Merry dancers: продолжим? (гет)

Абрахас в бешенстве связывался по каминной сети со всеми подряд, пытаясь выяснить, где находится его жена, и совершенно не думая о том, что могут подумать собеседники, увидев его взмыленную голову в камине. Совершенно обезумев, он наорал на Дамблдора за его безответственность — мало того, что Аврора больна и иногда не соображает, что делает, так ещё и поплелась в маггловскую часть Лондона на свою беду — уж там-то её точно могли принять за сумасшедшую. Раздраженный до предела собственным бессилием, Абрахас всё ещё надеялся, что она догадалась аппарировать к кому-то домой, винил себя за то, что упустил, позволив ей сбежать, даже наказал эльфов, не уследивших за хозяйкой, которая, к слову, использовала против глупых созданий какую-то уловку. Нет, она не сошла с ума, напротив, после всех этих ужасных приступов, очень схожих с эпилептическими, ей стало намного лучше, значит, выходило из организма треклятое зелье, ставшее причиной негативного отношения Абрахаса к Дамблдору. Более всего неприятными были их недоговорки, ведь Аврора явно что-то вспоминала…

— Друэлла, моя жена случайно не у тебя? — почти гаркнул он на женщину, которая едва не уронила Нарциссу, увидев в камине его голову.

— Абрахас, ты что творишь? — зло бросила она, успокаивая заплакавшую дочь, но осознав по его виду, что стряслось нечто серьезное, сразу же изменила тон: — Что случилось? Тише, Цисси, всё в порядке, дядя не хотел тебя напугать.

— Значит она не у вас, — констатировал он. — Извини…

— Ей снова стало плохо? — Друэлла была одной из немногих, кто примерно знал, что происходит в семье Малфой.

— Не знаю, её упустил этот старый болван Дамблдор, — рыкнул Абрахас недовольно и собирался было исчезнуть.

— Не выражайся при детях! — строго попросила она.

— Баван! — пискнула маленькая белокурая Нарцисса, смешно замельтешив кулачками. — Баван-баван! — несмотря на то, что малышка ещё мало говорила и из понятных слов могла сказать только «мама» и «папа», скверные словечки давались ей легко.

— Цисси! — прогремела Друэлла и тут же обеспокоено обратилась к Абрахасу: — Я могу чем-то помочь?

— Если она появится, гони её домой! — грубо сказал тот и исчез в зеленых языках пламени, вспыхнувших с новой силой и тут же погасших, не оставив и легкого дымка. Он выглядел так, будто до смерти боялся, что больше никогда не увидит Аврору...

— Что стряслось? — Цигнус вошёл в каминный зал и застал жену за попытками объяснить дочери, что такие слова повторять не стоит. — Я слышал голос Абрахаса, он на весь дом орал. Что-то с Авророй? — явно уловив суть разговора, добавил он.

— Она пропала, ты же знаешь, что она немного… приболела, — неловко сказала Друэлла, усаживая Нарциссу на диван. — Абрахас волнуется, на нём лица нет.

На самом деле после представления на благотворительном аукционе среди знати поползли слухи, что у леди Малфой помутился рассудок, несмотря на все заверения Абрахаса о том, что тот инцидент был лишь случайностью, вызванной психотропным ядом какого-то растения из теплицы.

— Странно всё это, — немного брезгливо бросил Цигнус, но под укоризненный взгляд жены сменил тон на равнодушный: — Пускай в аврорат обращается, если она не объявится.

Друэлла и не заметила, как за спиной стоящего в дверях мужа вырос Том, бывший частым гостем в доме Блэк. Зная о его взаимной «симпатии» к Абрахасу, она сто раз пожалела, что не сориентировалась и не поставила заглушающие чары, позволив второму громко орать через каминную сеть. Цигнус же в последнее время снова стал более лоялен к Риддлу, что не могло не раздражать, ведь в какой-то момент показалось, что их школьной дружбе пришёл конец. Друэлла, как никто другой понимала, что Тому нужно не просто «общение», она знала, что никакие друзья ему не нужны, а необходимы лишь люди, с которых можно что-то поиметь. Цигнус, Каспар, её брат — Йен Розир и ещё многие знакомые по школе курсами младше, словно пчёлы вились возле своей матки, и их роение казалось очень подозрительным, ведь Цигнус в последнее время становился всё более скрытным.

В каминном зале повисло молчание, Друэлла тяжёлым взглядом, полным вызова, взирала на Тома, но тот лишь усмехался её поведению, вёл себя снисходительно, будто бы спуская истеричной женушке друга некоторые женские недостатки. В то же время он всё ещё уважал её, как когда-то близкую напарницу-старосту и отличную помощницу в общих делах, несмотря на то, что такие отношения остались в прошлом.

— Она всегда была странной, немудрено... рано или поздно Аврора должна была сойти с ума…

— Цигнус! — Друэлла была шокирована такими словами, хоть и понимала, что подобное поведение всего лишь следствие присутствия Тома. — Как ты можешь так говорить?

— Нет, ты не прав, — немного холодно отозвался Риддл, заставив обоих удивленно приподнять брови. — Аврора действительно всегда была странной, но не сумасшедшей уж точно, — он действительно её защищал. — Случилось что-то серьёзное. Видимо, Великий Волшебник всё же решил испытать на ней зелье памяти...

— О чём ты говоришь? — Друэлла прижала к себе Нарциссу, снова начинающую хныкать от присутствия этого человека.

— Видишь ли, — сцепив руки за спиной, начал пояснять Том, прохаживаясь перед ними, — Аврора всегда мечтала вспомнить о своей жизни до шестнадцати лет, но колдомедицина не способна была вернуть ей память, поэтому несколько лет назад Дамблдор взялся изобретать зелье, восстанавливающее память, о, да — ещё один плюс к его изобретениям. Видимо он оказался слишком тщеславен, решив поскорее изобрести двенадцатый способ использования драконьей крови, — со знанием дела сказал он. — Насколько мне известно, эксперименты уже начали давать положительные результаты, но…

— О чём ты? — Цигнус задумчиво почесал бородку, присаживаясь рядом с женой и сажая дочь к себе на колени. — Хочешь сказать, что он решил поставить опыт над Авророй?

— Вполне вероятно, — уклончиво ответил тот, явно утаивая; один лишь он свёл концы с концами, вспомнив, как леди Малфой вся промокшая с полоумным взглядом объявилась на пороге полного гостей торжественного зала и набросилась на Каспара. Конечно, никто не догадался о причине столь буйного поведения. Никто, кроме Тома. Он хотел сказать что-то ещё, но почувствовал всплеск магии внутри себя, словно тревожный колокольчик зазвенел в голове, а это значило, что кто-то призывает его Тёмной Меткой — взятому из старинных книг Салазара Слизерина заклинанию, связующему господина и его последователей. — Мне пора, — неожиданно оборвал он свою мысль, как бы между прочим взглянув на часы над входом в каминный зал, и, не прощаясь, двинулся к выходу, оставив озадаченных Блэков наедине…

— Т-том, тебя вызывают? — неуверенно произнёс Цигнус, нагнав его в прихожей; в узком кругу они использовали немного другое обращение, потому что Риддл на дух не переносил звука собственного имени и фамилии. — Мне с тобой идти?

— Нет, Цигнус, если что-то потребуется, я тебя призову, — даже не глядя в его сторону, сказал тот, чувствуя, что у него начинает раскалываться голова от продолжающегося неприятного вызова по Тёмной Метке. Нужно как-то модифицировать чары, избавив себя от дискомфорта.

Обещая себе, что непременно накажет столь нетерпеливого Долохова — а вызывал именно он, Том аппарировал, едва открыв калитку с участка возле усадьбы Блэк, над которой стоял антиаппарационный щит...

* * *

Аврора вздрогнула и очнулась, резко приняв сидячее положение. В шею вступила неприятная тупая боль, заставив её поморщиться и приложить ладонь к затылку. Чуть помассировав больное место и совершив плечами кругообразные движения, она, наконец, соизволила обратить внимание на обстановку явно ей незнакомую и очень мрачную, несмотря на окружающую чистоту. С высоченного тёмного потолка свисало несколько железных люстр на цепях, на которых горело всего по три-четыре свечи из множества, углы не были отделаны лепниной. Судя по всему, она находилась в каком-то древнем замке. Громоздкий камин с двумя каменными горгульями по краям явно был слишком велик для маленького огонька, едва обхватывавшего пару небольших полен, лежащих в центре. Бордовый ковёр, покрывающий только треть помещения без окон казался новым и дорогим. Пара неопределенных мрачноватых картин висела на противоположной от кровати стене, словно заменяя окна безвкусными ночными пейзажами. Волшебной палочки в сумке, лежащей возле широкой кровати с балдахином на четырёх столбах, на которой Аврора очнулась, не нашлось. Обыскали. По мере осознания, что во что-то влипла, она ринулась к единственной широкой деревянной двери, но та и не думала отворяться. Пустоватая спальня больше напоминала хорошо обставленную тюремную камеру.

Опережая подступающую панику, Аврора стала усиленно размышлять, сдавливая виски пальцами. Конечно, Долохов не мог не узнать её — иначе бы не было причин оставлять её в живых. Террористы, подобные прихвостням лорда Волдеморта, не скупились на смертельные проклятия. Лестренджи вряд ли желали ей смерти, однако явно недолюбливали из-за родства с Альбусом Дамблдором, несмотря на все льстивые слова. Не зная, с какой целью находится здесь, Аврора делала зловещие догадки о возможном шантаже дедушки, но… разве Лестренджам не нужно сотрудничество с Малфоями? Разве они пока ещё не зависят от мнения её семьи? Шантаж Абрахаса? Нет… Не те отношения... Невероятно, она ведь сама попалась на случайном шпионаже за Пожирателем Смерти… Аврора пошатнулась, ощутив смутное узнавание термина «Пожиратель Смерти», но не смогла понять, почему подумала о Долохове именно так. Неужели её будущее как-то связано с некими Пожирателями Смерти? Снова закружилась голова, но раздавшийся за дверью крик боли быстро отрезвил её, заставив отпрянуть от двери.

— Майни! Квинси! — негромко позвала она, надеясь, что эльфы способны услышать зов хозяйки; они обязаны были прийти на помощь. — Квинси! — громче приказала она.

— Не утруждайся, тебя не услышат, — дверь распахнулась, и на пороге комнаты возник Том, заставив Аврору замереть от неожиданности; позади него на полу коридора лежал тяжело дышащий Антонин, отплевываясь кровью. — Эльфы этого дома блокируют чужую эльфийскую магию, — холодно пояснил Том, блеснув тёмными глазами из-под упавших на лицо чуть влажных вьющихся волос; ботинки, испачканные грязью, тоже были мокрыми.

— Что всё это значит, Риддл? — зло бросила Аврора, пытаясь придать своему голосу силы. — Где я, и зачем меня похитили? Абрахас всех вас в порошок сотрёт! — почему-то она вовсе не удивилась его появлению.

Он не то усмехнулся, не то фыркнул, закрыл дверь, где хрипел Долохов, удивив Аврору ещё больше своим равнодушием к раненному человеку, хотя, зная настоящего Тома, можно было ожидать подобного. Это ведь он ранил его…

— Риддл… — протянул он неприязненно. — Не помню, чтобы ты ко мне когда-то так обращалась… Ты сама полезла туда, куда тебе не следовало, Аврора, впрочем, радуйся, что тебя не отвели камеру парой этажей ниже, там условия куда менее комфортабельные, — довольно миролюбиво закончил он, конечно же, с иронией. — Но леди Малфой не пристало сидеть в сырой камере...

— Я что, пленница? — возмутилась она, гордо выпрямившись и сложив руки на груди, вовсе не чувствуя себя таковой.

— Будем считать, что ты гостья, — Том сделал шаг вперед, она отступила, показав тем самым, что никакой смелости и в помине не было. — Чего же ты так меня боишься? — он чуть наклонил голову набок, разглядывая её лицо. — Разве я когда-нибудь обижал тебя?

Аврора попыталась взять себя в руки, но прекрасно понимала, что выдержки ей вряд ли хватит, особенно, когда рядом с ней находился убийца как минимум двух человек.

— Я надеялась, что ты во всём этом не замешан, — неожиданно её голос сорвался.

— В чём не замешан, Аврора? — изогнув тёмную бровь, спросил он вкрадчиво, сузив глаза, подходя ещё ближе. — Что ты имеешь в виду?

Она почувствовала, как от страха подкашиваются ноги, но в этот раз не отступила, хотя он уже явно вторгался в личное пространство.

— Немедленно отпусти меня, — приказала она, чувствуя, что страх подступает всё ближе; что, если этот психопат решит прикончить её, завершить то, что не сумел сделать руками Каспара и Уидмора в прошлый раз? Всё нутро сжималось в комок от его присутствия, и Аврора знала, что убежать ей вряд ли удастся, но почему раньше она не видела зла в его глазах?..

— Поздно, дорогая, сначала скажи мне то, что тебе известно…

— Понятия не имею о чём ты, — вызывающе перебила она, но голос предательски дрожал.

Том вздохнул, точно утомлённый разговором со стеной, и просто сел на откуда-то появившееся в комнате кресло. Беспалочковая магия такого уровня?

— Я могу применить силу, но боюсь, тебе это не понравится, Аврора, — уже потихоньку начиная раздражаться, сказал он. — Хочешь, применю сыворотку правды или Империо? Я бы выбрал легилименцию, но не хочу повредить твой и без того покалеченный разум…

Она и ахнуть не смогла, понимая, что загнана в ловушку, и если он залезет к ней в голову, то узнает о ней слишком много нового.

— Неужели эти Лестренджи так важны для тебя, что ты не побоялся похитить меня и запереть в этом… где-то. Дедушка не поддастся на шантаж, а Абрахас и лорд Малфой тем более.

— Постой-постой, — его голос звучал насмешливо, но на застывшем бледном лице не было и тени улыбки. — Не заговаривай мне зубы, мне ни к чему было твоё похищение, ты сама виновата. Зачем ты следила за Антонином? Ты могла услышать много интересного, не сомневаюсь даже, что сделала какие-то свои выводы, так что не прикидывайся идиоткой и просто расскажи мне, и тогда, быть может, я тебя отпущу.

Аврора пыталась стоять на своём, но на самом деле понимала, что просто тянет время:

— Похищение человека, Том — это серьёзное преступление!

Он со скуки подпёр кулаком щёку, не собираясь вставлять комментарии, но и она замолчала, присев на краешек кровати и даже не подумав, что подобная обстановка по идее должна была смущать.

— Я знаю, о чём говорил Антонин с этим грязным воришкой, можешь даже не отрицать, что ты всё слышала. Меня больше интересуют твои подозрения и мысли, а также причина, побудившая тебя следить за ним.

— Это случайность, я просто гуляла по Косому переулку… Он вёл себя странно, толкнул меня, не извинился, а ещё озирался по сторонам, выглядел точно какой-нибудь преступник, — сказала она абсолютнейшую правду, которую подтверждали её честные глаза.

Том недовольно скосил взгляд на дверь, за которой всё ещё копошился этот ненадёжный Антонин, но от темы уходить не собирался.

— И что же, ты за всеми знакомыми следишь? Не смеши меня, неужели твой невероятный дар влипать в неприятности снова проявил себя? Жизнь так ничему и не научила тебя, Аврора? Но больше я не в силах помогать тебе, — говорил он вполне искренне. — Видимо, Абрахас так и не научился нормально защищать тебя от тебя же самой.

Она посмотрела на него с такой ненавистью, словно готова была убить по-настоящему, будь у неё волшебная палочка. Оскорбления из его уст действительно звучали обидно.

— Замолчи! — прошипела она. — Ты не имеешь никакого права говорить о нём плохо, Абрахас самый добрый и дорогой мне человек на свете, он заботливый и любящий муж! Он живет только ради меня и Люциуса!

Том так резко встал, что Аврора поперхнулась собственными словами, но сдержав приступ кашля, постаралась выдержать его напряженный, полный гнева взгляд. Она играла с огнём, хотя и не понимала причин его реакции, так похожей на банальную ревность.

— Любящий муж, у которого была любовница? А может, и не одна! — он и сам не мог осознать, как они пришли к выяснению отношений.

— Я всё ему простила, потому что люблю его! — буквально в ему лицо выплюнула она, не вдаваясь в подробности о его осведомлённости о грехах Абрахаса и не отдавая себе отчёт в том, что может произойти.

И произошло… Том рывком схватил её за скулы одной рукой и поднял с кровати, заставив встать на цыпочки.

— Клянусь, Аврора, ещё слово и я…

— Что? Убьёшь меня? — невнятно прорычала она, пытаясь оторвать его руку от шеи.

— Неужели ты не понимаешь, что я действительно могу это сделать? — держась из последних сил, спросил он грубо. — Я никому не позволяю так с собой разговаривать, и ты не исключение, обычно я не терпелив…

— А как ты обращаешься к Гордону Лестренджу? Мой Лорд? Ваше высочество, лорд Волдеморт? — исходила Аврора ядом, даже не понимая толком, что несёт. Её переполняла ярость, ненависть, она хотела отомстить Тому за его слова, за смерть Эвелин Уилкис, за бедного Хагрида, лишенного палочки и за то, что она пережила по его вине от рук Эзраэла Уидмора. — Ты чудовище, Том…

…И он увидел это в её серых ледяных глазах, точно двух действующих вулканах, низвергающих лаву всепоглощающей ярости — верхний слой сознания, закрытый для него из-за её успехов в окклюменции и из-за, скорее всего, зелья, что в министерстве магии не позволило удалить пласт воспоминаний… он увидел её знания, обрывки фраз о смерти Эвелин Уилкис, о том, что произошло в доме Уидмора и даже о Плаксе Мирттл.

— Как же ты далеко зашла, Аврора… — зло, но почему-то обессиленно произнёс он, почувствовав себя безоружным перед агрессией её серых глаз.

Каким-то образом ей удалось понять, что на самом деле он имеет в виду, и отступать было поздно.

— Ты наследник Слизерина, открывший Тайную Комнату! Арагог и Хагрид не виноваты, это было чудовище, выпущенное тобой… — выплеснула она накипевшее. — Как ты мог, Том? Ты же был совсем ребёнком! А Эвелин… За что ты убил её? За что ты хотел убить меня? — за беспорядочностью фраз, наполненных горечью, Аврора и не поняла, что ярость постепенно проходит, уступая место бесполезным слезам и разочарованию… Он не собирался отрицать… Он совершенно не собирался отрицать сказанное ею.

Том дышал, как загнанный зверь, не веря собственным ушам и тому, что увидел в её подсознании, он не готов был к такому удару, и эта ненависть и страх в её глазах не имели права предназначаться ему...

— Я никогда бы не причинил тебе зла, Аврора!!! — рявкнул он не своим голосом и чуть ослабил хватку на её шее, позволив ей безвольно осесть на полу и обнять колени, опустив голову. Она была выжата как лимон, опустошена тем, что сказала всё это вслух ему в лицо, и всё действительно не было лишь кошмаром. — Я бы никогда не тронул тебя, это всё…

— Каспар… Я знаю, я поняла, — раздавленная душевной болью, произнесла она едва слышно. — Но он действовал по твоей указке…

Том едва удержался от того, чтобы не начать рвать на себе волосы; он никогда и не перед кем не оправдывался, но её ненависть… Она заполняла его и без того маленькую душу… слишком маленькую, чтобы вместить её боль, чтобы вместить ещё и свою…

Он поднял её за плечи аккуратно, несопротивляющуюся, сломленную, уставшую, совершенно изменившуюся женщину, которая больше никогда не будет носить свои дурацкие сережки, никогда не наденет эту жуткую лимонную шапку, никогда не улыбнётся, глядя ему в глаза, и никогда не будет смотреть на него с любовью, которую он так старательно от себя отталкивал… Этого всего больше никогда не случится, потому что он по-настоящему Тёмный маг с грандиозными планами избавить этот мир от грязнокровок, в руках которого слишком много власти и силы, но совсем не осталось человечности, он бездушный убийца, и названные ею жертвы — лишь малая часть его преступлений. Она знает, что он никогда не попросит у неё прощения за все перенесенные по его вине муки, что его тоска не будет по-настоящему светлой, а чувство вины быстро угаснет, потому что тот кусок души, что остался в теле убийцы — плод темнейшей магии, на которую не решался ни один волшебник.

— Посмотри на меня, — приказал он холодным тоном, но пожалел, когда она подчинилась — её взгляд тоже был холоден и отстранён, словно вымерли все эмоции. — Каспар решил всё по-своему тогда, он лишь должен был внушить Уидмору признаться в убийстве Уилкис… Ты…

— Из-за тебя в Азкабане уже долгие годы гниёт человек. Уидмор не хотел убивать Джеки, он не хотел её убивать… Она сама согласилась принять то зелье, она хотела помочь ему поговорить с женой, только она могла помочь, потому что была из рода Лестрендж… Уидмор просто любил свою жену… Джеки не самоубийца… — сложила Аврора воедино все кусочки знаний, данных Катариной и Уидмором. — И он лишь отчасти виновен и уже давно искупил свою вину… — бесцветным туманным голосом, точно предсказательницы в трансе, говорила она, глядя сквозь Тома, теряя нить реальности. — Я была в Азкабане, я думала, что он окончательно тронулся умом, спрашивая, зачем убил Иви. Зачем ты убил её? За что ты убил Эвелин, Том?

— Она знала слишком многое обо мне, — точно по команде отозвался он, не понимая, зачем причиняет Авроре ещё больше боли, но она только хмыкнула. — Она проследила за мной, когда я выходил из Тайной Комнаты… — он не стал вдаваться в подробности, что потащил с собой Псилоцибе конскую, чтобы, наконец, разобраться в использовании в одном обряде ее и руны возрождения, начерченной в кабинете Уидмора. Он и сам хотел знать, как погибла Джеки, но сейчас подобные оправдания были не к месту, Авроре уже всё равно, какие мотивы у него были. — Уидмор прибежал на крик, но не успел, и я… — Том вспомнил, как ей удалось обезоружить его на выходе из Тайной Комнаты, но Иви не успела среагировать дальше, он просто набросился на неё и расшиб ей голову, и ещё этот треклятый пузырек с Псилоцибе…

— Хватит… — спокойно сказала Аврора, наконец, фокусируя взгляд на нём. — Тебе доставляет удовольствие рассказывать мне о том, как ты убил её? — наверное, до неё ещё не добрался настоящий разрушающий ужас, ведь рядом с ней действительно находился психопат, не испытывающий чувства вины.

Она беспрепятственно оттолкнула его от себя, и Том грохнулся в кресло, точно немощный, неспособный за себя постоять мешок с песком.

— Ты ведь теперь должен убить меня, — констатировала она с горькой усмешкой, не осознавая, что её слова действительно могут воплотиться в реальность.

— Не ты единственная знаешь обо мне… — начал было Том, но понял, что несёт полнейший бред.

— А твои родители?

Он снова был удивлён.

— Ты знаешь и это? Полагаю, от своего свёкра?

— Просто предчувствие… Как шестнадцатилетний мальчик мог совершить такое?..

— Они были грязными магглами! — вспылил Том, начиная приходить в себя, медленно поднимаясь с кресла. — Они всего лишь поганая чернь, недостойная жить наравне с волшебниками! Мы не должны жить в их тени!

— Так вот какой ты настоящий… Теперь мне ясны цели Волдеморта и твои, — растеряв всякий страх, сказала Аврора, только каменное выражение лица, пришедшее на смену слезам, на самом деле скрывало жуткое напряжение. — Вы всего лишь магглоненавистники, как и Геллерт Гриндевальд… Вот что делает Лестрендж, он начнёт новую войну, продолжая дело бывшего лидера, — наконец, дошли до неё цели нападений. — Вы пока только сеете смуту…

Том снова оказался шокированным её догадливостью, но не стал развеивать её убеждения насчет личности Лорда Волдеморта. Аврора по каким-то крупицам выдавала совершенно осмысленные и правильные суждения, что казалось невероятным, будто она знала намного больше изначально, до этого водя его за нос. Он медленно подошёл к ней и без сопротивления заключил напряжённые запястья в свои горячие руки. Кажется, в её последних словах не было осуждения, а всего лишь констатация факта.

— Ты должна присоединиться к нам, Аврора, это будущее для чистокровных, нас больше не будут притеснять грязнокровки, занимающие посты в Министерстве Магии, больше не будет деления на мир магглов и наш мир, они будут нам служить и поклоняться! Благородный род Малфой, Блэки и Лестренджи, вы практически будете править этим миром! — в его словах было столько доверительных интонаций, и Том всего на секунду позволил себе соблазниться мыслью, что она может принять правильное решение, однако ещё до того, как Аврора ответила, он понял её точку зрения, и понял, что действительно сглупил, предлагая по-настоящему светлой и правильной волшебнице такой вариант. Это было равноценно предложению Дамблдору принять Тёмную Метку.

— Да я лучше сдохну, чем пойду за этим красноглазым монстром! — скривившись в отвращении, сказала она.

Аврора почувствовала, как окреп захват на её ноющих от боли запястьях, как искривилось всегда привлекательное лицо Тома, превратившись в обескровленную маску, как сверкнули в полумраке такие страшные и знакомые красные глаза. Как она оказалась на постели, придавленная его телом — обездвиженная и не способная вернуть искажающуюся реальность, окунающую её в жуткий кошмар, где его лицо превращалось в ужасную морду рептилии — безносого, красноглазого чудовища — злобной твари, отправившей её в прошлое ради эксперимента какого-то зелья… Круговорот картинок кружился в голове ураганом, норовя лишить рассудка… Луна Лавгуд — девочка, похищенная с Хогвартс-Экспресса, везущего детей домой на Рождество, ужасно невезучий, неуклюжий Невилл Лонгботтом и храбрая Джинни Уизли, пытавшиеся остановить Долохова… Всё те же лица, всё те же Пожиратели, только младше. Тот-Кого-Нельзя-Называть и жестокий маг Люциус Малфой — его правая рука…

…Том срывал одежду с безвольного тела, не успевая любоваться хрупкой и изящной фигуркой, он просто брал своё, не давая ничего взамен. Ярость переполняла его, лилась через край, и неизвестно сдержался бы он от убийства, если бы не понял, что бесится вовсе не из-за её отношения к его убеждениям, а из-за первобытного желания обладать. Аврора всегда принадлежала ему, и видеть ненависть, страх в её глазах оказалось настолько невыносимо, что, наверное, впервые в жизни он понял, как всё это время она была ему необходима, словно сама магия, что только её улыбка всегда могла растопить его черствое сердце и унять эту агонию злобы, копящуюся в остатке его изуродованной души. Лорд Волдеморт никогда не думал, что опустится до ненависти к самому себе из-за каких-то приземленных чувств. Он решил, что овладевая единственной желанной женщиной таким жестоким образом сквозь собственную боль, он окончательно избавит себя от привязанности, мешающей ему трезво мыслить и полностью отдаваться собственным планам.

Она не стонала, не плакала, и не пыталась вырваться; в его прикосновениях не было и следа нежности, его поцелуи были как укусы ядовитой змеи, он знал, что совершив над ней сексуальное насилие, окончательно утвердится в собственной вере, знал, что имя Том Риддл, как и человечность, будут навечно погребены под осколками слёз его любимой женщины, его единственной странной Авроры — его мечте о Северном Сиянии, в которой он теперь видел лишь мысль о бессмертии и могуществе…

— Это ты… — как будто в легких не хватало кислорода, прохрипела она обессиленно, в сумасшедшем порыве впившись ногтями в его бледную спину, пока он продолжал целовать её ключицу, стараясь вкладывать в действия меньше эмоций. — Ты… — из глаз снова хлынули слёзы, только не изменилось выражение лица; может, она действительно постепенно уходила в безумие? — Ты Лорд Волдеморт… — искусанными губами пробормотала она, всхлипывая и не веря в собственные слова. — Нет... Нет-нет-нет! — она замотала головой и засучила под ним ногами, отталкивая его, но Лорд не остановился, он грубо раскинул её руки в стороны и резко развел сведенные в страхе ноги, прижав их своими.

Новая догадка Авроры, поразившая его несказанно, только подстегнула его показать истинную силу, несмотря на то, что она продолжала выкрикивать одно лишь слово «нет» и отчаянно мотала головой, пытаясь вырваться. Не используя магию, чтобы привязать её ноги и руки к столбикам кровати и не обездвиживая её банальным заклинанием, Волдеморт использовал только силу собственного тела, лишний раз самоутверждаясь, пока не пришла долгожданная разрядка — невероятное чувство, захлестнувшее его, заставив онеметь кончики пальцев ног и рук. Аврора, как взбесившаяся фурия, продолжала вертеться под ним и визжать, точно её резали. Она билась в истерике, выла, издавала сдавленные звуки, всё ещё продолжала выкрикивать «нет», но теперь избегала его взгляда, а если и натыкалась, то её глаза округлялись от ужаса и становились безумными. Он продолжал наслаждаться её болью, она подпитывала его, заставляла улыбаться, чувствовать себя прекрасно, наконец, свободно…

— Ты слишком догадлива, Аврора, — со злой усмешкой сказал он, всё-таки обездвижив её тело заклинанием. — Поражаюсь твоей осведомлённости, удивительно так легко угадывать… Наверное, мы с тобой всё же были как-то связаны…

— Нет… — осипшим голосом продолжала уже шептать она, в ужасе глядя в отражающие блики почти истлевшего камина красные глаза, быть может, бывшие уже плодом её воображения.

Трансформации, которые произойдут с ним в будущем, слишком сильно впечатались в её сознание, память полностью вернулась, расставив всё на свои места, рассказав ей, жившей в мире и покое, слишком много страшных вещей… Лучше бы она оставалась слепой, не знающей истинной сущности этого человека, человек ли это? Он всегда был чудовищем, он всегда умело притворялся хорошим парнем или вовсе не притворялся… Она была ослеплена его умом, красотой, его увлеченностью Северным Сиянием, но человек, сидящий перед ней — это тот, от чьей руки погибнут сотни, тысячи магглов и волшебников… Великий Тёмный Волшебник Лорд Волдеморт — тот, чьё имя скоро нельзя будет произнести вслух. Аврора ясно поняла, что Лестренджи — всего лишь переходящий этап становления его власти… Она переместилась из времени второй войны в самый зачаток первой, пускай и начнётся она еще только через двадцать лет, может, меньше, но, Мерлин, как же такое могло произойти? Почему её Том оказался этой красноглазой мразью, идущей по трупам ко власти?.. Она могла прикончить его ещё в Хогвартсе, чтобы избавить человечество от страданий… Быть может, именно это было её нераспознанной судьбой?

— Нет… — снова прошептала она обессиленно.

Лорд ощущал нечто странное, будто кто-то подсказывал ему, что её поведение вовсе не результат насилия, но не смог пробиться даже в самый верхний слой её мыслей, да и слышал только безумное «нет», повторяющееся и внутри и снаружи. Похоже, он просто сломал её… унизил, растоптал и сломал, и вдруг пришло это необъяснимое чувство, от которого захотелось лезть на стену. Он сожалел… Сожалел о содеянном, оттого едва успокоившись, снова пришёл в ярость.

— Почему, Аврора? — прокричал он, снимая с неё заклинание неподвижности, но она и без того лежала неподвижно. — Почему ты… Всегда Ты?! — он небрежно накинул на её нагое тело скомканный плед. — Неужели ты не можешь понять, что без тебя мне было бы лучше?

— Убей меня, — неожиданно чётко и осознанно произнесла она, однако взгляд не изменился. — Я не хочу жить… Я не хочу знать… — Аврора снова замотала головой. — Нет… Я не хочу, пожалуйста…

Он схватил её бледное лицо, заключив в ладони, прислонив свой лоб к её лбу.

— Что мне сделать, чтобы ты простила меня? — он был удивительно слеп, надеясь, что такие слова отрезвят её и приведут в чувства. Осторожно коснувшись губами её ледяного лба, он никогда не чувствовал себя настолько раздавленным и побежденным собственной самоуверенностью. — Прости меня, прости меня, Аврора, — шептал он, словно лишившись рассудка.

Он вёл себя как психопат, зализывающий раны собственной жертвы, принося ей при этом ещё больше боли, сам запутался, не зная, что делать — может, унижение, перенесенное ею, было слишком сильным, и ему действительно следовало её убить? Но Лорд прекрасно понимал, что не сделает это, покуда эта привязанность — единственное, что у него осталось, единственное, что он хотел бы сохранить, окончательно потеряв свое маггловское имя…

* * *