Песни мэллорна. Сборник историй (гет)

— А я говорю, украсть можно что угодно и откуда угодно, лишь бы было желание! — Одиссей с силой грохнул кубком о стол и, икнув, смерил взглядом расплескавшиеся капли вина.

Пламя светильников дрогнуло, рабы, неслышными тенями скользнув внутрь шатра, убрали следы еще не успевшего закончиться пиршества и, оставив вазы с фруктами, удалились. Одиссей, смахнув со лба небрежным движением влажную от пота прядь, отщипнул несколько виноградин, а Келеборн с Трандуилом недоуменно переглянулись.

"И это царь?" — мелькнула в голове дориатского принца мысль.

То, что он увидел здесь, в стане эллинского войска, очнувшись после небывалой даже по меркам фалатрим бури, плохо вязалось с тем, к чему он привык при дворе Тингола.

— Так ли это? — осторожно полюбопытствовал Келеборн, обратив заинтересованный взгляд на того, кого воины называли царем Итаки, и, услышав звуки местной музыки, едва заметно поморщился.

Один из царских шатров, куда их привели дежурившие на побережье воины, напоминал нечто среднее между казармой и конюшней.

"Правда, с легкой претензией на изящество", — добавил мысленно Келеборн и исподволь обвел взглядом увешанные мечами и копьями стены.

Оружие из меди, доспехи, неудобные даже на вид, грубая роспись на щитах и вазах. И сидящий напротив уже заметно пьяный человек, которого все отчего-то называли царем.

"Хотелось бы знать, за какие заслуги", — подумал Келеборн и, решив пока не торопиться с выводами, обратился в слух.

Оный, правда, доставлял немало мучений, потому что второй присутствовавший на беседе человек продолжал терзать местный струнный инструмент, очевидно плохо ему поддававшийся.

— Диомед! — заорал вдруг Одиссей во всю мощь легких. — Оставь, наконец, в покое эту несчастную лиру! Играешь ты все равно хуже, чем дерешься. Пусть Ахиллес и женщины развлекают гостей на пирах.

Тот, кого назвали Диомедом, подчинился, и Келеборн вздохнул с облегчением:

— Благодарю. Признаться, у меня и без того слегка шумит в голове после недавнего шторма. Куда нас занесло?

— К берегам Илиона, — ответил Одиссей так, будто это название должно было его собеседникам многое сказать, и Келеборн не стал торопиться опровергать эту мысль. — А сами вы кто и откуда?

С подобным вопросом эльфы тоже сталкивались впервые. Келеборн и Трандуил вновь переглянулись, и сын Орофера, не удержавшись, спросил:

— Вас ничего в нашем облике не смущает?

— А что с ним не так? — заинтересовался Диомед.

Трандуил отвел прядь волос от уха, и царь Аргоса слегка подался вперед. Осмотрев внимательным, цепким взглядом гостей, он неожиданно для эльфов пожал плечами:

— И что с того? Мы из Эллады, юноши. Там боги спускаются с Олимпа на землю и берут в жены человеческих дев, в лесах бродят козлоногие сатиры, кентавры с туловищем коня и человека одновременно. Вот он, например, — тут Диомед выразительно ткнул пальцем в Одиссея, — родной правнук самого бога воровства и обмана. Потому и смелый теперь такой.

И, вновь обратившись к Одиссею, Диомед спросил уже неожиданно трезвым голосом:

— Так говоришь, что угодно? И готов доказать подобные слова делом?

— Вполне, — уверенно ответил царь Итаки.

Келеборн с трудом подавил желание тряхнуть головой. Ни во взгляде, ни в голосе Одиссея тоже больше не читалось следов недавнего пиршества. Он смотрел на собеседников открыто и прямо, меж бровей залегла сосредоточенная складка, и принц Дориата подумал, что в этот момент тот немного больше напоминает царя.

— Тогда как насчет того, чтобы наконец забрать у троянцев этот проклятущий Палладий? Я задолбался сидеть под стенами Трои, да и тебя тоже вроде жена с сыном дома ждут.

Одиссей в ответ пружинисто вскочил:

— А пошли! Эта палатка мне точно на сегодня уже опротивела, пора и прогуляться.

Словно со стороны Келеборн услышал собственный голос:

— Возьмите и нас тоже.

И шепот Трандуила в самое ухо:

— Ты же вроде не пил.

Сквозь откинутый полог палатки заглядывала ясная, звездная ночь. В иное время сын Галадона бы согласился с кузеном, но сейчас всем своим существом ощущал, что может пропустить нечто очень интересное и познавательное, а потому несказанно обрадовался, услышав ответ Одиссея:

— Пойдемте, если хотите, мальчики. Только обещайте держаться поблизости и слушаться меня.

— Даю слово, — ответил Келеборн.

— Тогда давайте начинать собираться — времени мало.

* * *

Те тряпки, которые принес по приказу Одиссея раб, сам Келеборн с трудом смог бы назвать одеждой. Казалось, грязь в них въелась и стала частью самой ткани, а ее первоначальный цвет оказалось практически невозможно определить. Принц Дориата с любопытством повертел в руках тряпье, гадая, как в оное следует правильно облачаться, а между тем сам Одиссей уже проворно завернулся в рубище, кусочком угля помазал у себя по лицу, скукожился, согнулся чуть не вчетверо и, взяв в руки кривую, сучковатую палку, стал практически неотличим от нищего.

— Так и пойдешь в Трою? — серьезно уточнил Диомед, разглядывая товарища.

— Именно, — обрадовался Одиссей догадливости царя Аргоса.

— Я это надевать не буду, — с поспешной категоричностью заявил Трандуил, должно быть опасаясь, что его могут заставить силой. — У меня есть свой способ проникнуть в город.

Келеборн тихонько хмыкнул себе под нос, и царь Итаки обернулся к нему:

— Ну, а ты что скажешь?

— Мне интересно последовать твоему примеру, — не стал отпираться сын Галадона. — Своим путем я всегда воспользоваться успею.

— Отлично, — довольный Одиссей потер руки, — тогда давай-ка, я тебе помогу. Товарищ твой с Диомедом пусть через стену перелезают, если у них это получится, а ты запомни — ум может дать своему обладателю гораздо больше, нежели грубая сила.

Пламя светильников все так же подрагивало, на небо взошла Луна, и Одиссей, поглядывал на нее с заметно растущим беспокойством. Тем не менее он обстоятельно расправил складки на рубище своего юного спутника, дал указания, как двигаться и что говорить, несколько раз проверил усвоенное и только после этого дал команду выдвигаться.

Покинув палатку, Келеборн вдохнул полной грудью морской воздух и, отогнав воспоминания о Баларе, где они до недавних пор гостили с Трандуилом, поспешил вслед за спутниками.

— Одна из причин неприступности Трои — ее союзники, — рассуждал меж тем вслух Одиссей. — Ее силы поистине неисчерпаемы. Но это сейчас нам на руку.

— Что ты имеешь ввиду? — уточнил Диомед.

Царь Итаки заметно оживился и принялся объяснять:

— Разведка докладывала, что на подходе крупный отряд фригийцев. Мы с Келеборном примкнем к ним и постараемся проникнуть в город. Вдвоем нам будет проще это осуществить. Тем более что ты, дружище, лицедей неважный, а потому действительно лезь-ка через стену. Встречаемся внутри у храма Гермеса.

— Что ж, договорились, — не стал спорить Диомед и, оглядевшись внимательно по сторонам, отстал от спутников и скользнул под тень кипарисов.

Келеборн проводил царя Аргоса задумчивым взглядом и посмотрел вопросительно на своего старшего товарища. Тот пояснил:

— Если мы ломанемся на стену всей толпой, то привлечем внимание стражей. Они тоже не дураки.

Келеборн кивнул и, сосредоточившись на миссии, продолжил путь вдоль реки, которую Одиссей назвал Скамандром.

— А если союзники задержатся в пути? — поинтересовался вскоре Келеборн, перепрыгивая через обломки какой-то грубой лодки.

Царь Итаки пожал плечами:

— Придумаем другой способ. Нет невыполнимых задач, мой мальчик, запомни это.

Это обращение из уст грубоватого на вид царя прозвучало так тепло и по-домашнему, что Келеборн улыбнулся и не стал обижаться на неподобающую фамильярность.

Луна забиралась на небосвод все выше. Стены Илиона, казалось, упирались в самые небеса. Однако Одиссей уверенно шел вперед, и эльф послушно следовал за ним.

Вдвоем они скоро достигли северных ворот и, заслышав звук незнакомых рогов, прибавили шаг.

— А вы куда прете? — раздался грубый окрик стражники, и длинное копье преградило Одиссею и Келеборну путь.

— Зачем так сурово? — не испугался нищий и, подняв взгляд, посмотрел на воина. — Мы просто бедные путники.

— Это я и сам вижу, — пробурчал тот, смерив презрительным взглядом лохмотья обоих незваных гостей.

— Я неплохой оружейник, — хитро сощурился Одиссей и вновь доверительно посмотрел на стража. — Здесь, в Трое, мы с сыном сможем хорошо заработать. Ведь столь богатый и славный город не обеднеет, если заплатит двум бедолагам несколько монет?

Одиссей подался вперед, будто захотел в порыве братской любви обнять стражника, и тот брезгливо отшатнулся:

— Проваливайте уже отсюда, не отнимайте время!

И Одиссей, пользуясь тем, что воин обернулся в сторону приближающегося отряда союзников, потянул Келеборна за полу плаща и скользнул внутрь города.

* * *

- Что ж, половина дела сделана, — заметил Келеборн, оглядывая с любопытством спящую площадь.

— Верно. Наши слабости — обратная сторона наших же достоинств. Зная их, можно предугадать, куда надавить, чтобы достигнуть цели. Но и глупо попасться в руки троянцев тоже не хочется. Поэтому не расслабляйся, мой мальчик, и будь предельно внимателен.

Где-то в отдалении тоскливо выли собаки. Подрагивали огни в глубине храма. Дувший с моря ветер доносил звон оружия и зловоние местной клоаки.

— Зачем вам палладий? — спросил у спутника Келеборн.

— Пока он в Трое, ее не победить, — ответил тот. — Так гласит легенда. Видать, ты совсем издалека, раз не знаешь.

— Так и есть.

Последние слова, впрочем, принадлежали не Келеборну, а Трандуилу. Они с Диомедом неслышными тенями вынырнули из тени колонн и присоединились к товарищам.

— Осталось найти храм, — подвел итог Одиссей.

— Ты знаешь, куда идти? — спросил царь Аргоса.

— Да. Я уже был в Илионе.

Царь Итаки выразительно приложил палец к губам и первым зашагал вдоль спящей улицы. Келеборн шел за ним, Диомед же вместе с Трандуилом держались в отдалении. Луна серебрила мостовые, ночь прятала выщерблены, тесноту и грязь, и Келеборну на один короткий миг славный город людей даже показался красивым. Эльф даже головой тряхнул и поспешил догнать заметно прибавившего шаг спутника.

Вскоре впереди показались колонны очередного храма, и Одиссей, дав спутникам знак остановиться, скомандовал:

— Дальше я пойду сам. Ты, Диомед, прикрывай здесь тыл. А вы, юноши...

— Один из них пойдет со мной, — услышали они мягкий женский голос и с удивлением обернулись.

— Елена? — воскликнул громким шепотом пораженный Одиссей, и Келеборн присмотрелся внимательней.

Должно быть, когда-то ее и впрямь можно было назвать симпатичной. Теперь же фигура женщины оплыла, волосы потускнели, взгляд потух, и мысль, что ее могли называть прекраснейшей, вызывала лишь недоумение.

"А впрочем, мало ли какие у смертных вкусы", — подумал Келеборн.

— Вот мы и свиделись снова, Одиссей, муж моей сестры, — вздохнула грустно Елена.

— Ты счастлива здесь? — спросил прямо Одиссей.

Та ответила честно:

— Нет.

— Тогда давай вернемся с нами, — предложил царь Итаки.

— Зачем? — пожала плечами женщина. — Это не прекратит войну. Да и Менелай... Примет ли меня после всего?

Они посмотрела на родича пристально, и тот спустя короткое время признался честно:

— Не знаю.

В глубине храма слышались тихие отдаленные голоса, и Одиссей заметно торопился:

— Зачем ты здесь?

— Помочь вам хочу. Я выведу вас из города безопасным потайным ходом, если один из вас разделит со мной ложе. Прочие же вернутся в стан ахейцев и унесут палладий.

— Да ты с ума сошла, женщина! — хлопнул себя по бедру Диомед.

— Пожалуй, мы лучше рискнем прорываться с боем, — нахмурился Одиссей.

— Почему? — спросила прямо Елена.

— Не хочу нанести оскорбление Менелаю. Хватит с него и твоих выкрутасов.

Елена вздохнула и опустила взгляд:

— Не бойся, богоравный Одиссей, я пошутила. Иди за Палладием — я выведу вас без всяких условий. Даю слово.

— Ему можно верить? — серьезно уточнил царь Итаки.

— Да.

Келеборн задумался над последними словами. До сих пор ему не приходило в голову, что данное обещание можно не сдержать.

"Интересный народ эти люди", — подумал эльф и скользнул вслед за Одиссеем.

Они проникли в храм, и меч царя Итаки блеснул в свете факела. Ближайший из жрецов осел бездыханный на пол, Келеборн ударом рукояти вырубил второго и огляделся по сторонам. Стражи не было.

"Важную статую никто не охраняет? Странно, — подумал он. — Считают себя непобедимыми? До такой степени уверены в крепости стен?"

Решив обдумать мысль в более спокойной обстановке, Келеборн распахнул дверь, пропуская Одиссея с палладием, и сам покинул храм вслед за ним.

Диомед кинулся навстречу. Вдвоем они завернули добычу в плащ, и женщина, названная Одиссеем Еленой, пошла впереди, указывая дорогу.

Луна уже собиралась закатиться за горизонт, и Келеборн, выйдя вслед за ахейцами на побережье, вдохнул глубоко и проговорил задумчиво:

— Что ж, вы среди своих. Но хотел бы я знать, как вернемся домой мы с Трандуилом.

— Путь долгий? — уточнил Диомед.

Келеборн окинул взглядом морскую гладь и пожал плечами честно:

— Не знаю. Даже не представляю, в какую сторону нам держать путь. Корабль наш разбит.

— Причем вдребезги, — подтвердил Одиссей и неожиданно для всех заорал во всю мощь легких:

— Дед! Дедушка!

Лагерь испуганно вздрогнул, ночные птицы вспорхнули с веток, река плеснула на берег, будто хотела дать подзатыльник, и в этот самый момент откуда-то сверху раздался веселый, беззаботный смех:

— Какой же ты все-таки наглец, Одиссей. Весь в меня. Чего ты хочешь?

Красивый юноша в крылатых сандалиях опустился на берег и оглядел с любопытством эльфов. Рассвет разгорался.

— Проводи, пожалуйста, наших гостей до дома, — попросил царь Итаки. — А Елена пусть возвращается обратно в Трою.

Женщина, о которой все уже успели забыть, печально склонила голову и отправилась в сторону Илиона. Божественный юноша же махнул своим жезлом, и эльфы увидели прямо перед собой сияющий серебром овал.

— Это дромос, — пояснил Одиссей. — Путь, доступный одним лишь только богам. Идите спокойно, и скоро вы окажетесь у себя на родине.

Келеборн смерил царя Итаки внимательным, долгим взглядом и, повинуясь порыву собственной души, проговорил:

— Спасибо тебе за все, царь. Ты действительно достоин править своим народом. Теперь я это вижу.

— Только теперь? — хохотнул Одиссей, и Гермес подтолкнул обоих эльфов туда, где уже виднелись леса Дориата.

Келеборн шагнул, думая, что ему еще о многом предстоит в будущем поразмыслить.