Merry dancers: продолжим? (гет)

Аврора практически не вставала с кровати несколько дней, не замечала, как какие-то эльфы заботливо переодевают, кормят её, расчесывают волосы и водят до ванной комнаты, оказавшейся за одной из портьер в комнате, где держал её лорд Волдеморт. Она была в сознании и более не выпадала из реальности, она не сошла с ума, хоть этот ублюдок посещал её раз в два дня или реже, напоминая о своём существовании. Он больше не притрагивался к ней, как к женщине, иной раз и вовсе окидывал её ледяным взглядом и удалялся прочь, но однажды она проснулась и почувствовала его присутствие. Лорд сидел в кресле, склонившись над кроватью, прижимая тыльную сторону её ладони к своему лбу. Его лживые сожаления были больше похожи на попытки утопающего урвать последний глоток воздуха, прежде чем пойти на дно. Да и сожалел ли он о том, что с ней сделал, этот монстр, выглядящий как человек, но внутри являющийся настоящим зверем? Аврора больше не видела в нём Тома Риддла или пыталась не видеть… Ведь всякий раз когда его пока ещё человеческое лицо представало перед ней, в памяти всплывали счастливые воспоминания Хогвартса, а осознание того, что именно он оказался Тем-Кого-Нельзя-Называть, вызывало потоки бессильных слёз. Увидев, что она проснулась, Лорд просто ушёл, пытаясь снова отказаться от своей человечности, научиться не испытывать чувство вины только перед ней одной…

...Аврора бездумно глядела в огонь, сидя в его кресле, в последнее время она только тем и занималась, что отказывалась верить в происходящее, словно дала обет молчания; жить с таким грузом знаний и вовсе не хотелось, но и погибать здесь было бы верхом неблагоразумия. Более всего ужасало осознание того, что с её магией происходит что-то неладное, и иногда на ум приходила страшная догадка, что начали сбываться предостережения Катарины. Время забирает своё, а Аврора слишком много знала... Несмотря на вмешательство во время, она твёрдо решила, что должна хотя бы попытаться спасти людей в будущем… Должна спасти своего сына от жестокости, должна попытаться помочь Белле не сойти с ума… Она знала, что пришла пора исчезнуть, настал тот момент, о котором говорила бабка Катарина, настало время распрощаться с этим временем и местом...

И такой случай представился, когда ещё одна загубленная, сошедшая с ума ведьма, которой, как оказалось, принадлежал этот дом, ворвалась в комнату, вынеся дверь заклинанием… По-видимому, до неё дошли некоторые слухи, быть может, от эльфов. Адара рвала и метала, вела себя как бесноватая; буквально с пеной у рта она несла какую-то бессмыслицу об осквернении её дома. Окончательно потеряв над собой контроль, она от криков перешла к делу и вцепилась ненавистной леди Малфой в волосы. Ярость, помноженная на молодость и легкомыслие, сослужила ей дурную службу: Адара даже моргнуть глазом не успела, как якобы сошедшая с ума, равнодушная, ничего вокруг не замечающая пленница вдруг молниеносным рывком схватила её за предплечье. Закреплённый там футляр с волшебной палочкой, снабжённый специальным механизмом, выстрелил палочку прямиком в ладонь Авроре, краем глаз успевшей заметить под тонкой тканью рукава блузы Адары темнеющие очертания Метки.

— Ты за это поплатишься, мразь — сочась ненавистью, проскрипела Адара, отклоняясь в сторону от направленной на неё собственной волшебной палочки. — Лорд никогда не будет твоим, он только мой…

Да она, похоже, действительно помешалась на нём! Аврора готова была искренне посочувствовать, но у неё не было ни времени, ни сил, ни желания препираться с одной из Лестрендж, однако, оглядев девушку с головы до ног и посмотрев на свою ночную сорочку, заботливо предоставленную эльфами, она произнесла:

— Мне нужна твоя одежда, уж прости.

Пара заклинаний обездвижили и заткнули спохватившуюся было верещать девушку. Аврора быстро переоделась, переместив Адару на кровать и, укрыв её с головой пледом, осторожно выглянула за дверь. Неужели Лорд потерял бдительность, столь самонадеянно посчитав, что в таком состоянии она никуда не денется? Или он просто занят чем-то более важным?..

В коридоре не было ни единой души. Главное — это не попасться на глаза эльфам и не позволить Пожирателям, если кто из них попадётся ей на пути, знать об истинной причине её присутствия в доме. "Пообщавшись" с Долоховым, Том стёр его воспоминания, но беспечно позабыл сделать это с Авророй, слышавшей их разговор... Слишком опасно доверять кому-то информацию о том, что в заключении находится такая влиятельная женщина, как леди Малфой, тем более, её семья так или иначе связана с деятельностью Пожирателей Смерти, ведь именно Малфои помогли Лестренджам, а те, сами не зная, приютили у себя змееныша Тома. Аврора почему-то была уверена, что вскоре от этой крупной семейки в живых останутся лишь единицы…

— Аврора? — на лице Каспара читалось неподдельное удивление. — Ты чего здесь делаешь? — он с подозрением сощурился, глядя на висящую на ней мешком одежду — Адара была несколько крупнее субтильной Авроры.

Она изобразила такую искреннюю оскорбленность и недовольство, что тот впал в ещё больший ступор.

— Тёмный Лорд ещё не сообщил вам? — надменно и гордо осведомилась она, глядя на простоватого Каспара, никогда не отличавшегося остротой мысли.

— Тёмный… Тёмный Лорд? Ты о Лорде Волдеморте? — переспросил он, давая ей ясно понять, что пока ещё подобные обращения, как и «мой Лорд» не используются.

— Да, о Томе, чёрт возьми, Каспар, я тороплюсь, — по-Малфоевски показала она свое раздражение, глядя на него, как на неприятно жужжащую муху, и вдруг осознала, насколько изменилась за эти несколько дней — она смотрела на окружающий мир словно через призму льда, жестоко и безжизненно, чувствуя и внутри себя холод и увеличивающуюся пропасть между двумя временами её жизни…

— Что не сказал? — тупо переспросил он. — Что-то случилось?

— Семья Малфой отныне лояльна его целям, — со снисходительной улыбкой ответила она, боковым зрением отмечая два ответвления коридора с каменными стенами, как в Хогвартсе, застеленные ковровыми дорожками неброского коричневого цвета. — Чарис дома?

— Дома, Барти приболел, — ответил он уже более добродушно, окончательно отделавшись от подозрений. — Аврора, ты серьезно, насчёт…

— Передай, что я зайду на днях…

Она развернулась и двинулась в сторону, откуда вышел Каспар, одетый в промокший от дождя плащ. Да и цепочка влажных следов на ковре свидетельствовала, что выход на улицу именно там.

— Зонтик наколдуй, там ливнина, — заботливо предупредил легковерный Каспар и двинулся по своим делам. — Ты Адару не видела? — спросил он, уже почти скрывшись за поворотом, заставив её вздрогнуть.

— Нет, — коротко ответила Аврора и завернула за угол, где находилась долгожданная дверь на улицу.

Не понимая, где находится, она просто двинулась по превратившейся в болото тропе, когда-то мощёной небольшими прямоугольными камнями, часть которых сейчас отсутствовала, или раскрошилась от времени. Дом, оставшийся позади, был не слишком большим древним замком, может, сигнальной крепостью артуровских времен, поросшей снаружи плесенью и мхом, а также вьюном, закрывающим часть фасада. Аврора быстро добралась до выхода и, взглянув на волшебную палочку Адары и с тяжестью помянув свою, неизвестно где находящуюся, аппарировала в Хогсмид, дрожа от холода и подступающей истерики. Там — взаперти — она ещё старалась как-то сдерживать себя, находясь в лапах совершенно неадекватного лорда Волдеморта, мечущегося между любовью и ненавистью… Даже про себя она теперь отказывалась называть его Томом, боясь тревожить мучительно медленно рубцующиеся раны, а вместо красивого лица темноволосого мужчины с мраморной кожей, представляла лицо жуткого красноглазого Лорда будущего.

Такова была его любовь — тёмная, грубая и ничего не значащая… Он не умел любить, он никогда не умел выражать свои чувства бескорыстно. Может, будучи ещё совсем юным и окончательно не ослепшим от ненависти ко всему миру, он имел хоть какие-то шансы вернуться к Свету, но, видимо, Аврора появилась слишком поздно и не успела… Озлобленный мальчик уже превратился в злого гения. Она не испытывала жгучей ненависти, как несколько дней назад — всё то зло и обида, сидевшие в ней, превратились в каменные, зачерственелые обломки сожалений, жалости к Тому. Подобные чувства могли показаться невероятными, но она слишком устала, чтобы ощущать что-то другое…

Самым страшным ударом было узнать в ледяном аристократе, Пожирателе смерти, правой руке Волдеморта своего собственного сына. Поначалу бушевавшая безысходность сейчас стала обретать новые черты — черты тоскливого одиночества… Аврора боялась, что больше не сможет смотреть на своего ребёнка, материнское сердце разрывалось, её душила обида, что именно Люциус вместе с человеком, которого она когда-то считала возлюбленным, и отправили её в прошлое. В голове стучали молоточки, напоминающие о словах бабки Катарины — эти слова были сигналом к действию, и отсчёт на самом деле пошёл с самого первого дня Авроры в этом времени. Пережив многое за, без малого, четырнадцать лет, она ощущала себя опустошённой, точно её срок прошёл, в песочных часах её жизни заканчивались последние песчинки. Быть может, то были суицидальные мысли, являющиеся следствием её сумасшествия, но Аврора, увы, уже не владела собственными ногами, несущими её только к одной цели...

— Студентам запрещено ходить в Запретный лес! Вы, это, что, правил не знаете? — донёсся громогласный голос человека, ростом с небольшую молодую ель, возле которой он и стоял, сливаясь с теменью дремучего леса, хоть на улице еще только-только занимались сумерки. Подняв объемистую вязанку с дровами (с такой могло справиться человека три, и то с трудом), Хагрид шагнул из темноты на более освещенную часть тропы. — А ну, бегом в замок, сейчас темень начнётся, хоть глаз выколи, а мне потом от директора выслушивай про то, что не слежу, как следует, — пробубнил он, явно находясь не в лучшем расположении духа.

Но Аврора, поначалу не имевшая понятия, как обойти старого друга, не двинулась с места, продолжая стоять и дожидаться, пока он сам не подойдет и не узнает её.

— Ты что, глухой? — но вязанка с дровами выпала из рук, когда он узнал нечаянного гостя. — Ав… Аврора! Ты ли это? — Хагрид, запнувшись на коряге, полетел на неё, широко раскинув руки, и едва не задушил в объятиях. — Мерлин Всемогущий! Да как же так! Аврора, тебя, значится, все ищут, а ты, это, разгуливаешь здесь! С тобой всё в порядке? — Хагрид судорожно оглядел улыбающуюся подругу: выглядела она вполне сносно, только взгляд почему-то изменился, обычную искренность и открытость сменил какой-то лихорадочный блеск, делающий Аврору совсем другим человеком... — Да директор Дамблдор все службы поднял, чтобы тебя найти!

Но она лишь весело рассмеялась и сомкнула руки на его большой мозолистой ладони, затем потрепала по щетинистой щеке, точно маленького, и бодро ответила:

— А я уже нашлась, я и вовсе не терялась, Руби, — ласково, на грани сюсюканья, пролепетала она. — Я как раз от дедушки, решила тебя навестить, пойдём, попьём чаю…

Хагрид, недоумевая, заморгал большими карими глазищами и порывисто заключил Аврору в короткие объятия.

— Но где же ты была? — он громоподобно шмыгнул носом и утёр проступившую слезу пальцем.

— О, меня срочно вызвали во Францию, в музей Орлин Дюбуа, — с ходу выдумывала она. — Пришлось несколько задержаться, а посланная мной сова почему-то не добралась до Абрахаса… — она пожала худенькими, какими-то слишком острыми плечами, облачёнными в великоватую кожаную куртку-пиджак, одолженную у Адары. — Как только я узнала, что все меня ищут, тут же сорвалась домой. Представляешь, я и понятия не имела, что здесь все так сильно переживают! — искренне возмутилась она, чувствуя, что Хагрид уже не побежит сломя голову к дедушке в кабинет. Аврора осторожно скосила взгляд на круглую башню Хогвартса, служившую директору кабинетом, где было открыто окно. — Идём скорее, я слегка тороплюсь, Абрахас, конечно же, очень зол, ведь он ещё не видел меня… — нырнув под гигантский локоть, предложила она, потянув Хагрида к избушке; в голову Авроре закрался план. Сначала она хотела использовать другой способ передать послание дедушке, но Хагрид появился очень даже кстати.

На радостях он даже и не поинтересовался о её здоровье, забыв, что она, вроде бы как, хворала. Весело гремя чашками размером с небольшие вёдра, Хагрид рассказывал о том, как он переживал, что места себе не находил, и о том, как постарел за это время господин директор (тут Аврора поспешила согласно закивать, поддерживая легенду о том, что уже виделась с дедом), что Абрахас навёл такой переполох, что теперь каждая собака в Британии знает об исчезновении леди Малфой. Рубеус поведал, что тот приводил Люциуса поиграть с щенками шишуги*, заставив Аврору болезненно сжаться при упоминании имени сына... и мужа. Она вдруг и впрямь ощутила свое безумие, но постаралась сохранить лицо. Аврора собиралась бросить всё на произвол судьбы, оставив память о себе в прошлом. Кажется, у неё практически не осталось нервных клеток, чтобы почувствовать, услышать голос разума, кричащий о том, что это неправильно. Её знания являлись ключом к будущему, которое она вознамерилась изменить, но не своими руками. Кое-кому было не привыкать спасать этот мир… Спасти её сына, спасти маленькую умненькую девочку Беллу от Азкабана и безумия, вытянуть наружу всё то, что замыслил Волдеморт под силу было только одному ему — Великому Магу Альбусу Дамблдору — старенькому директору Хогвартса будущего, который стойко держал удар Волдеморта всю свою жизнь. Если у него будут её воспоминания, если у него будет в руках ключ к некоторым событиям, которые Луна Лавгуд помнила из газет, знала со слов очевидцев и участников, он найдёт способ завершить ещё не начавшиеся войны, уничтожить Волдеморта раньше, чем тот обретёт могущество и станет воистину сильнейшим Тёмным Магом… Дедушка не позволит исковеркать судьбу Люциуса… не позволит…

Сжимая кулачки, она резко вскочила с высокого стула, опрокинув его на спинку.

— Хагрид, я совсем забыла, — она приложила ладонь ко лбу, но вовсе не из-за того, что извлекла что-то из памяти, а из-за внезапного головокружения. — Мне срочно нужно бежать…

— Куда? — удивленно спросил он, водрузив на стол совсем старенький чайник когда-то в большой горох, но сейчас совсем потерявший цвет от несмывающейся копоти.

Вновь появилось странное чувство — магия внутри неё колебалась, она сочилась из её ауры, исчезая, оттого Авроре вдруг стало поистине страшно. Подхватив с пола вовремя замеченный флакон из-под Бодроперцового зелья и молниеносно вырвав из кармана волшебную палочку, направила её себе в голову и, нашептывая какие-то неизвестные Хагриду заклинания, стала собирать воспоминания, чем вогнала старого друга в ступор, но он и слова не успел сказать, как всё закончилось.

— У тебя же была другая, — с сомнением покосился он на палочку Адары, действительно отличавшуюся от аврориной цветом и длиной, но когда перед его носом возник флакон с искрящейся жидкостью, он отступил на шаг, глядя вовсе не на него, но на улыбающуюся подругу. — Аврора, чой-та с тобой? Ты выглядишь как-то зловеще… — наконец заметил он её действительно странноватый взгляд.

— Будь добр, передай эти воспоминания дедушке, если тебе не трудно, — наигранно вежливо и беззаботно попросила она, чувствуя ужасные вибрации в своём теле.

— С тобой что-то не так… — массивные брови соединились в приступе беспокойства.

— Со мной уже давно всё не так, — отозвалась она с горьким сарказмом. — Просто передай их…

— Нет, ты сейчас же пойдешь со мной к мисс Адамс, или я… — похоже, даже Хагрид с его не слишком великим интеллектом догадался, что в её глазах плещется опасность, но когда он достал свой розовый зонтик с обломками волшебной палочки, Аврора уже была готова к этому. Обезоружив друга, она выскочила за дверь, заперев её и все окна домика обыкновенным Колопортусом, чувствуя, что её магия потихоньку продолжает исчезать.

— Прости меня, Руби, — на секунду прикрыв глаза, сказала она в закрытую дверь, в которую он уже принялся колотить со всей дури. — Но я должна уйти…

Его безобразный розовый зонтик выскользнул из руки и упал в лужу; Аврора, точно ведомая зовом, шла к боярышниковой тропе, глядя перед собой стеклянным взглядом, не боясь опасностей, что могли таиться в смеркающейся дремучей чащобе…

* * *

— Я решил, что верну тебя мужу, Аврора, но только если ты дашь Непреложный обет о неразглашении всего того, что ты знаешь и всего, что произошло, — Лорд стоял возле кровати со сцепленными за спиной руками и выглядел, точно отец, разрешающий дочери пойти на вечеринку, но с несколькими условиями. — Держать тебя здесь нет смысла, однако моё предложение о присоединении к Ордену Вальпургиевых Рыцарей семьи Малфой было и будет оставаться в силе. Я знаю, что ты в себе, твоё притворство более не понадобится…

Но его слова не произвели никакого эффекта — Аврора, накрытая одеялом с головой, не пошевелилась, полностью игнорируя его присутствие. Тогда он прокашлялся в кулак, позволяя ей подумать и скорее дать положительный ответ.

— Аврора, я не слишком терпелив, — Лорд перекатился с мыска на пятку, ощущая, что сейчас не выдержит и наорёт на неё.

И каково было удивление, когда, отдёрнув край пледа, он увидел упершийся в одну точку взгляд неподвижной обнаженной Адары, явно находящейся под чарами Петрификуса.

— Чёрт бы тебя побрал, идиотка! — прошипел он, замахнувшись рукой на беззащитную девушку, но, вместо того чтобы ударить, закинул край пледа обратно и вышел из комнаты, произнося заклинание слежки, которое наложил на Аврору когда та спала…

* * *

…Она шла без Люмоса по лесу, изредка обращая внимание на фосфорисцирующую стрелку компаса, не спотыкалась, не боялась, не чувствовала… Магия внутри продолжала выходить за пределы ауры, но пока ещё не иссякала. Аврора не хотела умереть сквибом, мало ли Северное сияние не подействует на человека, лишенного магии. Шла она быстро, словно надеялась ухватиться за единственную спасительную ниточку, не понимая зачем, держа в мыслях лишь свою мечту, стараясь помнить лишь хорошее и не позволять воспоминаниям последних дней отравить последние минуты её жизни, но слёзы из глаз почему-то текли, мешая отчётливо видеть.

И летом, и глубокой осенью, как сейчас, и самой ледяной зимой здесь всегда пахло тропической папайей, терпким запахом растений более тёплых стран — приторно, но не удушливо, словно какой-то тонкий оттенок облагораживал аромат. Всё ещё маленькие, коричневые, невзрачные, эти цветы чуть поблескивали капельками дождя на лепестках, отражая последние лучи уходящего за горизонт солнца, разгоняющего на ночь глядя тучи. Аврора прилегла на небольшом всхолмье на краю поляны, согрев землю заклинанием, и теперь, заложив руки за голову, глядела на шпиль Астрономической башни Хогвартса, над которым скоро должно было возникнуть отражение Северного сияния. Сердце потихоньку замедляло свой ритм, находя успокоение — это место всегда так на неё действовало, на душе переставали скрести кошки, а слёзы потихоньку высыхали. Лишь только голос совести, говорящий о том, что она не имеет права бросать своего ребенка, звенел где-то вдали тревожным колокольчиком, обвиняя её в слабости, в неспособности самой справиться со своей судьбой — именно судьбой, что двигала её ногами, ведя сюда.

Перед самым началом зрелищного явления она натянула на уста умиротворённую улыбку, на секунду зажмурилась, и открыла глаза в самый яркий момент, когда последняя полоска света исчезла с противоположной стороны поляны, и оттуда яркой вспышкой прокатилась волна ледяного разноцветного свечения, танцуя мерцающими огоньками на стволах и кронах, ослеплённых божественной красотой деревьев, устремляясь к Хогвартсу, точно притянутая магнитом. Всего несколько мгновений яркость света мешала глазам, привыкшим к темноте, но вскоре Аврора вдоволь могла насладиться неописуемым фантастическим пейзажем, по капле забирающим все её горести, все тяжкие воспоминания и угрызения совести, оставляя место лишь радужному сиянию, проникающему в самые глубины сердца. Свет заставлял ее трепетать от восторга, от желания быть ближе к чарующей природе красок, мягко переливающейся на одежде, вмиг превратившейся в самое изысканное платье. Нет, Авроре не показалось, адарин костюм действительно менял очертания: сначала это было воздушное платье греческой богини, едва прикрывающее тело, столько же прозрачное, сколько и великолепное. Она уже и не вспомнила, когда поднялась на ноги, оглядывая себя с головы до босых ног, однако холодно совсем не было, несмотря на позднюю осень. Тонкая ткань оказалась невероятно тёплой. Наверное так Аврора представляла себе вид неземной красоты, наверное, такой легкой и невесомой она всегда хотела быть… Однако платье снова начало меняться, заставив её почувствовать привычную хрусткость накрахмаленной школьной рубашки, чуть грубоватую выделку плиссированной юбки; почему-то развязанный галстук Рэйвенкло болтался на шее, словно Аврора попала в прошлое — к Чёрному озеру, когда перед выпускными экзаменами было так жарко, что любая ткань мешала свободно передвигаться и дышать. Тогда она была не одна, её окружали самые близкие люди, самые дорогие и надёжные мальчишки… Мысль оказалась материальна, и спустя мгновение чуть поодаль оказался сидящий на поляне Абрахас, закусивший травинку. Он был таким юным и таким родным, что в защемившем сердце разлилось тепло... такое привычное и давно утерянное тепло. Стоило ей подойти, как рядом с ним возник и он… Аврора на миг остановилась; не веря своим глазам, она глядела с подозрением на затылок сидящего спиной к ней юноши с чуть волнистыми недлинными волосами. Когда он обернулся, Аврора только и смогла, что охнуть, охнуть от охватившего её чувства оправдавшейся надежды, ведь Том улыбался… Как тогда, когда она показала ему эту поляну… Он смотрел на неё чуть надменно, со сложенными на груди руками, но шутливо, насмехаясь над её нерешительностью.

— Иди сюда, глупая… — его мягкий голос эхом повторила поляна, и Аврора сделала первый шаг, затем второй, словно вытаскивала ноги из болота.

Она не могла не поразиться, что Том всё же присутствовал в её мечте — таким, каким он ей запомнился тогда… таким, каким он всегда был в её снах — сильным, надежным, своим. Аврора затосковала сердцем, но то была светлая грусть, пронизанная самыми сокровенными чувствами, самыми нереальными и яркими воспоминаниями, несбывшимся…

Она осторожно присела рядом с ними на цветы, не боясь их помять, почувствовала легкое прикосновение к голове от Абрахаса — самого любимого на свете человека, который никогда не разочаровывал её, всегда был таким, каким предстал изначально, он был сбывшимся… Том ревниво, но по-доброму фыркнул, глядя на дурашливые знаки внимания Абрахаса к Авроре, отвесил другу подзатыльник и подсел ближе, плечом к плечу. Показал вверх, где, несмотря на яркость переливов Северного сияния, блестели крупные звёзды, рисуя самые невероятные созвездия, как на ладони.

— Мне кажется, что здесь кого-то не хватает, — Абрахас лукаво ухмыльнулся и упал на цветы, принимаясь любоваться небосводом.

Аврора чуть нахмурила брови и заозиралась по сторонам, смея предполагать самые невероятные мечты, и она увидела её — с букетом цветов идущую с дальней стороны поляны — на переливающихся бронзовых волосах внушительных размеров венок, яркие синие глаза смеются, улыбка такая, какой была в те счастливые дни ещё до поступления Авроры в Хогвартс. Её самая близкая подруга, ангел-хранитель всех этих лет, остававшийся с ней в воспоминаниях...

Джоконда сияла от счастья, оттолкнув Тома, она примостилась рядом с подругой, сняла с головы венок и водрузила на её голову. Посмотрела так ласково и так знакомо…

— Что смотришь? Обнимай! — задорно скомандовала она, и Аврора, не сумев скрыть слезы счастья, заключила Джеки в крепчайшие объятья, чувствуя, что она настоящая, живая, что её можно потрогать, погладить по таким красивым волосам, заглянуть в такие живые глаза.

— Джеки, я так скучала, мне так тебя не хватало… Если бы ты знала, как мне было тяжело без тебя…

— Я знаю, — по-матерински отозвалась та, гладя Аврору по голове. — Всё из-за этого придурка, — она показала чуть скептично изогнувшему бровь Тому язык; вот так просто, наивное детское обзывательство стерло все его грехи, как будто можно было решить все проблемы мира, назвав Тома придурком. — Я рада, что о тебе было кому позаботиться, — она подмигнула Абрахасу, отстранила от себя Аврору и посмотрела куда-то в сторону. — Ну, а это кто?

Невдалеке, возле раскидистой сосны из микроскопических кристалликов стал образовываться мужской силуэт…

* * *

Витавшая в воздухе напряженная скорбная тишина разбавлялась разве что громоподобным шмыганьем и высмаркиванием в огромный платок. Хагрид сидел прямо на полу директорского кабинета, не найдя подходящих размеров сидения, красный от слёз, он бездумно смотрел вперёд, и при каждом новом всплеске чувства вины, хрипло всхлипывал.

— Если бы я не был таким безмозглым… Наша Аврора, она бы не… — наконец, выдавил он и снова залился горючими слезами.

Никто не ответил на его откровение, хоть и никто, в общем-то, не винил его — ни директор, с бледным лицом наблюдающий за языками пламени, ни Абрахас, только что спустивший пар, обругивая Альбуса самыми грязными ругательствами, которые он только знал…

Абрахас, обессиленно ссутулившись, стоял возле окна, за которым тихонько занимался рассвет, встречаемый мелкой моросью, и оплакивал её потерю вместе с дождём. Теперь он не представлял, как жить с тем, что узнал о своей жене, оказавшейся путешественницей во времени, и думал о маленьком сыне, ещё не знающем, что больше никогда не увидит свою маму, что ему самому предстоит стать чудовищем… За эту длинную ночь Абрахас успел пережить своё горе сотни раз, с невыносимой болью слушая каждое слово Дамблдора. Он пытался не верить, пытался представить, что это всего лишь кошмарный сон, но с каждой секундой бесполезной болезненной ярости, невозможности что-либо изменить, скорбел только сильнее…

— Она была не в себе, Рубеус, использовала любые уловки… — возвращая всех в реальность, чуть сорвавшимся голосом произнёс Дамблдор — и тот, не сдержавшись, снял очки и утёр собравшиеся в уголках глаз слёзы. — Но она… совершила серьёзнейшую ошибку, предоставив нам свои воспоминания о будущем… Мы не в силах что-либо изменить…

Именно на плечи Абрахаса и Альбуса легло тяжкое бремя этих знаний, именно они, теперь зная будущее, не в силах были справиться с эмоциями, зная о том, что станет с этим миром, сколько жизней унесут предстоящие войны, сколько ужасного сотворит Лорд Волдеморт.

— …Но если бы не она последствия грядущих войн могли бы стать куда страшнее, — продолжал рассуждать Дамблдор, ещё не зная всех тонкостей предстоящих действий, которые должны будут запустить цепочку событий, что он увидел в Омуте Памяти, но понимая, что до конца второй войны он погибнет, так и не узнав её исход. — Но есть вариант, что время само оставило мне подсказки, и чтобы не происходило — люди, которые должны будут умереть, не могут быть спасены. Эти обрывки знаний — мой компас…

— Хватит! — гаркнул Абрахас, и Хагрид, ойкнув от неожиданности, заревел ещё сильнее. — Я прямо сейчас пойду и прикончу Риддла! И не будет того, что должно случиться…

— Ты этого не сделаешь, — спокойно отрезал Альбус, не глядя на него. — Иначе мир перевернётся, иначе Аврора не переместится в прошлое, и ты даже не узнаешь, как сложилась бы твоя жизнь без неё. Это может повлечь за собой куда более серьёзные последствия… Время не терпит изменений, мир может просто рухнуть и исчезнуть, стереться, затянувшись в небытие. Эффект Чёрной Дыры, Абрахас, я уже объяснял тебе!

— Откуда вы знаете? Это всего лишь теория времени! И потом, Аврора ведь изменила время… Она прибыла сюда из будущего и показала нам его! — не унимался тот.

— Нет, не изменила, — сказал Дамблдор, на миг прикрыв веки. — Аврора была лишь инструментом выполнения задач времени — она родилась в этом времени, но моя племянница Моргана виновата, она нарушила его ход, отправившись вместе с ней в будущее! — его напряженный тихий голос крепчал, становясь громче. — Виновата лишь одна Моргана, создав нечто, породившее временную петлю! Но, даже прожив часть жизни в будущем, Аврора всё равно должна была стать твоей женой и матерью Люциуса, и её смерть в тот час и тот миг, каким бы способом ни произошла бы, всё равно должна была случиться вчера! Этот клубок не распутается сам по себе, для этого нужно воздействие, время исправляет ошибки. Стечение обстоятельств. Её потеря памяти вовсе не случайность, и это зелье — тоже не случайность, — повышал и повышал он голос, чувствуя, что и сам запутывается. — Это порождение некоей силы, высшей магии, не доступной простым волшебникам. Этого не прочтёшь по звёздам и по кофейной гуще, Абрахас, это судьба! Быть может, ошибка времени произошла ещё до Морганы — это могло быть незначительное событие — эффект бабочки, не вовремя взмахнувшей крылом ещё до появления первого человека на земле… Это могла быть и ошибка будущего, на тысячи лет вперед, когда кто-то случайно изменил прошлое, к примеру, разбив Маховик времени, и отправив в какой-то древний век незначительную деталь — всего лишь песчинку, незначительное нечто, которого не должно было быть в том времени…

— Хотите сказать, что это чёртово время забрало мою жену?! — закричал Абрахас, оказавшись возле директорского стола. — Может, приплетете сюда ещё и маггловского божка? А как вы объясните, что Аврора переместилась не совсем точно в своё место и время и оказалась на несколько лет старше, чем должна была быть? А? Как вы объясните это, Альбус? — неистовствовал он, уперевшись обеими руками в края столешницы и угрожающе нависнув над Дамблдором.

— Ещё один недочёт, который нам предстоит решить, — не замечая праведного гнева Абрахаса, ответил Альбус, отстранённо барабаня пальцами по столу. — Именно этот факт и даст нам возможность доказать, что она не являлась ни моей родственницей, ни, уж тем более, потомком Мерлина…

— Это ещё что за чушь?! — сорвался на хрип Абрахас, повторяя всё тоже, что ответил на этот вопрос пару часов назад. — Зачем мне уродовать своё семейное древо? Почему, чёрт возьми, мы должны отсечь вашу ветвь?

Но, как и в прошлый раз, Альбус замолчал, не зная, как это объяснить — все его речи были лишь предположениями, основанными на скупых магических знаниях, взявшихся из мудрых книг. Послание Авроры, оставшееся в конце обрывков воспоминаний, гласило: её существование должно было быть забыто и стёрто из памяти Люциуса и остальных, никто не должен вспоминать её лица, никто не должен узнать её в будущем. Она просила использовать обряд Ветреницы…

— Аврора до конца не понимала, что делает — в её голове всё перемешалось — разум говорил о том, что она не должна исчезать, но интуиция двигала её к единственному верному шагу в пропасть… Это не было безумием, это было всего лишь очередным способом высших сил вернуть всё на свои места…

— А как же теория альтернативных реальностей? А, Альбус? — наседал Абрахас, пытаясь найти иные способы не идти по предрешенному Авророй пути. — И зачем, тогда, чёрт возьми, вы всё рассказали мне? Ведь я не должен был быть посвящен в это?

— Мы оба — я и ты — тоже инструменты исправления погрешностей. Только ты способен изменить древо своей семьи и сделать так, чтобы об Авроре не вспоминали. Я же должен вести войны, жизни и смерти к финальному аккорду её воспоминаний, которого, увы, я не увижу, — со вздохом добавил он. — Что до альтернативных реальностей — их существование не доказано, но если они и существуют, то, я повторюсь, мы должны спасти нашу от разрушения… Аврора, конечно же, этого не учитывала, она наивно полагала, что сможет изменить чудовищное будущее, отдав мне свои воспоминания, — в слова Альбуса вернулась горечь — ведь его внучка, которую они с Аберфортом обрели, казалось бы, совсем недавно, снова исчезла, и именно на семьи Дамблдор и Малфой легла тягота восстановления временного равновесия.

— Тот мальчик — Гарри Поттер…

— Я не знаю, кем он является — порождением времени, таким же инструментом, как и мы с тобой, или оригинальным явлением судьбы. Но… Я должен делать всё возможное, чтобы защитить его, как и просила Аврора…

— Это значит, что моя семья, мой сын и внук должны будут последовать за противоположной стороной? За этим ублюдком Риддлом? Альбус, я не могу этого допустить, я не хочу, чтобы мой сын превратился в жестокого человека, в убийцу… — Абрахас обессилил, опустившись в гостевое кресло.

— А что должен делать я? — спросил Хагрид — он не погружался в Омут памяти, не понимал всех нюансов, но суть «инструмента» уловил.

Альбус помедлил с ответом, чувствуя тяжесть принимаемого решения:

— Забыть сегодняшнюю ночь, Рубеус, — с сожалением произнес он, поднимаясь с кресла с зажатой в руке волшебной палочкой. — Свою роль в передаче воспоминаний ты уже выполнил…

— Но почему? — тот и не собирался протестовать, а так и продолжал сидеть на полу, глотая слёзы.

— Ты будешь помогать Гарри Поттеру — это то, что я успел увидеть в воспоминаниях, то, чего и так слишком много для тебя… Обливиэйт… — без промедлений скомандовал Альбус.

Глаза Хагрида на несколько секунд остекленели, толстые пальцы расслабились, выпустив платок, с тяжестью неотжатой тряпки шлёпнувшийся на пол.

— Рубеус, зайдите чуть позже, у нас с лордом Малфоем некоторые дела, — монотонно попросил Альбус. — Мы обсудим питомник для шишуг немного позже, — добавил он, чтобы память Хагрида восполнила недостающие пробелы.

— Хорошо, профессор, это, ну, я пойду? — очнувшись, спросил тот, нахмуренно глядя в чуть красноватые от слез глаза Абрахаса. — Вы не больны? Плохо выглядите…

— Нет, всё в порядке, Хагрид, я просто немного устал, — с трудом выдавил из себя тот. — До свидания…

— Приводите Люциуса ещё, может, возьмёте себе пару шишуг? Они страсть, какие ласковые, — с улыбкой предложил Хагрид и, раскланявшись, вышел из кабинета, оставив после себя молчание.

— Боюсь, Абрахас, что у нас нет выбора... — вернулся Дамблдор к разговору.

Тот хотел снова возразить, но взял себя в руки из его рта донесся задумчивый звук...

— Что мне делать с отцом? У него есть доказательства, что она… — Абрахас не сумел произнести имени жены, чувствуя разрывающую сердце боль. — Потомок Мерлина… Наш род чистокровный и она… Она не могла оказаться простой волшебницей или вовсе магглорожденной…

— Мы что-нибудь придумаем, Абрахас… Что-нибудь придумаем… — устало и расстроенно ответил Альбус, ещё до конца не осознавая, во что превратятся его жизнь и жизнь Абрахаса в будущем, которое предрешено…

* * *

Волдеморт аппарировал прямо на поляну, ведомый следящими чарами.

— Аврора! — крикнул он громко, но отклика не услышал, её нигде не было.

Следящие чары развернули волшебную палочку, и теперь она указывала на северо-запад, и, судя по ощущениям, находилась Аврора недалеко — если это не обман Северного сияния... если это не то, чего Лорд желал видеть больше всего на свете... Что-то хрустнуло под ногами, он опустил взгляд, увидев разломанную пополам палочку Адары, бесполезным куском деревяшки валяющуюся на примявшихся цветах. Следящее заклинание было плодом его воображения… Всего лишь тем, что хотели дать ему Кусулумбуку… угасшей надеждой найти единственную женщину, способную пробудить в нём человечность.

— Нет... — выдохнул он, чувствуя подступающий к горлу ком и пробирающее до костей ощущение безысходности; он действительно опоздал, и она исчезла, подобно уходящим в последний путь единорогам.

Том... Человек, которого когда-то звали Томом, упал на колени, обхватив голову руками, и он не увидел, как за широким стволом сосны на миг вспыхнул свет, так похожий на Северное Сияние, и заклинание Следящих чар действительно перестало действовать...

* * *

Шишуга (англ. Crup) — происходит из юго-восточной части Англии. Внешне он напоминает джек-рассел-терьера, за исключением раздвоенного хвоста. Без сомнения, эта порода собак была выведена волшебниками, так как шишуги очень преданы магам и крайне агрессивны по отношению к маглам. Шишуга — настоящий мусорщик, ест почти всё, от гномов до старых шин. Лицензию на право обладания крупом можно получить в Отделе по контролю волшебных существ после прохождения простого теста, доказывающего способность волшебника-заявителя контролировать шишугу в местах обитания маглов. Владелец шишуги обязан удалить хвост своего питомца с помощью безболезненного Отрубающего заклинания по достижении последним шести — восьминедельного возраста, чтобы магглы его не заметили.