Наваждение. Отрывки из рукописи (джен)

Он очнулся на земляном полу.

Ссадина на голове болела по-прежнему, но ребро, похоже, было цело. Он со стоном попытался сесть и обнаружил, что у него связаны руки. Спереди. И на том спасибо.

Кое-как он сел, прислонившись к стене. Высоко-высоко был открытый люк, через который проникал дрожащий красноватый свет. Он чувствовал, что там, возле люка, находятся люди, хотя ни голоса, ни тени не выдавали их присутствие. Ужасно хотелось пить. Он закрыл глаза и стал думать о своём фургоне в заснеженной степи, где под столом всегда найдётся лишняя бутылка вина.

Вздох справа заставил его вздрогнуть.

— Кто здесь? — спросил он.

Раздалось тяжкое кряхтенье и возня; скоро подвал озарился пламенем свечи, и Драконий зуб поразился, насколько он огромен. Справа от него в углу сидела старуха в лохмотьях, древняя и косматая. Она воткнула свечу в землю и опять завозилась в своём углу, потом уставилась на него, и он испытал неприятное чувство: её зрачки отражали свет, как зрачки зверя.

— Сколько дней тебя допрашивали? — неожиданно глубоким голосом спросила она.

— Не знаю, — ответил он. Это была ложь.

— Сегодня наш последний день на земле, — торжественно произнесла старуха.— Сюда приводят всех накануне казни.

— Неужели? — спросил он без всякого интереса.

— О, да! Ты слышишь? — Старуха замолчала, подняв палец, и действительно откуда-то донеслось хоровое пение. — Это песня червей!

Он вслушался. Пение как будто стало громче, и он без труда разобрал слова…

Мы маленькие, скромные

Сожители могилы,

Но мы таим огромные,

Невиданные силы.

Живём мы под покровом тьмы,

Но света не страшимся,

Придет урочный час — и мы

В тебе закопошимся…

Песня была длинная, в ней говорилось о том, что в конце концов все предадут, и любимая, и друг, и только черви останутся верны, они всегда исполнят свой долг перед человеком.

— Как тебя зовут? — спросила старуха.

— Мето, по прозвищу Драконий зуб. А тебя?

Старуха захихикала.

— Я так стара, что забыла своё имя. Не задавай глупых вопросов. Лучше скажи, кто ты по ремеслу?

— Гадатель.

— О… Значит, ты заглянул за грань сущего. Скажи мне, Мето, с чем встретимся мы завтра? Что ждёт нас по ту сторону?

Он не ответил.

— Быть может, там ничего нет. Или, напротив, только там начнётся истинная жизнь.

— Ты боишься? — спросил он.

— Я? — старуха усмехнулась. — Чего я могу бояться, ведь я так стара! — и она глухо захохотала.

Её хохот эхом отскочил от стен подвала, и Драконьему зубу захотелось заткнуть уши, но он был связан. Её седые волосы выбились из-под платка и свисали двумя слипшимися прядями, глаза матово отражали свет.

— Я прожила долгую жизнь, — сказала она чуть тише. — Я знаю о жизни всё.

— Тогда скажи, почему люди кончают жизнь самоубийством?

Старуха вздохнула.

— Я прожила долгую жизнь, — повторила сна, — и лишь к концу её поняла, что всё было напрасно. Но кто-то смог понять это раньше.

— Напрасно? Пусть даже и так, но я не собираюсь из-за этого…

— Ты — гадатель! — перебила его старуха. — Тебе открыты неведомые чудеса. Одно твоё видение перевесит мир. Но нам, простым смертным, доступно лишь то, до чего мы можем дотянуться руками… Ты гадаешь на картах? — вдруг спросила она.

— Нет. Я просто вижу картинки на стене.

— Дорого бы я заплатила за одну такую картинку! — мечтательно проговорила старуха.

Она ещё что-то бормотала, потом её голос затих. Скоро затихло и пение, и он остался один на один с тишиной.

А потом погасла свеча.

* * *

Когда он проснулся, старухи уже не было. Подземелье озарялось бледным предутренним светом. Ему удалось встать и пройти несколько шагов, держась за стену. Стена была из гнилых досок. «Где они берут столько древесины, ведь здесь ничего не растёт», — подумал он. Несмотря на слабость и связанные руки, он сумел отодрать одну доску, и на него посыпались влажные комья земли. Убежать было невозможно, разве что вырыв в земле ход.

Скрипнул железный засов. Вошли четверо и без разговоров повели его вверх по лестнице, а потом по освещённым коридорам. Он заставлял себя думать о Вару и своём задании. Рабочие, наверно, до сих пор сидят и ждут его. Он чуть не засмеялся, вспомнив напутствие Вару: «Заснимете плёнку — и обратно». Уж какая тут плёнка!

С каждым шагом думать становилось всё труднее. Ему отчаянно хотелось удрать, он не верил в близость смерти. Вару говорил, что он обладает таинственным везением — может, оно спасёт его и на этот раз? Но одного везения мало. Он резко повернулся, ударив одного из них по физиономии, и остальные тут же схватили его. Они переговаривались на своем сокращённом языке, но он знал, что они решают, бить его или не бить. Посовещавшись, решили, видимо, не бить, и повели дальше.

Они привели его в каменный зал, освещённый факелами. За кафедрой сидело человек двенадцать. Драконий зуб подумал, что сейчас начнётся судилище, но люди за кафедрой вполголоса разговаривали между собой и совсем не глядели в его сторону.

Понаблюдав за ними, он определил главного. Это был грузный черноволосый человек, увешанный цепями. Его глаз не было видно под набрякшими веками, и он почти не говорил, только раз или два вставлял короткую реплику, и тогда все остальные мгновенно замолкали, глядя на него.

Вдруг на лестнице раздался пронзительный крик, и в помещение вбежала девочка лет шестнадцати в развевающихся газовых одеждах. Не обращая внимания ни на кого, она решительно направилась через весь зал к кафедре. Она была очень худая, а её чёрные волосы были заплетены в две короткие косички. Человек с цепями встал навстречу ей — оказалось, что он чрезвычайно высок, — и тихим голосом спросил:

— Что случилось?

— Ты обещал! — оглушительным фальцетом крикнула она. Драконий зуб не мог поверить, что такое маленькое существо способно так громко кричать.

— Мы поговорим позже, — успокаивающим голосом сказал человек с цепями. — У меня заседание.

— Ты обещал! — со слезами крикнула девочка, топнула ногой и, повернувшись, быстро пошла обратно.

Увидев Драконьего зуба, она на миг задержалась. Он запомнил её лицо: несмотря на ввалившиеся щёки и маленькие глаза, оно вызывало симпатию. Длинные подведённые брови были нахмурены, а маленький рот капризно искривлён. Шла она бесшумно — наверно, носила мягкую обувь. Казалось, что она летит, а не идёт.

Так называемое заседание продолжалось около часа. Быть может, оно тянулось и дольше, но Драконьему зубу не суждено было это узнать. В зале появился некто в чёрном балахоне с башлыком и шепнул пару слов главному. Тот подозвал к себе охранника. Охранник молча выслушал главного, вернулся и дал знак своим товарищам увести Драконьего зуба.

Драконий зуб решил драться до последнего, и когда они вышли в коридор, он уже примерился, кого ударить первым, но тут охранники почему-то отпустили его, а сами пошли обратно. Этого он уже не понимал. Оставшись один в коридоре, он опять попытался развязать верёвку зубами, но не смог. Однако у него появилась надежда на спасение.

«Как далеко простирается этот муравейник?» — спросил он себя, всматриваясь в туманную даль коридора. Судя по всему, сооружение было гигантским. Вероятно, те механизмы и поршни, которые он видел во время гадания, находились внутри постройки и обеспечивали её свежим воздухом.

Его раздумья оборвали приглушённые торопливые шаги сзади. Он обернулся и увидел ту самую девочку.

— Пошли со мной, — скомандовала она, но, схватив его за локоть, обнаружила, что он связан. — Почему они не развязали тебя? — гневно спросила она.

Достав из складок одежды маленький кинжал, она перерезала верёвку, едва не поранив ему руки, а затем потащила его в смежный коридор.

Вскоре они оказались в небольшой комнате с гнилыми обоями и водяными разводами на потолке. Свечи в настенных канделябрах источали смрад. На шкафах сидели чудовищно уродливые куклы, а на трюмо располагалось огромное количество духов и косметики в грязных, захватанных коробочках. В углу стояла продавленная кровать.

— Это мои апартаменты, — затаив дыхание, сообщила она.

— Девочка, как отсюда выйти?

— Называй меня Айви, — царственно разрешила она. — Ты наверняка хочешь есть, — сказала Айви и усадила его за низенький столик, уставленный пиалами с разными кушаньями, а сама села напротив и подпёрла кулачками голову.

— Айви, я ценю твою доброту, — сказал он, — но я должен уйти.

— Как? — удивилась она. — Разве ты не останешься со мной? Мы будем любить друг друга, как мужчина и женщина!

Он чуть не выронил вилку.

— Айви! Но ведь ты совсем ещё ребёнок.

— Зато в любви искушённее тебя! — задорно крикнула она, запрокинув голову и глядя на него искоса. — Попробуй это блюдо, я приготовила его сама.

Он почти ничего не смог проглотить — вся еда была невыносимо горькая, и он сказал об этом Айви. Она засмеялась. Смех её был громким и напоминал плач.

— Когда я была маленькой девочкой и просила поесть, мне давали очень горькую пищу, такую горькую, что я не могла её есть и потому оставалась голодной. А теперь привыкла!

— Поэтому ты такая худая?

— Нет, не поэтому. Я очень устаю, — сказала Айви и опустила глаза.

— Устаёшь? Не похоже, чтобы тебе приходилось много работать.

— В одиннадцать лет я впервые стала взрослой, — доверительно прошептала она. — И с тех пор я каждый день постигаю науку любви. Знаешь, сколько у меня было мужчин? Больше сотни! Но ты — первый, кого я по-настоящему полюбила... Ой!

Словно спохватившись о чём-то, она убежала за портьеру и через пару минут вышла в обтягивающем зелёном платье и с ног до головы обвешанная грубыми золотыми украшениями, которые гремели при каждом её шаге. Драконий зуб только сейчас увидел, насколько она истощена — под тонкой тканью просматривалось каждое ребро. Зелёный цвет подчёркивал её болезненную бледность.

— Посмотри, как я умею, — сказала она тоном хвастливого ребёнка и в течение нескольких секунд кружилась, щёлкая пальцами и что-то напевая, потом замерла, обиженно глядя на него. — Тебе не нравится?

— Айви, — сказал он. — Я должен уйти.

Она распустила свои косички, встряхнула волосами, решительно подошла к нему и обвила своими иссушёнными руками. Он легонько заломил ей кисть и засмеялся, услышав возмущённый визг. Айви отступила на шаг.

— Ещё ни один мужчина меня не отвергал, — прошептала она. — А, знаю! У тебя есть другая?

— Да, — сказал Драконий зуб.

Личико Айви исказила гримаса ревности.

— Она красивая?

Драконий зуб усмехнулся, вспомнив Единицу.

— Да, — ответил он. — Она очень красива.

Айви издала сдавленный стон, упала на пол и разрыдалась. Он смотрел, как вздрагивают её плечи.

— Я попросила отца... отменить казнь... — услышал он между всхлипами. — Я ждала тебя всю жизнь. А ты... Теперь я должна буду умереть!

— Почему, Айви?

— Такой закон. Отвергнутая женщина не имеет права жить.

Она встала, вытирая слёзы, и её измождённое лицо теперь было совсем некрасивым.

— Вряд ли ты сможешь убежать, — сказала Айви, отвернувшись. — Здесь везде стражники. Я проведу тебя через балкон, дальше пойдёшь сам. Но это безнадёжно, они всё равно поймают и убьют тебя... Хочешь, я сама тебя убью? — с внезапной надеждой спросила она, выхватывая свой кинжальчик.

* * *

Он посмотрел с балкона вниз. Высота была внушительная.

— Ты можешь уйти со мной, — на всякий случай предложил он. — Мы выберемся, я знаю.

— Нет, — с горьким смехом ответила Айви. — Я не смогу жить с таким позором. Предназначение женщины — любовь. Я не исполнила своего предназначения, и сегодня песня червей будет звучать для меня. Прощай.

Она подтолкнула его, и он ушёл, не оглядываясь. Вскоре он услышал истошный крик и отвратительный звук удара о землю, возвещавший, что Айви больше нет.