2012. Сиракузы (гет)

Утомительно тянулось время, и Гарри подумал, что зря его теряет, сидя в гостиной покинутого дома. Приняв решение, он резко встал и почувствовал, как что-то выпало из кармана на упругую обивку дивана — пробирка с воспоминаниями, отданная Гермионе перед её таинственным исчезновением.

Министерство встретило Гарри беспокойным гулом. По всеобщей растерянности стало понятно, что произошло нечто неординарное.

— Мистер Поттер! — Арон Норберг одержимо кинулся ему навстречу из толпы. — У нас плохие новости.

Гарри кивнул ему, чтобы шёл следом, а сам быстрым шагом отправился в свой кабинет.

— С магглами что-то случилось. Ни с то ни с сего исчезают целые населённые пункты! Я проверил по всем каналам — это не наших рук дело, — отрапортовал помощник.

— Хочешь сказать, они просто так испаряются?

— Бесследно, — Норберг вытаращил на Гарри испуганные глаза.

— Продолжай.

— Исчезло два небольших городка — Бельведере и Джиардино, оба находятся на Сицилии.

— Дай угадаю: недалеко от Сиракуз?

— Откуда вы знаете?

— Чутьё подсказало, — мрачно ответил Гарри. — Я займусь этим, но сначала мне нужен Омут памяти.

— Омут? — не понял Норберг, но начальник выставил его за дверь.

Чернота Омута покрылась глянцевой рябью, когда в неё булькнула серебристая жидкость — воспоминание о злополучном Рождественском бале в Хогвартсе. Надеясь узнать что-нибудь новое, Гарри погрузился в созерцание.

Он увидел череду учеников и преподавателей, первых в вычурных мантиях, вторых — в строгих, с эмблемами факультетов, вышитыми на груди. Обитатели средневекового Хогвартса, неспешно беседуя, чинно прохаживались по залу и манерно раскланивались друг перед другом. Они казались обычными современными людьми, которые просто пришли на маскарад. Можно было даже услышать разговор, насыщенный пышными словесами и устаревшими оборотами. Вдруг среди толпы промелькнул знакомый образ — девушка была одета в учительскую мантию со знаком Гриффиндора.

«Гермиона! Гермиона Грейнджер!» — позвал кто-то, и она удивлённо обернулась.

Зовущего не было видно, но Гермиона заметно встревожилась и бросилась в глубину алькова, словно хотела скрыться. Она прошла мимо Гарри, оглядываясь и прижимая к груди сумочку, ту самую, с заклятием «Невидимого расширения».

Следом вошёл человек в тёмной мантии без эмблемы, глубоко накинутый капюшон скрывал верхнюю часть лица. Гермиона прислонилась к стене и спрятала за спиной сумку. Незнакомец выпростал вперёд руку и застыл в немом ожидании. Гермиона недвижно стояла, как завороженная. Тогда тот вынул блеснувший серебром кинжал и вонзил Гермионе в грудь. Гарри увидел её полный изумления и боли взгляд, отчаянные попытки уцепиться за жизнь, медленно закрывающиеся глаза и падение. Убийца спокойно постоял, наблюдая чужую агонию, а затем деловито отыскал в складках мантии сумку Гермионы и, засунув за пазуху, покинул альков быстрыми, уверенными шагами.

Гарри гневно сжал кулаки, едва сдерживая душившие его слёзы. Гермиона в опасности, а он мечется из стороны в сторону, не зная, не понимая, откуда начинать поиски; тыкаясь, как слепой, в одну вероятность хуже другой. И это воспоминание — что оно?! Правда? Чья-то искусная мистификация? Если правда, то каким образом Гермиона оказалась в средневековом Хогвартсе? Если подделка, то ради чего?..

В любом случае, крайне необходимо заставить себя отрешиться от эмоций и взглянуть на проблему со стороны.

Когда чувства уступили место здравому смыслу, Гарри озадаченно откинулся в кресле. С момента бала картины последних минут жизни Гермионы не давали покоя: удивительно было это отсутствие даже намёка на сопротивление. Ни попытки вынуть палочку, ни защитить себя другим способом, словно Гермиона вовсе не ожидала от нападавшего подобного вероломства.

Но существовало в этом воспоминании нечто ещё — смутно тревожащее и неуловимое. Гарри потёр виски, пытаясь сосредоточиться...

Ну конечно! Здесь нет одной важной детали — самого Гарри! Он должен был видеть себя со стороны, но не увидел. Более того, фигуры всех этих людей выглядели слишком настоящими, а не слегка прозрачными, насколько подсказывала ему память о той рождественской затее Макгонагалл. Значит, это не то воспоминание! Во всяком случае, не его. Тогда чьё?

Абсолютно точно, не Гермионы. Если незнакомец убил её, она не могла знать, что было дальше. Следовательно, его оставил человек, который находился в алькове на тот момент. То есть сам убийца...

...Который зачем-то подбросил Гарри свои воспоминания, — от этой мысли кровь застывала в жилах, и к горлу подкатывала тошнота.

«Ну, гад, я тебе устрою», — мысленно пообещал Гарри.

Раздался стук, и в кабинет обеспокоенно заглянул Арон Норберг.

— Мистер Поттер, — начал он.

— Ах, да! Исчезновения, — вспомнил Гарри. — Нужно отправить трёх человек на место происшествия, связаться с тамошним авроратом, пусть держат нас в курсе. И ещё кто-нибудь должен порыться в архиве — может, всё-таки бывали уже подобные случаи.

— Я как раз по этому поводу, — Норберг нервно поправил галстук. — Архивариус Отдела тайн говорит, что нашёл важную информацию.

— Вот и отлично, — Гарри вопросительно посмотрел на помощника, мол, что же ты стоишь — действуй.

— Он говорит, что передаст эти сведения только вам лично.

В Отделе тайн, как обычно, было прохладно и безлюдно. Высоченные резные двери архива туго открылись, и Гарри вошёл в просторное помещение, заставленное пристенными полками до потолка.

— Здравствуйте, — сказал Гарри. — Здесь есть кто-нибудь?

В дальнем углу отодвинулся стеллаж, открывая вход в другое помещение, откуда исходило голубоватое сияние. Внутри оказалось хранилище: на широких полках лежали разнообразные артефакты, некоторые — довольно странного вида.

— Эй! — крикнул Гарри. — Мистер архивариус! Мне сказали, вы хотите со мной поговорить.

Неожиданно стеллаж закрылся, оставив пленника внутри. Сразу стало темно, лишь голубоватое мерцание, исходившее, как оказалось, от огромного валуна озаряло комнату. Гарри подошёл к камню — на смолистой поверхности переливалась синими бликами спираль с золотым сечением, словно призывая дотронуться до неё. Гарри, как завороженный, погладил узор, который от прикосновения загорелся ещё ярче, свет весело заиграл между пальцами; и тут тело пронзила адская боль, будто его вывернули наизнанку, разделили на части, и оно заново срослось.

Гарри с криком ужаса оторвал ладонь от камня и обессиленно упал на пол. Мгновеньем позже открылся вход, и раздался рассерженный голос:

— Что вы тут делаете?!

Гарри поднял глаза — в дверном проёме стоял маленький человек средних лет с глубоко посаженными карими глазами и гневно смотрел на него.

— Вы кто? — хрипло спросил Гарри, едва справившись с желанием застонать.

— Я-то здесь работаю. Кто вы?

— Я начальник аврората.

— Не мелите чепухи! Я уже имел удовольствие видеть начальника аврората. И он на вас не похож! Отвечайте тотчас, что вы тут делаете, или я кликну авроров.

— Да ну, — Гарри, превозмогая боль, наконец-то смог подняться. — Надо было сделать это сразу.

Человек нервно дёрнулся, будто хотел немедленно выполнить свою угрозу, но остался на месте. Гарри, тем временем, полностью пришёл в себя и с опаской глянул на камень — голубого свечения не было и в помине.

— Что это за штука? — обратился Гарри к незнакомцу.

— Не ведаю, — пожал плечами тот. — Стоит тут невесть сколько. Я третьего дня принял архив, ещё не уразумел что тут как.

— Так вы архивариус? Зачем вы меня позвали?

— Я не звал. И вообще, впервые имею честь.

— Здорово, — с досадой пробормотал Гарри. — Ну, Норберг, попляшешь ты у меня, — И он поплёлся к выходу. — Вы всё-таки уберите эту штуку куда-нибудь подальше: она меня чуть не убила, — обратился он к архивариусу.

— Постойте! — растерянно воскликнул тот. — Но как вы сюда угодили?

— Через дверь, — мрачно ответил Гарри и, слегка пошатываясь, покинул хранилище.

Злость на Норберга не давала покоя, и он дал себе слово, что разберётся с помощником в ближайшее время. «Тоже мне вздумал шутки шутить, когда все на ушах стоят!»

Мысленно ругаясь, Гарри достиг аврората и вошёл в свой кабинет. Ворох старых бумаг, кучей сваленных на массивном столе, вызвал ещё одну волну раздражения: «Помощнички чёртовы, нанесли мусора». Гарри схватил один из пергаментов и прочитал: «О потребном ныне воинству аврората снаряжении дабы пресечь великия потери от гоблинских нападок». Далее был написан перечень орудий, артефактов и в конце — «от сего числа декабря 22, 1612 года».

Он позвонил в звонок, вызывая к себе Норберга. Но вошёл другой — молодой и как будто слегка пришибленный.

— Новенький? — спросил Гарри, изучающе глядя на вошедшего. — Позови Норберга.

Тот изумлённо уставился на начальника, но, получив нагоняй, быстро выскочил прочь.

Через несколько секунд дверь распахнулась, и в комнату вломилась толпа авроров с палочками наизготовку. Среди этих бородатых и явно давно немытых людей не было ни одного знакомого. Гарри вскочил, выхватив палочку, и прикрылся высокой спинкой стула, как щитом.

«Джон был прав — неожиданности не заставили себя ждать», — промелькнула в голове мысль.

— Что сие значит?! — послышался возмущённый голос из глубины толпы.

Маги расступились, вперёд вышел высокий седой человек с длинной бородой и, заметив Гарри, ошарашенно отступил назад.

— Отнимите у него палочку! — истерично приказал он. — Немедля!

Целый сноп красных и жёлтых лучей полетел на Гарри. Какие-то удалось отбить, но пара всё же достигла цели. Последнее, что он увидел — торжествующее лицо седовласого.

* * *

Гарри очнулся в темноте. Запах сырости и холод не оставляли сомнений, что его бросили в каменный мешок.

«Снова тюрьма, — с досадой подумал он. — Когда же это кончится?!»

Очень хотелось пить. Гарри встал, чтобы осмотреться, и с изумлением почувствовал на руках и ногах тяжёлые кандалы.

«Их ведь отменили! — возмутился он. — Что за бред!»

— Кто там? — послышался старческий голос из темноты. — Отзовись, соседушка.

— Я Гарри. Гарри Поттер.

— Поттеры, знаю, — отозвался голос, и затем послышался звон металла. — Вы ведь от Игнотуса Певерелла свой род ведёте?

— Да.

— За что ж тебя бросили сюда, соседушка? А-а! Можешь не ответствовать. Ныне многие оковы носят, а истинный лиходей на волюшке погуливает, ирод окаянный.

— Что ещё за лиходей?

— Пес его знает. Чьих он будет, то никому не ведомо. Но сказывают, явился из самой геенны огненной и многими ведовскими хитростями обладает: одним мановением длани города испепеляет. Брешут, вестимо. — Раздался булькающий звук, словно старик хотел засмеяться, но зашёлся в кашле. — У страха глаза велики.

— Вот и я думаю, что это за злодей, который целые города уничтожает, — раздражённо произнёс Гарри. — И вместо того чтобы его искать, сижу здесь! Где тут дверь?!

Гарри рванулся вперёд, но ему не дали цепи, накрепко прибитые к каменному полу.

— Эй! Выпустите меня!

— Не усердствуй, соседушка. Зря сие. Меня послушай, я тебе совет дам.

— Да кто ты такой?!

— Кадмус Гонт. Сиречь не чуждый тебе человек. Единая кровь у нас — Певереллов.

Гарри заставил себя успокоиться и резко сел у стены. Кандалы обдали холодом запястья и лодыжки.

— Ну, — нетерпеливо буркнул он.

— Охолони немного. И внемли: покинуть сию темницу через дверь нельзя. Никто тебя не отпустит. Но есмь один путь: древний, о коем ни одной живой душе не ведомо, окромя меня. Я тебе путь открою, а ты взамен мне пособишь.

— Чем я тебе... пособлю?

— Брату моему одну вещицу передашь. Мне-то здесь принять смерть суждено, не желаю, чтоб драгоценность чужому досталась!

— Постой. Гонты. Это какие Гонты?

— Известно, какие — мы единственные прямые наследники Кадмуса Певерелла и Салазара Слизерина!

— Угу, — Гарри крепко задумался.

Возможно ли, что один из Гонтов выжил, проведя жизнь в этой темнице, всеми забытый? Но у Марволо не было родных, кроме двух детей, которые давно умерли. Род Гонтов прервался со смертью Морфина. Хотя тут могло быть довольно простое объяснение — старик давно сбрендил от старости и одиночества. Тем не менее, стоит кое-что проверить.

— Медальон Салазара Слизерина — какая в нём заключена сила?

— Откуда ты знаешь про оный? — ошеломлённый голос старика сорвался.

— Я ведь из Певереллов. Что тут странного?

— Никто не ведает о том. Токмо потомки Кадмуса. Кто ты, странник?

— Опять за старое. Я ведь уже ответил. Кстати, медальон Слизерина — он такой серебряный, со змеёй?

— О, горе мне! Ты забрал его! Где он? Где?! — Послышалось шуршание и частый звон цепей, будто старик судорожно искал что-то. — Нет! Вот он! Ха-ха! — торжествующе завопил старик, а Гарри скептически промолчал — сумасшедший, что возьмёшь.

— Коль ведаешь о медальоне, стало быть, ты — искусный волшебник, — опасливо проговорил старик.

Гарри не ответил.

— Хочешь узреть его? А?

— Ну, давай, что там у тебя, — отозвался Гарри после тяжкого вздоха.

Раздался жалобный стон, приближающийся звон цепей и шорох. В ноздри ударил запах давно немытого тела. Потом что-то щёлкнуло, словно от удара камня о металл, и совсем рядом засияла тонкая лучина. В тусклом свете Гарри увидел своего собеседника: косматого и грязного старика в жутких лохмотьях, с заволоченными белесой пеленой глазами, протягивающего что-то в дрожащих руках. Одного взгляда на сокровище хватило, чтобы Гарри изумлённо привстал — перед ним был настоящий медальон Салазара Слизерина!

— Откуда он у тебя?! — воскликнул Гарри.

— От отца — Арчилла Певерелла, а у него — от Рикея Певерелла, а у него... — Он ещё долго с гордостью перечислял отцовскую линию родства и закончил Кадмусом Певереллом.

И тут Гарри охватила тревога — мир не мог так кардинально поменяться за какие-то несколько часов! Здесь что-то нечисто.

— Сколько лет ты уже сидишь?

— Без малого десяток. — Гонт почтительно поцеловал медальон и спрятал в недрах своей изношенной мантии.

— А какой сейчас год? — с опаской поинтересовался Гарри.

— Двенадцатый от начала века семнадцатого, и я в здравом рассудке, — обиженно отозвался Кадмус, подумав, видимо, что собеседник счёл его за умалишённого.

Паника подкатила к горлу, и Гарри с трудом сглотнул. Этого не может быть! Старик невменяем! Но как объяснить медальон?

— Число, — выдавил он из себя. — Какое сегодня число?

— Двадцать третье о начала месяца декабря. На Рождество дают рыбу, — Гонт мечтательно зажмурился.

Двадцать третье декабря тысяча шестьсот двенадцатого года! Если предположить, что старик прав, то завтра в Хогвартсе будет Рождественский бал, на котором таинственный некто убьёт Гермиону.

— Эй!!! — крикнул Гарри изо всех сил. — Кто-нибудь!

В углу была различима железная дверь, и Гарри двинулся к ней. Цепи натянулись, оковы врезались в кожу, но Гарри всё звал своих тюремщиков, пока не загремели по ту сторону темницы чьи-то тяжёлые шаги.

— Чего шумишь? — спросил кто-то басом.

— Выпустите меня, я не в чём не виноват!

— Все вы так говорите, — равнодушно протянул тюремщик. — Трапеза! — и он просунул под дверь, в специальное отверстие, две глиняные тарелки с тёмным содержимым.

Гонт тут же встрепенулся, с неловкостью слепца подскочил и наощупь завладел своей порцией.

— Благодарствую, братец! — радостно крикнул он, обращаясь к надзирателю. — Доброго тебе здоровьица!

— И тебе не хворать, — снисходительно отозвался тот.

— Что там в миру делается?

— Сказывают, змееглазого поймали.

— Ой ли?

— Истинно так. Полонили прямо в Министерстве, он-де к главе аврората пробрался, прямо в кабинет.

— Ох, ирод! А куда его сунули?

— Того не ведаю. Секретность блюдут.

— Скажите, какой сейчас год? — прервал Гарри их беседу.

— Неужто тебе скорбного головой подсадили? — насмешливо спросил тюремщик.

— Время покажет, — старик настороженно прислушался, как охотничий пёс, потом жадно принялся за похлёбку, а в это время раздались удаляющиеся шаги стражника.

— Число, какое число?! — в отчаянии крикнул Гарри.

— Ты будешь есть? — спросил Гонт, проворно справившись со своей похлёбкой.

— Нет.

Кадмус тут же накинулся на вторую пайку.

— Мне нужно на волю. Сегодня.

Старик на мгновенье застыл, потом деловито кивнул и продолжил трапезу. Покончив с ней, он удовлетворённо застонал, потирая тощий живот, проглядывающий сквозь прорехи ветхой одежды.

— По бесстрастному разумению я тебе поспешествовать не должен, — задумался он. — Сдаётся мне, не прост ты, ох, не прост.

— Кто такой змееглазый?

— Вражина проклятый, из преисподней вышедший, города губящий. Сказывают, глаза у него зелёным огнём горят, что твоя Авада, а дабы огнь тот усилить, носит он стёкла круглые. Ликом бледен, тощ, власы червлёные в стороны торчат, как копья.

— Здорово, — мрачно пробормотал Гарри. — Что значит, «из преисподней вышедший»?

— Никто не ведает, откуда он явился.

— Так. Мне срочно надо на свободу. Что ты там говорил о тайном пути?

— Сначала дай обет, что исполнишь мой наказ в точности, — старик сел подобравшись.

— Клянусь всем, что мне дорого, я сделаю так, как ты скажешь. Только помоги выйти!

— Ладно. Мне-то всё едино: злодей ты аль нет — смерть скорую чую подле себя, а камушек надлежит воротить во владение рода. Брат мой — Асмус Гонт хоть и индюк спесивый, но всё же единая кровь. Зарекись, что отдашь ему медальон! На нём зарекись! — и старик протянул ему драгоценность.

— Клянусь! — сказал Гарри, притронувшись к холодной поверхности артефакта. Кадмус слепо нащупал гаррину руку и удовлетворённо кивнул.

— Теперь внимай мне, — начал он, не отпуская руки. — Есмь место, с коего зачинается путь наверх. Тюремщики хоронят его от людских глаз, но не от моих ушей. Я слышу гул... Он исходит справа, совсем недалече от нашей темницы. Ввечеру прибудет стражник, я его отвлеку, а ты отымешь у него палочку, сбросишь оковы и пойдёшь к выходу. Уразумел?

— Да, но куда точно надо идти?

— Вправо, я ж талдычу. Более мне самому не ведомо. А теперь — на! — Кадмус торжественно положил Гарри на ладонь медальон. Знакомая вещица отяготила руку, вызвав неприятные воспоминания.

— Интересно, как тебе позволили его оставить? Почему не отобрали?

— О нём никто не прознал бы. Я его схоронил там, где никто искать не станет, — и старик весело захихикал. Гарри уныло улыбнулся в ответ.

Время до вечера тянулось долго. Лучина давно погасла, и заключённые сидели в кромешной тьме. Наконец, послышались шаги стражника. Старик Гонт вдруг яростно завопил:

— О! А! Убивают! Лихоимцы!

— Эй, что там у вас? — осторожно поинтересовался тюремщик.

В ответ Кадмус заорал ещё громче, аккомпанируя себе стуком ног по каменному полу и звоном цепей.

— Да чтоб тебя! — выругался стражник. Заскрежетали засовы, и дверь слегка приоткрылась, за ней протиснулся он сам, оставаясь одной ногой в коридоре. — Жив ты, аль нет?

Гонт захрипел, как в агонии. Тюремщик, немного поколебавшись, вошёл внутрь, освещая себе путь «Люмосом». Гарри опрометью кинулся на него, сбил с ног и с неожиданной злостью стукнул тяжёлым браслетом по лбу. Стражник охнув, затих, его палочка погасла, и снова стало темно и тихо. Кадмус зажёг лучину.

— Не медли! — скомандовал он Гарри. — И помни про свой обет!

Гарри не заставил себя ждать. Палочка стражника освободила его от оков — путь был открыт.

— Вправо! — напомнил ему Гонт. — Всё время вправо!

В коридоре свет факелов на мгновенье ослепил, но глаза быстро привыкли, и ноги понесли в нужном направлении. Вскоре оказалось, что там не было ничего — тупик. Гарри лихорадочно осматривал стены — они были неизменно гладкими, без следа углублений или проёмов. С противоположной стороны раздались шаги — наверное, кто-то пошёл проведать пропавшего надзирателя. Потом зазвучали возбуждённые голоса. Гарри понял, что его побег обнаружен, и сейчас здесь будет вооружённая толпа. С досады он ударил кулаком по стене. Пробираться навстречу врагу не было смысла — его опять оглушат, а может, даже убьют. Проклятья в адрес Гонта уже почти сорвались с языка, как вдруг один из камней завибрировал под ладонью — словно за ним прошёл лифт!

Меж тем послышался нарастающий звук шагов и отрывистые команды — неумолимо надвигалась погоня. Гарри отошёл от стены и мысленно произнёс: «Бомбарда Максима!» Грохот оглушил, посыпались камни и пыль, обнажая тёмную дыру в стене; а стража, затихнув на мгновение, стала приближаться быстрее, оглашая тюрьму яростными криками. Гарри в спешке стал пробираться сквозь камни, из глубины развала на него пахнуло зловещей прохладой.

— Вот он! — крикнул один из надзирателей, когда Гарри уже закинул ногу в образовавшийся от взрыва проход.

Свет факелов отразился на его очках, и толпа ошеломлённо застыла.

— Змееглазый! — выпалил кто-то.

Лавина зелёных лучей едва не достигла цели, когда Гарри влез в проём и почти захлебнулся от падения в неизвестность.