Кому ты такой нужен (джен)

— Камра и печенье на месте. Очередную эпидемию анавуайны, хвала магистрам, пока не объявляли. Так где же наш сэр Макс?

В Зале Общей Работы собрался весь Тайный Сыск кроме Луукфи, совещание, назначенное на полдень, началось пять минут назад. Лишь мгновение поколебавшись между намерением высказать колкий комментарий и желанием вступиться за служебную дисциплину, сэр Джуффин всё-таки выбрал второй вариант и отправил зов своему непутёвому заместителю. Вечно одно и то же: на который час бы ни было назначено совещание, для Макса это слишком рано и «вечно выспаться не дают».

Макс не ответил. Точнее даже не так: зов ушёл в никуда, как будто и не было на свете такого человека. На какое-то смешное мгновение Джуффин даже растерялся: неужели парень научился отгораживаться от зова? Но с чего бы вдруг? Ещё вчера разговаривали нормально, ничто не предвещало… хотя, с Максом и не к таким сюрпризам надо быть готовым. Впрочем, возможны и другие, куда более заурядные объяснения. Но лишь эта версия позволяла решить вопрос не вставая из кресла, поэтому Джуффин решил в первую очередь отработать её и позвал зов одному из слуг Мохнатого Дома.

«Разбуди-ка сэра Макса, дружище. Скажи, что если он немедленно не появится на совещании, Кеттарийский Охотник встанет на его след».

Последовала недолгая пауза, в течение которой парень приходил в себя от шока: не каждый день столь серьёзные люди зов посылают. Пусть хоть сто дворцовых школ прислуги закончит, а всё равно даже с королём ему будет легче и приятнее разговаривать, чем с начальником Тайного Сыска.

«Простите сэр, — последовал немного нервозный, но вежливый ответ. — Сэр Макс не ночевал сегодня дома. Послать ему зов?»

«Не нужно».

Неужто подружку завёл? Кто на этот раз? Дочка Лойсо Пондохвы была, арварохская буривушка была… ой, не к добру Макс к Иллайуни зачастил, ой, не к добру! Так что теперь, махнуть рукой и проводить совещание без него? Можно бы, да вот только проучить бы его, чтобы в следующий раз предупреждал, если решил завеяться.

Но прежде чем приступать к решительным действиям, Джуффин решил проверить ещё одну относительно безобидную гипотезу и послал зов Великому Магистру Ордена Семилистника.

«Шурф, Макс не у тебя?»

«Нет. И вообще-то у меня совещание», — ответил Лонли-Локли довольно строго.

«У меня тоже, — Джуффин тяжело вздохнул. — Ладно, извини».

Он чувствовал, что Шурф собирался что-то спросить — наверное, хотел узнать, почему зов посылают ему, а не самому Максу — но Джуффин прервал связь настолько демонстративно, что вряд ли деликатный сэр Шурф стал бы навязываться. Особенно во время совещания.

— Что-то не так, Джуффин? — спросил сэр Кофа. Наконец-то в кабинете заметили затянувшуюся паузу.

— Макс где-то запропастился, — сказал Джуффин. — Пойду, поищу его на Тёмной Стороне. Начинайте без нас.

Нет, Макс, конечно, и раньше пропадал без предупреждения не на день и не на два, а на долгие месяцы и даже годы. Но сейчас, когда он вполне может контролировать время и в Хумгате и на Тёмной Стороне — что, во имя Тёмных Магистров, могло его задержать? Разве что заигрался мальчик и забыл о времени… ну так на то и нужен шеф, чтобы следить за дисциплиной, верно?

Оказавшись на Тёмной Стороне Джуффин замер на несколько секунд, просто вдыхая лёгкий приятный воздух, наслаждаясь нежными прикосновениями магических потоков. В эти минуты он как никто другой мог понять своего заместителя, забывшего о ходе времени. Если он действительно здесь…

«Макс!» — мысленно позвал Джуффин.

Нет ответа. Ну что ж… придётся нырнуть в Хумгат, пошарить там.

— Ты что это, и в гости не зайдёшь? — раздался приятный женский голос прямо у него над ухом. А через секунду, словно соткавшись из бесплотной магической ткани, перед Джуффином появилась женщина — настолько прекрасная, что поверить в её существование было довольно сложно. Он даже забыл ненадолго, зачем пришёл сюда: к чему вся эта суета? Придумал тоже, искать кого-то… Но потом заставил себя сосредоточиться.

— Макса ищу. Его здесь не было?

— Кого?

Рани совершенно искренне удивилась, как будто никогда не слышала этого имени.

— Макса, — терпеливо повторил Джуффин, надеясь, что она просто не расслышала, но уже чуя неладное. — Сэра Макса, Вершителя, которого я создал.

Рани лукаво улыбнулась и положила руку ему на грудь.

— Рада, что у тебя всё в порядке с самооценкой, милый. А вот фантазию неплохо бы держать под контролем, особенно здесь.

— Но ты ведь его видела, — напомнил Джуффин, отстраняясь, чтобы не терять остатки разума от её близости. Он чувствовал, что ясное мышление ему ещё очень пригодится. — Он был здесь, и вы разговаривали. Хотя оба тщательно пытались скрыть это от меня.

Рани встревоженно нахмурилась, но это беспокойство не было связано с разоблачением, скорее, с некоторыми подозрениями о здоровье супруга.

— А это становится интересным, — задумчиво сказал Джуффин. — Как ты могла его забыть? Кто угодно, но не ты. Вы ведь с ним сотканы из одного материала!

— Джуффин, ты…

— Да, дорогая, я в полном порядке. Но сейчас у меня, кажется, есть неотложные дела. Я загляну к тебе при первой же возможности. А сейчас… прости.

Шаг назад.

— Вопрос дня, господа, заключается в том, — начал Джуффин, оказавшись в кабинете, где доедали печенье его добросовестные подчинённые. Вот она, дисциплина! Сказали продолжать совещание — продолжают как миленькие! Даже Луукфи вызвали из архива, чтобы работа шла активнее. — Так вот, вопрос в том, является ли сэр Макс чем-то, кроме плода моего воображения.

Печенье, которое сэр Мелифаро как раз собирался поднести ко рту со стуком упало на столешницу и покатилось прямо к Джуффину. Он подхватил его, забросил в рот и смачно захрустел. Неплохое начало.

— А что, — задумчиво сказал Мелифаро. — Было бы забавно, если бы я увёл жену у плода вашего воображения.

— Или если бы оказалось, что несколько лет подряд здесь по ночам дежурил ваш воображаемый друг, — подхватил Кофа.

— И вряд ли вы могли бы вообразить нечто столь легкомысленное, — проворчал Куруш. — Сэр Макс вечно обещает принести пирожные, но постоянно об этом забывает. Кроме того, все сведения о плодах вашего воображения хранятся под грифом «Безнадёжно секретно», а о сэре Максе есть небольшое количество общедоступных данных. Огласить?

— Не надо, милый, — ласково сказал Джуффин. — Но теперь я абсолютно уверен — Макс мне не привиделся, он действительно существовал. Так что теперь, внимание, ещё более важный вопрос. Кто видел сэра Макса последним?

После обсуждения, в ходе которого пришлось сорвать совещание руководства Ордена Семилистника, выяснилось, что последним человеком, с которым говорил Макс, был сэр Шурф.

— Он собирался с кем-то встретиться, — хладнокровно вещал Великий Магистр, и только Джуффин, знакомый с этим парнем буквально со дня появления, смог различить в его интонации восемь оттенков беспокойства, три оттенка раздражение и один, едва заметный, обиды. Ну, ещё бы — сэр Вершитель отправился в очередное безумное приключение и никого с собой не взял. Безобразие! — Но он не сказал, с кем именно. Обещал рассказать позже, если получится.

— Где вы сидели?

— На крыше Мохнатого Дома.

— Нумминорих? Иди сюда, парень.

Шаг вперёд — и они вдвоём уже на крыше бывшей университетской библиотеки. Через секунду рядом появился Шурф — ну ещё бы, как он может не проконтролировать столь серьёзный вопрос. Торопится, небось, надрать Максу уши.

«Сэр Джуффин, а мне что делать? — прислал зов Мелифаро. Этот лентяй даже не подумал последовать за всеми, но оно, пожалуй, и к лучшему. — Я могу чем-то помочь?»

«Можешь, — отозвался Джуффин. — Ступай на Границу, проверь ещё раз Тёмную Сторону, может, я чего упустил. Заодно спроси у своего Второго, может, он видел Макса где-то в других мирах. Если так — сразу сообщай, чтобы мы тут время не тратили».

— Ну что, сэр Нумминорих? — спросил Джуффин уже вслух. — Готов отыскать моего пропавшего заместителя?

Но у нюхача было такое выражение лица, что сердце Джуффина забилось ещё быстрее: определённо назревает что-то интересное. Неужели этот чудо-нос не может найти своего учителя, за которым по запаху однажды даже в другой мир прошёл? Да быть такого не может!

— Он… — Нумминорих озадаченно зашагал по крыше от края до края. — Он не… — Нырнул в люк, ведущий в башню, втянул носом воздух. Потом вернулся, закрыл глаза, снова принюхался. Нахмурился сердито — совершенно несвойственное для этого неисправимого оптимиста выражение лица! — и бесцеремонно понюхал сэра Шурфа. — Нет, вы пахнете, как обычно, значит, со мной всё в порядке. Но как такое может быть!

— Что, дружище, нету нашего сэра Макса?

— Как будто и не было никогда! — пожаловался Нумминорих. — Но даже когда он застрял в Тихом Городе, его запах оставался в доме. Но сейчас…

Шурф вдруг сделал шаг и исчез, не сказав ни слова. Секунду или две Джуффин смотрел на место, где только что стоял Великий Магистр, пытаясь понять, что тот задумал, а потом взял сэра Нумминориха за шкирку и снова потащил Тёмным Путём.

— Давай-ка проверим нижние этажи. Здесь запах должен быть сильнее, верно?

В холле Мохнатого Дома было непривычно пустынно. Лишь Дримарондо на секунду отвлёкся от чтения и вежливо кивнул неожиданным гостям.

— Ты, я так понимаю, тоже не в курсе, где сэр Макс? — спросил у него Джуффин.

— Он довольно редко докладывает мне о своём местонахождении, — важно ответил пёс, не без труда переворачивая страницу. — Могу только сказать, что ночевал он не здесь.

— А где Друппи? — удручённо спросил Нумминорих, совершенно растерянный из-за собственной беспомощности.

— Резвится с кошками на заднем дворе. Пожалуйста, не отвлекайте меня больше. — И он вернулся к чтению.

«Джуффин, что у вас там происходит? — раздался в голове строгий голос Сотофы. — Куда вы в очередной раз подевали моего любимого сэра Макса?»

«Это очень хорошая новость, что ты помнишь о его существовании, — ответил ей Джуффин. — Рани меня такой роскошью не побаловала».

«Чего?!»

Через секунду она была уже рядом.

Потом было много суеты. Как в Мире, так и за его пределами. Все остальные, кроме Рани, прекрасно помнили, кто такой сэр Макс, но ответа на вопрос, куда он вдруг подевался, не было. Бессилен оказался не только Нумминорих, но и даже сам Джуффин, когда попытался встать на след — следа не было. Макс не умер, не ушёл в другой мир, не заблудился на Тёмной Стороне… он просто исчез.

Поначалу это было действительно забавно. Что-то настолько новое и интересное, что даже неясно, с какого края браться за решение задачи… Но постепенно это бессилие и бесплодные поиски начали надоедать. Прелесть загадок в том, что их можно отгадать. А если ответа, вроде бы, и в природе не существует, то кому нужны такие загадки?

— Жители вспоминают короля Мёнина, — сообщил Кофа. — Он тоже когда-то вот так вот исчез, а потом, через много веков, объявился…

— Он был в Тихом Городе, — ворчливо отозвался Джуффин. — А Макс оттуда уже сбежал. И, кроме того, Тихий Город не заметает так тщательно следы и запахи.

— Люди говорят, — как ни в чём ни бывало продолжил Кофа, — что сэр Макс — личина короля Мёнина. Не так уж много в Мире Вершителей, чтобы сразу двое объявлялись.

— Глупости, — отмахнулся Джуффин. Хотя повода думать так у людей не то, чтобы совсем не было.

Когда Макс застрял в Тихом Городе — объявился Мёнин. Ненадолго, всего на пару месяцев, но сам факт. Потом Макс вернулся, а теперь вот снова исчез… известно же, чьи повадки. Но этого не может быть!

Джуффин тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли, которые уже даже для него не выглядели слишком бредовыми.

— Всего дюжина дней прошла, — сказал он. — Максу и на более длительный срок случалось исчезать.

— Да уж, — Кофа флегматично пыхнул трубкой. — С него станется сейчас ворваться в дверь и сказать, что чуть не забыл про совещание.

Джуффин с надеждой покосился на дверь, но та ожиданий не оправдала.

За дюжиной дней последовала вторая, а потом и третья. Закончилось лето, пролетела осень. Тайный Сыск прекрасно справлялся со всеми поступающими делами. Сновидцы как будто специально решили не устраивать проблем, пока не вернётся сэр Макс. Или же этому Миру больше не полагались трудности со сновидцами, потому что в Тайном Сыске не было человека, готового эти проблемы решать.

Как бы то ни было, в Ехо постепенно начиналась новая жизнь — в которой не было никакого сэра Макса. Лишь Шурф время от времени покидал Мир и отправлялся в Шамхум. Если где и можно было встретить затерявшегося путника, то в «Кофейной Гуще». Каждый раз, когда он возвращался ни с чем, Сотофа присылала Джуффину зов с просьбой «сделать хоть что-то, иначе этот самодур сгноит всех достойных мальчиков».

Но что тут можно было поделать? Шурфу пора смириться, как и всем остальным. Если Макс захочет вернуться — он вернётся. А если нет… ну что ж, справлялись же без него как-то раньше.

Прекрасно, просто прекрасно! Биро Кадуни, старый знакомый, конченый неудачник, попался уже в шестой раз. Он сдал «Ванессу» без боя, чего и следовало ожидать. За это Анчифа приказал ребятам вести себя достойно оставить половину товара. Всё по-честному. Но чтобы не было совсем уж скучно, можно девочек пощупать. На борту «Ванессы» обнаружилось несколько десятков пассажиров — обычные работяги, на пути из Банума в Гажин, среди них — пара довольно милых, но простых леди, дипломатический конфликт устраивать не будут. А может, кто-нибудь и в пиратки захочет податься…

— Капитан! — неуверенно позвал Ито Бралис, стреляный воробей, один из самых надёжных людей. — Думаю, вы захотите это увидеть!

— Красавица? — чуть пьяный от вкуса победы спросил Анчифа.

— Я бы не сказал. — Ито махнул рукой, предлагая следовать за ним. — Мы обыскивали трюм, но кроме товаров нашли там кое-кого. Я не уверен, но лицо показалось мне знакомым.

— Кто это? — нетерпеливо спросил Анчифа, спускаясь по узкой лесенке в тёмный трюм. Ито добросовестно подсвечивал фонарём, но после яркого дневного солнца разглядеть что-либо было почти невозможно.

— Мы как-то доставляли двух важных господ в Капутту, помните? Вы им ещё свою каюту уступили.

Анчифа нахмурился. Пассажиров на борт они брали не так уж часто, а под описание Ито подходила только одна поездка, совершенно незабываемая.

— И что же?

— Я не уверен, — чуть виновато сказал Ито, останавливаясь у какой-то тёмной ниши, из которой торчали человеческие ноги. — Но по-моему, этот парень похож на одного из тех пассажиров. И если так…

Он осветил фонарём лицо лежащего в нише мужчины. В его чертах действительно смутно угадывалось сходство с сэром Максом из Ехо, но вонь давным-давно немытого тела, грязная одежда, борода, а главное — жуткий запах перегара, валящий с ног даже бывалого пирата, привыкшего и не к таким амбре, было довольно трудно сопоставить с образом уважаемого и могущественного человека.

— Эй, дружище! — Анчифа брезгливо похлопал спящего по щекам, пытаясь привести его в чувство. Без особой, впрочем, надежды. И действительно: парень лишь всхрапнул, но даже не пошевелился.

— Помоги мне вытащить его на палубу, — велел Анчифа Ито. — Там я смогу рассмотреть его получше. Да и старина Биро, возможно, согласится кое-что объяснить.

Они поволокли безвольное, но удивительно лёгкое для такого роста, тело к лестнице, а потом наверх. Со смесью озадаченности и беспокойства Анчифа размышлял, может ли это в действительности оказаться Макс. Да, о его исчезновении ходило много слухов, но как, во имя всех грешных магистров, он мог оказаться здесь, да ещё и в таком виде?

Анчифа отволок свою добычу в сторону, чтобы не мешать ребятам выносить товар, и ещё раз похлопал его по щекам. Точно, Макс, но исхудавший до изнеможения и запущенный до неприличия.

— Что, Анчифа, нашёл себе трофей по вкусу? — со злой иронией осведомился Биро, с деланным равнодушием наблюдавший за разграблением вверенного ему судна.

— Кто это? — спросил Мелифаро, не обращая внимания на язвительность этого хронического неудачника.

— Как будто сам не видишь. Бездельник рукожопый, которого я имел несчастье нанять в Бануме в тот единственный день, когда он был наполовину трезв. Как покинули порт — так он и пролежал бревном, не просыхая. А попробуй не дать ему выпивку — так он голову о стену норовит разбить. Чем человека к нему приставлять сиделкой, мне проще было дать ему самое крепкое пойло, что у меня было.

— Неужто гуманистом заделался, Биро? — недоверчиво спросил Анчифа. — Или разучился матросов воспитывать? Так если хочешь — могу взять на выучку, за небольшую дополнительную плату…

— Ты не умничай, а сам попробуй этого типа работать заставить. Я из него душу едва не вытряс, думал — окочурится, но нет, живучий, гад. Ну да ладно, до порта бы довезти — а там пусть старшине нищих голову морочит, если посмеет. Благо, хоть жрёт немного. Точнее, вообще не жрёт — была бы выпивка или пыльца малаш. Ему вообще всё равно, что принимать, лишь бы этого света не видеть.

Анчифа недоверчиво покачал головой. Со слов Биро выходило, что этот парень совсем пропащий. Даже странно, как он жив до сих пор, «Ванесса» в пути уже не меньше трёх дюжин дней.

— Как он представился? — спросил Анчифа.

— Лауто Метесс, — неохотно сообщил Биро. — А ты чего им так заинтересовался? Небось, на перевоспитание хочешь забрать?

Последнее прозвучало с плохо скрываемой надеждой. Оно и неудивительно. Пусть парень и никому не мешает и не ест ничего, но кому нужен такой балласт в трюме, да ещё и с таким запашком?

— Заберу, — решительно сказал Анчифа, переворачивая «Лауто» лицом вниз и заглядывая под рубашку. Спина была покрыта воспалёнными рубцами от «учения» Биро — действительно, славно потрудился. — Ито, помоги мне с ним.

— Думаете, это действительно тот господин? — шёпотом спросил тот.

Анчифа не ответил. Он не был уверен. Даже больше, он был почти уверен, что у Лауто Метесса нет ничего общего с пропавшим сэром Максом из Ехо, кроме лёгкого внешнего сходства. Но этот крошечный, едва заметный шрам на обветренной щеке…

Распрощавшись с «Ванессой» Анчифа приказал проложить курс на северо-восток, к Уандуку. Он, конечно, изначально собирался сбыть товар в Ташере, но раз уж к нему попал этот странный Лауто, дело надо довести до конца.

— Ранхан! — рявкнул Анчифа. — Иди сюда!

Не прошло и нескольких секунд, как подбежал один из ребят, примкнувших к команде несколько дюжин лет назад, и с готовностью и подобострастием вперился в лицо капитана.

— Займись им, — велел Анчифа, указывая на безвольную тушу Лауто Метесса. — Будь осторожен, возможно, у нас важный гость. Если придёт в себя — сразу зови меня, ясно?

— Да, сэр Анчифа!

В юные годы Ранхан учился на целителя, и хотя призвания у него не было, и учёбу он так и не закончил, кое-что он умел. Анчифа удостоверился, что каждый член команды занят делом и уединился на корме. «Ванесса» уже едва виднелась у самого горизонта, поднимать паруса Биро не торопился — приходил в себя от горя после утраты товара и одного члена экипажа. Ничего, переживёт.

«Послать что ли зов братишке? — подумал Анчифа. — Но что Тайный Сыск может сказать мне сейчас, на таком расстоянии? Тёмным Путём на борт не пройти… Дело сделано, человек похищен. Теперь остаётся тащить его в Ехо, а уже там решать, что с ним делать. То ли сдавать Джуффину и пусть сам разбирается, то ли тащить обратно в Банум, то ли отдать на воспитание Кобе… впрочем, нет, последнее отпадает. Ни к чему портить отношения с уважаемым человеком».

Чем больше Анчифа размышлял об этом, тем больше убеждался, что совершил ошибку. В мире много людей, внешне похожих друг на друга. Да и то, внешность сэра Макса была такой… странной, одновременно похожей на всех и не похожей ни на кого. Спутать его с кем-либо было почти невозможно, но вот кого-то спутать с ним… Анчифа не знал, может ли доверять собственному восприятию. Но, как он уже решил чуть ранее, дело сделано.

— Капитан!

Это был голос Ранхана. Анчифа отправился туда, где оставил своего нового пассажира и обнаружил, что тот действительно приоткрыл окосевшие глаза.

— Ну что, приятель? — громко спросил Анчифа, опускаясь рядом с ним на корточки. — Узнаёшь меня?

— Капитан Кадуни? — невнятно проблеял этот герой. — Вы сменили причёску?

И блеванул. Обильно, ни капли не стесняясь, даже не пытаясь отвернуться.

Анчифа медленно поднялся, изо всех сил стараясь не продемонстрировать всей гаммы накативших эмоций.

— За борт, — коротко сказал он. — Только привяжите, чтобы не потерялся. Не уверен, умеет ли он плавать.

Команда, как и положено, потешалась над неудачливым пловцом, но тот, казалось, даже не понимал, что с ним происходит. Бултыхался весьма вяло, словно ему было абсолютно всё равно, накроет его волна или нет, успеет он сделать вдох или нет. Горькое разочарование из-за совершённой ошибки терзало Анчифу, ему даже пришло в голову перерезать верёвку — и пусть плывёт, куда хочет. Команда быстро забудет об ошибке капитана. Но нет, это была бы глупая и бессмысленная жестокость, а за неё судьба выставляет довольно высокие счета.

После водных процедур Лауто довольно долго просто сидел там, где его оставили и бессмысленным взглядом смотрел прямо перед собой. На обращённые к нему вопросы он не реагировал, еду и питьё не замечал, и вообще, казалось, ушёл в себя настолько глубоко, что не помнил даже, где находится. Но Ранхан добросовестно выполнял наказ капитана и раз за разом пытался привести гостя в чувство.

Ночью Лауто глаз не сомкнул, а наутро, убедившись, что взгляд у него почти трезвый, Анчифа решился на повторный эксперимент.

— Эй, дружище, как себя чувствуешь?

Лауто моргнул и медленно перевёл на него тяжёлый неподвижный взгляд.

— Где я? — сухо спросил он.

Грубый голос конченого пьяницы обладал всё же смутно знакомым специфическим произношением. Язык как будто спотыкался о согласные, и если бы речь шла о ком-нибудь другом, Анчифа бы даже не заметил этой особенности, списав её на заплетающийся с похмелья язык, но сэр Макс, помимо прочего, был известен своей странной манерой речи.

— На борту «Фило», — великодушно сообщил Анчифа, радуясь, что «овощ» созрел для общения.

— «Фило»? — тупо переспросил Лауто. — Я думал… думал, корабль по-другому называется. А ты… ты же не мой капитан, верно?

— Теперь твой, — заверил его Анчифа. — Ты меня не узнаёшь?

Лауто озадаченно похлопал глазами, потом неуклюже потёр лицо, пытаясь привести мысли в порядок, и снова уставился на Анчифу.

— Нет, дружище, извини, — сказал он, наконец. — У меня в голове, конечно, каша, но я абсолютно уверен, что я к тебе не нанимался. Меня взял такой смешной дядька, с усиками закрученными, ты понял? Все вокруг на одно лицо, но того я запомнил — с усиками. Я потому к нему и попросился, чтобы ни с кем не путать.

Анчифа нахмурился и удручённо покачал головой, не торопясь вводить этого психа в курс дела.

— Как тебя зовут? — спросил он вместо этого. И, предсказуемо, услышал:

— Лауто Метесс. Я могу драить палубу, денег мне не нужно. Только джубатыкский наркоз или пыльца малаш, да побольше…

— Ну, денег тебе так и так не положено, ты мой пленник, между прочим, — сказал Анчифа. — А наркоз или пыльцу заслужить нужно, и чисткой палубы ты не отделаешься. Так что давай, Лауто, приходи в себя и готовься к работе. Завтрак через полчаса. Камбуз вон там.

Лауто махнул рукой — мол, сами ешьте свой завтрак — и снова свернулся калачиком в своём углу. Кажется, его всё устраивало. Вот и славно.

Несмотря на неосторожно брошенную угрозу, заставлять «гостя» работать Анчифа не собирался. В конце концов, его команда укомплектована, а этот парень всё-таки может каким-то чудом оказаться потерявшимся сэром Максом — с промытой памятью, например. Веры в это почти не было, но тратить силы на то, чтобы кому-то что-то доказать… к счастью, кроме самого Лауто угроз Анчифы никто не слышал, а этот безумец делиться воспоминаниями о коротком разговоре ни с кем не собирался.

Прошёл ещё один день и ещё одна ночь. Лауто ни с кем не разговаривал, к еде не прикасался, выпил лишь глоток воды. Спать он не собирался, но с каждым часом становился всё мрачнее.

На третий день сквозь вонь больного немытого тела начал проступать лёгкий, но вполне отчётливый запах безумия.

— Лауто, как поживаешь? — осторожно спросил у него Анчифа. — Ты бы хоть подремал немного, у тебя от бессонницы крыша едет, ты знаешь?

— Я не сплю без наркоза или пыльцы, — ответил тот. — Я лучше умру, чем усну просто так.

Такая категоричность немного озадачивала, но, судя по интонации, Лауто был полон решимости выполнить свою угрозу. Анчифа задумался: с одной стороны, позволить такому ничтожеству предаваться пьянству на борту «Фило» было не только дурной приметой, но и хорошим способом уронить авторитет в глазах команды. С другой стороны, с этим гостем следовало соблюдать осторожность. Кто знает, что он такое на самом деле? Довести Вершителя до безумия — идея не из лучших. Впрочем, кто знает, на сколько ещё времени хватит его упрямства? Может, Лауто свалится от истощения уже через несколько часов, выспится, и проблема решится сама собой.

Но к вечеру ничего не изменилось, только запах безумия усилился. Команда обходила стороной ту часть палубы, на которой забился в угол неожиданный пассажир. Лауто бормотал что-то неразборчивое себе под нос и бился головой о деревянную перегородку, то ли отгоняя сонливость, то ли надеясь провалиться в беспамятство таким вот причудливым образом.

— Почему ты не спишь? — спросил у него Анчифа глубокой ночью. Он не хотел оставлять этого парня без присмотра, но пора уже было и самому отправиться на боковую.

— Я не сплю, — заплетающимся языком констатировал Лауто. — Нет, друзья мои, не сплю.

До Ехо оставалось чуть меньше дюжины дней пути, но для человека в таком состоянии этот срок может оказаться критичным. И тогда Анчифа решился на радикальный жест: спрятал бедолагу в пригоршне. Так одиннадцать дней сожмутся для него примерно в полсуток, и можно надеяться, что за это время ничего непоправимого с его страдающим организмом не произойдёт. Надо было сообразить сделать это раньше, но Анчифа не привык сам таскать грузы, да и иметь свободную руку на крайний случай было бы неплохо. В их работе любое может случиться. «Ну вот, будем считать, уже случилось», — подумал он.

Остаток пути прошёл относительно спокойно. На третий день слегка заштормило, но с курса «Фило» почти не сбился, так что о задержке можно было не беспокоиться. Анчифа старался поменьше думать о том, зачем он вообще направился в Ехо. Ему была неприятна мысль о том, что он ошибся, зря похитил этого пьянчугу, по нелепой случайности похожего на его знакомого сэра Макса. Не раз и не два ему приходила в голову идея отказаться от этой бессмысленной затеи, но он был твёрдо убеждён в том, что раз уж взялся за что-то, то дело надо доводить до конца.

Ехо встретил их пасмурным небом и мелким дождём. Что ж, погода вполне подходящая, чтобы сделать землю под ногами привычно-шаткой, нахлебавшись какой-нибудь мерзости в портовом кабаке, но перед этим команде предстояло закончить все дела на борту. Анчифа раздал указания, а сам отправился в Дом у Моста, чтобы безотлагательно решить вопрос, ради которого он проделал весь этот путь.

«Сэр Джуффин, каковы мои шансы застать вас в вашем кабинете в Управлении?»

«Сразу чувствуется чуйка бывалого пирата, — сразу отозвался тот. — Умеешь вовремя заявить о себе, я как раз собирался уходить. Но если ты будешь так же стремителен, как во время налёта на беднягу Биро Кадуни, ты успеешь застать меня на месте».

«Что, уже пожаловался? — удивлённо переспросил Анчифа. — Не знал, что вы с ним знакомы, так бы я был поделикатнее».

«Нет, не знаком. Работа у меня такая — знать, почему «Фило» объявился в Ехо, когда не ждали, и после какого события его курс так резко изменился. Давай уже, Гроза Морей, поторопись. А то сейчас сюда явится твой младший братец и выхлебает всё Баунунское Пепельное, которое я заказал специально для тебя».

«Просто запритесь в кабинете и забаррикадируйте дверь. Я уже в пути».

Нанять возницу было делом нескольких минут — благо, стоило Анчифе покинуть причал, как о том, что он собирается отправиться в город, знал весь порт. А уж любопытных сплетников, готовых подвезти его только ради того, чтобы потом хвастаться что «в этом амобилере ехал сам Грозный Капитан Анчифа», всегда было более чем достаточно. Здесь его узнавали, даже несмотря на то, что он надел неприметное тёмно-зелёное лоохи с капюшоном. То ли дело в центре города: мало кто поднимал на него взгляд дважды.

В Управлении Полного Порядка царили умиротворяющие предвечерние копошение и суета. Служащие спешно заканчивали дела, которые должны были быть сделаны за день, планировали вечер, ругались, смеялись — в общем, всё как у обычных людей. Знаменитого Бубуты Боха слышно не было — должно быть, берёг силы, чтобы поставить решающий финальный аккорд в этой какофонии, который будет означать окончание рабочего дня.

На стороне Тайного Сыска было довольно тихо. Даже обещанного Джуффином Мелифаро не было видно, хотя вариант с засадой не был исключён. Несколько младших служащих резались в крак в небольшой каморке рядом с Залом Общей Работы, никто не обратил внимания на посетителя. Что ж, и ладно. Анчифа знал, куда ему идти, и был уверен, что его ждут.

— Что, пират, сдаваться пришёл? — коварно спросил Джуффин, распахивая дверь своего кабинета и приветственным жестом приглашая Анчифу войти.

— Нет, скорее сдавать, — сказал он, запирая за собой дверь под удивлённым взглядом Почтеннейшего Начальника. — Я вам тут кое-кого приволок, мне показалось, что вам это может быть интересно. И знаете, чувствую себя в высшей степени по-идиотски, потому что я в этом уже вовсе не уверен.

— Ну, так давай проверим, — предложил Джуффин, прямо-таки излучая любопытство всей поверхностью кожи.

Анчифа огляделся в поисках подходящей поверхности, но кабинет был идеально чист. И тушка, которая ещё кое-как смотрелась на палубе пиратского судна, да и то после купания в море, в этом аккуратном изысканном кабинете испортит всю идиллию. Но дополнительные приготовления были бы избыточным жестом, поэтому Анчифа наклонился над кеттарийским ковром, лежавшим в центре кабинета, и осторожно провёл над ним левой рукой.

— Вот. Изъял этого типа из трюма Биро Кадуни.

В первое мгновение нос Джуффина брезгливо сморщился от ударившего по рецепторам запаха безумия.

— И что заставило тебя… — начал он, но потом Лауто пошевелился и попытался встать, и Джуффин пригляделся к его лицу. — Грешные магистры! И что это значит?

Развлекать Анчифу разговорами пришлось поручить срочно вызванному Мелифаро, а чтобы жест не показался слишком хамским, Джуффин велел им разобраться с заказом из «Обжоры», который включал в себя то самое Баунунское Пепельное, которым он давеча дразнился. Потом Джуффин заперся в кабинете вместе с этим загадочным типом, в котором от Макса была только внешность, да и то изрядно подкорректированная вредными привычками и давешними воспитательными процедурами Биро Кадуни.

«Надо же, я растерялся, — восхищённо подумал Джуффин, садясь на ковёр напротив этого парня с мутными глазами. — Но на то он и сэр Макс, чтобы снова и снова меня удивлять. Но действительно ли это он?»

Незатейливая проверка поверхностных мыслей ничего не дала — этот парень был уверен, что его зовут Лауто Метесс, и что в этом кабинете он находится впервые. Ему ужасно хочется спать, но он почему-то уверен, что спать нельзя, категорически нет, только не без какого-нибудь средства, которое гарантированно свалит его с ног и оборвёт все связи с сознанием. Но вот до причины такой странной убеждённости почему-то докопаться не удалось. Как будто это был всего лишь иррациональный необоснованный страх, и это было забавно, но всё же требовало более тщательной проверки. Прошли те времена, когда Джуффин просто навязывал своё решение проблемы, не пытаясь разобраться в сути происходящего. Если и был на свете человек, которому Джуффин сильнее боялся бы навредить, чем Максу, таковой на память не приходил.

— Ну, что расскажешь, дружище? Как ты докатился до такой жизни?

Лауто озадаченно моргал, как будто не понимал, чего от него хотят, но на поверхности всё-таки крутились мысли, в разных вариациях повторяющие услышанный вопрос. Значит, не безнадёжно.

— А вы кто такой и почему интересуетесь? — спросил Лауто дерзким тоном человека, которому нечего терять.

Джуффин мысленно хмыкнул. Как бы поделикатнее донести до этого парня представление о том, кто здесь на самом деле хозяин положения? Но начинать сотрудничество с угроз не хотелось, а то, что «по-хорошему» ничего не выйдет было вполне очевидно.

— Давай так, — предложил Джуффин. — Ты откровенно отвечаешь на мои вопросы, а я за это дам тебе порцию качественной пыльцы малаш. Идёт?

— Сначала пыльцу, — потребовал Лауто.

Спорить не имело смысла. Джуффин послал зов младшему служащему, чтобы доставил требуемое со склада. Пока тот выполнял поручение, Почтеннейший Начальник откинулся в кресле и задумался.

Макс исчез больше года назад, то тогда не удалось обнаружить ни следа, ни намёка на то, что на самом деле произошло. Теперь же, когда объявился этот тип, не просто похожий на сэра Вершителя, но в его теле, которое можно было безошибочно опознать по некоторым особым приметам, кое-что начало, наконец, проясняться. Пока что ещё весьма смутно, но уже вполне очевидно, что Макс каким-то образом поменялся телами с этим Лауто Метессом и не сумел обернуть всё вспять. Осталось понять, как это произошло, где теперь Макс и почему не может вернуться. Что ж, задачка забавная, но не так, чтобы совсем уж безнадёжная. И, кстати, негоже развлекаться одному, есть ещё один человек, заслуживший право принять в этом участие.

«Шурф, ты как, не слишком занят?»

«Очень мило с вашей стороны в кои-то веки поинтересоваться, прежде чем приступить к сути дела, — не без язвительности отозвался Лонли-Локли. — Это наводит на мысль, что у вас что-то срочное и важное».

Раз он так многословен — значит, не занят.

«У меня есть кое-что интересное, — сообщил Джуффин. — Я в своём кабинете».

Он ни на чём не настаивал и ничего не предлагал, просто поставил в известность, почти не сомневаясь, как именно поступит Шурф. В конце концов, они в своё время неплохо сработались с этим занудой именно благодаря качеству характера, присущему им обоим — почти неконтролируемому любопытству. И действительно: не прошло и минуты, как он появился в кабинете. Собранный, строгий и в белом — всё как всегда. Оглядел кабинет, одарив хозяина лишь мимолётным взглядом, задержался на Лауто, который даже не думал подняться с пола, а лишь отполз к стене и опёрся на неё, обхватив тяжёлую голову. Он не заметил, что в комнате появился кто-то ещё — Шурф пришёл Тёмным Путём совершенно бесшумно.

С такого ракурса Лонли-Локли не мог увидеть лица этого бедняги, а других признаков, по которым в этом чучеле можно было узнать сэра Макса, не было. Поэтому Шурф лишь едва заметно приподнял брови, словно спрашивая: «Вы хотите, чтобы я исцелил его от безумия? А самому руку возложить недосуг?» Джуффин лишь помотал головой. За дверью уже слышались торопливые шаги младшего служащего, который нёс заказ.

Лауто поднял голову. Краем глаза Джуффин заметил резкое движение со стороны Шурфа, что было довольно неожиданно даже в этой ситуации. Но когда он поглядел прямо на Лонли-Локли, тот уже сидел абсолютно неподвижно с совершенно бесстрастным выражением лица.

— Держи, Лауто, — сказал Джуффин, подавая тому один из маленьких бумажных свёртков с зелёным блестящим порошком. — Теперь ты готов говорить?

Тот развернул пакетик, будто собираясь проверить качество содержимого, но потом резким движением поднёс его ко рту, намереваясь немедленно проглотить. Джуффин этого ожидал, и лишь стукнул указательным пальцем по подлокотнику кресла, в котором сидел, чтобы привести в действие заготовленное заклинание. Лауто застыл, парализованный, и лишь возмущённо и сердито вращал глазами.

— Как нехорошо обманывать, — терпеливо сказал Джуффин. Он неторопливо поднялся, подошёл к своей жертве, отобрал пакетик с пыльцой, и только тогда снял заклятие. Пропустив мимо ушей поток отборной брани, не содержащей ни одного слова, позаимствованного из лексикона других миров, он вернулся в кресло и сказал, теперь уже намного более строго: — Мы поговорим. И давай по-хорошему, просто отвечай на вопросы. Потом получишь то, что хочешь. Я свои обещания не нарушаю.

Лауто смотрел на него с обидой и злостью, но спорить не стал. Лишь обвёл комнату мутным взглядом и только сейчас заметил Лонли-Локли. Ни тени узнавания, ни слова реакции.

— Где ты жил, пока не попал в это тело? — спросил Джуффин. — Где твой дом, и почему ты туда не вернулся?

— Чего? — тупо переспросил Лауто. — Куда я попал, куда должен вернуться? У меня нет дома. Я много лет жил в Капутте, потом дом отобрали за долги, и я решил устроиться матросом. Но капитаны меня не любят. Один бросил меня в Азабате, пришлось ждать кого-нибудь, кто примет меня в команду. Следующий оставил меня в Чечкисе… или в Чумчаке, не помню уже, они так похожи… Потом я был в Бануме, где я и устроился к этому парню, — он недоброжелательно кивнул на Лонли-Локли, которого, видимо, принял за своего последнего капитана. — Поколотил меня, бызлюк эдакий, и пиратам отдал. А теперь что, мразь? Каяться явился? Так я к тебе больше не пойду, мне вон хороший человек пыльцу обещал, а он обещания не нарушает.

Лицо Шурфа оставалось непроницаемо-бесстрастным, даже Джуффин не смог распознать ни одного оттенка чувств, которые раньше были для него более-менее очевидны. Вот это концентрация!

— А чем ты занимался до того, как покинул Капутту? — спросил Джуффин. — У тебя есть семья, друзья? Сколько тебе лет?

— Сто семьдесят, или около того, — невнятно пожал плечами Лауто. — Семьи нет, друзья исчезли, как только деньги закончились. Кому я такой нужен — без денег…

Он заметно погрустнел и, наверное, мог бы расплакаться, если бы ещё немного подумал о своей печальной участи. Но Джуффин не дал ему погрузиться в рефлексию.

— А внешность твоя когда изменилась? Неужели тебя это не удивило?

Лауто лишь непонимающе пожал плечами — мол, о чём это вы?

Что, впрочем, вполне возможно, если он пил, не просыхая, а когда просыхал — засыпался пыльцой малаш. Он вполне мог даже не заметить, что что-то в его жизни изменилось, и что он проснулся не в той канаве, в какой уснул. Оставалось понять, каким образом Макса занесло в Капутту и где он сейчас. Даже проснувшись в канаве, как-то трудно представить, чтобы он опустил руки и смирился со своей никчемностью. Разве что Лауто было суждено не только имуществом поплатиться за свои вредные привычки… но о худшем думать пока не хотелось.

— Ладно, держи, — сказал Джуффин, возвращая страдальцу пакетик с пыльцой, тайком отсыпав, впрочем, половину. Если парень, наконец, уснёт, будет легче работать с его травмами и с его памятью.

Лауто жадно засыпал пыльцу себе в рот и размяк, ожидая, пока наркотик подействует.

Это было немного странно. На организм Макса местные вещества действовали очень сильно и не всегда предсказуемо. Почему же теперь организм не бунтует, а просто погружается в глубокий коматозный сон? Или дело было не в самом организме, а в сущности Вершителя, некогда его населявшего? Любопытно.

— Что ж, теперь можно и поработать, — сказал Джуффин, когда Лауто окончательно обмяк и отключился. — Давай, Шурф, займись его спиной, а я погляжу, что творится в этой голове.

В голове было пусто. Абсолютно пусто, не только в поверхностном слое, заблокированном наркотиком, но и в воспоминаниях о прошлом. Лишь приторно-липкие оттенки страха — как след на песке от того, что когда-то случилось. Но никаких отчётливых воспоминаний.

Когда Джуффин попытался проникнуть глубже, спящий вздрогнул всем телом, но не проснулся. Однако запах безумия стал почти невыносимым.

— Гадость какая, — пробормотал Джуффин и стёр следы собственного вмешательства. — Всё-таки придётся вызвать Абилата, так будет надёжнее.

И сразу же выполнил своё намерение, чтобы королевский знахарь прибыл как можно скорее.

— Ну и что ты об этом думаешь, Шурф? — спросил Джуффин, возвращаясь в кресло.

Спина Лауто была уже в полном порядке, так же как и ссадины на руках и ногах, а ускоренное заживление треснувших рёбер запущено. Некоторое время Лонли-Локли молча сидел в кресле напротив, соединив кончики пальцев, а потом всё-таки заговорил:

— Всё это очень, очень странно. С одной стороны, меня радует, что у нас, наконец, появилась хоть какая-то зацепка в деле Макса. С другой стороны…

Он снова умолк, так что даже Джуффин, и сам не брезговавший драматичными паузами, начал раздражаться. Но Шурф, похоже, не просто выдерживал интригу, а напряжённо о чём-то размышлял.

— Я много читал о способах обменяться с кем-то телами. Обмен Басаха, путешествие-с-полным-погружением, зелье третьей молодости… среди них есть и обратимые и необратимые, и те, которые требуют согласия обеих сторон, и те, которые можно провести принудительно. В библиотеке Ордена довольно много подобной литературы…

— Да, да, я прекрасно помню, что устроил Максу бывший Великий Магистр. Переходи к сути.

Шурф проглотил это пренебрежение к его дотошности, не поморщившись, но всё-таки изложил свою основную мысль:

— Ни в одном из этих случаев след человека не исчезал. Он перемещался, подобно перемещению Тёмным Путём, но не исчезал насовсем. О запахах, впрочем, упоминаний в книгах не было — нюхачей всегда было меньше, чем мастеров преследования…

— Это действительно странно, — согласился Джуффин. — Но всё-таки кроме Макса на след… мертвеца никто из нас становиться не мог.

Шурфа заметно перекосило, но от протестующих комментариев он воздержался.

— Ладно. Но почему тогда не получается отправить ему зов? — продолжил он излагать свои сомнения. — Ощущения при отправке зова покойнику вполне определённые. А в случае Макса это было похоже, как если бы он просто отправился в другой мир.

— Может, он и отправился, — без особой убеждённости сказал Джуффин.

«И там погиб», — повисло в воздухе. Иначе след бы не исчез. Но тут тоже не сходилось: в каком из миров ни околачивался бы мертвец, зов уходит в одно и то же пространство. Но если вспомнить гипотезу о том, что Вершители умирают безвозвратно…

— Вот что, — решительно сказал Джуффин. — Если Макса действительно больше нет в живых, мы с тобой тут зря тратим время, и беспокоить Абилата из-за этого отброса нет смысла, — он кивнул на дрыхнущего на ковре Лауто. — Так что либо мы расходимся, либо прорабатываем только те версии, в которых Макс жив.

Шурф согласно кивнул. Судя по всему, он пришёл к тем же умозаключениям насчёт Вершителя, и это ему сильно не понравилось.

На этом обсуждение застопорилось. Рабочих версий о том, как Макс мог остаться в живых и при этом потеряться, не было.

— Давай попробуем начать сначала, — предложил Джуффин. — В тот вечер, когда он пропал, у него была назначена с кем-то встреча. Могли ли его заколдовать именно тогда? Или просто Макс решил поиграть в игру, но заигрался и попал в эту переделку? Вот, что нужно выяснить: когда именно Лауто получил это тело.

— И если он умудрился не заметить разницы, значит, он был похожей комплекции, — подхватил Шурф, — и они с Максом находились где-то неподалёку друг от друга. Как минимум, в одном городе.

— Тогда остаётся понять, каким образом Макс оказался в Капутте… или где это произошло.

— Он мог пройти туда Тёмным Путём. Может, в Капутте ему была назначена встреча? Но он ни словом об этом не обмолвился… а ведь это довольно занятная информация, вряд ли он смог бы умолчать об этом, если бы заранее планировал… а секретов в тот вечер у него не было, я почти уверен.

— Всё это очень хорошо, — сказал Джуффин со вздохом. — Но кто и как, во имя всех Грешных Магистров, заставил его провести этот ритуал и поменяться с телами с этим бедолагой? Не верю я, что Лауто Метесс способен на такую магию.

Шурф не ответил, но было и так ясно: Макса могли провести. При всём его могуществе, интуиции и проницательности, иногда он бывал непростительно невнимателен к мелочам. Так что, зная его, недоброжелатель вполне мог сыграть на этом его качестве. Впрочем, возможна ещё одна версия.

— Или его шантажом вынудили сделать это.

Но чем ему могли пригрозить? Жизнью и здоровьем кого-нибудь из близких? Так леди Меламори в Арварохе и ей поди ещё пригрози. А все остальные близкие люди были в Ехо, и в те дни, когда Макс исчез, никому из них никто не угрожал. Или это была скрытая, неочевидная угроза, которая так же незаметно исчезла, когда Макс выполнил требование шантажиста? Или что-то угрожало самому Ехо? Или всему Миру? Или какому-нибудь из других миров, полюбившихся Максу? Тому же Шамхуму…

И почему его не помнит Рани?

Вот он, ещё один вопрос, чрезвычайно важный как раз из-за своей необъяснимости. Как такое могло получиться, что весь Мир помнит Макса, а Рани, жительница Тёмной Стороны — нет?

Размышления Джуффина прервал появившийся посреди кабинета Абилат Парас, королевский знахарь.

— Простите, что пришлось задержаться, — вежливо сказал он, поочерёдно кивая сначала Джуффину, потом Шурфу. Затем, не медля ни секунды, он опустился на ковёр рядом с Лауто и провёл руками над его бессознательной тушкой.

— Ох, грехи мои тяжкие, — проворчал Абилат. — Сколько же он себя этой дрянью травил…

— Сколько? — тут же спросил Джуффин.

— Уж никак не меньше года, изо дня в день. Понадобится время, пока вся отрава не покинет организм. Я могу немного ускорить детоксикацию, но всё равно ему понадобится тщательный уход. Если хотите, я могу походатайствовать перед настоятелем королевского лазарета…

— Не стоит, — перебил его Джуффин. — Мы позаботимся о нём сами. Нам выйти, или мы тебе не мешаем?

— Можете подождать здесь, дело недолгое, — сказал Абилат и начал творить какие-то совершенно особые лекарские заклинания. Кое-какие пассы были Джуффину знакомы, но чтобы полноценно их повторить нужно обладать истинным призванием целителя.

— Вот и в… — начал Абилат, но умолк на полуслове. Лауто задрожал во сне и начал что-то неразборчиво бормотать.

— Дай угадаю: ты блокировал действие последней дозы пыльцы? — спросил Джуффин.

— Да, но это не должно было подействовать так сильно! Детоксикация должна была идти постепенно в течение нескольких дней…

— Это не последствия детоксикации, — сказал Джуффин, подскакивая к Лауто подобно хищному зверю. — Ему просто снится кошмар. А ну-ка, подвинься, моя очередь…

Он положил руку на макушку спящему Лауто и попытался хоть краем глаза увить, что же ему снится настолько ужасного, что он отказывался засыпать без наркотика? Неужто им предстоит иметь дело с очередным Безумным Рыбником с неправильно убитыми магистрами?

А что, это было бы интересно. Если бы Максу вдруг приспичило поразвлечься, а потом он попытался спрятаться от своих жертв, пользуясь опытом Шурфа, о котором знал из рассказов… это вполне могло привести к такому странному эффекту! Вот только было совершенно не похоже на Макса и его представления о веселье.

К вящей досаде и удивлению Джуффина, разобрать что-либо отчётливое в кошмаре этого парня было невозможно. Лишь какие-то смутные мелькающие образы, ускользающие из-под взгляда, стоит к ним присмотреться. Тяжёлые и пугающие, но вперемешку с весёлыми и даже счастливыми, а потом снова горе вперемешку со смехом… даже во сне запах безумия стал настолько сильным, что в комнате почти невозможно было находиться.

— Разбудите его! — взмолился Абилат. — Давайте же, разбудите, ему нужно помочь, пока не поздно!

Не столько из желания срочно помочь Лауто, сколько из сочувствия к целителю, Джуффин похлопал психа по щекам, а потом и вовсе приподнял над полом и слегка потряс.

— Давай, мальчик, под…

— У-у-а-а!

Лауто зашевелился, плохо контролируя своё тело и попытался отползти прочь от Джуффина и от Абилата и спиной наткнулся на колени Шурфа, застывшего каменным изваянием в кресле. Лауто вскрикнул испуганно, исполнил какой-то противоестественный кульбит и попятился к дальней стене, чтобы держать всех троих в поле зрения.

— Кто вы такие?! Кто вы все такие?! Где я?!

— Лауто успокойся, я хочу тебе помочь, — миролюбиво начал Абилат. Ему явно было не привыкать к таким сценам, но если учесть, что когда-то сам сэр Макс помогал ему исцелять безумцев, чувствовал себя знахарь несколько неловко.

— Не подходите! Не трогайте меня, вы, сумасшедшие! Где я?!

«Оглушить бы его, — подумал Джуффин. — И вызвать санитаров из приюта безумных с усмиряющими кристаллами. Вот только грубая магия может навредить ему ещё сильнее. И почему этот Шурф перестал носить свои Перчатки Смерти?»

Скосив взгляд на Лонли-Локли, Джуффин с удивлением обнаружил всё ту же абсолютно непроницаемую каменную маску, которая свидетельствовал о заоблачном всплеске эмоций и о такой же степени концентрации. «О чём он так напряжённо рассуждает? — думал Джуффин. — Неужто заметил что-то, что упускаем мы с Абилатом?»

Лауто тоже не оставил хладнокровие Шурфа без внимания, и, то ли ошибочно сочтя его наименее опасным из присутствующих, то ли руководствуясь какими-то ещё нездоровыми соображениями, рывком преодолел полкомнаты, спрятавшись за спиной Великого Магистра.

— Ну всё, Лауто, хватит, — напряжённо сказал Джуффин, намереваясь прекратить этот балаган. Парень нуждается в лечении, а они тут бег с препятствиями устраивают. Он начал сплетать очередное парализующее заклинание — как бы теперь Шурфа ненароком не зацепить… — Мы помочь тебе пытаемся, как ты не понимаешь? Иди сюда, Абилат тебе поможет…

Джуффин уже был готов бросить заклинание, как Лонли-Локли вдруг поднял ладонь в предупреждающем жесте, а потом медленно поднялся и обернулся.

— Бросай эту игру, Макс, сейчас же, — довольно холодно сказал он. — Не знаю, чего ты пытался добиться, но ты абсолютно точно перегнул.

— Чего? — растерянно переспросил Лауто. — Как вы меня назвали?

Изумление на его лице было абсолютно искренним, вне всяких сомнений. Теперь он явно жалел, что выбрал Шурфа в качестве прикрытия и смотрел на него с непередаваемым ужасом.

Лонли-Локли, казалось, и сам усомнился в собственной правоте и как-то едва заметно сник. Он сделал крохотный шаг влево, освобождая Джуффину линию огня.

Через секунду Лауто уже не мог оказывать сопротивления.

— Может, объяснишь что-нибудь? — спросил сэр Джуффин, после того, как запер обездвиженного Лауто Метесса в камере предварительного заключения в дальнем углу кабинета.

Абилат сумел достаточно поработать над его организмом и головой, чтобы исчез запах безумия, но через несколько часов появятся первые симптомы жёсткой детоксикации, и за парнем нужен будет глаз да глаз. А пока что можно обсудить всё произошедшее и построить новые гипотезы.

— Я всё время пытался понять, кого же я перед собой вижу, — попытался объяснить Шурф, и, чтобы избежать вероятности быть неправильно понятым, начал рассуждать вслух. — То есть это тело, вполне очевидно, когда-то принадлежало Максу. Дело не только во внешнем сходстве, но и в особых приметах. У него шрам от ожога на руке и маленький шрам от пореза на щеке. Но и манера двигаться при нём, хотя и сильно изменённая из-за злоупотребления психотропными веществами. В этом как раз нет ничего удивительного, если кто-то занял его тело — мышечную память не так-то легко обмануть. Особенности его речи могут быть связаны с какими-то дефектами артикуляционного аппарата, так что на них надежды тоже мало. Но что-то постоянно не давало мне покоя. Несмотря на то, что в характере и в поведении этого человека нет абсолютно ничего от знакомого нам сэра Макса, что-то противоречило идее обмена телами, и я очень долго не мог понять, на что указывает моё подсознание. И только когда он занервничал всерьёз, когда он по-настоящему запаниковал — я понял. Его дыхание. Эта манера жадно глотать воздух, как будто каждый вздох — последний… В своё время я даже тайком проверил, всё ли в порядке у Макса со здоровьем. Оказалось — да, всё как у людей, это просто дурная привычка. И я частично перенял её, когда мы проводили Обмен Ульвиара…

— Но это не Макс, — осторожно сказал Джуффин, явно чувствуя себя неловко, находя изъяны в логической схеме Шурфа. — В нём нет ни могущества, ни характера, который я в него вложил…

— Кто-то над ним хорошо поработал, — возразил Шурф. — Не удивлюсь, если окажется, что он сам решил проверить, что получится, если, например, сказать на Тёмной Стороне «Я не хочу больше быть Вершителем».

Несмотря на то, что эта версия лежала почти на поверхности и прямо-таки просилась быть высказанной, сэра Джуффина эта идея явно повергла в шок. Несколько секунд он беззвучно открывал и закрывал рот, а потом нахмурился и потряс головой.

— Нет, Шурф, что за странные вещи ты говоришь. Конечно, на Макса иногда находят странные идеи, но не настолько же он легкомысленен. Кроме того, я уверен, что он просто так не отказался бы от своего могущества. Ему нравится быть Вершителем…

Он оборвался на полуслове и уставился на Шурфа, который едва заметно покачал головой.

— У тебя есть сомнения на этот счёт? — спросил Джуффин довольно прохладно.

— Не то, чтобы сомнения, — неохотно сказал Шурф. — Я тоже считаю, что это было бы слишком даже для Макса. Но как-то раз, за несколько месяцев до исчезновения… он несколько переоценил свои силы в борьбе с излишками запасов джубатыкской пьяни в собственной кладовой. Не уверен, что он сам тогда запомнил наш разговор, но суть в том, что Макс выразил сомнения в том, что быть Вершителем так уж прекрасно. Он всё выпытывал у меня, уверен ли я в том, что оставаться рядом и быть его другом — моё личное желание, а не невольное следование воле Вершителя.

— Это было вскоре после того, как Меламори вернулась на Арварох? — уточнил Джуффин. — И что же ты ему ответил?

— Сказал ему правду, — пожал плечами Шурф. — Что уверенным в чём либо я быть не могу, потому что желания Вершителя вполне могут влиять на мои мысли и мои стремления. Но я чувствовал себя вполне гармонично и аутентично. Никаких противоречий и тайных устремлений, которые бы вступали в конфликт с текущей ситуацией.

Джуффин фыркнул, как насмешливая лисица, но комментариев не последовало. Так что Шурф продолжил:

— Впрочем, я не думаю, что Макс действительно мог намеренно сделать нечто подобное. Во всяком случае, это решение пришло к нему не в тот вечер, когда мы виделись в последний раз. Как я уже говорил, никаких признаков надвигающейся глупости не было.

Джуффин устало потёр лицо и тяжело вздохнул.

— Странно это признавать, сэр Шурф, но я не знаю, что с ним теперь делать. Я не могу пробраться в разум этого Лауто, в его воспоминания. Он страдает от кошмаров, с которыми я ничего не могу сделать, а если они не прекратятся, безумие его не отпустит. Я даже не уверен, что его безопасно тащить в Хумгат… я вообще ничего об этом парне не знаю! Даже если ты прав, и это действительно наш сэр Макс но с исправлениями в памяти, он явно утратил могущество! Да его даже Тёмная Сторона может не принять!

— Положим, тащить его в Хумгат и на Тёмную Сторону действительно может быть рискованно, — согласился Шурф. — Но вы вполне можете проделать с ним тот трюк, что со мной когда-то, чтобы он мог сконцентрироваться на самом себе и найти в себе остатки прежней личности. Потому что как бы надёжно ни блокировались воспоминания, удалить их полностью невозможно.

— Ты прав, сэр Шурф, а я что-то совсем растерялся. Так не хочется оставлять надежду, когда следы Макса снова объявились!

— И не нужно. Мы просто сделаем всё, что в наших силах. — Шурф поднялся. Здесь он сделал уже всё, что мог, а у него ещё оставались незаконченные дела в Иафахе. Кроме того, ему нужно было побыть наедине с собой, чтобы упорядочить мысли и привести в порядок чувства, которые уже трансформировались в почти настоящую физическую боль, но так и не вышли на поверхность. — Зовите меня, если нужна будет моя помощь.

И он вернулся в свой кабинет Тёмным Путём.

Карандаш, тетрадь, и писать-писать-писать, пока эмоции не улягутся, а мысли не придут в порядок. Сколько раз Шурф ругал себя последними словами, за то, что не уследил за непоседливым и непредсказуемым другом! Сколько всяких кошмарных вещей он себе вообразил за этот год, пока Макса не было! Но ничего более ужасного ему в голову не приходило — Макс утратил свою личность, потерял себя. Что бы там ни говорил Джуффин, Шурф был почти уверен, что не ошибся — Макс там, внутри, под слоем слабости, трусости и ничтожества. Его сущность исковеркана и перевёрнута, все его достоинства превратились в недостатки, но ядро — его не изменить. Шурф верил, что всё можно исправить. Как год назад верил, что Макс жив — а иначе можно и не трепыхаться. Вот только тогда у них, несмотря на веру, ничего не получилось. А сейчас… что ж, может, результат не будет быстрым, но он будет.

Придя к такому решению, Шурф сумел, наконец, успокоиться и несколько часов к ряду разбирал документы, составлял отчёты, планы и сметы. Ровно через три часа он отправил Джуффину зов, чтобы узнать, как дела, но новостей пока не было.

И Шурф отправился к леди Сотофе, в надежде, что она подскажет, как вернуть Макса.

Внимательно его выслушав и напоив вкуснейшей камрой, леди Сотофа ласково улыбнулась и покачала головой.

— Пока что не происходит ничего такого, чем вы с Джуффином не справитесь, — сказала она. — Могу лишь только сказать, что твоя догадка, насколько я могу судить, верна.

— Но как его вернуть, если мы не можем подступиться к его воспоминаниям? — спросил Шурф, не рассчитывая, впрочем, на конкретный совет. И действительно, Сотофа лишь улыбнулась с некоторой грустинкой и сказала:

— То, что натворил Вершитель, исправить может только Вершитель. Так что давай, Лонли-Локли, ищи Макса, и заставь его сделать дело.

Последняя фраза была довольно воодушевляющей, и всё же Шурф не мог не уточнить:

— То есть вы уверены, что Макс сам это с собой сделал? Но в нём нет ни капли былого могущества, Абилату даже не удалось подцепить к его ядру исцеляющее заклинание, чтобы он сам себя поддерживал…

— Всё, что я хотела сказать, я тебе уже сказала, мальчик. А теперь иди работай, лентяй, я и так за тебя сегодня перед комиссией из Управления Больших Денег отдувалась.

Шурф с почтением и благодарностью поклонился и вернулся в свой кабинет. Что ж, хоть Сотофа ничего толком и не сказала, уже тот факт, что она подтвердила его догадки, приободрил Шурфа. Макс нашёлся. И каким бы он теперь ни был, они заставят его вернуть всё, как было. Это несомненно.

Несколько следующих дней прошли без приключений. За Лауто-Максом приглядывал Кимпа. Шурф хотел навестить его, но Джуффин сказал, что это плохая идея. По крайней мере, пока не пройдёт синдром отмены. Сам он тоже выглядел не лучшим образом — наверное, всю ночь только и делал, что накладывал обезболивающие и успокаивающие заклинания.

— Самое неприятное заключается в том, — сказал Джуффин, — что я не могу избавить его от кошмаров. Если бы он хотя бы спал спокойно, я мог бы его усыпить, и весь процесс прошёл бы легче. Но выходит, что он мучается и во сне и наяву, и это изматывает его всё сильнее. Абилат говорит, что всё закончится дня через три, но я уже в это не верю. Утром Лауто был готов наброситься на меня, когда я вошёл в гостевую спальню. Уверен, он ударил бы меня, если бы смог дотянуться. Но Кимпа его связал. Иначе с ним не сладить.

— Кристаллы смирения? — деликатно напомнил Шурф.

— Не действуют, — фыркнул Джуффин. — Для этого в человеке должна быть хот капля магии. А этот как будто искру утратил. Но, гад, живучий.

— Вы его таким сделали, — напомнил Шурф.

Джуффин лишь тяжело вздохнул и махнул рукой.

— А подушки с совершенными сновидениями не пробовали?

— Не действуют.

— А разделить с ним сон?

— Не получается.

— Может, я попробую? Я знаю, каковы на вкус его сновидения, и думаю, что смогу его найти… и тогда мы либо узнаем, что ему такого ужасного снится, либо он попадёт в мой сон и получит столь необходимый ему отдых.

Джуффин явно сомневался.

— Так ты всё-таки уверен в своей правоте? — спросил он. — Ты уверен, что никакой подмены не было, и это и есть Макс?

Шурф лишь медленно кивнул, не считая необходимым повторять свои собственные слова.

— Тогда давай попробуем, — по тому, как легко Джуффин согласился на этот эксперимент, можно было понять, насколько он отчаялся.

Кимпа явно приложил недюжинные усилия, чтобы придать Лауто человеческий вид. Неопрятная борода исчезла, волосы были вымыты и подстрижены. Скаба, впрочем, была не слишком чистой — не далее как пару минут назад буйный подопечный опрокинул на себя тарелку с бульоном, пытаясь высвободиться от пут.

— Прекрати, Макс, — спокойно сказал Шурф, лёгким движением руки приводя его одежду в порядок.

— Не называй меня этим глупым именем, ты, урод долговязый, глиста хромого менкала…

Да уж, лексикон этого парня до Макса сильно не дотягивал. Даже записать нечего.

Шурф выбрал достаточно большую подушку, положил её прямо на ковёр в центре комнаты, улёгся поудобнее и закрыл глаза, сосредотачиваясь на одном из своих любимых сновидений, разделить который с Максом было бы проще всего: пустынные пляжи. Он слышал возню рядом: Джуффин обездвижил Макса-Лауто, и теперь его укладывали так, чтобы голова была рядом с головой Шурфа.

— Готов? — спросил Джуффин.

Шурф кивнул, и в следующую секунду почувствовал прикосновение горячей ладони к макушке.

Шум был настолько громким, что просто закрыть ладонями уши было недостаточно — надо было и самому кричать, чтобы заглушить эту какофонию. Шурф вздрогнул от неожиданности и чуть не проснулся, но вовремя вспомнил, зачем он здесь, и огляделся. Макс был рядом — бледный, потерянный, по-прежнему не похожий на себя. Он панически озирался, отбиваясь от чего-то невидимого… нет, невидимого только для Шурфа, и теперь, когда он приблизился, он тоже начал различать странные пугающие тёмные очертания. Монстров, людей, заклинаний, событий, словно бы обличённых в физическую форму. Миры, ветра, магия, проклятья, свет и тьма — всё вместе, одновременно кружилось вокруг и шумело, шумело!

Шурф не без труда сосредоточился на дыхании, а когда удалось привести в порядок себя, решил заняться Максом — ему помощь куда как нужнее.

— Макс!

Тот стоял посреди бурного вихря, обхватив руками голову и зажмурившись, но эти примитивные способы не могли защитить его от того, что было заперто в его собственном подсознании. Парень кричал, но кем он был сейчас? Сэром Максом из Ехо или Лауто Метессом из Капутты? Похоже, это было нечто усреднённое, если между этими столь непохожими личностями можно было найти точки соприкосновения.

— Макс! Смотри на меня!

Шурф схватил его ладонью за шею, пытаясь привлечь его внимание, но безуспешно. Он не мог перекричать это безумие, не мог перекрыть этот гвалт. Но до Макса нужно достучаться, привлечь его внимание. Но как он вообще может заметить какого-то несчастного человечка на фоне всего этого? И тут Шурфу в голову пришла идея. Способ привлечь внимание есть.

Действуя по наитию — а как ещё можно действовать во сне безумного Вершителя? — Шурф несколько раз глубоко вздохнул, собираясь с силами, а потом пронзил пальцами грудную клетку Макса-Лауто и не без труда нащупал трепыхающийся комок мышц. Он сам задохнулся от жуткой боли и чуть не упал, но успел ухватиться за Макса и устоял на ногах. Он встретил испуганный взгляд тёмно-серых глаз и не без труда пробормотал:

— Все в порядке, Макс. Ты в безопасности.

Отпускать сердце Шурф не спешил. С одной стороны, очень трудно было соображать, что же делать дальше — из-за этой жуткой боли, которую он забрал себе и подступающего безумия. С другой стороны, он знал, что может потерпеть ещё немного — но как долго на самом деле? В таком состоянии Макс, возможно, сможет хоть немного отдохнуть. Безумие всё ещё бушует вокруг, но для Макса оно уже не имеет значение. Всё, кроме Шурфа, держащего его за сердце, ушло на второй план, и в этом сне вполне можно отдохнуть. Максу, но не Шурфу.

Правую руку Лонли-Локли свело судорогой. Дышать, просто дышать. Сквозь боль, и эти тени, и этот шум. Так долго, как это возможно. В конце концов, это просто сон.

Шурф дышал, продолжая цепляться за Макса, чтобы не упасть, и всё увеличивая счёт. Он дошёл до четырёхсот семидесяти четырёх, когда понял, что их будят. Осторожно, но настойчиво, а значит — всё, пора отпустить.

Он не без труда открыл глаза и снова встретился взглядом с Максом — таким же растерянным и ничего не понимающим, как несколько часов назад. Всё это время он не мог ни пошевелиться, ни заговорить, но можно было надеяться, что он, в кои-то веки, нормально отдохнул.

— Всё хорошо, — выдохнул Шурф и сам не узнал свой голос. — Борись за себя, Макс.

И убрал руку. Шаг назад. Бесконечность обрушилась на голову, земля разверзлась под ногами.

Прыжок — почти неосознанный — и короткий полёт — такое забытое ощущение!

«Дыши, Рыбник. Вдох на шесть счетов и выдох такой же».

— Четыреста семьдесят четыре… четыреста семьдесят четыре…

Чужая боль исчезать не торопилась, но всё же постепенно ослабевала. Шурф вспомнил, где находится — гостевая спальня Джуффина. Здесь тоже летали мутные пятна чужого безумия… или уже не чужого?

«Дыши, Рыбник».

Рядом с Максом возился Кимпа — кажется, у них там всё в порядке. Джуффин стоял чуть в стороне, как будто подкрадывался, пытаясь обойти со спины, но это было невозможно — Шурф находился в углу комнаты, непроизвольно заняв оборонительную позицию. Ему стало смешно от собственной нервозности, и он не стал сдерживать смех.

«Вдох и выдох».

— Всё в порядке, Шурф?

— Да, в полнейшем.

«Кровь, кровь. Дыши. Считай».

Какая ужасная слабость.

Джуффин приблизился и поднёс к лицу Шурфа собственное запястье — уже надрезанное.

«Кровь. Считай».

Жажда была утолена. Слабость отступила, можно остановиться. Но, в целом, не обязательно…

Тяжёлая ладонь опустилась на его затылок и Шурф снова уснул. На этот раз ему ничего не снилось.

Жизнь Лауто никогда не была особо приятной. В ней не было ни смысла, ни цели, ни особых талантов, ни бушующих страстей. Это была жизнь рядового обывателя, обреченного создавать массовку, на фоне которой Великие Герои будут свершать свои подвиги. Иногда у него было больше поводов для чувства удовлетворения, иногда меньше. Иногда случались неприятности, но и удача порой показывалась в его жизни, но разменивалась, в основном, по мелочам. Но однажды вдруг стало ясно, что ему суждено стать «угнетённой» массовкой, а именно, одним из тех ничтожеств, на чьём фоне Герой будет выглядеть особенно эффектно. В жизни Лауто появились кошмары.

Это были не обычные ночные ужасы, после которых он просыпался в поту, проверял самочувствие своих близких, проветривал комнату и снова засыпал. Это были тягучее изнурительное нечто, после чего он просыпался уставшим и с жуткой головной болью, но не мог вспомнить ничего, кроме ощущения тоскливого бессилия и беспомощности перед беспощадной стихией. Сон превратился в еженощную пытку, целители ничего не могли с этим сделать, но методом проб и ошибок лекарство нашлось: пыльца малаш. Довольно дорогое, но вполне действенное средство, дарившее спокойный продолжительный сон. Сновидений после него не было — во всяком случае, ночью. А дневные фантасмагорические грёзы Лауто не мешали. Всё познавалось в сравнении.

Но потом родительские сбережения закончились, и начались неприятности. Работать Лауто был не приучен, но теперь у него не было выбора. Либо работать и получать способ забыться в безболезненном сне, либо мучиться бессонницей и бесформенными кошмарами и медленно сходить с ума. Но брать его на работу никто не спешил — его репутация в городе была вполне известной.

Стало совершенно ясно, что что-то в его жизни пошло не так. «За что?» — мысленно спрашивал Лауто у абстрактного распорядителя судьбами, но ему, конечно, никто не отвечал. Приходилось просто выживать. Без смысла и без цели, руководствуясь одними только инстинктами.

Дальше всё шло по наклонной. В тот день, когда Анчифа Мелифаро в очередной раз ступил на борт «Ванессы», Лауто лежал в трюме, терпеливо ожидая, пока полученные травмы и передозировка пыльцой и джубатыкской пьянью приведут его к предсказуемому и, судя по всему, давно запланированному финалу. Но и тут его не оставили в покое…

— Привет, Макс.

Его теперь все называют этим странным жутким именем, от которого веет опасностью. Так неестественно, так потусторонне сочетаются звуки, как будто сама смерть подбирается из-за угла и шепчет: «Макс-с-с».

Но Лауто не спорит. Он уже чётко понял, что здесь действует право сильнейшего, а он никогда таковым не был, и уж точно не сейчас. Его жизнь изменилась, но он не мог определённо сказать, в лучшую ли сторону. Эти ребята здорово его помучили, несколько дней заставляя обходиться без пыльцы малаш, но с помощью какого-то странного колдовства они помогли ему высыпаться без дополнительных средств. Кошмары не исчезли, они всё еще оставались с ним, и по пробуждении Лауто помнил это жуткое тошнотворное чувство. Но теперь они поблекли, потускнели. И он мог отдохнуть во сне — совершенно удивительное забытое чувство. Но без пыльцы малаш и без выпивки его жизнь стала совсем уж скучной и пустой. Что за странный эксперимент эти ребята с ним проводят? Разве можно так обращаться с людьми? Кажется, они не имеют на это права…

— Макс, всё в порядке?

Это тот странный парень, похожий на капитана Кадуни. Он представился сэром Шурфом, и сначала показался совершенно жутким типом, таким же жестоким и тупым, как капитан. А потом он каким-то образом проник в сон Лауто. Это было единственное, что он смог запомнить из приснившегося… именно с появлением Шурфа сны стали менее яркими… и хотя сам процесс вызывал у Лауто жуткое отвращение и неприязнь, сердиться на этого чудака почему-то не получалось. Наоборот, его присутствие странным образом воодушевляло, прибавляло сил. С чего бы, интересно?

— Меня зовут Лауто, а не Макс. Долго вы собираетесь держать меня здесь?

— Пока не поймём, как вернуть тебе прежнюю жизнь. Твоё содействие ускорило бы этот процесс.

— Посадите меня на любой корабль до Капутты, а дальше я сам, — сказал Лауто. — Думаю, за то время, что меня не было, люди подзабыли о тех глупостях, что я творил. Может, я смогу убедить их, что я изменился, и меня возьмут на работу.

— А ты изменился? — вежливо осведомился сэр Шурф.

Лауто закатил глаза и не ответил. В душу лезет, допытывается, ждёт чего-то… как будто мало таких вот «психоаналитиков» было в Капутте, желающих направить на путь истинный…

— С чего вы взяли, что у вас есть право меня воспитывать? Вы нарушаете закон, удерживая меня здесь, в то время как я этого не хочу.

Сэр Шурф ответил не сразу. Некоторое время он просто смотрел в пространство прямо перед собой — то ли на Лауто, то ли куда-то в неведомые никому кроме него самого дали. Лауто уже отчаялся получить вразумительный ответ, как вдруг этот парень снова заговорил.

— Когда-то у меня был друг. Хороший друг, из тех, что не только в беде не оставят, но и обо всём остальном позаботятся, даже о том, что находится вне зоны их компетенции. Я старался отвечать ему тем же по мере моих скромных возможностей, хотя моё могущество не шло ни в какое сравнение с его. Тем не менее, я почти уверен, что был полезен ему раз или два: опыта и знаний у меня всё-таки побольше будет. Как думаешь, если бы с этим моим близким другом произошла беда, и он забыл бы сам себя, как я должен поступить?

Лауто озадаченно пожал плечами. Ему было сложно вообразить такую ситуацию. Как человек вообще может забыть себя? Не помнить своего имени, своей истории, своих друзей? Но если так, то этот друг даже самого Шурфа не вспомнит, не вспомнит всех тех вещей, которые они сделали друг другу… а значит, нет никаких долгов, нет обязательств.

— Думаю, если он действительно забыл всё, то это уже не он, — задумчиво сказал Лауто. — А значит, с этим новым человеком вас ничего не связывает. То есть вы можете заново выстроить отношения, заново оказать друг другу все те бесценные услуги… Но вряд ли вы сможете вернуть прошлое.

— А если бы это было возможно? Вернуть того человека, которого я знал, который сам себя помнил? Как думаешь, хороший друг постарался бы это сделать, или оставил бы эту новую «личность» заботиться о самом себе?

— То есть если он станет собой прежним, этот, новый, исчезнет, как будто его и не было? — уточнил Лауто. — То есть вы готовы вернуть то, что вы знаете, и то, что вам дорого, ценой новой жизни?

— Новой памяти, — педантично поправил Шурф, но сразу добавил: — Но вряд ли надо жертвовать даже этим. Новые воспоминания вполне можно сохранить. Нужно только заставить эту новую личность набраться храбрости и взглянуть в глаза кошмарам прошлого. И тогда всё вернётся. Так что скажешь, Лауто? Должен я заставить своего друга приложить усилия?

— А что сказал бы на это ваш друг? Ну, та его ипостась, с которой вы были знакомы?

— Думаю, он хотел бы оставаться собой любой ценой, — сказал Шурф. — Но потом, когда он забыл себя, от этого его желания не осталось и следа. Лишь страх перед неизвестностью.

— В таком случае… — Лауто задумчиво покачал головой, но всё же решился сказать довольно неприятную правду. — В таком случае правильно было бы заставить его вспомнить. Ваш друг был бы недоволен в процессе, но был бы вам благодарен за конечный результат. Так мне кажется.

— Мне тоже так кажется, — удовлетворённо сказал Шурф. — Поэтому именно этим я и намерен заняться, как ты уже, наверное, догадался.

Лауто озадаченно прищурился, не до конца понимая, почему этот загадочный тип завёл с ним такой разговор. Но тот не спешил объясниться, а просто наблюдал за выражением лица Лауто, в то время как его собственные черты были будто бы высечены из камня.

— Сэр Макс был полной твоей противоположностью, — сообщил Шурф. — Он умел радоваться жизни, не боялся трудностей. Когда с ним происходило что-то скверное, он не цепенел от ужаса, а сразу же искал способы исправить ситуацию. Он был очень могущественным человеком.

— Прямо супер-герой какой-то, — проворчал Лауто, начиная понимать. Не зря же этот тип к нему самому обращался не иначе, как «Макс».

— Да, примерно так и было, — согласился Шурф. — Пока каким-то мистическим способом он не исчез и не превратился в тебя. Хочешь, я расскажу о нём больше?

Лауто не хотел, но всё же медленно кивнул. Возможно, если он будет лучше понимать, чего от него ждут, он сумеет их как-то перехитрить. Избавится от их назойливой опеки, вернется в Капутту, попытается наладить свою жизнь…

Если верить сэру Шурфу, этот Макс был всеобщим любимцем и чем-то вроде местной легенды. Лауто всегда завидовал таким людям, родившимся с золотой ложкой во рту. Судя по всему, этот загадочный Вершитель пальцем о палец не ударил, чтобы получить всё то, о чём Лауто, например, даже мечтать не смел. Его создали таким, потому что Миру нужен был спаситель! А много ли ума надо, чтобы совершать все эти героические подвиги, обладая таким невообразимым могуществом?

— И куда же он подевался, весь такой из себя прекрасный? — полюбопытствовал не без язвительности Лауто.

— Точно не известно, — отозвался Шурф. — Но лично я предполагаю, что он просто утратил память обо всём, что с ним было. А взамен утраченного приобрёл примитивную и не слишком интересную личность. Тебя.

Лауто обиженно фыркнул.

— Не надо меня оскорблять, — сказал он. — Я осознаю, что я не самый уважаемый человек в Мире, но я вам, вроде бы, и не навязывался. Вы сами меня сюда притащили и не даёте вернуться…

— К твоей прекрасной и интересной жизни? — закончил за него Шурф. — Напротив, именно ради этого мы тебя и удерживаем. Я уверен, что ты снова можешь стать знаменитым сэром Максом из Ехо. Но для этого, конечно, придётся немного поднапрячься. Даже если когда-то могущество и досталось тебе, по твоим собственным словам, незаслуженно, сейчас пришло время доказать, что ты его достоин.

— Каким образом? — спросил Лауто чисто машинально, позабыв на секунду, что вообще-то он не собирался никак сотрудничать с этими сумасшедшими угуландскими колдунами.

Шурф помедлил немного, словно опасаясь раскрыть Лауто путь к могуществу. Но потом всё же заговорил: ещё более медленно и осторожно, чем до этого.

— Я думаю, что ключ ко всему — твоя память. Что-то произошло с Максом год назад, и он превратился в Лауто. Можно было бы подумать, что прежняя твоя жизнь утеряна безвозвратно, но… я уже несколько раз был в твоём сне. Вероятно, ты этого не помнишь, но я забрал себе твоё… беспокойство. Образы твоих сновидений показались мне весьма смутными, но я почти уверен, что это твоя память, твоя сущность пытается вернуться через сновидения. Ты их боишься и избегаешь, и я могу это понять… Но тебе придётся встретиться лицом к лицу с этим страхом, чтобы получить хоть какой-то шанс снова стать собой.

«Ну и бред, — подумал Лауто. — Что угодно выдумает, лишь бы не признавать свою ошибку и не согласиться с тем, что удерживает взаперти не того».

— Я никогда не помню, что мне снилось, — сказал он вслух. — Да, я помню, что мои сны довольно тягостны, но что именно мне приснилось, я не запоминаю никогда.

— Есть и другие способы воскресить твою память. Для этого нужно твоё согласие и решимость изменить свою жизнь к лучшему.

— А если ничего не получится?

— А чем ты рискуешь?

Лауто покоробило такое пренебрежение, но он постарался не подать вида. Что ж, хоть ему и была не по душе идея сэра Шурфа, этот разговор нельзя считать полностью бесплодным. В конце концов, он узнал о сэре Максе, за которого его все принимают, много чего интересного! А если эту информацию использовать правильно…

Следующие несколько дней он тщательно изображал покорность и смирение со своим положением. Раз или два — осторожно, чтобы не вызвать подозрений — он неуверенно выказывал признаки сотрудничества и желания «вернуть» сэра Макса, хотя на уме у него было совсем другое. Памятуя о том, что господа колдуны могут читать его мысли, он тщательно избегал «небезопасных» рассуждений в их присутствии, и даже попытался заставить себя думать в соответствии с тем, чего от него ожидают. В один из моментов он настолько вжился в роль, что даже немного испугался: не предал ли он сам себя? Но нет, всё в порядке, надо только дождаться подходящего момента…

Такой момент представился примерно через дюжину дней. За это время Лауто начал замечать за собой изменения, которые ему, надо признать, нравились. Сэр Шурф давал ему возможность спать спокойно, и качественный отдых отразился на самочувствии Лауто. Его мысли стали более ясными, планы — амбициозными, а чувства — светлыми. К нему словно юность вернулась, вместе с присущими этому возрасту наивностью и оптимизмом. Он даже подумал — а может, действительно попытаться сделать то, чего от него хотят Шурф и Джуффин? Но им нельзя доверять, ведь их мысли оставались для Лауто тайной. Что, если вся эта их история о сэре Максе — выдумка специально для него, а на самом деле они просто хотят захватить его тело, чтобы «подсадить» в него своего любимчика? И стоит хоть на секунду ослабить бдительность, или, ещё лучше, добровольно им содействовать… кто знает, чем всё может обернуться.

Лауто редко оставляли без присмотра. Почти всё время рядом кто-нибудь находился — невозмутимый дворецкий Кимпа, тревожный целитель Абилат Парас, сам Джуффин, Шурф или кто-то ещё из их подозрительной конторы. Но когда Лауто, по их мнению, начал приходить в норму, ему предоставили некоторую свободу. Он уже мог беспрепятственно перемещаться: сначала только по дому, а потом и по окружающему саду. То и дело он замечал на себе ненавязчивый, но бдительный взгляд Кимпы, и понимал, что дёргаться пока рано, бдительность ослаблена недостаточно.

Но вот, в один из дней, наконец, свершилось. Сэр Джуффин уехал в свой Дом у Моста, Кимпа возился над клумбами в саду, а Лауто сделал вид, что расслабляется в гамаке с книжкой. Вскоре к передней калитке подошли двое и что-то начали громко выспрашивать. Кимпа, бросив короткий взгляд на Лауто и убедившись, что тот погружён в чтение, пошёл разобраться, что происходит. Это был он: первый, и, возможно, последний шанс.

Вывалившись из гамака и стараясь ступать как можно более тихо и незаметно, Лауто подбежал к ограде и перепрыгнул через забор. Свобода ударила ему в голову, и он понёсся по широкой улице прочь от своей тюрьмы.

Побегать в то утро пришлось изрядно. Берехх Мусамис, бывший магистр Ордена Лающей Рыбы, решил побузить и наклепал себе полдюжины двойников, которые разбежались по Ехо и начали наводить свои порядки. Каким-то образом Берехху удалось скопировать не только внешность, но и запах, так что определить, кто из них настоящий, не представлялось возможным, и Нумминорих вместе с Мелифаро носились, как ошпаренные, по городу, раз за разом арестовывая одного и того же человека. К счастью, фантазией двойники не отличались, поэтому сценарий ареста постоянно повторялся, и на четвёртый раз драка длилась не больше пятнадцати секунд. Доставив последнего арестованного в камеру, Нумминорих и Мелифаро устало развалились на диванах в Зале Общей Работы и заказали в «Обжоре» плотный обед, который считали абсолютно заслуженным.

— О, Нумминорих, хорошо, что ты уже вернулся, — нервной скороговоркой произнёс сэр Джуффин, стремительной птицей вылетая из своего кабинета. — Мне срочно нужна твоя помощь, мы тут сэра Макса потеряли.

— Опять? — растерянно переспросил Нумминорих. Ноги его неприятно заныли, определяя свою позицию о перспективе очередной погони.

— Не опять, а снова, — проворчал Джуффин и с силой хлопнул его по спине. Боль в ногах исчезла, а появилась ни с чем не сравнимая лёгкость, как будто это были не ноги, а крылья, и им не терпелось рвануть в небо. — Идём, и поживее.

Почтеннейший Начальник шагнул куда-то Тёмным Путём, Нумминорих последовал за ним по запаху и обнаружил себя в аккуратном саду, окружавшем дом сэра Джуффина. Запах «нового» Макса был довольно сильным и отчётливым, и Нумминорих последовал за ним, хотя теперь это было не так приятно, как в былые времена, когда Макс пах Тёмной Стороной. Сейчас же в нём смешались самые разнообразные ароматы, как довольно приятные, так и весьма отвратительные: джубатыкская пьянь, цветы малаш, красная пыль, острые пряности… запах Тёмной Стороны, как ни странно, тоже сохранился, но был настолько слабым, что следовать за ним было практически невозможно.

Джуффин, следовавший за ним по пятам, заметно нервничал. Неудивительно: прошлое исчезновение сэра Макса многих выбило из колеи, но оставляло надежду, что когда-нибудь он вернётся и всё станет как прежде. В конце концов, ему и раньше случалось исчезать. А вот его неожиданное появление буквально подкосило Почтеннейшего Начальника. Неизвестность оставляла надежду, а наблюдение за тем, во что превратился всемогущий Вершитель…

Нумминорих и сам был очень огорчён. Формально Макс был его учителем, хотя и подходил к этому делу весьма своеобразным способом. И всё равно глядеть на его нынешнее состояние было больно. Это было неправильно. Такие люди как Макс должны оставаться собой. Это уже не только их личное дело, это их ответственность перед теми, кто на них смотрит.

Нумминорих растерянно замер посреди улицы. В этом месте след неожиданно обрывался. Макс не ушёл Тёмным Путём и не уехал на амобилере — это можно было сказать наверняка. Но как, во имя грешных магистров…

— Он улетел, — неуверенно сказал Нумминорих Джуффину, на лице которого за эти несколько секунд сменилась такая гамма чувств, что если бы Нумминорих не был погружён в свои ощущения, наверняка бы запаниковал от такого соседства.

— Но как он мог… ах, чтоб вас всех Лойсо драл с особой страстью!

Сэр Джуффин отправил кому-то зов, Нумминорих терпеливо ждал, топчась рядом. Он наблюдал, как лицо шефа становилось всё более мрачным, а потом и откровенно злым.

— Ступай отдыхать, сэр Нумминорих, — сказал Джуффин. — Макс — или этот, как его, Лауто, — воспользовался своей репутацией и тем, что его внешность знакома каждой собаке, и отобрал у полицейского патруля пузырь Буурахри. Он улетел за пределы города. Теперь, пока не будет найден пузырь, преследовать некого.

— Но он мог и не остановиться, так? Мог улететь прямо на пузыре в свою Капутту…

— Свидетели видели, что он всё-таки приземлился где-то в лесу на северо-западе от города, — сказал Джуффин. — Когда полицейские поняли, что их одурачили, они попытались сами во всём разобраться, побоявшись сообщить нам. Но точное место, к сожалению, пока неизвестно. Но мы выясним в ближайшее время…

— А может… — робко начал Нумминорих, — может, не надо преследовать его, а лучше сделать так, чтобы Лауто сам явился?

— Ты имеешь в виду ритуал призыва, — сказал, а не спросил сэр Джуффин и задумчиво помотал головой. — Можно, конечно, попробовать, но его путь может занять ещё больше времени, чем мы бы сами его разыскивали, да и неясно, сработает ли ритуал. «Лауто Метесс» — не настоящее его имя, «Макс» — он сам пока что не признаёт. Так что я попробую призвать его в Управление, а ты всё равно иди, отдыхай и будь готов присоединиться в случае чего.

Нумминорих покивал и направился домой. Он ощущал нечто очень странное, и довольно долго никак не мог понять, что это, а потом дошло: это было плохое настроение. То, о чём он так часто слышал от других людей, но что так редко ощущал сам.

Нумминорих любил чудеса. Для него вся жизнь была одним сплошным чудом, добрым волшебством, которое с ним почему-то случилось. А Макс стал для него проводником в этих чудесах, таким же удивительным, непостоянным и волшебным, как и сам Мир. А теперь этот Лауто… как же не хотелось верить, что Макс действительно превратился в него! Как же хотелось думать, что этот парень просто похож на их знакомого всемогущего Вершителя… Потому что если такая напасть произошла с самим Максом, значит, от этого не застрахованы и другие! А значит, Мир — не такое уж безопасное и прекрасное место…

А в это Нумминорих верить не хотел, просто отказывался. Выходит, придётся пожертвовать либо собственной преданностью Максу и убедить себя, что Лауто не имеет ничего общего с наставником, либо пожертвовать собственной верой в Мир и признать, что он не так хорош, как казался раньше. Предать Макса или предать самого себя?

Нумминорих тяжело вздохнул и на следующем перекрёстке свернул в сторону, противоположную от его дома. Нести эти тяжкие мысли к Хенне и детям не хотелось. Кем он станет для них, если утратит доверие к жизни и к Миру? Нет, предать самого себя — значит, предать и их тоже, ведь они зависят от него. А значит, выбор очевиден: нельзя позволить Лауто замарать память о Максе.

«Но что, если это всё-таки он? — прозвучал в голове незваный едва слышный голосок. — Ты сделаешь вид, что не можешь его найти и позволишь ему снова потеряться, лишь бы твой уютный мирок не был нарушен? И кем ты тогда будешь, Нумминорих? Мир останется прекрасным и безопасным, как прежде, но кем ты станешь в этом Мире? Неужели ты сможешь так поступить? С Максом, который когда-то открыл тебе дорогу к настоящим чудесам?»

Нет, — сам себе ответил Нумминорих и вдруг остановился посреди улицы. — Нет, я отвечу ему тем же. Помогу Лауто — кем бы он ни был на самом деле — найти дорогу обратно к чудесам!

Когда решение было принято, настроение вдруг резко начало исправляться, и Нумминорих понял, что всё не так плохо, как казалось ему минуту назад. Мир действительно иногда играет злые шутки, но всегда оставляет шанс всё исправить! Если всё сделать правильно и честно…

Но для начала надо найти Лауто. Как сэр Джуффин собирается это делать, если призыв не сработает? Прочёсывать леса на северо-востоке от Ехо? Это может занять не один день.

Вопрос в том, почему Макс оставил пузырь именно там. Он ведь понимал, что приземление пузыря не осталось незамеченным — так почему не улетел подальше? Конечно, сэр Макс всегда с опаской относился к полётам, но раз он всё-таки решился на это ради побега, вряд ли ему не хватило выдержки ещё на пару часов. Тут что-то другое.

Может, ему была назначена встреча там, за городом? Но кто мог захотеть встретиться с ним, да так, что Почтеннейший Начальник об этом ничего не узнал? Нет, тут что-то другое.

Нумминорих попытался поставить себя на его место. Дело было не из приятных, но необходимых для дела.

«Итак, я — Лауто Метесс, алкоголик и наркоман с Уандука, которого поймали сумасшедшие угуландские колдуны и пытаются отучить от вредных привычек. Мне удалось сбежать. И что же я буду делать?»

На некоторое время Нумминорих впал в ступор, потому что не мог по-настоящему вообразить себя в такой ситуации. Сам-то он был бы счастлив, если бы кто-то помог ему выбраться из этого болота, и уж точно убегать бы не стал! Но у Лауто, видимо, логика была другая.

«Ладно, попробуй иначе, — сказал он сам себе. — Что ты любишь так же страстно, как Лауто — пыльцу малаш? И что бы ты сделал, если бы тебя попытались отучить от этой дурной привычки?»

Сравнение пришло в голову не самое приятное: Нумминорих любил нюхать. И если бы его вдруг по какой-то нелепой причине лишили такой возможности — а ведь такое уже случалось! — первое, что он сделал бы, вернув себе свободу — пустил бы в дело свой нос.

«Точно! Он попытается найти пыльцу малаш! Но где?»

Ответ всплыл сразу на два вопроса: почему Лауто не улетел от Ехо и где он может добыть пыльцу. И Нумминорих отправился на сумеречный рынок, послав по дороге зов Джуффину и поделившись своими догадками. Не факт, что они верны, но начальству следует знать, где ошиваются подчинённые.

— Хорошая догадка, сэр Нумминорих, — одобрил Джуффин. — Действуй, я пришлю к тебе Мелифаро. Если найдёте Лауто, постарайтесь взять без лишнего шума.

Поиски на сумеречном рынке осложнялись тем, что здесь было слишком много запахов, в том числе тех, по которым можно было теперь опознать сэра Макса. Не раз и не два Нумминорих нападал на ложный след, который через несколько десятков метров развеивался или разделялся на два — один вёл в павильон с куманскими приправами, другой — к ларьку с крепкими алкогольными напитками.

— Ох, и поплатится же мне чудовище за этот проклятущий день, — ворчал Мелифаро, едва переставляя ноги. Ему сэр Джуффин заклинанием не помог взбодриться, посчитав, очевидно, что Мелифаро достаточно опытен, чтобы использовать эти чары самостоятельно.

Сгущались сумерки, а поиски так ничего и не дали. Нумминорих уже собирался послать зов сэру Джуффину, чтобы спросить, не нашли ли брошенный пузырь Буурахри, но решил не досаждать. Если бы это произошло, его бы уже вызвали.

— Эй, что там такое?

Чуть поодаль, в конце ряда с редкими ингредиентами, завязалась потасовка.

— Жалкий воришка! — тяжёлый удар. — Ты что о себе возомнил?! — Ещё удар. — Совсем за идиота меня принимаешь?! Думал, я не слежу за своим товаром?! Жалкое, безмозглое ничтожество!

Каждое слово сопровождалось ударом — то ногой, то палкой. Зеваки вокруг переговаривались — кто одобрительно, кто с осуждением, но вмешиваться никто не торопился.

— Эй!

Мелифаро в считанные секунды оказался в центре происшествия, и попытался оттащить торговца от неудачливого воришки. Нумминорих пришёл на помощь и склонился над скорченным на земле телом — тот обхватил голову и слабо стонал, даже не пытаясь подняться.

— Пакуй его, — велел Мелифаро, продолжая удерживать торговца крепкой хваткой поперёк шеи. Тот уже посинел и хватал ртом воздух, так что Нумминорих поторопился выполнить указание, чтобы они могли поскорее уйти и предоставить людям обсуждать происшествие.

— Идём.

Когда они вернулись в Управление, Джуффин их уже поджидал. Он жестом велел выгрузить Макса-Лауто на ковёр в его кабинете, а потом выставил подчинённых за дверь.

Мелифаро и Нумминорих опасливо переглянулись, размышляя, имеет ли смысл опускаться на диван и радоваться долгожданному отдыху. В прошлый раз это оказалось дурной приметой.

Едва Мелифаро успел вытянуть вперёд гудевшие от бесконечной беготни ноги и прикрыть глаза, его в очередной раз настиг зов Джуффина.

«Нумминориха отправляй домой, а сам пока что не расслабляйся. Мне нужен будет Страж. И пошли, пожалуйста, зов сэру Шурфу, расскажи ему о последних событиях».

«То есть он не знает, что вы упустили Макса? — переспросил Мелифаро. — И вы хотите, чтобы я ему об этом сообщил?»

«Если боишься, начни с того, что Макс опять нашёлся. А теперь не отвлекай меня, я лечу раненого героя».

Уж насколько Мелифаро нравилось выводить Лонли-Локли из состояния эмоциональной отстранённости, настолько же он ненавидел делать это, принося дурные вести. Впрочем…

«Макс жив, “закинуться”, вроде бы, не успел. Но перед этим он попытался сбежать, и мы полдня его искали».

Шурф не ответил, но не успел Мелифаро обеспокоиться по этому поводу, как Великий Магистр появился прямо перед ним. Окинул строгим равнодушным взглядом, а потом решительно направился в кабинет Джуффина. Ну и отлично, пусть сами между собой решают, кто где облажался и кто кому сколько должен. А то выдумали моду — бедного Стража посредником делать.

Мелифаро так устал за день, что сам не заметил, как задремал прямо на узком диванчике. Сквозь сон он слышал приглушённую ругань из кабинета Джуффина — Макс был сильно недоволен тем, что ему не дали умереть смертью храброго вора. Потом шум затих, но никто не покидал кабинет Шефа довольно долго.

— Мелифаро.

Он подхватился и заморгал, отгоняя сон и озираясь. Он каким-то образом оказался на диване в собственном кабинете, а на стуле рядом сидел Джуффин. Вид у него был озабоченный.

— Что-то ещё случилось? — уныло спросил Мелифаро.

— Пока нет. Но я вынужден просить тебя об одолжении.

А вот это уже интересно. Что такого могло понадобиться Почтеннейшему Начальнику, что он не приказывает, а просит? Мелифаро насторожился, но перебивать не спешил, прекрасно понимая, что Джуффин слишком долго паузу выдерживать не будет. Не в его это интересах — испытывать терпение человека, от которого он рассчитывает что-то получить.

— Я думаю, что есть способ заставить Макса вспомнить всё. Не важно, кем он себя считает, но его слова будут для Тёмной Стороны словами Вершителя — а значит, будут иметь силу. Но проблема в том, что сам Лауто может и не справиться с погружением в Истинный Облик Мира.

— И что вы предлагаете? — Мелифаро всё ещё не понял, как можно донести до Тёмной Стороны слова Макса в отсутствие его самого.

Джуффин помедлил немного, будто колеблясь, но Мелифаро эта напускная нерешительность не обманула. У шефа была цель, а чем придётся пожертвовать в пути — не так уж важно. Вопрос лишь в том, насколько хлопотным станет процесс «жертвоприношения», и не проще ли придумать что-нибудь другое. И эти «сомнения» были лишь дополнительным крючком, на который может попасться рыбка — мол, видишь, сэр Мелифаро, я не так уж хочу тебя об этом просить. Я ценю твоё мнение и беспокоюсь о тебе. Ну да, ну да.

— Если Макс задержится с тобой на Границе, Тёмная Сторона услышит его, но не будет по-настоящему опасна для него.

Мелифаро удивлённо уставился на сэра Джуффина — тот всё-таки сумел его удивить.

— Думаете, это возможно? — спросил он. — Удержать кого-то, кто сам не является Стражем, на Границе?

— Ты мне скажи, — пожал плечами Джуффин. — Я-то не очень понимаю, что она вообще такое, эта Граница, хотя и пересекал её тысячи раз.

Мелифаро задумался. Да уж, а задачка ведь действительно нетривиальная. Если на то пошло, он сам не очень понимал, что такое Граница. Он никогда её не пересекал. Они с Ахумом встречались у самого края: Мелифаро с этой стороны, а Второй — с той. Можно, чисто теоретически, подтолкнуть Макса к Границе, а Ахуму сказать, чтобы он его не пропустил. А Макса удерживать между ними — ни туда, и ни сюда… Но если он вдруг снова станет буйным, как давеча в кабинете шефа…

— Он может ускользнуть, — честно сказал Мелифаро. — Я могу привести его на Границу, но не удержать, если он попытается сбежать.

— Надо удержать, — сказал Джуффин. — В Мире он от нас не уйдёт — Шурф будет подстраховывать. А вот на Тёмную Сторону его пускать нельзя. Не раньше, чем он снова станет собой. А иначе представляешь, каких распоряжений он наотдаёт?

— Как вы себе это представляете? — спросил Мелифаро. — Мы не можем физически его удерживать. Если он вдруг дёрнется и протащит одного из нас через Границу…

Джуффин не ответил, глядя на своё Дневное Лицо проницательно и печально. Это было именно то, чего он хотел — чтобы Мелифаро рискнул оказаться по одну сторону от Границы со своим Вторым, лишь бы спасти великолепного сэра Макса.

— За пару секунд с вами ничего критического не произойдёт, — сказал шеф. — А небольшая встряска даже пойдёт на пользу — вы же любите острые ощущения… в конце концов, мы с Шурфом будем вас подстраховывать.

Мелифаро не удержался и рассмеялся — то ли грустно, то ли отчаянно. То есть он должен рассчитывать на то, что сэр Халли и Лонки-Ломки будут спасать не своего драгоценного Вершителя, а Стража? Надо быть абсолютно лишённым реалистичного взгляда на жизнь оптимистом, чтобы поверить в это.

Джуффин смотрел на него вопросительно, но озвучивать свои сомнения Мелифаро не стал. Захочет — сам заглянет в мысли. И хотя всё было довольно очевидно, шеф уходить не собирался. Сделав вид, что ответ ещё не получен, он спросил:

— Это значит — «нет»?

Мелифаро сердито поглядел на Джуффина.

— А каждое слово действительно должно быть сказано вслух? — огрызнулся он.

— Почему бы и нет, если ты в этих словах уверен?

И только тогда Джуффин покинул кабинет своего Дневного Лица.

Мелифаро выругался себе под нос.

Он не забыл, во что превратился Угурбадо. А ведь тот парень побывал на обратной стороне Сердца Мира, и могущество его было несравнимо с необычными, но всё же не самыми выдающимися способностями Мелифаро. Впрочем, и со своим Вторым Угурбадо провёл довольно много времени… и Стражем он не был. Пожалуй, Джуффин прав, и последствия не будут катастрофическими. Хотя могут оказаться очень и очень неприятными. Утрата могущества — пусть и небольшой его части. Физическая боль — возможно, недолгая.

Утрата равновесия.

Вот оно — то, чего больше всего боялся Страж. Какие колебания способны выдержать они с Ахумом? Как быстро они перестанут быть уравновешивающими друг друга партнёрами? Как скоро утратят дар Стража и возможность встречаться на Границе, если вдруг пересекутся по одну сторону?

И стоит ли этот риск того, чтобы попытаться привести в чувство Макса? Ведь способ может и не сработать, даже если всё пройдёт по плану Джуффина. Это всего лишь одно из возможных решений — Мелифаро был почти уверен. Но каковы же были другие варианты, если первым делом Почтеннейший Начальник обратился именно к нему?

Мелифаро не хотел этого знать, потому что подозревал, что знание подтолкнёт его к решению, о котором он пожалеет. Но, откровенно говоря, это должно быть не только его решение. Справедливость требует спросить мнения Ахума — хотя какое тут может быть другое мнение, если им предлагают рискнуть самой их природой? И всё же Мелифаро решил спуститься в подземелья и обсудить сложившуюся ситуацию с единственным существом, которое в любой ситуации могло его правильно понять.

Ахум пришёл — мечтательный и счастливый. И Мелифаро «вспомнил», как полчаса назад Ахум играл в туманном саду в прятки с девушкой-кошкой по имени Триша. В том саду они впервые по-настоящему стали одним целым — без риска «поглотить» друг друга, без Границы, без колдовских условностей — просто вместе, в Мире, созданном Максом. Просто — как всё всегда случается у этого отвратительного дикаря из Пустых Земель.

— Ответ очевиден, не так ли? — подумал Ахум.

— Надеюсь, всё получится, — ответил Мелифаро. — И это чудовище потом исправит всё, что сотворит с нами.

И он снова стал подниматься по длинной лестнице, хотя мог бы просто послать зов — шефу или Ломти-Локти, неважно. Однако этой стороне личности Стража нужно было время, чтобы смириться с решением, которое он принял, будучи цельным.

Мелифаро любил и ненавидел Макса — всегда, с первого дня знакомства. Никого более несовершенного он до того момента не встречал — поэтому любить дикаря было легко и приятно — пока он не покушался на звание идеального существа. Но он не просто не покушался, а вовсе, казалось, был лишён чувства прекрасного. Он не был способен оценить безупречную гармонию Мелифаро, его полную аутентичность контексту — каким бы он ни был. И за это его можно было с чистой совестью ненавидеть — ну как можно не понимать таких очевидных вещей?

Впрочем, безупречность Лолли-Лошли сэру Максу тоже была до грибного светильника, и демонстрировал он это с таким отчаянным прямодушием, что его снова можно было полюбить. Но раз за разом он умудрялся без особых усилий делать то, что не удавалось самому Мелифаро — выводить сэра Истину из состояния безупречной отрешённости. И за это хотелось убить.

И такими противоречивыми деталями было заполнено всё пространство вокруг этого повелителя менкалов. И то, что с ним теперь произошло — всего лишь квинтэссенция этих противоречий, помноженная на Вершительский максимализм. Он не мог просто утратить память или лишиться могущества, или просто подсесть на пыльцу малаш — даже это можно было понять. Нет, ему всё сразу подавай, в одну посуду. А Стражу теперь рисковать.

— Ну что, долго вас ждать? — ворчливо спросил он, без стука заходя в кабинет Джуффина. Ему очень не хотелось возвращаться к обсуждению и отвечать на вопрос: «Так ты передумал? С чего бы?»

— Считай, что мы уже там, — живо отозвался Джуффин, даже не дождавшись окончания фразы Мелифаро. Словно почувствовал настроение, хитрющий Чиффа.

Джуффин был полон сил, глаза его азартно блестели. Ну, ещё бы — он получил, что хотел. Шурф был собой и держался чуть в стороне, чтобы видеть сразу всех. Макс выглядел подавленным и даже немного напуганным — что эти жуткие колдуны могли наговорить бедному Вершителю? Бунтовал он весьма вяло, что-то пытался спрашивать о предстоящем мероприятии, но Мелифаро не вслушивался.

Джуффин первым начал спускаться по лестнице в подземелья, Страж с видом самоотверженного героя последовал за ним. Макс, пыхтя, тоже направился куда надо, но почти сразу начал отставать, но Шурф отрезал ему путь к отступлению. Левую Перчатку Смерти он в этот раз даже не надел, видимо, опасаясь натворить бед сгоряча, правая же была при нём, но пока что скрыта дополнительной защитной.

«Ты будешь в порядке, — прислал Джуффин зов Мелифаро, когда они преодолели примерно половину пути. — Держи Макса за руки и постарайся, чтобы он не умер и не начал молоть языком всякую чушь. Если в процессе возникнут сомнения — лучше останови всё, потом начнём заново».

Мелифаро не ответил. Довольно разговоров — слишком уж слабое утешение утопающим .

Они, наконец, достигли нужного уровня, и Джуффин пропустил Мелифаро вперёд, чтобы он подыскал нужное место. Долго блуждать не пришлось — Ахум ждал этой встречи и решительно приближался с другой стороны.

— Я останусь здесь, — сдержанно сказал Мелифаро. Рядом со своим Вторым он почувствовал себя увереннее, но не намного, обычная радость встречи была окрашена теперь в оттенок тревоги за них обоих. Ахум уже протягивал руки навстречу, но, прежде чем сделать шаг вперёд, Страж положил ладони на плечи Джуффину. — Я вас запомню.

Касание — слияние миров. Снова вместе… снова един! Эйфория, несмотря на то, что расстались они совсем недавно, была слишком мощной, чтобы вот так вот сразу прийти в себя и приступить к работе, но Джуффин привёл их в чувство.

— Ребята, мы тут по делу, помните?

— Конечно, — сказал Страж ртом Ахума. — Мы готовы.

— Тогда начинайте, — велел Джуффин.

— Шурф, Макс, вы готовы? — спросил Страж ртом Мелифаро.

— Да, — ответил за двоих Лонли-Локли.

— Тогда подойди, Макс, — сказал Страж. — Не бойся, мы о тебе позаботимся.

Тот огрызнулся неразборчиво, и видеть такую обеспокоенную нерешительность на этом лице было так непривычно, что Страж не удержался от смеха. Всемогущество с привкусом нервозности. Здесь и сейчас не было существа более могущественного и более уязвимого, чем Страж.

Макс приблизился, и Мелифаро сжал его правое плечо, слегка подталкивая его на Тёмную Сторону. Ахум встретил его, но не стал, по обыкновению, тянуть гостя к себе, а тоже слегка подтолкнул — в обратную сторону.

— Ты с нами, Макс, — сказал Страж. — Делай, что должен.

Тёмная Сторона взволнованно зашевелилась. Потоки силы сгустились, а потом резко отступили. Макс заметно запаниковал, но дёргаться, к счастью, не стал, и не было похоже, что с ним что-то не в порядке.

— Что происходит? — спросила леди Рани, появившись из ниоткуда. — Кто к нам так нахально ломится?

— Тот, кого ты забыла, — сказал Джуффин. — Но если всё пройдёт по плану, ты его сейчас вспомнишь. Что там, Мелифаро?

Макс явно растерялся. Сердце его билось очень быстро, и в такт его пульсу вокруг растекались потоки силы — подкатывали и шарахались в разные стороны, как от чего-то противоестественного. Стража время от времени задевало отдачей, но это была такая ерунда по сравнению с тем, что было бы, если бы двое встретились по одну сторону от Границы!

— Всё в порядке, — сказал Максу Ахум. — Ты дома. Говори, что собирался.

Макс, кажется, затаил дыхание. Страж почувствовал, как под пальцами напряглись мышцы его плеч — кажется, он собирался сделать глупость. Удержать на месте, во что бы то ни стало удержать! Но с каждой секундой это было всё сложнее. Граница начала раскачиваться, растревоженная такими возмущениями, и удерживать человека на ней стало всё сложнее. Если Макс немедленно не сделает то, что должен…

— Прекрати это! — потребовала леди Рани, обращаясь к Джуффину. — Ты очень странную и опасную игру затеял…

— Мелифаро, поторопи его! — велел Джуффин, напряжённо нахмурившись. Он тоже чувствовал себя в высшей степени некомфортно — должно быть, потоки силы на Тёмной Стороне были те ещё.

— Макс, — позвал Страж. — Сейчас или никогда. Давай же.

Макс открыл рот, чтобы тут же закрыть его. На его лице была видна растерянность — кажется, он всё-таки забыл, куда и зачем явился. Страж чувствовал мысли, витавшие в голове человека перед ним: «я не могу», «я сейчас умру», «эти идиоты сами не знают, что делают». Но, к счастью, ни одна из этих мыслей не была высказана вслух: в устах Вершителя любая из этих фраз могла стать для него последней.

— Что ты должен сказать, Макс? Вспоминай, давай же. Говори!

Он снова открыл рот, как рыба, выброшенная на берег. Потом он зажмурился и закрыл лицо ладонями и выпалил, словно скороговорку.

— Вспомнить своё прошлое в Ехо, и чтобы Тёмная Сторона меня вспомнила, и моя сила ко мне вернулась, я хочу!

Секунда пугающего затишья, а потом волны улеглись. Разом.

— Макс! — изумлённо воскликнула леди Рани.

— Получилось, — недоверчиво пробормотал Джуффин.

А Макс вдруг закричал, падая на колени. Страж не смог его удержать — эта стихия была сильнее всего, что когда-либо существовало на Границе. Мелифаро даже ойкнуть не успел. Он упал на спину и оказался в Мире, Шурф помог ему подняться, пристально вглядываясь в лицо, словно без слов задавая вопрос: всё в порядке?

Мелифаро кивнул и поднялся, чтобы снова пройтись по подземелью, найти нужное место и заглянуть на Тёмную Сторону. Но он не успел.

Джуффин выбрался сам, по дороге увлекая за собой Лауто-Макса, который не переставал отчаянно кричать.

Орать и ругаться Лауто устал довольно быстро. День и так был довольно утомительным и полным тревог: сначала он чувствовал торжество от обретения долгожданной свободы; потом — самодовольство от того, что удалось провести этих простаков из городской полиции. Как легко они поверили, что говорят с этим загадочным Максом! Как они на него смотрели — как на божество, сошедшее с радужного облака прямо на тротуар.

Но стоило их покинуть, как веселье тоже куда-то испарилось. Ну, свободен он, и что теперь-то? На этом пузыре можно долететь хоть до Капутты, хоть до самого Арвароха… но путь будет неблизкий и утомительный. Можно заблудиться и умереть с голоду. У него, конечно, есть деньги: сэр Джуффин Халли будто специально раскладывал их в легко доступных тайниках. Но проблема в том, что деньги могут оказаться мечеными и по ним его могут найти… и прежде чем транжирить их в трактирах, лучше бы оказаться как можно дальше от Ехо. А ещё, едва наступит вечер, захочется спать…

Лауто сник ещё больше. Чтобы нормально выспаться, ему нужен был либо этот странный сэр Шурф, либо пыльца малаш. А поскольку Шурфа он может получить, только сдавшись своим давешним тюремщикам, оставался один выход. Вот только где взять пыльцу?

Решение созрело довольно быстро. Лауто отлетел прочь от города — достаточно далеко, чтобы его не успели нагнать, но и не слишком, чтобы возвращаться в город окольными путями было не так тяжело. Он припрятал краденые деньги под деревом неподалёку, взяв на всякий случай лишь пару монет. Если придётся их потратить, он сумеет убраться достаточно быстро, чтобы его не догнали.

Обратный путь в Ехо был изнурительным. Первые четыре попытки стащить пыльцу были неудачными, но, в целом, последствий не имели — удалось притвориться, что «случайно с прилавка упало». А потом… потом было много криков, угроз и болезненных побоев, в результате которых его снова притащили в Дом у Моста.

— Хочешь, я тебя убью? — равнодушно спросил Джуффин, когда Лауто устал кричать и ломиться в дверь, пытаясь выбраться из очередной западни. Сэр Шурф стоял у стены каменным изваянием, в происходящем участия не принимал, и, кажется, даже не дышал. — Быстро, безболезненно, качественно. Нет, правда, ты даже ничего не почувствуешь. Хочешь? Всё лучше, чем провоцировать торговцев на сумеречном рынке.

— Да что вы… я хочу, чтобы вы оставили меня в покое, — проворчал Лауто.

Джуффин покачал головой, и сожаление на его лице казалось почти искренним.

— Увы, этого я тебе предложить не могу. Пока нет.

— А когда? — спросил Лауто. Терпеть было бы легче, зная, сколько времени осталось.

Джуффин ненадолго задумался, а потом сказал:

— Сначала мне нужно, чтобы мы с тобой кое-куда сходили, и чтобы ты там кое-что сделал. Это не займёт много времени и будет самым увлекательным приключением в твоей бессмысленной жизни. И, поверь мне, оно того стоит…

Где-то в стороне едва заметно и бесшумно зашевелилась тень, а Джуффин продолжал говорить, монотонно и равнодушно, и смысл его слов ускользал из сознания. Лауто почувствовал, что начинает засыпать — оно и неудивительно, после таких-то встрясок! Но спать он не собирался — только не без пыльцы малаш! Но сопротивляться этой монотонности и ритмичности не было сил.

Смутная тень приблизилась, но Лауто не мог отвести взгляд от Джуффина, не мог отвлечься от его голоса. А когда он вдруг замолк — исчезли абсолютно все ощущения, мир внезапно опустел, а остался только один человек: сэр Шурф, стоящий на коленях рядом с креслом Лауто. Он тяжело дышал, глаза его опасно блестели, а его рука… его рука была погружена в грудь Лауто!

— Когда ты окажешься на Границе, ты должен сказать буквально следующее: «Вспомнить своё прошлое в Ехо, и чтобы Тёмная Сторона меня вспомнила, и моя сила ко мне вернулась, я хочу!»

Шурф повторил эту фразу ещё раз, а потом ещё. Слова и буквы впечатались глубоко в память, как будто были там всегда, как будто действительно ничего Лауто не желал в этой жизни больше, чем вспомнить самого себя, хотя он и не верил, что этот «он сам» вообще существует. Шурф отдёрнул руку, а его голос всё ещё звучал в ушах: когда ты окажешься на Границе…

Лауто тяжело дышал, не в силах даже отстраниться. Что это сейчас было? И почему Джуффин, наконец, умолк? Он огляделся и понял, что Почтеннейший Начальник покинул кабинет. Когда он успел?

Не говоря больше ни слова, сэр Шурф снова отошёл к противоположной стене. Глядя на него, Лауто вдруг кое-что вспомнил.

— Вы так делали в моём сне?

— Да. — Коротко, тихо, безучастно.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем вернулся Джуффин. Выглядел он довольным — и что его так обрадовало?

— Нам придётся немного подождать. Я уже послал зов в «Обжору». Шурф, да не стой ты, как памятник самому себе, совсем скоро всё наладится.

Шурф опустился на стул, но выглядеть как памятник самому себе не перестал. Лауто невольно поёжился от такого соседства и вздохнул. Скорей бы уже всё закончилось.

Он старался не думать о том, что будет, когда сэр Джуффин отпустит его на все четыре стороны. Придётся снова идти на сумеречный рынок… но там продавцы, похоже, куда более бдительные, чем в Капутте. Нет выхода, кроме как всё-таки тратить меченые деньги или же стащить что-нибудь ценное. Лауто оглядел кабинет рассеянным взглядом и приметил в дальнем углу соблазнительно выглядящий сейф. Но вряд ли он охраняется хуже, чем лавки торговцев на рынке. Надо придумать что-то ещё…

Прибыл поднос с едой из «Обжоры Бунбы», но заинтересовал он одного Джуффина. Лауто никогда не любил объедаться — сытость ослабляла эффект пыльцы малаш. Он мог не есть дюжину дней, на его самочувствие это почти никак не влияло.

Прошло не меньше получаса, прежде чем дверь в кабинет распахнулась, и мрачный сэр Мелифаро спросил:

— Ну что, долго вас ждать?

Почтеннейший Начальник вскочил и сказал:

— Считай, что мы уже там!

— Куда мы идём? — спросил Лауто, когда сэр Джуффин жестом пригласил следовать на ним.

— Увидишь, парень. Не забивай себе голову раньше времени.

Но «не забивать» не получилось. Они шли по лестнице вниз и вниз, в глубокие подземелья. Лауто стало трудно дышать, и он замедлился.

— Слушайте, я не уверен, что…

На его плечо легла тяжёлая рука в огромной перчатке и слегка подтолкнула вперёд. Похоже, выбора не было, но как же унизительно было признавать себя побеждённым! Подбодрив себя мыслью, что совсем скоро, согласно обещанию Джуффина, он станет свободен, Лауто продолжил спускаться.

Это были жуткие места. Длинный тёмный коридор, крошечные дверцы, ведущие в странные каморки… Лауто почувствовал, как по его спине пробежал неприятный холодок. Кажется, это было место из его сна. Он не был уверен, но ощущение складывалось именно такое…

— Нет, я не хочу, — сказал Лауто со всей доступной ему решимостью. — Слушайте, сэр Джуффин, я…

— Убить тебя? — спросил он с любопытством и снисходительностью, как будто это ему действительно ничего не стоило.

— Не говорите ерунды! — вспылил Лауто. — Какое вообще вы имеете право…

— А никакого, — равнодушно пожал плечами Джуффин. — Но эти двое, — он указал на Шурфа и Мелифаро, — на моей стороне и прикроют меня перед законом. Правда, ребята?

Вслух никто не ответил, но тишина была вполне красноречивой. Лауто почувствовал, как его начинает бить дрожь. Может, и правда лучше позволить ему убить себя? Потому что ему казалось, что он вот-вот заснёт навсегда без пыльцы малаш. Погрузится в неконтролируемый и непостижимый ужас — навечно!

— Я останусь здесь. — Ещё один опасный осколок сна. — Я вас запомню.

Джуффин исчез. Может, теперь, когда его нет, можно попытаться… Но на его плечо вновь опустилась рука — пути к бегству не было. Сил сопротивляться и спорить — тоже. Может, всё и не так страшно на самом деле…

— Шурф, Макс, вы готовы?

«Никакого Макса здесь нет! — хотел заорать Лауто, но его горло как будто сдавило паническим спазмом, и он не смог издать ни звука. — Чокнутые угуландские колдуны!»

— Да, — едва слышно сказал сэр Шурф.

— Тогда подойди, Макс. Не бойся, мы о тебе позаботимся.

Его слегка подтолкнули сзади. Одна рука исчезла, другая появилась.

— Ты с… — начал Мелифаро, но больше Лауто ничего не слышал и не понимал.

К нему неслось нечто — тяжёлое, огромное, непоправимое. «Поезд, — пришло в голову странное бессмысленное слово. — Метро».

Грохот и шум — сначала механический, но постепенно превращающийся в оглушительный рёв падающей воды, и такой же беспощадный. От него не скрыться, не уйти! Всё ближе и ближе…

«Когда ты окажешься на Границе…»

Да, это она, несомненно. Она, та самая ужасная опасная граница, на глубине сотен метров. Так много тяжести, так много тьмы! И это не ветер бушует вокруг, это сами стены надвигаются со скоростью и с энтузиазмом урагана. Вот и всё!

«…ты должен сказать буквально следующее…»

Нет, нет! Лауто понял, что не может просто так сдаться. Если он погибнет сейчас, этот кошмар останется с ним навеки! Они не имеют права! Он должен бороться за себя! Не бежать, но сопротивляться, получить своё по праву, потребовать, выгрызть! Начать вот с этого, который не-один-а-двое. Приготовиться, прицелиться…

— …Говори!

И он выпалил раньше, чем успел сообразить, зачем это делает:

— Вспомнить своё прошлое в Ехо, и чтобы Тёмная Сторона меня вспомнила, и моя сила ко мне вернулась, я хочу!

Каменный ураган замер на мгновение, словно готовясь к взрыву, а потом вдруг улёгся, разом. В его, Макса, голове. Обломками, осколками, путаницей и болью. Две жизни смешались — обе чужие и обе свои, такие страшные и странные… и это объединение грозило породить новый взрыв — теперь уже от несовместимости и взаимной неприязни, двух взаимодополняющих частей… И Вершитель закричал изо всех сил, надеясь выместить через этот крик всё, что не могло улечься внутри.

Макс никогда не любил кричать, он был сторонником тихого и мирного решения вопросов. Лауто же не заморачивался выбором средств и использовал первое, что под руку попадёт: будь то крик, ругань, слёзы или ложь — не важно. Но сейчас они орали вместе — дуэтом, друг на друга и на весь Мир — за то, что в нём существуют такие тяжёлые недоразумения.

— Эй, ну всё! Всё!

Окрик Джуффина заставил осознать, что мир реален и физически ощутим, что тело находится в подземельях под Управлением Полного Порядка. Снова набрав в лёгкие воздух, Макс почувствовал, что теперь будет достаточно не вздоха, а лёгкого, на грани угрозы, рыка. Со следующим выдохом он мог бы застонать, но это не совпадало с его потребностью с сохранением остатков чувства собственного достоинства, и он просто выдохнул. Потом ещё раз. И ещё.

Он моргнул, пытаясь привести зрение в норму, но глаза его странно косили, а мышцы всего тела продолжали непроизвольно дёргаться. Прикосновение к макушке — и тело расслабилось, стало тепло и приятно. И смешно от воспоминаний о том, каким ничтожеством он был весь последний год. И очень грустно от осознания того, кем бы он стал, не будь у него могущества.

— С возвращением, — сказал Шурф, всё это время удерживавший его за голову.

— Спасибо, — огляделся ещё раз, разглядел чуть поодаль Мелифаро, отряхивающего одежду и повторил: — Спасибо.

Воспоминания о деталях произошедшего толчками возвращались в сознание, иногда путаясь в последовательности, но почти сразу выстраиваясь в нужной хронологии — как детали пазла, уже почти готового, но в котором остался самый сложный участок из нескольких идентичных кусочков — не поймёшь, куда какой присобачить, пока не переберёшь все варианты.

— Сможешь встать?

Макс провёл ревизию конечностей и ощущений в них и понял, что, пожалуй, да. В голове ещё немного путалось от всего пережитого и заново вспомненного, но, к счастью, от того момента, как его заставят чесать языком и рассказывать всю историю с начала, его отделяла длинная-длинная лестница. Но всё же был один вопрос, который ему следовало выяснить как можно скорее.

— Мёнин в Ехо? — спросил он, стараясь, чтобы его голос прозвучал спокойно.

— Даже если да, внимания к себе он не привлекает, — ответил Джуффин. — А почему ты спрашиваешь?

— Сначала бальзам Кахара и хороший обед, а потом интересные сказки, — сказал Макс, собираясь с мыслями.

Джуффин вдруг рассмеялся.

— Вот уж точно, наш старый добрый сэр Макс вернулся! Знал бы я, что это окажется настолько разорительным, оставил бы всё как есть.

Макс вдруг замер и обернулся, глядя на шефа с ужасом и восхищением.

— Вы даже не заметили, что я спёр у вас пятнадцать тысяч корон? Точнее не я, а этот, Лауто. Впрочем, кого я обманываю, я это был, я.

Он помрачнел и быстрее зашагал по лестнице, но коллеги от него не отставали.

— А зачем тебе понадобилось красть у торговца на сумеречном рынке, если у тебя были деньги? — спросил Мелифаро.

Макс не ответил. Ему было ужасно стыдно за то, что он творил, не помня самого себя. И уж точно не стоило признаваться в том, что хоть он и обеспечил себе безбедное существование в Капутте, в продолжении всего этого он не видел смысла, и где-то в глубине души испытывал желание нарваться на неприятности, в надежде, что его убьют. А если бы не поймали — то он бы просто закинулся дармовой пыльцой малаш. Сколько бы денег ни было, а средство дорогое, покупать нужно только в самом крайнем случае, если другие способы его добыть не сработали.

— Не вини себя за то, что сделал, по сути, не ты, — Джуффин как будто прочитал его мысли. — Хоть ты и ощущаешь жизнь Лауто Метесса как часть своей собственной, она таковой не была. У него были другие воспоминания, другое воспитание… всё было по-другому. А вот сны ему достались твои. Не стоит винить обычного человека, что он не справился со сновидениями Вершителя.

Макс махнул рукой. Так или иначе, с этой частью собственной истории ему придётся просто смириться. Возможно, рано или поздно он сумеет убедить себя, что не несёт ответственности за поступки спившегося воришки, но это будет когда-нибудь потом.

И они продолжили подъём.

«Макс, я пойму, если ты не захочешь разговаривать прямо сейчас, — сказал Джуффин. — Я могу разогнать ребят и предоставить тебе убежище в гостевой спальне…»

«Да не сбегу я, не сбегу, — не удержался Макс. — Не беспокойтесь, Джуффин. Лауто, как сторона моей личности, меня, конечно, разочаровал, но он — далеко не самая большая моя проблема на данный момент. И хоть это больше мои личные проблемы, чем ваши, Тайный Сыск я, пожалуй, в курс дела введу. Можно начать с Мелифаро. Ну а Шурф… он так и так всё из меня вытрясет».

В кабинете Джуффина их уже ожидал ужин, предусмотрительно заказанный Почтеннейшим Начальником сразу по возвращении с Тёмной Стороны. Утолив голод и жажду, подстёгиваемый требовательным буравящим взглядом Шурфа, Макс начал объяснять.

— Я всё ещё заложник Тихого Города. Я сбежал оттуда, но часть меня навсегда останется связанной с тем миром… в том смысле, что само моё существование поддерживается по навязанной Тихим Городом схеме: я существую до тех пор, пока меня помнят в этом Мире.

Макс сделал паузу, не уверенный в том, как продолжить. Он надеялся, что кто-нибудь задаст вопрос или что-то прокомментирует, и тогда он перейдёт к главному, но все молчали. Даже Мелифаро, на которого обычно в таких вопросах можно было положиться, сосредоточенно жевал печенье, обдумывая то, что только что услышал.

— Но дело в том, что… не только я нахожусь в подобной ситуации. И так уж случилось, что оба мы носим звание Вершителя. И чем больше люди узнавали обо мне и о моих делах, тем сильнее меркли воспоминания о нём. Он это заметил… почувствовал, что опора под его могуществом становится шаткой. Почему-то он решил, что рано или поздно его окончательно забудут.

— Король Мёнин? — уточнил без надобности Шурф с таким холодным равнодушием, что никого не обманул.

Макс кивнул.

— Он объявился за пару дней до того, как я… стал Лауто Метессом. Назначил мне встречу на изнанке Тёмной Стороны, попросил никому об этом не рассказывать. Сами понимаете, что я ничего не заподозрил и решил выполнить его просьбу. А когда я явился… он не дал мне рта раскрыть. Он велел Тёмной Стороне забыть меня. Он велел мне забыть, кто я такой и внушил воспоминания о другой жизни.

— Но почему он просто не убил тебя? — спросил Мелифаро. — Нет, не то, чтобы мне этого хотелось бы, но это было бы логично, разве нет?

— Не совсем, — сказал Джуффин. — Вершитель не может убить другого Вершителя. Чтобы сделать это, нужно израсходовать всё собственное могущество — без возврата. Поэтому то, что сделал Мёнин в его представлении было единственным возможным решением.

— И его план бы сработал, если бы один из пиратов, которому я когда-то доставал пиво из Щели Между Мирами, по чистой случайности меня не узнал, — сказал Макс, и, поколебавшись немного, добавил: — И если бы вы не были так упрямы в своём намерении сделать из Лауто Метесса человека. Спасибо, друзья.

Повисла долгая пауза, которую никто не решался нарушить. Сам Макс никак не мог решить, нужно ли добавить что-нибудь к тому, что уже сказано, или пафоса на этот час уже достаточно. Первым заговорил Джуффин:

— Но пятнадцать тысяч корон ты мне всё-таки верни. Дружба дружбой, а деньги честно выиграны в «крак».

Макс облегчённо рассмеялся. Такая реплика Джуффина просто не могла сопровождать некое драматичное повествование с неизбежно плохим концом, значит, и его разборки с Мёнином закончатся самым благоприятным образом.

— Так что ты собираешься теперь делать? — спросил Шурф строго, так, что сразу стало ясно, что он намерен не только подвергнуть любой план тщательной критике и доработке, но и проследить за самым качественным его воплощением.

— Просто предприму превентивные меры. Я не собираюсь ссориться с Мёнином и доказывать ему, что он был не прав. В конце концов, его можно понять… он провёл в Тихом Городе намного больше времени, чем я, и, соответственно, зависит от собственной известности намного сильнее. Кроме того, кто знает, как и что изменится в моей собственной голове через три тысячи лет? Поэтому я на днях отправлюсь на Тёмную Сторону и сформулирую ей инструкции на случай, если подобное повторится. Конечно, Шурф, я дам тебе проверить формулировку.

Тот лишь кивнул с важным видом.

А за окном ночной Ехо сверкал разноцветными огнями, радуясь возвращению друга-Вершителя.