l. Справедливый (гет)

— Поднять паруса! Якорь на палубу! — кричали со всех кораблей, отплывающих от берегов. Нарния с малыми потерями и большой победой возвращалась домой. На улице сияла почти что полная белоликая луна и яркие мерцающие звезды.

Кэрол и Питер снова расхваливали друг друга за достижения, пытаясь каждый уступить звание лучшего воина.

— Я считаю, что ты гораздо лучше меня орудуешь мечом, — говорила Созвездие мести.

— А я — что ты еще и волосами, в отличие, от меня прекрасно владеешь.

— Я уверена, что если бы ты нарастил волосы, то делал бы это в разы прекраснее, чем я.

— Зато ты очень меткая, а мне это никогда не давалось.

— А ты очень быстрый и ловкий.

— А ты смелая.

— Нет, ты смелее.

— Нет, ты.

— Я чего-то не поняла… Ты мне вызов сейчас хочешь бросить, да? — отодвинулась Кэрол, до этого обнимая Питера за пояс.

— Вот видишь. Я не могу его бросить, потому что знаю, что ты храбрее.

— Ах так! Ну тогда ты самый умный!

— А ты самая красивая!

— Стойте, стойте! — воскликнул стоящий рядом Каспиан. — Вы вообще слышите, о чем вы ругаетесь? Посыпаете друг друга комплиментами, серьезно?..

Ну и, как обычно, согласие они нашли, только вместе набросившись на кого-то постороннего. Приняв решение о том, что спорить бесполезно, они просто решили помолчать, утопая в объятьях и самых трогательных и легких поцелуях.

Люси, Юстас и Джон, как ровесники, проводили время все вместе. И, кажется, этот забавный юнец почти что не мог скрывать сияющие взгляды на Отважную королеву, а та лишь притворялась, будто ничего не замечала, но и сама выдавала себя с потрохами. Юноша с тонким носом и почти что платиновыми волосами уж очень ей понравился. Как человек, по крайней мере.

Джейсон разглядывал созвездия, крепко задумавшись об их потаенных смыслах и танцах, что они исполняют каждую ночь. Немного ныла ключица, и неудивительно, ведь он успел во время боя оскорбить какого-то тархистанца, не очень удачно пошутив над его выпадами, которые и вправду никуда не годились. Зато вот саблей он махал в разные стороны, будто замахивается кидать гранату, отчего и сумел задеть длинной царапиной Кэмбела.

— Ты спать не хочешь? — Сьюзен пристроилась к нему, касаясь его плеча своим.

— Нет, не очень. Здесь всё красивее, чем во сне. Видишь вон ту звезду? — Джейсон указал на дальнюю мерцающую точку. — Она является кончиком крыла созвездия лебедя. Говорят, если она и ей противоположная будут сиять одновременно сильнее, чем остальные, то, увидев это, ты можешь их призвать к себе, и они исполнят любое твое желание, кроме трех.

— Каких же? — с воодушевлением от рассказа расспрашивала Великодушная королева.

— Всё по стандарту: нельзя желать увеличения желаний, загадывать за других и воскрешать мертвых.

— Печально.

— Ты бы хотела кого-то вернуть?

— Нет. Думаю, нет, — Сьюзен положила руки на грудь Кэмбелу, отчего тот немного поморщился, и в разрезе двух расстегнутых пуговиц она увидела не очень глубокий, но длинный порез вдоль ключицы.

— Откуда? — потребовала объяснений Сьюзен, нахмурив брови.

— Любимая, мы только что с войны, не забыла? Ты точно пьешь достаточно кофе? Он улучшает память…

— Я же просила тебя: если мы вновь окажемся в критической ситуации, молчать. Это тебе кофе надо пить.

— А ты что же, так испугалась?.. — черт, ну не может Сьюзен долго злиться, видя эту довольную и такую привлекательную ухмылку.

— Да, у меня было ощущение, будто бы Таш сейчас возьмет и унесет тебя куда-нибудь. Не надо над этим шутить. Я боюсь за тебя, — Великодушная королева встала на носочки и, приласкав рукой его шею, дотянулась до его губ своими. Джейсон с превеликим удовольствием ответил, проводя ладонью по её спине.

* * *

Единственными, кто не наслаждался ночным небом, были Стефани и Эдмунд. Эванс ни на секунду не хотела отпускать его от себя, ведь она теперь всё время чего-то боялась. Что он растворится, исчезнет, снова куда-то пропадет. Она желала касаться его каждую минуту, каждое мгновение, всегда, всё время и везде.

— Больше я никуда тебя не отпущу, — повторяла Стефани, обнимая Эдмунда за пояс и лежа с ним на кровати.

— Спокойно, Вакиля больше нет, а значит, что нам ничего не угрожает, — успокаивал её Эдмунд, одной рукой прижимая свою огненную девочку, а вторую положив на голову, которая будто бы раскалывалась на части. Все эти дни и правда дались ему очень тяжело, хоть Люси и вылечила тело вплоть до шрама, но недосып и отсутствие нормального питания дали о себе знать.

— Если честно, то я боюсь, Эд.

— Почему?

— За те полтора месяца, что мы здесь, столько всего случилось. Ты дважды чуть не погиб, у меня откуда-то появились эти способности, я поучаствовала в крупной битве, в которой могла и не выжить. И эти дни растянулись в сознании на годы, будто бы я здесь уже всю свою жизнь. Но мне страшно, что эти события будут повторяться постоянно, как будто мне всё время придется тебя терять и находить заново. Иногда мне кажется, что я просто не вынесу.

— А мне скучна та жизнь. Школа, университет, потом работа. Однажды ты мне говорила, что не хочешь так жить, что не хочешь потратить данное тебе время впустую, делая каждый день одно и то же и умирая в полном осознании того, что ты ничего не смог, что ты ничего не оставил после себя. И я не хочу так, Стеф. Я правил здесь пятнадцать лет, спасал вместе со своими родными Нарнию, но ни разу ни о чем не пожалел.

— И тебе совсем не хочется иногда спокойствия? Не хочется быть обычным человеком? — Стефани подняла на него свои глаза, чтобы увидеть его настрой. Но он был не разозлен, а скорее немного напряжен.

— Я был мерзким лгуном и предателем. Я бы и сам с собой прошлым не хотел иметь никакого дела, но я благодарен, что Аслан и мои родные простили меня. Когда Люси вылечила меня от удара Колдуньи, то я почувствовал, что это мой второй шанс. Шанс начать всё сначала и пойти по правильному пути. Но после этой атмосферы наш мир кажется таким безнадежным, мерзким и серым… Будто это больной, которого невозможно вылечить никакими, даже самыми сильными средствами. И я предпочту в следующий раз умереть под пытками, чем снова зажить той жизнью от выходных до выходных, медленно умирая от безысходности метания в четырех углах, когда тебе твои стены кажутся не твоими собственными. Когда каждая неделя кажется одним длящимся днем без какого-либо смысла. А особенно когда ты осознаешь, что становишься таким же, как и большинство: гнусным, жестоким, заурядным и просто обычным. Ты неволей погрязаешь в том же болоте, что и люди. И этот процесс почти невозможно контролировать, соблазн глупого и бессмысленного общения просто из нужды. И всё то светлое кажется сном, после которого ты не хочешь просыпаться. Вот что я испытывал каждый раз, возвращаясь из Нарнии, — Стефани поневоле заслушалась рассказом Эдмунда о его чувствах. И что самое интересное, это то, что его настроение передалось и ей. — Тот мир не так плох, Стеф, просто он не мой.

— На миг я представила, что вернусь обратно. Кажется, моя жизнь и правда не имела никакого смысла. Жизнь периодами в надежде на то, что когда-нибудь станет лучше… И вот сейчас я здесь, лежу с тобой и имею возможность обнимать тебя, прижимать к себе. Большего счастья мне и не нужно.

— Стеф, если однажды ты захочешь уйти, если однажды ты не выдержишь всего того, что тебя ждет, я отпущу тебя и…

— Тс-с, — она привстала на одном локте и прижала свой палец к губам Эдмунда, — никуда я от тебя не денусь. Не сбагришь, не надейся.

— Да я и не пытался тебя никуда сбагривать, — закатил глаза Эдмунд.

— Отлично, потому что теперь после всех снов и ведений мне захотелось узнать побольше о своей семье, а еще лучше — найти ее. Если мои родные, конечно, еще живы.

— Значит, с планами на ближайшее будущее определились, — Справедливый король принял серьезное выражение лица. — Что ж, у нас впереди еще один бал. На этот раз представлю тебя, как свою спутницу.

— А ты уверен в этом? А вдруг я кому-то не понравлюсь…

— Ну как ты можешь не понравиться? — Эдмунд свел брови к переносице. — Мне ты нравишься, поэтому все остальные что хотят, пусть то и думают. Я вот больше боюсь, что на тебя там кто-нибудь глаз положит.

— Ой, да брось ты, ревнуешь уже, что ли?

— Нет, я просто не могу понять волноваться мне или не стоит.

— Волноваться нужно всегда, — своей плутовской улыбкой засияла Стефани и с грацией феи, но с одержимостью тигра поцеловала Эдмунда, отчего тот был обескуражен еще больше обычного. — Но сегодня можешь этого не делать, — закончила она и положила голову ему на грудь.

— С тобой, побери меня Таш, не соскучишься, — с глазами навыкат вздохнул Справедливый король и уткнулся носом в волосы Стефани, вдыхая их яблочный запах.