Потерянные: жизнь - игра (джен)

Гарри едва дышит. Что это… послышалось?

Нет, эти слова были сказаны четко. Пусть не слишком громко, но он слышал каждое из них. Не сошел же он с ума, в самом-то деле!

Но Снейп просто не мог ему такое сказать. Это невозможно. Значит... это сделал кто-то другой.

Начинается. То отец вообще никак им не интересовался, то лезет теперь со своим вниманием каждые несколько минут.

Про минуты он, конечно, загнул, но они уже сегодня общались. Разве этого было недостаточно?

И хотя они вроде выяснили, что такое общение может быть для профессора безболезненным, но все равно… сколько можно?

― Папа… я тебя просил оставить профессора Снейпа в покое! ― раздраженно произносит Гарри, оборачиваясь.

Снейп стоит позади него, и его рука все еще лежит на плече Гарри. Это приятная тяжесть, которая расслабляет и от которой не хочется избавляться.

Наверное, отец научился передвигать «фигурки»… Как же это ужасно на самом-то деле ― отключать человеку мозг и принуждать его делать немыслимое. Снейп никогда бы ему ничего подобного не сказал и не стал бы так ласково обращаться. Гарри для него ― все тот же Поттер, просто потому что выглядит так, как тот. Вряд ли что-то изменится…

Гарри поднимает голову, ожидая увидеть остекленевший взгляд, но Снейп смотрит на него вполне осмысленно. Только немного не так, как обычно.

Без прежней неприязни, когда словно каждая черточка его лица кричит об отвращении.

В его глазах много грусти и… правды. Словно он впервые стал собой, не прячась под маску.

― Папа… ― на всякий случай бормочет Гарри, хотя он уже ни в чем не уверен.

Снейп шумно вздыхает.

― Сожалею, но я не твой отец, ― тихо говорит он.

Гарри зажмуривается крепко-крепко и тут же открывает глаза. Снейп такой же, как был. И, кажется, он не собирается его убивать или спускать на ингредиенты. Ведь это все еще отработка, да-да…

― Мне правда жаль, ― едва слышно добавляет тот.

― Что? Нет…

Гарри хватается за голову, сжимая волосы: боль в голове говорит о том, что он не спит, это все происходит здесь и сейчас. Разве что он переутомился и мерещится всякое…

Рука Снейпа мягко соскальзывает с его плеча. Ее хозяин смотрит печально и настороженно, будто ждет, что Гарри сейчас начнет ему высказывать за все, что было раньше.

Но он молчит.

В груди начинает жечь, как будто внутри него развели костер. Боль с каждой секундой усиливается. Кажется, она всегда с ним была, просто он ее не признавал. Хотел быть как все. Нормальным. Или хотя бы приближенным к нормальности. Он прятался от нее, бежал, как только мог, изо всех своих слабых сил, спотыкался, падал, и снова бежал, не видя дороги… только чтобы не чувствовать ничего.

Все порядке…

Так говорил он себе постоянно.

Нет, не в порядке. Далеко не в порядке.

Гарри рвется к двери. Только где эта дверь? Он ничего не видит и не понимает… Наобум он делает шаг в сторону и натыкается на Снейпа.

Он слышит запах от его мантии и рук, эта причудливая смесь трав, которая кажется такой родной, которую хочется вдыхать и вдыхать. Он обхватывает его, утыкается лицом ему в грудь ― да, он понимает, кто перед ним, отдает себе отчет, он не сошел с ума окончательно… хотя с этим можно поспорить. Слезы безудержно текут, Гарри не может их остановить: они словно шквал, лавиной выходят из него, освобождая с каждым вздохом все больше и больше от того, что так сильно сковывало его разум и душу.

Ему вдруг становится тепло и уютно. Наверное, потому, что Снейп не отталкивает его ― как он уже это делал не раз, ― а прижимает к себе. Не грубо, а очень нежно, как будто Гарри создан из хрупкого материала и может сломаться.

Но он уже сломался. Это произошло. Он раздавлен, но в то же время ему хорошо. Это опасное чувство беспомощности, он слишком уязвим. Он один на один с человеком, который открыто признался, что ненавидит его. Что же происходит сейчас?

Снейп наклоняется к нему. Гарри чувствует, как тот прижимается, кажется, щекой к его голове. А может, он поцеловал его сейчас в макушку? Как бы там ни было, это очень приятно.

Как жаль, что папа так никогда не делал.

― Я всю жизнь… да, я бы хотел иметь такого сына, как ты, но… увы, ― сбивчиво шепчет тот ему на ухо, отчего Гарри просто весь замирает, прислушиваясь к этим сладким звукам и снова не веря, что все это происходит с ним.

― Но я же… что-то вроде Поттера, ― всхлипывает он и сильнее зарывается носом в его мантию.

― Нет, ты не он, ― говорит тот так же тихо и проникновенно. ― Ты… ты мой.

И все. Вулкан внутри перегорел и затих. Гарри трепетно сохраняет каждое услышанное слово, чтобы не забыть… Нет, память, не смей даже! Это важно… это слишком важно. При этом он теснее прижимается к тому, кто только что сказал ему… что он сказал? Он признал его своим сыном, хотя еще вчера это было невозможно.

Снейп здесь и отец дома ― разные люди. Этот Снейп даже не был женат на его маме.

И он злобный, ненавистный, Летучая Мышь…

Самый лучший.

Может, Гарри прямо сейчас попал в детство, которое почти не помнит? Или в альтернативный мир, где все происходит так, как он всегда хотел? Папа его любит, говорит ему такие теплые нежные слова, не скупясь на объятия. Он доверяет ему, зная, как Гарри любит все эти зелья… ну не зелья, а химические реактивы, соединения, элементы... ведь это почти одно и то же. А еще папа тратит на него время, вместо того, чтобы заниматься своей глупой диссертацией, которой вообще-то и нет…

И он не обманывает его. Не пытается выкрутиться и сделать вид, что он вообще-то не при чем, он милый и хороший, и что это Гарри якобы ненавидит его на ровном месте…

Разве может так быть, чтобы такой человек, как Снейп, оказался добрее его родного отца? Или может, Гарри слишком поспешно сделал выводы, может не стоит так торопиться?

Пусть даже все это бред, он уверен в одном: ему не хочется, чтобы этот миг заканчивался.

Снейп немного отстраняет его от себя. Гарри с затаенным страхом смотрит ему в глаза, боясь увидеть там что-то из старого… но нет. Его черные глаза смотрят тепло, но грусть никуда не исчезла. Она словно усилилась.

― Прости… ― Он ласково проводит рукой по его щеке, поглаживая ее большим пальцем. ― Я не должен был…

На его лице отражается боль, а глаза становятся еще темнее. Он словно не верит, что такое можно простить, а Гарри понимает его без лишних слов.

― Все в порядке. ― Он пожимает плечами, не зная, что еще добавить, чтобы Снейп ему поверил. ― Вы же тогда думали, что я ― Поттер…

― Я и с Поттером не имел права так обращаться.

Впервые за все это время при упоминании фамилии ненавистного студента его голос звучит ровно и спокойно.

― А с тобой ― тем более.

Взгляд Снейпа смягчается. И он не убрал руку, переместив ее чуть подальше и поглаживая его по затылку, что действует очень расслабляюще.

― Этого больше не повторится. Ты мне веришь?

Гарри не знает, куда деться от смущения. Он счастлив, но в то же время чувствует себя неловко.

Он только кивает в ответ.

Но что-то его тревожит. Например, мысль, что в любой момент это может испариться. Вся эта сказка, в которой он сейчас находится, или которую он сам себе придумал.

― Теперь так будет всегда? ― В его голосе звучит тревога. Гарри не хочет разрушать этот волшебный миг, но ему нужно это знать. Пусть обещание будет ложным, но… он хочет его услышать.

― Если ты этого захочешь, Гарри.

Снейп снова назвал его по имени! Ну конечно, не станет же он обзывать его Поттером. Гарри обнимает его снова, надеясь, что этот жест будет лучшим ответом.

Кажется, он больше не хочет покидать этот мир. Мир, в котором он вдруг стал кому-то нужен.