Гарри Поттер и внутренний голос (джен)

В подземельях было холодно, мрачно и очень загадочно. Освещался класс настоящими свечами — обалдеть! И это в двадцатом веке! Вообще кабинет неуловимо напоминал погреб с полками, рядами стеклянных банок и флаконов всяко-разной формы и размера.

— На моих уроках не будет бестолкового размахивания палочкой...

Дверь распахнулась, и в класс влетел худой и высокий мужчина. Чёрная мантия эффектно трепетала за его плечами. Меня сковал ужас: я узнал этого человека. Вчера за ужином он всего лишь один-единственный раз пронзил меня взглядом, и шрам на моём лбу вдруг взорвался болью. Тогда между нами была половина зала, а здесь мы ближе, гораздо ближе. Боже, что со мной будет?!

* * *

— Вот за что он со мной так?

— Как? — Рон с Гермионой ненатурально задрали брови, изо всех сил прикидываясь удивлёнными.

— Первый учебный день. Почему он выставил меня дураком?

— Гарри, но ты же именно так и выглядел, — убеждённо кивнула Гермиона. — Почему не прочёл учебники заранее? Знал бы, что отвечать. Как я.

— Ты ковырялся в тетради, пока все слушали, вот он и обратил на тебя внимание, — поддакнул Рон. — Снейп наверняка решил, что ты его игнорируешь.

— Да всё не так было!

— Скажи это Снейпу, — категорично заявила Гермиона, подхватила сумку и удалилась. Рон топтался рядом.

— Я так старался, — вздохнул я, вспоминая свой первый — совершенно провальный — урок зельеварения...

Днём ранее.

Глубокий тихий голос рассказывает о зельях почти с нежностью. Магия слов покоряет, им начинаешь верить. Потрясающе интересное начало.

Я потрогал перо — настоящее, упругое, гусиное. Никогда раньше не писал пером и чернилами. Не посадить бы кляксу… Старательно вывожу на первой странице такие завораживающие фразы "bewitch the mind (околдовывать разум), ensrare the sens (обманывать чувства), put a stopper in death (дословно: положить пробку в смерть, т. е. закупорить смерть). Снейп вдохновенно вещает; я готов записывать каждое его слово. Как вдруг:

— Мистер Поттер... Наша новая знаменитость...

Профессору, кажется, моё прилежание не нравится. Что я делаю не так?

Зельевар впивается тёмным взглядом, и я бездумно таращусь в ответ. Надеюсь, что ему надоест и он отстанет. Молчу. Просто смотрю на него, и в голове у меня пусто.

— Что я получу, если смешаю корень асфоделя и настойку полыни? — Он говорит вроде по-английски, но я ничего не понимаю. Это наш первый урок, как можно о чём-то спрашивать...

Нетерпеливое движение слева. Гермиона, растрёпанная и сердитая, тянет руку вверх. Она знает ответ и спешит об этом заявить! Предательница!

Разумеется, все смотрели на меня. Весь! Класс! Пялится! Ещё минута — и они начнут надо мной смеяться.

«Отстань от меня, забудь, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…»

Зельевар ждёт, но я могу только покачать головой.

— Не знаете? Что ж, попробуем ещё. Где, мистер Поттер, вы будете искать безоаровый камень?

Я узнаю только своё имя, но вряд ли Снейпа это обрадует. Он гневно сводит брови, губы шевелятся, но я от волнения и страха уже его не слышу. Не слышу ничего.

За десять лет я научился терпеть. Когда на меня орал дядя Вернон, я поначалу честно пытался объясниться, но очень скоро прекратил попытки. За них мне доставалось сильнее.

Снейп всё ещё ожидал моей реакции — напрасно. Чего он от меня хочет? И так всему классу понятно, что я ни-че-го не знаю. Позорище…

Нужно просто молчать, не смея опустить глаза. Так можно уловить момент и успеть отклониться, когда увесистая ладонь обожжёт кожу, и подставить висок или макушку... Чтобы не уронить очки. Чтобы не дать разбить себе нос. Чтобы не оказаться запертым без еды, воды и возможности сходить в туалет.

Но профессор Снейп вроде не пытался махать руками и брызгать слюной, как дядя, и это неожиданно меня успокоило.

«Ну же, ответь что-нибудь!» — вдруг шепчет что-то внутри меня.

— Я не... Не знаю, сэр.

Голос свой тоже не слышу. Слова щекочут в горле и отдаются вибрацией в ушах. А Снейп все ещё ждёт. Он не кричит, лицо его бесстрастно. Меня отпускает, в ухе словно лопается что-то, шумит, и слух частично возвращается.

— Знаете, Поттер, известность — это ещё не всё. Верно?

Голос звучит словно издалека, вкрадчивый и обволакивающий. Совсем нестрашный.

— Кажется, Гермиона хочет ответить, жаль, что вы её не спросили, — вдруг говорю я.

Сразу же ругаю себя — получилось невежливо и почти вызывающе...

Профессор срывается с места, вот он уже у моей парты, фыркает на выскочку Грэйнджер, и она испуганно опускает руку.

Снейп изящно усаживается напротив, он непозволительно, невыносимо близко. Склоняется ко мне — глаза в глаза. Я неуверенно вглядываюсь в тёмные, сверкающие очи... Дядя уже давно закатил бы мне затрещину, но профессор спокойно и чётко произносит:

— К вашему сведению, из корня асфодели и полыни приготавливают снотворное зелье столь сильное, что его называют напитком живой смерти...

Я слышу его весьма отчётливо, пусть и не всё понимаю. Облегчение обрушилось на меня так сокрушительно, что почти лишило сил.

— Интересно, почему никто не записывает это в тетрадь?

Опомнившись, класс хватает перья. Я тоже понял этот приказ, простой и понятный, и подчиняюсь почти с удовольствием. Я понимаю простые команды.

* * *

Мадам Трюк я полюбил с первой минуты. Её приказы были понятны и конкретны, их достаточно было выполнять в точности — и всё получалось.

— Встаньте слева от метлы, протяните руку и скажите «вверх».

И всё. Никаких там афсо... асво.... ас-фо-делей. Никаких заумных вопросов. «Слава — это ещё не всё, верно?» Интересно, что Снейп ожидал услышать в ответ? Да, сэр? Нет, сэр? Как скажете, сэр...

Надо мной смеялся весь класс, а он наблюдал. И ведь ни слова грубого не сказал, сволочь. Как же мне теперь смотреть в глаза ребятам?

Что характерно, зазнайка Грэйнджер с метлой справиться не смогла, и это несколько примирило меня с действительностью. Каждому своё.

А потом я взлетел! Это было оху... здорово! Тётя Петунья не разрешала материться в доме. Дадли и я научились дома сдерживаться, но райончик был не самый престижный. Так что на международном матерном я говорил свободно. Но тут куда ни пойдёшь, везде школа. Поэтому за языком придётся следить, чтобы не нарываться на новые проблемы.

Метла мне досталась старенькая. Лак местами облез, прутики растрепались и пообломились. Но дело своё она знала, слушалась легко, летала быстро. Ветер свистел в ушах, мантия рвалась с плеч, сердце замирало, в животе ёкало! Ничто не имело значения в те минуты, когда ты растворился в полёте! В эти минуты я любил всех на свете и был счастлив, что Хогвартс случился именно со мной. Метлу я чувствовал, как часть себя самого.

Приземлившись, встрёпанный и потный, я оглядел ребят. Одни смотрели на меня с завистью, другие с осуждением. Гермиона выглядела возмущённой, Рон — сбитым с толку. Я благодарно погладил древко метлы, и она отозвалась едва заметной вибрацией. Ещё полетаем.

Мне понравились и уроки профессора Флитвика, Чары, поскольку он объясняет неторопливо и просто. Если внимательно слушать, а после в точности повторять, обязательно всё получалось. И писать на уроке много было не нужно. Очень тяжело конспектировать лекцию, тем более что пером я раньше никогда не пользовался, но где-то через пару минут сообразил писать печатными буквами. Так, по крайней мере, было возможно после что-то прочитать.

Профессор Стебель, профессор Гербологии, была очень мной довольна и хвалила меня. Малфой сломал ноготь и бросил работу, уйдя в больничное крыло, Грэйнджер исправно копалась в грядках, а Уизли всё занятие бубнил, что мы не рабы и не землеройки. Профессор Стебель никогда не узнает, сколько мне пришлось насажать цветов у Дурслей перед домом, поэтому в оранжереях у меня тоже все получалось. Хотя, конечно, ковыряться в земле я не люблю.

* * *

Неожиданно пришла новая беда: я невольно обидел профессора Макгонагалл, нашего декана.

Первый урок трансфигурации. За завтраком Рон никак не мог наесться, и мне пришлось ждать его, потом мы застряли на волшебной лестнице и, в конце концов, опоздали. Величественный кабинет с рядами тяжёлых, старинного вида столов оказался очень красив, но разглядывать его было некогда. Я попытался тихонько сесть на место, но болван Уизли громким шёпотом оповестил:

— Хорошо, что старухи нет, а то досталось бы нам.

Весь класс поднял головы и посмотрел на учительский стол. За ним действительно никто не сидел, лишь на краю удобно свернулась полосатая кошка. Услышав Рона, она прыгнула со стола, на лету превращаясь в профессора Макгонагалл.

Как же стыдно. Пусть я и молчал, выходило, что я с Роном заодно и тоже оскорбил её. Я не знал, куда девать глаза, а Уизли было хоть бы что.

С тех пор я чувствовал себя неловко, довольно долго не смел посмотреть в лицо и тем более стеснялся обращаться к декану.

Поэтому так получилось, что более-менее общаться получалось только с Роном и Гермионой, а из взрослых — с Хагридом.

* * *

— Привет, Гарри.

— Привет, Хагрид.

Хагрид — огромный, сильный и очень простодушный. Это даже я понимаю. Он ведёт себя, как большой ребёнок. Зато с ним мне не нужно притворяться воспитанным, и аккуратно есть, и ругаться тоже можно.

— Скажи, почему историю Магии нам читает привидение?

— Ну, наверное, потому что профессор Биннс хорошо знает свой предмет? И какая разница, живой он или мёртвый?

— Да? Но он ведёт урок так, будто его ученики тоже мёртвые.

— Я тоже учился у него и до сих пор жив.

— А что-нибудь помнишь из его уроков?

— Нет, Гарри. Не помню. Я, если честно, больше дремал, чем слушал.

— Вот и я о том же. Как только он начинает, тут же клонит в сон. А я пришёл сюда учиться… Хагрид, что мне делать?

— Не знаю, что и посоветовать. Думаю, есть много волшебников, которые ничего из истории не знают и живут себе.

Я задумался. Выходило, что не все предметы необходимы. Рон, если честно, не любил никакие уроки, кроме квиддича. А Гермиона любила все, кроме полётов. Как быть? Я так хотел учиться прилежно, но после того, как мне стало стыдно перед Макгонагалл, я перестал любить трансфигурацию. А после встречи со Снейпом не хочу ходить и на зелья. На истории магии скучно…

Но если я не буду хорошо успевать, меня могут отчислить. Ведь могут? В обычной школе неуспевающих отчисляли. И что мне тогда делать? Быть запертым в дядином чулане навечно? Голодать? Мёрзнуть?

Наверное, всё же нужно постараться не спать на уроках у Биннса.

Как часто грубость одних меняет мировоззрение других.

Когда мне исполнилось одиннадцать лет, жизнь моя вдруг перевернулась. Оказалось, что мои покойные родители были волшебники, и я тоже волшебник, а ещё у меня были деньги, и мне полагалось покинуть учебное заведение в Лондоне и начать учиться в школе чародейства и волшебства. За мной приехал огромный волосатый байкер, наплёл разных небылиц, и я поверил ему сразу, безоговорочно, и без тени сомнения оставил дом моих родственников, уйдя в никуда с незнакомцем.

Сейчас я уверен, что никогда бы не рискнул, будь я счастлив с этими людьми; но это было не так. Их жестокость принесла свои плоды: я был готов уйти куда и с кем угодно. Поэтому-то месяц спустя я, Гарри Поттер, вступил под старинные своды древнего шотландского замка Хогвартс.

Увидев комнаты своего факультета, я завис. У меня теперь крепкая удобная кровать с настоящими простынями! Широкая, длинная, чтоб можно вытянуть ноги, с пологом, чтоб с потолка на постель не сыпался всякий сор! Я мог проводить сколько угодно времени в уборной, никто не колотил кулаками по двери и не выгонял меня. Я мог принимать душ так часто, как хотелось. Это что-то невероятное!

Здесь хорошо кормили. Еда мне нравилась, её было вдосталь, а мой сосед и неряха Рон, жрущий прямо руками, набивающий рот и роняющий крошки, умилял почти до слёз. Мои манеры, вбитые (буквально) тётей Петуньей, здесь не пригодятся вплоть до каникул. За одну только сытую жизнь и тёплую постель стоило ценить Хогвартс и пытаться отсюда не вылететь.

* * *

На зельеварение я шёл, как на казнь. Я сделал домашнее задание и прочёл главу, которую задал профессор. Два раза прочёл.

— Рон! Я тут кое-чего не понимаю. Ты не мог бы…

— Старик, да ты что? Я этот учебник и не читал. Откуда мне знать? Спроси у кого другого. А лучше пошли на улицу! Погода хорошая, сыграем во что-нибудь.

— А домашка?

— А. Спишем у кого-нибудь.

— Я уже сделал. Только не всё понял.

— Давай сюда твой пергамент! Фу, что за почерк. Тебя что, писать не учили?

— Учили. Авторучкой я пишу лучше.

— Ты говорил, тебе что-то спросить надо? Вон Гермиона идёт, спроси у неё, а я пока спишу у тебя…

— Гермиона! Ты сделала домашку?

— Разумеется. И тебе следовало бы.

— Я сделал!

— И где она?

— У Рона.

— Ясно. Тогда зачем спрашиваешь?

— Мне не всё понятно. Можешь объяснить?

— А учебник ты читал?

— Читал.

— Точно читал? Если тебе не хватает знаний, возьми в библиотеке книгу.

— Возьму, если покажешь нужную книгу и страницу.

— Что! А сам не можешь найти?

— Тебе трудно, что ли?

— Ну надо же! Знаменитый Поттер не умеет читать!

На нас оборачивались. Я поспешил отойти. Плохо дело. Не у Снейпа же мне спрашивать? После всего, что на прошлом уроке произошло...

В этом была моя главная беда. В Британии дети ходят в подготовительную школу с 5 лет и до 11, но Дурсли отдали меня двумя годами позже, в 7, когда обо мне, как сироте, наконец-то вспомнила социальная служба, поэтому все дети уже умели читать и писать, а я — нет. Мне тяжело давалась учёба, тем более что делать уроки дома было невозможно: дядя Вернон отключил свет в моём чулане. Света сквозь щели оказалось достаточно, чтобы найти постель или переодеться, но не читать. Я пытался; но стоило вынести тетрадь в комнату, как её тут же хватал братец Дадли и рвал в клочья.

Зрение я испортил в первые же несколько месяцев — настолько, что не смог работать по дому. Тётя отругала и купила мне очки, а дядя вновь подключил свет. Они запретили Дадли бить меня по лицу, так как очки стоили дорого.

К 11 годам я, конечно, научился читать, но школу возненавидел. Я безнадёжно отставал от остальных ребят, никогда не вызывался отвечать, хотя уроки делал настолько старательно, насколько было в моих силах. На Хогвартс у меня были безумные надежды: возможно, там я смогу встать вровень с прочими и перестану чувствовать себя болваном. Мешало отсутствие элементарных навыков: пером и чернилами писать я до Хогвартса не пробовал и теперь делал это очень медленно, пачкая руки и бумагу.

Впрочем, большинство здешних ребят в школу никогда не ходили, учились дома. Так что я более-менее успевал по всем предметам, кроме зельеварения. Снейп требовал учить много теоретического материала, много чего искать в книгах самостоятельно, я мне это давалось с большим трудом. Нет, не только мне, конечно; Рон так вообще учебники старался не открывать, списывал у Гермионы. Но чтобы успевать у Снейпа, нужно было уметь работать с книгами. Так что, увы, у него были все основания считать меня и тупым, и ленивым.

Прошла неделя. Мне досаждают только трое: мистер Филч, наш завхоз, профессор Снейп, преподаватель зельеварения, и первокурсник Драко Малфой. Слизеринец Малфой. В нашей школе, Хогвартсе, учащиеся по своим способностям условно поделены на четыре факультета: Слизерин — для хитрых, Райвенкло — для умных, Хаффлпафф — для прилежных и Гриффиндор — для отважных. Факультеты постоянно соревнуются, а слизеринцы ещё и откровенно враждуют со всеми, но с гриффиндорцами чаще всего. Профессор Снейп — декан Слизерина и его выпускник, и Малфой пользуется его протекцией как может. Меня они невзлюбили оба, особенно Снейп. Я думаю, за то, что я гриффиндорец, а ещё что нахамил ему на том первом уроке. Извиниться я не осмелился. Снейп обожает свой предмет, но я по-прежнему ничего не понимаю. Это его просто бесит. Если бы он только объяснял так же спокойно, как на самом первом уроке! Но нет. Он пишет на доске рецепт зелья — и на этом всё. Необходимые знания приходится искать в книгах самостоятельно.

— Гарри, здесь отличная библиотека, — вещает Гермиона. — Мы же шесть лет ходили в школу, так что трудного в том, чтобы найти в книгах всё, что нужно?

Счастливая. А я даже не могу бегло читать…

* * *

История магии, предмет скучный, требовала только времени и хорошей памяти, а трансфигурация — воображения, но, по крайней мере, профессора Макгонагалл я не боялся. И у меня, и у Гермионы на первом же практикуме получилось зачаровать спичку. Только она превратила её в иголку, как и было велено, а я — в окурок. Профессор Макгонагалл сперва даже опешила от возмущения.

— Гарри, объясни, пожалуйста, почему именно окурок.

Я встал. Было ещё неловко после нашего с Роном промаха, но зато я постарался отвечать как можно вежливее.

— Вы, профессор, говорили на первом уроке, что для трансфигурации важно воображение. — Почтительно склоняю голову, и пожилая женщина чуть кивает в ответ. — Я смотрел на спичку и воображал. Спичка не похожа на иглу ни формой, ни материалом. Только что маленькая и длинная. Общего у них нет ничего, и сложно... Как это... Ну, найти сходное.

— Ассоциативный ряд.

— Ну да. А спичка и сигарета — они всегда рядом и сделаны из похожих... Э...

— Из древесины. И бумага тоже.

— Да. Думаешь о спичках и сразу вспоминаешь о сигаретах. Потому что кто курит, тому нужна спичка… Это первое практическое занятие, и получилось что-то превратить только у четверых. Возможно, превратить спичку в сигарету получилось бы у большинства.

Декан Макгонагалл внимательно на меня посмотрела:

— А почему окурок?

— Потому что я не курю и окурки видел куда чаще, чем целые сигареты.

Гриффиндор получил свои пять баллов, а меня до вечера дразнили «Мальчик, который не курит».

Но в целом отвечать на уроках я не любил и руку почти никогда не поднимал. Когда меня спрашивали в человеческой школе, Дадли внимательно прислушивался и если я отвечал хорошо, меня ждали побои. С возрастом братец придумал кое-что новенькое: он просто отбирал у меня портфель, и домашки делать я не мог. Когда тётю вызвали в школу, потому что домашние работы я не сдавал целый семестр, я потерял самообладание и прямо при учителях заявил, почему делать этого не могу.

Был скандал, тёте пригрозили вмешательством социальных служб, она разозлилась и всё спрашивала, отчего я не рассказал ей сразу. Дядя, напротив, не стал разбираться и выпорол меня. Дадли радостно ржал, глядя на мои слёзы, а дядя предупредил, что выпорет и его тоже, если его имя хоть раз произнесут в школе вместе с моим. Дадлик, умный мальчик, не поверил. Тогда дядя Вернон уточнил, что лишает его карманных денег, да так и сделал. Мне наняли репетитора — чтобы я смог догнать класс и получить семестровые оценки, а Дадли на всё время моих дополнительных занятий лишили денег.

Гонять и преследовать он меня не перестал, но учебники мои больше не трогал.

Приходящий учитель мог сообщить в соцслужбу, что ребёнок живёт в чулане, и тётя выделила для занятий одну из гостевых спален на втором этаже. Там стоял стол, и уроки проходили в приличной обстановке. Затем комнату закрывали на ключ, а я шёл в свой чулан.

Учитель обнаружил, как я плохо читаю, и большую часть времени мы устраняли именно эту проблему. Дадли, лишённый денег, не подходил, когда видел меня с книгой, и закатывал скандал, если меня привлекали к работе по дому. Поэтому эти полтора месяца были для меня самыми спокойными.

Теперь Дадли был от меня за тридевять земель.

Лёжа ночью под одеялом, я слушал тихий храп однокурсников и думал, что где-то на небе моя мама смотрит на меня и радуется.

— Как думаешь, Бог, — шептал я, — может быть, ты действительно существуешь и тебе нравится, когда мальчик Гарри Поттер не ложится спать голодным?

Я проснулся утром первым. Было тихо, тепло, живот не подводило — я вчера отлично поужинал.

Еда! Вспомнив, что и завтрак я получу тоже, сел в кровати на пятки, сложил руки и мысленно (чтобы никого не разбудить) поблагодарил Бога. Дурсли ходили в англиканскую церковь, и у меня выбора не было, а память — была, что я и обнаружил, беззвучно шевеля губами и хлюпая от избытка чувств носом.

Весь умиротворённый, я распахнул глаза и заорал на весь этаж, да от страха ещё и громко выпустил газы. С соседних кроватей приподнялись сонные мордочки Невила и Рона.

— К-крыса! Огромная! Здесь, в спальне! — объяснил свой вопль я.

— Здесь нет крыс, — хрипло ответил Рон. — Замок зачарован от моли, тараканов и всего такого.

— А пауки? — не поверил я. — Тут полно паутины, сам видел!

Рон захлопал глазами, сел и подозрительно оглядел комнату.

— Гарри, тебе что-то приснилось? — добродушно улыбнулся Невил.

— Нет! Я не спал! Она сидела прямо рядом с кроватью, огромная, — пришлось вытянуть ладонь и показать размер крысы, — тощая, с огромными ушами и большими жёлтыми глазами!

Мальчики отчего-то переглянулись.

— У крыс маленькие ушки и чёрные глазки-бусинки, — со знанием дела заявил Рон.

— Хвост у неё был? — уточнил Невил.

— Не помню я! Открываю глаза, а она прямо у моего лица! Говорю же, глазищи как плошки!

Невил слез с кровати и перебрался ко мне.

— Ты только не волнуйся, — он ободряюще покивал мне и похлопал по одеялу, словно приманивал кошку. — Покажись!

— Ты чего! — ахнул я и закашлялся.

Прямо возле моей кровати откуда-то очутился страшненький человечек. Он был тощий, лысый, голый (только причиндалы прикрыты полотенцем) и с огромными глазенапами навыкате.

— Ты его напугал, — сказал Рон и улёгся снова — досыпать.

Пока Невил объяснял мне, кто такие домашние эльфы, я невежливо таращился и жалел кроху от всей души. Маленькие рабы! Жуть какая.

Немного успокоившись, я всё же слез с кровати и пошёл в душ. Меня распирало от удовольствия, что я могу мыться, сколько и когда хочу. Тётя Петунья была просто помешана на чистоте, которую насаждала железной рукой. Убирать свой чулан и стирать исподнее я должен был сам.

Делать что-то по своему желанию, а не по указке было безумно приятно.

Вернулся я уже успокоившись.

— Невил, а как тут стирают? Ну и всё прочее...

— А никак. Домовик, которого ты чуть не довёл до инфаркта, пришёл забрать твои грязные вещи. Ты ведь их в корзину не кладёшь?

Блин! А я-то думал, это мусорные корзины рядом с каждой кроватью, и всё удивлялся, какие они большие и как их много!

— Бросаешь грязное, вечером на постели в стопочке получишь чистое. Если нужно постель переменить, просто оставь её неубранной.

Я, получается, обозвал крысой хорошего чел... эльфа. И ещё наорал на него.

— А как его зовут?

— Не знаю. Просто домовик.

Это не дело, такому полезному... эльфу тыкать. Невил ушёл мыться, я выудил из сундука чистые трусы и рубашку, а грязную одежду с облегчением затолкал в корзину.

— Эй, — осторожно похлопал я по одеялу, —покажись. Эльф?

— Гарри Поттер не будет кричать? — тоненько спросил кто-то.

— Не буду. — Что! Оно разговаривает! Предупреждать же надо!

Тем временем в углу появился давешний человечек. Близко он не подходил, видно, боялся, что со страху снова заору.

— Гарри Поттер не видел домашних эльфов?

— Никогда, — честно ответил я. — Как тебя зовут?

— Гарри Поттер может называть как ему захочется. В Хогвартсе у эльфов нет имён.

Вот тебе и раз. Как это — нет имен?

— Какое имя ты себе хочешь? Я тебя так и назову.

— Эльф может выбрать?

— Конечно!

— Альбус? Так зовут директора школы.

— Раз директор, давай выберем что-нибудь другое? Вдруг он будет недоволен?

— Северус? Так зовут декана Слизерина.

Снейпа зовут Северус? Ясненько.

— Давай я дам тебе имя, которого наверняка нет ни у одного учителя! Хочешь быть Дадли?

— Такого имени нет ни у кого в школе! Эльфу нравится!

— Отлично! Привет, Дадли, я Гарри, — сказал я и протянул ладонь. — Давай руку.

Дадли бочком подобрался ближе и протянул сухую лапку. Она оказалась тёплой и неожиданно сильной.

— Ты расскажешь мне о школе? — с надеждой спросил я.

— Дадли не учитель. Дадли домашний эльф.

— Хорошо, хорошо. Покажи мне какое-нибудь заклинание, которое используешь чаще всего?

— Гарри Поттер не знает заклинание Тергео? Им можно убрать любую грязь.

Так у меня появился знакомый домовик. Мой противный кузен и не подозревал, что его именем названо это неказистое существо! Впрочем, очень скоро я понял, что домашние эльфы куда полезнее, вежливее и трудолюбивее моего братца.

* * *

Что делать, если не можешь быстро записывать за учителем, я не знал. Но молчать о проблеме было нельзя. Я уже промолчал однажды и нажил на жопу проблем. В конце концов взрослые мне помогли, но у Дурслей не было выбора, а у волшебников он был. Выгонят из школы и поминай как звали.

Оставалось решить, к кому обратиться.

Декана я стеснялся, чувствовал себя виноватым. Снейпа побаивался и чувствовал виноватым тоже. Хагрид был слишком наивен, Флитвик... Он спросит, почему я не пошел к своему декану? Ещё обидится. То есть профессор Макгонагалл может обидеться, не Флитвик. Делать нечего. Придётся идти официальным путём.

* * *

Трансфигурация была у нас четвёртым уроком. Вначале мы записывали, как заклинание звучит, потом разучивали движения. Во второй части урока всем выдали по кубку с водой и велели превратить её в другую жидкость.

— Глаз крысы, струна арфы, пусть вода превратится в ром! — выпалил Рон и ткнул в кубок палочкой. Кубок качнулся, но ничего не произошло.

— Какое-то заклинание у тебя неуверенное получается, — заметила Гермиона. Рон покраснел и попробовал снова.

— А оно вообще дейтвует? — с сомнением уточнил я.

— Да. Вчера Симусу удалось сделать чай.

В итоге у Рон уронил кубок, и вода вылилась. Я долго смотрел на лужу, потом аккуратно взял свой кубок и тоже вылил на стол.

Декан Макгонагалл от негодования даже слов не нашла. Я поспешно взялся за палочку. Через секунду передо мной на столе оказались разлиты чернила.

Гермона ахнула, Рон вылетел из-за парты. Я взмахнул палочкой, и чернила аккуратной струйкой потекли в подставленный кубок. А черное пятно со столешницы я просто убрал очищающим заклинанием, которое этим утром узнал у эльфа Дадли..

— Тергео.

Макгонагалл осторожно приблизилась и заглянула в кубок.

— Гарри. Объясни, пожалуйста, что ты творишь.

Я помнил, что после урока мне придется идти к ней с просьбой, поэтому был очень вежлив. Встал, склонил голову и даже улыбнулся.

Я помнил, как дядя Вернон ожидал какого-то важного гостя. Он учил Дадли и тётю, как и что говорить, где встать. И приказал им постоянно улыбаться. Дадли корчил рожи перед зеркалом, показывал сам себе язык, но при гостях улыбался так, будто они ему миллион подарили.

Поэтому я солнечно оскалился навстречу недоверчивому взгляду декана и только что не шаркнул ножкой.

— Профессор, — начал я, — чернила — это жидкость.

Макгонагалл явно ждала продолжения. Я вздохнул. Отять все пялятся. Когда они так смотрят, я начинал подозревать, что где-то испачкался или порвал штаны. Не люблю быть на виду.

Малфой явно веселился, кивая на меня своим ручным гориллам. Он ходит только со свитой и они по его приказу кивают, ржут или колотят кого-нибудь. Пижон.

Я продолжил объяснять:

— Сегодня проходили трансфигурацию жидкости. Вы, профессор, велели превратить воду в другую жидкость, но не сказали в какую. Чернила — это жилкость. Я выполнил задание?

Макгонагалл, похоже, ожидала чего-то иного, поскольку растерянно обвела класс глазами. Ученики жадно слушали наш диалог. Заняться им нечем, что ли? Вон сколько кубков стоит с водой.

— Гарри, зачем ты вылил воду?

— Я смотрел, как это делают другие. У них не получалось направить заклинание на воду, не тронув кубок. Поэтому я пошёл в обход. Как колдовать, чтоб не задеть кубок, а только то, что в нём, я до сих пор не понял.

Все молчали, но кто-то покивал, соглашаясь. Макгонагалл нахмурилась, а я снова улыбнулся ей и спросил:

— Вы хотите ещё что-то спросить?

— Да! — спохватилась она. — Откуда вам известно заклинание Тергео?

* * *

Когда урок закончился, декан вслед за всеми устремилась к дверям, а я остался в классе. Она оглянулась — терять времени было нельзя.

— Профессор Макгонагалл, — позвал я, — мне трудно записывать за учителями пером и чернилами. Я это делаю неловко и очень медленно. Это мешает учёбе. Можете мне помочь?

Декан услышала просьбу о помощи и вернулась.

— Да, Гарри, конечно.

Она даже предложила мне сесть и присела сама.

— В чём проблема?

— Медленно пишу, перо пачкает пернамент, я не успеваю,тороплюсь, а после не могу прочесть свои каракули, — выпалил я. — Помогите.

— Чем я могу помочь?

Я не знал, чем. Ответил же то, что первым пришло в голову:

— А можно мне вместо перьев обычную авторучку?

Профессор резко выпрямилась.

— Нет, Гарри. Нельзя. Вы должны писать чернилами, это обязательное условие. А тебе я посоветую побольше стараться. Тогда и успевать начнёшь.

Да что за ..!

Декан давно ушла, а я всё сидел в кабинете. Даже в мире маглов я был услышан, а тут от меня просто отмахнулись. И что делать?

Я сидел и предавался отчаянию, пока вдруг не вспомнил, что у меня зельеварение.

Как же я бежал! Как назло, прямо на лестнице под ногами провалились две ступеньки. Мне некогда было развлекаться, и я прыгнул вперед, а после понёсся дальше. Ещё немного, и я почти успею на урок! Но тут лестница вздоргнула и начала двигаться прочь от входа в подземелья.

Я перевалился через перила и полетел вниз.

Наверное, я сильно ушибся. Не ожидал такого: до пола было не более двух метров, а я лёгкий и тощий, да и раньше прыгал с высоты, и не раз.

Было неудобно, тесно, больно. Хотелось сразу пить, писать и почесаться. Попробовал пошевелиться — смог, попробовал повернуться — не смог. Спину и плечи будто приклеили к матрасу. Открыл глаза: длинная узкая комната, множество окон за плотными шторами. Ряды кроватей, в основном пустующих. Между кроватями — занавески. Мягкий свет магического светильника. Запах лекарств...

Голова заболела сильнее. Закрыл глаза и притаился; показалось, что боль начала отступать. У меня так бывало несколько раз, когда дядя был не в настроении и пинал меня особенно сильно, а я не всегда успевал сгруппироваться и ударялся головой... Если достаточно долго не шевелиться, боль в конце концов проходит.

Но однажды я действительно испугался. Это когда братец с дружками загнали меня в угол и я вдруг оказался на крыше дома. Вызвали спасателей, меня сняли — это видели все соседи. Зато никто не видел, как в доме дядя сгреб меня за волосы... Дальше я помню плохо. Но с тех пор у меня всегда шумело в ушах. Сильнее или тише, не мешая слышать и спать, но — шумело. Хотя я и волшебник, всё-таки голова у меня обычная, человеческая.

— Эльф... Дадли... — позвал я. Какой у меня жалобный голос! Хриплый, тихий. Я попробовал кашлянуть, но голова взорвалась болью.

— Гарри Поттер не должен шевелиться, — пропищали рядом.

— Что со мной было?

— Гарри Поттер не помнит? Он прыгнул с лестницы, которая двигалась, и упал в подземелья.

Как — в подземелья? Если я пролетел до самого низа, то остаться в живых был не должен. Кстати, где был Снейп, когда я свалился ему на голову?

— Дадли, а как я выжил?

Эльф приблизился, по-старушечьи подпер голову лапками и горестно затянул:

— Гарри Поттер не должен был прыгать!

— Ты не понимаешь! Я опаздывал на урок!

Домовик вытер лапкой слёзы. Я тут же вспомнил о неотложных телесных проблемах.

— Помоги мне встать.

— Нельзя!

— Я обоссусь, а простыни стирать будешь ты.

— Дадли поможет! — эльф приподнял одеяло, задрал на мне пижаму и положил лапку на низ живота.

"Обмочился!" — испугался я. Облегчение наступило слишком резко.

— Гарри Поттеру лучше? — пропел рядом довольный голосок.

— Дадли, это было круто! Покажи, как ты это делаешь.

Несколько следующих минут эльф растолковывал мне заклинание опорожнения мочевого пузыря.

— Inanire... lnanire, — послушно повторял за ним я и тут же принялся фантазировать:

— Если приложить руку не к животу, а к сердцу, например, то можно оставить его без крови и тем самым убить человека?

Домовик в ужасе пискнул и исчез. Вот я придурок! А почесаться? А попить? Эх…

Тут вошла незнакомая мне ведьма в длинном старомодном платье и длинном же фартуке. Она представилась мне как миссис Помфри, медведьма.

— Как? Медведь? Вы оборотень?

Я попал. Если она сейчас обернётся в зверя, я ничего не смогу сделать. Весь в бинтах и даже палочки нет! Хотя я и так не знаю ни одного защитного заклинания, так что палочкой в лучшем случае могу ткнуть в глаз.

— Мед-ведьма, — устало объяснила та. — Медик. Доктор.

— А... Извините.

Миссис Помфри вынула из кармана пузырёк с чем-то жидким и бурым, откупорила и приподняла мне голову.

— Надо выпить.

Я послушно открыл рот, она опрокинула туда пузырек и тут же зажала мне рукой губы. Я кашлял, чихал, противное жижа пошла носом...

— Глотай!

Очень хотелось дышать, а в носу хлюпало. Я сглотнул, и меня отпустили.

— Что за дрянь, — с чувством высказался я. Очень хотелось материться, но я сдержался.

— Ничего страшного, — равнодушно ответила медведьма. — Отличное зелье. Профессор Снейп лично снабжает школьный лазарет.

Ясно, отчего варево такое ядовитое, ага. От характера зельевара.

* * *

Выписали меня к вечеру, когда я совсем озверел от почесухи. Меня ещё несколько раз поили противными жидкостями производства Северуса Снейпа. Наконец бинты размотали, велели одеваться и идти на ужин. Я выскочил из лазарета, швырнул сумку на пол и принялся чесаться.

О, как я чесался! Едва не плача от облегчения. Самозабвенно. Запуская пальцы под одежду, чтобы драть кожу сильнее.

В этот интимный момент на меня упала высокая тень, и саркастичный голос отчётливо произнёс:

— Поттер. Что ж вы в коридоре-то? Тут дети ходят...

— А? — не понял я, продолжая чесаться.

— Хотя бы в ванной закрылись или в спальне.

— Вы о чем? — дошло до меня. — Ну и мысли у вас, профессор!

С минуту он сверлил меня взглядом, а я отвечал ему тем же, пока не вспомнил, что мне нужны с зельеваром хорошие отношения.

— Сожалею, что не попал к вам на урок, — вежливо сказал я. — Но я очень торопился.

Снейп поднял бровь.

— Не расстраивайтесь, Поттер. Урок отменили.

Как — отменили? Почему? Зачем я тогда нёсся, как ненормальный? Зачем прыгал? Оказался в больничке?

— Я не знал, сэр.

— Я тоже. Когда вы свалились в мои подземелья, я едва успел выхватить палочку и погасить инерцию. Иначе, боюсь, вас пришлось бы отскребать с пола. А потом мне было как-то не до уроков.

Я молчал. Наверное, стоило поблагодарить его, раз он спас меня от смерти. С трудом заставил себя посмотреть в узкое лицо и проговорил:

— Спасибо, что спасли меня. — Тут словно кто-то дёрнул за язык, потому что я добавил: — Хотя это и так ваша обязанность. Сэр.

Снейп зловеще ухмыльнулся:

— Естественно. Знаете, Поттер, меня еще никто не благодарил так, что я будто бы ещё и должен.

— Рад, что вам понравилось. Сэр.

— Понравилось? Что именно? Спасать тебя, наглый ты мальчишка?

— Нет? А мне не понравились ваши зелья. На вкус — отвратная дрянь. Сэр.

Снейп дёрнулся. "Будет бить", — решил я и пригнулся, закрывая голову руками. Секунда, другая. Осторожно опустил руки. Снейп странно смотрел на меня, будто впервые увидел. Затем как-то неловко переступил, повернулся было уходить и всё-таки взглянул напоследок:

— Вы не должны меня бояться. Я вас не трону.

И ушёл, оставив меня одного. Ну вот, на ужин опоздаю... Я подобрал сумку. А куда мне идти? Я в этом коридоре ещё на был!

— Сэ-э-эр! Профе-ессор! Сне-е....

— Что вы орёте, Поттер?

— Я не знаю, куда идти! Можно мне с вами?

Снейп покачал головой, повернулся и пошёл прочь. Гораздо медленнее. Я потрусил следом.

И мы даже успели на ужин.

* * *

На неделю меня освободили от практических занятий: полётов и гербологии. На гербологию я всё равно пошёл, только в грядках все ковырялись без меня. А во время полётов я сидел в спальне и усиленно думал, что мне делать, если я плохо пишу и читаю? Выглядеть идиотом не хотелось.

Я часто слышал, какой я тупой. Уродливый. Бестолковый. Ленивый. Все эти прозвища должны быть обидными, но я на них вырос и привык. Работать мне приходилось много. То есть я так думал. Дадли ничего не делал по дому, а я с трёх лет уже вытаскивал мусор, подбирал опавшие листья и так далее. Я уставал. Если все трудящиеся называются лентями, то — да, я лентяй.

Насчет красоты я не заморачивался. Дадли тётя всегда звала красавчиком, он толстый, быстро потеет и плохо пахнет. Я не хотел походить на него. Пусть он будет красавчиком. Я согласен на урода.

Теперь о главном. Был ли я тупым? В школе ребята отвечали куда лучше меня, к 7 годам многие читали, как взрослые, знали наизусть много стихов. Наверное, да, я тупой. Не глупый, нет. Увы, тут мне нечем было утешиться.

Однажды я увязался с Гермионой в библиотеку. Много удобных столов, мягкий свет и море книг. Я смотрел, как работают другие. Они берут книги, садятся за столы, вынимают перья и делают домашку. Удобно же! Почему тогда мы с Роном и Невилом гнёмся в три погибели над журнальным столиком в гостиной или над тумбочкой — в спальне? Ладно я, в чулане иначе никак, но они-то!

Оставалось выяснить, как быстро находить нужные книги.

Я долго ходил вдоль полок. Чтобы прочитать название на корешке, приходилось выворачивать шею. В начальной школе книги нам выдавали, в библиотеках я не бывал, а здесь наверняка существовали какие-то правила, и их нужно было узнать.

— Мадам Пинс, — вежливо улыбнулся я. — Можно с вами поговорить?

Хранительница книг благосклонно улыбнулась. Я склонился над стойкой, намереваясь спросить совета, а пришел в себя несколько минут спустя, задыхающийся и почти ревущий. Бедная библиотекарша получила на свою голову все мои проблемы разом. Что я медленно и плохо читаю, не могу найти нужных книг, и так далее, и все в том же духе...

— Гарри, — осторожно начала она, — я могу дать тебе совет.

— Да, мадам. То есть — пожалуйста.

— Возьми любой учебник для первого класса, сядь там, где никто не услышит тебя, и читай каждый день вслух по полчаса. Медленно, понимая каждое слово, прислушиваясь, что произносишь.

Интересно. Вот Снейп обрадуется, когда я его рецепты буду вслух читать!

— И долго мне так делать?

Малам Пинс усмехнулась.

— Ты поймёшь сам. Когда слова с тобой заговорят.

Ну что ж. Это второй совет по моей проблеме, и он всяко лучше наставлений Макгонагалл. Можно попробовать.

Книг я решил взять две: "Зельеварение" и "Историю Магии". Зельеварение — потому что всё равно надо, а историю наше привидение читало так занудно, что глаза сами закрывались.

Оставалось найти место. Не просто спрятаться нужно, а чтоб меня не было слышно. Ничего в голову не приходило, пока в гостиной Гриффиндора кто-то не упомянул о туалете Плаксы Миртл.

— Туда много лет никто не заходит, — шептались девчонки. — Очень уж нервное там привидение.

Отлично. Призраков я уже видел, сделать мне они ничего не смогут. Взяв учебник зельеварения, я направился к выходу. Рон навязался было за компанию, но я ему сказал — в туалет, мол, иду. А почему с книгой? Потому что сидеть буду долго. Он отстал, а я пробрался на второй этаж, огляделся и шмыгнул в дверь. Всё же это женский туалет.

Сесть тут было можно на подоконник, на унитаз или на пол.

Подумав, я осмотрел каждую из кабинок. В одной из них на полу была вода. Странно. Сюда же никто не ходит? Я выбрал другую, сел, не забыв закрыть унитаз крышкой, и достал книгу.

— У-у! — закричал над головой кто-то. Наверное, то самое привидение. Я знал, чего ожидать, поэтому не боялся.

— Здравствуйте. Я тут по делу. Пожалуйста, не шумите, — попросил я. Привидение, видно, удивилось, потому что прямо передо мной повисла полупрозрачная девочка в форменной мантии, сбившимся на сторону бантом и тоже, как и я, в очках.

— Ты мальчишка! — решительно заявила она.

— Как бы да.

— Убирайся вон!

— Не могу, извини. Хочешь, я тебе почитаю? — Я поспешно открыл учебник там, где положил закладку, и принялся читать вслух.

Читал я плохо. Меня постоянно отвлекала Миртл. Она медленно плавала в воздухе, иногда тяжело вздыхая, но я старался не отвлекаться.

Я прочёл о каком-то зелье. Полчаса ещё не прошли, и я начал было следующий рецепт, как вдруг Миртл решительно приказала:

— Читай всё снова.

— Зачем это? — упёрся я. — Откуда тебе знать, как мне надо? Ты вообще призрак!

— Я была магглорождённой, — сообщила Миртл, и я разинул рот. — Жила в хорошем доме. Мне нанимали гувернанток, учили читать, писать, говорить на разных языках. Так что я точно знаю, как нужно. Читай снова!

Миртл оказалась настойчивой. Я прочел рецепт и все пояснения к нему несколько раз и под конец делал это легко и свободно.

— Достаточно, — наконец смилостивилась она. — Можешь ведь, когда захочешь.

В гриффиндорскую башню я пробирался тайком: оказывается, уже был отбой. Не хватало попасться патрулю и потерять кровно заработанные баллы.

На следующем уроке я, как всегда, блистал своим скудоумием, пока профессор Снейп, распекая очередного бедолагу, не задал вопрос о правилах помешивания зелий, содержащих руту. Я сам опешил, когда поднял руку. Снейп, похоже, растерялся ещё больше и кивнул. Пришлось вставать и наизусть цитировать кусок из прочитанного накануне материала.

В подземельях наступила тишина. Никто не знал, что происходит. Я смутился и сел. Снейп даже не заметил, что я сел без разрешения. Он подозрительно покосился на меня и нехотя выдохнул:

— Пять баллов Гриффиндору.

Разумеется, до конца урока я потерял эти баллы. Но — ничего. Я чувствовал себя в силах свернуть горы. Моей личной горой был злобный зельевар. Плаксе Миртл придется постараться. Нечего просто так прятаться в туалете — пусть поработает. Герой я или не герой?

Кстати, о героизме. Мне тыкали им в лицо абсолютно все. Учителя, ученики, даже привидения. Незнакомцы в Лютном переулке, куда Хагрид затащил меня по дороге в банк. Гарри Поттер! Тот самый Гарри Поттер! Рон едва со мной разговаривал, пока не услышал моё имя. А я прекрасно осознавал, что не умею нормально общаться с детьми моего возраста, и в какой-то момент обрадовался Рону.

Ненадолго.

Может быть, стоит приглядеться к другим ребятам? Или просто жить для себя? Дружить мне ещё предстояло учиться, а быть один я и так умел.

Когда я отоспался, немного отъелся и успокоился, оказалось, что люди вокруг меня тоже чего-то хотят, мечтают, переживают и планируют.

Я совсем не знал мира магов. Чем они зарабатывают на жизнь? Дядя Вернон продавал какие-то железяки, получая процент с продаж. Эту фразу я слышал в доме постоянно. Процент! Про-цент. Про-шиллинг. Про-бакс. Он мог думать лишь про деньги. Или "о деньгах?" Как правильно сказать?

Я не хотел что-то продавать. Дядя за ужином рассказывал, как ловко ему удавалось сбывать за хорошую цену дрянной товар. Он издевался над покупателями (отчего-то называя их клиентами), какие они наивные и как их легко надуть.

Когда я был поменьше, «надуть» для меня означало — написать. Мне было смешно, что дядя Вернон писает на своих клиентов.

— Хм, — фыркнул тогда дядя, — суть ты уловил верно.

Но я не сумею обманывать других, чтобы заставить расстаться с деньгами, так что продавцом мне не быть. Тётя Петунья мечтала для Дадли о работе спокойной и очень прибыльной. Меня же все видели либо дворником, либо солдатом. Ну и ещё уголовником, хотя я сомневаюсь, что есть такая профессия.

Чтобы расспросить Рона, нужно было запастись жратвой. Я заныкал с завтрака два пирожка. Когда мы шли с урока, достал оба и один сунул ему.

— Рон?

— Мм?

— На что собираешься жить, когда окончишь школу?

Рыжик прожевал и жадно посмотрел на мой пирог.

— Буду искать работу.

— А я думал, у тебя большая семья.

— У меня пятеро братьев и сестра. Двое старших уже работают и живут отдельно.

— А чем они занимаются?

— Билл артефактор в банке. Чарли — драконолог. Отец работает в министерстве, в одном из отделов. Что-то там связанное с магловскими техно-логи-ями.

Последнее слово Рон выговорил по слогам. Я сунул ему второй пирог и призадумался. Ожидаемо, я ничего не понял! Я был однажды в магическом банке, куда меня водил Хагрид перед школой. Мне тогда дали сколько-то денег. И чтоб попасть туда, потребовали ключ. О! А ключ-то мне так и не вернули!

— Посмотришь на некоторых и начнешь думать, что все волшебники сидят по своим поместьям и живут на фамильное золото, — сказал я, потому что нас обогнал Малфой.

— У некоторых так оно и есть. Малфою не придётся гнуть спину, хотя со временем он будет управлять бизнесом вместо папаши.

О как. Значит, маги всё-таки могут зарабатывать, вести бизнес у них не запрещено. Остаётся выяснить детали. Интересно, а полиция у магов имеется? В Британии, если не смог заработать иначе, можно устроиться туда. Не очень денежно и не особо престижно, но кусок хлеба будет.

— Рон, а кто следит за порядком? Преступников ловит, всё такое?

— Аврорат. В министерстве есть такой отдел магического правопорядка, и авроры — его бойцы.

— И тюрьма есть?

— Конечно. Страшное место. Её охраняют магические твари — дементоры.

— А ты чем собираешься заниматься? После школы, конечно.

— Я стану аврором!

Популярность Аврората для меня тут же сдулась до минимума. Рон был ленив и прожорлив, как мой братец. Не такой толстый, не такой избалованный, но у них семеро детей, оно и понятно. И раз таких вот берут в Аврорат, похоже, у магов с правопорядком большие проблемы.

— Аврором может стать каждый?

— Ну... Да, но нужно успешно сдать выпускные экзамены.

— Тогда чего ты не учишься?

— Как это? Я учусь.

— Книги не читаешь. Домашки списываешь. Или экзамены тут такие простые?

Рон покраснел — обиделся.

— А тебе-то что? И вообще, до Аврората еще семь лет! То же мне, профессор, сам-то едва перо держать научился!

—Да пошёл ты, Рон.

— Сам туда иди.

Уизли убежал вперёд, а я размышлял, поднимаясь в спальню, что мне делать, если я всё-таки не смогу прижиться в Хогвартсе.

Без документов, без образования меня никуда не возьмут работать, и я сдохну где-нибудь под мостом. А в магическом мире у меня хотя бы есть деньги. Если, конечно, их не растащат без меня.

И тут меня накрыло таким приступом жадности, что я вскочил и заметался по спальне. Схватил мантию и побежал вон из замка.

— Привет, Хагрид.

— Привет, Гарри. Будешь чай?

Чай у Хагрида обычный, а вот печенье — каменное. Есть его нужно очень осторожно, размочив предварительно в чае, иначе можно лишиться зубов.

— Спасибо, не сейчас. Я хочу забрать свой ключ!

— Ключ?

— От моего сейфа в банке. Он был у тебя, и ты отпер им дверцу! А мне не отдал.

Хагрид растерянно моргал.

— Отдай мне мой ключ, пожалуйста, — подтолкнул его я. — Это мой сейф. И ключ мой.

— Дык нет его у меня.

Я едва не заорал. Ну магический мир, все как у людей! Как только речь идёт о деньгах, хрен ты их получишь!

— Где ключ, если не у тебя?

— Вернул директору.

— Тебе дал мой ключ директор Дамблдор?

— Ну, да.

— А зачем ему вернул? Разве мой сейф принадлежит ему?

Такой поворот оказался для Хагрида чересчур крутым, и он просто хлопал на меня глазами.

Оставив Хагрида одного, я поплёлся обратно в школу. Придется идти к директору.

* * *

Уроки истории были так же скучны. Я решил отложить их на потом, когда научусь читать получше. Читал я вслух только учебник зельеварения. Миртл издевалась, когда я коверкал слова, и веселилась от души.

— Сгинь! — крикнул я однажды. — Не отвяжешься, найду себе другое место! Зараза прозрачная!

Она булькнула и нырнула в унитаз. Какое-то время я читал сам, но потом решил, что выгляжу как больной идиот. Сам с собой говорю.

— Эй, Миртл! Выходи. Только не дразнись больше. Миртл?

В этот день она всё-таки не пришла, а назавтра была на месте. Надула губы, а потом зависла над моим плечом и едко поправляла все мои ошибки. Но я был ей даже благодарен.

Что меня безмерно удивляло, что не было в программе ни грамматики английского языка, ни математики, ни чистописания. Получалось, маленькие волшебники уже были грамотными? И считать умели? И красиво писать? Я заглянул в домашнюю работу Рона. Его почерк был ужасен. Тогда почему?..

Большинство предметов были устными, но задания нам по ним задавали в письменном виде. Я тратил на него массу времени, но всё-таки делал его.

Астрономия у нас бывала поздно вечером, когда становидись видны звёзды. Наука эта была несложная, многое запоминалось прямо на уроке. Профессор Синистра, стройная решительная ведьма, вела занятия строго по учебнику, так что я с легкостью узнавал материал и домашние работы делал довольно быстро.

* * *

— Возьмите палочку, словно карандаш. Представьте, что пишете в воздухе... Сейчас я перед каждым повешу призрачный узор. Вы должны постараться обвести его линии кончиком палочки, и если у вас получится, узор вспыхнет.

Защиту от темных искусств нам читал странный молодой волшебник, худой, неряшливый и косноязычный. Уроки его были добросовестными, объяснял он понятно, но меня он отчего-то выбешивал.

Получив каждый свою иллюзию, мы с остальными ребятами принялись обводить в воздухе узор палочкой. Это оказалось неожиданно трудно. С первого раза ни у кого не получилось, а к концу занятия узор вспыхнул только у двоих из нас.

— Я не задам никакой теории, — сказал профессор Квирелл (так звали преподавателя ЗОТИ), — но к следующему уроку это упражнение у вас должно получаться. Мне не важно, сколько вы затратите времени на тренировку. Главное — результат.

Нам вручили по крохотному амулетику, вызывающему призрачный узор. Проходя мимо учительского стола, я почувствовал странный неприятный запах, точно профессору срочно нужно помыться. Так иногда пахло от брата Дадли. Я невольно взглянул профессору в лицо — и почувствовал, как мой лоб заныл. Подхватив сумку, я бегом рванул прочь.

Забегая вперед, скажу, что упражнение это сделать у меня не вышло. Приходилось двигать от плеча всей рукой, она быстро уставала, и я без сил опускал палочку. У большинства мальчиков и у всех девочек через пару дней стало получаться. Рон и не подумал упражняться:

— Ты стараешься, а толку чуть. И я не буду.

Дни шли, и на очередном уроке трансфигурации мне снова пришлось объясняться с деканом.

Профессор Макгонагалл дала нам по гвоздю и велела превратить его в стеклянный стакан. Все тут же принялись махать палочками, а я положил гвоздь на парту и глубоко задумался.

У нас было всего несколько занятий. Мы знали, что для успешной трансфигурации нужно чётко представить то, что хочешь получить.. Я мог представить себе стеклянный стакан, но вот как он превращается из гвоздя, понять я никак не мог. Ну не хватало воображения, и всё тут!

Наконец, понимая, что вот-вот лишусь баллов, я нехотя взялся за палочку.

Раз! И передо мной вместо железного гвоздя — железный стакан!

Два! Стакан начал обесцвечиваться, и вот он уже стеклянный!

— Мистер Поттер, — ожидаемо услышал я.

— Профессор Макгонагалл, — отозвался я, вставая.

— Объяснитесь.

— Я могу представить, как изменить форму предмета. Как изменить материал, не меняя формы. Я выполнил задание, только в два приёма. Как связать два действия вместе, нас ещё не учили.

Профессор сурово свела брови вместе и ничего мне не сказала. Впрочем, я был этому рад. Свои пять баллов Гриффиндору я заработал.

А на зельеварении мне так не повезло. Снейп был сильно не в духе, общаться с классом не желал и дал проверочную работу. Я знал ответы на большую часть вопросов, но пером владел плохо. Подумав, мне ответить кратко на все вопросы или подробно — на один, решил выбрать второе. Я ковырялся весь урок и сдал работу с доскональным описанием свойств оловянных котлов по сравнению с медными. Больше я ничего не успел.

— Тролль, — злорадно выдохнул Снейп. — Отработка.

Отлично. На отработке я и спрошу, что мне делать с пальцами. Чтение постепенно поддавалось мне, а рука — с трудом.

Затем был обед. Я попробовал приготовленную эльфами рыбу и едва не зарычал от удовольствия. Это было такое!.. Мне никогда не доставалась рыба у Дурслей. А тут можно было брать еду сколько угодно. Я съел два больших куска и решил, что жизнь — неплохая штука.

Сглазил.

Не успел вылезти из-за стола, как ко мне подошёл профессор Квирелл и сказал, глядя в сторону:

— Вас к ди-иректору, П-поттер.

Я снова ощутил странный запах и боль в голове. Но к директору идти пришлось бы всё равно. Профессор Квирелл вёл меня по коридорам, пытаясь вежливо о чем-то беседовать, но мне становилось хуже с каждым шагом. Когда мы подошли к статуе каменной горгульи, боль уже измучила меня и я хотел было сказать, что болен и мне надо в лазарет, но тут статуя зашевелилась, открыв проход на лестницу. Мне было уже все равно, что статуи прыгают, словно живые. Прямо за дверью обнаружился директор. Он кивнул профессору, указал мне на лестницу и закрыл проход. Квирелл остался снаружи.

Больше всего мне хотелось прилечь прямо на ступеньки, и уж точно я не смог бы по ним взобраться. Но лестница начала двигаться. Через несколько минут меня усадили в кресло, и я почувствовал себя куда лучше. Директор уселся за письменный стол. Меня уже слегка отпустило, так что я с любопытством огляделся.

Первое, что замечаешь сразу — портреты. К живым портретам я привык, но тут они были словно на заказ. Одинаковые рамы, мантии, позы. Мрачноватенько. Кабинет был наполнен всякой магической рухлядью. Книги, колбы, флаконы, свитки. Мне, выросшем в доме, где порядок был всегда, показалось тут неприбрано. Мебель тяжёлая, добротная. На жёрдочке — огромная оранжевая птица, не то петух, не то попугай. Бедный эльф, который тут убирает.

Между тем директор следил за мной и вот теперь решил начать беседу.

— Гарри, — проникновенно начал он, — возможно, поговорить нам следовало раньше.

Пауза.

— Господин директор...

— Зови меня профессор Дамблдор.

— Да, профессор Дамблдор. У меня проблемы?

Он откинулся в кресле, снисходительно глядя сверху вниз.

— Это ты мне расскажи.

— Да, у меня проблемы!

Директор такого не ожидал, а я решил продолжить и закрепить успех:

— Я не могу быстро писать пером. Домашнюю работу делаю по полночи, на уроках не успеваю за учителем. Это мешает учёбе. Надо срочно что-то делать!

— А от меня ты чего хочешь?

Я подумал, о шариковой ручке лучше не спрашивать, раз декан мне отказала. Тем более что в человеческой школе я писал только немногим быстрее.

— Возможно, у меня что-то с рукой? Может, лечение нужно... Зелья какие-нибудь?

— Возможно. Я скажу профессору Снейпу, чтобы подобрал для тебя что-нибудь.

— Спасибо, сэр, — искренне поблагодарил я.

— Тогда и ты мне скажи, — начал директор, — почему отказываешься следовать программе по трансфигурации?

— Что?

— Почему споришь с профессором и указываешь, как ей вас учить?

— Потому что... На первом же уроке нам велели превратить спичку в иглу! А это менять надо и форму, и материал! Сегодня из гвоздя стакан делали! А как соединить несколько заклинаний в одно, не сказали. И читать ничего не задавали на эту тему.

Дамблдор пожевал губами.

— А чернила зачем разлил?

— Потому что кубок был узкий. Как заколдовать воду в кубке, не трогая кубок? Но я нашел выход. Я пока всегда нахожу выход.

— Ты должен стараться делать всё, что велят, и не менять условие задачи. Есть программа, она составлена не просто так.

— Значит, она неверна! Ну или не логична как минимум.

— Профессор Макгонагалл ведёт занятия по моей программе. До того, как стать директором, я тридцать лет преподавал трансфигурацию.

Вот я попал! Еще и директора обидел. Хотя почему сразу — обидел? Я считал, что прав.

— Профессор Дамблдор? А как одновременно изменить и форму, и из чего сделано?

— Нужно включить воображение. Только так можно достичь мастерства. — Он что, перед прессой выступает? — И ещё, Гарри. Ты, говорят, недоволен, что вас ещё не научили кое-каким заклинаниям. Откуда ты знаешь Тергео?

«Интересно, за дружбу с домовиком накажут? Если и так, то плохо будет не мне, а домовику».

— Мне его показал Дадли.

— Кто это?

— Это имя моего кузена. — Я же не соврал? Пусть и не ответил на вопрос. Не совсем ответил. Не на тот вопрос.

— Он волшебник? — быстро спросил директор.

— Не знаю, сэр.

Дамблдор что-то напряжённо обдумывал. Он взглянул в мои глаза, я не отвел взгляда. Сказал я истинную правду.

— Да, Гарри, и теперь о ключе...

«Вот дела! Похоже, тут все ему стучат. Ну надо же! И Хагрид туда же!»

— Мы с Хагридом были в Гринготтсе, — говорю. — В банке сказали, что у меня есть сейф. А ключ у вас. Я прошу отдать его мне.

— Зачем? Чтобы ты потерял его и кто-то воспользовался этим?

— Я не теряю вещи, директор.

— Ключ будет у меня. Я твой магический опекун и верну его после окончания школы.

— Но он должен быть у меня! Он мой!

— Ничем не могу помочь.

Некоторое время мы молчали.

— Можешь идти, — сказал директор. Я вежливо попрощался и вышел. Лоб не болел, но было мне противно. С деньгами нужно было что-то делать.

И с какого перепугу он мой опекун?

* * *

— Эй, Малфой, — демонстративно обратился я к блондину, — надо поговорить.

— А мне не надо, — хохотнул он.

Я спокойно отвернулся и принялся заниматься своими делами. Малфой попыхтел, и вот через пару минут я услышал ленивый голос:

— Чего хотел-то, Поттер?

Я не обернулся.

— Поттер?

Тут я повернулся всем корпусом и отчеканил:

— Тебе не надо это знать. Сам сказал.

— Обиделся? Нет, что, правда?

— Займись чем-то более полезным, Малфой, чем беседа с Гарри Поттером. Отвали.

Малфой подошёл и изящно сел рядом.

— Был неправ, — сказал он. — Я слушаю.

Вот это да! Блондинчик признал неправоту!

— Мне нужно узнать о работе банка Гринготтс.

— О как!

— Расскажешь?

— Что тебя интересует?

— Как несовершеннолетнему магу можно забрать деньги из сейфа?

Через полчаса голова моя распухла от информации, но Драко был на высоте. О чем я ему и сообщил.

— Обращайся, — разрешил тот и ушёл.

Драко Малфоя при первой встрече я оттолкнул потому, что он высмеял Рона, а я и сам был отверженным. Дадлик очень постарался.

Я не помнил другой жизни, кроме как у Дурслей. Не помнил родителей, вещей — ничего. То, как я жил, исключало всякую возможность дружбы с детьми моего возраста. Я не понимал их игр, ужимок, фантазий, потому что сам никогда не играл. У меня не было на это ни сил, ни времени, ни позволения.

Взрослым я тоже не был. Таким образом, оказавшись в эмоциональной изоляции, я научился быть один.

В Хогвартсе братца Дадли не было, но ничего не изменилось: маленькие волшебники были детьми, а взрослые... Они всегда взрослые. Иногда я думал, какого друга мне могла бы послать судьба. Это будет мой ровесник с мозгами взрослого человека? Я размышлял, подойдёт ли мне такой друг, как Гермиона, с каждым днём всё больше сомневаясь, умеет ли она дружить? Поучать — умеет. Быть лучшей — очень хочет. Однако на Когтевран она не попала. Ей бы в друзья подошёл Рон, поучай — не хочу.

Рон ходил за мной и ныл, что я бросил его. А мне не интересно сидеть на берегу и швырять камни в озеро! И шататься по двору, пиная мяч, тоже. Рон мог быть интересен лишь как эталон подростка, каким я не являлся.

Хагрид? Взрослый с рассудком ребёнка. Увы, я чувствовал, что даже в свои одиннадцать перерос его.

Если бы Снейп не был таким занудой и не был бы намного меня старше, он мог бы стать моим другом. Он умён, он ответственный и у него острый язык. А ещё он порывист и обидчив. И, как мне кажется, одинок. Во всяком случае, его-то я отлично понимал.

* * *

Мои страдашки и рассуждения о друзьях разрешались сами собой. Гермиона и Рон сдали меня Макгонагалл. Якобы запоры у меня! В туалете сижу подолгу, а это вредно для здоровья. Друзья, называется.

Декан не стала задавать неудобных вопросов и подключила мадам Помфри. Та устроила мне настоящий медосмотр, махала палочкой, что-то бормотала и наконец вызвала Снейпа. Тот явился, словно дьявол, весь в черном, и процедура повторилась. Колдующий Снейп выглядит очень колоритно и внушительно, о чем я ему и сообщил, а после обмер от ужаса — проф прибьёт за такие речи.

— Я выгляжу недостаточно устрашающе, если мне об этом осмеливается заявлять первокурсник, — недовольно поджал губы Снейп. — Молчать, Поттер. Ступефай.

Дальше я спокойно лежал себе, а Снейп вызвал директора и теперь палочками надо мной махали уже трое. Я даже вздремнул, пока они спорили и хватали меня за руки. Профессор Снейп был почему-то очень зол, директор Дамблдор раздраженно хмурился, а мадам Помфри, похоже, вот-вот готова была заплакать.

— Что случилось, сэр? — осторожно шепнул я Снейпу, пока директор Дамблдор успокаивающе похлопывал медведьму по плечу.

— Вы, Поттер, случились.

Зельевар таращился на меня так, словно хотел заглянуть под черепушку.

— С какого времени вы помните, что живёте у Дурслей?

Я напрягся.

— Лет с трёх помню довольно много, а до того — только некоторые дни. А что…

Снейп махнул на меня, чтоб я заткнулся, так как директор оставил целительницу и снова повернулся ко мне.

— Это неслыханно, — зашипел ему Снейп.

— Именно. Я ничего не желаю слышать.

— Но…

— Я ничего не знал, Северус! Откуда?

— Но теперь…

— А теперь свари мальчику необходимые зелья. Ты же зельевар. Он, кстати, приходил ко мне вчера, просил что-нибудь для гибкости суставов. Вот и займись. Слышишь, Гарри? Профессор Снейп сварит зелье.

— Спасибо, сэр, — только и мог ответить я.

Мадам Помфри решила снова вмешаться:

— Ребёнку нужно обследование в Мунго.

— Нет, Поппи. Обследуй его сама. Твоей квалификации вполне достаточно. И я должен настаивать, чтобы вы оба перестали волновать Гарри. Все вопросы в моём кабинете.

На минуту все смолкли.

— Я могу идти, сэр? — решил подать голос я.

— Да, Гарри, конечно. Ступай.

Я схватил сумку. Похоже, с моим здоровьем что-то очень не так. Но взрослые хотя бы не станут приставать ко мне с запорами.

Миртл сказала, что за две недели я стал читать немного получше. Я и сам это понимал и изо всех сил старался не торопиться, а произносить слова чётко и в одном темпе. Не думал, что это так сложно. И повторять одну и ту же главу приходилось уже раза три-четыре, не более. А когда я прочёл и, соответственно, запомнил один из рецептов, который мы ещё не варили, то впервые получил удовольствие и от урока зелий.

Это было потрясающее ощущение. Я знал, что скажет Снейп, о чём он спросит, и даже снова поднял руку.

— Поттер? В чём дело? — подозрительно зыркнул на меня зельевар.

— У меня вопрос, сэр.

— Говорите.

— На доске написано, что для этого зелья нужно семь граммов растёртых златоглазок, а в учебнике написано, что нужно пять. Это что-то должно означать?

Снейп лишился дара речи. Тупица-Поттер, читающий книги! Бедный профессор.

— Разумеется, Поттер, это что-то означает, — помолчав, изволил всё же ответить он. — В учебнике указана верная дозировка. Но часть ингредиентов остаётся на пестике, на стенках ступки и на ложке, которой вы их пересыпаете в котёл. Вы ещё не умеете рассчитать естественные потери сырья, и я поэтому делаю поправку сам, когда записываю рецепт на доске. Когда вы этому научитесь, станете работать с книгой. Ясно?

— Ясно, сэр. Спасибо, сэр, — радостно ответил я и сел.

Так значит, Снейп учитывает, что мы уже знаем и можем, а что — нет. Уважение к нему у меня немедленно подросло. А наша декан и не задумывается, как мы выполним задание! Если в программе есть, значит, должны как-то справляться!

Я начинал тревожиться. Историю у нас читали плохо, на ЗОТИ требовалась ловкость рук, с трансфигурацией давно было всё ясно. Для чего мне пригодится гербология или полёты на мётлах, я не представлял. Только Флитвик давал свой предмет, чары, методично и последовательно, но и там у меня были проблемы: рука не всегда слушалась, как надо. И, оказывается, Снейп тоже отлично знал своё дело, но заслужить у него хотя бы «удовлетворительно» будет большой удачей.

Срочно нужно учиться читать лучше.

— Прекратите мечтать, Поттер, — услышал я и охнул: все уже давно ковырялись в котлах. Но ничего. Этот рецепт я помнил наизусть. Подняв глаза к доске, я внимательно прочёл вариант Снейпа ещё раз, отмечая разницу с оригиналом, и поспешил к шкафу.

Теперь, когда я твёрдо знал весь процесс, было значительно легче. Можно было распределить усилия и готовить ингредиенты заранее. Только бы руки не подвели.

Рон был в ярости.

— Почему ты не сказал мне, что выучил рецепт заранее!

Я даже остановился от удивления. На меня налетали идущие сзади, и пришлось разговаривать на ходу.

— Я что, отчитываться должен? Что я читаю, где я читаю, сколько времени сру?

Уизли немедленно покраснел:

— Снейп поставил тебе «удовлетворительно». Тебе! А я, как дурак, на пару с Невиллом получил «тролль»!

— А я причём?

— Ты должен был… — Он замолчал, видимо, соображая, что и кому я был должен.

Мне хотелось есть. Дружба с Роном начинала реально напрягать. Я понимал, что мне надо много учиться, чтобы после школы как-то устроиться, а Рон не был прилежен и мешал. Но весь опыт моего детства с Дадли говорил, что сохранять видимость хороших отношений лучше, чем открытая вражда. Мне с Роном и Невиллом в одной спальне семь лет ночевать.

— Я готов предупредить тебя, что к следующему уроку зелий выучу рецепт на станице двадцать восемь, — сказал я.

— Зачем?

— Просто так. Но ты обижаешься, что я не предупредил тебя — и вот я предупреждаю.

Уизли надулся и всё время до столовой шёл молча.

* * *

— Мистер П-поттер, ваша очередь, — приглашающе кивнул мне Квирелл.

— Да, профессор.

Я встал и сжал в пальцах артефакт: тотчас передо мной в воздухе повис очередной сложный призрачный узор. Но сейчас мы все были не в тренировочном зале, а за партами, место было ограниченно, поэтому я переместил узор чуть ближе к себе. Ч-черт. Вытянуть руку уже не получится. Пришлось согнуть её в локте и прижать к боку, шевеля палочку пальцами и немного — кистью.

И узор начал светиться! Значит, давая нам задание, Квирелл тоже знал, что делал. Каждый ученик выбирал удобный способ, тогда как значение имел только результат.

— Очень хорошо. Пять баллов Г-гриффиндору. Следующий!

Рон, у которого ожидаемо ничего не вышло, совсем перестал со мной разговаривать. Подумаешь. Гермиона тоже надулась. Видно, как раз из-за того, то у меня получилось. Странным образом эта парочка объединилась против меня.

После ужина я собрал на завтра сумку, взял учебник по зельям и принялся натягивать мантию.

— Куда собрался? — крикнул со своей кровати Рон.

Надо же, он со мной всё-таки разговаривает. А вот я не буду. Но тут меня окликнул Долгопупс:

— Гарри, постарайся не задерживаться до отбоя. Профессор отпускает учеников вовремя, но буквально за пятнадцать минут, так что обратно бегом.

— Хорошо. Спасибо, Невилл, я постараюсь.

— Какой профессор? — услышал я шёпот Рона, выходя. Ну до чего невнимательный парень!

Снейп открыл мне дверь класса. Странно, сколько отработок назначает, а сегодня я у него один?

— Входите, Поттер, — буркнул зельевар. Я положил учебник на первую парту. — Снова к уроку выучите рецепт заранее?

— Да. То есть да, хотелось бы, сэр.

— Какой именно?

— Следующий.

— Нет, учите на странице тридцать.

— Почему не на двадцать восьмой? Сэр?

— Сначала нужно научить вас уменьшать температуру огня в процессе варки. Тот, кто составлял учебник, не учёл этого. Просто прочтите рецепт на тридцатой, а после уж по порядку: 28, 29, 31 и так далее.

О!

— Спасибо, сэр. Это… очень важно. Что мне делать?

— Простите?

— Я же на отработку пришёл…

Снейп ответил не сразу. Он переложил несколько книг на своём столе, открыл и полистал какую-то тетрадку и вдруг сказал:

— Снимите мантию.

Чего?

Я немного помедлил и решил послушаться. Вот когда дойдёт до штанов, тогда и возмущаться начну.

Снейп провёл палочкой по моим плечам, затем что-то такое пробормотал, и я ощутил сильное тепло. Оно двигалось по коже вслед за кончиком палочки, а потом словно нырнуло глубже. Я почувствовал горячее где-то под рёбрами. Но боли не было, поэтому я молчал.

— Рубашку, Поттер.

Безо всяких возражений я стянул рубаху и бросил на стул. Прямо передо носом маячил стройный ряд чёрных матовых пуговиц сюртука зельевара и край мантии.

Сюртук был из плотного сукна, немного потёртый, с отвисшими карманами. Но пятен на нём я не заметил. Если это рабочая одежда Снейпа, то он следил за своим внешним видом. Я вспомнил брезентовый фартук тёти Петуньи: как его не стирай, бурые пятна не сходили. Мантия профессора была из плотного, но довольно тонкого материала. Я разглядывал аккуратные стежки отстрочки, покуда Снейп шуровал палочкой в моих волосах.

— Повернитесь спиной, Поттер. У вас бывают головные боли?

Я опешил. Что если меня признают негодным и выгонят? Снейп ткнул палочкой мне под лопатку. Я ойкнул.

— Посмотрите на меня.

Как это? На затылке глаз не бывает. Я неловко повернулся и задрал голову. Снейп подтянул стул и уселся, чтобы наши глаза были на одном уровне.

— Поттер. Это важно, чтобы вы ответили правду. Если промолчите, я могу предполагать всё что угодно, даже самое ужасное.

— Иногда лучше промолчать, сэр.

Снейп хмурился, а я разглядывал жёсткое лицо и думал, что Снейп сейчас не выглядит злым. Интересно, каким он был ребёнком?

Снейп потыкал меня палочкой ещё.

— Наденьте рубашку и подойдите. Я хочу кое-что попробовать. Не бойся, не шевелись.

Он медленно коснулся пальцем моего подбородка и приподнял лицо.

— Посмотрите на меня. Спокойно.

Я ощутил где-то в голове щекотку, а после уже ничего не помнил.

* * *

Я снова у Дурслей. Вижу Дадли, потрясающего кулаками, и дядю Вернона с ремнём в руке. Холодно. И тут на меня накатывает дикий ужас: неужели Хогвартс мне приснился и я навсегда останусь на Тисовой улице?

А потом мир перевернулся, и я обнаружился на диване, под тёплым пледом, весь в слезах и соплях, а кто-то осторожно поглаживал моё плечо. Рука тут же исчезла, и перед носом оказалась кружка с чем-то горячим и ароматным.

Я приподнялся. Снейп протягивал мне горячее зелье. Что ж, убить меня он всегда успеет. Я взял кружку и осторожно попробовал.

— Вкусно. Умеете же, если захотите. Сэр.

Снейп немедленно отошёл, раздражённо поглядывая, как я пью, и только забрав пустую посуду, серьёзно проговорил:

— Как вы умудрились выжить, Поттер?

В спальне Гриффиндора я забился в угол кровати и задвинул шторки полога. Мне было очень плохо и страшно так, что тряслись руки.

Ребята встретили меня недоумевающими взглядами. Рон и Симус попытались было пристать с вопросами, но Невилл их остановил, громким шёпотом напомнив, что я был у Снейпа на отработке.

— Мама дорогая, — выдавил Рон. — Что этот гад слизеринский с людьми делает, если даже Поттер вернулся едва живой...

Меня мальчишки больше не трогали. Рон и Невилл не на шутку струхнули. Уизли некстати вспомнил, что я собирался прочесть страницу 28, и вскоре в спальне наступила тишина — все прилежно учили зельеварение. Я с удовольствием поржал бы над ними и позубоскалил, если б мне не было так паршиво.

Снейп, оказывается, умел читать мысли. Я до этого догадывался, что это делает наш директор, уж очень он странно вёл себя во время моего вызова. Но Снейп, получается, тоже ого как силён.

— У вас травмы, Поттер, причём несколько из них несовместимы с жизнью. Вы знаете, что это означает?

Я помотал головой.

— При таких повреждениях обычно не живут.

— Я мёртвый? — попытался пошутить я. Вышло жалко.

Снейп взял мою мантию и набросил мне на плечи.

— Не знаю как именно, но вы живы, Поттер. Скажите, родственники вас обижают?

Я сердито отвернулся. Его слова прозвучали как «вас бьют».

— Мне... известно, что иногда некого просить о помощи, — поморщился Снейп. — И я не готов сейчас обсуждать вашу жизнь у Дурслей, но могу помочь здесь и сейчас. Директор говорил, вы просили зелья? Какие именно?

Вот же придурок. Да откуда мне знать! Я и о магии-то своей впервые услышал три месяца назад!

— Сэр. Мне не даются Чары, Трансфигурация и Защита от тёмных искусств. Я не могу быстро писать, пальцы не держат перо. Что-то не так с руками. Они негибкие и слабые. Можете сварить зелье, чтобы руки меня слушались?

Снейп заставил меня снова снять мантию и закатать рукава рубашки до локтя. Он долго и основательно исследовал мои пальцы, запястья и локти, затем велел одеваться.

— Я думаю, Поттер, что не будь в вас магии, вы давно были бы мертвы. Я не знаю, как и что будет дальше, но руки будут слушаться всё хуже. Не уверен, что Хогвартс — то место, где вам следует учиться.

Я едва не заорал, вцепившись ногтями в свои же ладони.

— Я понимаю, — верно истолковал моё движение Снейп. — Вам кажется, что магический мир даст вам больше шансов, но это не так. У людей есть социальные службы, пособия по инвалидности и благотворительные программы. У магов ничего такого нет и не будет.

Он на минуту вышел и вернулся с флаконом.

— Пейте.

Я смог открыть флакон с четвёртого раза и немедленно уронил пробку. Снейп призвал её магией и пояснил:

— Вы ребёнок, вас нужно щадить и директор будет в гневе, что я так откровенно говорю с вами. Несколько лет у вас есть. Но тогда в мире маглов у вас не останется шансов. Там очень большое значение придают бумагам, а у вас их не будет. Ни школьного аттестата, ни паспорта. Ничего. Вам будет невозможно вернуться, потому что там без документов вы — беспризорный бродяжка. Рассказать о мире магии вам не позволит Статут секретности, если вы знаете, что это такое. Мой вам совет: на рождественские каникулы уезжайте и не возвращайтесь. Идите в обычную школу. В школе заявите, что с вами жестокое обращение дома. Действуйте только письменно, так надёжнее. Потребуйте медицинского освидетельствования. Попросите сменить опекунов. Может, вам и повезёт. Но там вы однозначно проживёте дольше.

Дальше я уже не слышал — позорно ревел. Снейп покачал головой и вышел, чтоб не мешать мне приходить в себя.

Как я добрался до спален, помнил плохо.

* * *

— Гарри Поттер, поднимайся немедленно!

Я с трудом разлепил веки, спросонья не поняв, где я и почему слышу девчоночий голос. Прямо перед моим лицом грозно сверкала очками голова Плаксы Миртл.

— Ты чего здесь?

— Ты не приходишь читать уже несколько дней!

— Не до того было. Извини. А ты и в спальни можешь проникать?

— Я привидение, придурок. Конечно, я могу проходить в башню своего факультета. Вставай, бери книги и пошли.

— А сколько времени?

— Шесть.

— Я... Мне нужно в душ. Ты иди, я сейчас.

— Стесняшка, — хихикнула она и впиталась в стену.

Шагая по пустым коридорам, я размышлял о произошедшем. В голову лезла всякая чушь. Вот интересно, почему после отбоя бегать по школе нельзя, а ДО отбоя — сколько угодно? Нелогично как-то. И почему перед Хогвартсом учеников не проверяли врачи? Меня, я помню, перед школой водили к врачу, потому что никто не трогал меня целый месяц перед этим и давали хлеба, сколько хотелось. С другой стороны, волшебники скорее всего признали бы меня негодным и Хогвартса я так и не увидел бы.

До самого туалета мне так никто и не повстречался. Я тихо открыл дверь, по привычке обследовал все кабинки и уселся на знакомый унитаз, прикрыв дверь. Раскрыл учебник на тридцатой странице и заторможенно посмотрел на текст, не замечая букв.

Снейп сказал правду. Ужасную правду, это так, но я был ему бесконечно благодарен. От зельевара было куда больше пользы, чем от директора, декана и колдомедика вместе взятых. Но я просто маленький мальчик! За что мне такое! Как бороться с миром взрослых, неважно — тем или этим? И кстати, откуда Снейпу известно о мире маглов?

— Читай, — раздалось над ухом. Я вздрогнул и выронил книгу.

— Миртл!

— Перестань витать в облаках. Читай. Тебе это необходимо в любом случае.

А ведь девчонка права, даром что мёртвая. Заботится обо мне. Вот чудеса! Родственникам на меня наплевать, и выходит, что не родня они мне. Родня себя так не ведёт. Получается, моей семьёй стало привидение и домашний эльф. Они пытались уберечь меня и думали о моём будущем.

Страшное подозрение вдруг пронзило меня. Что там Снейп говорил?

— Миртл! Почему ты разговариваешь со мной?

— Я со всеми могу говорить. Это меня никто не замечает.

— Нет, тут что-то не так. Скажи мне!

Привидение взлетело под потолок и рухнуло в соседнюю кабинку. Раздался громкий всплеск.

— А Снейп говорит мне правду, — мстительно выговорил я.

Миртл вновь оказалась рядом. Растрёпанный бант грустно повис на лохматой макушке.

— Гарри Поттер, я чувствую, мы похожи.

— Я не мёртвый!

— Ещё нет. Но ты куда ближе к смерти, чем другие ученики.

Я даже не удивился. Не после всего услышанного накануне.

— Давай заниматься, — вздохнул я и подобрал книгу с пола.

* * *

Некоторое время ничего не происходило. Я учился прилежно, но без фанатизма. Вставал, ел, читал, выполнял домашние работы. Наверное, я уже тогда принял решение не расставаться с миром магии, чего бы это ни стоило. По словам Снейпа, моё здоровье ухудшится и я стану инвалидом на пособии. Но кто сказал, что я до этого доживу? А в Хогвартсе я сыт, мне тепло и меня не бьют. И я решил получить столько Хогвартса, сколько смогу.

Удивительно, но я успокоился. Пару дней у меня всё валилось из рук, а потом как-то вошло в привычный ритм, и выяснилось, что именно такой настрой наиболее полезен для учёбы. Спокойствие словно смыло последние иллюзии. Я перестал подобострастничать перед Макгонагалл, хотя оставался вежлив. Из всех преподавателей мне наибольше всего импонировал профессор Флитвик и его несколько старомодная манера изъясняться. Он был смешным коротышкой, но вёл себя очень достойно. Я решил, что такое поведение и мне подойдёт.

— Мистер Поттер!

— Декан, — с секундной паузой отзываюсь я.

— Что это? — Макгонагалл указала на бесформенное нечто, только что созданное мною.

— Это моя попытка выполнить задание. Я действовал строго по инструкции.

— Но это невозможно узнать!

— Да, я вижу. Возможно, у меня не хватает воображения или знаний?

— Определённо. Вот что, мистер Поттер… Гарри. Попробуйте получить результат любым способом.

— Даже если он не по правилам?

— Даже так.

Я взял палочку, сосредоточился и — хлоп! — превратил бурый ком непонятно чего в кусок олова, а вслед за этим — в оловянную ложку.

— Хорошо, мистер Поттер. Пять баллов.

— Благодарю, профессор.

И всё. Макгонагалл подозрительно на меня поглядывала, а я уже взял перо и старательно записывал свои действия на пергамент. Казалось неразумным расточительством тратить силы на объяснения и выбешивать собственного декана. Главное, я получил карт-бланш и установку на результат. Вот и славно.

— Какой-то ты не такой, — фыркнула Грэйнджер.

— Есть причины для твоего беспокойства?

Эту фразу я подслушал у Флитвика, и она мне понравилась. Нейтральная, безупречная и вежливая.

— Н-нет, но ты всегда спорил с деканом!

— Это оказалось непродуктивным.

А вот эту фразу я, каюсь, заимствовал у Малфоя. Оказывается, можно не только нецензурной речи учиться у окружающих!

— И говоришь странно.

Тут нужно было сказать что-то вроде «не твоё дело». Я слышал, как Снейп как-то в похожей ситуации отвечал директору, и вышло очень достойно, вот только я не помнил, что именно он сказал. Нужно быть внимательнее.

К счастью, Грэйнджер и не ждала ответа. Я пожал плечами и пошёл из класса. Оказывается, молчание иногда действует не хуже слов. Надо запомнить.

* * *

Миртл я навещал теперь по утрам. Эльф Дадли по моей просьбе будил меня, я мылся, одевался, брал сумку с книгами и уходил. Появлялся я уже за завтраком в Большом зале, не самым первым, а ближе к концу, чтобы успеть поесть, но не успеть отвечать на приставания Уизли и Грэйнджер. Как-то однажды она накинулась на меня с вопросами, но я остановил её:

— Ты уже поела?

И пока она сердито пыхтела, продолжил:

— Я голоден. Времени мало.

И принялся за еду. Она продолжала стрекотать, я мужественно жевал, недоумевая, что заставляет мужчин жениться, если их ждёт вот такое. А поев, взял про запас несколько пирогов, завернул их в платок и только тогда обернулся к ней. Кстати, завтрак кончился и вся еда исчезла.

— Гермиона. У тебя ко мне вопросы?

— Да! — выпалила она, но уже пора было бежать на уроки. Мы схватили сумки и поспешили к дверям.

— Если будешь мешать мне есть, я пересяду, — спокойно сказал я и ушёл, пока она от возмущения разевала рот. Уф. Как давно мне хотелось сказать ей что-то подобное.

Снейп после того нашего разговора был очень настороже и целых пол-урока не обращался ко мне и не подходил к моей парте. Я понимал его. Он поступил неосторожно, сказав лишнее, и мне следовало оправдать его доверие. Я, разумеется, знал страницу тридцать наизусть, но руки не поднимал и не нарывался. Просто сравнил рецепт на доске с учебником, взял перо и прямо на полях пометил отличия. Затем встал и пошёл за ингредиентами. Так же молча занялся зельем, причём оно у меня получилось вполне сносным и чуть ли не раньше всех, но когда пришло время записать свои выводы на пергамент, я ожидаемо возился очень долго. Сдал и зелье, и пергамент я последним. Ну ничего. Хотя бы всё успел, и то славно. Снейп сверлил меня взглядом, но я скромно опустил глаза.

* * *

Наступила зима. В гостиных и спальнях ощутимо похолодало, но я знал, у кого спросить совета.

— Эльф Дадли!

— Гарри Поттер звал Дадли?

— Да. Скажи, как не не замёрзнуть в летней мантии? Холодно. А станет ещё холоднее.

— Чего хочет мистер Поттер?

— Заклинание какое-нибудь. Или как зачаровать одежду, чтоб не продувало, не промокало и так далее?

Эльф смешно пошевелил ушами.

— Дадли может показать, где можно взять тёплую мантию и ботинки.

— И где?

— У мистера Филча.

Я приуныл.

— Филч ничего мне не даст.

— Гарри Поттер должен был знать, что в прежние годы ученики Хогвартса часто оставляли свою одежду в школе, и её мог бесплатно взять тот, кто в ней нуждался. Об этом сейчас не говорят, но правило действует. Нужно только сказать Филчу, что о нём известно.

Уточнив пару деталей, я пошёл к Филчу. Если у меня есть права, почему не воспользоваться ими?

— Что надо? — неласково встретил меня завхоз. Я вежливо поклонился.

— Мистер Филч, здравствуйте. Гарри Поттер, Гриффиндор. Я к вам по делу.

И что я такого сказал? Чего так таращиться-то?

— Отработка? — наконец кашлянул Филч.

— Что? Нет. Могу я войти?

А вот эту фразу я слышал в доме у Дурслей. Когда приходил почтальон, он именно так вёл себя, почтительно спрашивая разрешения тётки переступить порог.

Филч, похоже, совсем опешил, но отступил внутрь каморки. Я огляделся. Очень скудная обстановка. Острый запах, напоминающий нафталиновые таблетки, которыми у Дурслей перекладывали шубы. На стареньком покрывале на кровати лежала облезлая кошка.

— Кс-кс, — сказал я кошке. — Мистер Филч, могу я получить тёплую одежду и обувь?

— Я не лавочник и не торгую одеждой.

— А я не покупать пришёл. Ученики оставляют одежду и уезжают из школы. Я могу выбрать себе что-то на зиму.

Филч задумчиво на меня посмотрел.

— Это очень старая традиция, Поттер, — сказал он наконец. — Верно, у вас есть такое право. Нужно только спросить у директора.

Только этого не хватало.

— Как угодно, спрашивайте. Мне нужна тёплая зимняя мантия, свитер или тёплая туника, ботинки. Штаны тоже не помешают. Могу я посмотреть?

Филч нахмурился, для чего-то оглянулся на кошку. Та продолжала лизать лапку.

— Идём.

Мы долго шли какими-то переходами. Потом он бродил вдоль стены, а затем открыл неприметную дверь и пропустил меня внутрь.

Чего тут только не было.

Я подавил желание набрать полные руки барахла, и только предупреждение Дадли — не брать лишнего, кроме того, что я перечислил — удержало порыв жадности. Мантии висели в ряд на вешалках и просто валялись в углу. Ботинки или стояли рядком вдоль стены, или были свалены в кучу.

Выбирал я тщательно. Наконец нашёл мантию крепкую, тёплую, широкую, на меховой подкладке, почти не ношеную, чуть мне великоватую, длиной в пол. Пару суконных штанов своего размера и высокие ботинки на шнуровке. Филч, наблюдавший за моими сборами, сунул руку куда-то на верхнюю полку и вынул замечательный вязаный свитер, пушистый, зелёный и на вид очень тёплый. На груди была вывязана коричневая буква F.

— Спасибо, мистер Филч. Я вам очень благодарен.

Снова слова взрослого человека. Но действует же!

— Не за что, мистер Поттер.

Я притащил своё богатство в спальню и спрятал в сундук. Жизнь налаживалась.

Я сидел за столом в Большом зале и с наслаждением поглощал завтрак. Утро казалось просто чудесным. Я привычно встал пораньше, неторопливо принял душ, натянул чистое (очень быстро привык менять бельё ежедневно и просто кайфовал от этого), надел новый тёплый свитер и поверх него — свою тонкую повседневную мантию, застегнув её доверху, чтоб не сверкать зелёным воротником.

Сегодня Миртл впервые меня похвалила. Я был спокоен, расслаблен и умудрился прочитать целый рецепт, не сделав ни одной ошибки. То есть длинные слова по-прежнему произносил по слогам, но не ошибался.

— Ну-ка, сможешь повторить?

Я принялся за чтение вновь, на этот раз следя за голосом, и под конец едва не разревелся. Разница с моим прежним умением оказалась очевидной.

— Ну что ты, что ты, — квохтала надо мной девчонка. — Успокойся.

— Спасибо, — просипел я и полез из кабинки умыться.

Наверное, всё же существуют на свете хорошие люди. Мадам Пинс дала мне дельный совет, а призрак помогла его реализовать.

— Если бы не ты, я давно бы бросил читать, — честно сказал я Миртл.

— Мне будет приятно думать, что я умерла не просто так. Будто это было моё предназначение.

Я выпучил глаза.

— Останься я в живых, давно бы уже покинула Хогвартс, — пояснила девчонка, проходя сквозь дверь в соседнюю кабинку. — Умерев, вынуждена была задержаться и дождаться тебя.

Мне стало неловко.

— Прости.

— Да ладно. Я же призрак, но сейчас снова как будто что-то чувствую. Будто завершила наконец земные дела. Все мы приходим в мир не просто так.

Это то, что я думаю?

— Э… Ты хочешь, чтобы я, ну, отпустил тебя? — осторожно уточнил я.

Миртл зависла передо мной, с надеждой спросила:

— А ты сможешь?

Верующим я не был. Наверное. В храме с родственниками бывал, молитвы кое-какие помнил. С богом говорил, когда он был мне очень нужен, но тот никогда не отвечал, так что был скорее сказкой или мифом, а не моей личной реальностью. Любому пламени, даже религиозному, нужно топливо. Видно, поэтому я так легко принял магию. Она мне явилась, так сказать, во плоти, и я в неё поверил.

Но ради покоя Миртл я был готов обратиться и к богу, которого не знал.

* * *

Сейчас я сидел за столом Гриффиндора и жадно поглощал всё, до чего мог дотянуться. Наполненный желудок отлично успокаивал нервы. Раньше я этого не понимал, потому что никогда не ел до отвала.

— Какой-то ты странный в последнее время, — буркнула Гермиона и зябко поёжилась. — Что ж так сквозит-то!

Я даже жевать перестал. Ё-моё, а ведь я с самого утра и не вспомнил, что в Хогвартсе прохладно! Вот что значит тёплый свитер.

— Ты постоянно говоришь, что я странный.

Уизли хмыкнул и затолкал в рот очередную сосиску:

— Точно. Так жадно ты никогда ещё не жрал.

— Рон! — тут же обернулась к нему Гермиона. — Научись вести себя за столом! У тебя же всё изо рта валится!

Уизли покраснел и отвернулся.

— Вот характер, — буркнул он. — Неудивительно, что никто не хочет с тобой дружить.

Гермиона даже рот открыла, а после схватила сумку и убежала. Наконец-то я поем спокойно.

* * *

Перед уроком истории магии я забежал в библиотеку.

— Миссис Пинс!

Библиотекарша величественно выплыла из-за стеллажей. Была она пожилой и хрупкой, а ещё очень опрятной и какой-то старомодной. Наверняка у неё в комнатах на окне красная герань.

— Спасибо! Ваш совет очень помогает, — с чувством сказал я.

— Я рада, — улыбнулась она. Усталое лицо посветлело, у глаз резче обозначились симпатичные морщинки. — Ты хотел что-то спросить?

— Нет… Да. Есть ли у вас книга, в которой написано всё то, чему нас учит профессор Бинс? Чтобы можно было прочесть и не писать конспектов. И чтобы к контрольным подготовиться.

— Что, Катберт совсем вас утомил?

— Не то чтобы… Пишу я медленно. Где мне можно всё прочитать, не записывая на уроке?

Она задумалась.

— Насколько я помню, материал приходилась искать в разных источниках… Знаешь, пожалуй, я могу порекомендовать "Историю магии" Батильды Бэкшот. Но в нашей библиотеке такой нет.

— А её можно купить? У меня есть деньги.

— Проще и быстрее всего заказать магической почтой. Напиши на адрес книжного магазина «Флориш и Блоттс» на Косой Аллее. Счёт они пусть пришлют в Гринготтс. Для оплаты напиши также письмо в банк и попроси гоблинов оплатить его.

Вау! Так просто!

— А все вещи можно заказывать так — почтой?

— Почти все. Во всяком случае многие.

— А как узнают, что и у кого можно купить?

— Есть каталоги магазинов, там указан товар и его цена.

— А где берут каталоги?

— Их тоже можно заказать в этом магазине.

— Спасибо вам огромное, миссис Пинс!

— И тебе удачного дня, Гарри.

До обеда я развлекал себя тем, что мысленно составлял список необходимых мне покупок. Я так задумался, что не заметил отсутствия рядом Гермионы. Чтобы её да не было на уроках? Рон помалкивал и вообще вёл себя подозрительно тихо.

— Эй, парни, где вашу лохматую подружку потеряли?

У Рона вспыхнули щёки.

— Говорят, она сидит в туалете и плачет, — выдавил он.

Я пожал плечами. По мне так ей решать, где сидеть. Я в туалете проводил каждое утро.

— Может, сходим за ней…

— У неё наверняка живот болит, — мстительно отмахнулся я. Забыл, что ли, рыжий, как ябедничал на меня декану? — А ты хочешь ей помешать. За мной-то ты не приходил.

Судя по красным ушам, Уизли на память не жаловался.

— Я думаю, может она обиделась?

— ТРОЛЛЬ!

К столу преподавателей бежал профессор Квиррелл!

Дальше началась жуткая суматоха. Орали все. Но директор Дамблдор сумел перекричать весь зал, и я в восхищении лишь покачал головой. Вот это голос!

Нас быстренько построили и староста повёл всех в башню Гриффиндора.

— Гермиона ничего не знает о тролле! — простонал Уизли.

Он что, считает, что я побегу её выручать?

— Она там из-за тебя, Рон. Пойди к декану и сообщи ей. Дальше взрослые справятся сами.

— Уверен?

— Если ты промолчишь и с девчонкой случится беда, тебя накажут.

— Хорошо. Подождёшь меня?

Я демонстративно закатил глаза и сел, а Уизли поплёлся к декану один. Макгонагалл выслушала его, недовольно поджав губы, затем кивнула и поспешила к боковой двери.

— Идём.

Наш факультет уже ушёл, и мы вдвоём побежали догонять своих.

Разумеется, моё везение решило закончиться именно в этот момент. На втором этаже мы услыхали тяжёлые шаги, сдержанный рёв, больше похожий на раскат грома, а вслед за ним — отчаянный визг.

Я рванул к туалету. Только сейчас до меня дошло, что он мне знаком, и я мчался коротким путём, а Уизли послушно топал следом.

Вот и дверь! Она открыта. Я осторожно заглянул внутрь. Нечто бурое и огромное возилось внутри. Раковины были сдвинуты, дверцы кабинок раздавлены, пол весь мокрый. Где-то тихо скулила Гермиона.

Не соображая, что делаю, я вынул палочку и произнёс заклинание трансфигурации, которое получалось у меня на каждом уроке.

Тролль покачнулся, зашатался и рухнул. Но коснулось пола уже не живое существо, а каменный монолит. Тролль треснул и развалился на части.

Этаж содрогнулся.

На всё произошедшее ушло не более минуты. Я повернулся и дал дёру. Только мне не хватало попасться преподавателям.

Вбежав в башню Гриффиндора, я сообразил, что Рона со мною нет.

* * *

Утром я проснулся рано, так как последние месяцы всегда просыпался рано. Потянулся, откинул одеяло и вспомнил, что спешить мне некуда.

Сон сбежал, а дела нужно было делать. Пришлось идти в ванную принимать душ. Вернувшись, я вытащил из сундука чистое бельё. Нужно заказать себе банный халат, а лучше два. Выходить из ванной в полотенце было уже холодновато.

Рон спокойно дрых в своей постели. Отлично. Значит, хотя бы здесь всё в порядке. Я оделся, собрал сумку и выскользнул из дверей башни.

Замок спал. Меня поражало, каким безлюдным он выглядел по утрам. Таким тихим, таким безопасным. И не скажешь, что в подземельях заперты опасные твари. Кто вообще додумался держать тролля в школе?

Мне нужно было место, где я спокойно мог почитать и заняться уроками. В туалет идти не следовало, и я попробовал пробраться в библиотеку. К моему несказанному удивлению, дверь была не заперта. Я сел за стол, зажёг лампу и открыл учебник зельеварения. Как-то привык начинать день с зелий.

Читал я обычно вслух, но сейчас рядом никого не было. Я опустил глаза на страницу. Буквы выстроились в слова, я будто слышал их, хотя не произнёс ни звука. Вот что имела в виду миссис Пинс: они со мной говорили. Минуя рот, отдавали прямо в мозг. Я устроился поудобнее и принялся читать рецепт — медленно и вдумчиво, как учила меня Миртл.

Несколько раз я отрывался и прислушивался. Казалось, что я тут не один, но за столами никого не было. Что ж. Наверняка это миссис Пинс где-то в глубине наводит порядок в своём книжном хозяйстве. Иначе кто открыл бы дверь?

Собирая книги, я обнаружил, что при мне нет моей палочки. Вот же растяпа! Пришлось бегом нестись в башню, и когда, тяжело дыша, я ввалился в спальню, то заметил, что подушка моя лежит на самом краю кровати. Рассеянно подвинув её, я нашёл под нею палочку.

Видимо, необратимые процессы в памяти начались. Жаль, что так рано.

* * *

Позавтракать спокойно не удалось.

— Мистер Поттер! Подойдите!

Я встал и направился к столу учителей. Они все пристально разглядывали меня, а Макгонагалл ещё и сурово хмурилась.

— Где вы были? Почему не ночевали в спальне?

— Ночевал.

— Но мистер Уизли сказал, что вас не было.

Так значит, Рончик снова стучит? Ну ладушки.

— Я спал в своей постели, просто поднялся рано. А вот когда вернулся Рон, я не знаю. Удивительно, что он не заметил меня, когда ложился поздно вечером. Я не задёргивал полог.

— Откуда вы знаете, что он вернулся поздно?

— Потому что я заснул уже после отбоя, а он ещё где-то болтался. Утром, когда я вставал, Рон спал.

Все рассматривали меня, приглядываясь, но не вмешивались. Только Снейп равнодушно ковырялся в своей тарелке. Зачем ему какой-то гриффиндорец.

— А зачем вы встали рано? — продолжала приставать Макгонагалл.

Я ухмыльнулся, представив, как скажу ей, что у меня проблемы с желудком, но всей спиной ощутил внимание замершего Зала: к разговору прислушивались. Не стоило зарабатывать репутацию засранца только чтоб позлить декана.

— Я учил уроки.

— Где?

— В библиотеке.

— Почему не в гостиной факультета?

— Там обычно шумно. А в библиотеке с утра — никого.

Так вот к чему все эти вопросы! Я приказал себе собраться и успокоиться.

Макгонагалл, видно, тоже сообразила, что допрос затянулся.

— Возвращайтесь за стол, Поттер. После завтрака вас ждут в кабинете директора.

Я слегка кивнул и направился на своё место, чувствуя себя выпотрошенным и опустошённым. Положил блинчиков и, подумав, густо намазал их джемом. Организм требовал сладкого.

— Гарри? Ты в порядке?

— Невилл, привет. Попробуй этот джем. Хорошо прочищает мозги.

— Что с Гермионой?

Я засунул в рот блинчик.

— А что с ней?

— Её нет.

— Спроси у Рона. Я не в курсе.

Уизли мрачно жевал пирог. Невилл покосился на его кулаки и тихо вздохнул. Некоторое время мы молча ели. Я взял про запас пару бутербродов и полез из-за стола.

* * *

Что было нужно от меня Дамблдору, я так и не понял. Кроме директора, присутствовали деканы всех четырёх факультетов.

— Гарри, — начал он, когда я вошёл, — дай твою палочку.

Пару секунд я размышлял, что будет, если я откажу ему, но затем вынул палочку и подал директору.

— Северус, — сказал тот и протянул её Снейпу. Вот так мы не договаривались!

Зельевар взял палочку двумя пальцами, словно брезговал, и провёл по ней ладонью. Затем вынул свою и прикоснулся к моей. Обе палочки слабо засветились. Профессора Флитвик, Макгонагалл, Спраут и директор Дамблдор внимательно следили за его манипуляциями. Наконец Снейп взглянул на директора и покачал головой.

— Ступай, Гарри, — сказал мне Дамблдор. — Возьми свою палочку. Если поторопишься, успеешь на урок.

Я пожал плечами и убрал палочку в карман. На меня молча смотрели все за исключением Снейпа. Он стоял, отвернувшись и рассматривая что-то сквозь стекло шкафа.

На урок я успел.

Вскоре стало известно, что Грэйнджер в больничном крыле. Она пробыла там до вечера и после ужина вернулась в гостиную Гриффиндора. Первое, что она сделала, это кинулась к Рону и обняла его.

Я остолбенело созерцал этот порыв, затем отвернулся и зашагал по лестнице в спальню. Не успел. Уизли догнал меня и дёрнул за рукав.

— Не хочешь, чтобы она поблагодарила тебя?

Я очень натурально изумился. Оно мне надо?

— За что это? Меня благодарить не за что.

— За тролля.

— Не понимаю, о чём ты.

Рыжий неловко топтался, избегая прямого взгляда.

— У тебя всё? Я устал.

— Ну… Ладно.

— Угу.

В спальне я быстро разделся за пологом и спрятал свитер в сундук. Одеяла здесь тёплые, а объяснять парням, откуда у меня взялась одежда, я не собирался.

Натягивая пижаму, обратил внимание, что подушка снова сдвинута с середины на край. Раздражённо пихнул её и опешил.

Под подушкой лежали три ярких журнала. Каталоги.

— Малфой.

— Поттер.

Я поймал взгляд слизеринца и дёрнул бровью, слегка качнув головой в сторону дверей. Тот секунду помедлил и коротко кивнул.

Мы встретились после завтрака в нише за вторым поворотом коридора. Драко подошёл ко мне, а его верные псы Гойл с Крэббом остались в коридоре, чтобы нас не беспокоили.

— Как отправляют письма?

Тот посмотрел на меня как на больного, но вздохнул и протянул руку.

— Давай.

— Что?

— Письмо давай.

Я криво усмехнулся.

— Так нету ещё. Не написал.

Драко закатил глаза.

— Письмо пишут на пергаменте. Пером.

— Издеваешься.

Малфой тут же пришёл в себя.

— Иногда я ужасаюсь, как ты вообще живёшь. Ничего не знаешь о магии. Ничего не боишься.

— Потому и не боюсь, что не знаю, чего опасаться. Так что с письмом?

— Пергамент можно взять обычный, но лучше специальный для корреспонденции, зачарованный от дождя и совиных когтей. Что почту приносят совы, ты, надеюсь, знаешь?

Я знал. В Большой зал птицы прилетали каждый день.

— Пергамент надо зачаровать, если он обыкновенный. Далее. пишут только на одной стороне, на гладкой, в начале указывают адрес и адресата. Если не знают адрес — только имя. Сворачивают пергамент в трубку, перевязывают лентой. Её тоже зачаровывают от пропажи, а ещё развязать её сможет только тот, кому письмо адресовано.

— А если не знаешь ни кому пишешь, ни куда пишешь?

Я думал, Малфой меня высмеет, но тот совершенно спокойно кивнул.

— Главное — намерение, магия его читает и исполняет.

Ясно. Куда проще, чем у людей…

— А что потом?

— Погоди. Свернуть пергамент можно и конвертом, написав на нём адрес. Так делают, если посылают письмо маглорожденным. Вдруг у них в руках письмо увидят маглы? Потом дают письмо сове и говорят, кому нести.

Я понял, что тихо схожу с ума.

— Как — говорят сове? Прямо словами? Это прикол такой, слизеринский?

— У тебя нет совы, сразу видно. Идёшь в школьную совятню, выбираешь сову и привязываешь к лапе письмо. Называешь адресата вслух и произносишь короткое заклинание "ка". В нём краткий и очень мощный посыл отправить её по твоим делам. Если сова твоя личная, можно просто протянуть ей письмо, она возьмёт его клювом.

— А где совятня? И совы, я их видел. Они же клюются!

— Как всё запущено. Вот что, Поттер. Пиши своё письмо, я покажу тебе, как его отправить.

Я подумал, стоит ли пытаться скрывать доставку. Выходило, что нет, не стоило. Все получали письма и посылки в Большом зале.

— Как пишется «Флориш и Блоттс»?

Малфой посмотрел на меня с уважением.

— Книжный? — он снял с плеча сумку, вынул перо и клочок пергамента и нацарапал название.

— «Flourish and Blotts». Держи.

Письмо я написал следующим утром в библиотеке. Удивительно, но только там я чувствовал себя спокойно. Каталоги я листал тоже там. Не хотел светить ими перед парнями в спальне.

За завтраком к нашему столу подошла декан Макгонагалл.

— Мисс Грэйнджер, — сказала она, — вы лишаетесь пяти баллов за то, что пропускали занятия и сидели в туалете без причины. Мистер Уизли, — не глядя больше на сердитую Гермиону, продолжила она, — вы принесли своему факультету десять баллов за находчивость в борьбе с троллем.

Находчивость, ага. Я злорадно хмыкнул.

— Мистер Поттер получает пять баллов за потрясающее везение.

Гермиона подняла руку, но декан только отмахнулась:

— И слушать ничего не хочу. Не поверю, что вы просидели в туалете несколько часов по естественной надобности, когда тут полно эльфов и есть штатный колдомедик.

Грэйнджер сдулась как шарик.

Макгонагал величественно удалилась. Я спокойно поедал свою овсянку. Меня происходящее ну совершенно не касалось.

* * *

— Гарри! — окликнула меня Гермиона, когда я поел и завернул про запас несколько пирогов. — Подожди. Мне надо тебе что-то сказать.

Не отвяжется ведь. Ну хотя бы во время еды не отвлекала.

— Идём, — сказал я ей и взял свою сумку. Ей помочь не предложил. Почему-то вдруг подумалось, что я сам попрошу донести портфель только той девочке, которая мне понравится.

Дадли был моим ровесником, но болтал о девчонках, словно озабоченный. Не берусь судить, насколько его знания женщин были научными, но вот похабных анекдотов он знал вполне достаточно. И даже он со знанием дела заявлял, что носить портфель — почти что вслух заявить, что девочка нравится.

Грэйнджер тихо пыхтела рядом. Мы шли на урок, я её не торопил и уже приготовился молчать всю дорогу, как она решилась:

— Спасибо.

— Пожалуйста. За что?

— Рон сказал, что ты тоже был там и помог ему. С троллем.

Ну рыжий, ну сказочник!

— Он врёт. Я ему не помогал.

— Но он сказал…

Я резко остановился и пару раз глубоко вздохнул. Эта ведьма могла вывести меня за пару минут.

— Гермиона, мне плевать, что болтает Рон. Я не вру. Я ему не помогал. И мне ты ничего не должна.

Она от негодования даже топнула:

— Но у тебя проверяли палочку!

"О чем она?"

Едва сообразив не спрашивать вслух, что она имела в виду, я поджал губы и прошёл на своё место. Девчонка тут же села рядом, а Уизли — с другой стороны.

Уроки Чар всегда мне нравились, а профессор Флитвик восхищал своими манерами, так что я всегда старался изо всех сил. Но сегодня с одной стороны меня всё время отвлекал Уизли, бубня что-то и явно пытаясь источать дружелюбие. С другой меня дёргала Грэйнджер, комментируя действия профессора Флитвика. В целом было неплохо, мне понравилось такое неприкрытое внимание, покуда до меня не дошло, что я ничего не запомнил из объяснений. Грэйнджер между делом что-то быстро записывала, а я так не мог. Поэтому к концу занятия я оказался злющим и едва не огнедышащим.

Нужно было срочно что-то делать. Не то чтобы я мечтал об одиночестве, но давить на себя позволять не хотелось. Нужно садиться отдельно, решил я, и потопал на следующий урок. Рыжий и лохматая потянулись следом.

На гербологии задание у каждого было своё. Я не слушал, о чём трещала Грэйнджер, не обращал внимание на трагичные вздохи Уизли. У него пальцы гибкие. Пусть сам работает. Но мои руки уверенно обхватывали стебли, не ломая их, аккуратно присыпая перегноем корни рассады. Рон тихо ругался. Его саженец быстро принял потрёпанный и несчастный вид. Грэйнджер же брезгливо держала растеньице двумя пальцами и ожидаемо уронила его. Несколько раз.

Мне же удавалось соразмерять силу, поскольку я загубил немало цветов тёти Петуньи, покуда не привык к их хрупким стеблям и листьям. Даже корни расправлял неторопливо, тщательно. Так, словно знал, что мне потребуется так же осторожно работать палочкой на уроках Защиты от тёмных искусств…

От неожиданности я едва не уронил лейку. Действительно! Движения при работе с хрупкими растениями и движения палочкой на ЗОТИ были похожи. Та же осторожность и филигранная точность. Значит, гибкость пальцев и запястья необязательно нужна? Я пообещал себе проверить при первой же возможности.

На уроке полётов мне удалось успокоиться и немного проветрить голову. Нас учили поворотам, и я смог отдаться ощущению скорости, тем более что свитер справлялся отлично и даже мантия, как мне показалось, не пропускала ветер, так что я совсем не замёрз. Глядя на красные носы своих одноклассников, мно оставалось лишь радоваться и благодарить эльфа Дадли за совет.

Я ждал обеда, чтобы пересечься с Малфоем и отправить письма, поэтому пришлось идти в Большой зал пораньше. Драко тоже был уже там. Я взглянул на него и кивнул. Он кивнул в ответ.

— Ты перемигиваешься со слизеринцами? — резко дёрнула меня за мантию Грэйнджер.

— Да.

— Зачем?

— Затем что это тебя не… — снова меня едва не подловила, болтушка. Если разбудить в ней любопытство, спасения не будет.

— Ну!

— Не запрягала, не понукай, — невежливо огрызнулся я. — И есть мне не мешай.

От меня тут же отстали и болтали между собой. Я ел, наслаждаясь вкусом. Картошка была упоительна, хлеб свеж, суп вкусен. Оказывается, еда — великое лекарство. Она лечит дурной нрав.

Но как только я попытался встать из-за стола, Грэйнджер полезла за мной. Уизли остался сидеть и поглощать еду.

— Оставайся. Я хочу побыть один.

— Но мы друзья!

Всё. Приплыли.

— И что? Так и будешь таскаться за мной?

— Я подумала… Ты так одинок, и вы с Роном спасли меня… Я должна что-то для вас сделать.

— Гермиона, иди и учи жизни Уизли. Ему это необходимо. А я не хочу, чтобы ты ходила со мной.

— Почему?

Дайте мне сил!

— Потому что когда-нибудь мы вырастем и найдём себе пару. Тебе нужна репутация плохой девчонки, что с детства липнет к парням? Дружи с девочками.

— Но мы просто друзья!

— И я не хочу объяснять своей девушке, что моя "просто подруга" ни на минуту меня не оставляла.

Грэйнджер вдруг лукаво улыбнулась:

— Тебе кто-то нравится!

Я обомлел, а после обречённо кивнул.

— Я так и знала! Ладно, ступай один!

* * *

Малфой ждал меня в той же нише. Я прошагал мимо Гойла и обнаружил Драко на подоконнике. Он читал.

— Избавился от своей ведьмы?

— Пытался объяснить ей, что она не моя.

— Получилось?

— Не особо.

— Письмо?

Я снял сумку с плеч и вынул письмо, уже свёрнутое и с надписанным адресом.

— Идём.

Совятня мне не понравилась. Тут было грязно, воняло помётом и летали перья. Под ногами что-то противно похрустывало.

Малфой ничуть не растерялся и пошёл прямо к центру. На многочисленных выступах стен и на специальных жердочках сидели совы. Они были разных расцветок и размеров. Некоторые спали, другие чистили перья и клювы.

— Перестань бояться, они почувствуют, — сказал Малфой. — Скажи: "Письмо в магический Лондон. Оу".

— Письмо в магический Лондон, — повторил я.

Ничего не произошло.

— Заклинание забыл, — нетерпеливо дёрнул бровью Драко.

— Письмо в магический Лондон. Оу, — насмешливо повторил я.

Вдруг небольшая белая сова опустилась мне на плечо. Я дёрнулся и едва не заорал, обернувшись и увидев острый клюв прямо у глаза.

— Говори ей, куда и кому отнести письмо.

— А обращаться к ней надо? "Привет, сова" или что-то вроде...

Малфой не выдержал и заржал. Он хохотал так радостно и громко, что я вдруг успокоился и тоже улыбнулся.

— Флориш и Блоттс, отдел доставки. И заклинание не забудь.

— Флориш и Блоттс, отдел доставки. Ка!

Сова тяжело, но бесшумно взлетела, выхватила у меня письмо, исчернув в окне.

— Супер! — не смог удержаться я.

— Ты так по-детски радуешься, Поттер, — лениво уронил Драко, — что мне всё труднее тебя ненавидеть.

— Ты справишься, — утешил я его.

* * *

Обратно мы шли, обсуждая преимущества магической доставки. Оказалось, можно послать сову в любой магазин ибез всякого каталога, если этот товар имелся в наличии.

— Ты пользуешься доставкой?

— Естественно.

— А волшебную палочку тоже могут прислать совой?

Драко заухмылялся во весь рот.

— К палочке не могут прикасаться ни магические животные, ни домашние эльфы без прямого приказа. Палочка выбирает волшебника, так что он приходит за ней лично.

— Недавно Дамблдор взял у меня палочку, а Снейп водил над ней своею.

Драко резко остановился и подозрительно взглянул:

— Что нашли?

— Ничего. Там нечего было находить. Снейп просто покачал головой, и палочку мне вернули.

Драко снова тронулся с места.

— Тёмные маги могут определить, какие заклинания творила эта палочка последнее время. Так находят нарушителей или преступников.

— Значит, профессор Снейп — тёмный?

— Да. И я — тоже. Все слизеринцы.

Я некоторое время переваривал услышанное.

— Интересно, какой я маг.

— Можешь проклясть кого-нибудь?

— Когда злюсь — возможно.

— Тогда ты тёмный. Странно. На Гриффиндоре обычно светлые.

Мы с Малфоем расстались в холле, и я побежал в библиотеку.

— Миссис Пинс! — позвал я библиотекаршу. — Мадам?

Она сегодня была занята и не очень мне рада, но все же согласилась продиктовать вежливое обращение к гоблинам из банка. Я не хотел отвлекать добрую женщину и поспешил уйти, напоследок вспомнив и о важном.

— Я очень признателен вам за каталоги. Они чудесны.

— О, Гарри, не стоит благодарности. Я была уверена, что профессор Снейп найдёт самые лучшие издания, он как раз заказывал каталоги для первокурсников Слизерина. Я просто попросила у него один комплект.

— Профессор Снейп?

— Он же передал их тебе?

— Да, конечно. Передал. Спасибо огромное. Пойду закажу себе что-нибудь. До свидания.

Я шёл, как в тумане. Каталоги для меня заказал Снейп. Палочку мою в кабинете директора тоже проверял он. Этой палочкой я окаменил тролля. Но никакого такого волшебства на палочке не было обнаружено.

Стоп! Я же терял палочку накануне, а нашёл позже под подушкой. Каталоги тоже были под подушкой. Эльф не может трогать мою палочку, а каталоги передал Снейп... Получается, и палочку мою трогал он. Зачем? Когда он брал её, заклинание, убившее тролля, там было, а потом исчезло. Не потому ли, что Снейп убрал его?

Замирая от страха, я подозвал сову. Утром удалось написать два письма: в магазин одежды и в банк с просьбой оплачивать мои покупки. Отправил я их сам, без Драко. Одна из прилетевших птиц была мне знакома, она доставляла моё письмо в книжный магазин. Всё прошло нормально, и я перевёл дух. Совы хищники. Их крепкие кривые клювы и острые когти могут быть опасны. Размерами они здесь самые разные: некоторые крохотные, с голубя, но большинство с упитанную курицу и ощутимо тяжёлые. Были и вовсе гиганты.

Я не мог понять, откуда в Хогвартсе такая прорва сов, покуда не попривык, перестал так бояться и стал их разглядывать. Оказывается, большинство были не школьными, а принадлежали ученикам. У каждой на лапе обнаружилось кольцо с именем владельца. Рассмотреть их вблизи мне не удавалось, так как окольцованные на мой зов не прилетали. Зато во время утренней почты я увидел, как отвязывают посылку от совиной лапы. Оказывается, чтобы не клюнула, птице нужно было дать какое-нибудь лакомство, и даже существовало специальное "совиное" печенье. У Невилла было такое. Он у своей бабушки единственный родственник, она велит писать ей каждую неделю, своей совы у него, как и у меня, нет и он пользуется школьной.

Я взял у него одну печеньку, понюхал, лизнул. Неправильной формы, сухое и очень тёмное, оно поначалу показалось мне пресным и...

— Странный вкус, — помусолив во рту, удивился я. — Совам такое нравится?

Невилл смотрел на меня круглыми глазами, а Гермиона таращилась, зажимая рот.

— Что?

— Гарри, оно из мяса, — откашлявшись, тихо пояснил Невилл.

— Да? — снова лизнул я коричневый кусочек.

— Из сырого, — сипло выдавил Невилл и покраснел.

Я хмыкнул и отложил печенье. Сырое сушёное мясо. Логично. Совы хищники, им другого и не предложишь. У меня такого корма не было, но всегда можно дать сове кусочек бифштекса или сосиски. Это куда вкуснее.

Завтрак прошёл в относительном молчании. Ребята разворачивали и читали газеты, вскрывали письма. Больше всего сов прилетало к столу Слизерина. Это и понятно. Там учились в основном студенты из обеспеченных семей. Грэйнджер меня не тревожила, уткнувшись в газету, Уизли ничего, кроме еды, не замечал.

Малфоя я видел, но с этого расстояния выражения лица отчётливо различить не мог. Когда мы встретились глазами, я чуть наклонил подбородок, он — тоже. Типа поздоровались. Игнорировать его теперь показалось мне неправильным, он же отвечал на мои вопросы.

Меня волновало кое-что. Смогу ли я использовать свои навыки в садоводстве на уроках ЗОТИ? И какое дело до меня профессору Снейпу?

Уроки по Истории магии по-прежнему приводили меня в изумление. Я пробовал внимательно слушать профессора Бинса, раз уж не могу записывать за ним, и оказалось, что он излагает не последовательно. Начав рассказ, отвлекался на уточнение деталей и вскоре забывал, о чём говорил вначале, так что ни одно его объяснение не имело окончания. Ну ничего. Вот куплю книгу Бэкшот и дело пойдёт на лад.

Вообще я решил, что самым важным для меня была именно История магии. Если мне жить в этом мире, нужно узнать о нём получше. Удивляло лишь, что никто из учеников не возмущался такому отрывочному обучению. Ладно — я, ладно — Гриффиндор. Здесь вообще процветал культ физической силы. Но Слизерин! Но Рейвенкло! Здесь учились по-настоящему умные ребята, им даже задания давались отдельно ото всех прочих.

Я осторожно оглядел класс. Раньше я был уверен, что большинство студенов просто дремлет или делает уроки других предметов. Но насколько мне позволяло моё посредственное зрение, видно было, что спят или заняты посторонними делами только гриффиндорцы. Рейвенкло и Слизерин сидели с учебниками и перьями наизготовку. Они следили за невнятно бормочущим профессором Бинсом, листая учебники и делая пометки на полях. Круто! А я-то думал, что изобрёл что-то новенькое. Пуффендуй прилежно конспектировал. Ну, с этими всё ясно.

Сейчас у нас был урок Защиты от тёмных искусств. Рон и Гермиона попытались сесть рядом, но я спокойно встал и ушёл за первую парту, один. Злобное шипение в спину проигнорировал.

— П-приветствую.

Квиррелл вошёл и сразу уставился на меня. Я снова почувствовал головокружение, и шрам заныл. Потирая лоб, я раскрыл тетрадь и вынул свиток с домашним заданием. Квиррелл словно опомнился, отведя глаза. Боль в голове слегка утихла.

— Приготовьтесь повторить магический узор заклинания…

Перед каждым из нас вновь повисла иллюзия. Я тут же представил, что это нежное растение, хрупкое и живое. Да, у меня неловкие пальцы, но управлять ими я умел. Очень осторожно, как если бы это были тоненькие корни, я потянулся к ним палочкой, перехватив её, словно карандаш, и аккуратно повторил узор. Тот ярко вспыхнул, ослепив меня, а потом я вдруг почувствовал, будто куда-то падаю, и провалился в темноту.

* * *

— Мистер Поттер?

Голос Снейпа. Откуда на уроке ЗОТИ зельевар? Я открыл глаза и ничего не увидел.

— Сэр? Профессор Снейп? Где вы?

— Что за нелепица, Поттер! Я прямо перед вами.

Я сел, озираясь. Похоже, я в кровати. Очертания предметов расплывались, а прямо передо мной чернело большое пятно.

Протянув руку, я коснулся его и ощутил под пальцами плотную ткань.

— Поттер! Немедленно отпустите меня!

— Сэр, мои очки?

Пятно колыхнулось, и очки вложили мне в руку. Я поспешно нацепил их на нос. Снейп, раздражённый и подозрительный, вынул из кармана флакон и протянул мне.

— Пейте.

Зелье было, как всегда, отвратительным, но я постарался не морщиться.

— Помните, что произошло?

— Я был на ЗОТИ, практиковался в движениях палочкой. У меня получилось. А потом ничего не помню. Что со мной?

— У вас истощение, Поттер. Вы потратили слишком много магии. Не расскажете, куда вы её дели?

— Не понимаю, о чём вы. И сэр, спасибо за каталоги.

— Что?

Похоже, Снейп не ожидал благодарности, только сердито зыркнул, а затем нехотя кивнул:

— Пожалуйста, Поттер.

— Сколько я за них должен?

— Нисколько. Магазины предоставляют их бесплатно тем, кто регулярно делает покупки.

— А как вы прошли в башню Гриффиндора?

У Снейпа сделалось такое лицо, будто я сказал что-то очень забавное.

— Мне необязательно заходить в башню, Поттер. Достаточно попросить кого-то отнести что-то в спальню ученику.

Я приуныл. Получается, если Снейп не был в моей спальне, палочку под подушку положил не он. Необходимо проверить, и я решил схитрить.

— Сэр, — поспешно начал я, радуясь, что Снейп отчего-то всё ещё не уходит, — и спасибо вам за… палочку.

Мы оба молчали целую минуту. Наконец зельевар сел на пустую кровать напротив.

— Вы до сих пор ни с кем об этом не говорили?

— Нет, сэр.

— Почему? Мистер Поттер, я прекрасно знаю, что тролль был превращён в камень вашей палочкой.

— Потому что. За победу над троллем дали десять баллов Рону. Пусть так и будет. А как вы смогли убрать это моё заклинание?

Снейп чуть наклонился вперёд и отчётливо произнёс:

— Никак. Можно отследить несколько последних заклинаний, а те, что были давно, уже нельзя.

— И вы колдовали моей палочкой, сэр? — Снейп молча буравил меня взглядом. — Я никому не скажу.

— Очень хотелось бы верить, Поттер. К сожалению, ваш отец не умел держать слово.

Снейп знал отца?

— Я не помню родителей, сэр. Вы расскажете о них?

— Боже упаси меня, Поттер, рассказывать о Джеймсе. Вы не ответили мне, куда вы потратили свою магию?

— А палочку мою вы уже проверили, да? И ничего не нашли.

— Ничего.

— Потому что я ничего не тратил. Утром написал два письма и отправил их совами, потом завтракал, потом были уроки. Всё.

Тут мне кое-что вспомнилось.

— Сэр! На уроке ЗОТИ, в самом начале, у меня жутко болела голова!

Снейп привстал и закатал рукав:

— Снимите очки, Поттер. Посмотрите на меня.

Прохладная рука легла на лоб, затем палец аккуратно оттянул веко.

— У вас, похоже, в глазу лопнул сосудик. И часто так болит?

— Болело так всего два раза, когда директор вызывал меня в кабинет. Когда вы проверяли палочку. Один раз в зале, когда мы только приехали и меня распределили на Гриффиндор.

— А что ещё?

— В голове шумит постоянно, сэр. Без остановки. Но боли не так часто.

Снейп ненадолго задумался. Затем вынул ещё одну склянку и молча сунул мне. Я так же молча выпил.

— Зелья для гибкости суставов, Поттер. Приходите ежедневно после ужина, и я буду выдавать вам порцию. Я буду варить его специально для вашего прихода, так как зелье должно быть свежим.

— Спасибо, сэр.

— Если вы расскажете своим друзьям или кому-то из взрослых, о чём сегодня был наш разговор, у меня будут большие неприятности.

— Понял.

— Одевайтесь. Сейчас придет миссис Помфри, она отправит вас на уроки.

— А что со мной было?

— Всё то же самое. Последствия… Вы обдумали мой совет вернуться в немагический мир?

— Я ещё не решил.

— Решайте.

— Да, сэр.

* * *

Когда я вместе со всеми вошёл в класс, декана Минервы Макгонагалл ещё не было. Она торопливо вошла пятью минутами позже и немедленно потребовала внимания.

— Дети, — строго обвела она нас взглядом, — когда последний раз вы видели привидение Плаксы Миртл?

Ученики принялись недоумённо переглядыватьсях.

Несколько девочек припомнили,что видели Миртл в разных концах замка месяц назад или около того. Видно, Миртл любила погулять, соскучившись сидеть в своём туалете.

— Мистер Уизли! — Рон втянул голову в плечи. — Вы видели привидение, когда застали тролля в туалете второго этажа?

— Н-не помню, — прошептал Рон и покосился на меня.

— Мисс Грэйнджер! — строго спросила декан. — Сколько времени вы просидели в том туалете?

— Два урока.

— Вы видели привидение девочки?

— Нет…

Меня никто ни о чём не спросил.

Вечером после ужина я, как было велено, пошёл в подземелья к Снейпу. Грэйнджер пыталась за мной увязаться, но я теперь не церемонился и просто прогнал её.

Снейп открыл мне и впустил в класс. На одной из парт тихо дымился котёл. Зельевар достал черпак и наполнил три флакона.

— Один сейчас, — сказал он. — два других на два ближайших дня. Это выходные, и я не собираюсь тратить их на ваше зелье. Но оно должно быть свежим, поэтому я наложу на него заклинание стазиса. Вам придется научиться снимать стазис. Достаньте вашу палочку. Смотрите внимательно.

Зельевар достал черпак и наполнил три флакона.

— Один сейчас, — сказал он, — два других на два ближайших дня. Я не собираюсь тратить выходные на ваше зелье. Но оно должно быть свежим, поэтому я наложу на него заклинание стазиса. Придется научиться стазис снимать. Достаньте вашу палочку. Смотрите внимательно.

Я скромно кивнул и застенчиво ковырнул пол носком ботинка. О! Великий и ужасный профессор Снейп будет меня учить индивидуально!

* * *

Призрак Плаксы Миртл так и не нашли. Студенты относились к её исчезновению безразлично, преподаватели — заинтересованно. Макгонагалл вызывала Уизли и Грэйнджер к директору. Я нервничал, не зная, чего ждать от Уизли. Снейп, оказалось, наблюдал за мной. Во время ужина ко мне подошёл Перси Уизли и передал записку.

"20.00, подземелья. C.C".

— Перестаньте трястись, Поттер, — с порога огорошил меня зельевар. — Отвечайте, что с Миртл? Не прикидывайтесь, будто ни при чём.

— А что все так переполошились-то? — проворчал я, сдаваясь. — Она обрела покой.

Снейп бессильно опустился на стул.

— Подробности?

— Я ничего не знаю. Она хотела, чтобы её отпустили. Я, ну...

— Поттер!

— Как бы...

— ПОТТЕР!

— ... Помолился за неё.

Снейп долго молчал, потом хмыкнул и побарабанил пальцами по столу:

— Вы не собирались говорить, верно?

— Нет.

— Это произошло до или после истории с троллем?

— Накануне.

— Вы очень удачливы. Мистер Поттер, не смею вас задерживать. Следовало заговорить сразу, но вы молчали, Мордред знает, почему! Так молчите и дальше. И если я говорю молчать, это значит...

— Никому и никогда.

— Именно.

— А почему её ищут?

— Каждая душа жаждет покоя. Иногда она не выполняет свое предназначение и задерживается в мире живых в какой-либо ипостаси. Получается, Миртл освободилась? Что именно произошло, Поттер?

Но я честно помотал головой. Только что Снейп сам мне приказал: никогда и никому. Никому — значит никому.

Снейп ещё попыхтел и махнул рукой, отпуская меня.

* * *

Мне пришли  доставки из магазинов. Теперь я выходил из ванной в тёплом и длинном, до пят, махровом халате, спать ложился в удобной фланелевой пижаме, а носков у меня было даже больше,  чем необходимо. И все целые! Рон провожал меня тяжелым взглядом. Пофиг.

Я купил себе несколько бесполезных мелочей и пару тёплых худи, несколько мне великоватых, но очень уютных. Вязаную шапку, которую было удобно сунуть в карман. Я перестал прятать свои вещи, взятые у Филча. Форменную мантию я теперь носил только на уроки и сразу переодевался вечером, чтобы она прослужила дольше. Натягивая новую одежду, я действительно был счастлив. 

Зимой в школе стало ощутимо холоднее. Призраки появлялись заметно реже. В коридорах гуляли сквозняки, Большой зал по утрам был полон детей в пледах и толстых куртках. Малфой являлся в подбитой мехом мантии, очень похожей на ту, что мне выдал Филч. Кабинеты обогревались каминами, там было относительно комфортно. Я не собирался мёрзнуть: тёплый спортивный костюм под мантией, свитер, шерстяные носки — и жизнь снова стала прекрасной.

Зелье Снейпа ощутимых результатов не приносило. Суставы не стали подвижнее, хотя, кажется, болели не так сильно. Теперь стало ясно, что мои запястья в тепле почти не ноют, а на холоде их начинает ломить. Перелистывая каталог, я заказал себе чёрные вязаные митенки. И какая разница, что они оказались в разделе "аксессуары для ведьм?"  В митенках я спокойно мог заниматься и работой в теплице, и полётами, так как пальцы оставались снаружи, а ладони и запястья в тепле. Никто и не подумал острить и смеяться. Невилл даже заказал себе такие же. 

Уроки стали проходить с большей пользой. Я читал получше; ещё не бегло, но вполне сносно. Зельеварение по-прежнему читал и даже заучивал заранее, настолько боялся потерять достигнутый уровень. Да я перед Снейпом со стыда сгорю!

История магии Батильды Бэкшот оказалась толстенной книгой с мелким шрифтом, но это с лихвой окупалось занимательным содержанием. Написана она была не для детей, никаких там соплей и муси-пуси, и в ней было много непонятных слов. Зато материал излагался строго и последовательно. Я не стал стесняться и спросил у Малфоя, что за учебник по Истории у него. Он фыркнул, но показал и даже написал название на кусочке

пергамента. Я рискнул заказать себе такой же. Через два дня сова принесла мне письмо из банка. Книга оказалась баснословно дорогой, и банк просил подтвердить покупку. 

Это письмо впервые навело на мысль, сколько у меня на самом деле денег. Если банк запрашивает разрешение на платёж, получается, и магический опекун не имеет права распоряжаться моими счетами без меня?

— Сэр, могу я задать вопрос? — обратился я к зельевару, явившись вечером за очередным зельем. — Как узнать в банке, сколько у меня денег и куда они тратились за последние годы?

Снейп сверкнул глазами в своей манере, когда не поймёшь, развлекается он или злится:

— Запросите эту информацию у банка. Постарайтесь задать все нужные вопросы.

— Вопросы?

— Например, не просто куда деньги тратились, как вы говорите, но и кем… Полный отчет, скажем, за 10 лет. 

— Спасибо, сэр! Я вам так...

— Ступайте уже, Поттер! 

В банк я написал на следующее же утро. А пока ждал ответа, выбирал подарки на Рождество. Не то чтобы мне было необходимо кому-то что-то дарить, но я отлично помнил, как Дадли, который кузен, от подарков просто трясся. Он жадно вскрывал упаковку, вытаскивал коробку, открывал ее, отбрасывал в сторону и тянулся за новой. Я подарков не получал; однажды Дурсли подарили мне зубочистку, и это было всё.

Я перелистал свои каталоги и слегка завис. Отчего-то спросить совета в таком деле мне показалось неудобным, но выбора не было.

Драко я поймал, выходя с урока. Тот пожал плечами и швырнул сумку обратно на стол, пока Крэбб и Гойл выпроваживали последних студентов.

— Что лучше подарить профессорам? На Рождество то есть.

Малфой подошёл к вопросу обстоятельно.

— Это варварство — вот так спрашивать о высоком искусстве презента!

— Ясно. А теперь можешь по-английски?

— Merde, Поттер! Я отказываюсь говорить на эту тему, пока у тебя не будет теоретической подготовки.

— Чего?

Драко смешно наморщил нос и совсем не аристократично почесал его. 

— Прочти главу, которую я тебе укажу. — Он уже чиркал что-то на клочке пергамента. — Иначе, извини, мне просто неинтересно будет разговаривать. А так основы ты усвоишь сам, а мы обсудим детали…

Я взял записку и широко ухмыльнулся, так как теперь знал, что подарю Малфою. Блокнот! Шикарный, с золотым обрезом. И второй, в комплект, с отрывными листками! В магической лавке таких нет, надо наведаться в Лондон. Да и у большинства ребят не было ничего немагического. Фломастеры, яркие тетради, наклейки. Этот хлам можно купить задёшево в Лондоне. Оставалось узнать, как это провернуть.

У Лонгботтома я уточнил, что бы он подарит бабушке. Тот отчаянно покраснел.

— Прости, Невилл. Наверное, я не должен был спрашивать? Нарушил какое-то правило? Я не хотел...

— Нет-нет, — торопливо заговорил Невилл. — Я... забыл о её подарке, а ты мне напомнил, спасибо!

— Забыл?

— Да. Когда живешь в одном доме, по магазинам ездишь тоже вместе. Я поздравлял ее, конечно, но теперь-то всё иначе!

Невилл умчался, так мне и не ответив. Зато я понял — дарить подарки близким не только право, но и обязанность.

Так кому я должен? Больше всего хотелось подарить что-нибудь Дадли, который домашний эльф. Вот кто заботился обо мне, не покладая рук! Мне иногда хотелось его обнять и плакать. Работает как раб, а одет и того хуже. Какие-то тряпки вокруг талии намотаны, и всё! Холодно, наверное. Я размышлял, что ему купить из одежды, и даже в каталоге отметил несколько страниц.

В гостиной Гриффиндора обсуждали Рождество. Рон как-то подозрительно на меня поглядывал, и я понял, что мне нужен совет.

Как обычно проходит Рождество в школе, я мог спросить у нескольких человек, но предпочёл профессора Снейпа. Тот покосился на меня и задрал бровь. Снейп вообще сложно реагировал на все вопросы, кроме как о зельях. Но всё же изволил ответить:

— Будет праздник. Следует одеться тщательно и только в одежду магического мира. Никаких свитеров и джинсов, ясно? После у студентов от четвёртого курса и старше будет бал, а младшие вернуться в спальни. 

— А служба будет?

Снейп не сразу меня понял. 

— Церковная? Нет, мистер Поттер, но вы можете отпроситься у директора в Лондон.  Вам нужно туда из-за Миртл?

Я кивнул. Снейп многозначительно кивнул в ответ.

Он некоторое время меня рассматривал, словно решал сложную задачу, и наконец проговорил:

— Вы знаете, Поттер, что отличает истинного шотландца от просто переодетого в килт человека?

Я в жизни не видел ни одного шотландца, только по телевизору, о чем Снейпу и сообщил.

— Это такая шутка. Национальная одежда шотландцев — килт, широкая клетчатая юбка до колена. Так вот. Суть шутки: истинный шотландец якобы не носит под килтом ничего, даже белья.

— Как это?!

— Да говорю же, это просто такой вопрос! Но иногда, подшучивая над маглорождёнными, чистокровные убеждают, будто под мантией настоящего мага нет ничего. Как у истинного шотландца. Не ведитесь, если услышите такое.

Услышанное требовалось переварить.

— Спасибо, сэр, — наконец опомнился и даже слегка поклонился я. — И часто чистокровные так-то дурят маглорожденных?

— Не реже, чем обычные маглы — друг друга. Имейте ввиду: особых норм поведения здесь нет. Всё то же, что и там. Сильный и слабый, бедный и богатый. Кроме нескольких правил...

— Каких например, сэр?

Снейп как-то беспомощно оглянулся, словно уже жалел о своем порыве и пытался от меня отделаться.

— Уже поздно...

— Сэр! — взвыл я. — Только перечислите! Я найду и прочту все сам! Вы говорили, их немного?

Зельевар раздражённо дёрнул щекой:

— Не рассказывать о мире Магии обычным людям, кроме своей семьи. Не колдовать при маглах. Никому не давать палочку и не брать чужую. Не произносить имени Тёмного лорда.

Тут Снейп запнулся, и я кивнул:

— Я знаю это имя, сэр.

— Тогда... Ладно, Поттер. В остальном правила те же, что и у людей. Но здесь следуют этикету, поэтому почитайте что-нибудь об этом. Опять же, общество здесь исключительно сословное. Но с этим лучше обратитесь к кому-нибудь ещё. Пока вам достаточно. Уходите.

* * *

Загруженный информацией от Снейпа, я некоторое время размышлял, что это его так пробрало на откровенность. С одной стороны, он варил зелья, но они не особо помогали. С другой, вроде как предупреждал меня о возможных унизительных шутках. С чего бы?

Решив додумать об этом позже, занялся более насущным. Книжку, что Малфой рекомендовал, я нашёл. Умница Драко дал мне сноску на конкретную главу, и я одолел ее за вечер. Не скажу, что пошло легче, ограничения пугали, но по крайней мере общее представление у меня сложилось. Главное, не подарить слишком дорогое или личное.

Я выбрал подарки для всех преподавателей и некоторых учеников: Невилла и Драко. Кстати, от последнего я узнал, что Уизли и Грейнджер собираются делать подарки мне: они шушукались в библиотеке. Я ему не поверил, но тут Драко дал мне бесценный по своей практичности совет.

— Пусть у тебя будет некоторое количество не очень дорогих и по-настоящему полезных вещиц, которые ты сможешь использовать сам, но, пока они новые, их можно дарить. Если тебе сделают подарок, у тебя будет чем отдариться. 

— Например?

— Новые самопишущие перья. Конфеты. Книги. Связки пергамента. Амулеты, не привязанные к владельцу. Этот можно дарить без опаски. 

— А есть и такое, что дарить нельзя? Я прочёл твою книжку и теперь в голове у меня каша.

Малфой картинно застонал. 

— Забываю, какой ты дремучий, Поттер. Девчонкам можно дарить сладости и канцелярские принадлежности, цветы, книги, а нельзя драгоценности, предметы одежды и алкоголь. 

— А парням?

— Одежду можно. Алкоголь не стоит. Вообше подарок бывает или формальным, как сувенир, или полезным, как самопишущее перо или книга. Но тут надо знать, кому что нравится

— А взрослым?

— Тот же принцип. Снейп, кстати, очень уважает хороший коньяк. 

— Хороший это какой?

— Поттер, ты со мной не расплатишься!

— Можешь не делать мне подарок, и мы квиты.

Драко разинул рот и заржал.

— Вот почему я до сих пор с тобой вожусь, Поттер, — сказал он. — Умеешь ты рассмешить. Ладно, спрошу у отца.

На уроках у Квиррелла я сидел теперь только за первой партой. Голова не болела, никто меня не отвлекал. Связки заклинаний давались мне всё легче, хотя были и такие, что могли освоить всего несколько человек на курсе. Квиррелл рассекал по классу в своём синем тюрбане, искренне радовался успехам каждого и не укорял тех, что не готовился к его урокам. На редкость терпеливый оказался учитель.

Составляя список полезных мелочей, я вдруг подумал, почему не пользуюсь самопишущими перьями сам? Принцип их работы был мне неизвестен, но спросить-то уже есть у кого! Я заказал пять штук и инструкцию по использованию. Инструкции в каталоге, разумеется, не было, но это пусть у продавца голова болит. Дядя Вернон, помнится, получил от покупателя пре-тен-зию и срочно составлял инструкцию к товару. Как он орал! И я, и вся семья узнали много новых слов.

— Дадли!

— Гарри Поттер звал Дадли?

— Как пользоваться самопишущими перьями?

Эльф смешно растопырил ушки:

— Это очень интересная магия, и заклинания для нее разные. Перья зачаровывают исправлять ошибки, писать красивым почерком и многое другое.

— Здорово!

— Поэтому в школе они запрещены.

Упс.

— Зачем они тогда нужны?

Мне вдруг стало так обидно, будто кто-то пообещал мне много всего хорошего и обманул. Не то чтобы меня не обманывали и не обламывали, но я очень много надежд на это перо возложил, оказывается!

Эльф Дадли внимательно наблюдал за мной, склонив голову и шевеля ушами.

— Их удобно брать для выписок в библиотеке. Но на экзамене их отберут.

Я горестно кивнул.

— Я маг и нуждаюсь в помощи магии. Мне не нужно исправлять почерк или ошибки, ничего такого! Всего одно условие — скорость письма. Скорость обычного человека.

Дадли вдруг подскочил и прикоснулся ко мне тёплой лапкой.

— Дадли поможет! Если условие всего одно, можно зачаровать перо!

— Дадли, меня не поймают или это разрешено?

— Не поймают.

— Тогда... Мне надо подумать.

И я вернулся к каталогу.

Пергамент оказался разным по цене и качеству. Тут всё было просто: прочесть описание, подсмотреть, кто на чём пишет, сделать выводы и оформить заказ. Пришлось чуть переплатить за упаковку, но оно стоило того.

А ещё я обратил внимание на свитки папируса. Они были узкими, как раз в ширину тетради, компактными и стоили гораздо дешевле. Это что за чудо? На всякий случай заказал их тоже. После разберёмся.

Заказывать ли конфеты про запас? Пример братца Дадли ещё стоял перед глазами. Тот находил лакомство, где бы тётя его не прятала, а после ещё и закатывал скандал. Брата рядом нет, но осадочек остался. Будет нужно, за одной коробкой сову всегда послать можно. Но засахаренные сладости купил, спасибо эльфу. Он рассказал, что обычно дарят учителям.

Амулеты... В них я не разбирался. Будет смешно, если ошибусь и подарю по незнанию что-то неподходящее. Значит, амулеты пока не берём.

И так далее. Полезная штука — каталог.

А вот с алкоголем вышла заминка. Хитрый Снейп! В моем каталоге спиртного не было. Пришлось писать в банк. Драко вручил мне очередной клочок пергамента с какой-то заковыристой фразой на французском, и я дословно переписал ее на пергамент, надеясь, что Снейпу понравится. Если Драко надо мной посмеялся, я сдам его Снейпу. Отчего-то мне казалось, что зельевар поймёт.

Гринготтс прислал мне письмо, где извещал, что продавец в любом случае отказался бы продать мне коньяк по малолетству и устроит ли меня, если банк выступит посредником и купит его сам? Если я, разумеется, объясню, для чего мне полдюжины бутылок дорогого элитного алкоголя. Пришлось объяснять, что для подарков взрослым магам. Заодно и упаковать попросил.

Гоблины не подвели. Следующим письмом они прислали мне счёт за коньяк, подтвердить покупку, и у меня отвисла челюсть. Ну и вкусы у Снейпа! Можно подумать, он лорд какой-нибудь или принц! Зато я понял, что не готов дарить остальным преподавателям такое дорогое. Приберу, мне тут учиться ещё долго. Надеюсь.

* * *

Наступило время контрольных. Я долго думал, как мне быть: хотя и стал писать чуть быстрее, но недостаточно. Наконец решил поступить просто. Первым был экзамен по Чарам у профессора Флитвика. Вокруг волновались, а мне было не до того. Я прикинул объем и соображал, как и что написать и что делать с тем материалом, с которым просто не успею.

— Гарри! — вывела меня из раздумий Грэйнджер. — Хватит витать в облаках! Экзамен же. Будь серьёзнее.

— Правда-правда, — поддакнул Уизли. — Сидишь мечтаешь, как блаженный. Даже оторопь берёт.

Я уставился на них с удивлением. Они с их детскими проблемами показались такими наивными, ну прямо младенцы. Фыркнул и отвернулся. Не до них сейчас. Грэйнджер явно нарывалась на скандал. Волнуется, наверное. Дадли, когда трусил, поступал так же. А вот фиг вам.

Мы расселись в классе, и я снова устроился поближе к доске, подальше от лохматых и рыжих. Кстати, обратил внимание, что умница Флитвик что-то такое сделал с кабинетом, в нем не было так холодно, как обычно в Хогвартсе. Правильно. Ничто не должно отвлекать от работы.

Вот и вопросы на доске появились. Все похватали перья и принялись лихорадочно писать. Я же задумчиво смотрел на пергамент, прикидывая, как в минимум строк уложить максимум информации.

Описать словами движение палочки я не смогу — долго. Но я могу попробовать сделать схематичный рисунок со стрелками. Я положил пергамент наискосок, обмакнул перо, вытер кончик и написал вверху печатными буквами, медленно и аккуратно:

ВИНГАРДИУМ ЛЕВИОСА

Вспомнил Гермиону, поставил ударение и в одном слове, и во втором.

Затем ниже нарисовал знак, напоминающий половинку буквы Z, очень осторожно указал стрелками, в каком направлении движется палочка. Подумал и поставил цифры 1 и 2, чтобы было понятно, какое движение за каким выполнять.

Так, кажется, получилось. Нужно упомянуть, что этим заклинанием делают? Можно и несколько слов добавить. "Левитация — поднять, переместить. Автор: Гуго Одноухий, Йоркшир, 1049. Усилить: Вингардиум Левиоса максима, 1536. Поднять себя: Певерелл Игнотус, 1640".

Все. Рука ныла. А у меня еще два вопроса! Но зато мне нравилось написанное, и я решил приписать одну строку, чтоб было ясно, откуда я знаю о происхождении заклинания.

"История магии", М.Бэкшот.

Вот теперь совсем хорошо.

Я незаметно растирал запястье. На следующие вопросы я планировал отвечать в том же стиле.

* * *

Когда я получил за контрольную "выше ожидаемого", сам себе не поверил и уронил от неожиданности пергамент. Разумеется, его тут же подхватила Грэйнджер, жадно взглянула и вдруг швырнула на стол, схватила сумку и убежала. Уизли крутил головой, не понимая, что происходит, но я уже запихивал злополучную контрольную в сумку.

Не ожидал, что меня так проберёт. А Флитвик-то молодец! Справедливый. Вот бы поднапрячься и перейти на Рейвенкло.

На остальных предметах я писал примерно так же, но выше "посредственно" не получал. Да и ладно. Главное, оценка положительная. Может быть, я забыл что-то или налажал в процессе. Главное, встречаю конец семестра без плохих отметок.

Я справился. Меня не отчислят!

За завтраком гладкая сильная сова принесла мне плотный конверт из банка. Странно, я последние дни ничего не заказывал! Я сунул пергамент в сумку и продолжил есть. Гермиона проводила письмо любопытным взглядом, но я сделал вид, что не понимаю её.

В спальне я зажёг Люмос и распечатал письмо.

"Мистеру Генри Джеймсу Карлусу Поттеру, наследнику рода Поттер, наследнику рода Певерелл", — стояло в нём. Я обалдел. Наследник? Я?

Далее шло перечисление моего имущества и номеров сейфов. Я был настолько потрясён, что только скользнул взглядом по колонке цифр и убедился, что на покупки хватит.

За последние десять лет деньги из моего сейфа регулярно изымал директор Дамблдор. Я бы не удивился, да и курс галеона к фунту стерлингов не знал, но меня зацепил перечень затрат на моё воспитание.

"Медицинский осмотр". "Курортный отдых (перечень процедур, о которых я слышал впервые). "Обстановка и ремонт дома". Какого, интересно?. "Оплата репетиторов". Что?!

Траты на одежду, на охранные артефакты… И всё это от лица директора Дамблдора.

Внизу письма стояла приписка:

"Мистер Поттер, в настоящее время статус мистера Дамблдора как вашего опекуна под вопросом. Никаких документов, подтверждающих его, не было предъявлено, за исключением ключа от сейфа Поттеров. Пока вы являетесь несовершеннолетним, представлять ваши интересы, в том числе финансовые, должен взрослый волшебник. Подтвердите статус мистера Дамблдора либо другого лица, являющегося вашим опекуном".

Меня мучило, что я не могу сообразить, что мне делать с опекунством, каковы мои права, а спрашивать кого-то элементарно опасался.

Я просто написал в банк, что благодарю за хорошую работу, что прошу никаких выплат опекуну не делать, а извещать меня. И вообще прошу завести мне новый сейф, переместить туда всё, что было в прежнем, за исключением тысячи галлеонов. Ключ от нового сейфа просил прислать совой. А сотрудникам банка поручал взять из денег Поттеров десять тысяч галлеонов как подарок на Рождество.

* * *

Рождество приближалось. Школу украсили, я получил почтой большую коробку с подарками и спрятал её в сундук. Хогвартс нанял цирюльника, чтобы привести шевелюры студентов в порядок, и я тоже подставил свои непокорные вихры под его волшебные ножницы.

Будет праздник. Я надену тёплую мантию, не новую, а выданную Филчем, на меху, и будет мне тепло и уютно. Завтра ребята разъедутся по домам, поэтому все бросились дарить друг другу подарки уже сейчас.

Я тоже рассовал по карманам сколько мог и отправился одаривать преподавателей. Все подарки были одинаковыми — очень хорошие и довольно дорогие наборы засахаренных сладостей. Всё же не стоило выделяться из толпы и светить чем-то особенным.

Сперва был Флитвик. Я очень его уважал и не пожалел бы коньяк, но Флитвик был полугоблин. Судя по книге Бэкшот, они предпочитали ценности. Флитвику я преподнес коробку с вежливым поклоном и пожелал крепкого здоровья. Кажется, я угодил. Тот от души потряс мне руку и пожелал успеха в будущем году.

Затем была декан. Я вручил ей подарок, вежливо пожелал счастливого Рождества, и старая дама растаяла. На морщинистых щеках даже расцвел румянец.

Снейпа изловить оказалось сложнее всего. Отчаявшись, я написал на куске папируса "С Рождеством! Г.П." и попросил Дадли отнести упаковку с коньяком в его покои. Сладкое я ему не подарил.

А затем я пошёл поздравлять Квиррелла.

— Мистер Квиррелл, с наступающим Рождеством, — проговорил я, входя в кабинет ЗОТИ.

Квиррелл смотрел на меня отрешённо и заторможенно. Возможно, я не вовремя?

— Поздравляю — неуверенно произнес я, кладя подарки на ближайшую парту. — Извините, если помешал.

— Мистер Поттер, — позвал Квиррелл, — вы не ошиблись? Здесь два подарка.

— Ну да, пожал я плечами, — всё верно.

И тут вдруг меня как прошибло. На столе были две коробки — со сладостями и с бутылкой французского коньяка. Что со мной? Я действовал уверенно, спокойно и специально взял подарки словно для двоих.

Но отступать было поздно. Квирелл сверлил меня нечитаемым взглядом.

— Всё верно, — повторил я. — Ещё раз поздравляю.

И сбежал.

Письмо из банка принуждало принять какое-то решение. Я разрывался от необходимости официально отдать свои деньги и судьбу в чьи-то руки, и не факт, что мне от этого станет лучше. А как же тётя с дядей? Хорошенько подумав, не припомнил ни одного случая, когда они называли бы меня опекаемым, а себя — опекунами. Ни разу! Сумасшедшим племянником — сколько угодно. Выходило, денег они не получали. Или получали? От директора? Вряд ли дядя Вернон сам ходил в Гринготтс. Тогда почему моего отца он постоянно называл голодранцем, а меня — нахлебником?

Я помотал головой. Как же всё сложно! Вариантов было не так много. Решил немного подождать, подумать. А пока насладиться моим первым настоящим Рождеством.

У декана я отпросился в Лондон. Врать не стал, сказал, что хочу посетить церковь и зайти в канцелярский магазин. Она обещала все организовать, когда разъедутся по домам ребята. Я тут же написал в банк с просьбой выслать мне фунты вместо галлеонов.

Поздравлять директора мы ходили строем под руководством профессора Макгонагалл. Ребята протягивали тщательно упакованные книги, а я кусал губы, чувствуя себя дураком с яркой коробкой сластей подмышкой. Наш первый курс привели в кабинет, где я уже побывал, и каждый торжественно вручил Дамблдору свой дар. Я шёл последним.

Директор торжественно восседал за столом. Мы подходили по одному и клали перед ним шуршащие яркими обёртками пакеты, а он благосклонно кивал, блестя очками-половинками, за которыми невозможно было разглядеть глаз. Пока ребята раскланивались с ним, мне удалось поподробнее разглядеть тот угол кабинета, в каком стоял. Всё же вдаль даже в очках видел я не очень. Мне понравился высокий шкаф, добротный, деревянный, с гладкими блестящими створками и вставками из стекла, через которые хорошо были видны корешки книг, какие-то непонятные, но красивые штуки: красноватая, похоже, медная полоса, свёрнутая в кольцо, а внутри — какой-то блестящий шарик с ин-хруст... С цветными камнями. Он крепился к полосе двумя тонкими проволочками и мог внутри вращаться. Сделано было всё очень аккуратно и довольно изящно. К тому же там была длинная цепочка. Получалось, это украшение, раз его носят на шее? Судя по отделке, изготовлена эта вещь была ювелиром, не иначе.

Мне хотелось бы изготавливать такие красивые вещи. На них просто смотреть и то приятно, представляю, сколько радости доставит сама работа! Знаю, это невозможно. Пальцы, по прогнозам Снейпа, через несколько лет будут гнуться всё хуже. Кстати, завтра он узнает, что я пренебрёг его советом и остаюсь в школе. Возможно, он и помогал мне только потому, что был уверен: скоро он Поттера больше не увидит. Упс! Ещё одна проблема. Как тогда к нему на зельеварение ходить?

Между тем все уже всё подарили, остался только мой подарок. Я подошёл бочком и водрузил сверху свою коробку, пискнув "счастливого рождества", как вдруг почувствовал, что коробку тянут из рук. Дамблдор положил её перед собой и принялся открывать. Ой!

Декан подозрительно на меня покосилась, а директор взял двумя пальцами обсыпанный сахарной пудрой кусочек и положил в рот.

— Благодарю, Гарри, мой мальчик, — сказал он.— Мои любимые.

— Счастливого Рождества, сэр, — вежливо ответил я и постарался спрятаться за спины ребят.

Интересно, Макгонагалл уже доложила директору, что я просился в Лондон?

* * *

Остальным взрослым преподносить подарки оказалось легко, приятно и немного неловко. Для меня это было новым опытом, так как ранее дарить что-либо кому-то мне не приходилось. Неуклюжие детские поделки, сделанные в школе, дома тут же оказывались в мусорном ведре. Здесь, похоже, взрослые искренне подарки любили. Мадам Пинс погладила меня по голове, а школьный завхоз мистер Филч отчего-то разволновался и принял коробку дрожащими руками. Странный. Чтобы избежать неловкости момента, я спросил, как дарить презенты Бинсу. Он же призрак!

— Возьмите зеркальце и покажите ему отражение подарка, — со знанием дела сообщил мне Филч. Я поблагодарил и побежал искать профессора истории. О Квиррелле приказал себе не думать. Ничего же не произошло? Если я начал сходить с ума, это только мои проблемы. Жаль, не удалось увидеть, понравился ли подарок Снейпу...

* * *

Мы ждали ужина, одеваясь и прихорашиваясь, словно на бал пустят и нас тоже. Ребята дарили друг другу всякое-разное, обещали до Рождества на вскрывать и тут же разворачивали, ахали, взвизгивали и благодарили.

Невилл уезжал домой и тоже поздравлял друзей заранее. Он застенчиво протянул мне крохотный амулет на цепочке.

— Отгоняет дурные сны, — сказал он. — Если ослабевает, капни на него своей кровью, и на полгода спокойный сон гарантирован.

Я растрогался. Это был мой первый амулет, а спал я и правда тревожно. Ребята не говорили мне, но, похоже, я кричал во сне и тревожил их.

— Спасибо, Невилл, — искренне поблагодарил я. — У меня для тебя кое-что есть.

Я подарил ему самопишущее перо и свёрток папируса. Невилл обрадовался так, что у него покраснели уши.

— То, что нужно! — причитал он. Я не понимал, откуда столько радости за нелегальное перо, но скромно улыбался в ответ.

Неожиданно мне перепало несколько подарков от наших девчонок. Лаванда подарила зачарованный ластик, убирающий чернила. Учитывая, как небрежно я писал, это была очень полезная вещь. Я вручил девчонке ещё одно перо, и она от удовольствия прямо раскраснелась и мило поблагодарила меня.

— Спасибо, Гарри. Не ожидала. Отличный подарок.

Спорим, она именно на перо и рассчитывала!

Затем Парвати Патил, черноглазая и черноволосая, как жук, худенькая девочка, подарила мне колечко с невзрачным серым камушком. Я недоумённо разглядывал его, а она пояснила:

— Это безоар.

Я о нем слышал, конечно, но никогда не видел. Камень от всех ядов. Колечко с безоаром надел на палец. Если меня отравят, мне засунуть в рот его вместе с кольцом? Посмотрел на руку — мой первый перстень смотрелся просто замечательно. Скромный, не слишком большой. С ума сойти! Патил я тоже одарил и даже шаркнул ножкой. Тут же ко мне выстроилась маленькая очередь. К началу праздника у меня образовалась внушительная кучка чужих подарков, а свои раздарил почти все. Я испытывал безудержную благодарность к Драко за совет.

Четвёртый курс пребывал в лихорадочном состоянии. Щёки ребят носили следы свеженаложенных бритвенных чар, парадные мантии были отглажены, белоснежные воротнички смотрелись строго и празднично. Я ни одного счастливого Рождества не видел. Тем не менее, помня наставления Снейпа, надел новый костюм, светлую рубашку и тёплую мантию. Вручную начистил ботинки, вынул из сундука тёплые шерстяные носки. Моё личное Рождество, можно сказать, уже удалось.

Рон о чём-то шептался в гостиной с двумя длинными парнями, рыжими, как и он, и совершенно одинаковыми. Те хитро ухмылялись, и я подобрался. Слишком много довелось видеть таких вот ухмылок. Это явно были хулиганы, причем чувствующие своё превосходство и готовые доставлять проблемы всем, кому только могли.

— Держись от них подальше, Гарри, — шепнул мне Финниган. Он только что получил от меня толстую пачку первосортного пергамента и, судя по довольной физиономии, был обеспечен им до конца учебного года. — Их шутки очень смешные, но не для тех, над кем смеются. На редкость беспринципные ребята.

— Почему они шушукаются с Уизли?

— Так это его братья. У них в семье куча детей. Перси, старосту, ты уже знаешь.

Точно! Перси Уизли. Я никогда бы не догадался, что они с Роном родня. Перси был аккуратен за столом, следил за одеждой и хорошо учился.

— Поттер, — услышал я. Близнецы Уизли подошли и нависали надо мной, а позади за их спинами болтался Рон. — Дело есть. Идём к вам в спальню.

— Мне сейчас туда не надо, — ответил я, — говорите здесь.

Парни переглянулись.

— Это в твоих интересах. Знаешь, как должен носить мантию настоящий волшебник? Ты же магглорождённый и многого не понимаешь, а мы…

Но вот тут они ошиблись! Я уже прочёл достаточно, чтобы не дать себя заморочить.

— От магглорождённых слышу, — чуть громче выдал я.

В гостиной всё тут же стихло.

— Сбрендил, мелкий? — злобно выдал тот, что справа. — Мы чистокровная семья!

— Мои родители тоже были волшебниками. Оба. Если вы не в курсе.

Возможно, вот так портить отношения со старшеклассниками не стоило. Но у меня никогда не было проблем с ребятами постарше даже в обычной школе. Меня изводил только Дадли и его дружки. Их тут не было, а больше я никого не боялся.

Я спокойно смотрел на этих великовозрастных болванов и прекрасно их понимал. Они сдуру начали разговор в переполненной гостиной, причем почти весь первый курс и кое-кто со второго и третьего только что обменялся со мною подарками. Парням нужно поддерживать репутацию, мне — отстоять свою. Я был готов на всё. На что готовы Уизли, я не знал.

Пауза затягивалась.

— Но твоя мать… — уверенно начал второй, и я тут же перебил его:

— Ты хочешь оскорбить её? Она умерла. Поэтому ты такой смелый?

Видно, Уизли были не готовы, что первокурсник умеет кусаться. Краем глаза я увидел, как Лаванда и Панси тащат к нам Перси Уизли и понял, что мне против четверых Уизли не выстоять.

— В чём дело? — спокойно спросил староста, подойдя.

— Мелкий Поттер назвал нас магглорождёнными, — тут же выдал близнец справа.

— Это так? — обратился ко мне староста. Угрозы в его тоне я не заметил.

— Разумеется, — отозвался близнец слева.

— Я не вас спрашиваю. Гарри?

— Нас слышала вся гостиная. Может быть, Рон расскажет, как было дело? И позовём декана, — предложил я.

— Итак, Рон, — кивнул брату Перси. — Говори.

Рыжий был красным, как помидор. Но фантазии у него явно не хватало, да и свидетелей была полна гостиная. Выступить открыто против близнецов вряд ли кто рискнул бы, а вот возразить Рону не побоялся бы почти каждый. Поэтому, когда он, заикаясь, всё же изложил более-менее связно суть диалога, Перси кивнул.

— Вы повели себя недостойно. — Близнецы презрительно засвистели, и Перси продолжил: — Я сообщу матери.

— Кстати, — вдруг спросил я, — что такого секретного вы хотели мне сообщить?

— Что, опять? — в сердцах воскликнул Перси. — Я доложу декану.

— Стукач!

— Я староста!

Ругаясь друг с другом, трое старших Уизли вывалились из гостиной. Я тепло улыбнулся девчонкам Патил и Браун. Они покивали в ответ. Грэйнджер, к удивлению, ни слова не сказавшая за время скандала, встала и ушла.

— Тебе повезло, — тут же сказал Симус Финниган. — Меня предупреждали, что они обожают подло разыгрывать первокурсников.

— Мои братья не подлые! — рявкнул Рон.

— А ты с ними заодно, так? — тут же спросил я. — Расскажи-ка всем, как они хотели заставить меня надеть мантию? Может, и не только меня? А как ты сам-то одет?

Гостиная загудела. Несколько ребят явно были не в курсе, но остальные их быстро просветили. Рон затравленно оглянулся и скрылся в спальне.

Боже, благослови Снейпа за его совет и мадам Пинс за "Историю магии". Ну и мисс Матильду Бэкшот, конечно.

* * *

На ужин мы шли в предвкушении чуда. Пушистые ёлки, установленные в углах Большого зала, оказались усыпаны блестящими разноцветными шарами, но особенно хороши оказались крошечные блестящие снежинки. Они сыпались с потолка сплошным потоком, но почти сразу растворялись с воздухе, а блёстки с них пролетали ещё пару метров и тоже таяли. Это было волшебно!

— Зал украшали Флитвик и Снейп, — сказала Грэйнджер. Уизли таскался за ней, как привязанный, но со мной не заговаривал.

Мы расселись, причём я помахал Финнигану и устроился между ним и Лавандой. Ребята не возражали и весело болтали, ожидая начала. Обычно любой мог прийти в течение ужина в любое время, но сегодня присутствовал весь Хогвартс. Преподаватели тоже занимали свои места.

Снейп и Квиррелл сидели рядом. Я не хотел смотреть на них, но не удержался. Снейп был в чёрном, как всегда, Квиррелл выглядел очень представительно и экзотично в блестящей фиолетовой мантии и тюрбане в тон. Он перехватил мой взгляд, улыбнулся и кивнул.

Сгорая от неловкости, я ответил тем же и с ужасом заметил устремлённый на меня пронзительный взгляд Снейпа. Поспешно опустил глаза.

Директор Дамблдор взял слово.

— Дорогие друзья! Сегодня мы последний раз в этом году сидим за столом все вместе. Поэтому мы отметим Рождество, а завтра вы разъедетесь на каникулы, встретите праздник со своими семьями. Я поздравляю всех, кто потрудился и хорошо написал итоговые контрольные. Тем, кто мог бы справиться получше, я желаю постараться в следующем семестре.

Я ухмыльнулся. У меня были основания быть собой довольным.

Дамблдор долго говорил что-то о дружбе, успехах и так далее. Говорил он здорово, но как-то не очень конкретно, что ли. Настоящий мастер. Жаль, что он редко выступает перед нами и никаких уроков у нас не ведёт. Лучше него изъясняется только профессор Флитвик.

Я задумался, не попросить ли Флитвика стать моим опекуном? К нему и мадам Пинс я относился лучше всех в школе. Ещё мне, как ни странно, нравился Филч. Но он почти уже не был волшебником. Интересно, могу ли я переговорить с Флитвиком на каникулах? А если он мне откажет? А если расскажет директору? Тот его начальник, и Флитвик просто обязан будет доложить о таком серьёзном деле. А если он не захочет со мной возиться? У меня проблемы со здоровьем. Кому я такой нужен?

Если говорить о здоровье, то может попроситься к миссис Помфри? Она медик. Но она точно побежит к директору! Библиотекарь мадам Пинс? Она сильно в возрасте. Хотя…

Я задумался и пропустил всю речь директора. Грянули аплодисменты, профессор Дамблдор величественно спустился с трибуны и уселся за стол.

— Да начнётся пир!

Столы моментально покрылись скатертями и посудой. Еда была просто роскошной. Нас и так хорошо кормили, но тут ужин был особенным. Лаванда специальными щипцами положила себе на тарелку хлеба, особой вилкой — сыра и бифштекс. Симус аккуратно накладывал себе печёный картофель, действуя особой ложкой, лежащей на большом блюде.

Рон обычно хватал еду чем придётся, и я, каюсь, иногда поступал аналогично. Оказывается, большинство ребят могло похвастаться хорошими манерами. Я тут же отметил для себя никогда не жрать как свинья. Дождался очереди, аккуратно наполнил тарелку и взялся за вилку и нож.

— Гарри, — сказала Лаванда, — я так рада твоему подарку! Попрошу папу помочь мне зачаровать перо дома.

— Но это всего лишь перо, — вежливо ответил я. — На экзаменах его использовать нельзя.

— Нет, конечно. Но домашние задания им делать можно, если не накладывать никаких запрещённых чар. После этого нужно показать перо декану, она проверит и даст разрешение.

— Я рад, что смог угодить тебе, — отвечал я. Лаванда радостно мне улыбнулась.

Финниган рассказал мне, как получил письмо из Хогвартса и вся его семья была счастлива.

— Отец решили, что его сын — сумасшедший. Когда случился первый магический выброс, я разнёс столовую. Пришлось делать ремонт. Мама-то при отце обычно не колдовала, а тут я такой ба-бах!

Я слушал, кивал и ел. Ребята напротив тоже участвовали в беседе. Было очень необычно, и я решил, что мне нравится так общаться. Вдалеке я увидел рыжих Уизли. Они то задирали соседей по столу, то шушукались. Явно что-то замышляли.

Совсем скоро столы сдвинут к стенам, освобождая место для танцев. Малыши уйдут в башню, а старшие наденут парадное облачение. Лаванда рассказала, что сядет в гостиной и посмотрит на бальные платья девушек.

— Поттер!

Ребята притихли. Позади меня стоял Снейп. Я обернулся и привстал.

Зельевар был в ярости.

— За мной, Поттер.

Снейп едва огнём не плевался.

— Я успею вернуться? Или по-быстрому поесть можно?

Зельевар обжёг меня нечитаемым взглядом:

— Немедленно!

И ушёл.

Финниган, Томас, Лаванда и другие ребята уставились на меня в ужасе.

— Тебе конец, Поттер.

— Точно.

— Гарри, как ты его не боишься?

Понятливые девчонки тут же принялись заворачивать мне бутерброды, а я схватил пирожок и поплёлся в подземелья.

Хогвартс был абсолютно пуст. И преподаватели, и студенты сейчас в Большом зале, домовики — на кухне. Я топал по коридору, удивляясь гулкой тишине, кутался в мантию и соображал, с чего господин зельевар изволил так разгневаться? Контрольную я написал. Дисциплину не нарушал. Зелье вчера не принял, так Снейпа в кабинете не было! Зря минут двадцать проторчал под дверью.

Дожевал пирог, подхватил полы своей роскошной мантии повыше и припустил бегом.

Вот и вход в подземелья. Вертикальная шахта и уходящая вниз по стене винтовая лестница без перил приводила в содрогание. Какой дурак придумал жить под землёй? В замке чёртова прорва комнат. Целые этажи пустуют, а в спальнях по четыре человека и гостиная одна на факультет.

Я осторожно спускался вниз, удивляясь, почему нельзя было поговорить наверху в коридоре или в любом пустом классе. Обязательно тащиться в подземелья! Вспомнилось, как я туда падал. По спине побежали мурашки. Как всегда, где-то на полпути начала кружиться голова. Казалось, сейчас тело качнётся, и я свалюсь в пропасть. Пришлось вжаться в стену, пережидая дурноту, а затем снова шевелить ногами, для уверенности прижимаясь к неровным кирпичам. Мантию жаль, наверняка испорчу.

Когда подошвы ботинок наконец коснулись прочных плит пола, ноги у меня тряслись, а сам я весь был в липком поту. Вот стоило наряжаться? Немного постояв и дождавшись, когда уймется дрожь в коленях, я подошёл к высокой двери личного кабинета Снейпа и постучал.

— Входите.

Зельевар сидел за столом с пером в руке.

— Вы заставляете себя ждать.

Ответить было нечего. Я пошарил по карманам, вынул платок и вытер мокрое лицо. Зельевар неприязненно поморщился. Он, в отличие от своих коллег, не принарядился к празднику. Та же мантия, тот же сюртук, даже шейный платок стягивает шею, как обычно.

— Сядьте.

Сев за ближайшую парту, я замер. Если ему надо, сам скажет, зачем звал. Пожрать не дал, зараза.

— Мистер Поттер. Профессор Макгонагалл сказала, что вы остаётесь в школе. Это так?

— Да, сэр.

— Ради всего святого — почему?

— Тут библиотека, а там никто меня не ждёт.

— Почему вы вообще остаётесь в школе? Я что, непонятно объяснил? Вам нужно лечение и уход. Ваша болезнь прогрессирует.

— Понял я. Моя болезнь прогрессирует.

Снейп замер, точно статуя. Темные провалы глаз, обращённые ко мне, прожигали насквозь.

— Идиот. Поздравляю, ваши мозги деградируют тоже.

Я молчал. Слово было незнакомым и неприятным.

— Поттер, очень скоро вы станете беспомощным инвалидом. Что не ясно?

— У меня есть деньги. Магические галеоны, не фунты. Я найму себе кого-нибудь, чтоб за мной ходили. По крайней мере, проживу столько, сколько смогу, счастливым и сытым.

Снейп обрушил на столешницу кулак:

— Да что вы всё о еде?

— Я стал нормально есть только здесь.

— Лжёте. Ваша семья вполне зажиточная.

— Они — не моя семья. Точнее, для них я — не семья. Они ненавидят магию. Я для них урод.

Снейп поднялся и хотел сказать что-то, но мне уже настолько всё надоело, что я прервал его нетерпеливым жестом:

— Как-нибудь справлюсь. Наверное. Если только вы не захотите стать моим опекуном.

— Мерлин убереги от такого подопечного!

— Не хотите, — сказал я грустно. — Жаль. Я готов был платить вам жалованье, но не нужен даже за деньги. Ясно.

Пришлось вставать и брести на выход. Снейп не остановил меня и не проронил ни звука.

* * *

Когда я добрался до башни Гриффиндора, навстречу хлынула толпа разодетых старшекурсников. Они смеялись, большинство шли парочками. Вот это да! Девушки все в длинных ярких платьях, парни — в коротких, до колен, парадных мантиях и узорчатых атласных жилетах. Такие воодушевлённые, красивые, весёлые, они не обращали внимания на холод. Интересно, буду ли я так радоваться через три года?

В спальне рядом с кроватью я нашёл свёрток с бутербродами и пирожками, но есть уже не хотелось. Зелье от Снейпа мне принёс домовик. Спрашивается, зачем было заставлять меня ежедневно спускаться за ним в подземелья?

* * *

Наутро я сидел в Большом зале, ковырял ложкой овсянку и смотрел, как студенты поспешно проглатывали завтрак и убегали, торопясь занять места в повозках. Таких, как я, проводящих каникулы в школе, было очень немного. Издевательство Малфоя, что, мол, остаются только те, кого не хотят видеть дома, меня не волновало. В моём случае Драко был абсолютно прав, и я предвкушал лучшие каникулы в своей жизни.

Когда Большой зал опустел, я вернулся в спальню и плюхнулся на кровать. Стояла звенящая тишина. Кроме меня, похоже, в башне никого не было. Я удовлетворённо вздохнул. Две недели покоя! Это было волшебно.

Похоже, я задремал. Спать днём почти никогда не приходилось, что тоже оказалось приятным новым опытом. Я лениво разглядывал пустую спальню, размышляя, как мне получше использовать две недели свободы.

Итак. Снейп моим опекуном не будет. Не то чтобы очень хотелось… Первый урок зельеварения до сих пор вспоминался с обидой. Но на самом деле у него отлично бы получилось. Он защищал своих змеёнышей всегда и во всём. Я видел, как его факультет сплочён и как слушается его. Интересно, если бы я оказался на Слизерине, как предлагала Распределяющая Шляпа, Снейп согласился бы он на опекунство? Или дело во мне лично?

Оставалось попробовать удачи у Флитвика. Если и тут не выйдет... Наверняка к тому времени о моих попытках прознает директор. Снейп-то ему не скажет. Насчет других учителей я не был уверен.

Откуда вообще берутся опекуны? Наверное, ими могут быть совсем посторонние люди. Может ли им стать кто-то из банка Гринготтс? Я ничего об этом не знаю. Но я ничего не знал об опекунстве и в мире маглов! Не интересовался. Не задавал вопросов. Идиот.

Нужно с чего-то начинать. Выпишу газету! Многие ребята её получали, но мне, плохо читающему, было не до того. За обедом спрошу у кого-нибудь название и отправлю сову. Глядишь, и полезное что-нибудь узнаю.

В любом случае нужно продолжать заниматься. Миртл не стало, и я забросил это дело. Если предстоит потерять подвижность, единственное, что мне останется — книги. Да и от Снейпа теперь пощады не будет.

Учебник зельеварения был вновь извлечён на свет, и я раскрыл его на новой странице. Прокашлялся, улёгся поудобнее и начал читать вслух.

* * *

К обеду я слегка охрип и спустился в Большой зал с твёрдым намерением провести остаток дня в полном молчании. Но не тут-то было. Оказалось, что учеников со всех факультетов осталось только шестеро, поэтому нам накрыли за одним столом с учителями. Разумеется, место рядом со Снейпом досталось мне. Невезуха. Аппетит тут же пропал. Под суровым взглядом зельевара я давился картошкой, размышляя, можно ли будет набрать пирожков и яблок с собой.

Завтра Рождество. Сегодня сочельник. Обычно в такой день Дурсли ходили на службу. Меня они брали в церковь лет с пяти. Я помнил длинные жёсткие скамьи, огни свечей, аромат воска, дружное пение детского хора, от которого отчего-то становилось тесно в груди.

В семь лет меня впервые повели на исповедь. В восемь я рассказал доброму священнику о своей жизни у тёти с дядей. Тот причастил меня, велел молиться утром и на ночь. Подарил книгу молитв. Читать её я не мог, так что она пылилась на полке в чулане. Единственный раз, когда мои воззвания к Богу принесли результат, было вознесение Миртл.

— Мистер Поттер, — обратилась ко мне декан Макгонагал, — послезавтра, если не передумали, можете посетить Лондон. Профессор Снейп будет там по делам и сможет захватить вас.

Снейп?!

— Увы, у меня изменились планы. Мистеру Поттеру потребуется другой сопровождающий, — лениво отмахнулся Снейп и продолжил намазывать маслом тост.

Я моргнул. Вот как, значит. Ладно.

— Я могу съездить с мистером П-поттером, — сказал вдруг Квиррелл. — Мне н-не сложно.

— В самом деле? — удивилась Макгонагалл. — Хорошо. Мистер Поттер?

— Спасибо, профессор, — кивнул я.

Все продолжили есть. Снейп недовольно покрутил в пальцах тост, положил обратно на тарелку, поднялся и вышел через боковую дверь.

* * *

Вечер прошёл странно. Я никогда ещё не был так долго совершенно один. Принял душ, съел пирог. Вышел в гостиную. Она была темной, камины уже погасли. Я сел в самое удобное кресло, но после всё же предпочёл вернуться в спальню. Видно, свои каникулы я проведу в постели.

В темноте хорошо думалось. Похоже, от Снейпа ждать советов и помощи теперь не стоит. Это во-первых. Во-вторых, как сохранить свою личность в двух мирах? Это вообще возможно? В-третьих, Квиррелл чувствует себя обязанным за подарок, раз согласился ехать в Лондон. Отлично. Снейп слишком проницателен, а теперь должно быть попроще.

Взбив подушку, я влез под одеяло, зажёг лампу и взял учебник. Отдых, ха.

* * *

Рождественским утром, зевая, я выполз из спальни в гостиную и уселся прямо в пижаме у весело потрескивающего камина. Живое тепло окутало с головы до ног и стало так хорошо, как никогда раньше. Покой. Никто не дёргает и не оскорбляет.

На каминной полке обнаружилось несколько пакетиков, на каждом стояло моё имя. Ещё подарки? Зелёный вязаный свитер с буквой "Н" (Harry) на груди. Очень похожий по стилю на тот, что я взял у Филча. На карточке стояло имя Рона Уизли.

От Гермионы пришла коробка с шоколадом. Хагрид прислал деревянную дудочку, явно самодельную, не очень ровную, но с чистым звуком. От Малфоя ничего не было, но он и так здорово помог мне. А вот небольшой пакетик без подписи. Я вскрыл его, и мне на руки потекла блестящая тонкая ткань. Я подхватил её и не увидел собственных рук. Неужели мантия-невидимка? Ух ты! На карточке значилось:

"Это принадлежало твоему отцу".

* * *

Идти на завтрак не хотелось. Я подъел всё, что у меня было из запасов, оделся и отправился во двор. Снег устилал всё вокруг, было чисто и очень тихо. Я шёл к стадиону, один в целом мире, и через полчаса добрался до сараев с инвентарём.

Метла понесла меня обратно к замку. Я медленно облетел его вокруг, разглядывая башни, крышу, шпили, флюгер и пустующий флагшток. Одна из башен, с широкой плоской площадкой и высоким зубчатым парапетом, оказалась обитаемой. Тёмная мантия, длинные волосы. Снейп. Я заложил крутой вираж и унёсся прочь, скрывшись за стенами и наслаждаясь полётом. Пожалуй, стоит на время каникул оставить метлу у себя. Можно летать по утрам.

Я поднялся так высоко, как только смог, и весь замок теперь был передо мной как на ладони.

Во двор спустились профессора. Похоже, вышли на прогулку. Словно школьники, они, болтая, направились по дороге в Хогсмид. От Запретного леса к ним торопился Хагрид и вскоре уже вышагивал рядом. Я видел и мадам Помфри, и библиотекаря мадам Пинс, и других. Не было лишь Снейпа.

От мороза пощипывало лицо. Я аккуратно спустился во двор, вошёл в двери и с метлой наперевес направился к башне факультета.

— Мистер Поттер.

Ну, разумеется. Снейп возник на моём пути, а я красный, растрёпанный и озябший, молча стоял перед ним с метлой в обнимку.

— Что вы молчите, Поттер?

— Вы ни о чём не спросили. Сэр.

— Куда несёте метлу?

— В башню. Чтобы летать по утрам.

Снейп подошёл ближе, склонил голову, рассматривая меня, словно диковинную зверушку. Я не шевелился и старательно глядел себе под ноги.

— Почему не были на завтраке?

— Это не запрещено.

— Вы выпили зелье?

— Да.

— Вы неразговорчивы сегодня.

— Я замёрз. Можно мне уйти?

— Я дам вам бодроперцовое зелье. Идёмте со мной.

Ну нет! Тащиться в подземелья? Сейчас?

— Мне нужно помыться и переодеться. Зелье может принести домовик. Сэр.

Снейп медлил, явно что-то замышляя.

— Хорошо. Ступайте, Поттер.

Я тут же перехватил метлу и двинулся к лестнице.

— Мистер Поттер. Не хотите поздравить меня с Рождеством?

Чего? Это точно Снейп?

— Я уже поздравил вас два дня назад, сэр. А вы меня — вчера.

— Когда это я вас поздравил?

— Когда назвали идиотом.

Снейп секунду помедлил.

— Коньяк?

— Там была моя карточка.

— Я не понял, что это от вас. Не стоит делать настолько дорогие подарки. Это неприлично.

Вот и вся благодарность. Жесть.

— Алкоголь дарить разрешается. Я читал.

— Чем я заслужил такое особое отношение? — ядовито осведомился Снейп.

— Ничем. Профессор Квиррелл получил точно такой же. И он сказал «спасибо».

Снейп, похоже, такого ответа не ожидал.

— Обиделись? Ну надо же! Наш избранный умеет обижаться!

— Я просто хочу уйти. Кажется, вы не отпустите меня, пока не…

— Пока — что? Отвечайте.

— Не могу. Не знаю, как сказать об этом вежливо. Сэр.

Сейчас с факультета снимут баллы. Но Снейп вдруг повернулся и быстро пошёл прочь.

Я ошибался. Наши отношения стали ещё хуже, чем прежде.

Меньше всего мне хотелось сидеть за одним столом со Снейпом, но я сжал зубы, надел любимую тёплую мантию и пошёл в Большой зал. Кроме зельевара, из взрослых там обнаружились только профессор Квиррелл, завхоз Аргус Филч и профессор Трелони, странная дама-медиум в цветастой шали.

Снейп демонстративно не обращал на меня внимания.

— Приятного аппетита, — неловко поздоровался я, отодвигая стул.

— Мистер П-поттер, — Квиррелл безмятежно улыбнулся, — счастливого Рождества.

— Спасибо. Извините, — тут же исправился я. — Счастливого всем Рождества.

Филч кивнул мне, дама в шали, кажется, меня не услышала. Ученики что-то нестройно пробурчали и продолжили торопливо есть. Я собирался последовать их примеру и сбежать побыстрее.

Снейп сжал пальцы в кулак и медленно опустил его на стол. Квиррелл подобрался, поспешно уткнувшись в тарелку. Медиум пила один бокал за другим, Филч украдкой прятал в карман кусочки для своей кошки. Обед прошёл в молчании.

До вечера удалось побывать в библиотеке, разобрать сундук и подготовиться к завтрашней поездке. Я вспомнил, что приличной магловской одежды у меня нет. Придется идти, в чём есть — в старой залатанной куртке, доставшейся от братца Дадли. Ботинки годятся, они крепкие, добротные и выглядят подходяще.

Ужин прошёл отлично. Снейп не пришёл. Профессора вернулись из Хогсмида, все они были веселы и даже слегка навеселе. Хагрид, забывшись, поцеловал хихикающую Макгонагалл в щёчку. Еда была вкусной, аппетит — зверским. Я старательно орудовал приборами, демонстрируя хорошие манеры. Учителя, как обычные люди, шутили, смеялись и обсуждали ближайшие планы на каникулы. Оказалось, у многих, помимо Хогвартса, были и другие интересы. Кого-то ждали путешествия, кто-то навещал родных. Впервые я задумался, что все наши преподаватели постоянно жили в школе. Получалось, ни у кого из них нет своей семьи?

Утром за завтраком Снейпа тоже не было. Квиррелл сказал, что ждёт меня через полчаса у горгульи, охраняющей вход в кабинет директора, поскольку было решено отправить нас каминной сетью. Я побежал одеваться и успел вовремя, даже надел перстень с безоаром и не забыл кошелёк с деньгами. Мой вид, в потёртой мешковатой куртке, на три размера больше, и вязаной шапке, поразил Квиррелла. Мы поднялись по винтовой лестнице. Квиррелл в тёплой дорогой мантии выглядел очень солидно. Он молча указал на камин, и когда я влез в него, переступил через решётку, крепко взялся за моё плечо и швырнул что-то нам под ноги. Я едва не ослеп и чуть не задохнулся.

— Вы никогда не перемещались сетью? — уточнил он, когда мы оказались в огромном, отделанном мрамором зале.

Я помотал головой, продолжая кашлять и утирать слезы, а проморгавшись, резво потрусил следом. Минут через двадцать мы прошли сквозь стену в Дырявом котле и ступили на тротуар в немагическом Лондоне.

— Куда теперь? — осведомился профессор. Он как-то незаметно трансфигурировал мантию в длинное пальто с капюшоном, глубоко надвинутым на глаза. Мы взяли такси до храма св. Магдалины.

— В церкви нужно обнажить голову и не поворачиваться спиной к алтарю, — предупредил я.

Квиррелл замер, нервно поправляя капюшон:

— К чему вы это сказали, мистер П-поттер?

Я пожал плечами.

— Вы когда-нибудь бывали на службах, сэр?

— Да. Я же полукровка.

— Извините. Не знал.

Квиррелл, похоже, успокоился, но в церковь со мной не пошёл.

— Справитесь сами, П-поттер? Не стану мешать. Жду вас вон в том кафе.

А Снейп ни за что не отпустил бы меня одного.

Храм оказался полупустым и гулким, довольно старым и очень красивым. Народу было мало. Я осмотрелся и сотворил крестное знамение. Преклонил перед распятием колени, затем сел на скамью, прикрыл глаза и задумался.

«Бог, если ты есть... Пошли мне нормального опекуна. Честного, справедливого. Я же не слишком многого прошу? Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! И счастливого тебе Рождества!»

— Молодой человек? Позволите? Я вас раньше здесь не видел.

Пока я молился, меня заметил пожилой пастор и осторожно присел рядом. Я встал и поклонился, прося благословения. Он протянул мне руку, и я почтительно приложился к его перстню.

— Счастливого Рождества, святой отец.

— И вас, юноша. На исповедь пришли?

Рассказывать мне было нечего, не то попаду в больницу, где психов держат. А вот помощь действительно не помешает.

— Спасибо, я уже поговорил с Богом. Мне нужно заказать панихиду по покойной подруге. Как это сделать?

Если священник и удивился, то вида не подал. Мы прошли в небольшой кабинет. Я заплатил, а пастор записал имя Миртл в поминальный блокнот.

— Ваша подруга умерла недавно?

— Довольно давно.

— Сколько ей было лет?

— Четырнадцать. Приблизительно.

— Что с ней случилось?

— Не знаю. Просто умерла.

«А ещё она была ведьмой. И призраком». Разумеется, ничего такого я не произнёс. Есть вещи, о которых стоит помалкивать.

Ещё несколько вопросов, и пастор отпустил меня, как показалось, с облегчением. Я обмакнул палец в чашу со святой водой и перекрестился. Всё. Покойся с миром, дорогая Миртл.

Квиррелл удобно расположился в кафе за столиком в углу, читал магловский Times и пил кофе. Я плюхнулся на соседний стул. Он кинул на меня внимательный взгляд, подозвал официанта и заказал горячее какао.

— Это для вас. Кажется, кое-кому требуется подкрепиться.

— Спасибо, сэр.

— Мистер Поттер, — осторожно начал он, — у меня к вам не совсем обычный вопрос.

Я насторожился. Профессор улыбнулся мягко и чуть виновато:

— Вы делаете дорогие подарки, у вас отличная одежда. Но сейчас ваш вид несколько…

Я едва не расхохотался. Конечно, в старой куртке Дадли я выглядел бродяжкой. Бедный пастор! И такой вот мальчишка-оборванец заказывает заупокойную службу по умершей девочке, расплачиваясь золотом!

— Мне негде было взять одежду маглов, — пояснил я. — Но это легко исправить.

И мы зашли в первый попавшийся магазин готового платья. Новую куртку я надел сразу, остальные покупки профессор уменьшил одним небрежным движением палочки, и я всё сложил в карман.

В канцелярском магазине у профессора разгорелись глаза, и он убежал куда-то вглубь, не мешая мне выбирать кучу разномастных блокнотиков для девчонок, фломастеров, тетрадей в ярких обложках, целую охапку каких-то крошечных пушистых игрушек с ремешками, чтоб цеплять их к сумкам, кучу поздравительных открыток и прочей яркой дребедени. Поколебавшись, выбрал себе чернильную ручку с золотым пером, толстенькую, отлично лежащую в моих покалеченных пальцах. Не забыл и Драко. Нашёл-таки ему два блокнота, кожаных, из плотной мелованной бумаги с золотым обрезом, прихватил каталог и пошёл искать своего профессора, толкая доверху набитую тележку вдоль прилавка.

Квиррелл рассеянно листал географический атлас и вздрогнул, когда я окликнул его.

— Мистер Поттер? Вы закончили?

— Как можно жить в двух мирах? В этом и магическом. Одновременно.

Его доброе лицо изумлённо вытянулось. Этот вопрос вырвался у меня неожиданно и не к месту. Я виновато опустил голову. Квиррелл быстро огляделся, кивнул — ничего, мол, обошлось. Мы прошли к продавцу. Магловских денег у Квиррелла при себе не было, я заплатил и мы вернулись в Дырявый котёл, где профессор вынул кошелёк и отсчитал мне за атлас его стоимость в галеонах. Оказывается, по курсу один галеон равняется приблизительно 25 долларам. Перевести в фунты я сумел и сам.

Сложив в карманы уменьшенные покупки, мы медленно прошлись по Косой аллее и свернули в кафе Фортескью: время обеда давно миновало. Усевшись за столик, профессор сделал заказ и с удовольствием откинулся на стуле.

— Слушаю вас, мистер П-поттер. — Он взмахнул палочкой, и вокруг нас на миг вспыхнул и растворился радужный купол.

— Это чары Отвлечения внимания?

— Нет. Конфиденциальные. — Профессор побарабанил по столу пальцами. — Вы сразу поняли, что начали неподобающий разговор среди маглов. Что заговорили — плохо, что спохватились — хорошо, учитывая, что в амплуа волшебника это ваш первый выход в немагический Лондон. Впредь ведите себя крайне осмотрительно.

— Да, сэр.

— В церкви, надеюсь, лишнего не сказали?

— Нет, сэр.

— Знаете, что такое Статут секретности?

— Да.

— Чтобы получить документы двух миров, нужно жить в них. И в одном, и в другом. Одновременно. Не-маги используют информацию друг о друге на бумаге. Им нужны метрики, то есть свидетельства о рождении, дипломы об окончании школы, потому что без них не возьмут в колледж или университет. Зато у них можно учиться заочно, то есть дома, приезжая только на экзамены. Тогда документы будут подлинными. Иногда, правда, создают иллюзии, подделки, но они годятся на очень короткое время и проверку не пройдут.

— А в мире магии?

— Нас опознают по магическому фону, ауре, крови. Родовая магия сосредоточена в алтарных камнях. Документы используются в основном для денежных операций. Общество тут сословное. Если есть деньги, можно не ходить в школу, можно ничего не делать вообще. Обучать детей должны родители, потому что сырая магия без контроля принесёт вреда больше, чем пользы. Если молодые волшебники хотят делать карьеру, то обычно работают в той или иной гильдии по выбранной специальности, подтверждают умения и получают звание — ученик, подмастерье или мастер. Чем выше звание, тем совершеннее и сильнее волшебник. Большинство магов, повторюсь, раньше получали домашнее обучение безо всяких школ, потому что призвание — обычно наследственная родовая черта.

Информации было много, но я понял почти всё.

— А после школы мы будем считаться учениками или подмастерьями?

— Ни теми, ни другими. Школа даёт самые общие навыки. Чтобы мага взяли даже в ученики, ему нужно показать определенные умения, а где и как он их получит, каждый решает сам.

— То есть сначала надо выбрать, чем хочешь заняться…

— Увы, мистер Поттер. Магия, как правило, выбирает за нас ещё до нашего рождения.

Нам принесли обед. Мы пожелали друг другу приятного аппетита.

— Говорят, Снейп — мастер зельеварения, — продолжил я.— Значит, он тоже много учился и доказывал, что хорош? Никак не могу представить, что кто-то его поучает, а он слушается.

— Профессор Снейп? — Квиррелл поморщился. — Конечно.

Я задумчиво пил свой чай, Квиррелл тянул кофе. Пора было возвращаться

.

— Спасибо, что съездили со мной, — искренне поблагодарил я.

— Н-на здоровье. Я знаю, как иногда трудно бывает одному.

* * *

Каникулы пролетали до обидного быстро. Мой день начинался с полёта. Пользуясь абсолютной пустотой коридоров, я садился на метлу сразу, как только выбирался из башни, и мчался по узким переходам, держа путь к Астрономической башне, потому что только тут не было ни одной двери и можно было, не сбавляя скорости, вылететь наружу. Полчаса полётов по морозу до завтрака служили отличной разминкой.

Читалось всё лучше. Когда зельеварение осточертело окончательно, я взялся за Историю Хогвартса. Выписал газету "Ежедневный Пророк". Заказал ещё одно самопишущее перо, для себя, и два дня искал в библиотеке книгу с заклинаниями для него. Когда я всё же нашёл такую, сам, без подсказок, потому что мадам Пинс была в отъезде, от облегчения едва не разревелся.

Подарок для Драко я отправил совой. Своё волшебное перо зачаровал сам. Оно копировало мой почерк, правда, я очень постарался, чтобы это была самая аккуратная его версия. Ошибки перо не исправляло. Ему оказалось можно диктовать невербально, и я радовался, как ребенок, хотя ковырялся с этими чарами несколько часов. После я торжественно отнёс девайс декану, получив официальное разрешение на выполнение с его помощью домашней работы.

Наступил канун Нового года. Я тщательно оделся и зачем-то отправился навестить Квиррелла. Вот просто знал, что мне к нему надо и что меня ждут.

Кабинет Защиты от тёмных искусств был обширным, с высокими потолками и примыкающим к нему дуэльным залом. Подойдя, я услышал голоса и покуда решал, подождать мне или прийти позже, вдруг понял, что узнаю баритон Снейпа. Он звучал настойчиво и угрожающе, а Квиррелл будто умолял, жалобно лопоча что-то в ответ.

Скрипнула дверь. Я едва успел спрятаться за углом, как послышались быстрые шаги и Снейп налетел прямо на меня.

— Поттер!

— Сэр?

— Что вы тут делаете? Следите за мной?

— Я не к вам, — ответил я, показывая коробку с шоколадом.

Снейп скривился, презрительно окинул меня взглядом и процедил:

— Выслуживаетесь? Ну-ну.

— У него день рождения, — спокойно отвечал я, подошел к двери и постучал.

Квиррелл открыл сразу же. Бледное лицо его было расстроенным, глаза покраснели.

— Доброе утро, — сказал я ему вежливо, — поздравляю. Желаю крепкого здоровья и долгой жизни. Храни вас магия.

И я вручил растерянному Квирреллу шоколад. Тот поднял глаза почему-то на Снейпа. Я тоже взглянул на него — зельевар таращился на меня почти с ужасом. Да что с ними такое? Поняв, что пора делать ноги, я повернулся и убрался восвояси.

Только оказавшись в гостиной Гриффиндора, до меня дошло, что я поздравил человека, чей день рождения в принципе был мне неизвестен.

* * *

А назавтра наступил Новый год.

Утром первого января в моей спальне появился домовик Дадли. Я обрадовался ему, как родному. Он тоже улыбался до ушей.

— С Новым годом, сэр, — пропищал эльф.

— И тебя. Примешь мой подарок?

— Дадли примет, — отозвался тот. — Дадли хочет меховой шарик.

— Что?

— Меховой шарик. Гарри Поттер привёз их из Лондона.

Я вынул коробку с пушистыми подвесками, и мой эльф выбрал себе нечто мохнатое и фиолетовое.

— Может, что-то ещё? Сладости... Одежду…

— Сладости Дадли приготовит сам, а одежду эльфам дарят, только если они ни на что не годные и их хотят прогнать.

Я прикусил язык. Ничего себе порядочки.

К завтраку никто из учителей не вышел. За нами приглядывал не совсем трезвый Филч.

Квиррелл встретился в коридоре ближе к вечеру и поздравил меня, не сказав ни слова о вчерашней моей выходке, только был каким-то грустным и усталым, будто не спал всю ночь. Я ощутил вдруг неодолимую потребность сказать ему что-то важное и показал руками, что хочу магический купол.

Мы устроились в одном из пустующих классов. Сейчас извинюсь и вежливо уточню, как он планирует провести остаток каникул…

— Мистер Квирелл, у меня нет родителей. Есть родственники-маглы, но магию они ненавидят.

«Что я несу?» — ужаснулся я, пока мой рот деловито описывал состояние здоровья и проблемы со сном, а напоследок изумлённо услышал:

— Не желаете взять надо мной опекунство вплоть до наступления эмансипации? Оно будет большей частью формальным, так как я привык заботиться о себе сам. За труды готов предложить вам достойную денежную компенсацию.

«Это не я! Как бы понять, что именно я ему пообещал? То есть предложил? О боже!»

А Квиррелл чопорно наклонил голову и торжественно ответил:

— Мистер Поттер. Почту за честь.

Квиррелл принял моё предложение сразу, без раздумий, точно кто-то подсказывал ему. Пустой класс, где мы встретились, оказался пыльным и каким-то заброшенным. У профессора дрожали руки, а мой шрам пульсировал болью. Да что, мля, происходит? Квиррелла я знал плохо; тот же Снейп, например, с его редкими советами и ядовитым языком, казался мне понятным и простым, как метла. А что Квиррелл? Полукровка, и это ещё полбеды. Вежлив, хорошо объясняет на уроках. Но от опекуна требуется опекать! Защищать! А этот боится даже Снейпа, позволяет кричать на себя. Какой мне от него прок?

Между тем встревоженный Квиррелл молча таращился напротив, явно собираясь с духом и краснея от усилий.

— Мистер П-поттер... Профессор, — начали мы одновременно и оба неловко заткнулись.

— Я никогда не был ничьим опекуном, — минуту спустя пожаловался Квиррелл. — Чего бы вы от меня хотели?

Я как-то сразу приободрился. Если можно будет выбирать, возможно, всё не так плохо?

— Профессор... Вы в обычном мире, ну, существуете? В немагическом?

— Официально? Увы, нет. То есть у меня сохранилась метрика, но затем я уехал учиться и пришлось обставить всё так, будто я умер.

Я озадачился. А если у человека была родня? Имущество? С этим как?

— И что, всем обязательно прикидываться покойниками?

— Нет, конечно. Но в моём случае... Родителей давно не стало. Братья были рады выставить меня и забыть, поделив имущество между собой.

Это я мог понять. Если б Дурсли знали, что я богат, поступили бы так же.

— Мне нужен взрослый — для прикрытия. Банк не даёт мне свободно владеть моими же деньгами. Нужен тот, кто поможет советом, организует лечение, если надо... Но не будет ничего делать и ничего... тратить без моего согласия. Совсем.

— Понял. Весьма жёсткие условия.

— Разве? Я же не прошу тяжко работать! Сколько вы получаете в Хогвартсе?

— Мы уже обсуждаем моё вознаграждение? — уточнил Квиррелл.

Ой.

— О таком что, не говорят?

— Учителю с полной нагрузкой в Хогвартсе платят 100 галлеонов в месяц, — признался он.

— Негусто, — пробормотал я, подсчитав в уме.

— Да уж.

— Предлагаю 3000 галлеонов в год. Но все условия пропишем!

— Гарри, я соглашался, не спрашивая о цене, — напомнил Квиррелл.

Мне стало стыдно.

— Вы назвали меня по имени, сэр! Значит, решено?

* * *

За ужином первого января были все, кто находился в Хогвартсе. Особенных разносолов к столу не полагалось, но сладкого подали больше обычного. Снейп был мрачен, но никого его настроение, похоже, не удивляло. Директор Дамблдор в ярко-лиловой мантии обсуждал с Флитвиком что-то мудрёное насчёт вечной жизни, приводя цитаты с разными заумными словами. Квиррелл слушал их очень внимательно. Я тоже попытался, но меня отвлекла декан Макгонагалл, которой именно в этот момент понадобилось выяснить, чем именно я занят на каникулах.

— Ничем особенным, профессор. Отсыпаюсь. Летаю на метле по утрам. Много читаю.

— Что именно? Книги по Чарам?

Это она вспомнила, как я перо сам заколдовал.

— Историю Хогвартса понемногу, по одной главе. Газету выписал (Снейп фыркнул). Учебник зельеварения тоже...

Зря я это сказал! Снейп швырнул вилку и нож. Они звонко ударились о блюдо. Квиррелл, сидевший слева от него, вздрогнул. Ну нет! Не позволю пугать моего будущего опекуна! За столом полно народу, мне ничего не будет!

— Профессор Снейп, — бесстрашно позвал я и дождался, пока он на меня посмотрит. — Мне за зельем спуститься или вы пришлёте его с домовиком?

— Зелье?

— Для суставов. Я не принимал его уже неделю.

— Вы не являлись за зельем неделю, а теперь нагло требуете доставку?

Во даёт! Это надо же было так вывернуть! Я ещё и дурак, получается.

— Я приходил. Мне не открывали.

Получил? Думал, промолчу?

— Северус! Мальчик без зелий неделю? — вмешался Дамблдор.

— Этот ваш мальчик затеял разговор прямо за столом, чтобы вы смогли услышать, Альбус, — ощетинился Снейп.

— Как мне получить зелье? — не отставал я. — Если вы заняты, придется заказать у кого-то ещё. Да, директор? Профессор Снейп, вы напишете мне рецепт?

— Нет, — холодно бросил тот.

— Северус, мы это обсудим, — безмятежно пообещал Дамблдор.

Снейп не ответил.

* * *

Совы — ночные птицы, гоблины — тоже. Ночные, в смысле. Тем же вечером я написал в банк, что определился с опекуном, указал условия опекунства и оплату. По дороге из совятни мне встретился Снейп, молча вручил три склянки и удалился прочь, так ничего и не сказав.

Во всех трёх зелье было под стазисом.

— Большое спасибо, сэр! — проорал я в стремительно удаляющуюся спину.

Вечера в одиночестве оказались лучшим бонусом школьных каникул. Я чувствовал себя хозяином башни Гриффиндор. Мне было можно всё. Шалея от собственной наглости, я выбрался из душа, бросил халат на постель и как был, в одних тапочках, вышел в полутёмную гостиную. Камин догорал. Было тепло и очень тихо. Я медленно спускался по ступенькам, приблизился к камину, ощущая небывалую свободу и какое-то болезненное торжество. Бросил на пол перед огнём диванную подушку и уселся по-турецки, ловя голой кожей тёплые волны. Даже если эти минуты никогда не повторятся, они у меня были. Они мои. Только мои.

* * *

Утром банк прислал договор, и я отправился к Квирреллу его подписывать. Пергамент лежал у меня кармане. Не повезло: недалеко от кабинета ЗОТИ мне ожидаемо попался Снейп.

— Поттер, — этим голосом можно было заморозить Чёрное озеро. — Что вы тут забыли в такую рань?

«А сам-то что здесь делаешь?»

— Просто гуляю. Сэр.

— А говорили, читаете учебник зелий.

— Да, с трёх до шести. Я прочёл его два раза, но не всё понял. До конца каникул почитаю ещё.

— Что там можно не понимать? — презрительно оскалился Снейп. — Буквы не узнаёте?

— Что такое фрак-ция? Ко-си-стен... И если написано: измельчить, почему не указывают, как именно?

Снейп вдруг замер и так долго смотрел на меня, что я занервничал.

— Вот что, Поттер, — вполне мирно сказал он, — я проведу для вас несколько занятий на каникулах.

— Нет!

— Да. Есть у вас самопишущее перо? Сегодня после обеда в подземельях.

Снейп давно ушёл, а я остался, едва не плача и ругая последними словами и себя, и ублюдка зельевара. Почему нельзя было оставаться мерзавцем и дальше? Зачем снова лезть и причинять добро?

Времени на Квиррелла уже не было, пришлось идти на завтрак. Было так погано, хоть вой. Я нутром чувствовал опасность,точно вот-вот совершу большую ошибку. Пока Снейпу не вздумалось играть в хорошего парня, сомнения не слишком мешали мне. Эх. Рискнуть с опекунством снова? Но я уже вроде с Квирреллом договорился.

* * *

На обед я пришёл с сумкой. Незачем тратить время и лезть на сытый желудок в башню, чтоб после полчаса добираться в подземелья. Аппетита не было, но я упрямо глотал, запивая блины тыквенным соком. Квиррелл, которому за завтраком я и двух слов не сказал, удивлённо поднял брови, но смолчал. Не сдержалась Минерва Макгонагалл:

— Мистер Поттер. Куда-то собираетесь?

— Да, мэм. У меня сразу после обеда зельеварение.

Весь стол уставился на Снейпа, а я продолжил спокойно есть. Настроение стремительно улучшалось.

И опять-таки совершенно случайно я оказался сыт, когда Снейп положил салфетку и встал из-за стола. Я тоже вскочил и припустил за ним к боковой двери, которой ученики не пользовались, но мне было всё равно. Если сюда нельзя, пусть мне скажут. Снейп может и удивился, то вида не подал. Он шёл себе по незнакомому коридору, очень узкому и низкому, обрывающемуся крутой лестницей. Зельевар ступил на неё и сделал ещё пару шагов, оставляя место для меня. Я скакнул следом, едва не наступив на подол чёрной мантии, и тут лестница пришла в движение.

От неожиданности я покачнулся и вцепился в Снейпа. Тот выпростал из складок руку и протянул мне. Лестница подрагивала, удлиняясь, я сжимал сухую ладонь и вертел головой, рассматривая проносящиеся мимо двери. Мы спускались все ниже, и я вдруг подумал, как быть, если кто-то захочет выйти, а лестницы за порогом не окажется? Задрал голову. Мы двигались внутри огромной штольни, истыканной провалами дверей, верх и низ её тонули во мраке.

Какая жуть. Ясно, почему сюда не пускают детей.

Лестница плавно замедлила ход и замерла. Снейп достал ключ. Серьёзно? Ещё и на ключ запирается? Он толкнул створку, шагнул, утягивая меня за собой. Когда я занёс ногу через порог, лестница подо мной дрогнула и двинулась обратно.

Мы быстро прошли через пару комнат — спальня, гостиная — и оказались в знакомом мне коридоре подземелий. Снейп взмахнул палочкой, запечатывая личные покои, и направился к двери кабинета. Класс зельеварения был тут же, рядом.

— Входите, Поттер. Достаньте самопишущее перо.

Я вытряхнул содержимое сумки на стол.

— Поттер... Практически всегда ученики приходят в Хогвартс, имея уже какие-то представления о зельях. Я не могу потратить несколько первых занятий на объяснение элементарного, так как все и так это знают, а с первого урока необходимо установить высокую планку требований. Маглорождённые, видя, что им не хватает знаний, бегут в библиотеку, спрашивают у друзей или идут ко мне и задают вопросы. Таких обычно мало, и через пару недель при должном старании они выравниваются. Какого Мерлина вы не озаботились найти дополнительную литературу? Это дольше, конечно, чем задать вопрос, но вы же магловоспитанный! Вы ничего не знали о магии. Вам бы не вылезать из книг.

Снейп не злился, не кричал. Он словно думал вслух, делился мыслями.

Как я его ненавидел — спокойного, рассудительного, мудрого. Потому что такого опекуна у меня никогда не будет.

— Вы же учитель, сэр. Вы видели, что я едва умел читать. Мои контрольные короткие, потому что от пера болят руки. Я говорил об этом и директору, и мадам Помфри, и вам. Но кажется, все вокруг глухие.

— Чушь, Поттер. Вы сами сказали, что выписываете газеты и дополнительную литературу, — усомнился Снейп.

— Прошел целый семестр. Каждый день я запирался от всех в туалете, читал вслух и это наконец помогло.

Ой!

— Миртл, — мгновенно сообразил Снейп. — Она была исключительно капризным призраком, а вы смогли уживаться с нею несколько месяцев. Почему вы отпустили её?

— Она учила меня читать. В целом Хогвартсе она одна принесла мне больше пользы, чем все учителя школы. Как было не выполнить её сокровенное желание?

Минута тишины тянулась и тянулась.

— Ладно, Поттер. Я никому не скажу о Миртл. Попробуем наверстать, что успеем. Берите перо... Оно зачаровано?

— Декан Макгонагалл проверила. Почерк мой и ошибки мои, но зато им можно выполнять домашние задания.

— Мне не нравится, когда конспект по зельям написан с ошибками, Поттер.

— У меня есть ещё одно новое перо.

— Давайте его сюда! Я сам его для вас зачарую. — Снейп схватил перо и несколько раз провел вдоль него палочкой, шевеля губами. Я жадно смотрел, как он творит свое колдовство, покуда он не вернул перо мне со словами:

— Для эссе не годится, запрещено, но для конспектов самое то. Откройте первый рецепт. Да, Поттер, именно первый. Зелья требуют методичного подхода. Какие слова вам непонятны?

* * *

Мы с Квирреллом подписали контракт. Он получал статус опекуна и солидную сумму денег, я — статус подопечного и кто знает какие проблемы. Что Дамблдор самопровозгласил опекуном себя, сообщать Квирреллу не стоило. Ещё сбежит с перепугу. Мы договорились, что всё идёт как шло, а если он будет мне нужен, я позову. Никому в школе — ни декану, ни Снейпу, ни тем более Дамблдору — мы условились ничего не говорить. Зачем? Их это не касается.

— Хочу будущее в двух мирах, — озвучил я первое своё желание, Квиррелл кивнул, а наутро уехал в Лондон. Как он объяснялся с директором, я не знал. Он взрослый, ему решать.

Его не было весь день, который я провел, деля время между метлой, Историй Хогвартса и занятием со Снейпом. Квиррелл привез комплект учебников, упаковку обычных школьных тетрадей и новое самопишущее перо:

— Это для контрольных работ. С вас десять галлеонов.

Оставшиеся от каникул дни я листал учебники, удивляясь, насколько они просты, понятны и удобны. Я успел прочесть половину, а Квиррелл пичкал меня зельями памяти, которые втихаря покупал у Снейпа якобы для своего больного родственника. Разумеется, платил я.

* * *

Всё проходит. Каникулам, лучшим на свете, тоже пришёл конец. Кареты привезли гомонящих студентов всех факультетов и курсов, гостиная снова стала шумной, а спальня — тесной. Все наперебой пытались рассказать о себе и не слушали других. Поскольку именно я оставался в школе, меня терзали особенно сильно. Но я терпел, выслушивал восторженный лепет и вежливо улыбался. Это было влияние Квиррелла, который предупредил: скоро суматоха уляжется, но моё... Как это? Сопере... Сопреже... Короче, мое внимание будет приятно, и отношения с ребятами станут чуть лучше. Нужно только пару дней переждать.

Рон и Гермиона получили по перу — я решил отдариться, — но откровенно мешали. У меня был Квиррелл, и у меня был Снейп. Опекун готовил меня к пересдаче в лондонской школе контрольных, которые я пропустил, а зельевар подтягивал в терминологии. На глупости просто не оставалось времени.

* * *

— Привет, Гарри.

— Привет, Хагрид. Как дела?

Мы встретились во дворе. Хагрид был в огромном и жёстком фартуке от шеи до пят, заляпанном подозрительными пятнами. Лесничий почесал лохматый затылок:

— Тут, это... Ты не передашь Гермионе, чтобы срочно пришла? С Роном. Скажи, мол, записку посылать долго, а он вот-вот появится.

— Кто? Рон?

— Не. Рон пусть придёт. Передашь?

Я пообещал, тут же вызвал Дадли, который эльф, и попросил перенести меня к Гермионе. Через секунду я стоял посередине девичьей спальни и едва успел сказать: «Тебя зовёт Хагрид», как был оглушён девчоночьим визгом, получил по затылку тапком и позорно бежал.

Малфой нашёл меня в библиотеке. Он вальяжно уселся напротив, вынул перо и мой блокнот.

— Отлично смотрится, — одобрил я.

— Шутишь? Мне завидует половина факультета.

Я подумал.

— Хочешь, тебе будет завидовать и вторая половина тоже?

Моим золотым «Паркером» я всё равно не смогу писать ещё очень долго. Я отдал его Драко, объяснив, что это — перо, чернила набираются внутрь и их хватает на несколько страниц. И не нужно таскать с собой чернильницу.

— Поттер, ты стоишь каждого моего совета, — признался Драко, поспешно забирая ручку. — Скажи, кого высиживает в своём очаге старина Хагрид?

Я не знал.

— В окно подглядеть ничего не стоило, — усмехнулся Малфой. — У него в очаге, прямо в огне, большое чёрное яйцо. Кстати, в его хижине сейчас твои дружки Уизли и Грэйнджер. Меня заметили, и я сбежал.

— Меня заметили в спальне девчонок, и я тоже сбежал. Визгу было... — Я вздохнул. — Теперь расскажут декану, и она меня запилит. Может и баллы снять.

— У вас неправильная декан, — со знанием дела заявил Драко. — Наш Снейп прежде всего защищает факультет, потом — нас. Но баллы со своих не снимает никогда. Кстати, о декане. Отец приходил к нему на день рождения, так он угощал его тем самым коньяком. Твоя работа?

— Ну.

— Был доволен? Что сказал?

— Сказал, что я идиот. А когда у Снейпа день рождения?

Рон явился в спальню перед самым отбоем с обгоревшими бровями и ожогом на лбу.

— Ой! Где это тебя так? — всплеснул руками Невилл.

— Больно, наверное, — зевнул Симус.

— Иди в больничное крыло, — посоветовал я.

Рон замялся:

— Медичка сообщит декану.

— Макгонагалл и так узнает, а лоб заболит сильнее. Ступай.

— Да поздно уже. Если меня поймают, с факультета снимут баллы. Завтра станет получше.

— Станет гораздо хуже. Идём, если один не хочешь. Но, если что, снимут баллы с нас двоих.

Так и случилось, что мы с Уизли после отбоя тащились в Больничное крыло по пустой школе.

— Яйцо? — равнодушно спросил я.

— Угу.

— А что ж Хагрид тебя в лазарет не отвёл?

— Он не мог оставить одн... Погоди. Откуда знаешь о яйце? — вдруг подозрительно сощурился Уизли.

— Подумаешь, секрет, — отмахнулся я. — Лежало в очаге, накалялось...

— Гермионе дракон вообще волосы подпалил. Она схватила огромные ножницы Хагрида, выскочила за порог и состригла горелое. Да и Хагриду бороду... Кхм...

Значит, это было яйцо дракона. Именно его видел Малфой.

— Рон, разве держать дракона в доме не запрещено?

Уизли уныло кивнул. Он уже едва плёлся, его явно знобило.

— Гермиона тоже говорила. Да разве Хагрид кого-то послушает? Любит он их, монстров разных. Чем страшнее, тем больше любит. Чарли, мой брат, работает драконологом. Он рассказывал, драконы растут быстро, через неделю он будет размером с кресло.

Мы пришли к дверям лазарета.

— Рон! Напиши брату. Пусть заберет дракона, пока тот кого-нибудь не поджарил насмерть. Тогда и ты будешь виноват.

— Это Малфой, да? Он разболтал о яйце? — Рон сполз по стенке. — Мне конец.

— Срочно пиши брату. Если дракона заберут до того, как Малфой всем растреплет, тебе ничего не будет. И Хагриду тоже.

Я втолкнул Рона в двери Лазарета и отправился обратно.

Уизли был прав в одном: Драко не станет молчать. Зачем ему? Пусть Гриффиндор лишается баллов. Кстати, хижина Хагрида — деревянная.

Я застонал и поплёлся в совятню. Напишу Чарлзу Уизли сам. Пусть заберёт драконыша как можно скорее.

Грэйнджер ходила теперь с короткой прической, которая очень ей шла. Рон избавился от ожога и явно повеселел. О драконе ничего слышно не было. Хагрид, с коротко подстриженной бородой, спокойно сидел за столом и явно не торопился, из чего я заключил, что Чарлз Уизли гораздо сообразительнее и расторопнее младшего брата.

— Привет, Гарри.

— Привет, Хагрид.

— Я, это, хотел сказать спасибо. Чарли любит животных. Норберт сам пошёл к нему на ручки. Я надеюсь, ему будет хорошо с другими драконами, и Чарли обещал присмотреть за малышом. Но мне так одиноко! Я и дракона-то завёл, когда директор забрал у меня Пушка.

— Пушка?

— Моя собачка. Он заперт в замке, один-одинешенек, ни погулять, ни поиграть не с кем!

— Хагрид, ты что-то путаешь. В Хогвартсе, конечно, полно разных животных, студенты в основном держат их в зверинце. Их там кормят, лечат. Они там играют. Есть кошка Филча, миссис Норрис. Она живет в его комнатах и свободно бегает по школе. Но чтоб запереть собаку одну в комнате на долгие месяцы?

— Нет. Пушка не выпускают, и он должен сидеть взаперти! Я так за него переживаю!

— А зачем Дамблдору в замке собака? Сторожить кого-то?

— Зря я это сказал, — спохватился Хагрид, хлопнул меня по плечу и поспешил прочь. Снова секреты. Обязательно во что-нибудь вляпается.

Пасхальные каникулы были короткими, поэтому не все ребята уезжали домой. Из наших первокурсников остались Рон и Гермиона, Симус и Невилл отбыли. Ученикам в Большом зале накрывали отдельно от учителей, но все факультеты сидели за одним столом.

Мне пришлось вспомнить, что я должен написать несколько контрольных в школе Лондона, поэтому вынул книги и принялся за них. И безо всякого зелья запоминалось легче, чем раньше. Видно, я не такой дурак, как твердили мне братец Дадли и Снейп. Всего-то надо научиться читать получше. Но Квиррелл советовал тренировать память, так что зелья Снейпа я всё-таки принимал.

Хагрид выглядел виноватым, Рон — испуганным, Грэйнджер — целеустремлённой. Наверняка задумали какую-нибудь опасную шалость. То тролль, то дракон. Страшно подумать, что они изобрели на этот раз. Хагрид вспоминал своего щенка. Надеюсь, от собаки особого вреда не будет.

* * *

— Профессор Макгонагалл, — вежливо сказал я. — Мне нужно сдать зачеты за первое полугодие. Дядя будет ждать меня в Лондоне через три дня.

— Вы хотите легального положения у магглов? — удивилась декан.

— Да. Не справлюсь — откажусь. Разрешите?

Макгонагалл рассеянно что-то обдумывала.

— У вас и учебники есть?

— Есть. Так я могу...

— Разумеется, можете. Я поговорю с директором, чтобы он открыл вам камин.

— У нас один камин на целую всю школу? — не поверил я.

— Нет, конечно, но мой сломан уже много лет. Жаль. И вот что, Поттер... Я хотела бы посмотреть эти учебники. Сдавайте свои экзамены и покажите книги мне!

Я немедленно написал записку Квирреллу, но он ничего не знал о каминах. А вот Снейп — знал, так как ему приходилось подключать к магической каминной сети свой дом где-то в пригороде.

— Лучше всего обратиться к гоблинам. Дороже, зато качественнее.

Всё же есть польза от дополнительных занятий! Захотел что-то спросить — и спросил.

Гоблины? Отлично. Через час я отправил сову в Гринготтс. А днём позже взволнованная деканша объявила мне, что у неё заработал камин и я могу отправляться в Лондон из её кабинета.

— Но кто вас проводит, Поттер? — расстроилась она. — Одному вам нельзя...

— Может быть, мэм, у кого-то в этот день нет уроков?

Пока Макгонагалл копалась в расписании, я скромно стоял рядом.

— Профессор Квиррелл свободен.

«Разумеется. Он специально выбирал день».

— Я поговорю с ним. Спасибо, мэм.

Снова, как и месяц назад, мы двое очутились в Лондоне на неприметной улочке у мусорных баков. В Дырявом котле часом ранее Квиррелл снял номер, вошел в него, а появился уже под обороткой точь-в-точь как дядя Вернон. Такси довезло нас до школы, моей и Дадли. Квиррел тяжело топал рядом и вздыхал, утирая толстую шею платком.

— Вы были на Тисовой улице, сэр?

— Был. Понаблюдал, как ваш дядя двигается и говорит, достал его волос. Зелье купил в аптеке.

— А костюм?

— Рассмотрел тот, что висел в шкафу, и трансфигурировал мантию в нечто похожее. Потом был в школе, в учебной части, заполнил от имени Дурсля Вернона несколько бумаг на домашнее обучение. Официально вы сейчас проживаете за городом в санатории для больных с проблемами опорной системы. Если кто-то вдруг спросит.

— Ясно.

Несколько тетрадок, заполненных самопишущим пером моим почерком, я сдал на проверку. Пересдача пропущенных контрольных мне предстояла в одной группе с отстающими учениками. Я вошёл и, к ужасу своему, увидел Дадли. Братец увлечённо грыз яблоко, болтал с кем-то из приятелей и меня пока не замечал. Пришлось сесть за первую парту спиной к нему. Авось обойдётся.

Нам выдали листы проверочной работы, это оказались тесты. Мне предстояло отчитаться по шести предметам. Я быстро поставил нужные значки у верных ответов. Всё же Снейп — хороший зельевар и зелье памяти у него выше всяких похвал. Жаль, поблагодарить его пока нельзя. Квиррелл тоже справился отлично и заслужил своё жалованье, хех.

Вручив свои ответы учителю, я тихо вышел из класса, проигнорировав удивлённое восклицание Дадли. Узнал-таки меня, паршивец.

* * *

Школьные будни катились себе непрерывной волной. Я был сыт, тепло одет, не стеснялся сказать в гостиной «привет» — обязательно кто-то ответил бы. Если бы не беспокойство от директора Дамблдора — что будет, когда он потратит мою тысячу галлеонов, — жизнь в школе можно было бы назвать счастливой. Хотя здоровье начинало серьёзно беспокоить — голова болела всё чаще и сильнее. Если так пойдёт, попрошу опекуна устроить мне обследование. Должно же оно быть у магов?

Снейп зверствовал по-прежнему, но теперь цеплялся в основном к Рону и Невиллу. Ко мне претензий было немного: рецепты я знал наизусть, зелья получались сносными. Подводили руки, если не получалось тонко нарезать лирный корень или быстро написать контрольную. Но я приспособился и здесь. Из трёх вопросов подробно отвечал на один, а два остальных дописывал на отработке. Под внимательным взглядом зельевара, быстропишушим пером.

Квиррелл оказался идеальным опекуном: его словно не было. Встречались мы только на уроках Защиты. Мелкие покупки я делал сам, а крупных пока не планировалось.

Когда выпадало свободное время, я бегал смотреть, как тренируется наша команда по квиддичу. Многие из школы туда ходили. Брали пирожки, конфеты. Это было что-то вроде места встреч. Даже учителя тут частенько бывали. Квиддич — это очень красиво, словно балет в воздухе. Балет я видел по телевизору, а тут передо мной наяву мелькали ловкие фигуры, аж дух захватывало и кружилась голова.

— Квиддич тебе не светит, Поттер, — сказал Малфой.

— Почему это? — вяло удивился я.

— Отец болтал со Снейпом. Они оба учились на Слизерине и дружат до сих пор. Снейп сказал, что у тебя проблемы с суставами. Игроки должны быть очень крепкими, потому что в квиддиче играют жёстко. Ты просто рассыплешься или слетишь с метлы.

Я отвернулся. Суставы болели, Снейп был прав. Но как же обидно.

Я побрел прочь с трибун. Взял в сарае метлу и полетел прочь от стадиона к замку. После попрошу эльфа Дадли вернуть её на место.

Вдруг метла вздрогнула и попыталась меня сбросить! Я вцепился в неё и, выдернув ступни из креплений, оплёл ногами, слился с нею, мечтая об одном — не упасть. Что делать, если метла упадёт вместе со мной, я как-то не подумал.

Древко дёргалось, кружилось, я боялся зажмуриться, чтоб не упустить момент и, если она опустится пониже, спрыгнуть. Небо-земля-небо... А затем метла взбрыкнула, я едва не полетел кувырком, плотнее прижался... И тут вдруг всё закончилось.

Зависнув и боясь расслабить дрожащие пальцы, я огляделся. Невдалеке над стадионом по-прежнему летала наша команда. На полупустых трибунах сидел народ. По дороге в школу решительно шагал Снейп, а ко мне спешили Грэйнджер и Уизли.

— Гарри! Ты жив! Твою метлу заколдовали!

Так я узнал, что Снейп попытался меня убить.

* * *

Весна стучала струями ливня в окна, заливала коридоры солнечным светом. Я жёстко держал себя в руках и по-прежнему читал вслух по часу, но скоро это будет мне уже не нужно. Глазами я умел это делать куда быстрее. Учился зло, изматывал себя, чтобы не думать, какой я идиот. Я ведь начал доверять Снейпу. Сам не догадывался, насколько мне было важно его мнение, и тут такое. Было ужасно. Это как если бы однажды открыл утром глаза в чулане под лестницей и понял, что Хогвартс мне просто приснился.

А затем в Запретном лесу нашли труп единорога.

Я никогда его не видел живого единорога, только на картинке. И вот теперь увидел мертвого... Он всё равно был прекрасен. Вид белоснежного сияющего меха, тонких подломленных ног и тонкой полоски серебристой крови пробуждал невыносимую ненависть к чудовищу, совершившему такое... Каким же зверем нужно быть?

— Снейп сказал, что это он нашёл единорога, — сообщила мне Гермиона и подозрительно покосилась на зельевара.

— Не удивлюсь, если это он его, — добавил Рон. — Злобный упырь.

Я промолчал, не зная, что и думать. Гермиона видела, как Снейп колдовал, когда я болтался на метле. Она подпалила ему мантию, он отвлекся, и я выжил. Больше никто ничего не заметил. Я думал, как мне отказаться от дополнительных занятий, хотя... Даже если Снейп — убийца, он всё равно учитель и найдёт способ оставить меня на отработку. Квирреллу, что ли, пожаловаться? Да какой от него прок. И доказательств у Гермионы нет.

Случай с метлой и с драконом незаметно снова сблизил нас троих. Точнее, мне было неудобно гнать тех, кто меня спас и кому помог я сам, поэтому они снова вились рядом. Я уставал от деятельной Гермионы и бестолкового Рона. Интересно, как решают такие проблемы взрослые? Как это делает Снейп, я приблизительно представлял и усмехнулся. А что с другими?

«Сэр, у меня вопрос. Как отвязаться от друзей? Бесят. Мешают. Но чтоб не сильно обидеть. Так можно? Ваш Гарри». Записку передал Квирреллу через Добби. Он же вскоре принес ответ:

«Гарри, добрый день. Когда тебе нужно остаться одному или не хочется разговаривать, так и скажи, но вначале добавь "извини". Если же придется говорить с взрослым, выучи такую фразу: "Прошу прощения, но я немного занят. Мне нужно идти (заниматься, читать и так далее). Извините". И всё будет в порядке. Ваш опекун».

Строки Квиррелла были безупречно вежливы, а вот я даже не поздоровался! Когда-то мне нравилось записывать слова Флитвика, мадам Пинс и других, но уже пару месяцев забросил это дело и не следил за тем, как говорю. Из сундука я вытащил обрывки пергамента с неловкими и кривыми строчками, достал чистую тетрадь и зачарованное Снейпом перо. За несколько минут оно переписало все фразы аккуратно и чисто. Мятые клочки сжёг в камине.

* * *

Утром Снейп явился на завтрак с опозданием. Он медленно шёл вдоль столов, слегка прихрамывая, мантия хлестала его по лодыжкам. Я никогда не видел, чтобы Снейп был так нетороплив. Он с усилием шагнул на возвышение к учительскому столу, и тут Гермиона дёрнула меня за рукав:

— У него кровь!

Штанина Снейпа была порвана, сквозь прореху виднелась окровавленная волосатая лодыжка. Снейп дёрнулся, запахнул мантию и тяжело уселся за стол.

— Его единорог забодал? — тонко пискнула Грэйнджер.

— Нет. Вчера он не был ранен, потому что носился по лесу вместе с остальными, искал убийцу единорога. Может, на острый сук напоролся?

— И с вечера не обработал рану? Не переоделся? Это же Снейп. В рваных штанах я его ещё не видел.

— Может, они у него единственные, — фыркнул Рон.

Как ни сложно я относился к Снейпу, насмешливые слова о нём мне отчего-то были неприятны. К счастью, совы принесли почту, и я отвлёкся.

Внимание. В середине отредачено.

...

За завтраком я получил по затылку. Школьники выписывали газету, заказывали покупки, а совиная почта прилетала обычно по утрам. Очень удобно: сидишь себе, жуёшь и читаешь новости. Но сегодня огромный растрёпанный филин приволок что-то тяжёлое и длинное, упакованное в серую бумагу, и уронил прямо мне на голову. Я нападения не ожидал и рухнул лицом в тарелку, посылка шлёпнулась на стол, опрокинув кувшин с соком, а Слизерин взорвался хохотом. Смешно им! У меня до сих пор макушка ноет. Я вытер с лица овсянку и на ощупь выудил из каши очки. Гермиона размахивала палочкой, устраняя бардак, Рон втихаря ощупывал подарок.

— Открывай скорее! — нетерпеливо выдохнул он.

Я опомнился и отдёрнул руку. Осторожность превыше всего, как говорил опекун. Оставалось сунуть посылку под стол и сжать коленями, чтоб не укатилась.

— Успеется. Я голоден.

Пришлось брать чистую тарелку, но овсянки больше не хотелось. Проглотив пару бутербродов, я выскользнул из Большого зала и позвал Дадли, эльфа, отнести посылку и заколдовать так, чтоб никто, кроме меня, не смог взять её. Рон проводил свёрток жадным взглядом.

Первым уроком сегодня была гербология. Ранней весной в теплицах промозгло и грязно. Все студенты потихоньку ругались, очищая горшки от прошлогодней земли, замешивая компост и подравнивая грядки. Я работал молча, потому что у Дурслей теплиц не было и всё то же самое приходилось делать на ветру и под дождём.

Работа позволяла держаться подальше от болтунов. Грэйнджер через каждые несколько минут накладывала очищающее заклинание, брезгливо морщась и разглядывая ногти. Уизли и вовсе ничего не делал и вскоре незаметно исчез.

Мне не нравилось копаться в холодной земле, но я умел терпеть и спокойно продолжал, честно заработав у профессора Стебель пять баллов для Гриффиндора. Отмывая озябшие пальцы, раздумывал, как половчее очистить одежду, и тут услышал знакомый шёпот:

— Гарри, тебя срочно зовёт Хагрид!

Я посмотрел на Рона, как на помешанного. Какой Хагрид! Уроки же!

— Ему очень нужно тебя увидеть. Очень. Сейчас.

Если я потороплюсь, то забегу в сторожку и на следующий урок успею. Пришлось, вздохнув, поспешно махать палочкой, бормотать очищающее «тергео» и спешить к одинокой хижине на окраине Запретного леса.

Хагрид впустил меня, сел и молча ссутулился в своём углу. Нос у него был подозрительно красным.

— Привет. Что-то случилось? — начал я. Времени на помолчать не оставалось.

— Мой малыш… Пушок… Он заболел. Отравился! Ему плохо!

— Ничего не понимаю.

Значит, какой-то пёс по имени Пушок всё-таки существует и живёт в замке.

— Как ты думаешь, кто его? — Хагрид шмыгнул носом. Он что, решил, будто пса отравили? — Я так им горжусь! Он охраняет ценную… Неважно. А теперь… Я так и сказал: пёс у меня самый умный! И такой послушный: стоит ему услышать музыку, как он сразу засыпает.

— Кому ты это рассказал, Хагрид?

Тот отвёл глаза.

— Никому. То есть я не знаю, кому.

Так. Похоже, всё плохо.

— Где ты о нем говорил?

— В баре.

Зашибись! И это взрослый человек!

— Кому? Как его зовут?

— Да никому особо! Просто говорил. Всем.

— Хагрид, ты не умеешь вовремя заткнуться, да?

— Ну, это, я... Выпимши был. Я, когда выпью, могу сболтнуть лишнего.

— А от меня чего хочешь? Ты взрослый. Я первокурсник. Иди к директору!

— Дык расстроится он. Он мне доверился, знает, что я никогда...

— То есть ты ему ещё и врать собираешься? И потом ждешь, что он тебе верить должен?

— Гарри! Я тебе по-дружески, а ты...

— А я по-дружески говорю, что ты спьяну выболтал важный секрет. Что там ценного охранял твой Пушок?

— Я это, думаю, может это наш зельевар постарался? — вдруг выдал Хагрид.

— Чем ему твой пёс помешал? — пожал плечами я и вдруг вспомнил вчерашний день, кровь на штанине хромающего Снейпа. — Меня зачем звал?

— Дык помоги. Ты же помог с Норбертом…

Сразу захотелось взвыть. Я идиот. Добро наказуемо!

— Я же не умею лечить собак!

— Поговори с профессором Снейпом. Он часто лечится сам. И от ядов, и от болезней там всяких, и от собачьих зубов тоже.

— Раны-то у вчерашние у него откуда? Пушок твой цапнул, что ли?

— Зря я это сказал…

* * *

На урок я опоздал. К счастью, у нас была История магии, поэтому я попросил эльфа Дадли принести мне книгу, которую купил осенью, вынул тетрадь и зачарованное Снейпом самопишущее перо. Теперь мне удавалось следить за объяснениями Бинза и не обращать внимания на его многословные отступления. Но сегодня мысли мои были далеко.

— Гарри! Снейп хочет украсть философский камень, — зашипела Гермиона.

— Что? — очнулся я.

— Артефакт, дающий вечную жизнь! Хагрид рассказал, что именно его охраняет Пушок!

— Это Хагрид назвал Снейпа вором?

— Нет. Он сказал, это ерунда. Зачем типа Снейпу красть то, что он взялся охранять? Учителя заколдовали место, где спрятан камень. Снейп тоже накладывал чары.

Я вцепился в книгу. Не лезть! Не лезть в неприятности!

Гермиона нетерпеливо дёрнула меня за рукав:

— Давай же!

— Да что тебе надо? — рассердился я.

— Ты пойдёшь с нами ловить Снейпа!

— Сама поняла, что сказала? Снейп — учитель. Он сильный маг и заколдовал место, где спрятал камень. Значит, так надо. Всё!

— Но если он…

— Успокойся. Когда спрятали камень?

— Как только он оказался в школе. В сентябре. Хагрид привез камень из банка.

— Тогда его уже давно украли, ясно? Несколько месяцев прошло. Никуда я с вами не пойду. Снейпа лови сама, а я посмотрю, как ты справишься.

— Но Гарри!

— Отстань. Пожалуйста, отстань, — поправился я, вспомнив совет опекуна.

* * *

С чего вдруг всплыл какой-то камень, не ясно. Не тот ли это узелок, что взял из хранилища Хагрид? Нафига вот Грэйнджер опять гонит волну. Я решительно влез на постель и достал учебник. А о Снейпе специально думать не буду. Совсем.

Если он решил убить меня, почему бы просто не отравить? Его зелья я пью каждый вечер. Допустим, отравить меня он не может, потому что сразу подумают на него. Проклясть мог. А вдруг уже и проклял? Голова болит все сильнее. Иногда ни о чем больше думать не получается, так мне фигово. Ох. Выходит, его зелья типа прикрывают его же проклятье? А зачем он тогда пытался меня из школы спровадить? Значит, убить меня хочет кто-то другой, а Снейп попытался меня спасти? Так Снейп враг или друг?

Совершенно измученный, я сунул книгу под подушку. Доверять я не мог ни Снейпу, ни директору, ни декану, ни глупому Хагриду. Ни Грэйнджер с Уизли, эти только в неприятности втянут… Флитвик вроде порядочный, но у него свой факультет, да и директора приходится держать в курсе. Получается, только Квиррелл не причинит мне вреда…

* * *

Я послал опекуну записку. Мы встретились в том же заброшенном классе, где обсуждали наш контракт. Держался он несколько напряженно, но я решил пока не обращать внимания и сразу приступил к расспросам:

— Сэр, что вам известно о философском камне?

Квиррелл странно взглянул, и я удивился, каким усталым и измученным он выглядел.

— Что с вами? Вы больны? — взволновался я, увидев серое осунувшееся лицо и ввалившиеся глаза.

— Просто устал, не выспался…

— Вам нужны укрепляющие зелья! Идемте скорее в лазарет!

— Мне нужно кое-что особенное…

— Тогда к Снейпу. Он сварит что угодно.

— Снейп не станет стараться для меня, Гарри. Успокойся. Обойдётся.

Но упрямство уже ударило мне в голову.

— Я заплачу ему так щедро, что он будет умолять вас принять своё зелье. Идёмте!

Квиррелл не пошёл. Я едва не плакал, видя, как плохо единственному человеку, кому я не безразличен. Разговора не получилось; я отмахивался и на настойчивые вопросы опекуна о философском камне лишь успел упомянуть, будто он где-то здесь хранится, в Хогвартсе.

Квиррелл страшно побледнел.

— Гарри, ты знаешь, где камень?

— Нет, сэр. Откуда мне? Я о нем сегодня впервые услышал! Вам лучше знать, вы же с остальными его и прятали!

Удивительно — Квиррелл побледнел ещё больше.

— Сэр, — в отчаянье крикнул я, — давайте украдём философский камень! Он сможет вылечить вас, так ведь?

Квиррелл вымученно улыбнулся. Поднявшись, он покачнулся, я тут же кинулся к нему и подставил плечо.

Провожу опекуна и разыщу Грэйнджер. И Снейпа ограблю, если придется. И камень найду.

* * *

— Я уверена, камень взял Снейп! — пока Грэйнджер трещала, Уизли явно не торопился совершать подвиги и вступать в единоборство со зельеваром.

— Надо просто сказать директору, чтоб он проверил камень, — изрёк Рон, и я поразился, что слышу от него дельный совет. Вот только вмешательство Дамблдора в мои планы сегодня никак не входило.

— Сами справимся, — сказал я. — Где, вы говорите, пёс Хагрида? И что за комнаты он охраняет?

Мы долго плутали по темным коридорам, нашли-таки зачарованную дверь и смогли открыть её. Рон при виде пса — трёхголового монстра просто сполз по стенке, и я едва успел захлопнуть дверь.

— Хагрид не говорил, какой Пушок на самом деле, — слабым голосом пробормотала Грэйнджер.

— Останься с Роном, — сказал я.

Отлично. Меньше свидетелей будет, когда я украду камень! Хагрид говорил, пёс засыпает от звуков музыки? Самое время проверить. Я умею свистеть.

— Гарри, осторожно, — слабо вскрикнула Грэйнджер.

Я подумал. Если мне нужен камень для опекуна, никто не должен ничего узнать…

— Отведи Рона в лазарет, — велел я, — нельзя бросать его в коридоре. Я никуда один не полезу, только посмотрю, что можно сделать, и вернусь в башню.

— Отведем его вместе! — Грэйнджер явно не хотела оставлять меня одного. Вряд ли беспокоилась за меня, чучело лохматое. Наверняка любопытство мучает. Рон между тем подниматься не спешил.

— Вставай, Рон, — наконец решилась девчонка. — Гарри! Он не может идти!

«Ч-черт!»

— Ты же ведьма! Левитируй его!

На уроке мы не поднимали таких тяжестей, но ей, видно, удалось хотя бы облегчить вес, потому что мы смогли поднять Уизли на ноги. Грэйнджер перекинула его руку себе через плечо и медленно повела его прочь. И не вспомнила, что всегда можно позвать домового эльфа. Неправильная какая-то ведьма эта Грэйнджер.

Оставшись один, я прислушался, подкравшись к двери. Там было тихо. Вспомнилась окровавленная снейпова нога. Значит, в той комнате не призрак, а нечто вправду опасное.

Я сел на пол, прислонился к стене.

— Дадли!

— Мистер Поттер звал эльфа Дадли?

Я смотрел на крохотное лопоухое существо. Если он поможет мне, у него наверняка будут неприятности. Если откажется, скорее всего должен будет доложить директору.

— Дадли, скажи, если мне будет угрожать опасность, ты сможешь быстро перенести меня в другое место?

— Мстеру Поттеру грозит опасность? Он должен только позвать Дадли, и эльф спасёт его!

Так, главное я уяснил. Главное, успеть позвать, покуда пёс будет грызть мне голову.

— Хорошо. Ты свободен, Дадли. Когда понадобишься, я позову тебя.

Но эльф не уходил. Наоборот, он схватился за грудь и тихо покачнулся, коротко застонал и шлёпнулся в обморок. Ой!

— Дадли! — затормошил я его. — Что ж сегодня за день такой! Всем вокруг плохо!

Я судорожно вспоминал, как в школе нам объясняли правила оказания первой помощи. Быстро перевернув эльфа на спину, я ухватил его за холодные лапки и принялся дергать его руки туда-сюда, как нам объясняли, пытаясь заставить сердце биться. Хотя оно, может быть, и не останавливалось — просто некогда было послушать.

Очень скоро лапка шевельнулась, эльф приоткрыл мутные глаза и слабо прошептал:

— Сэр… Дадли уходит.

— Что с тобой? — взвыл я. — Дадли!

Эльф дёрнул ухом:

— Гарри Поттер отпустил его. Гарри Поттер, давший имя эльфу, сказал: ты свободен. Теперь магия Хогвартса покидает меня… Эльфы живут здесь тысячу лет и уже не могут без магии хозяина.

Вот это да! Разве моё слово имеет такую силу? Я был уверен, что командовать эльфами может только самый главный маг в школе — её директор! Нужно срочно позвать Дамблдора!

— Дадли, не уходи.

— Хозяин… Эльфу нужен хозяин, которому эльф будет служить и чьей магией питаться…

Я беспомощно оглянулся. Пока позову директора, мой Дадли умрёт. Это я нечаянно произнес какие-то слова, лишившие его защиты Хогвартса. Нужно всё исправить.

— Хочешь стать моим эльфом? Только не умирай!

Для меня это было уже слишком. Я плакал над скрюченным тельцем, горе и чувство вины сотрясали и душили, стены шатались. Меня тошнило, дикой болью пульсировал во лбу шрам.

Я обнял тельце домовика и лишь пытался размеренно дышать, как учила психолог в далёкой лондонской школе — как нужно стравляться со стрессом. Постепенно я впал в какое-то полусонное состояние, не чувствуя больше ни рук, ни ног, ни шрама. Будто время остановилось.

— Гарри Поттер, сэр…

— Дадли!

Так я стал хозяином собственного домовика. Я ещё не знал, накажут ли меня за кражу школьного эльфа, но это было не важно. В который раз пришлось убедиться, что не бывает пустой болтовни и ничего не значащих слов. Вот почему и Флитвик, и Снейп объясняются, будто на приёме у королевы. Они используют выражения, которые не принесут вреда, и тщательно следят за каждым своим словом.

Что ж всё так сложно-то!

Но домовик не позволил мне и дальше расстраиваться:

— Хозяин говорил, ему может угрожать опасность?

Неожиданно вдруг до меня дошло: если он — мой , значит, будет выполнять только мои приказы!

— Скажи, — волнуясь, начал я, — теперь ты обо мне никому ничего не расскажешь?

Широкая улыбка, распахнутые глаза:

— Нет, если хозяин не хочет, эльф ничего и никому не скажет. Никогда.

— Отлично. Дадли, я должен кое-что сделать. Это может быть опасно, поэтому, как только я тебя позову, ты…

— Зачем хозяину что-то делать? Пусть хозяин прикажет это эльфу. Эльф будет рад услужить.

Я впервые смутился, осознав, что шёл совершать банальное воровство.

— Я хотел украсть… кое-что. Это охраняет трёхголовый пёс. Возможно, там внутри всё зачаровано. Это нехорошо, я понимаю, — почему-то стал оправдываться я, — но я не для себя, а чтобы спасти хорошего человека.

— Хозяин ничего не делает для себя, — поклонился мне эльф. — Он спас девочку от тролля. Освободил призрака. Дал мне имя, а сегодня спас мне жизнь. Дадли рад служить Гарри Поттеру. Что нужно хозяину?

— Мне нужен небольшой камень, который спрятали здесь в сентябре.

— Дадли не может взять его сам, зато может перенести туда хозяина и вернуть обратно. Но это очень нехорошее место. Оно зачаровано так, что всем, кто попытается взять эту вещь, будут мерещиться самые ужасные кошмары.

— Насколько ужасные? — деловито уточнил я.

— Чары заставят увидеть свою смерть. Нет ничего страшнее, чем знать своё возможное будущее. Эльф не может сказать больше, но это опасно.

— А мы быстренько, — ухмыльнулся я. — Туда и обратно.

* * *

Дорогие читатели! В самом начале главы — отрывок, который был переписан. Предыдущая его версия ранее входила в состав главы 18. Пришлось поменять контекст.

Приношу извинения за длительный перерыв выкладки ) Не могу обещать прежний темп — много чего происходит — но работа постепенно продолжается.

* * *

Вот чем Дамблдор думал, когда выбирал тайник для философского камня? Грабитель скорее сдохнет от усталости или плюнет, умаявшись плутать в коридорах! Я налегал на тяжёлые двери всем телом, исчерпал весь свой запас заклинаний и устал так, что был готов упасть и уснуть на месте. Наконец очередная дверь неохотно отворилась, и я вошёл туда, где директор прятал своё сокровище. Обширная пустая, не очень чистая комната, безо всякой мебели, с мутным зеркалом у дальней стены, да несколько магических светильников под сводчатым потолком. Навстречу мне поднялась высокая худощавая фигура...

— Вы! — Все мысли моментально покинули меня.

Квиррелл улыбнулся.

— Я, — негромко ответил он.

— Но я думал, вор — это Снейп...

Не могу поверить! Это не может быть правдой, не может.

— Но Снейп пытался убить!

— Нет, нет, нет. Это я пытался убить тебя… — Опекун вдруг сгорбился, словно взвалил на плечи все тяготы мира, и прислонился к стене, будто ища поддержки. — И мне бы удалось, если бы Снейп не влез с контрпроклятьем, чтобы спасти тебя. Прости.

Что-о?

— Снейп пытался спасти меня?

— Естественно, — нехотя отвечал Квиррелл. — И все это было напрасной потерей времени, потому что, в конце концов, я все-таки… должен убить тебя сегодня.

Всего две связных мысли настойчиво бились в моей черепушке: я поверил опекуну сразу и безоговорочно. И ещё. Хотя и было страшно до дрожи, смерти я не боялся. Так, оказавшись в самом жутком кошмаре, подсознательно понимаешь — это лишь сон.

Квиррел шагнул навстречу, я — от него, пытаясь всеми силами избежать прикосновения. Не знаю, отчего в эту минуту самым важным казалось не дать себя поймать. Вспомнились все мои стычки с братом Дадли. Иногда удавалось озадачить его, удивить и улучив момент, удрать. Квиррелл — не мой тупой братец, но выхода у меня все равно не было.

— Это вы впустили тролля?

— Конечно. И не только мой тролль не сумел вышибить из тебя дух, но и трехголовой собаке не удалось оторвать Снейпу ногу как следует.

—Это вы были в лесу. Вы убили единорога? — догадался я.

— Да, — подтвердил, отвернувшись, Квиррелл, — Мне нужны были его силы, его кровь. А Снейп следил, все время подозревал меня, но опять-же напрасно… Камень всё равно теперь у меня.

Квиррелл сунул руку в карман и вынул блестящий красный кристалл.

— Что? — растерялся я. — Вы знали, где камень лежит, так чего ж не взяли его раньше?

Вот я дурак… Предлагал помощь. Уговаривал. Едва не плакал… А мужчина лишь пожал плечами:

— Я не знал. Я следовал за тобой и опередил лишь на минуту. Мне жаль.

И к моему ужасу, Квирреллу ответил голос, и этот голос, по всей видимости, исходил из самого Квиррелла.

— Пора исполнить пророчество. Ты убьешь мальчишку для меня. Довольно слов…

Я что, сплю? Слишком ужасно, нереально жутко и убийственно-серьезно выглядела тонкая фигура опекуна, который сделал ко мне два быстрых шага, а после вдруг будто споткнулся и сломанной куклой рухнул на каменные плиты пола:

— НЕТ… Гарри, беги. Я не стану… делать это. Уходи, спасайся!

— Слизняк! — перебил его тот, другой голос, высокий и холодный. — Подымайся, мразь, и сделай своё дело!

— Я его опекун… Господин, вы не можете заставить меня убить подопечного…

— У меня хватит сил... на это…

И Квиррелл вдруг изогнулся, дико, надрывно завыл, а я шарахнулся, оступился и упал, больно ударившись об пол. Рядом корчилось в агонии человеческое тело… Нелепый тюрбан слетел и откатился прочь…

Там, где у Квиррелла должен был быть затылок, оказалось лицо, самое жуткое из всех, — белое, как мел, с красными глазами и узкими, как у змеи, ноздрями.

— Гарри Поттер... — прошептало оно.

Я попытался отползти назад, но ноги не слушались меня.

— Видишь? — сказало лицо. — Я могу обрести плоть, только разделив чужое тело... Кровь единорога ненадолго укрепила меня... Но как только я выпью Эликсир Жизни, я смогу создать собственное тело...

Волдеморт продолжал смотреть на меня. Теперь злобное лицо улыбалось.

— Твоё тело подойдёт мне куда больше…

Изо всех сил я отпихнул голову Квиррелла со страшным монстром на его затылке. Голова глухо ударилась об пол, лицо опекуна с оскаленными зубами и закатившимися глазами слабо мотнулась, из затылка послышалось злобное шипение. Пришлось впиться в собственную руку зубами, чтобы не заорать от страха, и почувствовать на губах вкус крови.

— Дадли, — выдохнул я. — Эльф Дадли!

Шрам полыхнул болью, и наступила темнота.

* * *

«Гарри, мой мальчик, как ты себя чувствуешь?»

Слова звучали словно издали, как если б я от волнения вновь частично оглох. Мыслей не было, лишь тупая усталость.

А кто-то безжалостный вновь и вновь твердил мое имя, хотя больше всего хотелось ничего не слышать и никого не видеть.

«Энервейт. Энервейт! Гарри?»

Пришлось открыть глаза.

— Профессор Дамблдор?

«Отчего мой голос такой хриплый и слабый?»

Директор деловито провёл надо мной палочкой:

— Наконец ты пришёл в себя! И зрение, и слух в порядке. Что ты помнишь?

— Ничего не… — тихо пожаловался я, и тут воспоминания внезапно нахлынули с такой силой, что невольно пришлось прикрыть глаза. Чем всё закончилось? Как я оказался в лазарете? Где Квиррелл?

— Гарри! Посмотри на меня.

«Ну уж нет».

— Тошнит. И голова болит.

Директор хмыкнул:

— Это пройдёт. Выпей-ка это. Сразу станет лучше.

Мне под нос сунули открытый флакон с отдаленно-знакомым запахом. Восстанавливающее. И всё же какой-то посторонний аромат беспокоил меня, вызывая чувство тревоги. Как бы отвертеться и ничего не пить?

— Тошнит очень, — сообщил я Дамблдору. — Не смогу… проглотить. Напачкаю тут все. Может, позже?

Глаза я так и не открывал. Мне же типа очень плохо?

Директор еще пару минут поуговаривал и наконец свалил из лазарета. Так. Тихо, где-то вдалеке кто-то звенел флаконами. Наверняка мадам Помфри. Нужно быть очень осторожным, но узнать последние новости было важнее.

Затаив дыхание, я рискнул приоткрыть сперва один глаз, спрятавшись за ресницами, затем другой. В палате никого не было.

Отлично.

«Дадли!» — одними губами прошептал я.

— Хозяин звал Дадли, — очень тихо шепнули мне на ухо, и прямо передо мной очутился мой умница-эльф.

— Привет. Как я тут оказался?

— Хозяин вошёл в опасную комнату, а потом позвал своего Дадли. И я вынес вас оттуда, как обещал.

— Спасибо, Дадли. Зови меня по имени.

— Эльф не может. Эльф должен обращаться к хозяину как полагается, чтобы Магия признавала его служение.

Я с трудом понял, о чём он.

— Хорошо. При посторонних не называй меня хозяином, это наш секрет. А наедине делай так, как тебе хочется.

Дадли между тем потянул носом и указал пальцем на стоящий на тумбочке флакон.

— Нехорошее зелье. Испорченное.

Я оглядел свои руки: кольца с безоаром, что мне подарили на Рождество, на пальцах не было. Видимо, «добрый директор» побеспокоился об этом.

— Яд?

— Нет. Но во флакон добавлен Веритасерум.

Вот это да! Директор хотел у меня что-то выведать?

Я сам расспросил эльфа. Оказалось, умница Дадли вынес меня из подземелий не в лазарет, а на то самое место, где я расстался с Роном и Гермионой. Девчонка появилась буквально через несколько минут и нашла меня на полу под дверью, без сознания. Очнулся я уже в больничной палате.

Итак, хотя бы в этом все было в порядке.

В лазарете пришлось провести целые сутки. Я весь распух от зелий, а вот кормили тут не очень. По сравнению с Большим залом-то, где можно выбрать еду по вкусу, тарелка каши и стакан тыквенного сока выглядели очень скромно. Но я не расстраивался. Много лет подряд о полной тарелке я мог только мечтать. Кстати! Скоро лето. Где я проведу каникулы? К Дурслям не поеду ни за что. Во-первых, это подорвёт мою «легенду», а во-вторых, у меня теперь есть деньги и на нормальную еду, и на одежду. Можно снять номер в гостинице на два месяца, вот только я по-прежнему несовершеннолетний. Если я снова без опекуна (кстати, что с ним?), кто это сделает для меня?

Пришлось набраться мужества и позволить себе вспомнить все, что происходило вчера: долгий путь по незнакомым коридорам, усталость, болезненное лицо под смешным тюрбаном, искажённое, бледное, и страшное НЕЧТО на его же затылке. Я помнил, что Квиррелл полностью оправдал Снейпа и сам пытался убить меня. Почему не убил? Почему оказался в том хранилище — следил за мной? Но он же вроде был очень болен! И всё ещё есть ли у мня опекун или уже умер? А этот страшила у него на затылке… Гадость какая.

А ещё сказал себе, какой я молодец, что так спокойно отреагировал на произошедшее. Даже испугаться как следует не смог.

Директор пришел вечером, когда мадам Помфри уже помогла мне вымыться, переодеться в чистую пижаму и принесла поужинать. Он подозрительно осмотрел стоящий на тумбочке пустой флакон.

— Спасибо за лекарство, — тихо поблагодарил я. — Стало получше. Но мне не понравилось. Наверняка варил Снейп, верно?

— Профессор Снейп, — поправил меня директор. — Да, это его зелья. Они всегда очень эффективны, хотя зачастую отвратительны на вкус.

Он некоторое время разглядывал меня и наконец решил, что самое время для допроса:

— Гарри! Зачем ты пошел в ту комнату? Что-то искал?

— Да, директор. Конечно.

— Что именно ты искал? — поторопил старик.

— Собаку. Хагрид рассказал мне, где сидит его любимый пёс, переживал за его здоровье. Просил навестить... Я и пошёл.

«Вот тебе, — мстительно подумал я, разглядывая озадаченное лицо. — И это чистая правда. Не вся, конечно, но уж что есть».

Интересно, что ему наплела Гермиона? На всякий случай не буду говорить ни о ней, ни о Роне, пока напрямую не спросят. Похоже, они вообще переврали все так, словно я был один и потащился к Пушку по своей воле.

— Что конкретно сказал тебе Хагрид? — между тем продолжал допрос добрый док... профессор.

— Я точно и не скажу. В голове путается. Но вы всегда сможете спросить у него самого!

Когда директор ушел, мадам Помфри принесла несколько зелий, погасила свет и удалилась. Я был один в огромной палате, как вдруг впервые почувствовал себя неуютно в Хогвартсе. Но зелья делали своё дело, сознание медленно уплывало… И я вновь увидел страшную, худую фигуру опекуна, тянувшего руки в попытке схватить, разорвать, а вместо его лица под синим тюрбаном — жуткую красноглазую образину…

Далеко не сразу выяснилось, что всё это лишь сон. Пустота и тишина палаты, призрачный свет из окон и дрожание диагностических чар пугали меня. Пальцы свело, влажная пижама противно липла к телу. Приплыли, я становлюсь психом!

Срочно нужно туда, где вокруг люди. Я с трудом приподнялся, пошарил ногами по холодному полу, разыскивая тапки, не нашел. Стиснув зубы, встал босиком на камни и очень медленно, держась за мебель, переступил порог, плотно притворил дверь и вызвал своего эльфа, приказав перенести меня прямо в спальню Гриффиндора, на кровать. Взбив подушку, завернулся в одеяло. То-то удивятся Невилл, Рон и Симус, обнаружив меня мирно спящим!

Повозившись, очередной раз порадовался удобной кровати и возможности высыпаться. У Дурслей такого не было.

Мне снился синий тюрбан, он лежал на моей подушке, и я знал: в нем прячется страшное чудище с красными глазами, щелью рта и дыхательными отверстиями на плоском лице. Мерзкий монстр ждал, когда я усну, чтобы выползти и впиться мне в горло, просочиться внутрь меня. Во сне не получалось сбежать, я трясся от страха и усталости и боялся закрыть глаза... Чтобы не уснуть там, в моём сне, и не достаться врагу. Наконец я обессилел. «Вода. Умыться холодной водой», — отчетливо подумал я и проснулся. Было темно; тихий храп одноклассников, сонный покой спальни стали невыразимым облегчением.

Всё уже закончилась, сказал я себе. Остались сны, только сны.

* * *

— Мистер Поттер!

Спросонья моргая, я разлепил глаза. Полог отдернут, и прямо у кровати шевельнулась тонкая высокая фигура.

— Декан Макгонагалл? Что вы тут делаете?

Профессорша нервно вздернула бровь:

— Что тут делаете ВЫ, Поттер?

— Это мужская спальня... — пробормотал я, садясь в кровати. Чопорная старая леди отшатнулась при виде моих голых плеч и живота, — потную пижаму я вчера сбросил, а натягивать чистую не было сил, — и отступила под защиту полога:

— Вы должны быть в лазарете! Вас ищет половина школы.

Ответа не требовалось. Я откинул одеяло и поднялся, кряхтя от натуги. Деканша сунулась было посмотреть, чего я так долго, поспешно задёрнула полог и обрушилась на моих соседей по комнате. Как они могли не заметить возвращения товарища! Возмущенное бурчание Уизли я уже не слушал: нащупал в ногах постели свой теплый махровый халат, завернулся в него и вышел.

На меня уставилось пять пар глаз.

— Поттер! — рявкнул Рон. — Что произошло?

Я и сам хотел бы узнать, что произошло. Но уточнять о Квиррелле не могу: во-первых, с чего бы такой интерес, если о нашем договоре никто не знает? И я вроде как ничего не помню. Придется пока прикидываться валенком.

Остальные ребята нетерпеливо ждали в предвкушении сплетен.

— Чувствую себя неважно, спасибо, что спросили, — ответил я. Мне действительно было плоховато.

Только тут Маккошка вспомнила, что перед ней больной ребенок. Она самолично вызвала эльфа, велела ему собрать мою сумку с учебниками и перенести в лазарет. Невилл успел сунуть клочок пергамента с домашним заданием. Рон разочарованно скривился.

В лазарете обнаружилось несколько новых пациентов, но пологи их коек были задернуты. Мадам Помфри со мной не разговаривала: сердилась за побег. Выставленные ею зелья я понюхал, попробовал и в конце концов выпил.

Пора заняться уроками. Условий для занятий ни в спальне, ни в Больничном крыле не было. Я разложил книги на кровати и взял перо; пергамент ёрзал по одеялу, очень скоро заныл левый локоть и затекла шея. Тем не менее я сумел написать короткое и ёмкое эссе (почерк, и без того ужасный, выглядел и вовсе дико), прочёл заданные страницы и, вконец измотанный, рухнул на подушки. Глаза сами собой закрылись...

* * *

Я увидел лицо опекуна. Оно было тёмным, искажённым и каким-то... мёртвым. Задранный к потолку подбородок, полуприкрытые глаза и неподвижная щель рта. Он лежал на пыльном полу, и его смешной фиолетовый тюрбан зашевелился, сполз с головы и медленно двинулся ко мне, словно внутри сидел кто-то мелкий и опасный.

Сегодня во сне я смог вскочить и отбежать, но комната оказалась неожиданно тесной, а в крепких стенах — ни в одной — не было двери. Тюрбан был уже почти у моих ног; я, содрогаясь от брезгливости, перескочил через него, а тюрбан метнулся следом. Он ловил меня, я — уклонялся, не давая вцепиться в голые ноги, комната сжималась всё сильнее... Вдруг неподвижно раскинувшийся Квиррелл протянул руку и ухватился за мою лодыжку... Я заорал и открыл глаза.

Лазарет был тих. Наверняка мои крики потревожили мадам Помфри, но она не торопилась, и у меня было время отдышаться. В высокие стрельчатые окна лился лунный свет, очки были все ещё на мне, а пергамент и перья разлетелись по полу. Чернильница валялась на одеяле, хорошо, что чары на ней совсем свежие и не придется сводить пятна чернил с постельного белья.

Мне что, вообще теперь не спать? Только вот — как? Кряхтя, сполз с кровати, подавив панику перед тёмными углами палаты, и подобрал своё барахло. С надеждой взглянул на тумбочку, но там были лишь пустые флаконы, никакого другого зелья. Ни следа успокоительного. Эх, сейчас я выпил бы что угодно, даже вонючее варево Снейпа...

Точно. Мне нужен Снейп.

* * *

Оказавшись в длинном пустом коридоре, я проковылял к знакомой двери и, уже занеся кулак, сообразил — в классе зельевара наверняка нет. Поздно же! На всякий случай аккуратно постучал, толкнул тугую створку — ничего. Пришлось развернуться и искать вход в личные комнаты профессора. Вот и он. Именно отсюда мы оба выходили, спустившись волшебной лестницей из Большого зала через волшебную штольню.

Дверь в покои Ужаса Подземелий очень старая, выщербленная, но крепкая, с металлическими скобами, и настолько напитанная магией, что кружится голова. Прикоснуться я не смею (кто знает этого зельевара, вдруг здесь наложены какие-нибудь вредоносные чары), но всё же приподнимаю кулак и «стучу», с силой приближая руку к косяку и останавливая её за полдюйма до поверхности. Удивительно, до двери я не дотрагивался, но отчетливо слышны звуки ударов…

Остаётся ждать — или я идиот.

Дверь плавно открывается, я застываю, готовый отступить, сбежать, сообразив, что разбудил учителя глубокой ночью, и вздрагиваю от недовольного «Что вы там топчетесь, Поттер».

И вхожу.

Дверь в покои Ужаса Подземелий очень стара и настолько напитана магией, что кружится голова. Створка плавно открывается, я застываю, готовый отступить, сбежать, сообразив, что разбудил учителя глубокой ночью. Вздрагиваю от недовольного возгласа «Что вы там топчетесь, Поттер».

И вхожу.

Профессор Снейп — без мантии, в длинном и широком домашнем халате. Зелёном с чёрными продольными полосами.

Он трёт лицо, указывает мне на кресло и сам садится напротив. Небрежно бросает взгляд в камин, и в нем вспыхивает пламя. Ух ты! Без палочки и без слов!

— Это называется «невербальная магия», мистер Поттер.

Он словно и не смотрит, но на плечи будто опускается невидимое одеяло, становится тепло и уютно. Согревающие чары? Я подозрительно кошусь на него. Зельевар сидит в кресле так же прямо и невозмутимо, словно в классе за собственным столом. Только вот на уроках на нём не бывает тёплых туфель-шлёпанцев на меху и… Что это белое виднеется из-под халата? Ночная рубашка? Охренеть! Снейп спит в ночушке!

— Куда это вы уставились, мистер Поттер?

— Красивый халат, сэр. Вам идёт.

Снейп задирает тёмную бровь:

— Совсем страх потеряли?

Мне вдруг становится трудно дышать. Страх. Я здесь, чтобы избавиться от страха.

— Я… Простите, что разбудил. Можно попросить зелье?

Снейп неподвижен, словно статуя. Он разглядывает меня, будто решает, как лучше нашинковать — вдоль или поперек. Но вмешательства в мозги не чувствуется. Зельевар пока просто наблюдает.

— Поттер. Сейчас вы должны быть в больничном крыле. Я лично снабдил лазарет всем необходимым. Почему вы не обратились к миссис Помфри? Кстати, какое зелье вам так срочно понадобилось, что вы осмелились побеспокоить меня в… Темпус… В полтретьего ночи?

— У меня… Я не могу спать. Очень хочу, но…

Снейп резко подался вперёд, внимательно, но совсем не агрессивно рассматривая меня.

— Что происходит?

— Мне нужно успокоительное. Сильное. Чтобы не видеть снов.

— Кошмары? — уточняет Снейп. Я киваю. Он деловито закидывает ногу на ногу, расправляет на остром колене халат и требует: — Подробности.

Только теперь до меня доходит, какую глупость я совершил! Я не могу признаться, что считал Снейпа убийцей. Что тайно предложил Квирреллу стать моим опекуном… Хотя какое дело, по идее, Снейпу, он-то отказался, и я выбрал другого... Ради него пошёл на кражу философского камня. Наврал директору, будто у меня отшибло память. И как мне рассказать, что за кошмары вижу во сне?

— Н-ничего особенного, — мямлю, безуспешно пытаясь что-то придумать. — П-просто...

Снейп резко отстраняется:

— Вон, Поттер. Врать себе я не позволю.

Я сжимаюсь в кресле, только теперь поняв, как попал. Снейп не простит мне сегодняшней выходки. С чего я взял, будто у нас уже нормальные отношения?

— Простите, сэр, — встаю и плетусь на выход. Так злюсь на свою глупость, что не могу даже как следует рассердиться на Снейпа. А ещё я в отчаянии. Оказывается, я очень надеялся на него, и теперь уже никто мне не поможет... Зельевар молчит, мои руки уже шарят по двери в поисках дверной ручки. Вот и всё.

— Поттер, — раздаётся вдруг совсем рядом, и я с невольным всхлипом дёрнулся, заехав рукой о стену, невольно шипя, потирая ушибленный локоть. Снейп навис надо мной, такой странный в своём ярком полосатом халате. Он недовольно скривился, опустил в карман руку и протянул мне маленький флакончик:

— Зелье Сна-без-сновидений. Возьмите и выпейте один глоток, когда придёте в спальню. Один, не больше! Иначе проспите сутки или больше. И я никогда не стану помогать вам.

Я кивнул. Снейп не бросил меня! В носу защипало.

— Эльф, — негромко произнёс зельевар, и раздался тихий хлопок. — Проводите мистера Поттера в лазарет.

* * *

Остаток ночи и всё утро я сладко проспал, не видел ни кошмаров, ни снов, отлично выспался и, похоже, был готов вернуться в башню Гриффиндора. Миссис Помфри невозмутимо вручила мне пару флаконов, тарелку остывшей каши и поспешно удалилась. Зелья я выпил, кашу согрел заклинанием и только зачерпнул было полную ложку, как по мою душу явился директор.

— Гарри, теперь, когда ты отдохнул, мне нужны ответы. Гермиона говорит, что ты шёл за философским камнем, а вовсе не к собаке Хагрида. Это так?

Сегодня Дамблдор вел себя иначе. Ни отеческих взглядов, ни увещеваний — только настойчивость, напор и жёсткость.

— А Гермиона сказала, что там делала она сама?

Синие глаза попытались заглянуть мне в лицо.

— Гарри, я удивлён. Неужели сын такой отважной волшебницы, какой была Лили Поттер, будет оправдывать свои проступки, прячась за спиной у девочки?

Вот это да! Я разозлился. Сколько можно попрекать меня давно покойными родителями?

— Профессор, я не помню моих родителей. Я их не знал.

— Но их знал я! Лили бы никогда...

— А тетю Петунью, сестру моей мамы, вы знали тоже? — Взгляд директора был непроницаем. Я настаивал: — Вы же говорили, что опекали меня? Присматривали?

— Мы с Петуньей встречались, да, — осторожно ответил он.

— И с дядей Верноном тоже! Они оба — смелые люди?

Профессор терпеливо, как несмышленому, повторил:

— Причем тут тётя и дядя? Очень смелыми были именно твои родители. Они не побоялись бросить вызов Темному лорду. Ты должен стараться походить на них.

— Меня воспитывали не мама и не папа. Меня отдали тёте и дяде. Вы знали, какие они?

Дамблдор нахмурился.

— Гарри, они твоя семья. Родная кровь. У нас не было выбора...

— Сэр, при всем уважении ... Разве храбрость передается по наследству? Почему все считают, будто я должен быть смелым, как мама, и высокомерным, как папа?

Уточнять, кто именно считает меня высокомерным в отца, не стал. Директору, похоже, надоела моя пламенная речь. Он откинулся на спинку стула и достал палочку.

— Гарри. Посмотри на меня.

Ой.

— Не могу. Я боюсь. Когда в голове шарят, это очень больно.

— Мне необходимо посмотреть твои воспоминания.

— Нет!

Тут Дамблдор взмахнул палочкой, и я застыл, не в силах пошевелиться. Он повернул мое лицо, приподнял пальцем веки...

— Легилименс.

«Сейчас мне будет больно».

Директор глядел в упор, я видел голубые честные глаза совсем близко. Голова тупо болела, текли минуты, я смаргивал слёзы, пытаясь не думать и не вспоминать, чувствуя, будто что-то застряло в мозгах и никак не могло протолкнуться глубже.

— Ты видел философский камень? Где он, Гарри? Отвечай!

Я скрежетал зубами от боли и злости. Затем в памяти вдруг замелькали незнакомые картины: какая-то деревня, невысокие коттеджи, церковь и позади неё — кладбище, густо заросшее и ощетинившееся, точно гнилыми зубами, потемневшими могильными плитами... Мелькали неизвестные мне лица и даже звучала иностранная речь... И вот навстречу шагнула высокая худая фигура рыжебородого мужчины, смутно чем-то знакомого, пробиравшегося вдоль надгробий.

Дамблдор вдруг удивленно поднял брови и поспешно покинул мою голову.

— Что это было, Гарри?

— Не знаю! Я такого не помню! Это не моё!

— Гарри, — Дамблдор сжал в ладони моё запястье, — камень у тебя?

— Нет!

— Но ты его видел?

— Да. Когда Хагрид вёз меня в Хогвартс, мы заходили в банк, и он взял там камень.

Чистая правда! Не вся, но я не обязан откровенничать.

Директор резко встал и быстро зашагал прочь. Шагов через пять он будто опомнился и бросил через плечо:

— Поправляйся, Гарри. Поговорим позже.

* * *

Тем же вечером меня выписали. Мадам Помфри помахала палочкой и разрешила идти в спальню Гриффиндора. Я пришел, когда все были на ужине в Большом зале, разложил пергаменты, собрал сумку, снял и бросил в корзину грязную одежду, влез на постель. Натягивая пижаму, вспомнил рубашку Снейпа и хихикнул. Но затем, повертевшись под одеялом, решил: рубашка, по-видимому, для сна удобнее пижамы. Во всяком случае стоит попробовать купить такую и себе.

Школьный эльф принес мне ужин. Каша с тыквенным маслом, стакан сока. Скоро я возненавижу тыкву! Стоило опустошить тарелку, как вернулись наши. Невилл заулыбался и присел на край моей кровати, Симус помахал мне. Рон отвернулся. Оказалось, новостей почти не было. Всё та же школьная рутина, и говорили мы только о предстоящих экзаменах. Я внутренне охнул, поняв, что нужно срочно засесть за учебники лондонской школы, если я хочу поддерживать свою «легенду» в мире маглов. Времени почти не оставалось.

Наконец ребята угомонились. Я задернул полог. Удобная штука, как не крути! Когда у меня будет свой дом, заведу светлую спальню и повешу такой же широкий плотный полог. С балдахином, ага.

Стоило выяснить, что заставило директора отпустить меня. Я отхлебнул глоток из флакона, что дал мне Снейп, удобно устроился на подушке, напрягся и попытался припомнить, что успел увидеть. Но картинка ускользала, и я уснул.

Спалось мне спокойно: зелье работало, Снейп своё дело знал. Наутро эльф Дадли разбудил меня пораньше, отыскал мне в сундуке чистую одежду, пока я мылся, подал сумку и аппарировал нас в библиотеку. К этому времени проснулся только Симус. Рон и Невилл сладко сопели.

До завтрака оставался час или около того. Я взялся за книги и успел прочесть две главы вслух, стараясь говорить шёпотом: мало ли кто решит наведаться в библиотеку. Читал я куда лучше, чем в сентябре, но пока недостаточно бегло. Не удавалось выделить главное, кинув пару взглядов на страницу, как виртуозно умела Гермиона. Следовало стараться больше.

В столовую я вошел одним из первых и уселся как можно дальше того места, которое обычно занимали Рон и Гермиона. Из чувства противоречия взял вилку и нож, расправил плечи и, вспоминая наставления тёти Петуньи, принялся неторопливо нарезать ровными ломтиками кусочек ветчины. Ни за что не хочу быть неряшливым, как Уизли. Не хочу и не буду.

Зал наполнялся. Парни здоровались, а девчонки встретили меня радостными улыбками и тут же обсели. Рон и Гермиона пришли почти последними и, судя по недовольным лицам, чем-то весьма раздосадованными. Справа и слева от меня места были уже заняты Лавандой и одной из близняшек Патил. Увидели меня мирно завтракающим, мои бывшие «друзья» переглянулись. Ну и ладно. Я ничем им не обязан.

За преподавательским столом два человека тоже сверлили меня взглядами: Дамблдор и Снейп. Я скромно опустил глаза и продолжил неторопливо есть, между делом развлекая девчонок справа и слева. После сухой больничной каши стол Хогвартса казался роскошным.

Директор встал.

— Друзья мои! — усиленный Сонорусом голос заставил всех заткнуться. — Хочу сделать важное объявление. Профессор Квиррелл плохо себя чувствует, поэтому уроки Защиты от темных искусств временно будет вести профессор Синистра.

Зал загудел. Я изо всех сил всматривался, но никаких особенных эмоций на лицах ни директора, ни зельевара не разглядел. Даже в очках видел очень неважно. Хотя мне показалось, будто Снейп разочарован: нечасто он позволял себе так резко отшвырнуть салфетку.

Стало быть, Квиррелла объявили больным. Если же он на самом деле погиб, его никто в школе больше не увидит. Если жив... Нужно будет выяснить, как поживает внутри его тюрбана тот ужасный монстр без носа. Но подходить к нему я не собирался, как бы снова кошмары не привиделись! В любом случае, спрашивать о профессоре у меня оснований не было. Придется молчать и быть очень-очень внимательным.

Я мог бы написать в Гринготтс, есть ли у меня опекун и как его имя, но делать этого не хотелось. Оставлю на крайний случай. Зато спросить у домовика Дадли могу без всякого опасения.

Гермиона перехватила меня у выхода из Большого зала.

— Гарри! Стой, нам надо поговорить!

Я как раз шёл в компании Лаванды, обеих сестер Патил (вторая из близняшек, рейвенкловка, подошла к сестре) и Невилла. Объяснений с Грэйнджер я не боялся, но мне вдруг стало жаль расставаться с нашей маленькой группой. Было так непривычно беседовать с кем-то кроме моих обычных спутников, когда никто не перебивает, не орёт и не навязывается.

— Пора на урок, Гермиона. Увидимся в классе.

— Гарри Поттер! Вернись немедленно!

Гермиона оглянулась на Уизли, но тот не собирался подниматься и помогать ей: пришли они поздно, и Рон ещё не наелся.

Уроки шли своей чередой. Неуспешный в учёбе с семилетнего возраста, я воспринимал их, словно неизбежное зло. В Хогвартсе, благодаря новым дисциплинам, уроки стали злом полезным; но теперь — иногда, если был готов к уроку, если практика превосходила теорию, — уроки приносили удовлетворение. Не всегда и не все. Иногда. Но такое случалось.

Пальцы болели сильнее. К полудню стали опухать запястья, а к ужину ныли кости до самого локтя. Меня тревожило, что ухудшение такое быстрое. Однако лекции теперь были аккуратно записаны самопишущим пером, — Снейп зачаровал его для меня на чужой, безликий, но чёткий и разборчивый почерк. Проблемы настигали меня на контрольных; здесь я безнадёжно отставал.

Зельеварение перестало доставлять мне проблемы, а я — ему. Я прочёл учебник до конца, получил несколько консультаций от Снейпа и больше не сидел на его уроке, словно пенёк с глазами. На своё «удовлетворительно» я как-нибудь экзамен сдам. Представляю, как должен был бесить зельевара на первом нашем занятии! Хотя, уверен, его способ преподавания — очень высокие требования, минимум помощи учителя, — не наш метод. То есть, не для полукровок и маглорождённых. Им нужна вводная часть, хотя бы какая-нибудь.

Меня беспокоило, кто поможет мне с обучением в школе Лондона. Квиррелл отлично начал, он держал связь с учебной частью, снабжал меня книгами и привозил задания. Я терялся в догадках, кто сможет его заменить. В голову ничего не приходило. Покуда я пил зелья, читал учебники и справочную литературу, выполнял (самопишущим пером) задания и надеялся. На что-нибудь.

* * *

Гермиона выловила-таки меня одного. Я знал, что разговора не избежать, поэтому специально замешкался в кабинете после истории Магии. Уизли стал в дверях, а Грэйнджер вцепилась в ремень моей сумки. Мы были одни; профессор Биннз впитался в стену, и стало очень тихо.

— Гарри, объясни, почему ты нас избегаешь! — потребовала девчонка. — И ещё извинись.

— Да! — крикнул от двери Рон.

Я сел обратно за парту. Если я сохраню видимость дружбы, эти двое всё равно будут доносить на меня директору, затягивать в сомнительные приключения и мешать учиться. Если я разругаюсь, получу то же самое, но против меня встанут близнецы Уизли. С Роном я живу в одной комнате, он в состоянии доставить массу проблем. Но и тратить свое время них не хотелось. Стало быть, придётся выворачиваться…

— За что я должен извиняться? Ты, Гермиона, сумасшедшая! Потащила нас на третий этаж, в запретный коридор, и что? И Рон, и я оказались в больничном крыле!

Девчонка от возмущения даже ногой притопнула:

— Да как ты можешь такое!.. Да я собиралась за камнем, и скажите спасибо, что позвала с собой. Вы же мои друзья!

— Рон, — тут же позвал парня я, — хочешь навестить трёхголового пса?

— Ни за что! — крикнул он и подошёл ближе. — Надо рехнуться, чтоб туда соваться!

Я удовлетворённо кивнул девчонке:

— Слышала? Твои идеи опасны для жизни. Мы с Роном могли пострадать! А если бы чудище сбежало и пошло гулять по школе? Короче. Я больше с тобой никуда и никогда не пойду. Ищи другого дурака на свои приключения.

— Ты взял философский камень? — прямо спросила Гермиона.

— Это кого ты дураком назвал? — рявкнул Рон.

— Не тебя, успокойся. Ты же больше с ней никуда не пойдёшь? А камень я не брал! Там такая мощная магия. Вы ушли, а я в отключке валялся! Я вообще чуть не умер! Вы что, нарочно? Покончить со мной хотели?

Рон и Гермиона выглядели настолько поражёнными, что я едва не расхохотался.

— Я все поняла! — закричала Гермиона. — Гарри, давай всё будет иначе. Теперь…

— Пока мне от вас слишком много проблем. Я иду писать эссе — потому что делаю это очень медленно. Руки болят, помните?

И я ушёл. Меня не удерживали. Настроение было мерзким. Похоже, разорялся я зря. Где-то из недр памяти всплыло ёмкое выражение «метать бисер перед свиньями». Ничего-то не поняли ни Рон, ни Гермиона. Но, по крайней мере, мы не поругались. Недолгая передышка. Зато Дамблдор получит отчет, в котором нет ни слова лжи.

* * *

Вечером, когда я готовился ко сну, прямо на моей постели, за пологом, чтобы остаться невидимым для ребят, появился мой домовик.

— Хозяин, — едва слышно проговорил он. — Опекун зовёт хозяина Гарри.

Вечером, когда я готовился ко сну, прямо на моей постели, за пологом, чтобы остаться невидимым для ребят, появился мой домовик.

— Хозяин, — едва слышно проговорил он, — опекун зовёт хозяина Гарри.

Я разинул рот. Жив? Сразу представился Квиррелл без тюрбана, с маленькой лысой головой и сморщенной кожей на затылке, под которой угадывалась безносая морда. А может, не было никакого уродца? Складки шевелилась, а мне привиделось лицо, так это я долго находился в замкнутом помещении с высокой концентрацией тёмной магии и попросту отравился.

Увы. Себе не доверять — последнее дело. Соседка по Тисовой аллее, мисс Фигг, как-то рассказывала тёте Петунье, что порой видит яркие сны и утром никак не может припомнить, был то сон или явь. Как-то ей померещилось письмо, пришедшее откуда-то из Шотландии, и она в поисках перевернула весь дом, перетрясла кошачьи подстилки и довела до истерики почтальона, — настолько была уверена в реальности произошедшего. Я за собой подобных проблем пока не замечал и впервые пожалел об этом.

— Как получилось, что он послал именно тебя?

— Сегодня эльфа потребовали в лазарет, другие домовики не очень любят такую работу, а я был свободен.

Идти к Квирреллу было боязно. Любопытство подталкивало встретиться, получить ответы и просто узнать о здоровье. Мне Квиррелл плохого, кажется, не хотел и не делал. Как опекун вообще прекрасно справлялся, лишний раз не лез, хотя и обходился дороговато. И учителем оказался хорошим. Я вполне успевал по школьному курсу ЗоТИ, несмотря на кривые руки, и даже гордился собой. Иногда.

Но очутиться лицом к лицу с монстром не хотелось категорически. Вдруг чудище заставит профессора забыться? Меня передёрнуло.

— Значит, профессор Квиррелл в лазарете? Он сам сказал тебе, что хочет меня видеть? — Домовик кивнул. — Дадли, сосредоточься. Как именно он велел позвать меня?

— «Эльф! Передай Гарри Поттеру, что опекун зовет его». Вот как он сказал.

ЧТО? Я почувствовал опасность всей кожей. Никогда, НИКОГДА профессор не позвал бы меня так. Мы строго соблюдали конспирацию, а об опекунстве не говорили вовсе. Ни разу с тех пор, как заключили договор.

Значит, это говорил не профессор Квиррелл. Значит, меня хочет заманить тот, кто сидит в его голове.

Пи* * *

ц.

— Расскажи, как он себя чувствует.

— Дадли не спрашивал. Дадли наложил освежающие чары, переменил постель. Профессор попросил забинтовать ему руки и голову, и я сделал это, хотя ни на голове, ни на руках у него не было никаких ран. Профессор плохо ест, а выглядит так, словно не спал несколько дней. К нему заходил директор Дамблдор, но наложил чары, и разговора слышно не было. А когда тот ушел, мистер Квиррелл позвал меня и отдал приказ. Говорил он громким шёпотом, решительно и властно.

— Дадли, я никуда не пойду, — бросил я эльфу и стиснул подушку. Опять, блин, не усну ночью.

* * *

Отключился я внезапно. Взял Историю магии, заставил себя читать и незаметно задремал. Этого экзамена я боялся больше прочих, так как Бинс преподавал плохо, а я не был уверен, достаточно ли у меня знаний — сравнить-то не с чем. Впрочем, если экзамен будет письменным, всё равно его завалю. Чувствовал я себя странно: материал знал, а достойно ответить не мог. Обидно. Обычно бывало наоборот.

«А если монстр уже давно помер? — лениво мечталось мне. — Ведь профессор болен не первую неделю. Чем болен? Я, как подопечный, наверное, не должен отказывать больному. Он же самый близкий мне человек... Опекун плохо выглядел в последнее время, а я так вообще повёл себя как последний придурок. С какого такого перепугу полез красть камень? Зелье с его помощью я сварить не сумел бы, а Снейп не даст использовать себя "втёмную". Нужно было действовать открыто: уговорить его. Подкупить, в конце концов. Тогда, возможно, у Квиррелла оставался бы шанс…»

— Гарри Поттер!

Я вынырнул из сна и ошалело уставился на незнакомого мне домовика в наволочке с гербом Хогвартса.

— Гарри Поттер должен пойти со мной!

— Не пойду!

— Мне приказано привести вас. Вам нужно одеться, в коридорах холодно. Иначе заберу как есть, в пижаме.

— Кто зовет меня?

— Профессор Снейп.

Никогда Снейп не звал меня подобным образом. Хотя однажды прислал со школьным домовиком лекарство.

Крайне подозрительно, что всего пару часов назад Квиррелл пытался вызвать меня похожим образом. Где именно Снейп меня ждет? В подземельях? А если — в Запретном лесу? А если он уже — не он, а то самое, что сидит в Квиррелле? Если бы я мог отказаться! Так ведь силой притащит!

— Мы с профессором встретимся утром. Сейчас очень поздно, ученикам запрещено покидать свои комнаты.

Домовик дёрнул ухом, щелкнул пальцами, мантия сорвалась с крючка и прыгнула мне в руки. Сверху тяжело шлёпнулись тапки.

— Дад...

Мир кувыркнулся. Мы очутились у знакомой двери, в которой я с изумлением узнал лазарет.

— Снейп здесь? — уточнил я, поспешно одеваясь. Домовик энергично закивал. — Где?

— Здесь есть отдельная комната для тяжелых больных, — домовик потянул меня внутрь. Не знал, что у эльфов такие сильные руки! — На ней защита, мощное колдовство, и никакая болезнь, никакая магия не могут ни вырваться оттуда, ни проникнуть извне.

Почему Снейп вызвал меня в лазарет? Снейп болен?

Мы вошли в знакомый длинный зал и неспешно двинулись между рядами коек. Эльф вдруг остановился, потянул носом и указал пальцем на стену:

— Здесь. Вход здесь.

Мы приблизились к стене вплотную. Эльф тронул потрескавшуюся серую штукатурку. Вдруг её поверхность дрогнула, словно колыхнулась, и участок стены стал подвижным! Лапка эльфа погрузилась туда наполовину. Где-то такое я уже видел…

А ещё из прохода донеслись обрывки разговора.

«Не утомляйте его, профессор», — прозвучал тихий голос мадам Помфри. — «Не буду. Поппи, вы не могли бы дать нам несколько минут?» — знакомый бархатный голос Снейпа я не перепутал бы ни с чьим другим и едва успел отшатнуться, как прямо из стены вышагнула мед-ведьма и удивленно всплеснула руками.

— Гарри? Что ты тут делаешь?

То есть она не в курсе, что Снейп меня звал? Надо наврать чего-нибудь и попробовать вывернуться.

— Пожалуйста. Я плохо сплю. Можно мне то зелье, что вы обычно давали на ночь? — Я повернулся к эльфу и попытался выдернуть из его лапки свои пальцы. — Можешь идти. Дальше я сам.

Миссис Помфри смотрела устало и чуточку нетерпеливо.

— Зелье только для больных детей, извини. Здоровым могу прописать прогулки на свежем воздухе. Возьми метлу, полетай и уснешь крепче некуда.

Мадам Помфри прошествовала мимо и скрылась в своей комнате. Чертов домовик не уходил и крепко держал меня. Я обернулся к стене. Не решаясь переступить, вспомнил, как проходил сквозь каменную кладку на платформе вокзала Кинг-Кросс, поглубже вздохнул, зажмурился и неуверенно подался вперёд…

«Северус… Северус. Прошу тебя».

Я узнал этот голос и дрогнул. Кругом была темнота, зато отчётливо слышались звуки прерывистого дыхания, шелест крахмальных простыней и нежный звон стекла.

«Сначала прими зелье. Поправишься, и мы поговорим». — «Может быть слишком поздно. Обещай мне». — «Черт бы тебя побрал, Квиринус, не сваливай на меня твои проблемы. Прими зелья, а там посмотрим».

О чём это они? И почему я ничего не вижу? Квиррелл опасен, а Снейп, что, с ним заодно? Надеюсь, нет. Я в ужасе забарахтался, пытаясь выбраться из стены обратно в общую палату, но тут за ладонь дёрнули и с громким чпоком втащили меня внутрь.

Комната была небольшой, без окон, с единственной кроватью, умывальником и тяжёлым стулом, на котором восседал господин зельевар. Снейп явно ожидал меня видеть, но ни слова не сказал, только отвернулся, не торопясь, впрочем, покидать палату. При нем было спокойнее. Я осторожно шагнул к постели.

Квиррелл лежал под одеялом осунувшийся, с землистым, бледным лицом и без тюрбана. Голова его была забинтована по самые брови. Руки сплошь забинтованы. Он пристально смотрел на меня и наконец слабо улыбнулся. Снейп внимательно переводил взгляд с одного из нас на другого, затем резко поднялся и молча вышел сквозь стену. Я едва сдержался, чтобы не попросить его остаться.

— Мистер П-поттер, — выдохнул Квиррелл.

— Добрый вечер, сэр — вежливо отозвался я. — Как вы себя чувствуете?

— Могло быть и лучше. Мне нужно тебе сказать… Я не взял из твоих денег ни кната и сделал кое-какие распоряжения в банке. Возможно, вернуть их тебе следовало иным способом, но мне показалось, что это именно то, в чём ты нуждаешься.

— О чём вы, сэр?

— Скоро ты получишь известие из Гринготтса и письмо. Оно будет от меня. Дождись, когда повзрослеешь, и ничего не предпринимай, пока не придёт время.

— Сэр, какое известие?

Мне показалось, что Квиррелл заговаривается. По лицу его пробегала судорога, пальцы под повязками непрестанно шевелились, комкая одеяло.

— Ты очень смелый, — продолжал опекун, — раз рискнул прийти после всего, что видел там, в комнате с зеркалом. Тебе не привиделось. Я очень опасен и почти не могу сопротивляться тому, кто живет во мне. Помни, что я рад нашему знакомству. Ты оказал мне честь, попросив стать твоим опекуном.

— И я тоже, сэр.

— У нас мало времени. Честно говоря, я не ожидал увидеть тебя и надеялся, что ты будешь осторожен и не придёшь...

Он говорил быстро, борясь с бурным дыханием. Лицо заблестело от пота, то и дело искажаясь гримасой страдания. Я был словно заколдован и не мог двинуться с места. Между тем профессор сжал зубы, так, что на шее и на лбу вздулись вены, и коротко застонал:

— Не оставайся со мной наедине, никогда. Это опасно. Не приходи, даже если скажут, что я зову тебя. Если возникнут вопросы, обратись к профессору Снейпу. А сейчас тебе нужно уйти.

Я просто стоял и смотрел. Какая-то часть меня вопила об опасности, но что-то в моей голове успокаивало, твердило о долге и благодарности. Будто я обязан выслушать больного человека. Почему Квиррелл не хотел объяснить мне, что он поручил гоблинам, если это все равно касалось меня?

— Гарри, помни, — хрипло выкрикнул Квиррелл и застонал. — Прочь! Уходи немедленно!

Тут он закатил глаза. Я словно очнулся и едва успел пискнуть «Дадли», как мой домовик появился рядом, цапнул за штанину и аппарировал прочь из лазарета в спальню Гриффиндора.

Всю ночь меня караулил Дадли. Впервые я боялся нападения в школе, и это сводило меня с ума. Спальня Гриффиндора перестала быть надёжным убежищем. В Большой зал я примчался одним из первых. Снова сел среди новых приятелей, улыбнулся девчонкам, кивнул паре мальчишек. Есть не хотелось, но сока пришлось выхлебать два полных кубка. Впрочем, проблемы с аппетитом были не у меня одного: экзамены начинались совсем скоро.

Преподаватели тоже рассаживались на свои места. Из боковой двери появился Снейп, тут же нашел меня взглядом и только потом оглядел стол своего факультета. Остальные не выглядели встревоженными, директор отсутствовал. Квиррелла, разумеется, тоже не было.

— Чем больше я зубрю, тем хуже, — пожаловалась Парвати Патил. Я наконец выучил имена близнецов.

— А я боюсь экзаменов, — вздохнула Лаванда и откусила кусочек яблока. — Когда нужно сосредоточиться, все мысли из головы вылетают.

— Вот если бы существовал артефакт, который вытаскивал знания из голов и сразу переносил на пергамент! — мечтательно закатил глаза Невилл.

— Нет, его наверняка признают незаконным, — решил поддержать разговор я. — Лучше использовать сильное успокоительное.

— Моя мама использовала успокоительное, — отозвался вдруг Финниган. Он сидел чуть поодаль, и ему пришлось повысить голос. — Она говорила, таблетки помогают, она как-то попробовала их на экзамене. Была спокойной, как удав, но почти ничего не смогла вспомнить и не сдала.

Мы удрученно помолчали.

— А может быть, твоя мать просто ничего не выучила? — звонко крикнула с другого конца стола Гермиона Грэйнджер. — Иначе чего бы ей волноваться?

Финниган покраснел и насупился.

— Не обращай на неё внимания, — посоветовал я. — Однажды Рон сказал, что у Грэйнджер ужасный характер и поэтому у нее нет друзей.

Лаванда боязливо покосилась на дальний конец стола, где Гермиона гневно выговаривала Рону. Остальные ребята явно повеселели, и беседа пошла живее.

Пришло время магической почты. Над залом закружили совы, роняя в нетерпеливые руки свёртки с посылками, письма, газеты. Я ждал, и вот сразу три совы, толкаясь, устремились ко мне. Утренняя газета и два письма. Никогда я не получал так много корреспонденции за один раз. Письма я затолкал в сумку, а газету спокойно развернул. Ребята вокруг тоже шуршали обёрткой, бросая её рядом с посудой. Кто-то, быстро проглядев газету, откладывал её тоже, и понял, отчего все торопились: домовики вместе с посудой уберут и ненужную бумагу, и вообще всё, что будет на столах. А я раньше как-то и не обращал внимания.

Уроки шли, как обычно. Благодаря Невиллу я не отстал ни по одному предмету. Экзамены приближались. Преподаватели нервничали, дети волновались. Библиотека была постоянно полна народу, и даже отчаянных лентяев можно было увидеть с книгой.

Мне не сиделось. Что делать, если монстр внутри Квиррелла прикажет привести меня очередного домового эльфа? Как мне сопротивляться? И письма. Они жгли мне руки прямо сквозь сумку.

Я едва дотерпел до вечера. Позвал своего эльфа, велел себя охранять и защитить меня всеми способами, какими возможно, и достал письмо Киррелла.

* * *

Мистер Поттер. Гарри.

Много лет назад, будучи одиноким и небогатым, я принял решение, определившее мою дальнейшую жизнь. Некто, чьё имя нельзя называть, предложил мне покровительство, поддержку и много чего ещё. Взамен потребовал обязательств, которые я тогда счел приемлемыми и согласился.

Чем закончилось для меня эти отношения, вы видели.

Я не прошу простить меня. Намерения мои относительно вас не были безопасными, и лишь опекунство и наши взаимные обязательства позволили мне воспротивиться приказу и не убить вас на месте. Однако я всё ещё смертельно опасен для вас.

У вас было непростое детство, крепкие нервы, и это дает мне возможность говорить прямо. Безопасным для вас я стану только, когда умру. Однако, учитывая обстоятельства, смерть моя будет крайне неприятной и болезненной, а кроме того, именно этот момент наиболее опасен для вас. Ни при каких обстоятельствах не находитесь рядом со мной в этот момент.

Я продолжаю. Не уверен, что мне удастся закончить и отослать вам это письмо: мне всячески препятствуют это сделать. Вы понимаете, как именно.

Предложив стать моим опекуном, вы сделали для меня такое, чего я и не мог ожидать и не получил ни от кого другого. Доверие. Я считаю вас своей семьёй, единственной семьёй. А поэтому я не захотел брать ваши деньги, которые вы так щедро предложили, и вернул вам всё до кната. Не наличными, нет, но я воспользовался связями, заказал и купил вам некий артефакт, который со временем, безусловно, вы сможете оценить по достоинству. Видел, как вам доставили его совиной почтой. Почему вы не начали использовать его до сих пор? Возможно, считаете опасным? Это не так. Во всяком случае, можете показать его кому-нибудь из сильных магов. Зная вашу предусмотрительность, надеюсь, вы придумаете, что сказать, когда вас спросят, как к вам попала эта вещь. Лично я посоветовал бы наложить на нее чары иллюзии или трансфигурировать — вы в этом хорошо разбираетесь. Сила этого артефакта такова, что он позволит менять свои внешние данные, не меняясь по сути.

Я сделал вас своим наследником. Это даст вам право назвать этот артефакт своей собственностью, если дойдет до того, что придется предъявлять на него права. Больше, увы, мне предложить вам нечего, кроме моей искренней признательности. Да ещё некоего предмета, попавшего ко мне совсем недавно. Он не является, строго говоря, моей собственностью, как не будет и вашей, но им может воспользоваться любой, в чьих руках он окажется. Он в моем сейфе в банке. Вы сможете получить его, официально вступив в наследство. Не рекомендую забирать его, покуда не обретете достаточно необходимых знаний. Возможно, он пролежит в банке долгие годы. Сейфы там выше всяких похвал.

Кроме того, предполагая свою скорую кончину и понимая, как вы цените независимость, я оставил гоблинам доверенность на ваше имя с правом распоряжаться вашими деньгами самостоятельно, в любом количестве, с моего полного согласия. Если вам срочно потребуются наличные, вы можете их снять. Действует доверенность, пока я жив, так что не медлите. Специально оговорено, что распоряжение можно сделать обычным письмом, так как вам затруднительно будет объяснить посторонним, для чего нужно в банк.

Поскольку я был вашим официальным опекуном, то знал о существовании сейфа с лимитом в 1000 галлеонов и доступе к нему директора. Теперь я понимаю, для чего вам срочно понадобился опекун, Гарри. Сочувствую. Но есть и хорошая новость: после моей смерти стать вашим опекуном директор не сможет. Во всяком случае, без вашего ведома и желания — нет. Но вы можете попросить гоблинов найти вам опекуна (это будет стоить денег и появится в прессе) либо найти его самому. Либо попробовать жить без опекуна. Я распорядился, что на ваше содержание в школу из ваших средств ежегодно будет переводиться стандартная сумма, как и на карманные расходы. Увы, этого мало, особенно если вы захотите покинуть школу раньше достижения совершеннолетия, — доступа к основным средствам у вас без опекуна не будет и придется голодать.

Вот, пожалуй, и всё.

Прощайте, Гарри. Берегите себя, а это значит — не приближайтесь ко мне. Не я, но тот, что во мне, жаждет причинить вам зло.

Зная вашу предусмотрительность, очень надеюсь, вы воспримете мою просьбу серьёзно. Пишу это на тот случай, если мне будет позволено поправиться и продолжить преподавание. Что, уверен, крайне маловероятно.

Ваш Квиринус Квиррелл.

«…если мне будет позволено поправиться и продолжить преподавание, что крайне маловероятно. Ваш Квиринус Квиррелл».

Письмо жгло руки. Я схватился за щёки: мокрые. Утёрся рукавом.

Квиррелл прощался. Знал, что не выживет, если воспротивится монстру, и всё-таки сделал это. Его мучили, пытали, а он нашёл возможность написать письмо. Ни слова жалоб, ни капли страха, лишь сожаление о содеянном и благодарность. А ещё — жестокая откровенность, необходимая, чтобы я воспринял всё сказанное всерьёз.

Засыпая, подумалось, что не только Квиррелл считал меня семьёй. Я тоже, наверное, думал так о нём. Он заботился, и, как оказалось, совершенно бесплатно. Убить, конечно, пытался, но не по своей воле. Так не убил же! Оказался сильнее! Если б я только мог освободить его от подселенца!

* * *

Наутро я не сразу сообразил, чем закончился вчерашний день. Полежал. В спальне было тихо, в гостиной — тоже. Рано. Даже домовик ещё не приходил будить меня.

Я вздохнул по опекуну и вдруг, спохватившись, полез под кровать. Именно там валялась давняя посылка от неизвестного лица, которую я впопыхах заныкал от Рона, так и не вскрыв! Свёрток оказался узким, относительно длинным, с ножку табуретки, и весьма увесистым. Ни пыли, ни паутины — домовики убирали хорошо. Пергамент шуршал, поэтому я разворачивал его очень осторожно. Снимая обёртку и гадая, что это могло бы быть, я неосторожно дёрнул за прилипший край. Тот оказался тонким, упругим и жёстким, легко рассёк кожу, и вглубь свёртка упали две капельки крови.

— Бл%%%! — шёпотом, но от души высказался я и сунул палец в рот. В недрах упаковки вспыхнул и погас оранжевый блик, и я, уже далеко не такой дремучий, мысленно застонал. Привязка кровью случилась, ага. И активировал я его «волшебным» словом, которое в приличном обществе не произносят. Идиот.

«Не стоит ругать себя. Это вредно для здоровья и магии».

Отлично, ещё и с ума схожу. Гарри Поттер, мальчик-который-спятил. Но никаких посторонних мыслей больше не последовало. Если сумасшествие и есть во мне, то проявляется оно весьма избирательно и ждать очередного приступа бессмысленно. Само придёт.

Пришлось возвращаться к подарку. Секунду спустя на одеяло упал тяжёлый, красивый, явно дорогой… Жезл?

Крепкая, довольно толстая рукоятка, покрытая изящными кольцами рун. Резное навершие в форме цветочного бутона с вставкой из какого-то полупрозрачного сероватого камня. В древесине я не разбирался, но такой никогда раньше не видел, — тёмной, словно чёрный кофе, с маслянистым блеском полированных частей, и очень плотной. Филигранная работа, настоящее произведение искусства. Я робко коснулся жезла, но тот вёл себя смирно. Взял в руку — удобно. Мои пальцы с трудом держали перо или карандаш, поскольку те тонкие, а жезл лег в ладонь и пальцы сомкнулись, удерживая артефакт крепко и уверенно. Ух ты! Даже палочка никогда не ощущалась настолько комфортно! Тяжесть не раздражала, хотя сомнительно, что моим больным рукам она по силам. Время покажет. Я чувствовал магию артефакта и созвучность её с моей собственной.

Проводя кончиками пальцев вдоль древка, я размышлял о Квиррелле. Он думал обо мне, позаботился о сильной защите. Наверняка жезл куда мощнее волшебной палочки, но экспериментировать в общей спальне не стоило, поэтому я решил спрятать пока жезл в сундук, а как-нибудь в каникулы подняться на Астрономическую башню. По пути наверх есть несколько подходящих пустующих классов.

— Смотри не попадайся на глаза посторонним, — чувствуя себя придурком, приказал я жезлу. Тот слегка потеплел. Я определенно схожу с ума. Ну и пофиг.

* * *

Письмо из Гринготтса было лаконичным и кратким. Дескать, в отношении меня Квиррелл сделал ряд распоряжений, ознакомиться с которыми я могу в любое удобное время. Я пожал плечами и не нашел ничего лучше, как заказать регулярные квартальные выписки (мы с опекуном о них говорили) и пожелал снять наличные, чтобы, по моим прикидкам, спокойно прожить семь лет. Просто взял за основу сумму, которую платил опекуну, помножил на семь, и готово. За обучение и так будут отдельно высчитывать. Значительная часть денег по моей просьбе должна быть переведена в фунты. Я ждал доставку, не до конца уверенный, что у меня получится, — гоблины изъяснялись крайне скупо. Квиррелл в своём письме и то известил меня о делах куда подробнее.

Впервые, снимая собственные деньги, я ощутил острый приступ жадности. Потому что снял сразу много. Этак и обнищать недолго! Мне пришла мысль, что вопрос заработка в магическом мире, как и в человеческом, — один из важнейших. После обучения беглому чтению, конечно.

* * *

И где я буду своё богатство хранить? Под кроватью? Вынул пару монет. Попробовал представить двадцать тысяч галлеонов наличными. В кармане такое не носят. Но волшебный мир на то и волшебный, чтоб решать проблемы, сказал я себе (и это была моя собственная мысль). Нужно было лишь узнать, как.

Обращаться с таким вопросом к Снейпу нельзя. Он вытрясет правду как нечего делать и после озвереет. Мадам Пинс, библиотекарь, всю жизнь работала в Хогвартсе и вряд ли имела накопления. Флитвик и Макгонагалл исключались по умолчанию. Оставался Малфой.

Дразнить гриффиндорцев я не хотел — только-только начал нормально общаться. Стало быть, подойти к Драко во время завтрака не мог. Лучшим выходом было написать ему и назначить встречу в знакомом тупичке бокового коридора, ведущего к подземельям. Записку из одной строки я наваял за десять минут, размял пальцы и вызвал эльфа.

Дадли показывался редко, но был рядом почти постоянно. Мы договорились, что отдыхать он будет, пока я на уроках в толпе ребят. Теперь, когда следовало ждать ежеминутного похищения, пришлось исключить любые маршруты по школе, кроме самых необходимых, — классные комнаты, Большой зал, библиотека и башня Гриффиндора.

— Отнеси это Драко Малфою, — велел я. Эльф исчез на несколько секунд и появился снова, кивнув. — Как там профессор Квиррелл?

— Опекун хозяина ещё в лазарете. Он пытался позвать хозяина Гарри и попросить об этом других профессоров. Эльфу пришлось накладывать на него заклинание связанного языка.

— Спасибо, что заботишься обо мне, Дадли. Ты молодец.

Драко прислал записку перед обедом, и мы встретились, охраняемые мощными Гойлом и Крэббом. Не говорили мы довольно давно, и я отвык, чувствуя неловкость. Слизеринец отлично выглядел, как ни в чём не бывало ухмылялся, но первым разговора не начинал.

— Малфой.

— Поттер.

— Как дела?

Малфой весело заржал, и напряженность схлынула, как по волшебству.

— Такие предосторожности, чтоб просто хлопнуть по плечу, Поттер, — отсмеявшись, протянул он. — Выкладывай, с чем пришёл.

Я не стал юлить.

— Что ты знаешь о магических жезлах?

Парень замер и подозрительно прищурился:

— Жезлы — штука очень редкая. Сильная. Штучный товар. Даже у моего отца такого нет. В связи с чем вопрос?

Я похолодел. Интерес Малфоя был слишком очевиден и потому опасен. Отвлечь, отвлечь срочно!

— Дорогая вещь, как думаешь?

Малфой ощутимо расслабился.

— Хочешь купить?

— Прицениваюсь. А где их берут?

— Не говори только, что я должен снова беспокоить отца! Но книгу посоветовать могу, — он полез в сумку и вынул блокнот, ловко отделил листок и нацарапал моим «паркером» пару строк. — Есть и другие, но так сходу не припомню. Так зачем тебе…

— Слышал краем уха, что с его помощью можно колдовать лучше, чем палочкой. Мне нужно сильное колдовство.

— Зачем?

— Деньги, — выдал я. — Думал, смогу заколдовать кошелёк, чтоб ничего не стащили, — подумал и добавил: — И сундук. Как спрятать кучу вещей, чтоб никто не смог ничего украсть, чтоб я сам не мог их потерять, но они всегда были под рукой?

— Заклинание невидимого расширения, — немедленно отвечал Малфой. — Его накладывают на любой предмет, и он внутри становится больше, чем снаружи. — Драко принялся расстёгивать мантию. Я смотрел вытаращенными глазами, как он распахнул её: слева изнутри был пришит небольшой карман. Пустой. Драко коснулся его палочкой и что-то прошептал. Немедленно на полу рядом с нами выросла куча книг. Здесь были все наши учебники за первый курс и несколько тяжеленных с виду справочников. Я оторопело коснулся самого большого, попробовал на вес.

— Сам колдовал?

— Издеваешься? Нет, конечно. Нам ещё рано.

— Кто-то зачаровал мантию для тебя?

— Разумеется. А отец заплатил. Когда есть деньги, необязательно уметь всё самому.

От облегчения я как-то ослаб и присел на подоконник.

— А как не потерять что-то? Не дать это украсть?

— Неужели среди гриффиндорцев завелись крысы? — Я молчал. — Что, серьезно? Ну ты даёшь. Я спрошу отца.

Я кивнул и отлепился от подоконника.

— Поттер, — позвал Драко, — ты даже не будешь мне должен. С тобой весело, ты забавный.

— А ты полезный.

— Продолжай хвалить меня, и я найду тебе адрес мастера. Бесплатно.

* * *

Малфой не подвёл. Я оплатил счет от мастера-артефактора и теперь вертел в пальцах невзрачный мешочек из серой шкуры. Размером с ладонь, лёгкий и плоский, с плетёным плотным шнурком. Без всяких подсказок вынул из него клочок пергамента, прошептал нацарапанное заклинание и капнул внутрь артефакта своей кровью. Короткое головокружение, вспышка — и мой мешочек пошевелился. Я аккуратно спрятал его в карман.

А затем мне привезли деньги. Однажды вечером в гостиной появилась недовольная декан МакГонагалл, велела следовать за собой и отвела в кабинет директора. Гоблин, старый, плешивый, сидел в кресле и, похоже, дремал. Дамблдор выглядел недовольным, но встретил меня спокойно и даже любезно.

— Я должен переговорить с мистером Поттером приватно, — проскрипел, открыв глаза, гоблин. — Дело касается его наследства.

— Я директор этой школы и буду присутствовать при вашем разговоре как представитель Гарри Поттера, — заявил Дамблдор.

— Мистер Поттер, хотите, чтобы директор Дамблдор участвовал?

— А можно поговорить один на один? — скромно уточнил я.

— Гарри, мальчик мой, — всплеснул руками директор, — я лишь хочу тебе помочь. Это же банкир. Мало ли что...

— Как вы смеете обвинять волшебный банк Британии! — рявкнул вдруг гоблин. Его глаза зажглись красным, а когти, как мне показалось, опасно сверкнули.

— Я только хотел сказать, что мальчик несовершеннолетний. Я как его опекун...

— Вы не его опекун, — немедленно перебил его гоблин.

— Да? — «удивился» я. — Тогда можно мне получить обратно ключ от сейфа отца?

Мелкая месть, да и денег в том сейфе оставалось немного, но удержаться я не смог.

— А почему ваш ключ, мистер Поттер, находится у директора Дамблдора? — осведомился гоблин.

— Директор сказал, что я его потеряю, — честно ответил я.

— То есть вы хотели его забрать?

Я кивнул

— Мальчик мой... — начал Дамблдор, но тут гоблин щёлкнул пальцами, и тут же из шкатулки, стоящей перед директором, повалил дым. Дамблдор убрал его одним движением брови, но гоблин уже безмятежно развалился в своём кресле:

— Мистер Дамблдор, можем мы с мистером Поттером обсудить его дела?

Вскоре мы сидели в пустом классе. Гоблин прочертил острым когтем в воздухе замысловатый вензель.

— Чары приватности, — пояснил он. — Как мне передать вам заказ? — Я погладил себя по карману. Гоблин оскалился: — Вы, я вижу, подготовились. Хорошо. — Он протянул мне свиток и вынул откуда-то несколько увесистых мешочков. Я вынул свой. — Прочтите, подпишите.

Когда с передачей наличности было покончено, я задал вопрос и о жезле.

— Простите, я не спросил вашего имени, мистер э...

— Мистер Кхрюгг. Поверенный рода Поттер.

Как нужно ответить, я не знал, но тут словно что-то подтолкнуло меня, и я позволил своим губам произнести:

— Пусть золото течет рекой, а головы врагов падают к вашим ногам, уважаемый поверенный Кхрюгг.

Что за бред? Но гоблин воспринял эту дикую фразу абсолютно спокойно.

— Я готов ответить на ваши вопросы, мистер Поттер.

— Расскажите о жезле, который был оставлен мне опекуном.

* * *

Мешочек, оказывается, был сделан из ишачьей кожи. Эта вещь приводила меня в восторг. Артефакт выглядел пустым, был лёгким и плоским, но поверенный уверил меня, что вся заказанная сумма поместилась в нем без труда. Он научил меня вызывать деньги и класть их обратно. Так я смогу прятать туда и другие предметы — книги, как Драко, запасную одежду и так далее. Носить мешочек гоблин мне посоветовал на шее, хорошенько завязав, и уверил, что и принимать душ я могу, не снимая его. Чары не дадут ему промокнуть.

Жезл действительно можно считать полученным наследством, так как он получен от опекуна. Гоблин обещал прислать книгу, которую мне предстояло изучить. Сказал лишь, что если я захочу с ним расстаться, банк будет рад обсудить эту сделку.

— Жезл товар редкий, мистер Поттер, — уверил он меня. — Их всегда делали на заказ. Если волшебник очень силён, его магия попросту сожжёт палочку, поэтому нужен жезл. Легендарный Мерлин пользовался посохом, настолько была велика его мощь. В руках мага средней силы жезл способен накапливать магию, так что и возможностей у такого волшебника больше.

«Блин. Квиррелл передал жезл через гоблинов, так что скрыть его от них я всё равно не смог бы. А жаль. Надеюсь, хотя бы Малфой не воспринял мой интерес всерьёз».

Гоблин Кхрюгг насмешливо ждал, пока я переварю услышанное. Похоже, он видел меня насквозь. Я извинился, и мы продолжили.

Оказалось, что у меня был дом, оставшийся от моих деда и бабки Поттеров, в Лондоне и развалины родительского коттеджа в какой-то глуши под названием Годрикова Лощина. Так что проблем с жильём не было. Дом был закрыт. Состояние коттеджа я должен был оценить сам, гоблин сообщил только, что тот нуждается в ремонте, то есть в деньгах. Поверенный предложил нанять бригаду гоблинов для его восстановления, но я вежливо поблагодарил и пообещал обдумать. Он уважительно взглянул на меня и перевел тему, а я лишь краснел, так как мне попросту стало жаль денег.

Квиррелл не оставил мне средств, только жезл, который приобрел законным путем, и некий предмет в шкатулке, до сих пор хранящийся в банке. Если это Философский камень, то там он будет сохраннее. Однако меня несколько напрягла дороговизна магических артефактов. Семь лет — это долго. Один мешочек ишачьей кожи обошёлся мне в сто галеонов, а если я захочу сумку вместо сундука? Непромокаемую обувь?

— Мистер Кхрюгг, а каковы распоряжения опекуна относительно моих трат?

— Интересно, что вы спросили, мистер Поттер. Ваши счета будут оплачиваться даже после его смерти в пределах годового лимита в десять тысяч галлеонов.

Спасибо, профессор.

Мешочек с наличностью я повесил на шею. Очень хотел узнать о чарах незримого расширения поподробнее, но решил больше никогда ни о чем не спрашивать. Всё есть в книгах. Из-за своей глупости о моем мешочке знают Малфои, и не факт, что Драко не рассказал отцу и о моём интересе к жезлам.

Значит, нужно налечь на чтение. В который раз себе об этом говорю. Читаю уже бегло, но не так, как та же Гермиона или Драко. Пора возвращаться к тем упражнениям, что мы делали с Миртл. Надеюсь, у неё всё хорошо и она нашла покой.

— Дадли!

— Хозяин.

— Узнай, не надо ли чего профессору Квирреллу. Может, это стоит денег? Особенное зелье, которое не сможет предоставить школа? Что-то из еды? Белья? Ну ты понял. И передай, что его подопечный ему благодарен. И помнит всё. И не придёт.

— Да, хозяин Гарри. Дадли проследит. Дадли передаст.

* * *

Опекун приснился мне той же ночью. Я вспомнил, что сидящий внутри монстр всё ещё пытается приблизиться ко мне, позвать меня через других людей. Значит, он не оставляет профессора в покое, мучает его.

Квиррелл на уроках твердил нам, что для качественной защиты нужно уметь управлять собственным разумом. Очищать от посторонних мыслей. Он говорил, это не всем удаётся, кто-то так и не научится никогда. Но пробовать стоит.

Надеюсь, ему тоже помогает собственный опыт. Конечно, если этот монстр не сидит прямо у него в мыслях.

Я попробовал расслабиться, позволяя памяти всё, что ей хочется. Мысли лениво перетекали, образы сменяли один другой. Я снова увидел себя в доме Дурслей и напрягся, но постарался успокоиться. Они далеко, верно? И если меня тянет в те воспоминания, значит, как учил профессор, их надо пережить и отпустить. Возможно покричать. Какую это принесет пользу, я не знал, но шуметь в спальне нельзя. Придётся уединяться.

До Астрономической башни я добрался так быстро, как только мог, взобрался по крутой выщербленной лестнице на самый верх и, тяжело дыша, растянулся посреди площадки. Сжался, привалившись к холодному камню парапета и уткнувшись лицом в колени. По ногам дуло, спина мёрзла, но возвращаться не хотелось. Хотелось одиночества.

Я встал на колени, натянул поглубже капюшон. Пошевелился, выбирая удобное для поясницы положение. Мантия спадала крупными складками, окутывая меня всего, с головой, и я вдруг почувствовал, как согреваюсь. Плотная ткань почти не касалась тела и не пропускала свежий ночной ветер.

Тихо, тепло, уютно. Ни за что не поверил бы, как коленопреклонённая поза может быть такой удобной и... умиротворяющей. Вот сейчас отпустить мысли казалось вполне возможным и даже безопасным.

Смогу ли я оставаться таким же невозмутимым, как мой опекун, зная о близкой, ужасной смерти?

«Но ты — уже! Тело подводит тебя, пальцы болят и не слушаются, колени дрожат и кто знает, что ещё. А ты живёшь себе, учишься и даже думаешь о будущем. Если даже одиннадцатилетний мальчик так может, почему бы не быть мужеству и у взрослого?»

Потому что в нём живёт чудовище, которое причиняет ему боль.

«Дурсли тоже причиняли тебе боль».

— ЗАТКНИСЬ! — заорал я вдруг, но было слишком высоко — меня никто не услышал.

«Когда кузен сунул твою руку в приоткрытую дверь и, пока его приятель держал тебя, с размаху закрыл её, навалившись с ним вдвоём, боль была вполне соизмерима с пыткой профессора. Пока ты катался по полу, прижимая к груди сломанные пальцы, прибежавший на крики дядя наступил на вторую кисть. Типа нечаянно. А затем пнул по хребту, чтобы ты перестал скулить. Долгие два месяца ты не мог пользоваться руками, помнишь? Тетка стащила с тебя штаны, потому что снять их сам в туалете ты не мог. Только длинная, широкая футболка Дадли и была твоей единственной одеждой, покуда не срослись кости. И нет, никто не отвел тебя к врачу. Никто не мыл. Никто не кормил, — тарелку просто ставили рядом, и ты жрал, как собака, опираясь на локти. Никогда не говори, будто тебе не хватает выдержки».

Я стиснул зубы. Детские воспоминания нахлынули и закружились перед глазами. Много лет я гнал их, и наконец они стали чем-то вроде давно позабытого сна. Длинного, бесконечно мучительного сна. Кузен оставлял меня в покое, лишь когда бывал в школе, пока я, обгаженный, дрожащий от холода, баюкал сломанные конечности.

Память будто оживала. Всё верно. Если раньше я довольно ловко управлялся и уверенно держал карандаш, то с того вечера мои пальцы больше не принадлежали мне. Были и ещё… моменты, о которых сейчас не стоит.

— Нефиг вспоминать всякое дерьмо, — зло выплюнул я и выругался — с удовольствием и облегчением.

Едва уловимый отголосок одобрения тёплым комочком коснулся груди. Словно я сам себя похвалил. Кстати, а с чего бы вдруг всплыли те кошмарные воспоминания?

«Скрытые внутри, они разъедают душу, мучают её. Нужно избавиться от них, отпустить. Примириться. Понять, что они больше не имеют значения».

Ничего себе — «не имеют значения». Мне тут полную инвалидность пророчат. Хотя… А кто это со мной говорит? Невольные, навязчивые мысли и будто не мои. Снова привет, глюк?

Но на башне лишь тонко гудел ветер. Никого вокруг. Да и в голове я больше никого постороннего не слышал. Так, отголоски эмоций. Я поднялся, держась за стену, и побрёл обратно, отрешённо вспоминая и довольную физиономию брата, и собственный плач, и всё прочее, омерзительное, но реальное. Спотыкаясь, я простил себе и слёзы, и мольбы, и даже вынужденную нечистоту. Когда же наконец добрался до входа в башню Гриффиндора, оказался совершенно обессилевшим, опустошённым и спокойным.

Ну было и было. Чего уж теперь.

Экзамены приближались. Снейп злобствовал, Макгонагалл была ненатурально любезна и называла меня по имени. От такого обращения волоски на загривке становились дыбом. Вот кто не расстроится, если я вылечу из школы. Хотя последние пару месяцев у нас с ней не было никаких тёрок. На уроках я вёл себя тихо, с заданиями справлялся и неизменно приносил баллы факультету. Чего ещё надо? Но на экзаменах мне придётся туго.

Уроков задавали всё больше: учителя взялись повторять с нами пройденное. Глупо, по-моему. Ну зазубрим мы и сдадим на приличные баллы, и что с того? Все равно через год или два забудем половину. Оценки значат мало. По мне так их вообще следует отменить. Кому нужно, тот и так будет учиться, а остальные пусть сидят дома.

А у меня в планах ещё обычная человеческая школа. Я сумел подготовиться без зелий улучшенной памяти, немного гордился этим, но поехать туда без взрослого было нельзя.

Я пошёл к Макгонагалл, принёс стопку магловских учебников и попросил сопровождать меня в Лондон на годовой экзамен. Она удивилась, но не отказала, книгами осталась довольна и даже обещала помочь. В результате со мной поехал мрачный Снейп, молчавший большую часть времени и наотрез отказавшийся пить оборотное. Свою широченную мантию он трансфигурировал в плащ, а волосы стянул узким кожаным шнурком. Я никогда не видел его с полностью открытым лицом. У него оказался высокий лоб, впалые щёки, острые скулы. Этот необычный, чужой Снейп преспокойно вошёл в школу, поговорил с охранником, подписал пару бумаг и молча покивал, слушая наставления директрисы. Небрежным жестом вынул пачку банкнот и заплатил за мой следующий учебный год, даже попробовал поторговаться для приличия. Затем указал мне на дверь класса, вынул из-за пазухи какой-то журнал и уселся в кресло, ждать.

Я решил все тесты, но были ещё и письменные задания. Сдал работу я самым последним, водил по страницам дрожащей авторучкой, ожидая, что вот-вот заглянут и выгонят, но время шло, ничего не происходило. Когда я вышел, пальцы и плечи горели огнём. Снейп продолжал «читать», пряча палочку между страниц. Четверо учителей и один охранник мирно спали. Снейп сунул мою работу в середину стопки, схватил за плечо и аппарировал, напоследок прошипев: «Фините инкантатем».

— Спасибо, сэр.

— Поттер. Не представляю, о чём вы. Но на следующий год заданий будет больше.

— Мне нужны учебники для следующего курса.

— Сейчас? В начале каникул?

— Да. И книги для внеклассного чтения.

— Хорошо. Я взял список в учебной части.

— Спасибо. Для Хогвартса тоже.

— Понял. Однако уже поздно, а вам необходимо ночевать в школе. Я достану учебники сам. Так будет проще.

Я промолчал. Действительно, так проще.

Снейп действительно принёс для меня здоровенную кучу книг, назвал цену и спокойно ссыпал галлеоны в карман. Я затолкал драгоценные учебники в волшебный мешочек и вернулся в гостиную Гриффиндора.

Вещи из мешочка можно было извлечь, если мысленно их представить и правильно назвать, но книги были мне незнакомы, да и остальное барахло... М-да. Пришлось завести специальный свиток. Самопишущее перо очень выручало, потому что считывало мысли. Я вывалил все, кроме денег, на постель и переписал. После вновь убрал всё в «ишачий» мешочек и подвесил тот на шею. Свиток убрал туда же. Только теперь дышать стало чуть легче и появилась надежда, что свое добро я смогу сберечь.

До экзамена оставались всего ничего. Вечером в спальне мы с ребятами тщетно пытались заснуть под нытьё Рона. Похоже, до него дошло наконец, что за неуспеваемость реально отчисляют.

— А ты, Поттер, уже собрал вещички? — злобно зашипел Уизли.

— Чего? — удивился Невилл.

— Того! Экзамен письменный. Зачарованными перьями пользоваться нельзя. Поттер пишет медленно, это все знают. Так что экзамены он, считай, завалил. Шмотки свои перебирал полночи, шуршал. Готовился на вылет, да?

Я встал, взял мантию и вышел.

* * *

— Профессор Макгонагалл, — обратился я к декану, — можно мне заменить письменный экзамен устным?

— Правила одни для всех, Гарри, — поспешно ответила она, и я понял: меня они уже обсуждали. Обсудили, осудили и вынесли решение.

— Понял. Извините, — пробормотал я, собираясь уйти.

— Куда вы, Поттер? Вы же понимаете, я правда не могу...

— Понимаю. Конечно.

Тащиться к директору не хотелось до смерти, но выбора не было. И вот я в его роскошном кабинете, заставленном шкафами с редкими книгами и невероятными артефактами. Живые портреты заволновались, вполголоса обсуждая мою просьбу и бурно жестикулируя. Дамблдор рассеянно слушал, откинувшись в кресле и рассеянно глядя на меня сквозь очки-половинки.

— Гарри, мальчик мой. Хочешь лимонную дольку? Нет? Почему ты хочешь особых условий на экзамене? Правила для всех одинаковы.

— Но разве вы не можете менять их? Правила. Поменять.

— Зачем? Чтобы все захотели для себя поблажек?

— Это не поблажка, я готовился. Но не смогу... Не успею записать ответы. Словами рассказать сумею.

— Я же советовал стараться больше.

— В таком случае я не сдам и меня отчислят из школы.

— Хорошо, что ты это понимаешь.

И снова надолго замолк. Я боролся со злостью и обидой, изо всех сил не глядя ему в лицо. Не реветь, не реветь, не реветь! Нос распух. Дышать стало труднее. Чем я только думал, придя сюда.

Дамблдор дал мне дойти до двери и вкрадчиво произнес:

— Мы можем обсудить твою просьбу, Гарри. Присядь.

И вот тут мне стало плохо по-настоящему. Директор мог всё, а меня он решил наказать, образумить и заставить... Будь, типа, послушен и останешься в школе. Старый шантажист.

Я мечтал выбежать и хлопнуть дверью, но молча прошёл к столу и послушно сел в кресло.

— Посмотри на меня.

Я зажмурился и поднял лицо.

— В глаза, Гарри.

«Где ты, когда так нужен? Глюк, ау?» — позвал я кого-то внутри себя и уставился на директора. В ту минуту отчаянно хотелось, чтоб во мне действительно оказался кто-то другой, мудрый и сильный. А директор выжидать не стал. Сначала я ощутил в голове щекотку, затем боль. Сжал зубы. Сосредоточился, обмирая, что сейчас у меня в мозгах может наковырять Дамблдор. Отчётливо услышал, как, булькая, течёт кровь внутри сосудов где-то возле висков. Лицо директора я тоже вдруг перестал видеть, а вместо того в распахнутых глазах, на самой их поверхности, где зрачок, я обнаружил какие-то полупрозрачные, извивающиеся то ли нити, то ли что-то ещё. Я словно видел собственные глаза изнутри...

Дамблдор разочарованно отстранился.

— Мне не нравится, что ты перестал общаться с друзьями, Гарри. Рон и Гермиона расстроены, они хотят тебе добра. Вернись к ним.

Снова болезненное ввинчивание в мозг.

— Мы же говорили об экзаменах, сэр, — пробормотал я. Сердце стучало неровно и часто.

— О них тоже поговорим. Человек без друзей уязвим. Я вынужден настаивать.

Резкая атака. В ушах зашумело, но мне удалось отвернуться.

— Гарри! — раздраженно протянул он.

— Вы делаете мне больно.

— Ты должен слушаться.

— Что с моим экзаменом?

— Ты станешь снова дружить с Роном и Гермионой и с Хагридом. На каникулы поедешь к своим дяде и тёте. Я знаю, ты бы не хотел этого, но иначе нельзя. Они твоя кровная родня, там ты защищен.

Вот блин! Смог всё-таки подсмотреть, что к Дурслям ехать я не собирался.

— От кого я там защищен?

— От Тёмного Лорда, убившего твоих родителей.

— И тогда я могу не сдавать письменный экзамен?

Директор усмехнулся:

— И тогда я подумаю.

Старый п* * *

. Подумает он, ага. И пусть тёте Петунье икается, но других слов у меня нет.

* * *

Я плохой. Ленивый, злобный и жадный. Завистливый, но это всё ерунда, люди все такие. Я плохой не поэтому.

Как-то в школе учитель рассказывал об английском капитане, который вынужден был дать слово, что не сбежит, и оставался в плену, даже когда мог освободиться. В церкви нам твердили о мучениках. Тётя смотрела фильмы о гордых джентльменах, рыцарях и всякое такое. Они были упрямы и честны до безобразия.

Я — не они.

Только бы никогда не возвращаться к Дурслям.

* * *

Заспанный Малфой ждал меня в нашем условленном месте.

— Поттер, скажи, что дело действительно серьёзное, раз ты вытащил меня из спальни за десять минут до отбоя?

— И тебе привет. Крэб, Гойл. Скажи, Драко, ты говорил, твой отец вроде в Попечительском совете Хогвартса?

— Он его председатель, придурок!

— Знаешь об этом совете? Кто туда входит, почему и какие у них права?

— Ну ты даёшь. Там леди и джентльмены, которые могут влиять на руководство и следить, чтоб в школе был порядок. Даже нового учителя иногда утверждает именно совет.

— Кто может стать членом совета? Любой волшебник?

— Нет! Чиновник министерства или родитель, чей ребенок учится в школе, и кто ежегодно вносит пожертвование.

— Сколько?

Драко сокрушённо скривился:

— Поттер, ты меня пугаешь.

— Сколько?

— Десять тысяч галеонов в год.

* * *

Рон и Гермиона подошли ко мне тем же вечером. Вид у них был торжествующий.

— Идем на озеро, Поттер, — приказал Уизли. — Надо поговорить.

— Мне нужно готовиться к экзаменам, — отмахнулся я. Готовиться было уже поздно, но вдруг прокатит?

— Ты пойдешь! — вскричал Рон. — И будешь делать всё, что мы прикажем!

— Мне. Нужно. Заниматься, — отчеканил я. — Можешь посидеть со мной в библиотеке. Молча.

— Конечно, пошли в библиотеку, — обрадовалась Грейнджер. — Рон, тебе тоже нужно!

— Сама туда иди. Поттер должен слушаться. Забыла, что сказал директор?

Они препирались и ссорились, а я подхватил свои книги и выскочил за дверь. Гермиона и Рон ругались и ничего не замечали.

— Дадли! — Ну до чего удобен личный домовик! — Нужен пустой класс, где меня не найдут!

До самого вечера я просидел в тёмном классе. Заниматься уже не было сил, да и всё, что мог, я прочитал. Назавтра начинались экзамены. Возможно, через пару недель меня отчислят. Возможно, это последние мои две недели в Хогвартсе.

Отчаянье порой заставляет нас делать глупости. Например, взять чистый пергамент, достать самопишущее перо и шепотом надиктовать:

«В Попечительский совет школы чародейства и волшебства Хогвартс. Разрешите мне сдать письменные экзамены устно. Болят пальцы, пишу очень медленно. Практику могу сдать вместе со всеми. Гарри Джеймс Поттер».

Это письмо я адресовал Люциусу Малфою. Пробрался в совятню, подозвал одну из школьных сов, привязал к лапке письмо. И стал ждать.

* * *

Наутро мы сдавали трансфигурацию. Я не заметил ничего необычного. Вздыхали ребята и закатывали глаза девчонки, но никаких посторонних волшебников не наблюдалось. На меня никто особенно не таращился. Возможно, моё письмо ещё не прочли? Нас повели в классы и рассадили по факультетам, по одному за стол. Перед каждым на парту лёг листок с заданиями.

«Опишите положение руки, движение палочкой и укажите заклинание, необходимое для превращения воды в сок. Трансфигурируйте воду в сок».

Экзамен начался. Макгонагалл совершенно спокойно прохаживалась по классу. Чуда не произошло, никто не пришёл меня спасать.

Прав был Снейп, я идиот. Наивный дурак. Ругая себя последними словами, стиснул зубы и принялся за работу. Уныло нарисовал зигзаг, который описывала палочка, надеясь, что вместо текста сойдёт и рисунок. Аккуратно и очень медленно вывел: «Rat oculus, chorda cithara. Пусть вода превратится в яблочный сок». Здесь была хитрость: если не указать, какой именно сок, и тем более его не представить, трансфигурация не удастся.

И ещё несколько теоретических вопросов. Мне было что сказать по каждому. Жаль, что не нашлось никого, кто захотел бы выслушать.

Через час наши пергаменты собрали. Я тоже сдал полупустой листок и стал дожидаться своей очереди на практикум. Вышел к кафедре, за которой скучали профессора Флитвик, Макгонагалл и Вектор, помахал палочкой, быстро наколдовал, что велели, ответил на пару дополнительных вопросов. Поймал напряженный взгляд декана, поклонился комиссии и молча вышел.

Остаток дня я снова просидел в пустом классе, вернувшись в спальню перед самым отбоем, даже на ужин не пошёл, и сразу забрался в постель. Уизли не было. Симус и Невилл вполголоса обсуждали что-то, не втягивая в разговор меня, и я был им благодарен. Мне было о чем подумать.

Похоже, придется согласиться на условия Дамблдора. Рон и Гермиона уже не представляли угрозы: я уверен, что смогу управляться с ними. Но ехать к Дурслям…

С другой стороны, когда меня выкинут из Хогвартса, куда идти, если не к ним? Попытаться пристроиться в Лондоне? Деньги есть, но снять номер в гостинице ребёнку никто не позволит. Не уверен, смогу ли прожить без Хогвартса и в волшебном мире. О нем я вообще почти ничего не знаю. Самым большим разочарованием стал урок Истории магии, где нам рассказали о Статуте секретности. Колдовать в присутствии маглов запрещено. Колдовать несовершеннолетнему магу вне стен школы — запрещено. Ему грозило исключение, а то и что посерьёзнее. Если бы можно жить с обычными людьми и безнаказанно пользоваться магией! Тогда у меня, возможно, был бы шанс.

Когда-то очень давно я пару раз пытался сбежать и был готов бродяжничать, но меня отловили и вернули очень быстро. Не Дурсли, нет. Сознательные граждане. Они видели одинокого ребенка и тут же сообщали властям. Когда меня притащили домой во второй раз, дядя Вернон запер меня на два дня. А после, когда мне, охрипшему и обессилевшему, позволили вымыться, велели убрать за собой в чулане и дали напиться, он пообещал запереть меня навсегда.

— Я наказываю не за побег. Но если ты такой болван, раз дал себя поймать, то и поделом.

Если бы у меня был опекун! Он мог бы пристроить меня в какой-нибудь пансионат. Уладить вопрос с директором и, в конце концов, приструнить Дурслей. Наверное.

Экзамены шли один за другим. Но я о них и не думал, сдавал на автомате, прятался до вечера и почти тайком пробирался в спальню к ночи.

Пару раз меня останавливали Уизли с Грейнджер, но я снова гнул своё, что готов пойти с ними только в библиотеку. Хотят, пусть присоединяются. Я никому не позволю мешать мне учиться. Заучка обиделась, рыжий обозлился.

Уизли схватил меня за руку в захват. Впервые он удерживал меня силой. Зря. Он был сильнее, выше и всегда хорошо питался, но и для меня год прошёл не зря.

— Ступефай.

Я высвободился и пихнул его. Он рухнул на пол, дико вращая глазами. Перепуганная Грейнджер схватилась за щёки.

— Иди на&&&, Рон, — склонившись прямо к его лицу, чётко выговорил я. — Тронешь меня ещё раз — прокляну. Фините инкантатем.

С боем отвоевав право на тишину и относительное уединение, я поостыл и продолжал обдумывать варианты жизни без Хогвартса, но выхода не находилось. Квиррелл помочь мне не мог. Гоблины — тоже, потому что формально опекун у меня имелся.

Остался последний экзамен. Я теперь понимал, что чувствуют приговорённые к казни и брёл на обед, почти никого не замечая. Когда сильная рука дёрнула за ремень сумки, я вздрогнул, очнулся и обнаружил рядом Гойла. Он кивнул, и вскоре в знакомом тупичке меня насмешливо приветствовал Драко.

— Поттер.

— Чего надо, Малфой?

— Что?

— Ничего.

— Как экзамены?

— Сдаются.

— Отлично. Слушай, я тут подумал... У меня скоро день рождения. Приглашаю.

Я тупо смотрел на сияющее довольное лицо и подыскивал подходящие слова. Получалось плохо. Оставалось пожать плечами и попытаться уйти.

— Да что с тобой? — до Малфоя наконец начало доходить.

— Ничего. Дай пройти.

— Ну уж нет, объяснись, что происходит, — фыркнул Малфойчик и кивнул своим громилам. Те оттеснили нас подальше в тупичок и застыли с палочками наизготовку.

— Пригласи тех, кто тебе по статусу, — безразлично отмахнулся я. — Вам, аристократам, плевать на всех. Так что я не обязан тебя развлекать.

— Ничего не понимаю. Крэб, Гойл, уйдите. Поттер, какая пикси тебя укусила?

— Да пошёл ты.

— Обязательно. Но сперва ты расскажешь, куда мне идти и почему.

— Отвяжись, — вяло отбивался я.

Малфой не отступал, но отчего-то злиться на него не получалось. И пожаловаться я не мог, не по-пацански это. Малфой такой... высокомерный засранец, чудо, как мы с ним так запросто общаемся. Он заслужил правду.

— Драко, я не буду больше учиться в Хогвартсе.

Тот даже рот приоткрыл от любопытства:

— А где будешь? Дурмстранг? Шармбатон? Ильверморни?

— Нигде. Меня отчислят за неуспеваемость.

Малфой вытаращился так, словно хотел покрутить пальцем у виска:

— Поттер. Я сижу с тобой в одном классе целый год и вижу, как ты отвечаешь, как колдуешь. Что за бред?

Я лишь пожал плечами. Объясняться желания не было.

— Да экзамены еще не закончились! — кипятился Драко. — И результаты пришлют только через месяц!

Парень выглядел растерянным. Наверное, прийти к нему на днюху не отказывался никто и никогда. Он потомственный маг и не тебе чета, напомнил я себе.

— Драко, мне правда пора. А ты не трать время на неудачников. И это... С днем рождения.

Малфой похлопал глазами, нахмурил светлые бровки и убежал. Я подобрал сумку и потащился следом.

Директора за обедом не наблюдалось. Декан Макгонагалл нервничала, Снейп задумчиво пил кофе. Остальные профессора вели себя как всегда. Я что-то жевал, вежливо отвечал тревожно щебечущим девчатам и кивал парням. День тянулся, неумолимо переходя в вечер.

Когда голоса в гостиной стихли, я выбрался из постели и побрёл на башню. Мне нравилось наблюдать, как темнота скрадывает очертания и Хогвартс растворяется в ночи, обозначенный лишь пятнами горящих окон. Сегодня был на редкость тёплый вечер.

Я опустился на колени, уселся на пятки, сложил руки и замер под складками мантии. Текли минуты. Мысли ушли. Так приятно не терзаться, а просто сидеть, просто — быть, наслаждаться покоем, что дарил сейчас Хогвартс, и одиночеством. Наконец-то! Нащупал за пазухой крепкую рукоять, извлек жезл и положил рядом.

На камень в навершии жезла упал лунный свет. Я раздумывал, во что бы такое трансфигурировать артефакт. Квиррелл говорил, он легко даст поменять свой внешний вид, не меняя магической сути. Я хотел иметь возможность держать жезл как можно ближе, практически под рукой, поэтому решал, нужно ли превращать его в перстень? В мантию? В книгу? Перебрав и отвергнув несколько столь же гениальных вариантов, я просто погладил тёмный бочок, а затем вытянул руку и бездумно приказал:

— Вверх.

Миг спустя в моей ладони задрожало древко... метлы.

* * *

Спал я плохо. Утром встал каким-то заторможенным, с трудом заставил себя принять душ и одеться. Тупо вспоминал, как завязывать галстук, долго рассматривал в зеркале собственную унылую физиономию. Ребята тоже нервничали. Невилл натыкался на мебель, Симус в четвертый раз перешнуровывал ботинки. Уизли мрачно сопел, но не лез. С того случая он вообще перестал со мной разговаривать.

Перед кабинетом зельеварения собрался весь наш первый курс, все факультеты. Нас впустили внутрь, и оказалось, что класс освободили от стеллажей и добавили столов, а может и с пространством нашаманили, так что мы все легко поместились, каждый за отдельной партой. На экзамене, помимо наших учителей, оказались трое незнакомых мне магов. Одного из них, светловолосого, элегантного, с изящной тростью, я в школе уже встречал. Он уселся рядом со стулом Снейпа. Двоих прочих, пожилую сухонькую ведьму в смешной шляпке и дородного упитаннного мага, видел впервые. Гости сидели за кафедрой и спокойно наблюдали, как первокурсники пыхтят от усердия. Мне уже было всё равно, рецепты я знал наизусть и вообще не обращал внимания, что происходит в классе. Снейп раздал всем листки с заданием, и я завис. Нужно было сперва ответить на вопросы, а после сварить зелье из практической части. Я понимал, что не успею с теорией и, соответственно, с практикой тоже. Поэтому, как только Снейп отлучился в кладовую, я вскочил и рванул к шкафу.

Когда Снейп вернулся, все дети прилежно скрипели перьями, а у меня на огне уже кипел котел и весело булькали первые ингредиенты. Зельевар на секунду застыл, но быстро пришел в себя, мешать не стал и даже не сказал ни слова, не подошёл за объяснениями — будто всё нормально. Взрослые шептались и поглядывали на меня. Ещё бы. Какой интерес разглядывать класс, дружно марающий пергамент? А тут сольный концерт. Интересно же.

Через полчаса я осторожно перелил готовое зелье в флакон и принялся убирать со стола. Затем спрятал котел, взял листок с заданием и достал перо. Варка зелья успокоила меня и немного взбодрила. Снейп по-прежнему делал вид, что меня нет.

С теорией поступил я как всегда: никаких длинных фраз, никаких описаний. Даты, имена, цитаты, перечни зелий и ингредиентов. Иногда — отсылки к прочитанным книгам. Вокруг тоже зажигались горелки, закипали котлы. Я заставил себя не обращать внимания на шум и сердито шикнул на Рона, когда тот полез с вопросами.

— Смотрите в свой котёл, мистер Уизли, — сурово приказал Снейп, не поворачивая головы. Глаза у него на затылке, что ли.

Время шло. Студенты сдавали готовые зелья и покидали класс. Вот нас осталось трое — я, Рон и Невилл. Вот я остался один. Поднялся, растирая запястье, сдал свой свиток, выставил на кафедру флакон и повернулся к комиссии, ожидая вопросов. Разумеется, следовало культурно убраться вон, но вдруг письмо дошло и гости здесь по мою душу?

— Мистер Поттер, — обратилась ко мне пожилая дама, — почему вы начали с практической части?

— Мэм, сварив зелье, я хотел хорошо сдать хотя бы практику. А теорию уж насколько времени хватит.

Мой флакон пошёл по рукам, народ покивал и даже Снейп имел совесть промолчать. Затем потребовали пергамент с ответами.

— Это больше похоже на шпаргалку, — заметил пухлый волшебник. — На тезисы.

— Конечно, сэр, — согласился я, — но не только. Факты, даты и все остальное я записал в том порядке, в каком нужно отвечать.

— Почему вы указали руту — ингредиент — в самом конце? — буркнул Снейп.

"Отличный вопрос. Спасибо, сэр".

— Не совсем так, профессор. Рута указана дважды: в перечне ингредиентов и в самом конце, поскольку именно там надо пояснить, что собрать руту, высушить и сохранить можно по-разному... И свойства зелья тоже будут немного разными.

— Приведёте пример? — вскинул глаза третий незнакомый волшебник. Макгонагалл и Флитвик в разговор не вступали.

— Пример? Могу. Из какого пособия? "Сбор и магия трав" Стокса, "Основы гербологии" Леко или "Справочник мага-травника" профессора Снейпа. С чего начать?

Макгонагалл отреагировала немедленно:

— Снейпа? Северус! Откуда у тебя печатная работа?

— У него вроде не одна, — хмыкнул Флитвик. Деканша обиженно поджала губы.

— Поттер! — рявкнул Снейп. На щеке у него проступило слабое пятно румянца. — Не поверю, что вы прочли все эти книги!

— Нет. Не все целиком, а только те главы, которые потребовались для эссе. А шесть футов о свойствах руты вы задавали нам в апреле.

— Я и о свойствах кровохлёбки задавал.

— Рассказать о кровохлёбке, сэр?

И тут светловолосый маг положил на мой пергамент ладонь:

— Мистер Поттер. Ваш почерк ужасен, — он ухмыльнулся. — Зелье вы сварили весьма сноровисто, а над письменной работой ковырялись дольше всех. Что с вашими руками?

— Болят. Нож и черпак держу уверенно, а перо — нет, сводит пальцы.

— Вы наблюдаетесь в Мунго?

— Нет.

— Почему?

— Меня никто туда не возил.

— Уверен, что ваши декан и директор позаботились бы о вас. Почему вы не обратились к ним?

Я перевел взгляд на Макгонагалл.

— Я уверена, это недоразумение, — забормотала она. — Мистер Поттер не так понял...

— Интересно, почему, — хмыкнула престарелая незнакомая волшебница и улыбнулась мне. — Я Августа Лонгботтом. Невилл Лонгботтом — мой внук.

— Приятно познакомиться, мэм. Мы дружим.

— Мистер Поттер, — снова вступил белобрысый, — мой сын отзывался о вас как о человеке весьма предприимчивом. Неужели вы хотя бы не попытались решить вопрос и с экзаменом? Попросить заменить его устным, например?

Макнонагалл дёрнулась, а я, осознав, что письма попечители не получили, медленно ответил:

— Пытался, сэр. Мне сказали, что правила одинаковы для всех. Если изменят условия мне, то другие дети тоже захотят поблажек.

— Вам угрожали отчислением? — уточнила миссис Лонгботтом.

Я молча потупился и помотал головой. Маги переглянулись.

— Вы что, действительно решили, будто неуспевающих отчисляют? Мы следим за школой и никого не гоним. Да пусть учатся, если не сильно шалят. Они же платят за обучение, верно?

— А если у кого-то нет денег?

— Забавно, что вы спросили... Иногда за детей вскладчину платит попечительский совет. За вас, например.

— Но почему? — растерялся я и прикусил язык.

— Средства вашего отца почти истощены, а родовой сейф будет доступен только по достижении совершеннолетия, так как ваши родители не успели сделать иных финансовых распоряжений.

Вот как, значит. На деканшу я старался не смотреть. Боялся не сдержаться.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я попечителей.

— На здоровье, — милостиво ответил блондинистый господин. — Кстати, мистер Поттер, приглашение на день рождения Драко в силе. Я лорд Люциус Малфой.

Ух ты! Ну я тормоз. Он же так похож на Дракошу! И лицом, и жестами, и вообще.

— Рад знакомству, сэр, спасибо, — вежливо склонил я голову и взглянул на третьего мага.

— Я мистер Гойл.

— Приятно познакомиться, как поживаете. Грегори крутой, — пробормотал я.

О руте и даже о кровохлёбке рассказать всё-таки пришлось, после чего меня наконец отпустили. В гостиную Гриффиндора я приплёлся, глупо улыбаясь. На обед не пошел, попросил эльфа принести пару пирожков, забрался поверх покрывала на кровать и задремал...

— Гарри! — услышал я голос Невилла. — Просыпайся. Декан Макгонагалл ждёт. Директор хочет тебя видеть.

Кто бы сомневался.

* * *

— Гарри, Гарри, — словно несмышлёнышу, погрозил пальцем Дамблдор, — зачем было писать в Попечительский совет?

Я молчал. Директор, выходит, о письме знал. Похоже, спасать меня теперь некому.

— Мы же с тобой договорились, — укорил меня Дамблдор.

— О чем, сэр?

Директор тяжко вздохнул:

— Ты поторопился и зря побеспокоил занятых людей. Я действительно не хочу волновать детей и менять условия по первой прихоти первокурсника. Но как бы ты ни сдал экзамен, тебя никто бы не отчислил.

— Вы мне этого не сказали. Последние две недели я был уверен, что это мои последние дни в Хогвартсе.

— Гарри, — величественно выпрямился в кресле старик, — я хоть раз угрожал тебе отчислением? Или кто-то из учителей хоть раз сказал что-то подобное?

— Но...

Снейп прав. Я идиот. Единственными, кто постоянно нудел об отчислении, были Рон и Гермиона. И полгода назад, и теперь лишь от Уизли я слышал, будто учеников прогоняют за плохие оценки. Услышал и поверил. Попался, повёлся и сейчас, похоже, окажусь лгуном и дятлом.

— Письмо попечителям, профессор, — начал злиться я, — не об отчислении, а с просьбой сдавать устно. Вы сами говорили: правила одинаковы для всех. Письменно действительно сдать не смогу, но нельзя, чтобы меня оставили в школе незаслуженно. Это не по правилам. А если бы я всё сдал, хоть и устно, было бы честно.

— Намекаешь, что моё решение недостаточно честно? Если так, будь по-твоему: проведем устный экзамен. Послезавтра.

Послезавтра был день рождения Драко.

— Когда будет угодно, сэр, — тут же согласился я. Блефовать так блефовать.

— У тебя на тот вечер, кажется, есть планы?

Мне стало смешно.

— Я напишу моим планам, что занят. Думаю, они поймут. И кстати, сдавать надо будет по всем предметам сразу или несколько раз, по одному?

Директор задумчиво теребил бороду.

— Сперва нужно проверить твои работы. Возможно, их и так сочтут приемлемыми. Если же нет, будет назначена пересдача.

Вот хитрец, восхитился я. Не заставить сдавать дважды, а разрешить пересдать. Не прикопаешься.

* * *

Следовало поторопиться. Отыскав Невилла, кивнул ему, чтоб шёл за мной. Гостиная была полна: напряжение экзамена ещё не отпустило.

Невилл вошёл и застенчиво присел на единственный стул.

— Нужен совет, — прямо начал я. — Что дарят на день рождения чистокровному магу? То есть я читал, конечно, но срочно нужно освежить в памяти, так сказать...

Рот у Невилла раскрылся в немом "О".

— А кому подарок?

— Это важно? Малфою.

— ..? — опешил Лонгботтом.

— Если подарок будет маггловским?

* * *

Я проснулся среди ночи. Что-то точило изнутри, будто нечто позабытое и важное не давало покоя и тихо скреблось в голове. Подарок Драко я заказал. Отчего же тревога не проходит и мешает спать?

Экзамены закончились, а Малфой-старший никак не дал понять, что получил моё письмо! Напротив, он явно говорил с Драко: о моем отчислении я сообщил только ему.

Реальность накатила и накрыла мою бестолковую голову.

Ничего не изменилось, осознал я. Никто никого не собирался выгонять, но был разыгран спектакль, чтоб я помучился и согласился слушаться директора. Допустим, от сладкой парочки я избавился. По-прежнему неизвестно, как пережить лето и что предпримет директор, если я не поеду к родственникам. Гермиона наверняка нашла и выучила наизусть Историю Хогвартса с правилами заодно. Я болван. Мне ничто не мешало поступить так же — кроме собственной глупости.

Снова я представлял, как сбегу и спрячусь в трущобах. Маленький, слабый, неуклюжий. Вот на меня нападают, я защищаюсь, колдую — и лишаюсь магии. Разозлённые маглы бьют меня ногами. Всё, дальше фантазия пасует.

Оказывается, привыкнуть к хорошему так легко! Легко поверить, что в жизни, кроме вонючего чулана, есть что-то ещё. И вот я — относительно богат, я волшебник, но беззащитен, как и прежде. Только теперь мне есть что терять.

"Эй, глюк, — позвал я, — пора пошевелить мозгами. Самое время".

* * *

Наутро я поднялся злым и невыспавшимся. Вокруг звенели радостные голоса — первый курс свободен, но у старшекурсников ещё не всё, — ребята строили планы. Тут же договорились пойти на озеро, девчонки позвали меня, и я согласился. Какая разница, где убить день, а размышлять я и на пляже могу.

Завтрак прошёл бурно. Первокурсники всех четырёх факультетов гомонили, совы принесли почту. Мелкие сметали съестное, будто голодали неделю, остальные ели неохотно. Я поймал "Ежедневный Пророк" и плотный увесистый пакет — в нем прибыл мой подарок слизеринцу. Грэйнджер подозрительно покосилась на пакет, Уизли затолкнул в пасть пирог с мясом.

* * *

Пятого июня Драко исполнилось двенадцать лет. В Большом зале за завтраком стол Слизерина сиял белой скатертью. Судя по довольным лицам студентов, их меню в этот день оказалось особенным. Я не мог разглядеть деталей, пожал плечами и спокойно принялся за свою овсянку. Остальным, впрочем, ничто не мешало обсудить завтрак змеиного факультета в деталях.

Экзамены в этот день сдавали третий и четвертый курс. В это же время вызвали и меня. Пока третьекурсники писали свои работы, профессора разложили мои экзаменационные пергаменты, и я быстро и внятно излагал по существу каждого вопроса. Спрашивали, я бы сказал, весьма поверхностно, но по каждому предмету задавался какой-нибудь каверзный вопрос. Когда меня отпустили, оказалось, прошло не более часа. Мои экзамены теперь официально считались успешно сданными.

Лорд Малфой явился в школу в два часа пополудни. За мной прислали домовика, и когда я, чувствуя себя очень неловко в парадной мантии и начищенных ботинках, появился в холле, Драко сам подошёл ко мне и подвёл к отцу. Всех, кого пригласили, лорд Малфой переправлял камином из кабинета Снейпа. Я здесь уже бывал. Зельевар, затянутый в черное, невозмутимый и суровый, следил за отправкой и строго контролировал процесс. С Гриффиндора был я один, зато несколько человек с Рейвенкло присутствовали тоже. Надо же, а я и не замечал, что Малфой с ними общается! Я с рейвенкловцами и Драко отбыли одними из последних. Лорд Малфой замыкал.

Мэнор я поначалу даже не воспринял всерьёз. Дворец казался декорацией, настолько был чист, аккуратен и красив. Драко представил меня матери, миловидной и хрупкой леди Нарциссе Малфой, позвал рейвенкловцев и потащил нас показать свою комнату, затем — библиотеку, затем в подвалы, в лабораторию и дуэльный зал. Насколько был огромен Хорвартс, но Малфой-мэнор, существенно меньше его, значительно превосходил по красоте и комфорту.

В дуэльном зале я наконец вспомнил о подарке и, отвернувшись, шепнул мешочку заветные слова. Увесистый пакет прыгнул мне в ладони, и я вручил его Малфою.

— С днем рождения.

— Поттер, ты неподражаем. Что тут у нас? О...

Я подарил Драко книгу. Большую, тяжёлую, подарочного издания и с золотым обрезом, на шелковой бумаге. Очень красивую. Гоблины по моей просьбе "вышли в люди" и приволокли "Предания, сказания, легенды, сказки народов мира". Дорогая, статусная вещь.

Малфой вынул палочку и сосредоточенно потыкал ею в подарок.

— Не понял...— вопросительно поднял бровки он.

— Магии тут нет. И о магии — ни слова.

Драко недоверчиво раскрыл книгу и уставился на форзац, затем перевернул страницу, другую..

— Поттер, жесть! То, что нужно.Уверен, ни у кого такого нет.

Окрылённый Малфой взмахнул палочкой, и книга исчезла. Он довольно погладил бездонный карман и потянул нас показывать дом дальше.

Хогвартс-экспресс заливисто свистнул и начал аккуратно набирать ход. Мы с Невиллом заняли купе в самом хвосте. Ни он, ни я не ждали от каникул ничего хорошего: Невилл возвращался под грозные очи бабушки, которую боялся до икоты. Меня ждал дом на Тисовой улице и Дурсли.

Я не смог придумать ничего другого. Сбежать от всевидящего ока директора и бомжевать? Я сжал зубы. Теперь, по крайней мере, у меня появилась цель — дожить до осени. Ради такого стоило потерпеть.

Даже две цели. Вторая — сохранить магию.

В крайнем случае, свалю от Дурслей. Теперь, когда есть деньги, будет проще. Наверное.

За окном проплывали величественные пейзажи Шотландии, мы уплетали лакричные тянучки и болтали с набитыми ртами, не заморачиваясь манерами и этикетом. Невилл довольно жмурился, вытирая ладонью перепачканные губы.

— Можно, я тебе напишу? — застенчиво попросил он.

Я вспомнил, как пришло первое письмо из Хогвартса. Дядя Вернон тогда не просто разозлился — осатанел.

— Там, где я буду летом, не водятся почтовые совы. Извини, Невилл.

Я ехал в Лондон во всеоружии. В ишачьем мешочке уместились не только все деньги и книги, но и довольно много одежды и обуви. Было здесь и несколько упаковок печенья из Хогсмида: я оформил доставку. На всякий случай, если снова будут перебои с питанием. В практически пустом сундуке я вез старые тряпки Дадли, две пары рваных кроссовок, учебники маггловской школы второй ступени и набор по уходу за метлой. Всё это предназначалось любопытствующим родственничкам. Позволить им увидеть приличную одежду, волшебные книги и палочку я не мог.

— Тогда, может быть, тебе можно будет навестить меня?

— Это было бы чудесно, Невилл...

В голове мгновенно возник план: Дурслям можно сказать, что меня определили в закрытое учебное заведение. Плохо, что нельзя уехать к Невиллу на все лето. Хотя... Дурслям необязательно знать, где я проведу два с половиной месяца из трех.

Поезд пыхтел на подъемах, окутывая дымом окрестности. Невилл задремал, а я раздумывал, как бы навязаться погостить и к Драко.

Малфой-мэнор, несмотря на его роскошь, мне не понравился. Жить в таком — словно обитать в музее. (Я, с раннего детства занятый по хозяйству, с ужасом представлял объем работ по уборке. По мне так нужен скромный коттедж с большими окнами и обязательно с фруктовым садом.) Да и обхождение здешнее излишне заморочено. Этикет, все дела. За столом начался настоящий спектакль. Не то чтобы я не был готов — приборами пользоваться обучен, — но как-то слишком официально, что ли. Дети усиленно играли во взрослых, им явно нравилось, а я от всего такого быстро устал. Ярко, чопорно, красиво и официально. Хотя и вкусно.

Затем гости снова рассыпались по дому. В соседних залах были приготовлены развлечения: магическая лотерея, выступления артистов, маги-иллюзионисты. В саду ждали зачарованные карусели, волшебные мётлы для любителей полетать, а поодаль, за деревьями, у конюшен для желающих седлали лошадей и пони.

Развлекаться я не умел, зато умел наблюдать. Драко почтительно слушал отца, улыбался матери. Леди Нарцисса ласково поправляла ему воротничок и локоны. Малфой-старший смотрел на сына с гордостью, на супругу — с нежностью. Та выглядела довольной и чуть ироничной.

Вот оно, то самое, чего не было у меня. То, чего не было у Дурслей. Гармония, так, кажется, это зовётся?

Я теперь знал, какую семью хотел бы для себя. Не завидовал, нет: мы же не завидуем теплу Солнца, а просто зажигаем свой собственный очаг.

Поезд покачивался и вздрагивал на стыках.

— Как думаешь, профессор Квиррелл поправится или по ЗОТИ найдут другого? — спросил проснувшийся Невилл. Он действительно волновался, потому что предмет этот сложный, а Квиррелл преподавал хорошо.

— Хорошо бы выздоровел.

— Я от бабушки слышал, эту вакансию, Защиту, хотел Снейп.

— А как же зелья? Он вроде их любит.

— Снейп получил Мастера по зельям ещё молодым человеком. Бабушка рассказывала. Она давно в Попечительском совете, ещё с тех пор, как папа с мамой учились. Снейп несколько раз подавал прошение на должность профессора Защиты от темных искусств. Бабушка говорила, когда Снейпа рассматривали, он даже был подходящей кандидатурой, да директор вроде был против. Я тогда не особенно прислушивался, но кое-что запомнил.

Невилл впервые хоть что-то о упомянул о родителях. Сам я тоже предпочитал не упоминать о своих. Возможно, парень, как и я, сирота. Но бабушка у него боевая и наверняка всё необходимое внуку в мозги вдолбила.

— Тебя учили колдовать до школы? — начал было я, но парень вдруг покраснел и отвернулся. — Что? Невилл?

— Думаешь, я совсем безнадёжный? — горько отозвался он. — Бабушка тоже... долго считала меня сквибом. У меня первый магический выброс случился куда позже, чем обычно.

— Что делают, когда у детей случается выброс? — перевел тему я.

— Да ничего особо. Страхуют. Стараются не допустить сильных разрушений.

— Можно ли детям колдовать до школы?

— Можно, почему нет? Нельзя это делать в присутствии маглов. В этом суть Статута: обычные люди не должны узнать о волшебном мире. Виновника наказывают.

Я задумался.

— Но Гермиона хвасталась, что по книгам выучила простые заклинания! И было это до школы. В поезде она чинила мне очки Окулус репаро. У нее родители магглы. Живет она среди магглов. Разве это колдовство не было нарушением Статута?

Невилл не знал. Так глубоко вникать в проблему ему не приходилось.

Я сосредоточился и представил "Историю магии" Матильды Бэкшот. Шевельнул палочкой, прочел заклинание. Мешочек из ишачьей кожи слабо шевельнулся у меня на груди и книга шлёпнулась прямо в руки.

"После принятия в 1689 году Статута о секретности волшебники перешли на скрытный образ жизни".

Ну да, об этом нам говорили на первом уроке. У меня тогда было столько новых впечатлений, что я не запомнил, о чем речь.

"Внутри существующих поселений естественным путем возникали маленькие магические сообщества. Волшебники жили бок о бок с маглами, проявлявшими терпимость, или же подвергнутыми заклятию Конфундус".

Неужели это — всё, что сказано о Статуте? Я чувствовал, что ответ где-то рядом. Перечитал еще раз. Нет, пока мысль не приходила... Жаль.

Поезд плавно покачивался, и я сам прикрыл глаза: тело требовало отдыха.

* * *

Вечерело. В коридорах то и дело слышался топот, хлопанье дверей, и мы с Невиллом собрали наши вещи. Невилл нервничал. Я вынул специально купленную одежду — классический шерстяной костюм с воротником-стойкой, тёмно-серый, свободного покроя, светло-серую рубашку, черные ботинки. Во всём этом, по мнению Снейпа, я смахивал на ученика церковно-приходской школы.

Да, я набрался наглости и обратился к нему за советом по поводу одежды. Был последний день в школе, вечером должен был состояться бал для старших классов. После ужина малышню отправили по гостиным, Хогвартс наполнили звуки музыки и аромат пудинга. Но сидеть взаперти было невыносимо, и все пошли бродить по школе, группами и поодиночке. Ближе к ночи я решил взобраться на любимую башню и тут, на узкой лестнице, столкнулся с зельеваром. Я едва не налетел на него. Снейп резко остановился, шумно выдохнул и продолжил путь наверх, а я, вместо того чтобы по-тихому слинять, потопал следом.

Было ветрено. Зельевар привалился к каменной ограде и оперся о нее, свесившись наружу, так что мне показалось, он пытается высмотреть что-то в темноте у основания башни. Я топтался у лестницы, не отваживаясь подойти ближе, разглядывал обтянутую черной тканью спину и вдруг неожиданно для самого себя решился спросить совета.

— Профессор Снейп, сэр... Мне можно будет колдовать дома хотя бы немного?

Снейп молчал так долго, что я уже отчаялся услышать хоть что-то. Стыд залил щеки, когда я сообразил, что придется приоткрыть постороннему человеку краешек правды о моей жизни, но деваться некуда. Врать Снейпу всегда оказывалось себе дороже.

— В чем проблема, Поттер? — хрипло каркнул тот.

Обрадованный, что зельевар изволил отозваться, я торопливо забормотал:

— Мне предстоит снова носить старые вещи кузена. Свою новую одежду показать я не могу. И книги, и... всё остальное. Я хотел бы наложить чары, чтобы вещи выглядели... Ну, вы понимаете...

Снейп обернулся и уставился на меня, будто не узнавая, а затем таким знакомым жестом потёр переносицу, словно пытался что-то вспомнить. Я завороженно смотрел, как треплет ветер его волосы, как они бьются о бледные щёки. Зельевар оперся ладонью о бортик и слегка качнулся.

— Вы не вовремя, Поттер, — заявил он. — Я знаю, что такое... ходить в обносках. И н-нет, иллюзию наложить н-не вый-дет.

"Он пьян и пришел сюда, чтоб протрезветь".

Снейп с минуту посверлил меня глазами, затем порылся в недрах мантии, извлёк флакон и с некоторым усилием откупорил. Пробка выскользнула из тонких пальцев и глухо ударилась о каменный пол. Снейп не обратил на нее никакого внимания, поднес флакон к губам и опрокинул в рот. Минуту он стоял неподвижно. Я подкрался и поднял злополучную пробку, сжав в кулаке.

Снейп заговорил, и на этот раз голос его звучал точь-в-точь как всегда, сдержанно и слегка отстранённо.

— Купите костюм, добротный, старомодный, с простыми пуговицами. В идеале — форму того колледжа, где легально учитесь. Тёмную обувь, строгую рубашку. Ваш вид не станет привлекать внимания или хотя бы будет объясним. На лето этого должно хватить.

Он протянул руку, и я вложил пробку ему в ладонь.

— Ступайте, Поттер. Здесь ветрено.

— Спасибо, сэр! А вы?

Снейп посмотрел так, будто у меня выросла вторая голова:

— Что — я?

— Холодно...

— Заботитесь о моем самочувствии, Поттер? — Голос звучал обманчиво-спокойно. — Убирайтесь. Уезжайте и не возвращайтесь.

* * *

Поезд плавно подплыл к перрону Чаринг-Кросс. Толпа детей с клетками, совами, сундуками устремилась к колонне с порталом, кучка встречающих качнулась им навстречу. Проход был узким, народу — много, поэтому большинство пережидало, беседуя, кивая знакомым и всякое такое.

Невилл ускакал куда-то вперед, я подхватил полупустой сундук и медленно побрёл вдоль платформы.

— Поттер? Не узнал тебя во всём этом. Ну ты даёшь.

Рядом возник Драко в изящной дорожной мантии. Крэб и Гойл топтались позади.

— Что за чудной прикид?

— Маскировка. Нравится? Могу дать адрес магазина.

— Спасибо, обойдусь. Я по делу. Приглашаю тебя к нам погостить.

Вот как бы совладать с лицом и не выглядеть слишком довольным?

— Спасибо. А отец не против? — Всё-таки без Малфоя-старшего никакого предложения не было бы. Значит, мне можно проявить вежливость.

— Он — за. Жди сову, Поттер.

— Давай приезжай, Поттер, — ухмыльнулся Гойл. — С тобой не заскучаешь.

Дракончик кивнул своим телохранителям и отбыл. Подошёл к отцу, обернулся, и лорд Малфой издали кивнул мне. Я сдержанно поклонился.

Едва я двинулся дальше, как в руку мне вцепился Невилл.

— Гарри, идем скорее. Бабушка хочет с тобой поздороваться.

Он потащил меня, словно боялся потерять. Леди Лонгботтом, в длинном старомодном бархатном платье, внимательно оглядела меня и довольно улыбнулась.

— Мистер Поттер, рада снова вас видеть. Могу я звать вас Гарри?

— Конечно. Буду рад. Добрый вечер.

— Какое внимание к деталям! Это я о вашем костюме. Вы живете с магглами, верно?

— Да, у родственников со стороны матери.

— Не желаете составить на каникулах компанию моему внуку? Скажем, пару недель или около того. Невилл сказал, общаться посредством сов вам будет затруднительно. Поэтому мы могли бы оговорить дату прямо сейчас. Я дам портключ, — престарелая леди вынула из сумочки подвеску — камушек с дыркой посередине. В отверстие был продет кожаный шнурок.

Всё это время я почтительно молчал, удерживая вежливое выражение на лице. Невилл мялся рядом.

— Первое июля подойдёт?

— Конечно, леди Лонгботтом.

— Можешь называть меня леди Августа. Ждём тебя после полудня в Лонгботтом-холле. Развяжешь шнурок и наденешь камушек на палец. Тебе помочь добраться до дому?

— Спасибо, я... Меня должны встретить.

Мы простились, и леди с внуком отбыли.

Я собрался было выбраться с платформы, как вдруг был остановлен громким воплем:

— Гарри!

Ко мне решительно направлялась Молли Уизли. Народ поспешно уворачивался от её внушительной туши. Миссис Уизли рассекала толпу, как ледокол.

За её спиной толпилось всё рыжее семейство. Перси кусал губы. Похоже, ему было неудобно. Близнецы потрунивали над хмурым Роном. Их младшая сестренка восторженно вертела головой.

Миссис Уизли схватила меня в охапку и прижала к пухлой груди.

— Деточка, что это на тебе надето? Рон говорит, ты так старался, учился изо всех сил. Устал, наверное. Едем с нами! И Перси, и Фред с Джорджем будут рады. И Рон тоже. Он мальчик застенчивый, если захотел с кем-то подружиться, так обязательно глупость какую-нибудь скажет. От волнения.

Что делать? Если я приму приглашение Уизли, у них можно пробыть почти две недели, в июле поехать к Невиллу, а если повезет, август провести у Малфоев.

К Уизли не хотелось, но к Дурслям не хотелось ещё больше. И... что-то такое мешало мне согласиться немедленно. Не после моей ссоры с Роном.

— Большое спасибо, миссис Уизли, но мне нужно заехать домой.

— И то верно, — спохватилась Молли. — Как домой не заехать-то? Так мы пришлём сову.

И она стремительно унеслась прочь. Я подхватил сундук и покатил его к порталу в колонне.

* * *

Выкатившись из здания вокзала, я повернул к автобусной остановке и вдруг увидел дядю Вернона. Не ожидал. Дядя стоял рядом со своей машиной, сосредоточенный и хмурый. Меня он, похоже, заметил раньше, чем я его, потому что как только я нерешительно остановился, он открыл багажник и мотнул головой.

Сюр.

Я осторожно приблизился, поднял сундук и сунул в багажник, затем влез в машину. Дядя уселся за руль, и мы выехали на шоссе. Молча.

Кто-то сообщил Дурслям, что Гарри Поттер возвращается. Хорошо бы выяснить, кто это постарался? Если Дамблдор, то версия с закрытой школой не пройдёт. Другие варианты просто не приходили в голову.

Ехать пришлось довольно долго. Дядя сопел и жал на газ. Я глазел по сторонам. Оказывается, после школы магии жить в немагическом мире придётся привыкать. Люди тащили свою поклажу в руках, ждали автобусы, чтобы добраться до дому, пачкали одежду и всякое такое. Ни левитации, ни чистящих чар, ни быстрого перемещения. Если где-то здесь и были маги, от прочей массы они никак не отличались.

Вот и Тисовая улица. Вернон припарковался. Я вылез и без напоминаний вытащил сундук. Дождался, покуда машину загонят в гараж, и вслед за дядей вошел в дом.

* * *

— Приехал? Твоя комната где всегда.

Это были первые слова, которые я услышал.

— Здравствуйте, тётя Петунья.

Мне не ответили, хотя осмотрели и растерянно переглянулись с дядей. Я втащил сундук по лестнице и толкнул знакомую дверь.

В общем, все было почти как всегда. Исчезло напольное покрытие, открыв крашеный дощатый пол. Небрежно застеленная постель, кучка забытого грязного белья на стуле. Но я стал старше и меня уже не пугала ни уборка, ни молчание родственников. Пока они не распускают руки, конечно.

Пришлось снять костюм и надеть спортивки и футболку. Всё тёмное, добротное, чтоб не было отвисших коленок. Постельное белье я снял, прошёл в ванную и затолкал в машинку. Пока оно там крутилось, я вынес в мусорный контейнер всё, что так дорого обычному мальчишке: цветные камушки, несколько сломанных старых игрушек Дадли, рваные тапки и прочий хлам. Прихватив тряпку, полез наводить порядок. Переложил белье в сушилку, вынул из сундука обноски Дадли и отправил в стирку их. Домыл пол, застелил постель чистым, пусть и мятым, бельём.

Подумал и передвинул кровать и шкаф. Теперь, войдя, увидеть меня сразу было нельзя — шкаф закрывал обзор. Окно вымою завтра. Всё равно темно и ничего не видно.

Ужинать меня позвали за общий стол, чего не случалось уже довольно давно. Пришлось срочно влезть в брюки и рубашку. Я ждал подвоха, поэтому вел себя тихо, молча ел, что дали, не позволяя себе протягивать руки и брать со стола что-то ещё. Тетя Петунья следила за мной, как коршун, и увиденное её, видно, устроило.

— Ты всё же поступил в академию Вонингс? — резкий голос заставил меня вздрогнуть.

— Да, тетя Петунья.

— Дадли видел тебя там зимой. И продолжаешь учиться?

— Да, переводной экзамен сдал хорошо.

— А говорили, тебя везут в школу для колдунов. Так ты больше не занимаешься этим... Этой своей мерзостью?

Дядя и тётя ждали ответа, забыв про ужин и сверля меня взглядами. Далась им моя магия. Ироды.

— В Вонингс всякое такое запрещено.

Так я правду и сказал, ага. А детали им и вовсе знать необязательно.

— Я не стану за тебя платить, — предупредил дядя Вернон.

— Один курс мне оплатил попечительский совет. Может, и дальше повезёт, — вежливо отвечал я.

— Льгота? Грант? — заволновалась тётя. — Вернон, нужно узнать, как получить льготы для Дадли.

Какое-то время тётя и дядя строили догадки, не мешая мне ужинать. Я ел быстро, моментально вспомнив каждый проведенный впроголодь день, и даже ухитрился стянуть со стола пару кусков хлеба.

— Может, он знает? — осенило тётю. — Гарри! Отвечай! Как Дадли получить бесплатное обучение? Вижу, знаешь и не хочешь нам сказать!

— Знаю, — скромно ответил я. — Но не хотел бы расстраивать вас.

— Говори! — грохнул кулаком дядя Вернон.

— Всё дело в моих родителях, — пояснил я. — Они умерли. Чтоб получить льготу, Дадли нужно осиротеть.

Я аккуратно повесил в шкаф костюм, погоревал о спрятанном в мешочке халате — привык к нему, да, — и мягких тапочках. Вместо них у меня имелись разбитые шлёпанцы Дадли.

Кстати, а братец где? Именно он всегда начинал задирать меня. Дадли обожал причинять боль. Тетя с дядей спокойны, значит, их драгоценный сынуля в порядке и где-то отдыхает.

* * *

Дадли гостил у приятеля в Сассексе. Тётя рассказывала мне, какой он молодец и как она им гордится. Какие у него хорошие друзья, все из уважаемых семей. Полезные знакомства нужно заводить с юных лет, назидательно твердила она.

— А как у него дела в школе? — позволил себе осторожно спросить я. Вряд ли все там радужно, если в первом же триместре брат оказался на переэкзаменовке.

— Учителя нынче никуда не годятся, утруждаться не желают и лишь задают кучу уроков, — поморщилась тетка. — Дадли креативный. Его нигде не ценили по достоинству. Думала, в школе Вонингс особое отношение к талантливым детям. Куда там. Такие деньжищи берут... А после ставят "U". За что мы только платим?

Я едва не подавился. Большой Дэ получил оценку "U"? Крайне низкий балл, означающий, что ученик не может быть оценен, так как знания отсутствуют абсолютно. Надо же. Обычно он не опускался ниже "D" — неудовлетворительно, но все же проходной балл.

— У меня по английскому "С", по остальным предметам "В", — зачем-то похвалился я и уткнулся в тарелку.

— Поэтому ты по полдня сидишь за книгами? — неприязненно проскрипела тетя.

— Да. Я хочу выучиться и найти хорошую работу.

— Какую это?

— Пока не знаю.

— Не знает он, — её голосом можно было пилить доски. — А вот Дадличек знает, чего хочет от жизни. Он станет бизнесменом, как отец.

Я сильно сомневался, что продавца напильников и свёрл можно назвать бизнесменом, но мудро промолчал.

Без Дадли жизнь оказалась относительно сносной. Тётя не сравнивала нас, не совала ему лучший кусок, меня звали к столу не готовить, а есть. Шаткий мир определенно стоил усилий, и я старался, как мог. Не спрашивал, что нужно сделать по хозяйству: сам шёл и стриг лужайку, мыл машину, поливал розы и приносил почту. Прибирал на кухне, чистил и резал овощи, которые тетя выкладывала на стол. Простые действия, ранее сопровождаемые грозными окриками, обретали новую окраску, когда начинаешь выполнять их добровольно. Я притворялся, будто это моя семья, моя лужайка, будто помогать по хозяйству — в радость. Если бы не Темный лорд, так оно и было бы.

А ещё я вспоминал, как чистил котлы у Снейпа в подземельях. Домашние хлопоты оказались детскими играми по сравнению с тяжким трудом в зельеварне.

С работой я справлялся до обеда. Затем брал книги и шёл на задний двор, стягивал рубашку и подставлял прохладному летнему солнцу спину и плечи. Тётя и дядя наблюдали за мной издали, а я не хотел нарушать хрупкое перемирие и не нарывался. Ничего не просил, ни о чем не спрашивал, неизменно одевался в свою цивильную одежду, как в броню. Убирал собственную комнату, мыл в ней ежедневно и не допускал никакого хлама.

Снейп одобрил бы. А Квиррелл похвалил бы.

* * *

Дадли явился спустя неделю. Меня Большой Дэ демонстративно не замечал. Если старшие Дурсли благосклонно приняли новость, будто я учусь в престижной школе и покончил с волшебством, то младший, скорее всего, обрадуется и начнет усиленную травлю. Я ждал, когда тот перестанет интересничать и возьмётся за старое, и считал дни до первого июля.

Что братец готов к охоте на меня, я понял по его прищурeнным взглядам, пристальным, скользящим. Знал такие. Шкурой чувствовал. А вскоре Дадли пошёл в наступление.

Первое время удавалось ускользать. Дадли много времени проводил с друзьями, а я, соответственно, следил за ними и прятался. Но вот наступил день, когда кузен устал ждать, просто подошёл, выдрал из моих рук учебник и шваркнул об стену.

Его взгляд был торжествующим, жаждущим, пристальным. Десять лет он видел на моем лице страх, боль, покорность. Дурел от вседозволенности, унижая и причин.

Но я ещё не мог противостоять ему. Без помощи магии — не мог. Лишиться магии я не мог тоже.

Когда книга, теряя страницы, печально развалилась и Дадли наступил на корешок кроссовком, я повернулся и вошёл в дом. Братец радостно заржал мне в спину.

— Тётя Петунья, — проникновенно начал я, — надо вызвать полицейского.

Та едва голову повернула и, разумеется, не подумала отвечать.

— Книга куплена попечителями, — врал я. — Она испорчена. Нужен официальный документ от представителя закона. Таков порядок.

— Что за чушь! — не выдержала тётя. — Полицейского захотел. Вернется Вернон, будет тебе полицейский.

— Сейчас, тётя, — настаивать было странно, но я видел смущение на её обычно хмуром лице. — Позвоните в полицию. Или я сам. Книга казенная. Моя одежда, обувь, — всё. За порчу имущества я не отвечаю, если знаю, кто виноват.

— Ты сам порвал её! — заорал подкравшийся сзади Дадли.

— Давайте позовем полицейского, — гнул своё я. — И представителя соцзащиты.

Вот спасибо Снейпу. Он говорил мне, уговаривая уйти в не-магический мир, как можно потребовать внимания и помощи. Административная машина работала медленно, но работала. Если знать, как ею пользоваться.

Некоторое время тетя и кузен орали на меня вдвоем, вот Дадли ухватил меня за воротник, дернул — ткань затрещала, но выдержала, — и врезал кулаком по лицу. Из носа закапало, пачкая рубашку и пол.

Инстинкты кричали: сдавайся, спасайся, как делал годы и годы до этого. Но крошечная часть меня испуганно шептала, что Снейп советовал воспользоваться законом — потому что у людей он действовал. Самому себе я уже не верил, а Снейпу — верил, и всё, что ещё оставалось во мне вменяемого, умоляло послушаться зельевара.

— Хорошо, — хлюпнул носом я. — Порванная одежда. Кровь. Полиция. Улики. Спасибо, брат. — Дадли врезал мне снова, я оказался на полу, но тётя вцепилась в сына и оттащила его. Я снизу смотрел, как хрупкая женшина удерживает борова-брата, и прикидывал, запинает ли теперь меня кузен до беспамятства.

* * *

Что есть мужество? В моём случае это жуткий, животный страх, цепенящее отчаяние и крошечная капелька надежды. Страх взращивали во мне десять лет, а надежду дал один-единственный разговор со Снейпом, но слова зельевара смешали все эмоции в немыслимую гремучую смесь.

Я осторожно пошевелился и подтянул колени к груди. Болела спина и отбитый копчик.

— Убью недоноска, — визжал Дадли.

— Что здесь происходит? — рявкнул вошедший дядя. — Поттер? Опять?!

— Он угрожает Дадлику полицией, — пискнула тётя Петунья.

— Что-о-о? — побагровел Вернон.

Братец, обрадованный появлением отца, вырвался от матери и пнул меня ногой в бедро.

— Дадли! — охнул я, пытаясь закрыться руками.

— Хозяин! — шепнул на ухо знакомый голосок. Я разинул рот. Дурсли застыли на месте, все трое. — Злые магглы посмели тронуть хозяина Гарри. Что эльфу с ними сделать?

— Подожди, — кряхтя, как старик, я поднялся на четвереньки. Жирная капля медленно потекла из разбитого носа и тяжело шмякнулась об пол. — Как ты здесь... Они нас не слышат?

— Не слышат и не видят.

— Отлично. Стой! — успел упредить я разозлённого домовика. — Не вздумай меня лечить или чистить. И вообще, тебя не должны видеть. Здесь нельзя колдовать! В следующий раз даже не показывайся, ладно?

— Дадли понял! Дадли никто не увидит.

— Сейчас я должен позвонить. Потом ты их расколдуешь и исчезнешь.

В коридор я шёл по стенке. Постоял над телефоном минуту или две, размышляя, что и как говорить, ничего в голову не приходило, поэтому решил сказать правду. Боюсь, голос мой дрожал и бормотание было довольно бессвязным, но вскоре, на радость соседям, подъехала полицейская машина. Из неё вышел представительного вида джентльмен в форме и с жетоном, оглядел дом и неторопливо направился по дорожке к двери.

Я приоткрыл дверь, метнулся обратно в кухню, опустился на пол, шепнул: "Дадли, расколдовывай и прячься!" — и завопил:

— Помогите! Полиция!

Ботинок кузена врезался в бок, и я провалился в беспамятство.

* * *

Когда полицейский ворвался на крик, он застал троих Дурслей, а меня под их ногами и в крови. Дадли успел приложить меня ногой на глазах у служителя закона.

Эффектное появление полиции я пропустил. Помню только, как приехала машина амбулатории, под нос мне сунули салфетку с нашатырём, в руку воткнули капельницу. Затем куда-то везли, чем-то укутывали, и я очутился в светлой палате. У кровати сидел давешний полицейский и терпеливо ждал.

— Здравствуй, Гарри. Как ты себя чувствуешь? Доктор дал пять минут. Нам нужно поговорить.

Если б я рассказал всё, что творилось в симпатичном домике на Тисовой улице, никто бы мне просто не поверил. Поэтому, вспомнив Снейпа и его лаконичную манеру изъясняться, поведал следующее: я сирота с младенчества, живу у родственников, приехал на каникулы и меня избил кузен. За что? Я получил оценки лучше, чем у него. (За что он бил, я не имел понятия, но за оценки мне доставалось и не раз.) Нет, тетя и дядя не участвовали. Да, тетя попыталась остановить сына. Да, брат бил меня и раньше. Почему я не жаловался? Отчего же. Мне не давали делать уроки, брат рвал мои тетради. Спросите в начальной школе, учительница такая-то. И чем кончилось? Били снова. Я пытался сбежать, наверняка и об этом сохранились записи. Меня находили и возвращали.

— Ты будешь писать заявление о жестоком обращении?

Когда полицейский (или кем он там был) ушел, в палату просочилась бледная тётя и, едва не плача, накинулась с упреками.

— Я не сказал полиции, что дядя тоже бил меня, — перебил я, и она тут же замолчала. — Пока — не сказал.

— Маленькая дрянь, — с отвращением отвернулась тетя. — Ведьмино отродье.

— А вы самая добрая тётя на свете, верно?

Она прижала кулачки к груди, взглянула на дверь — но осталась.

— Не трогай Вернона.

— Не трогайте меня.

* * *

Через два дня дядя усадил меня в машину и отвёз домой. Комната оставалась прежней, но в ней покрасили стены, положили на пол у кровати коврик и заменили всю мебель. Кровать, шкаф, письменный стол, два стула. Теплое одеяло, новехонькое постельное бельё. Новый учебник взамен испорченного. Мою рубашку выстирали, вывели пятна крови и выгладили. Дадли, что-то бормоча, обходил меня стороной.

Я узнал, что у кузена неприятности. У дяди — тоже, поскольку он допустил издевательство над ребёнком в своем доме.

Кормили меня теперь одного, не за общим столом. Ни Дурсли, ни я ничуть не расстроились.

А следующим утром, когда дядя ушел на службу, брат — к друзьям, а тетя отлучилась к соседке, к нам постучался не совсем обычный гость. Я выглянул в окно. Высокий человек в тёмном костюме, так похожем на мой собственный, с кислой гримасой разглядывал наш фасад.

— Профессор Снейп? — обрадовался я.

Снейп закатил глаза, скривился, но ответил вполне внятно и сдержанно:

— Я к вам по делу, Поттер. Откройте.

Мы уселись на скамейку на заднем дворе. Снейп огляделся вокруг, потянул носом:

— Здесь колдовали. Аврорат, естественно, в курсе. Не знаете, Поттер, почему я сижу тут вместо того, чтоб заниматься своими делами? — Он взмахнул палочкой, посылая цветные искры в сторону дома, затем провел ею вдоль моего тела.

— Вы что, ранены?

Поскольку я обалдело молчал, он привстал и завертел кистью, выписывая изщную вязь заклинаний. В доме что-то слабо булькнуло.

— Там пролилась кровь. Человеческая.

— Это моя, — отмер я. — Пришлось вызвать полицию.

— Только не говорите, что вы колдовали при полицейских!

— Нет. Я вообще не колдовал. — И, упреждая вопрос, пояснил: — Это домовик.

— Откуда?

— Не могу знать, сэр. Из Хогвартса, наверное. — Чистая правда! Откуда явился эльф, я понятия не имел.

— А ваша палочка?

— Убрана, — показал себе на грудь я. — Не доставал её с тех пор, как уехал из школы.

Снейп двумя пальцами приподнял мне подбородок. Я встретился с ним взглядом и услышал тихое:

— Легилименс.

А еще пятью минутами позже зельевар отстранился:

— Поттер, вы исключительно везучий ребенок.

Чего?

— Вы ошибаетесь, сэр. Такого везенья никому не...

— А еще вы идиот. На свете полно сирот, которых не принимает родня.

Снейп принялся прохаживаться по аккуратной песчаной дорожке:

— Во-первых, вы все же обратились к закону. В кои-то веки сделали, что вам говорят! Во-вторых, почти не пострадали, что весьма прискорбно, потому что продолжите болтаться под ногами у занятых действительно важными делами волшебников.

— Я постадал! — возмутился я.

— В-третьих, — как ни в чем не бывало продолжил Снейп, — вас даже не за что наказать. Колдовство в доме — не ваших рук дело. Магия домовиков отличается от людской.

Он вдруг остро взглянул на меня:

— Вы были так рады меня видеть... Ждали кого-то другого, а, Поттер?

— Я не... То есть...

— О! — довольно оскалился зельевар. — Отряд авроров, которые отволокли бы вас в Азкабан?

Я смутился.

— Не то чтобы отряд...

Снейп разглядывал меня, как диковинное животное.

— Поттер, — устало выдохнул от наконец, — глубина вашего невежества потрясает. За что вас наказывать?

— Я думал, что колдовство в доме магглов...

— Как можно трижды в неделю сидеть по два часа на Истории магии и не знать таких вещей! — пожаловался Снейп сам себе.

Издевается, змей ползучий. Ишь как доволен, даже щёки порозовели.

— Что такое Статут, вам хотя бы известно?

— Да! В 1689 году  волшебники перешли на скрытный образ жизни.

— И это все? Они жили бок о бок с магглами, проявлявшими терпимость. Терпимость, Поттер! Это в любом учебнике есть! Вы живете с тремя магглами в доме, которые прекрасно осведомлены о вашей сущности и успешно скрывают её от соседей. Колдовать при них — не преступление.

— Они не проявляют никакую терпимость! Они терпеть меня не могут, а соседям ничего не говорят, потому что им стыдно!

— Да какая разница? Главное, они свято блюдут ваш — наш — секрет. Поэтому авроры за вами не придут и письма из министерства не будет. Смиритесь.

— Но тогда... Зачем тогда приехали вы, сэр?

Снейп вскочил и вихрем помчался по дорожке прочь. Я кинулся за ним, но тот завернул за угол и исчез.

Приглядывает за мной. Приятно.

На следующий день мне велели одеться для выхода, и дядя повез меня в участок. Я специально напялил старые вещи Дадли. Дядя не обратил внимания, а у социального работника глаза едва не повылазили от моей красоты.

— Как с вами обращаются, молодой человек? — участливо спросила пожилая дама, открывая картонную папку и что-то в ней помечая. — Я миссис Амбридж. Обижают?

— Нет, мэм. Последние несколько дней обращаются хорошо. Не разговаривают, но это к лучшему. Кормят. Но когда я попытался постирать белье и открыл стиральную машинку, меня вытолкали из прачечной комнаты.

Это была правда.

— А разве твои вещи не стирает тетя?

— Мои вещи, мэм? Нет. Если не дают стирать машинкой, приходится вручную. На мне последнее чистое. — Я встал и продемонстрировал безразмерную футболку и штаны, подвязанные бечёвкой. — Приходится донашивать за кузеном.

Дядю Вернона я ждал довольно долго. Из кабинета он вышел осунувшийся и как будто потускневший. Молча махнул рукой, чтоб я забирался в машину, а дома позвал в гостиную тетю и сына, плотно притворил дверь. Пару раз я слышал возмущённые крики брата, звук сдвигаемых стульев. Мольбы тёти. Оправдания дяди. Тишину — и снова жаркие споры.

Наутро никто не позвал меня завтракать. В доме было шумно, и я без помех посетил туалет и ванную. Умывшись и напившись из-под крана, я приоткрыл окно, чтоб впустить свежего воздуха.

На улице дядя грузил в машину чемодан и спортивную сумку.

Они что, решили сбежать, как в прошлом году — от нашествия сов? Хотя нет, не похоже. Вещей слишком мало.

Дядя и кузен уселись в машину и уехали. Я смотрел им вслед.

— Иди ешь, — прозвучало за спиной. Тётя Петунья вошла в мою комнату и рассеяно оглядывала её. Я старался поддерживать порядок, так что упрекнуть меня было не в чем. — Стиральная машинка свободна. Что нужно постирать, клади.

Такую длинную речь от тёти в свой адрес я не слышал уже давно. Молча добрался до кухни, взял хлеба. Она смотрела, как я ем, бледные губы её дрожали.

— Дадли не будет всё лето, — её бесцветный голос был сух и скучен, как линялая тряпка. — Я договорилась с родителями одного из его друзей.

Я налил себе молока.

— Ты должен был быть благодарен...

— Тётя Петунья, — осенило вдруг меня, — а почему дядя называет меня нахлебником?

— Ч-что?

— Моя мама должна была что-то оставить, ведь так? — Тетя смотрела так, словно я заговорил на суахили. — Дом бабушки и дедушки. Половина моя. Или — была моя, если его продали.

Петунья тихо повернулась и молча вышла.

Я наслаждался каникулами. Спал сколько хотелось. Мог мыться каждый день. Не голодал. Много читал. Мне даже разрешили смотреть днем, пока дядя на службе, телевизор. Пожаловался, что болят ребра, и мне купили мазь от синяков, принесли обезболивающее. Гематомы из синих стали жёлтыми и потихоньку сходили. Однажды на постели я обнаружил несколько пакетов с новыми футболками, а затем меня снова повезли к социальному работнику. Дядя крутил руль, дергал головой, и я вдруг понял, что он боится, вдруг я скажу что-то, отчего будет еще хуже. Дадли и так грозило отчисление, ребят с судимостью в колледже не держали.

Вернон Дурсль боится Гарри Поттера! Обалдеть!

Мамочки... Если бы тетя не пыталась остановить сына? А если бы домовик не появился и не остановил брата? Я же не звал его. Домовика, в смысле, не звал, даже не думал ни о чем таком, просто пытался остановить Дадли Дурсля, а тут такое: оп! Зато без него не справился бы. Хрена лысого получилось бы вызвать полицию. Повезло. Ой. Снейп что, снова прав?

А Квиррелл... Будь он здоров, этим летом не было бы никаких Дурслей, отбитых ребер и так далее. Как, интересно, у него дела? Жив ли он вообще? Без него на стыке двух миров я был беззащитен и неуклюж, как слепой котенок.

Вот, например, к Невиллу ехать, а миссис Амбридж, соцработник, должна видеть меня каждую неделю. Квиррелл (ну или Снейп) решил бы проблему одним щелчком, а мне низззяя...

— Не могли бы мы встречаться не так часто? — попросил я миссис Амбридж. — Кузен уехал, теперь вроде все нормально. Раз в месяц, мэм? Если случится что-то важное, я всегда могу позвонить.

Миссис Амбридж полистала свою папку. Остро взглянула, снова взялась за бумаги.

— Дурсли подавали прошение о назначении тебе государственного попечителя. Знаешь об этом?

Ой.

— Нет, мэм. Это чтобы меня у них забрали?

— Да. Но рассмотреть заявление не успели: два дня назад Петунья Дурсль отозвала его.

— Почему?

— Вот и мне интересно.

— Значит, я остаюсь в этой семье.

— Хочется верить, Гарри, что они вменяемые люди и понимают, какими неприятностями им грозит твоё повторное заявление.

— Я тоже надеюсь, мэм. Так что насчет моих друзей?

Снова дядю обрабатывали в кабинете и отпустили, только когда он стал совсем уж красным и мокрым, но зато я мог теперь ехать куда угодно, предупредив заблаговременно соцработника. Следующий визит планировался через месяц. Миссис Амбридж вручила свою визитку и просила звонить в любое время. Дядя пожирал визитку глазами. Я тут же несколько раз повторил номер, запоминая. Мало ли что.

А потом наступило первое июля. Меня ждали у Лонгботтомов.

Я поправил на шее мешочек, с которым не расставался, почистил костюм и напихал в рюкзак книг, чтоб он выглядел как полный. После спрячу ко всем остальным вещам.

— До свидания, — вежливо попрощался со спинами тети и дяди и пошёл пешком до автобусной остановки. Они, разумеется, по инструкции должны были сдать меня с рук на руки, но кому какое дело, сгинет Гарри Поттер — и славно. Мне же одиночество только на руку. До полудня времени достаточно, я подумывал зайти поглубже в парк и портировать оттуда.

Лето в Англии теплое, но жарко почти никогда не бывает. Мой закрытый костюм был как раз по сезону. Парк, довольно большой, не слишком ухоженный, незаметно переходил в пустырь, где тусили подростки с ближайших улиц и шпана с других частей города. Я шёл довольно долго, выбирая абсолютно безлюдные места, пока не сообразил, что забираться в самую глушь одинокому ребенку небезопасно. Вздохнув, уселся на первую же свободную скамейку, полускрытую растрёпанными кустами, нащупал на груди мешочек. Палочку свою от Дурслей я спрятал в него же и теперь вдруг испугался, смогу ли извлечь оттуда её обратно. Беспалочковой магии никто меня не учил.

Сконцентрировался. Представил палочку, произнес заклинание и сделал пасс кистью, как если б палочка была в руке. Ничего.

— Акцио, волшебная палочка! Акцио! Акцио...

* * *

Утро закончилось. День — тоже. Я озяб, устал, проголодался. Рука болела. Портключ к Лонгботтомам был в том же мешочке и извлечь его без палочки я не мог.

Я уже молился, ругался — страшно, грязно, — снова просил палочку появиться и так по кругу.

Смешно. Не так давно я уверял себя, что сбегу от Дурслей, стану бродяжничать, а теперь стою, совершенно свободный, и никто не станет меня искать. А социальная служба вообще вспомнит только через месяц.

Меркнущий день наполнялся вечерними звуками. Низкие голоса, пьяные выкрики. Далеко, на грани слышимости, кто-то интенсивно блевал, а совсем рядом слышашась возня и чмоки. Фу. Невдалеке послышались удары, кто-то хрипло закричал. Я вскочил, и под ногой звонко хрустнула ветка. Голоса тут же стихли.

Как я ломился сквозь кусты, как петлял меж деревьев... Так я не бегал даже от брата. Можно, конечно, позвать Дадли, который эльф, но тут полно народу. Если колдовство заметят, у меня будут неприятности.

Дорога обратно на Тисовую аллею показалась мне бесконечной. А когда я почти добрался и дом уже был виден, к нему подъехала дядина машина. Из нее вылез Дадли.

Я сел на поребрик тротуара прямо там, где стоял, весь в отчаянье и соплях (вечер сырой оказался, увы).

Чёртов Снейп. И это меня он называл удачливым? Вот Драко — другое де...

В памяти сверкнуло воспоминание: Хогвартс, узкий тупичок коридора. Драко рассказывает о своём магическом кармане на мантии. Отворачивает борт, запускает внутрь пальцы... Он мог достать из него все, что там есть, прямо рукой!

Не веря и запрещая себе надеяться, я распустил завязки мешочка и сунул руку внутрь. Молча. Палочка, ау?

Палочка ткнулась в ладонь. Я погладил ее, вытирая второй рукой слёзы. Вот же идиот! Вспомнил о камешке на шнурке, пошевелил пальцами — и вынул портключ леди Августы.

Торопливо развязал шнурок, выдернул его из дырки и сунул в неё палец.

Дважды идиот! От волнения забыл подумать о безопасности и портировался прямо с тротуара посреди улицы.

Б**! Кромешная тьма, незнакомое место. Я идиот! Меня ждали в полдень, а сейчас уже почти ночь!

— Дадли! Эльф!

— Хозяин Гарри?

— Где я?

— Рядом с домом Лонгботтомов.

— Перенесёшь меня?

— Здесь волшебное поместье и живут свои домовики. Это не очень вежливо. Хозяин может дойти пешком?

Поэтому-то в дверь к Невиллу я постучал, держа за лапку своего личного эльфа.

Сейчас буду извиняться и...

— ГАРРИ!

Невилл, в домашнем костюме, подозрительно смахивающем на пижаму, прижимал кулачки к груди и от радости едва не пританцовывал.

— Прости, Невилл, я не смог вовремя... Мне очень неловко. И леди Августа...

— Бабушка волновалась, не случилось ли чего. Если б ты не прихал сегодня, завтра она бы... Неважно. Заходи скорее.

К появлению Дадли мой приятель отнесся абсолютно спокойно.

— Надо же! Личный домашний эльф. Я прикажу нашим, чтобы показали ему, где тут у нас всё.

Комнату мне выделили на втором этаже. Я быстренько сбросил цивильное платье и бросился в ванную. Ого! Отделанная потемневшими деревянными панелями, с глубокой чашей медной ванны на гнутых ножках в форме когтистых птичьих лап, она мне ужасно понравилась. Вот только крана я не нашёл и пока озирался, в ванне вдруг послышался плеск. Она ниоткуда наполнялась горячей водой, а затем поверхность покрылась пышной шапкой душистой пены.

— Спасибо, — сказал я кому-то и торопливо полез внутрь.

Я не помню, когда принимал ванну. У дяди с тетей был в лучшем случае быстрый душ. В школе — тоже душ. А здесь я нежился в горячей воде, ловя кайф и едва не мурлыча от... Не заснуть бы, а то и утонуть... не... не долго.

Ванна вдруг опустела, я ошалело похлопал глазами и поспешно вылез. Моя одежда, сухая и чистая, уже лежала на постели.

Радостный Невилл ждал меня в столовой. Он тоже успел переодеться и указал мне на один из стульев:

— Бабушка сейчас выйдет. Она рада, что с тобой все в порядке.

Леди Августа, в домашней мягкой мантии и чепце, чопорно подносила к губам тонкую фарфоровую чашечку. Мы с Невиллом чинно сидели рядом, держа в пальцах тяжелые, до блеска начищенные приборы (неужто настоящее серебро?). Еда оказалась вкусной и простой. Много овощей, ароматный густой соус к ним. Выпечка, сок, но не тыквенный, как в школе, а яблочный. Чай и несколько видов варенья. Масло. За ужином не подали мяса, но и без него было просто роскошно.

— Как вам наше варенье, Гарри? Вы, я вижу, не особенный любитель сладкого?

— Очень вкусно, леди Августа. А этот соус просто что-то.

Старая леди довольно ухмыльнулвсь.

— Наш фамильный рецепт. В каждой семье есть какая-то особенность, и потомки передают ее из поколения в поколение. Даже если готовят домовики, изобретают все равно сами маги. Когда женится Невилл, я передам невестке свою поваренную книгу.

Невилл покраснел и уткнулся в тарелку.

— Нечего смущаться, молодой человек. Ваш священный долг — продолжить род. Не для того магия проснулась в вас, чтобы позволить ей погибнуть. Вот и Гарри это понимает. Верно, молодой человек?

Вот сейчас самое время попросить помощи.

— Я вырос с маглами. Леди Августа, я мало знаю о магическом мире, кроме того, что прочел в учебнике. Наверняка есть какие-то неписанные законы? Что необходимо знать молодому магу?

— Безусловно. Волшебник впитывает правила магического мира с самого рождения. Никому не придет в голову описывать порядок обращения с домовиками, например, или основные бытовые заклинания. Для нас это естественно, как тапочки надеть.

— А как быть мне?

— Найти наставника, и желательно чистокровного. Ну, и пока ты у нас, я могла бы помочь.

Я вскочил и поклонился пожилой даме.

— Спасибо, мэм! Это было бы замечательно!

Она величественно кивнула.

— О, не стоит благодарности, дорогой.

Я сел и принялся за свой чай. Похоже, мне снова повезло.

* * *

Утром выяснилось, что мои мантии не годятся для отдыха в поместье. Во-первых, я из них вырос. Леди указала на Невилла и объяснила, какая длина допустима и почему.

Нам было уже почти по двенадцать лет, и шорты носить было уже не обязательно.

— Эта английская традиция зародилась в средневековье, — рассказывала мне леди Августа. — Тогда мальчики до восьми лет носили традиционные платья и длинные рубашки. Брюки для них оставались под запретом. Повзрослев, мальчики могли носить бриджи — короткие брюки.

Я покивал. Школьная форма Вонингс действительно включала бриджи и высокие гольфы.

Мы только что закончили завтракать (овсянка, сок, яйцо-пашот, масло, пирог с почками). Невилл тихо сиял, я внимательно слушал.

— Вторая причина, почему британские дети ходят в шортах — традиция закаляться. Холод естественен, и к нему нужно привыкать с детства. Поэтому юные британцы с ранней весны и до поздней осени ходят в шортах, а зимой на улице их можно заметить в ботинках на босу ногу и в свитере без верхней одежды.

— Но в Хогвартсе я никого в шортах не видел!

Леди загадочно улыбнулась.

— Маги консервативны. Наши предпочтения сложились задолго до принятия Статута... К тому же настоящий английский и тем более шотландский волшебник не носит под мантией не только брюк или бриджей, но иногда ничего вообще.

Я разинул рот. Невилл захихикал.

— Шотландцы носят килт.

Это я знал.

— Настоящий шотландец — и это традиция — под килтом обнажен.

У меня уже давно горели уши, а Невилл сидел весь красный от смущения. А леди — хоть бы хны, будто рассуждала о погоде, даже в лице не переменилась. Вот это выдержка.

— Тебе потребуются мантии, Гарри. Не хочешь прогуляться в Лондон?

— Но списки учебников нам еще не приходили, — удивился я.

— В августе сходишь еще. А пока Невилл покажет тебе поместье. Очень мило с твоей стороны было взять собственного эльфа. Нечасто теперь соблюдают такие древние традиции.

Вот как, значит. А я и не знал!

Потом мы пошли гулять. Других детей поблизости не было видно, да и взрослых тоже. Невилл, радостный, как большой щенок, бегал вокруг меня и болтал без умолку.

— Поместье у нас, как большинство магических поселений, скрыто от магглов чарами. Мы не спрятаны в пространственный карман, как, например, Блэки, но посторонний к нам не попадет. Поэтому здесь так пусто. Всё делается домовиками. Но когда-то дом был построен с таким расчетом, чтобы можно было тут жить вовсе без магии.

— Зачем?

— Волшебник мог ослабнуть или стать сквибом. Ну или вступить в брак с женшиной -сквибом. Получить откат... Да все, что угодно. Страховка на всякий случай.

Я поразмыслил и согласился с древним предком Невилла.

— Но электричества я тут не заметил.

— Конечно. Дом старый, но его можно освещать свечами и факелами. Вода в колодце, зато есть слив. Камины, но это ты знаешь.

Мы осмотрели теплицы, плантации каких-то неизвестных мне растений, огород и птичник.

Невилл выглядел гордым за окружавшее поместье хозяйтво.

— В пяти километрах отсюда есть пара деревень. Там мы берем иногда что-то для хозяйства, на ярмарки ездим. Они к нам не ходят, хотя знают, что мы где-то неподалеку.

— Магглы... проявляют терпимость к магам? — вспомнив рассказ Снейпа, уточнил я.

— Не все. О нас знают двое-трое, для остальных мы — просто приезжие покупатели. Так проще хранить нашу сущность.

— Статут?

— Да. А тут у нас ферма. Лонгботтомы всегда практически полностью обеспечивали себя пищей.

Мы набегались вволю. Это вам не город и клок травы на заднем дворе! Это поместье мне было больше по душе, чем у Малфоев, хотя... Электричество и водопровод ведь совместимы с волшебством, разве нет?

— Магия, конечно, очень удобна, но не всемогуща. Создать пищу из ничего невозможно. Основные законы Гэмпа вам уже должны были объяснить, — неторопливо разъясняла леди Августа, когда мы вернулись. — Мебель и одежду тоже лучше получить естественным, а не магическим путем. Поэтому после обеда мы едем по магазинам. Можно было бы пригласить портниху на дом, но и тебе, Гарри, и Невиллу полезен опыт общения с продавцами. На будущее — вы сможете делать у них же заказы совиной почтой.

Так и получилось, что в тот же день в два часа пополудни леди Лонгботтом аппарировала нас в Лондон.

Мы шли по полупустой улице, разглядывая яркие витрины и заходя то в один магазинчик, то в другой. Нас представляли хозяину, мы раскланивались, получали каталог товаров (список на куске пергамента), осматривали полки и мирно удалялись. После четвёртого магазина Невилл жалобно прошептал, что у него все в голове перепуталось и он устал. Мне, напротив, шоппинг дрставлял удовольствие.

— Знаешь, Нев, так гораздо удобнее. Я целый год заказывал по каталогу все вплоть до тапочек и сейчас наконец смогу быть уверенным в товаре, а не гадать, что мне пришлют. Леди Августа, — позвал я её, — а кто из торговцев зачаровывает свои товары на разное такое, от порчи, от кражи и так далее?

— О, Гарри, это можно заказать за дополнительную плату. Хотя я предпочитаю зачаровывать все сама. Со временем и ты сможешь всему научиться.

— И расширять пространство?

— Если захочешь. У твоего семейства способности к пространственной магии и артефакторике — родовой дар.

Я наслаждался прогулкой, Невилл был счастлив, что поучают не его. Леди Лонгботтом без устали поясняла, что и как лучше выбирать, как избегать неприятных сюрпризов типа простеньких меток и следилок. Несколько мелких лавочек мы просто обошли стороной, услышав от нашей предводительницы "Никогда, молодые люди".

А затем было кафе Фортескью, где я набрался наглости и уточнил, в каких выражениях молодому магу можно предложить даме чего-нибудь освежающего. Леди Август рассмеялась и позволила угостить себя и внука чаем с печеньем. Было уже около пяти часов; традиция файв-о-клок, пятичасовой чай, существовала и здесь. Кафе наполнялось народом, столики постепенно занимали все плотнее.

Я наслаждался горячим чаем и ягодным пирогом. Мантии мне мы уже купили, заодно приобретя кое-что и Невиллу. Кроме того, мне рекомендовали пару крепких ботинок драконьей кожи, безумно дорогих, зачарованных от непромокаемости, стаптываемости, потери и кражи, а также увеличиваюшихся в размере вместе с ростом ноги.

— Безразмерными они, разумеется, не станут, но на пару-тройку лет тебе точно хватит.

Я бестрепетно заплатил, капнул на каждый своей кровью для привязки и спрятал покупки в мешочек. Сунул палец в рот, потому что закрывать раны ещё не умел.

А затем леди отпустила нас пройтись по аллее самим и зайти в канцелярский магазин, пока она отдыхает в кафе и выпьет еще чаю.

Свобода! Мы рванули вперед, наперегонки, ввалились в приветливо звякнувшие двери, и тут Нев ойкнул:

— Смотри! Это же...

— Профессор Квиррелл! — закричал я.

Высокий худой маг в знакомом тюрбане резко обернулся — это действительно оказался Квиррелл.

— Здравствуйте, профессор, — обрадовался я, подходя вплотную. — Как ваше здоровье?

— Гарри...

Он смотрел на меня странным, будто не узнающим взглядом. В это время продавец вынес ему упакованный сверток. Квиррелл взял его, и я заметил на его руке закрытую царапину от только что взятой крови. Точно такой, как у меня.

Квиррелл протянул руку, я — свою, пожимая, незнакомый голос быстро и чётко произнес что-то на неизвестном языке. Шрам на лбу взорвался болью и наступила темнота.

— Гарри! Гарри! Гарри! — причитал кто-то рядом.

Что ж так орать… Больно. Боженька, как же больно… Голова. Моя голова... И неудобно. Шея слева затекла, мышцы горели и не держали совершенно. У меня что, оторвали башку и приставили обратно? Да помогите кто-нибудь, чего кричите-то...

Сильные руки приподняли, уложили гудящим лбом на твёрдое плечо...

«Леди, мальчику нужен колдомедик. Его можно аппарировать, как считаете?» — «Не знаю, но рискнем. Квиринус, верно? Давай, сынок, только аккуратно, не растряси мальчика. Мы за тобой в Мунго. Невилл, хватит выть, отправляемся. Держись крепче».

Рывок, боль, крик — мой крик! — белая комната, ночь за окном и светильник над головой. На тумбочке рядом с кроватью — очки, палочка и стакан. Мешочек, как и положено, на шее.

— Невилл? — попытался позвать я. Тишина. Где все? — Леди Августа? — Да что происходит? — Профессор Квиррелл?

Никто из них не отозвался. Зато в открытую дверь заглянула пожилая упитанная ведьма, кивнула чему-то и тут же скрылась.

Пока никого, надо вставать. Где тут уборная?

— Мистер Поттер! — раздалось от дверей. А эти откуда? Только что никого не было, и вот целых трое магов в ярких желтых мантиях, с палочками наперевес. — Как вы себя чувствуете?

— Чувствую, сейчас лопну, — буркнул я, опуская ноги с кровати.

— Лежите! Вам нельзя вставать!

— Да? Тогда позовите домовика или нужно менять матрас.

— Inanire. Все в порядке?

Мучительные позывы прекратились так внезапно, что я испугался. Неужто обделался? Но вроде... Нет, ничего. Сухой.

— Я в порядке. Что со мной? И где все? Давно я тут?

Тут все трое резко бросили махать руками и переглянулись.

— А вы что, не помните?

— Нет. Как упал в магазине, помню, а больше ничего

— Вы здесь... Впрочем, подождем. Лучше, если память вернется сама.

— Память?

— Вы немного... Как, кстати, ваше полное имя?

— Гарри Джеймс Поттер.

— День рождения?

— 31 июля.

— Отлично. Не подскажете, мистер Поттер, кто такой Том?

— Том? Нет. У нас на факультете вроде нет Томов, во всяком случае на первом курсе. А что?

— Не беспокойтесь. Отдыхайте, мистер Поттер.

Но я беспокоился, нервничал, и профессора сдались. Сказали, когда стало плохо, шрам воспалился и закровоточил, и профессор Квиррелл аппарировал со мной на руках. Леди Лонгботтом и наследник Лонгботтом прибыли следом. А нахожусь я в госпитале св. Мунго.

Я и без них все это знал! Но совершенно не помнил ничего после. Пришлось поблагодарить, поскольку мне больше ничего сообщать не собирались. Ладно, как-нибудь выясню. Только лишь они ушли, я потянулся за палочкой.

— Темпус… Нифига себе! — оказывается, валяюсь тут уже второй день!

* * *

Я так и не вспомнил последние сутки, но капельки не жалел, потому что наконец попал в настоящую магическую больницу. Слышать-то о ней слышал... И в следующий визит колдомедика начал прямо с главного:

— Хочу полное обследование! Деньги не проблема!

Квиррелл жив, так что я вполне могу заплатить с банковского счета, не трогая наличный фонд. Совсем недавно был нищим, а теперь становлюсь жадным и мне ни капельки не стыдно!

— Конечно, мистер Поттер, — ухмыльнулся медик. — Нам обратить внимание на что-то определенное?

Я протянул ему ладонь:

— Руки. Пальцы. Пишу медленно, коряво и очень болезненно.

Леди Августа и Невилл навестили меня на следующее утро. Дама выглядела слегка взволнованной, а Невилл — мрачным. Они оба пожелали скорейшего выздоровления, а Невилл рассказал, как всё произошло.

— Ты очень напугал всех, Гарри... Но больше всех был поражён профессор Квиррелл. Вы пожали руки и вдруг его затрясло, и вы упали оба, прямо на пол, а я не знал, что делать... Хозяин лавки застыл от ужаса. Я побежал за бабушкой... Она, когда хочет, может действовать очень быстро. Мы аппарировали из кафе прямо в магазин. Квиррелл уже пришел в себя и поднялся, он тормошил тебя, пытаясь привести в сознание. Ты отмахивался, твердил, как больно... Квиррелл взял тебя на руки и аппарировал сюда.

Невилл нахмурился.

— Лучше бы к нам домой. Здесь лечат недостаточно хорошо, я уверен.

— А есть в Британии другие магические лечебницы? — уточнил я.

— Не знаю. Но, конечно, есть целители и друиды.

Леди Августа не мешала нам, но тут решительно поднялась и заторопила внука домой.

— Отдыхай, Гарри. Мы будем тебя ждать.

А в полдень мне принесли пергамент и перо. Я нацарапал в банк записку, что собираюсь проходить лечение и сколько это будет стоить. Письмо забрали после того, как я капнул на него кровью и активировал магическую привязку.

И завертелось... Зелья, заклинания, диагностика, анализы, снова зелья. Меня мазали какой-то дрянью и заставляли глотать какую-то дрянь, ещё гаже прежней. Пускали кровь. Нити магии гудели от напряжения, суставы жгло, кожу саднило. Лица медиков были профессионально-бесстрастны, и я пытался разглядеть на них хоть что-то обнадеживающее. Ни-че-го. И ни слова о моём состоянии не сказали, гады. «Не волнуйтесь, мистер Поттер, отдыхайте, все вопросы после обследования».

А к вечеру третьего дня в моей палате появился... Снейп.

— Не стоит, — отодвинул он колдомедика, сунувшегося было с объяснениями, присел на кровать, взял двумя пальцами меня за подбородок, а вторую возложил на шрам... И вдруг отшатнулся. Вскочил. Бледный, он отошел к окну, нервно потирая левое предплечье.

— Профессор, а это нормально, совсем не помнить первые сутки в Мунго? — пожаловался я.

Снейп странно на меня взглянул, но ничего не сказал. Затем вынул палочку и молча, терпеливо и тщательно просканировал мои руки, затем — голову и затем все тело. Колдомедики почтительно стояли поодаль и явно чего-то ждали.

— Чудес не произошло, Поттер, — объявил зельевар. — Ваши суставы поражены, дальше будет хуже. Болезнь прогрессирует; моих познаний хватит лишь на зелья, это, конечно, облегчит боль и поможет замедлить течение недуга, но совершенно вылечить его я не смогу.

— Вы поили меня зельями несколько месяцев, — возразил я. — В школе. Не заметил, чтобы они помогали.

Снейп замер на миг, а затем резко отвернулся.

— Эти помогут.

Мне показалось или голос зельевара звучал... виновато? Бред. Это же Снейп. Конечно, мне показалось.

Снейп ушел, подписав пару бумаг. Колдомедики, обрадованные, что диагноз озвучил кто-то другой и не нужно сообщать грустные вести самим, предъявили мне платежные документы и разошлись.

Я лежал, удивляясь, почему не испытываю ужаса перед своим будущим. Словно мои трудности — временные и скоро все переменится. В то же время меня ужасно раздражала слабость моего тела, неловкость рук. Донимала боль. Странно. Я чувствовал ее постоянно, сколько себя помнил, и почти привык. Но сейчас моя боль, не став сильнее обычного, выматывала, изводила и была просто невыносима.

Я улегся, как привык обычно, свернувшись под одеялом, и постарался уснуть. Шрам ныл, и я вдруг почувствовал желание попросить зелье от боли, немедленно. Любое, лишь бы это прекратилось. Мысль становилась навязчивой, я повертелся, но что-то точило изнутри, раздражая, мешая и мучая.

Я решил, что ударился головой, или это все зелья, что в меня влили, шалят, отмахнулся от назойливых образов и закрыл глаза.

* * *

Снилось, как я стремительно иду по коридорам Хогвартса, а ученики торопливо расступаются, давая дорогу. Я ощущал их страх, а ещё — торжество, что смог заставить бояться себя. Позади торопливо спешили несколько ребят — я отчего-то был уверен, что они всегда следуют за мной, как свита, — и обернулся. Осознавая, что сплю, удивился, увидев вокруг мантии Слизерина. Заставил себя (во сне!) наклонить голову и отвернуть борт мантии. Зеленая подкладка. Эмблема со змеей. Я одет в цвета змеиного факультета.

Приснится же.

Сосущее недовольство на грани с яростью вдруг пронзило насквозь, и захотелось... причинить боль кому-то другому. Я-во-сне оглянулся в поисках жертвы. Я-настоящий приказал себе не маяться дурью. Сон пошел рябью и растаял.

После завтрака (овсянка, яйцо всмятку, хлеб с маслом и чай) мне выдали шкатулку-артефакт. В ней трижды в день должны появляться флаконы с зельями, которые следовало пить по часам. Эта шкатулка действовала как крошечный портал, противоположный конец которого открывался в точно такую же — у зельевара. Очень удобно. За это приспособление с меня взяли отдельно. Подавив не к месту подступивший приступ злобы, я молча заплатил, сказав себе, что никому никогда не отдам этот артефакт. Он мой, вот квитанция и пусть весь мир гуляет лесом. Настроение тут же улучшилось.

Леди Августа явилась за мной вскоре после полудня, прямая и величественная, кратко переговорила о чем-то с главным медиком. Разговор ее явно расстроил. Мы стояли в холле, я был одет, мои вещи, надежно спрятанные в мешочке, были все при мне. Подмывало спросить, чего ждем, но вот откуда-то появился донельзя расстроенный Невилл. Тоже с врачом, что ли, разговаривал? Неужели со мной все так плохо?

— Дорогой, ты заставил меня волноваться, — непривычно-ласково окликнула леди внука. Тот отвернулся.

Леди взялась за наши плечи и аппарировала.

В Лонгботтом-холл она приземлилась тяжко, даже пошатнулась, и мы с Невиллом бросились поддержать её. Усадили, вызвали эльфов. Те увели хозяйку, а я отправился к себе в комнату.

Ванна уже была наполнена. Я разделся и собирался влезть внутрь, в горячую воду, как бросил нечаянный взгляд в зеркало — и прирос к полу. Клубы пара не скрывали от глаз тщедушное тельце, впалую грудь, кривоватую линию плеч. Раньше мне как-то все равно было, как я выгляжу. Но сейчас я ощутимо почувствовал... отвращение.

Ошарашенный, я не мог отвести от зеркала глаз. Уродец, как есть уродец. Хилый, низкорослый. Волосы торчат. Шея тоненькая, ручки слабые. Длинные голенастые ноги. Неуверенные движения, болезненность в суставах. Горе, а не ребенок.

Глотая слезы, я влез в ароматную воду и закрыл глаза. Не буду думать о себе, совсем не буду. Запрещаю расстраиваться.

Ванна помогла. К обеду я был уже более-менее успокоенный, причесанный (торчащие вихры теперь раздражали, и я потратил немало времени на борьбу с ними) и голодный.

— Теперь все будет хорошо, — неуверенно приветствовал меня Невилл. Он тоже пришёл в себя.

— Выпрямись и не растопыривай локти, — автоматически приказала старая леди и сделала знак домовику разлить по тарелкам суп. — Гарри, я рада, что ты снова с нами. Но твоё здоровье... Неужели тебя никогда не водили к целителям?

— Нет, мэм, никогда.

— Ну... Возможно, есть и другие способы.

Мне стало неловко: приехал погостить, хлопнулся в обморок и напугал хозяев до икоты. Идиот.

— Возможно, мэм. Профессор Снейп обещал варить мне зелья, которые помогут.

Что-то внутри меня не сомневалось в сказанном. Странно. Можно ли довериться Снейпу? И что-то глубоко во мне подтвердило: в зельях — да, Снейп лучший.

Оставалось пожать плечами. Поживем — увидим.

* * *

Вечером я, как было указано в инструкции, поставил на стол шкатулку, прочел по бумажке заклинание и откинул крышку. Внутри оказались четыре флакона, все под стазисом, и коротенькая записка:

«Поттер. Зелья пить строго по времени с интервалом в 8 часов. Флаконы пронумерованы. Сегодня перед сном номер 3, с утра номер 1, днем номер 2, вечером снова 3. Завтра к ночи получите следующую порцию. Пустые флаконы не очищать, а ставить обратно в шкатулку. Надеюсь, вы еще не забыли, как снимать стазис с зелий».

Я вынул флакон номер 3 и едва не уронил его — таким вдруг скрутило приступом ненависти к Снейпу. Меня буквально корёжило, хотелось одновременно проклясть зельевара, приложить его Круциатусом и придушить голыми руками. Все воспоминания о его гадкой натуре нахлынули разом.

«Предатель! Предатель!»

Ой. А почему он предатель-то? Злыдень — да, а он разве кого-то предал? Решительно подавляя приступ злости (вдруг Лонгботтомы заметят), я все же выпил флакон номер три. Уй... УЙ, гадость какая... Буэ... Ну, Снейп, ублюдок...

Характерно, что зелья его производства я заботливо спрятал. На них злиться не хотелось.

А затем... Обычная боль в суставах ушла, и вместе с ней растаяла и ненависть. Нырнув под одеяло, я сладко зевнул и закрыл глаза.

В ту ночь мне ничего не снилось.

* * *

Если кратко описать мою жизнь в гостях у Невилла, то получится так: сытно, удобно, нравоучительно. У меня не было бабушек, но если б были, то мне не приходилось бы начинать жизнь в мире магов таким деревенщиной. На объяснения, пояснения и разъяснения леди Лонгботтом не скупилась. Она без устали воспитывала нас с Невиллом, так что ум заходил за разум, но я все равно был ей благодарен и вскоре задавал вопросы, не стесняясь своей дремучести. Тем более что с нами она проводила не так много времени. Мы с приятелем целыми днями лазили по окрестностям, обдирая коленки (она одела-таки нас в короткие мантии), являясь лишь к обеду и ужину.

Я строго следил за временем приема зелий. Однажды принял его на полчаса раньше положенного (мы собирались на реку), так хитрый Снейп как-то об этом прознал и наградил меня очередной запиской: «Поттер. Соблюдайте режим или варите зелья сами». Больше я не рисковал. Ну его.

Леди Августа втолковывала мне, будто лучшая тема для светской беседы в высшем обществе — погода. Так вот... Погода тем летом бывала всякая. То проливной дождь, то пасмурная морось. Встречались и вполне приличные солнечные деньки, когда трава и деревья бешено зеленели, а мы забредали подальше, стягивали мантии в попытке загореть. Отчего-то нам казалось, что быть загорелым для мужчины — круто. Невилл смешно краснел под солнцем, и бабушка по вечерам, ворча, лечила обгоревшую кожу. А утром он пытался снова.

Однажды за завтраком перед прибором леди, как обычно, появилась свернутая газета и несколько свитков. Она перебрала почту и одно письмо, сложенное по-маггловски, конвертом, протянула мне:

— От профессора Квиррелла Гарри Поттеру.

Я уже почти не надеялся связаться с опекуном. Он, оказывается, все это время был жив и здоров, так почему бы не написать? Я же волновался! И эта встреча в канцелярском магазине. Он помог и самоустранился снова. Возможно, он тяготится мной? Что ж, я привык...

«Гарри, — писал Квиррелл, — прости меня. Предупреждал держаться подальше, а сам не смог уберечь тебя, поддался искушению и остался в Лондоне вместо того, чтобы уехать в другой город или вообще из страны. Если я что-то могу для тебя сделать... Но пока мне слишком стыдно и горько, чтобы появиться рядом просто-запросто.

Остаюсь всегда к твоим услугам

Квиринус Квиррелл».

Опекуну я написал, что рад был его видеть.

«Возвращайтесь, сэр, хорошо, что вы в порядке», — закончил я письмо, гордясь удачным, как мне казалось, оборотом речи.

Снейпу я тоже нацарапал записку и положил в шкатулку вместе с пустыми флаконами:

«Профессор Снейп, спасибо. Зелья действуют. Они только снимают боль или оказывают лечебный эффект? Сплю спокойно, аппетит хороший. Г.Поттер».

Прошло ещё несколько дней. Квиррелл не отвечал; Снейп положил к очередным зельям клочок пергамента: «Поттер. Разумеется, зелья оказывают лечебный эффект! Избавьте меня от подробностей: ваше пищеварение никого не интересует. Боюсь предположить, что ещё такого же потрясающе важного вы собирались сообщить». Тут всё предельно ясно, намекает, что я идиот. Как обычно.

Невилл немного загорел. Когда рядом с ним не оказывалось взрослых, которых он боялся — бабушки или зельевара — он вел себя как обычный парень. Очень выносливый, с сильными руками, он проводил время в теплице не по обязанности. Ему нравились редкие растения. И знал он много, но на уроках от волнения не мог связно отвечать. Так что для меня они с бабушкой компания оказалась самая подходящая. Я провел лучшие две с половиной недели в их поместье. Все это время принимал зелья Снейпа, не видел снов и редко испытывал боль.

Провожал меня Невилл едва не со слезами. Теперь вся порция воспитания снова будет доставаться ему одному. А мне думалось, как встретят меня Дурсли и когда прилетит сова от Малфоя.

* * *

Я портировался на Тисовую улицу, распрощавшись с другом и его бабушкой, около пяти часов пополудни в понедельник. В это время улица наша почти безлюдна. Я постучал. Двумя минутами позднее мне открыла тетя Петунья, пробормотав «входи и запри дверь» и скрылась в кухне. В спальне моей, похоже, ничего не изменилось. За стенкой Дадли играл с кем-то из друзей — они взрывались смехом, от которого ходуном ходил весь дом.

Я вздохнул. Жизнь в поместье на природе показалась мне далекой и нереальной.

А когда я следующим утром ковырялся на тетиных грядках с розами (за три недели без меня их, похоже, никто не подрезал), на плечо бесшумно опустилась сова.

Я так торопился отвязать письмо, что тряслись руки. Неужели от Малфоя? Мои родственники еще не вставали. Если повезет, я смогу скрыть появление на их дворе волшебной птицы.

Письмо оказалось из Мунго.

«Мистер Поттер, — говорилось в послании, — надеюсь, вы в добром здравии. Помогают ли зелья? Если вы планируете заказывать их и впредь, следует оплатить поставку на следующий месяц в размере 50 галлеонов. Г.Сметвик, старший колдомедик госпиталя им. св.Мунго».

Значит, госпиталь нанял Снейпа и заплатил моими деньгами за зелья для меня. Логично. Произвести немедленную оплату я не мог: нужно было явиться в волшебный банк, сам я попасть туда не мог, а сопроводить было некому. Значит, какое-то время придется обойтись без зелий Снейпа.

А наутро я обнаружил свой сундук вскрытым, содержимое — перевернутым. Красть там было нечего, но злость моя оказалась такой бешеной, что я испугался. Немедленно уничтожить этих магглов! Всех! Любым способом!

— Спятил, спятил, — вцепившись в волосы, шептал я и от ужаса едва не заплакал. — Если не сдержусь и наброшусь на них, меня упекут в психушку.

Мысль, как обрадуются Дурсли, отрезвила. Я помотал головой, отгоняя наваждение. Дурсли и ранее были невыносимы, но такой ненависти к ним я никогда не чувствовал.

«Чего ж они, ждали меня три недели? — вдруг сообразил я. — А вдруг... А вдруг это не они?» Пока я пил зелья Снейпа, никаких дурных мыслей за собой не замечал.

До сих пор оставалось загадкой, что было со мной в течение первых суток в Мунго. Я лишь знал, что был в сознании, но ничего не помнил. Вдруг сундук разворошил я сам?

Если и так, зачем я это сделал?

Вспоминая раннее детство, я не смог обнаружить в нем ни кошмаров, ни резких приступов ярости, ничего такого. Но и времени на это лабуду у меня никогда не было! То был занят работой по дому, то учебой, то бегством от Дадли. А ещё была боль. Всегда.

Получается, нужно вернуть старые привычки, и мозги придут в норму. Если, конечно, Дурсли не отбили мне голову насовсем. Поэтому ранним утром я выскочил из дому и понесся к посадкам тети Петуньи. Вцепился в ножницы и принялся осматривать розы так внимательно и тщательно, как только возможно.

А гербология-то пригодилась! Вот пятна на стеблях — такие в теплицах я тоже видел. Мадам Стебель велела обрабатывать их... Но здесь нет зелий. Ага, нужно выяснить, чем пользуются магглы. А вот пузырек на листке — это паразит, он живет под кожицей растения, пьет его соки, истощая и уродуя его.

Квиррелл таскал на себе такого паразита, и это совсем не жук. Тетя Петунья говорила, что пораженные листья срезают и сжигают. Но Квирреллу не подойдет такое лечение. Чего ему отрезать, голову, что ли? Как-то он себя чувствует, мой опекун? Вот если б он избавился от своей ноши — что за морда, прости Господи! — мы, возможно, могли бы сотрудничать плотнее. Мне нужен представитель, а то в Мунго врачи ничего связного не сказали. Выставили объсняться Снейпа. Он что, колдомедик? И съехать от Дурслей хорошо бы... Но из письма видно, что к общению Квиррелл не готов. Жив, и то хорошо. Интересно, он будет преподавать на следующий год?

В соседних домах просыпались, послышалось радио, потянуло ароматом кофе и...

ХОЧУ КОФЕ.

Я так и сел прямо на землю. Никогда Дурсли не поили меня кофе, хотя варить его научили и периодически мне приходилось это делать.

А сейчас я представлял его на своем языке, выстанывая удовольствие и предвкушая горьковатый вкус во рту. Никакой тяги к кофеину у меня раньше не было! А тут рот наполнился слюной, скулы свело…

«Кофе не будет», — строго сказал я себе, пытаясь отбросить ненужную и такую неудобную мысль. Я привык терпеть и умел игнорировать мечты о еде, приличной одежде, о теплом одеяле, о сне, — обо всем, чего так не хватало.

Почти получилось.

И тут я натурально зарычал!

У Дурслей годами приходилось приспосабливаться, выключаться, — чтоб не спятить. Однако теперь почему-то раздражало все: и крохотные размеры спальни, и необходимость прятаться от Дадли, и вынужденная изоляция. Но беспокоило совсем не это. Что-то внутри, тёмное, огромное, настоятельно требовало выхватить палочку и… Показать этим отвратительным магглам, где их место.

Нечто настойчивое, неописуемо-притягательное заставляло забыть о Статуте. Жаждало повиновения. Искушало.

«Взмахни палочкой и отомсти… Почувствуй их страх. Подчини их мелкие душонки… Отомсти за годы боли и голода. Уничтожь…»

— Что со мной? — громко спросил я, пытаясь отогнать наваждение, как я отгонял мысли о голодном брюхе. Получилось! Злость неохотно растаяла. От облегчения накатила слабость, и тогда я расслабился, слегка приоткрыл разум, совсем чуть-чуть, только чтобы убедиться: всё нормально. Я — нормальный.

Чужая воля вдруг взвилась во мне, будто змея, едва не вышибив дух.

Полуослепший, испуганный, я упал на пол; а давление возрастало, требуя, диктуя, порабощая.

Годы спустя, вспоминая тот день, я так и не понял, как смог выстоять. Страх придал сил. Я не спятил, а как-то сумел отмахнуться от агрессора, скользнув прочь от взбесившихся эмоций. «Это не я», — успел поймать мелькнувшую мысль и отключился.

* * *

Дадли всё же рискнул. Уже целую неделю я таскался по дому, как сомнамбула, не обращая внимания ни на тетку с дядей, ни на брата, постоянно деятельный и погруженный в себя. Фокус в том, что оставаться один в спальне я боялся и пытался занимать руки. Чем угодно: чистить сковороды, мыть полы и мести дорожки. Выматывал себя и падал в постель. А однажды опомнился, с тряпкой в руке и на четвереньках в том самом чулане, а Дадли втёрся следом, загородив выход и гаденько ухмыляясь. Я смотрел на него через плечо, продолжая возить тряпкой по полу.

— Осмелел, сука, — довольно ухмыльнулся он, придвигаясь. — Дома никого. Телефон отключен.

Я плюхнулся задом на мокрый пол, потому что подняться уже не успевал. Дадли вполне по силам проломить мне хребет одним прицельным ударом ботинка. Теперь, повернувшись лицом и освободив руки, оставалось лишь подождать.

Боялся ли я?

До судорог.

Но Дадли должен начать первым, сам. Если я снова захочу призвать в защитники закон, напасть должны были на меня.

Дадли размахнулся и пнул в голень. Боль ослепила, заполнив мир, и на один ничтожно краткий миг я отдался ей, переводя дух.

Время взорвалось и понеслось галопом. Мыслей не осталось; тело действовало само и вёл его не я.

Моя рука взметнулась и столкнула с ближайшей полки банку с какой-то консервацией, та смачно ухнула об пол и с глухим стуком раскололась на куски, заливая доски и наши ноги.

— Придурок! — заорал Дадли. — Быстро все убрал! — Но подходить ко мне передумал: не хотел наступить на скользкий огурец или острое стекло.

— Как скажешь, — вдруг прошипел кто-то, и я почувствовал, как привстаю, обхватываю самый крупный осколок и резко выбрасываю руку вперед.

Дадли отшатнулся, но он был уже полностью в тесном, захламленном чулане, повернуться и выбежать не успевал. Он шагнул спиной назад, поскользнулся и тяжело шлепнулся на задницу, вывалившись наружу. Я вскочил и встал над ним, угрожая осколком.

— Совсем свихнулся? — слабо ахнул он, поджимая ноги и пытаясь отползти.

— Ты затолкал меня в чулан, напал, была драка, банка разбилась, ты напоролся на стекло и истек кровью.

— Чего? — кузен соображал медленно. — Никто не напоролся, и банку я не разб…

— А кто узнает? Ты уже никому ничего не расскажешь. — Я приблизил осколок к его глазам. — Никто не поверит, что я мог напасть на тебя. А ты уже так делал.

— Врешь. Ничего ты не сделаешь.

— Потому что никогда прежде не защищался? Но теперь закон на моей стороне. Мне поверят.

Брат верещал на полу, ругаясь, матерясь, упрашивая, снова ругаясь — и наконец выдохнул:

— Пусти. Я встану.

Вместо этого я присел, как бы невзначай приложив осколок к его веку:

— Попробуй только прикоснуться ко мне, и я выслежу тебя. Попробуй обругать или натравить своих дружков, и я закончу, что начал. Не сомневайся: способ найдется, а мне ничего не будет.

Я тронул осколком кожу на щеке и осторожно нажал. Кузен всхлипнул; на пухлой щеке выступила маленькая красная капелька. Дадли коснулся щеки и в ужасе уставился на испачканные пальцы.

В доме стояла оглушительная тишина. Дадли таращился, боясь моргнуть и пошевельнуться.

— Понял? Понял?! Отвечай, — угрожающе потребовал я.

— Угу.

Я встал, давая ему подняться. Разумеется, он тут же накинулся с кулаками, снова увидел осколок возле самых глаз и замер.

— Давай, Дадли, вперед! И всё станет по правде. Напорешься на стекло сам. Это очень больно. А телефон ты выключил, так что и врача не будет, если что.

Кузен злобно пыхтел, сжимая кулаки, но нападать не решался. Всё же ему только двенадцать, он умел обижать беззащитных, а держать удар или сражаться — ещё нет.

А потом вдруг шагнул в сторону, повернулся и бросился по лестнице вверх. Над головой громко хлопнула дверь его комнаты.

* * *

Тетя вернулась через полчаса. Я ждал её в кухне и вышел, как только заскрежетал в замке ключ.

— Что здесь произошло? — растерянно спросила она, оглядывая залитую рассолом прихожую.

— Давайте спросим у Дадли? — отвечал я.

Тетя поспешила наверх. Мы поднялись по лестнице, она стукнула в дверь сына и отворила её.

— Дадличек, сынок, ты в порядке? Что случилось, дорогой?

Я поднырнул под её руку и встал рядом. Дадли сидел на кровати, при виде меня его перекосило. Я смотрел в упор, не мигая, тётя причитала позади, а брат мялся и отводил взгляд.

— Б-банка разбилась, — выдавил он наконец.

— Ты не порезался? — всполошилась тётя, отпихнула меня, бросилась к сыну, запричитала, тормоша и осматривая его.

— Спасибо, что волновались, не порезался ли я тоже, когда Дадли напал на меня, — проговорил я ей в спину. — Уже пора звонить в полицию?

Она замерла, одеревенев, и тихо обернулась. Окинула меня взглядом, не нашла следов борьбы, кроме мокрых пятен на одежде, и покачала головой:

— Не надо полиции.

— Не уверен. Но подумаю.

Я вышел из дому, добрел до лужайки, посидел с минуту, глубоко дыша, и меня вырвало прямо под розовый куст.

Не знаю, что на меня нашло. Я крайне редко угрожал кому-то, даже Рона я сознательно обматерил едва не впервые в жизни, а тут такое.

Но настоящий ужас был в другом. Что, если б я, угрожая, пришёл в себя, испугался, смешался и дал Дадли себя избить? Вот тогда действительно был бы полный п**ц.

Все же любое дело следует доводить до конца.

«Теперь нельзя показывать слабость. Не прячься, не уступай. Хуже будет».

Что это?

Оно — ОПЯТЬ?

Вспомнив, как сидел задницей в рассоле, а Дадли бил по ноге ботинком, напрягся, подавляя ярость. Но меня не отпускало:

«Это победа. Победа!» — голосил кто-то. Кажется, я должен чувствовать торжество? Ликование?

Вместо того стало противно.

Отработанным волевым усилием (долгие годы тренировок, ага) восторг от гордости за себя любимого не сразу, но удалось подавить.

То, что произошло, не правильно.

Что-то внутри меня полузадушенно хлюпнуло и смолкло.

— Так-то. Заткнись, — приказал я ему. Ой. Я что, сам с собой говорю? Кажется, таких запирают в психушке. Никто, никто не должен ничего заподозрить. Ни одна душа.

* * *

Если раньше Дурсли старались не общаться со мной, то теперь наступила настоящая холодная война. Тетя Петунья отстранила меня от всех работ. Вообще! Еда стала разнообразнее, а заглянув в холодильник, я убедился, что меня просто стали кормить тем, что ели сами.

И наконец я вспомнил, что должен упражняться в чтении.

Достав учебники, я читал — уже не вслух, нет, — сперва не очень быстро, затем втягивался, а к вечеру, когда от усталости перед глазами плыли буквы, снова медленно. Делать было нечего; работы мне не давали, выходил я редко, но старался держаться независимо и даже припомнил несколько заковыристых вежливых фраз, что подслушал у Флитвика и Снейпа, записал в тетрадь. Нужно было тренироваться использовать их.

Отчего-то я был уверен, что Дурсли теперь меня не тронут. Дадли не рассказал родителям о моей угрозе. Ну, я так думаю, иначе они по-другому себя бы вели.

Куда катится мир? Ребенку, чтоб его оставили в покое, приходится защищаться всерьез, как дикому зверю!

А я был хорош. Как этот кусок дерьма испугался, как он побе… Стоп! Снова лезет ЭТО. Запрещаю себе думать ТАК.

«Почему? Это же было приятно…»

— Почему, почему... Потому что. Сгинь.

Несколько раз глубоко вздохнув, очистил разум и, взяв книгу, отправился во двор — погода стояла хорошая.

* * *

Малфои прислали сову, когда я вышел из дому взять газету. Телевизор смотреть мне вроде не запрещали, но нарываться не стоило, а газету посмотреть захотелось. Сел по-турецки прямо на траву и развернул хрустящие страницы.

Шрифт, от которого еще год назад слезились глаза, оказался вполне приемлем, хотя и был куда мельче «Пророка». Да и к подвижным колдографиям я привык. Вообще маги подходили к созданию газет куда креативнее людей.

Не успел я пробежать глазами пару страниц, как на газету упала тень. Сова, лощёная, сытая, важно протянула лапку, и мне осталось лишь отложить газету и отвязать письмо. Торопясь прочесть, я едва не порезался об острый край, словно от меня ждали ответа, и точно: Драко спрашивал, буду ли я готов послезавтра?

Послезавтра было 31 июля, меня ждала соцработник.

Вытащив из кармана карандаш, я перевернул пергамент и на обороте накарябал: «01.08 буду готов, жду», потому что Малфои собирались забрать меня лично. Привязал письмо к лапке и виновато погладил сову: угостить её мне было нечем. Она обиженно ухнула и улетела.

Вот когда я в полной мере оценил заботу леди Августы. Мантии! Обувь! Этикет! Теперь можно появиться в приличном обществе. Краткий визит на именины Драко не считался — в толпе детей мои промахи не были так заметны.

А еще я возьму эльфа Дадли. Леди Августа уверяла, что прежде привозить своих домовиков считалось доказательством хорошего вкуса и строгого воспитания гостя.

Так или иначе, у меня всё было с собой. Оставалось отметиться у миссис Амбридж и ехать к Малфоям.

* * *

Утром 31 июля я тщательно вымылся, оделся и спустился в столовую. Дяди не было. Тетя при виде меня молча поставила на стол тарелку с овсянкой. Была она в строгом деловом костюме. Я ел, а она перебирала бумаги, вызвала такси, затем достала круглую картонку и принялась примерять новую шляпку в тон костюму.

В соцслужбе пришлось ожидать: миссис Амбридж оказалась занята. Я скучал и жалел, что не взял книжку. Тетя сидела, задумавшись, но лезть не стоило. Очень хотелось уточнить, почему она передумала отдавать меня, но место и время казались неудачными.

Наконец меня вызвали. Несколько стандартных вопросов — не обижают ли? Кормят? Друзья, у которых я провел месяц. Уточнение планов на ближайшее время.

Меня порадовало, что обучение в Вонингс считается достаточно престижным. Оказалось, Амбридж запросила у них данные обо мне и кузене. Пожалуй, не учись я в респектабельной маггловской школе, обращать на себя внимание властей было бы нельзя.

— Могу я попросить помощи? — спросил я миссис Амбридж. — Моя мама умерла, когда я был совсем маленьким. Можно как-то узнать, где дом моих дедушки и бабушки? Родственники мне не говорят.

— Для чего вам это? — рассеянно отозвалась соцработник.

— Возможно, я буду там жить.

— Дети одни не живут.

— Но я когда-нибудь вырасту, верно?

Миссис Амбридж улыбнулась и кивнула на дверь. Я попрощался, предупредил, что завтра еду к друзьям, и вышел, а миссис Дурсль пригласили войти.

Тетю пришлось ждать минут двадцать. В такси ехали молчала. Дома меня покормили молоком с печеньем. Тетя не вышла из кухни, как обычно, а присела напротив, наблюдая, как я ем.

— Зачем ты спрашивал о доме у посторонних людей? Почему не у меня?

— Я спрашивал. Вы не ответили.

Она взялась за виски, словно вспоминая что-то.

— Сейчас рано говорить о делах, ты еще слишком мал и не поймешь.

— Хорошо. Я подрасту и спрошу снова. Или найду того, кто спросит за меня.

— Да зачем тебе тот дом?

— Буду там жить.

Больше мы не разговаривали ни в этот день, ни на следующий.

Как узнать, такая упрямая настойчивость — это я взрослею или это снова не я?

* * *

Первого августа я был готов с раннего утра. Поразмышлял, как одеться, решил не шокировать Дурслей и натянул «пасторский» костюм. Меня уже в нем видели.

Малфои и не подумали лично являться за мной, а прислали домовика. Низенькое большеглазое существо показалось мне, когда рядом никого не было, и поманило лапкой.

— Гарри Поттер, сэр.

— Ты кто?

— Добби, сэр. Вас ждут в Малфой-мэноре. Добби поможет туда добраться.

Прощаться с Дурслями я не стал. Просто сидел себе на скамеечке, грелся на солнышке. А после исчез.

Мэнор был все так же прекрасен.

Мы очутились в большом холле, и тут я вспомнил о собственном домовике.

— Добби, как мне позвать личного эльфа? Чары этого дома пропустят его?

— У мистера Поттера есть эльф! Чары пропустят. Мистер Поттер — гость в мэноре, ему достаточно назвать имя.

— Хорошо. Покажи мою комнату, мне надо переодеться.

Я сменил пиджак на мантию и призвал Дадли. А потом пошел здороваться с Малфоями.

Красивая комната, где собралось семейство, понравилась мне, потому что была не очень большой и не такой формальной. Леди Нарцисса сидела в кресле, а лорд Люциус Малфой и Драко стояли подле нее. Я поклонился, мой эльф — тоже.

— Мистер Поттер, — сказала леди Малфой, — с прибытием.

— Леди, — негромко ответил я, — благодарю за приглашение. Милорд, Драко, рад вас видеть.

— Надеюсь, каникулы вы проводите с пользой.

— По мере возможности, леди.

— О, надеюсь, это не только квиддич, — вступил лорд Малфой.

Я открыл рот, с ужасом чувствуя вмешательство и отчетливо слыша вкрадчивый внутренний голос:

«Люциус, мой скользкий друг».

«Люциус, мой скользкий друг»...

Вот прямо сейчас, сию минуту я буду разоблачен, признан психом, с позором изгнан из мира магии и лишен... Да всего на свете лишен.

Малфои все еще ждали ответа, не замечая бушующих во мне эмоций. Где-то далеко кто-то радостно ржал... Высокий голос, но ниже моего собственного. В моей голове! ОНО издевается надо мной и ему это нравится.

Какой ужас. Надо собраться. Надо. О чем говорили только что? Ах да. Не только ли квиддичем я увлечен этим летом?

— Мистер Малфой, конечно. У меня есть одно не совсем обычное хобби.

Чувствуя, как внутри меня наступила тишина, — заинтересовался, гад, и слушает! — я состроил благонравную мину, не боясь, что мне помешают.

— Я официально э... (как это слово?) ас-си-ми-ли-рован в мир магглов. Учусь в престижной школе. У них невозможно без документов, у меня они в порядке. Поэтому много читаю. Вынужден читать, — поправился я, — маггловские книги.

Под черепушкой завозилась чужая злость. Я вдруг сообразил, что и Малфои тоже могли не одобрить моё общение с магглами, и судорожно принялся объяснять:

— Читал маггловское, поскольку у меня нет доступа ни в одну магическую библиотеку. Несколько недель я гостил у леди Августы (намеренно назвал ее так) и там, конечно, изучал кое-что. Этикет в основном и о родовой магии. Я ж воспитывался магглами. Что есть, то и читаю.

— О, — на лице лорда и леди Малфой появилось нечто, напоминающее удивление.

«О», — сказал кто-то у меня в голове.

Лорд Малфой хмыкнул.

— А в связи с чем вам понадобилось такое экзотическое, как вы сказали, хобби? Вторая школа — это, наверное, непросто? Насколько мне известно, Поттеры были весьма обеспеченным родом. Надобности оставаться с магглами у вас нет.

— Может быть, я со временем смогу открыть там свой бизнес? — безмятежно выдал я первое, что пришло в голову. — И вообще. На всякий случай.

Ответом мне была потрясенная тишина — и снаружи, и внутри. Малфои-старшие переглянулись.

— Драко, — вымолвила наконец леди Малфой, — я довольна тем, как ты выбираешь друзей.

Малфойчик даже порозовел от удовольствия. Леди протянула мне ручку. Я мысленно пнул себя, решительно подошел и почтительно поцеловал душистые пальчики.

— Зовите меня леди Нарцисса, — напомнила она мне.

— Благодарю, леди. Вы меня, пожалуйста, зовите Гарри. И вы, милорд.

«Легкий поклон Нарциссе, — подсказал кто-то в голове, — но смотри в глаза. И Люциусу тоже».

Я посчитал, что совет неплох, и тут же дважды вежливо опустил подбородок. Надеюсь, это сойдет за легкий поклон.

Мои действия приняли как само собой разумеющееся.

— Мистер Поттер, Гарри, надеюсь, тебе у нас понравится, — изрек старший Малфой. — Драко, покажи Гарри, как пользоваться библиотекой.

— Спасибо! — обрадовался я. — Мне уже у вас нравится.

И ничего страшного, что лорд не предложил обращаться к нему по имени! Я не дурак, понимаю!

* * *

У Малфоев мне действительно нравилось. Если не обращать внимания на довольно строгие бытовые правила, это была обычная семья. Я жадно слушал, как они общаются между собой, привыкая к некой официальности, сравнивал с укладом Лонгботтомов и пришел к выводу, что церемонность, по-видимому, свойственна всем чистокровным семьям. Время завтрака, ланча, обеда строго соблюдали и никогда не опаздывали. Я, после деятельной опеки леди Лонгботтом, решил применить ту же тактику к леди Нарциссе. Задавать вопросы за столом не рисковал, но после чая, когда леди отдыхала и готова была уделить внимание нам с Драко, подходил и начинал грузить ее.

В отличие от невозмутимой леди Августы, Нарциссу огорчала моя неосведомленность. Я поначалу стеснялся Драко. Леди очень быстро это поняла и уже с третьего дня стала приглашать меня в свой кабинет для приватной беседы. Одного.

Даже здесь и сейчас я не смогу описать наши разговоры в деталях. От статуса полукровок, родовых способностей до нюансов выбора невест и воспитания наследников. Но некоторые темы она отказалась со мной обсуждать.

— Если хочешь узнать о взаимоотношениях с гоблинами-банкирами, обратись к мужу. О бизнесе — тоже к нему. Не то чтобы я была не в курсе, но так будет правильно.

Я тут же все понял и дал себе мысленного тумака. Разумеется, следовало и отцу Драко дать понять, как я ценю его советы. Но вспомнив, с какой гордостью смотрел он на сына, решил задавать только такие вопросы, что можно обсуждать при Драко.

К слову будет упомянуть, что во время наших бесед с леди мой внутренний голос (я решил так его для себя называть) не беспокоил меня ни разу! Мало того. Я с некоторых пор мог отличать его эмоции от своих и чувствовал, как внимательно он слушает. От ужасной мысли, что я сумасшедший, приходилось просто отмахиваться. Не до того.

А вот лорд Малфой… Я сторонился его. Вполне возможно, что рядом с ним моя башка поведет себя иначе. Или я не смогу сдержаться. Тогда прости-прощай и Хогвартс, и деньги в банке. Не знаю, как у магов, а сумасшедшим людям даже собственных денег не видать.

Единственным, что напрягало, была моя собственная болезнь. Ни секунды не давая передышки, внутренний голос всегда был начеку, а если и молчал, то расслабиться я не мог все равно: ждал, когда он заговорит и помешает, одолеет, выставит идиотом. Страх выматывал, я плохо спал по ночам, а днем все время был в напряжении.

Несколько раз мне удавалось заставить внутренний голос заткнуться, и это сильно обнадеживало, однако после я совершенно не помнил, о чем только что говорил или думал.

Ни за какие сокровища мира я не стал бы делиться с кем-то своей бедой. Надежда только на библиотеку Малфоев. Вдруг найду там похожий случай.

С другой стороны, постоянная бдительность приносила свои плоды: застать врасплох меня становилось все труднее.

— МамА, — пожимал плечами Драко, — рядом с Гарри я начинаю чувствовать себя ребенком. Он всегда начеку. Уверен, это вредно для здоровья.

— Не расстраивайся, сынок, наверняка это последствия воспитания у магглов. Да ты и сам мог бы догадаться.

И Драко, и мистер Люциус, присутствовавший при этом, с интересом слушали рассуждения чистокровной, никогда не бывавшей вне магических кварталов леди. Я сам и то разинул было рот от удивления. Внутри меня прислушивались тоже — я чувствовал.

— Твой крестный — самый собранный и внимательный волшебник из всех, кого я знаю. А он воспитывался отцом-магглом.

— Крестный — магглорожденный? — с непередаваемым выражением воскликнул Драко. Я навострил уши. Похоже, это совсем не престижно.

— Нет, конечно, — поспешно ответил лорд Малфой. — Стали бы мы приглашать для сына грязнокровку.

— Mon cher. Quelles mauvaises manières говорить такое при детях, — тихо прошипела Нарцисса мужу. — Сынок, он полукровка. Его мать из старинного волшебного рода, древнее нашего и практически угасшего. Если, конечно, Северус не соизволит возглавить его и обзавестись законным наследником.

У меня отвисла челюсть.

— Северус Снейп? — не сдержавшись, брякнул я и прикусил язык, но было поздно.

«Снейп?» — взревело в моей голове.

Все трое Малфоев посмотрели на меня.

— Да, это профессор Снейп. Не то чтобы это секретная информация, но не стоит делиться ею с посторонними, ты понимаешь, Гарри? Ты вхож в наш дом, и мы надеемся, что…

— Миледи, лорд, — от волнения у меня вспотели ладони, — благодарю за доверие. Ничто из того, что я видел или слышал в вашем доме, от меня никто не узнает.

Драко успокоился и на мой счет, и на счет своего профессора. Я продолжал держать глухую оборону с самим собой, потому что, услышав о Снейпе, едва совсем не спятил. Собственные мысли мне не подчинялись. В голове теперь постоянно раздавалось чужое бормотание, иногда переходящее в истеричные вопли, и тогда я элементарно не слышал, о чем со мной говорят окружающие. Спустя пару дней я научился фильтровать и перестал путаться. Мое сумасшествие жило как бы само по себе, я временами даже переставал обращать на него внимание и не сразу осознал, что обращается оно… ко мне.

«Расскажи Люциусу обо мне. Иди к Люциусу, скажи, что я вернулся. Повтори ему мои слова, он поверит. Ступай к нему! Я к тебе обращаюсь, бестолковый! Почему ты не слушаешь!»

И всё в таком же роде. Этот голос воспринимался как надоедливое зудение, неприятный фон, и настал день, когда кое-до-кого дошло, что Малфоя я информировать не собираюсь.

Вот тогда наступили веселые времена.

Очевидно, больная часть моего рассудка сумела подчинить некоторое количество моей магии. Я чувствовал попытки подчинить и тело, сопротивлялся, говоря себе: это я сам, а значит, справлюсь. И действительно. Контролировать себя приходилось ежесекундно. Того ощущения, когда тобой управляют, допустить было нельзя. Почему? Я не знал. Просто чувствовал. Когда, угрожая Дадли осколком, я разрешил болезни управлять собой. Больше такого не повторится.

Если бы не это досадное обстоятельство, жизнь у Малфоев могла бы стать отличным приключением. Я получил доступ в библиотеку. Вот тогда я осознал в полной мере, какую пользу принесла мне Плакса Миртл. Читал я не то чтобы очень быстро, но вполне бегло. Драко позволил мне делать выписки, и зачарованное перо трудилось вовсю. Книг действительно было много по любой теме, вот только отыскивать нужное было непросто, и я старался, торопясь не успеть. Малфойчик вздыхал. Он рассчитывал на приятеля для игр, а получил книжного червя! Впрочем, лорда и леди такой расклад вполне устраивал. Они не очень любили квиддич и полеты на метлах считали забавой, достойной плебеев.

А два дня спустя в гости к Малфоям приехал профессор Снейп.

Было время ужина. Мы с Драко вошли в столовую, он радостно залопотал что-то и бросился вперед. Высокий мужчина в темной мантии обернулся к нему, и я замер, потрясенный. Снейп улыбался! Он улыбался Драко! Малфойчик протянул руку, и Снейп совершенно серьезно пожал её. А после Драко шагнул ближе и обнял его! А Снейп положил ладонь на светловолосую голову и погладил, скользнув глазами по моей сжавшейся фигуре. Я поклонился, зельевар отвернулся.

За столом с присутствием Снейпа все оживились. Каждый нашел, что спросить, и всем требовалось его мнение. Люциус велел принести бутылку какого-то старинного вина, и они долго и основательно пробовали его. Леди Нарцисса расспрашивала о некоем особенном зелье, Снейп внимательно ее выслушал и пообещал сварить. Драко взахлеб делился успехами в полётах — ему почти удался финт Вронского! Миледи побледнела, и Снейп тут же перевел тему. Я прикусил язык и старался не морщиться, пережидая боль. И как было не удивиться, если угрюмый зельевар в Малфой-мэноре вел себя как давний друг семьи. Скорее как член семьи. Он был серьезен, но не отстранен. С Люциусом держался по-приятельски, с Драко — покровительственно, с Нарциссой — галантно. Когда он поцеловал ей руку, я подавился и пару минут тужился, выпучив глаза, чтобы не кашлять и потихоньку продышаться.

А затем с профессором пожелала поговорить моя голова.

«Скажи: Северус, я вернулся. Скажи! Скажи! Немедленно!»

Я продолжил жевать. Вопли во мне стихли, а после неожиданно вспыхнула боль. Я держался, чувствуя набухающие слезы, а ОНО давило и кричало: «Скажи ему, что я вернулся!» И тогда, в отчаянье, что не справлюсь, я вынул палочку, приложил к горлу и шепнул «Силенцио!».

Вот теперь можно спокойно поесть. Эльфы как раз подали очередную перемену блюд, я взял следующую вилку. Снейп вдруг поднял на меня глаза и уставился в них — внимательный и настороженный. Я скромно потупился. Спустя минуту осмелился оглядеться, на меня никто не смотрел. Славно.

Ужин затянулся. Домовики превзошли себя. Нарцисса, раскрасневшаяся, похорошевшая, угощала зельевара то одним блюдом, тот другим, тот уверял, что уже сыт, но послушно пробовал и вежливо восхищался. Драко пожирал крестного глазами. Малфой потягивал очередную порцию чего-то явно крепкого и наверняка дорогого.

Я был счастлив, если бы обо мне сейчас совсем забыли. Надоевший голос бубнил своё, иногда ломился в мозг, я не пускал, но теперь по крайней мере не опасался, что скажу что-то неподобающее. Какое, однако, полезное заклинание!

Наконец нам позволили уйти. Мы с Драко поднялись, он поблагодарил, я коротко кивнул. Мы вышли — было не очень поздно, но можно было расходиться по спальням. Драко был в мечтательном настроении и даже позволил объяснить кое-что.

— Крестный, он в школе не такой, как на самом деле. Там он официальный, строгий и недоступный. А здесь, у нас, такой как всегда. Но нельзя, чтобы в школе узнали, он очень дорожит репутацией. Он так долго над ней работал!

Я еще не мог говорить и лишь чиркнул себе по горлу большим пальцем, сопроводив это действо энергичным кивком. Малфойчик, похоже, понял и кивнул в ответ.

На мое молчание внимания он не обратил.

Оставшись в одиночестве, я вынул палочку и задумался. Мне прямо сейчас вернуть себе голос или подождать до утра? Тогда, даже если моим рассудком захотят овладеть во сне, тело будет молчать. Я до сих пор не мог забыть, как в госпитале почти сутки бодрствовал, ничего о том не помня. Неужели я одержим? Что это такое, я знал лишь приблизительно, но и того было довольно.

Да нет, попытался успокоить я себя. Я же помню все остальные дни и вопли в голове — тоже. А те пропавшие из памяти сутки могли быть Обливиэйтом, обычное дело.

Я уселся на постель, поднес палочку к горлу и…

Произнести-то заклинание я не мог — у меня не было голоса!

И как быть? Технически можно написать записку лорду, леди или тому же Драко. Но тогда придется объясняться, для чего я заколдовал себя? Соврать нужно очень убедительно, чтобы они поверили. Чтоб не говорить правду.

Я попробовал ещё пару раз, а после отложил палочку и прилёг. Нужно было принимать решение.

Голос внутри бормотал что-то фоном, и я, измученный постоянным напряжением, открыл ему беспрепятственно доступ . «На. Только отвяжись».

Нахлынул покой и такое облегчение, что я едва не лишился чувств. Очень захотелось спать. Вторая часть меня, взревев, ринулась копаться в памяти. Да на здоровье, решил я, чего я там не видел? Моё и есть моё. А это что? А это мной пытаются управлять. Снова приказывают пойти к Малфою, пойти к Снейпу.

« Иди нах**», — с чувством сказал я себе. Я-другой растерянно смолк. Ругаться я умел, Дадли-кузен на язык был очень и очень невоздержан.

Кстати, о Дадли. Который домовой эльф. Он может применить Фините Инкантатем! Дадли являлся по первому зову и уходил в Хогвартс, когда я не нуждался в нем. Но сейчас — нуждался.

«Дадли! Дадли!»

Я позволил себе надеяться целую минуту, когда убедился, что эльф не придет.

Итак. Что мы имеем? Дождаться утра, написать записку Малфоям и…

Снейп.

Не знаю, отчего меня вдруг осенило найти Снейпа, но я выбрался из постели и пошел его искать. Чем я думал, методично обходя огромный особняк и дергая за ручки все двери подряд? Почти все они были закрыты, а вскоре я вообще уже не мог сообразить, какие смотрел, какие нет и где моя собственная комната. Малфой-мэнор был большим зданием, в несколько этажей, поселить Снейпа могли куда угодно. Я упрямо переставлял ноги, понимая, что заблудился.

Но Снейп нашел меня сам.

— Поттер!

К тому времени, как он окликнул меня, я уже едва ковылял. Колени дрожали, плечи болели сильнее обычного. В довершение я нечаянно ударился костяшками о стену и услышал, как внутри кто-то взвыл, и мои мозги освободились от чужого присутствия.

«Да что ты за тело! Вот не повезло. Как же больно… Мелкий уродец».

«Да пошел ты», — вяло отмахнулся я и начал съезжать по стене.

— Поттер! Что вы т-тут…

Меня подняли и куда-то понесли. Снейп шел неровно, торопливо, то посреди коридора, то вдоль самых стен. «Пьян», — сообразил я и хихикнул. Беззвучно. Я уже видел его выпивши, на Астрономической башне. В день выпускного бала.

Снейп пробормотал что-то, затем нас тряхнуло, и я очутился в своей спальне.

— Какого черта ты не позвал эльфа, если не можешь найти свою комнату? — рявкнул Снейп, роняя меня на кровать, не удержался и осел рядом. Поднялся, нетвердо качнулся и побрел к выходу.

Я метнулся и схватил его за мантию.

— Рехнулись, Поттер? Пустите меня.

Я замотал головой, показывая на свое горло.

— Что ещё?

Я заметался в поисках пера и пергамента. Выпустить мантию я боялся, поэтому таскал Снейпа за собой по комнате. Пергамент я нашел, перо не находилось. Наконец до зельевара дошло, он запустил в карман руку и достал обычный маггловский карандаш.

"Я применил к себе Силенцио", — накарябал я и сунул ему записку.

— Зачем?

Я показал ему знаками, как машут палочкой, и указал на свое горло.

— Расколдовать вас?

Я энергично закивал.

— Условие, Поттер. Я вас расколдовываю, а вы рассказываете, причем подробно, зачем вы это сделали. Идёт?

Страх парализовал меня, я умоляюще посмотрел на зельевара, пытаясь разглядеть в суровых чертах того человека, который недавно улыбался Драко и целовал ручку Нарциссе. Неужели это тот же человек?

«А если у него в голове их тоже двое. как и у меня?» — ужаснулся я.

Снейп тем временем высвободил мантию из моих пальцев и разглядывал меня так, словно я был ингредиентом. Протухшим ингредиентом, судя по его брезгливой гримасе.

— У вас время до утра. И вы мне все расскажете.

Снейп вышел, прикрыл дверь и позвал эльфа. Раздался щелчок аппарации, и стало тихо.

Я упал на постель. Жизнь моя была кончена!

Среди ночи я вдруг проснулся. Слабый огонек магического ночника метался по стенам. Было тихо, как в сундуке.

«Завтра ничего не скажу Снейпу, — решил я, — пусть только снимет Силенцио. Это было баловство, шалость. Глупость, но Снейпа этим не удивить. Решено».

Детство — волшебная пора. Я отлично понимал всю тяжесть своего положения, но до конца, похоже, не верил, что это — всё. Завтра все узнают, кто я на самом деле, но я был еще слишком мал и не умел как следует бояться чего-то настолько глобального.

Сон не шёл. Поворочавшись, сбив простыни и едва не шлёпнувшись с кровати, я наконец сдался и просто тихо лежал, вспоминая последний год моей жизни. Восхитительный год, когда я обрел магию, научился как следует читать. Впервые ел досыта. Узнал, что богат. Приструнил Дурслей. Поступил в школу Вонингс и у меня там оплачен весь следующий год. Есть некоторое количество наличных денег. Имеется живой и почти здоровый опекун.

Я узнал, что мои мама и папа не были ни бродягами, ни пьяницами, что они позаботились обо мне, как могли. Остался дом, который нужно ещё найти, но это дело техники. Действительно, очень неплохой год.

Если меня признают сумасшедшим, что тогда? Уйти в мир магглов тот же Снейп советовал мне еще несколько месяцев назад. Дурсли под присмотром, а остальное не так и страшно. И если я буду осторожен, мне оставят моего эльфа. С ним я нигде не пропаду.

Где-то отдаленно запела ночная птица. Вокруг мэнора отличный парк, и к рассвету здесь будет настоящий птичий концерт. Даже в нашем городском парке Литл-Уиннинг птицы водились и пели иногда. Там я пытался достать скрытую в мешочке палочку, плакал, умолял и даже молился. Все было бесполезно, а решение оказалось простым, как калоша.

А может, расколдоваться от Силенцио — тоже просто?

Свернувшись калачиком, я попытался отогнать панику и вновь обдумал ситуацию, в которой оказался.

На мне заклятье молчания. Наложенное с помощью внятно произнесенной магической фразы и волшебной палочки. Палочка есть, заклинание я помню и даже четко произношу его, но голос меня не слушается. Значит, всего-то нужен голос?

«Эй, ты там, алло! Спишь, что ли? Голос в моей башке. Шиза! Подъем!»

Я чувствовал, что меня понимают, но не слышал ни звука. Какое-то странное ощущение… Обида, что ли? Он обиделся, что я обматерил его?

«Эй, отзовись. Мы в жопе, оба».

Отголосок чужой эмоции: типа «отстань».

«Ну и пыхти. Вот попадем в психушку, а там топят плохо, холодно, одеяла сырые и тонкие. К кровати привязывают, мышцы застывают, кости болят жутко. А ещё колют препараты, от которых совсем дуреешь. Вместе помрем, прикинь, но сперва помучаемся. Ты больной псих, что ли? Любишь боль?»

«Нет».

Ну здравствуйте, отозвался наконец!

«Я взмахну палочкой, а ты должен громко сказать: Фините Инкантатум!»

«Ты идиот? Кто бы ни сидел в твоей башке, ты или я, рот не произнесет ни звука. Силенцио запер твоё горло».

Я так и знал.

«А что делать?» — спросил я себя-второго. — «Владеешь невербальной магией?» — услышал в ответ. — «Это как?» — «Мысленно». — «Нет. Слышал, что так делают очень немногие». — «Я умею. Но научить тебя до рассвета не смогу».

Я выругался.

«Не знал, что ты, то есть я… Короче, мы оба тупые! Сам сказал: кто бы не сидел в твоей башке, ты или я, рот не произнесет ни звука. Но если невербальная магия поможет, какая разница, кто из нас мысленно колдует?»

«Фините Инкантатем!» — услышал я в голове знакомые слова, гулкие, будто эхо в горах, и язык слегка кольнуло. Ничего.

«Ты сопротивляешься, — пояснили мне, — заклинание не работает. Расслабься и передай мне власть над твоим телом».

Ага, сейчас, бегу и падаю.

«Тогда передай мне власть ровно на одно заклинание».

«На одно? Хорошо. Бери». — Я взял палочку и приготовился делать пасс рукой. — «Раз, два, три!»

«Фините Инкантатем!»

— Твою мать, — хрипло прокаркал я, — получилось!

«Разумеется, — сухо отвечал внутренний голос. — Я сильный маг».

— Ты — это я. Мы сходим с ума. Так что не мешай мне, не лезь в разговоры и вообще помалкивай. А то окажемся в психушке, оба.

«Я — не ты».

— Да, да, да, конечно. В любом случае не мешай.

«Ты должен сказать Малфою и Снейпу, что Темный Лорд рядом».

— Может и скажу при случае. Если будешь хорошо себя вести.

«Ты должен. Ты обещал».

— Ничего не обещал! И я тебе не должен.

* * *

Снейп постучал и вошел ко мне в половине седьмого утра.

— Поттер. Вы проснулись? — очень тихо позвал он.

— Да. Доброе утро, профессор.

От негодования Снейп не сразу нашелся, что сказать.

— Мистер Поттер! — шепотом рявкнул он, — что за шутки! Какого… пикси вы устраиваете балаган — то бродите по дому, то мантию мою рвёте, то небылицы сочиняете!

— Простите, сэр.

Зельевару извинение не понравилось. Он внимательно оглядел меня, затем взял мою палочку (без разрешения, между прочим) и провел вдоль нее своей.

— Вы не солгали, — удивился он. — Я вижу сработавшие Силенцио и Фините Инкантатем. Как вам удалось? Вы обещали все мне рассказать!

— Только если вы меня расколдуете, — буркнул я.

— Поттер, не злите меня!

— Мне нечего сказать!

— Легилименс, — воскликнул вдруг зельевар.

К присутствию второго себя я уже как-то привык, но, когда в ту же голову влезает кто-то третий, там явно становится тесновато. Ну и это элементарно больно. Снейп просматривал мои воспоминания быстро, слой за слоем, я не мог отвернуться и в ужасе ждал, когда он обнаружит сдвиг по фазе, но Внутренний голос изящно скользнул куда-то внутрь. Шрам вспыхнул болью, я вскрикнул. Снейп тоже вздрогнул, отпрянул от меня и прервал контакт.

— Поттер, — изумленно прошептал он, — Поттер…

— Я не врал, — обиженно отвечал я, — просто сам ничего не понимаю.

— Ладно, — согласился Снейп, — видимо, ваш шрам… В любом случае, хорошо, что вы смогли снять заклинание. Я о таком не слышал.

— Невербальная магия, — едва слышно проворчал я. Снейп, уже собравшийся уходить, на секунду замер, а после тихо прикрыл за собой дверь.

* * *

До конца каникул ничего особенного не происходило. Голос почти все время молчал. Я вовсю наслаждался всеми чудесами мэнора. Мы купались в пруду, загорали. Белокожий Драко очень быстро сгорел и неделю был красным, как поросенок, даже зелья и примочки мало помогали, но затем он покрылся золотистым загаром, ровным и красивым, чем ужасно гордился.

Я тоже слегка загорел безо всяких проблем.

Книги, прогулки и, конечно, квиддич. После истории с Силенцио я чаще проводил время с Драко, решив, что его библиотека может ещё пригодиться, а значит, он должен захотеть пригласить меня вновь. Несколько раз Малфои устраивали званые обеды и ужины, на которых присутствовала куча незнакомого мне народу. Я скромно сидел в середине стола и молча кушал, а моё второе «я» внимательно прислушивалось, но не делало попыток вылезти или заговорить.

А в конце августа лорд Малфой пригласил сына к себе в кабинет на всё утро. Когда Драко вышел, уши его покраснели, да и глаза он отводил. Расспрашивать я не стал. Мало ли, какие дела у наследника с главой Рода. Но после ланча Люциус Малфой позвал к себе и меня. Одного.

— Гарри, у меня к тебе дело. Леди Нарцисса обсуждала с тобой кое-какие моменты родовой магии, так что ты вполне подготовлен к тому, что я сейчас скажу. Тебе двенадцать. Когда рождается наследник рода, его родители составляют гороскоп и проводят исследование магического потенциала, для этого в Гринготтсе берут и исследуют кровь.

Он сделал паузу, а я кивнул — это было мне уже известно.

— Драко помолвлен, — сообщил мне лорд Малфой, и я разинул рот. — Очень сложно найти партнершу магу, достойную его по статусу и магическому потенциалу. Я предлагаю тебе помощь в этом вопросе. Иначе еще год-два, и достойную пару ты уже не найдёшь. Некоторые семьи заключают помолвки, когда их наследники едва вышли из младенческого возраста. Как ты относишься к тому, чтоб присмотреть будущую леди Поттер?

— Леди э...— выразительно проблеял я. Судьба к такому меня точно не готовила! — Но мне... Но я ещё ребенок!

— Выполнение супружеского долга с тебя покуда никто не потребует, — усмехнулся Малфой, и мне стало совсем неловко. Щёки и уши горели, в глаза я вообще смотреть не мог. Куда там пошлые анекдоты ребят-одноклассников! Вот передо мной сиятельный лорд, сидит и глазом не моргнет, непринужденно обсуждает такое, а стыдно почему-то мне!

— А обязательно прямо теперь... Мм...

— Нет. Но рынок невест, как и любой рынок, исчерпаем. Девушек много; для брака подходят далеко не все.

Я приободрился. Что-то такое мы с леди Нарциссой уже обсуждали... Но тогда стыдно не было, потому что не касалось лично меня. А Малфой продолжал вещать:

— Гарри... Практически в любой магической семье браки договорные. Если хочешь посмущаться, пожалуйста, я не против, — он покачал ногой в щеголеватой узорчатой туфле. — Я пойму, если ты вообще откажешься обсуждать это сейчас.

— Но... А вам это зачем? — выпалил я и испугался — так грубо это прозвучало.

— Затем, что я хочу оказать услугу не только тебе, но и некоему магическому роду. Драко помолвлен с одной из дочерей чистокровной семьи. У девушки есть сестра, она тоже помолвлена, но жених много старше и её это не устраивает.

— Так зачем было соглашаться на помолвку? — проворчал я. Первое смущение схлынуло, теперь можно и поговорить.

— Она была тогда младенцем. За нее решили родители, точнее... Другие. Взрослые.

— Родители передумали? — подозрительно уточнил я.

— Скажем так — они сочтут твою кандидатуру более подходящей. Сам посуди, если я предлагаю тебе такую же девушку, как для своего сына, может ли она быть неудачной партией? Неудачной для Гарри Поттера, хотел я сказать, если подходит лорду Малфою?

Впервые в жизни я почувствовал себя значительным и весомым.

Может, согласиться? Чего мне терять. Не понравится — разведусь, всего делов-то.

— Мне надо подумать, — я старался, чтоб голос звучал так же бесстрастно, как и у лорда. — Не верю, что все здесь так просто. Например, семья эта разорена и позарилась не на меня, а на мои деньги?

Малфой задрал бровь и откинулся на спинку кресла.

— С деньгами у них не очень, это факт. А прежний кандидат небогат.

— Вот видите!

— Постой. Драко женится на второй сестре, ты не забыл? Обе девушки старинного рода, чистокровные, здоровые и миловидные. Они будут хорошо вести хозяйство, такому у нас обучают с раннего детства. Приучены к разумной экономии. Но самое для тебя главное, — Малфой выделил голосом это «для тебя», — их кровь.

— Причем тут кровь? — пожал плечами я и по выражению лица лорда понял, что сморозил глупость.

— Все время забываю, что ты воспитывался с магглами, — пробормотал он.

— Я этого не хотел. За меня решили другие. И вообще, мы даже не знакомы. Может, она... Я ей не понравлюсь.

Лорд задумчиво кивнул.

— Поговорим позже, когда ты все обдумаешь. Драко заждался тебя, ведь вам есть что обсудить?

Я вскочил и вылетел из кабинета. А как хорошо все начиналось!

* * *

Драко уже успокоился и даже не покраснел, когда я выбежал на галерею, где он ждал, подравнивая прутики мётел.

— Хочу улететь далеко-далеко, — бросил я, и мне тут же протянули метлу. Взлетели мы одновременно и долго кружили над парком, покуда не заболели спины и что пониже.

А затем пришло время идти есть. Я обрадовался, что сегодня за столом, помимо хозяев дома, был профессор Снейп. Малфои наверняка не станут обсуждать помолвку при нём.

Снейп сегодня был не такой довольный, как накануне. Задумчивый и молчаливый, он аккуратно отламывал маленькие кусочки тоста и подносил ко рту. Нарцисса и её муж бросили на него пару взглядов, но приставать с разговорами не стали и завели общий малозначащий разговор. Ни у меня, ни у Драко тоже не было настроения болтать, поэтому хозяева беседовали в основном между собой.

А после, уже поздно вечером, Драко пришёл ко мне в комнату, и мы наконец поговорили. Оказывается, он всегда знал, что его женят по выбору родителей, и не сопротивлялся этому.

— У Малфоев есть дар быть счастливыми в браке, — сказал он мне. — Я гарантированно понравлюсь жене, а она — мне. И это на всю жизнь.

О как! А я? Я тоже так хочу!

— То есть тебе без разницы, на ком жениться?

— Очень большая разница, Поттер. Моя невеста чистокровная ведьма. Это значит, наши дети будут тоже чистокровными и могут сохранить способности и моего, и его рода, а может, и исходник получат.

Я почесал в затылке.

— Все чистокровные — сильные маги?

— Нет. Бывают довольно сильны и полукровки, иногда и гряз... магглорожденные отлично колдуют. Но у них нет наследственных способностей, нет магического алтаря, который подпитывает магию и дарит долголетие и здоровье.

Леди Нарцисса тоже говорила что-то о алтаре.

— У вас есть такой?

— Да, конечно. Родовой камень есть у всех чистокровных родов. У моей невесты он тоже есть. Почему ты не хочешь заключить союз с её сестрой?

Вот только Драко в свахи мне не хватает!

— У меня нет родового камня, — выдал я первое, что пришло в голову.

— Есть. Тебя ввели в род. Гоблины ведут с тобой дела, так? Ты — наследник. Значит, есть и родовой камень.

О как! Где-то есть мой собственный алтарь!

— Как его найти?

— А чего искать? В доме твоего отца он. Тот был чистокровным, значит, алтарь там.

Драко деликатно обошёл тему моей матери.

— А откуда вообще берутся новые магические семьи? Вот Грэйнджер, у нее родители обычные люди. Может она завести свой род?

— Спроси у отца или у мамы, они скажут. Я знаю, что такое бывало, но не в первом поколении. А от невесты отказываешься зря. Мы могли бы породниться.

— Фе! Кому нужны эти девчонки!

— Нужны законные наследники. Значит, нужно жениться.

Я больше не мог выносить такое. Какие наследники? Мне двенадцать! Что они должны наследовать? Мой сейф? Но ссориться не хотелось. В конце концов Драко не виноват.

— Спать хочу, —демонстративно зевнул я.

Драко удалился, но отдохнуть мне не дали. Снейп будто следил за мной и скользнул в комнату тихо, даже не постучав. Мантии на нем не было, только сюртук, строгие темные брюки и мягкие туфли.

— Сэр, а где ваш полосатый халатик? — выпалил я.

— Когда-нибудь ваш язык доведет вас до беды, Поттер, — ощетинился зельевар.

— Шучу. Извините.

Снейп подошёл, осторожно, будто украдкой, и уставился на мой шрам.

— Ничего не хотите рассказать, Поттер?

«Скажи ему сейчас», — подумалось мне.

— Сказать — что? — прикинулся дурачком я.

«Скажи, что Лорд здесь», — велели в моей голове.

— Возможно, у вас есть для меня какие-то новости? — уточнил Снейп.

— Нет, — ответил я обоим сразу.

— Я был у вас в голове, — угрожающе начал зельевар, — не лгите мне!

«Я прямо в твоей голове, скажи ему, что Лорд здесь!» — зашипел кто-то внутри.

— Кстати, я не разрешал лезть ко мне в голову, так что претензии не принимаются, — заупрямился я, — ничего говорить не буду!

Вот так. Ответ и одному, и второму. Снейп посверкал глазами, но ничего не сказал. Голос в моей голове тоже помалкивал.

— Кстати, профессор, а что, помолвки у магов действительно заключаются совсем рано?

Снейп покосился подозрительно:

— Позвольте осведомиться, мистер Поттер, в связи с чем вопрос?

Я устал, перенервничал, день был насыщенным, побыть в одиночестве все никак не удавалось. Бояться зельевара не было сил, поэтому я залопотал какую-то чушь о том, что подумываю о женитьбе и хотел разузнать детали.

— О каких конкретно деталях речь, Поттер?

— О самых что ни на есть! Вы вот когда женились?

— Не уверен, что вас это как-то касается.

— Да ладно, профессор! Неужели это такой секрет? Или...

«Заткнись», — посетила меня внятная мысль, и я будто пришел в себя. Схватился за голову, скорчил самую жалостливую мину и заныл:

— Простите, профессор. Я очень устал. Можно мне лечь?

Снейп гневно скривился, но спорить не стал и наконец убрался, а я влез под одеяло и... Разумеется, ОНО не оставило меня в покое!

«Ты вынуждаешь применить силу. Пока я по-хорошему прошу, но терпение уже на исходе».

— Нельзя учить ребенка вранью! Никакого лорда тут не было, зачем говорить о том, чего нет? Чтоб профессор решил, будто я вижу призраков? А ещё хочу научиться мысленной магии. Ты говорил, можешь научить.

«Невербальной».

— Да какая нахрен разница как оно называется! И хватит мне угрожать, ничего ты мне не сделаешь. Пробовал уже.

«А больше ничего не хочешь?»

— Снейп влез в мои мозги. Хочу уметь так же.

Голос отключился. Не веря, что наконец все оставили меня в покое, я вцепился в подушку и наконец уснул.

Наутро после завтрака мы отправились в магический квартал. Я уже был там с леди Августой, и закончилось все больничкой. Теперь я сопровождал Малфоев и дал себе слово ни на шаг не отходить от них.

Суета, пестрота и толпы народу. Вот что значит сезон продаж! Нас таскали туда-сюда, я что-то покупал, пихал в мешочек и едва поспевал за своими. Снейп, как оказалось, распрощался с хозяевами ещё вчера поздно вечером и умчался по своим зельеварческим делам, леди осталась дома, а мы трое работали, как негры. Сложнее всего оказалось не отставать в плотной толпе.

А потом Малфой взял меня за плечи, нас тряхнуло, и вот мы уже стоим в темном переулке у Тисовой улицы.

— Доберёшься до вокзала сам? — уточнил Малфой на прощание. — Или прислать эльфа?

— Доберусь, спасибо, — ответил я. — Милорд Малфой, я очень вам благодарен, и о том разговоре... Ну, о девушке...

— Если захочешь, мы к нему вернемся. Беги домой.