Огненные дьяволы (гет)

Прерывать тренировку не стали. Если даже что-то и случилось с сеньорой Старк, то едва ли в силах Каза или кого-либо из его команды было этому помешать.

Продолжили в том же темпе, и Каз на всякий случай повысил требовательность как к Инеж, так и к себе самому. Помогало отвлекаться. В конце концов, у самого Каза уже имелись вполне обоснованные подозрения, кто стоит за похищением одной знакомой сеньоры, которую он видел буквально накануне. И думать ему об этом не хотелось вовсе. Лучше уж сосредоточиться на гулком дробном перестуке мячей, машинально отсчитывая такты.

Репетиция, тем не менее, за такими новостями пролетела совершенно незаметно, хотя в начале её Каз всерьез задумывался о том, что к концу сдохнет стопроцентно. Однако от неприятных новостей неожиданно открылось второе дыхание, и конец репетиции Каз воспринял без всякого энтузиазма: он означал, что время сосредоточенного забытья кончилось, и пора возвращаться разумом к насущным проблемам.

Слишком уж много их скопилось за последнее время!

На выходе из зала он в пару шагов нагнал Инеж и наклонился к её уху.

— Всё в силе? Надо провожать?

Она кивнула и с трудом растянула губы в благодарной улыбке. Вид у неё был растерянный и совершенно выбитый из колеи. Как только отзвенел таймер об окончании, Инеж тут же поникла, опустила плечи и смотрела преимущественно в пол.

Провальная тактика. Каз мог бы сказать ей, что так она только привлекает на себя ещё больше неприятностей, но не стал, только похлопал кончиком стаффа по лопаткам, заставляя выровняться.

— Не время быть уязвимой, — произнес он спокойно. — Идем переодеваться, потом домой, а там ситуация покажет!

— Спасибо, Каз, — пробормотала Инеж. — Ты совершенно прав.

Легко было изображать спокойствие, но совсем нелегко было его сохранять. Каз предпочел сбежать в душ при первой возможности, и сидя на лавке, ждал своей очереди, мечтая о потоке холодной воды на голову, который позволит ему осадить внутри взметнувшийся вихрь эмоций, горьким комком забивший горло.

Зачем Маттиас просил прикрыть его на репетиции?.. Что за история связывала Брума и сеньору Старк?

Каз определенно не хотел бы знать ответы на эти вопросы. Он рассеянно пролистнул несколько приложений на телефоне, и в конце концов, хотя клялся себе не делать этого до самого вечера, открыл мессенджер и нажал кнопочку смены аккаунта. В единственном диалоге пустого профиля горел яркий зеленый огонек и светилась иконка фотографии.

Каз открывал её с невольным замиранием сердца.

У Лайлы были смуглые изящные ладони и длинные пальцы с аккуратным маникюром… бережно поддерживающие пушистые лапки огромного паука. Каз даже сначала с разочарованным облегчением подумал, что тот игрушечный, но предусмотрительная Лайла скинула ещё и трехсекундное видео без звука, где паук всячески выражал своё неудовольствие от такого панибратства и так размахивал лапками, что Казу стало как-то нехорошо. Он бы такого в жизни в руки не взял! Ну, если только за значимое вознаграждение…

Очень значимое.

“А я ведь, признаться, не верил! Это круто, тем более для девушки! Одного моего знакомого жена чуть из дома не выгнала, когда он завел себе паука. Сказала, выбирай: “Или он, или я!”. С другой стороны, он сам виноват, нечего было брать его с собой в кровать”.

Была у Антонио такая история в биографии, подвергнувшая серьезной угрозе его семейную жизнь. Черный, здоровенный и пушистенький паук-птицеед с диковинным английским именем Дарк был подарен Антонио кем-то из его столичных друзей и пользовался его искренней любовью и нездоровым умилением, задвигая на второй план и дражайшую супругу, и многочисленных детей. Казу регулярно предлагалось погладить мохнатую спинку, и лишь давние навыки дипломатии позволяли ему выходить из этих ситуаций с относительным достоинством. Зато он мог представить, что пришлось выносить семье приятеля до тех пор, пока терпение жены Антонио не лопнуло и она решительно не указала обоим на дверь. Посягательство на святое она не вынесла.

Идея обустроить Дарку гнездышко в изголовье супружеской кровати ожидаемой поддержки не встретила, и приунывшему хозяину пришлось экстренно переселить любимца в кофейню, обустроив ему уютный террариум там. Ультиматумы почтенная мать семейства умела ставить жесткие.

Лайла мигнула огоньком онлайна.

“Пожалуй, я его супругу понимаю! С трудом представляю, как можно вынести паука в кровати. А тем более богомола. Вот их я боюсь! И сороконожек”

“Выгнала бы мужа, если бы он принес в семью богомола?”

“Откусила бы ему голову”

Несколько смеющихся смайликов смотрелись мило, но всё равно как-то намекающе. Опять представилась Инеж, которая могла бы… Каз потряс головой. Нет, кусаться она наверняка умела, только ассоциации с этим глаголом у него всплывали исключительно какого-то легкомысленного характера. А это было совсем лишним. Не та ситуация сейчас.

“Доходчиво! А ты, значит, роковая женщина?”

“По настроению”

Каз оглянулся на душ, жизнерадостно завывающий голосом Джаспера какую-то кубинскую серенаду под аккомпанемент бегущей воды, и торопливо открыл галерею. Элвис с яблоком в зубах нашелся сравнительно быстро, он фотогенично косил в камеру темным лукавым глазом и скалил в голливудской улыбке крупные желтоватые челюсти.

“Вот это чудо заставляет меня каждую неделю закупаться яблоками”

Лайла что-то начала печатать, но дверь распахнулась, и из душевой кабины вывалился Джаспер, отряхивающийся как пес. Каз едва успел свернуть окошко диалога, прежде чем друг упал рядом на лавку, орошая всё брызгами воды.

— С кем переписываешься? — Джаспер оскалился не хуже Элвиса и немедленно сунул нос в телефон.

— По работе, — нейтрально отозвался Каз и убрал телефон подальше.

— А вид у тебя такой, будто девушку кадришь, — бесстыже ухмыльнулся Джаспер. — Как там Инеж поживает?

— Отвали!

— Ла-а-адно, — протянул тот. — Пьетро сказал, что вы там круто танцевали, а в сети видео висит, так что я видел! Правда круто! Гаптофобией и не пахнет!

— Покажи, — Каз обернулся к нему. — Я и не думал, что кто-то снимет…

И это не радовало. Если бы он сделал то, что хотел, то о количестве видеокамер вокруг можно было бы уже не волноваться. Сейчас эта мысль пробуждала определенное беспокойство.

— Пальцы мокрые, потом ссылку кину, — беззаботно отмахнулся Джаспер и шумно вытер ладонями мокрое лицо. — Но выглядит круто!

— Я себя переоценил, — Каз скривился. — Сам, наверное, видел, что танцевала она, меня просто из колеи выбило. Чуть всё не запорол.

— Да как сказать, — Джаспер хитро скосил на него глаза. — Чтобы девушка рядом с тобой так танцевала, тоже постараться надо… А как она тебя за собой уводила, красота! Ты свою роль отыграл как надо. Как там Пьетро учил, она — звезда, ты её подиум.

— Ага, она — картина, он — обрамление, и прочая чушь. В итоге оба выглядят как два напомаженных гуся, — уныло отозвался Каз. — Вот надо было бальные танцы так извратить, терпеть их не могу!

Стоило признать, что в принципе любой формализованный вид спорта был совсем не для него. Каза всегда тянуло к экспериментам, смелым решениям, дерзким и рискованным трюкам, чего соревнования чаще всего не терпели. Ну и мазать голову укладочным гелем Каз ненавидел до глубины души, а без этого Пьетро на соревнования не выпускал. Всё должно было быть по форме.

Между тем, всю танцевальную программу в отрыве от турниров Каз обожал и регулярно вставлял в свои номера. Взять тот же огненный вальс, где партнеры кружились по площадке в вихрях пламени. Медленно, чувственно, безумно опасно и незабываемо.

Другое дело, что танцевать было некому и не с кем. Состав труппы был по факту мужской, и все романтические номера до недавнего времени ставились лишь на Анику и Маттиаса. Ну и периодически Каз вытаскивал на сцену Нину, специально для неё придумывая самые простые движения, позволяющие ей оставаться эффектной.

Появление Инеж кардинально меняло всё, и до Каза сейчас впервые дошло, какие творческие возможности открываются перед коллективом.

— Ну, в вашем исполнении получилась, скорее, картина под кистью художника, — задумчиво произнес Джаспер. — Она расцветает и играет всеми красками в его руках, а он, ревнивец, не может отпустить её к публике в свободный полет. Такое трогательное стремление друг к другу и единство созидания…

— Поэтично, — оценил Каз и уважительно посмотрел на друга.

В принципе Джасперу была не чужда определенная романтичность натуры и творческое воображение, позволяющее тянуться к прекрасному и далекому. Другое дело, что подобные возвышенные тирады заканчивались каким-нибудь пошлейшим анекдотом, сводящим на нет весь произведенный эффект.

— Вот поэтому и говорят, что каждый великий художник обязательно должен нарисовать гол… — жизнерадостно продолжил Джаспер, но Каз успел вскинуть руку.

— Нет! Заткнись!

— Ты же не знаешь, что я хотел сказать, — обиделся тот, но хитрющие глаза сверкнули так зловредно, что Каз мысленно похвалил собственную бдительность.

— Зато я знаю тебя, — веско произнес он. — Всё, я в душ!

Слова Джаспера растревожили что-то в и без того неспокойной душе, и теперь Каза одновременно снедало дикое беспокойство от того, что его неудавшееся покушение запечатлено на чьих-то камерах, и безудержное любопытство, как же это выглядело на самом деле со стороны.

Он словно наяву вспомнил горячие пальцы, скользящие по кадыку, и поспешно открутил вентиль, обрушивая на голову поток холодной воды.

И то, что случилось потом, у дерева… Было или не было? Он ведь помнил каждое свое действие, помнил, как сминалась чужая одежда под его нетерпеливыми пальцами, помнил вкус губ, кожи и волос.

Каз выругался сквозь зубы и с силой потянул уже себя за мокрые волосы, отвлекаясь от неуместных мыслей. Святые, он же не подросток, такие вещи — пожалуй, наименьшая из его проблем.

В дверь душевой забарабанили, настойчиво и раздражающе громко, пробиваясь даже сквозь шум воды. Каз крикнул Джасперу, чтобы тот разобрался с незваными гостями, ответа не получил, выругался ещё раз, и убедившись, что стук не прекращается, выключил воду, обмотался полотенцем и пошел разбираться сам.

Джаспер куда-то предусмотрительно улетучился, мрачный Каз рывком распахнул дверь, готовясь злобно наорать на шутников, мешающих нормальным людям переодеться, и осекся на полуслове.

За дверью обнаружились Аника и Инеж, всё ещё в тренировочной форме, но с сумками и полотенцами на плечах. На его поднятые в немом вопросе брови они лишь переглянулись и скользнули взглядами по его фигуре. Аника открыто и с нескрываемым любопытством, Инеж проявила большую деликатность, но в глазах её, однако, таилось нечто на редкость лукавое и неопределимое.

Каз хмыкнул. Женское внимание ему без сомнения льстило, но само по себе казалось слегка неуместным и рождало ряд вопросов.

— У нас душ сломался, — безапелляционно заявила Аника с присущей ей непосредственностью. — Постоишь на шухере?

— Прямо так? — Каз смиренно отпустил дверь и посторонился, давая им пристроить сумки на всю ту же лавку. — Дайте хоть оденусь.

— Ну-у, — Аника захихикала. — Мы бы с удовольствием поглядели на тебя и в таком виде, но если мимо пройдет сеньора Мартинес и невзначай дернет за полотенце… Твою честь будет сложновато отстоять!

Каз посмотрел на неё с неодобрением, но внутренне поёжился. Сеньора Мартинес в свои почтенные восемьдесят пять была очень бойкой старушкой, сухонькой, вредной, но до безобразия бодрой и ехидной. К молодым людям она относилась с толикой здорового юмора и эстетизма, то бишь обожала смущать всеми возможными методами от шуточек до смачных шлепков по… В общем, её побаивался даже неугомонный Джаспер.

— В таком случае выметайтесь-ка отсюда обе, — ласково посоветовал Каз. — И дайте человеку использовать полотенце по назначению. Потом, так и быть, покараулю, чтобы вас никто не тревожил.

— Ты золото! — Аника послала ему воздушный поцелуй. — Тогда скажи ещё Маттиасу, чтобы краны починил, как время будет!

— Ладно.

Взгляд Инеж жег ему плечи, и Каз опасался даже на неё смотреть. Однако он невольно распрямил спину и тряхнул головой, избавляясь от капель воды. Эта вторая встреча вдохновляла его несказанно больше, чем предыдущая. По крайней мере, нога вела себя прилично. А к нему самому прилагалось хотя бы полотенце.

Если бы ещё Аника оказалась где-нибудь на другом конце света… Хотя нет, Каз одернул себя, она вносила в эту откровенную, напряженную ситуацию, от которой мышцы сводило невольной предвкушающей дрожью, здравую толику бытовой обыденности. Не будь Аники, он бы точно не удержался и сделал какую-нибудь глупость. Её присутствие отрезвляло, всё же они знали друг друга слишком давно и были связаны той массой рабочих ситуаций и неловких историй, которые напрочь убивали всю романтику момента ещё в зародыше.

Дверь захлопнулась, Каз спешно натянул одежду и обулся, вытер голову, подхватил телефон и не удержался от искушения мимоходом вновь открыть диалог с Лайлой. Она все-таки написала.

“Он чудесный! Только сейчас поняла, как я соскучилась по конюшне… С лошадьми мне всегда было проще, чем с людьми. Они опасные и беззащитные одновременно”

“Люди тоже такими бывают”.

В сумке Инеж что-то блямкнуло, Каз отметил это краем сознания, пока выходил из душевой, пытаясь не накапать волосами на чувствительный сенсорный экран.

Девушки аккуратно проскользнули в дверной проем. Каз прислонился спиной к стене и откинулся мокрым затылком прямо на побелку.

Лайла молчала, покинув сеть. Каз закусил губу и беспомощно оглянулся на шумящую водой душевую. Теперь он терзался уже из-за двух девушек, одна из которых могла быть вообще кем угодно, хоть китайской пенсионеркой, на досуге изучающей испанский. Легче ни черта не стало.

Дурная была идея отвлекаться на другую девушку, да ещё и болезненно напоминающую о той самой, которую он желал заполучить и сам не знал, на черта ему это надо. Теперь он путался в ловушке собственных фантазий и никак не мог отделаться от ощущения, что рассказанное Лайле он уже рассказал и Инеж.

Впрочем, намерение пострадать из-за девушки в его жизни вполне можно было расценивать как развлечение на досуге. Нервы щекочет, но и только. По сравнению с насущными проблемами это было просто какой-то не стоящей внимания мелочью, на которую он отвлекался, чтобы не думать о чем-то действительно значимом.

Маттиас как водится стабильно пропал из сети. Звонить и писать ему было бесполезно, Каз уже и не пытался. Он мимоходом проглядел новостную сводку, но о похищении официальные источники пока не писали.

Только на одном из местных форумов проскочило сообщение с видеозаписью, как какую-то женщину остановили на дороге и силой вытащили из машины, затолкали в свою и затем увезли в неизвестном направлении. Снимали издалека и дрянным разрешением, поэтому Каз, как ни старался, не различил ни номеров, ни знакомых лиц. Мягко говоря, лиц там было не различить в принципе. Двое парней в камуфляже и бьющаяся в их руках хрупкая женщина, отдаленно фигурой напоминавшая сеньору Старк — это был максимум визуальной информации, который Каз сумел извлечь.

Он рассматривал видео и так, и эдак, пока не заметил кое-что, от чего сердце резко провалилось холодным камнем куда-то в желудок.

В тюрьме случались жесткие разборки, и в одной из таких драк Маттиаса пырнули в живот ножом. Святые миловали: лезвие прошло вскользь, иначе Маттиас был бы уже не в этом мире, но шить пришлось всё равно, а занимались этим тюремные же эскулапы, далекие от звания “медик года”. С тех пор у Маттиаса появилось это характерное движение плечами, когда старый шов начинал болезненно тянуть от физических нагрузок. Танцевать это не мешало, но изрядно досаждало самому Маттиасу, временами лишая былой подвижности.

Каз выключил телефон и с оттяжкой стукнулся затылком о многострадальную стену. Закусил кулак, оглянулся в неосознанном желании предпринять хоть что-то и безнадежно прислонился обратно.

“Ты идиот! Во что ты влез? Как тебе помочь?”

Сообщение мигнуло и улетело к своему безмолвному адресату. От души немного отлегло. Каз рассеянно прислушивался к звукам бегущей воды и машинально сканировал взглядом окрестности на предмет посторонних.

Похоже, пора было поднимать старые знакомства и искать тех, кто будет готов вмешаться.

Сеньора Старк не сделала Казу ничего плохого, напротив, она была той волшебной ниточкой, ведущей к Роллинсу, которая могла однажды вывести Каза в центр этого проклятого лабиринта с минотаврами. Маттиас же был его другом, который заслуживал шанса хотя бы объясниться.

Испытания меняют людей, но Каз слишком долго наблюдал, чтобы поверить, что у Маттиаса ни с чего перемкнуло мозги. Шантаж? Наркота? На что, чёрт побери, Брум его подцепил?

Поверить, что Маттиас, в жизни пальцем не тронувший ни одной девушки, добровольно примет участие в этом безумии, всё ещё не получалось.

Вода, наконец, отшумела, послышались шорохи и тихие перешептывания, отчетливо слышимое хихиканье и отдельные смешки. Каз привычно пропустил их мимо ушей и отреагировал лишь, когда за спиной скрипнула дверь, и Инеж остановилась рядом с ним. Влажные волосы крупными локонами рассыпались по плечам, украшая кофту россыпью мелких влажных пятен, но вид стал значительно бодрее.

— Можешь покинуть пост, — она улыбнулась. — Спасибо, что покараулил!

Каз с нейтральным видом пожал плечами.

— Всегда пожалуйста! Ну что, какие планы? Домой?

Инеж кивнула.

— Если проводишь, то я буду тебе бесконечно благодарна…

— Провожу конечно, договорились же, — Каз вскинул на плечо рюкзак. — Пошли. Аника, до скорого! На смену не опоздай!

Аника кивнула и помахала им на прощание, затем забросила сумку на плечо и направилась куда-то вглубь коридоров. Очевидно, разыскивать Нину.

Каз оглянулся на Инеж и неспешно двинулся к выходу. Она заторопилась следом, пытаясь на ходу застегнуть цепочку на шее, чуть не уронила украшение, чертыхнулась и, в конце концов, остановилась, раздраженно откидывая мешающие волосы.

— Не торопись, — Каз остановился тоже и некоторое время наблюдал за её мучениями. — Помочь?

Инеж помотала головой и тут же в очередной раз упустила из пальцев конец цепочки. Маленький талисман бодро поскакал по полу, Каз успел выставить ногу и тут же наклонился, ловя увертливого беглеца ладонью.

— Я спра… не справлюсь, — измученно констатировала Инеж. — Надо поменять цепочку, наконец. Каждый раз с ней мучаюсь…

Каз завороженно рассматривал миниатюрного божка на ладони. Маленькое уродливое лицо, вырезанное из темного камня, знакомо усмехалось толстыми губами. Каз осторожно провел пальцем по гладкой отполированной поверхности камня, зацепившись за неровность просверленного отверстия. Это ощущение вернуло в реальность, заставило подняться на ноги и протянуть ладонь Инеж, но Каз всё ещё не мог отвести глаз от знакомой фигурки.

Такая же висела на шее Джорди на протяжении многих лет.

— Откуда он у тебя?

Инеж осторожно забрала божка обратно и бережно сжала в ладони. Каз поразился, какой горькой нежностью осветился её взгляд, и что-то болезненно сжалось в груди.

— Это подарок, — Инеж печально улыбнулась. — На добрую память. Он хранит меня от невзгод и дарит надежду. Я обещала хранить его до новой встречи.

— Это редкая вещь, — Каз наблюдал, как она осторожно продевает цепочку в отверстие. — Такие раньше продавали на местных рынках шаманы, это магические фигурки. Если надел такую, то нельзя расставаться с ней без специального ритуала. Божки очень обидчивые и ревнивые, их нельзя обижать.

— Что ж, сегодня ему самому не терпится со мной расстаться, — Инеж повернулась к Казу спиной и подняла руки с концами цепочки. — Поможешь?

— Может, чувствует родные места? — Каз осторожно перехватил цепочку и приоткрыл замок.

Шелковистые влажные пряди под пальцами невероятно отвлекали, искушая провести по ним рукой. Каз сосредоточенно проталкивал кольцо в узкую петлю и медленно втягивал в грудь воздух, наполненный знакомым травяным ароматом. Они стояли так близко друг к другу, что он ощущал каждый сантиметр между их телами и не чувствовал ни малейшего дискомфорта. В груди зарождалось какое-то обжигающее тепло.

Кольцо наконец поддалось, и Каз с сожалением сделал шаг назад, не устояв перед искушением опустить голову так, чтобы волосы Инеж будто бы случайно скользнули по его щеке. Он вздрогнул от этого теплого щекотного ощущения и на мгновение прикрыл глаза, пытаясь задержать момент.

Инеж с облегчением выдохнула, Каз медленно открыл глаза, наблюдая, как она поправляет волосы и убирает талисман под воротник кофты.

Ну что он мог сказать сам себе? У него чертовски плохо получалось держаться подальше, а с равнодушной отстраненностью и вовсе было ни к черту.

После этого мимолетного происшествия они двинулись дальше без приключений, благополучно миновали ресепшн и вышли на улицу. Некоторое время шли молча, Каз периодически скашивал глаза на свою спутницу, открывал рот, но тут же закрывал его обратно, придумать повод для разговора отчего-то не получалось.

Беспечная легкость, которую дарили залы танцевальных залов, на улице испарилась бесследно, и атмосфера дневных улиц давила невысказанной смутной опасностью. Каз поймал себя на том, что к проезжающим машинам приглядывается с напряженным подозрением, ожидая, что вот-вот одна из них затормозит рядом.

Инеж казалась спокойной, но Каз заметил, что и она недоверчиво поглядывает по сторонам, неосознанно стараясь держаться за его спиной.

— Я проспала в то утро, — произнесла Инеж внезапно. — Родители уже ушли, я осталась в номере одна. Меня просили не выходить на улицу в одиночку, мол, девушке нельзя ходить одной, но мы только что приехали из Мехико, и мне такие предосторожности казались вздором. И я решила перебежать несколько улиц до цирка сама…

Каз обернулся к ней, Инеж смотрела в пространство пустым взглядом, будто бы вновь проживая моменты прошлого.

— Что может случиться ранним утром, правильно? Потом я уже поняла, что они ждали именно меня. Все равно похитили бы, им заплатили. В тот момент я даже не могла поверить, что это реально, что это происходит со мной. Это был обычный фургон, пыльный такой, серый. Меня затащили в него, зажали рот, вкололи что-то в руку, и я отключилась. Очнулась уже у Хелен.

Каз молча смотрел на неё, внимательно слушая.

— Отца нужно было выдавить из профессии, поэтому… — Инеж криво усмехнулась. — Я оказалась удобным рычагом. За меня выставили непомерную цену и, пока родители пытались найти средства, мне решили помочь уменьшить долг. Расплатиться натурой, так сказать…

— Тебе не обязательно рассказывать, если сложно, — тихо произнес Каз.

Инеж подняла на него взгляд, больной, потемневший, глубокий как омут, в горечи которого можно было утонуть.

— Хелен умела убеждать и знала, какие слова говорить испуганной девчонке, увезенной за сотню километров от родных. Она стала моим ночным кошмаром и моей единственной защитой в этом аду. Аргумент, что лучше пара проверенных клиентов за ночь, чем десять ублюдков за полчаса, работает безотказно после того, как посмотришь на то, что остается от человека после второго варианта.

Каз выдержал её взгляд, не изменившись в лице, хотя внутри что-то содрогалось и корчилось в муках. Он не хотел этого слышать, не хотел! Он был не готов! В груди глухо клокотала злость, беспомощная и бесполезная.

— Человек ко всему привыкает, привыкла и я, — Инеж философски пожала плечами. — Меня почти сломали. Когда я вернулась обратно, от прежней меня осталась разве что оболочка. Она вытащила меня.

Они уже давно никуда не шли, стояли в тени дерева, и Каз наблюдал, как в волосах Инеж роятся и играют юркие солнечные зайчики.

— Сеньора Старк, — повторила Инеж. — Она вытащила меня. Было ведь судебное разбирательство, это такое своеобразное место глумления, где обнаруживают, что всё не то, чем кажется. Потерпевших допрашивают, мешают с грязью, угрожают уничтожить репутацию на всю дальнейшую жизнь, заставляют вспомнить самые унизительные подробности происходившего и убеждают, что они всё не так поняли.

Каз хмыкнул. Ну, примерно так он себе это и представлял, поэтому никогда даже и не задумывался, чтобы привлечь Роллинса к букве закона. Бесполезно и неэффективно.

— Сеньора Старк помогала моим родителям найти меня, она несколько месяцев провела бок о бок с нашей семьей, и когда она увидела меня, то охнула и через пару недель взялась за меня всерьез, — Инеж улыбнулась. — Она сказала: “Не бойся того, кем ты стала! Об этом будут говорить, но ты должна быть готова!”.

Каз словно вживую услышал голос сеньоры Старк, Инеж на диво точно передала её интонации.

Сама Инеж тряхнула головой, распрямила плечи, и взглянула на Каза с какой-то взрослой, спокойной иронией.

— Есть вещи, которые будут преследовать меня до конца жизни, по крайней мере, пока существует интернет. Так что предупреждаю, если смотришь порой видео определенного характера, в некоторых из них можешь встретить меня. Не лови культурный шок. Меня снимали часто, и многое из этого залетело в рейтинг. Убрать нереально, даже пытаться бесполезно.

Каз впервые отвел взгляд. Инеж говорила беззаботно, почти весело, а у него из головы не шел тот испуганный взгляд и отчаянный крик “Не надо!”.

— Элен заставила меня пересмотреть всё, — Инеж улыбнулась. — Я упиралась поначалу, плакала, а она сказала: “Хочешь, чтобы любая тварь смогла тебя опозорить или вывести из равновесия, внезапно включив что-то из тех видео? Мы сделаем так, что тебя будет невозможно смутить или оскорбить”. Так что мы вечерами сидели на диване, ели мороженое и смотрели интересный контент со мной в главной роли, комментировали работу оператора и отпускали шуточки одна другой неприличней, пока однажды я не начала хохотать от души. У Эллен отличное чувство юмора.

И методы нестандартные...

Каз не представлял, смог бы он однажды рассмеяться, если бы пережил хотя бы десятую долю из того, что пережила Инеж. Однако, похоже, в её случае методика сеньоры Старк действительно работала.

Инеж была спокойной, она рассказывала без всякой бравады или смущения, и от этого злость сгущалась ещё плотнее.

— Никакого ханжества, смущения или показной добродетели. Она меня ещё и на курсы стриптиза записала.

— Чего?..

Каз поперхнулся. Воображение услужливо подбросило парочку картинок, вовсе неуместных в данной ситуации.

— Ну, это скорее, такая женственная аэробика с отдельными элементами, — поправилась Инеж. — Помогает принять себя, ощутить собственное тело. Мне это помогло не зажаться и сохранить осанку. Танцевать и выступать я не хотела и откровенно боялась. Здесь Элен, наоборот, велела не давить и делать только то, что комфортно. Взамен она отвела меня на курсы самообороны и ходила со мной на занятия, пока я не освоилась. Параллельно я поступила ещё и на курсы IT, и мне неожиданно понравилось. Это было так далеко от того, чем я до этого занималась, что мне казалось, будто я начинаю жизнь с чистого листа.

— Кажется, ты преуспела в новой профессии, — Каз облокотился на железную ограду, рядом с которой они остановились, и слегка наклонился, незаметно перенося весь вес на одну ногу. — Зои бы никогда не взяла человека, который не устраивает её профессиональными качествами.

— Посмотрим, — Инеж прислонилась рядом все к той же ограде и откинула голову назад, взглянула на Каза снизу-вверх и дернула плечом. — Я не фанат расследований и арестов. Танцевать мне нравится больше.

— Ты свободна уйти оттуда, когда захочешь, — тихо произнес Каз. — Наша полиция, конечно, недалеко ушла от мафии, но условия выхода более мягкие.

Инеж посмотрела на него с неожиданной тревогой и горечью, мышцы гортани шевельнулись, будто бы она хотела что-то сказать, но в последний момент передумала, лишь кивнула и глухо обронила:

— Но не сейчас. Если я смогу что-то сделать, чтобы помочь найти её, я это сделаю.

— Я помогу, — Каз поймал себя на том, что говорит совершенно искренне, несмотря на то, что скрытых мотивов у него было выше головы. — Она — удивительная женщина, я таких редко встречал.

Сеньора Старк чем-то неуловимо напоминала мать: мужеством, безбашенностью и своей готовностью вступиться за другого. За любого чужого ребенка...

Может, и хорошо, что у сеньоры Старк не было своих детей.

— Спасибо! — Инеж улыбнулась ему. — Спасибо тебе, Каз!

Каз неохотно улыбнулся в ответ, хотя мысли его витали уже очень далеко. По всей видимости, он был одним из тех, кто видел сеньору Старк в последний раз в добром здравии, и признаваться в этом ему вовсе не хотелось.

Ещё был Маттиас, который отпросился с репетиции и просил его прикрыть.

Была сеньора Старк, что-то не поделившая с Алехандро и Брумом.

Была Зои со своими далеко идущими планами и неизвестно откуда вытащенным спецназом. И столичным капитаном, черт бы его побрал.

А ещё был Мал, о судьбе которого Каз ничего не знал, но не сомневался, что едва ли тот оставит похищение жены без внимания.

— Идем, — сказал он и первым сделал шаг. — Ничто не должно оставаться безнаказанным. Мы сделаем то, что в наших силах.