Реван (гет)

Космическая база «Реван», 34 ПБЯ

— …А потом вернул бластер бедняге FN-9330, попросил внести поломку в еженедельный отчёт и сел писать служебку!.. Вот дерьмо, а это не та дрянь, что мы конфисковали лет пять назад на Нафеме? — он остановился возле форслока, и Рей, опешившая от фамильярного тона рыцаря, покосилась на утомлённо вздохнувшего Рена.

— Ближе к делу, — сцепив пальцы рук в замок, попросил он.

— Цавонг мог и соврать, эта хитрая морда до сих пор приторговывает палёными кайбер-кристаллами.

— Малек.

Рокочущие нотки во вмиг похолодевшем голосе магистра, казалось, ничуть не смутили рыцаря. Он перестал с любопытством разглядывать устройство и, пожав плечами, шагнул к камере. В том, как он держался и говорил, не было и сотой доли того первобытного ужаса, что овладевал всяким, оказавшимся поблизости от Кайло, а отсутствие уставных формулировок в речи и естественная лёгкость, с какой тот обращался к Рену, говорили о долгом знакомстве.

— Новостей несколько: хороших и плохих. Расчётное время прибытия на Калист — пять часов тринадцать минут. Слишком мало для беседы по душам с экипажем, но более чем достаточно, чтобы поймать нас на антиимперских настроениях. Хакс следит за нами как коршун: мы либо в зоне его видимости, либо мертвы, либо помогаем тебе сбежать прямо в гиперпространство. Я вот сейчас, если что, отошёл поссать — он бы вызвался проводить, но испугался косых взглядов: после пальбы на мостике их и без того в избытке. На Калисте пленённых членов Сопротивления ждёт Совет, но, что самое интересное, Совет понятия не имеет, что тебя конвоируют в наручниках и, более того, отчего-то уверен в том, что их созвал ты.

— Совет сам так решил?

Рыцарь уклончиво покачал головой.

— Трудно сказать, нам не удалось вскрыть отправленное им сообщение, но одно ясно точно: факт твоего заключения — это строжайший секрет. Скажешь Митаке открыть дверь камеры, и он будет вынужден открыть, потому что официального документа, подтверждающего твоё разжалование, нет.

— Даала в составе?

— А то как же.

Рен нахмурился, обдумывая новую информацию, и чуть подался вперёд.

— Что с экипажем?

— Понятия не имею, где он взял этих упырей. Вижу впервые в жизни, сильно сомневаюсь, что большая их часть закончила обучение. Наши там только альфа-смена на мостике и дивизион Фазмы.

По узам вдруг дрожью прокатилось тёмное удовлетворение, и Рей, за несколько часов под форслоком отвыкшая ощущать чьё-либо присутствие с другой стороны, резко выдохнула. Устройство продолжало работать, но расшатанное непрерывным давлением извне, пропускало то, с чем не могло справиться: преодолевавшие несколько сотен, а то и тысяч парсеков узы в том числе. По ним, как по шлангу, соединяющему сообщающиеся сосуды, бежали свои и чужие мысли, эмоции и знания, стремясь к некому подобию баланса. Рен, должно быть, почувствовавший её смятение, покосился на интуитивно отпрянувшую от стекла девушку, и в следующее мгновение на одном конце уз опустились толстые как крепостные стены щиты. Он отвернулся, ничуть не потревоженный ожившей связью, и негромко, словно рассуждая вслух, ответил:

— Хакс торопился. Между смертью Сноука и Крэйтом прошло мало времени: старая база, сомнительный экипаж, плохо продуманный план. Сколько?

— Одна сотня против четырёх, — без заминки ответил рыцарь. — На твоей стороне мы, дивизион Фазмы и сама Фазма.

— Прогноз?

— Зависит от того, что ты хочешь от Совета.

— Сроки?

Рыцарь впервые посмотрел на оставшихся пленников и сухо, с достойной бывалого политика прагматичностью продолжил:

— Если передаём их Совету, то могу открыть тебе камеру хоть сейчас. Наши мечи при нас: четыре сотни плохо обученных штурмовиков не проблема, Хакс отступит сам. Если освобождаем, я бы подождал до прибытия на Калист: покидать Базу на сверхсветовой рискованно.

Кайло кивнул, поднялся с койки, и сделал несколько шагов вдоль стеклянной заслонки.

— Мне нужен мой меч. И отчёт за полчаса до прибытия на Калист.

Финн и По вскинули одинаково удивлённые взгляды, переглянулись и отчего-то с пугающим единодушием обратили вопросительные взгляды на Рей. Она растерянно кивнула, что да, кажется, он действительно выбрал второй вариант, и нерешительно коснулась по-прежнему наглухо закрытых уз.

— Сделаем. Прислать Аллена?

— Нет. Руми.

Те несколько мгновений, что Кайло буравил взглядом рыцаря, а тот, не мигая, смотрел на него в ответ, казалось, растянулись на вечность. Рей сквозь сбоящий форслок чувствовала гудящее в Силе волнение и почти наверняка могла сказать: рыцарь хотел возразить, но на глазах у пленников не посмел. На интуитивном уровне она понимала, что это не демонстрация страха или слабости, это согласие с тем, что последнее слово за Реном, и, неважно, насколько правым тот его считал: выяснение отношений на глазах у противоборствующего лагеря — последнее дело.

Потому рыцарь склонил голову и отступил.

— Хорошо.

Кайло удовлетворённо прищурился, кивком головы отпустил отчитавшегося рыцаря, и когда тот, крутанув в руках шлем, засобирался к выходу, зачем-то добавил:

— Мне потребуется пилот. — Рыцарь обернулся с несмелой надеждой на лице, и Рен скованно пожал плечами. — Это если ей хватит глупости спросить, зачем.

Рыцарь отрывисто кивнул и, расправив плечи, шутливо отдал честь. Как только дверь за ним закрылась, Рей убедилась в том, что камеры видеонаблюдения всё ещё отключены, и, нервически сжимая и разжимая кулаки, медленно повернулась к Кайло. Тот поймал её неспокойно мечущийся взгляд и, нетерпеливо дёрнув головой, напомнил:

— Сорок секунд и умолкаешь.

— Почему? — вырвалось у неё, и даже под пытками она не смогла бы уточнить, что именно она имела в виду.

— «Почему» что? Конкретней.

— Почему, — ты убил Хана? Если хотел что-то доказать Сноуку, то почему убил Сноука? Если убил Сноука, чтобы покончить с Первым орденом и Империей, то почему сам сел на трон? И если ты сейчас с ними, то почему, — помогаешь нам?

Рен занял своё прежнее место на узкой пластиковой койке и, вновь закрыв глаза, сосредоточился на форслоке. Когда Рей думала, что он уже не ответит, а до включения камер слежения оставалось несколько секунд, он сказал:

— Потому что сейчас вы играете на руку Хаксу. Ваш побег сыграет на руку мне.

Шансов возразить или продолжить расспрашивать у Рей не осталось. С досадой пнув ногой стеклянную стену, она рухнула на койку и вновь уставилась в потолок. Во всяком случае теперь она знала, сколько времени у них осталось. Узы продолжали пугать высоченными стенами и мертвенным молчанием, занять себя было всё ещё нечем, а грядущие пять часов грозили растянуться на несколько десятилетий. Прислушавшись к форслоку, Рей закрыла глаза и, упрямо поджав губы, занялась как раз тем, что получалось у неё хуже всего.

Потянулась к тому, чего не видела.

* * *

На Джакку редко удавалось ничего не делать. Пара часов безделья всегда могли обернуться голодным вечером и утром, а если подобное повторялось два, три, а то и четыре дня подряд, по закону подлости в пустыне собиралась песчаная буря, и встречать её приходилось с пустыми тайниками, таким образом почти наверняка обрекая себя на смерть.

Так что сидеть без дела Рей не привыкла, а моменты унылой праздности случались как раз во время бурь. Самая долгая такая на её памяти длилась девять дней, и за это время она успела несколько раз устроить перестановку в небольшом шагоходе, научиться стоять на руках, выцарапать на стене уродливый рисунок Х-винга, избить до полусмерти всех воображаемых врагов и пять раз прочитать и без того затёртую до дыр детскую книжку — «Приключения Тибо: Сказка о магии и волнениях».

Здесь, взаперти, переставлять было нечего. Для импровизированной тренировки вокруг было слишком много зрителей, а носить с собой потрёпанную книгу она перестала за год до встречи с BB-8. Хотя, будь она у неё с собой, доставать её, конечно, было бы глупо. Чего бы стоил один только хохот По, не говоря уж о вздёрнутой брови Рена.

«Как раз для детей твоего возраста», — спародировала она воображаемого его, и, вспомнив, что вообще говоря, собиралась медитировать, любопытства ради прикоснулась к узам. С той стороны всё было по-прежнему глухо, но судя всё реже пульсирующему форслоку, дело его шло гладко. Выстроенные им щиты поблёскивали бескомпромиссным спокойствием, и оттого, как кардинально это отличалось от увиденного ею ранее, брала парадоксальная обида.

Рей испугалась, впервые почувствовав чужое присутствие. Сначала испугалась, решив, что ненароком выдала себя и проморгала слежку, затем разозлилась. На всё сразу: на смерть Хана, на слёзы Леи, на виновного во всех бедах и на его очевидную растерянность — возникшая между ними связь была и для него сюрпризом тоже. За испугом и злостью последовало любопытство, затем страшная, пугающая своей силой надежда и в итоге мучительная, горькая тоска.

Злость и сейчас иногда брала верх. Несравнимая с той, что раздирала её на части на Эч-То, но тёмная, нехорошая, губительная. Смешивалась с чужим чувством вины, боролась с чужой же яростью, разбивалась о смирение, и в момент, когда разобрать, где её, а где его стало невозможно, в момент, когда обезображенный труп Сноука упал с пьедестала, она почувствовала, как переступила какую-то черту, прошла точку невозврата.

Уйти было правильно. Посмотреть в глаза Леи, не имея возможности объяснить, — трудно.

Теперь приходилось мириться с тем, что есть. А была общая на двоих тайна и…

…обрубленные с одного конца узы!

Ты слишком бурно отреагировала. Я принял меры.

От неожиданности Рей распахнула глаза и едва не сверзилась с узкой койки. Схватилась двумя руками за края, радуясь, что та была намертво прикручена к полу и не скрипела, и, осторожно покосившись на неподвижного Рена, зажмурилась.

Ты всё слышал!

Ты громко думаешь и не умеешь опускать щиты. Из нас двоих жаловаться должен я.

Не окрашенный эмоциями голос звучал незнакомо. Кайло отвечал, продолжая истязать дышащий на ладан форслок, и эта напряжённая сосредоточенность была много хуже немотивированного хаоса за секунду до того, как меч Энакина Скайуокера вонзился в дряхлый живот Сноука.

Открой.

Ни к чему.

Рей могла бы поспорить.

Твоя уязвимость не убедительный довод. Пообещаешь перестать терроризировать связь, и я замолчу.

И это было бы прекрасно, если бы не перспектива пяти часов радиомолчания в пустой клетке под камерами видеонаблюдения. Имей она возможность выбирать, Финн или По в качестве собеседника были бы желательнее…

Разумеется.

Отвяжись.

Мне даже не приходится прислушиваться. Скайуокер не научил тебя медитировать?

Не успел.

От горечи в груди стало горько на языке. Рей посетовала на своё неумение держать себя в руках, и, за неимением лучшего примера, мысленно выстроила вокруг метафорической крепости собственного «я» хлипкие стены из тяжёлых валунов, наподобие тех, что составляли храм на Эч-То. Картинка вышла такой же страшной, как и нарисованный на стене шагохода Х-винг, и, судя по шелестящему смешку Рена, была всего лишь картинкой.

Но направление верное.

Издеваешься.

Отнюдь.

Почему ты сказал им, что Сноука убила я?

Вопрос мучал её с того самого момента, как Хакс впервые вошёл в тюремный блок. Её скудные знания, почерпнутые из чужих уст и изредка попадавших ей в руки сомнительных книг, сводились к тому, что среди ситхов убийство учителя учеником было чем-то вроде закономерного стечения обстоятельств. Специфического выпускного экзамена по окончании обучения, где положительная оценка ученика — надгробие учителя.

…Если так, то тебе скорее следовало кричать об этом на каждом углу.

Первый орден — лишь огрызок Империи, его генералы боятся Силы, как и все, кто ей не одарён. Хакс не исключение. Имей он моё признание, не пришлось бы набирать в экипаж отбросов Военной Академии.

И Хакс поверил?

На сей раз Рен раздумывал перед ответом несколько секунд, и когда он ответил, по узам прокатилось эхо тщательно подавляемого, какого-то обречённого даже веселья.

Разумеется, нет. Он давно знает и Сноука, и меня. Но без доказательств это лишь слова.

Рей пошевелила затёкшими плечами, почти с удивлением обнаружив под собой твёрдую поверхность, и согнула одну ногу в колене.

А рыцарь?

Что «рыцарь»?

Зачем ты уточняешь, если слышишь, что я имею в виду?

Затем, что тебе не стоит к этому привыкать: начнём понимать друг друга с первого слова, и у окружающих появятся вопросы.

Если не уже, тут Рей была с ним абсолютно согласна, но избавиться от чувства, будто вопрос услышали до того, как она его задала, а ответ появился, едва она сформулировала вопрос, получалось не всегда. Не получалось вовсе, с учётом недолгого опыта подобного общения, и тот факт, что он об этом подумал, а она нет, действовал на нервы. Примерно так же, как и его уверенность в том, что они непременно начнут.

Рыцарь Рен, — уточнила Рей. — Он тоже джедай?

Он адепт, — раздражённо поправил Кайло. — Избавься от категорий, станет проще.

Как ты?

Как я.

Меньше угрызений совести?

Больше возможностей.

Поверхность опасной территории, на которую они вновь необдуманно ступили, трещала как тонкий лёд. Едва приоткрывшиеся щиты снова захлопнулись, и Рей, злая и на вспылившую из-за пустяка себя и на взбрыкнувшего в ответ Рена, сердито скрестила руки на груди. Снова испугалась реальности пластиковой койки под собой, совсем позабыв, где находилась, устало поёрзала, тщетно пытаясь вспомнить, сколько времени прошло с последнего сна, и неуклюже повернулась на бок. Ещё раз попробовала закрыться и шумно выдохнула, когда вместо каменных стен в воображении нарисовался кособокий Х-винг.

Закрыться, видно, не вышло совсем: от Рена повеяло угрюмым смирением, и в следующих его словах зазвучала совсем неожиданная, ворчливая забота.

Помочь заснуть?

И никогда не проснуться?

Кайло терпеливо переждал, и Рей, в очередной раз тихо себя обругав, мысленно качнула головой.

Не до сна.

Я разбужу через три часа. Делать здесь всё равно нечего.

Соблазн согласиться был велик. Рен, чувствуя её очевидные сомнения и страх обмана, едва приоткрыл щиты, давая ей понять, что это не более чем предложение выспаться и дать ему, наконец, сосредоточиться на так и не добитом форслоке, и не удержал короткого вздоха, когда Рей мстительно пожурила его за желание избавиться от её болтовни.

Прозвучало это почти дружелюбно.

Испугавшись полоснувшей по узам своей симпатии, Рей поспешно кивнула и в следующее мгновение провалилась в сон. Момента, когда она неловко повернулась, но вместо того, чтобы упасть с неудобной койки, зависла в воздухе и вернулась обратно на жёсткий пластик, она уже не помнила.

* * *

Рей снилась Джакку.

Море из песка и палящего солнца, разномастные мусорщики и тонны битого металлолома. Она видела огромные турбины увязших в песке Разрушителей, слышала эхо собственного голоса, раздававшееся внутри погибшего корабля, когда она, впервые обнаружив пугающих размеров фрегат, развлекала себя тем, что выкрикивала незнакомые, услышанные от иноземных торговцев слова. Крики пугали живущих внутри пустынных зверьков, те разбегались кто куда, и шорох их лап и крыльев походил на музыку. Распугав всю местную живность, она набирала целые карманы камней и отправлялась исследовать проржавевшее брюхо имперского монстра: находила незадраенные люки и кидала камушки, пытаясь по звуку определить глубину.

За первый найденный четырёхосевой стабилизатор Платт дал шесть пайков. Она по глупости съела два из них разом, и чувство глупого, сытого счастья грело её всю следующую неделю, во время разбушевавшейся песчаной бури.

Ей снилась холодная ночь и невыносимо жаркий полдень, потное лицо Ункара Платта, проклятый бело-оранжевый дроид и улетающий в небо фрахтовик.

Поймав себя на том, что инстинктивно отгоняет прочь воспоминания о бросивших её родителях, Рен вздрогнул и открыл глаза. Посмотрел на умиротворённое лицо спящей девушки и, испытывая лёгкий стыд за нечаянно подсмотренный сон, отвернулся. Собрался было снова сосредоточиться на едва работающем форслоке и напоролся на внимательный, цепкий взгляд матери.

Она, как всегда, ничего не спрашивала, а ему нечего было ей сказать. Закрыв глаза, Кайло с удвоенной силой набросился на несчастную коробку. Через час тот в последний раз тоскливо пискнул и замолк.