Цвет Надежды (гет)

Свечи тихо вросли в канделябры,

Уступив вязкой сумрачной тьме,

И мечта — разноцветный кораблик -

Устремляется снова к тебе.

По реке полуночных сомнений,

Не боясь хлестких волн и камней,

Мое сердце — мой маленький гений -

Мчится вскачь за улыбкой твоей.

Я не в силах его образумить,

Я устал мыслей сдерживать бег.

Пусть покажется это безумьем,

Но я тоже порой человек.

Как и все, совершаю ошибки,

Письма жгу в полуночной тиши,

Чтобы вновь за твоею улыбкой

Выходить из потемок души.

Счастье в неведении.

Лично Гарри Поттер поспорил бы с этим утверждением. Он сидел на диване в гостиной и пристально разглядывал пуговицу, ненавистную пуговицу, о которой никак не мог перестать думать. Было в ней что-то неправильное. Во-первых, само ее появление в кармане джинсов, которые он надел в своей комнате в доме Дурслей. Джинсы он не снимал нигде. Это факт. Кто-то подсунул? Вряд ли. Как можно что-то незаметно подсунуть в брюки? Это же не куртка — он бы почувствовал. Да и кому это нужно? Шутка? Странный шутник, который разбрасывается серебряными вещицами. А во-вторых… Гарри устало коснулся виска. Каждый раз, когда он пытался размышлять об этом, начиналась жуткая головная боль. Вот как сейчас.

— Привет, у меня уже занятия закончились, — Кэти робко коснулась его плеча и, покраснев, присела рядом.

Юноша спрятал пуговицу в карман. Незачем ей видеть. Хотя… может, он и неправ. Вдруг Кэти подсказала бы что-то дельное? Вот только рассказывать ей отчего-то не хотелось. А кому еще? У Рона, как назло, очередное свидание. Но есть… Гермиона. Поговорить с ней?

А вот и она сама спускается по лестнице. Правда, лицо у нее то ли грустное, то ли уставшее. Остановилась, нерешительно взглянула на парочку (Гарри выругался про себя) и все же направилась к ним. Юноша вздохнул, стараясь выбросить из головы мысли о своем дурацком поведении с ней. Как порой хотелось обратить время вспять! Что-то из сказанного не сказать, из совершенного не сделать.

А Гермиона? Сама она решила спуститься в гостиную с твердым намерением исполнить «милую» просьбу Малфоя. Но чем дальше отходила от порога собственной комнаты, тем менее решительным становился ее шаг. Боевой задор и злорадство прошли, а в душу закралось сомнение: как уговорить Гарри? Послушает ли он ее теперь, с их-то отношениями… А, собственно говоря, что с их отношениями? Ведь они ссорились и раньше. Причем гораздо серьезнее. В чем же разница? А разница в том, что они впервые поссорились из-за него.

Гермиона медленно спускалась по лестнице, скользя рукой по перилам. Один шаг, другой. Внезапно в голову пришла мысль, что это — момент ее выбора: он или Гарри. Стало очень неуютно и тоскливо. Красные тона гостиной вместо обычной теплой радости вдруг показались цветами опасности и зыбкости бытия. А ведь она впервые это заметила. Просто раньше она смотрела на окружающие предметы через призму первого впечатления. Все эти годы каждый уголок Хогвартса воспринимался так же, как и в самый первый раз. Так, например, кабинет трансфигурации был для нее коричневым: строгим и сдержанным; чар — бирюзовым: легким и вдохновляющим; зельеварения — темно-серым: неприветливым и несправедливым.

Впервые сегодня утром главный ал вместо золотистого цвета доброжелательности и радости пробрел оттенок грусти и обиды.

Гермиона вздохнула. Сами по себе вещи измениться не могли. Значит, признаем очевидное: менялось что-то внутри нее. Неуловимо и, главное, необратимо.

Гарри сидел один, что-то разглядывая. Такая привычная картина: до боли знакомая поза, поворот головы, то, как он хмурится, пытаясь что-то понять. Мальчик, который стал частью ее шесть лет назад. Мальчик, о котором все эти годы были ее мысли и тревоги. Мальчик… Да нет. Уже не мальчик. Он вырос… очень вырос. Причем, прежде всего, внутренне. Смерть Сириуса словно вырвала из его жизни большой кусок. Гарри будто перескочил целый этап взросления, сразу став старше на несколько лет.

«Господи! Что я делаю?» — с ужасом подумала Гермиона, стараясь спрятаться от этого выбора, скрыться. Может, отложить все на потом? Может… Но нельзя. Она взрослый человек. Не может же она всю жизнь прятаться. Гарри! Она выбирает Гарри. Никто никогда не сможет занять его места в ее жизни. Девушка решительно развернулась и поднялась на одну ступень.

…Отблески пламени прыгают по лицу и обнаженным плечам светловолосого юноши…

— … Поверь мне…

Гермиона зажмурилась. Пора взрослеть. Пора решаться. Если жизнь выбрала ее для этой роли… Что ж, так тому и быть.

Девушка вновь спустилась с лестницы и замерла на минуту, глядя на Гарри. Что же сказать? Как начать разговор? Сказали бы ей несколько недель назад, что она будет волноваться перед разговором с Гарри Поттером… Смешно.

Тут еще, как назло, к Гарри подсела Кэти. «Вот уж кого меньше всего ждали!» — сердито подумала Гермиона. Но деваться было некуда. Тем более Гарри поднял голову и заметил ее — пришлось предпринимать решительные действия.

Гермиона приблизилась к дивану. Гарри чуть улыбнулся ей, а ладонь Кэти тут же скользнула в его руку. Он автоматически сжал пальцы девушки. От Гермионы не укрылся этот жест. Кэти очень старательно хотела показать, кто здесь действительно нежеланный гость. Но Гермионе было наплевать. Где-то в глубине души появилось ощущение того, что, пожелай она — Кэти была бы сейчас где угодно, но только не рядом с этим юношей. Напряженный взгляд Гарри только подтверждал догадку. Он вопросительно приподнял бровь.

— Я хотела поговорить, — уверенно произнесла Гермиона.

— Конечно, — с готовностью отозвался Гарри, чуть пододвигаясь на диване.

Гермиона взглянула на пятикурсницу и негромко произнесла:

— Наедине…

Кэти возмущенно вздохнула и повернулась к Гарри. Юноша какое-то время внимательно смотрел в глаза Гермионы, а потом проговорил:

— Кэт, прости. Мы недолго.

Девочка с ненавистью взглянула на свою старосту и вскочила с места, рванув свою ладошку из рук Гарри.

— Кэти, — решила исправиться Гермиона: больно уж жалко выглядела пятнадцатилетняя девчушка в своем гневе, которой грозил перерасти в слезы, — этот разговор касается Рона, и в нем не будет ничего личного. Просто это наш секрет.

Девушка резко обернулась и несколько секунд недоверчиво смотрела:

— Правда? — наконец выговорила она.

— Я когда-нибудь тебя обманывала? — улыбнулась Гермиона.

Кэти чуть нахмурилась. Гермиона, порой строгая и педантичная, вызывала у нее искреннее восхищение своим умом, умением ладить со всеми студентами. Младшие курсы ее любили, несмотря ни на что. Но рядом с симпатией и восхищением всегда жила ревность.

— Эй! — Гарри вновь поймал руку девушки и, когда она посмотрела на него, подмигнул.

— Ладно, — кивнула Кэти. — Извини.

— Это ты извини, — снова улыбнулась Гермиона.

Кэти ушла. Гермиона присела на ее место и посмотрела на Гарри.

— Прости, что испортила тебе вечер.

Гарри сел в пол-оборота, опершись локтем о спинку дивана.

— Ничего. Я тоже хотел извиниться за сегодняшнее. Я это… В общем…

— Забудь. Все в порядке.

— Знаешь, ты, наверное, единственный человек, который умеет прощать. На твоем месте я бы уже давно прибил меня или Рона.

Эти слова заставили девушку улыбнуться. Знал бы он, как часто у нее возникало подобное желание.

— Ты же… Мне иногда кажется, что дай тебе волю — ты простишь кого угодно.

— Дайте мне точку опоры, и я переверну земной шар.

— Что?

— Ничего. Просто вспомнилась фраза Архимеда. Смешно. Человеку всегда чего-то не хватает. Кажется, можешь сделать все, но все время не хватает какой-то малости.

— Да уж. Малости…

Наступила неловкая пауза. Гарри, чуть поморщившись, потер висок.

— Что с тобой?

— Ничего.

— Врешь! — уверенно заявила Гермиона. — Я всегда вижу, когда ты врешь.

— Просто голова болит, всевидящая ты наша, — улыбнулся Гарри.

— Шрам? — испуганно прошептала Гермиона.

— Нет, — усталая улыбка. — У меня бывают, знаешь ли, и обычные симптомы, как у нормальных людей.

— Гарри, — рассердилась девушка, — я не пытаюсь сказать, что ты необычный. Я волнуюсь.

— Все в порядке. Хотя…

— Что? — Гермиона тут же забыла о праведном гневе и вновь насторожилась.

— Я хотел кое-что тебе показать, — юноша оглядел многолюдную гостиную. — Только не здесь.

— Можно подняться ко мне, — тут же предложила Гермиона и хлопнула себя ладонью по лбу, увидев улыбку Гарри. О Кэти она как-то не подумала.

— Ладно. В другой раз. Давай говори, что там с Роном.

— Ничего, — честно ответила Гермиона и на недоуменный взгляд юноши пояснила. — Я подло соврала Кэти.

Гарри расхохотался. На них стали оборачиваться.

— Что тебя так веселит?

— Гермиона, я тебя не узнаю. Не хочу сказать, что ты никогда не врешь и все такое, но соврать, сказав «я тебя когда-нибудь обманывала?»… Это на тебя непохоже. Это… Это...

Гермиона потянулась к диванной подушке. Плевать на его головную боль. Сейчас получит. Гарри поднял руки, сдаваясь.

— Ладно. Молчу. Просто ты меня не перестаешь удивлять. Так что там у тебя?

В считанные секунды все изменилось. Уверенность Гермионы пропала на глазах. Девушка нервно заправила за ухо прядь волос, зачем-то разгладила джинсы на коленях, поправила часы на руке. Гарри почувствовал, что головная боль становится сильнее. Это так непохоже на нее.

— Слушай, давай выкладывай, что случилось.

— Гарри, я… Понимаешь, нам… — Гермиона и сама осознавала, как нелепо звучит ее лепетание.

Гарри удивленно на нее посмотрел:

— Что случилось? — повторил он.

— Не то чтобы что-то случилось… Это касается просьбы Дамблдора о примирении факультетов. Взгляд Гарри из просто настороженного стал очень настороженным.

— И… — негромко протянул он.

— В общем, я хотела попросить тебя вести спецкурс по полетам на метле для первокурсников, — на одном дыхании выпалила Гермиона и замерла в ожидании его реакции.

Гарри молчал долго. Как Гермионе показалось, очень долго. Напряженный взгляд зеленых глаз заставлял ее нервничать. Странно, непривычно и неправильно. Ей ли бояться этого взгляда? Сколько раз за эти шесть с лишним лет она выводила его из себя. Громко ссорились, весело мирились. Все меняется…

Наконец Гарри заговорил. Голос звучал глухо.

— Почему именно я? Я же не староста…

Логичный вопрос. И что это он таким умным стал?

— Ты лучше всех летаешь. К тому же ты — самый молодой ловец столетия. Сам же все понимаешь. Да и дети с удовольствием у тебя учиться будут.

Ну, это она, пожалуй, загнула. Гарри мало кто искренне любил. Большинство людей его просто боялись. Юноша вновь посмотрел на неё — что за нелепая идея? Выставлять себя на посмешище перед стайкой первокурсников. Некстати вспомнилось первое собрание легендарной «Армии Дамблдора». В тот день он хотел придушить Гермиону за проявленную инициативу. И вот история повторяется. Но он не позволит себя в это втянуть. Снова наступить на те же грабли? Гарри вздохнул, явно собираясь отказать. Посмотрел в карие глаза. Вспомнилось его недостойное поведение, глупые слова, а еще вспомнилась ее одинокая фигурка, поднимающаяся по каменной лестнице. Они уходили веселиться в Хогсмит, а она оставалась. Оставалась одна. И это тоже его вина. Гарри снова вздохнул. Он твердо знал, что пожалеет об этом. Непременно пожалеет.

— Когда занятия? — хмуро поинтересовался он.

Гермиона облегченно вздохнула и благодарно накрыла его руку своей.

— Спасибо. Я сообщу, когда занятие. Нужно еще как-то выкроить время в расписании. К тому же так, чтобы были свободны все первокурсники. И еще… Может, у тебя пожелания будут? — спохватилась она.

Гарри только с улыбкой покачал головой. Какой же деятельной занудой она порой бывала. Самой замечательной занудой на свете.

— Мне главное, чтобы это с тренировками не совпадало, — с улыбкой проговорил он.

— Я составлю расписание, а ты его потом откорректируешь. И… шел бы ты спать. У тебя глаза красные.

— Да уж. Как у Волдеморта, — пошутил Гарри.

Гермиона привычно вздрогнула от его слов:

— Не говори так, слышишь! Никогда не смей так говорить.

— Извини.

— Не смей даже сравнивать себя с этим…

Гарри с теплотой посмотрел на нее. Она, пожалуй, единственный человек, который так сильно верит в хорошую сторону каждого. Дай ей волю — она бы и для Волдеморта оправдание нашла. Стоит только хорошо постараться.

— Гермиона, вы еще не закончили? — появившаяся рядом Джинни с интересом рассматривала их компанию.

— А что? — удивленно спросил Гарри.

— Да вот волнуюсь за нашу старосту. Похоже, еще пара минут — и Кэти бросит сюда что-нибудь взрывающееся.

Джинни весело подмигнула Гермионе. Та в ответ слегка улыбнулась.

— Брось, Джин. Кэти милая, — негромко проговорил Гарри.

— Да кто же с этим спорит? Мне просто самой Гермиона нужна.

— Ну, раз так… Отдыхай, ладно? — Гермиона вновь осторожно коснулась его руки. — И… Спасибо.

Он чуть улыбнулся.

— Спокойной ночи, — проговорил он.

— И тебе, — в один голос откликнулись девушки.

Они направились к лестнице мимо компании пятикурсниц. Кэти проводила Гермиону недовольным взглядом.

— Зачем ты это сделала? — негромко спросила Гермиона у Джинни.

— Затем, что Кэти уже сидит и плетет золотые нити мести.

— Ну и что?

— Гермиона, у вас было достаточно времени поговорить. Не нужно усложнять ему жизнь. Пойми правильно: ты поболтала с ним пару минут, а Кэти теперь ему весь остаток вечера испортит. Ладно. Мне пора. А то я нагло Дина бросила. Спокойной ночи.

— И тебе, — автоматически проговорила Гермиона, глядя вслед Джинни.

Кто из них был неправ в этот момент? Джинни, в которой говорила ревность? Хотя… Может, это была не ревность, а здравый смысл? Или все же права Гермиона, которая… Да что греха таить! Гермионе было приятно, что Гарри спровадил Кэти. Глупо? Да, глупо. Просто она не хотела, чтобы кто-то занимал ее место в его жизни. Так же, как никто не сможет занять его место в ее. Пусть Гарри будет с Кэти. Пусть с кем угодно. Важно, что, если она попросит, он окажется рядом с ней. Эгоизм? Возможно. Но она слишком привыкла к тому, что кроме Гарри и Рона в ее жизни никого нет. И она не собиралась просто так их отдавать. Джинни неправа: она не портит Гарри жизнь. Кэти простит, ведь она влюблена. Гермиону не тронула эта мысль. А почему ее должны трогать чувства малознакомой девочки, если на кону стоит ее собственная жизнь?

«Боже! Я рассуждаю, как слизеринка! Неужели это заразно?!»

И только вечером в своей постели она поняла, что сделала свой выбор.

* * *

Что ж. Как бы нелепо это ни звучало, но Гермиона Грейнджер выполнила просьбу Драко Малфоя. Да еще так причудливо оформленную.

Теперь дело за малым — довести сей факт до его сведения. Гермиона решила выждать время и сказать ему об этом в спокойной обстановке. Не на перемене же в окружении толпы однокурсников с ним разговаривать! Гермиона бросила взгляд на слизеринца поверх плеча Рона. Малфой стоял, прислонившись к стене, и листал учебник. Почувствовав ее внимание, он вскинул голову, скользнул по девушке равнодушным взглядом и вновь уткнулся в учебник. Гермиона вздохнула. Как же ей надоела эта игра!

Вечером она с замиранием сердца открывала дверь в кабинет трансфигурации. Она знала, что Брэнд еще в гостиной, Уоррен тоже не проявлял желания приходить раньше. Был шанс морально подготовиться к разговору, да еще существовала вероятность того, что он придет чуть раньше. Ох! Ну не настолько же… Слизеринец был там: стоял спиной к двери и выглядывал что-то в темноте за окном.

На звук юноша оглянулся, бросил на нее мимолетный взгляд и вновь отвернулся к окну. Как-то день не задался.

Гермиона подошла к парте, за которой они с Томом обычно занимались, и положила на нее свою сумку. Бросила взгляд на неподвижного юношу — никакой реакции. Девушка вынула из сумки учебник, положила на парту, вновь бросила взгляд на спину юноши. Реакции ноль.

— Малфой, — наконец не выдержала она. — Гарри согласен проводить занятия по полетам.

— Я и не сомневался, — откликнулся слизеринец.

— В чем не сомневался? — начала закипать Гермиона.

Он все-таки соизволил оглянуться.

— В том, что он тебе не откажет, — убийственно спокойным голосом проговорил он.

— Соответственно, ты считал, что я исполню твою просьбу? — разозлилась Гермиона.

Он просто пожал плечами. Девушка со злостью хлопнула о парту большим справочником по превращениям простейших предметов.

— Слушай, почему ты не мог просто сказать «спасибо»? И все. Одно простое слово. Твою просьбу выполнили. Ты же вместо благодарности ведешь себя, как… как…

Девушка даже не смогла подобрать слов. Он снова чуть пожал плечами.

— Спасибо, — равнодушно проговорил он. — Если тебе от этого легче станет.

— Не станет! — рявкнула Гермиона.

— Что и следовало доказать.

* * *

И почему погода выдалась такой непонятной в эту субботу? Драко Малфой поднял воротник куртки и скользнул взглядом по стадиону. Поттер стоял, окруженный толпой первокурсников, и что-то там вещал. Драко не было слышно, что именно: всеобщий любимец говорил тихо. Но слушать слизеринцу и не нужно. Основная его задача сегодня — наблюдать. Брэнд стоит чуть правее Поттера и жадно внимает каждому слову, что-то переспрашивает, что-то уточняет. Гриффиндорцы держатся эдакими «приближенными к телу», поглядывают на остальных снисходительно. Остальные робеют перед мировой знаменитостью, краснеют, если хотят что-то спросить. Правда… Есть светлое исключение. Томас Уоррен что-то резко сказал Поттеру, и тот — вот это новость! — оглянулся на Драко Малфоя. То ли за поддержкой, то ли…

Драко чуть улыбнулся и демонстративно уткнулся в книжку. Пусть сам выкручивается. Не одному же ему тратить свои нервы на непредсказуемых деток.

* * *

Гарри Поттер стоял посреди первокурсников и… еле сдерживал желание прибить Гермиону, втянувшую его в эту затею. Почему он согласился? О чем он думал в тот момент? «О ней», — услужливо подсказал внутренний голос.

Гарри бросил взгляд в ту сторону, где сидели Рон и Гермиона. Рон чуть морщил лоб, о чем-то размышляя, Гермиона же нервно крутила часики на руке. Его подарок, между прочим. Значит, тоже переживает. От этого стало чуть легче.

Гарри посмотрел на первокурсников и усмехнулся про себя. Как давно он видит все это. Изо дня в день, из года в год. На некоторых лицах благоговение и трепет: они считают его незаурядной личностью, чем-то светлым и необыкновенным. Джинни как-то призналась, что на день рождения Гарри Поттера миссис Уизли всегда пекла праздничный пирог. Как он устал от этого! Как он ненавидел это. Но были и другие проявления. Часть ребят смотрела недоверчиво, а кто-то с открытой враждебностью, как этот черненький мальчишка из Слизерина. Гарри не помнил его имени.

— Для того чтобы научиться хорошо летать, нужно почувствовать метлу. Это очень важно, — начал Гарри процесс преподавания.

— А почему нас учишь именно ты? — подал голос тот самый слизеринец.

Вопрос смутил Гарри. Как ответить?

— Ты же не староста, — гнул свою линию мальчик.

— Заткнись, Уоррен. И не мешай остальным. Тебе вообще здесь нечего делать, — встал на защиту оскорбленной чести семикурсника Брэндон Форсби.

Уоррен бросил злой взгляд в сторону Форсби, но вновь повернулся к Гарри в ожидании ответа.

— Потому что меня попросили…

— Кто?

— Не твое дело! — снова вклинился Брэнд.

— Почему нас не учит Драко Малфой? — все-таки высказал мнение Уоррен.

Слизеринцы одобрительно загудели.

Гарри бросил взгляд на Малфоя. Что делать? Тот демонстративно уткнулся в книжку. Он, кстати, был единственный из присутствующих, кто читал. Нашел место.

— Ты считаешь, что летаешь лучше? — спросил кто-то из слизеринцев у Гарри.

— Нет, не считаю, — честно ответил тот. — Давайте разберемся сразу. Меня попросили провести несколько занятий. Если кто-то против…

— Мы не против, — дружно заговорила часть ребят.

Часть промолчала.

— Вы хотите учиться у Малфоя? — не выдержал Гарри.

— Гарри, что происходит? — Гермиона подошла к спорщикам. Гарри яростно посмотрел на неё. В его взгляде девушка прочла обещание медленной и мучительной смерти.

— Это нечестно. Ты больше внимания уделяешь гриффиндорцам, а нам даже на вопросы не отвечаешь, — снова подал голос Уоррен.

Крыть было нечем. Гарри сам чувствовал, что лучше общается с позитивно настроенной частью аудитории.

— А что если вести занятия вместе? — подал голос мальчик из Когтеврана.

Гарри бросил на Гермиону такой красноречивый взгляд, что она малодушно пискнула, что пойдет к Рону. Деваться было некуда. Не устраивать же цирк перед первокурсниками.

— В чем дело?

Рон сменил Гермиону на посту и оттащил друга в сторону.

— Они хотят, чтобы я преподавал с Малфоем, — сквозь зубы процедил Гарри.

— Этого я и боялся. Попал ты, брат.

— Я? — возмутился Гарри. — Вот пусть он сам и учит.

— Слушай: Дамблдор говорил именно об этом. Постарайся не убить его.

— Рон, ты серьезно?

Друг похлопал его по плечу. Гарри оглянулся на Малфоя, который все так же безмятежно приобщался к мировой литературе.

— Э-э-э… — Гарри понятия не имел, как обратиться к слизеринцу. — Рон, позови его, — переложил он с больной головы на здоровую.

А потом были полтора часа кошмара. Единственное светлое пятно — потрясение во взгляде слизеринца: он явно не ожидал, что его пристроят к полезному делу. Он пытался объяснить, что… Так и не сформулировал умную мысль и забрал метлу у пуффендуйца.

— Для начала метлу нужно проверить, — хмуро проговорил Малфой, бросив недовольный взгляд на коллегу по преподавательскому делу.

Полчаса недовольных взглядов и титанических усилий по сдерживанию себя.

— О Мерлин! Форсби, тебя где учили метлу держать? А ты — неужели не видишь, что метла забирает вправо? Нужно спуститься и заново ее проверить.

Негромкий голос слизеринца действовал на нервы Гарри. Хотелось треснуть его метлой по голове. Драко Малфой чувствовал себя не лучше. Нет. Он третировал гриффиндорцев не нарочно. Просто он был жутко зол на то, как обернулась эта затея. Он-то считал, что отдуваться будет один Поттер, а ему достанется роль стороннего наблюдателя. Ан нет. «Не все в жизни происходит по твоему графику!» Так, кажется, озвучила главную проблему сегодняшнего дня когда-то давно Гермиона Грейнджер? Драко недовольно покосился на гриффиндорку, которая нервно покусывала губы, наблюдая за необычной картиной.

— Для того чтобы взлететь, нужно, как минимум, оттолкнуться.

Драко обернулся на суховатую реплику Поттера. Не один он, оказывается, придирался к первокурсникам. Поттер тоже не ангел. Бедному слизеринцу влетело за то, что не смог сразу взлететь.

— Так. Все пытаются взлететь не выше, чем на пару метров, и по команде опускаются, — приступил к практической части мировая знаменитость.

Драко про себя усмехнулся и тут же выругался: Брэнд решил повыпендриваться и резко рванул вверх. Он умел летать, но на школьной метле да при таком ветре… неизвестно, чем все могло закончиться.

— Брэндон! — заорали оба семикурсника, задрав головы вверх. Тут же переглянулись и снова крикнули: — Спускайся немедленно!

И снова в один голос. Мальчик с довольной улыбкой начал снижаться. Нечасто удавалось доказать однокурсникам, что ты в чем-то хорош. А ведь они не верили, что он здорово летает.

— Голову тебе оторвать мало, — негромко процедил Малфой, когда ноги Брэнда коснулись земли.

— Метлу на землю — и можешь отправляться на зрительское место, — Поттер оказался более конкретен.

— Но я… — мальчик оглянулся на Драко Малфоя за поддержкой.

Слизеринец лишь покачал головой, давая понять, что не собирается выступать в роли защитника. Брэнд отшвырнул метлу и пошел прочь со стадиона под смех и реплики первокурсников. Черт. Вся затея Драко сорвалась. Может, стоило заступиться? Но теперь поезд ушел. Юноша со вздохом обернулся ответить на какой-то вопрос Уоррена. Как-то эта неделя не задалась. Ладно. Вот проведет это занятие, а потом что-нибудь придумает. Пусть Поттер выкручивается.

Хотя… был положительный момент. Драко прикрыл глаза ладонью от внезапно появившегося солнца и отыскал взглядом Томаса Уоррена. Благо они с Поттером не разрешили первокурсниками подниматься высоко. Сутулая фигурка парила в воздухе, что-то поправляя на старой школьной метле. Метла плохонькая, но… Посетила шальная мысль. А что, если попробовать? Что, если сделать хоть раз в жизни по-своему?

* * *

Несколько дней спустя Драко Малфой сидел в своей спальне и писал письмо Нарциссе. После принятого решения стало спокойно. Он понимал, что этот жест будет много значить не только для него. Первый серьезный протест. Первое самостоятельное решение. Пусть даже в таком детском и неважном вопросе.

В дверь постучали. Юноша удивленно оглянулся: Блез обычно врывалась без стука — Драко так и не удалось добиться от нее проявления хороших манер при входе в его комнату, а больше к нему никто не ходил, поэтому стук удивил.

— Войдите! — крикнул он, поднимаясь из-за стола и зачем-то пряча наполовину исписанный листок под учебник. Смешная предосторожность. Просто он никому не доверял. Никогда. Даже в таких пустяках. Между тем дверь отворилась, и на пороге появилась Пэнси Паркинсон собственной персоной.

— Привет. Можно? — проговорила она.

— Привет. Пожалуйста, — откликнулся юноша, делая приглашающий жест.

Пэнси вошла, огляделась и направилась к книжному шкафу. Некоторое время рассматривала полки, а потом сняла «Историю рунического письма» и принялась ее листать. Драко немного подождал развития событий, а, когда понял, что пауза затянулась, подал голос:

— Можешь взять почитать, — кивнул он на книгу.

— Не-а. У меня она есть, — девушка бодро водрузила книгу на место.

Драко скрестил руки на груди и присел на краешек своего письменного стола.

— Выкладывай, что произошло.

— Что у тебя с Грейнджер? — огорошила Пэнси.

Хорошо, что сидел. Главное, спокойно. Она не может ничего знать наверняка.

— Пэнси, ты себя хорошо чувствуешь?

— Спасибо. Прекрасно.

— Тогда что за идиотские вопросы?

— Во-первых, вопрос только один, а, во-вторых, не такой уж он и идиотский, — девушка приподняла изящную бровь.

Или что-то знает?

— Пэнси, даже если предположить невозможное, я имею в виду твою версию «чего-то с Грейнджер», тебя это не касается никоим образом.

— Ошибаешься. Блез — моя единственная подруга, и я не хочу видеть, как она страдает.

— О Мерлин! Что за чушь! С чего ты взяла, что она страдает? Откуда вообще эта абсурдная мысль?

— То есть, с Грейнджер у тебя ничего нет, так?

— Пэнси, я не хочу тебе грубить, но это не твое дело. Прости.

— Странно, — девушка задумчиво провела пальцем по каминной полке и, обернувшись, взглянула на него в упор. — Ты редко врешь. Значит, это для чего-то нужно. Драко, что происходит?

Он набрал воздуха в грудь, чтобы все-таки нагрубить, но так и поперхнулся от ее последующих слов.

— О чем ты можешь с ней переписываться?

Сердце подскочило и понеслось вскачь. Блефует? Или нет? Была не была.

— Пэнси… Я переписываюсь по общественным делам и не только со старостой Гриффиндора.

Девушка сделала вид, что задумалась. Оправдание было почти идеальным. Она и сама периодически переписывалась с кем-то из старост. Просто слизеринцы особенно не стремились встречаться с другими факультетами. Написать было проще. В его ответе все идеально. Если… не знать Малфоя и его манеру общения с гриффиндорцами.

— И свою деловую переписку вы заканчиваете пожеланиями спокойной ночи?

Девушка достала из кармана небольшой листок пергамента и помахала им в воздухе. Даже на таком расстоянии Драко увидел два слова, написанные рукой Гермионы Грейнджер. Слишком долго он смотрел на эти крупные буквы, чтобы не узнать.

— Откуда это у тебя? — резко спросил он.

— Угадай.

— Блез рылась в моих вещах, — констатировал Драко.

— Она не рылась. Но это не суть.

— Рассказывай, — повелительным тоном произнес он.

— Блез пришла ко мне и попросила выяснить, чей это почерк. Сказала, что нашла записку у тебя.

— И?

— Это все. Естественно, я узнала почерк. На собраниях она всегда что-то пишет.

— Блез могла с помощью заклинания выяснить, чей почерк.

— Это можно сделать только с оригиналом. Я не знаю, о чем вы беседовали, но она была не в том состоянии, чтобы думать, поэтому ее хватило только на то, чтобы снять копию с записки.

Наступила тишина. Пэнси и Драко смотрели в глаза друг другу. Старинные часы отсчитывали одну минутку за другой.

— Я не хочу, чтобы ты причинял ей боль, — наконец нарушила молчание Пэнси.

Юноша и сам не знал, злиться или смеяться. Как все глупо. Так попасться. Ведь он всегда знал, что Блез любопытна. Прав он в том, что никому не доверяет.

— Я тоже не хочу причинять ей боль. Просто…

— Так что с Грейнджер?

— Пэнси… — негромко проговорил он, и ей все стало понятно. Девушка вздохнула и направилась к выходу. Блез не повезло. Вот только… Она усмехнулась. Нет. Ее не шокировала мысль, что Малфою может понравиться гриффиндорка. Не шокировало то, что она грязнокровка (Пэнси сама несколько месяцев встречалась с Мартином Онори из Когтеврана). Нет. Не предрассудки ее смущали. И не вкус Драко — он всегда был странным. Смущало то, во что он впутывался сам и втягивал Блез.

— Ты не понимаешь, что делаешь, — проговорила она, обернувшись в дверях.

— Пэнси, да как тебе в голову вообще такие мысли приходят! Это… Это все…

Драко взмахнул рукой, показывая, какой это для него пустяк, но заставил Пэнси лишь тяжело вздохнуть. Такой нелепый жест говорил как раз об обратном. Девушка покачала головой. Глупо. Чертовски глупо.

Драко посмотрел в спину уходящей Пэнси. Мелькнула мимолетная мысль: попросить ее ничего не говорить Блез о своих выводах, но гордость не позволила унизиться — просить кого-то лгать. А потом ее сменила мысль: раз Пэнси до сих пор ничего не сказала, то не скажет и впредь. Во всяком, случает пока. А потом все разрешится, так или иначе. Не за горами Рождество и… помолвка. Тогда-то все и войдет в привычное русло. Вот только Драко впервые подумал, что не очень этого хочет.

* * *

— Есть что-нибудь интересненькое? — Блез опустилась на стул напротив подруги.

— Если ты о записке, то нет. Я спросила кое у кого… Ничего. Почерк кажется знакомым, но… Не знаю.

Пэнси говорила ровным спокойным голосом. Да. Она лгала. Лгала, глядя в глаза собственной подруге. Ну и что? Разве это впервой? Тем более Пэнси не сомневалась, что это ложь во благо. Сложно представить, что случилось бы, узнай Блез о странном интересе своего жениха. Гриффиндор лишился бы старосты. Это точно. Да и Слизерин, пожалуй, тоже. Блез не отличалась мягким характером и всепрощением. Тем более, когда ее будущее висело на волоске. Драко не высказал это вслух. Пэнси, признаться, вообще сомневалась, осознает ли он это сам, но гриффиндорская заучка чем-то его зацепила. Пэнси не ломала голову, чем именно. Наверное, в ней что-то было, раз Поттер столько времени сох. Это было видно невооруженным глазом. Важно не это. Важно другое: когда все это успело произойти? Складывалось впечатление, что Драко вернулся с каникул с этими непонятными мыслями и эмоциями. Вот это-то и было странно. Не могла же Грейнджер навестить его летом. Сам же он был в лагере. Вернулся за пару дней до начала учебы, но Блез была в его доме. Да нет. Это вообще из области фантастики. Все странно и непонятно. Над этим нужно еще подумать.

* * *

Драко давно не был так растерян, как после разговора с Пэнси. Поэтому несложно представить, в каком «добром» расположении духа он пришел на очередное занятие с первокурсниками.

Грейнджер словно почувствовала его настроение и, ограничившись приветственным кивком, больше признаков жизни не подавала. А жаль. Хотелось ее задеть, выбить из колеи, разозлить, поставить в нелепое положение, как она его сегодня этой дурацкой запиской.

Когда занятие закончилось, Драко тоном, не терпящим возражений, заявил:

— На этой неделе мы больше не занимаемся.

Гермиона удивленно подняла взгляд от сумки, в которую старательно складывала книги:

— Кто это сказал?

— Я, — ответил юноша.

— А-а-а. Ну, как скажешь, — девушка легко пожала плечами.

— Я серьезно.

— С чего тебя осенило этой светлой мыслью?

— У нас на носу квиддичный матч, поэтому я начинаю тренироваться. Мы можем сдвинуть график и наверстать все потом.

— Малфой, я не собираюсь ничего сдвигать. Сдвигайте с Брэндом что хотите и куда хотите, а мы с Томом будем заниматься по утвержденной программе.

— Не будете.

Гермиона устало закатила глаза.

— Я даже спорить с тобой не буду. Расписание утвердил Дамблдор, и я собираюсь ему следовать. Ты же делай что хочешь.

— У тебя не получится ему следовать, — ангельским голосом пропел слизеринец, — потому что я забираю Уоррена.

— Зачем? Ты не можешь обойтись без зрителей на тренировке, так попроси Забини организовать тебе группу поддержки.

— Том будет играть, — он решил оставить выпад без внимания.

— Играть? Шутишь! Первокурсники не могут играть за сборные.

— Почему? Насколько мне помнится, Поттер преспокойно играл на первом курсе. Чем Уоррен хуже? Нет шрама на лбу? Так это организовать можно.

— Прекрати, — разозлилась Гермиона. — Делай что хочешь. У тебя все равно ничего не получится.

— Поспорим?

— Заняться мне больше нечем, — пожала плечами Гермиона и, задрав нос, вышла из кабинета.

Время покажет, кто из них прав.

* * *

Последние приготовления к матчу и возможность размяться. Как прекрасно чувство полета, а еще ни с чем не сравнимое ощущение адреналина в крови. Легкий озноб и пьянящая свобода. Гарри Поттер чувствовал, что действительно живет только в воздухе. На земле он существовал: ел, ходил на занятия, гулял, играл в шахматы с Роном, делал домашние занятия, спорил с Гермионой. Хотя рядом с ней тоже было ощущение полета. Опасного и неотвратимого.

Гарри отвернулся спиной к слепящему солнцу и привычно отыскал взглядом соперника. Игра со Слизерином всегда была особенной. Нужно быть начеку, нельзя расслабиться ни на минуту. Ведь на поле Малфой, который неизвестно что выкинет в следующий момент. С остальными было гораздо проще. Но… с другой стороны, Гарри и любил больше всего игры против Драко Малфоя, хотя и боялся признаться в этом даже самому себе. Просто в этих играх была самая жестокая борьба и самая пьянящая победа. Ничей проигрыш не доставлял такого удовольствия. Потому что это был проигрыш сильного соперника. При всей ненависти к Драко Малфою Гарри не мог не признавать его способностей.

А теперь они оба капитаны. И любая ошибка каждого игрока команды — это их ошибка. Их неверный выбор или, напротив, безошибочное чутье. Малфой уже сделал свой ход. На поле вышли три новых игрока. И если кандидатуры нового охотника и нового загонщика угадывались (Гарри давно наблюдал за их тренировками), то появление Томаса Уоррена сбивало с толку. Вратарь? Охотник?

На поле появилась мадам Хуч и пригласила капитанов в центральный круг. Гарри почувствовал, что мышцы привычно сжались. Чего же ему стоили эти рукопожатия. Интересно, Малфой так же себя чувствует? Хотя по нему никогда ничего не поймешь.

Гарри спрыгнул с метлы и, передав ее Рону, двинулся в центр. Малфой застегивал протектор, что-то говоря Уоррену. Мадам Хуч повторила команду. Малфой вскинул голову, словно только-только ее услышал, и, передав метлу первокурснику, двинулся к центру, все еще поправляя застежку на запястье.

Легкая пружинящая походка и равнодушный взгляд. Они обычно говорили какие-то гадости друг другу. Причем Малфой всегда выступал заводилой в этом. Гарри и сейчас приготовился. Однако слизеринец молча протянул руку, как-то странно глядя в глаза соперника. Мозг Гарри Поттера пронзила одна мысль: «Гермиона!». Почему он подумал именно об этом, когда крепко сжимал руку соперника. У одного из них когда-то обязательно сломаются пальцы. Почему он подумал именно о ней? Из-за язвительной реплики Малфоя о том, что они с Гермионой старосты и много времени проводят вместе, или от воспоминания о ее ладони на груди ненавистного слизеринца, когда она пыталась их унять? Гарри посмотрел в ненавистное лицо. Его встретил ледяной взгляд. Откуда ему было знать, что их мысли были очень схожи? Только Драко Малфой вспоминал о том, как ненавистный гриффиндорец держал ее руку, как она бросилась поднимать его с пола. Да просто ее улыбка при виде чертова Поттера стоила того, чтобы проломить ему голову.

Наконец рукопожатие закончилось. Даже без жертв.

Свисток — и четырнадцать игроков взмыли в воздух.

Гарри набрал высоту, выровнял метлу и посмотрел на слизеринца. То, что он увидел, повергло его в шок. Драко Малфой резко затормозил перед кольцами Слизерина. Новая тактика? Ответ пришел сам собой, когда Джинни Уизли метнула квофл. Малфой зеленой молнией метнулся ему наперерез. Мгновение — и он уже отдает сильный пас своему охотнику. Гарри ничего не понимал. Он пристально всматривался в лицо Малфоя. Только тот не смотрел на него. Впервые во время матча Слизерин — Гриффиндор Драко Малфой не смотрел на Гарри Поттера, потому что они не были прямыми соперниками в этой игре. Тогда кто же? Гарри чуть отлетел в сторону своих колец.

— Ты видел? — крикнул ошарашенный Рон.

— Видел, — хмуро отозвался Гарри.

— Надеюсь, он облажается.

«Зря надеешься», — захотелось ответить Гарри. Потому что, глядя на легкую улыбку, с которой новоиспеченный вратарь Слизерина следил за игрой, становилось понятно, что впервые в жизни все здесь происходит так, как он хочет.

Гарри отыскал взглядом Уоррена. Значит, ловец. Он выглядел нелепо в чуть великоватой форме, зато на новой метле. Уж не подарок ли капитана сборной? Почему-то Гарри был в этом уверен. Забавно. Малфой не дурак — мальчишка и правда не дурно летает. Да и тактика у него своя. Он не «висит на хвосте». Что это? Гордость? Или же презрение? Он сам пытается отыскать снитч. Неужели в этом мальчике воплотится надежда Драко Малфоя? Золотая вспышка на миг ослепила. Гарри дернулся туда. Уоррен сделал то же самое. Оба резко затормозили, поняв, что это отблеск от часов одного из загонщиков Слизерина. Но каков! Он же заметил. Причем ничем не уступил. А секрет был прост: Драко Малфой всегда отвлекался на Гарри Поттера. Всегда стремился ничем не уступить. А Томасу Уоррену было плевать на Гарри Поттера. Он просто играл. И это было опасно.

Стон нескольких десятков болельщиков возвестил о том, что Рон пропустил мяч. Гарри не стал оборачиваться, понимая, что тому и так несладко. Он скажет все после игры.

Драко Малфой отбил очередной мяч. А эта Уизли назойливая. Она подлетает уже в восьмой раз. И самое забавное, что в восьмой раз ей удается пробить. И бладжеры ей нипочем. Интересно. С позиции ловца такие мелочи не замечаются. Там ты почти зритель. У тебя особая миссия. А здесь — участник. Ну что ты будешь делать! Рыжая охотница Гриффиндора пробила в девятый раз. Драко снова перехватил мяч. Правда, для этого пришлось резко спикировать вниз. Вот настырная. А для девчонки неплохо летает. В Слизерине таких нет. Там девчонки предпочитают наблюдать. Хотя… представить Блез с ее маникюром на поле… Уже смешно. Девочка, ну когда же ты угомонишься? Не выйдет у тебя ничего. Не выйдет.

Вот черт! Почти вышло. Сбил бы ее кто-нибудь, что ли?

Игра продолжалась двадцать шесть минут. Двадцать шесть минут свободы. Именно свободы. Ведь Драко Малфой впервые сделал что-то сам. В памяти всплыло первое появлении на поле в форме Слизерина. Тогда это была лишь тренировка.

— Зато никто из гриффиндорцев не покупал себе место в команде…

Звонкий голос двенадцатилетней Грейнджер часто звучал за эти годы в его голове. Она была права. Только разве мог Драко признаться в этом? Он и сам не мог понять, зачем отец настоял на том, что он будет ловцом. Драко не тянуло к этому. Да. Он мечтал играть. Но не ловцом. Для этого нужна предельная концентрация, внимательность, а Драко быстро отвлекался. Ему не слишком весело было просто наблюдать. Он увлекался зрелищем игры и мог заметить снитч в самый последний момент. Хорошо хоть летал здорово. Только благодаря этому он часто успевал раньше соперника. Да раньше всех соперников, кроме Поттера. Драко посмотрел на ловца Гриффиндора. Тот как раз метнулся в сторону. Том рванул туда же. Драко начал искать снитч и не увидел. Хотя ловцы и сами остановились. Видимо, ложная тревога. А Том молодец. Ему бы чуть опыта — и Поттеру пришлось бы несладко.

И все-таки снитч поймал именно Гарри Поттер. В какой-то момент он резко спикировал вниз. Том среагировал чуть позже. Всего на пару секунд, но их хватило более опытному сопернику. Ловец Гриффиндора вышел из пике и победно вскинул кулак ввысь. На фоне коричневой перчатки тонкокрылой золотой птичкой трепыхался пойманный снитч. Драко с сочувствием увидел, что Томас Уоррен чуть не плачет от досады. Нужно будет сказать мальчику, что он хороший игрок. Даже врать не придется. Ему бы опыта. Но это все придет со временем. А пока Драко со стороны наблюдал за беснованием гриффиндорцев. Как капитан он должен быть расстроен, но на душе было легко. Тень досады оттого, что получилось не все, не могла испортить ощущение поразительной легкости в груди. Драко спикировал вниз.

Гарри Поттер хлопнул по плечу Рона, подошедшего его поздравить, и оглянулся, отыскивая взглядом капитана Слизерина. Хотел насладиться триумфом? Да, хотел! А кто его может упрекнуть в этом? Вот только полноценной радости не получилось, потому что слизеринец не выглядел подавленным, несчастным. Он даже разозленным не выглядел. И Гарри это задело. Что бы он ни говорил, как бы ни пытался обмануть себя, но для него важна была победа именно над Драко Малфоем. А эта победа была над… мальчишкой-первокурсником? Даже не над ним. Это была просто победа. Обычная, ничем не отличающаяся от других. Ведь Малфой как капитан выиграл. Будь у первокурсника чуть больше опыта, Гарри не поручился бы за исход матча. Малфой с выбором угадал, а он — нет. От одного из его загонщиков толку, как от Снейпа на праздничном балу. Только место занимает, а никакого проку.

А между тем капитан Слизерина подошел к своему ловцу и начал что-то говорить. Гарри никогда не видел, чтобы слизеринец после поражения своей команды был так спокоен. Нотт, проходя мимо, поднял вверх кулак, Малфой хлопнул по нему своим. Нотт потрепал Уоррена по волосам. Мальчик что-то сказал, и семикурсники засмеялись. После чего Драко Малфой хлопнул Уоррена по плечу и кивнул в сторону раздевалки. Гарри Поттер тоже пошел к раздевалкам Гриффиндора, рассеянно кивая на приветствия. Этот гаденыш снова испортил ему день. Еще один день жизни.

* * *

Гермиона задумчиво подошла к окну. Она чувствовала себя не в своей тарелке. Шум, гам, веселье. Умом она понимала, что такие разрядки — это здорово, но вот никак не могла расслабиться. Девочка-заучка. Она всегда себя чувствовала странно на увеселительных мероприятиях. Пойти к себе почитать, что ли? Взгляд сам собой зацепился за знакомую фигуру на школьном дворе. Драко Малфой неторопливо шел прочь от стен школы в сторону озера. Гермиона узнала бы его походку из тысячи. Еще толком не сообразив, что собирается делать, девушка бросилась к своей комнате за мантией.

— Эй, Гермиона, хочешь сливочного пива? — окликнула Джинни.

— Нет, спасибо. Я прогуляюсь.

— Одна?

— Угу.

Возможно, Джинни и хотела что-то еще добавить, но ее окликнул кто-то из ребят, и девушка умчалась на зов. Гермиона же быстро поднялась в комнату, сняла с вешалки теплый плащ — на улице было прохладно, — свернула его и, прижав к себе, быстро вышла. Она боялась лишних расспросов, предложений составить компанию. Но все прошло как по маслу. Ее никто больше не окликнул. На нее вообще не обратили внимания.

Уже сбегая со ступенек лестницы, она поняла, что понятия не имеет, куда идти. Она знала лишь то, что он всегда уходит далеко за озеро. И все. В тот край они предпочитали не забираться. А вот Драко Малфой, видимо, любил одиночество. Гермиона решила совершить свой поход по окрестностям замка на удачу. Встретит его, так встретит. Нет — так нет. Она и сама не представляла, зачем ей это. Что она ему скажет? Просто шла и шла, уходя все дальше от привычных стен старинного замка и все ближе к своей судьбе.

Она нашла его на небольшой полянке у огромного старого дуба. Он сидел на корточках, прислонившись затылком к стволу дерева и закрыв глаза. Девушка на секунду остановилась. В этой позе было столько умиротворенности и спокойствия, что она почти поверила в правильность своего шага. Почти. Но эта вера пройдет, когда он откроет глаза и скажет какую-нибудь гадость. А ведь он непременно так и сделает. Уйти? Она сделала шаг назад, и под ногой хрустнула сухая ветка. Юноша тут же распахнул глаза, несколько раз удивленно моргнул и медленно поднялся.

— Я… Я… просто здесь гуляю, — зачем-то заявила девушка.

— Так далеко от замка и без верных спутников? — лениво поинтересовался этот несносный мальчишка.

— А, по-твоему, это преступление? — с вызовом произнесла Гермиона, решив, что лучшая защита — нападение.

— Да мне, собственно говоря, все равно, — пожал плечами юноша. — Просто не думал, что кто-то может сюда забрести. От гриффиндорцев нигде не скроешься.

— А ты пытаешься скрыться? Прости, не знала.

— Если бы знала, привела бы побольше друзей по цвету формы? — язвительно произнес он.

Зря приходила! И как ее вообще угораздило! А главное, зачем?

— Я не собираюсь с тобой препираться. Пойду, пожалуй, погуляю где-нибудь еще.

С этими словами Гермиона круто развернулась, намереваясь уйти.

— Я тоже не хочу препираться.

— Да? — девушка обернулась и удивленно подняла бровь. — Ты хорошо скрываешь свое нежелание.

Он усмехнулся.

— А ты почему не празднуешь вместе со всеми? Держу пари, у вас пир горой. В очередной раз Гарри Поттер доказал свою уникальность.

Она решила пропустить выпад мимо ушей.

— Мне стало скучно.

— У вас так скучно празднуют? — удивился он.

— Нет. Там весело. Просто… Я решила прогуляться.

— И пропустила заслуженную порцию сливочного пива? — снова усмехнулся он.

— Пожалуй. Но я это переживу, — она не смогла сдержать ответной улыбки.

— С этим можно что-нибудь придумать.

Гермиона посмотрела на него с удивлением.

— Как насчет того, чтобы прогуляться до Хогсмита?

— До Хогсмита?

— Да. Сегодня суббота. Понятно, что все остались ради матча. Но теоретически сегодня посещение Хогсмита.

— Да, ты прав, — негромко проговорила девушка.

— Идем?

— Ты меня приглашаешь?

Он демонстративно огляделся по сторонам. Даже на цыпочки привстал, чтобы посмотреть поверх ее головы. Причем делал этот так старательно, что девушка невольно завертела головой: нет ли кого.

— Э-э. Ты видишь здесь кого-то еще? — наконец закончил осмотр прилегающей местности Драко Малфой.

— Нет, — честно ответила Гермиона.

— Так, что мы имеем? — начал рассуждать Малфой, причем поразительно серьезным тоном. — Кроме тебя здесь никого нет. Себя бы я вслух не приглашал. Как-нибудь со своим внутренним «я» мы бы по-тихому договорились. Так что…

Он развел руками. Гермиона нервно усмехнулась. Если она это сделает, то непременно пожалеет. А если не сделает, то… пожалеет еще больше.

— Идет, — звонким голосом выговорила она.

Он удивленно приподнял бровь. То ли приглашал для вида, в надежде, что она не согласится, то ли просто удивился ее решительности.

— Пошли, — негромко произнес он. Она просто кивнула.

Путь до Хогсмита прошел в гробовом молчании. Гермиона с каждым шагом все отчетливее понимала, какую же глупость она совершает. В игру включилась голова. Где, интересно, она была, когда девушка соглашалась на это безумие. Зато теперь наиболее мудрая половина отыгрывалась во всю.

«А ты подумала, что будет, если вас кто-то увидит? А вдруг не все остались в замке в честь матча? Вдруг кому-то тоже глубоко наплевать на квиддич? Что будет, если Гарри узнает? А ведь непременно узнает. Ты потеряешь друзей. Ты сама себя возненавидишь. К тому же ты понятия не имеешь, куда он тебя заведет».

Гермиона болезненно сморщилась и бросила взгляд на юношу. Он шел, глубоко засунув руки в карманы и глядя под ноги. По напряженной складке у рта было понятно, что он и сам не в восторге от перспективы совместной прогулки.

Гермиона угадала. Драко Малфой ругал себя, на чем свет стоит. Какого черта он это сделал? Кто его за язык тянул?! А всему виной это пьянящее ощущение свободы. Эта идиотская радость от того, что его решения могут быть верны. Он пришел на свое любимое место, к старому дубу, чтобы все обдумать, в одиночестве насладиться ощущением легкости в груди. А потом захотелось разделить это с кем-то. В какой-то миг он пожалел, что ушел из гостиной. Хотя… Блез? Он все еще был зол на нее после разговора с Пэнси. Виду не показывал, но напрягался в ее присутствии. Крэбб с Гойлом расстроились из-за проигрыша. Да вообще все расстроились. А больше всех Уоррен. Драко про себя усмехнулся. Сидя у старого дуба, он поймал себя на мысли, что, будь Уоррен постарше, он бы пригласил отметить свой маленький успех именно его. Странный мальчишка: агрессивный, одинокий, болезненно воспринимающей всех и вся… Он нравился Драко Малфою. В нем было что-то знакомое. Только юноша пока никак не мог понять, что именно. Но кого-то Уоррен напоминал. А потом появилась Грейнджер собственной персоной. И вот они уже идут в Хогсмит. Черт! Ну кто его просил?!

Юноша быстро на нее посмотрел. Их взгляды встретились. Она хмурилась, но, когда заметила, что он смотрит, постаралась улыбнуться. Улыбка получилось нервной и смущенной.

— Предлагаю пойти в «Приют кочевника».

Она чуть пожала плечами:

— Я никогда там не была.

— В нашей ситуации у него есть один большой плюс: туда мало кто из учеников заходит. Так что…

Гермиона кивнула. Все было логично. Главное в их ситуации — не встретить никого из однокурсников.

«Приют кочевника» снаружи выглядел жутковато: над тяжелой дубовой дверью висел непонятный Гермионе оберег — конский хвост обвивал тяжелый меч. В дверях девушка задержалась: слишком неприветливо выглядело заведение. Но входить пришлось: терпение юноши, который вежливо пропустил ее вперед, могло закончиться в любой момент.

Внутри оказалось… мило. Отовсюду веяло простотой и уютом. Пахло деревом и немного травами. Гермиона определила это золотисто-кремовым: цветом спокойствия и тепла.

— Пройдем в тот угол? — юноша указал на столик, стоящий чуть в стороне под деревянным панно, изображающим всадника на лошади. Девушка с интересом посмотрела на работу: ее всегда поражало, как можно вырезать из дерева такие мельчайшие детали: грива коня, казалось, вот-вот шевельнется, потревоженная порывом ветра.

— Очень красиво, — проговорила она.

— Да, поэтому я всегда сажусь именно здесь. Мне оно тоже нравится.

Девушка бросила на спутника быстрый взгляд. Почему-то он до этого не ассоциировался со спартанской простотой заведения и любовью к искусству. Странно…

* * *

Гермиона разгладила салфетку и подняла взгляд на юношу напротив. Он чуть улыбался миловидной официантке, принимавшей заказ. Гермиона опустила взгляд к своим рукам и вновь ужаснулась: что она сделала?

Она ушла в Хогсмит с Драко Малфоем! Причем никому ничего не сказав. Очень некстати подумалось, что будет, если Рон и Гарри узнают. Катастрофа.

О чем она только думала, соглашаясь на его нелепое предложение?

Официантка успела вернуться, поставив на стол сливочное пиво. А ведь, по сути дела, Гермиона понятия не имела, как может повести себя Малфой в неофициальной обстановке. Тем более под влиянием алкоголя. Мысль, может, и бредовая, но Гермиона настороженно покосилась на юношу. Тот признаков агрессии не проявлял, от бокала чуть пригубил, то есть, явного желания напиться не выказывал.

— Что-то не так? — вежливо осведомился ее сосед по столу.

«Не так?» Гермиона чуть не расхохоталась. А что, интересно, «так» может быть в этой ситуации?! С другой стороны, сделанного не воротишь, так что переживать глупо.

— Все в порядке, — неуверенно проговорила Гермиона и попыталась справиться с неловкостью, затеяв разговор. — Ты… здорово играл сегодня.

Он бросил на нее веселый взгляд.

— Не верю! Гермиона Грейнджер почтила своим присутствием квиддичный матч. Этот день нужно занести в историю. То-то я смотрю: как рано похолодало в эту осень!

— Ну, конечно, ходила! — праведно возмутилась девушка, вызвав у собеседника легкую улыбку.

Он внезапно щелкнул пальцами.

— Гриффиндор!

— Что? — не поняла Гермиона.

— Гриффиндор! Гриффиндор! — изобразил спектакль в одно действие Драко Малфой, копируя скандирование болельщиков на стадионе. Благо не слишком громко.

Гермиона невольно улыбнулась. Было в нем сегодня что-то необычное. «Раскрепощенность» — пришло на ум нужное слово. Он был как-то непривычно весел, оживлен, словно сбросил какой-то груз. Девушка снова чуть улыбнулась и с достоинством произнесла:

— Я, между прочим, хожу на матчи.

— Ну да. Ну да.

— Правда! — возмутилась она.

— Ты не ходишь ни на одну игру, в которой не участвует Гриффиндор.

— Неправда!

— Как зовут ловца Пуффендуя? — огорошил вопросом Драко Малфой.

— Э… Не знаю, — сдалась Гермиона.

— То-то, — с удовлетворением заметил он.

— И все равно на игры я хожу.

Внезапно он вскинул на нее взгляд и негромко проговорил:

— Точно! Я помню тебя давным-давно на матче Когтевран-Пуффендуй.

То, как он это проговорил, заставило девушку насторожиться. Был какой-то подвох. Она это чувствовала.

— Боже! Драко Малфой заметил меня на трибуне! — попыталась отшутиться она.

— Заметил не я, — вернул этот милый мальчик на грешную землю, — но не в этом суть. Мы, помнится, долго поверить не могли.

— Во что? — окончательно насторожилась Гермиона.

— Квиддичный матч. Все прыгают, орут. И среди всей этой какофонии сидит Гермиона Грейнджер и… — он сделал эффектную паузу, — … вяжет.

Девушка почувствовала, что неудержимо заливается краской. Краснела она не слишком часто, но зато всегда от души, а именно от шеи до самой макушки.

— Не было такого, — пролепетала она.

— Вот и я сначала решил, что это оптический обман. Хорошо еще, омниокль с собой был.

Гермиона представила, что слизеринцы рассматривали ее в омниокли, сыпали комментариями. Причем, зная их…

— Что ты вязала? — от негромкого вопроса появилось стойкое желание залезть под стол.

Отпираться было бессмысленно. Гермиона прекрасно помнила тот проклятый день. Лично ей было глубоко наплевать, кто одержит победу. Но, когда она попыталась донести эту здравую мысль до друзей, столько о себе наслушалась. Все эмоциональные высказывания сходились к тому, что она не имеет никакого морального права бросить их в трудную минуту. Тем более, когда на носу матч, решающий судьбу Слизерина. Причем тут судьба Слизерина, Гермиона понимала слабо, но проявила мягкость и была утянута на матч. Правда, прихватила с собой вязание — все равно в общей суматохе никто внимания не обратит. Вот и не обратили…

Девушка подняла хмурый взгляд на Малфоя и покраснела пуще прежнего.

— Ничего особенного, — с усилием выдавила она.

Ответом ей был веселый взгляд.

— А отчего ты так покраснела? — вкрадчивым голосом осведомился Драко Малфой.

— Прекрати! — одернула его Гермиона.

— Ну уж нет. Теперь я не успокоюсь, пока не узнаю, — подтвердил он самые худшие опасения. — Могу попытаться угадать. Например…

— Не надо ничего угадывать. Представляю, в какую сторону у тебя мысли заработали.

— В нормальную.

— В нормальную для кого?

— Ну ладно. Признайся, что это было?

Гермиона посмотрела в его лицо. Хуже, чем сейчас, вряд ли что-то будет.

— Я вязала — была не была — шапки для домовых эльфов, — зло выпалила она. — Все! Можешь начинать издеваться!

Она живо вспомнила реплики Рона на ее затею вообще и умение вязать в частности.

Девушка с вызовом посмотрела на него. Малфой старательно сдерживал смех, видимо, понимая, что она дошла до точки кипения. Он закусил губу, какое-то время пытался взять себя в руки, а потом тихо спросил:

— А зачем эльфам шапки? Уши мерзнут?

— Малфой! — угрожающе начала девушка.

Он поднял руки, словно сдаваясь.

— Да мне правда интересно.

— Я хотела их освободить, — неохотно проговорила Гермиона.

— Зачем? — серьезным тоном задал вопрос Драко Малфой.

— Десятки эльфов изо дня в день готовят нам еду, убирают наши комнаты… — завела Гермиона речь давно минувших дней. Тогда это казалось умным и возвышенным, а сейчас с каждым словом она все больше понимала, как глупо это звучит. Но не отступать же?

— Это несправедливо! — невпопад прервала она патетическую речь. Слизеринец слушал очень внимательно и, что самое поразительное, ни разу не улыбнулся. А потом после затянувшейся паузы произнес:

— Это повелось издавна. Предки теперешних домовых эльфов сами избрали целью своей жизни служение людям. В знак благодарности и уважения. Их никто не порабощал. Это их выбор. Что же в этом несправедливого?

— Выбор жить в рабстве? — запальчиво произнесла Гермиона. — Выбор терпеть унижение? Не проще ли быть свободными и самому выбирать образ жизни.

— Для них не проще. Это уклад не одного дня. Несколько веков эльфы служат людям. Они не видят для себя иного предназначения. Лиши его дома — и он погибнет.

— Но Добби-то не погиб!

— Нет. Но он, по сути дела, сменил себе хозяина. И все. Он остался в том же статусе. И вообще, с чего ты взяла, что он стал от этого счастливее?!

— Он доволен.

— С виду.

— Он так говорит.

— Вот именно, что говорит.

— Ты не понимаешь. Он получил возможность выбирать. Он получает деньги за свой труд.

— Да, и с пресловутой свободой он обрел неопределенность в будущем. Эльфам не нужны деньги. Они живут в доме хозяев, имея все, что им необходимо.

— Они живут взаперти.

— Для них выход в большой мир часто представляет опасность. Их мир ограничен, но они могут спокойно и уверенно встречать в нем новый день.

— А если им это не нравится? Если…

— Твои родители медики? — поразил внезапным переходом, а, главное, осведомленностью Драко Малфой.

— Да.

— Они сами выбрали эту профессию?

— Да, конечно.

— Они служат людям.

— Это другое… Они получают деньги, и…

— Гермиона, отвлекись от денег, — в запале он назвал ее по имени. Это было… странно. — Деньги — это вторично. Лиши их работы, при этом обеспечив деньгами, — они будут счастливы?

— Не знаю, наверное, нет.

— У Блез Забини была няня в детстве, — снова смена темы, и на этот раз девушке она не понравилась. — Блез давно выросла, но няня продолжает жить в поместье Забини, хотя других детей там нет и вряд ли будут, а до детей Блез няня наверняка не дотянет.

Гермиона отметила, что детей Блез он обособляет от себя. Странно.

— Но она живет там, получает жалование. Хотя сейчас уже не знаю наверняка. Почему?

— Ей некуда идти? — предположила Гермиона.

— Точно! — он щелкнул пальцами — Вся ее жизнь вертелась вокруг Блез. Она больше нигде не сможет чувствовать себя нужной и по-настоящему живой.

Воцарилось молчание. Гермиона смотрела на этого странного человека. Кто бы мог предположить, что его интересует еще что-то, кроме собственной персоны!

— Но с эльфами ужасно обращаются, — не желала сдаваться девушка.

— Не всегда, — парировал он.

— Скажешь, ты не обижал эльфов?

— Ну, шутил в детстве.

— Безобидно?

— Не то чтобы… По-разному.

— Ты считаешь это нормальным?

— Не знаю. Этот порядок завел не я.

— Но ведь старые порядки можно разорвать! — запальчиво произнесла Гермиона.

Он посмотрел на нее со смесью восторженности и насмешки.

— Ты единственная на моей памяти, кто с таким рвением берется за безнадежное дело.

— Почему сразу безнадежное?

— Потому что прежде чем рушить, нужно предложить что-то взамен.

— Ладно. Мне надоело спорить, — капитулировала Гермиона.

Он легко кивнул, соглашаясь.

— А у тебя была няня?

— У меня? Нет, — просто ответил он.

Время летело незаметно. Гермиона смотрела на юношу напротив и удивлялась все больше. С ним было… интересно. Интересно рассуждать, интересно спорить. Он не соглашался с ней безоговорочно, лишь бы только сменить тему или вообще отвязаться. Он спорил задорно и аргументировано. Не заявлял «потому что, и все!», а виртуозно доказывал свою точку зрения. А еще Гермиона поймала себя на мысли, что ей… нравится с ним находиться. Вот так, когда рядом нет ни слизеринцев, ни гриффиндорцев, нет мыслей о разных факультетах, об обязательствах и трудностях. Его легкая усмешка, то, как он говорит, какие делает жесты… Гермиона улыбнулась. Она была из интеллигентной семьи и прекрасно знала, как вести себя за столом, что можно, а чего нельзя делать, и все же сейчас ловила себя на мысли, что она, должно быть, нелепо смотрится по сравнению с ним. Есть что-то, чему нельзя научиться, что-то, что дается от рождения. В нем это было. В небрежности жеста, которым он отпустил официантку, в мимолетном взгляде на наручные часы, в том, как он в задумчивости теребил фамильный перстень. Все в этом человеке выдавало аристократа. Девушка поймала себя на мысли, что старается сидеть прямо и следит за своими жестами. Это было ново и интересно, хотя и доставляло неудобства.

Темы разговора менялись одна за другой. Сейчас, например, спор шел о рунах.

— Малфой, ты что?! Это означает «верность», — азартно доказывала Гермиона.

— Грейнджер, какая «верность»? «Верность» выглядит вот так. А это — «вера».

Листок пергамента гуляет по столу, покрываясь руническими символами. Перо азартно переходит из одних рук в другие. В этот момент они даже не осознают, что делают дополнительное задание по рунам. Просто увлеклись обсуждением отрывка и наткнулись на спорный момент. Малфой тут же подозвал официантку и попросил принести пергамент и письменные принадлежности. И началось… Мало понятные простым смертным завитушки обсуждались взахлеб. Гермиона с некоторой завистью смотрела на юношу. Она изучала руны не первый год, но Малфой знал больше. Так, для одних и тех же символов он подбирал гораздо большее количество значений, нежели могла сама Гермиона. Наконец она не выдержала:

— Откуда ты разбираешься в рунах? Не в Хогвартсе же ты их так выучил!

— Нет! — он легко взмахнул рукой. — Я дома их лет с шести изучаю.

— С ума сойти, — прокомментировал девушка.

— Точно, — с готовностью подхватил Малфой, — а вообще-то они мне нравились гораздо больше вышивания.

— Ты вышивал? — Гермиона попыталась зажать рот ладонью, но все равно прыснула.

— Даже не вздумай кому-нибудь об этом рассказать, — предупредил он.

— Что ты! Что ты! Нема, как рыба, — замахала руками девушка. — А чему тебя еще учили?

Он внимательно посмотрел на нее.

— Вопрос без подвоха. Мне просто любопытно, чему учат юных волшебников.

— Да тому же, чему и всех, — удивился он такому любопытству. — Этикету, рисованию, верховой езде, музыке, владению оружием и прочей ерунде.

Гермиона сглотнула. Да уж. Ее художественная школа, к тому же неоконченная, выглядела как-то жалковато. Она взглянула на юношу, отчетливо ощущая пропасть между ними. Он прав. Законы этого мира придумал не он. Но тот, кто их придумал, мыслил верно: люди должны общаться с себе подобными. Вот, например, сегодня ей с ним интересно, а ему, наверное, скучно. Гермионе стало грустно.

— Слушай, я давно хотел спросить… — начал Малфой, и его взгляд застыл на чем-то за спиной Гермионы. Девушка резко обернулась, но не увидела ничего необычного. Никого из знакомых тоже не было.

— Что случи… — Гермиона не договорила, увидев, как нервно сглотнул слизеринец и его взгляд метнулся к наручным часам.

Девушка с замиранием сердца последовала примеру, посмотрев на его часы. Сердце ухнуло в пятки. Она, не веря своим глазам, схватила его запястье и развернула к себе. Часы безжалостно показывали без четверти одиннадцать.

— А на твоих сколько? — прошептал он.

Гермиона спохватилась и посмотрела на подаренные Гарри часики. Хоть что-то общее у них было: часы показывали одинаковое время…

Гермиона в панике вскочила на ноги. Что теперь будет?! Они должны были вернуться в Хогвартс до восьми. А уже… уже... Господи! Теперь начнутся разбирательства опоздания, но самое страшное не наказание. Самое страшное, что все узнают, с кем она была в Хогсмите! Нужно что-то придумать. Нужно… Девушка направилась к выходу, но столкнулась с проблемой: Драко Малфой сжал ее запястье подобно тискам.

— Далеко собралась?

— В Хогвартс! — выпалила Гермиона, злясь на ленивую расслабленность его голоса.

— Сядь на место! — негромко проговорил он.

— Что? — возмутилась девушка. — Забини будешь командовать. Ты хоть понимаешь, что будет?

— Сядь на свое место, пожалуйста, — негромко проговорил он.

Спокойная уверенность тона заставила подчиниться. Гермиона опустилась на стул и принялась нервно тереть запястье, которое он наконец выпустил.

— В общем, так. Мы опоздали, — он посмотрел на девушку, та раздраженно кивнула, признавая очевидный факт. — У нас есть три пути.

Гермиона приободрилась. Может, он придумает выход. Самой в голову лезли только картины кошмарных последствий ее опрометчивости.

— Путь номер один: мы идем в Хогвартс сейчас, нас ждет праздничный прием при участии Филча, Макгонагалл, Снейпа, Дамблдора…

— Хватит, — поморщилась Гермиона. — С этим путем все понятно. Он отпадает.

Юноша слегка пожал плечами, чем разозлил ее еще больше. Он так себя ведет, словно ему все равно, узнает кто-то о сегодняшнем вечере или нет. Будто лишь ее беспокоит совместное возвращение.

— Путь номер два, — негромко продолжил юноша, — возвращаться в Хогвартс по одиночке.

— И все равно прием будет тот же, — хмуро сообщила Гермиона.

— Естественно, — охотно откликнулся он. — Можно, правда, вернуться кому-то одному, а кому-то остаться здесь.

— Идея! Я вернусь в Хогвартс. Никто ничего не заподозрит.

— Этот вариант даже не рассматривается, — опустил на грешную землю спокойный голос.

— Почему? — изумилась девушка.

— Потому что на дворе поздний вечер. Одна ты никуда не пойдешь.

— Но…

— Это не обсуждается, — отрезал он. — Перспектива тащиться тебя провожать, а потом возвращаться сюда меня тоже не радует. Так что…

— Но Малфой! Что со мной может случиться?!

Он посмотрел на нее внимательным взглядом.

— Порой я не могу понять: ты вправду так наивна или же это игра? — серьезным голосом проговорил он.

— Это не игра… — тихо ответила она. — Я правда не думаю, что со мной что-то может произойти. Ну, да, здесь не очень приятный райончик. Но… У меня с собой волшебная палочка, в конце концов.

Правда здравый смысл подсказывал, что палочка здесь будет и у каждого встречного, а в остальном список ее преимуществ был не слишком впечатляющ. Он усмехнулся.

— Значит, правда наивная. Все. Этот вопрос не обсуждается.

— Но…

По его взгляду стало понятно, что его терпение достигло отметки где-то на уровне нуля. Девушка покорно вздохнула. Он даже упрямее, чем Рон.

— Был еще какой-то вариант, — недовольно проговорил она.

— Вернуться утром, — последовал ответ.

— То есть провести ночь здесь? — не поверила своим ушам Гермиона, оглядывая бар.

— Ну, не прямо здесь. На втором этаже есть комнаты.

— Нет, Малфой. Даже не думай об этом. Это невозможно.

— А что тут такого? Ты еще скажи, что гриффиндорцы никогда не опаздывали из Хогсмита.

— Нет! — честно ответила Гермиона. — Ну, не то что не опаздывали, но…

Не рассказывать же ему про потайные ходы. Хотя… Это вариант. Девушка посмотрела на Малфоя. Вариант… Но не для них. Она не может открыть тайну Гарри этому человеку. Смешно распорядилась жизнь. Ей приходится врать. Причем всем. И друзьям, и… ему. Нельзя быть честной наполовину. Права мудрая пословица. Ложь — как водоворот. Чем больше в нем находишься, тем труднее выбраться. Она посмотрела на юношу. Расслабленная поза… Если он и напрягся от всего этого, то чертовски хорошо умеет это скрывать.

— Так что?

— Я не собираюсь здесь ночевать.

— Отлично. Тогда пошли в Хогвартс.

Он демонстративно встал.

— Нет! То есть… — захотелось громко заорать и что-то разбить. — Ладно.

— Что, прости? — изобразил вежливость на лице этот невыносимый человек.

— Давай останемся. Все равно выхода нет. А почему ты решил, что с утра мы сможем спокойно вернуться?

— Потому что с утра Филч редко дежурит у входа. Центральный вход открывается около шести. Мало ли кто-то занимается бегом по утрам или летает.

Гермиона удивленно приподняла бровь. Ей такое и в голову не приходило. А все потому, что она все за книгами и за книгами.

— Так что мы сможем без особых проблем попасть в замок.

Он сел на свое место. Гермиона вновь оглянулась по сторонам. Перспективка та еще. Но… сама виновата. Можно, конечно, обвинить Малфоя: заманил, заболтал. Но себе врать было глупо. Она сама напрочь забыла о времени. Она сама хотела провести это время с ним. И, если вернуться на несколько часов назад и вновь встать перед выбором: что ответить на его вопрос… Ответ был бы тем же. Пауза затянулась. Молчание из просто неловкого превратилась в напряженное.

— Мы можем посидеть еще здесь или…

Гермиона нервно передернула плечами. Он усмехнулся.

— Судя по твоему настроению, «посидеть здесь» не получится.

Девушка подняла на него взгляд. Неужели он совсем не переживает? Нет. Внешне совершенно спокоен. Легкая улыбка, раскованные движения. Гермиона внезапно позавидовала его способности так легко относиться к жизни. Самой ей было… страшно.

Меж тем Малфой кому-то улыбнулся, заставив ее нервно обернуться. Оказалось, он просто подозвал официантку.

Через пять минут они уже шли каким-то непонятным коридором в глубь помещения. Гермиона нервно озиралась в полутьме. Теперь уже заведение не вызывало особого доверия. Хотя… в чем-то Малфой был прав, выбирая его: никого из знакомых они не встретили. Она заметила, что место, куда они шли, было, что называется, «для взрослых». Сама Гермиона ни разу в подобных не бывала. Да и Рон с Гарри тоже, насколько она могла судить. А вот слизеринца тут знали. Во всяком случае, официанты и бармен с ним приветливо поздоровались. Ох! Вот влипла. Навстречу шла парочка в обнимку. При этом девушка громко смеялась, а парень что-то шептал ей на ухо. Гермионе стало противно. А ведь что о них думают со стороны? Наверняка то же: пришли подростки поразвлечься. И если юноша в этой ситуации выглядел эдаким крутым парнем, то девушка вызывала однозначные мысли. Она никогда не думала, насколько противно чувствовать себя девушкой легкого поведения. От взгляда шедшего навстречу мужчины возникло желание помыться. В полутьме она даже не столько увидела, сколько почувствовала. А Малфой шел как ни в чем не бывало чуть впереди и что-то еще под нос напевал.

А может, он знал заранее, что так все обернется?

— Стой, — нервно окликнула девушка.

Он резко остановился и удивленно оглянулся.

— Я не пойду.

Теряя остатки терпения, юноша возвел глаза к потолку и что-то прошептал. В полутемном коридоре его лицо было видно нечетко.

— Что на этот раз?

— Можешь смеяться, но мне не наплевать на то, что обо мне подумают.

— Кто подумает?

Мимо прошла еще одна парочка, полуодетая девица чуть задела Гермиону плечом, мужчина игриво извинился за свою спутницу.

— Они подумают, — махнула рукой Гермиона неизвестно в чью сторону.

— О Мерлин! Ты видишь их в первый и последний раз.

— Все равно.

— Постой. Я понял: ты издеваешься, да?

— Нет. Я не издеваюсь. Я…

Она не успела договорить, как он схватил ее за локоть и потянул по коридору.

— Стой. Прекрати меня тянуть. Я…

— Слушай, я и так проявляю чудеса терпимости. Еще одна выходка — и мы пойдем в Хогвартс. Прямо сейчас.

Гермиона уставилась в пол, только чтобы не смотреть на него.

— Ты не шутишь? — он все еще не мог поверить в серьезность ее переживаний.

Она кивнула. Захотелось разреветься. Это глупо. Это чертовски глупо. Но вот такая она была. Ее всегда интересовало то, что думают о ней другие. Возможно, поэтому ей так хотелось быть первой во всем: видеть одобрение в глазах учителей, зависть в глазах однокурсников. Быть лучше всех. Смешно.

Она услышала над собой обреченный вздох и, подняв голову, увидела, что юноша, глядя в потолок, беззвучно шевелит губами. Считает до десяти, что ли, чтобы не совершить убийство. Наконец он посмотрел на нее и вкрадчивым голосом произнес:

— А если я сделаю тебя невидимой и сам закажу комнату?

Нежность его голоса заставляла подумать о том, что отказ от предложенной перспективы будет последним сознательным поступком в жизни несчастной девушки Гермионы, так опрометчиво ступившей на этот скользкий путь…

— Давай, — тут же согласилась она.

— Юноша достал палочку и произнес заклинание. Для самой Гермионы ничего не изменилось. Она выдернула локоть, который он по-прежнему сжимал, и сделала шаг назад.

— Даже не думай, слышишь? — ангельским голоском проговорил ее спутник. — Если попытаешься куда-то деться, я вернусь в Хогвартс и объявлю о твоей пропаже.

— И сам себя выдашь, — не удержалась Гермиона.

Он сориентировался молниеносно — ее локоть вновь оказался зажат, словно тисками.

— Я похож на сумасшедшего? Я просто хотел, чтобы ты обнаружилась.

Он ухмыльнулся. Гермиона прикусила язык, чтобы не сказать то, что очень хотелось сказать в адрес этого… этого…

— А тебе не кажется, что ты выглядишь забавно, когда держишь меня за локоть, — невинно поинтересовалась она, когда они прошли несколько шагов, потому что в конце показалась освещенная комната со стойкой администратора.

— Я хочу чувствовать, что ты здесь, — негромко проговорил он, выпуская ее локоть.

Доверие? Маленький шажок навстречу. Он предлагал ей выбор. Девушка осторожно взялась за его свитер и чуть дернула.

— Отлично. Идем.

Пока Малфой заказывал комнату, она с интересом вертела головой, пользуясь тем, что невидима. Первое впечатление о заведении было обманчивым. В этой комнате все было приличным и благопристойным. На небольшом диванчике сидела пара маленьких гномиков, ожидавших родителей, заказывающих комнату. Малыши были жутко забавными. Один из них громко похрюкивал, что-то рассказывая. Видимо, он так смеялся. Гермиона невольно улыбнулась. На соседнем диванчике что-то читал пожилой волшебник. Напротив него парил поднос с чаем, и этот господин периодически отпивал из кружечки и снова ставил ее на поднос. Пару раз чуть не поставил мимо, но поднос услужливо переместился за его рукой. Забавно. Столько лет Гермиона жила среди волшебников, но до сих пор не переставала удивляться тому, как они приспособили окружающий мир под себя. Интересно. А ведь магглам до всего приходилось доходить собственными силами. Их путь был сложнее. Хотя… читая историю магии, нельзя было сказать, что путь волшебников был так уж легок. Нужно посмотреть правде в глаза: есть два мира. Два великих мира. У одних есть смертельное заклятие Авада Кедавра, а у других — ядерное оружие. Им нельзя враждовать, им нельзя сталкиваться друг с другом. Зачем Волдеморт все это затеял? Это глупо. Это бессмысленно. Миллионы бессмысленных жертв. Если начнется открытый конфликт, то погибнут все. Перед мысленным взором возникла картина: пустая выжженная земля и… ничего.

Девушка почувствовала, что свитер выскользнул из ее пальцев. Она удивленно оглянулась: Малфой, оказывается, успел расплатиться и преспокойно двинулся в направлении одного из коридоров, сопровождаемый служащим заведения. Он даже не оглянулся, не попытался найти ее. Значит, был полностью уверен, что она никуда не денется. И был прав, черт побери. Гермиона вздохнула и, стараясь ни с кем ненароком не столкнуться, двинулась за юношей.

Когда она приблизилась, услышала часть очень занятного разговора.

— … Если захотите отдохнуть, красивые девушки могут скрасить ваш досуг.

Гермиона почувствовала, что начинает закипать от возмущения. Досуг скрасить…

— Я подумаю, — с милой улыбочкой ответил Драко Малфой.

Подумает он? Он подумает? Гермиона ощутимо ткнула его кулаком в спину. Он чуть покачнулся, и его губы вновь тронула улыбка.

— Но, если что, вы только обратитесь и…

— Хорошо, — вежливая улыбка. — Непременно.

Гермиона решила, что никуда не пойдет с этим несносным, этим… Сильная рука перехватила ее ладонь и крепко сжала. Складывалось впечатление, что он читал ее мысли. Она на миг закрыла глаза, отдаваясь ощущению его теплой руки. Это было так… необычно. От его руки веяло уверенностью. «Даже самоуверенностью», — горько усмехнулась девушка про себя. Хотя… ей, собственно, все равно, как он там собирается проводить вечер. Ей должно быть все равно. Должно быть…

Малфой поблагодарил провожатого, толкнул дверь в номер и потянул Гермиону внутрь. Вообще-то, она как-то надеялась на разные номера, но, услышав краем уха от пожилой пары, что в Хогсмите проводится какое-то мероприятие и номера давно заказаны, она смирилась с одним. Ну, в конце концов, они же цивилизованные люди. Под ложечкой засосало. Внезапно что-то исчезло. Его рука... Он наконец выпустил девушку. Стало грустно. Ладно. Плевать. Можно пока оглядеться.

Гермиона вошла в комнату. Она ожидала худшего. Но комната была милой: здесь было все, что необходимо, однако не наблюдалось излишеств, которых можно было ожидать, ведь выбор делал представитель аристократического рода. Из мебели — большая кровать, небольшой диванчик и пара кресел. Ну, это в одной комнате. А дальше… Девушка толкнула дверь — шкаф. Встроенный шкаф. Гермиона огляделась в поисках второй двери. Ведь должна же быть еще одна комната. Так ведь?

Она нервно оглянулась на юношу. Он стоял, прислонившись к косяку, и чуть улыбался, глядя в пространство. Все правильно. Она ведь пока невидима. Но что означает эта улыбочка?

Никак не желая мириться с очевидным, она вернулась в коридор, чуть толкнув по пути юношу плечом. Ага. Дверь! А за дверью… ванная комната. Миленькая такая. Ничего лишнего: душ, пара халатов, пара полотенец. Хорошая такая ванная комната! Славная ванная комната! Она обязательно должна быть в каждом номере! Ванная комната! А главное, всего по паре. Гермиона почувствовала, что начинает паниковать. Снова вернулась в комнату, повторила весь свой путь, открывая все, что попадется. Даже на балкон вышла. Ветер бросил в лицо брызги дождя. Надо же, погода все-таки испортилась. Гарри предупреждал об этом еще утром, боясь, что матч будет тяжелым. Матч… Гарри… Когда же это было?

Девушка вздохнула и вернулась в комнату. Она отказывалась верить в происходящее, а улыбка этого милого мальчика прямо-таки поглощала ее терпение с удивительной скоростью.

* * *

Драко Малфой стоял, прислонившись к дверному косяку, и с улыбкой наблюдал, с каким остервенением распахиваются ни в чем не повинные дверцы в небольшой комнате. Надо же! Такому упорству можно просто позавидовать. Прямо триумф воли над разумом. Двери открывались по несколько раз. Даже дверь бара. Ну, там могла бы быть комнатка разве что для домового эльфа.

Он снова улыбнулся. Ну, конечно! Эта комната совмещается со второй спальней как раз через балкон. Именно так. Это чтобы зимой удобнее было из одной комнаты в другую бегать. Пока до ванной добежал — проснулся. Когда же она угомонится? Нет тут второй комнаты. Нет.

Пустота перед ним колыхнулась, явив какие-то непонятные цвета и оттенки, а потом сформировалась в Гермиону Грейнджер. Надо сказать, очень злую Гермиону Грейнджер.

Похоже, лучше убрать улыбку подальше, как бы чего не вышло. Хотя… как тут не улыбнуться, когда она такая забавная. Интересно, ей кто-нибудь говорил, что она смешно злится? Раскраснелась, нервно кусает губы и явно хочет сделать что-то нелицеприятное. Вот Блез, например, злилась не так. Она злилась утонченно и эффектно: с хлопаньем дверьми, гневными выкриками. Или, скажем, Пэнси. Та начинала улыбаться. От ее улыбки Драко становилось не по себе. Как-то он задался вопросом: почему? Ответ пришел быстро. Ее приторно-милая улыбка была хуже криков Блез, потому что неизвестно во что выливалась. А во что-то выливалась обязательно.

А вот Грейнджер злилась забавно. Очень... искренне. В ней злилось все. Казалось, даже растрепанные волосы вот-вот начнут потрескивать от разрядов. Она набрала полную грудь воздуха. Так, улыбку лучше правда спрятать. Кто ее знает…

— Здесь нет второй комнаты! — сквозь зубы процедила эта наблюдательная девочка.

Что на это ответишь? Лучше всего пожать плечами, мол, так получилось.

— Здесь нет второй комнаты!

Интересно, она истолковала пожатие плечами как несогласие с ее выводом?

— Я знаю, — ой! Надо же! Он почти пискнул.

Пусть думает, что это от страха пред ее гневом, потому что, если узнает, что это — попытка сдержать смех, расстроится.

— И как ты это объяснишь?!

О! Его участие в беседе понадобилось.

— Свободных мест не было, — нужно осторожно подбирать слова, а то она уже и палочку зачем-то вытащила. — Номер удалось заказать, а вот мое желание ночевать в одиночестве в двух комнатах как-то не оценили. Иногда даже деньги не могут решить все проблемы.

— Почему в одиночестве? — ее шепот превратился в свистящее шипение.

— Потому что я был один. Тебя не было. Ты боялась, что подумает о тебе эта толпа, которой нет ни до кого дела.

— Ты все это специально сделал…

— Что именно? — тон сам по себе стал холодным. Какого черта, когда делаешь что-то просто так, тебя начинают подозревать в корыстных мыслях. Какого черта она вообще возомнила?!

— Ну, это… — ее голос стал неуверенным, а неопределенный взмах рукой получился каким-то жалким.

— Не хочу тебя обижать, но ты не представляешь никакой особой ценности для волшебного мира, — какое знакомое недоверие во взгляде, испуг. Люди всегда пугались, когда он начинал говорить тихо и очень четко, выделяя каждое слово. — Ты — не Поттер. Понимаю: тебе приходит в голову вероятность того, что тобой могут воспользоваться как приманкой. Но, во-первых, на будущее включай мозги пораньше, иначе твой Поттер может крупно влипнуть по твоей вине; а, во-вторых, по субботам в рядах Пожирателей Смерти выходной, — усмешка. — Так что можешь спать спокойно. С твоего позволения, я воспользуюсь ванной.

Он развернулся и хлопнул перед ее носом дверью ванной комнаты, показывая тем самым, что ее позволения вообще ни для чего тут не требуется.

Гермиона смотрела на деревянную поверхность двери и чувствовала, что вот-вот заплачет. Почему он это сказал? Зачем? Как он изменился в одно мгновение. Теперь ей казалось, что та улыбка, с которой он наблюдал за процессом осмотра комнаты, просто померещилась. Почему же она не оценила тот момент его улыбки? Господи! Гермиона вернулась в комнату, без сил опустилась на диванчик и закрыла лицо руками. Зачем он все это сказал? Зачем он признался ей в том, что является Пожирателем?! Ведь до этого она так не думала. Что-то внутри нее оправдывало этого странного человека. Тот воспитательный маневр его отца давным-давно в поместье. Тогда казалось, что он не пойдет по этому пути. Никогда не пойдет. А он пошел… Почему? Зачем? Господи! Как Забини могла ему это позволить? Как? Почему не остановила, не отговорила? Ведь он просто человек, на него можно как-то повлиять. Он просто человек. В памяти всплыл его монолог минутной давности. Удивительно тихий голос, непроницаемое выражение лица. Но главное то, как он это говорил… Каждое слово словно впечатывалось в самое сердце. Он как будто клеймил своими страшными словами. Он…

А ведь она говорила не о том, что ее заманили. Она-то имела в виду совсем другое. Не каких-то там Пожирателей Смерти. А его! Его самого. Она думала, что это он все подстроил так, чтобы получилась эта прогулка и эта комната.

Глупая. А он думал совсем о другом. Но, тем не менее, нужно взять себя в руки. До утра они здесь. В этой комнате. Вдвоем. Возможно, эта их встреча станет последней. Даже скорее всего. Она никогда не сможет понять и принять Пожирателя. Никогда. Гермиона подняла голову, бросив взгляд на закрытую дверь ванной комнаты. Из-за нее слышался мерный шум воды. Вода… Она такая разная. Она может обжигать, может обдавать холодом. Она бывает нежно-голубой, как в Красном море, или ярко-зеленой, как на Плитвицких озерах. Цвет Жизни, цвет Надежды. Все это так не сочеталось с этим человеком. С ним вообще не сочеталось ничего, кроме яркого лунного света и холодного хлесткого ветра.

Девушка вышла на балкон, чтобы вкусить и то, и другое в полной мере. Луны не было видно из-за туч, затянувших небо. Зато холодного ветра и моросящего дождя было предостаточно. Девушка подставила лицо ему. Ему…

Драко стоял над раковиной в ванной комнате и смотрел на то, как струи холодной воды разбиваются о его ладонь, затекают под фамильный перстень, слетают с кончиков пальцев. Вода… Холодная и… настоящая. Она может быть разной, но всегда искренней. Она не обманывает. Она такая, какая есть.

Юноша зачерпнул воды и плеснул на свое лицо. Почему она не верит? Да. Он не давал повода верить, но… неужели она не видит, что сегодня он был искренен. Ему было весело и легко с ней. Он и сам никогда бы не поверил в подобное. А она, оказывается, считает, что он все подстроил. Глупость. Какая глупость. Хотя… В этом есть смысл. Ведь однажды Темный Лорд уже убил часть Гарри Поттера, сыграв на его привязанности к крестному. Драко не был в курсе подробностей — просто слышал от отца основной смысл этой истории. Странно… Почему тогда летом они не захватили Грейнджер? Ведь это было логично. Из Поттера правда можно было бы веревки вить. Привязанность делает слабым. Чертовски слабым. Одному проще. Юноша посмотрел на свое отражение. Взгляд у него какой-то нездоровый. Усмехнулся. Одному гораздо проще. Вот только о тех простых временах пришлось забыть этим летом, после поездки на море с Нарциссой. Драко устало потер переносицу. Мысли вернулись к Грейнджер. Он вдруг представил ее в руках Темного Лорда и компании. Желудок болезненно сжался. Ощущение не понравилось, и он постарался побыстрее отогнать это видение. Пусть все будет так, как будет. У него своей головной боли хватает. Пусть считает его Пожирателем. Так проще. Тем более она поверила в этот факт безоговорочно. Да они все верят. Вспомнился спектакль с Дамблдором: какой была его первая мысль при виде забинтованного предплечья? Юноша зло усмехнулся. Плевать. На все плевать.

Оставалась маленькая проблема в виде совместной ночи… Хотя… ее, наверное, это заботит не меньше. За невеселыми мыслями он успел принять душ и вновь одеться — халат как вариант вечернего туалета был отметен сразу. Выйдя из ванной, он почувствовал порывы ледяного ветра. В отблесках свечей, стоящих на подоконнике, одинокая фигурка девушки под дождем выглядела очень… трогательно. Возникло глупое желание обнять и спрятать от дождя. Но с глупыми желаниями он научился справляться очень давно — тишину разрезал резкий оклик.

— Если так и собираешься стоять всю ночь под дождем, то прикрой дверь с той стороны: дует.

Она обернулась. Лица не было видно: оно оказалось скрыто капюшоном. Девушка без лица, девушка без прошлого, без настоящего и будущего. Девушка этого вечера и этого дождя. Неразгаданная, непонятая. В голову снова полезли глупые мысли.

Какими же трудными выдадутся следующие несколько часов!