Merry Dancers: парадокс времени (гет)

30 октября 1981 года

Поместье, записанное на Гордона Лестрейнджа, утопало в противном ливне, подъездная дорожка превратилась в болото, грязь хлюпала под ботинками, они погружались и с мерзким чавканьем выбирались из густой жижи. Питер споткнулся, но Джоконда удержала его за воротник, из-за чего пухляк зашелся в удушливом кашле. С холодной собранностью она шла на своё последнее задание, продиктованное временем. И хотя они с Дамблдором много спорили, в конечном итоге не смогли пустить всё на самотёк. Да, своими руками они вырыли могилу Лили и Джеймсу, своими руками они сведут с ума Алису и Фрэнка, а Сириуса посадят в Азкабан, и ещё множество членов Ордена Феникса погибнет из-за их манипуляций завтрашней ночью, когда Лорд придет в дом Поттеров. Ни Джоконда, ни Дамблдор уже не понимали, на чьей стороне они находятся — на стороне Света или Тьмы, ведь их действия были слишком далеки от понятия правильности. Так было нужно. И что-то пошло не так, ведь потерялась некая связующая Волдеморта и Петтигрю нить. Невзирая на это, Джоконда пока еще была жива, а значит, она родится в будущем, и она точно помнила дату падения Волдеморта от палочки Гарри Поттера, а значит, то, что они делали, должно было привести к такому финалу… Или же время совершило поворот, о котором им ничего не известно. Никто не может сказать, изменилось ли хоть что-то до тех пор, пока Джоконда с друзьями не вернется домой…

Питер трясся, как осиновый лист, но не из-за холода, а предвкушая встречу с самим Тёмным Лордом. Воспоминания в его голове были подправлены, дружба с Поттерами, Люпином и Блэком обросла немалым количеством ремарок, в которых Питера превратили в мальчика для битья — всего лишь удобного друга и подпевалу. Потеряв ощущение уважения друзей, он поддался и иным манипуляциям — он захотел стать сильнее и лучше, и Джоконда, которая якобы содержалась в доме Сириуса под стражей, смогла убедить его в светлом для него будущем под началом Волдеморта. Она смогла достучаться до самых потаенных уголков его души — что Питер достоин лучшего, что Волдеморт по достоинству оценит его таланты, — не то что эти ненастоящие друзья… Но только доверие Лорда нужно заслужить. А что может дать ему простофиля Петтигрю?..

Он и не ведал, какой тайной обладает и насколько она важна для Тёмного Лорда, на что услужливо указала ему Джоконда. Питер просиял, он готов был выслужиться перед тем, кого ненавидел всей душой, как и его друзья… Дамблдор, кажется, сильно сдал из-за всего этого, ведь и у него было сердце. Старик, на чьи плечи легла необходимость довести обе войны до конца, — и тот едва сдерживал чувства, обрекая хорошего волшебника на предательство… Питер этого не заслуживал. Описанный, как поганая крыса в истории магии, он оказался всего лишь жертвой обстоятельств.

На крыльце их уже встречали. Люциус стоял под куполом водоотталкивающих чар, брызги отскакивали от невидимого барьера; рядом с ним нервно переминалась с ноги на ногу Белла, и когда она увидела приближающихся гостей, словно маленькая, подергала зятя за рукав мантии, указывая на них пальцем.

— Я знала, я знала, что ты выберешься! — она воскликнула, хлопнув в ладони и тут же заключила мокрую от дождя Джоконду в объятия.

Отчетливый, но сходящий кровоподтек в уголке губы Джоконды, как и несколько других мелких увечий должны были пустить пыль в глаза. Она была в той же одежде, что и в день нападения на Министерство, и выглядела довольно плачевно — ровно так, как должна выглядеть пленница.

— А кто это у нас тут? — Люциус, словно парню, пожал ей руку, глядя на оцепеневшего Питера, впервые видевшего не собирающихся на него нападать Пожирателей так близко.

— Какой сюрприз, Петтигрю, — в дверях стоял до этого незамеченный Снейп. — И что же привело его сюда?

Пожиратели, несомненно, были наготове — Белла незаметно сжимала волшебную палочку, пряча ее в складках длинной юбки, Люциус в любую секунду готовился выхватить свою из трости. Северус смотрел на пришедших с не меньшим подозрением, Джоконда лишь незаметно ему мигнула, уверяя, что всё в порядке.

— Питер помог мне выбраться, — Джоконда иронично хлопнула его по плечу, словно близкая подруга. — Если бы не он, Орден бы выжал из меня все соки и отправил к дементорам. Моё счастье, что меня содержали не в Аврорате. Где отец?.. — она изобразила волнение, — возможно, это было лишним, но Люциусу и Белле не обязательно было знать, что между дочерью и отцом нет нормальных теплых отношений.

— Заходи, он ждёт тебя. Ты, стой здесь, — словно собаке, приказала Белла Питеру, не желая пускать его в дом.

— Белла, не будь такой жестокой, поверь, этот парнишка всем нам оказал огромную услугу, — Джоконда подтолкнула Питера внутрь под недовольное бормотание Беллы.

— О чем ты? — Люциус решил, что всё же стоит поучаствовать в беседе.

— О, вы об этом обязательно узнаете, но сначала я должна поговорить с отцом, — она подмигнула братцу и позволила появившемуся эльфу Беллы высушить свою одежду. — Питер, побудь с ними, я подготовлю Тёмного Лорда ко встрече.

На лице Питера дрогнула улыбка, показывая его желание поскорее выслужиться, но он снова сжался в комок, неуверенно глядя на недовольных его присутствием Пожирателей. Осторожно постучав в дверь, после короткого приглашения Джоконда повернула ручку, стараясь держать себя в руках. Негромко стукнула под несвежей блузкой сова-медальон, которую она зачем-то взяла с собой, словно та могла придать сил. Волдеморт стоял перед тлеющим камином, заложив руки за спину, и смотрел на дочь — чуть свысока, как смотрел на других своих слуг. О его настроении можно было только догадываться.

— Александрин, как тебе удалось выбраться? — против воли в его словах звучало истинное удивление, хотя внешне он оставался спокоен.

— Мне помогли, отец, — ответила она коротко.

— Ты привела в мое поместье чужака из Ордена Феникса, — констатировал он очевидное. — После того, как сова принесла твоё послание, я, признаться, решил, что это какая-то шутка. Этот мальчик, Питер, как тебе удалось переманить его на нашу сторону? Разве он не один из ближайших друзей Поттеров?

Конечно же, Волдеморта одолевали сомнения, ведь его дочь выбралась из передряги живой и невредимой, да ещё и привела в поместье члена Ордена.

— И да, и нет, отец. Этот мальчик для них просто игрушка. Питер всегда старался всем угодить, он был хорошим другом, вот только его никогда не воспринимали всерьёз, — начала она с заготовленной заранее речи. — На мою удачу, те три дня, что я провела в заточении, охранял меня именно он…

Джоконда пустилась в дальнейшие объяснения, ведь отец всегда обращал внимание на детали, он был дотошен и недоверчив, однако немного смягчился, после того, как она предложила заглянуть в ее воспоминания. Невзирая на сомнения, Лорд не стал этого делать, хотя пласт воспоминаний, подготовленных Дамблдором, мог убедить его в правдивости ее слов. Когда Джоконда дошла до описания побега, Волдеморт прервал ее, подняв ладонь в воздух.

— Достаточно, — коротко оборвал он. — Хорошо, я верю тебе, но зачем ты привела мальчишку сюда? Ты ведь могла просто пообещать ему вознаграждение. Он для нас бесполезен, насколько я знаю из последних сражений, он едва ли выдающийся волшебник.

Джоконда улыбнулась коварной улыбкой, которая дала повод думать, что Питер не так прост. В воздухе запахло интригой; Волдеморт должен был испытать интерес, чтобы окончательно увериться в её словах.

— Отец, я нашла для тебя хранителя заклинания Фиделиуса на доме Поттеров, — ее закрытая улыбка стала шире, в полутьме приемного зала она могла показаться пугающей.

Вмиг растаяла сдержанность Волдеморта, вмиг на его еще пока человеческом лице проступило нечто, напоминающее ликование, затем — неверие, но затем осознание, что дочь не может обмануть его в таких вопросах.

— Этот мальчишка?.. — только и смог переспросить он.

— Никто и не ожидал, верно? Кто доверит подобную тайну кому-то вроде него? — Джоконда победно усмехнулась. — Мы следили за Блэком, Фенвиком, Прюэттами и Люпином, но и сами не придавали значения этому толстяку. А Дамблдор умён... — на его имени в голосе на миг проступило презрение.

— Приведи его, — нетерпеливо попросил Лорд, и когда она, уверенно ступая, подошла к двери, он окликнул ее. — Александрин, — он подождал, пока дочь обернётся, — отличная работа.

* * *

Дело было сделано, и добрый наивный мальчик, всем казавшийся бесполезным, но верным другом в одночасье сменил сторону, и не подозревая, как жестоко обошлись с ним те, кто защищал этот мир. Джоконда лежала в выделенной ей в поместье комнате, глядя в потолок. В последние дни она с головой погрузилась в бремя поддержания целостности цепи событий. Это на время освобождало ее от тяжелых мыслей о Гидеоне, об утрате, которую увы нельзя было восполнить мыслями о долге. Ночью боль возвращалась, и Джоконда лишь крепко сжимала кольцо, которое так ни разу и не примерила. Кольцо — символ любви Гидеона — стало для нее самой тяжелой и болезненной ношей, но оно всё также болталось на шее, оставшись напоминанием о том, чему было не суждено сбыться. Гидеон ушел, но по крайней мере он ушел, зная, что она не предатель, и за это Джоконда была благодарна Дамблдору.

Тихо простучало маленькое металлическое сердечко, и Джоконда сжала сову в ладони. Звенья неприятно впились в кожу, но почему-то именно в этот момент захотелось увидеть мать — ее счастливую улыбку в школьные годы, её неправильную, не поддающуюся логике любовь к Тому Риддлу — волшебнику, который искалечит столько судеб. Аврора ничего о нём не знала, она и не представляла, кем в будущем станет Том, и, когда она попала в будущее, несомненно всплывшие об этом знания разбили ей сердце. Жалость к Авроре была для Джоконды уже привычной, и в какой-то момент она осознала, как сильно любит свою мать, и как сильно ей ее не хватает. В момент осознания искренней любви дочери к матери что-то произошло. Маленькое сердечко сорвалось на громкий, отдающий в ушах стук, и Джоконда вновь ощутила это странное чувство падения в пропасть, а всё вокруг заволокло ярким, переливающимся холодным сиянием светом…

Едва Джоконда появилась в незнакомом прежде воспоминании, хотя была уверена, что сова уже ей показала все, она увидела Аврору — уставшую, изможденную, отпрянувшую от двери в испуге, и услышала свой голос, точнее, голос отца:

— Не утруждайся, тебя не услышат, — сказал он, а Джоконда услышала, как кто-то кашлял позади; она обернулась, чтобы увидеть молодого Долохова, отплевывающегося кровью. — Эльфы этого дома блокируют чужую эльфийскую магию.

— Что всё это значит, Риддл? — бессилие в голосе Авроры смешивалось с яростью. — Где я, и зачем меня похитили? Абрахас всех вас в порошок сотрёт!

Волдеморт лишь фыркнул, выказывая, презрение к одному лишь звуку имени соперника. Аврора бросила короткий взгляд за дверь, на хрипящего Долохова, но массивная створка резко захлопнулась, отрезая все звуки. Комната с мрачными темными портьерами казалась незнакомой, голые каменные стены навевали ощущение, что это покои в каком-то древнем замке. Невзирая на очевидную чистоту и аккуратность, место это отчего-то казалось неуютным, необжитым, давно заброшенным. С высокого потолка на цепях свисало несколько железных люстр, на которых горело всего по три-четыре свечи из множества, огромный камин был грубо врезан в стену, по его краям возвышались устрашающего вида каменные горгульи. В центре помещения возвышалась громоздкая кровать на дубовых столбах, укрытая балдахином.

— Риддл… — протянул Волдеморт неприязненно. — Не помню, чтобы ты ко мне когда-то так обращалась… Ты сама полезла туда, куда тебе не следовало, Аврора. Впрочем, радуйся, что тебя не отвели камеру парой этажей ниже, там условия куда менее комфортабельные, — довольно миролюбиво закончил он, конечно же, с иронией. — Но леди Малфой не пристало сидеть в сырой камере...

— Я что, пленница? — возмутилась она, гордо выпрямившись и сложив руки на груди.

Джоконда не могла не заметить, как плохо в этом воспоминании выглядит ее мать — как она ссутулилась, как потускнели спутанные волосы, а в глазах зажегся полоумный блеск.

— Будем считать, что ты гостья, — Том сделал шаг вперед, она отступила, показав тем самым, что никакой смелости и в помине не было. — Чего же ты так меня боишься? — он чуть наклонил голову набок, разглядывая её лицо. — Разве я когда-нибудь обижал тебя?

Мама осталась неподвижной и редко моргала, кажется, она совершенно не знала, как реагировать на его появление. Неужели, Волдеморт и впрямь похитил ее?

— Я надеялась, что ты во всём этом не замешан, — наконец, заговорила она уверенно, хотя голос норовил сорвался на дрожь.

— В чём не замешан, Аврора? — изогнув тёмную бровь, спросил он вкрадчиво, сощурившись и подойдя ближе. — Что ты имеешь в виду?

Джоконда видела испуг матери, но также и чувствовала неуверенность отца. Это были его воспоминания, и она смотрела на них через призму его ощущений.

— Немедленно отпусти меня, — прозвучал нелепый приказ из ее уст.

— Поздно, дорогая, сначала скажи мне то, что тебе известно…

— Понятия не имею о чём ты, — вызывающе перебила она, уже не в силах сдержать дрожь.

Усталый вздох Волдеморта показался насмешкой, он просто присел на материализовавшееся из воздуха кресло, совсем не использовав волшебной палочки. Он был зол, но в то же время где-то в глубине души ему нравилось ее присутствие, но это чувство не имело ничего общего с радостью встречи. Оно было темным и скользким, это было темное удовольствие от обладания.

— Я могу применить силу, но боюсь, тебе это не понравится, Аврора, — потихоньку начиная раздражаться, сказал он. — Хочешь, применю сыворотку правды или Империус? Я бы выбрал легилименцию, но не хочу повредить твой и без того покалеченный разум…

Неужели… Неужели он имел в виду то зелье, которое изобрел Дамблдор и которое помогло Авроре вспомнить будущее?

— Неужели эти Лестрейнджи настолько важны для тебя, что ты не побоялся похитить меня и запереть в этом... где-то. Дедушка не поддастся на шантаж, а Абрахас и его отец тем более.

— Постой-постой, — голос Лорда звучал насмешливо, но на застывшем бледном лице не было и тени улыбки. — Не заговаривай мне зубы, мне ни к чему было твоё похищение, ты сама виновата. Зачем ты следила за Антонином? Ты могла услышать много интересного, не сомневаюсь даже, что сделала какие-то свои выводы, так что не прикидывайся идиоткой и просто расскажи мне, и тогда, быть может, я тебя отпущу.

— Похищение человека, Том, — это серьёзное преступление!

Он скучающе подпёр кулаком щёку, не собираясь вставлять комментарии, но и она замолчала, присев на краешек кровати, ожидая от него продолжения разговора.

— Я знаю, о чём говорил Антонин с этим грязным воришкой, можешь даже не отрицать, что ты всё слышала. Меня больше интересуют твои подозрения и мысли, а также причина, побудившая тебя следить за ним.

— Это случайность, я просто гуляла по Косому переулку… Он вёл себя странно, толкнул меня, не извинился, а ещё озирался по сторонам, выглядел точно какой-нибудь преступник.

— И что же, ты за всеми знакомыми следишь? Не смеши меня, неужели твой невероятный дар влипать в неприятности снова проявил себя? Жизнь так ничему и не научила тебя, Аврора? Но больше я не в силах помогать тебе, — говорил он вполне искренне. — Видимо, Абрахас так и не научился нормально защищать тебя от тебя же самой.

Она посмотрела на него с такой ненавистью, словно готова была убить по-настоящему, будь у неё волшебная палочка. Оскорбления из его уст действительно звучали обидно.

— Замолчи! — прошипела она. — Ты не имеешь никакого права говорить о нём плохо, Абрахас самый добрый и дорогой мне человек на свете, он заботливый и любящий муж! Он живет только ради меня и Люциуса!

Джоконда не ожидала такой реакции, но Том так резко встал, что Аврора почти поперхнулась собственными словами.

— Любящий муж, у которого была любовница? А может, и не одна!

Любовница? У Абрахаса, так горюющего по своей безвременно ушедшей жене? Джоконда отчего-то верила в искренность чувств лорда Малфоя и не могла поверить, что тот мог ей изменять.

— Я всё ему простила, потому что люблю его! — буквально выплюнула ему в лицо Аврора, возможно, скрывая куда больше за короткой фразой.

Джоконда вздрогнула, когда Волдеморт рывком схватил ее за скулы одной рукой и дёрнул с кровати, заставив встать на цыпочки.

— Клянусь, Аврора, ещё слово и я…

— Что? Убьёшь меня? — невнятно прорычала она, пытаясь оторвать его руку от шеи.

— Неужели ты не понимаешь, что я действительно могу это сделать? — держась из последних сил, спросил он грубо. — Я никому не позволяю так с собой разговаривать, и ты не исключение, обычно я не так терпелив…

Но почему же сова решила показать эти воспоминания именно сейчас? Да и зачем они были сохранены? Джоконда не могла понять отца, казалось, в нем нет ни капли чувств по отношению к ее матери...

— А как ты обращаешься к Гордону Лестрейнджу? Мой Лорд? Его Высочество Лорд Волдеморт? — сказала она совершенно неожиданное, и мысли Джоконды о то, что она знает, что перед ней Волдеморт, развеялись в прах. — Ты чудовище, Том…

— Как же ты далеко зашла, Аврора… — зло, но почему-то обессиленно произнёс он нечто необъяснимое для Джоконды.

— Ты наследник Слизерина, открывший Тайную Комнату! Арагог и Хагрид не виноваты, это было чудовище, выпущенное тобой! Как ты мог, Том? Ты же был совсем ребёнком! А Эвелин… За что ты убил её? За что ты хотел убить меня?

Том практически рычал, его раздражение по капле передавалось оцепеневшей не меньше матери Джоконде, совершенно потерявшейся в догадках.

— Я никогда бы не причинил тебе зла, Аврора!!! — рявкнул он не своим голосом и чуть ослабил хватку, а затем и вовсе отпустил. — Я бы никогда не тронул тебя, это всё…

— Каспар… Я знаю, я поняла, — раздавленная душевной болью, произнесла она едва слышно. — Но он действовал по твоей указке…

Сложно было поверить, но чувства, которые в этот момент испытывал тогда еще Том Риддл, были похожи на сожаление. Неожиданная ярость в его сознании вдруг исчезла. Он аккуратно поднял Аврору за плечи.

— Посмотри на меня, — приказал Волдеморт холодным тоном, но явно пожалел, когда она подчинилась — её взгляд тоже был холоден и отстранён, словно вымерли все эмоции. — Каспар решил всё по-своему тогда, он лишь должен был внушить Уидмору признаться в убийстве Уилкис… Ты…

— Из-за тебя в Азкабане уже долгие годы гниёт человек...

Аврора продолжила речь — она говорила о знакомом со слов Дамблдора и из газетных строк волшебнике — Эзраеле Уидморе, о тезке Джоконды — Джеки Смит и об Эвелин Уилкис. Обвинения, срывающиеся с уст матери заставляли Волдеморта сжимать ее плечи крепче, каждое ее слово отдавалосьв его разуме, подобно пощёчине. И это заставило его пуститься в оправдания, хотя вряд ли убийству могли быть какие-то оправдания. Он говорил о том, что убийство Уилкис было вынужденной мерой, ведь она слишком много о нем знала… Волдеморт действительно считал, что должен сказать эту нелепицу ей… Светлой волшебнице, которой никогда не понять подобных мотивов. Неожиданно для Джоконды мама прервала его пустомельство:

— Хватит… — спокойно сказала Аврора, наконец, фокусируя взгляд на нём. — Тебе доставляет удовольствие рассказывать мне о том, как ты убил её?

Она беспрепятственно оттолкнула его от себя, и Волдеморт грохнулся в кресло, точно потерял способность спорить.

— Ты ведь теперь должен убить меня, — констатировала она с горькой усмешкой, не осознавая, что её слова действительно могут воплотиться в реальность.

И хотя Джоконда понимала не всю суть разговора, но мама действительно много знала об этом волшебнике, и какие меры он предпримет для ее молчания — пока оставалось загадкой.

— Не ты единственная знаешь обо мне… — начал было Том, но не продолжил.

— А твои родители?

— Ты знаешь и это? Полагаю, от своего свёкра?

— Просто предчувствие… Как шестнадцатилетний мальчик мог совершить такое?..

— Они были грязными магглами! — вспылил Том, начиная приходить в себя, медленно поднимаясь с кресла. — Они всего лишь поганая чернь, недостойная жить наравне с волшебниками! Мы не должны жить в их тени!

— Так вот какой ты настоящий… Теперь мне ясны цели Волдеморта и твои, — растеряв всякий страх, сказала Аврора, только каменное выражение лица, пришедшее на смену слезам, на самом деле скрывало ее жуткое напряжение. — Вы всего лишь магглоненавистники, как и Геллерт Гриндевальд… Вот что делает Лестрейндж, он зачинает новую войну, продолжая дело бывшего лидера. Вы пока только сеете смуту…

Бедная, бедная мама всё еще не знала, что он и есть Волдеморт.

Том снова оказался шокированным её догадливостью, но не стал развеивать её заблуждения насчет личности Лорда Волдеморта. Он медленно встал с кресла и подошёл к ней и без сопротивления заключил напряжённые запястья в свои горячие руки. Его действия, попытка примирения выглядели совершенно нелепыми.

— Ты должна присоединиться к нам, Аврора, это будущее для чистокровных, нас больше не будут притеснять грязнокровки, занимающие посты в Министерстве Магии, больше не будет деления на мир магглов и наш мир, они будут нам служить и поклоняться! Благородный род Малфой, Блэки и Лестрейнджи, вы практически будете править этим миром!

Мерлин, неужели он действительно верил в свои слова? Джоконда только и могла поражаться его недалекости, его нежеланию признать, что Аврора навсегда для него потеряна. Это было настолько очевидно, что запутывало еще больше.

— Да я лучше сдохну, чем пойду за этим красноглазым монстром! — скривившись в отвращении, сказала она.

Эта фраза сработала как спусковой крючок. Риддл оскалился и сжал ее запястья в тесный капкан, сознательно причиняя боль. Затем его лицо превратилось в обескровленную маску. Джоконда попятилась назад, когда сверкнули в полумраке красные глаза.

— Нет, только не это… — но Джоконде не хватило воздуха, она не поняла, как вскрикнула, ужаснувшись происходящим, когда Волдеморт толкнул её мать на постель, доказывая силу.

Как можно было заключить в сову, сохраняющую всё то светлое, что пережил с матерью отец, эти грязные воспоминания? Как он мог? В глазах темнело, собственное сознание норовило ускользнуть в пустоту, до последней секунды бедная Джоконда отвергала сам факт, саму возможность подобного исхода. Ее мать никогда бы не изменила Абрахасу по собственной воле — эта мысль воплотилась в реальность, когда глаза застлали слёзы и пришло осознание того, что Джоконда — дитя, зачатое в насилии. Она взвыла, умоляя сову выпустить её из воспоминаний, но пытка продолжалась, она слышала каждый шорох, каждую попытку матери протестовать, слышала гулкое дыхание Волдеморта, считавшего, что забирает свое по праву. Отец не заслуживал Авроры, он оказался всего лишь насильником, сумасшедшим ублюдком, посмевшим коснуться чистой и светлой женщины… Посмевшим опорочить ее чувства… Джоконда сидела на полу, зажимая уши руками и закрыв глаза, но это не помогало, она всё равно всё слышала...

— Это ты… — как будто в легких не хватало воздуха , прохрипела Аврора. — Ты… Ты Лорд Волдеморт… — искусанными губами пробормотала она, всхлипывая и не веря в собственные слова. — Нет... Нет-нет-нет! —

— Пожалуйста, выпусти меня! Я не хочу знать, я не хочу этого видеть! — взмолилась Джоконда, понимая, что больше не выдержит этого, и только тогда сова подчинилась.

Вспышка света на миг ослепила глаза, и зареванная скрюченная на постели Джоконда вновь оказалась в своей спальне в поместье отца. Она не могла дышать — так сдавило грудь осознание произошедшего. Раскрыв тайну своего рождения, она завыла в подушку, мечтая забыть, мечтая обернуть время вспять. Бедная Аврора не заслуживала таких страданий. И сколь долго Волдеморт держал ее взаперти, сколько еще насиловал её, прежде чем в ее утробе зародилась новая жизнь? Но почему же она оставила Джоконду? Почему оставила напоминание о том жутком времени и об этом ужасном волшебнике? Как жестоко и невыносимо! Ощущая себя грязной, ощущая себя чудовищной ошибкой, которая не должна была случиться, Джоконда лишь почувстовала, как вновь её тело поддается невесомости, а всё вокруг заволакивает яркий свет.

— Нет, пожалуйста, я больше не хочу ничего видеть, — просипела она обессиленно, когда внезапно оказалась совершенно в другом, но знакомом месте…

Сова будто старалась вывалить на неё всё и сразу, и Джоконда не была к этому готова… Впрочем следующее воспоминание вернуло ее неожиданно в не столь отдаленное прошлое. Это было то же поместье Гордона Лестрейнджа, где она находилась, но за окном шёл снег, на который по обыкновению любовался ее монстр-отец. Глотая слёзы, Джоконда пыталась вникнуть в суть воспоминания, но ей не хватало сил даже задать себе вопрос о том, когда это происходило. Всё ее нутро сковали боль и сожаление, все ее чувства смешались. Даже понимая, кем является ее отец, она всё равно не была готова к подобному повороту событий.

Редкая седина в висках, знакомый темно-серый костюм. Кажется, что это воспоминание происходило в пределах нескольких лет, и здесь попросту не могло быть Авроры, хотя все воспоминания из совы-медальона всегда крутились только вокруг неё…

От созерцания умиротворенного отца, потягивающего янтарную жидкость из невысокого бокала, прервал стук в окне, за которым, припорошенная снегом, в ожидании замерла незнакомая сова. Скривившись, так как птица посмела нарушить его уединение, Волдеморт лениво взмахнул волшебной палочкой, и окно приоткрылось, а птица, скребя лапами, шагнула внутрь на подоконник, тут же отряхнувшись. Зашипела растревоженная ворвавшимся в помещение ветром змея, и сова заволновалась.

— Спокойно, Нагайна, — лишь сказал Волдеморт и, поднявшись из кресла, подошел ближе; когда принесенный птицей конверт оказался у него в руках, он неожиданно закрыл окно и коротко добавил: — Нагайна, ужин…

Джоконда зажмурила заплаканные глаза, ощущая ненависть к отцу, когда змея всего лишь одним точным броском достигла окна и ядовитые клыки сомкнулись на верещащей пернатой тушке. Неприятный хруст коснулся ушей, и звуки стихли. Когда Джоконда открыла глаза, то о птице напоминало лишь несколько выпавших перьев, рассыпанных возле окна, а от горла Нагайны к хвосту начал двигаться шар… Оцепеневшая от жестокости отца даже к несчастной птице, Джоконда перестала дышать, словно боялась, что и её может постигнуть подобная участь. Однажды она принесла отцу послание в облике филина, и кто знает, что тогда спасло ее от участи быть съеденной отвратительной зверушкой отца.

Волдеморт вернулся в кресло, по пути вскрывая конверт. Он извлек оттуда свернутый на четыре части лист и без особого энтузиазма стал вчитываться. Оставалось только подойти ближе и засунуть нос в послание, от самого начала которого Джоконду бросило в дрожь…

Гордону Лестрейнджу от М.П.Г.

Опасаясь, что послание перехватят авроры, я не стану называть вас каким бы то ни было именем. Вероятно, мои инициалы станут для вас загадкой, однако прошу быть предельно внимательным и прочитать это письмо от корки до корки.

В тот день, когда на поляне Северного Сияния исчезла Аврора Малфой…”

— Что за черт! — лишь проговорил Волдеморт, выпрямившись в кресле; налет умиротворенности стерся с его лица, встрепенулась и забыла о слезах и Джоконда, зная, что мама действительно отправилась на ту поляну...

...она не погибла, как погибали на поляне с цветами единороги. Аврора жива, и она перенеслась в будущее, где и по сей день находится. В далеком будущем, тридцатого января двухтысячного года, в мирное время, она родит вам дочь, которую назовёт в честь давно почившей Джоконды Смит. Сложно поверить, но только в ваших силах не позволить Авроре погибнуть, только в ваших силах позволить родиться девочке, столь похожей на вас, что всякий, кто знал вас, тотчас узнает в ней вашу плоть и кровь.

Джоконда, стоявшая рядом с отцом, не могла пошевелиться. Свод сухих сведений, адресованных Волдеморту, звучал отчасти нелепо, но в правдивости слов М.П.Г., конечно же, не оставалось сомнений. Пропавший так надолго М.П.Г. вернулся в, возможно, последнем воспоминании совы, решившей окончательно лишить ее чувств. Впрочем, напряженная жилка на виске отца, говорила, что и он максимально сосредоточен на послании.

Только вы сможете создать зелье, способное переместить вас во времени, чтобы спасти её и вашу дочь. Только благодаря вам и возможности переместиться в прошлое, это послание было отправлено. Это послание создаст временную петлю, но только так возможно сохранить утраченные жизни. Пройдет ещё какое-то время, прежде чем вы сможете синтезировать зелье, но прошу вас никогда не сдавайтесь, иначе вы потеряете возможность познакомиться с ней, с Джокондой…

— О чем ты говоришь! — разъяренно воскликнула Джоконда, но никто ее не услышал. — Он не должен знать, что у него есть дочь! Что мама жива!..

Вероятно кто-то может решить, что я нарушаю тем самым временную линию, но, поверьте, это ее сохранит и добавит недостающие мазки для полной картины будущего.

Джоконда замерла, нет, ей не показалось, но абстрактная фраза действительно могла предназначаться ей, стоявшей за спиной Волдеморта, читающего послание. Осознание этого могло поглотить её полностью, если бы не ввергнувшие в ещё большее оцепенение следующие строки, заставившие максимально сконцентрироваться:

Вы должны хранить эти знания в строжайшей тайне даже от собственной дочери, ведь вы уже познакомились с ней. Да, девушка, ошибочно принятая вами за дочь Адары Лестрейндж, и есть Джоконда, ваша с Авророй дочь. Из-за досадного инцидента она случайно перенеслась в прошлое, но чтобы не нарушать временной континуум, она должна молчать о своем происхождении. Вас, должно быть, сильно тревожит тот факт, что она открыла Тайную Комнату и знает о том, что вы разорвали свою душу, но девочка умеет хранить секреты и не причинит вреда вам и вашему делу. Напротив, она станет вам полезной, уверенная в вашей силе, она станет вашей опорой и правой рукой, обойдя остальных. Её желание находиться рядом с вами продиктовано истинной лояльностью и пониманием ваших целей. Она не такая как Аврора, она больше похожа на вас, и она гордится тем, что является вашей дочерью. Но Джоконда вскоре вернется в своё время, и вы должны принять этот факт и не пытаться разыскать её в дальнейшем. На свой счёт я не переживаю — вам не найти человека из другого времени...

Едва ли понимая, что происходит, Джоконда лишь сглотнула ком в горле. М.П.Г. воспевал ее, как истинную слугу, он говорил о далеком будущем, в котором Лорд Волдеморт сможет переместиться в прошлое, чтобы спасти Аврору и их еще нерожденную дочь. Но это было абсурдом! Джоконда уже давно сопоставила все даты. Учитывая ее дату рождения и дату гибели Волдеморта, он никак не мог вернуться в прошлое за Авророй на каком бы она не находилась сроке беременности, ведь к моменту рождения Джоконды он был уже почти как два года мертв! А значит, М.П.Г. намеренно лгал ему, как и не говорил о том, что Волдеморту не победить. М.П.Г. лишь собирал по кирпичикам временную линию, вынуждая Волдеморта начать разработку зелья времени, которым, видимо, вот-вот займется Северус Снейп. В очередной раз Джоконда поняла, что М.П.Г. ведёт свою игру, однако он точно не был на стороне Тьмы, он помогал ей…

Ещё несколько коротких фраз послания совсем не отпечатались в голове Джоконды, она была совсем перегружена информацией и едва соображала. Единственное, что она увидела в конце письма — короткая приписка: Во что бы то ни стало вы должны сохранить это письмо в Омуте Памяти, оно должно оставаться в ваших воспоминаниях до последней строчки. И ни в коем случае не рассказывайте дочери о том, что вам открылось, иначе временная петля нарушится, и она не сможет достать для вас сведения о Пророчестве. P.S. Искренне ваш — М.П.Г.”...

Волдеморт вскочил на ноги и начал перечитывать недлинное послание заново, расхаживая по просторной приемной. Его лицо то покрывалось пятнами, то становилось белее обычного. Он то бормотал что-то о невозможности описанного в письме, то тихо ругался, то негромко ликовал, очевидно зацепившись за возможность спасения Авроры. Джоконда слышала из его уст и своё имя, и потому была сильно напугана тем, что отец уже давно знает, кто она. М.П.Г. использовал его

главную слабость — Пророчество о Гарри Поттере. Именно это заставит его молчать в ожидании, когда Джоконда приведет к нему Питера Петтигрю, что и случилось минувшим вечером.

Едва ли понимая, что показала сейчас сова, Джоконда вновь перенеслась в свою спальню, а сова перестала отбивать навязчивый ритм, но сердце Джоконды, напротив, гулко и больно стучало, заставляя сбиваться дыхание. М.П.Г. привел в действие очередной механизм времени, всё ещё оставаясь инкогнито, но скольким ещё волшебникам он посылал тайные письма, вынуждая их становиться его пешками? Сколько ещё Джоконде предстоит узнать о себе, об отце и матери, прежде чем время милостиво вернет ее обратно, как и писал М.П.Г.?.. Он только что признался, что и сам является волшебником из другого времени.

Количество вопросов только росло, как и росла в груди боль от осознания, что она — плод насильственной страсти своего отца, ненависть к которому, кажется, достигла своих пределов...