Песни мэллорна. Сборник историй (гет)

Келеборну не спалось.

На небо давно уже взошел Итиль, обильно высыпали звезды, и мягкий бриз, дувший с моря, нес с собой запах соли и водорослей.

Душа отчего-то пела, будто туго натянутая струна, и синда, как ни старался, никак не мог припомнить за собою в прошлом такого же состояния. Похожее — да, и все же нечто иное.

"Предвкушение, — в конце концов решил он. — Вот как это называется".

Харлонд спал, спала и жена, и муж, не желая потревожить ее, лежал рядом тихо, практически не дыша, и только молча любовался.

В саду пел соловей, но Келеборну казалось, что он совершенно отчетливо слышит еще чей-то голос. Или зов. Нечто, отдаленно напоминающее осавнэ. С одной стороны, как будто неуловимо знакомый, с другой же — совершенно новый, никогда не слышанный ранее.

Галадриэль вздохнула, ресницы ее дрогнули, и жена, пробудившись, улыбнулась мужу тепло и немного задумчиво.

— Ребенок считает, что ему пора появиться на свет, — сообщила она, и сердце Келеборна пропустило удар. — Позовешь кого-нибудь из дев верных?

— Зачем? — удивился муж и весело сощурился.

В глазах жены запрыгали ответные смешинки:

— Помогать принимать роды.

Келеборн уже в голос хмыкнул:

— Любовь моя, я сам помогал этого ребенка заделать. Думаешь, не смогу помочь родиться?

Галадриэль в голос рассмеялась и приподнялась на подушках.

— Что ж, не могу не согласиться, — заявила она. — Ты, сколько я помню, в юности изучал искусство целительства?

— Совершенно верно.

— Тогда действительно, давай обойдемся своими силами. Пусть верные спят.

Келеборн помог жене устроиться поудобнее, принес теплой воды, чистой ткани, заранее приготовленные пеленки для малыша.

Фэа пела, и ему казалось, что вместе с ней поет самый эфир, радуясь грядущему приходу в мир новой жизни.

Он устроился рядом с любимой, взял ее за руку и, положив вторую ладонь на большой живот, запел одну из песен, облегчающую боль.

Он чувствовал, как струится по жилам кровь внутри роа жены, как продвигается малыш.

Скоро смолкли ночные птицы, готовые отойти ко сну, а восточный край небосклона слегка посветлел.

— Это девочка, — радостно объявил Келеборн, принимая малышку на руки. — Дочка!

Поцеловав жену, он перерезал пуповину и, приведя в порядок дочь и ее мать, устроился рядом с любимой.

— Кажется, стоит хотя бы на первое время принести ее кроватку в наши покои, — предложилаГаладриэль и поглядела вопросительно на мужа.

— Пожалуй, да, — согласился тот и посмотрел на розовеющее небо за окном. — Мне самому так будет гораздо спокойнее. Здесь все же Средиземье, а не Благословенный Аман. Тут может в любую минуту напасть враг. И все же я не жалею, мелиссэ, что мы решились.

— Я тоже, любовь моя, — откликнулась эхом Галадриэль и принялась кормить дочь. — Я тоже.

Келеборн же тем временем сходил в детскую за кроваткой. Дождавшись, когда малышка уснет на руках у матери, отец забрал ее, но долго еще никак не мог расстаться с ней и уложить. Он разглядывал ее лицо, в эту пору жизни, как лицо любого новорожденного, совершенно некрасивое — сморщенное и красное, ее серебристые, как у него самого, волосы, и фэа его все никак не могла вместить это чудо — объединение их с Галадриэль любви в этом крохотном существе.

Когда он наконец вернулся на ложе, он обнял жену и, поцеловав, прошептал:

— Спасибо тебе, мелиссэ.

И ощутил в ответ ее не менее горячий поцелуй:

— И тебе, мельме нья.

"Вот только дозоры на стенах, пожалуй, надо будет еще усилить, — подумал Келеборн, уже засыпая, — и разведку разослать".