Иноземец (гет)

Битва при Хоннлите стала в Ферелдене своего рода легендарной, однако, учитывая склонность ферелденцев рассказывать истории, будь то выдуманные или преувеличенно правдивые, это было неизбежно.

Появление первой орлесианской армии на земле страны с момента жестокой оккупации не могло не стать предметом песен, историй и пьяных бранок. Большинство оплакивает это событие, поскольку оно представляло собой победу иностранного врага над тем, что было равнозначно врагом домашним. Конечно, единственное место, которое делает исключение, это сам Хоннлит, который и по сей день придерживается неоднозначного мнения.

Я нахожу всё это явление пренеприятнейшим, учитывая, что битва должна была стать всего лишь стычкой по сравнению с той адской Битвой на Верхней Галерее. Ферелденцы причитают, что мы вообще появились. Мы быстро разгромили трёх их врагов, немалой ценой, а они причитают.

Из тысячи двухсот солдат, магов и усмирённых, составлявших наш арьергард, сто восемьдесят девять были убиты в бою.

Девяносто семь гренадёров, почти половина их состава. Восемьдесят девять строевых стрельцов, каждый десятый из бившихся. Два Арменовых либертарианца, двое, кто сражались с ним на острие обороны, а не просто создавали магические барьеры. И, наконец, один усмирённый, раздавленный насмерть обломками. Для меня потеря стольких людей была большим ударом. В мире, откуда я родом, битвы со смертностью десять процентов считались кровавой баней. В Верхней Галерее меня научили ожидать такого уровня потерь.

Гораздо больше было раненых, около четырёхсот человек, большинство из которых получили переломы, а в некоторых случаях раны от стрел или порезы от мечей. Те, кто получил более серьёзные ранения, умерли раньше, чем наши маги смогли их стабилизировать, но мы спасли гораздо больше, чем могла бы спасти любая другая армия. Сочетание знаний с Земли и магического исцеления было мощным даже в те времена.

У меня были все основания испытывать надежду, даже когда Армен сжигал тела погибших, а Брэндон возглавляла песнопение. Мы обнаружили, что последняя отказалась уходить с остальной армией, а Баррис поручил дюжине храмовников проводить её обратно к нам. Смерть моих солдат была тяжела, но солдаты редко могут похвастаться тем, что они сражались и погибли за правое дело. Большинство умирает по глупым или посредственным причинам. Если существует загробная жизнь, то они наверняка были вознаграждены в ней.

Мы соединились со остальной армии, а с нами и Легион Мёртвых, ещё не зная, что порождения тьмы будут преследовать нас всё время нашего пребывания в Ферелдене.

_______________________

Мы продолжили путь в хорошем темпе.

После битвы порождения тьмы атаковали только с переда, где их численность была невелика и где пикинёры Микро могли пройтись по ним, как дорожный каток. Раненых лечили в ту же ночь, когда мы перегруппировались, что было неприятно слушать, но необходимо. К счастью, их удалось без особого труда водрузить на паре теперь уже пустых повозках, возивших ранее продовольствие. Маркхэм всё время держал их под строгим наблюдением, проверяя их лично каждый час и сообщая мне об их состоянии по рации.

Рыцарь-Магистр Госпитальеров занимался этим по собственной воле, и я несколько дней размышлял о причинах. Мне было приятно слышать новости о том, что моим солдатам становится всё лучше, но это стало беспокоить меня по одной конкретной причине.

О здоровье Тэм ничего не говорилось. Её отправили в среднюю часть колонны вместе с другими ранеными. Во время оставшихся ночных привалов я и остальные мои спутники навещали её на несколько часов, прежде чем Маркхэм сам выпроваживал нас. Она выглядела слабее, чем обычно. Когда я спрашивал Маркхэма, он каждый раз отвечал: «Жить будет». Отсутствие подробностей выводило меня из себя, но Джули принимала это безропотно, поэтому я молчал.

Чтобы отвлечься от увиденных мной смертей и переживаний за Тэм, я пытался уговорить Леху рассказать про её истинную личину во время часового отдыха. Ничего не вышло. Что ещё интереснее, гномы, с которыми она общалась, вели себя с ней либо со страхом, либо с пиететом.

В последний день нашего путешествия мы спускались из Верхней Галереи по штопорообразному туннелю, который в итоге ведёт к нижним уровням тейга Валаммара на краю ферелденских Внутренних земель. Для наших целей это было не слишком хорошо: на улицах тейга тяжело защищаться от порождений тьмы, но это означало, что весь маршрут был освещен светящимися камнями. Мягкий оранжевый свет заливал всё вокруг, давая магам столь необходимый отдых.

Мы приближались к концу дневного марша, когда к нам подошёл Корбин, командир Легиона Мёртвых. Он шёл в своём полном доспехе, тяжёлом, как бревно. Или, правильнее сказать, он подошёл к Лехе. Корбин вообще был не слишком разговорчив и на мои расспросы об Орзаммаре отвечал в основном пожиманием плеч или содержательными фразами «Не уверен». Попытки Джули были ещё менее плодотворными, он просто пытался с ней флиртовать.

Сказать по правде, похоже, все члены Легиона разделяют такую черту, как немногословие. Наверное, в этом отношении они подражают мёртвым, хотя мёртвые в Тедасе говорят гораздо больше, чем мёртвые на Земле. Големы говорили, в конце концов.

Вот почему я не мог не ускорить шаг, чтобы подслушать эту пару. Сперва они вели себя настороженно, но вскоре стали уделять друг другу внимания больше, чем всем остальным. Это заметил не только я.

— Они шпёхались, — тихо сказал Армен. Я закатил глаза. Невероятная дедукция.

Маг, как и я, заинтересовался новым развитием событием, хотя скорее из любопытства, чем желая отвлечься. Циару это ничуть не волновало, она шла позади нас, заложив руки за голову, скучая по красивым видам и игнорируя наше общее дело на сегодня. Вскоре мы подкрались достаточно близко, чтобы слышать их.

Они говорили на общем наречии, что было достаточно редким явлением, чтобы сразу обратить на него внимание. Большинство наших разговоров велись на орлесианском с вкраплениями терминов на общем, хотя я воспроизводил большинство из них здесь также на общем.

— ...держит их на коротком поводке, как я слышал, — сказал Корбин. — Из-за этой напасти цены подскочили вверх, что радует всех. Особенно Дом Кадаш. Отступники в горах беспокоятся, а в Оствике много храмовников, и тамошней Церкви нужен дополнительный лириум, чтобы держать их в узде.

Мы с Арменом посмотрели друг на друга, не ожидая услышать ничего интереснее личных подробностей. С другой стороны, это была информация, которую мы могли бы использовать. Даже если лириум оставался для меня полной загадкой.

— Ну естественно, — простонала Леха, качая головой. — Мои кузены, наверное, прыгают от радости аж до луны. Я только не понимаю, почему меня это должно волновать.

— У твоего господина и госпожи в подчинении храмовники, нет? — ответил Корбин. — Наверняка ты могла бы дать своей семье передышку, подключиться к торговле.

Леха покачал головой.

— Я проверяла, у Барриса есть свои связи, — сказала она. — И их достаточно, чтобы снабжать сотню или около того храмовников в любом случае.

— Сотню? — с любопытством ответил Карбин. — Я видел не меньше пятисот. Пламенный меч трудно не заметить, и мне приходилось его видеть в окрестностях Орзаммара, когда ферелденцы посещали его.

У моей гномьей собеседницы вырвался смешок, переходящий в негромкое хихиканье. Пока Корбин смущённо смотрел на это, я должен признать, что мне пришлось давить собственный смех по причине, которую Леха собиралась объяснить.

— Это не храмовники, — сказала она. — На них просто их доспехи. Снятые с трупов храмовников. Они нелегко нам достались. Ублюдки даже успели подстрелить меня, прежде чем Сэм взорвал их к херам, а магистр — спалил, — она оттянула рукав своей одежды, чтобы показать шрам на руке.

— И они не "мои господин и госпожа", кретин, — добавила Леха. — Одна моя подруга, а вместе они мои деловые партнёры.

— Опасные партнёры, — быстро произнёс Корбин. — Их Церковь, наверное, вне себя.

— Церковники уступили, — пожала плечами Леха. — Предоставили им автономию... хотя кто знает, в силе ли это ещё. Трудно игнорировать людей, которые способны отмахиваться от магии и объединить восточные Долы в считанные месяцы. Ты ведь наверняка слышал о них?

— О да, — кивнул Корбин. — Трудно пропустить такое, когда каждый ферелденский солдат болтал об этом какое-то время. В основном посмеиваясь над орлесианцами за то, что они верят в человека, который говорит, что он из другого мира, и в женщину, которая хочет уничтожить аристократию своей страны. Она красивая, но не настолько.

Леха снова рассмеялась, шутливо ударив Корбина по плечу, на котором было лишь немного брони. Армен пихнул меня и тихо проговорил: «Ты разве не будешь защищать честь своей дамы?»

Я оглянулся на Джули. Она была погружена в разговор с Брэндон. Неа, обойдусь.

— Малика... ты ведь должна понимать... — сказал Корбин. — У тебя появился реальный шанс заслужить прощение, с имеющимся здесь.

— Ты говоришь так, будто я хочу прощения, — ответила Леха. — Семья ясно дала понять: я должна сделать что-то равноценное, чтобы возместить нанесенный мною ущерб. Что-то вроде... ну, не знаю, внедриться в конклав Церкви, найти новую лириумную жилу или кокнуть короля. Ничего подобного делать я не собираюсь. Не тогда, когда у меня есть друг, который поддержит меня, и партнёры, которые не возложат вину на меня за неизбежные обстоятельства.

— Те обстоятельства вовсе не были неизбежными, — пробурчал Корбин. — Корабли едва ли были в безопасных водах.

— Пираты не моя вина, — процедила Леха сквозь стиснутые зубы. — И не смей думать иначе. Скоро мы будем пересекать те же моря, останься, и я покажу тебе, что я намерена сделать с этим будущем кормом для рыб.

— Ты сдала им груз без боя, — улыбнулся Корбин. — Не очень... Хартиевый поступок.

— Я спасла те сраные корабли, — жаловалась Леха. — И свою жизнь. Но, по-видимому, проявить здравомыслие, чтобы сохранить активы, это то же самое, что проявить трусость.

— Как я уже сказал, Хартия работает не так... — продолжил Корбин. — Но так поступает Малика. Я просто подумал, что ты захочешь вернуться в семью, раз уж ты превратилась из казначея маленького королевства в интенданта собрания мятежников.

— Совру, если скажу, что такая мысль не приходила мне в голову, — сказала Леха, — но здесь всё равно будет выгоднее, чем дома. А ещё я не получу удар в спину от собственной семьи. Это плюс.

— О, ну не знаю, — сказал Корбин. — Мне кажется, если ты вернёшься, то обнаружишь себя во главе стола.

Леха мотнула головой, чтобы посмотреть на него, замедляя тем самым темп обоих. Нам с Арменом пришлось спешно перестроиться, иначе мы рисковали споткнуться о них обоих.

— О чём ты? — произнесла Леха. — Что поменялось?

— Слухи об оружии тоже распространились, — ответил Корбин. — А ещё южная часть семьи недавно выбесила Белена. И вот ты, появляешься в Орзаммаре с новым контрактом на лириум в одной руке и рецептом кунарийского пороха в другой? Король наверняка захочет на тебе жениться. А твой клан? Все обиды забудутся.

Я двинулся вперёд, чтобы вмешаться. Леха не была тем, кто принимал решение, с кем мы делимся технологиями, даже не близко.

Армен остановил меня, легонько схватив за руку. Он просил меня подождать немного.

Леха некоторое время молчала, звуки марша и доспехов Корбина словно растворились в воздухе, пока я ждал её ответа.

— Не мне раздавать порох, — наконец сказала она. — К тому же, у Белена есть големы. Никакие пушки ему не нужны.

Я вздохнул от облегчения, и тут же пнул себя за дурость. Леха не была идиоткой.

— Но он их захочет, — улыбнулся Корбин. — То, что отвоёванные тейги соединены лишь наземными путями, это слабость, от которой он предпочёл бы избавиться. Наша экспедиция должна была найти способ безопасного путешествия в Валаммар и обратно. Ваше новое оружие решит эту проблему. Как бы он ни выиграл от союза с Ферелденом, его помыслы всегда направлены на укрепление власти лишь своего трона.

— Ну конечно, поэтому ты здесь, — ответила Леха с ухмылкой. — Ты реально впустую тратишь свой талант в Легионе.

— Мне-то можешь не говорить, — сказал «мёртвый» гном, поглаживая бороду.

Этим двоим, кажется, было приятно общество друг друга. Вернее, Корбину было, а Леха хмурилась, делая вид, что не собирается снова спать с этим мужчиной. А ведь не так давно она отчитывала меня за публичные проявления привязанности.

С окончанием интересной части я посмотрел на часы. Уже почти пора было объявлять привал, а поскольку мы более или менее достигли конца нашего путешествия по Глубинным тропам, я решил объявить его пораньше. Следующий день обещал быть долгим, и нам требовался отдых.

Я обратился по рации:

— Говорит Хант, всем частям остановится и разбить лагерь, — сказал я. — Мы закончили на сегодня. Микро, ты сегодня командир вахты.

Леха и Корбин вздрогнули и обернулись, когда я начал говорить, прямо к Армену и ко мне, когда Микро подтвердила мои приказы. Мы были достаточно близко, чтобы можно было легко протянуть руку и коснуться их голов. То, что они этого не заметили, ничуть их не радовало. А после истерики Лехи перед самой бучей в Верхней Галерее, я находился в самом лучшем настроении, чтобы ткнуть её носом в её лицемерие.

— Малика, — улыбнулся я. — Что-то не так?

— Ты... — начала заводиться Леха, указав пальцем на меня, но затем взяла себя в руки. — Зови меня Леха. Леха Кадас.

«Ка-дас», не «ка-даш». К тому моменту к нам присоединились Джули и Циара, пытаясь понять, что происходит, причём последняя наклонила голову так, как это делает любопытная собачка, когда слышит что-то, что её заинтересовало. Что в исполнении Циары было не менее мило. Леха закатила глаза.

— Кстати говоря, — вклинился Армен, — почему ты сменила свою фамилию на что-то похожее? Если ты пыталась скрыть свою личность, я удивлён, что ты не назвала себя как-нибудь чуть менее очевидно.

Леха смерила его взглядом, не в силах помешать веселью мага. Это ещё больше развеселило Циару. Долийская девушка держалась за бока, хихикая и выпячивая грудь. Наша гномья спутница сдержала язвительный ответ и указала на Джули.

— Скажи Малика Кадаш, — скомандовал Леха, на орлесианском.

— Малика Кадаш, — повторила Джули, немного озадаченная.

Даже я нахмурился при этих словах, и не я один. Орлесианский акцент Джули совершенно не подходил для произнесения резких тонов фамилии. Как если бы француз от и до исполнял Шекспира, за неимением лучшего сравнения.

— Блин, — сказал я. — Это всё объясняет.

Леха кивнула, в то время как Джули приняла притворно оскорблённый вид. Тем не менее, Леха выросла в моих глазах. Она изменила свою фамилию, чтобы её подруге было легче ту произносить, а также чтобы каждый орлесианец не коверкал её на каждом шагу. Или, по крайней мере, такие причины лежали на поверхности. Я почти не сомневаюсь, что это было мерой переосмысления, теперь, когда я мельком узнал, почему Леха оказалась в орлесианском городе.

Джули положила руку на плечо Лехи.

— Ещё не решилась рассказать ему о Хартии? — спросила она.

Леха покачал головой.

— Ещё нет.

Как будто я и так не знал, что она замешана в каких-то тёмных делишках. Не может у кого-то на пустом месте появиться целая сеть контактов по всему Орлею и за его пределами, а Леха не была агентом какого-то другого монарха. Я имел лишь отдалённое представление о том, что такое Хартия, но в ближайшие годы мы собирались познакомиться с ней поближе.

Начала трещать рация, когда кто-то возился с гарнитурой. Кто-то, кто, очевидно, не знал, что делает.

— Маркиз, маркиза, вы меня слышите? — произнёс Маркхэм громче, чем нужно было. — Я одолжил рацию у леди де Виллар.

— Мы слышим тебя, — ответил я. — И не надо кричать. Говори нормально, мы услышим тебя.

На заднем плане послышалось весёлое фырканье Сопрано, за которым быстро последовало порицательное ворчание самой де Виллар. Наверняка за это на неё косо посмотрели. Маркхэм ещё больше мельтешил гарнитурой, создавая тем самым ещё больше ненужного шума.

— Понял, — ответил Маркхэм, резко вернувшись к профессиональной речи. — Нам нужно поговорить. Возьмите с собой маркизу, и, если командир Легиона рядом, можете привести и его для подтверждения.

На меня после этого наползла дрожь. Маркхэм был не из тех, кто дёргает по любому поводу. О чём бы он ни хотел поговорить, это было совершенно серьезно.

— Что случилось? — спросил я.

— Я могу объяснить только при встрече, — резко ответил он. — Вам стоит поторопиться.

_______________________

Я двинулся через весь лагерь, прямо с того места, где мы были, и до повозок.

Гигантская спираль, по которой мы путешествовали, наконец закончилась, и даже на расстоянии я мог видеть ответвления Глубинных троп к различным пунктам назначения, хотя большинство туннелей были гораздо более уже текущего.

Там не было недостатка в однокомнатных боковых проходах, и многие из наших начали занимать их, перетаскивая прямо в них свои телеги и пожитки, чтобы впервые за несколько недель уединиться. Те, кто не успел занять комнаты, просто расположились на левой стороне дороги, как я распорядился с самого начала нашего похода. Середина предназначалась для повозок и лошадей. Правая сторона — для свободного передвижения наших солдат и, в данном случае, меня.

Со мной шли Джули и Корбин. Циара и Леха побежали искать Армена, который был командиром вахты в арьергарде. Маг отказался смениться де Виллар на этом посту, как я ни просил, хотя, в принципе, бо́льшую часть работы в тылу выполняли Легион Мёртвых и их големы. Я не сильно хотел приказом снимать его с поста, поэтому просто оставил его. Циара немного беспокоилась за него, но, по всей видимости, старалась этого не показывать.

Мы быстро подошли к «медицинской» части колонны, моя предусмотрительность позволила нам легко пройти через тысячи людей. За время наших кампаний мы захватили множество палаток, даже то, что храмовники использовали против нас годом ранее. Полотнище, окружавшее наших раненых, было подвешено на веревке, натянутой между повозками, чтобы создать более просторные закрытые пространства. На ткани было изображено пылающее око Церкви, как и на многих нагрудных знаках, использовавшихся войсками Микро.

Я видел, как к этому приложил руку Маркхэм, чтобы уберечь от микробов посторонних и спрятать раненых от посторонних глаз. К данному моменту «микробная теория» приобрела странный религиозный уклон во всём нашем движении, Брэндон приняла её идеи всерьёз и всем сердцем, а её послушники распространяли эту концепцию с её характерным рвением. По меркам остального Тедаса, даже среди одержимых имиджем орлесианцев, наши люди были навязчивыми чистюлями. Я всецело одобрял это.

Мы остановились у импровизированного входа, всё ещё не зная точно, что мы там услышим или увидим. Мы с Джули застыли на месте, глядя друг на друга, внезапно испугавшись самого худшего. У меня внутри всё завязалось узлом, пока меня сильно не шлёпнули по спине, заставив вздрогнуть.

— Чего застыли? — сказал Корбин, огибая меня, чтобы войти. — От того, что вы будете стоять здесь, ничего не изменится.

Я переглянулся с Джули. Она, судя по всему, согласилась с таким подходом и зашагала дальше. Я пошёл за ней с большой неохотой. Я, конечно, навещал раненых, но всегда чувствовал себя при этом крайне неловко. Как если бы я был там только по обязанности, потому что они были ранены за моё дело. Я бы с большим удовольствием собрал их вместе, чтобы выпить и покушать немного хорошего мясца, но Маркхэм категорически запретил это.

Внутри госпиталя, куда нас вызвали, находилось около семидесяти коек, накрытых тканью на деревянных каркасах, похожих на носилки с ножками, на каждой из которых лежал солдат. Койки стояли рядами у дальней «стены», за полотнищем виднелись очертания вагонов. Освещение обеспечивали более мощные светящиеся камни, которые излучали более яркий белый свет, чем оранжевотое свечение туннелей. Целители Маркхэма занимались своими делами, за ними присматривали новые рыцари-госпитальеры, бывшие храмовники и некоторые более набожные солдаты Свободной Армии. Иными словами, люди Брэндон.

Многие солдаты приподнялись, а некоторые даже встали и отдали честь с поразительной энергичностью. Я довольно несправедливо подумал, что если они так быстро встают, то, возможно, им следует вернуться в строй. Это должно было послужить мне предупреждением. Я искал Тэм, но нигде не видел её, зато заметил её вероятное местонахождение: угол, отгороженный ещё одним полотнищем.

Сам Маркхэм был занят пациентами, поэтому встретила нас Луиза де Виллар во всём своём великолепии Блонди в черепной маске. Она выглядела совершенно неуместно, учитывая, что это место лечения и восстановления, а не поле боя. Как будто она была старухой с косой или богом смерти, снующим здесь в поисках душ для пожатия. Черепная маска ничуть не помогала. Я подумал, не думает ли так же кто-нибудь из пациентов, но понял, что это, вероятно, больше земная концепция.

— Маркиз, маркиза, — сказала Луиза, отдавая честь кулаком в манере шевалье.

— Полковник, — ответила Джули кивком. — Почему вы всё ещё здесь?

— Рыцарь-магистр настоял на том, чтобы ему надо держать рацию при себе до вашего прихода, — сказала Луиза, раздражение прокралось в её голос, — чтобы он мог поторопить вас, если посчитает нужным.

Да будет доподлинно известно, что Маркхэм был не из разумных людей, но, по крайней мере, его неразумность всегда была на службе у людей, которым он хотел помочь.

— Похоже на него, — сказал я ровным тоном.

— Я всё слышу, — раздался голос Маркхэма с другого конца госпиталя, тот шёл прямо к нам. — Вы вовремя, я рад, что вас не пришлось торопить.

Он взял рацию, снял гарнитуру одной рукой, а другой вложил коробку, а потом и саму гарнитуру в ладони Луизы. Она положила рацию на место у бедра, рядом с ножнами своего длинного меча, и сняла шлем с черепной маской, чтобы снова надеть гарнитуру, открыв при этом свои пронзительные голубые глаза.

Как только Луиза снова надела гарнитуру, я быстро решил остановить её надевать снова маску. Это была та фигова примета, без которой я мог бы обойтись.

— Будь добра, — сказал я, — не надевай пока шлем и маску, ладно?

Шевалье на секунду посмотрела на меня так, будто я произнёс что-то на арабском или клингонском, но потом огляделась вокруг и поняла моё возражение. Черепа являлись символом смерти в Тедасе так же, как и на Земле, даже если старухи с косой там не было. Она опустила голову, глаза по-прежнему были устремлены на меня.

— Как изволите, маркиз, — сказала она.

— Спасибо, — ответил я, после чего повернулся к целителю. — Ладно, Маркхэм, я так понимаю, ты нас вызвал сюда не ради хороших новостей.

— Что с Тэм? — добавила Джули. — Это из-на неё?

— Нам следует поговорить о будущем каждого в этой палатке, — сказал Маркхэм. — Пройдёмте со мной, — он развернулся на пятках и направился в отгороженный угол, а я тем временем про себя сильно нахмурился от его туманных объяснений. Что там такого, что он не мог просто сказать нам? Незнание убивало меня.

Мы пошли за ним, де Виллар не поняла намёка и тоже пошла с нами. У меня не было времени сказать ей, чтобы она убиралась, я заметил её только тогда, когда мы вошли в палатку. Мне было не по себе от присутствия полковника, но вскоре это чувство было позабыто. Тэм сразу же поднялась в своей койке, она была уложена на половине тех мехов из нашего сундука и одета в лёгкую льняную одежду... Её лицо было бледным, глаза едва признавали наше присутствие, а затем её лицо опустилось на пол.

Я почувствовал, что что-то ужасно не так, и Джули тоже. Мы бросились к Тэм, грубо минуя Маркхэма. Но когда мы подошли, казалось, что с ней всё в порядке. Она была полностью бодра, двигалась нормально, и у неё не было жара, иначе Джули сказала бы что-нибудь, взяв её за руку.

— Что с тобой? — спросила Джули Тэм. — Тэм, что с тобой?

Тэм открыла рот, чтобы заговорить, наконец оторвав взгляд от пола. Маркхэм опередил её.

— Она больна, — резко сказал целитель на общем. — Они все больны.

Тэм снова закрыла рот, так как он уставился прямо на неё. Это было совершенно не похоже на неё, так бояться. Настолько, что это потрясало.

— Господи, — сказал я. — Это ведь плохо, да?

— У неё Моровая хворь, — сказал Маркхэм. — Состояние, возникающее, когда скверна порождений тьмы заражает людей.

Корбин ругнулся под нос, напомнив мне о своём существовании. Джули побледнела. Луиза схватилась за меч. Я был просто в замешательстве, не совсем понимая серьёзность ситуации.

Я знал многое о том, как уничтожить и сдерживать скверну, поскольку именно эту темы мы с Арменом обсуждали, когда вели обсуждение деталей похода через Глубинные трупы. О чём мы сильно не говорили, так это о болезни, которую она несёт. Это было истощающее состояние, которое сводило людей с ума, а затем и в могилу. Мне этих деталей хватило с лихвой, хотя мне нужно было услышать подробности, и я приказал Уравнителям Велараны идти впереди нашей колонны, чтобы разобраться с этой заразой.

— Тогда какое лечение? — спросил я. — У меня есть некоторые лекарства, которые могут помочь, — антибиотики, срок годности которых, во всяком случае, истечёт в один прекрасный день, хотя у меня их было не так уж много. Определённо не хватит на семьдесят человек. Едва ли хватит на одного или двух.

— Лечения нет, — ответил Маркхэм. — По крайней мере, лечения в этом мире. Я бы порекомендовал повременить с использованием что-либо из вашего мира.

— Я не понимаю, — сказала Джули по-орлесиански, её глаза были прикованы к Тэм. — Она выглядит нормально. Я видела людей, больных скверной. Они выглядели совсем не так.

— Это моих рук дело, — сказал Маркхэм на общем. — Я использовал сочетание методов лечения травами Серых Стражей и долийцев, чтобы подавить распространение болезни. Иронично, ведь мы бы ничего о них не знали, если бы не Мэрик и Алистер Тейрин... из Ферелдена. Естественно, скоро у меня закончатся ингредиенты... вот почему я вызвал капитана Корбина.

— Вы хотите, чтобы я помог? — спросил Корбин. — Отдал свой запас настоек?

— Да, — ответил Маркхэм. — Я понимаю, что вы будете уязвимы перед скверной, но мы, как вы знаете, завтра покидаем Глубинные тропы. Вы можете пойти с нами и вернуться в Орзаммар по поверхности.

— А мёртвых нельзя наречь бескастовыми, — сказал Корбин, кивая самому себе. — Хотя не то чтобы это волновало Белена. Ладно, пойдёт. Хотя наши запасы в любом случае подходили к концу.

— Для большей помощи мы можем собрать необходимые материалы на поверхности, — сказал Маркхэм, махнув рукой. — Нам лишь нужно сейчас продержать больных в течение следующих нескольких недель.

Со стороны Джули послышался всхлип, но та быстро взяла себя в руки, она сжала челюсть, стараясь сдержать слезы. Здесь было не место для проявления слабости. Ни перед Луизой де Виллар, ни, тем более, перед Корбином. Но подтекст слов целителя не ускользнул ни от кого, просто у него хватило такта не констатировать реальное положение вещей. Ни у Джули, ни у меня не хватило смелости спросить. Я был потрясён и не мог вымолвить ни слова. Единственный, кому хватило духу спросить, была вовлечённая сторона.

— Говори уже, сколько, саирабаз, — сказала Тэм. — В лучшем случае. Ты с твоими талантами сможешь этого добиться.

Маркхэм нахмурился. Такой уж он был человек — никогда не желал ни хвастать, ни давать ложной надежды.

— Скверна на всех действует по-разному, — сказал он. — А, возможно, и сама скверна бывает разных видов. Некоторые наши солдаты от неё погибали через пару недель, а другие жили годами. Третьи погибли за пару часов, но это не наш случай. К счастью, в таком виде болезнь не заразна, иначе бы я не пустил вас в палатку.

— Слава Создателю за Его милость, — тихо сказала Луиза.

— Верно, — сказал Маркхэм. — Если состояние не ухудшится, заражённый может прожить от шести месяцев до года — при условии, что будет придерживаться лечения.

— Шесть месяцев, — чуть слышно сказала Джули. Она подошла к Тэм и обняла её, гладя её голову на плече возлюбленной. Она не плакала… просто глубоко переживала услышанное. Тэм обняла её в ответ, глядя на меня. Честно говоря, не знаю, как я тогда выглядел. Наверное, окаменел.

Но потом ко мне вернулся рассудок, и я осознал, что именно сказал Маркхэм.

— "Если не ухудшится", — озвучил я свои мысли. — Хочешь сказать, что по истечению шести месяцев нужно будет использовать мои лекарства.

— Мне сложно предположить, как они сработают, — ответил Маркхэм. — Если я правильно помню их назначение, они могут помочь. Скверна не похожа на обычные болезни — в ней есть элемент магии, а материал вашего мира странно на неё реагирует. Предположу, что лекарство подавит симптомы болезни и, возможно, полностью избавит от них. Но если оно не победит элемент магии, продолжится разрушение души и разума. Ваша возлюбленная превратится в вурдалака, прислужника порождений тьмы, к которым рано или поздно присоединится.

Другими словам, Тэм и все остальные, кого я попытаюсь излечить, с большой вероятностью уйдут на Глубинные тропы, где их заражение ускорится, и их будут использовать в своих целях порождения тьмы.

— Почему тогда не использовать антибиотики прямо сейчас? — спросил я. — Когда заражение не так сильно?

— Вы не понимаете суть скверны, — ответил Маркхэм. — Она уже поразила их тела. Заражение уже сильно. Последующие изменения будут естественным процессом. Я бы предпочел продлить жизнь, нежели пытаться излечить, возможно, неизлечимое. Ведь убивают симптомы, а не зараза, а с ними ваше лекарство вполне может справиться.

Мне было нечего сказать. В его словах был смысл.

Корбин откашлялся, чем заработал максимально сердитый взгляд от Маркхэма.

— Ладно, попугали и хватит, — сказал он. — Теперь сообщи хорошие новости.

Целитель прищурился и поджал губы.

— Я не считаю эти новости хорошими, гном, — возразил Маркхэм. — К ним нельзя относиться легкомысленно.

— Скажи, о чём он, — тут уже я начал одаривать сердитыми взглядами. — Живо.

Из-за меня вышла де Виллар, многозначительно взявшись за рукоять меча. Ненужный, но трогательный жест солидарности. Спасибо, Блонди.

Маркхэм, как и южные маги, был подвержен страху перед моим гневом. Несомненно, к этому также приложили руку века общения с храмовниками.

— Один орден может нам помочь, — тут же ответил он. — Серые Стражи.

Джули тут же отпрянула от Тэм, да и сама она приподнялась.

— Как? — спросил я, приближаясь к целителю.

— Заражённый может вступить в орден и выжить, — быстро продолжил Маркхэм. — Как минимум двадцать-тридцать лет. Их ритуал посвящения может "замедлить" скверну, но, хоть они в том никогда не признаются, может закончиться летальным исходом. Число тех, кто хотели стать Стражами, и тех, кто ими стал, сильно разнится. После посвящения зачастую не возвращаются, и, поскольку в Вейсхаупте рабов нет, очевидно, что их убивают. К тому же, мне неизвестно, какой именно ритуал они проводят.

Я прикусил губу. Двадцать лет куда лучше шести месяцев. Скрипнуло дерево. Тэм поднялась с кровати, до сих пор не показывая никаких признаков болезни или боли; неглубокая рана на её спине давно зажила благодаря магии.

— Я знаю, — сказала Тэм. — Я знаю, какой. Но я не слышала, чтобы им можно было спасти уже заражённых, — Тэм, будучи доверенным лицом Аришока, близко знакомого с Амеллом, вероятно, лучше всех разбиралась в тайнах Серых Стражей.

— Это известно не всем — во всяком случае, с поверхности, — признал Маркхэм. — Но мне, ведающему в искусстве исцеления, доводилось читать о подобных случаях, — он взглянул на легионера в поисках подтверждения.

— Легион тесно сотрудничает с Серыми Стражами; иногда мы объединяем силы, когда сражаемся с осквернёнными, — подтвердил Корбин. — Но только с ферелденскими, поскольку это укрепляет союз между Беленом и Алистером.

Шевалье возмущённо зашипела.

— Хотите сказать, вы продолжите мешать нам попасть в Ферелден? — спросила Луиза. — Потому что мы назад не пойдём, — как вы уже догадались, произнесено это было с возмутительным акцентом. Наверное, стоит поблагодарить нашу судьбу что даже теперь наши люди продолжают говорить на орлесианском.

— Малика говорила, что вы у нас не задержитесь, — холодно ответил Корбин. — Я считаю, что со стороны ферелденцев будет глупо пытаться вас остановить, а с моей ещё глупее в это вмешиваться.

— Ненависть толкает людей на глупости, — прорычала Джули, просуммировав отношение почти всех, с кем нам предстояло встретиться в ближайшие месяцы.

— Да, это так, — сказал Корбин, поглаживая бороду. — Но я не тот дурак, который бросится на тридцать тысяч с парой сотен гномов и несколькими големами. Это ещё не считая ваших магов и кунарийского оружия.

Големы бы заставили нас попотеть. Некоторые из них были даже не каменными, а стальными.

— Мы отходим от темы, — сказал я. — Серые Стражи управляют Амарантаймом, так что мы можем просто продолжить путь… но чем скорее их встретить, тем лучше, так?

— В Орзаммаре есть гарнизон Стражей, — сказал Корбин. — Но если вы правы и ферелденцы и впрямь... глупы, Белен вас даже на порог не пустит. Лучше всего вам направиться к Башне Бдения. Она чуть ближе Амарантайна, и это крепость Стражей. Страж-Командор — орлесианка; возможно, она проявит сочувствие к вашим невзгодам.

У нас сразу же возникли вопросы, как сильно придётся отклониться с маршрута. Я вытащил карту Ферелдена, и Корбин указал, где находится Башня. Она располагалась очень близко к пересечению Имперского тракта и так называемой Тропы Пилигримов, соединявшей Денерим и Амарантайн. Что было нам на руку.

— Ситуация лучше, чем была пять минут назад, — сказал я. — Не стоит откладывать поход больше, чем на день... и, честно сказать, я жду, что король соберёт какие-никакие войска, когда мы доберёмся до Башни.

— А Серые Стражи отпустят с нами выживших? — спросила Луиза. — Это же тайный орден; разве те, кто присоединился к ним, не оставляют то, чем жили прежде?

Джули возмутилась при мысли, что они могут не отпустить Тэм и её солдат.

— Если наши условия им не по нраву, — выпалила она, — значит, будут не по нраву и наши пушки.

— И им придётся убить меня, чтобы не дать вернуться к вам, — добавила Тэм.

— Поверь, они попытаются, — проворчал Корбин, поразительно напоминая Леху. — И я их понимаю. Они хранят тайны, которые нельзя выпускать за пределы ордена.

— Многие из них мне известны, — сказала Тэм. — Возможно, им будет уже наплевать, когда я скажу об этом.

Корбин нахмурился, но промолчал. Он знал, что нас не переубедить. Умный мужик.

— Есть и другой вариант, — сказал я. — Тибериус говорил, что Стражей могут заинтересовать договора. У каждой страны ведь есть свои Серые Стражи, так? У Ферелдена, у Орлея. Может, мы сможем договориться о создании базы из наших людей.

Джули усмехнулась, поворачиваясь к Тэм.

— Как тебе нравится титул "Страж-Командор"? — спросила она. Тэм не улыбнулась.

— Это... лучше, чем ничего, — ответила она. — Я боюсь того, что больше не смогу родить.

Луиза, Корбин и Маркхэм обменялись взглядами. Никто из них не собирался остепениться или заводить детей. Как и Джули, хотя в конечном счёте это не пошло ей на пользу.

Тэм же была другой. Кун запрещал ей иметь собственных детей — лишь растить чужих и радоваться этому. Для Тэм семья означала не только отношения, но и детей, также как Джули она означала безопасность и удовольствие. У меня сжалось сердце, и я напряг мозги в поисках того, что могло её приободрить. К счастью, я кое-что вспомнил.

— Стражи не бесплодны, — сказал я. — Вспомни Амелла, — Герой Ферелдена же смог зачать ребёнка. Иначе он был бы мёртв — если, конечно, эта ведьма Морриган не уложила Алистера.

— Амелл — мужчина, — сказала Тэм. — А я — нет.

— Насколько я знаю, это не имеет значения, — вмешался Маркхэм, показывая, какой он учёный. — Орден и другие власти тщательно изучали, могут ли Стражи иметь детей не со Стражами. Орлесианские недомерки считали, что их знать усилится от крови Серых Стражей, а орден интересовало, могут ли они увеличить свою численность во время Червёртого Мора... естественным способом. Выяснилось, что у мужчин и женщин одинаково меньше шансов оставить потомство.

— То есть, это они в тайне не хранят? — спросил я.

— С тех пор, как нескольких Стражей похитили барды для... экспериментов, — ответил Маркхэм, — орден раскрыл правду, чтобы больше такого не повторялось. Дворяне, зимовавшие в Халамширале и помиравшие со скуки, порой спрашивали об этом Круг. Мне пришлось отговаривать как минимум двоих от поездки в Монтсиммар, чтобы лично проверить эту теорию.

Тэм немного обрадовалась, что значительно сняло тяжесть с моей груди. Похоже, мы всё же дали ей лучик надежды. Луиза вежливо отвела взгляд, а Корбин продолжал смотреть на нас, за что я весело хлопнул его по шлему. Маркхэм наблюдал за нами с неодобрением старца, чем не сильно менял дело.

— Значит, решено, — сказал я, усаживаясь на койку Тэм. — Нам лучше поторопиться к Серым Стражам. Нужно спасти наших солдат.

— Так и сделаем, — ответила Тэм.

Не было никакого смысла спасать только её от незавидной участи. Мы должны были сохранить как можно больше жизней. Наш народ на нас рассчитывал.

_______________________

Наш последний день на Глубинных тропах вышел коротким. На то, чтобы добраться до выхода, найденного ранее Изоляционистами, у нас ушло всего лишь два часа, сам выход в основном был заблокирован валунами и деревянными балками. Ферелденцы явно постарались помешать порождениями тьмы вылезать отсюда и совершать набеги, тем более что за прошедшие годы рядом находящийся Хоннлит превратился в процветающий животноводческий город.

Однако, с блокировкой данного маршрута они справились примерно так хорошо, как можно было бы ожидать от доиндустриальной культуры, то есть совсем недостаточно. В блокирующих валунах и камнях было достаточно отверстий размером с человека, чтобы мы могли без проблем протиснуть каждого человека и лошадь на другую сторону, но на то, чтобы расчистить дорогу для повозок, потребовалось бы несколько часов.

Первыми наружу вышли рейнджеры Сопрано, чтобы обеспечить безопасность в непосредственной близости от выхода, и когда это было сделано, я приказал немедленно начать работы по расширению прохода. Тем временем я постоянно поддерживал выход солдат, начиная с шевалье и улан, по очень простой причине. У ферелденцев имелась особая военная слабость, или, как любила говорить Луиза:

«Лошади в Ферелдене сродни гномам.»

Но если выражаться менее грубо и более конкретно, у ферелденцев просто не было достаточно лошадей подходящего размера, чтобы выставить кавалерию в значимом количестве. Если вдруг случится, что лорду поблизости удастся вовремя перехватить нас — что само по себе было маловероятно — то любое совместное выступление тяжёлой и лёгкой кавалерии почти наверняка втопчет его или её в грязь. А чтобы прибавить гарантии к этому, рыцари-чародеи Велараны тоже оседлали лошадей.

Впервые я увидел своими глазами Ферелден в районе полудня, низкое зимнее солнце, льющее свои лучики с севера, наполовину ослепило меня, когда я вынырнул позади обеих де Виллар и Велараны, в тот момент поводья Беллоны лежали у меня в руках. Я быстро надел солнцезащитные очки, которые помогли мне относительно быстро оправиться от постоянной темноты Глубинных троп.

Выход выходил на востоке, на южную часть Внутренних земель, в том самом месте, где всего спустя год заявит о себе Инквизиция. Во время нашего прибытия туда там не было никаких беспорядков или бандитизма, только процветающие деревни и маленькие фермы, расположенные между скалистыми вершинами холмов, негустым лесом и пышной растительностью, тянущимися на десятки миль, до самих болот подле Остагара. По сравнению даже с наименее укрощёнными частями Долов, которые я видел, всё это выглядело дико.

Все остальные, по всей видимости, были слишком рады выбраться из подземелья, чтобы заметить всю эту красоту. Или, возможно, всему виной была национальная гордость. Орлесианское чувство превосходство над другими народами распространялось даже на простой люд.

Поблизости от нас находился вышеупомянутый негустой лес и кустарники, хотя и тянулись те по не очень пологому склону. Земля была скорее травянистой, чем каменистой. Самого Хоннлита видно не было, однако над деревьями и кустами поднималось много дыма, что давало знать о присутствии поселения. Пожалуй, даже слишком много дыма, на мой взгляд. Это указывало на то, что деревня была намного больше, чем я предсталял, и это могло стать проблемой. Я послал гонца к полковнику Изевен, и эльфийка быстро появилась в сопровождении двух своих улан-сержантов.

— Что-то там много дыма, — сказал я, указывая на небо. — Возьмите несколько разведчиков и доложите мне о размерах города.

— Есть, маркиз, — быстро ответила Изевен, а затем обратилась к своим подчинённым. — Приведите Джафана и Лоретту, с нашими лошадьми, — все трое бросились выполнять приказы.

— А мы не можем просто обойти городок? — спросила Веларана, опираясь на свой деревянный посох с лезвиями. — Не вижу прока связываться с ним.

— Это прекрасная возможность продемонстрировать силу! — заявила Луиза. — Маркиз, мы должны здесь показать всю нашу силу и поставить ферелденцев на место. Не имеет значения, насколько мягко мы ступаем, Алистер и Анора сплотят страну против нас, иначе они рискуют потерять свой трон. Если мы покажем, что с нами шутки плохи, и не будем сеять бесчинства, они не будут торопиться со сбором как можно больших войск, чтобы кинуть их на нас. Так у нас появится время, которое мы сможем использовать, чтобы добраться до Башни Бдения или даже до самого Амарантайна.

Я с удивлением посмотрел на шевалье. Черепная маска была на месте, на голове, и она ожидающе смотрела на меня. По всей видимости, она уже обдумала то, как мы можем действовать в Ферелдене, с точки зрения политики. Веларана не обладала такой проницательностью. Тем не менее, только в этот момент я заметил, что на всех лошадях шевалье надета полная кольчуга и броня, что делалось только тогда, когда они ожидали нападения на укреплённую позицию.

Я вздохнул, обдумывая оба предложения.

Обойти городок было бы быстрее, и неважно, насколько велик был Хоннлит, у них точно не хватило бы людей, чтобы остановить нас. Да что там, всех сил Орлея едва хватило, чтобы помешать нам. Однако, нам нужно было заявить о себе. Это не обязательно означало убийство людей, но нам нужно было подчинить себе город.

Я не сомневался, что тысяча конных войск справится с этой задачей. И хотя я всё ещё считал лошадей слишком ценными, чтобы тратить их в бою, они так или иначе оставались незаменимы для меня в резких и быстрых операциях. Быть может, так у нас уйдёт день или два на посещение деревенского городка, но выиграем мы от этого гораздо больше.

— Мы возьмём деревню, — сказал я. — Мы знаем, что у них нет стены, только пара деревянных башен. По возвращению Изевен мы построимся и кинемся с холма прямо на главную улицу, сожжём башни и водрузим наш флаг.

— Есть, милорд, — в один голос произнесли Веларана и де Виллар. Я практически слышал улыбку, появившуюся на губах Блонди. Ох уж эти шевалье и их жажда славы. Мне пришли в голову слова предостережения, но не было смысла портить ей настроение, когда нам предстояла битва.

Де Виллар крикнула мальчишке-прислуге, чтобы тот увёл Беллону и подготовил её к бою, так как понимала, что я был обеспокоен отсутствием защиты у моей лошади.

— Как думаешь, сколько это займёт времени? — нетерпеливо спросила Джули сзади. — Изевен хороший разведчик, но это не Орлей.

Тут я понял, что она держит в одной руке поводья Реваса, а в другой — поводья лошади Тэм. Сама Джули была одета в земные одежды. Ясно как день, что она ожидала присоединиться к атаке. Что ещё более странно, на Тэм вообще не было никакой защиты, он был одета в те же самые обтягивающий наряд и тёмные штаны, в которых она была при нашей первой встрече. Хотя при ней было её оружие, а лечение Маркхэма было достаточно успешным, чтобы она не испытывала болезненности.

Я стиснул зубы, будучи не в восторге от мысли, что кто-то из них пойдёт с нами. Они не были обучены конному бою, в то время как я приложил немало усилий, чтобы отработать некоторые техники. Как выразить своё возражение словами, мне не пришло в голову, пока Тэм не высказала своё.

— Ты останешься, — сказала наша кунарийская возлюбленная Джули. — Это не твой удел.

— Что? — одновременно произнесли мы с Джули.

— Ты не шевалье, — продолжила Тэм, — и я рада этому.

— Оставьте нас, — быстро сказал я Луизе и Веларане, когда наша славная предводительница покраснела на несколько тонов. К их чести, они поспешили исчезнуть с глаз. Они, так же как и я, понимали, что нам предстоит приватный, пылкий разговор. Обе женщины ушли организовывать своих солдат в боевые порядки.

— Я сама буду решать, куда мне идти! — заявила Джули, поворачиваясь, чтобы сесть на Реваса. — Иначе как вообще я могу называться лидером, если буду отсиживаться в тылу?!

Тэм тут же схватила её сзади в медвежьи объятия.

— Тогда я остановлю тебя, — сказала она.

Джули попыталась вырваться, но давайте признаем: Тэм — кунари. Ни единого шанса. Джули быстро поняла это и испустила взбешённый стон. У меня вырвался смешок, но, возможно, я просто почувствовал облегчение от того, что оба моих близких не будут в гуще опасности. За это на меня был брошен гневный взгляд.

— Может, поможешь? — ожидающе произнесла Джули.

— Да я бы с радостью, — пожал плечами я, — но я согласен с Тэм.

Джули вновь начал брыкаться, скорее в знак протеста, чем в попытке вырваться из объятий Тэм.

— Я тоже имею полное право рисковать своей жизнью! — сказала она. — Отпусти меня уже!

— Любовь моя, послушай, — сказала Тэм. Джули снова перестала двигаться, поэтому Тэм отпустила её и начала объяснить.

Тэм указала пальцем на меня.

— Сэм наш Аришок, — сказала она. — Кулак нашей общины. Мы обе видели его в бою. Он был рождён для этого. В этом его жизнь.

На самом деле я не был рождён для того, чтобы заниматься чем-то подобным. Убийц, в основном, делают, и моя страна давно довела это искусство до совершенства. Но она не ошиблась, когда говорила о том, как я наслаждаюсь битвой. По крайней мере, когда я побеждал. Я придержал язык, хотя бы для того, чтобы не встрять в разговор.

Губы Джули скривились от негодования.

— Я тоже лишала жизни, — сказала она, — я не бегу от этого.

— Как и я, — ответила Тэм. — Но, лёжа в постели последние несколько дней, я поняла, что Сэму легче и лучше всего, когда ему не нужно волноваться о нас. Бои будут становиться всё смертоноснее, а тратить наши таланты на войну попросту глупо, — современный вид войны многих, мягко говоря, отталкивал.

Тэм положила руки на оба плеча Джули.

— Ты же гораздо важнее, — продолжала она. — Ты одновременно Аригена и Арикун. Ум и душа нашей армии, творец оружия и даритель законов. Будут времена, когда ты должна будешь показать себя на поле боя, критические моменты, когда вся наша община должна будет дать бой или умереть. Но сейчас не такое время.

При всех недостатках Куна нельзя не признать, что классификация их лидерства довольно элегантна. Не то чтобы мы подражали им, но всё же именно отсюда шло то понимание у Тэм, которое она вписывала в понятие лидерства. Даже сейчас она считает себя тамассараном, выполняющей свой долг. Разница лишь в том, что, получив свободу, она решила распространить её на весь народ, а также воспользоваться своей личной свободой. Именно этим она и занималась здесь. Направляла молодое движение через его лидера, подобно как учитель направляет ученика.

Я оценил аргументы, которые привела Тэм, так же как и Джули, собственно говоря... но я также снова услышал предупреждение Сопрано у себя голове. Джули действительно была важна... слишком важна, как в общем плане, так и в том, что её нельзя было терять ни в коем случае.

Если я умру, я стану мучеником, и решимость нашего народа, сплотившегося скорбью, только укрепилась бы. Но если умрёт Джули... встанет вопрос, кто станет её преемником. И никто не мог знать, сможет ли ещё не родившаяся нация сохранить единство перед лицом такого вызова.

Мы продолжали спорить ещё продолжительное время, или, по крайней мере, Джули спорила, но так она скорее принимала неизбежное.

— Маркиз! — выкрикнула Веларана, снова идя к нам вместе с Луизой и Сопрано. — Изевен возвращается!

Наша глава разведки появилась, пустив свою лошадь галопом в наш периметр между деревьями и через заслоны рейнджеров. За ней скакали сами разведчики. У одного из них стрела была в плече, где кожаная пластина защищала не так хорошо, кровь запятнала форму женщины. Что-то пошло ужасно не так.

Разведчики вернулись в ряды уланов, где к ним уже спешила на помощь пара магов-изоляционистов.

Сама Изевен прискакала прямо к нам и сошла с коня, запыхавшись, как обычно бывает с теми, кто только что избежал большой опасности. Прежде чем мы успели спросить, что случилось, она схватила с земли упавшую ветку дерева и жестом сказала нам смотреть.

Она нарисовала грубый набор квадратов, представляющих собой районы поселений.

— Это деревня, — сказала она. — Примерно такая же по размеру, как и говорил Баррис.

Дальше эльфийка нарисовала двойные линии, отгораживающие пространства между главными улицами, квадраты поменьше за ними и второй круг косых линий вокруг всего этого.

— На башнях стоят люди, — сказала она, — есть небольшой частокол, и они забаррикадировали улицы столами, опрокинутыми повозками... всем, что попалось им под руку.

— Невозможно! — заявила Лузина. — Откуда они узнали о нас?

— Возможно, у них были смотровые у входа на Глубинные тропы? — размышляла вслух Джули, подняв глаза к нему. — Лично я бы так и поступила.

Изевен покачала головой и начала рисовать круги вокруг города.

— Они не к нам готовились, — объяснила она. — Там рядом разбили лагерь под две тысячи авваров, все они пытаются ворваться в деревню.

— Господи боже, — в сердцах воскликнул я. — Они же видели тебя! Сопрано, готовь войска к бою!

— Не стоит, — сказала Изевен раньше, чем Сопрано успела уйти. — Они приняли нас за долийцев. Ещё орали на нас. Сомневаюсь, что они будут нас преследовать. У долийцев нет ничего такого, что могло бы заинтересовать авваров.

Мне вдруг захотелось, чтобы рядом была Циара, чтобы подтвердить это, но она была с Арменом в арьергарде под землёй. Однако, никто не возражал, так что это предположение выглядело достаточно вероятным.

— Вы уверены, что это аввары? — спросила Веларана. — Может, это у ферелденцев дрязги между собой? — слова истинной женщины, никогда раньше не покидавшей Орлей.

— Это точно аввары, — сказала Изевен. — Они могли носить меха на плечах, но все они были голые и раскрашены в бело-голубой. Я выросла в Гранд-Коллин и узнаю из тысячи кричащую авварскую суку, когда вижу её. Или сотню их.

Де Виллар согласно промычала. Было очевидно, ей тоже приходилось раньше видеть такое.

— Всё это неважно, — сказала Джули. — Ферелденцы придут защищать своих людей, и скоро.

— Эрл Теган, скорее всего, уже собирает войска для этого, — сказала Луиза с абсолютной уверенностью. — Некоторые из южных баннов наверняка присоединяться к нему. Геррины очень упорно сражались, когда защищали свой народ во время нашего правления в Ферелдене. Теган — брат самой королевы Роуэн. Он не потерпит набегов авваров и, вероятно, постарается уничтожить на корню их дальнейшую способность к набегам.

— Пусть придут, — сказала Сопрано. — Один-единственный дворянин ни за что не сможет собрать такую армию, которая сравниться с нашей. Особенно в этой стране, — у Ферелдена не сильно крупное население.

— Будем решать проблемы по мере их поступления, — сказал я. — Прямо сейчас я не хочу, чтобы аввары прерывали нашу работу по расчистке прохода. Больше того, полковник де Виллар правильно выразилась недавно. Мы должны продемонстрировать силу. Я не могу придумать способа получше, чем разбить этих дикарей.

— Так мы сможем к ним подмазаться, — сказала Тэм. — Возможно, после такого ферелденцы разрешат нам проход.

— Ни за что, — встряла Луиза. — Нам нельзя делиться с ними нашими намерениями, иначе они всеми силами постараются помешать нам добраться до Амарантайна. Большинство уверится, что мы ведём вторжение, а те, кто нам поверят, будут бессильны помешать первым.

— Где находится линия деревьев относительно деревни? — спросил я у Изевен, прерывая спор.

— Не так уж далеко, — ответила Изевен, — но достаточно для атаки набегом.

— Отлично, — сказал я, взяв ветку из её руки и нарисовав то, что я хотел, чтобы произошло. — Сопрано, ты командуешь здесь. Де Виллар, Изевен и Веларана, мы идём вперёд. Уланы бросятся отрезать дороги на северо-восток к Редклифу и на восток к Внутренним землям. Шевалье и Уравнители пойдут в атаку на авваров напрямую.

Множество воинских салютов встретили мой приказ.

— Выдвигаемся, — сказал я. — По коням.

Военный совет на месте распустился, и офицеры разошлись. Я повернулся к Джули и Тэм и поцеловал их всех в лоб.

— Не волнуйтесь, — сказал я. — Это будет проще пареной репы.

— Возвращайся живым, — сказала Джули. — И целым.

— Он вернётся, — утешила Тэм, снова взяв её за руку.

Испытывая огромное облегчение, я зашагал прочь.

Двинулся я прямиком к шеренге шевалье и их оруженосцев, знаменосцы которых всё ещё несли свои штандарты с написанными на них «Гвардия Наместника». Приятный сюрприз ожидал меня, когда я подошёл к полковнику де Виллар. С ней была Беллона, одетая в новенький бард. Тонкий, но прочный синий материал с золотым и красным орлиным узором на том покрывал лёгкую кольчугу и щитки. Там же было изображено очень хорошее подобие герба Соёдиненных Штатов, который висел перед передними ногах лошади, а также золотой символ Организации Объединённых Наций над подпругами за седлом. Вероятнее всего, он был скопирован с какого-то Джулиного эскиза моих татуировок.

— Не при таких обстоятельствах я хотела бы подарить вам это, — сказала Луиза, — но, насколько я понимаю, вчера у вас был день рождения.

Так и было, но, пробираясь через Глубинные тропы и понеся потери в битве там, я даже не вспомнил об этом. А как я мог? Тэм застряла в проклятом госпитале с моровой болезнью.

— Мне показалось это подходящим подарком, — продолжила Луиза. — Я удивлена, что только я додумалась до него.

Я провёл по нему рукой, изучая детали.

— Я не знаю, что сказать, — сказал я. — Он прекрасен, — я сел на Беллону, привстав с предвкушением на стременах. Теперь аввары даже поцарапать не смогут мою лошадку.

— Хорошо, — сказала Луиза. — И ещё кое-что, — она протянула мне бронемаску, посеребренную, в форме черепа, с угловатыми линиями. Возможно, стоит назвать её «Максимус»?

— В палатке целителя это могло показаться неуместным, — с усмешкой сказала шевалье, — но здесь это именно то, что нужно.

Я выпустил смешок, беря маску. Всё как она и сказала. Надеясь, что это окажет психологический эффект, я снял свой земной шлем, надел маску, закрепил гарнитуру и снова надел шлем. Форма черепа, как оказалось, обеспечивала лучший обзор, чем я ожидал, но всё равно было хорошо, что я не планировал стрелять во время этой атаки. Вместо этого я отцепил булаву от пояса и включил рацию.

— Всем участвующим в атаке, перекличка, — сказал я.

— Уланы готовы, — коротко доложила Изевен.

— Уравнители на лошадях, — более медленно сказала Веларана. — Мы готовы.

— Гвардия Наместника, всегда готовы, — шутливо произнесла Луиза, с излишней театральностью выхватив саблю. В ответ все её шевалье вскинули свои тяжёлые копья.

— Кидаться в атаку только по моему приказу, — сказал я. — Вперёд марш!

Мы двинулись вперёд в пешем темпе, огромная волна запряжённых солдат двинулась в дорогу. Рейнджеры убирались с нашего пути, раздвигая поваленные бревна, которые они использовали для укрытия, сержанты лаяли, чтобы они торопились. Вскоре мы были среди деревьев, идя только вперёд.

_______________________

То, что произошло в тот день, некоторые люди вспоминают как божественное возмездие. Сам я часто думаю, что очень жаль, что оно не увековечено в одной из трёх «Фресок Основателей» во Дворце Свободы, хотя так или иначе в целом это относительно небольшое событие, каким бы величественным оно ни было. Увы, мой большой вклад в становление нашей нации и в создание тех фресок был ещё впереди.

Мне просто кажется, что та кавалерийская атака выглядит в разы лучше того, как я ниже изобразил её.

За свою жизнь мне удалось поучаствовать в нескольких таких атаках, но Хоннлит был тем единственным случаем, когда мы подкрадывались к врагу, с которым намеревались сблизиться. Низкие кусты и кустарники сильно заглушали цокот копыт наших лошадей, а земля была относительно мягкой в этой части Ферелдена. Многие деревья были вечнозелёными, их иголки устилали землю. Аввары не отличались тихим нравом, так что услышали мы их раньше, чем увидели. Гортанные крики, вопли боли и время от времени удары военного барабана разносились эхом вдалеке.

Мы спустились вниз по склону холма, поддерживая настолько устойчивый и быстрый темп, насколько это было возможно, сохраняя при этом построение. Рации в этом очень помогали. Я мог мгновенно связаться с полками, чтобы они ускорились или замедлились. Не думаю, что без этого мы смогли бы добиться того, чего добились. Ещё одно преимущество, принесённое с Земли.

Деревню я увидел, когда мы находились примерно в двухстах метрах от неё, менее чем в пятидесяти метрах от линии деревьев.

По правде сказать, это и деревней нельзя было назвать, учитывая её большие размеры, но и городом назвать его рука не поднимается. Что меня поразило тогда, так это разница в архитектуре. В Орлее всё было примитивно, но, по крайней мере, частично построено из камня и хорошо обработано. Здания в Хоннлите же были не так уж далеки от деревянных хижин, за исключением тех, что находились на окраинах. Одна лишь маленькая часовня Церкви выглядела так, будто не рухнет, если я хорошенько её пну. Здания ближе к границам поселения, правда, выглядели куда более крепкими, с балконами, на которых стояли лучники, стрелявшие в толпу за городом.

Я оценил численность авваров примерно в две тысячи человек, что примерно в два раза превышало количество конницы, имевшейся в моём распоряжении, и, вероятно, примерно в два раза превышало общее число людей в Хоннлите.

Это были самые настоящие варвары, почти ходячие стереотипы.

Они были разукрашены, как и описывала их Изевен, в синий и белый цвета, но больше походили на медведей на задних ногах из-за своего повсеместного высокого роста и вездесущих меховых шкур. На наше счастье, мех, похоже, служил у них единственной формой брони, поскольку они все ходили полуголыми, как и говорила Изевен. Их оружие тоже не представляло из себя ничего особенно: у них не было ничего длиннее двуручника, и, похоже, у них были только короткие луки. Однако, та ярость, с которой они пытались одолеть маленький городок, бросаясь на частокол и баррикады, говорила о том, что их нельзя недооценивать. Тем не менее, они не смотрели в нашу сторону. Ни один из них.

Радуясь принятому решению держать всех наших солдат вместе, сделав ставку на то, что благодаря тихому ходу нас не заметят, я видел, что мы застанем их врасплох.

Я отдал приказ.

Не было ни звуков рогов, возвещающих об атаке, ни выкриков «Свобода или смерть!», ни мятежного рёва. Только простой приказ: «Когда первый ряд дойдёт до линии деревьев, в атаку». Эта команда передавалась из уст в уста от полковника и дальше, едва слышно.

Прямо перед тем, как мы выскочили из-за деревьев, единственное, что кто-то мог услышать, это шорох леса. А это могло быть чем угодно. Животные, ветер... и уж точно не девятьсот орлесианских улан и сотня запряжённых лошадьми рыцарей-чародеев. Но когда мы все-таки вышли за линию деревьев, а маги выставили свои барьеры, чтобы защитить нас от стрел, никто не мог перепутать этот звук с чем-либо ещё.

Грохот наших копыт быстро привлёк внимание. Шевалье и лёгкие уланы вскинули копья, метя во врага. Орлесианским боевые кони и долийские рысаки бежали лёгкой подступью, нам на руку играла тяжесть склона. Я скакал вслед за Блонди, вместе со Звёзднополосатым флагом, доверившись её опыту.

У авваров не было времени, чтобы разойтись, сформировать заградительную линию или каким-либо другим образом собраться. Несколько лучников успели выстрелить, но ни один не попал в меня, а остальные были отклонены магией.

Тяжёлые уланы, шевалье и их орудия ворвались в ряды дикарей. Копья дрогнули от первых убийств, превращая мужчин и женщин в мясо на вертелах. Затем в ход пошли сабли, и когда мы прорвались чуть в глубже в стан врага, мы начали рубить людей насмерть, проскакивая мимо них. Учитывая манеру нашего приближения к врагу, меня в тот момент преследовало странное хладнокровие. Спокойствие. Моя кровь не стыла в жилах.

Маги Велараны быстро нанесли свой удар слева, выпустив баснословно громадные залпы магических снарядов, когда сами маги устремились к врагу, сверкая духовными клинками. Справа Изевен, как и планировалось, врезалась в авваров к западу и северо-западу, не сумев пройтись сквозь них, как это делали мы, но это не имело значения. Они видели, что мы творили в других местах, и в страхе разбежались, став идеальными мишенями для преследующей их лёгкой кавалерии.

Последний бой, который аввары дали нам, был весьма впечатляющим. Среди них были маги, в том числе огромный, просто громадный зверь-человек, который, даю руку на отсечение, должен был быть наполовину косситом. То был вождь-шаман, если верить последующим записям. Они были спецами в ледяной магии и до нашего появления заняты боем с храмовниками, охранявших главный частокол. Оставшиеся дикари вскоре собрались вокруг этих людей, особенно вокруг того великана.

Шаманы запели и резко вскинули руки над головой, и их магия создала стены льда, преградив путь нашей атаке. Наши лошади принялись перепрыгивать и объезжать внезапно появившееся препятствие, наши ряды начали кучковаться. Этого и добивался наш враг. Как только мы выстроились в линию, с неба посыпались сосульки — потенциально смертельный дождь. Барьеры пока держались, спасая жизни наших всадников, но за счёт некоторых лошадей. Более крупных целей.

Только чудом я и моя лошадь не погибли тогда, не имея никакой магической защиты. Беллону задели по задней части рядом с моей спиной, но её новая броня спасла её от серьёзных травм. Ей это ничуть не понравилось, и она быстро двинулась вправо. Как раз вовремя, чтобы ещё одна сосулька упала именно туда, где я сидел мгновение назад.

При виде всего этого я попросил Луизу бить отступление и позвать Веларану на помощь. Судя по всему, она неправильно истолковала мой призыв о помощи. Я хотел, чтобы она восстановила барьеры шевалье в ходе нашего неупорядоченного отступления. Вместо этого Веларана сама повела целую роту в новую атаку на шаманов и их ледяные стены. То, что произошло дальше, было приятнейшим зрелищем.

Полковник и её войска подъехали к ледяным стенам, а затем сделали Шаг в Тень прямо из сёдел пробив эти самые стены, полностью раздробив их и отбросив лошадей в сторону. Оказавшись среди авваров, их посохи извергли пламя и молнии, и варварам не хватало своих храмовников, чтобы остановить их. Тем временем лучшие мастера клинков среди рыцарей-чародеев вышли на бой с шаманами. Так началась великая магическая схватка.

Всё закончилось тем, что Веларана одним ударом своего клинка обезглавила шамана-великана.

Это, судя по всему, кардинально изменило ситуацию для всех остальных. Видя, что их лидеры убиты, как духовные, так и военные, оставшиеся аввары побросали оружие. Их вера в то, что их боги с ними, разбилась вдребезги, как и тела их товарищей.

Крылатые Уланы спустились с Небес и сокрушили их.

---

Где Сэм и Ко конкретно на карте: https://im.wampi.ru/2023/05/21/KONNLIT.jpg

Кому интересно, кстати, Автор поделился картой Битвы при Сарнии:

1) https://ic.wampi.ru/2023/05/11/SARNIY__1.jpg

2) https://im.wampi.ru/2023/05/11/SARNIY__2.jpg