Неожиданный сюрприз (гет)

Он смотрел на нее и не верил собственным глазам. Маленькая девочка с золотыми волосами, изумрудно-зелеными глазами и россыпью веснушек на носу. Она была до дрожи похожа на его мать, разве что веснушки отличались. Мама умерла, когда он был еще подростком и он помнил ее не слишком четко. Однако, пристально рассматривая любое ее фото, Адриан знал наизусть каждую черточку ее лица, и теперь смотрел, как она играет в парке со своими куклами. Ее имя — Эмма. Эмма Дюпэн-Чэн, если быть точным.

Адриан только что вернулся из рабочей поездки в Штаты, в которой провел последние шесть лет. Когда ему было двадцать, он неожиданно для всех (и для себя в том числе) исчез. Просто однажды утром отец сказал ему собирать вещи, потому что через два часа отправлялся его самолет… Такой шанс мог выпасть лишь раз в жизни… Единственное, что расстраивало — приняв это предложение, он переставал быть Котом Нуаром. Плагг сообщил, что камень чудес должен остаться в Париже, поэтому, если Адриан уедет, то ему придется сменить владельца. Скрепя сердце, Адриан снял кольцо и отдал его Плаггу. Снабдив квами запасом Камамбера, которого должно было хватить на месяц, если потреблять его экономно, они расстались, не сказав и слова, но оставшись друзьями.

Больше никогда не видеть свою Леди — а это пожалуй, было даже к лучшему. В их последнюю встречу они сильно повздорили, когда она сказала, что лучше бы им никогда не встречаться, потому что он взбаламутил ее чувства, сбил с толку и влюбил в себя, не оставив и шанса на то, чтобы она смогла быть с тем таинственным парнем, которым бредила все это время. Она плакала и выглядела абсолютно несчастной. Злилась на него за ту ночь, единственную ночь, которую они провели вместе… Был какой-то праздник, точно уже и не вспомнить, повлияла ли на них обоих романтическая атмосфера, разлитая в воздухе, или только на Леди, он не знал, но они рухнули в этот омут с головой. Однако, проснувшись поутру, он не нашел ее рядом. А после они поссорились. Леди сказала, что любит его, но они не могут быть вместе, потому что того, другого парня, она любит не меньше, и это будет нечестно по отношению к ним обоим. Она лучше останется одна, чем сделает больно кому-нибудь. Он пытался ее образумить, но в результате ссора разгорелась еще сильнее.

На следующее утро, услышав о работе в Америке, он принял решение уехать. Уехать и позволить ей быть счастливой с тем, другим парнем… Он не желал стоять на пути ее счастья. Он чересчур сильно любил ее для этого, и если для ее блага нужно было передать камень чудес новому Коту Нуару и уйти, он даже задумываться не стал. Все равно Хищная Моль давно повержен, опасности ждать неоткуда, и Леди сможет быть счастлива. С тем, другим парнем, которому повезло намного больше… Из аэропорта он позвонил только Нино, единственному другу, с которым продолжал общаться после выпуска из школы. Он так и не попрощался со своей Леди…

Шесть лет Адриан провел вне страны, ни на миг не забывая о своей Леди, никого не любя и нигде не находя места, которое бы мог назвать своим домом. Сейчас же он вернулся только ради свадьбы Нино, своего лучшего друга. Нино собирался жениться на Алье, том самом помешанном репортере, каким она запомнилась ему еще со школы. Сейчас она, конечно, была намного сдержаннее, состоялась как уважаемый журналист и собиралась сделать его друга счастливым.

Но сегодня он решил устроить сюрприз. Адриану удалось прилететь на день раньше, чем планировалось, и он хотел застать Нино врасплох, поэтому, позвонил ему как будто из аэропорта в Нью-Йорке, пока он типа ждет свой рейс, и между делом выяснил, чем тот занят. Нино ответил, что он в парке, выполняет просьбу друга. Только представьте, как поразился Адриан, когда, приехав на место и напугав Нино, он обнаружил, что та самая «просьба» состояла в двух часах работы няней для Маринетт, той самой стеснительной девушки, которую он едва помнил. Ее постоянная няня заболела, у нее не оставалось времени на то, чтобы найти кого-то еще, поэтому она попросила его присмотреть за дочерью — Эммой — пока сама будет занята на деловой встрече. Алья не могла посидеть с ребенком, да и сама Эмма не согласилась бы на кого попало. Так что теперь он стоял в парке, смотрел на точную копию своей мамы и размышлял, все ли в порядке у него с головой, или, быть может, глаза подводят, или он просто переутомился, а, возможно, и все вместе взятое…

А затем последовала еще одна, не менее ошеломляющая новость.

— Знаешь, пусть Маринетт никогда и не признается, мы уверены, что отец малышки — Кот Нуар, — заговорщицки прошептал Нино.

Адриан едва слюной не поперхнулся. Девочка выглядела лет на пять, плюс девять месяцев беременности… Если все правильно, то он был ее отцом… Однако он был железно уверен, что они с Маринетт не были близки. Да он и не знал ее толком. К тому же, его любовь к Ледибаг была настолько сильной, что он никогда и не пытался построить отношения с кем-то еще, из-за чего в кругах, в которых он вращался в США, даже возникали слухи, что девушки его якобы не интересуют.

— Откуда информация, Нино?

Нино многозначительно ему усмехнулся.

— Ну, теперь это уже не секрет, но все равно распространяться особо не стоит. Шесть лет назад Маринетт была Ледибаг.

Адриан побледнел, но Нино, казалось, этого не замечал, увлеченно сливая информацию своему лучшему другу.

— Я не мог рассказать раньше потому, что Алья хотела сохранить это в тайне, мне не хотелось ее разочаровывать, но думаю, теперь-то с тобой можно поделиться. Хотя, пожалуй, не говори Алье, что я тебе растрепал, а то она… В общем, не надо ей рассказывать…

Адриан развернулся к Нино.

— Просто расскажи что знаешь, дружище.

— Ну, через несколько месяцев после твоего отъезда у нас появился новый Кот Нуар. Мы видели, что это другой человек, потому что он не был взрослым парнем, как прошлый Нуар. Он был подростком с каштановыми волосами. А через пару дней к Алье пришла наша прежняя Ледибаг и сообщила, что передает свои обязанности супергероя другой девушке из-за личных проблем. К тому же новому, более юному Коту Нуару нужна и Ледибаг помоложе. Но сначала она хотела рассказать Алье кто она в реальной жизни и извиниться перед ней. Алья жутко перепугалась, но после того, как вместо Ледибаг появилась Маринетт, она поняла все, что было сказано ранее. Сняв сережки, Мари отдала их крохотному красному существу (она называла ее Тикки), они проплакали где-то с час, а потом оно исчезло. А Маринетт стала обычной женщиной. Позже мы выяснили, что «личными проблемами» была беременность, но как бы мы ни пытались выяснить имя отца ребенка, она молчала. Все, что удалось выудить Алье, было — «Я не знаю, кто он, я бы и хотела знать, но — увы». Когда же родилась Эмма, все стало ясно. Только глянь на нее — светлые волосы, зеленые глаза, ей всего пять, а она уже любит каламбуры. Чьей еще она может быть дочерью? Только Нуара! Ты не обижайся, но ведь я и на тебя грешил, сам знаешь, Маринетт же была в тебя так отчаянно влюблена, но пришлось отказаться от этой мысли, потому что Алья сказала, что вы с Мари к тому моменту уже несколько лет не виделись.

Голова Адриана уже не просто пульсировала — казалось, кругом вращался весь мир, и он терял ориентацию. Ему пришлось присесть. Нино подозрительно на него посмотрел, но Адриану удалось списать все на разницу во времени и усталость после перелета. Он сидел, смотрел на собственную новообретенную дочь и размышлял о том, как же ему поступить. Что ему вообще делать? Что он чувствует к Маринетт? Он едва помнил ее — робкую, милую, всегда запинавшуюся при разговоре. Все ее любили, кто-то даже обожал. Он помнил, что уважал Мари за прекрасные дизайны и храбрость, не пытаясь узнать ее поближе, потому что рядом с ним она словно деревенела. В конце концов, он поверил в то, что просто ей неприятен. А теперь Нино сообщает, что она была в него влюблена, больше того, если она была его Ледибаг, то таинственным парнем, которого она так любила, оказался он сам. А это означало, что когда он отступил, позволив ей быть счастливой с другим парнем, то на самом деле оставил ее одну с «последствиями» той самой ночи…

Адриан встал и подошел к девочке. Присел возле нее на корточки.

— Привет, Эмма. Я — Адриан. Как дела?

Девочка подозрительно на него посмотрела и торжествующе усмехнулась.

— Я с незнакомцами не разговариваю. Мама сказала, что этого делать нельзя. И не думай, что если предложишь мне конфету, я пойду с тобой в машину, чтобы ты смог меня украсть! Моя мама тебя найдет и на кусочки разорвет! Тебе ясно?!

Она продолжила играть с куклами, повернувшись спиной к ошарашенному Адриану. Нино, наблюдавший за диалогом со своего места, хмыкнул.

— Она — его дочь, точно говорю. Такая же вспыльчивая и напористая, правда? А уж что происходит, когда кто-то пытается уложить ее спать…

Адриан взглянул на него с нескрываемым интересом.

— А что тогда?

— Она будет час прыгать по кровати, сражаясь с «акумами», а потом улизнет из комнаты и постарается залезть на крышу. Маринетт пришлось заблокировать все выходы из дома, — внезапно лицо Нино посмурнело. — Но, если подумать, это не смешно, а, скорее, грустно.

— Почему?

— Эмма всегда говорит, что ищет папочку, и почему-то считает, что он будет ждать ее на крыше.

Девочка играла с игрушками, пока Адриан заворожено за ней наблюдал. В одном ее мизинчике было больше огня и задора, чем нашлось бы во всем его теле. Его искра погасла давным-давно, сменившись пустотой и всеобъемлющей печалью. Но здесь и сейчас, смотря на эту кроху, он думал, что, быть может, у него еще есть шанс жить полной жизнью, любить и быть любимым, и, наконец-то, сделать хоть что-то достойное.

Адриан так глубоко задумался, наблюдая за маленькой мисс Я-никого-не-боюсь, что не заметил компактный красный автомобиль, остановившийся на парковке за его спиной. Зато оживился Нино, когда увидел миниатюрную женщину, шагавшую к ним.

— Привет, Нино! Я вернулась. Спасибо за помощь. Я это очень ценю, правда.

Адриан обернулся, услышав звук знакомого голоса, и почувствовал, как оборвалось сердце. И как только он не замечал, что Маринетт говорит голосом его Леди? Все потому, что она никогда не разговаривала с ним спокойным тоном, а только испуганно пищала, или же причиной было то, что он даже и подумать не мог их сравнивать?

Пусть она и была без костюма, он все равно видел в ней Ледибаг. Абсолютный идеал — по-прежнему изящная, преисполненная уверенности в себе, нереально милая, элегантная и грациозная. В походке и выражении лица не осталось и следа от былой застенчивости, исчезла нервозность. Распущенные волосы, подстриженные чуть выше плеч. Простое, но стильное платье, чудесно подчеркивающее ее фигуру. Если бы он мог описать Маринетт одним словом, он бы назвал следующие: восхитительная, великолепная, чудесная, изысканная, прекрасная девушка-мечта. Его щеки окрасились румянцем, потому что он понял, что за шесть лет отсутствия его чувства ничуть не ослабли — он по-прежнему любил ее. И сейчас, узнав ее настоящую личность, полюбил еще сильнее. Однако, посреди всех этих размышлений, в его голове набатом бил один вопрос — может ли он надеяться на второй шанс после всего, что сделал с ней? Простит ли она его? Позволит ли стать частью своей жизни? Если даже не ее — то хотя бы частью жизни Эммы?

Бодрый крик прервал его мысли, заставив отвести взгляд.

— Мама! Я так соскучилась!

Эмма побежала к Маринетт, которая подхватила ее и крепко обняла, посадив к себе на колени. Наслаждаясь моментом, Мари потерлась носом о носик дочери и они дружно рассмеялись.

— Я тоже скучала, котенок мой.

Адриан сглотнул от выбранных ею слов, пока Эмма хохотала и расцеловывала маму в обе щеки. Маринетт поднялась, удерживая дочку на руках, и повернулась к Нино.

— Нино, спасибо еще раз. Не знаю, как бы я справилась, если бы ты не помог.

— Не волнуйся, Маринетт. Ты ж знаешь, что мне нравится с ней возиться. Кстати, у нас тут нежданный гость.

Он кивнул на Адриана, молча стоявшего недалеко от детской площадки. Маринетт повернулась к нему, и, стоило их глазам встретиться, покраснела. Адриан помахал рукой и подошел ближе.

— Привет, Маринетт. Помнишь меня?..

— Адриан… — прошептала она. — Я думала, ты вернешься только через день-два.

— Ну, я хотел удивить Нино, так что вот — я здесь.

Следующие секунды они просто стояли и смотрели друг на друга, краснея без причины, с нервным пламенем в глазах, внутри же Адриана роились тысячи вопросов… Пока…

— Мама, он хотел конфетой заманить меня в машину и похитить, чтобы потом шантажом выманить у тебя все печенье!

Адриан недоуменно посмотрел на Маринетт, пытаясь выяснить, как же защититься от этого «маленького ужасного котенка». Маринетт, прищурившись, глянула на Эмму и расхохоталась.

— Ну конечно, милая, он именно это и задумал! Но мы же не позволим ему так поступить, так что пойди-ка, посиди в машине, пока я попрощаюсь с дядей Нино и выскажу этому похитителю все, что о нем думаю. Кстати, там, на заднем сиденье, для тебя кое-что есть.

Прежде, чем Маринетт закончила говорить, девочка радостно завизжала и побежала к красной машине. Маринетт улыбнулась Адриану.

— Я извиняюсь, Адриан. У нее буйное воображение. Не стоит все время принимать ее всерьез, и все будет в порядке.

«Буйное воображение, совсем как у ее отца, когда он был ребенком», — подумал Адриан, но вслух сказал:

— Она очаровательна, Маринетт. Я очень рад, что встретил ее.

На его лице проявилась Нуаровская ухмылка. Застыв на секунду, Маринетт слегка потрясла головой и постаралась вернуться в реальность.

— Что ж, мне пора. Передавай привет Алье, Нино, увидимся в пятницу, так? На генеральной репетиции?

— Ага! До встречи, Маринетт! — крикнул Нино, довольно глядя на Адриана. Когда дамы их покинули, он закинул руку на плечо друга, специально не обращая внимания на то, что тот по-прежнему смотрит в сторону, где скрылся компактный красный автомобиль.

— Знаешь, она все еще одинока, и, между прочим — вполне достойная добыча. Успешная карьера, очаровательный ребенок, собственный дом, а уж как готовит… Интересно, почему она так никогда и не завела парня… В общем, не отчаивайся, может, у тебя все-таки есть шанс.

Адриан засуетился, слегка покраснев. Он забыл о том, что такое румянец с тех самых пор, как покинул Париж, а теперь Маринетт уже дважды заставила его залиться краской в течение буквально пары минут.

— Что? Нино, о чем ты?

— Ой, да ладно, приятель. Говорю тебе, если нравится то, что видишь — стоит действовать, пока не опоздал. Она явно не переросла свою школьную любовь к тебе, и мне кажется, ты только что также запал на нее. К тому же, у тебя есть бонус — Эмма. Она, кстати, легко сойдет за твоего собственного ребенка. Вы с ней очень похожи, мужик. Ничего мне не хочешь рассказать?

Нино поиграл бровями, но Адриан только посмотрел на своего лучшего друга.

— С каких это пор ты стал таким прямолинейным?

— Сразу после того, как начал тусоваться с Альей, приятель. Моя шикарнейшая женщина права в одном: жизнь слишком коротка, чтобы отказывать себе в том, чего ты действительно желаешь. Если хочешь чего-то — иди и хотя бы попытайся это получить. А то позже можешь пожалеть о своем бездействии. Подумай над этим, Адриан.

* * *

Маринетт изо всех сил старалась отрешиться от эмоций и воспоминаний, бурлящих внутри нее после встречи с Адрианом, чтобы благополучно добраться домой, разминувшись со всеми автомобилями на парижских дорогах. Пару лет назад, задумав найти себе дом, ради Эммы она решила переехать в пригород. Единственным недостатком было время, затрачиваемое на дорогу до работы и обратно, но Маринетт хотела, чтобы ее ребенок мог играть во дворе и ходить по свободным улицам.

К тому же ей не хотелось проводить много времени в городе, с которым были связаны ее самые болезненные воспоминания. Воспоминания о двух парнях — о том, кого она любила с тех самых пор, как впервые встретила, пусть он и был недосягаем и едва признавал ее существование, и о другом, любовь к которому пришла внезапно и оказалась такой сильной, о том, кому она подарила свой первый поцелуй, а, позже, и себя, о том, кто бросил ее после первой же серьезной ссоры, даже не попытавшись бороться за нее… О том, кто просто оставил ее… И кого она по-прежнему любила.

Да, она наговорила ему тогда столько гадостей, но чего можно было ожидать от запутавшейся девушки, все жизненные планы которой только что пошли насмарку? Она мечтала об Адриане с тех пор, как ей исполнилось четырнадцать, а вместо этого она осталась с Котом, которого отвергала годами. Да, в тот вечер она высказала ему все, что накипело, но, остыв через несколько дней, захотела его найти, обнять и сказать ему, как она виновата, как сильно она любит его и как же ей хочется, чтобы все у них получилось. К тому времени Адриан отсутствовал в ее жизни уже не первый год и, быть может, со временем она бы его позабыла…

Решившись, она отправилась искать Кота. Маринетт неделями прыгала с крыши на крышу, искала его, надеялась, ждала… Хищная Моль был обезврежен несколько лет назад, но они все равно помогали городу с мелкими преступлениями. После той ссоры Кот ни разу не пришел к ней на помощь. Вскоре она поняла, что беременна, а через несколько дней незнакомый мальчишка в костюме Кота Нуара сказал ей, что Плагг просил сообщить, что ее партнер покинул Париж несколько недель назад… С искаженным горем лицом Тикки сказала Маринетт, что ей тоже придется передать камни чудес новой Ледибаг.

Маринетт попросила ее подождать еще одну ночь. Она должна была признаться Алье, потому что в тот момент у нее не осталось никого ближе, чем ее милая, одержимая Ледибаг журналистка, и перед тем, как начать новую жизнь, ей хотелось снять тяжесть этой тайны с собственного сердца. В ту ночь она отправилась к подруге и призналась во всем, передала камни чудес Тикки и начала планировать свою новую жизнь — жизнь с ребенком, которого она решила сохранить, даже не раздумывая, с ребенком, которому она подарит всю свою любовь, с частичкой парня, которого она любила, которого все еще продолжала любить до сих пор, несмотря на то, что прошел уже не один год.

А теперь появился Адриан. Она знала, что он приедет, но ему все равно удалось застать ее врасплох. Она не ожидала, что он окажется таким — по-прежнему красивым, милым, словно ожившая мечта. Боже, она осознала все в тот же момент, как только увидела его. Она все еще любила его, любила до смерти, по-прежнему краснела, стоило ему взглянуть в ее глаза, его голос так же заставлял ее сердце сжиматься и стучать часто-часто… Он был так похож на Кота. Иногда она даже представляла, что он — и есть Кот, но что хорошего в том, если бы это оказалось правдой? Нет, Адриан не мог быть Котом, они были слишком разные.

Из хороших новостей — она больше не заикалась. Переросла свою робость — ей пришлось это сделать. Будучи уважаемым дизайнером, навыки общения она поставила во главу угла. Маринетт также была более рассудительной. И прекрасно понимала, что, даже если она все еще любила Адриана, и даже если он, быть может, когда-нибудь полюбит ее в ответ, все будет совсем не так просто, как может показаться. Захочет ли он принять ее с чужим ребенком? Конечно, Эмма — само очарование, но какую репутацию это навлечет на него самого и на всю семью Агрест? Она прекрасно знала Габриэля, ведь она была одним из его главных дизайнеров, и понимала, что он никогда не одобрит роман своего сына с матерью-одиночкой, которая даже не знает, как зовут отца ее ребенка. Маринетт не могла позволить себе даже задуматься о чем-то подобном, если ей хотелось сохранить свою работу. Сейчас ей нужно думать об Эмме, так что она решительно придушила все эти мысли и отправилась в кровать, чтобы попытаться заставить себя заснуть.

* * *

Первое, что сделал Адриан утром — отправился в офис своего отца. После того, как Габриэль расширил границы своей империи, он перестал работать из дома. Точнее, теперь он практически не посещал особняк, поэтому для того, чтобы сообщить о своем приезде, Адриану пришлось добраться до работы отца. Его попросили подождать — у Габриэля был посетитель. Вот Адриан и ждал, нетерпеливо прохаживаясь по комнате. Он хотел поскорее закончить с формальностями, чтобы наконец-то обдумать всю информацию, полученную вчера от Нино, и те факты, о которых теперь знал он сам — Маринетт работает на его отца, занимая должность топ-дизайнера, у нее есть дочь, его дочь (пусть ей это и неизвестно), она — бывшая Ледибаг, и он по-прежнему любит ее.

Дверь вскоре открылась, выпустив Маринетт, и они с Адрианом, оказавшимся в тот момент слишком близко возле нее, едва не столкнулись. Она судорожно вздохнула, но тут же вновь стала невозмутимой и, пробормотав что-то вроде «доброе утро», спешно покинула приемную. Адриан смотрел ей вслед, пока его не окликнула Натали.

— Ваш отец готов Вас принять, мистер Агрест.

Габриэль почти не изменился — по-прежнему высокий, серьезный, суровый мужчина — быть может, постарел слегка, но по нему это было не особо заметно. После короткого разговора он поинтересовался, когда Адриан собирается вернуться в Штаты.

— Через неделю, отец, билет уже забронирован. Но, возможно, я немного задержусь.

— Не вижу повода для этого, но решай сам, Адриан. Ты уже взрослый и, надеюсь, ответственный. Можешь быть свободен. У меня слишком много работы и удручающе мало надежных людей.

Первое, что сделал Адриан, когда вышел из офиса — выяснил, как ему найти кабинет мисс Дюпэн-Чэн. Дойдя до места, он услышал огорченный голос Маринетт через неплотно прикрытую дверь.

— Я же сказала, чтобы ты ничего не трогала на моем столе, Эмма. Как ты умудрилась натворить все это за те несчастные десять минут, что меня не было? И что мне теперь делать?

Адриан заглянул в кабинет и увидел, что перед столом, виновато потупив взгляд, стоит маленькая белокурая девочка. Ножницы она спрятала за спиной. Маринетт, с пачкой изрезанных документов в руках, сидела перед ней на коленях и выглядела сильно расстроенной. Сердце Адриана сжалось, он понял, что у Эммы неприятности из-за того, что она натворила не нарочно, и по своему опыту знал, что ни к чему хорошему это не приведет. Он подавил порыв вмешаться и защитить ее, зная, что не может этого сделать. Но, возможно, если он зайдет в кабинет Маринетт и немного ее отвлечет, она не будет слишком строго наказывать Эмму? С этой мыслью он уже поднял руку, намереваясь постучать в дверь, но замер в шоке, увидев следующую картину — вместо того, чтобы наказать девочку, Маринетт притянула ее ближе и крепко обняла. Их лица были залиты слезами.

— Ну, иди сюда, котенок. Не волнуйся так. Нам просто нужно придумать, как все это исправить к вечеру. Не плачь, родная, я тоже виновата. Не стоило оставлять документы там, где ты легко могла их найти. Не плачь, Эмма. Мама все равно тебя любит.

Это было… Так не похоже на то, что с ним случалось в детстве. Адриан почувствовал, как на его глаза навернулись слезы. Какой все же она была удивительной, просто идеальной… Он чувствовал себя идиотом, упустив в свое время такую чудесную девушку…

Стук заставил их прервать объятья.

— Разрешите?

Она подняла взгляд и моментально напряглась. Краска залила лицо Маринетт, и она кивнула. Вытерла слезы, неловко пытаясь спрятать их от неожиданного гостя.

— Прости, Адриан. Мы не знали, что ты здесь. Проходи. Чем могу помочь?

Еще до того, как она закончила фразу, Адриан успел подойти к Эмме и уже доставал из кармана свою любимую конфету в зеленой обертке, которую приготовил специально для нее.

— Привет, Эмма. Почему грустишь? Я принес тебе свои любимые конфеты. Вот, держи.

Он улыбнулся девочке и протянул ей на ладони лакомство в блестящей обертке, но малышка только нахмурилась.

— Я зеленые конфеты не люблю, мне нравятся розовые! Вы должны были об этом знать, мистер Похититель! Очень непрофессионально.

Ухмыльнувшись, Адриан вытянул из сумки коробку с разнообразнейшими видами конфет в обертках всех цветов радуги.

— Может, ты и удивишься, но я подготовился! Если я хочу украсть такую красивую девочку, я должен был убедиться, что ей понравятся конфеты, которые я принесу, так же?

Глаза Эммы засияли, она умоляюще посмотрела на маму. Маринетт кивнула, и девочка шустро изъяла у Адриана коробку. Она прошла на другой конец комнаты, уселась на стул, и, открыв коробку начала выбирать розовые конфеты. Адриан усмехнулся и повернулся к Маринетт.

— Привет еще раз. Хотел поболтать, но, похоже, я не вовремя?

Маринетт вздохнула.

— Увы. Мне жаль, но до конца дня я должна закончить серьезный проект, а Эмма только что отбросила меня на пару часов назад. Я обычно не беру ее с собой на работу, но сегодня — внештатная ситуация. Наша няня болеет, Алья и Нино, сам понимаешь, не могут за ней посмотреть, они заняты подготовкой к свадьбе, мои родители в отпуске, а Эмма слишком упряма, чтобы согласиться на другую няню, даже если бы и удалось кого-то найти. Я как-то оставляла ее с другими людьми против ее воли, но каждый раз от нее было столько проблем… Она даже умудрялась что-то испортить, и мне все равно приходилось уходить с работы, чтобы забрать ее обратно. Сегодня утром мне показалось, что привести ее сюда будет наилучшим выходом, но теперь я в этом не уверена.

Адриан и сам не ожидал от себя того, что сейчас скажет, но сильно надеялся, что Маринетт не откажется.

— Может, я за ней присмотрю? Мне все равно особо нечем заняться и, думаю, у нас получится поладить. Позволишь мне?

Потрясенная Маринетт недоуменно на него посмотрела.

— О нет, Адриан, я не могу взваливать на тебя свои проблемы, к тому же она все равно не пойдет с тобой, ведь вы с ней почти что не знакомы.

Адриан на секунду расстроился, но его желание стать ближе к собственному ребенку было слишком большим, чтобы сразу же, вот так просто, сдаваться. Он посмотрел на Эмму, до сих пор радостно перебиравшую конфеты, которые он ей привез, и сказал:

— Может, нам стоит спросить Эмму?

Адриан, улыбаясь, опустился на колени рядом с девочкой.

— Эмма, пойдешь со мной, чтобы купить еще таких конфет? Или мы можем заехать к дяде Нино и тете Алье. Или вообще поехать в Сад Тюильри?, чтобы ты играла там, сколько захочется. Как тебе идея?

Девочка с подозрением на него посмотрела.

— Вы хотите меня похитить? И потом потребовать мои игрушки в обмен на мою свободу?

Маринетт хихикнула, но Адриан только мягко улыбнулся.

— Да, я хочу похитить тебя, но только на один день. Никакого выкупа. Обещаю. И в ту же секунду, что ты захочешь вернуться к свое маме, я сразу же отвезу тебя обратно. Обещаю.

Подняв руку, он еще раз повторил «Обещаю». Эмма задумалась на минуту и ответила.

— Только если вы купите мне мягкого черного кота.

Маринетт застонала.

— Эмма, нет! Хватит уже! У тебя их и так почти сотня. Прошу тебя.

Эмма перевела взгляд на маму.

— У меня их только тридцать, а не сто. Черный кот! Мягкий! И мороженое, или я никуда не поеду.

Адриан с трудом сдержался от того, чтобы броситься к дочери с объятиями и поцелуями.

— Договорились! Самая большая мягкая игрушка, какую только удастся найти, и мороженое. И не возражай, Маринетт, — он повернулся, чтобы взглянуть на удивленное лицо своей принцессы, — а то она еще что-нибудь потребует.

Маринетт начала что-то говорить, но Адриан прервал ее.

— Не надо, Маринетт. Тебе это нужно, и у меня, честно, нет никаких дел. Мы с Эммой как следует отдохнем, к тому же, ты ведь хочешь закончить проект? Не стоит рисковать и разочаровывать моего отца. Ничем хорошим это не закончится, поверь мне.

Он был прав, ей было нужно, чтобы Эмму забрали из кабинета как можно скорее, но это было так странно — Адриан Агрест в роли няни для ее дочери.

— Хорошо, но каждый час ты будешь отправлять мне отчеты и фото с описанием того, чем занимаетесь. И если она тебя утомит, ты сразу же привезешь ее обратно.

— Уверен, что такого не случится, правда, Эмма?

Та насупилась.

— Посмотрим, я Вам пока еще не доверяю.

Они обменялись телефонами, и Адриан покинул кабинет, держа за руку пятилетнюю девочку, что восторженно рассказывала ему о своей потрясающей коллекции черных котов. Он никогда еще не чувствовал себя настолько гордым и испуганным… Он будет ее папой-на-день, и одной этой мысли было достаточно, чтобы напугать его до ужаса и наполнить такой гордостью, о существовании которой он раньше и подумать не мог.

Она была настоящим сокровищем! Маленькая Эмма Дюпэн-Чэн похитила его сердце в ту же секунду, что он ее увидел, но теперь, вырвав Адриана из мрачной бездны его существования, она наполнила всю его жизнь смыслом и подарила ему цель. Он сидел в полупустом зале кинотеатра со светловолосой крохой, заснувшей у него на руках, когда она, повернувшись во сне, уткнулась своим милым носиком ему в грудь и пробормотала, — Люблю тебя, папочка.

* * *

Адриан повернулся к Эмме с вопросом сразу же, как только они вышли из кабинета.

— С чего начнем? В Сад Тюильри? А потом пообедаем с дядей Нино и тетей Альей, как тебе программа?

Девочка взволнованно посмотрела на него.

— Очень здорово. Мы с мамой были в саду Тюильри пару раз, и мне там очень понравилось. Но я тогда была совсем маленькой, и мне не разрешили посетить все аттракционы, на которые я хотела попасть. Так что в этот раз я обязательно прокачусь на каждом хотя бы раз, а потом ты выиграешь для меня в тире черного кота.

— Договорились, Эмма. Вперед.

Все утро и половину дня Адриан провел, катаясь на каруселях, крохотных машинках, маленьком колесе обозрения и прочих аттракционах для малышей. Сначала он никак не мог понять, почему же ему было так весело, пока не осознал, что получает удовольствие не от того, что развлекается сам, а потому, что видит, как наслаждается его маленькая леди.

После того, как они прокатились на каждом аттракционе, который только разрешили посетить Эмме, они пошли в тир и за полчаса заработали достаточно купонов, чтобы обменять их на самого большого черного кота из всех, что он когда-либо видел. Или это Эмма так его охарактеризовала? Не важно. Он принимал ее радость как свою, ее возбуждение заставляло и его волноваться, а от ее огорчения ему самому хотелось плакать.

Эмма напоминала ему Ледибаг в миниатюре с добавлением, на его взгляд, самых лучших черт Кота Нуара, а выражения ее лица заслуживали того, чтобы запечатлеть их в отдельной серии портретов. Она закатывала глаза в ответ на его попытки скаламбурить. Злилась и хмурилась, когда он делал что-то неправильно. Визжала от восторга и кричала от ужаса на аттракционах. Она улыбнулась ему, когда они играли в игры, и нежно поцеловала его в щеку, когда он выиграл для нее ту самую мягкую игрушку, в доли секунды заставив его сердце растаять.

Но все это время Маринетт явно была на взводе. Первые два часа она звонила через каждые десять минут, стараясь не показывать, насколько нервничает. Где-то после десятого звонка Адриану наконец-то удалось убедить ее, что с Эммой все в порядке, она довольна собой и окружающими, что он сам не менее весело проводит время, и его все это ничуть не напрягает. Он уже отослал ей двадцать фотографий (или что-то около того) и пообещал прислать еще больше, умоляя, чтобы она вернулась к своему проекту.

— Эмма, может, пообедаем? Дядя Нино уже звонил мне минут пять назад.

Девочка подошла поближе и взяла его за руку, пытаясь удержать слишком большую игрушку другой рукой.

— Давай. Я проголодалась. Пойдем, я хочу рассказать тете Алье о том, как провела день.

* * *

— Как жаль, Нино, что Маринетт сегодня не может вырваться. Я надеялась, что ей удастся пообщаться с Адрианом, ну сам понимаешь, школьная любовь и все такое. Мы вот с тобой женимся… А моя девочка совсем одна. Мне так больно за нее.

Они сидели в кафе, в котором договорились встретиться во время обеда, Алья пила кофе, листала меню и пыталась поговорить со своим женихом. Нино же, в свою очередь, смотрел на нее влюбленными глазами, объявив официанту, что согласен на все, что закажет его невеста.

— Думаешь, я слишком много мечтаю или просто не могу смириться с прошлым?

— Ты о чем?

— Мечтаю о том, что у Адриана и Маринетт все же есть надежда на совместное будущее? Его не было шесть лет. Наверняка у него там уже есть девушка. А Маринетт… Она больше о нем даже не вспоминала, понимаешь, ни разу. А стоило задать ей вопрос — замыкалась, словно агент ЦРУ. Мне кажется, что она до сих пор неравнодушна к Адриану.

Нино взглянул на телефон, просмотрел чье-то сообщение и ответил.

— Нет, я не считаю, что ты много мечтаешь. Ты — безнадежная реалистка. Об этом нет и речи.

Он посмотрел ей за спину и внезапно выпрямился, заметно оживившись.

— Хотя, возможно, в этот раз ты все-таки права.

Алья, бросив удивленный взгляд на Нино, уловила, куда именно он смотрит, и обернулась. По той стороне дороги шел Адриан. С золотой бумажной короной на голове, парой совершенно девчачьих пакетов в руках и широчайшей улыбкой на лице. Рядом, взяв его за руку, вприпрыжку бежала Эмма с точно такой же розовой короной в волосах. Она прижимала к себе огромного игрушечного черного кота и выглядела счастливой, как никогда. Алья моргнула несколько раз, Нино лихорадочно протирал глаза.

— Скажи, что мне это привиделось.

— Вряд ли у нас получилось сойти с ума одновременно, так что нет, похоже, это реально.

Они подошли ближе. Эмма первая заметила ошарашенную парочку и потащила к ним Адриана.

— Тетя Алья! Дядя Нино! Гляньте на мою новую няню! Мама нашла его для меня сегодня. Он вам нравится? Он даже лучше, чем миссис Белла!

Девочка практически сияла от счастья, пока Адриан превращался в помидор под обалделыми взглядами Нино и Альи.

— Он… уникальный, милая. Ну же, поцелуй меня, малыш. Расскажи, чем сегодня занималась?

Эмма перебралась на колени к Алье и все, что от них смог услышать Адриан — беспрестанное шушуканье и смешки. Он снял корону и подсел к Нино, который до сих пор не отрывал от него взгляда.

— Чувак…

— Что? Я просто помогаю другу, — он наклонился и попытался говорить тише, чтобы уловить хоть что-то из бурного монолога Эммы. — У Маринетт какой-то сверхважный проект, а Эмма уже успела ей помочь, проявив незаурядные способности в художественной резке бумаг. Я все равно сегодня свободен, и просто не мог оставить ее страдать там в одиночестве. Ты же знаешь, как мой отец относится к тем, кто его разочаровывает. И ты сам вчера с ней нянчился, так что прекращай пялиться и заткнись!

Нино моргнул.

— Да я и слова не сказал, мужик. Все в норме. Просто…

— Что? — уставился на него Адриан.

— Сколько раз до этого ты виделся с Эммой?

— Вчера познакомились, когда я тебя встретил.

Нино потянул Алью за рукав и прошептал ей на ухо:

— Всего один раз виделись…

Удивленно вскинув брови, Алья недоверчиво посмотрела на Адриана. Тому показалось — он упускает что-то очень важное.

— Что за дела, Нино? Разве это так важно?

Тот усмехнулся.

— Ты, должно быть, уже наслышан о сложностях подбора няни для малышки? Маринетт не смогла найти кого-то, потому что Эмма не позволяет никому прикасаться к себе. Исключение — твой покорный слуга, Алья, родители Маринетт и миссис Белла. Миссис Белла — их соседка, обычно она присматривает за девочкой, и Эмму она устраивает только потому, что они знают друг друга с тех пор, как малышке исполнился год. Поверь, Маринетт испробовала все, что только могла, пытаясь как-то это исправить, но для того, чтобы получилось оставить Эмму с кем-то наедине (даже на пять минут!), нужно, чтобы этот человек пообщался с ней примерно пару недель в присутствии кого-то из нас. Но ты, похоже, исключение.

Адриан гордо улыбнулся.

— Что ж, я всегда ладил с детьми.

— Ага, или ты о чем-то недоговариваешь…

Они дружно рассмеялись, и Адриан уткнулся в меню прежде, чем Нино успел задать еще пару вопросов. Погода идеально подходила для обеда на свежем воздухе, вся благодушно настроенная компания обсуждала последние детали предстоящей свадьбы. Если что Адриан и узнал во время обеда, так это то, что его друзья просто обожали Эмму. Алья часто поддразнивала девочку, всегда интересовалась ее мнением, находя для Эммы миллион ласковых прозвищ. Нино шутливо заигрывал с ней и осыпал комплиментами каждое ее движение. А немного позже он узнал, что эта милая кроха была прекрасно защищена от любого вреда, какому только могла подвергнуться, включая его самого.

Стоило им доесть основное блюдо, будущая невеста повернулась к Эмме.

— Я так хочу мороженого, солнышко. Можешь заставить дядю Нино сходить и купить мне порцию? Заодно и себе выберешь.

С последней фразой ее лицо расплылось в хитрой улыбке, и Эмма тут же стянула Нино со стула. Адриан рассмеялся, но резко замолчал, едва не поперхнувшись водой, заметив пристальный взгляд Альи, моментально прикипевший к нему, стоило лишь Эмме отойти.

— Ты что творишь, Адриан?

Он прищурился.

— О чем ты? Мы вместе обедаем. Разве это не очевидно?

— Ладно. Задам вопрос иначе. Когда ты собираешься вернуться в Штаты?

Он растерялся еще больше. Эти вопросы были слишком разными.

— Через неделю, Алья. К чему ты ведешь?

Теперь ее взгляд обещал скорую смерть.

— Повторю только раз, Адриан, и лучше бы тебе понять все сразу же. Если ты не собираешься жениться на Маринетт, то не позволяй, повторяю еще раз, не позволяй Эмме привязываться к тебе сильнее, чем к обычной няне!

Адриан никогда не видел кого-либо таким смертельно серьезным, даже, пожалуй, угрожающим. Он знал от Нино, что для Альи безопасность ее друзей всегда была на первом месте, но он и подумать не мог о том, что она была способна на убийство.

— И это почему же?

Его поганый язык! И как только повернулся — сказать такое! Адриан покрылся потом, когда предупреждение во взгляде Альи моментально сменилось на посыл, типа «Я тебя все-таки убью, а потому — бежал бы ты…»

— Понимаешь, Адриан. Больше всего на свете этот ангелочек хочет своего собственного папочку. Я не шучу, она пишет «папочка» в списке подарков ко дню рождения и Рождеству. Только представь, что случится, если она к кому-то очень сильно привяжется и захочет, чтобы этот человек стал ее папочкой, а потом узнает, что он уедет навсегда через пару дней. Ты уже разбил сердце ее матери. Не смей поступать так с Эммой. Уяснил?

Адриан, осознав все, сглотнул и посмотрел на девочку.

— Поэтому у Маринетт и нет парня? Чтобы не давать Эмме пустых надежд, если вдруг ничего не выйдет?

Алья вновь уставилась на Адриана:

— Думаю, Вас это не касается, мистер Американец.

Но стоило вернуться Эмме, как Алья моментально перевоплотилась в любящую и заботливую женщину. Остаток обеда прошел без эксцессов. Все вновь вернулись к прошлому, довольному жизнью состоянию. Все, за исключением, конечно же, Адриана — он, отчаянно пытаясь выглядеть нормально, скрывал бурю эмоций, кипящих у него в душе. Ему было о чем серьёзно подумать позже.

После того, как они попрощались с Нино и Альей, Эмма захотела попасть в батутный парк, но, так как она была одета в платье, предварительно им нужно было кое-что прикупить. Никогда еще поход по магазинам не казался Адриану таким веселым! Эмме шло абсолютно все! Непосредственно объявляя, что ей нравится, она, дурачась, примеряла все наряды, которые только ей предлагал Адриан. Вместо того, чтобы просто купить ей комплект одежды, подходящий для батутного парка, Адриан набрал столько чисто девчачьих — розовых, забавных, с бантиками и рюшами — вещей, что хватило бы забить средних размеров шкаф. Они оба получили уйму удовольствия, но парень, в отличие от девочки, временами выглядел довольно-таки грустным. Его сердце разрывалось, и он ненавидел себя все сильнее.

«Я даже хуже, чем мой отец. Да, он не интересовался моими делами, но я, по крайней мере, знал, где могу его найти, он присутствовал в моей жизни, я знал, кто он. Каким монстром надо быть, чтобы собственный ребенок в пять лет загадывал „папочку“ на Рождество или день рождения? Что я вообще за отец, если даже не подозревал о ее существовании?»

— У Вас чудесная дочь, сэр, — кассир в последнем магазине прервал его сеанс самокопания. Печально улыбнувшись, Адриан ответил:

— Спасибо. Она действительно удивительна.

Прыжки на батуте его немного отвлекли. Они прыгали и крутились. Падали и смеялись до изнеможения. Щечки Эммы раскраснелись от беготни, глаза восторженно сияли.

— Было так весело, мистер Похититель! Знаешь, можешь похищать меня почаще. Я не буду против. Главное — в следующий раз не забудь принести мне розовых конфет!

Адриан догнал девочку и принялся отчаянно ее щекотать.

— Будь осторожна со своими желаниями, моя маленькая леди, я ведь могу их исполнить!

Когда они покидали парк, на улице уже смеркалось. Судя по звонкам и сообщениям, полученным от Маринетт, ей было нужно еще часа два. И, пусть она и говорила ему привезти Эмму обратно, он быстро ответил, что они еще хотели сходить в кино, а двух часов как раз для этого хватит. В итоге Маринетт, слегка повозмущавшись, согласилась.

Адриан выбрал самый детский фильм из всех, что были в прокате, и они уютно устроились в креслах, хрустя попкорном. Через десять минут с начала фильма Эмма забралась к нему на колени, сказав, что ее сиденье слишком жесткое. А еще через пять минут — уснула. Он обнял девочку и просидел до конца сеанса, не двигаясь, чтобы ей было удобно. И пока все люди, сидевшие в зале, смотрели «Хороший динозавр», Адриан, занявший место в среднем ряду, наблюдал, как меняется выражение лица у маленькой девочки, когда она спит, тихонько посапывая, у него на руках. До конца фильма оставалось минут десять, когда Эмма, повернувшись, уткнулась ему в грудь и пробормотала фразу, которую услышал только он.

— Люблю тебя, папочка.

Примечания:

История глазами Габриэля. Автор знакома с теорией о том, что он мог оказаться Хищной Молью. Но в этом фанфике Габриэль никогда не был суперзлодеем.

* * *

У Маринетт, в отличие от Адриана и Эммы, день не был полным веселья и удовольствий. Она отчаянно старалась закончить свой проект и исправить вред, нанесенный дочерью, одновременно пытаясь игнорировать чувства, накапливавшиеся, словно снежный ком. На данный момент она уже осознала, что снова вляпалась по уши. Все те годы, что они с Адрианом не виделись, все ее попытки убедить саму себя в том, что она его больше не любит — все это было перечеркнуто одной единственной встречей. Ее сердце встрепенулось и застучало в осознании, что она любит его больше, чем кого-либо на этом свете.

Но теперь она была не одна и не могла слепо следовать зову своего сердца. Она должна была думать об Эмме, что, в свою очередь, заставляло ее немного… волноваться?.. нервничать? Нет, она не нервничала, она была просто в ужасе! Эмме нравился Адриан, он понравился ей с первой же встречи! Девочка, всегда с подозрением относившаяся к новым людям, запросто согласилась провести с ним весь день через десять минут после знакомства. Именно это так беспокоило Маринетт, потому что Эмма открывала свое сердце не для всех, однако, приняв человека, она отдавала себя полностью, точно как ее мама. Проблемой было то, что через несколько дней Адриан просто исчезнет из жизни ее дочери, оставив ее с разбитым сердцем и дырой в душе. Последние пару лет Маринетт старалась уберечь девочку от такого вида боли и разочарования, но в этот раз она не справилась, просто не смогла.

Она не должна была выпускать их из здания! Маринетт была настолько поглощена собственными эмоциями, которые старалась обуздать, и настолько поражена Эмминым отношением к Адриану, что в итоге она сама не поняла, как разрешила Адриану забрать девочку на весь день. Все произошло слишком быстро, у нее не было времени на раздумья. И только когда они ушли, ее накрыло понимание, а следом за ним — возможные печальные варианты развития событий: Эмма рыдает, Эмма не переставая спрашивает, где Адриан, Эмма требует отвести ее к Адриану, Эмма рисует Адриана на каждой страничке своего альбома, Эмма отказывается есть свой обед, пока Маринетт не вернет Адриана… в то же самое время разбивая сердце своей маме вновь и вновь.

Сперва Мари даже задумалась над идеей побежать за ними, чтобы вернуть свою дочь обратно, но затем решила, что это будет выглядеть слишком странно. Кроме того, ей все еще нужно было закончить этот чертов проект! Так что она звонила им… часто, надеясь, что Эмма передумала, или раскапризничалась и утомила его — пытаясь найти любой повод, чтобы попросить Адриана вернуть девочку обратно. Но нет! С Эммой все было прекрасно! А если судить по фото, которые прислал Адриан, так у нее и вовсе был самый лучший день в жизни. Все же смирившись, Маринетт помолилась о том, чтобы один день общения с Адрианом не нанес значительного вреда ее дочери, и наконец-то сосредоточилась на проекте. Чем раньше она закончит — тем раньше заберет Эмму обратно. Она почти желала, чтобы Эмме не понравился Адриан, тогда потом, когда он вернется в Штаты, ей не было бы так мучительно больно. Так больно, как было ее маме. Потому что сама Маринетт будет страдать. Снова.

Дизайнер была слишком занята, чтобы выбраться на обед с Нино и Альей, как они договаривались раньше, потому она совсем не удивилась, когда ее телефон пиликнул, получив сообщение от будущей невесты.

А — Привет, ты в курсе последних сногсшибательных новостей?

М — Что такое? Нино все-таки увидел платье и оно ему даже понравилось? Или он все же смирился, что диджеем на собственной свадьбе ему не бывать?

А — Я работаю над той идеей с диджейством, но речь не об этом! Не поверишь, я открыла новый ген! Только он работает исключительно в семье Дюпэн-Чэн и передается только по женской линии!

Маринетт хихикнула. Порой Алья была просто очаровательна.

M — И что за ген?

A — Ну, благодаря этому гену ни одна женщина вашей семьи не может противостоять фирменному очарованию Адриана Агреста, вы просто влюбляетесь в него с первого же взгляда!

Затем пришли несколько фото — Эмма сидит у Адриана на коленях и кормит его мороженым с ложечки, Эмма надевает ему на голову бумажную корону и счастливо смеется в камеру, Эмма целует улыбающегося Адриана в щеку и последняя — Эмма сидит у Адриана на плечах и машет на прощание тому, кто сделал это фото.

На лице Маринетт сияла мягкая улыбка, в глазах читалось «Люблю их обоих!». Смотря на фото, она поймала себя на мысли о том, как мило они смотрелись вместе, каким красивым, шикарным и подтянутым выглядел Адриан, и как естественно они с Эммой сдружились… Сдружились??? О нет… Ее разум подернулся пеленой страха.

А — Ты же понимаешь, что это было не самой лучшей из твоих идей, Маринетт? Ты вообще о чем думала?! Сама-то к последствиям готова?

М -…

М -…

М — У меня не было выбора, Алья. Либо так, либо я могла потерять работу.

А — Ой, да ладно тебе! Старик тебя ни за что не уволит, сама же знаешь! Ты — его лучший дизайнер!

М — Как раз потому, что всегда заканчиваю работу в срок и серьезно отношусь к своим обязанностям. Ничего из этого я бы не смогла выполнить, если бы Эмма сегодня осталась в офисе.

А — Мне-то голову не морочь! Ты бы могла отвести ее в кабинет к Габриэлю, и он был бы абсолютно счастлив! Он обожает Эмму и даже не скрывает этого!

М — Если «обожает» для тебя равно по смыслу «терпит», то да, все так и есть.

А — Ага, и как с этим вяжется тот факт, что Эмма — единственный ребенок, которому разрешается оставаться в здании с родителями дольше, чем на пять минут? А то, что он помнит, когда у нее день рождения?

М — Во-первых, это было моим условием — внести в мой рабочий контракт пункт, согласно которому Эмму иногда можно приводить на работу, и ты сама знаешь причины! А во-вторых, ее день рождения совпадает с днем рождения его покойной жены, об этом сложно забыть!

А — А как же тот случай, когда он простил «улучшения», которые она внесла в его коллекцию за один день до начала показа? Любого другого он убил бы, а вот Эмме все сошло с рук!

М — Только потому, что мне удалось все исправить!

А — А рождественские подарки?

М — Случайность, у него просто завалялась лишняя игрушка в кабинете.

А — Ну да, конечно, в позапрошлом году это была безумно дорогая кукла Барби из ограниченной коллекции, в наряде от Агреста! И сколько подобных кукол ты будешь держать в кабинете, чтобы потом вручить детям, которым даже в здание заходить не разрешают?! А в прошлом году? Он подарил ей эксклюзивное платье!

М — Мистер Агрест думал над запуском детской линии одежды, и это был прототип, уже потерявший актуальность!

А — Прототип, подходящий ей по размеру и в ее любимом цвете? С подобранной обувью и аксессуарами для волос? И не забудь о маленькой сумочке, на которой было вышито «Эмма»! Тоже счастливая случайность, не так ли?

М — Алья! Всему этому есть объяснение…

А — Ну так объясни!

М -…

М -…

М — Мне нужно работать, поэтому, если позволишь вернуться к делам, я буду очень признательна.

А — А что же с вами и с этими мужчинами из семьи Агрест? Можешь сколько хочешь игнорировать все доказательства, но Габриэль Агрест обожает Эмму так же как и Адриан, который, не забудь, уезжает через неделю. Судя по тому, что я видела, уже — слишком поздно. Она уже сообщила мне, что любит Адриана больше, чем миссис Беллу, так что готовься. Как подруга советую. Увидимся завтра в пять.

Маринетт обессилено склонилась над столом. Как бы она ни старалась убедить себя в ином, Мари знала, что Алья права — Габриэль Агрест любил Эмму, и она не имела ни малейшего понятия, почему. Когда она впервые пришла на собеседование в компанию Агрест, она специально попросила внести в ее контракт пункт, который позволит ей иногда приводить своего ребенка в офис в силу личных причин (проблемы с няней). Мистер Агрест лично возражал против этой поправки, заявляя, что ребенок и хаос моды не имеют друг с другом ничего общего, но когда Маринетт, в противном случае, отказалась работать на него, он уступил. Габриэль очень хотел Маринетт себе в штат, потому что она была самым многообещающим Парижским дизайнером, и он прекрасно понимал, что любой другой брэнд легко ее перехватит и выделит ей специальную няню, стоит только Маринетт этого пожелать. Позже, при личной беседе, она озвучила причины своего поступка и заверила, что сможет работать лучше с Эммой, тихо играющей в углу кабинета, чем отчаянно (и безуспешно) пытаясь найти няню для ребенка, теряя рабочий день. Габриэль, все еще немного сомневаясь, согласился.

Эмма не появлялась в офисе слишком часто, а когда подобное происходило, она оставалась в кабинете, тихо играя с игрушками. Спустя какое-то время все уже привыкли к этому, и некоторые сотрудники даже приносили ей какие-то вкусности, когда девочка была в офисе. Для Габриэля же она не существовала. Эмме не разрешали покидать кабинет Маринетт, поэтому он никогда и не встречал девочку до тех пор, пока ей не исполнилось три года. В тот свой день рождения Эмма умоляла маму разрешить ей провести день на ее работе. До весеннего показа оставалась неделя, Маринетт была жутко занята и не заметила, как Эмма улизнула и отправилась гулять по зданию, чтобы найти кого-то, с кем она могла бы поделиться своим подарком.

* * *

За два года до описываемых событий

Габриэль одновременно любил и ненавидел этот день. День рождения его жены. День рождения его возлюбленной жены — доброй, красивой… покойной. Она умерла уже давно, но с тех пор все в его жизни поменялось. Эта потеря омрачила его жизнь и душу. Габриэля больше не радовал его сын, и все, чего он теперь ждал от мальчика — когда же тот разочарует его. Разочарует так же, как разочаровала его мать, умерев. Она оставила его в одиночестве, морально сломленным, заставила разочароваться в любви, в жизни, во всем сразу. Он больше не мог доверять кому-либо, а уж любить — тем более. Габриэль знал, что в том не было ее вины, но не мог заставить себя чувствовать иначе. Возможно, он скорбел как-то неправильно, или же его горе было слишком сильным, чтобы с ним можно было справиться. Ее день рождения был самым страшным днем в году, потому что все его мысли в этот день были о ней.

В этом году в день ее рождения он был на работе. Оставалась неделя до весеннего показа, и все должно было пройти идеально. Габриэль лично проверял каждую мелочь. Именно поэтому с утра он первым делом направился в отдел дизайна. Габриэль проходил через холл, когда заметил за окном радугу. Остановился, засмотревшись на нее. Она любила радугу. Когда-то она сказала ему, что верит в то, что радуга после дождя дарит ей надежду, и поэтому она всегда смотрела на нее до тех пор, пока та не исчезнет.

— Почему Вы такой грустный, сэр?

Он опустил взгляд и замер. Светловолосая кроха с яркими изумрудными глазами улыбалась ему, уцепившись за его пиджак. Его шокировал не сам факт присутствия ребенка, а то, как сильно она была похожа на ту, что сегодня полностью владела его разумом. Он молча смотрел на нее. Она улыбалась.

— У меня сегодня день рождения, и я хочу подарить Вам это.

И девочка протянула ему маленького розового мишку.

— Я знаю, что он розовый, а Вы — мальчик, и Вам, возможно, не нравится розовый цвет, но мне кажется, что розовый — очень радостный цвет, и я хочу, чтобы Вы сегодня тоже были счастливы.

Габриэль неуверенно принял медведя и снова посмотрел на девочку.

— Почему?

— Потому что сегодня мой день рождения, и все должны быть счастливыми! Мама всегда мне говорила, что в этот день с тем, кто грустит, нужно поделиться собственным подарком, что бы все были радостными в день моего рождения. Она сказала, что я сделала ее счастливой, и что этим даром нужно делиться. Вы такой грустный, а сегодня — мой день рождения, поэтому я хочу, чтобы Вы были счастливы.

Она улыбнулась. Габриэль сглотнул.

Их молчание нарушил звук быстро приближающихся шагов. Маринетт Дюпэн-Чэн, подбежав к ним, выглядела одновременно расстроенной и виноватой.

— Эмма! Что ты здесь делаешь? Мне очень жаль, мистер Агрест. Не знаю, как так вышло, и надеюсь, она Вам не помешала. Обычно она тихо-мирно сидит в моем кабинете, но сегодня почему-то убежала. Я постараюсь не допускать подобного в будущем.

Габриэль вздрогнул и тут же вернулся к своему неприступному, деловому виду.

— Уж будьте так любезны, мисс Дюпэн-Чэн.

Он развернулся и направился обратно в свой кабинет, сжимая в руке маленького плюшевого мишку розового цвета.

Первое, что он сделал по возвращении — вытащил фотоальбомы своей жены и нашел детские снимки. Хвала небесам, из-за помешанности ее родителей на фотографии, их была просто куча! Беглый взгляд подтвердил, что сходство ему не померещилось — Эмма выглядела почти полной копией детских фото его жены. Он вернул альбом на полку и взял в руки телефон.

— Пьер, мне нужно все, что ты можешь разузнать о Маринетт и Эмме Дюпэн-Чэн. Немедленно. И проверь все возможные связи с Адрианом.

Пьер был его человеком. Если кто и мог дать ему ответы на тот клубок вопросов, что заполнил сейчас все его мысли — это только он. Уже через два часа в кресле перед его столом сидел мужчина в элегантном сером костюме с красной папкой в руках. Габриэль просмотрел документы, тщательно проверив специально выделенную информацию. Он и забыл, когда в последний раз испытывал настолько разные эмоции. Слова Пьера с трудом воспринимались сознанием, звучали, словно фоновый шум.

— Они точно были знакомы, мистер Агрест, они же учились в одном классе. Но никаких подтверждений тому, что они продолжили общаться после выпуска, найти не удалось. Последняя страница может представлять наибольший интерес, смею предположить, что именно об этом Вы и хотели узнать. Эмма родилась через восемь месяцев после того, как Адриан уехал в Штаты. В ее свидетельстве о рождении в графе «отец» стоит прочерк.

Габриэль встал из-за стола и подошел к окну, посмотрел на улицу. Радуга по-прежнему висела в небе. Он молча постоял пару минут, и, не оборачиваясь, задал вопрос, колоколом звеневший в его мыслях.

— Есть возможность получить доказательства? Каким-либо надежным и конфиденциальным способом.

— Вполне подойдет ДНК-анализ. Мне нужны образцы ткани мистера Адриана и Ваши — тоже. Как можно взять образцы у девочки и ее матери — конфиденциально, или действовать напрямую?

— Я не хочу, чтобы кому-либо стало об этом известно, Пьер, в особенности — мисс Дюпэн-Чэн. Образец Адриана можно взять в его старой комнате. Я сообщу Натали, чтобы она Вас впустила. Что требуется от меня?

— Одного волоска будет достаточно, сэр.

— Сколько времени это займет?

— В зависимости от оплаты. В лучшем случае — не меньше недели, если Вы хотите включить в анализ и себя. Если же проводить сравнение только с отцом и матерью, можно уложиться в один день. Однако я бы рекомендовал первый вариант, потому что образец Адриана нельзя считать надежным источником, ведь мы нашли его в комнате, которую он не посещал четыре года. Это позволит нам получить более достоверный результат.

— Тогда — неделю. И помните, все — строго конфиденциально.

— Не сомневайтесь, босс.

Мужчина покинул помещение, оставив в одиночестве Габриэля, застывшего у окна, засмотревшись на радугу, сжимая в руках маленького розового мишку.

* * *

— Маринетт, тебя хочет видеть босс! И он сказал, чтобы ты привела ребенка!

Маринетт вскочила.

— О нет, он меня уволит. Что же мне делать? Ничего… Я ничего не могу сделать.

Она оторвала Эмму от ее раскраски и направилась к кабинету Габриэля, замерев перед самой дверью. Было страшно. Она так старалась, чтобы получить эту должность! Она заслужила работать здесь!!! Но дочь всегда будет стоять для нее на первом месте, и если он захочет уволить ее из-за Эммы, то придется с этим смириться.

— Входите, мисс Дюпэн-Чэн.

Когда они вошли, Габриэль стоял за своим столом. Он указал им на стулья. Они присели, Маринетт, полная переживаний и нервов, и Эмма, такая беззаботная и веселая, и тогда Габриэль заговорил.

— Мисс Дюпэн-Чэн, я узнал, что сегодня у Вашей дочери день рождения.

Этого Маринетт никак не ожидала. Она удивленно моргнула и ответила.

— Да, сэр, так и есть. Что-то не так?

— Нет, что Вы.

Он подошел к журнальному столику и взял блестящую черную коробку, украшенную золотым орнаментом.

— Сегодня у моей покойной жены тоже день рождения. Мне никогда не встречались люди, родившиеся в тот же самый день, Ваша дочь напомнила мне о моей супруге, поэтому я бы хотел сделать ей скромный подарок.

Габриэль шагнул к девочке, чьи глаза засияли, когда она увидела коробку. Маринетт попыталась возразить.

— О, нет, сэр, не стоит! Вам не нужно ничего ей дарить. Мне очень жаль, что она Вас побеспокоила…

Она не успела договорить. Он ей не позволил.

— Это — мое желание, мисс Дюпэн-Чэн, и, пока вы работаете в моей компании, Вам придется подчиняться моим приказам. Итак, …?

— Эмма.

— Эмма, поздравляю с днем рождения!

Девочка встала со стула и забрала коробку у него из рук. Она посмотрела сквозь прозрачную крышку и увидела красивую куклу Барби, одетую в наряд от дома Агрест. Эмма, улыбнувшись, рассыпалась в восторгах о том, какая чудесная кукла ей досталась. Она и понятия не имела о том, что кукла была из безумно дорогого ограниченного выпуска (всего лишь 50 единиц!), и уж тем более, она не знала о том, что чуть ранее сразу пять человек были привлечены к тому, чтобы до конца рабочего дня достать эту куклу по заказу Габриэля Агреста, пожелавшего сделать особенный подарок для некой маленькой девочки.

— Что нужно сказать, Эмма?

— Спасибо…?

— Габриэль. Габриэль Агрест.

— Спасибо, мистер Агрест.

* * *

Через неделю Пьер вернулся в кабинет Габриэля с другой папкой в руках. Габриэль посмотрел на нее, не уверенный в том, хочет ли он знать, что там внутри. Это могло изменить очень многое в его мире, и, в то же время, могло уничтожить слабую надежду, что уже успела зародиться в его сердце.

— Просто скажи мне, Пьер.

— Ну, что я могу Вам сказать, мистер Агрест? Мои поздравления! Вы теперь дедушка.

— Значит, все подтвердилось. Какова вероятность ошибки?

— Мы проверили все трижды, с разных образцов. Ошибка невозможна. Нет сомнений в том, что Эмма Дюпэн-Чэн — ваша внучка и, соответственно, дочь Адриана Агреста и Маринетт Дюпэн-Чэн.

— Благодарю, Пьер. На сегодня это все. Счет пришлете мне лично. И, надеюсь, все это останется между нами.

— Не сомневайтесь, сэр.

Пьер ушел. Габриэль уставился на папку. Открыл ее и просмотрел все документы. Ошибки не было. Зато оставались вопросы, и их было много. Знал ли Адриан? И, если знал, почему никогда даже не упоминал об этом? Боялся? Стыдился? Пьер не нашел ничего, подтверждающего связь между его сыном и мисс Дюпэн-Чэн в годы, последовавшие за выпуском из школы. Он мог ничего не знать, и, в то же время, мог решить не иметь с девушкой ничего общего! Но Габриэль думал, что воспитал Адриана лучше! Почему Маринетт не попыталась сообщить ему или мне? Многие бы подумали, что, с учетом подобных обстоятельств, ей было бы куда проще получить работу или, на худой конец — неплохие алименты от Адриана. Вопросов много, очень много. Ответов нет.

* * *

— Маринетт, босс хочет тебя видеть.

— Должно быть, какие-то рабочие вопросы. Странно, мы же только что завершили весенний показ. Может, появились идеи для следующей коллекции?

Она зашла в такую знакомую комнату, и мужчина, пристально на нее посмотрев, указал ей на стул.

— Доброе утро, мисс Дюпэн-Чэн.

— Доброе утро, мистер Агрест.

— Сегодня у меня к Вам довольно-таки странная просьба, мисс Дюпэн-Чэн. Вы — один из кандидатов на повышение, но для того, чтобы окончательно определиться, мне придется задать Вам очень личный вопрос. Приемлемо ли это для Вас?

Маринетт слегка опешила. Она не знала, что в этом году были запланированы какие-либо перестановки, но если бы ей удалось получить повышение, это оказалось бы весьма кстати. Сейчас в доме, который она недавно приобрела, шел ремонт, и ей бы не помешала любая возможная помощь, и это еще не говоря о том, как сложно было растить Эмму в одиночку.

— Все зависит от вопроса, сэр. Я постараюсь на него ответить.

— Прекрасно. Вы можете назвать мне имя отца Вашей дочери?

Абсолютно шокированная, она чувствовала, как онемело ее тело. Ей потребовалось несколько минут, чтобы взять себя в руки. Незаметно для нее, Габриэль пристально за ней наблюдал.

— Разве эта информация имеет какое-либо отношение к моим профессиональным навыкам?

— К вашей трудоспособности напрямую — нет, но я планировал взять Вас на должность топ-дизайнера, а, как Вы знаете, я не потерплю, чтобы с моим лейблом были связаны какие-либо скандалы. В качестве топ-дизайнера Вы будете представлять бренд Агрест, и любой скандал в Вашей личной жизни может повлиять на лейбл. Поэтому, задумавшись над тем, чтобы доверить Вам эту должность, я проверил Ваши личные документы и обнаружил, что у Вашего ребенка в свидетельстве о рождении не указан отец. Я просто хочу убедиться, что в будущем не разразится скандал.

Была ли она задета тем фактом, что Габриэль Агрест фактически признался в том, что собрал досье, в котором содержалась информация о рождении ее дочери, и кто знает, что еще? Для этого она была слишком шокирована. Внутри нее вскипел чистый гнев.

— Вы проверяете личную информацию на всех ваших сотрудников, мистер Агрест?

— Нет, не на всех. Только на тех, кого сочту необходимыми.

Габриэль был весьма прямолинейным человеком, и это порядком выбило ее из колеи. Маринетт сидела, не зная, как поступить. Она не могла признаться в том, что отец Эммы — Кот Нуар. Это, конечно же, стало бы новостью месяца, но она так же не могла назвать первое попавшееся имя, потому что знала, что лгать нехорошо, и, к тому же, вся информация будет проверена. Поэтому она поступила единственным возможным, как она думала, образом.

— Мне жаль, мистер Агрест, но я не могу ответить на этот вопрос. Я вынуждена просить Вас принять решение, основываясь только на моих профессиональных навыках.

— Вы уверены, мисс Дюпэн-Чэн? Все, что мне нужно — имя. Я не спрашиваю, почему оно не указано в свидетельстве о рождении Вашей дочери, или по какой причине Вы с ним расстались. Только имя. Неужели я прошу слишком много?

— Думаю, да, мистер Агрест.

— Что ж. Вы свободны.

— Благодарю.

Этот разговор очень долго не выходил у нее из головы, и, два года спустя, она так и не знала, с какой целью он ей задавался. Но через неделю она получила повышение и стала топ-дизайнером с внушительным окладом и эксклюзивными привилегиями, доступными только избранным сотрудникам компании Агрест. Эмма стала желанным гостем в офисе, и начала получать подарки на каждый существующий праздник лично от самого Габриэля Агреста. Все это списывалось на то, что мистеру Агресту нужно вдохновение, а Эмма, конечно же, является его источником.

Для самого Габриэля разговор с Маринетт принес ответ всего лишь на один из его вопросов — она была честной особой, которая рассчитывала только на свой талант и трудолюбие, когда добивалась места в индустрии моды, даже не пытаясь получить какие-либо привилегии в качестве матери внучки Габриэля Агреста. Он все еще сомневался в том, знал ли Адриан о своем отцовстве, но он был почти уверен, что в мире нет ни одной девушки, которая бы сохранила в секрете наличие ребенка Агреста в тайне от самих Агрестов (Адриана или Габриэля), если и не с дальним прицелом стать частью семьи, так уж точно ради шанса получить хорошие алименты. Напрашивался вывод о том, что Адриан отказался признать ребенка Маринетт своим, а она, будучи порядочной женщиной, не захотела затеваться с судом.

— И все же, я был о нем лучшего мнения. Что ж, если он не хочет принять на себя ответственность за свои поступки, тогда это сделаю за него я.

На той же неделе он навестил своего адвоката и изменил завещание. Наследство Адриана Агреста было разделено пополам. Вторая половина отходила к Эмме Дюпэн-Чэн. Конфиденциально. Оповещение и доступ к средствам следовал только после смерти самого Габриэля.

Тот день, день рождения его возлюбленной жены — прекрасной, доброй, ушедшей из этого мира — до сих пор оставался для него самым тяжелым днем в году. Но теперь эта дата также содержала и надежду, и любовь. Светловолосая кроха с изумрудно-зелеными глазами что-то в нем изменила. Он встретил ее, словно любовную записку от своей супруги, словно нежный поцелуй и мягкий напутственный толчок к тому, прошлому Габриэлю, способному на заботу и любовь. Небольшое детское фото его потерянной любви заняло особое место в его бумажнике, ближе к сердцу, а маленькая девочка, бегающая порой по холлу офиса, похитила его сердце навсегда.

«Я должен ей рассказать. Просто обязан. Если хочу получить хоть малейший шанс построить отношения с Маринетт, мне нужно все ей рассказать. Каким же дураком я был, оставив ее, не попытавшись даже бороться за нашу любовь… Больше я не повторю своих ошибок…»

Адриану казалось, что он стоит на пороге чего-то чудесного, удивительного, многообещающего, но все же такого недоступного ему, скрытого, незаслуженного… А в реальности он сидел на заднем сиденье своего автомобиля и гладил уснувшую дочь по светлым волосам, целуя временами ее прелестное лицо. После каждого поцелуя Эмма сонно корчила забавную рожицу, и Адриан старался запомнить каждое движение ее нахмуренных бровей, каждую улыбку. Он даже не заметил, что Маринетт задержалась на десять минут, ведь чем больше времени он мог провести со своим чудесным ребенком — тем лучше для него.

* * *

Тем временем, в нескольких кварталах от этой парочки, Маринетт нервно посматривала на часы, попав в неожиданную пробку:

«Пятнадцать минут одиннадцатого. Эмма уже должна спать… Ну что за день!»

К счастью, ей удалось все исправить, и проект был закончен вовремя. Мистер Агрест был так добр, что согласился отпустить Маринетт до конца недели, чтобы она смогла выполнить свои обязанности подружки невесты. Ее лучшая подруга собиралась замуж за ее же лучшего друга, и все на свете ей бы показалось прекрасным, если бы только Маринетт так не переживала за Эмму и Адриана.

«Я приду, заберу Эмму и тут же уйду. Мне лучше проводить с Адрианом поменьше времени. Я приду, заберу Эмму, и мы моментально уедем. Я приду, заберу Эмму…»

Сказать, что Маринетт нервничала — все равно, что промолчать. С каждой минутой, проведенной рядом с ним, ее чувства лишь крепли. Если их встречи будут продолжаться, то совсем скоро Маринетт не сможет думать ни о чем, кроме него. И надежды не останется на то, что когда-нибудь она сможет полюбить кого-то другого. Даже ее чувства к Коту Нуару очень быстро затухали, и она совсем этому не радовалась. Потому что когда-нибудь она хотела рассказать Эмме историю о храбром и самоотверженном человеке, которому, к несчастью, не было известно о ее существовании, но если бы он знал о своей дочери, то, несомненно, любил бы ее до смерти. Все, что было нужно Маринетт — продержаться еще пару дней. После свадьбы она решила закрыться в собственном доме и не выходить, пока Адриан благополучно не вернется в Штаты. Тогда она вновь попытается собрать свою жизнь из осколков.

Но все чаще Маринетт ловила себя на одной мысли — ей хотелось, чтобы Адриан остался, и тогда, возможно, у нее бы появился хоть какой-то шанс на взаимные чувства… когда-нибудь. Но до его отъезда осталось так мало времени, меньше недели. Ее мечты никогда не станут явью. Маринетт не могла позволить себе очередное разочарование. Никому бы не пожелала такого — ни себе, ни Эмме. И последнее, что сейчас нужно — позволять Адриану и Эмме еще больше привязываться друг к другу. Она заберет Эмму и тут же уйдет, и постарается обезопасить дочку от любых случайных встреч с ним в будущем. Маринетт не собиралась давать парню ни единого шанса… Только не тогда, когда на кону стояло сердце ее дочери. О себе она уже и не думала. В любом случае, для самой Маринетт было уже слишком поздно.

* * *

Компактный красный автомобиль припарковался в условленном месте. Адриан выбрался из своей машины и подошел ближе, улыбка освещала его лицо.

— Привет, что с тобой случилось?

Свет фонарей отражался в его глазах, заставляя их гореть в ночи. Игривая улыбка и мечтательный взгляд на его красивом лице только добавили ему привлекательности в глазах Маринетт:

«Боже, кажется, Алья не ошиблась насчет наших генов,» — подумала дизайнер, мило улыбнувшись ему в ответ.

— Просто авария, привычное дело в Париже, сам же знаешь. Прости, что заставила себя ждать.

Он открыл дверь и предложил ей руку.

— Оно того стоило.

От последовавшей ухмылки щеки Маринетт залились румянцем, настолько очаровательным, что Адриан не мог и слов подобрать, чтобы описать это зрелище. Она была просто великолепна. Ночная тьма и блики фонарей лишь оттеняли ее прекрасные черты. Адриан не мог отвести от нее глаз и понял, что буквально пялится на девушку, только когда тишина, повисшая между ними, стала мучительно неловкой. Маринетт решилась первой.

— Эм, а где Эмма?

— Спит в машине. Как думаешь, мне перенести сначала ее саму, или же ее вещи?

— Какие вещи? Она ведь оставила все игрушки в моем кабинете?

Маринетт нахмурилась. Зная Эмму, она уже поняла, что именно Адриан назвал «ее вещами». Эмму, казалось, любили все окружающие, и материальным подтверждением этой любви всегда были подарки. Неужели сейчас выяснится, что и Адриана постигла та же участь? Он покраснел, нервно потирая шею жестом, знакомым ей слишком хорошо.

— Ну… нам… просто… нужна была сменка… для батутного парка… и я… Эмма… то есть… в общем… я купил ей парочку вещей… и аксессуаров… и, возможно, немного игрушек… не считая нескольких пар обуви…

Маринетт схватилась за голову, пытаясь осознать те факты, что она уловила из его бормотания.

— Только не говори, что ты ей что-либо купил!

— Да так, по мелочи… Маринетт, ну пожалуйста! Я целый день пытался ее чем-то занять и развлечь… чтобы помочь тебе… закончить твой проект… Все, что я сделал, было для тебя! Исключительно для тебя!

Мари пристально посмотрела на Адриана — тот застыл, пытаясь выглядеть одновременно невинно и мило.

— Адриан, ты не можешь просто давать ей все, что она только попросит. Эмма — ребенок. И, как ребенку, ее нужно учить некоторым ограничениям. Мы не возьмем ничего из этих покупок, и завтра ты вернешь все вещи обратно в магазин.

— Маринетт, прошу тебя… Только в этот раз… Я покупал только самое лучшее из того, что нам встретилось, и Эмме все очень понравилось. Она уже распланировала, куда и что наденет. Ты же не станешь наказывать ее за то, что я не знал об ограничениях?

Ах, эти глаза! Его прекрасные глаза с мольбой смотрели на Маринетт, и ее сердце растаяло. Раньше он никогда ее ни о чем не просил. Она просто не смогла устоять, так же, как и он не смог устоять перед Эммой. Еще одно «Прошу тебя», и она сдалась.

— Хорошо. Но это — в первый и последний раз! Все, что ты принесешь ей после нашего разговора, отправится обратно. Ясно?

Адриан ухмыльнулся и коротко обнял девушку, отправив ее в подобие влюбленного транса.

— Да! Спасибо, Маринетт! Я сейчас все принесу!

Он бросился к своей машине и открыл багажник. Маринетт, постепенно приходя в себя, с ужасом смотрела, как он выгружал нескончаемые пакеты, с трудом удерживая их в руках.

— Ну вот, я же говорил, что вещей немного.

Маринетт промолчала, не найдя в себе достаточно душевных сил, чтобы объяснить кое-кому, кто, пусть и выглядел взрослым и очень красивым мужчиной, по факту же оставался глупым, маленьким мальчиком, разницу между понятиями «много» и «мало». Она ежедневно занималась со своим собственным ребенком, воспитывать еще одного ей совершенно не хотелось.

— Я принесу Эмму. Придержишь мне дверь?

Маринетт открыла заднюю дверь, отрегулировала кресло и оглянулась. На миг ее сердце замерло, а затем зашлось, взвинчивая темп. На руках шагающего к ней Адриана сладко спала ее Эмма. Девочка казалась такой маленькой и хрупкой в его крепких объятьях. Ласково придерживая кроху, он, прощаясь, запечатлел на ее лбу нежный поцелуй, подумав, что Маринетт не увидит. Уложил мирно спящую Эмму в ее автокресло, мягко захлопнул дверь и, посмотрев на нее напоследок, обернулся к Маринетт.

— Что ж, пожалуй, на этом все. Еще раз спасибо, Адриан. Ты сегодня меня очень выручил, но мне и правда пора. Поздновато для Эммы. Нужно, чтобы она как следует отдохнула перед завтрашней репетицией, иначе снова сотворит какой-нибудь ужас.

Адриан заправил прядь волос Маринетт за ухо, а потом сжал ее ладони в своих руках.

— Подожди минутку. Я хотел поговорить.

Маринетт посмотрела в его изумрудные глаза, чувствуя, что снова тает под его пристальным взглядом. От его напора она совсем потерялась. Чем дольше Адриан оставался так близко к Мари, тем сильнее разгоралась битва в ее душе. Ей невыносимо хотелось его поцеловать, хотелось остаться с ним навсегда, но еще больше ей хотелось просто сбежать. Адриан придвинулся и прошептал.

— Я уже говорил тебе, как ты красива сегодня?

Она смущенно покраснела.

— Не припоминаю такого…

Он наклонился к ней еще ближе. Между их лицами было всего пара дюймов, она чувствовала его дыхание, когда он продолжил.

— Так не пойдет. Я должен немедленно исправить свою ошибку. Ты потрясающе выглядишь, Маринетт. Ты прекрасна. И я…

Внезапный плач прервал магию момента, заворожившего ее. Маринетт отшатнулась от Адриана.

— Эмма… Мне пора… Она просыпается… И мне надо ехать… Домой… Она опять заснет… Пока… Адриан… Еще раз — большое спасибо!

По-прежнему отчаянно краснея, Маринетт села в машину и умчалась прочь, прежде чем Адриан успел моргнуть.

— Но нам нужно поговорить… — прошептал он той, кто его уже не слышала. Той, кто, проехав несколько кварталов, вытирая слезы, катившиеся из глаз, наконец-то остановилась и перестала сдерживаться.

— Я безнадежна… И о чем только думала? Он уедет… Я не могу любить его… Мне нужно его забыть…

* * *

На следующий день Адриан прочувствовал одиночество в полной мере. Не поймите его неправильно, основную часть времени он провел, общаясь с кучей народа, но никогда еще одиночество не ощущалось им так остро. Ему их не хватало, он скучал по Эмме и Маринетт. Без смеха Эммы и румянца Маринетт день казался пустым. Ему вновь хотелось взять изящную ручку своей девочки в ладони и притянуть Маринетт к груди. Он жаждал ощутить на своей щеке мягкое прикосновение губ Эммы, он пытался вспомнить, какими горячими и обжигающими были на вкус поцелуи ее мамы. И от этих мыслей болела не только его душа, казалось, что болит и все его тело.

Генеральная репетиция должна была начаться в пять часов, но Адриан решил приехать пораньше, надеясь поскорее встретиться со своими девочками. И первым, что он услышал, когда вошел в дом, был расстроенный голос Эммы.

— Но дядя Нино! Я не хочу разбрасывать эти лепестки! Я хочу оставить их себе! Они такие красивые! Розовые!

Не раздумывая, Адриан поспешил на этот чудесный голосок. И почти сразу увидел, как его маленькая, миленькая, тайная дочь, наряженная в одно из купленных вчера платьев, спорит с Нино, застряв у двери в главный зал.

— Эмма, милая. Тебе нужно это сделать. Просто иди по проходу и разбрасывай лепестки, после репетиции сможешь забрать домой те, что останутся.

Взяв горсть лепестков, Нино подбросил их в воздух, заставив всполошившуюся Эмму метаться вокруг в попытках собрать каждый лепесток.

— Ты злой, дядя Нино! Я не буду этого делать! Они слишком красивые для того, чтобы выбросить их просто так!

Нино застонал, расстроено всплеснув руками, а потом увидел Адриана, и его лицо расплылось в широчайшей ухмылке.

— Привет, друг! Поможешь чуток? Алья поручила мне обучить этого маленького монстра тому, как быть девочкой-цветочницей, но я сам в этом не особо разбираюсь. Помоги мне, пожалуйста.

Адриан вскинул брови.

— Намекаешь на то, что из меня выйдет хорошая девочка-цветочница?

— Неа, но ты точно знаешь, как устроить хорошее шоу, учитывая все те модельные проходы по подиуму для твоей работы, и, судя по вчерашнему вечеру, у тебя точно есть какая-то способность «укротителя Эммы».

Как раз в этот момент Эмма собрала все разбросанные лепестки обратно в корзинку и обернулась, чтобы посмотреть, с кем там разговаривает дядя Нино. Ее лицо засветилось, и она помчалась к Адриану с радостным криком.

— Мистер Похититель! Ты вернулся! Я так рада тебя видеть! Скучала по тебе!

Адриан с улыбкой подхватил ее на руки, и она крепко обняла его, нежно поцеловав в щеку. Они совершенно не обращали никакого внимания на удивленное лицо Нино, буквально уронившего челюсть.

— Я тоже по тебе скучал, мой маленький жучок! Ну, рассказывай — чем тебе надоедает этот ужасный дядя Нино?

Эмма нахмурилась, надув свои прелестные губки.

— Он хочет, чтобы я бросалась своими красивыми розовыми лепестками, а я этого не хочу, потому что все по ним будут топтаться, и лепесточки станут грязными, вонючими и… и… и совсем не милыми! Он плохой!

Рассмеявшись, Адриан провел по ее переносице пальцем и спустил девочку на пол, опустившись перед ней на колени.

— Хочешь, поделюсь с тобой тайной, зачем он это делает? Во всем этом замешаны принцессы, королева и немного волшебства.

Глаза девочки загорелись, она судорожно закивала. Адриан, устроившись на коленях поудобнее, взял в руки корзинку с лепестками.

— Понимаешь, это не обычные лепестки, они волшебные, и играют в завтрашнем дне очень важную роль, но только при помощи одной удивительной принцессы.

Эмма ухмыльнулась.

— Врешь! Я уже не ребенок, чтобы верить в волшебство!

— Я не лгу! И докажу тебе это. Ты уже видела белый наряд тети Альи и чудесное платье твоей мамы?

Эмма кивнула.

— Конечно! Платья очень красивые! Моя мама сшила их сама. Вот только потрогать мне их не разрешила… Они правда очень красивые, мистер Похититель! Мама и для меня сшила миленькое платье.

Адриан кивнул в ответ.

— Разве твоя мама и тетя Алья все время носят такие красивые платья?

Эмма серьезно задумалась, это было видно по ее лицу. Адриан буквально впитывал каждый хмурый взгляд и движение бровей девочки, то, как кривились ее губы, какая сосредоточенность горела в глазах. Наконец, она сдалась.

— Нет, все время они такие красивые платья не носят, а жаль, я бы этого хотела.

— Все потому, что завтра — не обычный день, Эмма. Завтра вы втроем превратитесь в принцесс. Тетя Алья станет Мудрейшей из Принцесс. Твоя мама — Прекраснейшей из Принцесс, а ты — Самой Крутой Принцессой.

Эмма ахнула и хлопнула в ладоши.

— Правда?

Адриан выдал самое серьезное выражение лица, на какое только был способен.

— Абсолютная правда, и, знаешь ли, это еще не все. Вы станете принцессами на день для того, чтобы Мудрейшая из Принцесс Алья могла превратиться в Алью Премудрую, Королеву Ниноландии.

Эмма взвизгнула и подпрыгнула на месте.

— Это так здорово, мистер Похититель! Тетя Алья станет королевой! Прямо как в сказках?

Адриан точно был в ударе. Он рассказывал эту историю с выражением и соответствующими гримасами, чтобы она звучала еще правдоподобнее. Даже Нино заинтересовался, особенно после того, как услышал о Ниноландии.

— Да, совсем как в сказках. Но! Силы Древнего Зла хотят помешать нам и украсть Принцессу Алью, чтобы она не стала Королевой.

Эмма задохнулась в ужасе.

— О нет!!! Мы должны защитить ее! Нужно позвать Кота Нуара и Ледибаг! Они точно ее защитят!

Адриан рассмеялся.

— Нет, не в этот раз, моя Самая Крутая Принцесса. Сейчас только ты можешь защитить тетю Алью.

Эмма подняла на него удивленный взгляд.

— Я? Как?

Он показал ей на корзину, полную розовых лепестков.

— Разбрасывай перед ней эти лепестки. Сейчас в них нет волшебства, но в полночь они приобретут магическую силу и смогут создать вокруг Принцессы Альи невидимый прочный щит для ее безопасности. Все, что тебе нужно сделать — рассыпать их везде, где только будет проходить тетя Алья, и тогда Силы Зла до нее не доберутся. Поэтому сегодня мы и тренируемся, чтобы завтра все прошло как по маслу, и мы бы смогли выиграть битву за Принцессу Алью.

Эмма, неожиданно выхватив корзину с лепестками из рук Адриана, решительно подошла к Нино.

— Покажи мне все еще раз, дядя Нино. Тебе не надо было скрывать от меня правду! Я уже не маленькая и могу защитить тетю Алью от Сил Зла!

Рассмеявшись, Нино сложил пальцы пистолетом и выстрелил в Адриана.

— Мужик, ты рулишь! Спасибо.

Адриан поднялся и развернулся к другу.

— Я же говорил, что хорошо лажу с детьми.

Нино ухмыльнулся, подмигнув ему.

— Или же ты мне о чем-то не рассказываешь…

Нервно улыбнувшись, Адриан показал на Эмму.

— Иди, учи ее, о Великий Король Ниноландии, иначе твоя будущая Королева останется недовольна.

Нино рассмеялся и пошел к девочке, лихорадочно разбрасывавшей лепестки по всему залу. Адриан, опершись о косяк, наблюдал за ними с безграничным наслаждением. Он и сам не мог бы объяснить, как понял, что говорить Эмме. Все, что он знал — ее нужно было заинтересовать, потому что сам был таким же. Если он хотел чего-либо достаточно сильно, то упорно следовал за своей мечтой, и если Эмме досталась именно эта черта его характера, то ее стоило лишь убедить в том, что бросать лепестки перед Альей — предел ее мечтаний.

— Ого, Нино справился! Я и не надеялась, что ему удастся ее чему-то научить!

Адриан вздрогнул. Алья стояла у него за спиной и с благоговением смотрела на Нино. Затем она перевела взгляд на заметно напрягшегося парня.

— Как провел вчерашний день, Агрест? Надеюсь, ты отнесся к моим советам достаточно серьезно.

— Добрый вечер, Алья! Я тоже рад встрече.

Будущая невеста смерила несчастного парня тяжелым взглядом.

— Я за тобой слежу, Агрест. Одно левое движение — и ты труп. Твой обратный билет еще не погашен?

— Нет, а что?

До того, как Алья успела ответить, ее сжал в объятиях Нино, а потом она почувствовала, как кто-то дергает ее за подол платья.

— А вот и моя Мудрейшая из Принцесс.

— Тетя Алья, тетя Алья! Завтра я тебя спасу! Теперь я знаю как, и Силы Зла не смогут помешать тебе стать Королевой!

Алья округлила глаза, растерявшись, и как только ей удалось освободиться из объятий Нино, она наклонилась к Эмме.

— О чем ты, милая? Королевой чего?

— Ниноландии, конечно же! Ты забыла о своем завтрашнем превращении?

Алья недоуменно посмотрела на Нино.

— Да, о Мудрейшая из Принцесс, неужели ты забыла? Завтра Эмма будет рассыпать перед тобой эти волшебные лепестки, чтобы они защитили тебя от Сил Зла. Ты пройдешь по этой цветочной дорожке и станешь Королевой Ниноландии.

Алья запуталась еще больше, когда Нино, стоя за спиной Эммы, начал жестами показывать, чтобы она просто соглашалась со всем сказанным. Но потом до нее дошло — прогулка по лепесткам, превращение из Принцессы в Королеву Ниноландии! Кому только такое в голову пришло??? Она рассмеялась.

— Ну конечно я все помню, малыш. Я просто не знала, что они раскрыли тебе мой маленький секрет. И кто же предал свою будущую Королеву?

— Мистер Похититель! Но не надо его ругать, тетя Алья! Он сделал это потому, что любит тебя и хочет мне помочь. Я ведь уже не маленькая и могу тебе помочь!

Алья перевела взгляд на место, где буквально минуту назад стоял Адриан, но там его уже не было. Парень быстро шагал по коридору, подальше от взбешенной женщины, готовой пристрелить его за то, что он снова проник в сердце Эммы. Меньше всего Адриан хотел, чтобы его выбросили из здания… или отправили в больницу.

Репетиция прошла очень гладко. Каждый знал, где ему стоять и что делать. Эмма была просто очаровательна. Она провела целый ритуал, рассыпав лепестки не только на пути к алтарю, но и на сцене. Пояснила это тем, что тетя Алья будет стоять на том месте, а значит, нужно защитить ее. Но той, кто завладел вниманием Адриана в этот вечер, была Маринетт. Красивая, как никогда. Адриан, не в силах с собой справиться, не сводил с нее глаз. Она была слишком великолепна, чтобы не смотреть на нее, пусть Мари и старалась укрыться от его взгляда, как только могла.

Когда все закончилось, Адриан решил уйти прежде, чем Алья до него доберется. Он избегал ее так долго, как только мог, но теперь, когда ее больше ничто не отвлекало, он бы не смог никуда спрятаться, и некому было его защитить. Выйдя на улицу, Адриан открыл машину, когда услышал, как Нино громко зовет его по имени.

— Адриан, подожди! Эй, ты чего уходишь так рано?

— Просто не хочу, чтобы меня выгнала твоя чудесная будущая женушка, потому и решил уйти самостоятельно.

Нино ухмыльнулся.

— Она просто слишком эмоциональная — очень дорожит своими близкими, друг. Да ладно тебе, попытайся ее понять. Эмма для нее как дочь, они с Маринетт прошли через ад, когда этот Кот бросил ее, беременную. Она просто не хочет, чтобы кому-то из них снова сделали больно. И все.

— И поэтому она отпугивает всех возможных кандидатов?

Адриан выглядел слишком раздражённым. Нино замер.

— А ты на что-то претендуешь, Адриан?

Тот покраснел и отвернулся.

— Не знаю… Сложно определиться, если не удается остаться с ней наедине ни на минуту. Она либо прячется под крылышком у Альи, либо сбегает при первой же возможности.

Нино ухмыльнулся.

— О, так ты все-таки заинтересован! Я так и знал! Алья говорила, что Маринетт не стоит ждать от тебя ничего хорошего, но не волнуйся, я доказывал ей, что ты для Мари — идеальный вариант. Пожалуй, лучшей новостью бы стало только сообщение о том, что именно ты — Эммин папочка.

Адриан сглотнул, но Нино продолжил вещать, не заметив его волнения.

— Не волнуйся, чувак! Нино тебе поможет! Как удачно, что машина Маринетт в ремонте, и Алья попросила, чтобы я отвез девочек домой… Но давай скажем, что у меня вообще-то были некие планы на мою невесту после репетиции, и я… Хотел сделать сюрприз, потому и не сказал ей об этом, когда она просила отвести девочек домой… Но, раз уж я был так занят теми запланированными делами, то попросил, чтобы ты исполнил роль водителя Маринетт. Как тебе идея?

Адриан развернулся к Нино, улыбаясь.

— Может сработать. По крайней мере, у меня будет примерно… сколько? Тридцать минут на то, чтобы поговорить с ней наедине, потому что сбежать из автомобиля на ходу ей не удастся. Спасибо, друг, ты — лучший!

Нино выглядел очень гордым собой.

— Ну конечно, я такой и есть! Осталось только вспомнить, чем именно я собирался заняться со своей женщиной…

Задумавшись на минуту, Адриан мягко улыбнулся.

— Я помогу тебе с этим, Нино. Раз уж ты меня выручил. Подожди немного.

Он достал телефон и сел в машину, оставив Нино снаружи. Через пару минут телефон Нино пиликнул, но до того, как он успел прочитать сообщение, Адриан уже стоял рядом с парнем.

— Наслаждайся, брат.

Диджей взглянул на экран телефона. Потом посмотрел еще раз, чтобы убедиться, что прочитал все правильно, и поднял взгляд на Адриана.

— Мужик, но как? Это ведь невозможно!

— Услуга за услугу, Нино. Теперь, если ты сможешь убедить Маринетт, чтобы она позволила мне отвезти ее домой, пока нас не заметила Алья… Это будет здорово.

Нино кивнул.

— Точно, я сейчас. Но, блин! Я никак не поверю… Алья всегда хотела попасть на «Романтический круиз по ночной Сене»! Я им месяц названивал, спрашивал каждый день! На ближайшие два месяца билетов не было. Как?

Адриан улыбнулся.

— Скажем так, у них всегда есть пара свободных мест для людей, которым… стоит оказать услугу. Я жду, Нино. Если через пять минут здесь не будет Маринетт, то я верну билеты!

Повторять предупреждение не потребовалось. Нино помчался обратно в здание, чтобы выполнить одно из желаний девушки, которую он любил со школьной скамьи, и, одновременно, дать шанс Адриану воплотить его мечту в реальность.

— Нино, в последний раз повторяю, не нужно напрягать Адриана, чтобы он отвез нас домой. Если ты занят — я вызову такси. Ничего страшного, честно.

Нино начинал нервничать. Он не предусмотрел, что Маринетт может отказаться от его предложения. Посмотрев на часы в десятый раз, Диджей забрал ее сумки, чтобы помочь. Эмма устала и почти засыпала на ходу, поэтому Мари решила взять ее на руки.

— Но почему, Маринетт? Он что, монстр какой-то? Только не говори, что ты его боишься. Сама знаешь, Алья меня убьет, если узнает, что ты заказала такси. Будет читать мне потом нотации, что водитель мог оказаться серийным убийцей, и все в таком духе. Пощади меня и позволь Адриану вас отвезти.

— Нино, почему ты так хочешь отправить меня с ним? Буквально час назад ты был счастлив отвезти нас домой, а сейчас умоляешь, чтобы я поехала с Адрианом. Что изменилось?

И тут Нино понял, если он хочет сохранить билеты и помочь Адриану, то ему нужно срочно включаться в игру.

— Я согласился потому, что меня попросила Алья. Не хотел, чтобы она что-то заподозрила, если б я вдруг начал отказываться…

Ответ заинтересовал Маринетт, ее голос подрагивал от сдерживаемого любопытства.

— Заподозрила что?

Нино молча достал телефон и, прижав палец к губам, показал его Маринетт.

— Только, когда прочитаешь, не говори ничего, ладно?

Мари кивнула и перевела взгляд на экран. Ей понадобилась минута для того, чтобы осознать, что именно она увидела, но когда до нее дошло, она ахнула, не сдержав эмоций.

— О боже, Нино! Как тебе удалось? Алья с ума сойдет! Она мне все уши прожужжала, это — ее безумная мечта уже который месяц. Как романтично, ты решил сделать ей сюрприз в канун вашей свадьбы!

Будущий жених буквально светился от гордости.

— Теперь понимаешь? Я хотел сделать ей сюрприз, который запомнится на всю жизнь, потому и не отказался вас подбросить, чтобы она ничего не заподозрила. Об этом знает только Адриан — вполне логично, если тебя отвезет именно он. А я тем временем смогу подготовить волшебный вечер для Альи. Мари, ну пожалуйста, Алья обязательно узнает, если ты вызовешь такси! Но если вас отвезет Адриан, тогда у нас получится сохранить в тайне все, о чем пока что говорить не стоит. Когда она узнает, что ты уехала домой с кем-то другим, а не со мной… Согласись, Адриан в этом случае ее устроит больше, чем любой таксист-маньяк. Маринетт, прошу тебя, разве плохо, если домой тебя отвезет Адриан? Это же просто поездка. Смилуйся, спаси мою душу!

Маринетт подарила ему тяжелый взгляд. Главная причина ее нежелания оставаться с Адрианом наедине — она не хотела, чтобы они с Эммой еще больше привязывались друг к другу. Посмотрев на дочку, Мари поняла, что ее девочка почти уснула. Через пару минут она точно отключится, пожалуй, они не успеют и до машины Адриана дойти. В сомнении она прикусила губу. Ей не нравилась сложившаяся ситуация, но она знала, как сильно Алья хотела отправиться в этот круиз… Для ее лучшей подруги это будет просто чудесным сюрпризом. Краем уха она услышала мольбу Нино.

— И не забудь, что ты должна мне за то, что я присматривал за Эммой… Так что, договорились?

— Ладно, Нино. Ты просто шантажист! Никак от тебя не ожидала. Чтобы ты понял — я делаю это ради Альи. Теперь ты — мой должник. Ясно? Куда нам идти?

Нино ухмыльнулся.

— Ты не пожалеешь, Маринетт! Ох, спасибо! Его машина вон там, он ждет, чтобы вас отвезти.

* * *

— У тебя есть автокресло?

Маринетт смотрела на совсем не подходящее для молодого парня ярко-розовое в черный горох кресло, закрепленное на заднем сиденье автомобиля Адриана. Эмма уже залезала в машину. Девочка проснулась сразу же, как только услышала голос Адриана, и снова была очень бодрой и разговорчивой.

— Нуу… — он нервно потер шею. — Я вчера его купил, когда присматривал за Эммой… чтобы в моей машине она была в безопасности.

Эмма уже вытаскивала из-за сиденья кучу небольших мягких игрушек. Тоже розовых. И очень пушистых.

— Да, мама! Мистер Похититель хотел купить черное с зелеными полосками, но я сказала, что хочу розовое. Оно очень красивое! А тебе нравится?

Маринетт выдавила улыбку.

— Да… Это очень кстати… Но пообещай, что вернешь его. Я не хочу, чтобы ты так тратился на Эмму. Ты и так слишком много всего купил.

Адриан мягко улыбнулся, с явным озорством в сияющих зеленых глазах.

— Попробую вернуть, когда оно мне больше не понадобится. Обещаю.

Поездка к дому Маринетт прошла совсем не так, как Адриан планировал. Он так и не смог поговорить с девушкой. Не вышло, потому что Эмма была слишком занята, вещая о своей тайной миссии, назначенной на завтра, и о том, какой хорошей королевой будет тетя Алья. Она пересказывала историю, придуманную Адрианом, особо упирая на свою роль Самой Крутой Принцессы. Слова о том, что ее мама — Прекраснейшая из Принцесс, заставили Мари слегка покраснеть. Потом Эмма начала рассказывать Адриану о всех своих игрушках, любимых платьях, ее прежней няне миссис Белле, о том, как она мечтает поехать этим летом в Диснейленд… Ее счастливый лепет прервался лишь тогда, когда они уже почти подъехали к дому Маринетт. Оставшиеся пару минут поездки пара молчала, опасаясь разбудить девочку. Как только они приехали, Маринетт тут же развернулась к Адриану.

— Спасибо, что подбросил, Адриан. Так мило с твоей стороны — помочь Нино подготовить сюрприз для Альи. Она будет просто в восторге. Увидимся завтра на свадьбе.

Она отстегнула ремень, торопливо выбираясь из машины, и тут испуганный Адриан поймал ее за запястье.

— Маринетт, постой! Давай я тебе помогу? Ты же не можешь одновременно нести Эмму и сумки. А дверь как открывать?

— Не впервой, Адриан. Это не так сложно, как кажется. Спасибо, я сама справлюсь.

Мари хотела уйти как можно скорее, потому что он только одним своим присутствием, даже не говоря ни слова, заставлял ее желудок делать бешеное сальто. Бабочки внутри нее сходили с ума и, казалось, что от всего этого напряжения она вот-вот потеряет сознание. А то, что он держал ее за руку, лишь ухудшало ситуацию…

Адриан, в свою очередь, не собирался сдаваться так легко. Он безумно хотел переговорить с Маринетт и рассказать ей правду. Больше не мог держать это в секрете. Он отчаянно тосковал, мечтал поцеловать свою леди, прижать ее к себе покрепче и никогда не отпускать. Мари в его одинокой и пустой жизни была сразу водой и воздухом — он нуждался в ней, без нее он просто не смог бы жить. Он не мог позволить ей уйти. Только не сейчас, не в этот раз.

Испугавшись, что снова упустит свой шанс, он выскочил из машины следом за ней, торопясь на другую сторону. Маринетт уже расстегивала ремень на автокресле Эммы. Адриан осторожно прикоснулся к ее плечу.

— Маринетт, прошу тебя. Дай мне помочь. Я уверен, что ты можешь со всем справиться сама. Ты очень сильная и просто удивительная, но что я за джентльмен, если не способен хоть немного помочь своему другу? Надеюсь, я же могу называть себя твоим другом? К тому же Эмма подросла, а значит — стала тяжелее. Давай, я понесу ее? Или могу открыть и придержать дверь, если ты хочешь отнести ее сама.

Маринетт посмотрела на его умоляющее лицо. Его потрясающие изумрудные глаза, ослепительная улыбка — он был порочно красив. Каждый раз, когда она видела его подтянутую, спортивную фигуру, подчеркнутую стильной одеждой, у нее пересыхало во рту, а щеки пламенели румянцем. Мари понимала, ее сил едва хватает, чтобы противиться его обаянию и очаровательной внешности.

Но потом ее осенило — чему именно противиться-то? Он не совершал каких-либо заметных действий, не пытался поцеловать ее, обнять, приблизиться или сделать еще что-то подобное. Лишь пару раз прикоснулся, но каждый день она получала такие прикосновения от толпы самых разных людей. Сделал пару комплиментов? Она слышала их от большинства коллег мужского пола. Раньше ее это не напрягало. Если честно, она даже чувствовала себя польщенной. Адриан только что сказал, что считает ее другом, просто другом…

«Дура! Слепая дура! Так запуталась в своих чувствах, что отталкивала Адриана без малейшей причины. А теперь он, наверно, считает меня психом. Нечестно — так поступать с ним. Он такого не заслужил. Нужно контролировать свои эмоции и быть для него другом, каким он меня считает. Только один день. Ради Альи и Нино. А потом я смогу спрятаться и наплакаться вволю.»

Маринетт собрала остатки сил и взглянула Адриану в глаза.

— Ты не отступишь, да?

— Не-а.

Она вздохнула. Парень улыбался, отчего решение далось ей еще труднее.

— Ладно. Я беру сумки и открываю дверь. На тебе Эмма.

Адриан осторожно взял на руки уснувшую девочку и поспешил за Маринетт, попутно закрыв автомобиль. Даже снаружи ее дом смотрелся ухоженным и очень уютным. Он не был огромным, как особняк его отца, просто приличного размера двухэтажное здание в очень хорошем районе, утопающем в зелени и цветах. Маринетт открыла дверь и запустила его в просторный, со вкусом оформленный холл. Поставила сумки, сняла туфли и забрала спящую Эмму у него из рук.

— Еще раз спасибо, Адриан. Прости, что пришлось сюда ехать, тебе же совсем не по пути. Надеюсь, мы тебя не слишком напрягли?

Адриан вопросительно на нее посмотрел, с явным намеком во взгляде, но по лицу Маринетт было ясно — для себя она уже все решила. Придется идти напролом, если он не хочет, чтобы его сразу же выперли за дверь. Парень усмехнулся.

— Ничего страшного, чашка кофе все исправит.

Маринетт такого не ожидала, он видел удивление, промелькнувшее на ее лице. Она привыкла к застенчивому, уступчивому Адриану — не к тому, кто мог нахально напроситься на чашечку кофе. Это была его «Кошачья» сторона, но она-то об этом не знала… пока что. Маринетт засомневалась. Если он останется (пусть всего лишь на чашку кофе!), сможет ли она потом с этим справиться? Она бы неплохо провела время, общаясь с ним, все больше влюбляясь, но что будет потом, когда он уйдет, не только из ее дома — из ее жизни? Все шло к одному — к глубокой пропасти под названием «Разбитое Сердце».

— Уверена, у тебя сейчас есть более интересные места, куда поехать и чем заняться, Адриан.

Он легкомысленно ухмыльнулся.

— К кому и куда? В пустой дом, к отцу, которого там не бывает? Алья и Нино точно не будут мне рады сейчас. А больше никого из знакомых у меня в Париже и нет. Я бы лучше провел этот вечер с хорошим другом. С тобой.

Маринет вдруг вспомнила, насколько одинокой была его жизнь, и почувствовала укол вины за то, что так настойчиво выпроваживала Адриана. Даже если она и пыталась таким образом защитить свое сердце. Мари взглянула на Эмму. Та спала. Что ж, во сне ее малышка точно не сможет привязаться к Адриану еще больше. Пожалуй, она позволит ему остаться на чашечку кофе, просто чтобы его день стал хоть немного лучше. Маринетт вздохнула — она любила его слишком сильно, порой даже в ущерб себе. Вот и сейчас она могла думать только о нем и о его счастье.

— Тогда, останешься на чашку кофе, Адриан?

— С удовольствием.

— Я пойду, уложу Эмму в кровать. Можешь подождать в гостиной или на кухне — где тебе удобнее.

Маринетт пошла наверх, переодела Эмму в пижаму и уложила в кровать — нереально пышную и розовую, ее дочь была настоящей фанаткой этого цвета. Она оперлась на кровать и с минуту тихо посидела на полу, глубоко задумавшись.

«Что же я делаю, котенок? Я так хочу защитить тебя, твое сердечко, но видеть Адриана счастливым — тоже важно для меня. Если бы ты знала, как сильно я люблю вас. Обоих. Но эти чувства совместить не получится, родная… Не получится… Он уедет совсем скоро, и, скорее всего, мы больше никогда его не встретим… Совсем как Кот… Когда же я научусь защищать и себя, милая? Когда же меня будут любить, когда обо мне будут заботиться? Я так устала разрываться между своими чувствами… Я просто хочу…»

Закапали слезы… Маринетт встала, вытерла лицо и вышла из комнаты.

«Я должна быть сильной. Нужно продержаться еще день. А чашка кофе мне не навредит… надеюсь…»

Спустившись, она увидела, как Адриан рассматривает фотографии, украшавшие ее стены. На большинстве из них красовалась Эмма в различном возрасте, кое-где встречались и они с Альей. Боль на его лице и несколько слезинок, которые он стер пару секунд назад, она не видела. Адриан смотрел на их моменты счастья, на первые достижения Эммы, и понимал, как много он упустил. Он пытался представить себе, насколько другой его жизнь могла бы стать, если бы он остался, был немного эгоистичнее, не отпустил ее к кому-то другому, а боролся, чтобы она выбрала его… Он хотел бы знать, оставался ли хоть какой-то шанс, что Мари все еще любит его, любую его сторону.

Маринетт достала сладкие булочки, которые она испекла утром, заварила кофе — он любил его, она помнила это со старшей школы. Адриан выглядел довольно расслабленным в ее компании, и она надеялась, что вечер не затянется и пройдет гладко. Первые полчаса они беспечно болтали о своих бывших одноклассниках, обсуждая, в основном, грядущую свадьбу Нино и Альи, но потом Адриан неожиданно сменил тему.

— Знаешь, ты потрясающе справляешься, воспитывая Эмму в одиночку. Она — чудесная девочка.

Маринетт покраснела уже, наверно, в десятый раз за этот вечер.

— Не совсем в одиночку. Мне помогали родители, Алья, Нино, миссис Белла… Они все помогали, как только могли. Это не только моя заслуга…

Он напряженно посмотрел на девушку, пытаясь понять, был ли это правильный момент, чтобы сказать ей и наконец-то рискнуть. Маринетт вновь очаровательно краснела, она нежно улыбалась, ее глаза порой сияли каким-то чувством, и он был уверен, что это точно не было ненавистью или неприязнью. Адриан не мог представить себе более подходящий момент, и он все же решился, начав издалека на всякий случай. Ему казалось, что просто вывалить на нее информацию об его отцовстве, будет не лучшей идеей.

— Я могу задать личный вопрос?

Глаза Маринетт слегка расширились, он не мог так сходу определить, что за чувство мерцало там, в глубине ее глаз, но оно было очень похоже на страх или растерянность. Но отступать было поздно.

— Смотря какой… — прошептала она.

Адриан отставил свою чашку и наклонился над столом, взяв в ладони ее руку.

— Я знаю, что это меня не касается, но я хочу понять, почему у такой красивой, чудесной девушки, как ты, нет кого-то особенного в ее жизни?

Он заметил секундный проблеск боли на ее лице, прежде чем Маринетт мягко высвободила свою руку и опустила лицо, спрятав глаза.

— Я не хочу это обсуждать.

Но он не мог все так оставить! Не сейчас, когда она уже была — полностью — его. Он просто не мог так поступить. Поэтому Адриан попытался еще раз.

— Прости, если это был слишком личный вопрос, но мне все-таки любопытно. Поверь, ты не одна оказалась в подобной ситуации. У меня, к примеру, вообще никогда не было девушки. Ни разу, за всю мою жизнь.

Маринетт резко вскинула на него взгляд и захихикала, моментально разрядив обстановку.

— Прости. Я просто вспомнила слухи, о которых мы в офисе иногда читали в американских модных журналах. Твой отец их просто ненавидел, поэтому любые новые журналы со статьями о тебе в офис проносились буквально контрабандой. Так почему же Адриан Агрест, востребованная модель, восходящая звезда и сердцеед, никак не найдет себе даму сердца? Быть может потому, что он заинтересован не в леди, а в джентльменах?

Маринетт, дурачась, изображала репортера. Состроила очень обеспокоенный голос, помогала себе жестами, пытаясь сдержать нарастающий смех. Адриан хохотал вместе с ней, а потом нахмурился.

— Ох уж эти американские папарацци! Если не играешь по их правилам — превратят твою жизнь в кошмар. Поверь мне, если бы я завел девушку — тут же нашли бы себе новую жертву. Они просто не ожидали, что я всю жизнь играл по чужим правилам, и снова поступать так же не собирался. Они не могли заставить меня, как это делал отец. Каким облегчением это было! Маринетт, я надеюсь, ты понимаешь, что все эти слухи не имеют под собой никакого основания? Тому, что я по-прежнему одинок, есть простое объяснение.

Она перестала смеяться и посмотрела на него с любопытством, сияющим в глазах.

— Какое же? Попытайтесь убедить меня, мистер «Меня-не-интересуют-леди», потому что те журналисты очень уверенно доказывали свою точку зрения.

Адриан резко посерьезнел, или даже занервничал, но потом его глаза затопила нежность и какая-то мягкость, подобной которой она еще никогда не видела на его лице. Маринетт покраснела, просто посмотрев на него, когда он мило улыбнулся ей, прежде чем продолжить.

— Когда мне было четырнадцать… или пятнадцать? Я влюбился в чудесную девушку. Сейчас я даже не помню, когда точно это произошло. Мне кажется, что я любил ее всю мою жизнь… До сих пор люблю. Я старался забыть о ней… Очень старался. Даже сходил на пару свиданий, но так и не смог ничего с этим поделать. Когда я смотрел на других девушек, все, что я видел — они не были ею. Не тот рост, не то телосложение, не тот цвет волос, не те глаза… В конце концов, я сдался и смирился с судьбой — я всегда буду ее любить.

Маринетт удалось удержать лицо, но внутри она чувствовала, как нож вонзается ей в сердце, полосует его, с каждым словом заставляя все ее тело болеть все больше и больше. Все эти годы, что она любила его, он был влюблен в кого-то другого. Все ночи без сна, все слезы, что она выплакала по его вине, были бессмысленны — сердце Адриана Агреста было несвободно задолго до их встречи. Из-за него она потеряла Кота… Она оттолкнула Кота из-за своих чувств к Адриану… Маринетт чувствовала, как огромный ком застрял у нее в горле, боль прошла через все ее тело, но… Он не должен был этого заметить. Она не хотела все еще больше усложнять. Адриан считает ее своим другом, через пару дней он уедет навсегда, поэтому она еще раз собралась с силами и продолжила разговор, игнорируя подступающие слезы. Адриану не нужно было уезжать из страны, чтобы разбить ей сердце — он уже разбил его. В ее собственном доме, с ее же разрешения.

— Ей очень повезло, раз ты так сильно ее любишь. Тогда почему вы не вместе? Ты должен был рассказать ей о своих чувствах… Рассказал же?

Адриан печально вздохнул.

— Да… Она потрясающая девушка… Замечательная, талантливая, добрая и храбрая. Рядом с ней я чувствую, что моя жизнь чего-то стоит… Я уже давно признался ей в своих чувствах, но… она сказала, что влюблена в кого-то другого, и я лишь сбиваю ее с толку. Мое признание все окончательно запутало. Она сказала, что годами мечтала о том, как будет с тем другим, удачливым парнем, а теперь я заставил ее выбирать между нами, и это несправедливо. Так что я ушел… Я просто хотел, чтобы она была счастлива, и если мое присутствие все усложняло… Я самоустранился для ее же блага… Если честно, все эти годы я выживал лишь мыслью о том, что она была счастлива с тем, другим парнем, которого она так любила.

Маринетт больше не могла на него смотреть. Она встала и отвернулась от Адриана, и уставившись в окно, надеясь, что он подумает, что она смотрит на улицу. Он не узнает, что она ничего не видела сквозь плотную пелену слез. Маринетт чувствовала себя такой жалкой. Как мог Адриан с такой легкостью ей все это рассказать? Как можно приходить в гости к человеку, который в тебя влюблен, чтобы рассказать о том, что ты живешь любовью к кому-то другому!!! Разве он не понимает, что делает ей больно? Очень больно?

«Не понимает, — подумала она, — я никогда не говорила ему. Никогда не признавалась в собственных чувствах».

— Но почему ты не остался? Ведь она же могла выбрать и тебя!

— Я был… давай назовем это «случайным гостем» в ее сердце… По-твоему, я хотел разрушить ее жизнь? Отнять ее мечту? Если сама мысль о том, чтобы быть со мной, причиняла ей столько боли… Я не хотел мучить ее. И она была так очевидно влюблена в другого парня… Я был лишь ее мимолетным наваждением…

Сердце Маринетт замерло — она вдруг почувствовала и его боль, не только свою собственную. Адриану было жутко больно. Она чувствовала это. Ей было интересно, стоили его страдания того? Стоило ли счастье той глупой девчонки его грусти?

— Надеюсь, твоя жертва сделала ее счастливой, Адриан. Было очень благородно с твоей стороны — так поступить.

Минутная пауза, полная тишины и напряжения, почти физически ощущавшегося, прервалась тихими словами Адриана.

— Я видел ее на днях. Думаю, она счастлива. То есть, она выглядит счастливой, хотя и все еще одинока.

Теплая слеза скатилась по лицу, и Маринетт порадовалась, что из-за освещения он не видел ее лица. Она прошептала.

— Что ж, в таком случае у тебя все еще есть шанс.

— Может быть. Я должен попытаться. Я уже пытаюсь. А что с тобой? Почему ты все еще одна? Только не говори, что нет заинтересованных парней. Я в это все равно не поверю. Более вероятно, что это Алья разогнала всех куда подальше.

Маринетт рассмеялась. Упоминание о гиперопеке Альи слегка подняло ей настроение. Она незаметно вытерла лицо и обернулась к Адриану.

— Она не настолько ужасна, Адриан. Она прогоняет только совсем уже негодных кандидатов. Остальные ко мне допускаются.

— И в этой скромной толпе, которой она позволила за тобой ухаживать, ты не нашла ни одного претендента?

— С твоего разрешения, я и правда не хочу об этом говорить.

Адриан мысленно закричал — почему она не признается? Он должен узнать, любит ли она его по-прежнему. Нужно узнать, есть ли у него шанс. Нужно действовать нагло.

Парень встал и, сделав круг, замер перед Маринетт. Она смотрела в пол, избегая его взгляда, пытая скрыть свое огорчение. Постояв так минуту, он спросил.

— Ты все еще любишь его?

Маринетт удивленно на него посмотрела.

— Кого?

— Отца Эммы.

Его Принцесса в замешательстве уставилась на него, пытаясь понять, что он сказал. Почему он спросил об этом? Почему он так заинтересовался ее чувствами? Почему? Чем больше Маринетт думала об этом, тем объемнее и тяжелее становилась боль, которую она хранила в себе все эти годы. Внезапно она почувствовала, что больше не может выдержать все это, больше не может сдерживать эти чувства в себе. И ее прорвало — она разрыдалась, закрывая лицо руками, чувствуя себя уязвимой, как никогда. Адриан шагнул ближе и обнял ее, прижимая к себе еще крепче, придерживая ее вздрагивающие плечи и голову. Он молча обнимал Маринетт, пока она не взяла себя в руки, и только потом прошептал.

— Маринетт, можешь рассказать мне обо всем. Он так сильно тебя обидел?

Резко отстранившись, Маринетт посмотрела на него глазами, полными чистого гнева. Его глаза в шоке распахнулись, когда она заговорила. Адриан прежде никогда не слышал, чтобы его Леди говорила с такой страстью.

— Адриан, почему все думают, что он обидел меня? Это не он! Он не при чем! Это я! Я его обидела! Я сделала ему так больно, что он… он уехал из города! Просто задумайся! Какой жестокой я должна быть, что бы заставить его уехать… Я искала его повсюду… И так и не смогла найти. Я жила все эти годы с мыслями о том, что где-то там — парень, которого я по-прежнему люблю, и которому я сделала чертовски больно и… Я не могу даже найти его, рассказать о том, как мне жаль… Сказать ему, что я… Я хочу, чтобы он снова стал частью моей жизни… Он даже не знает об Эмме… А Эмма… Она… больше всего на свете она хочет собственного папочку… А я не могу… Не могу исполнить ее мечту… Как я должна ей когда-нибудь сказать, что у нее нет отца потому, что я не смогла разобраться в собственных чувствах? Потому что я не смогла отпустить кого-то, кому на меня всегда было плевать? Как я ей это скажу, Адриан? Она возненавидит меня! Я себя уже ненавижу…

Она сползла на пол, вновь зайдясь в безудержных рыданиях. Адриан замер столбом, его разум был перегружен. Он никогда не рассматривал ситуацию с ее точки зрения, никогда даже не задумывался о том, что она могла не желать его ухода, что она могла действительно любить его, а не другого парня. Как он вообще мог думать, что любит ее, если в попытках сделать ее счастливой, он превратил ее жизнь в кошмар? Он ушел, думая, что она будет счастлива с тем, другим парнем, которого она любила, но, поступив так, он оставил своего ребенка без отца. Он такой идиот, тупой идиот, он не заслуживает второго шанса. Нужно было остаться и бороться за нее. Постепенно они бы поняли, что два парня, которые ей нравятся, на самом деле — один человек, но вместо этого… Он сбежал.

Адриан бросился к ней, обнял ее дрожащее тело.

— Прости, Маринет, мне очень-очень жаль. Прости меня, прошу… Я не должен был…

Неожиданный крик о помощи разорвал воздух. Маринет замерла и резко встала.

— Эмма…

Она бросилась на улицу. Адриан поспешил за ней. Там, у одного из окон второго этажа, висела Эмма. Девочка отчаянно цеплялась за оконный проем, плача и зовя на помощь. Маринетт, окаменев, смотрела, парализованная увиденным. Но прежде, чем она успела сделать хоть что-нибудь, Адриан уже взбирался по стене ее дома. Личный скалодром и годы работы Котом Нуаром — все окупилось в этот самый момент. Он быстро добрался до окна, подхватил Эмму на руки и, не раздумывая, прыгнул на крышу. Для них было безопаснее забраться наверх, а потом спуститься по пожарной лестнице.

Стоило Адриану ступить на крышу, он в изнеможении сполз на покрытие, сжимая Эмму в объятьях и плача вместе с ней. Он крепко прижимал ее к груди, пытаясь успокоить не только девочку, но и себя самого. Наконец, немного успокоившись, он услышал шепот Эммы.

— Папочка, ты наконец-то пришел. Я видела тебя в моих снах. Ты всегда спасал меня, прямо как сейчас.

Она обнимала его своими ручками, плакала и повторяла, снова и снова.

— Пожалуйста, не бросай меня больше. Я обещаю, что всегда буду тебя любить. Я буду очень хорошей девочкой. Папочка, пожалуйста, не бросай меня снова.

И в эту секунду Маринетт, забравшись по пожарной лестнице, подбежала к ним. Она забрала Эмму из рук Адриана и расплакалась, крепко прижав к себе девочку.

— Эмма… милая… ты поранилась?.. Не плачь, котенок, мама с тобой. Моя маленькая… Все будет хорошо…

Слишком испуганная и шокированная, с лицом, залитым слезами, она не слышала, что лепечет Эмма. Когда Маринетт немного успокоилась, она заметила, что Эмма пытается вывернуться из ее рук, чтобы добраться до Адриана. И только тогда она разобрала, что именно кричит ее дочь. Ее глаза расширились, наполняясь гневом и яростью.

— Мама, это мой папочка! Это он! Отпусти! Я хочу попросить его, чтобы он остался с нами, мама, пожалуйста! Это он!

Маринетт посмотрела на Адриана, настолько шокированного и потрясенного всеми этими событиями, что он даже говорить не мог, и повернулась обратно к Эмме.

— Эмма, милая, мне жаль, но он — не твой папочка. Это не он, родная. Не он.

Но ее слова ничего не изменили. Девочка все так же плакала и пыталась вырваться.

— Это он, мама! Мне не раз снилось, как он спасал меня на крыше. Это он, мама! Папочка, скажи ей! Скажи ей, что это ты!

Маринетт резко глянула на Адриана, пытаясь сдерживать все более нарастающую ярость. Именно от этого она и старалась защитить Эмму! Сначала он разбил сердце ей самой, а сейчас — уничтожает сердечко Эммы… Она любила его неоправданно сильно, но все-таки своего ребенка она любила больше. Эмма для нее всегда будет на первом месте…

— Адриан, думаю, тебе стоит уйти.

Испуганный, потрясенный Адриан все же справился со своей немотой.

— Маринетт, подожди. Что, если именно я — ее отец?

Застонав, девушка процедила сквозь стиснутые зубы, изо всех сил стараясь не сорваться на нем.

— Адриан, прошу тебя. Не усложняй все еще больше. Ты ей не отец! Ты никогда не обращал на меня внимания, и ты только что мне рассказывал, что влюблен в какую-то глупую девчонку, не способную даже понять, какой ты прекрасный человек. Я не видела тебя со старшей школы. С тех пор прошло семь-восемь лет! Посчитай на пальцах, если уж не понимаешь, как дети получаются! А сейчас, прошу, уйди!

Он умолял ее дрожащим голосом.

— Но Маринетт, пожалуйста, выслушай меня…

Удерживая рыдающую Эмму, она резко развернулась к нему. Ее голос был холодным и отстраненным — таким же, как и ее лицо.

— Ты — не он! Ты не можешь быть им! Уходи, Адриан. Пожалуйста. Сейчас же.

Его сердце замерло. Адриан хотел рассказать ей все! Ему хотелось прокричать это вслух, но сейчас точно было не время и не место для чего-то подобного. Маринетт едва не потеряла ребенка. Она не будет его слушать. Не сейчас. Все еще потрясенный, Адриан поднялся на ноги и ушел, не оглядываясь. Плач Эммы эхом отдавался в его сердце, заставляя его истекать кровью.

От автора:

Главу рекомендуется читать под эту композицию: Cascada — What Hurts the Most (Yanou's Candlelight Mix)

* * *

Адриан даже не пытался уснуть… Зачем мучиться, если он прекрасно понимал, что ничего не выйдет? Он был шокирован и расстроен, его до сих пор трясло от того, что случилось на крыше. Те слова, что сказала Эмма, ее рыдания до сих пор звучали в его сердце… Как тут можно успокоиться?.. Он чуть не потерял ее… Свою недавно обретенную дочь… Адриан едва успел полюбить ее, едва почувствовал, что и его — тоже любят. Любят без всяких условий… И всего этого он мог лишиться в одно мгновенье…

Что случилось? Почему Эмма вылезла в окно? О каких снах она говорила? Как она узнала, что он — ее отец? И что теперь будет?

Истощенный морально и физически, он мог понять реакцию Маринетт. То есть, он старался ее понять и думал, что ему это удавалось. Но вот тень боли, затуманившей ее глаза… Боль не поддавалась осмыслению, но ему отчаянно хотелось убрать ее, заменив счастьем, искрами смеха. Маринетт была обворожительно прекрасна, когда смеялась…

Миллион вопросов, ответов же — ноль.

3 часа ночи.

Его телефон завибрировал.

М — Адриан, для начала, я хочу извиниться, что сорвалась. Я до сих пор слишком шокирована, чтобы рассуждать здраво, но я знаю, что обидела тебя, и мне правда жаль. Очень-очень жаль…

М — …

М — Спасибо… Спасибо, что спас ее. Я… Ты спас все, что у меня есть, все, что важно для меня, за это благодарю тебя от всего сердца.

Она тоже не спала.

А — Мы можем поговорить? Мне нужно поговорить с тобой.

М —Ты уже со мной разговариваешь.

А — Лицом к лицу. Прошу тебя.

М — …

М — …

М — Если честно, не думаю, что это хорошая идея. Лучше, если ты будешь держаться от нас подальше… Особенно от Эммы.

А — Почему?

М — «Сообщение не доставлено» — она выключила телефон.

8 часов утра.

«Ну вот, шикарная ночь… Ни на минуту глаз не сомкнул… Нужно вставать и надеяться что, получится выглядеть достойно в этот важный для Нино день… Хоть кто-нибудь сегодня будет счастлив…»

Адриан поднялся с кровати, все еще во вчерашней одежде, которую он так и не удосужился сменить. За ночь ему поспать не удалось. До встречи с Нино, назначенной в зале бракосочетаний, оставалось три часа, а до этого нужно было успеть сделать кучу дел. Пришлось вставать и начинать готовиться.

10 часов утра.

Его телефон снова завибрировал.

Нино — Тащи свою задницу сюда (ком. №7 на втором этаже) или, клянусь, я лично помогу Алье выследить тебя и проделать все те жуткие вещи, что она запланировала!!! Убедись, что никто об этом не узнает и не заметит тебя!!!

Это было самое странное сообщение, что Адриан когда-либо получал от Нино, но, если честно, он не удивился — прекрасно понимал, что случится нечто подобное. Просто он не знал, когда и что именно произойдет. Через двадцать минут блондин-модель, выглядевший настолько «хорошо», насколько вообще мог выглядеть человек с темными кругами под глазами, стоял перед дверью №7 на втором этаже свадебного зала. Постучал. Нино открыл дверь, осмотрел коридор и резко затянул Адриана в комнату.

— Иди сюда, ты… Я даже не знаю, как тебя называть! Ты что натворил?!

Адриан слушал, с какой яростью шептал Нино, но не услышал ни слова. Все, что занимало его внимание в ту секунду — светловолосая кроха, сидевшая за столом на другом конце комнаты. Она что-то рисовала своими маркерами.

— Эмма…

Слезы покатились по лицу, когда напряжение слегка отпустило его измученное тело. Он поспешил к своей маленькой леди.

— Эмма!

Она обернулась и радостно завизжала, спрыгнула со стула и с разбегу кинулась в его объятья.

— Папочка!

Они встретились посреди комнаты. Адриан, улыбаясь сквозь слезы, упал на колени, как только Эмма обхватила ручками его шею, они обнимали друг друга так крепко, как никогда еще не обнимали никого другого.

— Эмма, моя Эмма… Ты в порядке? Не поранилась?

Слегка отстранившись, он повернул ее кругом, внимательно осмотрев. Его девочка рассмеялась, когда он снова прижал ее к своей груди, убедившись, что она цела и невредима. Она не поранилась, она была в порядке, и это — единственное, что сейчас имело значение.

— Кхм! Я прошу прощения, что прерываю вас в такой момент, но что за хрень, Адриан?!

Адриан, вырванный из идеального момента чистого блаженства, вздрогнул и посмотрел на нарушителя. Нино был в ярости — его лицо приняло странный красноватый оттенок, а глаза были дико круглыми. Адриан удивился, насколько выразительной может быть жестикуляция. Нино явно ждал объяснений.

— Я думал, что помогу тебе поговорить с Маринетт и… Я не знаю, может, пригласить ее на свидание… Слегка пофлиртовать… Или даже поцеловать ее… Что-то подобное… Ну и как ты меня за это отблагодарил? У Маринетт нервный срыв, похоже, она вообще не спала, а Эмма рассказывает всем подряд, что ты — ее папочка!!! Что случилось?

Адриан повернулся обратно к Эмме и нежно поцеловал ее в носик.

— Что ж, мой маленький жучок, может, ты пойдешь и закончишь то, чем ты занималась? А мы с дядей Нино пока что поговорим? Хорошо?

На минутку Эмма мило надула губки и нахмурилась.

— Только если пообещаешь мне не уходить, пока я не закончу. Это подарок для тебя!

Адриан мягко улыбнулся и прижался к ее лбу своим.

— Обещаю.

Девочка, рассмеявшись, бегом вернулась к столу. Адриан же в это время готовился к тому, что сам он считал началом своей миссии по завоеванию Маринетт. Он не спал прошлой ночью, однако, не теряя ни минуты из появившегося времени, прикинул все варианты развития событий, строя изощренные планы. И самое важное, к чему он пришел в итоге — ему нужна была помощь. В идеале — от людей, которым Маринетт доверяла, Альи и Нино. Парень поднялся с колен, оперся о стену, не отрывая взгляд от Эммы, и заговорил.

— Успокойся, Нино. Я все равно собирался с тобой поговорить, так что мы вполне можем обсудить все сейчас. Вчера… Началось все довольно-таки неплохо, мы выпили по чашке кофе, немного пообщались, а потом… Эмма едва не выпала из окна на втором этаже…

На лице Нино за доли секунды замешательство сменилось шоком.

— Что? Чуть не выпала из окна? Как?

— Я не знаю. Честно. Мы были на кухне, разговаривали, а малышка, по идее, должна была спать в своей комнате… Затем мы услышали крик, и Эмма уже висела за окном. Не спрашивай меня, как или почему так получилось — я не знаю!

Нино нервно почесал лоб, слегка успокоившись.

— Что ж, тогда понятно, почему Маринетт сегодня такая потерянная. Но она же Ледибаг, пусть и в отставке, для нее не проблема справиться с чем-то подобным! Давай, рассказывай, так как Мари ее спасла?

Адриан взглянул на Нино.

— Эмму спас я. Не она.

На лице Нино отразилось удивление и недоверие.

— Ты? Как?

Адриан внимательно смотрел на него. Он хотел увидеть реакцию Нино на свою следующую фразу.

— Я залез по стене, на ходу схватил Эмму и запрыгнул на крышу…

Нино ухмыльнулся.

— Так ты у нас…

Внезапно его глаза расширились.

— Ты сказал — на крышу?!!

Адриан все так же внимательно наблюдал за паникующим Нино. Он понял, что с темой крыш было связано что-то важное, о чем им всем было известно, а он ничего не знал. Вчера он слышал, как Эмма лепетала что-то о своих снах, но он был слишком растерян, чтобы попытаться разобраться. Адриан решил, что не может позволить себе еще один провал, а значит, Нино, нервно мерявшему шагами комнату, придется ему помочь, хочет он того или нет.

— Боже! Нет! Ну почему ты забрался именно на крышу, Адриан?!! Если Алья об этом узнает… Тебе конец! Ты покойник!!! Мертвее не придумаешь… И я с тобой, за компанию. Вот гадство!

Адриан встал и подошел к Нино.

— Нино, что за история с Эммой и крышей? Откуда столько паники?

Диджей нервно посмотрел на него.

— А ты не знаешь?

Адриан отрицательно покачал головой. Нино вздохнул.

— Эмма… У нее порой бывают странные сны, в которых она сидит на крыше со своим папочкой, который только что спас ее от какой-то беды. Говорила, что не помнит, от чего именно ее спасли, но точно знает, что этот мужчина — ее отец. По словам Маринетт, впервые Эмма попыталась залезть на крышу года два назад. Сначала она думала, что скоро все пройдет, но… Эмма по-прежнему видит этот сон, и каждый раз она хочет залезть на крышу, чтобы встретиться со своим папочкой. Наверно, и вчера он опять ей приснился. А так как Маринетт перекрыла все ходы на крышу, эта, блин, умница решила выбраться через окно. Вот поэтому Эмма и считает тебя своим отцом, Адриан…

Парень расстроено отвернулся, стараясь не задумываться о последствиях этих событий.

— Вот же ж!!! Алья точно меня убьет! И тебя, и меня! Нас обоих!!! Это я помог тебе попасть к Маринетт в гости, и за это меня просто убьют… Если только…

Нино неожиданно обернулся и уставился Адриану прямо в глаза.

— Если ты случайно не…

Ни один мускул не дрогнул на лице Адриана. Он продолжал смотреть на Нино с такой решимостью в глазах, что тому не нужны были слова, чтобы все понять. И ужаснуться.

— Это ты!!! О боже, Адриан! Это ты!!!

Нино подбежал к Адриану, схватил его за плечи и резко встряхнул.

— Но как? Почему ты мне не сказал? Постой…

Он вдруг что-то понял. Сузил глаза.

— Так ты — Кот Нуар?

Адриан снова замер. Нино сжал его плечи, а потом отдернул руки, будто коснулся чего-то гадкого.

— Не буду раздумывать, почему ты не рассказал мне, или как я ничего не понял — это же было так очевидно! У меня к тебе только один вопрос, Адриан. Ты о чем думал, когда бросил ее, беременную, в одиночестве?!! Если ты не желал иметь с этим ребенком ничего общего, ты мог хотя бы сказать ей, кто ее отец? Возможно, тогда бы Эмма не пыталась убить себя, стараясь отыскать своего папочку, каждый раз, как только снова увидит эти чертовы сны?!

Нино был в ярости. Адриан был ему дорог, очень дорог. Даже когда тот уехал за океан, Нино все равно считал его своим лучшим другом, но сейчас… Сейчас он задумался — как, черт возьми, он вообще может стоять с этим парнем в одной комнате? Но то, что произошло дальше, поразило его еще больше.

— Я не знал.

— О чем ты не знал?!! Как ты мог не знать?

Адриан вздохнул.

— Я не знал, что Маринетт — это Ледибаг. Я не знал, что она была беременна. Я ничего этого не знал. Нино! В нашу последнюю встречу, она сказала, что все было ошибкой… Что она жалеет о том, что встретила меня… Что я разрушил ее мечту о жизни с другим парнем, которого она любила… По-твоему, я бы оставил ее, если бы знал? Все, чего я хотел — чтобы она была счастлива…

Теперь уже Нино выглядел смущенным.

— О каком другом парне ты говоришь? Насколько мне известно, единственной любовью Маринетт всегда был Адриан Агрест… Стоп… Не может быть!!!

С отвисшей челюстью он схватился за голову.

— Она рассталась с тобой-Котом, потому что была влюблена в тебя-Адриана?.. Да ладно! Это же круто! То есть, жуть какая. Да, просто жуть… Только подожди, когда об этом узнает Алья! Она будет в шоке!

Если пару минут назад Нино нервно ходил по комнате, то сейчас он едва не подпрыгивал в нетерпении.

— Что думаешь делать, мужик?

Адриан перевел любяший взгляд на Эмму.

— Я хочу быть с ними. Просто хочу любить их, хочу сделать их счастливыми. То есть, я все испортил и не уверен, что Маринетт примет меня назад…

Нино ухмыльнулся.

— Ты сдурел, что ли? Или ослеп? Конечно же она тебя примет! Как пить дать, она до сих пор влюблена в Адриана, а вот в Кота… С этим сложнее, потому что Мари о нем никогда не говорит.

— Она все еще любит его. Вчера сама об этом мне рассказала.

— Тогда чего ты ждешь, чувак? Не дури, просто иди и расскажи ей все!

Коротко улыбнувшись, Адриан отметил, как Эмма уже в десятый раз обернулась, чтобы проверить, на месте ли он, и потом ответил.

— Сначала я и собирался так поступить. Дважды пытался, но каждый раз что-то шло не так. То Маринетт сбежит посреди разговора, то Эмма захочет из окна выпрыгнуть. А после того, что случилось вчера, мне вообще сказали держаться от них подальше. Особенно — от Эммы. Так что теперь мне нужно немного вашей помощи, ребята.

— Я? Нет, мужик, и не проси. Ты же знаешь, я люблю тебя, но нет! Алья же меня убьет…

Адриан встал, выпрямился и пристально посмотрел на Нино.

— Ты уверен? Нино, если я что и понял насчет Альи, так это то, что она желает Маринетт счастья, а Эмме — отца. Я могу решить обе проблемы разом! Я хочу сделать Маринетт счастливой, и я же — папочка Эммы. Так что если я правильно понял, Алья будет только рада нам помочь…

Телефон Нино неожиданно зажужжал, перебив речь Адриана. Парень посмотрел на экран и подпрыгнул.

— Вот же! У нас осталось где-то пять минут до того, как приедет миссис Белла, и Эмму нужно будет отвести вниз. Вернемся к тому, зачем я вообще позвал тебя сюда. Мне нужно, чтобы ты договорился с Эммой — сегодня она не должна называть тебя папочкой. Я не хочу, чтобы у Альи случился сердечный приступ прямо у алтаря. Или, что еще хуже — чтобы она бросила меня там же, попытавшись придушить тебя. Разберемся со всем после того, как она выйдет за меня замуж, лады? Ты знаешь, как договориться с Эммой, теперь мне даже известно, откуда такие способности, потому давай, используй свои чары и спаси мою свадьбу!

Адриан рассмеялся.

— Как пожелаете, о благородный король Ниноландии!

Он подошел к Эмме и наклонился, чтобы посмотреть, чем она занята. Его маленькая девочка рисовала картинку, которую тут же закрыла ладошками.

— Папочка, не подглядывай! Я почти закончила.

Адриан присел в соседнее кресло и отвернулся.

— Хорошо! Я не смотрю, но если ты хочешь, чтобы я и дальше не подглядывал, то ты должна мне кое-что пообещать.

— И что ты хочешь?

— Пообещай, что больше не будешь пытаться попасть на крышу, Эмма. Это очень опасно, ты можешь серьезно пострадать.

Эмма удивленно посмотрела на него, а потом звонко расхохоталась.

— Ну конечно, я не пойду больше на крышу, папочка! Я же ходила туда только чтобы проверить, пришел ты или нет. Теперь, когда ты здесь, мне больше не нужно на крышу. Теперь я знаю, кто ты, и всегда могу встретиться с тобой на земле.

Она наклонилась к нему и поцеловала в щеку.

— Уже можно смотреть. Держи, это для тебя!

Адриан обернулся и увидел, как девочка с улыбкой протягивает ему рисунок. На одной стороне листа нарисован блондин в зеленой футболке и черных штанах, на другой — женщина в красном платье, и между ними — маленькая светловолосая девочка в темно-розовом наряде. Все улыбаются и держатся за руки. На заднем плане — огромное светло-розовое сердце с надписью «Добро пожаловать домой, папочка» сверху.

— Это я? И ты?

— Да, и мама с нами! Я пока у нее не спрашивала, папочка, потому что сегодня она была очень грустная, но потом я попрошу, чтобы мы могли взять тебя себе, и…

Речь Эммы прервал громкий хохот. Адриан, сам тихо хихикавший, развернулся к Нино, постаравшись состроить самый осуждающий взгляд, на который он только был способен. Нино, сама невинность, пожал плечами.

— Что?

Адриан развернулся обратно к Эмме.

— Прости его, родная. Дядя Нино сегодня немного странный, наверно потому, что его тоже скоро кое-кто заберет. Так ты думаешь, что твоя мама захочет взять меня себе?

Эмма просияла.

— Да, папочка, я думаю, что она захочет! Ты очень хороший папочка — ты красивый, даришь подарки, не воняешь, как папа Веры, я точно уверена, что мама возьмет тебя. А если не захочет, я попрошу, чтобы ты жил в моей комнате…

Со стороны Нино донеслось еще одно громкое фырканье. В этот раз Адриан решил не обращать на него внимание.

— Как думаешь, может, мне стоит сначала самому попросить твою маму, чтобы она взяла меня себе? Я куплю ей хороший подарок, чтобы понравиться еще сильнее. Как тебе?

Эмма взволнованно вскочила.

— Да! Да! Да! Обязательно купи ей что-нибудь милое, а потом спроси у нее!!! Моя мама любит шоколад и поцелуи!

Адриан удивленно вскинул брови, а потом прищурился.

— Шоколад и поцелуи?

— Да! Мама всегда говорит, что шоколад — лучшее лекарство от всех болезней, а еще, каждый раз, когда я целую ее перед сном, она говорит, что это — лучшее, что случилось с ней за день. Так что, если ты принесешь шоколад и поцелуешь ее, она тебя точно полюбит и разрешит остаться!

— Хорошо… Я постараюсь. Но только если ты пообещаешь мне сохранить один маленький секрет.

— О-о-ой, секрет! Я люблю секреты! Хорошо! Я сохраню твой секрет, а ты уговоришь маму взять тебя себе!

Адриан рассмеялся.

— Тогда договорились. Мне нужно, чтобы ты никому не рассказывала о том, что я — твой папочка, пока я не поговорю с твоей мамой. Сегодня не говори об этом ни с кем, особенно — с тетей Альей. Хорошо?

Лицо Эммы расстроено вытянулось. Казалось, что она сейчас заплачет.

— Но почему? Я тебе не нравлюсь? Я сделала что-то не так?

Мягко улыбнувшись, Адриан крепко обнял девочку.

— Нет, ну конечно же нет, Эмма. Как тебе такое только в голову пришло? Ты — самая лучшая девочка из всех, что я только встречал! И не забывай, что сегодня ты будешь Самой Крутой Принцессой, которая защитит свою тетю Алью, Мудрейшую из Принцесс, от Сил Зла! Разве ты можешь мне не нравиться? На самом деле все совсем наоборот, я тебя очень, очень сильно люблю!

— Тогда почему ты не хочешь, чтобы об этом кто-нибудь узнал?

Растерявшись, Адриан постарался подобрать слова, но тут Нино, стоявший сзади, внезапно вклинился в разговор.

— Потому что это испортит наш праздник «Сюрприз! Адриан — папочка Эммы!». Если все узнают, что он твой папочка, тогда сюрприза не получится, правда, Эмма? Ты же хочешь, чтобы праздник удался?

На лице девочки за секунду промелькнула целая гамма чувств — от расстройства к замешательству, а следом — и к восторгу.

— Только если я помогу вам все придумать, и отмечать этот праздник мы поедем в Диснейленд.

Оба парня энергично закивали.

— Конечно-конечно! Лучше места, чем Диснейленд, и не придумаешь! Но пообещай, что не расскажешь об этом никому, договорились?

— Ладно, я обещаю. Но только на сегодня! И, папочка…

Эмма вдруг застеснялась и спрятала руки за спину, потупив взгляд, совсем как Маринетт в годы ее учебы в школе.

— А ты не пойдешь со мной по проходу?.. Чтобы помочь мне с волшебными лепестками…

Адриан, улыбнувшись, ласково потянул ее за розовую щечку.

— Я бы с радостью, но, увы, не могу. Твои волшебные лепестки могут защитить только принцесс, так что кому-то нужно будет охранять великого короля Ниноландии Нино. Ты справишься, Эмма! Ты столько тренировалась, все пройдет идеально…

Телефон снова пиликнул, и Нино пришлось прервать их разговор.

— Прости, Эмма, нам пора спускаться. Тебя ищет миссис Белла.

Он взял девочку за руку и мягко подтолкнул ее к двери. Ее завороженный папочка успел обнять ее и получить еще один нежный поцелуй, прежде чем Диджей увел его солнышко к миссис Белле, которая получила от Маринетт строгие указания: весь день не спускать с ребенка глаз. Но прежде, чем они вышли из комнаты, Нино лихорадочно прошептал.

— После свадьбы договорим, не теряйся.

Прежде чем пойти за другом в главный зал, Адриану пришлось задержаться в комнате еще ненадолго, чтобы слегка привести мысли в порядок. Через пять минут он уже выглядел на все сто и был готов к чему угодно… кроме встречи с Маринетт. Его чудесная Принцесса нежно улыбалась кому-то, ему не знакомому, и, казалось, была полностью поглощена разговором. Бирюзовое платье в пол, украшенное кристаллами Сваровски, прекрасно оттеняющее ее голубые глаза, букетик белых роз в руках. Темные волосы распущены, из украшений — сверкающая заколка. Ни один элемент наряда не был ее достоин, потому что Маринетт — сама Маринетт — была обворожительно прекрасна!

Взглянув на нее лишь только раз, Адриан сразу понял, что собственное сердце ему больше не принадлежит. Снова. И не будь он влюблен в Мари до этого момента — наверняка бы увлекся ей сейчас. Пораженный эмоциями, нахлынувшими на него, он замер посреди зала, не отрывая от нее взгляд… Маринетт осмотрелась кругом, их глаза встретились. Она, покраснев, сказала что-то своему спутнику, и направилась к Адриану. Ее глаза, хоть и уставшие, слегка припухшие, все равно были шикарны. Кожу, бледную от явного переутомления, окрасил румянец, а нежная улыбка заставила его на мгновение позабыть обо всем на свете.

— Адриан… Я… Я просто хотела убедиться, что с тобой все в порядке. Прости меня за вчерашнее, я была слегка… не в себе.

Она снова улыбнулась, и он растаял, забывая отвечать.

— Что ж, если все хорошо… Я просто хотела убедиться, что сегодня мы сможем достойно справиться со своими обязанностями. Для Альи и Нино…

На секунду он очнулся и тут же кивнул.

— Да, конечно, мы справимся.

— Отлично. Тогда увидимся.

Она развернулась, чтобы уйти, но Адриан удержал ее за руку.

— Маринет, прошу, мы можем поговорить? Это очень важно.

Она вздохнула.

— Если ты о вчерашнем, Адриан, то я не хочу это обсуждать.

— Почему?

Отвернувшись на секунду, Маринетт вновь подняла на него решительный, полный боли взгляд, почти пугая его.

— Ты — не ее отец, Адриан. Кому как не мне знать, но даже если бы ты хотел им стать… Ты же сказал мне вчера, что любишь кого-то другого… А через пару дней ты вернешься к своей другой, привычной жизни… Так что ничего не выйдет…

Прежде, чем она успела договорить, их прервал Нино, утащивший Адриана до начала церемонии. Маринетт, в свою очередь, ушла искать Алью.

Она была растеряна и не понимала, чего он хочет. Отец Эммы — Кот Нуар, а Кот точно не был Адрианом… Маринетт любила Адриана слишком долго, она бы точно поняла, окажись эти два парня одним и тем же человеком… Но Адриан — не Кот… Это просто невозможно… Слишком они разные…

Да, внешне они были очень похожи (что лишь подтверждало наличие типа мужчин, которые ей нравились), но их характеры слишком отличались. Адриан был милым и заботливым, а Кот — честолюбивым, и часто говорил, не подумав. Адриан всегда был вежлив и внимателен к окружающим, а Кот жить не мог без флирта и глупых каламбуров… Кот всегда ее любил, а вот для Адриана она раньше будто и не существовала…

Больнее всего далось понимание, что ее сердце было разделено. Одна его половина с самой первой встречи принадлежала Адриану, а вторую забрал Кот… Момент, когда она все-таки влюбилась в этого глупого Котенка, Маринетт помнила слишком хорошо — тогда напарник умер, защищая ее… в пятый раз. Отвратительная акума целилась в Ледибаг, но он, этот глупый, безрассудный Котяра, заслонил ее своим телом… Снова… В итоге ей удалось победить мерзкую тварь и исправить весь нанесенный вред, вернув, в том числе, и Кота. Но она никак не ожидала, что тот начнет разговор с подобной фразы.

— Моя Леди, за те четыре… то есть, пять жизней, что я уже потерял, у меня не было возможности признаться, так что больше я ждать удобного случая не стану. Я люблю тебя, Ледибаг! Люблю всем сердцем и душой. И всегда буду любить, где бы и кем бы ты ни была, даже если мои чувства не взаимны…

Вот тогда все и случилось… Более того, Маринетт наконец-то осознала, что, впервые за всю свою карьеру супергероя, она сражалась с акумой не для того, чтобы спасти Париж или защитить мирных жителей. Нет! Она в бешенстве повергла чудовище, чтобы вернуть Кота Нуара! На кону была его жизнь… Снова… Но в этот раз его жизнь была для Леди важнее своей собственной. Именно тогда она поняла, что любит этого бродячего кота. И тогда же они впервые поцеловались. Сознательно.

Теперь ее сердце разделилось пополам, на две равные части. Она по-прежнему любила Адриана, но оставила эти чувства позади, вместе со временем, проведенным в старшей школе, и посмотрела на своего напарника другими глазами. После всех лет ее безответной любви к однокласснику-модели, чувства Кота были глотком свежего воздуха. Нуар был совсем другим, он волновал ее, делал счастливой, и всегда был таким джентльменом. Никогда не заходил дальше позволенного. И Маринетт поняла, что хотела бы подарить ему все свое сердце и всю свою любовь…

Она до сих пор помнила тот день. День, когда она разбила ему сердце, когда сделала ему больно, ужасно больно, пусть и непреднамеренно. На свой день рождения она решила, что останется с ним, отбросит прошлое и будет жить ради будущего. Но стоило ей так поступить, как та часть ее сердца, что принадлежала Адриану, воспротивилась. Несчастной и растерянной Мари было невозможно больно — чувство вины за предательство душило ее. Маринетт не винила никого, кроме себя, но стоило им с Котом увидеться… Когда он очаровательно ей улыбнулся, Маринетт сломалась… Она плакала, кричала, оттолкнула его… Просто хотела, чтобы смятение, боль, чувство вины и предательства — чтобы все это исчезло! Она никогда и не думала рассказывать ему об Адриане, и уж точно не хотела говорить:

— Лучше бы мы с тобой никогда не встречались…

В этот самый момент внутри него что-то сломалось, по глазам было видно, и прежде, чем она смогла закончить свою фразу, прежде чем попыталась все исправить, он ответил.

— Как пожелаете, моя Леди… Все, чего я хочу — чтобы вы были счастливы.

Кот поклонился и растворился в ночи… Маринетт замерла, ошеломленная, не способная как-то отреагировать и последовать за ним, увидев небольшую коробочку из черного бархата, выскользнувшую из кармана Кота, когда он вставал, чтобы уйти. Она набралась мужества и подняла ее только через час… Содержимое футляра звучало громче всех слов, что только мог бы подобрать Нуар.

Она слишком поздно поняла весь масштаб случившейся катастрофы — если без Адриана Маринетт могла жить относительно счастливо годами, то без Кота она продержалась всего пару дней. Но было слишком поздно… Он исчез, и единственной, кто не дал ей последовать за ним, была Эмма. Маринетт приняла ее, как драгоценный дар судьбы, крохотную частичку Кота, которая у нее все же осталась.

Любила ли она сейчас Адриана? Да. Любила ли она по-прежнему Кота? Бесспорно. Они разделили ее сердце пополам, и Мари до сих пор не знала, сможет ли остаться с кем-то одним и не чувствовать вину за то, что предает второго. Она была слишком напугана, чтобы поступить так снова, слишком боялась опять испытать эту боль… Она не хотела давать Адриану шанс, зная, что не сможет отдать ему всю свою любовь, всю себя… Потому что боль — единственное, к чему это приведет. Ему будет больно. Так же, как было больно Коту…

* * *

Стоя посреди зала рядом с Нино, Адриан смотрел, как грациозно Эмма исполняет свой забавный ритуал с цветочными лепестками. Улыбнулся — его чудесная, самая лучшая девочка, как же хотелось просто обнять ее и никогда не отпускать… А потом в зал вошла Маринетт. Он не мог отвести глаз — его милая Принцесса, и его страстная Леди, от одного взгляда на которую внутри все сжималось, а лицо заливала краска. Сейчас ему больше всего на свете хотелось поцеловать ее, украсть ее, заставить снова полюбить себя… Следом появилась Алья. Но он не обратил на нее внимания, оставив эту честь Нино. Его глаза по-прежнему были прикованы к той, что заставила бабочек в его животе трепетать.

Свадьба шла, как запланировано. Жених и невеста буквально сияли, Адриан с Маринетт действовали слаженно, словно между ними ничего и не произошло, за Эммой бдительно следила ее няня. Казалось, что весело было всем. Адриан хотел поймать Маринетт, когда она была одна, но сдался после пары провальных попыток. Он подумал, что вывалить на нее все, о чем он хотел поговорить, прямо на свадьбе ее лучшей подруги, и правда было не самой хорошей идеей. Что ж, он поговорит с ней позже. А сейчас Адриан должен помочь своему лучшему другу. Если бы только у него получилось пригласить ее на танец… Не с его удачей, конечно…

Торжество должно было закончиться в десять вечера, но уже без четверти девять Алья и Нино, извинившись, сказали, что они уходят буквально через несколько минут, удивив не только гостей, но и своих близких друзей. Однако, когда перед уходом Нино вложил в ладонь Адриана записку, тот удивился еще больше.

«Через 20 минут в той же комнате».

Так что уже второй раз за день он стоял на втором этаже у двери с номером семь и понятия не имел, что ждет его внутри. Когда Адриан вошел, первой, кого он увидел, стала Алья. Девушка уже сменила парадное платье и сидела за тем же столом и в том же самом кресле, где сегодня рисовала Эмма. Нино подпирал стенку чуть дальше. Он жестом попросил Адриана зайти и прикрыть дверь. Невеста вскинула голову и, прищурившись, посмотрела на Адриана.

— Адриан. Адриан Агрест. Тот самый бродячий котяра, что заставил мою девочку страдать.

Адриан нервно улыбнулся и подошел ближе.

— Кажется, Нино тебе уже обо всем рассказал… Удивлен, что ты так спокойна.

Она нахмурилась.

— За это благодари Нино. Когда я все узнала — хотела тебе руки-ноги поотрывать… Или на медленном огне поджарить. Еще не определилась. Но Нино пересказал мне ваш утренний разговор, и, ради моей девочки, я решила тебя пощадить. Но только ради нее!

— И ты так просто мне поверила? Без вопросов и сомнений?

Алья ухмыльнулась.

— Ну конечно же нет! Почему я должна тебе верить? Я верю себе!

Из огромной сумки она вытащила толстую папку и положила ее на стол.

— Я верю, что ты был Котом Нуаром, но не потому, что ты об этом сказал. Я провела собственное расследование. На самом деле я все выяснила еще вчера, но понадеялась, что это подождет, пока мы с Нино не вернемся с медового месяца. Но ты, чтоб тебе икалось, не мог не устроить бардак! Настоящий Кот Нуар! Что, было так сложно дождаться, пока у меня закончится медовый месяц?

Адриан нервно улыбнулся.

— Разве я не должен был к тому моменту уехать из страны? Ты же сама спрашивала про мой обратный билет.

Она усмехнулась.

— Конечно же нет. Я точно знала, что ты задержишься. Просто хотела убедиться, что ты не забудешь сдать этот билет, потому что кое-кто совсем потерял голову, строя глазки Маринетт и помешавшись на Эмме…

Адриан слегка покраснел и решил, что лучше сменить тему, чем продолжать выслушивать рассказы о том, как глупо он выглядел.

— Как ты узнала, что я был Котом Нуаром?

Он понял, что угадал с вопросом, увидев загордившуюся, как любой другой журналист, Алью.

— Вообще-то это было просто. Я подняла все материалы Ледиблога сразу, как только Нино рассказал мне о твоей странной реакции на новости о том, что Маринетт была Ледибаг и, конечно же, об Эмме. Потом малышка приняла тебя, словно своего лучшего друга, и вот что я тебе скажу — в нее будто какой-то сверхчувствительный радар встроен, когда дело касается людей. Все, что оставалось — просто сопоставить даты исчезновения Кота Нуара и отъезда в Штаты Адриана Агреста. Бинго! В один и тот же день? Какое совпадение… И, наконец, сегодня ты сам все подтвердил.

В этот момент Алья выглядела очень довольной собой, и она никогда не признается Адриану, как сильно ей вчера хотелось себя ударить. Это лежало буквально на поверхности, почему она раньше не заметила? Немного успокоившись, Алья решила, что поможет Маринетт наконец-то обрести свое счастье, но планировала заняться этим уже после своего медового месяца… Но нет! Адриан просто обязан был запрыгнуть на ту крышу и сделать все еще хуже. Она бы просто не смогла наслаждаться отпуском, оставив Маринетт и Эмму с разбитым сердцем.

Алья прищурилась и скептически посмотрела на Адриана — главную причину того, что праздник пришлось закончить раньше.

— До того, как мы продолжим, я должна узнать. Ты уверен, что Эмма — твой ребенок? Ты вообще задумывался о том, что у Маринетт мог быть другой блондин с зелеными глазами?

Адриан едва заметно ухмыльнулся. Молча открыл бумажник, достал карточку — старое детское фото его матери — и протянул ее Алье. Она посмотрела на снимок и, недоумевая, перевела взгляд на Адриана.

— Это либо неудачное фото Эммы, либо ее двойняшка. Это одна из других твоих детей? И вообще, почему фото такое старое?

Теперь улыбка Адриана была пугающе широкой.

— На фотографии моя мама, когда она была еще ребенком.

Алья вытаращила глаза, а Нино практически перепрыгнул комнату, чтобы взглянуть на фото.

— Ого! Ну да, просто копия! Понятно, почему ты тогда смотрел на нее, как на призрака.

— Ну так, вы мне поможете?

Алья вздохнула.

— Мы бы с радостью, но через пару часов нам нужно улетать — медовый месяц. Но я могу подсказать тебе, что делать. Собственно, потому мы и сократили время свадебного приема — чтобы поговорить с тобой и успеть на рейс.

Адриан кивнул.

— Этого более чем достаточно. Буду рад любой помощи. Я уже пару раз пытался что-то предпринять, но пока все без толку.

Алья продолжила.

— Ну, для начала, ты должен говорить с Маринетт, когда Эмма спит. Если малышка на ногах — и не пытайся. Дальше. Не уходи, пока не признаешься во всем, потому что второго шанса у тебя может и не быть. Если она сбежит — догони ее, если спрячется — отыщи, понял?

Адриан согласно кивнул.

— И, наконец, самое важное — не говори ей, что ты — отец Эммы, она даже слушать не станет. Сначала докажи, что ты — Кот Нуар, все остальное она поймет сама.

Адриан внезапно почувствовал горечь и отчаянье.

— Но как мне это сделать, Алья? Плагг больше не со мной, у меня нет никаких доказательств. Одним словам она не поверит.

Алья изумленно на него посмотрела.

— Ты что, серьезно? Вы годами прыгали по крышам, сражались с акумами, патрулировали город, болтали ни о чем и сочиняли дурацкие каламбуры. Должно быть что-то, неизвестное никому, кроме Ледибаг и Кота Нуара. Вспомни что-нибудь и привлеки ее внимание. Если она начнет слушать, проблем не будет.

Адриан глубоко задумался. Как он раньше не догадался? Так зациклился на идее рассказать Маринетт, что он — отец Эммы, ему и в голову не пришло зайти с другой стороны, пояснив ей, кто такой Кот Нуар…

— Если так подумать, есть пара вещей…

— Отлично! — оборвал его Нино. — Потому что, если завтра мы хотим валяться на пляже, а не смотреть на то, как он гоняется за Маринетт вокруг города, то нам нужно ехать уже сейчас.

Стоило только всей троице представить себе это зрелище, как громкий хохот наполнил комнату. Уже собравшись, Алья развернулась к Адриану.

— Адриан, пожалуйста, сделай это сегодня. Час назад я отправила ее домой в ужасном состоянии. Я не хочу, чтобы она страдала ни минутой дольше. Эмма уже должна спать, так что у тебя будет прекрасный шанс. И передай ей, что первым делом с утра я жду ваше семейное фото, или я вернусь, и тогда вы у меня попляшете.

Адриан вернул ей уверенный взгляд. Тот факт, что их общие друзья его поддерживают, добавил ему храбрости, в которой он сейчас так отчаянно нуждался.

— Я все равно бы не смог ждать до утра.

Адриан припарковался у дома Маринетт часов в десять вечера. Достаточно поздно, чтобы Эмма уже уснула, но слишком рано, чтобы и Мари легла спать. Посмотрел на окна второго этажа, где лишь вчера рисковал жизнью, забираясь на эту стену так быстро, как только мог. В тот момент все, о чем он думал была лишь безопасность его маленькой дочери, которую он отчаянно пытался спасти. Впрочем, сегодня все было вполне мирно и спокойно. Даже свет не горел, Эмма, похоже, уже спала — в целости и сохранности.

Адриан перевел взгляд на окна первого этажа — в глубине дома мерцал слабый огонек. Похоже, Маринетт еще не ложилась, а значит, возможно, они все-таки смогут поговорить. Подумав, Адриан решил, что не стоит звонить в дверь — не хотелось бы разбудить Эмму. Он поднялся на крыльцо и постучал. Никто не открыл. Потом Адриан позвонил Мари на мобильный, но трубку тоже никто не поднял. В итоге он послал сообщение — последний разумный способ связаться с ней сегодня, потому что если это не сработает, то он уже начал подумывать о том, как пробраться в дом, минуя двери, и при этом ничего не разбить или не сломать…

А — Маринетт, нам нужно поговорить. Я сейчас перед твоим домом. Можешь выйти на минутку?

М — Адриан, уже поздно. Я уже в постели. Мы можем поговорить потом?

А — Я не уйду, пока мы не поговорим.

М — Прошу, иди домой. Поговорим позже.

А — Когда, Маринетт? Каждый раз, когда у нас есть шанс, происходит какая-то ерунда. Ты можешь пообещать, что и в этот раз ничего не случится? Я, вот, тоже не могу. Пожалуйста, выходи. Дай мне минуту, чтобы объясниться.

М — Адриан, я не могу…

А — Я не уйду, пока мы не поговорим.

М — Адриан, я не могу назвать тебе причин, но… Пожалуйста, оставь меня в покое. Я не могу. Так будет лучше…

А — Позволь мне поговорить с тобой, а потом я уйду, если ты этого захочешь. Мне нужно сказать тебе что-то важное.

М — Что именно, Адриан? Почему ты не можешь написать об этом? Что такого важного ты хочешь сказать, раз уж для этого тебе непременно нужно меня увидеть?

И тут Адриан понял, что у него оставалось слишком мало времени. Маринетт скорее всего не выйдет, она уже забеспокоилась и разнервничалась. Нужно действовать сейчас, иначе станет слишком поздно. Он начал лихорадочно набирать короткие сообщения, надеясь, что она прочтет хотя бы одно прежде, чем отключит телефон, и оно привлечет ее внимание. Тогда у него появится шанс на то, чтобы, наконец, рассказать ей правду.

А — Это был твой день рождения

А — Я принес тебе розового пушистого мишку

А — Я рассказал тебе, что мой отец подарил такого маме, когда они начали встречаться. И потом он дарил ей медвежат на каждый день рождения, как напоминание о своей любви.

А — Я приготовил для тебя ужин. В квартире моего лучшего друга, в центре Парижа

А — Я сказал, что это квартира моего друга, но на самом деле она принадлежит моему отцу. У меня есть ключи, если тебе захочется снова ее увидеть

А — После ужина ты хотела включить музыку и потанцевать

А — К тому времени окончательно стемнело, и ты сказала, что так даже лучше, потому что мы не увидим друг друга, когда снимем трансформацию и отпустим на время Тикки и Плагга

А — Мы перестали танцевать под песню Нотр-Дам де Пари — Бель, и ты знаешь, почему…

А — Ты первая меня поцеловала.

А — Мы вместе принимали душ, в полной темноте

А — Когда я проснулся — тебя уже не было

А — А на следующий день ты рассказала мне про другого парня, в которого была влюблена, и о твоей разрушенной мечте быть с ним, но так ни разу и не назвала его имени

А — Я ушел после того, как ты сказала, что хотела бы вообще никогда со мной не встречаться

А — В тот вечер я хотел сделать тебе предложение, но у меня нет доказательств — я потерял кольцо…

До того, как Адриан успел отправить последнее сообщение, он услышал, как открылась дверь. Подняв глаза от экрана телефона, он увидел Маринетт… Она стояла на крыльце в тонкой, шелковой, темно-красной ночной рубашке. Ее сильно трясло, по щекам текли слезы, пальцы были прижаты ко рту, прикрывая дрожащие губы… Она была такой несчастной и растерянной, но все же просто очаровательной в своем смятении…

Слова прозвучали не громче шепота, но Адриан услышал так четко:

— Кот?

Он шагнул ближе.

— Добрый вечер, моя Леди. Мы так давно не виделись. Ты по-прежнему великолепна.

Маринетт печально улыбнулась сквозь слезы. Адриан настороженно подошел и остановился прямо перед ней, не отрывая взгляда от ее голубых глаз. Она же в это время напряженно всматривалась, пытаясь найти в его изумрудно-зеленых глазах то, о чем мечтала так долго — прощение.

— Ты замерзла, моя Леди, — тихо прошептал он и резко обнял девушку, крепко прижав ее к груди. Опустив ладонь ей на затылок и припечатав вторую руку к спине, он, наконец, позволил слезам, так долго копившимся, свободно литься. Маринетт также не сумела сдержаться, безуспешно пытаясь приглушить рыдания, и расплакалась еще сильнее. Вскоре он услышал ее шепот.

— Прости, Кот… Я так виновата… Пожалуйста, прости меня… Я не должна была говорить этого… я… Я… Я люблю тебя…

Последние слова она практически выдохнула, но его сердце расслышало каждый звук — громко и внятно. Он притянул ее еще ближе и счастливо зарылся залитым слезами лицом ей в волосы, нежно целуя ее макушку.

— Я тоже люблю тебя, Маринетт. Всегда любил, и всегда буду любить.

Казалось, время вокруг них застыло, а следом замерли и они сами, делясь теплом, слишком сильно напуганные, чтобы двинуться, расцепить объятья и, возможно, снова потерять друг друга. Немного успокоившись и придя в себя, Адриан склонился к уху Маринетт и тихо прошептал:

— Мурргу я теперь мяути, моя Леди?

Маринетт игриво оттолкнула его и, закатив глаза, рассмеялась сквозь еще не переставшие капать слезы, напомнив им те счастливые деньки, когда они были супергероями.

— Похоже, Кот, время тебя совсем не изменило! Заходи, котенок. Думаю, нам действительно стоит поговорить.

Он шумно вздохнул, довольно улыбнувшись.

— Ну наконец-то!

Они устроились в гостиной, оба взволнованные и нервные, не зная с чего начать. Адриан был просто незамутненно счастлив — Мари рядом с ним, и теперь она знает всю правду. У Маринетт же оставались некоторые вопросы и сомнения, которые она хотела бы прояснить до того, как снова кинуться в этот омут с головой. Постояв у окна и посмотрев на улицу, Мари развернулась к нему лицом, разбив тишину.

— Кот… Адриан… Девушка, о которой ты говорил вчера, твоя единственная любовь — это Ледибаг? То есть, ты любишь Ледибаг с тех самых пор?

Адриан заглянул в глубину ее испуганных глаз и медленно кивнул, не зная, к каким выводам она придет. Маринетт грустно вздохнула и снова отвернулась от него, стараясь скрыть подступающие слезы и горькое разочарование.

— Ее больше нет… Прости, но… Осталась только я… Не самая лучшая часть нашей общей личности…

Адриан подошел к Маринетт и, положив руки ей на плечи, развернул девушку лицом к себе. Он улыбнулся и нежно погладил ее щеку.

— Если ты намекаешь, что я был влюблен в твой костюм, то ты никогда еще так не ошибалась. Я любил и люблю тебя, Маринетт. Мне дорога ты, девушка за маской. Неужели ты и правда считаешь, будто маска меняла тебя — ту, какая ты на самом деле?

Она опустила голову, избегая его взгляда.

— Но без нее ты меня никогда и не замечал…

— Вот тут ты сильно ошибаешься, Маринетт. Я смотрел на тебя чаще, чем тебе кажется. Пожалуй, даже чаще, чем я сам себе позволял. Я всегда так отчаянно пытался избегать любых чувств к кому-то, кроме Ледибаг. Я был безумно в нее влюблен и не хотел предавать мою Леди, потому что каждый раз, посмотрев на Маринетт, и поймав себя на мысли о том, какая она миленькая, даже понимая, что мои чувства к Леди не взаимны, я не мог отделаться от ощущения, будто предаю свою любовь.

Когда мы перестали ежедневно встречаться в школе, стало немного легче, но я все равно часто о тебе вспоминал. До нашего выпуска, когда мы еще учились в школе, я так… так старался не влюбиться в чудесную девушку, сидевшую позади меня. Ту, что так открыто любила меня. Я просто хотел быть верным своей Леди, тебе, Маринетт. Даже когда не знал, кто ты на самом деле.

И волшебство маски не превращало тебя в кого-то другого. Все, что маски давали нам — это возможность быть самими собой, действовать так, как нам того хотелось и следовать нашим чувствам. Это всегда была ты, Маринетт, под слоем спандекса и магии. Мое сердце покорила ты — настоящая. Твоя красота, храбрость, доброта — все то, что и делает тебя такой чудесной, и все те черты, что я не раз видел за последние пару дней, а ведь сейчас ты маску не носишь.

Адриан обнял ее еще крепче и продолжил.

— Прости, что я ушел… Я должен был остаться и бороться за тебя… Рано или поздно, но мы бы узнали, кто есть кто…

Маринетт подняла голову и посмотрела в его глаза, едва сдерживая слезы.

— Нет, не… Не извиняйся, Адриан. Ты сделал то, что тебе показалось правильным. Если кто и виноват во всем — так это я. Я не должна была настаивать на сохранении этой чертовой тайны личности. В этом был смысл, когда мы сражались с Хищной Молью, но после его падения не стоило скрываться друг от друга. Я виновата… Я сама… С нами… Я все испортила…

Продолжить Мари не смогла. Горькие слезы хлынули из глаз, хрупкое тело задрожало в ознобе. Адриан в отчаянье смотрел на нее, не зная, что делать, как успокоить, как объяснить… Обхватив ладонями ее лицо, он попытался вытереть слезы.

— Маринетт, не надо, не плачь… Тут никто не виноват… Маринетт… Просто так получилось… Такое порой случается… Никто не виноват… Мы оба хороши… Так что, либо никто не виноват, либо виноваты мы оба…

Ничего не помогало. Ее трясло все сильнее и за каждой его фразой следовала новая порция слез. Не зная, что еще можно сделать, Адриан быстро прижался к ее губам, пытаясь показать и отдать ей всю любовь, пылавшую в его сердце. Все, чтобы она чувствовала себя в безопасности и знала, что ее — любят. Совсем скоро она ответила ему со страстью, что он помнил в своей Леди.

Они нехотя разорвали поцелуй и посмотрели друг другу в глаза, все еще соприкасаясь лбами. Оба — раскрасневшиеся и заплаканные.

— Больше никогда так не говори, Маринетт. Я люблю тебя… Всегда любил и всегда буду… Как я могу тебя не любить? Ты — та, о ком я всегда мечтал…

Она мягко ему улыбнулась и прервала речь, нежно поцеловав его в губы.

— Адриан, я начинаю сомневаться в том, что ты на самом деле был моим Котом Нуаром.

Адриан игриво отпрянул, нарочито удивившись.

— Ты меня обижмяушь!!! Я сомуршенно точно знаю, что был им! Почему так, моя Леди?

Она придвинулась ближе и мягко провела по его губам указательным пальцем.

— Потому что мой Кот Нуар вместо того, чтобы разговоры разговаривать, уже прижал бы меня к вон той стене и зацеловал до потери сознания…

Он усмехнулся.

— Значит, моя Леди предпочитает Кота — ходячий секс, а не обычного Адриана? А ты еще говоришь, что Маринетт скучная! Придурка Адриана вообще никто не любит!

Маринетт рассмеялась.

— Да, ты глупыш, котенок, мой любимый, милый, невозможный придурок, и я тебя безумно люблю именно таким, Адриан. Люблю сильнее, чем могу это выразить. Но давай начистоту. Ты же не ешь одни только сладости, тем более — на пустой желудок, мм? Иногда тебе хочется, или, точнее, тебе нужно что-то… мм… более сытное… что то… на вкус… хм… по-острее?..

Ухмылка Адриана стала еще шире.

— Ваше желание будет исполнено, Мурцесса. Ваш горячий, отмяунно острый Кот, как и заказывали…

В ту ночь Адриан так не покинул дом Маринетт. Им нужно было наверстать шесть лет любви, страсти и поцелуев… Они отпустили себя, обнажили чувства и разделили их между собой… Наконец-то могли любить друг друга полностью, не разрываясь в разные стороны… Наконец-то они открыли свои сердца и стали половинками одного целого. В ту ночь существовали только они вдвоем и их любовь.

Эмма была права — поцелуи действительно работали на Маринетт. Обошлись и без шоколада.

* * *

Даже не открывая глаз, Маринетт могла сказать, что было еще очень рано. Скорее всего, даже рассвет не наступил — в комнате было еще темно. Хотя, было как-то странно, что, несмотря на такой ранний час, она прекрасно выспалась. Маринетт перевернулась на другой бок, наслаждаясь воспоминаниями, всплывающими в голове.

«Адриан… Кот… Один и тот же человек…» — мысленно улыбнулась она. — «И он любит меня…»

С мечтательной улыбкой на лице она обняла подушку. Перевернулась еще раз, счастливая, как подросток, чья первая любовь оказалась взаимной. Постаравшись заснуть, Маринетт никак не могла понять, почему чувствовала себя такой бодрой еще до рассвета. Повалявшись еще пару минут, она открыла глаза и проверила будильник.

— Уже десять!!!

Она подпрыгнула и недоверчиво уставилась на часы.

— Как так?

У нее будильник сломался? Она всегда ставила его на шесть утра, даже в выходные. Маринетт любила вставать раньше Эммы, чтобы побыть немного в тишине, приготовить завтрак и не спеша собраться на работу. Она никогда не отключала будильник. Никогда. Он, скорее всего, сломался…

Маринетт перевела взгляд на окно и растерялась еще больше, увидев, что шторы плотно закрыты.

— Странно…

Мари почти не пользовалась шторами. С той стороны дома не было соседей, к тому же она купила симпатичные жалюзи, не пропускавшие нескромные взгляды, только солнечный свет, так что не было необходимости постоянно задергивать шторы. Она любила, когда теплые лучи утреннего солнца, вместе со звоном будильника, приветствовали ее каждое утро…

Сегодня ее будильник был отключен, а шторы — задернуты, перекрывая весь свет.

Это было странно и непонятно, но потом Мари вспомнила, что вчера тоже был не совсем обычный день. Адриан… Это, наверное, он сделал, так мило с его стороны. Она счастливо улыбнулась, упав обратно в кровать. Пусть его не было рядом, но он, должно быть, отключил будильник и задернул шторы, чтобы она поспала подольше. А ей действительно стоило как следует отдохнуть после всех недавних переживаний и бессонных ночей.

Мысли Маринетт снова вернулись к прошлой ночи… Его объятия, поцелуи, тепло… Она замечталась, вспоминая каждое прикосновение, каждое разделенное слово, когда некая деталь всплыла у нее в памяти… Что-то, о чем она вчера, в восторге и под влиянием момента, и не подумала…

«О нет! Нет-нет-нет! Только не снова!»

Маринетт в панике вскочила с кровати и бросилась к столику. Схватив телефон, она принялась лихорадочно искать свой «Женский календарь». Когда приложение запустилось, развернув все графики и расчеты, она замерла. Ну почему все должно было случиться именно между ее пиковыми днями! Значит…

«Быть того не может… Я, наверно, еще сплю…»

Пару минут она смотрела на экран, не зная, что делать, что чувствовать… Стоит ли ей предупредить Адриана о самой возможности?.. Неправильно утаивать от него такие новости… Что он скажет? Наверное, испугается, рассердится… Он бросит ее, она уверена… Они только нашли друг друга, только снова стали парой… Но ведь Адриан любил Эмму… Быть может, он обрадуется?.. К тому же, все-таки еще оставался шанс на то, что их глупость останется без последствий… Мизерный шанс, но все-таки…

Маринетт медленно положила телефон обратно на стол и пошла в ванную. Она кое-как проделала все утренние процедуры и, не торопясь, оделась. Для того, чтобы двигаться хотя бы в своем привычном темпе, она была слишком потрясена и растеряна…

Когда через полчаса Мари, уже одетая, собиралась выйти из комнаты, до нее наконец то дошло, что в доме было ужасно, непривычно тихо. Слишком тихо… Адриан, скорее всего, был внизу, и если она могла представить себе, что он все это время молчал, то Эмма, ни разу ни пискнувшая… В то, что она еще спит, Маринетт тоже не верила.

Заволновавшись, она ускорила шаг и, прежде чем спуститься, заглянула в комнату Эммы. Пусто. Кровать не заправлена, но Эмма никогда ее и не заправляла, если ей пару раз не напоминали.

Маринетт спустилась по лестнице. В гостиной было пусто. Как и в зале, и в кабинете. На кухне и в прихожей тоже никого не было. От непонятного страха ее сердце забилось быстрее.

«Они, наверное, вышли на улицу…» — попыталась она убедить себя.

Бросившись к окнам, выходившим на задний двор, Маринетт увидела на обеденном столе лист белой бумаги, исписанный красным маркером. Она взяла его в руки, и ее сердце остановилось, как только она начала читать…

Адриана не было. Так же как и Эммы. Маринетт держала в руках записку из девяти слов, из-за которых ее кровь мгновенно застыла.

Маринетт, прости, но у меня не было другого выбора…

Маринетт, прости, но у меня не было другого выбора…

Ошеломленной, шокированной Маринетт показалось, что время застыло, а сердце в груди оборвалось.

«Он не мог… Адриан же… Что…?»

Панические мысли сумбурно бились в ее сознании, голова шла кругом. Она пыталась понять, что все это значит и как быть дальше… Однако прежде, чем Мари смогла отвести взгляд от записки, она услышала, как настежь распахнулась входная дверь.

— Эмма, ложись!

Резко подняв голову, Маринетт увидела, как в комнату зашел улыбающийся Адриан с Эммой на плечах. По его команде девочка нагнулась, вцепившись в его идеальную-всего-пару-секунд-назад прическу, и проехалась ладошками по чистому-лишь-пару-секунд-назад лицу. Адриан, слегка присев, проскользнул в дверной проем, пытаясь не обращать внимания на липкое печенье с двойным шоколадом, которое Эмма держала в руках — оно сейчас раскрошилось по его лицу и застряло в волосах.

Чувствуя уже не растерянность, а, скорее, злость и обиду, Маринетт, тем не менее, настолько умилилась этой сцене, что едва не забыла обо всех кошмарных мыслях, наполнявших ее разум буквально минуту назад. Адриан с Эммой расхохотались, и Маринетт не смогла удержаться, рассмеявшись вместе с ними, глядя, как Адриан пытается вытереть лицо и вытряхнуть из светлых прядей крошки шоколадного печенья, в то время как Эмма все еще восседала у него на плечах.

Через секунду маленькая шкода заметила в коридоре свою маму. Она попросила Адриана, чтобы тот спустил ее на пол, и с возбужденным визгом побежала к Маринетт.

— Мама, мама! А ты знаешь, что у папы в комнате есть скалодром? Знаешь? Он даже разрешил мне немного полазать! А еще игровые автоматы! И много книг! И даже Эйфелеву Башню из его окна видно! Это так круто, мам! Можно мы переедем к папе в комнату?

Свой монолог Эмма завершила, уже забравшись Мари на колени. Девочка с мольбой уставилась на маму сияющими глазами и совершенно очаровательно улыбалась — и глаза, и улыбка ей точно достались от отца. Маринетт с любовью посмотрела на дочку и легонько потерлась о ее носик.

— Вряд ли папа захочет, чтобы ты переехала к нему, если кровать утром так и не будет заправляться.

Эмма надулась.

— Но мама…

Маринетт прижала палец к губам маленькой вредины.

— Никаких «но», Эмма. Иди наверх и уберись в комнате, и чтобы я тебя не видела, пока не наведешь там полный порядок.

Девочка нахмурилась. Открыла рот, чтобы возразить, но строгая мама указала ей на лестницу.

Эмма, скривившись, сморщила нос.

— Ну и ладно! Я тебя больше не люблю! Я теперь люблю папочку!

Маринетт улыбнулась.

— Думаю, я это как-нибудь переживу. А теперь иди и сделай то, что должна была сделать перед тем, как выйти из дома.

Эмма пошла к лестнице, но вернулась с полпути и взволнованно прошептала маме на ухо.

— Мама, а ты знаешь, что папочка — большой поклонник твоего босса, мистера Агреста? У него даже громадный портрет в коридоре с ним есть, он там с каким-то ребенком нарисован!

Маринетт закашлялась, а потом расхохоталась.

— Эм… Да, милая, я знаю, что папочка — дичайший поклонник мистера Агреста. Он его просто обожает, уверена, чуть позже он сам тебе объяснит, почему. А сейчас — давай, убирай в своей комнате, ты, маленький вредный котенок. И, Эмма, ты же помнишь, что значит убраться, так?

После этого вопроса Эмма опять, насупившись, мило надула губки.

— Да, мама, я знаю! Поставить все на место, а не спрятать под кровать или в шкаф. Я помню.

Эмма развернулась и быстро поднялась по лестнице, чтобы не получить еще кучу инструкций вдогонку.

«С одной закончила, остался второй. — Подумала Маринетт. — Так… И где этот кот? Я ему покажу, как писать такие многозначительные странные записки».

Маринет встала, обернулась, пытаясь найти Адриана, и обнаружила его прямо перед собой — он широко улыбался, по-прежнему милый, даже с остатками шоколадных крошек на лице. Он обнял Мари, притягивая ближе, чтобы поцеловать. К его разочарованию, она была не в том настроении, чтобы целоваться, и уже через секунду одного возбужденного Котика с раздражением отпихнули, изрядно этим смутив. Адриан уже открыл рот, но прежде, чем он успел что-либо спросить, Маринетт сунула ему под нос записку.

— По-твоему. Это. Смешно?!

Адриан взял бумажку и взглянул на нее, все меньше понимая, что происходит. Прочитав, что там написано, он ухмыльнулся.

— А! Нет. Честное слово, я не думаю, что это смешно. Вообще-то мне показалось, что тут все получилось как-то зловеще и непонятно, поэтому я написал тебе другую записку. Смотри. Вот эта получилась забавной.

Он перевернул бумажку и показал Маринетт другую сторону листа, на которой было намного больше текста — текста, который она не увидела, не успела прочитать прежде, чем эта парочка вернулась в дом. Она забрала записку и прочитала.

Дорогая Мурцесса,

Надеюсь, ты замяучательно отдохнула. Не хотел испортить твое потмряусающее утмрро, но должен соофшшшить, что мы с Эммой вчера заключили сделку. И, раз уж она выполнила свою часть договора, то и я собимряусь сдержать свое слово. Так что…

Сегодня мы помеудем в Диснейленд!

Здомрррроуво, правда? Будь готова! Мы пойдем, добудем для мняу чистой одняужды и прихватим что-то мняум на завтрак. Скоро вернемся.

С любовью, Адриан.

Маринетт с отвращением посмотрела на него, в ужасе от количества дурацких каламбуров, что он умудрился впихнуть в текст, но ее Котик выглядел настолько гордым собой, что удержаться от смеха было просто невозможно. Адриан воспользовался ее минутной беспечностью и во второй раз за утро притянул свою Леди поближе. Обняв ее за талию, он прикоснулся к ее лицу ладонью, смотря на нее горящими от страсти глазами.

— Я рассмешил тебя, Принцесса… И заслужил утренний поцелуй.

Она не успела ничего ответить, когда ее хихиканье заглушили его губы. От мягкого, но все равно страстного поцелуя у нее все внутри сжалось, а руки бездумно обхватили его плечи, притягивая ближе. Адриан обнимал ее уже за спину, пропуская сквозь пальцы второй руки пряди волос…

— Фу! Папочка! Ты гадкий! И маму целуешь неправильно! Теперь понятно, почему она не захотела тебя оставить в прошлый раз!

Они резко отскочили друг от друга, услышав возмущённый голос своей маленькой дочки. Адриан, залившись краской, глянул на полыхающую румянцем Маринетт, хитро улыбнулся и перевел горящий взгляд на Эмму.

— Может, научишь меня, как нужно правильно целовать мамочку?

Эмма радостно кивнула и подошла к заинтригованной Маринетт. Малышка жестом показала, чтобы та наклонилась, а потом быстро чмокнула маму в губы.

— Вот! Так правильно, понял, папочка? Ты должен быть милым и целовать коротко, все эти… гадости не нужны. Маме больше нравятся мои поцелуи! Правда, мамочка?

Маринетт рассмеялась и подмигнула Эмме.

— Конечно, котеночек. Твои поцелуи — самые лучшие!

Его Леди поднялась, чтобы уйти, но Адриан успел поймать ее в объятья.

— Эй, подожди минуточку! Мне же нужно потренироваться! Эмма, смотри! Вот так?

Он нежно поцеловал Маринетт, затянув поцелуй на пару секунд дольше положенного. Эмма это сразу же заметила и тут же высказала недовольство. Потом Адриан поцеловал Маринетт в щеку, но Эмма сказала, что раз уж он — папочка, то должен, как и все папочки, целовать мамочку в губы. Затем он поцеловал Мари в нос, из-за чего Эмма громко застонала. И, наконец, он повторил тот самый короткий нежный поцелуй, что до этого им показала маленькая вредина.

— Ну наконец-то, папочка! Вот теперь правильно. Здорово, что ты все понял, но сейчас я хочу есть!

Эмма, довольная своим, первым за сегодняшнее утро, достижением, развернулась и побежала на кухню. Когда она ушла, Адриан обернулся к по-прежнему румяной Маринетт.

— Значит… Поцелуи Эммы тебе нравятся больше, чем мои или Кота?

Маринетт хихикнула, игриво его оттолкнула и прежде, чем он успел закончить свою реплику, поспешила следом за Эммой.

— Так что, я теперь должен подстраиваться, не так ли?

Перед тем, как завернуть за угол, она оглянулась и усмехнулась.

— А ты как думал?

— С этим не будет проблем, моя Леди! А хотя… иногда… — Громко ответил Адриан и, довольно улыбаясь, пошел за девушкой на кухню.

Когда он пришел, Маринетт уже поставила чайник. Адриан достал пару пакетов с покупками и подошел к девушке.

— Эй, Принцесса, а мы тебе разве не сказали, что сегодня будет праздничный завтрак «Мы оставляем себе папочку»? Догадайся, на ком сегодня кухня?

Он гордо показал на себя. Маринетт фыркнула.

— Ты? А ты умеешь?

Адриан поморщился и, перед тем как церемониально поклониться, заявил.

— Моя леди, если бы ты только знала. Мне пришлось шесть лет в одиночку выживать в Штатах. Теперь тот человек, что сейчас стоит перед тобой — известный шеф-повар! Так что, прошу, отойди и восхищайся моими навыками.

Маринетт хихикнула и села за барную стойку.

— Хорошо, монсеньер известный шеф-повар. Удиви меня.

Адриан усмехнулся и вытащил сыр из одного из своих пакетов.

— Вуаля! Сейчас будут сырные закуски! А через минутку к ним добавится свежеиспеченный хлеб!

Он снова поклонился, и Маринетт скрючилась от смеха.

— О да, Котик! Ты великолепный повар! Я уже это вижу!

Потом Адриан открыл все контейнеры и красиво расставил на столе еду, которую принес с собой — она на самом деле оказалась свежей и вкусной — и позвал Эмму.

— Эмма, сейчас начнется наш праздничный завтрак «Мы оставляем себе папочку». Ты идешь?

И тут Маринетт наконец-то обратила внимание на название их праздника и наигранно воскликнула.

— Минутку! И кто это придумал? Я вообще-то не уверена, что мы вообще себе кого-то оставим. После той ужасной записки, что ты мне оставил, и всех тех кошмарных каламбуров, я должна хорошенько об этом подумать.

Эмма подскочила и в ужасе завизжала.

— Мама! Пожалуйста, давай оставим его себе! Он хороший! Он мне нравится! Я ведь даже научила его, как нужно тебя правильно целовать! Ну пожалуйста…

Маринетт хитро улыбнулась невозможно довольному Адриану, сидевшему между ними.

— Хмм… Не знаю, Эмма. Он милый, но мы же не знаем, будет ли он себя хорошо вести… И даже если он теперь чудесно целуется, он ведь может оказаться очень неряшливым папочкой. А ты же знаешь, как я не люблю беспорядок…

Эмма забралась на стул и умоляла с отчаяньем в голосе.

— Мама! Пожалуйста! Я буду убирать за ним, я обещаю! И он может жить в моей комнате, если будет совсем неаккуратным, или не будет слушаться…

Послышалось громкое фырканье — Адриан больше не мог сдерживаться.

— Эй! Во-первых, я тебе оставил прекрасную записку!

Маринетт нахмурилась.

— Ты мог бы положить ее правильной стороной вверх, из-за тебя у меня чуть инфаркт не случился!

Адриан ухмыльнулся.

— Принцесса, я вообще ее нигде не оставлял. Никакой стороной. Я ее Эмме отдал, потому что говорил по телефону со своим агентом, пытаясь его успокоить — он орал на меня за то, что я не собираюсь возвращаться в Штаты. Эмма сказала, что положит записку куда-то, где ты сразу же ее найдешь и все поймешь. Вот она наверное и…

Маринетт повернулась к Эмме, а потом задержала на Адриане нарочито тяжелый взгляд.

— Не смей обвинять во всем этого милого, прекрасного ангелочка!

Адриан рассмеялся.

— И в мыслях не было, Маринетт. Прости, я должен был потом проверить. Что ж, как насчет испытательного срока? Мм? Мы проведем вместе целый день, и ты увидишь, смогу ли я вести себя хорошо и буду ли я неряшливым. А потом уже решишь. Как тебе?

Эмма в этот момент, казалось, умоляла свою маму всем своим существом.

Маринетт засмеялась и ответила.

— Ладно, день на пробу, а потом я решу, оставляем мы тебя себе, папочка, или нет.

Эмма взвизгнула и восторженно дала Адриану пять, сев потом за стол. Они начали свой скромный праздник. Маринетт поразилась, насколько предусмотрительным оказался Адриан. Пусть он и не умел готовить, зато точно обладал хорошим вкусом в еде. Прекрасные сыры и мясо, восхитительная выпечка. Глаза разбегались, Маринетт никак не могла решить, с чего начать. Наконец, она остановила свой выбор на вкусно пахнущем круассане, нескольких ломтиках пастромы и кубиках сыра двух разных видов. Маринетт ела медленно, наслаждаясь вкусом, и смотрела, как Адриан с Эммой обсуждают, какой сыр лучше — Ярлсберг или Сент-Агюр.

«Ну конечно Сент-Агюр, — подумала она радостно, запихивая в рот кубик сыра, который просто обожала. — Но если я беременна, то мне его есть нельзя».

Маринетт перестала жевать в ту же секунду, как только эта мысль промелькнула в ее сознании. За то короткое время, что у нее было на обдумывание ее маленькой «проблемы», она поняла, что эта идея ей на самом деле нравится. Эмма уже подросла, ей хотелось сестричку или братика. К тому же, Маринетт соскучилась по очаровательным младенцам и понимая, что этот малыш будет от любимого мужчины… От этого ее желание, чтобы это крохотная вероятность стала реальностью, лишь усилилось. Оставался один вопрос — а что об этом думал сам Адриан?

Маринетт помнила, что мягкие голубые сыры не рекомендованы при беременности, поэтому перестала жевать. Она не хотела рисковать тем маленьким «возможно», что у нее было. Взяв салфетку, Мари медленно, стараясь не привлекать ничьего внимания, выплюнула в нее кусочек сыра.

— Маринет, что-то не так?

Хотела быть понезаметнее, а вышло — как всегда! Она подняла взгляд, обнаружив, что и Адриан и Эмма озабоченно на нее смотрят.

— Эм… Нет… Ничего, не обращайте на меня внимания.

Ей удалось убедить Эмму, но не Адриана.

— Сыр испорчен?

— Нет… Нет, все в порядке. Все хорошо, Адриан. Правда. Продолжайте, чем вы там занимались.

Но было слишком поздно. Адриан развернулся на стуле, чтобы лучше видеть лицо Маринетт и пристально на нее посмотрел.

— Маринетт. Скажи, что случилось? Ты себя хорошо чувствуешь? Тебе не нравится сыр?

На секунду она задумалась. Ей очень хотелось рассказать ему о настоящей причине, потому что если это слабое «возможно» не вызывает у него таких же чувств… Маринет и думать не хотела о том, что Адриан может не разделять ее чувств, но если… Возможно, для него слишком рано… Для них обоих… Она не могла быть такой эгоисткой… Напуганная, запутавшаяся, она тяжело вздохнула и решилась во всем сознаться.

Единственное, что мешало откровенному разговору — Эмма. Девочка сидела рядом с Адрианом и совсем не собиралась уходить.

— Эмм… Адриан, я тут хотела обсудить кое-что… Ммм… Как бы сказать? Ты помнишь наш вчерашний разговор?

Адриан слегка удивился.

— Какой? Мои смс, или когда мы уже внутри дома говорили?

Маринетт покраснела и опустила взгляд.

— Я не о том. Когда мы разговаривали в моей комнате…

На секунду он растерялся, но потом расплылся в довольной улыбке.

— Мне кажется, что в твоей комнате, моя Леди, у нас было не слишком много свободного времени для разговоров.

Маринетт покраснела еще жарче, но в этот раз посмотрела ему прямо в глаза.

— В моей комнате, когда мы говорили, мы… Были очень неосторожны со своими словами…

На лице Адриана застыло замешательство, пока он пытался понять, что она имела в виду. Маринетт снова покосилась на Эмму и увидев, что девочка очень заинтересовалась их разговором, поняла, что вопрос нужно решать как можно скорее — иначе неловких ситуаций не избежать. Поэтому она достала телефон, открыла график, так испугавший ее всего пару часов назад, и пихнула мобильник Адриану прямо в руки.

— Мы были неосторожны со словами, Адриан, и теперь у нашего разговора могут быть некоторые незапланированные последствия. И я не знаю, что делать, и захочешь ли ты вообще иметь к этому какое-либо отношение…

Окончательно запутавшись, Адриан пялился на какие-то странные графики в телефоне Маринетт. В школе он брал продвинутый курс физики, но это… Это было что-то другое. Слишком для него непонятное… Он вообще не смог ни в чем разобраться, но увидел на экране какой-то большой круг, помеченный сегодняшней датой, и нажал на него.

Вероятность беременности 80%. Пожалуйста, будьте осторожны.

Адриан уставился на Маринетт с выражением, которое она никак не могла разобрать. Она вдруг опять почувствовала себя школьницей — снова заикалась, краснела невпопад, не решаясь повернуться к объекту своего обожания, страшилась его отказа.

— То есть… У нас все только начинается… И я не знаю, если… Если тебе тут с нами понравится… Или мы… Или это… Так что… Я… Я просто хотела, чтобы ты знал… Если ты все-таки не захочешь… Никаких последствий…

Она замолчала, потому что на лице Адриана отразилось беспокойство, почти страх, и он вскочил со стула. Его немного потряхивало.

— Маринетт… Постой… Секундочку…

Он отвернулся и попытался успокоиться, прежде, чем снова посмотрел на нее.

— Так ты…?

Она не позволила Адриану закончить, быстро зажав ему рот. Взглядом показала на Эмму, которая, к счастью, именно в этот момент была чрезвычайно занята ванильным печеньем, незаслуженно ею незамеченным раньше.

— Я пока точно не знаю, но шансы есть, и довольно высокие…

Адриана как парализовало. Ни один мускул не дернулся, взгляд застыл в одной точке, казалось, он и дышать перестал.

— Адриан, послушай… Я знаю, что это неожиданно… И так быстро… Я пойму, если ты не захочешь еще…

Маринетт судорожно вдохнула.

— Но я… Я не думаю, что смогу… Ну, знаешь… Боже!!! Скажи хоть что-нибудь! Адриан, прошу тебя… Хоть что-то… Ну подумай… Может, это будет совсем не так уж и плохо… Если — это — вообще будет…

Адриан продолжал стоять в той же позе, только теперь его взгляд метался между Маринетт и Эммой. Через минуту в нем словно что-то переключилось, и он снова смог разговаривать.

— У нас будет еще одна Эмма?

Маринетт нервно хихикнула.

— Нет, вряд ли. Может, получится кто-то похожий на нее, но он точно будет совсем другим человеком.

На секунду она замолчала, пытаясь наконец-то понять по его лицу, о чем он думает — мысленно садится на ближайший самолет в Штаты, или же украшает детскую? Потому что сама Маринетт уже собрала колыбель и перестирала всю ту чудную детскую одежду, которую она обязательно сошьет.

— Адриан, ну что ты? Ты расстроился? Я знаю, что это довольно-таки неожиданный сюрприз и, может, он немного не вовремя… Но это ведь не значит, что все — плохо?..

Задав последний вопрос, Мари так и не получила ни одного ответа. Адриан поднял взгляд и, несмотря на то, что сам был в состоянии легкой прострации (ну ладно, это был дичайший шок), все-таки взял себя в руки и подошел к девушке, казавшейся сейчас особенно уязвимой. Остановившись прямо перед ней, он обнял ее так крепко, как раньше и мечтать не мог, и тихо прошептал.

— Я думаю, что это — очень неожиданный сюрприз, но он просто чудесный, Маринетт. Впервые я так удивился неделю назад, когда встретил Эмму, и в итоге я получил самый дорогой подарок из всех, что были в моей жизни. И я хочу, чтобы ты знала — я никогда не разочаруюсь в тебе и меня не расстроит ни один из сюрпризов, что ты мне приготовишь, потому что я люблю тебя, Маринетт. Люблю больше жизни, сильнее, чем когда-либо мужчина любил женщину…

Ее глаза наполнились слезами счастья. Адриан не питал к ней ненависти, он не собирался бросить ее, он не отказывался от них… Наоборот, он, казалось, был только рад этому слабому «возможно». Она обняла его, счастливо прижалась к его груди и прошептала.

— Я тебя тоже люблю, Адриан.

Он обнял ее еще крепче и Маринетт почувствовала, как дрожало его тело, когда он произнес следующую фразу.

— Тогда выходи за меня.

Она ахнула и отстранилась, слегка откинувшись назад, чтобы посмотреть на его пылающее лицо. Адриан сам удивился, когда начал заикаться.

— Я не… Это не… Блин! Все не так… Нужно было по-другому… Прости… Я просто придумал… Изысканный план… Хотел на следующих выходных сделать тебе предложение в потрясающей, торжественной, романтической обстановке. Такое предложение, какого ты заслуживаешь… Прости… Можешь забыть все, что я сказал…? И потом сделаешь вид, что ужасно удивлена?..

Маринетт смотрела на него — он нервничал и казался таким потерянным — слушала все те милые глупости, что он нес, и не могла не хихикать.

— Адриан…

Он взглянул на нее и нервно пригладил волосы.

— Ну конечно же ты не можешь этого сделать. Разве такое забудешь?.. Тогда, подожди секунду… Если уж я начал… Мне нужно… Эмма!!!

Адриан убежал, чтобы найти Эмму, тихо улизнувшую, чтобы поиграть в спальне, когда ей наконец-то стало скучно в их компании. Маринетт, проследив взглядом его моментально испарившийся силуэт, решила подождать, чтобы увидеть, что будет дальше. Минуты через три Адриан вернулся, сжимая в руке что-то маленькое и блестящее. Он стал перед Маринетт и продолжил свою речь.

— Маринетт, пусть все пошло не так, как я планировал, но что случилось — то случилось, и раз уж я ничего не могу исправить… Я просто хочу сказать, как сильно я тебя люблю. Само твое существование делает меня счастливейшим человеком на земле. Ты всегда была в моем сердце и навсегда там останешься, и все, чего я хочу — быть с тобой до конца своих дней и сделать тебя счастливой. Знаю, в прошлом я наломал дров, но обещаю, что постараюсь возместить все в будущем, если, конечно, ты позволишь мне это, Принцесса.

Адриан опустился на колено и протянул ей блестящее пластиковое кольцо, которое она сама в прошлом месяце купила для Эммы вместе с костюмом принцессы.

— Обещаю, я подарю тебе что-то поприличнее сразу же, как доберусь до ювелирного магазина. Ты выйдешь за меня?

Маринетт с трудом сдерживала широкую улыбку, ее глаза сверкали, словно капли росы. Через пару секунд она все же взяла себя в руки и ответила.

— Думаю, самое время тебе его вернуть.

Отчаянно покраснев, Мари сняла с шеи тонкую цепочку из белого золота, ранее им не замеченную. Сама цепочка была очень красивой и заслуживала отдельного внимания, но откровенно бледнела в сравнении с тем, что висело на ней, словно некий кулон… Это было его кольцо, то самое кольцо, с которым он хотел сделать ей предложение в первый раз, то кольцо, которое он думал, что потерял… Пораженный Адриан вскочил на ноги.

— Но как?.. Где?.. Я не понимаю…

Маринетт сняла кольцо с цепочки и вложила ему в руку.

— Я нашла его после того, как ты ушел… Оно выпало из твоего кармана, и я знала, что ты, скорее всего, будешь его искать. Так что я решила сохранить его, чтобы вернуть в следующий раз, когда мы увидимся. Сначала я хранила его в своей комнате, но потом, когда появилось больше хлопот с Эммой, учебой и работой — я повесила кольцо на цепочку и все это время носила с собой, ближе к сердцу. Оно придавало мне сил, когда это было нужнее всего, помогало справляться с такими ситуациями, в которых мало кто выживал. Оно напоминало мне о тебе… Стало моим талисманом. Для меня будет большой честью, если ты используешь именно это кольцо.

Адриан изумленно смотрел на великолепное кольцо, лежавшее на его ладони. Ободок изысканного белого золота, трех-каратный ярко-желтый бриллиант с огранкой «Принцесса», окруженный белыми бриллиантами поменьше… На глазах парня выступили слезы, когда он снова опустился на колено и взял в ладони руки Маринетт.

— Это кольцо принадлежало моей маме, единственному человеку, с кем я был по-настоящему счастлив, пока не повстречал тебя. Для меня будет огромной честью, если ты согласишься принять это кольцо, потому что сейчас именно ты, Маринетт — та, кто дарит мне счастье, самое настоящее счастье… Ты согласна? Станешь моей женой? Позволишь мне сделать тебя счастливой и самому быть счастливым рядом с тобой? Ты выйдешь за меня?

На мгновение им обоим показалось, что все кругом — лишь сон и никого, кроме них двоих, не существует. Он ждал, в его глазах сливались любовь и немного страха. Ее же взгляд пламенел страстью. И никто из них не заметил маленькую девочку, подкравшуюся со спины.

— О-о-о-ой! Папочка, како-о-о-ое оно красивое! Можно оно будет моим?

Возбужденный визг Эммы вернул их на землю. Адриан посмотрел на свою драгоценную дочь и, ухмыльнувшись, перевел пристальный взгляд на ее маму.

— Маринетт, быстро решайся, или я отдам его Эмме. Похоже, она хочет его сильнее…

Маринетт не позволила ему договорить, выхватив из рук кольцо.

— Вообще-то Эмма уже сегодня едет в Диснейленд! Так что кольцо возьму я, спасибо большое! Всю жизнь о нем мечтала!

Они радостно рассмеялись, а потом Адриан надел Маринетт кольцо на палец — туда, где ему давным-давно было самое место. Эмма слегка нахмурилась и убежала назад к своим игрушкам, стащив пару шоколадок и немного ванильного печенья, успокоившись после обещания Адриана купить ей такое же кольцо, как у мамы.

Адриан тут же склонился к Маринетт, вспомнил об Эмме, пристально за ними наблюдавшей, нежно поцеловал девушку и прошептал ей на ухо.

— Прости, что сейчас тебя целует Адриан, но Кот временно отстранен, иначе нам не избежать появления одной маленькой акумы…

Маринетт хихикнула и прервала его, запечатлев на губах еще один нежный поцелуй.

— Знаешь, Котик, вот сейчас мне нужен именно Адриан. Не стоит недооценивать очарование и нежность, приправленные щепоткой сексапильности и абсолютной неотразимости. Ты Кота легко за пояс заткнешь, папочка.

Адриан рассмеялся и крепче обнял Маринетт, поиграв бровями.

— Так что… Может, отметим нашу помолвку по-настоящему, моя Леди?

В ответ она захихикала и снова нежно его поцеловала.

— Ну конечно, Котик. У меня даже есть чудесная идея, как мы все это устроим…

Он расплылся в широчайшей ухмылке, резко поблекшей, когда Маринет продолжила фразу, слегка его поддразнивая:

— …Диснейленд подойдет просто идеально! Ну же, Котик! Нам стоит поторопиться, если ты не хочешь, чтобы та маленькая акума, о которой ты говорил раньше, все-таки принялась все вокруг крушить.

Они рассмеялись. Адриан подбежал к Эмме, подхватил ее на руки и громко зашептал, убедившись, что Маринетт тоже все слышит.

— Думаю, я прошел испытание, Эмма. Маме понравился мой подарок, и теперь она точно оставит меня себе! Ну так что, устроим вечеринку «Мы оставляем себе папочку»? Поедем в Диснейленд?

Счастливая Эмма с довольной улыбкой обняла Адриана и сама его поцеловала.

— Я знала, что она оставит тебя, папочка. Ты — самый лучший, и мы тебя очень любим.

Увидев ее улыбку, Адриан тут же растаял и без боя сдался на милость девочке. Он задумался, начерта он вообще застрял в Штатах на шесть лет? Он ведь мог вернуться намного раньше, чтобы обнять, поцеловать, взять на руки эту чудесную кроху. И сама ситуация, когда у них — возможно — появится еще одна маленькая Эмма, показалась ему теперь величайшим даром, ведь он мог наверстать все то, что пропустил в первый раз. В тот момент он понял, что хочет, чтобы это «возможно» превратилось в «наверняка»!

— О, Маринетт, я забыл тебе сказать. Алья просила, чтобы ты ей прислала фото своего жениха вместе с его девушками, иначе она обещала вернуться и пнуть тебя за то, что ты меня отвергла.

Маринетт ахнула.

— Она что, во всем этом замешана?

Адриан усмехнулся.

— Не слишком сильно, но кое о чем она все-таки знает. Сначала Алья хотела выпереть меня обратно в Штаты, затем — покалечить или убить, но позже Нино уговорил ее поделиться информацией…

— И Нино тоже? Ох, они у меня получат!!! Что бы им такого устроить?

Маринетт нахмурилась так грозно, как только смогла, Адриан подошел к ней и провел по ее переносице.

— Не стоит, Принцесса. Сама же знаешь, они нам еще пригодятся. Кто будет присматривать за детьми, когда я украду тебя для романтического свидания?

Маринетт хихикнула.

— Все равно им придется за все ответить. Свидание каждую неделю — и тогда, так и быть, я оставлю их в живых.

* * *

На Багамах сегодня выдался отличный денек. Теплое чистое море, кругом, куда ни взгляни — белый песок. Алья была абсолютно счастлива — она замужем за любимым человеком, у них медовый месяц. По возвращению ее ждет новая, очень престижная работа — ей удалось сохранить это в секрете от всех и через неделю, в свой день рожденья, она хотела сделать всем сюрприз. Они с Нино уже задумались над покупкой большого, добротного дома вместо той тесной квартирки, в которой жили вместе все эти годы. Жизнь прекрасна, казалось, лучше и быть не может. Или… Да, нет предела совершенству! Только что она стала еще лучше — Нино наконец-то закончил свой заплыв и бежал к ней — подтянутый, мокрый, просто потрясающий…

«Да, так еще лучше…» — Подумала она.

Нино подошел ближе и плеснул немного воды на ее разгоряченное тело, заставив ее вскрикнуть.

— Нино! Перестань! Я же загореть пытаюсь!

Парень наклонился и поцеловал ее.

— Твой загар уже прекрасен, Алья. А сейчас — уделите мне немного Вашего драгоценного внимания, Леди Вай-фай.

Рассмеявшись, Алья потянулась к нему, но тут звякнул ее телефон. Остановившись на полпути, она посмотрела на гаджет.

— Прости, Нино, я сейчас.

Нино застонал и улегся на спину, игриво ее поддразнивая.

— Знаешь, порой я думаю, зачем я все еще пытаюсь… Да я тебя к телефону скоро уже ревновать начну! Потом не удивляйся, если он внезапно исчезнет…

Не обращая на него никакого внимания, Алья уже открывала сообщение. С минуту она в шоке смотрела на экран, а потом, усмехнувшись, ответила Нино.

— Милый, ты мне должен десять сеансов массажа стоп. Когда думаешь начать?

Нино вскочил на ноги.

— Да ладно! Покажи мне, я так не поверю!

Он вырвал телефон у нее из рук и залип на экран, прежде, чем увеличить изображение.

— Блин, а он шустрый. Я был уверен, что ему как минимум неделя понадобится…

Его новоиспеченная жена хихикнула.

— Ты серьезно? Да он был готов в первый же день, когда увидел ее и Эмму! Я наоборот удивляюсь, что он так затянул с этим. Милый, я жду! Мои ножки так устали от всего этого безделья и лежания на боку.

Взволнованный Нино пересел к ней в ноги и, лукаво улыбаясь, торжественно поднял руки.

— Моя госпожа, Ваш верный слуга готов. Но прежде, чем я начну, хочу предупредить, что в комплекс массажа входит не только зона ног, и ближе к концу нам понадобится другое, более укромное местечко. Мне приступать?

Алья игриво вскинула брови.

— О, неужели? Что ж, ты можешь начинать, и если мне понравится, я позволю тебе продолжить.

Она отложила телефон на столик, чтобы уделить своему мужчине внимание, которого он заслуживал. Сообщение, ставшее причиной всего происходящего, осталось открытым. Во вкладке было фото Адриана на фоне центрального замка Диснейленд со счастливо хохочущей Эммой на плечах. Девочка обнимала его за голову, Маринетт, едва не падая в обморок от восторга, стояла перед Адрианом, который, воспользовавшись моментом, притянул ее ближе и поцеловал в щеку. У Мари на безымянном пальце левой руки сверкало чудесное обручальное кольцо.

* * *

Адриан стоял в длинной очереди, чтобы купить мороженое для послеобеденного перекуса. Иногда он посматривал на Маринетт и Эмму, сидевших за ближайшим столом — они сосредоточенно изучали карту Диснейленда, наверное, думали, куда бы им пойти позже. Он поймал себя на мысли, что этот день был лучшим в его жизни. Он был идеален.

Адриан в пятый раз вытащил телефон и раз в двадцатый открыл приложение для смс. К неотправленному сообщению было прикреплено потрясающее фото его семьи. Он уже отослал его Алье и Нино, но вот с отправкой фото следующему получателю возникли сложности. Слишком много «но»… Он снова посмотрел на имя, написанное сверху окна сообщений, и вздохнул.

— Стоит или не стоит, отец?

Его взгляд вновь вернулся к улыбающейся Маринетт и сияющей Эмме, и внезапно все стало на свои места. Адриан нажал на кнопку и закрыл телефон.

— Папочка, ты купил мне шоколадное с бисквитными каплями?

Адриан услышал голос Эммы, когда до стола еще оставалось несколько метров. Он наклонился и поставил перед взволнованной девочкой пеструю креманку шоколадного мороженого, пересыпанного крошками ванильного печенья.

— Ну конечно, маленькая принцесса. Налетай, если не хочешь опоздать на шоу в замке.

Пока Эмма наслаждалась своим лакомством, Адриан сел на единственный свободный стул, стараясь не обращать внимания на вопросительный взгляд Маринетт. Он поставил на стол еще две чашки мороженого и начал есть.

— Адриан?

Нервничая, он посмотрел на свою невесту, пытаясь за фальшивым недоумением скрыть тот факт, что он прекрасно понял ее незаданный вопрос.

— Ты отправил?

Он вздохнул, снова ковырнул мороженое и произнес.

— Нет, не отправил. Мне кажется, будет лучше, если завтра я сам с ним поговорю. Лицом к лицу. Маринетт, я не хочу портить наш чудесный день. То есть, отец скорее всего не будет возражать, если я женюсь на одном из его любимых и наиболее талантливых сотрудников, но я не хочу рисковать — сегодня не место для негативных эмоций. Давай просто насладимся этим чудесным днем подольше. Прошу тебя.

Маринетт нежно улыбнулась и мягко накрыла его ладонь своей рукой.

— Ты же знаешь, что он по-своему любит тебя.

— Вообще то, я подозревал, что-то подобное, Принцесса, даже если он и не способен выражать свои эмоции и чувства. Завтра я навещу его, тогда и увидим, что будет. А теперь расскажи, как отреагировали твои родители?

Маринетт очаровательно хихикнула.

— Они просто в восторге, даже хотели сократить свой отпуск и вернуться домой на две недели раньше. К счастью, мне удалось их успокоить, пообещав, что мы не сбежим, дождемся их, и тогда сыграем свадьбу.

Адриан взял руку Маринетт и, не отводя взгляда от ее покрасневшего лица, нежно поцеловал ее, как всегда делал в то время, когда был Котом Нуаром.

— Моя Леди, ты уверена, что хочешь так долго ждать? Если бы я мог выбрать дату — я бы женился на тебе прямо здесь и сейчас.

— Но ты этого не сделаешь, Котик. Я ведь еще не сшила платье. К тому же мне кажется, что стоит обо всем рассказать твоему отцу. И сделать это лучше до того, как мы поженимся.

Адриан застонал и сдался.

— Ладно. Две недели на платье и на то, чтобы рассказать обо всем моему отцу — но только потому, что я тебя люблю, а ты, пользуясь моей слабостью, вьешь из меня веревки. Но через две недели я женюсь на тебе, где бы ты не находилась.

Маринетт хмыкнула и снова сосредоточилась на своем малиновом сорбете, политым белым шоколадом.

— Какой-то ты нетерпеливый, Котик. С чего бы это?

Он склонился к ней и прошептал на ухо.

— А почему бы и нет? Мррр.

Лицо Маринетт залил яркий румянец и она игриво оттолкнула Адриана.

— Адриан, у нас еще шоу по плану. Хватит дурачиться.

Он ухмыльнулся, довольный, что до сих пор не растерял навык и по-прежнему легко вгоняет девушку в краску. Зачерпнув еще одну ложку ванильного мороженого, он пробормотал.

— Даже и не думал, моя Леди.

* * *

Остаток дня в Диснейленде был полон весельем и восторгом. Эмме все очень нравилось, и настрой девочки передался и ее родителям. Они прокатились на куче аттракционов, посетили пару чудесных шоу, сделали несколько фото с любимыми персонажами, в общем, когда солнце село за горизонт, сил уже не осталось ни на что. Эмма, усевшись в свое розовое в горох автокресло и обняв нового черного плюшевого кота, уснула почти сразу же, еще задолго до того, как они вернулись домой. Она не проснулась, когда папочка на руках отнес ее в спальню, и даже мама, переодевшая ее в пижаму, не нарушила сон девочки. Сегодня у Эммы был лучший день в ее жизни — ничего удивительного, что она оказалась совершенно измотанной.

В завершении вечера Адриан и Маринетт, уютно устроившись на диване, лениво просматривали детские фотографии Эммы. На этом времяпрепровождении настоял Адриан — он хотел увидеть все то, что пропустил, что безвозвратно потерял. Первую улыбку, первый раз, когда ей удалось сесть, день, когда она научилась ползать, ее первые шаги, первый день рожденья… Сердце Адриана ныло при мысли о том, как много он пропустил…

— Как бы я хотел застать все это, Мари…

Она прижалась к нему крепче и прошептала.

— Впереди еще столько всего, Котик. Первый выпавший зуб, первый день в школе. А как же ее первый мальчик? — Адриан громко откашлялся и Маринетт, хихикая, продолжила. — Ее свадьба, поход к алтарю? Ее первый ребенок, наш внук? Впереди еще столько важных вещей, которые она сделает впервые — и ты все это сможешь увидеть. Мы все это увидим, вместе.

Когда она смотрела на него — ее глаза сияли любовью. Адриан поцеловал ее макушку и прижал свою Принцессу ближе.

— Маринетт, ты не представляешь, насколько я счастлив, как я рад сейчас. Всего неделю назад я был убитым горем, отчаявшимся холостяком без будущего, и даже без желания попытаться что-то сделать для себя. А теперь посмотри на меня — я помолвлен с самой потрясающей девушкой на земле, у меня чудесная дочь и скоро родится еще один малыш…

Маринетт тихо рассмеялась.

— Адриан, я уже сто раз говорила — «возможно». Ты понимаешь смысл этого слова? Это значит: может да, а может быть, и нет.

В этот раз парень поцеловал ее в щеку и лукаво ухмыльнулся.

— А я тебе в сотый раз повторю — у нас обязательно скоро родится малыш. Из-за тебя я хочу еще одного ребенка, и я прослежу, чтобы в самое ближайшее время он появился — такой же очаровательный и удивительный, как и ты.

Адриан наклонился и поцеловал ее мягкие, соблазнительные губы, ласково посылая волну такого уже знакомого, но все равно приятного тепла, по их телам и душам. Через какое-то время он нехотя отпустил ее, но по-прежнему, закрыв глаза, наслаждался ее близостью. К сожалению, им все же пришлось вернуться к реальности, после чего Адриан улыбнулся и снова посмотрел на экран компьютера Маринетт, чтобы увидеть еще больше улыбок своей дочери, каждая из которых — драгоценна. Но пролистав несколько фото, Адриан вдруг выпрямился и остановил Маринетт.

— Мари, ты можешь вернуться к предыдущей фотографии?

Маринетт пролистала назад и вывела на экран фотографию Эммы, держащей в руках свою первую куклу Барби, еще упакованную в роскошную коробку — ту самую куклу, что Габриэль Агрест подарил ей на третий день рожденья, куклу в платье, которое Адриан знал слишком хорошо, чтобы не заметить. Платье, о котором шла речь, было одним из самых успешных в линии одежды его отца за последние пять лет. Когда его создали, планировался дебют на церемонии Оскар. Тогда же случились, скажем так, несколько драк и несчастных случаев с участием некоторых звезд шоу-бизнеса. Насколько знал Адриан — все они произошли из-за права надеть это платье на церемонию награждения. Наряд был настолько популярным, что из-за него одного бизнес Габриэля обзавелся новой отраслью, приносящей немало впечатляющих, порой даже необычных предложений. Одним из них был выпуск лимитированной коллекции кукол Барби, одетых в это платье — серии, выпущенной очень маленькой партией, достать ее было нереально, и стоила кукла жутко дорого. Адриан знал об этом, и, увидев на фото еще не распакованную куклу, понял, это — одна из тех самых эксклюзивных пятидесяти игрушек. Он вскинул брови, улыбнувшись удивленной Мари.

— Это очень дорогая кукла, Маринетт. И ты еще говоришь, что это я ее балую?

Она покраснела.

— Адриан, я ее не покупала. Это подарок Эмме на день рожденья от твоего отца, ей тогда три года исполнилось.

Адриан опешил.

— Мой отец? Подарил ее Эмме? На день рожденья?

Его мысли устремились назад, к своим одиноким дням рожденья — никаких подарков (ручки не считаются), за исключением лишь голубого шарфа, который он однажды получил, никаких вечеринок, ему даже друзей приглашать запрещалось. Никто никогда его не поздравлял, не был рядом с ним и не уделял ему хоть немного внимания… Он знал своего отца слишком хорошо, чтобы подумать, что тот мог сделать такой дорогой подарок маленькой девочке без какой-либо серьезной или очень важной на то причины. Разум Адриана заполнили вопросы и предположения, и в реальность его вернул голос Маринетт.

— Столько лет прошло, а мне до сих пор стыдно. Твой отец впервые увидел Эмму, когда я взяла ее с собой на работу — в тот день ей как раз исполнилось три года. Я была занята, а она умудрилась сбежать и отправилась гулять по коридорам, чтобы найти кого-то, кому она могла бы подарить своего день-рождественского мишку…

Адриан, которого позабавило то, что он услышал, прервал ее:

— Подарить своего день-рождественского мишку?

Маринетт покраснела и продолжила, старательно пряча глаза:

— Это у нас традиция такая. На свой день рожденья Эмма получает от меня два подарка: что-то для себя, и маленького розового мишку — его она должна отдать тому, кто грустит, чтобы немного поднять настроение этому человеку…

Адриан хитро улыбнулся и подмигнул по-прежнему красной Маринетт.

— Розовый мишка? Хмм… А почему именно розовый мишка?

Маринетт насупилась и стала еще милее, из-за чего Адриан улыбнулся еще шире.

— Ой, Адриан, перестань! Если так и будешь надо мной подшучивать — вообще больше ничего не скажу!

Адриан согнал с лица улыбку, демонстрируя, что он — сама серьезность.

— Я весь внимание.

— Как бы то ни было, Эмма нашла твоего отца. Он показался ей достаточно грустным, чтобы осчастливить его мишкой и, естественно, она рассказала ему о своем дне рождения. Чуть позже, в тот же самый день, Габриэль вызвал нас в свой кабинет и подарил ей эту куклу. Честно говоря, я была в шоке и пыталась вернуть подарок, но все мои возражения были отклонены — Эмма вышла из кабинета с куклой в руках. А самое странное — с тех пор он дарит ей подарки на каждый праздник: день рожденья, Рождество, Пасха, первый день лета, окончание зимы, даже на Первое апреля! То есть, это уже до смешного доходит, мне все сложнее объясняться с коллегами, а за спиной уже волну слухов распускают. Я уже молчу про Алью — большую часть его подарков я просто припрятала, чтобы избежать лишних вопросов. Но вообще, я понятия не имею, почему твой отец так мил с Эммой, тем более, что он в принципе детей не слишком любит.

И тут Адриан вспомнил свою собственную реакцию, когда он впервые увидел светловолосую девочку, которая играла с куклами в парке — тогда в его голове словно молния сверкнула, как Эмма была похожа на его маму… Ну конечно, отец это тоже бы заметил, тут и думать нечего. Оставался один вопрос — связал ли он все воедино? К тому же, у него была возможность проверить свои подозрения… Знал ли он, что Эмма — его внучка? Если да, то почему он уделял ей намного больше внимания, чем своему собственному сыну? Погрузившись в размышления, Адриан едва слышал, о чем продолжала говорить Маринетт, но ее следующая фраза моментально привлекла его внимание.

— Знаешь, он даже как-то спросил у меня, кто отец Эммы, странно как-то это… Ты только представь себе его реакцию, когда он узнает, что это ты?

Адриан ухмыльнулся.

— Так ты ему ничего не сказала?

— Ты шутишь? Адриан, я не могла сказать ему, что отец Эммы — Кот Нуар! А тогда я и сама понятия не имела, что это был ты. Хватит придуриваться! Эта честь принадлежит тебе, папочка. Ладно, а здесь Эмма в первый раз попала в…

Маринет принялась показывать другие фотографии Эммы, но Адриан уже не обращал ни на что внимания. Погрузившись в свои мысли, он гадал, как много знает его отец и почему, в конце концов, Габриэль ничего не сказал, даже не намекнул ни разу, не сделал замечание и не отругал…

* * *

Утром уставший и не выспавшийся, но решительно настроенный Адриан стоял перед офисом Габриэля.

— Проходите, мистер Агрест. Мистер Агрест ждет Вас. — Сказал новый секретарь его отца.

Адриан бывал в этом кабинете всего несколько раз, и каждый из них, мягко говоря, был не слишком приятным. Однако сегодня, когда двое мужчин поприветствовали друг друга вежливым и несколько отстраненным «Доброе утро», казалось, что в воздухе было разлито какое-то особое напряжение. Адриан сел в кресло, стоявшее напротив отцовского стола, и осмотрелся, размышляя о том, как начать разговор. Его взгляд остановится на стеллаже за спиной отца. Там, на полке для самых ценных трофеев, вместе с фотографией самого Адриана, сидели три розовых мишки. Каждый из них немного отличался один от другого, но все они, без сомнения, были получены от одного человека — некой светловолосой девочки… Сердце Адриана сжалось, но прежде, чем он успел что-либо сказать, ему достался обычный нагоняй, к которому он уже успел привыкнуть.

— Сегодня утром мне позвонил твой агент, Адриан. Потрудись объяснить, почему ты так неожиданно решил остаться в Париже? И с какой стати я должен решать подобные вопросы?

Голос Габриэля ничуть не изменился — все такой же строгий и холодный, каким он и помнился Адриану. Ни эмоций, ни беспокойства, никаких, даже минимальных, проявлений любви. Только ожидания, недовольство и трезвый расчет. С минуту он смотрел на мягкие игрушки розового цвета, стоявшие на задней полке, и не обращал внимания на отца. А потом до него внезапно дошло — он знал. Габриэль Агрест знал обо всем! Теперь-то Адриан был полностью уверен — его отец знал о том, что Эмма его внучка, и не собирался обсуждать это с Адрианом. Но почему?

— Как долго ты знал, отец?

Габриэль сузил глаза, раздраженно посмотрев на своего уже почти-отчуждённого сына и сказал:

— Я только что ответил, Адриан — твой агент позвонил мне сегодня утром. Почему с тобой всегда такие…

Неожиданно для себя самого Адриан огрызнулся, прервав Габриэля на полуслове, чего прежде он никогда не делал:

— Как долго ты знал об Эмме, отец?! И почему ты решил не обсуждать со мной этот вопрос? Посчитал, что она не стоит отдельного разговора? Ах нет! Судя по тому, что я слышал и видел, тебе пришлась по душе моя дочь. Похоже, это я — мусор, который не достоин твоего внимания. Отец, ты настолько меня ненавидишь? Неужели я для тебя — только одно сплошное разочарование?

Неприятно пораженный Габриэль смотрел на разъяренного парня. Никогда прежде Адриан не перечил ему, не повышал голос, а уж тем более — не отстаивал свою точку зрения. Но все это было неважно. Как посмел он, его собственный сын, бросивший его драгоценную внучку, теперь чего-то требовать от него? Он хотел, чтобы его любили? Тогда почему сам решил не любить Эмму и ее мать? Почему отказался от них? Габриэлю стало противно, он стыдился своего сына. Он поднялся и подошел к окну. Посмотрел на улицу, пытаясь обуздать гнев, кипевший внутри.

— Я узнал три года назад. И так как ты, Адриан, отказался взять на себя ответственность за собственные действия и бросил беременную девушку, оставил своего ребенка без отца и ни разу не упомянул при мне о его существовании, то я не видел смысла поднимать этот вопрос. Я считал, что научил тебя брать на себя ответственность, а не сбегать от нее.

Шокированный Адриан вскочил на ноги, не веря в то, что его собственный отец, насколько бы далеки они не были, мог о нем такое подумать.

— Я не знал, отец! Ты правда думаешь, что я бы уехал, если бы знал об этом?! — Его голос сорвался, и он почти прошептал следующую фразу, раздавленный неожиданно обидным замечанием отца. — Я понятия не имел о том, что Эмма вообще существует…

Габриэль с недовольным лицом развернулся к Адриану.

— Только не говори мне, что вы с мисс Дюпен-Чэн не разговаривали об этом! Вы не один год учились в одном классе. Да вы ребенка сделали, в конце-то концов! Как я понимаю, все едва ли ограничилось одной ночью, так что не рассказывай мне, что вы, якобы, не общались, или что ты ни о чем не знал!

Адриан склонил голову еще ниже. Его голос дрожал, но он продолжил.

— Мы расстались после крупной ссоры еще до того, как кто-то из нас узнал обо всем, из-за нее мы шесть лет не общались, и да, отец, как бы дико это не звучало, но я не знал о том, что Маринетт беременна, и понятия не имел о существовании Эммы. Потому что иначе я бы ни за что их не бросил…

Между ними воцарилось неловкое натянутое молчание. Оба, и отец, и сын, смотрели в разные стороны, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Гнев Габриэля на удивление быстро стих, когда он понял, что сильно ошибся, а после короткого взгляда на явно расстроенного Адриана это чувство сменило что-то близкое к состраданию.

— Почему же она тебе все-таки рассказала?

— Она не рассказывала. Я сам все понял.

— Как?

— Мне правда нужно об этом рассказывать? Думаю, что точно так же, как понял и ты, отец.

Габриэль молча вернулся к столу, достал красную папку, изменившую его жизнь, и положил ее перед Адрианом. На первой странице был детский снимок его жены, а потом — результат теста на ДНК и информация о Маринетт. Адриан пролистал страницы и грустно усмехнулся сам себе. Потом достал фото своей мамы, почти такое же, как и у его отца, и спросил.

— Так нужно было делать этот тест? Разве и так все не очевидно?

Габриэль посмотрел на него — все еще строго, но все же как-то иначе. Его взгляд изменился, какое-то новое чувство, ранее невиданное Адрианом, горело внутри. Намек на понимание? Или отголоски приязни? Впрочем, следующая фраза Габриэля прозвучала достаточно жестко.

— Раз уж я собрался лишить наследства своего собственного сына, я должен был быть уверен в том, что она на самом деле — моя внучка.

Округлив глаза, Адриан уставился на издерганное лицо отца:

— Что ты хотел сделать?

Агрест-старший вернулся к окну и с застывшим взглядом сказал:

— Я думал, что ты бросил их и не собираешься ни за что отвечать, поэтому и решил сделать это вместо тебя. Мисс Дюпен-Чэн получила высокооплачиваемую должность, а Эмму я вписал в свое завещание. Она официально унаследует половину моего имущества. Вторая половина по-прежнему твоя.

Адриан в шоке смотрел на мужчину, стоявшего в паре метров от него.

— Ты повысил Маринетт только из-за Эммы?

— Вообще-то, я все равно планировал сделать это в будущем, потому что эта девушка невероятно талантлива и трудолюбива. Она не раз показывала себя с наилучшей стороны, но когда я узнал об Эмме… Скажем так, это ускорило процесс. Кто-то должен был позаботиться о них, Адриан, и раз уж ты сам…

Он потрясенно замолчал на полуслове, когда почувствовал, что сын крепко обнял его. Габриэль не мог даже вспомнить, когда они в последний раз прикасались друг к другу, не говоря уж об объятьях. Ему было неловко, он не мог разобраться в собственных чувствах… Все, что он понял — отвращение и разочарование исчезли. Объятья продлились всего секунду, и Адриан, слегка смущенный, отстранился. В его глазах стояли слезы. Он стоял рядом с человеком, которого боялся разочаровать всю свою жизнь, и чувствовал прилив горячей благодарности. Да, Габриэль был не самым лучшим отцом. Да, он никогда не относился к Адриану, как к своему сыну, но он не остался в стороне и позаботился о том, что было для него действительно важно тогда, когда сам Адриан не смог этого сделать. Адриан посмотрел отцу прямо в глаза и сказал.

— Спасибо, отец. Спасибо, что позаботился о них вместо меня.

В этот момент что-то сломалось внутри Габриэля, что-то, что он так упорно пытался построить с тех пор, как умерла его жена. То, что три года назад уже начала разрушать Эмма, разлетелось в дребезги, когда Адриан просто обнял своего отца и искренне поблагодарил его. Габриэль внезапно потерялся в гордости, затопившей грудь, гордости за то, что у него такой потрясающий, удивительный сын. Он вспомнил, каким холодным и отстраненным он был все это время, и подумать только — после всех этих лет, Адриан смог обнять его и поблагодарить за то, что сам Габриэль сделал для того, чтобы наказать сына. Адриан больше не был разочарованием всей его жизни, он был покинутым ребенком, которому просто не повезло с отцом.

Его голос звучал тише обычного, потому что он не привык говорить подобные вещи.

— Прости, что я не уделял тебе достаточно внимания, Адриан. Ты заслуживал гораздо лучшего отца, чем я…

Удивленный Адриан моргнул пару раз. Он и надеяться не смел услышать что-то подобное от своего отца. Он улыбнулся и положил руку на плечо Габриэлю.

— Всегда есть второй шанс. Для каждого из нас, отец.

Через пару минут они вновь устроились в креслах, непринужденно обсуждая планы Адриана о возвращении во Францию, и тут Адриан объявил, что он и Маринетт помолвлены. Реакция Габриэля была сдержанной, но он определенно был счастлив и совершенно не возражал.

— Прекрасный выбор, сын. Она будет хорошей женой для тебя и достойным преемником — для меня.

Адриан нахмурился, но решил не обращать внимания на подобное замечание. Как бы ему не хотелось, чтобы его отец изменился, но он понимал — годы, когда бизнес для Габриэля стоял на первом месте, не могут исчезнуть за пару часов. Он хочет, чтобы Маринетт стала его преемницей — прекрасно! Маринетт это точно понравится, и Адриан будет счастлив, что сможет превратить ее мечту в реальность.

— Сегодня я встречаюсь со своим адвокатом, чтобы официально признать Эмму своим ребенком и начать процесс усыновления.

Габриэль хмыкнул и передал ему красную папку с тестом ДНК, вытащив из нее фотографию своей жены.

— Возьми. Это облегчит задачу и сэкономит время.

— Спасибо, отец. Я, пожалуй, пойду. У меня встреча через час, а перед этим нужно забрать из дома кое-какие вещи.

Он встал и протянул отцу руку. Габриэль пожал ее с удовольствием, которое не испытывал ранее.

— Хочешь встретиться с ними как официальный свёкр и дедушка?

— С удовольствием. Приводи их сегодня на ужин. В шесть часов устроит?

— Вполне. Хорошего дня, отец.

— И тебе, сын.

* * *

Они поженились через месяц: свадьба была скромной, уютной и невероятно стильной. Несмотря на то, что их родители настаивали на пышной церемонии, которая бы запомнилась на долгие годы, ни Адриан, ни Маринетт их не послушали. Они просто арендовали частный остров во французской Полинезии — тихий живописный курорт — и прилетели туда на личном самолете Габриэля в компании пары близких друзей и семьи, отпраздновав свадьбу и устроив себе недельный отпуск, полный солнца.

Сама церемония состоялась на закате, на пляже с белым песком, под простым навесом, украшенным белой струящейся тканью и яркими тропическими цветами. Эмма снова была девочкой-цветочницей, защищая в этот раз уже свою маму, которая буквально искрилась и сияла от счастья в великолепном платье, которое она сшила сама. Адриан выглядел как идеальная модель, но в тот день всеобщее внимание привлекла совсем не его внешность. Все присутствующие единогласно согласились, что жених весь день витал в облаках не потому, что нервничал, а от того, что совершенно потерял голову — настолько заворожили его восхитительная невеста и чудесная дочь.

Они переехали в свой новый дом через месяц после свадьбы, потому что Адриан посчитал дом Маринетт слишком тесным для их будущей семьи. К тому же дорога на работу занимала слишком много времени, а он ненавидел торчать в пробках. Маринетт не возражала, и через пару месяцев после предложения Адриана они перебрались в добротный просторный дом недалеко от офиса Агреста. Габриэль приглашал их в свой особняк, но молодожены решили, что хотят начать новую жизнь на новом месте, не связанном ни с фамилией Агрест, ни — с Дюпен-Чэн. Они хотели, чтобы это новое место принадлежало только им. В комнате Эммы не было скалодрома и игровых автоматов, но вместе с отлично оборудованной игровой комнатой ей достались кровать-карета как у настоящей принцессы и домик на дереве.

Через два месяца отмечали очередной день рождения Эммы. В этом году Габриэль не получил своего традиционного розового мишку — слишком уж счастливым он выглядел. Ведь он наконец-то мог сделать своей внучке подарок, достойный ее, про который он думал еще с их первой встречи — линия детской одежды, над которой Габриэль работал вместе с Маринетт. Эмма тоже приложила свою руку. Через четыре месяца после того, как ее папочка сделал маме предложение, одна маленькая шестилетняя девочка получила полную линию потрясающей одежды под маркой «Эмма Агрест».

А через девять месяцев после предложения Эмма стала старшей сестричкой для Хьюго Агреста — крохотного черноволосого мальчика с изумрудными глазами, увидев которого его папочка рухнул в обморок прямо в родильном зале, а дедушка был вынужден прервать свою деловую поездку в Италию.

На следующий день Габриэль вновь изменил завещание — доля Эммы была разделена между ней и ее новорожденным братом, а на передовицах газет появились статьи о том, что некая Маринетт Агрест утверждена сопреемницей империи моды Габриэля Агреста наравне с Адрианом.

* * *

Двумя годами позже. Особняк Агрестов.

— Дедушка, можно я пойду к папе в комнату и чуть-чуть поиграю в игры? Я уже убрала все принадлежности для рисования.

— Хорошо, Эмма, иди. Но будь осторожна и вернись не позже, чем через двадцать минут. Твои родители уже в пути и скоро будут здесь. Рисунки оставь в моем кабинете: они мне понадобятся завтра для вдохновения.

— Я поняла, дедушка. Спасибо.

Светловолосая девочка бросилась наверх, в детскую комнату своего отца, оставив умиротворенного Габриэля Агреста в кресле перед горящим камином со спящим малышом на коленях. Мягкая улыбка играла на ранее холодном и бесстрастном лице.

Он не в первый и, скорее всего, не в последний раз оставался с детьми, сам настаивая на том, что хочет провести свой «внезапно появившийся» свободный вечер вместе с внуками. На самом же деле Габриель методом проб и ошибок смог-таки привести в порядок свое расписание, чтобы выкроить немного времени для Хьюго, ползающего по гостиной особняка Агрестов, и Эммы, устраивавшей импровизированные показы мод или рисовавшей невероятные наряды. Старший Агрест даже заметил, что на следующий день после таких вечеров он всегда ощущал прилив вдохновения и работал более плодотворно.

Они изменили его… Своей по-детски искренней любовью и безусловным принятием внуки изменили его жизнь. Только за это он был бесконечно благодарен той, кто сделал это возможным. Той, кто принес в его жизнь новый свет, той, кто подарила его неудачливому сыну то, в чем тот отчаянно нуждался, но что сам Габриэль ему дать не смог — любовь.

— Отец, мы вернулись!

Следом за раскрасневшейся Маринетт в комнату заглянул улыбающийся Адриан.

— Надеюсь, они не доставили Вам хлопот, сэр.

Пожилой мужчина медленно обернулся, стараясь не потревожить спящего малыша.

— Они чудесны, Маринетт. Как и всегда. Маленькие сюрпризы.

Адриан счастливо улыбнулся и обнял покрасневшую Маринетт, нежно поцеловав ее в щеку.

— Маленькие неожиданные сюрпризы.