Их большая тайна (гет)

В преддверии турнира Немет пестрел яркими красками. Турниры всегда были большим событием и для знати, и для простолюдинов, а теперь, когда в королевстве закончился траур по старому королю Родору, и подавно. Повод для состязания был радостный — едва вступивший на престол Эйрвин решил не тянуть с женитьбой, и народ ждал знакомства со своей будущей королевой. Повсюду царило веселое оживление, лишь только Митиан испытывала беспокойство, наблюдая за всей этой суматохой. Она стояла у окна посреди пустого дворцового коридора и напряженно глядела на улицу, когда к ней подошел, почтительно поклонившись, ее верный слуга и друг.

— Вы звали меня, миледи, — сказал он.

Принцесса отпрянула от окна и мило улыбнулась.

— Да, Ланселот. Спасибо, что пришел. У меня к тебе есть просьба.

Ланселот слегка подался вперед и наклонил голову, выражая готовность внимательно слушать.

— Видишь ли… — начала Митиан. — Вчера у меня был странный разговор с сэром Альбертом. Он вдруг обеспокоился моей судьбой, спрашивал, как я буду мириться с тем, что в Немете появится женщина, которая будет выше меня по положению, ведь я привыкла быть первой в королевстве после отца и брата.

— Не думаю, что это проблема для вас, миледи, — улыбнулся Ланселот.

— О нет, конечно, для меня это не проблема. По правде говоря, дело совсем не во мне, я беспокоюсь за Эйрвина.

— Митиан, — доверительно произнес Ланселот, — расскажите мне, что вас тревожит?

Митиан смутилась. Ей давно пора было привыкнуть к тому, что с Ланселотом можно делиться любыми своими мыслями и секретами, ведь именно за это она ценила его больше всего.

— Я не доверяю сэру Альберту, — откровенно призналась она. — У него безупречная репутация при дворе, он много лет служил королю верой и правдой, но в нем есть что-то, что всегда меня настораживало. Кажется, что он говорит и думает совершенно разные вещи. Если бы он захотел каким-то образом расстроить свадьбу Эйрвина, турнир был бы лучшей возможностью для этого.

Ланселот озадачился.

— Почему бы вам не поделиться своими сомнениями с братом? — спросил он.

— Ты плохо знаешь Эйрвина. Он склонен видеть в людях только хорошее, доверять им, особенно тем, кто близок к нему. Если я скажу, что подозреваю сэра Альберта, он потребует убедительных доказательств, а у меня их нет.

— Понимаю.

— Ты веришь мне? — пытливо прищурилась принцесса.

— У вас есть талант удивительно тонко чувствовать людей, Митиан. Я ни на секунду не усомнился в ваших словах. Если вам кажется, что сэр Альберт что-то замышляет, велика вероятность того, что так и есть.

На ее губах заиграла нежная улыбка.

— Спасибо, Ланселот, мне важно было услышать это от тебя. Ты приглядишь за Эйрвином завтра?

— Я сделаю все, что в моих силах, и даже сверх того.

Митиан протянула руку и коснулась доспеха на его левом плече. Ланселот взглядом проследил за ее движением и клятвенно накрыл тонкое женское запястье своей широкой ладонью. Кто-то со стороны наверняка расценил бы этот его жест как проявление дерзости, но Ланселот знал, что принцесса поймет его правильно.

— Береги себя, — вздохнула она. — Знаешь, с тех пор, как ты появился здесь, моя жизнь сильно изменилась. Ты многому научил меня, Ланселот. Не знаю, как бы я справилась с потерей отца, не будь тебя рядом.

— Вы преувеличиваете мою значимость, миледи, — скромно улыбнулся он.

Митиан отрицательно покачала головой.

— Не говори так. Твое присутствие много значит для меня, для всего Немета.

— Я рад это слышать, потому что Немет тоже стал для меня особенным местом, — проговорил Ланселот в ответ. — Мой жизненный путь был нелегок. Здесь я наконец-то получил возможность стать тем, кем всегда мечтал быть. Я в большом долгу перед вашей семьей.

— Оставь все долги, Ланселот, — улыбнулась она. — Долг — это скучно.

— Долг — это то, что определяет нашу жизнь, принцесса, — мягко поправил он ее.

Карие глаза Митиан смеялись и сияли матовым светом, когда она смотрела на него.

— Я знаю, что ты безупречный рыцарь. Твое признание полностью заслужено, всегда помни об этом.

— Я буду помнить, миледи, — Ланселот поцеловал на прощание ее руку, задержавшись губами чуть дольше, чем дозволял этикет.

— Желаю тебе удачи, Ланселот, — напутствовала его принцесса. — Будь осторожен ради меня.

* * *

Арена располагалась в миле от городской стены, на живописной опушке леса, раскрашенного во все цвета осени. Здесь, помимо трибун, ристалища и шатров, было устроено нечто вроде праздничного городка со щедрыми угощениями и разного рода потехами. Народ толпился возле лавок с едой, глазел, разинув рты, на выступления фокусников и акробатов, успехом пользовались также состязания в силе, ловкости и меткости, где мог принять участие любой желающий.

Когда четверо путников, одетых как местные жители, вошли в этот временный городок, им в ноздри ударили запахи копченостей, пряностей и хмеля. Артур голодно повел носом и сглотнул, тут же напомнив себе о высокой цели своего приезда.

— Будь сейчас с нами Гвейн, он бы не упустил своего счастья, — сказал он, качая головой. — Кстати, а где Элиан? Он только что был здесь.

— Наверное, пошел за счастьем, — иронично улыбнулась Моргана.

— Да, это похоже на него, — вздохнула Гвен, тревожно оглядываясь по сторонам в поисках брата.

Откуда ни возьмись к ним выскочил карлик-скоморох с разукрашенным лицом и в заискивающей манере обратился к Артуру:

— Не желаете ли испытать удачу?

— Э-э… нет, — поморщился Артур и поправил на голове капюшон от плаща.

— Лишь самые отчаянные смельчаки способны на это! — настаивал карлик. — Идемте со мной, милорд, и о вашей отваге будут слагать легенды!

Артур нахмурился, поколебавшись. Моргана беззаботно подстегнула его:

— Ну же, не будь занудой! Давай узнаем, что он от нас хочет.

Напудренный карлик широко заулыбался измазанным в красной краске ртом, почувствовав поддержку прекрасной горожанки. Артур, в конце концов, сдался:

— Хорошо, мы пойдем с тобой.

Радостный скоморох привел их на площадку, где народ сгрудился вокруг большого, вертикально установленного деревянного колеса. Появление новобранцев оживило публику.

— Итак, у нас есть доброволец! — торжественно возгласил один из артистов, плотный седой мужчина в куртке с разноцветной бахромой. — Проходите сюда, не бойтесь, у меня самый меткий глаз в Пяти королевствах!

Улыбка бесследно исчезла с лица Морганы, когда до нее дошло, в чем суть забавы.

— Артур, это была плохая идея! — прошептала она, потянув его за рукав. — Идемте отсюда!

Артур обернулся с самым невозмутимым видом и посмотрел сначала на нее, а затем на Гвен.

— Я уже согласился, я не могу отказаться! — упрямо ответил он.

— Артур, я очень тебя прошу! — взмолилась Гвен.

— Мы не в Камелоте, здесь не нужно никому ничего доказывать! — вторила Моргана. — Твое честное имя не пострадает, если ты не будешь участвовать в уличной потехе!

Артур снял с себя плащ и демонстративно всучил сестре.

— Подержи-ка, — сказал он и уверенным шагом направился к колесу.

Под всеобщие аплодисменты Артур встал обеими ногами на деревянную ступеньку и повернулся лицом к публике. Колесо по всей окружности было снабжено ручками, к которым привязали руки и ноги Артура, распяв его таким образом на пестром деревянном круге. Если Гвен, глядя на эту картину, бледнела от секунды к секунде, то Моргана, напротив, сердито раскраснелась. Артур беспечно посмеивался и подмигивал своим спутницам, а заодно и притихшим зрителям.

— Позвольте, — седой артист засунул ему в рот крупное зеленое яблоко и отмерил десяток шагов назад. Помощник поднес ему остро наточенные кинжалы в раскрытом бархатном футляре. Метатель ножей взял один и с белозубой улыбкой продемонстрировал всем. Гвен крепко вцепилась в локоть Морганы. — Крутите колесо!

Широко распахнутые глаза Артура говорили о том, что его смелости поубавилось, но отступать было поздно — колесо уже плавно завертелось вокруг своей оси. Первый нож вонзился рядом с левым ухом, вызвав у толпы ошеломленный вздох. Второй со свистом рассек воздух и упруго задрожал по правую сторону от головы. Затем полуживого Артура прокрутили еще двумя полными оборотами, пока артист с кровожадной ухмылкой потрясал перед публикой последним кинжалом.

— Моргана, сделай что-нибудь, — измученно прошептала Гвен на ухо подруге. — У меня такое чувство, будто он хочет его убить.

— Не волнуйся, Гвен, — ответила Моргана. — Я внимательно слежу за ним.

Метатель отошел еще на пару шагов, хорошенько прицелился, замахнулся и швырнул кинжал. Раздался хруст пронзаемой мякоти, и тут толпа разразилась громкими овациями и смехом. Артур скосил глаза на торчащий из яблока нож.

— Боже, я думала, что не переживу этого, — облегченно выдохнула Гвен.

Артура тем временем отвязали от колеса, и он раскланивался во все стороны, купаясь в лучах народной славы.

— Моргана, что с твоим лицом? — спросил он, подойдя, наконец, к девушкам.

— Лучше спроси себя, Артур, где твой ум, — гневно проговорила Моргана, скрестив руки на груди. — Я не Мерлин, я не буду спасать тебя каждый раз, как тебе в голову придет какая-нибудь глупость!

— Какое счастье, что ты не Мерлин! — Артур вгрызся в яблоко и пробубнил с набитым ртом: — Да бросьте! Это было весело.

— Точно не для меня, — покачала головой Гвен.

После метателя ножей публику вышел развлекать глотатель огня. У него в руках было сразу несколько горящих факелов, скрепленных между собой в виде «солнца». Под изумленные вздохи толпы он поочередно совал в рот каждый и гасил огонь, а потом, когда тот полностью потух, взял два других факела и выдул из легких целый столб пламени, как дракон. За испугом последовал восторг, дети прыгали и смеялись, взрослые хлопали в ладоши. Элиан вернулся откуда-то с четырьмя порциями сосисок, прожаренных над огнем.

— Вот вы где, а я вас еле нашел! — сказал он, раздавая друзьям по тарелке.

— Артура чуть не проткнули кинжалами, — поведала Моргана. — Спасибо, Элиан.

— Что?!

— Моргана преувеличивает, как всегда, — спокойно объяснил Артур. — Я всего лишь поучаствовал в метании ножей. У артиста были зоркий глаз и твердая рука, так что мне ничего не угрожало.

— Я бы не расстроилась, если бы он промахнулся, — покривила губы Моргана.

Элиан удивленно посмотрел на них двоих. Гвен взглядом намекнула ему, что все в полном порядке, и перебранки брата и сестры не стоит принимать всерьез. Все вместе они отошли на полянку, где давали представление акробаты, и расположились под одиноким деревом позади зрителей. Артур, жуя нежное мясо, смотрел, как над головами людей артисты мастерски делают кульбиты, а затем заметил вслух:

— Когда я буду жениться, то устрою такой же праздник, даже еще лучше.

Гвен чуть не поперхнулась от неожиданности.

— С твоей-то расторопностью? — усмехнулась Моргана. — Остается надеяться, что это случится не через двадцать лет.

— Спасибо за твое беспокойство, Моргана, оно было излишним, — едко улыбнулся Артур.

Их скромную, но приятную трапезу вскоре прервали помпезные звуки труб, возвещающие о начале рыцарских состязаний. Народ, побросав все развлечения, резво хлынул в сторону арены, чтобы успеть занять лучшие места. Трибуны окружали ристалище с трех сторон. Центральная трибуна была приготовлена, по большей части, для знатных гостей; здесь же на небольшом возвышении под балдахином располагалась королевская ложа. Повсюду реяли темно-зеленые знамена Немета, рыцари с помощью слуг и оруженосцев заканчивали последние приготовления к турниру. Те из зрителей, кому не хватило мест на трибунах, растягивались вдоль ограждения в северной части арены, позади которого стояли шатры.

Закутавшийся в плащ Артур широкой грудью протиснулся к ограде сквозь толпу, освободив место также для своих друзей. Моргана с Гвен пристроились по левую руку от него, Элиан встал рядом с сестрой. Напротив них рядами рассаживались прибывавшие на арену важные лорды и придворные дамы в мехах, шелках и драгоценностях.

— Кажется, ты впервые смотришь турнир не с трибуны, — сказал Артур, скосив взгляд на Моргану.

Моргана и бровью не повела. Впрочем, даже в простом платье она сильно выделялась из толпы своей величественной осанкой, которой нельзя было спрятать под крестьянской одеждой. В какой-то момент Артуру показалось, что из-за Морганы их разоблачат раньше времени.

— Я достаточно насиделась на этих высоких стульях, пусть на них сегодня посидит кто-то другой, — безразлично проронила она.

Под аплодисменты публики на арене появилась Митиан. Народ горячо встречал свою принцессу, а она улыбалась своим подданным в ответ. Пройдя вдоль трибуны, она поднялась по ступеням в королевскую ложу, куда ее препроводил паж. На ее плечи был накинут длинный плащ со светлым кроличьим воротником, голову венчала золотая тиара, к которой крепилась откинутая назад прозрачная вуаль. Прелестный образ Митиан никого не мог оставить равнодушным, и Гвен вдруг испытала странное, неприятное чувство, навеянное воспоминаниями. Она осторожно взглянула на Артура, но, к своему облегчению, не заметила каких-либо признаков волнения на его лице.

Следом за Митиан на турнир прибыли главные гости — невеста Эйрвина и ее отец. Девушку Артур разглядел не сразу, зато без труда узнал старого мужчину в короне и мантии из дорогого серого сукна.

— О боже… — вздохнул он обреченно.

Конечно же, это был лорд Годвин, правитель Гаванта и давний друг его отца. Когда-то у них был уговор поженить своих отпрысков по достижении ими совершеннолетия. Артур и Елена родились в один год, оба остались без матерей, и лучшего союза, по мнению их отцов, представить было нельзя. Тем не менее, помолвка пошла наперекосяк. Елена была нескладным, неуклюжим подростком в нелепом желтом платье, настоящим гадким утенком. Увидев ее, четырнадцатилетний Артур решил, что никогда не женится на подобной уродине, и не придумал ничего лучше, чем открыто насмехаться над принцессой во время ее визита в Камелот. Оскорбленная Елена заявила отцу, что не желает иметь со своим нареченным ничего общего и замуж за него не пойдет даже под страхом казни, так что Годвину пришлось скрепя сердце вернуться с дочерью в Гавант ни с чем. Утер был в ярости и наказал сына недельной уборкой конюшен, а юный Артур, хотя и чувствовал стыд перед ни в чем не повинной девушкой, был невероятно рад, что ему никогда не придется брать ее в жены.

Прошедшие годы превратили Елену в утонченную красавицу, в ней невозможно было признать ту сутулую девчонку, которая спотыкалась на ровном месте и не отличалась изящными манерами за столом. Артур мысленно порадовался за нее — ее счастье будто бы искупило его вину.

— Надо же, какая встреча, — многозначительно протянула у него над ухом Моргана.

— О чем это ты? — прищурился Артур.

— О Елене, конечно. Думаю, наше дело лучше немного отложить. Представить страшно, каково это — накануне свадьбы увидеть бывшего жениха, который так ужасно вел себя с тобой!

— Я не вел себя ужасно!

— Да-а? А кто хохотал на всю площадь, когда Елена упала на крыльце?

— Может, я и хохотал, но подножку ей поставила ты, — парировал Артур.

— Ты все врешь, — отпиралась Моргана.

— А вот и нет. Это же ты подсказала мне способ избавиться от невесты.

— Я говорила, веди себя как неотесанный болван, другими словами, будь самим собой. Я ни словом не обмолвилась о том, что нужно унижать ее прилюдно!

— Да, Моргана, я тебе верю, — усмехнулся Артур.

Между тем принцесса Елена и лорд Годвин заняли два других кресла рядом с Митиан. Елена села посередине, подобрав полы своей бархатной накидки и длинный шлейф атласного платья цвета слоновой кости, которое так шло к ее светлым локонам, уложенным крупной волной. Митиан улыбнулась будущей родственнице и завела с ней любезную беседу. Годвин выглядел счастливым и гордым за дочь, в которой с самого ее рождения не чаял души.

Вновь торжественно затрубили трубы, толпа радостно зашумела и замахала разноцветными флажками, приветствуя молодого короля. Эйрвин в золоченых доспехах выехал на арену на породистом белом коне, чья броня была также украшена золотой насечкой. В вытянутой руке он держал турнирное копье с тупым наконечником, а затем, прогарцевав мимо зрителей, выставил его перед собой и пустил коня галопом по ровному песку, которым было засыпано ристалище. Копьем Эйрвин ловко поддел один из венков, висевших на тонкой жердочке в центре арены, и галантно преподнес его невесте, подъехав к трибуне. Елене пришлось встать и подойти к краю ложи, чтобы снять украшенный лентами венок с копья. Перед этим она смущенно переглянулась с отцом и, получив его молчаливую поддержку, с ослепительной улыбкой приняла дар. Публика пришла в восторг.

— Это красивый обычай, — сквозь шум сказал Элиан сестре. — Я не видел ничего подобного в Камелоте.

— Если бы Артур в свое время женился на Митиан, Утер устроил бы точно такой же турнир в честь этого, — без особого воодушевления ответила Гвен.

— Артур должен был жениться на Митиан? — удивился молодой человек. — Похоже, я много чего пропустил. Одно могу сказать точно, Гвен, ты бы смотрелась на ее месте ничуть не хуже.

Ее скулы вспыхнули ярким румянцем, губы сжались в тонкую полоску.

— Элиан! Кто вообще говорит об этом?

После Эйрвина свою ловкость собирался продемонстрировать другой рыцарь. На вид он был зрелым, хладнокровным, под отполированными до блеска ратными доспехами угадывалось крепкое телосложение. Отсутствие шлема на голове позволяло хорошо рассмотреть его смуглое щетинистое лицо со шрамом над правой бровью. Ему было лет сорок, но для своего возраста он сохранял безупречную форму и мог похвастаться незаурядной мужской красотой.

— Кто это такой? — спросила Моргана у брата, смутно почувствовав недоверие к незнакомцу.

— Полагаю, сэр Альберт, — ответил Артур. — Он был одним из главных советников Родора, как и его покойный отец до него. Мне известно, что когда Камелот и Немет были на грани войны, сэр Альберт выступал ярым противником Камелота.

— Нам нужно быть осторожнее с ним, — тревожно заметила Моргана.

— Ты права, лучше обращаться к Эйрвину, минуя его советников. Надеюсь, Ланселот поможет нам в этом.

Все ожидали, что и второй венок достанется Елене, ведь по традиции на предсвадебном турнире было положено чествовать невесту, однако рыцарь удивил публику и преклонил копье перед Митиан. На секунду воцарилась гробовая тишина, пока Митиан сидела на своем кресле-троне, замерев. После она встала и сдержанно подошла взять венок. Вся ее фигура была странно зажатой, улыбка — искусственной. Положение спасла Елена, искренне обрадовавшаяся за будущую золовку. Она первая захлопала в ладоши, и это мигом подхватили все трибуны.

На ристалище выезжали всё новые рыцари, срывали венки и дарили их гавантской принцессе в знак почитания ее как своей будущей королевы. Так как турнир был внутренним, число участников позволяло закончить первый его этап в один день, поэтому зрители заранее предвкушали захватывающий финальный поединок. Претендентами на победу называли Эйрвина и сэра Альберта, однако был один человек, чье участие придавало состязанию интриги. Его посвятили в рыцари недавно, и публика еще не имела возможности увидеть его на арене. Он появился на ней последним под громкие приветствия толпы.

— Это Ланселот! — воскликнул Артур. — Наконец-то!

Ланселот проскакал немного вдоль трибун, чтобы традиционно поприветствовать зрителей, а затем вернулся на исходную позицию к барьеру. Рыцарские доспехи сидели на нем превосходно, словно он был рожден носить их. Опустив копье, Ланселот пришпорил коня и с поднятым забралом помчался к цели. Последний из оставшихся венков легко нанизался на его копье. Вместе со своим трофеем он подъехал к ложе и вначале поклонился королевской невесте и ее отцу. Елена смотрела на него с откровенным любопытством, так как он не спешил вручать ей подарок. Вместо этого Ланселот повернул коня в сторону Митиан и протянул копье к ней. Зрители ахнули. От особо наблюдательных глаз не укрылись те воздушные улыбки и нежные взгляды, которыми обменялись рыцарь и принцесса. Артур с тревогой посмотрел на Гвен — не промелькнуло ли на ее лице тени ревности или сожаления. Он успокоился, увидев, что жест Ланселота не произвел на Гвен того впечатления, которого он опасался.

После вступительного этапа начались поединки. Рыцари разбились на пары и вышибали друг друга из состязания в самом прямом смысле, стремясь пройти дальше. Проигравшими считались те участники, кто был выбит из седла или чьи копья преломились более трех раз. Несмотря на то, что турнир не имел серьезного статуса, страсти на арене кипели нешуточные. Древки копий разлетались в щепки от сокрушительных ударов, звенели щиты, набравшие скорость бойцы с грохотом падали во всем снаряжении с лошадей — некоторых с ристалища приходилось уносить в бессознательном состоянии. Два или три раза по арене прокатились вздохи ужаса, когда вылетевшие из седла всадники рисковали быть затоптанными своими же лошадьми.

Постепенно дело продвигалось к финальному поединку. Король Эйрвин и сэр Альберт, будучи безусловными фаворитами состязания, двигались к цели в разной манере. Если первый шел по турниру уверенно, легко, будто играючи, то второй сокрушал противников жестко и безжалостно, как на настоящей войне. Немало удивил публику Ланселот — он, новобранец, одерживал победу за победой, завоевывая также и зрительскую любовь. Каждый раз, торжествующе воздевая копье, он бросал мимолетный взгляд на королевскую ложу, откуда за ним пристально и волнительно следила пара прекрасных глаз. Наблюдая за этим, Гвен все сильнее чувствовала безотчетную грусть.

— Жаль, что отец не позволил ему остаться в Камелоте, — вздохнул Артур, облокотившись на ограду. — Я всегда знал, что из Ланселота выйдет славный рыцарь.

Моргана задумчиво хмыкнула.

— Да, действительно жаль. Как хорошо, когда есть люди, способные по достоинству оценить чужие таланты. Ланселот не единственный, кому не позволено было оставаться в Камелоте.

Артур сконфуженно отвел глаза.

— О, прости, — пробормотал он. — Я сказал, не подумав.

— Все в порядке, Артур. Мы такие же изгои, как и он, с той лишь разницей, что Ланселоту посчастливилось найти свое место.

Митиан тем временем волновалась все больше, понимая, что турнир ведет Эйрвина и Альберта друг к другу, а Ланселот неминуемо окажется на пути у последнего. Она нервно сжимала и разжимала руки в тонких белых перчатках, держа в них праздничный венок, перевитый розовыми и светло-зелеными шелковыми ленточками.

— О, это потрясающе! — восторженно щебетала рядом Елена. — Я за всю свою жизнь не видела такого интересного турнира. Все так непредсказуемо!

— Да, — улыбнулась ей Митиан. — Этот турнир полон открытий.

— Таких, как Ланселот? — проговорила Елена с тонким намеком в голосе. — Он умеет удивлять, не так ли?

Митиан смущенно рассмеялась.

— Верно, — сказала она. — Ланселот оказался в Немете по счастливой случайности. Однажды во время охоты меня похитили разбойники, а Ланселот помог меня спасти. За это Эйрвин убедил отца принять его на службу и посвятить в рыцари.

— Какой ужас, — поежилась Елена. — Я о разбойниках, разумеется. Эйрвин поступил правильно.

— Это лишь самое малое, чего он заслуживает, — пробормотала Митиан тихо.

Убедительная победа над сэром Гедриком вывела Эйрвина в финал, где он должен был встретиться с победителем из другой пары — Альбертом либо Ланселотом. Успехи Ланселота распалили толпу, которая теперь громко его поддерживала, что отразилось недовольством на лице сэра Альберта. Он смерил противника холодным взглядом темных глаз, когда они встали друг против друга на ристалище. Ланселот, в свою очередь, смотрел на него настороженно, изучающе, и это было понятно зрителям — сегодня он еще не встречался со столь сильным соперником.

Рыцари одновременно опустили забрала и, дождавшись сигнала флажка, помчались вдоль разделительного барьера на середину арены. Первое столкновение вышло мощным, но не сокрушительным; противники усидели верхом и даже сохранили целыми свои копья. Публика выдохнула с легким разочарованием, однако такая тактика была выбрана бойцами не случайно — оба тщательно изучали друг друга, прежде чем ринуться в серьезную схватку. Как бы ни был сэр Альберт уязвлен тем фактом, что ему приходится биться на равных с человеком незнатного происхождения (а история Ланселота при дворе была всем известна), он не мог не признавать его силу и талант.

Разъехавшись по разным концам арены, они схлестнулись снова. На этот раз копье Альберта треснуло посередине, а конь взвился на дыбы, едва не сбросив седока на взрыхленный копытами песок. Лишь то, что он был прекрасным наездником и искусно обращался с удилами и шпорами, спасло его от позорного поражения в шаге от финала. Арену огласили радостные восклицания, на трибунах неистово замелькали флажки и шарфики. Даже лорд Годвин был впечатлен мастерством Ланселота, не говоря уже о его дочери, которую целиком захлестнул азарт. Одна Митиан продолжала наблюдать за происходящим, тревожно затаив дыхание. Ей было бы намного спокойнее, если бы сэр Альберт потерпел неудачу. Он же, меча сквозь забрало шлема злые взгляды, дал знак своему оруженосцу, чтобы тот подал ему новое копье. Поединок не был окончен.

Толпа притихла, когда после небольшого отдыха противники вернулись к барьеру. Ланселот не позволял удаче вскружить себе голову, так как понимал, что на ристалище все может перемениться в одно мгновение. Похожим образом рассуждал и Альберт, только он рассчитывал отыграться, о чем ясно говорил его надменный и вызывающий взгляд. Затрубили трубы, бойцы надели шлемы и по сигналу поскакали навстречу друг другу. Копье Ланселота попало в щит соперника и заставило его покачнуться, но перед этим Альберт прицельно ударил в нижнюю область нагрудного доспеха с левой стороны, и наконечник копья с легкостью пробил броню. От резкой боли Ланселот низко согнулся, но удержался в седле. Зрители ахнули в ужасе.

— Он же ранен! — воскликнула Гвен. — Ланселот ранен!

Ему стоило немалых усилий сохранить управление над лошадью, которая продолжала нести его по арене. Несколько слуг, в чьи обязанности входило следить за ходом поединков, выбежали на ристалище, чтобы помочь Ланселоту остановить коня и спуститься на землю. Раненый рыцарь имел право отказаться от продолжения боя и признать за собой поражение, но он этого не сделал. Он, к неудовольствию сэра Альберта, воспользовался лишь правом передышки и ушел в свой шатер, хромая и придерживая рукой место удара.

— Мы должны пойти за ним! — упрашивала друзей Гвиневра. — Похоже, он сильно пострадал!

— Я согласна с Гвен, — кивнула Моргана. — Ланселоту наверняка нужна помощь.

Элиан недоумевал:

— Я думал, мы приехали сюда тайно? Разве нет никого другого, кто мог бы помочь ему?

— Они правы, — сказал ему Артур. — Нам в любом случае нужно поговорить с Ланселотом. Сейчас он ранен, возможно, его рана серьезна, а кроме того, опыт подсказывает мне, что на арене произошло что-то нечистое. Мы должны выяснить, все ли в порядке.

Вчетвером они отделились от толпы зрителей и направились к шатрам, стараясь, чтобы их не заметили. Перед тем как войти в шатер Ланселота, Артур осторожно заглянул внутрь проверить, нет ли там посторонних. Рыцарь был совершенно один. Весь белый от боли, с прилипшими ко лбу волосами, еле стоя на ногах, Ланселот пытался самостоятельно избавиться от лат и остановить кровь, уже пропитавшую кольчугу. Он пришел в крайнее замешательство, когда увидел перед собой нежданных гостей.

— Гвен?.. Артур? Леди Моргана? Что… что вы здесь делаете?

— Не время для расспросов, Ланселот, — перебил его Артур. — Надо разобраться с твоей раной.

Моргана и Гвен вдвоем усадили раненого на стул, Элиан с чисто кузнечной проворностью снял с него доспехи и кольчугу. Льняная рубашка Ланселота была вся в крови, а под ней сбоку под ребрами зиял ужасный, глубокий кровавый прокол. Гвен громко ахнула, прижав руку ко рту, Моргана же принялась рвать свой крестьянский передник, чтобы быстро перевязать рану.

— Не понимаю, как такую рану можно нанести тупым копьем? — удивлялся Артур. — Такое повреждение можно получить только от боевого!

— Я сам не понимаю, как это случилось, — обливаясь крупным потом, ответил Ланселот. — Копья были турнирные, с тупыми наконечниками, я точно видел, что у Альберта было такое. Но я… почувствовал, какое оно острое. Как это возможно?

— Перед последним заездом он взял новое копье, — напомнил Элиан.

— Что скажешь, Моргана? — нахмурился Артур. — В этом может быть замешана магия?

Моргана не успела ответить, так как в шатре появилась Митиан. Принцесса, на которой и так не было лица, застыла на месте как вкопанная. Она сощурилась и спросила, словно не веря собственным глазам:

— Артур? Моргана?

— Принцесса, — слегка поклонился ей Артур. — Что бы вы сейчас ни подумали, поверьте, мы здесь с благими намерениями.

— Да я… я и не сомневаюсь, — растерянно моргая, пробормотала Митиан и тут же всецело обратила свое внимание к раненому: — Ланселот! Как ты?

— Я в порядке, миледи, — слабо улыбнулся Ланселот. Его грудь, на которую Моргана с помощью Гвен наложила тугую повязку, тяжело вздымалась, голос был хриплым.

— В порядке?! — воскликнула она. — С такой раной?

— Это не важно. У меня есть еще пять минут, чтобы прийти в себя, выйти на арену и победить.

— Ты никуда не пойдешь! Тебе нужен лекарь!

Ланселот облизнул сухие губы.

— Митиан, вы были правы насчет сэра Альберта. Он ранил меня намеренно. Вероятно, следующий удар предназначается королю, и он может оказаться смертельным. Нельзя допустить, чтобы они встретились в финале.

— Мне кажется, решение здесь очевидно, — вмешался Артур. — Я выйду на арену вместо тебя, Ланселот.

В шатре повисла упругая тишина. Артур сглотнул, оказавшись под взглядами пяти пар изумленных и напуганных глаз.

— Ты ведь понимаешь, что у тебя нет права на ошибку? — сказала Моргана. — У твоего противника, возможно, есть магия, а что есть у тебя, Артур?

— На моей стороне множество преимуществ, Моргана, — уверенно ответил он. — Во-первых, Альберт сражался весь день, он вымотан. Во-вторых, я отлично изучил его тактику, пока наблюдал за ним, я заранее могу угадать, куда он будет бить, а значит, смогу защищаться.

— Звучит разумно, но все же ты рискуешь, Артур, — заметил Ланселот.

— Гораздо меньше, чем ты, если продолжишь поединок.

— Тогда поспешим. Митиан, прошу, возвращайтесь на арену. Не волнуйтесь обо мне, со мной все будет хорошо, — успокоил Ланселот принцессу.

В глазах Митиан набухли слезы. Она обратилась к Артуру:

— Вы не обязаны делать это, но я говорю вам спасибо, милорд. Я всегда буду вам благодарна, как и весь Немет.

С этими словами она повернулась и покинула шатер, махнув полами своего плаща. Элиан принялся одевать Артура, пока девушки поили Ланселота водой и помогали ему улечься на лежанку, застеленную звериными шкурами. Наконец он задал им вопрос, который возник у него с самого начала:

— Где же Мерлин? Он наверняка приехал с вами?

— Мерлин… — попыталась ответить Гвен.

— Мерлин не с нами, — сухо произнесла Моргана, глядя перед собой.

Ланселот, удивленный ее резким ответом, понимающе кивнул и не стал задавать дальнейших вопросов. Артур между тем полностью облачился в его доспехи и застегивал последние заклепки на нарукавниках.

— Вот и все, — сказал он деловито и натянул на голову чужой шлем.

— Не забывай о том, что ты «ранен», — напомнила ему Моргана. — Альберт не должен заподозрить подмену.

— Спасибо, что ты такого высокого мнения о моих умственных способностях, сестренка, — глухо хмыкнул Артур сквозь забрало.

Гвен встала и подошла к нему.

— Будь осторожен, Артур, — проникновенно сказала она ему в глаза.

— Не бойся, Гвиневра. Моргана приглядит за сэром Альбертом, правда, Моргана?

— Я еще подумаю, — ехидно прищурилась чародейка.

— Ладно, у нас нет времени на разговоры. Кто-нибудь, побудьте с Ланселотом, — Артур пошагал к выходу.

На мгновение Гвен растерялась, терзаемая изнутри переживаниями за обоих мужчин. Она, конечно, была готова идти с Артуром хоть на смерть, но ей тяжело было оставлять раненого Ланселота в одиночестве. К счастью, присматривать за ним вызвался Элиан, чем избавил сестру от душевной муки.

Публика встречала своего любимца радостным гулом и аплодисментами. Артур шел на ристалище, прихрамывая для вида, но в целом довольно бодро. Он нарочито грузно взбирался в седло, выставив на обозрение свой окровавленный бок. Сэр Альберт, глядя на это, бросил ему снисходительно:

— Кажется, ваша рана довольно неприятная, сэр Ланселот. Подумайте, не стоит ли отказаться от боя? Я не хотел бы вас калечить.

Вместо ответа Артур протянул в сторону руку, требуя у оруженосца копье. Сэр Альберт самоуверенно фыркнул, повернул коня и направился на исходную позицию. Зрители замерли, не смея, казалось, даже дышать в волнительном ожидании новой схватки. Гвен и Моргана были в их числе. Моргана пристально рассматривала противника Артура с ног до головы и не находила в его облике ничего, что хоть как-то намекало бы на магию. Даже копье выглядело совершенно обычным, с тупым, широким наконечником в виде распустившегося четырехлистника, хотя это могло быть искусным обманом.

Взмах флажка, и всадники помчались друг на друга. Артур немного завалился набок, словно ему было больно сидеть прямо, прикрыл щитом корпус и прицелился в плечо противника чуть ниже того места, куда в итоге собирался ударить. Так он намеревался запутать Альберта. Моргана старалась не выпускать из внимания ни малейшего их движения, однако ее помощь не понадобилась — Альберт, думая, что соперник не в лучшей форме, расслабился, и Артур вышиб его из седла со страшной силой. Что тут случилось с трибунами, нельзя описать словами! Даже знатные дамы и герцоги позабыли о правилах этикета и кричали наравне с простолюдинами, лорд Годвин аплодировал победителю стоя, а Елена бросала на арену белые цветы, украшавшие ее прическу. Гвен и Моргана крепко обнялись на радостях, не сдерживая слез, пока Артур верхом давал почетный по круг по арене. Не в восторге был лишь сэр Альберт, неуклюже растянувшийся на песке. Он яростно стащил с себя перепачканный в пыли шлем, вращая налитыми кровью глазами. Его кожа приобрела какой-то медный, рыжий оттенок, но изменить уже ничего было нельзя — он проиграл.

В перерыве перед финальным боем Эйрвин подошел к триумфатору полуфинала, чтобы поздравить его с победой с глазу на глаз. Артур почувствовал себя неловко, поняв, что сейчас обман будет раскрыт; впрочем, он не собирался скрываться вечно.

— Отличный удар, все под большим впечатлением, — сказал молодой король. — Должно быть, было непросто сражаться с такой раной?

— Гм… — послышалось из шлема с опущенным забралом.

— Вы не Ланселот, — покачал головой Эйрвин. — Митиан мне все рассказала.

— Что ж, тогда мне нет нужды представляться, ваше величество.

— Да, Артур. Объясните же мне, наконец, что происходит?

— Причина, по которой мы приехали в Немет, касается безопасности всего Альбиона, но сейчас под угрозой находится ваша собственная безопасность, сир, — ответил Артур. — Идемте со мной, и вы увидите все сами.

Он отвел Эйрвина в шатер, где лежал раненый Ланселот. Услышав всю историю от начала до конца, а также увидев рану своего верного рыцаря, король пришел в ужас.

— Это невозможно! — восклицал он. — Я знаю Альберта с тех пор, как был ребенком! Наши отцы были лучшими друзьями, невозможно поверить в то, что он предал меня!

— У нас нет достаточных доказательств, но факты говорят сами за себя, — возразил Артур.

— Да, да, я знаю, это-то и не укладывается у меня в голове, — бормотал Эйрвин, беспокойно расхаживая внутри шатра. — Как он мог пронести на арену острое копье под носом у всех?

— Оно могло не выглядеть острым, — пояснила Моргана, сидевшая у постели раненого. — Полагаю, это возможно — создать такое оружие, которое выглядит безобидным, но ранит, как боевое.

— Магия? — догадался Эйрвин.

Моргана метнула растерянный взгляд на Артура, Артур откашлялся в кулак и посмотрел на Гвен, та кивнула ему и выразительно взглянула на Элиана, который выглядел слегка напуганным. Немет это не Камелот, но магия не приветствовалась здесь уже двадцать лет. Эйрвин, проследив за цепочкой заговорщицких взглядов, заверил гостей:

— Вы можете быть откровенными со мной, все вы. Вы считаете, что Альберт применил магию?

— Боюсь, да, — сказала Моргана после паузы.

— Что ж, я сейчас же потребую у него предъявить все оружие, которым он сегодня сражался, — вспылил Эйрвин и пошагал из шатра.

— Ваше величество! — остановил его Ланселот. — Не стоит. Если это правда, если сэр Альберт действительно хотел вам навредить, он непременно попытается сделать это снова. Кроме того, у него могут быть сообщники. Будет лучше убедить его в том, что все идет так, как он запланировал.

Эйрвин задумался.

— Пожалуй, ты прав, Ланселот. Он постарается отыграться завтра на групповом состязании, но как его разоблачить?

— Артур! — вдруг осенило Моргану. — Ты помнишь рыцаря Валиэнта? Он использовал магический щит, чтобы побеждать соперников. Ты помнишь, как его разоблачили? Нужно сделать так, чтобы магию Альберта увидели все!

— Так значит, змеи со щита ожили не случайно? Я так и знал, — глубокомысленно вздохнул Артур, закатив глаза.

— Это возможно сделать? — засомневался Эйрвин.

— Предоставьте это мне, — уверенно ответила Моргана. — Также я хотела бы осмотреть оружейную, где хранится снаряжение рыцарей.

— С оружейной проблем не будет, миледи. Ланселот, я немедленно пришлю к тебе лекаря.

— Нет, сир, — сказал Ланселот и медленно поднялся с постели. — Я намерен участвовать в финале.

— Зачем?! — одновременно спросили несколько голосов. Один из них принадлежал Гвен.

Рыцарь улыбнулся:

— Если уж разыгрывать представление для сэра Альберта, то до конца. Он должен видеть, что я это я.

— Ты сможешь сидеть на лошади и держать копье? — удивился Эйрвин.

— Конечно. Это будет нетрудно, когда моей жизни больше ничего не угрожает.

Король встал напротив него и положил руку ему на плечо.

— Ты принял на себя удар, который предназначался мне, — сказал он с благодарностью в голосе. — Я не забуду этого, Ланселот.

Ланселота вновь облачили в его доспехи, и он вышел к восторженной публике без шлема, приветственно размахивая рукой. Трубы сыграли торжественный марш, а затем издали протяжный звук, дающий сигнал к началу финального поединка. Ланселот с трудом, но сел на лошадь и взял копье. То же самое сделал Эйрвин. Оба, надев шлемы и опустив забрала, ринулись вдоль барьера, однако, к удивлению зрителей, Эйрвин поднял свое копье и не стал сражаться.

— Как же мы определим победителя? — растерялся Годвин, с огромным интересом следивший за развязкой турнира.

Эйрвин высоко поднял руку, призывая расшумевшуюся толпу к тишине, и взял слово:

— Мои поданные! Милорды, леди, господа! Как вы могли заметить, мой соперник по этому поединку, сэр Ланселот, пострадал в предыдущем бою, а я не поднимаю оружие на раненых. Но, принимая во внимание ту доблесть, с которой он сражался, доблесть, отличающую только истинных рыцарей, я предлагаю избрать победителем этого турнира его!

Радость, объявшая трибуны, послужила лучшим свидетельством того, что предложение короля принято и полностью одобрено. Ланселот со скромной улыбкой раскланивался публике, скандирующей его имя. Его взгляд задержался на знакомых лицах в толпе: Артур, Моргана, Гвен. Гвен… Она была все такой же милой и прекрасной, как и тогда, когда он впервые увидел ее, но больше ее черты и мягкие завитки черных волос, обрамляющие лицо, не вызывали в сердце того волнения, которое Ланселот испытывал раньше. Он повернулся к ложе, где сидели члены королевских семей Немета и Гаванта. Видя сияющую улыбку Митиан, Ланселот понял, в чем кроется причина.