Тайна семьи Свон (гет)

Эдвард

Школа очень давно перестала быть для меня чем-то интересной. Конечно, от десятилетия к десятилетию программа менялась, но все эти знания я мог получить и путём сообразования. Зато здесь была толпа подростков в пубертатный период, у которых все мысли сводились к сексу. И эти мысли мне волей-неволей приходилось слышать, будто они постоянно говорили желании посношаться. Мне, воспитанному в начале века, было противно находиться рядом с ними. Я недоумевал — как можно быть настолько распущенными? То есть, умом понимал, что гормоны — есть гормоны… но сам я если и испытывал подобное в человеческой жизни, то практически забыл об этом.

Однако презрение к сальным мыслям школьников с некоторых пор меня оставило, и мне за него даже было немного стыдно. Ибо у меня самого теперь в них девять десятых занимал секс, а член стоял практически постоянно. У меня даже несколько молний на штанах сломалось из-за эрекции — я ведь вампир, и все части тела у меня неизмеримо твёрже и сильней, чем у людей. Как ржали надо мной братья и хихикали сёстры, даже вспоминать не хочется…

Причина всего этого сидела рядом со мной за партой на уроке истории, вспоминая-фантазируя о нас в самых разных положениях — и таких, в которых мы уже это делали, и таких, которые она только собиралась мне предложить. В некоторых из них даже тренированные люди рисковали получить растяжения, а в отдельных случаях не были на них способны в принципе. Но мы-то — не люди… Чёрт! Если я разворочу ещё одну молнию стояком — плюну и перейду на спортивные штаны!

Виктория делала вид, что слушала учителя, нудящего о колонизации Америки, а сама то и дело скашивала на меня взгляд и улыбалась уголком губ. Она прекрасно знала, как на меня действует. И откровенно наслаждалась.

Кстати, не только на меня… и приходилось периодически одёргивать себя от желания переломать шеи мальчишкам, позволявшим себе глазеть на мою любимую женщину. И думать о ней. От их мыслей хотелось отпустить свою хищную натуру, позволить инстинктам взять верх и не брать их под контроль, пока вокруг не останется наглецов, мечтающих об Огоньке! Не слететь с нарезки помогала мысль, что сама Виктория смотрела на тех, как на ходячие контейнеры с кровью. Она ведь отказалась от питания людьми отнюдь не по причине внезапно воспылавшей к ним любви… а потому, что эта самая любовь у неё вспыхнула в отношении меня.

Прозвенел звонок. Наконец-то! Было время ленча — и народ потянулся в кафетерий. Мы сперва направились туда же… но в одном из коридоров любимая схватила меня за руку и потянула совсем в другую сторону.

— «Нет уж, туда мы не пойдём!» — подумала она. — «У меня есть идея, как провести это время с большей пользой, чем портить человеческую еду!» — и послала мне картинку о нас в каморке для уборочного инвентаря. Это вызвало во мне противоречивые чувства.

После того первого раза в лесу мне было несколько неудобно. Тогда я поддался её и своим желаниям… но потом это снова стало казаться мне не совсем правильным. Не то, что мы делали, разумеется, а как делали! Я всегда представлял себе, что если встречу ту самую женщину — всё будет идеально! Что это произойдёт после свадьбы и на шикарной кровати, а я буду внимателен и нежен! В итоге же грубо трахнул Её стоя, прижав к дереву, после короткой прелюдии!..

И в то же время я понимал, что остановится уже не смогу. Несмотря на век за плечами, вкусив запретный плод с той самой, единственной и неповторимой, запавшей в сердце девушкой, я превратился в натурального подростка. Тем более, что Виктория жаждала меня не меньше, чем я её, и всё это транслировала прямо мне в голову. Выражение «сношать мозг», раньше казавшееся мне крайне вульгарным, в нашей паре приобретало совершенно иной смысл…

Достигнув пункта назначения, Огонёк втолкнула меня тесное помещение, вошла сама и плотно закрыла за собой дверь.

— А если нас услышат?.. — выразил я сомнение в её идее. — Или вообще зайдут?

— Постараемся вести себя потише, — оскалилась Виктория. — По-моему, так даже интересней! А насчёт «зайдут»… — она схватила одну из швабр и подпёрла ею дверную ручку. — Хрен им, кем бы они ни были! Подождут! — после чего подошла ко мне, обняла за шею, тесно прижалась и впилась в мои губы грубым поцелуем, сразу же проникнув мне в рот языком.

Под таким напором и гора не устояла бы… куда уж бедному влюблённому мне? Хотя… какому там бедному? Я откровенно кайфовал, чувствуя торсом все изгибы моей прекрасной хищницы, ощущая её изумительный корицево-шоколадно-перечный вкус и щекочущий ноздри запах возбуждения; оглаживая её спину и бока, пусть и через блузку.

Огонёк чуть отстранилась и расстегнула мою рубашку, после чего стала опускаться вниз, попутно целуя, полизывая и покусывая меня. Даже не читая её мыслей, я знал, что за этим последует… и от понимая в штанах стало ещё тесней, хотя, казалось, это невозможно. Минет. Внутренний джентльмен укоризненно покачал голой… а подросток, тоже внутренний, показал тому средний палец и назвал мудаком, ничего не понимающим в жизни. И я был склонен согласиться со вторым.

Виктория тем временем опустилась на колени, расстегнула ширинку, приспустила штаны и высвободила мой член.

— «Вижу, кто-то сильно соскучился!» — подумала любимая, лукаво посматривая то мне в глаза, то на мой стояк, нацеленный ей в лицо. Её глаза, медовые после вчерашней охоты, потемнели на пару тонов. — Только помни — не стоит шуметь! — сказала она вслух.

Выполнить это было весьма непросто… И всё же самоконтроль не был моей слабой стороной. Так что вместо рыка и стонов я лишь шипел в особо приятные моменты. Которых было много. Огонёк знала, что делать. И со мной в частности, и с мужчинами вообще. Последняя мысль вызывала желание оторвать голову, как минимум, Джеймсу — единственному бывшему Виктории, находившемуся сейчас в зоне доступности. Однако другая мысль с лёгкостью перекрывала уколы ревности — любимая всегда думала только обо мне. Ни разочка другой мужчина не мелькнул в её мыслях в сексуальном или близком к этому плане. У самого же Джеймса в мозгу сидела лишь Белла. И потому над своей ревностью я внутренне даже посмеивался.

Отбросив лишние мысли, я просто наслаждался ощущениями и видом внизу. Огонёк, поворачивая моё мужское достоинство ладошкой и так, и эдак, вылизывала то головку, то ствол, то мошонку, иногда целуя с нарочитыми чмоками. Её язычок и губки были будто везде одновременно! Другая её рука гладила мой живот, иногда с силой царапая ноготками, что заставляло меня жмуриться от контраста чувств. Её глаза при этом зорко следили за моей реакцией, всё больше темнея. Как я уже не раз прочувствовал, доставление удовольствия партнёру могло заводить даже больше, чем когда тебя самого ласкают.

Хотя со мной была одна странность: почему-то я чувствовал дискомфорт, когда Виктория брала мой член в рот, и ещё больший — когда заглатывала. Чёрт его знает, почему. А мне было как-то неловко в таком признаваться. Но любимая всё равно почувствовала… и подумала, что разочаровала меня. Пришлось наступить стеснению на горло и выложить всё, как есть. К счастью, Огонёк мне поверила и отнеслась к моей странности с пониманием. Однако затем отметила, что из нас двоих телепат — только я. Так что, раз она для меня — открытая книга, то будет справедливо, если и я постараюсь не запираться.

Я был с этим согласен. И с тех пор старался делиться с ней мыслями по самым разнообразным поводам. На некоторые темы было трудней решиться говорить, чем на другие… но когда я делал первый шаг — всё становилось проще. В конце концов, мы — вампирская пара, и в идеале будем вместе вечность, причём счастливо! А я уж точно не собираюсь стать идиотом, который разрушит нечто настолько особенное и жизненно важное!

Между тем ласки становились всё интенсивней. Я ощутил нарастающую щекотку, предшествующую оргазму. Виктория поняла это по пульсации члена.

— «Давай, мой мозгоклюй!» — мысленно подначивала Огонёк, открыв рот пошире и положив головку себе на язык, а затем сжав пальчиками ствол и начав грубо двигать рукой по всей длине. — «Кончи для меня! Дай насладится твоим вкусом!»

Ещё несколько движений любимой — и мир взорвался наслаждением. Помимо воли из моей глотки вырвался тихий рык. Веки стали казаться неподъёмно тяжёлыми, но я волевым усилием держал их открытыми, наблюдая, моё семя окрашивает бледно-розовый язычок в белый.

— «О, да…» — прикрыла глаза Виктория. — «Что может быть лучше порции спермы на обед?..» — она покатала полученное от меня во рту, после чего со стоном сглотнула.

Джентльмен морщился. Подросток ликовал.

Огонёк посмотрела на меня. Её радужки по черноте были неотличимы от зрачков. Аромат желания любимой заполнил всё комнату. Самое время отплатить удовольствием за удовольствие!

Я взял Викторию за плечи, потянул вверх и, когда она поднялась, стал целовать, одновременно увлекая в сторону. Когда её спина упёрлась в стену, я начал проделывать ровно то же, что Огонёк ранее — расстёгивать блузку и поцелуями опускаться вниз. Особое внимание уделил груди (сегодня эта провокаторша не надела лифчика), по очереди обхватывая соски губами, с силой втягивая в рот и облизывая языком. Виктория лишь шумно дышала, но в мыслях очень даже стонала. Затем, опустившись на одно колено, я расстегнул ремень и ширинку на брюках, после чего спустил их вместе с трусиками на щиколотки, а когда Огонёк с моей помощью выпутала их них ботинки — закинул на полку с моющими средствами.

— Ну не на пол же… — развёл я руками на её вопросительно вздёрнутую бровь.

— «Эстет долбаный», — закатила глаза Виктория. Я усмехнулся.

— Только помни, — повторил я её фразу, устроив одну из стройных ножек у себя на плече, чтобы получить лучший доступ, — не стоит шуметь! — и без предупреждения накрыл ртом блестящие от смазки складки.

Огонёк придушенно взвизгнула, затем закусила губу.

— «Гад!» — молча выкрикнула она. Я, не удержавшись, тихо рассмеялся.

Действовал я жёстко, как любила Виктория. Оттянуть губами её нижние губки, отпустить, грубо лизнуть. Повторить всё ещё раз. И ещё. Чуть погодя добавить к этому потирание клитора большим пальцем. А когда её нутро начало слегка пульсировать, у меня вдруг возникла идея — и я, в противоположность своим остальным резким действиям, пальцем другой руки стал мягко массировать анус любимой…

Мысли Огонька взорвались потоком восхищённой брани, а её любовных соков стало столько, что они начали капать у меня с подбородка.

— Срань господня… — удовлетворённо-вяло прошептала Виктория. — Как же хорошо…

Подросток засветил джентльмену в глаз и пинком отправил его за дверь, не забыв её запереть.

Любимая с улыбкой поманила меня пальцем. А когда я встал, она потянулась ко мне… и стала с мурлыканьем слизывать то, чем ранее запачкала мой рот и подбородок. Закончив, перешла на медленный поцелуй… и тут прозвенел звонок на урок.

— Кажется, нам пора… — разочарованно вздохнула Огонёк.

— А знаешь… — задумчиво начал я… и вжал Викторию в стену, — в бездну уроки!

— И правда, — криво улыбнулась она. — Мы ведь только начали! Однако не стоит нам опираться в процессе о стену… а то рискуем вывалиться в соседнее помещение. Не хотелось бы объясняться с людишками… а расправа со свидетелями в нашей семье не приветствуется, так ведь? — хитро прищурилась любимая.

— Резонно.

Я отступил на шаг от стены, не разжимая объятий. А после, не теряя зря времени, подхватил её ногу, зафиксировал на согнутой в локте руке и одновременно проник языком ей в рот, а членом — в киску… Потрясающее ощущение! Не уверен, что нам хватит выдержки и дальше соблюдать тишину… да и плевать. Не наши проблемы!

* * *

— И где же вместо уроков пропадали братец Эдди и сестрица Вики?.. — похабно ухмыляясь, поинтересовался Эммет, когда мы пришли на парковку. — Подружка просвещала тебя насчёт пестиков и тычинок, а?

— Ох, большой брат, Эдвард не нуждается в просвещении. И это ещё мягко говоря, — отзеркалив его ухмылку, парировала Виктория. — Как бы тебе не было, чему у него поучиться…

От себя я молча показал средний палец.

— Ух ты! — искренне восхитился брат, громоподобно заржав. — Определённо, она положительно на тебя влияет!

Джас, сёстры и Белла с Джеймсом подхватили его смех. Я сам не заметил, как присоединился к ним вместе с Огоньком. И решил, что совсем не против побыть подростком.