Огненные дьяволы (гет)

В цивильном обитаемом жилье, да ещё принадлежащем медику, человек, с головы до ног вымазанный в грязи, крови и ещё менее поэтичных субстанциях, рано или поздно, чувствует себя очень неуютно. Нельзя ни сесть, ни прислониться к стене, ни даже случайно задеть что-то, можно лишь замереть грязевым камуфляжным столбом посередине комнаты, одним своим видом оскорбляя само понятие “стерильность”. Надо сказать, Каз довольно быстро начал понимать, почему Роллинс ушел к машине.

Проклятый Роллинс же и был причиной, почему Каз для себя такой вариант не рассматривал. Машина отпадала, а между тем ноги у него уже вовсю принялись отваливаться от усталости. Для разнообразия — на этот раз обе. Чересчур затянутый ремешок на плече перекосился окончательно и впивался в шею всё сильнее с каждой секундой. Пока Каз был занят, он естественно его не замечал, но теперь в момент передышки ремешок душил и дико раздражал. Казу никак не удавалось его расстегнуть.

Запасы адреналина, норадреналина и прочих гормональных штучек, судя по всему, тоже постепенно подходили к концу, и Каз всё отчётливее ощущал, как покидает его способность держать психику в кулаке. Первые образы пережитого начали вкрадчивыми змеями выползать из недр памяти, назойливо пытаясь проникнуть в сознание. Каз все резче и злее дергал чертов ремешок, ему казалось, что он задыхается. Терпения не хватало даже сконцентрироваться на мелкой моторике, хотелось сорвать с себя форму, сбросить пропитанные чужой кровью вещи, а затем ожесточенно оттирать забрызганные колени едким мылом.

Значит, ближе к вечеру его накроет по полной. Каз очень надеялся, что успеет уйти. Он не хотел ничего рассказывать, ни с кем говорить или что-то объяснять. Он ещё не вернулся из портала войны в мирную жизнь — стоял на границе и размышлял, а стоит ли? Возвращаться?

В мире Мала было проще. Опаснее, страшнее, но проще. Там можно было нажать на спусковой крючок, кинуть гранату и не думать. Не придумывать безопасных планов, не искать мира, не улыбаться людям, не угождать им ради иллюзорных приличий. Быть одновременно властителем мира и ничтожной песчинкой в равнодушном механизме кровавой машины. Убивать и быть убитым — просто так, без лишних моральных оговорок.

Каз тяжело опустился на пол, с растерянным раздражением оглянулся на чистую побелку, но затем плюнул и прислонился спиной к стене, вытягивая ноги. Он с отвращением провел пальцами по забрызганной побуревшими пятнами штанине. Ему всё ещё не верилось, что это закончилось.

А ведь можно было бы сейчас встать на ноги, выйти на улицу, подойти к машине, дружелюбно окликнуть Ролллинса и, когда он оглянется, приветливо улыбнуться и выстрелить ему в голову.

Каз детально и с удовольствием обдумал эту идею, уже заранее зная, что не станет её воплощать. Духа не хватит.

А вот если податься к Малу… Стать таким, как он? Быть может, это могло стать для Каза выходом? Он пообвыкнется, уедет куда-нибудь очень далеко, забудет всё, что было, будет жить одним днем. Физической подготовки хватит на первое время, а нога пусть подведет в тот момент, когда ему придет пора покинуть этот мир. Если же он вопреки всему выживет… он вернется и за Роллинсом.

Каз слабо улыбнулся. Сейчас в лихорадочном тумане пережитого идея казалась классной. Стать наемником и уехать отсюда, послав всех к чертям — и друзей, и врагов — это было бы то, что нужно. Была парочка сотен нюансов, конечно, но о них думать пока не хотелось. Хотелось просто отомстить всему миру.

Где-то за занавеской перешептывались сеньора Ана и сеньора Старк. Каз старался не обращать на них внимания, но тем не менее расслабиться не мог, всё ждал то ли крика, то ли плача. Помнится, в детстве женщины кричали или взахлеб рыдали у матери на плече, а маленький Каз, непонимающе вслушивался в эти пугающие отголоски, не понимая, почему мать не раздражается от них так же, как раздражалась от слез собственных детей. Тогда ему казалось, что те женщины умели делать это как-то правильно, по-особенному.

Сейчас такие звуки просто нервировали. Он снова дернул чертов ремень, с трудом удерживаясь, чтобы не зарядить кулаком в стену.

Зашуршала ширма, и сеньора Ана показалась в комнате. Каз поднял на неё усталый взгляд, сеньора Ана нахмурилась. А, ну да, он же испачкал ей стену. Ну и черт с ним. Он и сам не знал своей нынешней роли в этом действе. Отчасти он охранял этих женщин, хотя оружия у него при себе не было, отчасти — сопровождал сеньору Старк, пока не вернется Мал. Ни та, ни другая роль его категорически не вдохновляли, но деваться было некуда.

— Как она? — хрипло спросил Каз.

Сеньора Ана слегка поморщилась и неопределенно покачала головой, что можно было расценивать, как результат не удовлетворительный, но для жизни не опасный. Каз внутренне перевел дух.

— Хочет с тобой поговорить, — откликнулась сеньора Ана. — Пойдем.

— Не уверен, что… — начал было Каз, но одного пронзительного взгляда хватило, чтобы он заткнулся. По его опыту, с сеньорой Аной спорить было себе дороже, проще согласиться и сделать по-своему.

В конце концов, ему было не привыкать. Наверное, непререкаемость была общим качеством для всех врачей. Профессиональной деформацией, так сказать.

Казу сильно не понравился изучающий взгляд, которым одарила его сеньора Ана, на протяжении всего того времени, пока он поднимался, пытаясь не хромать и как можно незаметнее разогнуть колено. Этого ещё не хватало! Он назло ещё сильнее распрямил плечи и прошел мимо настолько легко и непринужденно, насколько позволяло обмундирование. Притворяться здоровее, чем есть на самом деле, давно стало второй привычкой — особенно в присутствии медиков. Потому Каз терпеть не мог пересекаться с ними лишний раз.

Сеньора Старк сидела на тахте, обхватив себя за колени. Закутанная в теплое толстое покрывало с традиционными индейскими мотивами, растрепанная и босая, она казалась совершенно беззащитной. Сердце беспокойно защемило от этой картины. Каз опустил взгляд, не уверенный, что хочет видеть эту сильную женщину столь уязвимой. Больше всего ему хотелось сбежать отсюда, но он пересилил себя и осторожно сделал несколько шагов в комнату.

Сеньора Старк не обернулась, она пустым взглядом смотрела куда-то перед собой. Синяки на её чистом лице выделялись страшными пятнами.

Каз неуверенно приблизился и вновь замер.

— Расскажите мне анекдот, — глухо попросила сеньора Старк.

— Что?..

— Любой, хоть самый дурацкий. Мама Ана их не знает.

— Э-э-э, — Каз отчаянно пожалел, что не отправил вместо себя Джаспера, но мужественно напряг память. — Знаете, почему в Штатах нет государственных переворотов? Потому что это единственная страна, где нет их посольства!⁽¹⁾

Сеньора Старк сначала хмыкнула, улыбнулась через силу, словно заставляя себя, а затем тихо засмеялась.

— Ох, Каз, все-таки вы такой наивный! В нашей стране опасно так шутить.

— Зато вы смеетесь, — Каз пожал плечами. — Это старый анекдот, и где ещё шутить на эту тему, как не в нашей стране?

Сеньора Старк покачала головой и кивнула на другой край тахты.

— Присядьте. Выглядите уставшим.

Каз не стал отказываться, но вместо тахты осторожно опустился на пол и с удовольствием вытянул ноги.

— Вас послал он? Алехандро? — спросила сеньора Старк.

Каз оглянулся на неё, и она кивнула словно в такт своим мыслям.

— Значит, нет. Тогда почему вы присоединились к моему мужу?

Честно говоря, Каз и сам бы хотел знать ответ на этот вопрос. Причин было много, но все они по отдельности казались мелочными и отчего-то жалкими.

— Наверное, мне давно хотелось начать решать вопросы с помощью оружия, — задумчиво откликнулся он наконец. — Я устал сохранять баланс мирной жизни. Стрелять проще.

— Лукавите, — сеньора Старк вздохнула. — Не гонитесь за войной, Каз, неравен час догоните! Вы не созданы для той жизни, которой жил мой муж. Оба мужа.

— Хотите сказать, я не создан для убийства? — усмехнулся Каз.

— Каждый человек создан для убийства, — веско уронила Эллен Старк. — Для него в том числе. С точки зрения механики, это очень простое и короткое действие, доступное даже ребенку. Вопрос лишь в том, как он его для себя оправдает впоследствии и сможет ли это сделать.

— Некоторые с этим отлично справляются, — едко отозвался Каз.

— Вы не из их числа, — коротко отозвалась сеньора Старк. — Вы слишком одаренный юноша, чтобы выбирать такой путь. На него людей толкает либо нужда, либо отчаяние.

— Либо жажда крови и наживы, — сумрачно довершил Каз. Сеньора Старк не стала спорить.

Повисло тяжелое молчание.

— Что вы хотели? — в конце концов, спросил Каз, не отводя взгляда от собственных сцепленных пальцев.

— Поблагодарить вас, — Эллен пошевелилась, до Каза донесся запах спирта, перемешанный с мылом, когда она сместилась ближе к краю тахты. — И задать вопрос.

И почему он не был удивлен? Сеньора Старк состояла из вопросов. Невысказанные и очевидные, неловкие и откровенные, сложные и простые — все они составляли суть этой женщины. Можно было задавать ей их всю жизнь и не узнать и половины. В уходе от прямого ответа Эллен Старк была так же хороша, как и в том, чтобы переворачивать с ног на голову чужое существование.

— Какой же?

— Сеньор Эскартиа оповещен вами о случившемся?

— А это имеет значение?

Сеньора Старк промолчала. Каз чувствовал лопатками, как колышутся и ходят в матрасе тугие пружины, когда женщина за его спиной пытается сесть. Волосы на затылке щекотно скользнули по шее от сквозняка, порожденного её движением. Быть может, прозвучало невежливо, ну и пусть. Каз не собирался давать ответов без веских на то причин. Он тоже умел уходить от вопросов — намного изящнее, чем сделал сейчас, но ныне маска учтивого крупье осталась где-то дома, вместе с телефонами и мирной жизнью.

Ремень больно впился в плечо. Каз в очередной раз потянул его в тщетной попытке расслабить и чертыхнулся, когда пальцы соскользнули.

— Знаете, что история движется по спирали? — донесся до него тихий и печальный голос. — Народы, спасенные от геноцида, как правило, через некоторое время убедительно доказывают, что их жестокость ничуть не меньше, чем у их мучителей. Забавный парадокс. Статус жертвы не делает святым и ничего не оправдывает, но в это никто не хочет верить.

Каз промолчал.

— Мой народ жесток и часто неблагодарен, — продолжила она. — А в культуре до сих пор можно встретить последователей жертвоприношений и насилия. В гражданскую войну мои соотечественники собирали целые связки трофеев из своих побежденных врагов. Это страшные трофеи, правда страшные.

— Я знаю, — отозвался Каз спокойно. — Я видел.

— Является ли этот факт оправданием для массового убийства? — Эллен Старк задавала вопросы, на которые в целом мире не нашлось бы честного ответа. — Оправдывает ли это окровавленных детей, которые с криками цепляются за матерей перед расстрелом? Оправдывает ли это красные ручьи в горной пыли и младенца, которого убивают одним ударом — просто, чтобы не кричал?

Каз обернулся, Эллен Старк смотрела отсутствующим взглядом куда-то в пустоту, словно видела нечто, недоступное никому более, губы её едва заметно дрожали, но глаза оставались сухими. Каз знал этот взгляд, направленный вглубь времени: так иногда смотрел Антонио, когда рассказывал о детских годах.

Что бы не имела в виду сеньора Старк, сейчас она говорила о своем прошлом.

И у Каза, как и ни у кого в этом чертовом мире, не было очевидного ответа. Тем не менее, он прозвучал.

— Это не оправдание.

— Я не хотела иметь своих детей, — тихо проговорила Эллен Старк. — Не после такого.

Что ж, в этом Каз мог её понять. После того, что он временами узнавал об этой жизни, порой казалось кощунством приводить в неё кого-то ещё.

— Я тоже не хочу, — отозвался он. — Если бы у вас была возможность одним выстрелом покончить с тем, кто разрушил вашу жизнь, вы бы воспользовались?

Сеньора Старк поймала его взгляд, смотрела долго и пристально, а затем медленно покачала головой.

— Профессии палача и судьи — это разные профессии. Я предпочту, чтобы это случилось без меня.

— Почему?

Сеньора Старк горько улыбнулась, глаза её будто светились каким-то тайным знанием.

— Быть может, это женское мягкосердечие, но я не хочу помимо прочего обременять душу ещё и этим решением, жить ему или умереть. Пусть его принимает Бог.

— Вот любите вы, женщины, перекладывать ответственность, — едко хмыкнул Каз. — А если он примет неправильное решение?

— На этот случай он придумал вас, мужчин, — со смешком отозвалась Эллен Старк. — Чтобы было кому вмешиваться.

Каз смутно заподозрил, что этот теологический диспут не найдет поклонников среди верующих, но на душе отчего-то стало легче. Если всё сложилось так, как сложилось, и Роллинс сегодня действительно на краткий миг из кровного врага стал союзником, то быть может, не было вины Каза в том, что он так и не решился на убийство. Может, это решение нужно было принимать не сегодня. Может, это решение предстояло принимать не ему?

— Как показывают события последних дней, иногда вмешаться стоит, — заметил он. — Не то чтобы меня интересовало, что это было, но, как местный житель, должен заметить, что теперь Брум озвереет. Вербовщики не прощают поражений.

Ему и впрямь даже не хотелось думать о том, что они спровоцировали сегодня. Городу придется пережить парочку веселых дней, а Маттиасу — вероятно, сменить имя, покраситься в черный и сделать пластическую операцию, превратившись в китайца. Честно говоря, если несколько недель назад фестиваль фаерщиков казался главным событием на ближайшие месяцы, то теперь Каз был не очень уверен, что они до него доживут.

— Я подумаю, что можно сделать, — кротко произнесла сеньора Старк. — Что бы вы сказали, если бы я намекнула, что от них можно избавиться раз и навсегда?

— Они тренируют бойцов для наркокартелей и гоняют оружие туда-сюда по окрестным странам, — тускло отозвался Каз. — Я сказал бы, что не люблю напрасные надежды. Ваш муж не справится.

— Скажем, я рассчитываю на иные силы, — сеньора Старк осталась на удивление бесстрастна. — У меня есть возможность объявить их главу в международный розыск и сделать преступником государственного масштаба. Дело выйдет громкое. Его партнерам сейчас невыгодно участвовать в таком.

Звучало неплохо. Каз задумчиво прищелкнул языком, оценивая перспективы. Мирная жизнь в любом случае вот-вот грозила плавно перетечь в войнушку локального разлива, когда придется либо спешно делать ноги, либо вновь брать в руки оружие.

В последние годы город жил сравнительно мирно, и все расслабились. Конечно, на окраинах по-прежнему можно было услышать стрельбу, а на свалках или в реках периодически находились упокоенные граждане со слегка простреленными черепами, но это в целом было делом, так сказать, домашним. Вербовщики же предпочитали заявлять о себе громко и эффектно. Им нравилось делать вид, что они ничего не боятся.

Однако, как и всякая провинциальная банда, они, конечно же, боялись. Огласки, камер, репортеров… А на самом деле полиции и армии, выбравших конкретную банду в качестве козла отпущения, на котором можно показать всю мощь государственной системы. Показательно причиненная справедливость — эта козырная карта выпадала редко, но могла побить немало откормленных обнаглевших тузов. И в данном случае Каз не отказался бы чуток смухлевать.

— Если вы говорите мне об этом, значит, вы от меня что-то хотите, — заключил он. — Что именно?

— Я хочу, но не от вас. Людям нравится зрелище, — сеньора Старк о чем-то сосредоточенно размышляла. — Совет на будущее, Каз, если захотите взывать к человеческой справедливости, отриньте эмоции и планируйте из этого шоу. Жертва никогда не отстоит себя, если чувствует себя жертвой! Для этого она сама должна стать охотником.

Каз с интересом взглянул на нее.

— Инеж рассказывала, что вы помогли ей.

Лицо Эллен Старк на мгновение озарилось светом, а затем его вновь заволокла непроницаемая пелена.

— Это была кропотливая работа, — произнесла она. — Мне нужно было вернуть девочке силы жить и одновременно с тем создать тот жертвенный образ, который заставил бы общество принять её сторону и защитить от моих коллег-стервятников. И вот теперь мне нужно сделать всё то же самое для себя. Это всегда сложнее.

— Разве?

— Справедливость, Каз, — очень лукавая субстанция, — сеньора Старк криво усмехнулась. — Она заставит вас раздеться догола перед улюлюкающей толпой и обнажить всё своё нутро. Если вы решили искать её милости, то будьте готовы стать её смиренным слугой и пройти весь ад, который она вам готовит. Быть жертвой — это тонкое искусство, на грани между катарсисом и позором. Быть может, именно поэтому мужчины куда чаще выбирают месть или смерть. Обнажившаяся истина отнюдь не всегда так приятна, как ее рисуют.

Каз отвел взгляд. Хотел ли он справедливости? Да, безусловно. Но готов ли он был платить такую цену? Нет, никогда. Он бы никогда не сумел признать себя беспомощной жертвой, пресмыкаться перед обществом и искать его милости. И истины он тоже не желал. Он хотел сохранить гордость и чтобы остальный мир безоговорочно принял его сторону, поэтому, сам понимая бесплодность этих надежд, никогда даже не пытался обратиться к судебным инстанциям.

Сеньора Старк только что до отвращения четко разъяснила его мотивы.

— Мы с сеньором Роллинсом готовы начать это дело, но мы нуждаемся в союзнике, — Эллен Старк выпрямилась, и почти ничто в ней уже не напоминало ту дрожащую сломленную женщину, какой Каз нашел её здесь. — И вот здесь мне понадобится ваша помощь. Мы оба с вами знаем этого человека, и пусть сейчас он пытается уйти на покой, с вербовщиками его связывают грехи далекой молодости, покоя все равно не будет. Сейчас он, пользуясь состоянием здоровья, ушел со связи. Мне нужно передать ему сообщение.

У Каза зародилось совсем нехорошее подозрение.

— Только не говорите, что его имя…

— Алехандро.

Имя обрушилось погребальным колоколом, хороня последнюю надежду на спокойную жизнь.

— Передайте “Грязные руки” мои слова, это всё, о чем я прошу, — произнесла сеньора Старк. — И больше не лезьте в это, Каз! Вы слишком талантливы, чтобы рисковать жизнью понапрасну!

Каз вежливо улыбнулся, внутренне пытаясь не расхохотаться в голос. По спине пополз ледяной холодок. В своё время “Грязные руки” приложил немало усилий, чтобы стравить двух мафиози до взаимного желания устранить друг друга. Ну а неугомонная сеньора Старк жизнерадостно собиралась предложить им объединить усилия и влезть в заведомо невыгодный судебный процесс.

Невероятная женщина…

— Я очень постараюсь, — учтиво пообещал Каз, не уточняя, впрочем, какой из пунктов имеет в виду.

Проклятый ремень впился в плечо так, что Каз, не удержавшись, зашипел.

— Подите сюда, — Эллен Старк поманила его пальцем. — Плохо закрепили, сами не расстегнете.

— Не стоит, — Каз растерянно уставился на неё, но протестовать как ни странно не хотелось. Он слишком устал от боли и неудобства.

Сеньора Старк закатила глаза и протянула руки к его воротнику. Каз замер, однако наставница Инеж была явно наслышана о его недуге. Она не коснулась его, лишь надавила ладонью на накладку на плече, заставляя Каза опуститься ниже. Но он все равно вздрогнул.

— Закройте глаза, будет легче, а затем замрите! — скомандовала она и с силой потянула ремешок на себя.

Пряжка звякнула, щелкнула, и Каз ощутил долгожданную свободу. Судя по последовавшим ощущениям, проклятый ремень проделал в его плече нехилую дыру.

— Спасибо.

— У меня большой опыт, — без улыбки отозвалась сеньора Старк и кинула взгляд за его плечо. — Вот и всё! Привет, Инеж!

В казино однажды наступал такой момент, когда требовалось всё самообладание, чтобы сохранить лицо неподвижным, ни единой мимической мышцей не выдав истинных чувств. И Каз всегда знал, что он в этом хорош. Однако сейчас требовалось доказать, что он чертовски хорош. Он лишь слегка сжал челюсти, а затем обернулся — спокойно и расслабленно.

Промелькнувшая гамма эмоций на лице Инеж не поддавалась анализу: дикий ужас на её лице сменился облегчением и радостью, а на Каза она взглянула со столь пронзительным счастьем в глазах, что он только моргнул и в очередной раз убедился, что ни черта не понимает женщин.

Он осторожно отодвинулся, когда Инеж с матерью окружили сеньору Старк, а затем, быстро поднявшись на ноги, попытался незаметно удалиться. Рушить момент не хотелось. К тому же он смутно надеялся, что на этом его вахта закончена.

Ему почти удалось выскользнуть из комнаты, когда Инеж бдительно оглянулась. Каз даже глазом не успел моргнуть, как она моментально вскочила на ноги и буквально впорхнула в его объятия, не обращая внимания на его внешний вид.

— Э-э-э, — Каз попытался отстраниться, но Инеж вцепилась в его плечи, будто бы принципиально игнорируя его болезнь. — Ты испачкаешься. Осторожнее…

— Инеж, правда, Казу стоит переодеться, — осторожно произнесла сеньора Старк. — Вы сможете пообщаться позже.

Инеж активно закивала, лицо у нее было странное и на Каза она поглядывала зверски, однако стоило ей обернуться к матери и сеньоре Старк, то она тут же преобразилась в восторженную наивную девочку. Выглядело слегка пугающе.

— Вот твои вещи! — прощебетала она и впихнула ему в руки пластиковый пакет.

Хватку на плече, что характерно не ослабила.

— Так я пойду? — осторожно уточнил Каз и сделал осторожную попытку ретироваться.

Инеж как приклеенная последовала за ним, продолжая улыбаться. В улыбке этой Каз помимо воли улавливал нечто зловещее.

— А я с тобой! — жизнерадостно заявила Инеж. — Мне надо у сеньоры… Аны кое-что спросить!

Каз сглотнул и беспомощно посмотрел на слегка остолбеневших сеньору Старк и сеньору Гафа. Женщины в свою очередь смотрели на него выжидающе, явно заинтересованные, что он предпримет дальше.

— Ну, пойдем… — неуверенно произнес он. — Спасибо за вещи!

Инеж повисла у него на локте с настырностью, о какой черноглазая Рамона могла только мечтать, и целеустремленно начала подталкивать его к выходу. Каз волей-неволей подчинился, по ходу движения пытаясь сообразить, кто из них сошел с ума.

Сеньора Ана любезно предоставила ему закуток, где переодеться. Инеж наконец выпустила его из своей хватки, что-то спрашивая, и Каз поспешил воспользоваться моментом. Он нырнул за занавеску, очумело тряхнул головой и методично принялся избавляться от осточертевшего обмундирования.

Когда он случайно обернулся, то чуть не подскочил. Инеж стояла у выхода спиной к нему, скрестив руки на груди и неслышно притопывала ногой в мягком тапочке.

— Я тут постою, если ты не против, — произнесла она, будто почувствовав его взгляд.

— А если против? — уточнил Каз.

— То я все равно постою.

— Понятно…

Настолько бесцеремонное вторжение в личное пространство было совсем несвойственно Инеж, отчего её поведение казалось ещё загадочнее. Каз попытался примерить его на привычные ему паттерны женской мотивации, но сдался. Парочка драматичных сцен из подростковой юности навеки привили ему несказанное отвращение как дешевой драме, так и к попыткам объясняться в неловких ситуациях, однако здесь явно был случай позанимательнее.

— А чего спиной-то стоишь? Упускаешь столько интересного! — ехидно заметил он.

Спина Инеж слегка дрогнула, но ответила она с каким-то даже слегка обидным легкомыслием.

— А там осталось что-то, чего я ещё не видела?

— Определенно да… — пробормотал Каз, стягивая пропитанную потом и грязью футболку и созерцая огромный, наливающийся чернотой, характерный синяк на плече. — Такого даже я не видел.

Синяков и ссадин было много — самых разных форм и оттенков. Если бы Каз хотел, мог бы подработать, как ходячее пособие для студентов-медиков.

Чистая новая одежда ощущалась на теле таким облегчением, что Каз тут же простил Инеж даже столь нарочитое пренебрежение личными границами. Хотя его, признаться, по-прежнему интриговал столь бесцеремонный подход.

— На, — Инеж, не оборачиваясь, протянула ему пустой пластиковый мешок. — Для одежды.

— Благодарю.

Каз забрал мешок, избегая подходить близко. Честно говоря, он изо всех сил сдерживался, чтобы не указать Инеж на дверь. Выносить её присутствие сейчас было непросто.

В нем ярящимся зверем билась нерастраченная агрессия вкупе с пережитым стрессом. Успокоившееся было сердце вновь норовило пуститься вскачь, а стоило прикрыть глаза, он снова оказывался там — в гуще боя, где в ушах гремели выстрелы, сверху сыпалась штукатурка, а сам Каз чувствовал себя как никогда живым. Триумф победы мешался с ужасом прошедшей мимо смерти. Каз хотел реванша, хотел выплеснуть переполняющие его чувства, хотел смеяться и кричать. Вместе с тем его уже начинало потряхивать от всплывающих в мозгу образов — трупы под его ногами зло скалились и плевались кровью.

И самое досадное, что на этот раз Каз отлично осознавал, что с ним происходит. Обычный отходняк — ничего сверхестественного. Такое бывает и после смертельно опасного выступления, и после пережитого боя, когда ты по-настоящему осознаешь, что остался жив. Положение дел было понятным, но Каз чувствовал себя на пределе и по-настоящему был вымотан необходимостью сдерживать эмоции. Не то чтобы он не знал, как это унять, но... Мягко говоря, методы ликвидации подобного состояния не менялись на протяжении веков — выпивка, дурманящие вещества или женщины. А лучше всё вместе.

В принципе в прежние времена вполне хватало культурной попойки с приятелями, но чего греха таить, при любом другом раскладе он сейчас был бы очень рад и компании, и тому, что рядом именно Инеж, и, вполне возможно, немедленно бы воспользовался ситуацией. Однако при его нынешнем состоянии здоровья факт её присутствия чуточку… раздражал.

Тот факт, что выпивка ему тоже не светила, потому что обезболивающих перед операций Каз принял даже больше нужного, раздражал уже сильнее. Ему предстояло вытягивать себя из этого состояния более сложными методами, чтобы хотя бы иметь возможность отдохнуть, а он пока даже не представлял, где взять на них силы. В голове метались сотни разных мыслей, он с трудом удерживал концентрацию и привычное вежливо-нейтральное выражение лица.

Эта маска уже пошла трещинами, рискуя вот-вот осыпаться и обнажить ту бездну эмоций, с которой даже сам Каз пока не готов был столкнуться…

— Что происходит? — поинтересовался он, не отвлекаясь от складывания вещей. — Что с тобой, Инеж?

— Со мной ничего, — откликнулась она напряженным тоном. — А что насчет тебя?

— А что я?

— Мне стоит беспокоиться насчет повторения твоих недавних порывов? — Инеж оглянулась через плечо. Прядь волос скользнула по виску, и Каз невольно проследил за ней взглядом.

— Что ты имеешь в виду?

— Первый, кого я увидела, приехав сюда, это приветствовавший нас сеньор Роллинс, — сдержанно процедила Инеж. — Поэтому ответь, пожалуйста, мне стоит беспокоиться?

— А, ты про это, — сообразил Каз. — Нет. Сегодня нет.

— Правда? — она повернулась к нему всем корпусом, выглядя всё еще настороженной.

— Я редко лгу, — Каз спокойно встретил её испытующий взгляд. — Считай, что сегодня у нас перемирие. Не до того.

Поверила. Он наблюдал, как расслабляются её плечи, теплеет взгляд и на губах впервые появляется робкая искренняя улыбка.

— Каз…

— Что?

— Ты действительно нашел её, — Инеж шагнула к нему, и глаза её засветились чем-то, чему Каз даже не мог подобрать название, но внезапно отдал бы всё, чтобы она смотрела так на него всегда. — Я, наверное, никогда не подберу слов…

— Тогда не говори, — прервал её Каз, неосознанно наклоняя голову ближе к ней. — Всё хорошо. Она в безопасности и ты тоже. Работаем дальше.

— Как ты себя чувствуешь?..

— Я в норме, — Каз пожал плечами. — Бывало хуже.

От неосторожного движения плечо яро запротестовало, но было безжалостно хозяином проигнорировано.

— Закрой глаза, — попросила Инеж тихо.

Он повиновался, почти ожидая мягкого благодарного прикосновения к губам, и замер, чтобы не дернуться, не вздрогнуть. В принципе у него уже был готов план действий на этот случай, включавший в себя быстрое заглатывание ещё одной порции обезболивающего, чтобы приглушить капризы психики, и творческое воспроизведение той ситуации у дерева. Желательно без обморока и в полной, а не сокращенной версии.

Ожидания не оправдались, и Каз в очередной раз убедился, что женщины — очень коварные и непредсказуемые существа. Что-то ласково скользнуло по щеке, так мягко, будто перышком провели. Каз медленно открыл глаза, Инеж стояла напротив и улыбалась.

У него было два пути — поцеловать её самому или срочно перевести тему. Учитывая, где они находились, и сеньору Ану за стенкой, Каз предпочел не искушать судьбу.

— Значит, всё это было из-за Роллинса?

— Я прикидывала, как мне справляться в одиночку, когда рядом нет даже Пьетро, — с обескураживающей честностью призналась Инеж. — Так что да, Каз, я боялась повторения.

— С другой стороны, справедливо, — хмыкнул он, немного подумав. — Кстати, спасибо за компанию. Ещё немного, и я перестану тебя стесняться!

— Не смешно!

— А я полностью серьезен!

Ладно, детские подначивания, смех и беготня в тесной каморке в попытке увернуться от карающего подзатыльника тоже неплохо оттягивали напряжение. Инеж всерьез вознамерилась добавить к уже имеющимся синякам парочку от себя, приходилось загораживаться пакетом с вещами.

— Молодые люди... — сеньора Ана появилась на пороге как раз в тот момент, когда Каз совершил весьма грациозный прыжок, уворачиваясь от негодующей Инеж. Ситуацию ничуть не улучшало, что оба они задыхались от смеха. — Для подобных вещей существует парк с детской площадкой. Извольте вести себя прилично!

И тем не менее. Несмотря на укоризненный сухой тон, выражение её лица было совсем иным, будто бы она и вовсе не сердилась. Каз поймал её успокоенный взгляд, скользнувший по его ноге, и улыбнулся уже по-настоящему.

Быть может, хоть что-то в его жизни имело шанс наладиться?

1) —¿Saben por qué no hay golpes de estado en EE.UU.? —Porque es el unico pais del mundo donde no hay embajada Nortemericana. (латиноамериканский анекдот)

Вернуться к тексту