"Л" значит Лили. Часть I (гет)

Ее оставшиеся условия были выполнены к среде, причем оба одновременно. После занятия к парте, где сидела Лили, подошел профессор Слагхорн и торжественно провозгласил:

— Моя дорогая девочка, я очень рад, что вы заинтересовались этим уникальным зельем и убедили Дамокла Белби курировать ваш проект. Если вы хотели устроить мне сюрприз, то могу сказать, что он удался на славу. Я всегда говорил, что вас ждет блестящее будущее, и счастлив видеть, что вы приняли мои советы близко к сердцу.

— Моим куратором будет Дамокл Белби? — ошарашенно переспросила Лили.

— Да, мисс Эванс. А вы ждали ответа от кого-то еще? Если так, то могу заверить, что более подходящей кандидатуры вам не найти. Исключительно одаренный молодой человек — в свое время был одним из лучших моих учеников. И тоже начинал как активный участник клуба... Кстати, на следующей неделе у нас как раз намечается небольшая вечеринка, и я буду рад видеть вас в числе гостей.

— Спасибо, сэр, я обязательно приду... Так значит, вы разрешаете мне работать в школьной лаборатории?

— Ну разумеется! — казалось, этот вопрос его удивил. — Дождитесь, пока эльфы повесят двустороннее зеркало, и можете приступать. И загляните ко мне, как будет время. Я подпишу вам разрешение находиться вне башни после отбоя.

Зеркало доставили уже утром в четверг — а вместе с ним приехал и большой серебряный котел, который запрыгнул на стол, повертелся, расталкивая соседей, и плюхнулся на освободившееся место, клацнув днищем о столешницу. После обеда в лабораторию заглянул профессор Слагхорн — убедился, что можно начинать, и, так выпятив грудь, что от бархатного жилета отлетела золотая пуговица, внес в расписание название нового проекта: "Исследование эликсира Чистой крови".

"Вот тебе, получи! — подумала Лили, прикладывая к пергаменту свою палочку — подпись Слагхорна замерцала, а потом сбоку высветилось "Л.Эванс". — Мы еще посмотрим, чья возьмет и у кого будет выше оценка! Сам-то небось за такое сложное зелье не взялся, ухватился за что попроще — подумаешь, Летейский эликсир доктора Летто! Да я его еще на пятом курсе сварить могла! Одной левой и с закрытыми глазами!"

Впрочем, она и сама знала, что к нему несправедлива. Скорее всего, он просто заглянул в школьную кладовую, выбрал ингредиенты поприличнее и прикинул, что из них можно сделать. За ее-то заказ заплатил Поттер, причем просто астрономическую сумму, если судить по вложенной описи. Лили в жизни таких денег не видела — ну разве что у профессора Кляйнера. На уроках, в задачках на сложение. А если перевести из галлеонов в фунты... отцовская зарплата за четыре месяца, ничего себе! Да, Северус себе такого позволить точно не мог. Его мать, наверное, столько и за год не заработает...

"А если б мог, то не с чужими рецептами возился, а remedium magnum изобретал", — промелькнула в голове предательская мыслишка, но Лили ее отогнала.

Как бы там ни было, если Северус и увидел в расписании ее новый проект, то виду не подал. После того случайного столкновения он вообще избегал ее как чумы. А остальные и подавно ничего не заметили — девчонки даже не сильно расстроились, когда узнали, что нового зелья для ресниц больше не будет. Они настолько увлеклись страданиями по Сириусу Блэку, что больше их ни на что не хватало. Со всех сторон только и слышалось: ах, он такой ду-ушка! Такой зага-адочный, такой краса-авчик, а в этой повязке он похож на пирата, а вчера он на меня взглянул, а мне сегодня ногу отдавил, наверное, я ему нра-авлюсь...

Нашли чем хвастаться, тьфу. Вот же курицы томные...

Охи и вздохи продолжались всю неделю. Школу штормило и лихорадило, баллы убывали по экспоненте, отработки назначались по экспоненте же, но сердца продолжали разбиваться, слюни — распускаться, а сопли — размазываться. Судя по количеству отдавленных ног, у Блэка начались проблемы с координацией — ну или он не мог пройти по коридору, не споткнувшись об очередную поклонницу. А Эмма взяла в привычку исчезать, как только девчонки впадали в очередной кумироприпадок, и единственная не разделяла всеобщей истерии.

"Всеобщей" — потому что мужская половина Хогвартса не отставала от женской, хоть и судачила по другому поводу. Всю неделю сага о субботней драке передавалась из уст в уста, попутно обрастая такими подробностями, что превратилась практически в битву Добра и Зла. Сначала кто-то пустил слух, что Мародеры сражались с десятком Упивающихся, которые пробрались в школу, чтобы убить Дамблдора. Потом список врагов пополнился оборотнями, дементорами и инферналами, а к пятнице все уже утверждали, что среди нападающих видели гигантских пауков, тролля, дракона и василиска, причем возглавлял их Сами-Знаете-Кто собственной персоной.

Лили только фыркала, слыша очередное: "А он в него Ступефаем — р-раз!" — и снова утыкалась в расчеты благоприятных дат для зелья. Да, Фоули и его прихлебатели по-прежнему молчали, но она-то знала правду.

Одно в нынешней атмосфере было хорошо: она идеально подходила для того, чтобы заниматься своими делами. Твори что хочешь, никто и глазом не моргнет — даже если в Хогвартсе высадится десант марсиан, а Филч окажется давно потерянным кузеном королевы. Так что в пятницу вечером Лили выскользнула из общей гостиной незаметно и без лишних вопросов.

Мародеры пришли в лабораторию первыми и в полном составе — явились даже Петтигрю и Люпин, слывший худшим зельеваром курса. Но двустороннее зеркало по-прежнему оставалось темным. Никакого Дамокла Белби.

Он появился только за две минуты до одиннадцати и не понравился Лили с первого взгляда. Рыхлый и невзрачный, с круглым лицом, словно вылепленным из теста, этот человек совершенно не выглядел ни на свой возраст, ни на свою славу. И письменный стол у него был какой-то пустой. Ни бумаг, ни журналов, ни редких книг — даже облизнуться не на что. Только перо, чернильница да старинное пресс-папье в тон бархатной портьере у него за спиной.

Он взглянул на Лили, нахмурился, зачем-то поправил перо и мрачно заявил:

— Вы не сможете сварить эликсир Чистой крови. Признайте это и не морочьте голову мне и себе.

Она не ответила. Только стиснула зубы и покрепче перехватила палочку. Мы еще посмотрим, кто тут чего не сможет...

Сзади послышался шорох, раздался чей-то возглас, но Лили уже шептала заклинание, и котел поднялся в воздух и поплыл к распахнутому окну, подставляясь под лунные лучи. Лунный диск, приплюснутый с одного боку, сиял из глубин черного неба, и его холодный блеск заливал металл, словно вымывая из него все земное и низкое.

Взмах палочки — и окно закрылось, а серебряная махина опустилась на место. Теперь добавить лунную росу — мерцающие капли дробно стучали по дну, и казалось, что его покрывает жидкая ртуть. А теперь кровь пиявки — один, два, три...

— Не отставляйте так далеко руку, этот флакон не кусается! — послышалось со стороны зеркала.

А ведь ей и Северус об этом говорил, причем чуть ли не такими же словами... просто отвыкла, наверное. За полтора-то года. Она прижала локоть к туловищу, и тяжелые капли стали падать точнее и увереннее... восемь, девять, десять — на переливчатой жидкости расплывались черные точки. Два раза по часовой, один раз против, добавить остальную лунную росу и разжечь огонь.

Такие смеси закипали медленно, и Лили отважилась покоситься на мистера Белби. Он взирал на нее по-рыбьи равнодушными глазами, но в линии плотно сжатых губ отчетливо читалось недовольство, а пухлые пальцы рассеянно поглаживали крышечку чернильницы.

Текли минуты. Над зельем поднимался пар, закручивался в пахучие спирали. Со дна небес смотрела луна, за спиной слышалось дыхание Мародеров. Булькал котел, тикал светящийся таймер.

Наконец он завибрировал и погас, и она взялась за мерную ложку. Толченый рог единорога тонкой струйкой посыпался вниз, блестящей ниточкой потянулся к центру котла. Другой рукой Лили мешала. Пятнадцать по часовой, десять против... Клейкая масса противно чавкала, черпак застревал в загустевшем и словно резиновом зелье — налегать приходилось изо всех сил, и отвыкшее плечо сразу заныло, но с каждой крупицей, с каждой светлой искоркой, исчезающей в вязком вареве, движения давались все легче и легче, и чернота на дне сменялась рассветной синевой.

Краем глаза она уловила в зеркале какое-то шевеление, но оборачиваться было нельзя, пока не добавлен яд акромантула. Раз, два, три... пятая едкая, зеленовато-мутная капля упала вниз, и зелье зашипело, вздыбилось рассерженной кошкой, но Лили была начеку и вовремя взмахнула палочкой, загоняя его на место. Уменьшить огонь... да, вот так, теперь выждать сорок секунд, поставить таймер на пять часов — и на сегодня все.

Только после этого она позволила себе обернуться.

Мистер Белби скрестил руки на груди. Сердито свел брови:

— Кто вас учил мешать зелья? Вы так виляете плечами, как будто впервые встали к котлу. Здесь лаборатория, а не танцплощадка!

Лили стянула перчатку из драконьей кожи и сунула запястье ему под нос.

— Пять дюймов в обхвате. А ладонь — шесть. Мне приходится подключать весь корпус, иначе черпак вырвется из рук. Конечно, по идее я должна была так их накачать, чтобы пальцами выдавливать сок из сушеных плодов смоковницы, — она пожала плечами. — Но вообще-то я никогда не собиралась в зельевары. Сэр.

Сзади угадывалась какая-то возня — что-то вроде сдавленного "пусти", — и к ней вихрем подлетел Поттер, еще более взъерошенный, чем обычно.

— Уж не знаю, какой вы там великий мастер, — заявил он, стиснув кулаки и исподлобья уставившись на зеркало, — но это не дает вам права ее оскорблять! Сейчас же извинитесь!

Лили вздохнула. О Господи, он опять за свое. Насупился, голову нагнул, того и гляди, бодаться кинется. Вот же... бычок-обиженка. Ну кто, кто его просил влезать и хамить куратору?

— Простите нас, сэр. Он больше не будет, — сказала она, тайком наступая Поттеру на ногу и отчаянно жалея, что не может так же незаметно наложить на него Силенцио.

Поджав губы, мистер Белби разглядывал их с брезгливым недоумением — точно флоббер-червей, вздумавших критиковать его разделочную доску. Наконец он произнес:

— Возможно, зельеварение что-то и потеряло, когда вы решили, что не хотите заниматься им профессионально, но определенно выиграло, когда к аналогичному выводу пришел сын Флимонта Поттера. Доброй ночи, господа студенты.

И зеркало заволокло темной рябью.

У Лили челюсть так и отвисла. Быть того не может! Его что, Северус покусал? Хотя нет, он же старше, тогда уж он покусал Северуса. Неужели у них так передается талант? С ядовитой слюной другого гения? Может, стоит устроить им встречу? Чтобы этот упрямец забыл о своих гнусных дружках и переключился на достойного противника. Пусть друг об друга клыки оттачивают — только у нас, только для вас на словесном ринге сойдутся два титана сарказма... Или лучше не надо? Ей в этой школе еще доучиваться…

Она покосилась на Поттера — покрасневший и злой, тот хватал ртом воздух, бессильно сжимая и разжимая кулаки. Того и гляди взорвется — должно быть, тоже заметил сходство.

— Эй, ты чего? Все же хорошо, верно? Первую стадию я не запорола, если повезет, справлюсь и со второй, — и шепотом добавила: — Я понимаю, ты меня защищал, вот только...

Но он так просиял, что у нее не хватило духу закончить фразу.

* * *

Лили спускалась на седьмой этаж, чувствуя себя испанской каравеллой. В том смысле, что ступеньки под ногами определенно штормило, и приходилось двигаться очень осторожно, чтобы вписаться в повороты. Впрочем, чего она хотела? Полпятого утра, все нормальные люди еще спя-а-ауа-ат... А если постоянно вставать с первыми призраками, еще и не такое начнется. Сначала привыкнешь здороваться, обсуждать потустороннюю моду и погоду на том свете, а потом опомниться не успеешь, как вольешься в их дружные ряды. Только и останется развлечений, что маячить перед Северусом вечным немым укором да подбрасывать Абигайль Блишвик дохлых мышей.

Словно в ответ на ее опасения, мимо проплыла Серая Дама, удостоив Лили величавым кивком. Тьфу ты, и впрямь накаркала...

В лаборатории было пусто. Чего и следовало ожидать: вряд ли Мародеры привыкли подниматься в такую рань. Хотя нет, один все-таки пришел — в дальнем углу с ноги на ногу переминался Питер Петтигрю.

— Привет, — зевнула Лили, — ты сегодня один? Так заинтересовался моим зельем?

— Бродяга еще одевается, — пожал плечами тот. — Вот я и подумал, что лучше спуститься первым и разведать, что к чему.

Без друзей он держался как-то иначе. Прямее, что ли? Но в лицо по-прежнему не смотрел, так и рыскал глазами по сторонам — будто щелкал кадр за кадром.

— А, ну тогда ладно. Я боялась, вас Филч сцапал — у меня-то есть пропуск, а у вас нет...

— У нас есть кое-что получше, — авторитетно заявил Петтигрю. — Мы можем ходить куда пожелаем — хоть на кухню, хоть в слизеринские подземелья — и никто нас не сцапает. Но только это тайна, так что смотри не проболтайся.

Лили рассеянно кивнула, уже переключившись на зелье. Кровь дракона, глаза тритона, коготь грифона — надо же, почти стишок получился... Все свежее, не лежалое, идеального качества — мечта, а не ингредиенты. У них с Северусом никогда таких не было. До чего же жаль, что его тут нет и с ним нельзя поделиться... Глаза надо нарезать, коготь истолочь — иди сюда, нож, иди сюда, ступка... Спорыш, патока ипопаточника, корни маргаритки — для этих нужен серебряный нож... вроде бы все. Все достала, ничего не забыла.

Еще одна привычка, вколоченная в нее Северусом: сначала разложи инструменты и ингредиенты и только потом приступай к зелью.

Минут через пять появился сонный Блэк — пристроился на краешек стола рядом с грудой пустых котлов, и тут ожило зеркало.

Вместо вчерашней портьеры за спиной у мистера Белби виднелось распахнутое окно — море билось о скалы, антрацитово-серое на фоне светлеющего неба. Сам он был сегодня не в духе: судя по поджатым губам и сведенным бровям, размажет по стенке и не заметит. Знакомая картина — настолько знакомая, что Лили невольно улыбнулась, заработав раздраженный взгляд.

Очень скоро привычное занятие захватило ее с головой, как всегда бывало при Северусе. Внутри все пело, звенело, ликовало, радость вскипала под кожей пузырьками шипучки, и сердце стучало в единственно возможном ритме: истолочь-всыпать-помешать, убавить огонь, взмахнуть палочкой; нашинковать-добавить-помешать, прибавить огонь, выложить в ступку новый ингредиент... Дело спорилось, руки вспоминали сами, и чудилось, что время потекло вспять, послушное неведомому хроновороту, и стоит только оглянуться — и за соседним котлом появится Северус...

Она и в самом деле повернула голову — и увидела, что на полке с ингредиентами опасно балансируют иглы дикобраза, а Петтигрю стоит рядом, тянет шею и не замечает, что его локоть...

Неловкое движение — и вся упаковка по изящной параболе полетела в котел.

— Мисс Эванс! Слева!

В потолок ударил настоящий гейзер, но она успела отпрыгнуть и даже выставить щит, и вся эта кипящая, шипящая, смрадная волна с размаху налетела на невидимую преграду и ржавой пеной хлынула на пол, то затихая, то выпуская порцию новых пузырей.

Лили уже успела решить, что все обошлось, но тут раздался истошный вопль. Петтигрю... должно быть, его зацепило брызгами — он скорчился, сбился у стены в комок и зашелся отчаянным воем.

— Хвост! — рявкнул Блэк. — Да чтоб тебя фестралы вчетвером драли! Угробиться хочешь? Еще б в котел прыгнул, дурень!

Она не помнила, как оказалась рядом.

— Что болит? Где? Акцио бинты, — и снова склонилась над Петтигрю. — Ответь, ты меня слышишь? Питер? Питер!

Ей пришлось встряхнуть его за плечи, и только тогда он поднял голову и дрожащим пальцем ткнул куда-то в сторону ботинка.

Нога? И только? Лицо точно цело: распухшие глаза превратились в щелочки, но это от слез, не от зелья... на кончике носа висит мутная капля, щеки пылают, губы прыгают — и все. Ожогов не видно, и никаких следов на мантии. Ну, если только нога, то это ерунда, это мы сейчас мигом... Придвинув стул, она помогла Петтигрю сесть и через плечо бросила Блэку:

— Чего стоишь? Эванеско забыл? Давай, шевелись, пока эта дрянь нам тут все не разъела! — и снова повернулась к своему пациенту. — Сейчас я сниму с тебя обувь. Будет больно, знаю, но ты потерпи. Потом станет лучше.

Он кивнул, не прекращая тихонько всхлипывать. Она опустилась на колени, потянула к себе его ногу — брызги попали на ботинок, на коричневом мыске страшной кляксой расползалась дыра с обугленными краями. А в самом ее центре... Лили сглотнула — красное, черное, бурое, сколько раз уже видела, но до сих пор не привыкла. Распутав шнурки, она постаралась их ослабить — а потом одним резким, быстрым движением сдернула с него ботинок.

Вой перешел в хрип. Но он не вырывался. Даже не пытался дернуть ногой, чтобы заехать ей в челюсть.

— Все, уже все, — Лили ободряюще похлопала его по лодыжке, потянулась за палочкой. — Сейчас немножко пощиплет. Совсем капельку.

Уничтожила носок прямо на ноге — всего пара кнатов, от этого он точно не обеднеет... Прошептала дезинфицирующее заклинание и накрыла рану бинтом — обертка полетела в сторону, и пропитанная мазью ткань коснулась обожженной плоти. Питер вздрогнул всем телом — подождала, пока он не успокоится, потом наложила второй слой, третий, закрепила, чтобы ничего не съехало, и постепенно он перестал плакать, только прерывисто дышал, закусив губу, и таращился на нее шальными, бессмысленными глазами.

Готовая повязка напоминала диковинный носок с обрезанным мыском и дыркой для пятки. Лили выпрямилась, отряхнула колени и уже хотела сказать, что Петтигрю нужно в лазарет — нога скоро заживет, а вот обезболивающее есть только там, — но осеклась на полуслове. На нее смотрели... как-то странно. И мистер Белби, и застывший у стола Блэк.

— Что? — она огляделась по сторонам. Ах да, разлитое зелье исчезло, нужно поблагодарить за помощь. Правда, на полу все равно виднелись темные пятна — там, куда попала едкая смесь, камень стал пористым и ноздреватым, точно буханка хлеба на изломе. Ничего страшного, в общем-то, минут за двадцать можно управиться... но сначала Больничное крыло.

— Спасибо, что помог с уборкой. Как думаешь, мадам Помфри еще спит? — вопрос был адресован Блэку, но вместо него ответил мистер Белби.

— Я связался с ней, она вас ждет, — он кивнул на остатки бинта, которые Лили как раз убирала в сумку. — С мазью от ожогов?

— Да, сэр. С мятой и клыками чизпурфла для ускорения регенерации тканей.

На его лице промелькнуло какое-то непонятное выражение. Но он промолчал и заговорил только тогда, когда Блэк подвел хромающего Петтигрю к камину, и они оба исчезли в гудящем зеленом пламени.

— Мисс Эванс, вы часто сталкивались... с подобными несчастными случаями?

Кажется, она покраснела.

— Э-э... ну можно сказать и так. Понимаете, один мой друг — он будущий зельевар, и иногда я... э-э... ему помогала, — и после паузы добавила: — Вы только не подумайте, что я хвастаюсь, но он правда очень талантливый! Мазь от ожогов — его идея, не моя.

Мистер Белби задумчиво кивнул, будто принимая какое-то решение.

— Следующий свободный вечер у меня во вторник. Жду вас в одиннадцать.

А потом зеркало потемнело, в нем снова проступило отражение разгромленной лаборатории, и Лили поспешила к камину — объясняться с мадам Помфри.

Из ее лап им с Блэком удалось вырваться не сразу: школьная медсестра не хотела отпускать их без осмотра, но в конце концов убедилась, что пострадал только Петтигрю, и занялась его ногой. Когда они уходили, она как раз поила его обезболивающим.

— И что ты теперь будешь делать? — как бы невзначай поинтересовался Блэк, едва за ним закрылась дверь лазарета.

— Я? Заделаю дырки в полу, там камень разъело. Посмотрю ботинок Петтигрю, кажется, его еще можно починить. Потом проверю ингредиенты — остатки зелья ты убрал, но вдруг долетели какие-то брызги... А рог единорога жалко. Такая редкость и так бездарно пропал, теперь нужно где-то брать новый...

— Ну, это-то как раз не проблема. Если, конечно, ты решишься на вторую попытку.

Он говорил с таким подчеркнутым безразличием и так старательно отводил взгляд, что Лили возмутилась.

— Да с чего ты взял, что я сдамся? Вот так запросто, после первой же неудачи? Подумаешь, зелье испортилось — тоже мне невидаль! Если хочешь знать, я уже договорилась с мистером Белби, что во вторник начну все заново. И вообще, взрыв устроила не я, а Петтигрю — и как его только угораздило уронить эти иглы в котел...

— Талант, — хмыкнул Блэк. — Хвост есть Хвост. Если поблизости найдется лужа, он в нее обязательно плюхнется. Такой уж он неуклюжий и невезучий.

— Как же он тогда экзамен сдал? Раз его взяли на курс высших зелий, то у него должно быть как минимум "выше ожидаемого"...

Блэк только пожал плечами, явно не желая обсуждать эту тему. Но Лили задумалась.

Неуклюжесть неуклюжестью, но откуда на полке взялись иглы дикобраза? Еще вечером их там точно не было. А утром? Она не помнила. Но ведь для зелья они не нужны, доставать их не было смысла, да и не могла она положить такой опасный ингредиент так близко к котлу...

Или все-таки могла? Перепутала спросонья, нечаянно прихватила упаковку из кладовки, сунула на полку и сама забыла... да нет, ерунда какая-то получается.

Тогда как же они туда попали?

Но потом впереди замаячила разгромленная лаборатория, Лили увидела испорченный пол, и все посторонние мысли разом улетучились из головы.

* * *

На следующий вечер совы принесли воскресную почту — в том числе и два конверта для Лили, один от Мэри, второй от родителей.

Мать в основном рассказывала о всяких пустяках, но Лили давно наловчилась читать ее письма между строк. "Мои яблоки заняли первое место на городском конкурсе" переводилось как "спасибо за удобрения, ты не зря две недели проторчала у котла", а "мы очень соскучились" следовало понимать как "почему ты не навестила нас в субботу, ты же говорила, что будешь приезжать к нам вместо этого твоего Хогсмида". "Петунья очень извиняется, что не успевает тебе написать, но сестра Вернона пригласила ее на день рождения, а ты же знаешь, какая она у нас перфекционистка" означало разом и "она все еще на тебя дуется", и "у них с Верноном все серьезно". Была и плохая новость — за безобидным "отец снова засиделся в пабе с Бобом Миллером и его друзьями" крылось "у них на фабрике снова проблемы, и он ушел на встречу с профсоюзными лидерами".

Значит, опять забастовка. Хорошо хоть свет перестали отключать... Может, купить им про запас еще свечей? В волшебных магазинах они дешевле, чем в маггловских. И не в таком дефиците.⁽¹⁾ Хотя от забастовки это не спасет, а если примчаться к ним и законфундить главных заводил, то это наверняка сочтут нарушением Статута. Ну ничего, Туни уже работает, а ей осталось только закончить седьмой курс, и дальше она тоже куда-нибудь устроится и сможет помогать родителям. Жалко только, что с вычислениями для профессора Кляйнера ничего не вышло. Идея с эликсиром Чистой крови себя не оправдала — расчет благоприятных дней обернулся таким фиаско, что об этом стыдно даже заикаться. Какой же это "максимально благоприятный исход", если все закончилось взрывом уже на второй стадии? Не считать же везением то, что при этом пострадал только Петтигрю...

Ладно, ничего страшного. Время еще есть, она что-нибудь придумает. Такой им проект отгрохает, что ее и через десять лет вспоминать будут!

И с этими мыслями Лили развернула письмо от Мэри. Так, это уже было — очередные жалобы на козла-начальника... А это что-то новенькое: Департамент магического транспорта — самое отвратительное место в мире, магглорожденных тут терпеть не могут, подключать к общей сети "проблемные" камины очень скучно и никаких мантий не напасешься — можно сказать, что она, Мэри, из грязнокровок переквалифицировалась в трубочисты, и такой карьерный рост ее категорически не устраивает.

И ни слова об Альберте... все-таки расстались, наверное, потому ей все и видится в черных красках. Подруга отличалась феноменальной влюбчивостью, феноменальной же невезучестью и бурно переживала каждый неудачный роман.

— Как дела у Мэри? — негромкий голос заставил ее поднять голову и оторваться от письма. Эмма сидела на кровати, по-турецки скрестив ноги, и убирала в конверт лист пергамента.

— Все так же, — пожала плечами Лили. — Начальник — скотина рогатая, любовь всей ее жизни тоже скотина, но пока еще безрогая — короче, все как у всех.

И тут же пожалела об обмолвке, потому что в глазах собеседницы вспыхнул такой живой интерес, что сразу стало ясно: на этот раз полуправдой от нее не отделаться.

— Но у тебя-то не "как у всех", — медленно проговорила Эмма. — Ты же у нас сменила гнев на милость, то и дело шушукаешься с Поттером по углам и перестала на него огрызаться, Роуз и Дейзи уже принимают ставки на дату вашей свадьбы — и все равно считаешь, что у тебя проблемы на личном фронте?

Лили невольно оглянулась — совсем как сама Эмма неделю назад. Но близняшки были в гостиной, а Лу так загоняла себя перед грядущей игрой со Слизерином, что вырубилась сразу после утренней тренировки и, судя по опущенному пологу, до ужина вставать не собиралась.

Может, не увиливать и сказать как есть? Не съедят же ее за это, в конце-то концов.

— Ну-у, — протянула она, — дело в том, что... в общем, он мне не нравится. И сам Поттер, и его приятели. А гнев на милость, как ты выразилась, я сменила из-за зелья. Они попросили меня сварить для отца Блэка одну штуку — там такая ужасная болезнь, ты себе даже не представляешь, насколько все плохо. Я просто не смогла отказать.

— Отец Блэка... болен? — странным голосом переспросила Эмма. — И ты пытаешься ему помочь? И из-за этого стала общаться с Блэком и Поттером?

— Ну да, как-то так. Я понимаю, что это дико звучит, — Лили пожала плечами, — но так уж вышло, что именно я оказалась самой подходящей кандидатурой. Мой проект у профессора Слагхорна — тот, что по эликсиру Чистой крови, — это оно и есть. Жутко сложная задача, но я справлюсь. Наверное.

— Ты хоть понимаешь, во что ввязалась? Ну, хотя бы то, что из-за Поттера передралась бы половина наших девчонок? А вторая — из-за Блэка, причем и те, и другие слопают тебя при первом же неосторожном движении? Нет, не понимаешь, — заключила Эмма, со вздохом проводя рукой по лицу. — Для тебя это только оценка и зелье. С ума сойти.

Лили потупилась.

— Нет, ты не думай, я не настолько наивна. С их подлянками я разберусь, не такая уж это проблема. И я вижу, что Поттер за мной ухаживает и вообще очень милый — как по мне, так даже слишком милый, какой-то... как сусальное золото. Только это ничего не меняет, мне все равно другой нравится. Но там совсем без вариантов. Он... словом, он слизеринец.

Она отважилась поднять глаза — подруга смотрела на нее с тревогой и жалостью... хорошо еще, что не с презрением или ужасом.

— Это диагноз, знаю, — поспешно добавила Лили. — И знаю, что мне ничего не светит. На самом деле я о нем уже не думаю... ну, почти не думаю. По крайней мере, уже не каждые пять минут, как раньше. И точно не собираюсь брать пример с Миртл и заливать слезами весь Хогвартс.

— Но это не простое увлечение, так? — тихо спросила Эмма. — И что ты собираешься делать?

Она сглотнула.

— Держаться подальше, пока оно не пройдет. Варить зелье для Блэков, думать над проектом по арифмантике и зарабатывать свою референцию. А после школы устроюсь в Отдел тайн и стану великим ученым. Решу какую-нибудь неразрешимую проблему — например, неполноты матриц переходных вероятностей... Создам метод предсказания будущего — не обрывочно-стохастические озарения, как у пророков, а строгие вероятностные расчеты. Ну и разное по мелочи — спасу мир, искореню преступность, остановлю все войны на земле... Тогда меня выберут Министром магии, он будет смотреть на свою чистокровную мымру и горько жалеть, что упустил меня, такую умную и красивую, — закончила она жизнерадостно.

— Ох, Лили, Лили. Я даже немного завидую твоим планам, — покачала головой Эмма. — Но ты уверена, что это хорошая мысль — просто ждать и никак не бороться? Что-то оно плоховато проходит... у меня так точно, — вздохнула она.

— А что, у тебя есть идеи получше?

— Не знаю... Но папа всегда говорил: если не можешь изменить ситуацию, постарайся изменить свое отношение к ней. Вот я и думаю: а если попробовать? Если я смогу взглянуть на него другими глазами, стану относиться к нему... как к другу? Как к родственнику, как к брату, что ли?

— А у тебя получится? Раз вы просто друзья, значит, он может встречаться с кем-то еще? Не знаю, как ты, а я бы точно не вытерпела. У меня и так внутри все сжимается, когда он любезничает с этой белобрысой стервой — так бы обоих и придушила. А если мне при этом надо улыбаться и делать милое лицо... да ну, нафиг такое счастье!

— Да, я как-то об этом не подумала, — грустно протянула Эмма. — А кого ты назвала белобрысой стервой? Уж не...

И вдруг она осеклась, приложила палец к губам и показала на соседнюю кровать, над которой выразительно колыхнулся полог.

— Потом договорим, — кивнула Лили, радуясь очередной отсрочке от неудобных вопросов.

Когда Лу, зевая и потягиваясь, явила миру свой заспанный лик (а заодно и лики знаменитых игроков в квиддич, чьими снимками была увешана вся стена у нее над постелью), они обе уже строчили письма родителям.

1) Лили не преувеличивает. Нефтяной кризис 1973 года и впрямь очень больно ударил по британской экономике. Стране не хватало топлива, одна забастовка следовала за другой, и правительство всеми силами пыталось экономить электроэнергию. В 73-74 массовые ее отключения стали нормой, но ни к чему хорошему это не привело.

Подробности для англочитающих:

https://en.wikipedia.org/wiki/Three-Day_Week

https://www.express.co.uk/news/uk/444213/The-Last-Big-Blackout-40-years-ago-the-lights-really-did-go-off

Вернуться к тексту