Обман (джен)

Хоуп всегда мечтала посетить Кантерлотский замок, но она прекрасно понимала, что не всем мечтам суждено сбыться. Впрочем, у судьбы были свои планы на этот счёт.

Высокие белокаменные своды тронного зала, освещаемые проходящим и искажающимся яркими витражами солнечным светом, завораживали. Копыта бесшумно ступали по красному бархатному ковру, до боли похожему на тот, что лежал в Кристальном замке. «Сомбра», — невольно вспомнила Хоуп о своём бывшем муже, подарившем ей сына и изгнавшем её вместе с нерождённым жеребёнком из империи. В последнее время она заставила себя забыть о нём, но подобные мелкие детали пробуждали в ней воспоминания о былых днях и их последствиях.

Двери в тронный зал бесшумно отворились, и лишь краем глаза Хоуп заметила вошедших принцесс. Богини, в чьей власти была смена дня и ночи, величественно проследовали к своим тронам.

— Ваши высочества, — поклонилась Хоуп.

Они удостоили гостью лишь кратким кивком, хотя в письме уверяли, что её присутствие для них чрезвычайно важно. И только заняв свои законные места, они наконец начали разговор.

— Мы рады, что ты приняла наше приглашение, — начала принцесса Селестия своим величественным тоном.

— Вы сказали, что я должна… — замялась Хоуп.

— Помочь нам понять, кто перед нами, — закончила за неё принцесса Луна. — Тебе не нужно ничего говорить, только смотри на Сомбру. Наша магия сделает так, что ты останешься вне поля его зрения.

— Хорошо… — протянула Хоуп. — Мне нужно куда-то встать, или…

— Подойти к нам и встань спиной к трону, — попросила Селестия.

В её голосе чувствовалась необъяснимая доброта, несмотря на то, что она была принцессой, и поэтому ей всегда требовалось придерживаться определённых правил. Хоуп еле заметно улыбнулась и исполнила просьбу. «Никогда не поворачивайся спиной к правителю», — всплыла из глубин её сознания фраза, которую часто говорил Сомбра, когда они жили в Мэйнхэттэне. В груди появилось неприятная тяжесть — тоска, — и Хоуп закрыла глаза.

Колдовство принцесс не сопровождалось никакими болевыми ощущениями, за исключением прошедшей после наложения заклинания лёгкой дрожи. Теперь от Хоуп требовалось только смотреть. «Но смогу ли я понять, кем он стал?» — задалась она вопросом, который терзал её на протяжении всего путешествия из Мэйнхэттэна до Кантерлота. К сожалению, ответить могло лишь время.

Хоуп всего один раз видела, как Сомбра общался с принцессами на расстоянии, при этом смотря на них, словно через окно, поэтому она не могла судить, почему ничего не происходит. Но вот перед ней появился небольшой белый сгусток энергии, отдалённо напоминающий облако. Он быстро рос, меняя свою форму, и вскоре превратился в огромное зеркало размером с аликорна. Хоуп внимательно в него всмотрелась, однако увидела только тронный зал, в котором находилась.

— Мы рады видеть вас в добром здравии, ваше величество, — услышала она голос принцессы Селестии за своей спиной и резко обернулась.

Богини смотрели прямо на зеркало, хотя всего секунду назад в нём виднелось только их собственное отражение.

— Приветствую вас, принцессы Эквестрии. — Сердце Хоуп замерло, она узнала голос.

Резко обернувшись, она увидела в зеркале, которое теперь больше походило на окно в Кристальную Империю, Сомбру. Он восседал на троне, подобно богиням дня и ночи, за его спиной развевалась тёмная дымка, а глаза пылали фиолетовым пламенем. От Хоуп требовалось лишь понять, кто именно перед ней, но в первые же секунды она забыла об этом. Сердечко кобылки бешено колотилось, отправляя кровь с кислородом в голову, где сейчас совершались тысячи мыслительных процессов. На Хоуп разом нахлынуло множество воспоминаний: прогулки по ночному Мэйнхэттэну, разговоры на балконе Кристального замка, споры в последние месяцы пребывания в городе, нападение демонов и, наконец, изгнание. Одинокая слеза прокатилась по щеке кобылки.

Король и принцессы, наверное, обсуждали важные политические вопросы, вполне возможно, что разговор заходил и о войне! Однако всё внимание Хоуп приковало к себе лицо Сомбры, и ничего более её не волновало, поэтому она пропускала все речи мимо ушей. Она пыталась понять, кто перед ней: запутавшийся серый единорог, некогда ею любимый, или демон, скрывающийся под личиной пони? Пони искала ответ и отнюдь не для принцесс.

«Глаза — зеркало души!» — всплыла в памяти Хоуп фраза, которую ей часто говорила мать. Хоуп сосредоточила всё внимание на пылающих очах Сомбры. Она понимала, что надежды почти нет, но до последнего верила в чудо… Увы, чуда не произошло. В глазах Сомбры был лишь мрак, с которым он некогда боролся, а теперь стал его заложником.

Хоуп, однако, не прекращала попыток найти в короле Кристальной Империи хоть что-нибудь от прежнего Сомбры до самого конца разговора. Любой атрибут его одежды, неосторожное движение, способное на мгновение снять маску, — она ловила каждый момент. С детства её убеждали в том, что в самом тёмном месте можно найти свет, что любой оступившийся способен встать на истинный путь!

Время неумолимо утекало, и разговор медленно подходил к концу. Наконец правители попрощались, и окно превратилось в зеркало, то — в облако, а затем оно просто растворилось в воздухе. Хоуп невольно двинулась вперёд и подняла копыто, будто пытаясь задержать разрушение, пожалуй, последней связи между ней и Сомброй. В этой позе она замерла, размышляя над увиденным.

— Что ты о нём думаешь? — услышала она голос принцессы Селестии.

Хоуп знала ответ, она получилась его давно, задолго до окончания разговора, но боялась себе в этом признаться.

— Я… — запнулась пони. — Прежнего Сомбры больше нет… осталась лишь его тень.

Она поникла головой и зарыдала. Её не пугала возможность наказания — не каждый правитель потерпит подобные выходки от своих верноподданных, — признание «смерти» любимого пони требовало эмоциональной разрядки.

— Нам очень жаль, — послышался искренний голос Селестии. — Если тебе и твоему сыну что-либо требуется, мы поможем вам.

Хоуп подняла взгляд на принцессу. Величие её персоны достигалось не силой и запугиванием, а добротой и поддержкой. Прекрасная разноцветная грива развевалась будто на ветру, золотая диадема сияла на голове, но глаза… в них было столько сочувствия и понимания, что ты невольно сомневался, а правда ли перед тобой сидит могущественная принцесса, а не добрый друг?

— Благодарю, ваше высочество, но проблем с битами у нас нет, а ничем иным, увы, вы нам не поможете, — ответила Хоуп, с трудом выдавив улыбку. — Скажите… что вы собираетесь делать? Зачем вам была нужна моя помощь?

Селестия взглянула на Луну. Та, в отличие от сестры, держалась как настоящая суровая принцесса; казалось, что она видела в Хоуп не столько друга или помощника, сколько одну из верноподданных, которая с радостью исполнила поручение своих правительниц.

— Мы долго терпели тиранию Сомбры, но теперь его влияние распространилось за пределы Кристальной Империи. Если его не остановить сейчас, то потом будет поздно.

— Так вы хотите… — вполголоса произнесла Хоуп.

— Он опасен для всего мира — его нужно устранить, — закончила богиня ночи без сожаления или радости.

— Ты должна понимать, что это необходимо, — добавила Селестия. — Ты сама видела, в кого он превратился, тем самым подтвердив наши опасения. Для всеобщего блага мы положим конец его тирании!

«Для всеобщего блага… неужели каждый будет оправдываться этой благородной целью? Но что в ней благородного, если ради этого приходится лишать другого пони жизни? — думала Хоуп, глядя в глаза богини дня. — Все правители одинаковые: они думают только о себе, о своей стране, их не заботят судьбы отдельных пони!.. Как же я их… ненавижу!» Хоуп с трудом сдерживала эмоции, хотя какая-то её часть буквально жаждала их выхода. Принцессы, к слову, смотрели на неё таким взглядом, словно ждали от неё ответа. «Чего они хотят? Я же всё уже сказала, помогла им понять, что ещё вам от меня нужно?! Согласие… они хотят моего одобрения? Нет, этого я никогда не сделаю! Хотят действовать — пускай, но я ни за что не одобрю их план. Каким бы монстром ни стал Сомбра, он не заслуживает такой участи».

Существуют такие пони, которые готовы отступить от заветной цели при встрече с первыми трудностями, бывают такие, у которых есть свой предел прочности, грань, дальше которой они никогда не пойдут, но встречаются индивидуумы, способные поставить личные интересы выше мнения большинства. Принцессы же полностью не относятся ни к одному из этих типов, но они, подобно любым другим правителям, привыкли добиваться своего.

— Если другого выхода нет, — наконец с тоской произнесла Хоуп, смиренно склонив голову, признавая своё поражение.

— Завтра утром ты отправишься домой, а пока тебя проводят в гостевую комнату, — заявила Селестия, напоследок улыбнувшись.

— Благодарю вас, — поклонилась Хоуп и через силу выдавила улыбку.

* * *

Сомбра следил за уходящей бывшей женой. Никто из принцесс не догадался, да и не мог догадаться о его присутствии в тронном зале Кантерлотского замка. Он чувствовал своё превосходство и без боязни оставил вместо себя тень, однако первое время толика сомнений всё же присутствовала. Впрочем, стоило разговору начаться, как король Кристальной Империи вздохнул с облегчением. Он наблюдал за разговором из первых рядов, прячась в тени тронного зала принцесс. От него не скрылась ни одна фраза, ни одно движение; он видел всю картину от начала и до конца, а, благодаря чрезмерной уверенности, богини сами посвятили его в план. «Они считают меня жалким тираном, пешкой в их партии… Две глупые старухи, живущие вечно лишь благодаря врождённой силе. Они поплатятся за самонадеянность! — размышлял Сомбра, наблюдая за принцессами из темноты. — Вы считаете меня тенью, но на самом деле вы сами только тень… моя тень! Вашей власти скоро придёт конец, и тогда никто более не усомнится в моей власти и не посмеет пойти против меня. Ваша смерть станет моим триумфом и началом новой эры для Кристальной Империи!»