Вне конкуренции (гет)

Чтобы перестать бояться врага — его нужно изучить. Теперь Алисии не приходится упрекать себя в том, что она изучает Майкрофта Холмса. Реакции, связи, дела — маленькое досье в её собственной голове, поскольку информация о Майкрофте Холмсе засекречена настолько, что даже у Алисии к ней доступа нет. Поэтому — шесть строчек официального досье, а дальше собственные наблюдения, обрывки разговоров коллег, разговоры с пьяными молодыми коллегами: следуя стратегии, Алисия бывает почти на каждом приеме, где есть возможность встретить кого-то, кто бы знал Майкрофта в Кембридже и сейчас работает в правительстве или МИ-6. И всё это так — чтобы не дай бог не перейти дорогу, не дай бог выдать себя хоть намеком, жестом, мимолётным выражением лица. Алисия никогда не занималась полевой работой, но теперь ей кажется, что она её хлебнула с лихвой. Хорошо, что об Эвр она узнает намного позже, тогда, когда это уже не будет способно добавить дров в котел.

Бессонными ночами Алисия мысленно усаживается в кресло в своей комнате на втором этаже родительского дома, вешает на стену оперативную карту и складывает свой паззл. Майкрофт Холмс, 25 лет, Кембридж — политика и международные отношения, Азия и Ближний Восток, Современные и средневековые языки. Оперативная работа — засекречена. Аналитическая работа — внутренняя разведка, США, Ближний Восток, Азия, Европа, Восточная Европа, Латинская Америка… опять засекречено почти всё. Думает настолько быстро, что… что об этом она подумает как-нибудь потом.

Поиграем в детскую игру… Описать двумя-тремя словами: «Некрасивый человек с большим носом, который не любит людей, но умеет их подчинять». Животное — лиса, потому что основное качество — хитрость. Хитрость или подлость? Нет, всё же пока скорее хитрость. Мотивы — власть и контроль. Уязвимости… это есть, обязательно есть, и когда-нибудь она это найдет. Театральные жесты, фальшивый смех… В злости — щурит глаза, подавленная ярость (на заседании, после того, как его отказались слушать) — пальцы, сжатые «в замок», средний палец выбивается из ряда и барабанит по всей конструкции.

После новогодней вечеринки, где молодых коллег вокруг неё слишком много, прятать взгляд, а потом и вовсе прятаться от неё начинает уже Бенджамин. Алисия не обладает талантами Майкрофта Холмса, но её заключение — он решил, что у неё интрижка и не знает, что делать, отпустить её или сохранить брак; и как его сохранить — оказывается верным. Во время «серьёзного» разговора они впервые в жизни друг на друга кричат.

Впрочем, словно пугаясь собственного голоса, Бенджамин тут же сбавляет тон.

— Послушай, я согласился со всеми твоими решениями, — медленно, чтобы унять бушующий гнев, говорит он. — Я согласился с тем, что ты не хочешь иметь детей, что мы не будем иметь детей… Но мы давали друг другу слово…

— И что тебе даст это слово, если меня убьют?! — зло выкрикивает Алисия.

Другое, но то самое слово падает в оглушительную тишину.

Потом она сидит на краешке кресла в одной сорочке. Бенджамин приносит ей кофе, нервно теребя отворот халата. Открывает, но тут же, пугаясь, закрывает окно.

— Боже мой, — говорит наконец. — И как нам с этим жить дальше?

Алисия вместо ответа смотрит ему в лицо.

Она не говорит: «Оставь меня, если ты не уверен», она не говорит: «Уходи сейчас, потому что потом будет поздно», она не говорит только что — внезапно — пришедшее в голову: «Ты можешь оказаться под ударом первее, чем я» — всё это он прочитывает и так.

Она запрокидывает голову вверх, когда Бенджамин приносит плед с кисточками, заворачивает её в него и говорит:

— Пойдём в постель.

С этого дня Алисия перестает опасаться за свою жизнь, но в их отношениях прочно поселяется третий — страх потерять.