l. Справедливый (гет)

Питер прекрасным добрым утром, пропахшим свежестью после прошедшего дождя, проснулся у себя на белом, а рядом лежала любимая девушка, закутавшись в его одеяло почти что с головой. Сегодня они впервые провели ночь вместе и заснули обнаженными. Сейчас столько проблем, недомолвок и опасностей вокруг, что нужно наслаждаться самым хорошим, что у тебя есть.

Питер нежно, еле касаясь, поцеловал Кэрол в щеку, отчего та что-то пробормотала во сне и еще сильнее накрылась одеялом, заставив его улыбнуться. Единственное, что тревожило Питера сейчас, в это облачное и серое утро, которое заставляло хотеть спать еще больше, — это его разногласия с братом. Проблема не в том, что он не доверял Эдмунду, а в том, что он боялся его потерять. Не единожды Питер был свидетелем того, как его брат лежал весь в крови и Люси чудом могла его исцелить с помощью волшебного эликсира. Верховный король направился к нему в комнату, чтобы поговорить об этом по душам.

— Вы к Эдмунду, Ваше Величество? — Питер услышал за своей спиной низкий голос Азирафаэля.

— Да, а как ты догадался? — у него было отличное настроение и, он знаком пригласил птицу сесть к нему на плечо, что тот и сделал.

— Понимаете, он… Не совсем дома… — беспокойно отвечал Азирафаэль и сдвинул к клюву некое подобие бровей, состоящих из белого пушочка.

— То есть? — Питер остановился на месте.

— В общем, он… Как бы это сказать?.. Короче…

— Да объясни ты уже как-нибудь!

— Короче, он просил передать, что сам всё устроит и не нужно за него волноваться. А еще, чтобы вы не смели отправлять ему за помощью. И да, Стефани с ним, — Азирафаэль попытался улыбнуться самой светлой птичьей улыбкой.

— Что?! — Питер взбесился от такой самовольности Эдмунда, ведь это ударило по его братским чувствам и по его королевскому самолюбию. — Я сейчас же отправлю за ним! Да как так можно?! Это же полная безответственность! Да еще и Стефани с собой забрал, которая и воевать толком не умеет! Разгильдяй!

— Ваше Величество, спокойно. Всё хорошо, — Азирафаэль испугался ни на шутку.

— Ничего здесь нет хорошего!

— Что ты вопишь как плачущая куропатка? — послышался голос Люси, которая, растирая сонные глаза, вышла из своей комнаты в длинном спальном платье.

— Да потому что наш брат — самый настоящий дерзкий и глупый мальчишка, который думает, что ему всё позволено и что он всё может! — Питер стал бордово-красным от переполнявшего его гнева.

— Успокойся и расскажи толком.

— Он уехал за Вакилем на Одинокие острова вместе со Стефани! Ну разве это нормально — ослушаться меня?!

— Питер, он не маленький мальчик, за которым надо приглядывать. Я думаю, он выстоит, так что успокойся наконец. Лучше пошли к нему сову или вон Азика, а не высылай флот.

— Мне кажется, вчера ты считала иначе.

— Это было вчера, — Люси сложила руки на груди, сделав недовольное лицо, какое у нее бывает довольно редко, — а потом я подумала и решила, что он прав. Когда тебе было пятнадцать, ты тоже никого не слушал и повел войско на Белую Колдунью. А у него опыта уже на десяток с лишним лет. Вот увидишь, через две недели Эд приедет к нам с благими вестями, целым и невредимым.

Питер немного успокоился и, выровняв дыхание, спросил:

— А где Сью? Как кто нужен — никого не найдешь.

— Не знаю. И вообще, я спать. И хватит орать! — Люси с грохотом закрыла за собой дверь.

Верховный король отправил с письмом Азирафаэля, который долго спорил и отпирался, оправдывая это тем, что он болен птичьей катарактой, у него был перелом крыла и вообще он «чувствует себя отвратительно, и долгая мучительная ангина его доконала», однако вынужден был уступить.

* * *

Сегодня Сьюзен почти не спала. Её всё еще одолевали думы о своих сердечных делах и о неопределенности будущего. Она прокручивала в голове разные сцены из прошлого, которые так сладко было проживать тогда и так горько было вспоминать сейчас. Совсем не удавалось отключить мозг, и Сьюзен вышла к скамейке у озера, кормя голубей хлебом, в одном спальном платье и тонком синем плаще, по которому струились мокрые распластавшиеся от дождя локоны. Это так успокаивало. Падающие капли можно было сравнить с соударением звучания клавиш фортепиано, на котором Великодушная королева играла просто виртуозно.

Внезапно дождь будто бы прекратился, и ни одна капля не трогала Сьюзен, не смела прикоснуться к её великолепной красоте. Королева напряглась и посмотрела на серо-голубую гладь озера, на которую всё еще опускался ливень, ударяясь об воду.

— Лето в этом году дождливое, не так ли? — за спиной Сьюзен увидела Тима, который осматривался кругом, одну руку положив на поясе, а второй держа зонт и накрывая им королеву.

Его волнистые волосы стали прямыми от воды, и сейчас, лично для Сьюзен, он выглядел строго и одновременно мило.

— Хм, и правда. Дождей много, — Сьюзен рукой пригласила сесть Тима рядом с собой, и он повиновался, укрыв обоих зонтом. — А что ты здесь делаешь?

— Я обычно толком и не сплю, занимаюсь, а тут увидел, как милая девушка в четыре утра покидает свою опочивальню, и подумал, что надо бы согреть её, тебе так не кажется? — приподняв уголок губ, спросил он. Они иногда общались между собой в замке, когда удавалось пересекаться, и от этих бесед у Сьюзен всегда поднималось настроение.

— Слишком много комплиментов говоришь, — улыбнулась Сьюзен каким-то своим мыслям.

— Ты знаешь, что слово комплимент означает «соответствие»? Поэтому всё, что я говорю, — чистая правда. А еще я вижу, что дождь сейчас не только на улице, а еще в твоих глазах и твоем сердце.

— Говоришь, как поэт, — Тим загадочно ухмыльнулся. — Это ничего, пройдет. Всё по той же старой причине.

— Перемены — это всегда сложно. Многие из них к лучшему, но это нелегко временами. Но нужно идти вперед и смотреть прямо, не оглядываясь, — Тим достал из кармана черной рубашки с двумя расстегнутыми верхними пуговицами платок и подал его Сьюзен, которая приняла его.

— Спасибо, — светло и в тоже время скорбно улыбнулась она и вытерла платком слезы, которым в последнее время она слишком часто дает волю.

— Вот что мне сделать, чтобы ты не грустила?

— Боюсь, это не в твоих силах.

— Знаешь что, а пошли-ка в лес? — глаза Тима загорелись огоньком энтузиазма.

— И что мы там делать будем?

— Ну, не знаю. Говорят, самый вкусный мед к себе забирают нарнийские медведи, оставляя в ульях второй сорт. Как думаешь, ну чисто гипотетически, могут ли два человека пробраться в берлогу незаметно?

— О нет, нет, нет, нет. Я на это не пойду, — начала отнекиваться Сьюзен, понимая, к чему он клонит.

— Так ты и не пойдешь. Постоишь на страже, пока я это сделаю. Что, не хочешь гулять со мной? — Тим приподнял уголок тонких губ, еще больше выделив строгую скулу.

— Это же самоубийство! Осторожно, а то я подумаю, что ты псих, — королева уперла руки в бока и шутливо пригрозила пальцем.

— А я и есть псих, — Тим вручил в руку Великодушной королеве зонт.

— Зачем ты?..

Тим одним махом взял её на руки, чего она совсем не ожидала, и понес в сторону леса. Сьюзен пробовала отбиваться и кричать, одновременно смеясь, но у нее плохо получалось выбраться.

— Эй! Что тебе скажут, когда узнают, что ты похитил королеву? — Сьюзен уже успокоилась и просто обвила руками его шею, держась крепче, чтобы не упасть.

— Скорее всего, закопают в песке, оставив голову снаружи, и потом закидают гнилыми помидорами, но я слишком молод, красив и харизматичен, чтобы умирать, так что…

— Ой, прям прекрасный принц, — Сьюзен взяла в руки платок, чтобы вытереть с Тима каплю пота, которая выступила на нем, и увидела узорчатую вышитую букву «Д».

— Скорее прекрасный беженец с южных краев. По-моему, это романтичней, чем принцы…

— Что за «Д»? Почему «Д»? — озадачилась Сьюзен.

— А вот как произошло так, что этот кусок ткани оказался у меня, ты никогда не узнаешь, — посмеялся Тим, что-то не договаривая, и шел дальше, рассказывая Сьюзен различные факты из сферы химии, которой он серьезно увлекался.

В последние дни Великодушная королева забывала обо всем, если с ней рядом был Тим. Она уже и не помнила, что какие-то двадцать минут назад проливала слезы, вспоминая о своем кратковременном романе с Каспианом, к которому у нее были самые сильные в жизни чувства. Тим всегда умел подбодрить, рассмешить её, заставить придать забвению все тревожные мысли. И сейчас, расположившись у него на руках, она была на пике блаженства и чувствовала тепло, исходящее из его горячего стройного тела.

— Я уже устала, когда мы сойдем с карусели? — прошло уже много времени, как они вышли из сада дворца в поисках медвежьей берлоги.

— А вот уже и дошли, — Тим аккуратно поставил Сьюзен на ноги и неспеша подошел к небольшой дыре, отверстие которой было видно между землей и каменно-земляным холмом. — Осторожно.

Тим прошел туда тихой поступью, стараясь не издавать ни одного хруста ветки, ни шуршания зеленого мха. Он вошел в пещеру, а потом рукой поманил за собой Великодушную королеву, которая сложила зонт и подошла к нему. Пещера уж слишком напоминала людское жилище, в котором живет не меньше семи-восьми человек. Здесь была и мебель, и посуда, и диваны, и ковры. «Стены» были увешаны какими-то гобеленами с изображением поверженного льва и сломанной короной Питера.

— Что это? — озадачилась Сьюзен и провела рукой по пыльной мебели.

— Ну здесь раньше был медведь, — Тим указал пальцем на бурый мягкий ковер. — Я не ошибся. Нам надо бежать отсюда, быстро!

— Что такое?..

Раздались крики и грохот. В пещеру влетело несколько человек, которые были похожи на егерей одеждой и внешностью в общем. При себе у Тима был только кинжал, поэтому он взял еще и ножницы. Он посмотрел на них с сомнением. Ну, что попалось. то и попалось.

Завязался бой.