Время Принцев (джен)

* * *

В стекло постучали.

Андарлия Гандес, которая не отрывалась от вычислений с самого утра, раздосадовано зачеркнула последние три написанные строки и отложила перо. Отвернулась от разбросанных на столе бумаг, хмурая, и поднялась из-за стола.

За окном, нахохлившись, сидел крупный ястреб. Хищная птица водила головой, оглядывая воздушное пространство, и грозно щелкала клювом.

Зная паскудный характер птицы, уже не первый раз таким образом доставлявшей ей чертежи и расчеты Снейпа, Лия поторопилась отпереть окно.

Ястреб перепорхнул на подоконник, сбрасывая с перьев пушистый снег, тяжелеющий в теплом помещении башни, и хищным взглядом желтых глаз впился в сражающуюся с оконной рамой Лию.

Та лишь вздохнула. Своевольная птица, становившаяся шелковой в руках хозяев, профессору нравилась. И совсем не обязательно для этого было нравиться птице.

Конверт, привязанный к лапе вестника, содержал в себе на этот раз приглашение. Лия рассеянно поскребла пальцем по пергаменту, будто сомневалась в подлинности письма. Потом свернула послание, сунув его в карман мантии, и уставилась на птицу.

— А, — понятливо отозвалась она, отвечая на насупленный взгляд. Снова открыла грохнувшую деревом о камень раму, и ястреб выпорхнул в зиму, удовлетворённый отсутствием ответа.

Гандес вздохнула.

Ей были несвойственны усталость и хандра, так часто случающиеся с человеком в моменты душевных разладов. Всю жизнь обладая уникальной работоспособностью, Лия не страдала от одиночества и не искала компании. Разговоры приятелей казались скучными, интереса их личная жизнь не вызывала, поэтому рано или поздно любое общение в жизни Гандес сводилось на нет. Это происходило само собой. Слишком естественно. В конце концов, однажды друзьям надоедало натыкаться на безучастный взгляд фиолетовых глаз в середине беседы, а коллегам — терпеть равнодушие и отмашки. Лия всегда поступала так, как сама считала необходимым, не прислушиваясь к мнениям, которые считала недостойными внимания, от кого бы они не исходили…

Как они сошлись в разговорах со Снейпом, Лия так и не поняла. Просто в какой-то момент поймала фокус внимания на том, что легко и естественно, как раньше от нее за обедом отсаживались знакомые, не успевшие стать приятелями, теперь подсаживался в Большом зале один сварливый гений зельеварения. В том, что Снейп был гением, Лия не сомневалась. Он много времени проводил в мастерской, почти как она. Слишком много для рядового профессора, но слишком мало для ученого, мастера. Она любила рассказывать другим о своем деле, поэтому с радостью согласилась преподавать. Нагрузка у неё была небольшая, но взамен полагалась мастерская в древнем замке аккурат недалеко от волшебного леса, в месте, резонирующем сильным магическим фоном. А вот зачем было преподавание Снейпу, который это терпеть не мог, да еще и в таком количестве учебных часов?..

Впрочем, это было не единственное, чем Снейп казался Лие странным. Впервые о нем она услышала от Фритьефа. Вскользь, мимоходом. Потом профессор подкинул ей его статьи, и они таки оказались полезны, в противовес сырым наработкам гильдии зельеварения.

Это было странно в особенности оттого, что в гильдии профессор не состоял. Видимо, профессиональный союз такого толка его не устраивал, и платить взносы за членство он не хотел.

Снейп, в противоположность Лие, часто спокойной и равнодушной, был раздражителен и резок. Гандес же, чье хладнокровие и странная неусидчивость, проявляющая себя исключительно в общении и подчас поражающая знакомых, внимания на холодность профессора не обращала. До определенного момента.

Одно за другим, и Гандес узнала, что такое хандра. Необычный для нее сценарий развития общения, необычный человек, почему-то поддерживающий с ней разговоры, которые ей самой — подумать только! — интересны. Затем — странные неудачи в исследованиях, и, что самое неприятное — Фритьеф. Фритьеф, который снова стал интересоваться венгерскими рунами. Древним наречием кестельской культуры, дошедшим до современного человека на керамике и золотых украшениях.

Гандес хотела бы не вспоминать, чем закончилось его последнее исследование в этой области. Гандес, которая знала Фритьефа еще когда он только переехал в Англию, сочла дурным знаком такой поворот. А она была не из тех, кто любую деревенскую примету почитает за недоброе предзнаменование.

Словом, именно под гнетом подобных мыслей человек, по мнению Гандес, был обречен на вечное раздражение. Начнешь слишком много думать о причинах и следствиях в поступках других людей, вообще о других людях, и можно смело ставить крест на всем, что казалось ей всегда самым незыблемым и интересным — на любимом деле.

Неудачи последних экспериментов она как раз списывала на это унылое непонятное состояние.

Профессор нетерпеливо цыкнула, в стопку сгребая разбросанные по столу рукописи. Раз уж оторвал от дела, пусть соизволит дать трезвый совет, потому что свой образ мысли трезвым она считать перестала часа два назад.

* * *

Первым, что бросилось в глаза, когда Лия вошла в кабинет декана Слизерина, были перчатки из драконьей кожи. И зимний плащ, висящий на спинке стула.

Гандес застыла у входа, внезапно испытав приступ нерешительности. Потопталась на месте, почесывая лодыжку мысом домашней балетки, и все-таки плюхнула с размаху стопку пергаментов на стол, обозначая свое присутствие.

— Гандес, — раздалось холодное из боковой двери, и Лия удовлетворенно улыбнулась. Через несколько мгновений оттуда вышел Снейп. Он был одет так, словно куда-то собирался. Ни привычного черного сюртука на все пуговицы, ни висящей на плечах мантии. Удобная одежда, не сковывающая движений: короткая мантия, свободные штаны и рубаха.

— Профессор, — ответила на любезность Лия, делая вид, что не замечает перемен в повседневных привычках зельевара.

Тот кивнул, словно своим мыслям.

— Присядьте. Нам с вами нужно кое-что обсудить.

Лия вздохнула, тоскливо покосившись на принесенные расчеты, но послушно, как маленькая девочка, отодвинула стул и присела, терпеливо дожидаясь, когда Снейп наконец закончит свои таинственные дела и соизволит что-то ей разъяснить. Торопить людей и назойливо обращать на себя их внимание Лия тоже не любила. В конце концов, она — человек дела. Считаешь, что можешь что-то поправить — поправляй, а не жди, пока на тебя обратят внимание и скажут, чем помочь. И уж тем более она не любила прерывать поток дел и мыслей другого человека, считая это более бесцеремонным и неоправданным, чем любой другой поступок.

Северус же, чьи сборы девушка застала на финальной стадии, аккуратно сложил в сумку оставшиеся пустые флаконы, перчатки из драконьей кожи и маленький футлярчик, о содержимом которого Лия могла только догадываться. Оставил всё за своим рабочим столом и наконец-то обратил внимание на Гандес. Глянул на часы, словно подсчитывая минуты, призвал стул из смежной аудитории и присел на него напротив почти заскучавшей уже девушки.

— В отпуск? — брякнула Гандес, почти с удовольствием наблюдая за тем, как ее собеседник на секунду застыл в изумлении и замешательстве, немного ослабляя сухую корку холодности, воздвигнутую вокруг разума.

Северус хмыкнул.

— На курорт, — решил поддержать он. — Подышать елью и посмотреть на опаленный защитный контур на месте нашего последнего пикника.

Гандес понятливо кивнула, уже прикидывая в голове с интересом, что за защита могла стоять на родовом поместье такой семьи, как Принц. Зельеваров, менталистов и знаменитых когда-то на всю Европу малефиков.

— Не застряньте там в сугробе, — посоветовала она.

Северус фыркнул.

— Вот вы за этим и проследите.

Лия кивнула рассеянно, подперла подбородок ладонью, задумчиво глядя на стопку своих вычислений. Уже и так стало понятным, зачем она здесь. Оно и правильно, в таких местах лучше иметь за спиной опытного артефактора, чтобы не подставиться наобум неведомой опасности.

— Хорошо, — вынесла она вердикт. Помолчала, словно на что-то решалась, и быстро добавила: — Северус, мне тоже нужна ваша помощь.

Снейп, приготовившийся объяснять суть дела, оборвал себя на полумысли. И посмотрел выжидающе. Гандес не отрывала глаз от стопки пергаментов, и взгляд у нее был такой, словно безмолвные чертежи ее чем-то обидели.

— И сперва я должна спросить, — она откинулась на спинку стула, провела пятерней по вьющимся волосам, уцепилась за косички на висках. Дернула слегка, словно пыталась от чего-то отвлечься, и поинтересовалась: — Вы с Фритьефом давно знакомы?

Северус вздернул бровь, обжигая холодным взглядом. Он не мог предположить такой резкой перемены темы, но начало разговора отчего-то ему не понравилось.

— Лично — чуть больше пяти лет, — все-таки ответил он.

Гандес кивнула, словно что-то такое и ожидала услышать.

— Получается, вы не знаете, чем он занимался в войну?

Северус отрицательно покачал головой. Лия вздохнула.

— Знаю, что он это не одобрит, но я хочу кое-что рассказать. Надеюсь, вы не захотите вести себя как джентльмен, и выслушаете мои соображения.

— Какая у вас цель? — спросил он.

— Мне не нравится, что с ним происходит сейчас. Я узнаю в этом некоторые… сигналы, — призналась Гандес. — Он снова обратился к рунам.

— Мне казалось, это вы попросили его помочь с какой-то проблемой? — возразил Северус.

— В том-то и дело, что нет, — Лия скривилась. — В последнее время он снова занялся расшифровкой одного текста. Эту рукопись он принес мне пятнадцать лет назад. Я в тот год только поступила в магический университет и сразу же наделала шума, — она улыбнулась воспоминаниям. — Возможно вы слышали историю про недоучку, которая залезла в подвалы гильдии и перекроила замкнутый контур защиты.

— Слышал, — кивнул зельевар. — Эта самоуверенная особа могла подорвать всё на несколько миль вокруг.

Лия хмыкнула.

— Могла, — не стала она отпираться. — Но пронесло. Фритьеф тогда случайным образом пересекся с гильдией по работе и выдернул меня из лап этих бородатых зануд. Знатно мне досталось, — чуть смущенно призналась она. — Выскочек Фритьеф не любил. Но всегда был достаточно разумен, чтобы не делать преждевременных выводов. Мы поговорили, я пообещала ему дожить до выпуска, и мы благополучно разошлись. Спустя несколько месяцев мы опять встретились, уже при менее радостных обстоятельствах, — она нахмурилась. — Он принес мне вот это, — Гандес выудила один пергамент из стопки и протянула его Северусу. Он аккуратно разгладил измявшийся лист, перепачканный и чуть надорванный с краю, попытался вчитаться в содержимое. Без толку. Сочетание знакомых закорючек рун складывалось в полнейшую бессмыслицу. — Он был не в себе, Северус, — Снейп оторвал взгляд от пергамента и посмотрел на Гандес. Обычное рассеянное выражение исчезло с её лица, колдовские фиолетовые глаза сверкнули в свете настольного светильника. — Его интересовал только этот текст. Ни один рунолог не смог ему помочь, и он пришел ко мне. Я самоуверенно заявила, что справлюсь без проблем, спросила цену, которую он готов мне заплатить за работу. «Я уже заплатил достаточно высокую цену, чтобы не считаться с деньгами. Не беспокойтесь об оплате. Сочтемся, Гандес» — так он мне сказал.

Она замолчала, рассеянно сминая в ладони рукав мантии. Словно расстроенная воспоминаниями, она погрузилась в далекие события тех дней.

— Что было дальше? — помог ей Северус вновь найти дорогу к повествованию. Та словно очнулась.

— Мне удалось найти ключ. Все время, что я занималась разгадкой, на нас охотились какие-то люди. Не знаю, кто это был, может статься, что Пожиратели смерти — так, во всяком случае, утверждал Фритьеф. Теперь уже я начинаю в этом сомневаться. В том, что были только они, — она вздохнула. — В один момент нас настигли. Я не помню, что было потом. Мне стёрли память. Я не помню ни ключа к разгадке, ни содержимого текста, ни того, что происходило, пока мы были в плену. Фритьеф знает часть ключа, но мне его он не говорит, — она порывисто сжала руки в кулаки, глаза ее гневно сверкнули. — Он поклялся мне, что не станет больше заниматься ключом. Те люди, что его покалечили, были пойманы, заточены в Азкабан. Всё закончилось.

— Но, видимо, не всё, — заключил Северус. Холодный тон его голоса остудил пламень воспоминаний, пергамент с нечитаемым текстом хрустнул в руках, и Лия мгновенно отвлеклась от собственных переживаний, с интересом разглядывая реакцию Снейпа. Тот, кажется, и вовсе не был тронут ее историей. — И что теперь? Он снова попросил тебя заняться расшифровкой?

— Нет, — Лия снова нахмурилась. — Фритьеф и сам достаточно умен. Расшифровать текст, имея часть ключа, не так сложно.

— И что же, ты все равно решила этим заняться?

Гандес нахмурилась.

— Да, — тихо, но с вызовом буркнула она.

Повисла тишина. Северус мрачно следил за тем, как девушка пальцами перебирает края черновиков, ожидая, что он скажет на ее откровения. Он уже привык подстраиваться под обстоятельства и с изворотливостью змеи выходить победителем из самых плохих ситуаций. Но именно эта его отчего-то разозлила. Вероятно тем, что в ней не было решения, хорошего хоть для кого-то. Для кого-то из людей, которых за последние несколько лет Северус, пусть только шепотом краешка сознания, но все-таки принимал за тех, кого обычно называют друзьями.

— Ты хочешь, чтобы я снял блок с памяти? Нашел ключ?

Гандес кивнула. Ну конечно. Глупо было ожидать чего-то другого.

— Нет.

Девушка нахмурилась.

— Я не стану этого делать, — он поднялся, разглаживая невидимые складки на мантии, и отвернулся, словно ставя точку в разговоре. — Мне жаль, но… Мне надо идти.

Лия тоже встала.

— Северус, я…

— Гандес, — он остановился на полпути к столу и обернулся. — Я не стану снимать блок. Тому есть множество причин, но подумай хотя бы над одной: ты только что сказала, что отрезок времени, который не помнишь, вы провели в плену. Возможно те воспоминания действительно лучше не искать.

— Никто не смеет решать это за меня, — раздраженно парировала Гандес.

— И мы не смеем решать за Фритьефа, — покачал он головой. — Поверь, Гандес, лучше действительно отказаться от этой затеи. Фритьеф достаточно разумен, чтобы не совершать опрометчивых поступков. Нам остается только уважать его право самостоятельно принимать решения. Тем более те, что касаются его прошлого.

— Это мое прошлое стерто из памяти, — гневно возразила Гандес. — Не его. Да, я оказалась впутана в его дела. И это стало и моим бременем тоже, Северус. Я не могу спокойно смотреть на то, что происходит.

— А что происходит? — холодно переспросил он.

— Я не знаю, — шепотом пробормотала Гандес. — Не знаю и боюсь. Боюсь того, что может за этим последовать.

Северус не знал, что сказать.

— Северус, — медленно, словно опять на что-то решаясь, позвала она. — Я почти ни о чем тебя не спрашиваю. Я понимаю, что у тебя есть семья, за которую ты отвечаешь. Но, скажи, неужели… неужели Фритьеф ничего не значит для… для всех вас? Я вижу, что… — она отвела взгляд, расстроенно обшаривая глазами угол комнаты. — Я вижу, чем вы стали для него. Он и сам, мне кажется, до конца этого не сознает, но… Вы нужны ему. Очень. Но он никогда не попросит о помощи. Не станет обременять. Я… я не могу рассказать всего. Просто поверь мне.

Она замолчала, и на какое-то время в кабинете повисла тишина. Северус просто стоял и молча смотрел на девушку, легкий девчоночий характер которой странно сочетался с проявляющимися иногда в необычных фиолетовых глазах интеллектом и проницательностью.

— Ты же понимаешь, что тебе придется показать мне всё? — спросил он, стараясь, чтобы голос его звучал мягко.

Та прикрыла глаза и кивнула, устало потирая лоб ладонью. Потом сказала:

— Поэтому я пришла к тебе. Никому другому доверить это я не могу.

И снова пауза. Северус чувствовал, как тяжело и гулко стучало сердце в его груди, разгоняя кровь.

— Вернемся к этому позже. Приходи завтра вечером. А сейчас собирайся. Постарайся выкинуть все из головы. Мне понадобится собранный артефактор за спиной.

И он отвернулся, уверенно зашагав в сторону своих комнат.

Лия выдохнула. Надо идти собираться.

* * *

Они перенеслись чуть дальше того места, куда он трансгрессировал обычно. Ближе Северус перемещаться поостерегся. Он не знал, как отреагирует защита поместья, целостность которой оказалась так грубо нарушена. Опасности в доме нет, в этом он был уверен. Тосс после происшествия с магическим всплеском смог спокойно вернуться к своим обязанностям по поддержанию хозяйства в доме. Единственным местом, куда домовик не решался зайти, была подземная лаборатория. Впрочем, Северуса это более, чем устраивало. Он и без того не позволял там появляться никому, предпочитая содержать её в том виде, который удобен для него.

«Был удобен» — мрачно поправил себя Северус, широким шагом минуя сугроб за сугробом. Он старался лишний раз не бередить душу воспоминанием о копоти на стенах и поломанных внутренностях своей мастерской, но пока они шли, мысли то и дело возвращались к тому, что он ожидал увидеть дома.

Северус вспомнил, как они отмечали Рождество в прошлом году. Радостные лица его детей, копошащихся в снегу, украшающих дом... Макс, вырезающий снежинки из переливающейся волшебной бумаги (этому его когда-то научил Фритьеф). Бумажные резные салфеточки порхали под потолком гостиной, заслоняя толстые деревянные перекрытия…

В груди зудело беспокойство. Это Рождество они встретили совсем иначе. Бледное лицо Гарри, его растерянные глаза, испуг, отразивший свет звезд и фонарей раскинутого в честь Святочного бала парка под стенами Хогвартса…

Напряженная Клод, сжатая, как пружина, вот-вот готовая сорваться. Так много тайн встало между ними…

Северус снова попытался отвлечься. Выдохнул, проделывая привычное упражнение по ограждению разума, и оглянулся.

— Не отставайте, Гандес, — окрикнул он. Лия позади что-то сдавленно пискнула и налетела на раскидистую ветвь какого-то старого поломанного дерева. Снег колыхнулся на ветвях и рухнул вниз, осыпав и без того уже почти насквозь мокрую волшебницу.

Та застонала. Немного пожалела себя, ровно столько, чтобы в следующий миг уже найти силы выползти из образовавшегося сугроба и достать волшебную палочку. С помощью заклинания высушила одежду и побрела дальше, увязая в высоких непролазных сугробах и бурча про себя ругательства. Ругаться она старалась интересно, не повторяясь, чтобы хотя бы чем-то занять нестройные мысли и не думать ни о прошедшем тяжелом для нее разговоре, ни о более тяжелом грядущем испытании.

Думала она, увы, не о предстоящей работе. В кои-то веки привычный веселый азарт от ждущей впереди игры с рунами полностью поглотила тревога. Беспокойство снедало изнутри, и девушка никак не могла с ним справиться.

— Стоять, — вдруг прозвучал спокойный голос Снейпа совсем рядом.

Гандес остановилась, чуть не налетев на своего провожатого по незнакомым лесным тропам, и вперилась в черную фигуру затуманенным взглядом. Он смотрел ей в глаза.

— Гандес, вы не думаете о том, где находитесь. Что с вами?

Девушка растерянно моргнула и вдруг беспомощно покачала головой.

— Я не знаю, — испугано призналась она. — Никак не могу сосредоточиться. Почему-то мне очень тревожно.

— Вы плохо владеете собой, — вдруг сделал какой-то вывод Снейп. Гандес зажмурилась и помотала головой, прижимая руки к вискам. Попыталась сосредоточиться, отвлечься от внезапного гнева, колыхнувшегося острой неприязнью к профессору зельеварения.

Выдохнула маленькое облачко пара и снова открыла глаза как ни в чем не бывало. Она поняла, в чем дело.

— Черствый вы человек, Северус, — радостно ухмыльнулась она. — Не хватает вам тонкости, проницательности.

Снейп смотрел на нее презрительно. Непонимание ее веселья грозило вырваться очередной порцией раздражения, и Лия поторопилась объясниться:

— Две новости, хорошая и плохая. Хорошая: я поняла, что происходит. Плохая: штука достаточно скверная. Но поправимая, что, по сути, является хорошей новостью, — запуталась она, но с веселой непосредственностью все же закончила: — Это специальные чары, которые на свои дома накладывали немцы. Достаточно прямолинейная магия, грубая, но, как вы уже и сами, я думаю, заметили, действенная. Когда первый уровень защиты спадает, выступает второй уровень. Здесь достаточно сильное магическое поле, поэтому так широко распространяется действие заклинания. Это ментальная атака, Северус. Вы не можете сосредоточиться не потому что рассеяны, а потому что попадаете под действие чар.

Лия замолчала, гордая своей догадкой. Северус поймал себя на том, что смотрит на её мягкие, чуть приоткрытые от восторга розовые губы.

— Может вы, конечно, не в такой степени ощущаете на себе влияние этих чар, — виновато поправилась она. — Вы достаточно сведущи в науке защиты разума. Но мне сложно сосредоточиться.

— Я слышал об этой магии, — нехотя согласился Снейп. С трудом оторвал взгляд от лица своей спутницы и огляделся. Если Гандес права, надо быть вдвое внимательнее.

Девушка снова посмурнела.

— Нам надо как можно скорее добраться до поместья. Я почувствовала на себе эту магию как только мы переступили полосу рун, которую мы с Клод начертили в прошлый раз. Просто не обратила внимания. Не узнала.

— Идем, — тут же отрывисто скомандовал Снейп, зашагав впереди.

Спустя время мысли снова предприняли попытку увязнуть в воспоминаниях о жженых камнях подвалов.

— Откуда вы знаете об этом способе защиты? — через несколько минут поинтересовался он, чтобы не забывать о нависшей проблеме. Идти им оставалось недолго, но по мере приближения к поместью мысли путались сильнее.

— Что? — рассеянно переспросила Гандес. Она снимала, проходя, с еловых веток мягкий снег, скатывая его в мелкие шарики и отбрасывая в разные стороны. Казалось, она и вовсе уже забыла, о чем они беседовали всего несколько минут назад.

— Защита, о которой мы говорили, — напомнил Северус. — Где вы с ней встречались?

— А, — отозвалась Лия, покивала. — Это давно было. Это было… — глаза ее внезапно в страхе округлились, и следующую фразу она прошептала едва слышно: — Северус, я не знаю. Я… не помню…

Снейп с чувством выругался.

Лия почти не обратила на это внимания.

— Я точно знаю, что это правда, — бормотала она, глядя на свои руки, мокрые и покрасневшие от снега. — Кажется, мы с Эндрю… Нет, я не могу… Я не помню, я… Ох… — в ее глазах стояли слезы.

Снейп подавил в себе желание еще раз выругаться. Нельзя было сразу отправляться. Нельзя. Ироничная уверенная в себе Гандес жалась, как маленькая девочка, придавленная ментальной атакой, испуганная и несчастная.

Он подхватил её под локоть и повел дальше, не говоря больше ни слова. Девушка кажется снова отвлеклась в своих мыслях на что-то мрачное, и Северус еще раз мысленно проклял изобретательного Принца, умело оберегающего свои секреты даже после смерти.

Он почти почувствовал облегчение, когда впереди замаячило привычное очертание семейного гнезда. Что он точно знал об этой защите, так это полярность ее действия. Она распространялась по округе, не затрагивая центр привязки чар.

Дверь отворилась, и на крыльце замаячила маленькая фигурка Тосса. Домовик переминался с ноги на ногу, не решаясь выйти за порог. Видимо, о чарах он знал. Как-то иначе объяснить такую внезапную застенчивость Северус затруднялся.

Уже на пороге домовик отпрыгнул внутрь, позволяя Северусу впихнуть Лию в прихожую и зайти следом.

— Почему не сказал о втором уровне защиты? — холодно поинтересовался он у Тосса, проходя дальше по коридору и ведя дезориентированную Гандес впереди.

— Вы не спрашивали, хозяин, — повинился домовик. — Эта защита не активировалась уже очень давно, Тосс не знал, что она сработает.

— И насколько давно? — уточнил Северус. Они дошли до гостиной, и он усадил Гандес на диван, давая ей время прийти в себя. В глазах девушки уже появлялось какое-то подобие осмысленности.

— С последней атаки на поместье, в которой погиб первый хозяин Тосса…

Северус замер, обернувшись.

— Атаки? — переспросил он.

Тосс кивнул.

— Тогда погибла почти вся семья, Тосс очень горевал. Старший сын хозяина был в отъезде, поэтому род не прервался, но времена были страшные. Хозяин Приам с трудом добрался до дома, и Тосс совсем не мог помочь, он был заперт в доме… — домовик расстроенно прижал уши к лысой голове.

— Как хозяин Приам восстановил контур? — вдруг тихо спросила Гандес. Она вяло потирала виски, уже спокойно и немного устало оглядывая окружающие её стены.

Тосс вопросительно посмотрел на Снейпа, и он кивнул, разрешая.

— Он спускался в лабораторию, мисс. Там опорные камни защитного контура, он…

— Можешь не продолжать, — кивнула Гандес. — Я поняла, как работает защита. Смогу исправить.

Северус не отрывал от девушки хмурый, задумчивый взгляд.

— Тосс, ты можешь идти, — скомандовал он домовику. — Я позову, как понадобишься.

Домовик поклонился и с хлопком исчез, оставляя хозяина и его гостью наедине.

— Я в порядке, — на всякий случай пробормотала Гандес, глядя куда-то в угол комнаты, где стоял огромный горшок с какой-то лиственной дрянью, выведенную Максом с Клод. Ветвистые стебли растения росли в разные стороны, и обязательно в том направлении, где мешали бы проходу. В этом чувствовалось явное влияние магии Макса. — Это всё потому что у меня дыра в памяти, да?

— У вас дыра в голове, Гандес, — раздраженно рыкнул Снейп, но тут же остыл. Прикрыл глаза и помассировал веки. — Давайте на чистоту, Гандес, — вдруг сказал он. — Я очень сомневаюсь в том, что вам нужно снимать блок с воспоминаний. С того времени прошел не один год. Вы не сошли с ума от такого явного вмешательство в вашу память, что тоже удивительно. Ваш организм видимо сформировал какую-то дополнительную защиту между сознанием и памятью. Такие процессы не проходят бесследно. Ваша магия нестабильна, вы сами об этом знаете. Не нужно быть семи пяди во лбу, чтобы прогнозировать большой процент вероятности безрадостного исхода задуманной вами авантюры.

Гандес надулась.

— Я хочу увидеть лабораторию, — ворчливо буркнула она. Северус ощутил внезапное желание закатить глаза. Нахохлившаяся девушка встрепанным воробьем сжалась на диване, контрастируя с убранной аккуратной гостиной. Дорожный плащ, который она так и не сняла при входе, где-то сосульками свисал от напитавшейся влаги, где-то топорщился, мятый от рук Северуса, который больше заботился о сохранении рассудка своей спутницы, чем о её внешнем виде. Сейчас же проснулась в нем какая-то нежность. Стены дома дарили покой, ослабляя удушливую хватку тревоги, обвивавшую разум вместе с пульсирующей болью предплечья, на котором все четче и четче проступал знак черепа с выползающей из него змеей…

— Посидите немного, Гандес. Вам нужно прийти в себя. От ментальной атаки не так легко оправиться, а у меня под рукой нет зелья, которое могло бы вам помочь.

Лия посмотрела на него настороженно.

— Но вы-то в порядке, — заметила она.

Северус подавил тяжкий вздох.

— Вы сами сказали, что я умею защищать свой разум. И не ошиблись. Мне действительно почти ничего не стоило оградиться от воздействия такого рода.

Гандес кивнула задумчиво, словно что-то такое и ожидала услышать.

— Почему вы стали Пожирателем Смерти, Северус? — вдруг спросила она. Неожиданное тепло в его голосе придало ей смелости, и Лия решилась. Она помнила, каким был магический мир, когда Волан-де-Морт шел к захвату власти. Его слугами были беспощадные безумцы, которые наслаждались страданием других. Рейды совершали настоящие убийцы, мясники, не гнушающиеся по локоть запачкаться в крови. Даже те, кто шел из чистолюбивых целей, в конце концов целовали ноги своему Повелителю и убивали, демонстрируя свою преданность.

Снейп не был похож на человека, готового кому-то лобызать ступни ради высокого поста. Маниакальным убийцей он тоже не был. Что привлекло в этой жуткой организации учёного? Лия не понимала.

Северус молчал так долго, что Лия уже думала, он не ответит. Однако он сказал, тщательно взвешивая каждое слово:

— Я увлекался темными искусствами. Никому неизвестный мальчишка без денег и протектората. Нужно было как-то получать мастерство.

— Но вы не состоите в гильдии, — нахмурилась Лия. — Вы почти не публикуетесь. Зачем тогда…

— Зачем? — сардонически хмыкнул Северус. — Зачем… Думаете, я сам не хочу публиковаться? Просто издательства не берут материал. Какое-то время я даже печатался под другим именем. Издательства не отвечали Северусу Снейпу, бывшему Пожирателю Смерти. Зачем… Никому не нужен был мой талант, а Ему… Ему он был нужен. Такова ирония, Гандес. Оказался там, где был нужен, — он бросил взгляд на часы. — Впрочем, нам действительно надо бы заняться делом. Подъем, Гандес. Я вижу, вы уже пришли в себя. Давайте-ка прогуляемся до лаборатории. Нет ничего хуже незаконченного дела.

* * *

— Даже не запыхался, — возмущенно буркнула Лия, отшвыривая в сторону булыжник. Её посетило странное чувство дежавю.

Между груд камней, служивших ранее стенами, — хвала Мерлину, не несущими — мрачный, словно туча, ходил Снейп. Он водил палочкой над расшвырянными по подвалу кирпичами, и они исчезали, оставляя после себя голый пол из такого же фактурного камня.

— Да ладно, нам вообще-то повезло, — попыталась подбодрить его Лия. — Если бы мы не подорвали это всё сегодня, месяца через три ваше поместье на воздух бы взлетело, профессор. А так только подвал чуть подделать, и снова всё будет как было.

Снейп перевел на нее кислый взгляд. Лие хватило совести состроить виноватое лицо.

— Честное слово, это был единственный способ, — почти не обманула она, стараясь не думать о разного рода поглотителях энергии. Наверное, можно было бы пустить её на пользу, но…

Снейп отчего-то фыркнул, раздраженно отпихивая с прохода особенно крупный валун.

Да нет, так надежней. Здесь она хотя бы все контролировала. А с артефактом никогда не знаешь, на сколько его хватит.

Ну, почти контролировала…

Еще одна груда поблизости исчезла, и вдруг Снейп оказался совсем близко, ухватил волшебницу под руки и помог подняться. Та немного качнулась от непривычности вертикального положения, помотала головой, чихнула от пыли и сразу же пришла в норму.

— Хорошо, что я вовремя понял, что вы творите, Гандес, — прошипел мрачный волшебник. — Иначе вас бы первым делом схлопнуло.

Лия снова завистливо вздохнула. Эти могущественные чародеи всегда так делают. Сначала вроде молчат скромно, а потом выдают чудеса волшебства.

— Ладно, здесь, я думаю, Тосс разберется, — Северус потер большим и указательным пальцами переносицу, прикрыв глаза в размышлении. Потом посмотрел на Лию. — Идем наверх. Здесь вы уже, кажется, всё разгромили.

Гандес опять обиженно надулась.

— Одно утешает, — хмыкнул Снейп, открывая перед девушкой дверь и пропуская её вперед. — В гильдии за такой фейерверк с меня бы еще и золота содрали.

Лия закатила глаза и, гордо вздернув нос, прошла вперед. В гостиной она остановилась, словно не знала, куда идти дальше, и обернулась. Снейп закрывал дверь на магический замок. Гандес тут же заинтересовалась причудливым литым плетением с тонкой рунической гравировкой, но профессор зельеварения не колеблясь ухватил любопытного рунолога за шкирку плаща и любезно проводил до дивана.

— Я только посмотреть, — оправдывалась Гандес, уютно зарываясь в подушки. — Вы же знаете, Северус, я никогда бы не стала ничего поправлять без вашего разрешения…

Снейп фыркнул. Гандес готова была поклясться, что на секунду в уголках его губ мелькнула улыбка.

Она тут же возгордилась и расслабилась. Устало потянулась, скидывая неудобные ботинки, и вытянула ноги на диване.

Пока Снейп говорил с домовиком, объяснял ему что-то, вычерчивая на пергаменте волшебной палочкой какие-то линии и выдавал указания, Лия, незаметно для себя самой, уснула, будто выключилась.

Когда Тосс заверил хозяина в том, что справится со всеми последствиями установки новой защиты и исчез, Северус вздохнул более свободно. Оставалось привести в чувство измотанную девушку и вернуться в школу, пока его не хватились.

Он уже было собрался будить так доверчиво прильнувшую к диванной подушке Гандес, но внезапно передумал.

Подошел ближе и всмотрелся в прикрытые веки своей спутницы. Из-под них пробивалось едва заметное фиолетовое свечение.

Он аккуратно дотронулся ладонью до щеки девушки, стараясь не разбудить прикосновением. Кожа её горела. Чуть дёрнул наверх веко, проверяя. Так и есть. Радужная оболочка.

Девушка чуть дернулась в его руках, но не проснулась. Только нахмурилась во сне, забормотала слабо. Северус прислушался.

— Нам не следует идти туда… Мы можем обратиться в Министерство… Я пойду с тобой!… Это поможет… Нет, мы не сможем предотвратить… Надо её спрятать… Нельзя, чтобы ты один… Найдут… Нельзя…

Она прерывисто задышала, и свечение стало ярче. Северус нахмурился в недоумении. Он уже сидел рядом с ней и аккуратно поддерживал голову.

А потом до него дошло. Резко, как взрывается в темном небе фейерверк, с неожиданным пугающим шумом, когда к нему не готов…

«Воспоминания прорываются, — понял он в ужасе. — Ментальная атака поместья расшатала защиту сознания...»

Отбросив мысли, он сосредоточился на девушке, из глаз которой уже текли слёзы. Было странно и страшно видеть Гандес такой. От кого угодно, но только не от неё он бы мог ожидать подобных выкрутасов.

Хотя, зная о нестабильности магии и блоке на памяти, чему он, собственно, удивляется?..

«Потом», — буркнул он себе. Прикрыл глаза, припоминая порядок действий, и достал волшебную палочку.

Одно заклинание, и он оказался в чужом сознании.

* * *

Мир закружился, и гостиная исчезла. Вместо неё вокруг выросли бежевые стены кабинета распределения заказов гильдии руносложения. Северус бывал здесь, когда только-только сдал на мастерство, поэтому сразу узнал комнату, примечательный массивный стол с резными ножками, лампу с абажуром и засохший цветок в углу. Тогда он сам еще состоял в гильдии зельеварения и появлялся у коллег, чтобы поставить необходимые зелья и получить новый заказ.

Сейчас же, помимо присутствовавшего работника, в помещении было еще трое волшебников. Двоих из них Северус узнал без труда: Фритьеф, еще без трости, но привычно прямой и спокойный, застыл напротив стола. Чуть поодаль, сложив руки на груди, стояла Гандес. Лицо у нее было недовольное: губы искривлены в тонкую линию, брови сведены у переносицы. Напротив Фритьефа стоял еще один волшебник, который Снейпу знаком не был. Бородатый, статный мужчина в мантии из дорогой ткани, изнутри по краю прошитой рунами, он чуть хмурился, поглаживая кончиками пальцев свою волшебную палочку, настолько длинную, что она задевала своим основанием чуть выпирающий живот.

— Вы уверены, что хотите поручить свой заказ именно… мгм… мисс Гандес?

— Рунологу Гандес, — поправила девушка. Бородатый волшебник отмахнулся.

— Уверен.

Северус снова внимательно посмотрел на Фритьефа. Нет, совсем не похож был Фритьеф на себя такого, каким знал его Северус. Взгляд этого человека был холоден, равнодушен. Прямой, напряженный, он недвижимо застыл перед пожилым волшебником. На контрасте с сытостью лица рунолога, этот Фритьеф выглядел опасным. Он не был вежлив и учтив. Его спокойствие вряд ли можно было назвать следствием интеллигентности. Ледяное спокойствие в глазах — бездна, подернутая пеплом. Из её темноты скалится безумие. Северус заметил, что бородатый волшебник старается не смотреть Фритьефу в глаза. Он то и дело отводил взгляд, молча переглядываясь с сотрудником, сидящим за документами. Тот и вовсе старался не поднимать головы. Оно и понятно, его дело маленькое: протянуть положенный протокол, когда скажут…

Бородатый маг замялся.

— Понимаете, в случае мисс Гандес, мы не можем дать вам гарантий… — заюлил человек, и Фритьеф холодно его перебил:

— Я высказал вам все свои условия, менять которые не намерен. Либо вы на них соглашаетесь, либо мы прощаемся. Насколько я понял, мастер Гандес готова взяться за мой заказ.

— Готова, — дерзко заявила девушка. Совсем молодая, почти девочка на вид. Самоуверенная и задиристая.

— Ну хорошо, — сдался бородатый маг. — Хорошо, — он потянулся к бланкам на углу стола и выудил один из кипы. — Вам следует заполнить форму обращения в гильдию и обязательно приписать, что всю ответственность…

Воспоминание стало смазываться, обрываться. Северус уже почти не слышал следующих слов. Он почувствовал, как что-то прижимает его, словно разом на плечи опустилась тяжелая гранитная плита. Устоять на ногах — главное. Нельзя ей дать придавить его. Нельзя забывать, где он находится. Нельзя. Не отвлекаться на образы чужого прошлого, не отвлекаться…

Он сосредоточился на своей магии, пытаясь подавить вмешательство чужой воли. Туман заклубился вокруг, но отступил, открывая завесу нового воспоминания.

Озаренное торжеством лицо Гандес. Она смогла. У нее получилось.

Фритьеф, вскакивающий из-за соседнего стола, заваленного бумагами. Он выхватывает текст из её рук и читает, читает…

Северус может различить только, как внезапно маг яростно вскрикивает и, словно обезумев, рвёт на части только что протянутый ему в руки пергамент. Гандес вскидывается в гневе и замешательстве, пытается отобрать…

Без толку. Фритьеф отбрасывает клочки в сторону и, обессиленный вспышкой ярости, почти падает на стоящий позади табурет, закрывая лицо дрожащими руками.

Гандес в замешательстве. Она протягивает к Фритьефу руки и…

Снова белесый туман. Дышать. Главное — не забывать дышать. Помнить, что сознание здесь, но тело… Тело там. Надо помнить.

Найти брешь. Надо найти брешь.

Он снова выпускает магию, пытаясь не подавить, но урезонить сноровистый туман. Он клубится вокруг, не подчиняется, играет. Очередное видение перед глазами. Короткое, как вспышка.

— Отдай её мне. Ты же знаешь, что в других руках от неё может быть только вред.

— Нет рук, в которых она принесла бы пользу.

— Ты ошибаешься. Не будь дураком, Андрей. Тебе придётся отдать её, вопрос лишь в том, как скоро ты это сделаешь.

Подслушанный разговор, проблеск сознания девушки, в котором два силуэта вспыхнули и погасли. Она потеряла сознание.

Северус зарычал. Боль уже разрывала его собственную голову, но он упрямо продолжал направлять магию, запечатывая то, что грозило вырваться наружу, затопив собой всё, весь мир, сделав его несущественным, стерев...

«Я — жизнь, я — тайна, я — спасение, я — нужна», — шептал дым, забивая легкие.

Хотелось кричать.

Кто ты? Что тебе надо? Прочь, поди прочь!

Дым обволакивал душным запахом гари. Северус видел пылающую деревню. Треск пламени, рушащиеся кровли, визги детей, рыдания. И посреди этого ужаса — волшебник и ведьма с горящими колдовским огнём глазами.

Северус содрогнулся. Он узнал их, узнал…

Но нет. Вдруг в этом же кошмаре он увидел этих же людей, в другом месте. Ведьма пыталась вытащить из-под обвала бессознательного колдуна, по её грязным щекам текли слёзы, оставляя после себя светлые дорожки.

Обернулся — опять они, в вихре могущественной магии. Застывшие с поднятыми волшебными палочками, равнодушные.

— Оставь его, — высокий холодный голос. — Позволь помочь, — хохот.

Северус узнал его обладателя. Узнал и похолодел. Его боялись даже свои. Те, кому он не причинял боли. А жертвы…

Взмах палочкой, и мага вынесло из-под останков разрушенного здания. Девушка вцепилась в него, словно боялась, что их разлучат. Волшебник застонал, приходя в себя. Заморгал, дезориентированный.

Снова гогот полоумного преступника, и маг на земле вздрогнул. В его глазах мелькнуло узнавание. Узнавание, и тут же ненависть. Горячая, безумная ненависть, страшная мука, пугающая, почти осязаемая…

— Ты проиграл.

В белой перчатке мелькнула волшебная палочка.

* * *

Северус задумчиво следил за тем, как мерно поднимается и опускается грудь молодой женщины, обессиленной после недавнего магического всплеска. Скорее всего она даже не будет помнить, что произошло. Проснется такой же, как и заснула.

Хотелось бы ему, чтобы с ним было также.

Случай, который помог увидеть ему картину шире, совсем измотал и без того обессиленную Гандес. Теперь Северус понимал волнение, с которым она пришла к нему. Её бессознательная часть чувствовала надвигающуюся беду. И как вовремя он оказался рядом…

Хотелось выпить.

Образы, которые он уловил в бьющихся о барьер мыслях, складывались в пугающую картину. Картину, о которой даже не догадывался Дамблдор, Северус был в этом почти уверен.

Да, Фритьеф и правда умел оградиться от нежелательного внимания. Остаётся загадкой, почему он вдруг пренебрег своим правилом ради них. Неужели думал, что эта страница его жизни окончательно перевёрнута?

Без сомнения, Северус понял слишком мало, чтобы составить себе хоть какое-то представление. Но кое-что он всё-таки понял.

У Фритьефа было задание в Британии. Задание, которое он с треском провалил. И последствия его провала обернулись катастрофой...

Теперь яснее представлялись обстоятельства гибели Пиритса. Может не в полной мере, но хотя бы отчасти. И появление незаживающей раны на бедре Фритьефа — тоже.

Но за что Фритьеф держал ответ? Что такого важного он мог знать? Пиритс достаточно высоко ценился Темным Лордом, он посылал его на рейды во главе групп. Расчетливый безумец, обворожительно красивый мужчина, без труда располагавший к себе людей своей харизмой. В молодости Северус и сам сперва подпал под его чары, пока не оказался на первом своем рейде, который по иронии возглавлял Пиритс. Тогда Северус впервые увидел подлинную, невменяемую жестокость. Пиритс упивался страданиями своих жертв. Он красовался, пугая маглов. И красовался, убивая детей на глазах родителей и пытая родителей на глазах детей, манерно вымазывал в крови белые шелковые перчатки…

Испытывая легкую дурноту от пришедших воспоминаний, Северус поднялся с дивана и вышел на свежий воздух. Окрестности уже не давили на сознание невнятным ужасом, но на душе все равно было неспокойно. Какое-то время он так и стоял, вдыхая лесной воздух, но очень скоро замёрз и был вынужден вернуться.

Гандес просыпаться не планировала. Северус не очень-то на это рассчитывал, но будить её всё равно не хотел. Но нужно было уходить. Оставаться дольше — опасно. Их и так никто не видел почти целый день.

Предупредив домовика о их отбытии и наказав докладывать о любых происшествиях, Северус осторожно потряс девушку за плечо. Нужно было немедленно отправляться.