l. Справедливый (гет)

Кэрол упаковывала последние вещи, которые могли бы пригодиться. В основном это была запасная одежда, оружие, книга, чтобы не было скучно эти несколько дней, а также золотые, изящные и женственные серьги с изумрудом, которые очень подходили к её зеленым глазам. Это был подарок Питера, а точнее просто повод помириться с ней после того, как они поругались из-за Джейсона и Сьюзен. Вечером Кэрол обнаружила бархатную коробочку у себя на кровати. Она едва её не раздавила, но была счастлива, ведь сразу поняла, что это от её возлюбленного. Кэрол засмотрелась на аксессуары, сладко улыбнувшись. В последнее время она почти каждую ночь пробиралась к нему в покои и оставалась там до зари. Сейчас она наконец-то окончательно убедилась — она любит Питера. Любит его ямочки на щеках, когда он улыбается. Любит его суровый и сосредоточенный вид, его серьезность во время боя, пусть даже и тренировочного или вовсе шуточного. Она любит даже ситуации, когда они ругаются и ссорятся, потому что быстро мирятся.

— Подарок от Питера? — послышался за спиной леденящий голос, который до мурашек напугал бесстрашную Кэрол.

— Чего тебе, Джадис? — закусила щеку Созвездие мести, приняв недовольный вид.

— Ты не забыла, что должна сделать одну вещь для меня? — сама же Колдунья была приветлива, как никогда раньше. Она умеет «включать» доброту, когда ей это нужно, манипулируя заботой, порабощая людей. — Ведь на твоего брата нельзя положиться…

— С чего ты это взяла?

— Он тебе не сказал? — Джадис встала с кресла, на котором сидела, отчего стала казаться еще выше, еще ужаснее, еще опаснее. — Он предал нас с тобой, вышел из игры. Ради Сьюзен.

— Нет, я об этом не знала, — внутри Кэрол испытала одновременно и страх, и облегчение. Ведь уже давно её гложили зерна мыслей о том, что пора признаться, бросить эту затею раз и навсегда, или убить Белую Колдунью собственноручно и жить. Просто жить. Да только у нее смелости на это не хватало, а вот у её брата её было достаточно.

— Дорогая, ты же и сама всё знаешь. Со мной Нарнии было лучше, при мне она процветала, и ни один враг не смел позариться даже на метр её земли, — ледяные, доводящие кожу до мурашек руки ласково и легко коснулись плеч Созвездия мести. — А что потом? Меня не стало, и страна погрязла в бесконечных войнах. Певенси просто не справлялись, а потом бросили Нарнию умирать под гнетом тархистанцев, а затем и тельмарин. Они убили твою семью, потому что она была не такой как все остальные. Они были сильнейшими колдунами, как ты, а ты даже не представляешь, на что способна. Твои родители…

— Не говори ничего, я собственными глазами видела, как они погибли, — почти шепотом выговорила Кэрол, голос которой уже дрожал.

— Да, к сожалению. Но есть сестра. И только я знаю, кто она. Но ты должна мне помочь, понимаешь? — Кэрол грустно кивнула. Она была будто между молотом и наковальней, мечась в закоулках своих явных и потаенных желаний.

— Что ты с ними сделаешь, если победишь? Убьешь, да?

— Я очень хотела бы, дорогая. А особенно Эдмунда. Но ради тебя… — Джадис начала поглаживать густые волосы Кэрол. — Ради тебя я отпущу их к себе домой, в тот мир, живых и здоровых. А тебе достанется вся интересующая тебя информация. Ты будешь пользоваться всеми привилегиями и почестями вместе с сестрой и твоим братом, хоть он и предатель. Но если захочешь, можешь уйти со своим дорогим Питером.

— Ты обещаешь? — разревелась Кэрол, сама не понимая от чего, а Белая Колдунья заключила её в объятья.

— Конечно.

Конечно… Сколько в одном только этом слове было лжи. Под кровом всей этой ласки, этой нежности и обещаний скрывался совсем другой смысл. Скорее это означало: конечно, я сотру Лили и Каспиана в порошок, конечно, при первой же возможности я превращу Люси и Сьюзен в ледяные статуи и поставлю на замерзший фонтан. Конечно, я перережу Джейсону горло за предательство. Конечно, я проткну насквозь Питера его же мечом, которым он пробовал, будучи таким юным, сражаться с ней. Конечно, я убью на глазах у Эдмунда всех его близких и любимых, а потом и ему самому медленно, до хруста, сверну шею.

Кэрол верила ей. Не потому, что у нее были на это основания и причины, а потому, что ей хотелось. Потому что она мечтала познакомиться со своей сестрой. Люди всегда верят в то, чего они хотят всей душой и сердцем, но забывают, что путь к желанию может погубить их, и не только.

— Отойди, отойди от нее! — раздался грозный голос, почти что рык, вошедшего в этот момент Джейсона. Его вообще было сложно когда-либо застать в гневе или печали. Чаще всего он отшучивался и принимал всё с юмором. Но, как оно обычно бывает, у самого позитивного с виду человека всегда самая ранимая и чувствительная душа.

— Вразуми его, Кэрол. Я знаю, ты можешь, — Джадис бросила на Джейсона презрительно-насмешливый взгляд и поспешила удалиться, приняв обличие птицы. В зазеркалье её силы еще больше окрепли. Она откуда-то брала магию.

— О чем ты думаешь?! — накинулся на Кэрол брат.

— Почему ты так? Почему ты отошел от дела?

— Она врет нам, Кэрол. Она убьет всех нас, как только придет к власти, снова заморозит Нарнию на века, если не навсегда. До сих пор я ничего и никому не рассказал и не предпринял ни одной попытки прикончить её только потому, что ты моя сестра.

— Она обещала, что не тронет их и отпустит в другой мир. И нас, если захотим.

— И ты серьезно в это веришь? Послушай, я даже не подозревал, что здесь смогу найти семью, людей, которые станут мне дороги. И я уверен, что ты чувствуешь то же самое. Если ты выберешь Джадис, то клянусь — я без колебаний пойду против нее, защищу любого от твоего удара, подставив спину.

— Не говори так…

— Я даю тебе неделю на раздумья. Выбирай, на чьей ты стороне, — Джейсон говорил вполне серьезно, в чем Созвездие мести не сомневалась. Она тонко чувствовала настроение брата, каким бы оно ни было.

— А если мое решение тебе не понравится? — напряглась Кэрол.

— Тогда я всё расскажу Питеру и остальным. Я уже допустил серьезную ошибку, поэтому постараюсь её исправить.

— Сьюзен тебя не простит. Подумал ли ты об этом?

— Не простит, — со вздохом Джейсон подошел к двери комнаты. — Но лучше я буду знать, что она в безопасности, и никогда не посмею с ней заговорить, чем буду обманывать и дальше.

— Я же просила тогда этого не делать. На горе умоляла тебя не идти дальше, не выпускать её, не предавать Нарнию, — Кэрол накинулась на Джейсона с упреками, следуя поговорке «лучшая защита — это нападение», бессознательно пытаясь переложить свою вину на других, убедив себя в своей непричастности.

— Я знаю. И теперь прошу тебя о том же. Я не хочу терять последнего члена своей семьи, оставшегося в живых.

Тем временем Каспиана послали к Кэмбелам поторопить их. Ему было сложно разговаривать с Джейсоном, потому что в своих мыслях он допускал, что тот украл его любовь, его давнюю мечту, девушку, на которой он мечтал жениться. Но даже не подумал о том, что сам виноват в своей нерешительности. Тысячу раз проклинал себя, что не удержал тогда Сьюзен, не попросил Аслана оставить её с ним в Нарнии. И вот он уже теряет всякую надежду, женится на Лили. Да, у него были чувства к супруге. Но стоило Великодушной королеве вновь появится, как она уже одним движением запястья способна свести его с ума. Вот он уже готов умолять её о том, чтобы она просто позволяла целовать свои следы. И ничего больше не нужно.

Но нет, Каспиан упустил свой шанс. Он мог всё разрешить, он мог объяснится с женой. Ведь Лили была девушкой доброй, но уважающей себя. Она бы самоустранилась, отдав предпочтение страданиям её одной, чем троих людей. Да и просто из уважения к себе, ведь ей не хотелось вечно провести жизнь с тем, кто никогда не полюбит её до конца. Но Каспиан струсил, ему не хватило сил и смелости навести порядок в мыслях, последовать за своими чувствами. Конечно, никому не хочется винить себя любимого, нужно искать проблемы во всех, но не у себя в душе. И эта проблема нашлась — Джейсон.

Как же Каспиан раздражал этот вечно позитивный паренек с расстегнутой рубашкой и браслетами на руке, которая ласкала его мечту, его любимую.

Каспиан успел услышать окончание разговора Кэмбелов. Он не знал, что они говорят о Джадис и о её освобождении. Но понял, что дело неладное, что они оба что-то скрывают. И его обязанность выяснить что.

— Нам пора отплывать, — уведомил он брата и сестру Кэмбел, бросив на них не самый доброжелательный из своих взглядов, на что Джейсон ответил тем же.

* * *

Стефани с Джоном сидели в самой кромке леса в ночной глуши, тщетно пытаясь согреться. В течение всего дня Эванс была как на иголках. Почти не спала, не ела дичь, пойманную матросом и приготовленную на костре, который она сама же и создала. Несколько раз её приходилось останавливать, чтобы она не побежала геройски спасать Эдмунда. Хорошо, она не знала, что там с ним происходит на самом деле.

Всё время Стефани видела во снах и мыслях, как её любимый сидит в одинокой камере, где нет даже окна, а только куча сырости, мышей и ужасная энергетика, а еще прожигающий холод. Возможно, он болен, лежит с жаром и температурой, задыхаясь от кашля и голода.

Джон и Азирафаэль пытались её убедить, что всё не так плохо, что с Эдмундом всё в порядке, что скоро они освободят его и больше ничего не будет ему угрожать. Но оба они понимали: всё гораздо хуже, чем Эванс себе представляет. Они не раз видели, что творят тархистанцы.

Но было всё гораздо критичнее. Эдмунд захлебывался вовсе не от кашля, а от крови, своей собственной и родной, текущей внутри него. Уже сутки Вакиль тщетно пытался выбить из пленников всё, что они могут сказать, всё, что они могут знать. Конечно же, Эдмунд был осведомлен о государственных делах больше всех, а также о своей семье.

Было трудно представить, на что этот еще такой молодой, но такой сумасшедший и жестокий тельмарин был способен. Да и сам Эдмунд не знал, даже не догадывался, что всё будет так. Из-за болевого шока он медленно сходил с ума, испытывая ведения, не имея сил спать. Мало того что его мучили и избивали, так еще и смазывали кровавые до безобразия раны солью, пытаясь расколоть и выбить хоть что-то. Но Эдмунд уже был предателем. Он не сможет больше смотреть своим близким в глаза, если выдаст про них хоть какую-то мелочь. Оставалось терпеть и надеяться на лучшее. Но если умирать, то только с честью.

И вот в очередной раз Эдмунда привели в его темную камеру. Стражник, который выполнял это распоряжение, даже жалел короля от всей души, но был слишком труслив, чтобы сделать хоть что-то существенное. Поэтому ограничивался только тем, что иногда кормил лучше, чем должен был, и приносил Эдмунда в тюрьму, не кидая, как какой-то ненужный мешок, а стараясь создать хоть какие-то условия.

— Аслан, помоги, — одними губами прошептал Эдмунд куда-то в пустоту, будто обращаясь куда-то выше, чем он находится.

— Я с тобой, мой друг, — через минуту услышал Справедливый король бархатный и родной голос великого льва.

— Где ты? — снова раздался еле слышный голос, отдающиеся эхом.

— Здесь, перед тобой, — Эдмунд чуть перевел взгляд и увидел Аслана, лежащего в чисто кошачьей позе у его уже ничего не чувствующего тела. — Ты был сильным, Эдмунд, не сдавайся же и теперь.

— Где остальные? — через боль разбитых сухих губ спросил он.

— Им лучше, чем тебе, поверь.

— Стефани?..

— Жива и здорова, благодаря тебе.

— Если бы не я, мы сейчас были бы в безопасности. Ничего бы этого не было, если бы я послушал Питера, а не начал геройствовать. Я пытался доказать, что чего-то стою, что я тоже могу быть сильным, храбрым и достойным, как брат или Каспиан. О, Аслан, если бы не я…

— Однажды я уже сказал твоей сестре, и с удовольствием повторю это тебе. Мы не можем знать, что было бы, но мы можем изменить будущее. Ты много вытерпел, Эдмунд, но в дальнейшем тебе предстоит пережить гораздо более сложные испытания. Однако тебя ждет и много радостей. Только не сдавайся. Помни, кто ты есть… — голос Аслана стал постепенно затухать в сознании, а силуэт растворяться где-то в воздухе.

— Аслан, не уходи…

— Помни, — внушительно повторил он, а потом совсем исчез в ночи, будто никогда и не появлялся.

Эдмунд попробовал приподняться на ладонях, но они тряслись, как осенний лист на дереве. Еще одна попытка напрячь свои избитые мышцы, и снова неудача.

— У меня всё получится, всё будет хорошо, — сказал он себе, а потом пробовал встать снова и снова, и, в конце концов, его сила воли дала о себе знать.

Слабо, неуверенно, шатаясь, Справедливый король всё-таки сумел привстать на коленях, впервые за сутки, которые длились как несколько недель, ведь в темноте было так невозможно различать день и ночь. Он выпрямил стойкую стройную спину, через жгучую, как после ожога, боль, расправив закоченевшие в холоде плечи. От его рубашки уже совсем ничего не осталось, лишь жалкие обноски, разорванные по всем швам. Юное дрожащее тело, даже будучи избитым ударами кнута, всё еще хранило свои королевские благородные черты, которые никто не способен разрушить.

И Эдмунд понимал, что выдержит всё, что бы с ним ни делали. Ведь у него есть то, за что стоит сражаться.

* * *

По воле Аслана, всем плывущим кораблям сопутствовала ясная погода, не предвещающая ни дождя, ни шторма. Только ветер вот был слаб, из-за чего все усиленно гребли, включая Питера, Джейсона, Юстаса и Каспиана. Верховный король совсем ни о чем не мог думать, кроме как о брате. Неизвестность и ожидание — самые худшие из человеческих чувств, они сводят с ума, заставляя надеяться на лучшее, но видеть лишь оттенки черного и серого.

— Ваше Величество, такими темпами мы будем на Одиноких островах только через неделю.

— Черт, черт, черт! — Питер начал сносить всё вокруг, испытывая муки отчаяния. — Придумайте что-нибудь, делайте, что хотите, но у нас слишком мало времени на это!

— Кэрол может помочь, — вставил свое слово Джейсон, пытаясь утихомирить Питера.

— Как?! Наколдует ветер, и мы полетим, как по волшебству? — еще больше взбесился король.

— Ну вообще-то да, — возмутилась Кэрол. Видит Аслан, не хотелось ей колдовать, потому что она боялась этого делать, но ей искренне хотелось помочь Эдмунду. Теперь начались чудеса. Созвездие мести задействовала всю силу, которая у нее была. Мигом все, кто находился на флоте, ощутили, что их вот-вот снесет куда-то в море, беспощадно столкнув за борт.

Корабли стали разгонятся с невиданной скоростью, которую никак не могли развить даже при самом сильном шторме. По прогнозам, они должны быть на Одиноких островах чуть больше, чем через двое суток.