Кому ты такой нужен (джен)

Жизнь Лауто никогда не была особо приятной. В ней не было ни смысла, ни цели, ни особых талантов, ни бушующих страстей. Это была жизнь рядового обывателя, обреченного создавать массовку, на фоне которой Великие Герои будут свершать свои подвиги. Иногда у него было больше поводов для чувства удовлетворения, иногда меньше. Иногда случались неприятности, но и удача порой показывалась в его жизни, но разменивалась, в основном, по мелочам. Но однажды вдруг стало ясно, что ему суждено стать «угнетённой» массовкой, а именно, одним из тех ничтожеств, на чьём фоне Герой будет выглядеть особенно эффектно. В жизни Лауто появились кошмары.

Это были не обычные ночные ужасы, после которых он просыпался в поту, проверял самочувствие своих близких, проветривал комнату и снова засыпал. Это были тягучее изнурительное нечто, после чего он просыпался уставшим и с жуткой головной болью, но не мог вспомнить ничего, кроме ощущения тоскливого бессилия и беспомощности перед беспощадной стихией. Сон превратился в еженощную пытку, целители ничего не могли с этим сделать, но методом проб и ошибок лекарство нашлось: пыльца малаш. Довольно дорогое, но вполне действенное средство, дарившее спокойный продолжительный сон. Сновидений после него не было — во всяком случае, ночью. А дневные фантасмагорические грёзы Лауто не мешали. Всё познавалось в сравнении.

Но потом родительские сбережения закончились, и начались неприятности. Работать Лауто был не приучен, но теперь у него не было выбора. Либо работать и получать способ забыться в безболезненном сне, либо мучиться бессонницей и бесформенными кошмарами и медленно сходить с ума. Но брать его на работу никто не спешил — его репутация в городе была вполне известной.

Стало совершенно ясно, что что-то в его жизни пошло не так. «За что?» — мысленно спрашивал Лауто у абстрактного распорядителя судьбами, но ему, конечно, никто не отвечал. Приходилось просто выживать. Без смысла и без цели, руководствуясь одними только инстинктами.

Дальше всё шло по наклонной. В тот день, когда Анчифа Мелифаро в очередной раз ступил на борт «Ванессы», Лауто лежал в трюме, терпеливо ожидая, пока полученные травмы и передозировка пыльцой и джубатыкской пьянью приведут его к предсказуемому и, судя по всему, давно запланированному финалу. Но и тут его не оставили в покое…

— Привет, Макс.

Его теперь все называют этим странным жутким именем, от которого веет опасностью. Так неестественно, так потусторонне сочетаются звуки, как будто сама смерть подбирается из-за угла и шепчет: «Макс-с-с».

Но Лауто не спорит. Он уже чётко понял, что здесь действует право сильнейшего, а он никогда таковым не был, и уж точно не сейчас. Его жизнь изменилась, но он не мог определённо сказать, в лучшую ли сторону. Эти ребята здорово его помучили, несколько дней заставляя обходиться без пыльцы малаш, но с помощью какого-то странного колдовства они помогли ему высыпаться без дополнительных средств. Кошмары не исчезли, они всё еще оставались с ним, и по пробуждении Лауто помнил это жуткое тошнотворное чувство. Но теперь они поблекли, потускнели. И он мог отдохнуть во сне — совершенно удивительное забытое чувство. Но без пыльцы малаш и без выпивки его жизнь стала совсем уж скучной и пустой. Что за странный эксперимент эти ребята с ним проводят? Разве можно так обращаться с людьми? Кажется, они не имеют на это права…

— Макс, всё в порядке?

Это тот странный парень, похожий на капитана Кадуни. Он представился сэром Шурфом, и сначала показался совершенно жутким типом, таким же жестоким и тупым, как капитан. А потом он каким-то образом проник в сон Лауто. Это было единственное, что он смог запомнить из приснившегося… именно с появлением Шурфа сны стали менее яркими… и хотя сам процесс вызывал у Лауто жуткое отвращение и неприязнь, сердиться на этого чудака почему-то не получалось. Наоборот, его присутствие странным образом воодушевляло, прибавляло сил. С чего бы, интересно?

— Меня зовут Лауто, а не Макс. Долго вы собираетесь держать меня здесь?

— Пока не поймём, как вернуть тебе прежнюю жизнь. Твоё содействие ускорило бы этот процесс.

— Посадите меня на любой корабль до Капутты, а дальше я сам, — сказал Лауто. — Думаю, за то время, что меня не было, люди подзабыли о тех глупостях, что я творил. Может, я смогу убедить их, что я изменился, и меня возьмут на работу.

— А ты изменился? — вежливо осведомился сэр Шурф.

Лауто закатил глаза и не ответил. В душу лезет, допытывается, ждёт чего-то… как будто мало таких вот «психоаналитиков» было в Капутте, желающих направить на путь истинный…

— С чего вы взяли, что у вас есть право меня воспитывать? Вы нарушаете закон, удерживая меня здесь, в то время как я этого не хочу.

Сэр Шурф ответил не сразу. Некоторое время он просто смотрел в пространство прямо перед собой — то ли на Лауто, то ли куда-то в неведомые никому кроме него самого дали. Лауто уже отчаялся получить вразумительный ответ, как вдруг этот парень снова заговорил.

— Когда-то у меня был друг. Хороший друг, из тех, что не только в беде не оставят, но и обо всём остальном позаботятся, даже о том, что находится вне зоны их компетенции. Я старался отвечать ему тем же по мере моих скромных возможностей, хотя моё могущество не шло ни в какое сравнение с его. Тем не менее, я почти уверен, что был полезен ему раз или два: опыта и знаний у меня всё-таки побольше будет. Как думаешь, если бы с этим моим близким другом произошла беда, и он забыл бы сам себя, как я должен поступить?

Лауто озадаченно пожал плечами. Ему было сложно вообразить такую ситуацию. Как человек вообще может забыть себя? Не помнить своего имени, своей истории, своих друзей? Но если так, то этот друг даже самого Шурфа не вспомнит, не вспомнит всех тех вещей, которые они сделали друг другу… а значит, нет никаких долгов, нет обязательств.

— Думаю, если он действительно забыл всё, то это уже не он, — задумчиво сказал Лауто. — А значит, с этим новым человеком вас ничего не связывает. То есть вы можете заново выстроить отношения, заново оказать друг другу все те бесценные услуги… Но вряд ли вы сможете вернуть прошлое.

— А если бы это было возможно? Вернуть того человека, которого я знал, который сам себя помнил? Как думаешь, хороший друг постарался бы это сделать, или оставил бы эту новую «личность» заботиться о самом себе?

— То есть если он станет собой прежним, этот, новый, исчезнет, как будто его и не было? — уточнил Лауто. — То есть вы готовы вернуть то, что вы знаете, и то, что вам дорого, ценой новой жизни?

— Новой памяти, — педантично поправил Шурф, но сразу добавил: — Но вряд ли надо жертвовать даже этим. Новые воспоминания вполне можно сохранить. Нужно только заставить эту новую личность набраться храбрости и взглянуть в глаза кошмарам прошлого. И тогда всё вернётся. Так что скажешь, Лауто? Должен я заставить своего друга приложить усилия?

— А что сказал бы на это ваш друг? Ну, та его ипостась, с которой вы были знакомы?

— Думаю, он хотел бы оставаться собой любой ценой, — сказал Шурф. — Но потом, когда он забыл себя, от этого его желания не осталось и следа. Лишь страх перед неизвестностью.

— В таком случае… — Лауто задумчиво покачал головой, но всё же решился сказать довольно неприятную правду. — В таком случае правильно было бы заставить его вспомнить. Ваш друг был бы недоволен в процессе, но был бы вам благодарен за конечный результат. Так мне кажется.

— Мне тоже так кажется, — удовлетворённо сказал Шурф. — Поэтому именно этим я и намерен заняться, как ты уже, наверное, догадался.

Лауто озадаченно прищурился, не до конца понимая, почему этот загадочный тип завёл с ним такой разговор. Но тот не спешил объясниться, а просто наблюдал за выражением лица Лауто, в то время как его собственные черты были будто бы высечены из камня.

— Сэр Макс был полной твоей противоположностью, — сообщил Шурф. — Он умел радоваться жизни, не боялся трудностей. Когда с ним происходило что-то скверное, он не цепенел от ужаса, а сразу же искал способы исправить ситуацию. Он был очень могущественным человеком.

— Прямо супер-герой какой-то, — проворчал Лауто, начиная понимать. Не зря же этот тип к нему самому обращался не иначе, как «Макс».

— Да, примерно так и было, — согласился Шурф. — Пока каким-то мистическим способом он не исчез и не превратился в тебя. Хочешь, я расскажу о нём больше?

Лауто не хотел, но всё же медленно кивнул. Возможно, если он будет лучше понимать, чего от него ждут, он сумеет их как-то перехитрить. Избавится от их назойливой опеки, вернется в Капутту, попытается наладить свою жизнь…

Если верить сэру Шурфу, этот Макс был всеобщим любимцем и чем-то вроде местной легенды. Лауто всегда завидовал таким людям, родившимся с золотой ложкой во рту. Судя по всему, этот загадочный Вершитель пальцем о палец не ударил, чтобы получить всё то, о чём Лауто, например, даже мечтать не смел. Его создали таким, потому что Миру нужен был спаситель! А много ли ума надо, чтобы совершать все эти героические подвиги, обладая таким невообразимым могуществом?

— И куда же он подевался, весь такой из себя прекрасный? — полюбопытствовал не без язвительности Лауто.

— Точно не известно, — отозвался Шурф. — Но лично я предполагаю, что он просто утратил память обо всём, что с ним было. А взамен утраченного приобрёл примитивную и не слишком интересную личность. Тебя.

Лауто обиженно фыркнул.

— Не надо меня оскорблять, — сказал он. — Я осознаю, что я не самый уважаемый человек в Мире, но я вам, вроде бы, и не навязывался. Вы сами меня сюда притащили и не даёте вернуться…

— К твоей прекрасной и интересной жизни? — закончил за него Шурф. — Напротив, именно ради этого мы тебя и удерживаем. Я уверен, что ты снова можешь стать знаменитым сэром Максом из Ехо. Но для этого, конечно, придётся немного поднапрячься. Даже если когда-то могущество и досталось тебе, по твоим собственным словам, незаслуженно, сейчас пришло время доказать, что ты его достоин.

— Каким образом? — спросил Лауто чисто машинально, позабыв на секунду, что вообще-то он не собирался никак сотрудничать с этими сумасшедшими угуландскими колдунами.

Шурф помедлил немного, словно опасаясь раскрыть Лауто путь к могуществу. Но потом всё же заговорил: ещё более медленно и осторожно, чем до этого.

— Я думаю, что ключ ко всему — твоя память. Что-то произошло с Максом год назад, и он превратился в Лауто. Можно было бы подумать, что прежняя твоя жизнь утеряна безвозвратно, но… я уже несколько раз был в твоём сне. Вероятно, ты этого не помнишь, но я забрал себе твоё… беспокойство. Образы твоих сновидений показались мне весьма смутными, но я почти уверен, что это твоя память, твоя сущность пытается вернуться через сновидения. Ты их боишься и избегаешь, и я могу это понять… Но тебе придётся встретиться лицом к лицу с этим страхом, чтобы получить хоть какой-то шанс снова стать собой.

«Ну и бред, — подумал Лауто. — Что угодно выдумает, лишь бы не признавать свою ошибку и не согласиться с тем, что удерживает взаперти не того».

— Я никогда не помню, что мне снилось, — сказал он вслух. — Да, я помню, что мои сны довольно тягостны, но что именно мне приснилось, я не запоминаю никогда.

— Есть и другие способы воскресить твою память. Для этого нужно твоё согласие и решимость изменить свою жизнь к лучшему.

— А если ничего не получится?

— А чем ты рискуешь?

Лауто покоробило такое пренебрежение, но он постарался не подать вида. Что ж, хоть ему и была не по душе идея сэра Шурфа, этот разговор нельзя считать полностью бесплодным. В конце концов, он узнал о сэре Максе, за которого его все принимают, много чего интересного! А если эту информацию использовать правильно…

Следующие несколько дней он тщательно изображал покорность и смирение со своим положением. Раз или два — осторожно, чтобы не вызвать подозрений — он неуверенно выказывал признаки сотрудничества и желания «вернуть» сэра Макса, хотя на уме у него было совсем другое. Памятуя о том, что господа колдуны могут читать его мысли, он тщательно избегал «небезопасных» рассуждений в их присутствии, и даже попытался заставить себя думать в соответствии с тем, чего от него ожидают. В один из моментов он настолько вжился в роль, что даже немного испугался: не предал ли он сам себя? Но нет, всё в порядке, надо только дождаться подходящего момента…

Такой момент представился примерно через дюжину дней. За это время Лауто начал замечать за собой изменения, которые ему, надо признать, нравились. Сэр Шурф давал ему возможность спать спокойно, и качественный отдых отразился на самочувствии Лауто. Его мысли стали более ясными, планы — амбициозными, а чувства — светлыми. К нему словно юность вернулась, вместе с присущими этому возрасту наивностью и оптимизмом. Он даже подумал — а может, действительно попытаться сделать то, чего от него хотят Шурф и Джуффин? Но им нельзя доверять, ведь их мысли оставались для Лауто тайной. Что, если вся эта их история о сэре Максе — выдумка специально для него, а на самом деле они просто хотят захватить его тело, чтобы «подсадить» в него своего любимчика? И стоит хоть на секунду ослабить бдительность, или, ещё лучше, добровольно им содействовать… кто знает, чем всё может обернуться.

Лауто редко оставляли без присмотра. Почти всё время рядом кто-нибудь находился — невозмутимый дворецкий Кимпа, тревожный целитель Абилат Парас, сам Джуффин, Шурф или кто-то ещё из их подозрительной конторы. Но когда Лауто, по их мнению, начал приходить в норму, ему предоставили некоторую свободу. Он уже мог беспрепятственно перемещаться: сначала только по дому, а потом и по окружающему саду. То и дело он замечал на себе ненавязчивый, но бдительный взгляд Кимпы, и понимал, что дёргаться пока рано, бдительность ослаблена недостаточно.

Но вот, в один из дней, наконец, свершилось. Сэр Джуффин уехал в свой Дом у Моста, Кимпа возился над клумбами в саду, а Лауто сделал вид, что расслабляется в гамаке с книжкой. Вскоре к передней калитке подошли двое и что-то начали громко выспрашивать. Кимпа, бросив короткий взгляд на Лауто и убедившись, что тот погружён в чтение, пошёл разобраться, что происходит. Это был он: первый, и, возможно, последний шанс.

Вывалившись из гамака и стараясь ступать как можно более тихо и незаметно, Лауто подбежал к ограде и перепрыгнул через забор. Свобода ударила ему в голову, и он понёсся по широкой улице прочь от своей тюрьмы.