Персональный ангел (гет)

Катя опустила голову на руки. Усталость навалилась как-то сразу. Она только что закончила вносить корректировки в антикризисный план. На часах было восемь, так что справилась с внеурочной работой она быстро. И то, что навалилось на неё сейчас каменной глыбой, не было усталостью от работы. Нет.

Она всегда знала, что это закончится. Можно было бы злиться, упрекать и негодовать, если бы она не понимала — Андрей ничего ей не обещал, он даже о любви не говорил ни разу. Никогда. А три недели счастливых вечеров — это только для неё было купание в любви. Для него — отдых после тяжелого дня. Катя — комфорт, Катя — душевное спокойствие.

«Всё, не раскисать, Пушкарёва».

Ах, если б Катя заметила хоть намёк на любовь в глазах Андрея, если б могла поверить в его чувства… Если б не казалась ей такой абсурдной мысль: «Да Андрей Жданов, великолепный и блестящий, любит Екатерину Пушкарёву. Любит, но скрывает это от себя самого…» Всего лишь иллюзии, иллюзии. Но если бы Катя поверила в эти иллюзии хоть на миг, она могла бы ринуться в бой. Она всё бы сделала, чтобы стать такой женщиной, которой Андрей мог бы гордиться, которую мог представить своим друзьям, родителям. Она бы переделала себя…

Катя, тяжело опираясь на руки, поднялась из офисного кресла, немного постояла. Чего ей ждать дальше? Сегодня закончились их совместные поездки. Завтра он переселит её в нормальный кабинет? Через неделю предоставит должность в финансовом отделе и забудет её имя?

«Но ты же всегда об этом знала. А не знала, так догадывалась…»

Разговоры с самой собой стали в последнее время обычными. Катя не спешила записывать свои мысли и переживания, как привыкла раньше. Дневник уже три недели был задвинут в дальний угол письменного стола. То, что она переживала было слишком личным… Настолько глубоко личным, что не подходило даже для дневниковой записи.

Катя взглянула на часы. Пора домой. Потопталась у двери из каморки, зажмурившись, пробежала через пустой президентский кабинет, уныло поразглядывала себя в зеркальные стены лифтовой кабины, прощально махнула Потапкину, который за кого-то увлечённо болел, уставившись в маленький телевизор. На троллейбусной остановке было пусто. Странно и непривычно — ехать домой на троллейбусе. Удивительно, как быстро Катя привыкла к тому, что домой её отвозит Андрей.

Андрей. Только в мыслях она позволяла себе так его называть.

«Андрей Павлович. Запомни, Андрей Павлович. У тебя была сказка. Она закончилась». Катя в который раз за вечер вздохнула. Сказка закончилась бы в любом случае. Через два дня возвращалась Кира. «Всё равно всё бы закончилось. Почти месяц, почти счастья, тебе этого мало, жадина?»

Но себе-то Катя могла признаться: «Мало!»

* * *

Дома в привычный аромат сдобы вплетался совсем слабый, не соответствующий ни Катиному настроению, ни погоде за окном, запах черёмухи. Папа похвалил Катю за то, что она вернулась «не заполночь», мама позвала её ужинать, Колька, не отрываясь от пережёвывания котлеты, приветственно покивал головой. Обычный нормальный вечер, без тревожащего воображение присутствия Андрея, без напряжения, которое охватывало её в его присутствии, без близости в тесном пространстве автомобиля. Что насчёт глупых грёз? О, они будут, будут, только попозже, в полной темноте, наедине с подушкой. А пока — нормальный вечер Кати Пушкарёвой.

Катя решила, что она опять к таким вечерам привыкнет. Не настолько же это сложно?

Совсем не сложно. Через некоторое время повеселевшая и очень-очень сытая Катя сидела на своем диванчике и внимательно наблюдала, как Зорькин лопает пирожки, которые не съел за ужином:

— Коля, перестань жевать!

— Мгм… Угу… чего ты хочешь от меня, Пушкарёва?

— Вот скажи… — договорить Катя не успела, ее прервала мелодия мобильного телефона.

— Андрей Павлович? — от удивления голос Кати прервался. — Что-то случилось?

— Что? Твой начальник? — спросил Колька громким шепотом и прижался ухом к Катиной ладони, державшей телефон.

Катя дернула плечом, отгоняя Зорькина:

— Да… друг…

— Я… Конечно… Хорошо, Андрей Павлович.

Катя отключила мобильник и удивлённо на него воззрилась.

— Ну что, Катька, чего он хотел? А? — прервал Коля её размышления.

— Отстань, Зорькин!

— А-а-а, личную жизнь устраиваешь? Смотри, Пушкарёва…

Катя дала другу подзатыльник.

— За что? Ты, Пушкарёва, совсем озверела.

— Он просит меня спуститься вниз…

Коля молча пожал плечами и схватил с тарелки новый пирожок.

— О, с капустой, — сказал он, откусив огромный кусок. — А ты, Пушкарёва, беги-беги к своему разлюбезному Жданову. Наверняка он тебе документы для финанализа приволок. Только имей в виду! Я помогать ему не стану!

— А мне станешь? — Катя продолжала рассматривать телефон в своих руках, как будто надеялась прочитать что-то на погасшем экранчике.

Коля помолчал, прожевал еще один кусок и грустно ответил:

— Тебе помогу.

— Так и жуй свои пироги, готовься к ночной смене!

— Не, всё-таки злая ты, Пушкарёва!

А Катю телефонный разговор со Ждановым не просто удивил. Удачный «разбор полётов» с Павлом Олеговичем и повеселевший Андрей. Суета сотрудников «Зималетто», которые тоже как будто почувствовали, что все налаживается. Катино одинокое возвращение домой из опустевшего офиса. Не было ничего, указывающего на то, что Андрею вдруг потребовалась её профессиональная помощь. Он же уехал с Малиновским…

А вдруг что-нибудь с ним случилось, вдруг ему нужна помощь, например, медицинская? Катя, сразу забыв о своём решении вернуться к привычной жизни, в которой не будет Андрея, а будет только Жданов Андрей Павлович, испуганная своими мыслями и дурацким предчувствием, бросилась в прихожую. Неловким движением она стянула с вешалки пальто и, не надевая его, просто держа в руках, выскочила из квартиры.

На удивленный возглас мамы, вышедшей на шум, который издавала Катерина, схватившая вместе с пальто Колькину куртку, а потом уронившая и её, и еще кучу мелочей, неудачно пристроенных на тумбочке, Катя крикнула:

— Я скоро! Коля объяснит! — и закрыла за собой дверь.