Гарри Поттер и внутренний голос (джен)

«Гарри, здравствуй, — писал мне Квиррелл. Думаю, в Хогсмид тебя не пустят в любом случае, потому что из заключения сбежал Сириус Блэк. Этого человека считают причастным к гибели твоей семьи и их общего приятеля, за что он и был помещен в Азкабан двенадцать лет назад. В Хогвартс ему не пробраться, а за его пределами, в том числе в Хогсмиде, он может причинить тебе вред. Я уверен, что ты давно уже в состоянии получать всё необходимое совиной почтой и вполне можешь отказаться от Хогсмида в пользу собственной безопасности. Зная тебя, я в этом уверен.

Если же ты сочтёшь нужным обнародовать наше опекунство, разрешение на Хогсмид я тебе даю, оформленное по всем правилам, бессрочно, как и посещение Лондона без сопровождения. С целью получения образования, естественно. Но всё же не езди один! Вкладываю моё разрешение отдельным пергаментом. Рекомендую заказать копию у гоблинов и пользоваться ею, а подлинник убрать в сейф.

Прошу, будь максимально осторожным. Блэк сильный маг, он очень опасен.

Пожалуйста, пиши мне чаще, я очень рад получить от тебя весточку.

Обо мне не беспокойся. Нам есть о чем поговорить. Береги здоровье.

Твой Квиринус Квиррелл».

Я озадаченно вертел пергамент. Квиррелл что, не получал моих писем? А его прошлый невнятный ответ? Я вытащил его последнее письмо. Почерк был похож. Стиль — не был.

Возможно, мою корреспонденцию читали. И подделывали. Ну ладно, предупрежден, значит, воооужён. У меня есть эльф Дадли, придумаем что-нибудь.

* * *

Малфой был вне себя.

— Как это не получал сову?

— Это не первый случай, когда мои письма пропадают. Вспомни, в конце первого курса? Я писал твоему отцу. Но письма он не получил.

Драко сжал кулаки.

— Отправляй письма через меня. Папа́ проверяет всё, что нам приходит, и у нас принято сообщать, что и кому было переслано. Так заведено в семье, все это знают.

— Спасибо.

Отправлять письма через Малфоев следовало лишь в крайнем случае. Не хватало, чтоб из любопытства... То есть из осторожности мои письма читали еще и они.

Как же я пропустил новость о сбежавшем заключённом? Ребята вокруг были слегка обеспокоены, а я по привычке не обращал внимания. Моя подписка на «Ежедневный пророк» весной закончилась, я собирался продлить её осенью, но как-то не собрался.

Отправив письмо с подпиской в «Пророк», выписал также ежемесячный французский журнал «la magie», чтоб не потерять навык языка. Слышал о нем от Флитвика — тот ещё в прошлом году как-то обмолвился на уроке, что в большинстве стран есть свое печатное магическое издание и этот журнал приводил в пример.

А пока нужно было узнать, кто такой Блэк и почему он опасен именно для меня...

* * *

В Хогсмид я не пошёл. Вместо этого просидел всю субботу в библиотеке, делая уроки, наслаждаясь ловкостью пальцев. Взяв несколько книг по артефакторике, я пытался понять принцип создания магических вещиц. Мне хотелось теперь, когда пальцы слушались, создать что-то своё, уникальное и полезное.

За соседним столом занимались девчонки из Рейвенкло. Среди них я заметил и Асторию. Она улыбнулась мне, я кивнул, а после зачем-то встал и учтиво поклонился, надеясь, что не выгляжу слишком глупо. Первокурсница все-таки... Через некоторое время я менял книгу, и у тут у стола мадам Пинс мы и встретились.

— Мистер Поттер, почему вы не в Хогсмиде? — светски спросила Астория.

— Леди Гринграсс, по чистой случайности. Школьная сова заблудилась, и я не смог привезти разрешение на посещение Хогсмида.

— Жаль. Там, говорят, интересно.

— Хогсмид всего лишь небольшая деревня, в ней пара магазинов, трактир и бар. Через два-три посещения там наверняка наскучит. Если вы хотите что-то приобрести, рекомендую воспользоваться совиной почтой. Лондонские магазины охотно предоставляют красочные каталоги. У меня есть, если желаете.

— Была бы вам очень признательна. На третьем курсе много задают?

— Много, но посильно. Главное уметь работать с книгой. Вы хорошо читаете?

Она удивленно вскинула на меня глаза:

— Я свободно читаю на английском и на французском, неплохо знаю латынь.

— Я знаю французский, но не латынь. Для поддержания навыка я выписал «la magie».

— Слышала о таком. Дадите почитать?

— Охотно. Насколько вы чувствуете пользу от латыни?

Астория задумалась. Мы поменяли книги и вернулись в читальный зал. Я подвинул ей стул, и она села рядом за мой стол.

— Латынь необыкновенный язык, — начала она. — Мёртвый, но очень логичный и довольно лёгкий к изучению. На нём произносится большинство сильных заклинаний. Тот, кто знает латынь, может изобретать их сам. Представьте: вы хотите, чтобы что-то произошло. Нужен магический посыл, четкая концентрация на чем-то, и это желание магия чётче воспринимает на латыни. Меньше ошибок, меньше двояких толкований. Особенно заклинания артефакторов отзывчивы к латыни: я слышала, что истинному мастеру достаточно за работой просто подумать, чего он хочет добиться для своего изделия, плюс влить немного магии. Но для этого латынь нужно знать в совершенстве.

Я слушал, заворожённый.

— Как определить, в совершенстве ли знаешь язык? — невольно вырвалось у меня.

— Очень просто. Когда начинаешь на нём думать.

— А как вы учили латынь? С помощью зелья?

Она улыбнулась.

— Не помню. Меня учили читать по-английски, по-французски и по латыни почти одновременно, лет в пять примерно. И до сих пор я понемногу, но повторяю их.

«Значит, мне нужна латынь. Ну что ж. Триста галлеонов...»

Я вдруг охнул. Я же не заплатил Снейпу за излеченные пальцы! Забыл! Какой позор... Отношения с зельеваром и так не очень, а тут я ещё, получается, обманул его?

Астория углубилась в свою книгу, я в свою. На обед мы не пошли, попросили эльфа принести нам пирожков, весело съели их, выйдя на низкий балкончик. А затем очистили пальцы заклинанием и вернулись к книгам. На ужин пошли вместе. Я с поклоном поблагодарил Асторию за приятное знакомство и направился к столу Гриффиндора, куда уже начали подтягиваться вернувшиеся с прогулки студенты.

За ужином разгорелся скандал.

Декану Макгонагалл отчего-то пришло в голову, что я тайно сбежал в Хогсмид, и она организовала мои поиски. Студенты и спешно вызванные авроры искали меня по всей деревне, перевернули все магазинчики, аптеку и трактир, не нашли меня и решили, что Блэку удалось меня похитить.

Студенты, усталые и злые, потому что им сорвали отдых, и не менее злые авроры и взволнованные профессора ввалились в Большой зал, громко возмущаясь, и не сразу заметили меня за столом, мирно уплетающего картошку с мясом.

Первым углядел меня Снейп. Весь зал затих, когда он уставился на меня, с аппетитом жующего и не ожидающего нападения.

— Поттер, — сдержанно спросил он, приблизившись, — где вас весь день носило?

— Я был в библиотеке. Сэр.

— Почему не пошли в Хогсмид?

— Профессор Макгонагалл мне не разрешила. Я не привез документ от опекунов с разрешением на Хогсмид.

— Почему?

— Сова не приносила его мне.

— Я спрашиваю, почему вы не пошли в Хогсмид без спроса?

Я вытаращился на Снейпа:

— Не понял. Я должен был нарушить приказ?

Даже после этого мне не поверили! Макгонагалл кричала, что я специально спрятался, чтобы меня искала вся школа. Авроры ругались. Ребята шипели на меня, словно я в чем-то был виноват.

Я виноватым себя не чувствовал и спокойно продолжил есть.

Директор успокаивал деканшу.

— Гарри, — обратился он ко мне, и все тут же затихли, прислушиваясь, — разве у вас нет одного артефакта, который позволяет скрываться от посторонних глаз?

Вот гад.

— Я сидел в библиотеке весь день, — повторил я. — меня видела мадам Пинс, я несколько раз менял книги. В библиотеке были и другие ученики. Я никуда не отлучался.

— Гарри Поттер весь день был в библиотеке. Я была там и видела его, — вдруг проговорила Астория.

— Но почему ты не сказал, что остаёшься? — воскликнула Макгонагалл.

— Не подозревал, что это необходимо, профессор, — честно ответил я. — Вы же сказали, что нельзя!

Наконец все расселись и занялись едой. День был испорчен.

Директор хмурился. Оказалось, авроры проверили документы и около двадцати студентов, помимо меня, не принесли разрешение от родителей на Хогсмид. Почти половину их видели в деревне сегодня — и все они оказались гриффиндорцами.

Попечительский совет выразил директору свое неудовольствие и потребовал призвать к ответу декана, у которой дети болтаются неизвестно где.

С каждого такого нелегала сняли по двадцать баллов. Гриффиндор объявил виноватым меня.

Драко поссорился с Асторией.

— Леди не должна вмешиваться в скандал, если только он не касается её лично, — втолковывал он ей.

— Джентльмен не должен объяснять леди такие вещи, — решительно отвечала она. — Если он джентльмен.

Дафна увела сестру, а Драко фыркнул на меня и унёсся к себе.

А на ближайшем уроке зелий Снейп решил сорваться на мне. Я, конечно, сам виноват. Давно следовало расплатиться и извиниться... Но с этой кутерьмой снова забыл о деньгах.

Снейп издевался в своей манере, словно вернулся на два года назад, а я мудро отмалчивался. Не хотел давать ему повод. Продолжал толочь лакричный корень, не глядя на зельевара.

— Поттер! — наконец не выдержал Снейп.

Я поднял глаза, спокойно отложил пестик, встал.

— Сэр?

— Почему вы не слушаете?

— Я слушаю. Но время идет, поэтому пришлось совмещать приятное с полезным.

— Не утруждайтесь. Я всё равно не приму это ваше зелье. Значит, мои слова для вас приятны?

— Нет, сэр, — все предвкушающе замерли, готовясь к новой порции гнева, — приятное это как раз зельеварение. Ваши слова полезны.

— Чем именно? — издевательски спросил Снейп.

— Разве вы не знаете? Вы считаете свои слова бесполезными?

— Вон! — взревел Снейп.

Я встал и принялся собирать сумку. Но вдруг Дафна, вся бледная, вскочила и выбежала из класса. Вещей она не взяла.

— Мисс Гринграсс, вернитесь! — закричал Снейп. — Староста, бегом за ней!

Я очистил котёл и вышел. Дафна не вернулась.

* * *

Удивительно, но моя дерзость не имела для Гриффиндора последствий: Снейп не снял ни одного балла. Но последствия были для обеих Гринграсс. Они ходили подавленные и молчаливые. Снейп тоже притих. Он перестал привязываться ко мне, молча принимал работу, молча ставил оценку. Удивительно, но также перестал оскорблять Невилла... Да вообще перестал издеваться. Только назначал отработки, зловещим голосом объясняя, за что именно. Такого Снейпа боялись больше. Драко со мной не откровенничал, поэтому причину узнать я не мог.

Я по-прежнему не ходил в Хогсмид. Газета продолжала писать о Блэке, и я узнал много всякого, но сведения мне никак не пригодились. Блэк якобы был другом отца и предал его, выдав место жительство моей семьи Волдеморту и лично убив некоего Петтигрю..

Французский журнал мне нравился. Он был на дорогой бумаге, с живыми иллюстрациями. Листая ноябрьский номер, я вдруг увидел имя Снейпа. Статья называлась «Модификации Костероста». В ней зельевар рассказывал, что и в каких дозах следует добавлять в стандартный состав и какие результаты ожидать. Статья была на французском.

Прочтя статью, я задумался. Почему никто не предупреждает, что будет чувствовать сам испытуемый?

Одним словом, разобиженный и озадаченный, я взял перо и красочно описал, что чувствовал во время роста костей, какие бытовые моменты следовало бы учесть. А затем вытащил результаты анализов и аккуратно, стараясь не сделать ни одной ошибки, переписал их. Тудай же вписал и медицинское заключение.

В конце статьи я спрашивал, могут ли господа зельевары посоветовать мне, как быть? «Меня обследовали в св.Мунго, и никакого результата. Даже рекомендаций не дали. Профессор С.Снейп, автор статьи "Модификации Костероста", заменил мне кости от локтя до пальцев. Возможно ли более радикальное лечение?»

Все это я переписал самописным пером. И отправил совой на адрес редакции...

* * *

Экзамены в Вонингс приближались. Я написал письмо Дамблдору и второе, в Гринготтс, которое отправил не школьной совой, а с эльфом Добби. Он же мой личный, не школьный, поэтому мог перемещаться куда хотел. Вернулся он с письмом, где меня уведомляли, что документ скопирован, копия заверена и выслана на имя Дамблдора. Подлинник же положен в мой сейф.

Директор получил оба письма.

Недовольная Макгонагалл сообщила, что в этом году сопровождать меня будут авроры. Я не возражал. Зачем? Трое авроров, — Гестия Джонс, Джон Долиш и юная Нимфадора Тонкс — действительно сопровождали меня туда и обратно. Все трое были знакомы с миром магглов, так что проблем не возникло. Экзамены я сдал.

Рождество, каникулы и Новый год я провел в школе. Много читал, летал, думал. Третьи мои рождественские каникулы в Хогвартсе. Обожаю их. Хорошенько отдохнуть у меня получалось только зимой, когда ребят в школе почти не оставалось.

Тридцать первого декабря я вежливо пожелал своему глюку Тому всего наилучшего и осведомился, чего его душа желает. Его душа захотела подшивку «Пророка» и «Министерского вестника» за последние двенадцать лет. Оказалось, в Хогвартсе есть и такое. Я листал страницы, испытывая странное дежавю. Том руководил, иногда останавливая меня и ненадолго замолкая — читал. Так прошел день его рождения.

А затем снова начались уроки.

Девятого января я отправился к Снейпу. Выставил перед ним коньяк и без всяких предисловий осведомился, сколько я должен ему за ращение костей. Не моргнув глазом, выписал ему чек, извинился, добавив сто галлеонов за свою забывчивость, и, попрощавшись, ушёл. После наезда на меня зельевар на уроках вёл себя исключительно спокойно. Словно выключил все эмоции. Лишь едва заметные паузы напоминали о его внутреннем бешенстве, но он не позволял себе даже закатить глаза. Дафна на зельях держалась напряжённо, руки не поднимала, вопросов не задавала. Снейп непременно подходил к её столу, заглядывал в котёл, а однажды потрясенные студенты услышали, как он произнёс «мисс Гринграсс, обращайтесь, если что-то будет неясно». Дафна не ответила.

* * *

На Невилла, Гермиону и Рона напал Блэк! Я удивлялся, зачем Нев потащился с ними, ведь наученный же!

— Они сказали, с тобой беда, Гарри. Я не мог не пойти!

Вообще вокруг этого события снова было много шума и снова пытались втянуть во всё меня. Вдруг выяснилось, что Блэк — мой крёстный. Чем думали родители? Дамблдор и Макгонагалл попытались обвинить меня, что я состою с Блэком в тайной переписке. И чуть ли не я натравил его на своих товарищей. Нет, ну надо вообразить такую дичь?

Рон и Гермиона ходили гордые. Чем гордиться-то? Блэк сбежал, отняв у Рона его фамильяра, старую облезлую крысу. Каким-то образом выяснилось, что профессор Люпин не просто волшебник, а самый настоящий оборотень. Люпин срочно уволился. Рон говорил, что Люпина сдал Снейп. Все осуждали зельевара, а я, хотя и не имел ничего против Люпина, считал, что оборотню не место среди детей. Надеюсь, он нашел другую работу.

Постепнно я начал задумываться, чем зарабатывать на жизнь. Отец оставил денег, отлично. Где-то он них брал? Нужно уточнить у гоблинов. Значит, и мне хорошо бы найти источник дохода. Теперь, когда пальцы слушались, можно было строить планы. Если я женюсь на Дафне, придется не просто кормить жену, но и помогать её родителям. А вдруг их поместье заложено? Лишние деньги в любом случае не помешают.

Снейп получал жалованье и готовил зелья на заказ; значит, теоретически можно зарабатывать добычей ингредиентов для зельеваров и аптек. Кто-то держал гостиницу, бар или кафе. Кто-то продавал книги. Кто-то шил одежду. Ничего из этого мне не подходило. Я не хотел трудиться, не разгибая спины, за три галлеона в неделю. Слишком долго я работал, словно раб, совсем бесплатно.

* * *

Реддл явно что-то задумал. Я чувствовал его присутствие, отголоски мыслей, но он молчал. Постепенно привыкая к чужому присутствию, я перестал ужасаться как-то смирился, что ли. Невозможно все время бояться.

А я учился, раздумывая, не обратиться ли опять к Снейпу за зельем и усвоить латынь. Но пока я тянул, произошло кое-что.

Я получил письмо из редакции. Изящным французским языком у меня уточняли, хочу я, чтобы они отдали статью переводчику, или я пришлю им свою статью на французском? В авторском переводе? Мой опус планировали печатать.

Я сдавал французский в Вонингс, свободно читал, выполнял домашки, но чтоб перевести текст... Не попробую, не узнаю. И вот я сидел в библиотеке и переводил с английского на французский. Было странно.

А затем я показал, что получилось, Астории. Драко, как мне казалось, сторонился меня, во всяком случае больше мы не проводили время вместе, хотя при встрече кивали друг другу.

Астория прочла. Поправила несколько фраз — и французских, и латынь — и признала текст годным.

— Но мистер Поттер, — помявшись, сказала она, — это очень тяжело читать. Такая боль... Не слишком ли? Я понимаю, художественная сторона тоже имеет значение, но не стоит злоупотребоять ею в ущерб достоверности...

Я не сразу понял. Ай да девчонка, а ведь ей всего одиннадцать!

— Леди, здесь нет ни грамма художественности, — заверил я её. — Сплошная достоверность.

В общем, я отослал французский вариант, добавив пару строк, как тяжело было учиться с такими пальцами. В подтверждение я послал свое прошлогоднее эссе по зельям, краткое, накарябанное моим предыдущим почерком.

В февральском номере мое письмо напечатали. Я смотрел на глянцевую страницу, на своё имя, строки, написанные собственной рукой. В журнале даже были две иллюстрации: детские руки на первой и небольшая колдография моего письма — убогие кривые буквы.

Вдруг подумалось, что Снейп это увидит, прочтет. Наверное, следовало бы показать черновик сначала ему. Получалось, он помог мне, но не решил проблему.

В мартовском номере публиковали отклики читателей. На мое письмо оставили только ссылку, а две следующие страницы сплошь отвели под отзывы. Прочел Снейп или нет, — мне он ничего не сказал. Его комментария в журнале я не нашел.

Возмущенные, вопросительные, скептические строки. Некоторые приводили собственные примеры, как лечили и как варили Костерост. Честно, читать их было обидно: не то чтобы мне не верили, но просто обходили тему страданий пациента. Точно лечить кости нужно не живому человеку, а кукле.

А на Пасху в Хогсмид приехал Квиррелл.