Ветер кружит листья (джен)

Обычно свой день Кенара начинала с пробежки и длинных прыжков, затем проводила силовую тренировку без использования чакры. Разогревшись таким образом, куноичи приступала к сложным техникам.

Для усовершенствования Мощи тысячи крепостей ей приходилось покидать пределы деревни и опытным путем определять, какой ландшафт наиболее благоприятен для использования этой техники. Чем больше чакры Кенара в нее вкладывала, тем прочней получались стенки купола. Кроме защитной техники Стихии Земли Конор научил ее создавать земляных клонов. Именно это ниндзюцу в конечном итоге позволило ей перемещать чакру на большие расстояния.

Клон создавался в толще земли и из нее же состоял. Он нес в себе небольшой запас чакры и более-менее свободно перемещался под землей. Кенаре не совсем нравилась форма клона — копия ее самой — и она начала экспериментировать. Таким образом, после изматывающих тренировок родилась новая техника — Земляной змей. По сути, тот же клон, но в ином обличье, больше по размеру и запасу чакры. Он мог передвигаться на расстояние вплоть до сорока метров от своего мастера и наносил мощный удар из-под земли. С этой техникой куноичи провозилась около двух месяцев, отвлекаясь на миссии, и смогла завершить ее лишь к октябрю.

По возвращении из двухнедельного отпуска Кенара услышала волнующее известие: Акацки активизировались. Было похоже, что эта организация ставила своей целью сбор великих зверей, Хвостатых. Нападению подверглась Деревня Песка; Казекаге Гаара, сосуд Однохвостого, был похищен и едва не погиб. Это событие совпало с возвращением в Деревню Листа Узумаки Наруто, джинчурики Девятихвостого, который сразу вновь исчез по каким-то важным делам. Кенара не сомневалась, что Наруто отправился на выручку товарищам из Песка. Позднее она узнала, что ему помогала команда Гай-сэнсэя.

Когда ребята вернулись с этой миссии с победой, Тен-Тен рассказала подруге о столкновении ее отряда с Хошигаки Кисаме.

Девушки спустились с набережной и уселись на траву.

— Если бы вы его победили, мое самолюбие было бы растоптано, — полушутливо заметила Кенара. — Я слишком хорошо помню, как быстро мне пришлось от него убегать.

— С нами ведь был Гай-сэнсэй, но даже этого оказалось недостаточно, — ответила Тен-Тен. — Что-то ты слишком радуешься, что Кисаме удалось ускользнуть. Между прочим, мы чуть не захлебнулись в его водяной тюрьме. К счастью, Неджи…

— Кисаме знает, кто напал на мою деревню. Пока он жив, есть шанс получить эту информацию.

Тен-Тен посмотрела на серьезное лицо Кенары и произнесла:

— Для этого тебе надо стать очень сильной.

Вскоре такие беззаботные встречи остались позади. Когда пришли новости о нападении Акацки на Храм Огня, Пятая Хокаге приказала создать двадцать патрульных команд и рассредоточить шиноби по территории страны с целью поиска следов Акацки. Команда Кенары перешла под руководство Митараши Анко и отправилась к югу, в окрестности Деревни Звездопада. Все агенты АНБУ покинули территорию Звездопада, так что фактически поселение охранял один лишь Конор. А между тем, уже несколько семей переселилось в Деревню из менее благополучных районов, и они нуждались в защите.

Во всех патрулируемых районах Страны Огня находились точки связи, между которыми постоянно передвигались специально обученные шиноби, обладающие особыми техниками получения и передачи информации. Так отряд Анко узнал о смерти Асумы-сэнсэя, одного из джонинов, чья команда столкнулась с Акацки. Почти сразу же за этим поступили сведения о разгроме этой группы Акацки, состоявшей из двух человек. Но больше всего поразила новость о смерти Орочимару.

Анко, получив сообщение, задрожала и воскликнула:

— Это не правда! Этого не может быть!

Невозможно было сказать, какое чувство владело ей в большей степени, облегчение или боль. «Скорее всего, и то, и другое», — думала Кенара. Она постоянно носила на руке особый медицинский браслет: он постепенно менял цвет с белого на красный, когда повышалась температура тела. Так куноичи пыталась улучшить свою концентрацию чакры, повышая ее коэффициент полезного действия и не допуская рассеивания.

Вскоре Анко вызвали к Пятой, а ее отряд был временно расформирован. Получив в кои-то веки выходной после долгих и бесплодных блужданий по пересеченной местности, Кенара, Набу и Рой поспешили по домам.

На Коноху опустились летние сумерки. Уже подходя к дому, Кенара остановилась, вдыхая напоследок свежий вечерний воздух, который ветер нес со стороны лесных низин. Вдруг из ниоткуда перед ней возник силуэт человека, небрежно прислонившегося плечом к стене и скрестившего руки на груди. Человек снял маску АНБУ и произнес:

— Привет, Кенара.

— Руюга! — воскликнула куноичи и не удержалась от улыбки. — Ты что, все еще следишь за мной?

— Нет, конечно же, нет, ты давно заслужила доверие Пятой.

«И все-таки за кем-то ты следишь», — подумала Кенара. Она заметила, что ее прежний напарник со времен экзамена на чунина заметно повзрослел, ему шел шестнадцатый год. Ростом он теперь был почти как Кенара, хотя остался худым. Впрочем, худощавое телосложение практически скрадывалось из-за мягких и ленивых, как у кошки, движений. Черты лица молодого человека слегка заострились, но ресницы оставались по-девичьи густыми и длинными, обрамляя продолговатой формы чуть прищуренные темно-серые, почти черные глаза. Взлохмаченные темные волосы торчали над повязкой в подозрительно живописном беспорядке. Руюга хотел казаться расслабленным и небрежным, но его взгляд из-под полуопущенных век был пытливым, а каждое слово он растягивал, словно давал себе дополнительное время на раздумья.

— Несмотря на то, что мы не являемся друзьями, я хотел бы оставить за собой право время от времени интересоваться твоими делами. Пусть мой вопрос не покажется тебе странным, но насколько ты доверяешь Хьюга?

— Кого из Хьюга ты имеешь ввиду? — спросила Кенара. Она как раз размышляла, не ждут ли ее письма от Дэйки и в Конохе ли Неджи. — Некоторые из них действительно пользуются полным моим доверием.

Руюга хмыкнул и выпрямился.

— Думаю, говоря о полном доверии, ты подразумеваешь Хьюга Неджи, — сказал он, и уголок его губ невольно дернулся в неприятной усмешке, когда молодой человек произносил это имя. — Но тебе стоит помнить о том, что он также является правой рукой Хияши.

— Ты считаешь господина Хияши моим врагом? — удивилась Кенара. — Но мы с ним почти не знакомы…

— Хоть ты и не знаешь об этом, но уже какое-то время являешься головной болью главы клана Хьюга, — Руюга усмехнулся. — И если по данному поводу он не может обратиться за помощью к Пятой Хокаге, то может бросить тень на более уязвимого в этом плане человека. Человека, с которым тебя объединяют общие дела, лишь косвенно касающиеся Листа.

— Ты не можешь прямо сказать мне, о чем речь? — нахмурилась Кенара.

— Я уже сказал все, что хотел. Прощай, Кенара, — Руюга растворился в воздухе, чуть тронутом вечерними сумерками.

«Если я хоть что-то правильно поняла, — подумала куноичи, — Хияши попросил Пятую, чтобы АНБУ следили за Дэйкой. Значит, наше с ней расследование больше не тайна».

Однажды ближе к вечеру девушка принимала ванну после очередного напряженного дня и, когда она вышла в коридор в халате и с полотенцем на голове, услышала настойчивый стук во входную дверь. Супруги Сэки отправились на пару недель в столицу навестить внуков, так что открыть было некому. Кенара высунулась в окно второго этажа и увидела, что на пороге стоит юный генин лет двенадцати на вид. Он увидел девушку и, задрав голову, прокричал:

— Кенара-сэмпай, вам нужно срочно явиться к госпоже Пятой Хокаге!

— Спасибо, я поняла, — ответила Кенара.

Она наскоро оделась, расчесала и забрала в хвост мокрые волосы и отправилась в Резиденцию. В кабинете Хокаге ее ждали Ли и Неджи.

— Так, команда почти в сборе, но я настаиваю на том, что вам нужен медик, — заявила Пятая.

— У нас нет свободных шиноби-медиков, которые обычно участвуют в подобных миссиях, — заметила Шизуне. — Если только брать кого-нибудь из штата больницы.

— Помнишь, там были три девушки, которые удачно сдали последний экзамен на чунина? Как насчет их капитана?

— Футаба-сан? — Шизуне задумалась на мгновение. — Да, думаю, она справится. Во всяком случае, опыт миссий такого ранга не помешает. Если позволите, я сама ее предупрежу.

Получив одобрение Цунаде, Шизуне отправилась в больницу, в отделение для рожениц.

— У вас час на сборы, затем выдвигайтесь, — сказала Пятая Неджи. — Нужно решить эту проблему как можно скорее.

Молодые люди вышли в коридор, а затем на улицу.

— Через час встречаемся у городских ворот, с собой иметь оружие и походный набор, — сказал Неджи, прежде чем они разошлись.

Кенаре не нужно было долго собираться, поэтому в оставшееся время она пыталась подсушить волосы, но безуспешно. Ей непривычно было, что задание получает кто-то другой и она совершенно не в курсе происходящего. И руководить миссией будет Неджи, как джонин! Если подумать, то впервые на миссиях Деревни Листа Кенара будет не лидером, а лишь частью отряда. Необходимость подчиняться Неджи ее не беспокоила, она была уверена, что он более чем достойный командир отряда. Скорее, ее волновало само его присутствие.

Девушка прибыла к воротам на четверть часа раньше и встретила там Футабу в новенькой с иголочки форме чунина, которая явно надевалась всего лишь пару раз.

— Я немного волнуюсь, — извиняющейся улыбкой встретила Кенару невеста Набу. — Сто лет не бывала на миссиях.

— У нас будут отличный командир и прекрасный боец, не считая меня самой. Для миссии ранга C это совсем неплохо.

Футаба улыбнулась, хотя эти слова ее не слишком успокоили.

— Интересно, почему выбрали меня? — произнесла она. — Наверное, толковые боевые медики поголовно заняты…

Этот вопрос навел Кенару на похожие мысли. Кто же поставил на миссию ее саму, было ли это решением Пятой Хокаге или желанием Неджи? Впрочем, пока Тен-Тен и Гай-сэнсэй отсутствуют, контролируя закупки оружия, логично было бы заменить девушку ее подругой, имеющей схожие боевые навыки. Не стоит, наверное, рассчитывать на то, что Неджи хотел взять в группу именно ее, Кенару, скорее, это оказалось самым удобным вариантом.

Ли и Неджи прибыли одновременно.

— Наша цель — селение Каваноя на юго-востоке Страны Огня, — сказал командир отряда. — Мы должны добраться туда за пять дней. На привале обсудим остальное. Выдвигаемся!

Молодые люди остановились поздно вечером, когда уже сгустились сумерки, в небольшом городке, в гостинице. Прежде чем разойтись на ночлег, отряд в полном составе собрался в комнате парней. Неджи рассказал о миссии подробнее.

— Жители Каванои занимаются рыболовством и выращиванием риса. Судя по всему, это не очень богатая деревня, выполнение задания оплачивается из казны Даймё. Пять лет назад в поселении появился человек, который искал себе учеников. Он продемонстрировал мастерство владения чакрой, показав, как можно с пользой применить в сельской жизни умения шиноби: за считанные минуты прорубил глубокий колодец и расчистил поле. Этот человек выбрал четырех юношей примерно нашего возраста для обучения и увел их на плато у водораздела. Он обещал обучать их в течение пяти лет, а затем вернуть в деревню. Две недели назад тело одного из юношей было найдено в ущелье, по которому протекает река. Жители обеспокоены, боятся ступить на территорию плато и не знают, как вызволить остальных молодых людей.

Командир разложил на полу карту и показал на ней саму деревню, две реки, сливающиеся ниже по течению в одну, и довольно обширный остров на возвышенности — плато, отделенное от остальных земель глубокими оврагами или ущельями, по дну которых проносились бурные потоки.

— Изолированное уединенное место, — произнесла Кенара. Неджи кивнул.

— Наши задачи: уточнить подробности у местных жителей, пробраться на плато и разобраться в произошедшем. Главный вопрос — было ли это убийство или несчастный случай. От этого зависят наши дальнейшие действия.

Августовское небо было высоким, без единого облачка, так что солнце нещадно жарило беззащитных людей и зверей на открытых пространствах. Как только отряд ступил под сень широколиственного леса, всем полегчало. На четвертый день задул влажный ветер с юга, а на пятый день уже под мелкими каплями грибного дождя шиноби вступили в Каваною. Жители выделили им дом, на переговоры пришла древняя старушка, старейшина деревни, в сопровождении своего внука, мужчины лет тридцати. Никаких новых сведений кроме описания юношей получить не удалось.

— Мы так не хотели их отпускать, — сокрушенно произнес мужчина, осторожно поддерживая под руку свою бабулю. — Но нам нужны были работники с такими умениями, как показал чужак.

— Он как-то называл себя? — спросил Неджи.

— Он сказал называть его Рипа-сама.

«Рипа? Жнец? Что же это должно значить?» — подумал командир.

Ночью все улеглись спать в единственной комнате отведенного им дома. Ли дежурил первым и вышел, чтобы обойти и осмотреть строение снаружи. Спальные мешки девушек располагались у одной стены, парней — у другой. Все уже лежали и готовились погрузиться в сон, кроме Футабы. Девушка ворочалась с боку на бок, а потом чуть приподнялась и прошептала Кенаре:

— Я так волнуюсь, что у меня дрожат пальцы. Завтра, возможно, мы встретимся с врагом, а я… Это было ошибкой отправить меня с вами.

— Шиноби должны скрывать свои эмоции, но нигде не сказано, что они не должны их испытывать, — ответила Кенара. — Если бы ты не сказала мне о своем волнении, я бы и не заметила его.

Неджи сел в своем спальном мешке.

— Мы — трое мастеров тайдзюцу, так что позаботимся о твоей безопасности. Главное, чтобы ты могла оказать нам медицинскую помощь, если потребуется.

Кенара тоже села.

— Не исключено, что все обойдется мирным путем, — заметила она. Но командир покачал головой.

— Жаль, что мы не застали тело убитого, поэтому вынуждены довольствоваться наблюдениями селян. Они считают, что у Си были повреждены внутренние органы, словно он упал с высоты, но это так же могло быть следствием использования воздушной или водной техники. Тело сползло спиной по склону оврага и зацепилось за кустарник. Похоже, его сбросили с плато.

— Сбросили спиной вперед, перекинув через ущелье? Не напоминает ли это тебе твою технику Воздушной ладони?

Неджи кивнул.

— Одежда его была мокрой, но никто не мог точно сказать, шел ли перед этим дождь, так как его нашли рано утром. Можно предположить, что была использована водная техника, — ему было приятно, что Кенара так внимательно его слушает.

«Очи полнолуния, — думала девушка, — какое поэтическое сравнение». С такого расстояния не видно было зрачка, он не отличался по цвету от радужки и был очень светлым серым с едва заметным лавандовым оттенком. В темном помещении два бьякугана и вправду казались двумя лунами.

— Это даже наиболее вероятно, — сказала Кенара. — Ведь Рипа демонстрировал жителям владение водной, а не воздушной техникой. Скорее всего, он и учеников подбирал себе со склонностью к своим же стихиям. Если обучать их вообще входило в его планы.

— Должно быть, входило, иначе он давно покинул бы плато. Ладно, у нас еще слишком мало фактов, чтобы делать однозначные выводы. Нужно выспаться.

Кенара раскрутила своего клона и швырнула его через ущелье. На той стороне клон прокрутился вокруг себя, словно в вихре, и опустился на ноги. Отряду прилетел конец веревки, и шиноби прошли по ней на плато. Куноичи развеяла клона, вернув себе почти всю чакру.

Неджи, используя бьякуган, вглядывался в чащу, увитую лианами. При приближении лес оказался не таким густым, как это казалось поначалу, но все же земля почти полностью была покрыта цветными мхами и папоротником.

— Пока я не вижу людей, давайте продвигаться вперед. Я пойду во главе отряда, просматривая окрестности, за мной двинется Ли, потом Футаба, Кенара прикроет нас с тыла.

Солнце поднялось уже довольно высоко, и начало парить. Воздух был жарким, влажным, не давал надышаться вдоволь. Из низин испарялись остатки вчерашнего дождя.

— Нам навстречу движется отряд из четырех человек, — быстро сказал Неджи. — Через минуту они буду здесь, приготовимся…

Но в это же мгновение враги выскочили из-за ближайших зарослей папоротника, смутив Неджи, чей бьякуган еще ни разу не испытывал искажения. Двое бросились на командира отряда, а другие два обошли его слева и справа и, одновременно сложив печати, прокричали:

— Гнев земли!

Они словно приподняли огромный пласт почвы, завернули его назад и обрушили прямо на Ли, Футабу и Кенару. Куноичи пыталась использовать для защиты Мощь тысячи крепостей, но не успела сложить печати.

Пока шиноби выбирались из завала, Неджи сражался с двумя противниками. По описанию он понял, что один из них и есть Рипа. Это был довольно высокий и плотно сбитый мужчина тридцати пяти — сорока лет. Его бакенбарды были выбриты и клиньями выступали на щеки, густые пышные волосы росли мыском надо лбом и, игнорируя попытки пригладить их, топорщились короткой коричневой гривой. Густые брови опускались к переносице и разлетались к вискам, глаза были близко и глубоко посажены и как будто находились в тени. Благодаря большому расстоянию между широким носом и ртом, нижняя половина лица казалась отделенной от верхней. Массивный подбородок украшала ямочка, а крупный тонкогубый рот производил обманчивое впечатление добродушия.

Рипа был довольно странно одет, как будто окутан в темно-серый саван с рукавами, напоминающими крылья или лохмотья. Подпоясывала мужчину кроваво-красная цепь, такая же цепь обматывала его шею, а между ними вдоль спины были протянуты четыре длинные цепи с шипами. Не зная силы притяжения, эти цепи всплывали вверх и издалека напоминали контуры крыльев стрекозы. Багровые митенки защищали руки, в качестве оружия Рипа использовал нечто среднее между серпом и алебардой — лезвие-полумесяц, заточенное с внутренней стороны и посаженное одним рожком на древко.

Он очень ловко управлялся с этим оружием, заставляя Неджи быстро уклоняться и менять положение. Задача усложнилась, когда красные цепи Рипы отстегнулись от ошейника и попытались хлестнуть молодого шиноби. Краем глаза он уловил, как справа помощник Рипы складывает печати и с криком «Водяная пушка!» направляет ладони в его сторону. Неджи прыгнул… и едва проскользнул под багровым лезвием. Но вдруг он понял, что его шею оцарапала вражеская цепь одним из своих шипов.

Рипа тотчас же подтянул цепь к себе и рассмеялся.

— Ну-ну, Акайкама (Красный Серп), — обратился он к своему оружию. — На этот раз кровь досталась не тебе, но не расстраивайся, очень скоро ее будет вдоволь!

Он растер каплю крови между ладоней и создал между ними небольшой сгусток, напоминающий черный клубящийся туман.

— Вот тебе мое проклятие — Дурной глаз! — Рипа швырнул сгусток в Неджи, но тот попытался отскочить в сторону. — Бесполезно, юный владелец бьякугана, оно последует за тобой повсюду, если придется…

В это же мгновение техника настигла молодого Хьюга и заставила его вскрикнуть, схватившись за лицо.

— Быстро, уходим! — крикнул Рипа, и его отряд начал отступление.

Кенара с помощью чакры пробила себе путь сквозь толщу земли, волоча за собой Футабу. Ли собственными силами раскидал почву и выбрался на поверхность. Пока ребята торопились отдышаться, Неджи выпрямился и повернулся к ним.

— Кажется, это проклятие сдерживает мой бьякуган, я не могу его использовать!

— Без него мы потеряем их! — сказала Кенара. — Нужно преследовать врага по горячим следам…

Неджи задумался ровно на секунду и кивнул.

— Футаба, следуй за нами, сохраняя дистанцию в двести метров, и затаись, если мы настигнем врага. Ли, Кенара, вперед!

Куноичи ускорилась до предела с помощью чакры и быстро передвигалась, оторвавшись от остальных и едва касаясь веток деревьев между прыжками. «Нас все-таки застали врасплох! — с яростью подумала она, распаляясь, как человек, который больше не хочет проигрывать. — Если упустим их сейчас — всё, конец»… Враги убегали в спешке, оставляя за собой сломанные ветки и порванные лианы. И уже через несколько минут впереди показались их спины.

Кенара сделала последний рывок, на ходу складывая печати, и в тот момент, когда замыкающий готовился обернуться и дать ей отпор, применила технику Взрывной волны. Молодого человека, использующего водные техники, судя по описанию (темные волосы, черные глаза, широкое лицо) звали Ре. Его отбросило с большой силой так, что Рипа, бежавший впереди него, едва успел отскочить в сторону. Кенара перепрыгнула через Фа и До, чтобы сразиться с их наставником, но ей не удалось застать его врасплох.

Красные цепи извивались, как змеи, и угрожали куноичи, так что она, опасаясь их шипов, не могла нанести удар противнику и только уклонялась от его атак, ожидая удачного момента. Она услышала, как позади нее Неджи и Ли вступили в схватку с двумя молодыми людьми, использовавшими техники Стихии Земли. Ли, ударив ногой, увяз в стене грязи, а Неджи, уклонившись от града каменных пуль, прыгнул к Кенаре и с помощью Воздушной ладони отбросил Рипу в сторону.

Так получилось, что наставник упал неподалеку от своего ученика. Ре подскочил к нему и помог приподняться.

— Сэнсэй! — воскликнул он.

Рипа успокаивающим жестом положил ладонь ему на живот и улыбнулся.

— Ре, тебе не о чем беспокоиться. Задерживай наших врагов, сколько сможешь, — руки в красных митенках принялись быстро складывать печати, а затем из земли под ним вырвалась огромная глиняная длань, крепко зажала тело Рипы в кулаке и утащила его под землю.

Фа и До на пару мгновений позже своего учителя принялись складывать печати и исчезли тем же способом прежде, чем Ли успел им помешать.

— Водяная пушка! — закричал Ре и выпустил мощный поток воды. Неджи отскочил, а Кенара, смотревшая по сторонам в поисках пропавшего противника, замешкалась. Ее сбило с ног и отбросило на несколько метров. Если бы расстояние между Ре и Кенарой было меньше, эта техника могла бы ее убить, но куноичи осталась почти невредима, хотя получила ушиб, задохнулась на какое-то время и оказалась мокрой с головы до пят.

Ли успел подхватить ее до падения и помог встать на ноги.

— Кенара-сан! С вами все в порядке?

— Ли, — девушка закашлялась, — Ли, нам давно пора перейти на «ты»…

Неджи в это мгновение был уже рядом с врагом. Он принял боевую стойку и готовился нанести удар.

— Я знаю, это Шестьдесят четыре ладони, — пробормотала Кенара, широко распахнув глаза. Больше всего она жалела, что не видит лица Неджи. Его выражение оставалось равнодушным, но глаза горели необычным огнем.

— Сто двадцать восемь ладоней, — сказал Ли. — Но без бьякугана это невозможно…

— Восемь Триграмм, Сто двадцать восемь ладоней! — воскликнул Неджи и провел свою серию ударов целиком.

Ре, скорчившись, упал на землю. Ли и Кенара уже через мгновение были рядом.

— Как ты это сделал?! — воскликнул Ли.

— Отчасти по памяти, отчасти наугад, — неохотно ответил Неджи. — Я думаю, что перекрыл не больше сорока точек, но и не меньше.

— Твои глаза все еще не видят чакру? — спросила Кенара.

— Нет. Ли, обездвижь его, возьмем его с собой и допросим. Нужно вернуться к Футабе. Может быть, она поможет моему бьякугану восстановиться.

Молодые люди осмотрелись в лесу вокруг поля битвы, но на этот раз противник не оставил никаких следов. Тогда они вернулись назад, но Футабу так и не встретили. Кенара хмурилась и напряженно вглядывалась в окружающую их зелень. Отодвигая влажный стебель папоротника, она хотела сделать шаг, но замерла. Сердце болезненно сжалось: на земле валялся протектор шиноби Листа. Протектор Футабы.

Молодые люди уныло сидели рядком перед телом находившегося без сознания Ре. Неджи хмурился, как и Кенара. Он понимал, что произошедшее является следствием принятых им, командиром, решений. Противники захватили их товарища и скрылись в неизвестном направлении, искать можно сколько угодно долго. Бьякуган не работает, и последняя надежда на то, что Ре выдаст возможное местоположение врага. Если очнется.

— Зачем им Футаба? — хмуро спросила Кенара.

— Обменять на своего? — предположил Ли.

— В таком случае, они дали бы о себе знать до того, как мы приступим к допросу, — сказал Неджи. — Просыпается…

Ре, связанный специальными узлами, едва мог пошевелиться. Часть его тенкетсу была повреждена, так что он не мог применять свои техники, а так же чувствовал боль во всем теле и непривычную слабость.

— Тебе лучше ответить на все наши вопросы, — сказал Неджи так спокойно, как будто обстоятельства не поставили его в тупик. — Ты же не хочешь испробовать на себе техники допроса шиноби Листа, и мы не горим желанием калечить еще больше твое тело.

Молодой человек заплакал, но не от страха, а из-за каких-то других эмоций. Лицо его сморщилось, из продолговатых черных глаз лились слезы. Неджи и Кенара переглянулись в легком замешательстве.

— Я скажу все, что вы хотите знать, — наконец произнес Ре, как будто взяв себя в руки.

— Начнем с убийства. Тело Си было найдено несколько дней назад. По всей видимости, его прикончила техника Стихии Воды.

Ре зажмурился.

— Да, я убил Си. Мы поссорились.

— Причина?

— Он слишком легко поддавался влиянию учителя. Си готов был на все, чтобы заслужить его одобрение… на все.

— И Рипа позволил его убить?

— Он сказал, что Си не нужен. Его техники Стихии Ветра были очень слабыми…

— Твой учитель и товарищи использовали Глиняные Руки для перемещения под землей. Куда они могли перенестись? В ваше убежище?

Ре молчал и исподлобья смотрел на Неджи. Потом он не выдержал и отвел взгляд.

— Что вы хотите с ними сделать?

— Ре, мы — шиноби Деревни Листа. Мы должны были расследовать убийство Си, но ваш учитель и вы напали на нас первыми. Теперь придется арестовать всех и доставить в Коноху для дальнейших разбирательств. Если нам снова окажут сопротивление, мы, естественно, применим силу.

«Неджи не говорит про Футабу, не хочет давать ему надежду», — подумала Кенара.

— Я задал тебе вопрос Ре: где находится ваш лагерь?

— В юго-восточной части плато, в бамбуковой роще дом, огороженный плетнем. Там наши колодец и огород… Мы вовсе не чудовища!

— Ты покажешь дорогу?

— Да, да, покажу. Но… учитель не захочет решить дело мирным путем, хотя он хороший человек… — Ре смутился. — Нет. Я не знаю… Я хотел бы помочь, но, боюсь, не смогу. Там может быть опасно для вас! Сэнсэй очень силен…

— Эта техника проклятия, которую он использовал на мне, как ее нейтрализовать?

— Она должна была ослепить вас, я не понимаю, почему вы все еще можете видеть.

— И все же, она действует, — холодно сказал Неджи.

— Не знаю, раньше он применял эти проклятия на нас, а потом сам же их вытягивал.

— Вытягивал? Это может сделать только он сам?

«Всего четыре года назад или чуть больше это был простой сельский парень. Ни черта он не знает», — мрачно подумала Кенара.

— Наверное, — нерешительно ответил Ре. В это же мгновение он резко вдохнул, глаза его раскрылись, грудная клетка расширилась, а потом он повалился на бок и через секунду воздух с едва слышным шипением вырвался из его рта между стиснутых зубов.

Шиноби Листа вскочили. Неджи подхватил юношу и увидел застывшее выражение на его лице.

— Он мертв, по-моему, — произнес командир.

Кенара схватила руку Ре и попыталась нащупать пульс. Потом дотронулась до его шеи.

— Маловероятно, что он так достоверно симулирует, — хмуро сказала она. — Но от чего он мог умереть? Это ведь не твоя техника…

— Нет. Я не пытался убить его.

— По-моему, у него остановилось сердце, — тихо сказал Ли.

— Он плакал, — произнесла Кенара, задумавшись. Они с Неджи посмотрели друг на друга.

— То странное движение, — Неджи приподнял ладонь над животом Ре. — Рипа прикоснулся к его животу. Мне тогда показалось, что под его рукой блеснула чакра…

— Проклятие твоего бьякугана… — откликнулась Кенара. — Должно быть, Рипа помещает в людей часть своей чакры. Просто она выглядит зловеще, как темное облако, а мы привыкли видеть чакру прозрачной, сияющей.

— Он убил его! — воскликнул Ли.

Неджи кивнул.

— Я читал о подобной технике. Чакра помещается внутрь врага и движется по обычным каналам вперемешку с его собственной чакрой, окутывает внутренние органы и повреждает один из них или все сразу.

— Это техника S-ранга! — Кенара с беспокойством вгляделась в лицо Неджи. Он выглядел обычно, глаза его оставались светло-серыми.

— Думаю, на мне он использовал другую разновидность этой техники, — хладнокровно заметил командир.

— Почемуже он убил его?! — Ли с жалостью посмотрел на Ре. — Это глупо, ведь мы все равно получили информацию…

— Видимо, не всю. И потом, я ведь частично перекрыл поток его чакры, наверное, смерть должна была настичь его раньше.

Неджи посмотрел на Кенару, потом на Ли.

— Нужно выручать Футабу. Что сделаем с телом?

Куноичи вздохнула.

— Я знаю, что.

Они обыскали Ре, но ничего не нашли.

— Теперь отойдите на десять шагов, — Кенара тоже немного отступила, а потом сложила печати. — Мощь тысячи крепостей!

Из земли вокруг Ре вырвались камни вперемешку с землей и образовали над ним купол. Кенара подождала пару секунд, а потом расцепила руки и обрушила купол. Образовался небольшой курган.

— Эта техника должна защищать людей, но пока справляется лишь с погребением, — грустно сказала она.

— Идеальная защита должна быть мгновенной, складывание печатей делает это невозможным, — заметил Неджи. — Выдвигаемся на юго-восток!

Футаба смутно помнила, как из-под земли вынырнула глиняная рука и утянула ее вниз. Так как девушка не успела окутать себя чакрой, как это обычно делали владельцы данной техники, ее порядком сдавило, и она потеряла сознание. За несколько минут до этого Футаба сорвала с шеи повязку с протектором, чтобы не испачкать ткань, пока ее тошнило. Видимо, повязка осталась лежать там, в лесу.

Куноичи не стала открывать глаз, чтобы не выдать своего пробуждения. Она внимательно прислушивалась к звукам и собственным ощущениям, пыталась осторожно подглядеть сквозь густые ресницы. Футаба лежала на простой циновке на ровном и теплом полу. Судя по запаху и малоподвижному воздуху, она находилась в помещении, построенном из бамбука. Ее руки и ноги были крепко связаны, сумки срезаны с ремня, карманы опустели. В чайнике на углях кипятилась вода, кто-то возился в трех шагах от Футабы, скорее всего, приготовляя еду, похожую на рисовые лепешки. Другой человек сидел или стоял прямо перед ней, на расстоянии двух шагов. Она слышала его дыхание. Вот человек двинулся, переменив положение, лязгнул металл.

— Ну-ну, — произнес хрипловатый гортанный голос, — пора бы тебе уже очнуться, Акайкама шепчет, что ток твоей крови ускорился.

Футаба приоткрыла глаза и, привыкнув к свету, увидела широкое улыбающееся лицо с большим ртом, расплывшимся в улыбке, и с темными, глубокими глазами. Пышные, кое-как приглаженные волосы и острые бакенбарды придавали этому человеку сходство с тигром, как и крепкие крупные зубы, обнажившиеся в улыбке, как в оскале.

— Так-то лучше, — мужчина небрежно откинулся в довольно грубо сплетенном кресле. При этом снова раздался лязг металла, и девушка увидела, что этот звук издавали багровые цепи, являвшиеся, очевидно, частью экипировки. Рядом с креслом стояло странное оружие, напоминавшее чем-то темно-красную луну, насаженную на древко. Футаба догадалась, что это и есть Акайкама. — Фа, дай нашей пленнице воды, ей, кажется, нехорошо.

Куноичи действительно чувствовала себя дурно. Полненький молодой мужчина в темном балахоне напоил ее водой из глиняной кружки. От его рук пахло рыбой и рисом. Это он готовил еду на столе слева. Фа ловко снял чайник с углей в жаровне и начал делать чай. День клонился к вечеру, через окно справа лился щедрый красный свет, но солнце постепенно тонуло в кронах бамбуковых деревьев.

— Какая ирония, — усмехнулся Рипа. — У меня есть пленник и есть прекрасное средство его разговорить, но мне ничего не нужно: я и так знаю кто вы и зачем пришли, шиноби Листа.

Футаба села и оперлась спиной о стену. Ее страхи теряли над ней власть, ведь все плохое уже случилось. Ее мутило, и она была уверена, что ей дурно от самой себя. Постыдное малодушие! Накануне она вела себя не достойно шиноби. Футаба вспомнила, как однажды принимала роды у молоденькой девушки по имени Мизэки. Мизэки смертельно боялась рожать и, когда пришло ее время, металась в ужасе во время схваток. Через пару часов у девушки началась настоящая истерика, но ребенок уже находился в родовых путях и было поздно резать живот. Тогда Футаба приняла решение усыпить девушку и доставать ребенка с помощью лент чакры. Все прошло хорошо, чакра Футабы защитила дыхательные пути малыша, он появился на свет и сам закричал, но у Мизэки началось кровотечение, которое на фоне слабости организма и бессознательного состояния роженицы невозможно было остановить. Однако благодаря вливанию крови и чакры самой Футабы Мизэки выжила — чудо произошло. Куноичи сама оказалась на грани смерти, возвращая девушку с того света. Она навсегда запомнила, как губителен может быть страх, как он может парализовать. Страх, который едва не стоил жизни ребенку, его матери и ей, принимавшей роды.

И после всего этого Футаба позволила себе бояться! Лучше было бы умереть в бою, чем оказаться в плену и тем самым подтолкнуть в ловушку своих товарищей…

— Да, если разбавить чернила молоком, пожалуй, получится цвет твоих глаз, а? — насмешливо спрашивал Рипа. — Но как добиться такой чистоты, такой ясности? Видишь ли, хотя Великий Джашин никогда не пресытится жертвами, иногда я бываю избирателен. По крайней мере, мне приятно препровождать ему души из красивых и сильных тел, как, например, твое. Хотя, — широкая улыбка сделалась еще шире, — в твоем случае это еще и двойная порция душ. Очень удобно!

«Что он там несет?» — с удивлением думала девушка. Постепенно ужасающая правда доходила до ее сознания.

— А вот и решение! Разбавим чернила слезами? — Рипа рассмеялся. Этот смех казался таким добродушным, как и ямочки на его щеках и подбородке. Однако на лице добряка горели глаза настоящего маньяка.

Футаба опустила голову, слезы закапали с ее длинных ресниц. Как же так? Они с Набу уже давно хотели ребенка, но из-за проблем со здоровьем это было для нее пока невозможно. И вот… в такой момент! Когда она должна умереть, когда она не способна защитить во чреве собственное дитя! Ну почему ей не стало дурно хотя бы за день до миссии, она бы догадалась, она могла бы предположить… Никто не отправит беременную девушку на миссию без самой острой на то необходимости, Шизуне-сан не отпустила бы ее, и все было бы в порядке! Набу, Футаба и их малыш, маленькое чудо. Теперь это чудо — во власти чудовища…

— Фа, покорми ее и дай ей чай.

Молодой мужчина принес с поклоном чай своему учителю, затем на подносе на пол перед пленницей поставил глиняную чашку с горячим напитком и пару онигири на виноградном листе.

— Можешь развязать ей руки, она не шевельнется, чтобы не повредить своему ребенку.

Темно-карие глаза Рипы впились в глаза Футабы. Она увидела в них угрозу. Да, этот человек сделает так, что она будет даже рада смерти.

Отряд шиноби двигался к юго-восточной части плато. Неджи сделал знак остановиться. Он стоял на толстой ветви дуба, оплетенного снизу диким виноградом. Кенара и Ли замерли на соседних деревьях.

— Я хочу попробовать применить одну технику.

— Мы поэтому остановились? — спросила Кенара и отпустила кунай, который начала было доставать из поясной сумки.

Неджи кивнул.

— Искусство Мягкой ладони, Удар тела! — вокруг шиноби вспыхнуло и погасло голубое сияние.

— Неджи высвобождает чакру через свои тенкетсу, — тихо пояснил Ли.

«Очередной его козырь, — подумала Кенара. — А много ли козырей у меня?»

— Думаешь, это поможет очистить бьякуган? — спросила она вслух.

Неджи повернулся лицом к товарищам.

— Я подумал, что чакра Рипы может покинуть мое тело вместе с моей чакрой, но этого недостаточно. Она все еще блокирует мой бьякуган. Возможно, если я выпущу максимум чакры, мои глаза очистятся.

— Но тогда ты будешь ослаблен! — воскликнул Ли. — Нельзя растрачивать чакру перед битвой с противником!

— Ли прав, — сказала Кенара.

Неджи пожелал объясниться.

— Нам будет трудно найти дом, о котором говорил Ре, к тому же, там нас наверняка ожидает ловушка. Без бьякугана идти на штурм будет слишком рискованно, и я в любом случае не смогу сражаться в полную силу. Поэтому я хочу попытаться избавиться от проклятия именно сейчас, чтобы хоть немного восстановиться до сражения.

Кенара кивнула, признавая разумность его решения.

Неджи повторял технику высвобождения чакры через все тенкетсу своего тела до тех пор, пока не почувствовал, что снова сможет применить бьякуган. Однако особой силы его глаз хватило лишь на секунду: у Неджи осталось слишком мало чакры, чтобы управлять бьякуганом. Командир протянул руку и оперся о ствол дерева.

Ли тяжело вздохнул, он слишком хорошо знал своего товарища, чтобы предлагать ему помощь. Кенара запрыгнула на ветку к Неджи и молча протянула ему медово-ореховый батончик. Он растерялся и взял его, но, прежде чем успел отказаться или сказать что-либо, девушка уже прыгнула вперед, на соседнее дерево, и внимательно вглядывалась в толщу леса впереди.

— Нам всем не помешало бы подкрепиться, как считаешь, Неджи? — сказал Ли.

Шиноби быстро перекусили и снова отправились в путь.

Отряд обнаружил укрытие врага, когда уже почти стемнело. Если бы не особое зрение Неджи, они могли плутать бесконечно по плато, но так ничего и не найти: дом в центре бамбуковой рощи был спрятан с помощью гендзюцу, развеять которое мог только шиноби с соответствующей техникой.

— Я вижу их, они в доме. Футаба жива, течение чакры лишь слегка угнетено.

Кенара прикрыла глаза и медленно выдохнула. «Это главное. Главное, чтобы она жила, тогда мы ее вызволим!» Проблема заключалась в том, что они не могли разрушить иллюзию и приблизиться к дому.

— Сегодня мы ничего уже не сделаем. В доме укладываются на ночь, думаю, нам тоже нужно отдохнуть. Так что вы ложитесь спать, а я продолжу наблюдение, — сказал Неджи. — Постоянно поддерживать бьякуган я не смогу, но буду использовать его примерно раз в пятнадцать минут, чтобы отслеживать передвижения врага.

— К утру ты будешь совсем без сил, — сказал Ли. — Может быть, все-таки будем дежурить по очереди?

— Без бьякугана мы можем упустить нужный момент, если они снова используют технику Глиняных рук.

— Хорошо! — воскликнул Ли. — Тогда я постараюсь выспаться так, чтобы завтра сражаться за двоих! — он забрался в спальный мешок и сразу же засопел.

Кенара тоже легла. Она положила руку под голову и смотрела на Неджи, который стоял к ней спиной. За этот год он стал выше и заметно раздался в плечах. Недавно ему исполнилось восемнадцать, и он больше походил на мужчину, чем на юношу. Прекрасные волосы, темно-русые, почти черные, спускались ниже лопаток. Они были гладкими и тяжелыми, в меру густыми и всегда так послушно лежали, словно договорились помогать своему владельцу достойно выглядеть, в отличие от волос Кенары, которые, напротив, будто бы воевали с ней. Ее собственные волосы были и очень густыми, и тонкими, их практически невозможно было носить в роспуск, так как они быстро спутывались, а еще магнитились и липли к лицу.

Неджи в своем светло-сером, почти белом одеянии клана всегда выглядел чистым и опрятным, а ведь он тоже боец ближнего боя. По нему сразу было видно, что он принадлежит к благородной семье. Кенара с первого взгляда не производила подобного впечатления, о ее происхождении свидетельствовали скорее манера речи и сдержанное поведение.

«А ведь все должно быть наоборот, — думала она. — Это мужчина должен удивляться девичьим секретам, позволяющим всегда хорошо выглядеть». Но, кто знает, может быть, Неджи где-то ожидает утонченная девушка, достойная его?

Впервые в жизни Кенара почувствовала укол ревности, и он оказался таким жгучим, что она уже и не надеялась уснуть. Она выбралась из мешка и встала рядом с Неджи. Он смотрел на выплывающую из-за бамбуковой рощи пламенеющую луну.

— Мне тоже обычно не спится в полнолуние, — сказал он, не отрывая глаз от неба.

— Это не удивительно, учитывая происхождение наших предков, — улыбнулась Кенара.

Неджи повернулся к ней.

— Я думаю, ты не веришь в это, так же, как и я, ведь мы оба скорее прагматичны, чем романтичны. Что не мешает мне восхищаться циклом поэм, посвященных лунным шиноби.

— Лучшая из них принадлежит Звездопаду и посвящена его основателям, — ответила Кенара.

— «Нохара и Зерет»? Я тоже считаю ее лучшей.

В этой поэме говорилось о том, как молодой охотник Нохара, потомок Хамуры Ооцуцуки, истреблял гигантских пауков-лазейщиков, пронзая их бледные тела посеребренными стрелами. Особой мишенью для него стала Мать Пауков Зерет. Она сплела паутину, соединяющую Луну с Землей, чтобы спасти свое потомство, и попыталась бежать от преследователя. Нохара погнался по паутине за Зерет, между ними разгорелась битва, и оба упали на поверхность Земли.

— Самый сильный момент в ней, когда паутина порвалась, а охотник и его жертва оказались отрезаны от собственного мира навсегда. Строки, в которых Нохара смотрит на золотой диск луны и понимает, что прошлая жизнь скрыта от него ее сиянием, а новая — лежит перед ним во мраке, проникают в сердце. Мне кажется, твои чувства были схожими.

«Когда я читала поэму или когда погибла моя деревня?» — хотела спросить Кенара, но не смогла. Ей казалось, что он имеет ввиду и то, и другое. Девушка отвернулась от его глаз, чтобы не позволить ему читать в своей душе, и посмотрела на луну, уже целиком выплывшую из-за леса. Вокруг нее небо было фиолетового и розового цвета, затем эти краски растворялись в глубокой синеве, почти чернильной по краям неба и в самой его бездне. Луна багровела на небосклоне, и казалось, что звезды тоже отливают красным светом.

— Неподалеку от места их падения находилась деревня, где Нохара обрел новый дом и, женившись на местной девушке, стал отцом двух сыновей, прародителей шести семей Деревни Звездопада, четыре из которых обладали бьякуганом, а две имели серебряные волосы… — Кенара замолчала.

— И здесь историки нашего клана расходятся во мнениях, — произнес Неджи. — Одни говорят, что Хьюга — прямые потомки Сенджу, а они, в свою очередь, происходят от Хагоромо, Мудреца Шести Путей. Другие считают, что предки Хьюга переселились из Звездопада в Лист, то есть, их прародителем нужно считать Хамуру, брата Мудреца, добровольного изгнанника на Луне.

— А как считаешь ты? — Кенара улыбнулась. — Чувствуешь в себе кровь лунных предков?

Неджи усмехнулся.

— Если считать легенды правдой, я бы поверил в смешанную версию. Хьюга, несомненно, являются ответвлением и наследниками клана Сенджу, но также неоспоримо и то, что часть обладателей бьякугана из Деревни Звездопада влилась в их ряды.

— Даже в нашем учебнике по истории говорится о том, что самая сильная семья, обладающая бьякуганом, покинула Звездопад. Так получилось, что у остальных родов он со временем стал вырождаться, уже в поколении Луноликой Суё достойных обладателей бьякугана можно было пересчитать по пальцам. Так же и серебряные волосы клана Гинпатсу остались лишь у Масари, — Кенара словно вспомнила, что говорить нужно в прошедшем времени, и помрачнела. — Многие поколения шиноби Звездопада мечтали соединить бьякуган и серебряные волосы и вернуться к силе и облику легендарного прародителя Нохары Ооцуцуки. Думаю, я бы тоже этого хотела, чтобы легенда ожила, если это возможно.

Кенара встретила слегка растерянный взгляд Неджи и вдруг поняла, какую сказала двусмысленность, ведь последним носителем гена серебряных волос была она сама, хоть внешне он и не проявлялся. Она покраснела и отвела глаза, думая, как бы исправить свою оплошность, но до этого ей показалось, что в глазах ее собеседника на мгновение промелькнуло лукавство. Неужели ее неловкость его позабавила?

Неджи великодушно решил сменить тему.

— Нохара продолжал преследовать потомство Зерет, пока не уничтожил всех бледных пауков. Хоть это и легенда, но она как-то перекликается с Той Ночью.

— Ты имеешь ввиду подземный тоннель под Звездопадом? — переспросила Кенара. Ее смущение исчезло. Она вспомнила слова Траксу. — Есть одно создание, для которого Зерет — часть реальности, а не забытая легенда.

Куноичи коротко рассказала о своем путешествии с Дэйкой. Ей хотелось обсудить с Неджи то, о чем ее предупредил Руюга, но ведь это означало вмешаться в родственные отношения между самим Неджи и его дядей. Она пока не могла понять, до каких пределов простирается власть Хияши над племянником.

— Есть еще несколько человек из нашего клана, которые помимо основных миссий собирают сведения из разных уголков мира, — произнес Неджи. — От Хияши-сама они получили приказ докладывать обо всем, что может быть связано с теми событиями. В любом случае, тебе нужно действовать заодно с Хьюга. Или хотя бы с учетом их интересов.

— Неджи, я думаю, в этом деле у нас общие интересы, — спокойно сказала Кенара. Глаза ее сделались холодными.

— Да, в том, что касается цели, разногласий нет, но средства ее достижения могут быть разными.

— Мои средства — это мои техники.

Неджи был удивлен, как быстро смущенная и уязвимая девушка превратилась в упрямую и холодную, и не совсем понимал причины данного явления. «Не стоит удивляться, что мысли о мести требуют жесткости, невозможно оставаться мягким, желая кому-то смерти», — подумал Неджи. Он использовал бьякуган и внимательно осмотрел дом, скрытый с помощью гендзюцу, и его обитателей.

— Все они на месте, — сказал он и деактивировал особое зрение, чтобы не расходовать чакру впустую.

Неджи не обиделся, что она не пошла ему навстречу.

«Это хорошо, что даже глядя в его глаза, я не до конца теряю голову», — думала девушка. Но все-таки ей было тяжело и неприятно не соглашаться с ним.

— Неджи, что думают Хьюга по поводу открытия Деревни Звездопада? Вы ведь знаете, что там снова появились поселенцы?

— Да, мы слышали об этом. Я бы сказал, отношение к этому скептическое: заселить дома можно, но прежних шиноби не вернуть.

— Конор-сан собирается построить школу для детей поселенцев и со временем воспитать новое поколение шиноби.

— Господин Конор — твой учитель? — спросил Неджи.

— Да, но мы познакомились лишь этой зимой и он научил меня только паре техник. Думаю, теперь у него слишком много забот, чтобы беспокоиться о тренировках.

— Но у тебя до сих пор неплохо получалось тренироваться самостоятельно. Я, кстати, тоже во многом самоучка и считаю, что никто не может лучше чувствовать твои способности, чем ты сам.

— Все же взгляд со стороны иногда полезен.

— Без этого не обойтись, даже если очень захочется, — сказал Неджи, и оба улыбнулись. — Новая школа шиноби — это будет интересно. Соперничество — полезная вещь.

— Да, едва почувствуешь себя сильнее, как твой соперник уже снова на два шага впереди, — сказала Кенара.

— У нас ведь, кажется, была ничья, — заметил Неджи. — Но ты права, это не повод расслабляться.

— Твои техники лучше, они дают тебе огромное преимущество в ближнем бою. А мои… хаотичны и иногда бессмысленны. Мне предстоит еще долго трудиться, чтобы выработать свой стиль боя.

— Не забывай, что ты выдаешь свои слабые стороны своему сопернику, — слегка улыбнулся Неджи.

— Нет, — ответила Кенара, — скорее своему другу.

Одно из правил шиноби требовало хранить в секрете особенности своих техник, тренировок, сильных и слабых сторон, но ведь Неджи благодаря применению бьякугана знал, что шпионов поблизости нет. Поэтому он без колебаний решился нарушить это правило и даже нашел это занятие весьма приятным. Неджи и Кенара увлеклись беседой о различных типах техник, собственных и тех, с которыми им приходилось сталкиваться, и обнаружили нечто общее друг с другом: пытливый ум и любовь к своему делу.

Ли проснулся часа через два, когда багровая луна пересекла небо и начала постепенно клониться к западу. Молодой человек с удивлением обнаружил, что Неджи и Кенара все еще сидят вместе, расстелив спальные мешки среди папоротника, и, наблюдая за бамбуковой рощей, продолжают беседовать. Еще больше Ли удивился, когда услышал голос Неджи, который с необычным для него оживлением рассказывал:

— В классическом учебнике по тактике при формировании отряда учитываются, прежде всего, наступательные техники, идеальным считается наличие шиноби с техниками, действующими на дальнем, среднем и ближнем расстоянии. Говорят, во времена Третьего Хокаге Цунаде-сама настаивала на включении медиков в отряд, но ее предложения были отвергнуты и приняты в расчет позднее. Но даже без этих нововведений подход к формированию отрядов для миссий поменялся, и всего каких-то тридцать лет назад начали уделять серьезное внимание не наступательным, а оборонительным техникам. Это понятно, ведь если вражеский шиноби легко минует твои техники дальних и средних дистанций и вынуждает тебя перейти к ближнему бою, ты оказываешься в проигрышной ситуации. Если таких врагов двое или трое, фактически, оказать достойное сопротивление им может только один человек из отряда — тот, который владеет тайдзюцу и связанными с ним техниками…

На этой фразе Ли, безуспешно пытавшийся вникнуть в суть сказанного, потерпел поражение в борьбе со сном и отрубился, бормоча себе под нос: «Зачем они читают учебники?»

— Проблема заключается в том, что в личные дела опасно добавлять сведения об уровне развития техник, так что невозможно сформировать отряд, учитывая эти факторы, если только ты не знаешь всех шиноби лично, — Неджи использовал бьякуган и, убедившись, что Рипа и его ученики все еще спят, вновь слегка расслабился.

— Тебе, как джонину, приходится решать довольно сложные вопросы, — произнесла Кенара. — Чьим решением было взять меня на эту миссию?

— Я это предложил, а Цунаде-сама одобрила мой выбор. В какой-то степени мне были известны твои способности, ведь я испробовал их на себе. Но у меня были серьезные сомнения насчет медика.

— Футаба — отличный медик и, кроме того, умная женщина, — Кенара попыталась вглядеться во тьму между бамбуковых стволов, но ничего не увидела, ведь у нее не было особых глаз. — Я не знаю, почему она поддалась волнению и позволила застать себя врасплох, но уверена, что она еще покажет себя.

Неджи не стал спорить, он надеялся, что Кенара права.

Когда Ли проснулся в следующий раз, небо алело с востока и с запада; луна опустилась к горизонту и таяла, ее уже не было видно, лишь розовеющее небо раскинулось над рощей, в это же время начинался восход. Солнце выплывало из-за горизонта, скрытое от глаз за деревьями, но с восточной стороны лазурный небосклон также был облит розовым светом. Ли повернулся на другой бок и услышал, как Кенара спрашивает Неджи:

— Бывал ли ты когда-нибудь в Деревне Звездопада?

«Кажется, мне нужно выспаться не за двоих, а за троих», — подумал Ли и добросовестно приступил к выполнению этой задачи.

— Я был там однажды вместе со своим отцом, Хизаши. Мне было совсем немного лет, так что я помню только клены вдоль широкой улицы. Помню еще, что ловил листья и говорил: «здесь и вправду падают звезды!» Ветер кружил кленовые листья и медленно опускал их на землю.

— Правда, что твой отец выглядел совсем как Хияши-сама?

— Да.

— А как выглядела твоя мама, ты помнишь?

— В доме есть ее фотографии, но по ним сложно составить впечатление. К сожалению, я был совсем мал, когда она умерла, — Неджи говорил об этом спокойно, но у Кенары сжалось сердце.

— Мне было три с половиной года, когда мои родители погибли, я их тоже не помню.

— Я думал, ты потеряла семью год назад…

— Родители погибли во время большого цунами, когда помогали жителям побережья эвакуироваться. После этого я жила вместе с тетей и сестрой.

— Значит, я не ошибся, — сказал Неджи.

— К сожалению, наши с сестрой отношения не были такими теплыми, как у вас с Хинатой, — сказала Кенара.

Неджи слегка нахмурился.

— Наши отношения с Хинатой вовсе не были такими теплыми каких-то четыре года назад. Заботиться о ней было моим личным решением, вызванным не распоряжениями Главной семьи, а собственным желанием и чувством вины. Однажды я повел себя с ней как негодяй и едва не убил ее, — в его глазах блеснула злость на самого себя за то, что в его прошлом есть такое позорное пятно.

— Я не верю, Неджи, что ты мог вести себя, как негодяй, — спокойно ответила Кенара и выдержала его взгляд, доказывая свою правоту.

— Тем не менее, это так, — горько усмехнулся Неджи, отводя глаза. — Я тогда ненавидел Главную семью и считал дядю Хияши повинным в смерти моего отца. К тому же, я был недоволен закосневшими традициями клана, согласно которым слабой Хинате предстояло со временем стать Главой, а мне, гению Хьюга, оставалось лишь посвятить свою жизнь служению ее семье. Мне нестерпимо было думать, что моя воля подчинена одним лишь интересам клана. Примерно за два года до твоего появления в Конохе у нас проводился экзамен на чунина, на котором мне предстояло сразиться с собственной двоюродной сестрой. Я решил жестоко избить Хинату на глазах у ее отца, чтобы показать всю глупость традиций и слабость Главной семьи. Хината и в самом деле была слаба, я мог бить ее, как куклу, но она каждый раз поднималась и продолжала сражаться, хотя я сам предлагал ей сдаться. Я видел насквозь ее мысли и техники. Но и она была не слепа. В конце Хината сказала, что видит мои страдания. Меня взбесило, что она жалеет меня, сама такая жалкая… и я попытался убить ее, но мне помешали, — Неджи казался спокойным, но глаза его как будто потемнели. — Ну вот, я рассказал тебе. Ты должна знать, что я за человек, прежде чем разбрасываться словами о дружбе.

У Кенары мурашки побежали по телу, когда перед ее глазами встала эта картина: хладнокровный Неджи избивает беззащитную перед его мастерством Хинату. «Ты был всего лишь озлобленным ребенком», — подумала она с сожалением. Теперь ей яснее представлялись отношения между дядей и племянником.

— Что заставило тебя измениться? — спросила Кенара.

— Один человек по имени Узумаки Наруто, с которым я дрался позднее. Мы поспорили по поводу неизменности человеческой судьбы. Я считал себя гением, а его — неудачником, и был уверен, что никогда мы не поменяемся местами. Наруто перехитрил меня и одержал победу, доказав, что судьба человека находится в его собственных руках и многое зависит от веры в самого себя, — Неджи улыбнулся этим воспоминаниям. — Вскоре я получил письмо моего отца, которое должно было храниться в тайне до моего совершеннолетия. Хияши-сама посчитал необходимым отдать его мне раньше. Никто не был виноват в смерти отца — это было его решением. Он пожертвовал собой ради брата, но не по требованию клана, а по собственной воле. Тогда я понял, что хочу искупить вину перед сестрой и заботиться о ней. Хината не выдающийся шиноби, но она хороший человек и нуждается в защите. Может быть, забота о ней — лучшее, что я сделал в жизни. И я уже не так высокомерен, как раньше.

«Разве что самую малость», — подумала Кенара.

— Трудно быть скромным, обладая выдающимися способностями, — вслух сказала она.

Неджи взглянул на нее и понял, что она не стала меньше его уважать. Это не было слепым оправданием, скорее, пережитое им было в чем-то созвучно прошлому самой Кенары. Он сказал:

— Тебе это удается. Ты очень сдержанно относишься к тому, что у других вызвало бы восхищение. Ты строга к себе.

— Мои тетя и сестра не согласились бы с тобой ни на счет скромности, ни на счет выдающихся способностей или строгости к себе. Я плохо обращалась с ними, больше всего на свете хотела, чтобы они оставили меня в покое. И они оставили меня, — Кенара помолчала. — Боюсь, я тоже не могу назвать себя хорошим человеком. Меня иногда мучают приступы дурного настроения и я холодна с людьми. Высокомерие… да, отчасти мне это знакомо.

— Твоя дружба с Тен-Тен говорит об обратном, — заметил Неджи.

Кенара вспомнила, что говорила по этому поводу Дэйка, и почувствовала необходимость опровергнуть ее слова о горячем сердце и множественных привязанностях.

— Это эгоистическое желание быть нужным, когда у тебя никого нет, — ответила она. — Когда обрываются все связи с людьми и домом, ты как будто летишь в пропасть, потеряв опору, несешься навстречу смерти. Жизнь, лишенная смысла, убегает быстрее, чем песок сквозь пальцы. Наверное, это часть инстинкта выживания — пытаться обрести новые связи с людьми, привязать себя к жизни.

Неджи смотрел на нее так долго, что она покраснела и отвела взгляд. Образ стал живым человеком, близким ему по духу. Он не понимал, почему Кенара краснеет, и ему не нравилось, что она смотрит в сторону. Казалось, в ее глазах вот-вот мелькнет что-то, о чем она не договорила, и он узрит еще не открывшиеся ему части ее души. Однако разве сейчас подходящее время для таких откровений? Интуиция подсказывала Неджи, что однажды Кенара сама расскажет о том, что сейчас пытается скрыть.

Раньше он только в книгах читал, что можно проговорить всю ночь напролет, а теперь с удивлением заметил, что уже наступило утро. В роще пели жаворонки и соловьи, Ли — ранняя пташка — тоже вскочил и принялся делать растяжку. Он уже не удивлялся, что его товарищи предпочли сну долгие разговоры, в конце концов, Неджи тоже человек, хоть и очень сдержанный.

— Какая жалость, что мы не можем развеять гендзюцу, — сказал Ли. — Мы могли застать врага врасплох этой ночью.

— Да, скорее всего, придется ждать вылазки с их стороны.

— Но у них там огород и колодец, они могут засесть в своем логове надолго, — разочарованно протянул Ли.

— Неджи, а что, если Рипа чувствует наше присутствие? — произнесла Кенара. — Когда мы только вошли на плато, враг напал на нас, и ему удалось даже исказить твое зрение.

— Мы могли попасть в ловушку, которую не заметили и которая оповестила о вторжении на плато своего хозяина, — ответил командир. — С того момента, как я смог увидеть Рипу, спрятавшегося за гендзюцу, его поведение совершенно не изменилось. Он ведет себя спокойно и не делает ничего особенного. Либо он — прирожденный актер, либо наше присутствие остается незамеченным.

— А он может снова исказить твой бьякуган? — спросил Ли.

Неджи задумался.

— Я предполагаю, что он тогда окутал себя и своих людей собственной чакрой, иногда это действует подобным образом. В данный момент я вижу их довольно четко.

— Раз уж вам не удалось поспать, давайте хотя бы поедим, — предложил Ли.

Ночь Футаба провела на коврике у постели Рипы. Одна из его цепей обвилась вокруг ее шеи, другая — вокруг кистей сложенных вместе рук. В доме была всего одна постель — по сути, низкая широкая скамья с тюфяком, набитым бамбуковыми волокнами. Фа, До и Футаба спали на циновках. Рипа проснулся раньше всех и заговорил сам с собой:

— Великий Джашин больше не посылал мне снов. Я не знаю, чем занимаются чужаки, наверняка шастают по плато. Сегодня багровая луна, завтра она пойдет на убыль, но око Джашина все еще пребудет с нами. Должен ли я устроить Жатву этой ночью? Пока еще сюда не прибыло подкрепление, пока здесь нет шиноби, способных развеять мое гендзюцу… Да, все готово, мои ученики на пике силы, а у меня есть дополнительный источник чакры… — вспомнив о Футабе, Рипа дернул за цепь.

Девушка невольно подалась к нему и приподнялась, неловко опираясь о пол опутанными цепью руками.

— А ты хорошо выспалась? — с улыбкой спросил последователь Джашина. — Сегодня ночью тебе понадобится вся твоя чакра, точнее, твоя чакра понадобится мне! — Рипа рассмеялся и, одним движением пальцев сняв цепи с девушки, поднялся и направился к столу, чтобы напиться воды.

Затем он небрежно сунул кувшин в руки Футабы и дал ей кусок рисовой лепешки. Сам он ел стоя, быстро работая своими мощными челюстями. Этот странный человек не получал удовольствия от еды, очевидно, он подкреплял таким образом силы лишь по необходимости.

— Что такое Жатва? — спросила Футаба. Если перед ней фанатик, ему понравится излагать свое учение.

Рипа, сверкнув зрачками, вперил взгляд в светло-фиолетовые глаза девушки.

— Это великое пиршество, которое устраиваем своему несравненному божеству мы, его скромные жнецы. Тебе оказана великая честь принять в нем участие. Думаю, никогда за свою жалкую жизнь ты не видела ничего подобного.

— А чем питается Джашин? — спросила Футаба, но не успела договорить это имя до конца, так как Рипа ударил ее по лицу своей цепью. От краешка губ до внешнего уголка глаза вспух багровый рубец, прорезанный грубым шипом, на плечо закапали частые и крупные капли крови.

— Глупая женщина! Разве ты заслужила право произносить это имя?

— Простите, — сказала Футаба, опустив голову.

Больше Рипа не желал с ней разговаривать. Он поднял учеников и заставил их молиться. Потом Фа и До засуетились, занимаясь хозяйственными делами. Они носили воду, собирали овощи и зелень, кипятили чай на жаровне, готовили завтрак и мыли посуду. Делалось это все молча. Футаба достала из кармашка жилета платок и приложила к ранке, опасаясь привлекать к себе внимание и использовать чакру. Если дом защищает гендзюцу, ей не выбраться отсюда. Придется ждать, пока Рипа и его ученики не соберутся на Жатву, тогда, возможно, выдастся шанс…

— Они снова молятся, — сказал Неджи, напряженно вглядываясь в сердце бамбуковой рощи. — Футаба сидит в углу комнаты, кажется, ей дают воду и пищу. Рипа смешивает что-то в глиняной плошке, Фа и До молятся или медитируют.

— К чему они там готовятся? — спросил Ли. — Тебе бы отдохнуть, но сейчас твой бьякуган нужен, как никогда.

— Да, — ответил Неджи. — Мы можем пропустить что-то важное. Но поддерживать бьякуган постоянно я в любом случае не могу.

— Рипа очень силен, так что вся твоя чакра нам нужна, — сказала Кенара.

— Нам нужно больше, чем у меня есть.

— Тогда спи! — воскликнул Ли. — Спи хотя бы по пятнадцать минут, а я буду тебя будить, чтобы проверить, что делают наши враги. И ты, Кенара, ложись спать, даже хорошо натренированное тело может подвести, если ему не давать достаточно отдыха.

Кенара кивнула и улеглась в свой спальный мешок. Неджи спал полулежа. Ли, хоть и не видел ничего особенного, сидел подогнув ноги так прямо, словно проглотил палку, и напряженно всматривался в плотный ряд бамбуковых деревьев. Если гендзюцу по-настоящему сильное, опасно даже просто войти в рощу, так как можно уже никогда не найти из нее выхода.

Когда Кенара проснулась, воздух уже посвежел перед вечерними сумерками. Ли принес воды и осторожно положил руку на плечо Неджи. Командир пробудился, сел и без лишних слов активировал бьякуган. Было заметно, что эта процедура приобрела уже известный автоматизм. Кенара подошла к Ли и тихо спросила:

— Он так и спал по пятнадцать минут?

— Да, там все время что-то происходило и мы боялись пропустить нечто важное, — ответил Ли. Он протянул Неджи флягу, полную свежей воды. — Надо поужинать, подкрепить силы, наверное, ночью что-нибудь случится.

Неджи напился воды и деактивировал особое зрение.

— Спасибо, Ли, я, кажется, чувствую себя бодрее. Наши неприятные знакомые ужинают, давайте поедим и мы.

Онигири со стружкой сушеной трески показались необычайно вкусными, как всегда бывает на свежем воздухе и на пустой желудок. Кенара уже не стеснялась есть при Неджи — это было бы просто глупо. Очарование прошлой ночи не меркло, но впечатление от нее на время уступило место новым тревогам за Футабу.

— Ее чакра движется немного странно, — сказал командир, — делая лишнее завихрение в области живота. Возможно, она несильно ранена и понемногу лечит себя. Серьезное ранение я бы заметил.

— Она ведь не может выбраться из гендзюцу? — спросил Ли.

— Нет, поэтому ее руки даже не связаны, хотя на ночь Рипа оборачивал ее шею и кисти своей цепью.

Кенара подумала, как должно быть отвратительно провести ночь рядом с таким странным человеком.

— Чему он их тут учит, этих Фа и До? — произнесла девушка. — Ли, когда ты сражался с ними, они ведь использовали только техники Стихии Земли?

Ли задумался на секунду, потом кивнул.

— Кроме Глиняных рук они использовали обрушение на нас пласта земли и еще стену вязкой глины, которую мне не удалось пробить.

— Они напали на нас первыми, так что цели обучения вряд ли носят какой-то благородный характер, — сказал Неджи. — Явно замышлялось что-то противозаконное вместо обещанной помощи жителям деревни.

— Можно было бы предположить, что Рипа собирается с помощью учеников терроризировать и грабить Каваною, мы часто с подобным сталкиваемся, но ведь это бедное поселение, — Кенара задумчиво нахмурилась.

— Их целью могла быть любая другая, более обеспеченная деревня, просто здесь удобное изолированное место, где можно вдали от любопытных глаз тренировать учеников. Погодите… Бьякуган! — Неджи вгляделся в сердце бамбуковой рощи. — Они выдвигаются, нам надо спрятаться.

Шиноби вскочили со своих мест и словно растворились в зарослях папоротника. Они держались рядом, и командир тихим голосом сообщал им о своих наблюдениях.

— Рипа вышел из дома и развеял гендзюцу. Они идут по тропинке, отгороженной плетнями от бабмука. Футаба позади него, ее шею сдавливает цепь. Если мы нападем сейчас, он просто оторвет ей голову.

Кенара вцепилась ногтями во влажную землю.

— Фа и До идут следом. Странно, раньше они казались мне слабее… И сам Рипа… их чакра увеличилась в два или три раза.

— Это тот ритуал, который мы видели два часа назад, — прошептал Ли.

Неджи сделал знак притаиться и замолчать.

— Они сейчас покажутся…

В этот момент откуда-то сбоку из рощи по тропинке вышли четыре человека. Ли мог поклясться, что пять минут назад никакой тропинки не было! Шиноби с удивлением увидели, что лица и тела их врагов раскрашены черной, белой и красной краской. Белым на лицах были обведены черепа, а также кости кистей рук и пальцев, оставшаяся поверхность кожи была матово-черной. Грязно-серые одеяния уступили место темно-красным балахонам из плотного шелка. Сам Рипа выглядел так же, но вдобавок нес Акайкаму и был опоясан багровой цепью. Хвосты этой цепи смыкались на шее и запястьях Футабы.

Эта процессия последовала к юго-восточной окраине плато, где находился единственный во всей округе, правда, заброшенный подвесной мост, протянутый через глубокий овраг, на самом дне которого буйным потоком неслась холодная река. Шиноби последовали за ними, сохраняя некоторую дистанцию. Неджи думал о том, что удобного момента для нападения может и не представиться, в таком случае необходимо принять решение, как действовать дальше. Кенара кусала губы и мысленно просчитывала разные варианты внезапного нападения, но во всех вариантах Футабу ожидала мучительная смерть. Ли был готов атаковать и ожидал только знака от командира.

Тем временем Рипа и его спутники миновали мост и оказались по ту сторону реки на открытой местности, где трава доходила почти до пояса. Равнина медленно шла под уклон, так что вскоре подвесной мост оказался вне поля зрения последователей Джашина. Шиноби воспользовались этим и в свою очередь перебрались через овраг. Прячась во влажной высокой траве, они хорошо видели расстилавшуюся равнину и пересекавший ее отряд. Где-то впереди и немного слева на темно-синее небо восходила полная луна. Она была уже не багрового, а оранжевого цвета, но выглядела не менее величественно.

Рипа впился в лунный диск глазами и, раскинув руки в стороны, воскликнул:

— Око Джашина узрит наши деяния!

Кенара достала кунай и приподнялась, оставаясь все еще скрытой травой. Неджи повернул к ней лицо и покачал головой. Куноичи закусила губу и подумала, что любой ценой защитит Футабу, даже если придется действовать вразрез с приказами командира. Однако Неджи понимал, о чем она думает, он сам в подобной ситуации думал бы так же. Наверное, хороший командир наподобие Гай-сэнсэя взял бы ее за руку и прошептал «доверься мне», но разве это подействует на Кенару? Неджи процедил сквозь зубы:

— Спокойно! Жди команды…

Пальцы куноичи, сжимавшие кунай, побелели от напряжения, но ничего не произошло, процессия двинулась дальше. Через какое-то время стало понятно, что Рипа направляется к самой деревне по старой дороге, которой уже никто не пользовался, она заросла травой и была едва различима в лунном свете. Когда до ближайших домов оставалось не более ста метров, Рипа двинулся в обход по окружности. Фа, замыкавший шествие, сдернул заплечный мешок и принялся высыпать из него что-то, похожее на песок.

Шиноби остановились и озадаченно переглянулись.

— Они чертят круг? — сказала Кенара. — Это часть какого-то ритуала?

Неджи активировал бьякуган.

— Рипа оставляет какие-то метки с помощью своей чакры. Что бы они ни задумали, это направлено против жителей деревни. Смотрите, Фа остановился, а До забрал у него мешок, и они двинулись дальше. Фа чертит что-то вокруг себя. Теперь он молится.

— Они встанут треугольником, вписанным в круг, — мрачно предрекла Кенара.

Похоже было на то, что ее предсказания сбываются.

— Ли, — сказал Неджи, — ты подкрадешься к Фа и обезвредишь его.

Ли кивнул и быстро пополз в траве параллельно линии очерченной окружности.

— Теперь До тоже остановился. Кенара…

— Позволь мне пойти за Футабой! — прошептала девушка, но наткнулась на строгий взгляд светло-серых глаз.

«Надо подчиниться, — подумала она. — Неджи сделает все, чтобы спасти Футабу». Кенара отступила и скрылась в траве. Она срезала часть пути через деревню, но когда приблизилась к До, тот уже закончил приготовления и стоял на расчерченном рисунке, воздев руки и ожидая знака.

Рипа добрался вместе с Футабой до своей позиции во главе третьей вершины вписанного в окружность треугольника. Он отбросил пустой мешок из-под песка и занялся рисунком. Обратив лицо к луне, Рипа усмехнулся и взмахнул Акайкамой в воздухе. На мгновение полыхнуло алое пламя — знак начинать «жатву». Фа и До не видели друг друга и учителя, но, узрев проблеск пламени, одновременно воздели руки и воскликнули:

— Слава тебе, Великий Джашин! Ты повелеваешь Смертью, собираешь души и наделяешь своих верных слуг безграничной силой, во славу твою прими сегодня нашу жертву!

Учитель и его ученики начали складывать печати и приготовились применить технику.

— Стихия Земли!..

Но закончить фразу не удалось никому из них. Ли прыгнул на Фа со спины, оглушил его и крепко скрутил. Кенара сделала то же самое с До. Она взвалила его бесчувственное тело на плечо и понеслась огромными прыжками через деревню прямиком к Ли.

— Вот веревка, свяжи их и охраняй, а я помогу Неджи!

Не успел Ли ответить, как Кенара унеслась прочь. «Словно ветер», — пробормотал Ли. Ему тоже хотелось быть в центре событий, но, пожалуй, было разумнее держать учеников подальше от учителя.

Когда Рипа закончил рисунок, он взглянул на Футабу. Цепь дернулась и заставила ее встать прямо перед ним.

— Преклони колени, жалкая женщина, сейчас ты узришь нечто недоступное твоему пониманию. Слава тебе, Великий Джашин!..

Цепи соскользнули с Футабы и она опустилась на колени, низко склонив голову. Слезы навернулись ей на глаза. Левую руку девушка прижала к своему животу, а правую спрятала под жилетом. «Бедный мой малыш, — думала она, — прости, но я не могу позволить убить стольких людей ради нас с тобой! Я могу обещать только, что по ту сторону мы будем вместе!» Футаба выхватила из-под жилета спрятанный там осколок кувшина и прыгнула, как пантера, на Рипу. Он как раз произносил слова «Стихия Земли», когда она вонзила ему в бок свое импровизированное оружие. Заостренный узкий осколок с отбитыми краями вонзился в плоть, хоть и не мог нанести достаточно глубокую рану. Футаба рассчитывала достать внутренние органы, но с горечью поняла, что ей это не удалось.

— Ах ты, бешеная сука! — заорал Рипа в ярости, его багровые цепи взметнулись в воздух.

Футаба зажмурилась и попыталась отскочить, понимая, что не успевает это сделать и будет исполосована шипами, но в этот момент ее подхватила чья-то сильная рука и резко отбросила назад. Девушка упала в траву и тут же вскочила. Прямо перед собой она увидела спину командира отряда.

— Футаба, — сказал Неджи, — отступи и спрячься в траве, — и, прежде чем девушка успела покраснеть от стыда за свою беспомощность, он добавил: — Кажется, я понял, почему чакра завихрялась в твоем животе. Ты вообще не должна сражаться.

Неджи бросился на врага, а девушка отступила на несколько шагов, пытаясь сдержать слезы. Но они все равно лились по ее щекам, ведь ребенок, с которым она попрощалась, был жив!

— Воздушная ладонь! — воскликнул Неджи, пытаясь откинуть противника потоком чакры, но Рипа разрубил чакру Акайкамой посередине, и она обошла его с обеих сторон. Тогда шиноби бросил кунай и попытался приблизиться к противнику, но ему помешали цепи и коса, которые постоянно создавали угрозу.

В это время в конце длинного прыжка рядом с Футабой приземлилась Кенара. Вместо каких-либо слов она порывисто обняла подругу и поспешила на помощь Неджи.

Когда Рипа увидел Кенару, он обвел взглядом поля вокруг деревни и прислушался, но ничего не происходило. Тогда он закричал:

— Великий Джашин, чье око пронизывает меня насквозь, ты стал свидетелем моего позора! Я обещал устроить Жатву, но потерпел неудачу… Но, клянусь твоим багровым глазом, ты не останешься без своей жертвы! Я преподнесу тебе сильные души этих шиноби, а потом душу той беременной девки и ее плода, и, если понадобится, собственными руками выпущу кровь из каждого человечишки в этой деревне, ибо она посвящена ТЕБЕ!

Кенара, услышав о беременности Футабы, побледнела.

Куноичи напала на Рипу сбоку, чтобы он открылся для атаки Неджи, но внезапно от последователя Джашина отделилась его тень и приняла облик хозяина, разве что без Акайкамы в руках. Теневой клон Рипы хищно улыбнулся и пошел навстречу Кенаре. Девушка мгновенно сорвалась с места и бросилась к противнику, проскользнула между его цепей и нанесла удар, правда, вскользь, сбоку в корпус. Клон Рипы отшатнулся. И вдруг Кенара услышала позади себя такой звук, словно коса входит во что-то мягкое. С замиранием сердца она позволила себе оглянуться и увидела, что Неджи жив, а лезвие Акайкамы вонзилось во влажную от росы землю. Это было грубой ошибкой, за которую пришлось поплатиться: куноичи упустила время и не смогла как следует уклониться от багровой цепи. Металлический шип оцарапал ее скулу.

— А вот и кровь! — завизжал клон Рипы и притянул цепь к себе.

Он растянул между ладоней темное облако чакры и поместил в него каплю крови Кенары. Девушка метнула кунай, но опоздала — нож вонзился в грудь клона, и тот исчез, но облако уже существовало само по себе. Это была самонаводящаяся техника, основанная на распознавании чужой чакры в капле крови. Кенара знала, что от проклятия невозможно убежать, но ослепнуть означало быть неспособной сражаться и оставить Неджи один на один с тем маньяком. А ведь Неджи наверняка не восстановился полностью и был не в лучшей форме… Поэтому куноичи ускорилась с помощью чакры, как только могла, и помчалась к единственному человеку, от которого могла ожидать помощи — к Футабе.

Футаба поднялась из высокой травы и увидела, что к ней, подобно большой саранче, скачет Кенара. Девушка прищурилась и увидела, что за ее подругой несется облако чакры, неизбежно сокращая расстояние до своей жертвы. Футаба начала быстро складывать печати и в момент, когда Кенара проскочила мимо нее, воскликнула:

— Ленты чакры! — из ладоней девушки выпорхнули широкие ленты цвета нежно-фиолетового ириса, извивавшиеся подобно хвостам летучего змея. Эти ленты метнулись к проклятию, плотно обмотали его и сдавливали до тех пор, пока враждебная чакра не рассеялась.

Кенара подбежала и остановилась на секунду, чтобы отдышаться.

— Спасибо! Кажется, я побила собственные рекорды скорости… — и тут же она умчалась обратно, туда, где сражался Неджи.

Рипа вытащил косу из земли и закричал:

— Вы убили моих учеников, а ведь я потратил пять лет на их обучение! Жалкий нечестивец, ты даже представить не можешь, какого зрелища вы себя лишили! Сотрясение Основ — техника столь мощная, что использовать ее в одиночку невозможно! Взбесившаяся Стихия Земли, разламывающая дома, как скорлупу ореха, перемалывающая тела людей в порошок, сила, способная поднимать горы и низвергать их в созданные ею же расщелины… Пять лет я готовился усладить взор моего повелителя этой ужасающей бойней!

Во время этого монолога Рипа пытался достать Неджи лезвием Акайкамы, но безуспешно. Впрочем, и Неджи не мог нанести ни одного удара. «Нужно заканчивать, пока он не взялся за ублажение Джашина всерьез», — подумал шиноби.

— Пока я могу двигаться, твой Акайкама останется голодным, — насмешливо бросил Неджи и позволил себе приблизиться к противнику на опасное расстояние.

— Твою душу я скормлю ему первой! — воскликнул Рипа, и его багровые цепи обмотались вокруг тела Неджи. Он замахнулся косой, чтобы нанести последний удар, но в это время шиноби применил технику Удар тела и выпустил огромное количество чакры из всех своих тенкетсу одновременно. Цепи лопнули, разорванные звенья упали на землю безжизненными кусками металла. Неджи оказался очень близко к своему противнику и получил возможность для ближней атаки.

— Восемь Триграмм! Сто двадцать восемь ладоней! — он ударил в одну точку чакры, затем в другую, но третий молниеносный удар пришелся в древко Акайкамы, которым Рипа неловко пытался защититься. Ему повезло, а Неджи — нет, пришлось прервать серию ударов и отскочить, так как оружие взорвалось, высвободив большое количество энергии, принявшей вид человеческой крови. Рипу и Неджи окатило кровью с головы до ног, но в следующее мгновение она обернулась чакрой и развеялась, не оставив после себя следа. Коса рассыпалась пылью в руках Рипы.

Последователь Джашина поднял свои налитые кровью глаза и окинул шиноби свирепым взглядом. Багровые линии, обрисовывавшие брови на черной маске лица, сошлись над переносицей и Рипа хрипло прорычал:

— Я разорву твою душонку на сто двадцать восемь частей!

Бой происходил на равнинной местности и трава уже была порядком вытоптана, так что подобраться к противнику незамеченной Кенара не могла. Поэтому она просто встала рядом с Неджи и попыталась умерить частоту своего дыхания, не давая догадаться, что она неслась к нему со всех ног.

— Коса и цепи ликвидированы, но серьезных повреждений я ему не нанес, — кратко сообщил Неджи.

Рипа остался без защиты перед лицом двух опасных противников, и трудно сказать, что страшило его в большей степени: скорость и стремительность куноичи или мощь шиноби с бьякуганом. Как удалось ему очистить свои глаза, неужели он придумал какой-то способ, не известный самому хозяину этой техники? Жрец Джашина скрипел зубами, сдерживая ярость, чтобы найти ей воплощение не в бесполезных эмоциях, а в форме, которую он придаст собственной чакре — форме неистовствующих стихий. Ему нужно было время, чтобы сложить печати, поэтому Рипа использовал не совершенную, но достаточно сильную технику.

— Стихия Земли! Грязевой столб! — проревел он так громко, как будто надеялся вознести свой клич к самому Джашину.

Из земли вырвался фонтан грязи, который заключил хозяина техники в капсулу цилиндрической формы со стенами из грязевого потока, уносящегося ввысь. Под этим прикрытием Рипа получил возможность складывать печати. Кенара метнула несколько сюрикенов, но они увязли в густой темно-серой жидкости и утонули в ней.

— Стихия Земли! Стихия Ветра! Танец гор и небес! — раздался возглас Рипы, слегка приглушенный его защитой.

В это же мгновение земля треснула, выпуская острые вершины, которые быстро возносились к небу, окружая цепью часть равнины диаметром в шестьдесят метров. С небес резко упал и задул ветер, быстро разогнавшийся до ураганной скорости. Он завихрился и создал над искусственными горами несущийся по кругу поток ледяного воздуха. В центре этой техники находился сам Рипа, защищенный потоком грязи, а внутри нее — шиноби, с трудом находившие опору. Земля продолжала содрогаться, лик ее изменился: часть земляных пластов вспучилась, часть рухнула вниз. Метущиеся в хаосе ветра разрывали почву на части, выхватывали из нее камни и наполняли воздушное пространство этими смертельными снарядами. Кенара и Неджи перепрыгивали с одного островка земли на другой и уже через секунду вынуждены были искать себе новую опору. Там, где только что торчал кусок породы, внезапно образовывалась щель, а на смену оврагам приходили небольшие утесы. Ветер обжигал лицо, рвал одежду и волосы, сбивал тело с задуманной траектории прыжка. Скоро стало понятно, что ловкость шиноби не поможет выжить в этой пляске двух стихий.

Кенара в прыжке сложила печати и прокричала:

— Остров земли! — она погасила ветер на небольшой площади перед собой и движением рук вырвала из земли плоский островок не больше шести метров в диаметре.

Умение управлять ветром с помощью чакры позволило ей поддерживать этот остров на лету и не давать ему стать игрушкой Рипы. Она вскочила на созданную площадку и крикнула:

— Неджи!

Он был неподалеку и, с силой оттолкнувшись от своей опоры, прыгнул в ее сторону. Хотя ветер немного сбил Неджи с пути, Кенара, наклонившись с края островка, поймала его руку. Но перчатка на ее правой руке оказалась расстегнута и соскользнула с кисти вместе с пальцами Неджи. Кенара успела перехватить его руку своей левой рукой, а перчатка унеслась прочь, влекомая беспорядочным потоком ветров. Неджи вскочил на площадку. С удивлением он почувствовал, что, сделав шаг, оказался как будто совсем в другом измерении, где царил полный штиль. Молодой шиноби невольно обернулся и взглянул через плечо на творившийся вокруг хаос, а затем на безмятежный островок, созданный Кенарой. Она гасила буйство ветра, но не могла остановить движущиеся по инерции предметы, поэтому мимо них пролетали булыжники и куски почвы, способные нанести увечье.

Куноичи быстро сложила печати и, воскликнув «Мощь тысячи крепостей!», ударила правой ладонью в землю. По краю площадки выросли толстые стены, создававшие укрытие в виде полусферы, совершенно отгородившее шиноби от окружающего их хаоса. Неджи дотронулся до гладкой стены. Она была как будто сложена из плотно подогнанных каменных плит. Как долго нужно тренироваться, чтобы суметь создавать из собственной чакры не просто землю, а камень, да еще такой правильной формы? И какое количество чакры нужно, чтобы удерживать их в воздухе, когда вокруг и ветер, и земля словно взбесились? «Несовершенные и бессмысленные техники, так она сказала прошлой ночью», — вспомнилось Неджи, но сейчас у них не было времени на разговоры.

Кенара осталась в той же позе, встав на одно колено, упираясь им и ладонью правой руки в поверхность созданного островка земли. Она одновременно удерживала две техники и гасила ветер, созданный чакрой Рипы вокруг их укрытия. От напряжения пот выступил у нее на лбу. Она старалась, чтобы голос ее прозвучал спокойно:

— Я не смогу так… долго…

Неджи смотрел на нее, но думал о своем. Наконец он сказал «Бьякуган!» и, напрягая зрение, пронизал взглядом толщу стены, бушующие стихии и столб движущейся грязи. Он увидел Рипу, застывшего в напряженной позе со сложенными перед грудью руками. «У него хватит чакры, чтобы дождаться, пока мы ослабеем, и стереть нас в порошок жерновами Земли и Ветра», — подумал Неджи. Он отменил технику особого зрения и сказал:

— Кенара, на каком расстоянии ты сможешь погасить ветер?

— Метров шесть-семь, не больше, — ответила девушка, вытирая левой рукой лоб. — Я не использовала это в бою и не тренировала…

— Этого должно хватить. Послушай меня, — светло-серые глаза смотрели прямо в ее душу. — Я разбегусь и прыгну с платформы, а ты должна вовремя убрать стену и попытаться защитить меня от ветров, чтобы траектория моего прыжка не изменилась. Тогда я прыгну прямо в столб грязи.

— Но ты же понимаешь, что это не просто грязь, а его чакра, и миновать ее вот так не получится…

— Есть способ, — ответил Неджи, — который тебе известен. Когда я окажусь внутри, у меня останется чакры, в лучшем случае, на одну Воздушную ладонь. Я отброшу его в твою сторону.

Куноичи вспомнила главу в учебнике, в которой приводились следующие условия: 1. остаток чакры у противника, 2. противника невозможно сдержать с помощью техник или предметов, 3. противник чрезвычайно опасен, 4. противник не обладает ценной информацией или не может быть подвергнут допросу, 5. уровень мастерства противника не соответствует уровню группы захвата. И жирным шрифтом значилось в конце: при наличии данных условий противник должен быть немедленно умерщвлен. «Если этот маньяк даст себя убить», — подумала Кенара и, проводив Неджи беспокойным взглядом, убрала стену. Она прыгнула к краю островка, чтобы защитить своего командира от порывов ветра.

У самого края грязевого столба, за мгновение до того, как скользнуть в него, Неджи использовал технику «Удар тела», выпустив чакру из своих тенкетсу и таким образом защитившись от воздействия чакры противника. Он остановился в прыжке в двух шагах от Рипы, за его спиной, и сразу же использовал Воздушную ладонь.

Жрец Джашина от мощного толчка прорвал собою стену грязи, пролетел еще несколько метров и напоролся на кунай, подставленный Кенарой. Куноичи поддерживала свою правую руку левой рукой, чтобы не вывихнуть кисть. Лезвие вошло под ребра и достало сердце. Лицо Рипы исказилось, глаза расширились и казались стеклянными. Зрачки его обратились к небу в поисках Ока Господина. Оранжевая луна клонилась к западу и наполовину скрылась за горизонтом. Джашин словно прикрыл свой глаз и готов был отвернуться от верного раба. Но Рипа даже в последнюю минуту больше всего жаждал славить своего бога и приносить ему жертвы. Он вцепился в плечи Кенары и последним усилием прижал ее к себе, так что лицо его оказалось у ее уха.

— Хоть… одну… душу… — с жаром прошептал он, — тебе, Великий Джа…шин…

Рипа испустил дух. Ветра стихли, осыпая застывшую в буграх и щелях поверхность земли камнями и комьями почвы. Столб грязи рухнул вниз, готовясь обдать волной обоих шиноби, но обратился чакрой и развеялся, не достигнув земли. Искусственные горы, окружавшие эту часть равнины, осели и остались невысоким всхолмьем. Островок земли, созданный Кенарой, опустился и выглядел неестественно ровным на фоне остальной поверхности, словно изрубленной и раскрошенной на куски.

Куноичи с трудом отцепила от себя тело Рипы и сбросила его оземь. Она нарочно избегала взгляда Неджи, не желая показать ему свое ожесточенное лицо. Трудно представить себе что-то менее женственное, чем убийство! Еще вчера ночью они нашли общий язык и обнаружили некое сходство друг с другом, и ей не хотелось затмевать эти светлые чувства совместным убийством. К счастью, неподалеку раздался крик:

— Кенара! Кенара! — Футаба приближалась к ним длинными прыжками.

Кенара отправилась ей навстречу быстрым шагом, не оглядываясь на труп. Неджи, наоборот, подошел ближе, чтобы осмотреть останки Рипы. Вдруг он увидел нечто знакомое между камней, нагнулся, вытянул из-под булыжника перчатку, аккуратно отряхнул ее и, увидев, что Кенара уже далеко, положил ее в карман. От Рипы на него пахнуло чем-то отвратительным, и Неджи увидел с ужасом, что их противник разлагается с невероятной скоростью. От лица и глаз уже почти ничего не осталось, труп сначала сгнил, а потом начал истлевать и истончаться на глазах, пока не исчез, оставив после себя черный, как первозданная ночь, след на земле. Последние лучи луны скрылись за густой синевой неба — Джашин прикрыл свое око.

Когда Ли дождался друзей и услышал от них подробности произошедшего, он надулся, как ребенок, хотя наотрез отказывался признавать, что обиделся. Конечно же, роль стража при обезоруженном противнике его не удовлетворяла.

— Прости, Ли, — сказала Кенара, — в следующий раз я пропущу тебя вперед, обещаю.

Она ласково улыбнулась и Ли, покраснев, пробормотал, что вовсе не обижен.

— Но обещание я запомню, Кенара-сан!

Солнечные лучи окрасили восточную часть неба в нежные лазоревый и розовый цвета, когда шиноби вернулись в отведенный им в деревне домик. Над влажной травой поднимался пар. Они втащили в помещение очнувшихся Фа и До. Ученики Рипы вели себя безучастно и не поднимали глаз. Неджи отправился за старейшиной деревни и бесцеремонно поручил разбудить ее внучке, открывшей дверь. Когда старуха со своим провожатым вошла в дом, она вскрикнула, узнав лица молодых людей. Но Фа и До словно не узнавали ее. Они выдержали поток брани, которой их подверг внук старейшины, равнодушно отнеслись к его угрозам.

— Так говорите, эти двое хотели разрушить деревню с помощью техник, которым научил их Рипа? — повторила пожилая женщина. — А где он сам?

— Ликвидирован, — спокойно ответил Неджи.

Кенара сжала за спиной руку, непривычно голую без перчатки.

— И вы оставите этих молодчиков на наш суд? — спросила старейшина с замиранием сердца. Ей было жалко семьи Фа и До, которые с ее же разрешения отдали сыновей на обучение Рипе, но одновременно в душе пробудился гнев на их предательство и нынешнее равнодушие.

— Нет, — сказал командир. — Мы доставим их в Деревню Листа и подвергнем допросу. Прежде всего нужно узнать, было ли их решение помогать Рипе добровольным или он использовал какие-то техники контроля над разумом. Ре, убитый своим учителем, вел себя совсем иначе, как будто раскаивался или не хотел участвовать в его задумке.

— Да? — старуха не все поняла, но у нее появилась надежда.

— Мы уйдем сейчас, чтобы не создавать лишнего шума.

Фа и До со связанными руками шли между Неджи и Ли, Кенара и Футаба замыкали строй. Все устали и собирались остановиться на отдых, как только отойдут подальше от Каванои. Сначала упал Фа, а за ним До прошелся несколько шагов, как на ватных ногах, а потом завалился на бок. Оба молодых человека были мертвы. Они умерли так же, как и Ре. Неджи хмурился, стоя над телами.

— У меня не было чакры, чтобы проверить их.

— Рипа убил их, как Ре, поместив в них свою чакру? — предположил Ли.

Неджи кивнул.

— На случай, если что-то пойдет не так, — произнесла Кенара. — Наверное, после разрушения деревни он собирался извлечь проклятия, ведь он потратил пять лет на обучение этих людей.

— И мог использовать их снова, — закончил за нее Неджи.

На этот раз Ли, чья энергия била через край, выкопал две могилы и водрузил на них небольшие надгробия из сложенных камней. Он подписал их «Фа» и «До». Конечно, это было не то занятие, которое могло порадовать юношу, но его друзья порядком устали, хоть и не признавали это в открытую.

— Возвращаться не хочется, — сказал Неджи. — Отправим печальные вести в Каваною из следующего поселения. Миссия оплачена распорядителем Даймё, ему будет направлен соответствующий отчет, но вряд ли он озаботится перепиской с жителями бедной деревни.

— Они не получили шанса исправить свои ошибки, — грустно сказал Ли.

Шиноби не радовала смерть учеников Рипы, но теперь они могли передвигаться длинными прыжками. После обеда было решено сделать привал и отоспаться. Отряд находился в небольшой осиновой рощице, где стройные деревья росли не скученно, а поодиночке, оставляя много свободного пространства, пронизанного солнечными лучами. По небольшому овражку протекал чистый ручей, так что все с удовольствием наполнили водой фляжки и умылись: день выдался достаточно жарким. Ли остался дежурить, а остальные уснули. Как только воздух посвежел, Кенара проснулась. Она спустилась ниже по ручью и вышла на небольшой пруд в низинке. Скрытая от глаз товарищей, девушка с удовольствием искупалась. На обратном пути она обобрала куст орешника, росший у оврага.

Неджи в это время тоже проснулся и почувствовал наконец себя бодрым. Он тщательно умылся и сел возле небольшого костра, на котором Ли готовил чай. Неджи достал из кармана перчатку и повертел ее в руках. Он хотел вернуть ее Кенаре, но забыл, а теперь девушка снова куда-то ускользнула. Перед глазами молодого шиноби встала картина смерти Рипы, он вспомнил его скрюченные длинные пальцы, с силой сжавшие одежду на плечах Кенары, вспомнил большую голову с волнистыми волосами, похожими на шерсть, голову, склонившуюся к уху девушки. Что он говорил? Наверняка какие-то свои жреческие бредни. Да, но почему так интимно, почему именно ей, ведь до того он был скорее склонен к шумным выступлениям…

Кенара вернулась и молча угостила всех орехами. Когда она насыпала их в пригоршню Неджи, он уже убрал ее перчатку снова в карман и даже не заметил этого. Хьюга проследил за девушкой взглядом и нахмурился.

— Бьякуган, — сказал он.

Хотя Неджи старался говорить тише, в мягком вечернем воздухе его слова прозвучали четко и ясно, так что все оглянулись. Ли от неожиданности опрокинул один из глиняных стаканчиков прямо в огонь.

Неджи отменил технику особого зрения. Кенара смотрела на него.

— Что, он и меня проклял? — спокойно спросила она.

Неджи кивнул.

— Когда прижался к тебе перед смертью.

— Навалился, а не прижался, — хмуро заметила Кенара. — Кажется, он сказал, что хочет преподнести своему божку последнюю душу. Я думала, он говорит о себе.

— Неджи-сан, что нужно делать? — спросила Футаба, поднимаясь с места. — Я могу вылечить Кенару?

— Сгусток чакры Рипы в виде техники проклятия движется по ее каналу чакры к сердцу. Вы можете это вылечить?

— Могу остановить… на время, — Футаба побледнела.

Кенара положила ей руку на плечо и сказала:

— Только не волнуйся, пожалуйста, я еще не умираю.

— Я не был бы так уверен, — заметил Неджи. — Посмотри: ты ударила его правой рукой под ребра, потом отвела руку с кунаем, он навалился на тебя — вот здесь была его рана, где у тебя следы крови на одежде. Значит, он коснулся тебя боком справа примерно над бедром. Следовательно, его чакра, направленная из его тела, прошла уже половину пути, так как находится под твоей печенью, на несколько сантиметров ниже.

— Рипа умер шестнадцать часов назад, — произнесла Кенара. — Значит, завтра утром умерла бы я.

Неджи кивнул. Если он и волновался, то по нему не было это заметно.

— Поэтому требуется хирургическое вмешательство, — заключил командир. — И как можно скорее.

Футаба побледнела еще больше.

— Мои ленты чакры не могут разрезать плоть, а извлечь ее скальпелем невозможно. В любом случае, действовать вслепую…

— Простите, Футаба-сан, я не имел в виду вас. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие, — Неджи перевел взгляд на Кенару. — Я сам это сделаю с помощью Джукен.

Он ожидал, что девушка побледнеет, но вместо этого краска бросилась ей в лицо. Ли, палочкой выкативший глиняный стакан из костра, заслушался и не заметил, как палочка взялась пламенем, и опомнился, когда огонь коснулся его пальцев.

— Подойди сюда, встань, пожалуйста, на свету. Ты же не боишься?

Кенара покачала головой и подошла, куда показывал Неджи, вплотную став спиной к гладкому стволу осины. Ей казалось, что она забыла, как дышать.

— Бьякуган! — сказал Неджи.

Она видела совсем близко его светло-серые, с легким лавандовым оттенком, глаза. Сейчас зрачок одного цвета с радужкой был хорошо заметен, вокруг него появились прожилки, захватившие белок глаза и выходившие за его пределы на матовую кожу молочного цвета. Словно глаза Неджи были сияющими цветками, пустившими прозрачные корни в верхней половине его лица.

— Ты можешь дышать, — сказал он. — Мне это не мешает.

Кенара вдохнула поглубже и попыталась взять себя в руки. «Ну же, не позорься, — сказала она себе, — ты ведь шиноби!» Краска сошла с ее щек, лицо сделалось серьезным.

Неджи, пристально следивший за облачком чакры в правой половине живота Кенары, поднес руки и начал расстегивать ремешок, к которому крепилась ее сумка с оружием. Он думал только о том, что ремень мешает осуществлению его цели, но Кенара, видимо, думала о чем-то другом и вновь покраснела. «В самом деле! — воскликнула она мысленно. — А если бы я взяла и начала расстегивать его ремень, неужели он бы оставался таким же равнодушным, как сейчас, и ни капли бы не смутился?!»

— П-подожди минутку, — сказала она, снова усилием воли вернув себе обычный цвет лица. — Я сама.

— Да, тунику тоже нужно снять.

Кенара отвернулась и скинула тунику. Она была вполне пристойно одета в черный топ и бриджи, если не считать голого от ребер до бедер живота. Впрочем, Неджи был слишком серьезен и к тому же сосредоточен на области расположения чакры Рипы, чтобы обращать внимание на подобные мелочи. Именно такими доводами девушка пыталась успокоить себя.

Неджи провел кончиками пальцев по тому месту, где под кожей и мышцами пульсировала враждебная чакра. Он вдруг поразился, насколько нежная кожа на этом плоском животике, подвергавшемся постоянным тренировкам, с по-девичьи тонкой талией, которую не может скрыть даже плотная одежда. Если бы Кенара осмелилась смотреть на его лицо в этот момент, она бы заметила, как щеки хладнокровного и сдержанного Неджи окрасились на мгновение в розовый цвет. Но она не могла на него смотреть, так как боялась показать собственное лицо.

— Будет больно, — предупредил Неджи.

Чакра на кончиках его пальцев сделала надрез и углубила его, позволяя погрузиться в ткани мышц. Кенара почувствовала резкую боль и невольно задержала дыхание. Обезболивающего не было, ведь у Футабы забрали ее сумку. Но очень скоро от боли ее отвлекло нечто иное. Кенара не чувствовала враждебную чакру внутри себя, но она ощутила чакру Неджи. Это было похоже на узнавание чего-то давно знакомого, но однажды забытого. Его чакра казалась теплой, небесно-голубой, напоминающей ветер на побережье летним вечером… Вот почему она полюбила его, как только встретила. Кенаре казалось, что ее околдовал бьякуган, но на самом деле эта чакра, столь созвучная ее собственной, притягивала ее, как магнит. Как она ни противилась, стараясь побороть силу притяжения к молодому Хьюга, как ни пыталась выдать самое сильное из всех возможных чувств за подростковую влюбленность, Кенара проиграла в этой борьбе. Она не сможет забыть его, ведь каким-то образом он стал частью ее души.

Неджи удивился, как терпеливо Кенара переносит боль, как легко движется его чакра внутри ее тела, почти не встречая сопротивления. Он охватил темное облачко собственной чакрой и вытеснил его к своей руке, а затем вытащил наружу пальцы с прикрепленным к ним проклятием. Волокна мышц Кенары, рассеченные вдоль, легко сомкнулись, но все же осталась рана и кровь лилась ручьем. Неджи позвал Футабу и отошел, чтобы рассеять проклятие.

Футаба, наложив руки, принялась залечивать рану собственной чакрой. Куноичи мужественно выдержала всю процедуру, думая о своем, и сейчас даже не побледнела. Когда она почувствовала, что боль приблизилась к поверхности тела, Кенара остановила Футабу, прикрыв ее руки сверху своей ладонью.

— Ты чего? — удивилась Футаба. — Не беспокойся, у меня еще много сил, я заживлю рану до конца, иначе останется шрам.

— Пусть… останется… — тихо сказала Кенара и отвернулась.

Футаба посмотрела на нее расширенными глазами и ничего не ответила, только вздохнула украдкой.

— Ладно, я наложу швы и перевяжу рану…

Кенара после перевязки почувствовала себя опустошенной и ушла посидеть в одиночестве на берегу пруда. Неджи решил остаться до утра на этой стоянке. Когда он сел ближе к костру, Ли протянул ему стакан с горячим чаем и сказал:

— Как хорошо, что ты смог помочь Кенаре-сан…

Неджи казалось, что он ничего не пил с самого утра — так пересохло во рту от волнения, хотя указать точно причину этого волнения он бы затруднился.

Было решено переночевать на этой же стоянке, а с рассветом отправиться в дорогу. Следующий день пролетел незаметно, шиноби передвигались длинными прыжками и каждый думал о своем. Футаба тихонько улыбалась и таяла от счастья под солнечными лучами, представляя, как обрадует Набу удивительной новостью. Она чувствовала легкое недомогание, но пока оно не мешало двигаться вперед.

Неджи возглавлял отряд и, оглядываясь время от времени, сдерживал себя, чтобы не обогнать остальных и придерживаться более спокойного темпа. Он заметил, что Кенара со вчерашнего вечера молчит и держится отчужденно. Неджи был уверен, что она слишком рациональна, чтобы обижаться на боль, которую он ей причинил. Может быть, ей неловко и виной этому обыкновенная девичья застенчивость? Наверное, этот вариант наиболее вероятен, хотя думать о Кенаре как о застенчивой девушке было довольно странно. Неджи в какой-то мере почувствовал свое превосходство: ему удалось быть лучшим шиноби, лучше держать себя в руках. Но правда ли это? Вчера Кенара даже не дрогнула, когда он разрезал ее мышцы, только крепче сжала губы. И после подобного застенчивость сковывает ее в ее поступках? Нет, что-то здесь не так. Но по собственному опыту Неджи уже знал, что Кенара сама заговорит с ним, когда будет готова. Его мысли изменили направление и он начал мысленно формулировать будущий отчет о миссии.

Кенара замыкала отряд. Она выглядела намного более спокойной по сравнению с тем, что творилось у нее внутри. Девушка находилась в полном смятении, и временами сердце ее учащенно билось, а потом наступала апатия и хотелось зарыться под одеяло в своей комнате и не выходить из дома два-три дня. Как унизительно осознавать, что другой человек обладает над тобой властью! Как страшно привыкнуть жить одним лишь своим внутренним миром и вдруг встретить кого-то, кто перевернул его и бросил на него тень, отравил радость одиночества несбыточными мечтами и надеждами… Кого-то, кто доказал тебе, что ты — всего лишь человек, такой же, как и все, жаждущий тепла и родства. И тем больнее это для настоящего ниндзя, который каждый день отодвигает границы возможного и как никто другой возвышается над человеческой природой, приближаясь к божественному за счет силы изменять мир.

Каждый свободный день она проводила в напряженных тренировках, подчиняя себе свое тело, преодолевая его слабость. Казалось, она подчинила тело собственной воле, но вот одно лишь прикосновение — и оно вырвалось из-под ее власти и отдалось во власть другого, совершенно постороннего человека! На что можно надеяться в этом мире, если даже на себя — нельзя?!

Кенара сражалась с Неджи дважды, а теперь он победил без всяких поединков, не оставив ей ни единой возможности отыграться… Какой бы сильной она не стала, достаточно ему будет нежно прикоснуться к ней, чтобы одержать верх. Это настолько ее пугало, что она на время возненавидела себя и собственное тело. Перед глазами встало гендзюцу, в которое ее однажды поместил Итачи. Он тоже обладал особым зрением и видел ее насквозь. Он видел ее страхи, страх слабости, беспомощности, и именно его тогда выбрал в качестве главного пугала. Но Итачи был врагом, он хотел ее поражения. Кто бы мог подумать, что любовь делает то же самое и, подобно вражеской иллюзорной технике, обрекает на слабость и беспомощность!

К вечеру ей немного полегчало, впечатления сгладились и мысли начали обретать структуру. Все проходит со временем, пройдет и любовь, тем более, что это чувство безответно, бессмысленно. Нужно только немного терпения, может быть, победа Неджи над ней не такая уж безоговорочная…

Отряд остановился у подножия сопки, на краю смешанного леса. Шиноби решили развести костер и разбрелись в поисках растопки и дров. Каким-то образом Кенара и Неджи оказались недалеко друг от друга. Куноичи внешне была совершенно спокойна.

— Как ты думаешь, Неджи, ранг этой миссии изменят с C на B?

— Да, — охотно отозвался Неджи. — Я думаю, да, хотя людей из Канцелярии Даймё это не обрадует.

Кенара улыбнулась ему. «Минует юность — минует и любовь, зато дружба останется навсегда». Она не думала, что все может получиться как раз наоборот.

За день пути до Конохи шиноби остановились в той самой гостинице, где впервые обсуждали свою миссию. Из окна на втором этаже высунулась голова Тен-Тен.

— Эй! — радостно закричала она. — Вот так встреча, — и спрыгнула вниз.

— Привет, Тен-Тен! — Кенара улыбнулась.

— А где же Гай-сэнсэй? — поинтересовался Ли.

— Он вышел прогуляться.

Неджи и Ли взяли себе отдельный номер, а Кенара и Футаба попросили подселить их к Тен-Тен. Остатки вечера девушки провели за приятной беседой, а наутро Футабе сделалось плохо. Решили, что Кенара останется с ней, а Гай-сэнсэй и его воссоединившаяся команда поспешат в Деревню Листа, чтобы отчитаться о своих миссиях. Неджи задержался на минуту у входа в гостиницу, позволив остальным обогнать себя.

— Я забыл отдать тебе, — сказал он Кенаре, доставая из кармана ее перчатку.

Куноичи взяла свою черную митенку и взглянула на нее как в первый раз. Ей доводилось читать романы, в которых поклонники берегли и носили у сердца платки, перчатки и веера своих возлюбленных. Но трудно было представить себе что-то менее романтическое, чем ее старая, потертая и исцарапанная перчатка. Кенара покраснела, и на этот раз Неджи верно отгадал ее чувства.

— Тебе не нужно смущаться, это перчатка настоящего труженика, — он слегка поклонился на прощание и отправился догонять товарищей.

Кенара сжала в руке свою перчатку. Наверное, возлюбленным говорят совсем другое. Интересно, что? Вряд ли она когда-нибудь узнает об этом не из книг.

Плохое самочувствие Футабы задержало девушек в гостинице еще на сутки, а когда они все же вернулись в Коноху, то обнаружили на месте деревни глубокий кратер. Было очевидно, что здесь произошло какое-то масштабное сражение или ужасающее стихийное бедствие. Кенара побледнела едва ли не больше Футабы. Первый же шиноби, которого они встретили, коротко рассказал, что на деревню напали Акацки — Пэйн и его сообщники, но Узумаки Наруто сумел отыскать главаря и одержать победу.

— Тот парнишка, который был изгоем! Подумать только… Чудом никто не пострадал!

«Как мог никто не пострадать?! Тут же камня на камне не осталось», — подумала Кенара, но от сердца у нее отлегло. Позже она узнала, что «чудом» была Цунаде-сама. Футаба медленно опустилась прямо на землю и закрыла лицо руками. С удивлением она услышала приглушенный горький смех, вырвавшийся из горла подруги.

— Тогда все умерли, но здания остались целыми, а теперь все разрушено, но обошлось без жертв… Еще немного, и я сама уверую в Джашина!

— Не говори так, прошу…

— Впрочем, на что я жалуюсь? У меня есть и люди, и дома. Жаль только, что и то, и то — чужое.

Футаба протянула руку и сжала холодные пальцы Кенары.

— Разве мы чужие тебе? — спросила она.

Кенаре вспомнилась строчка из «Нохары и Зерет».

— За луной я не вижу звезд, — тихо сказала куноичи.

Какое-то время Дэйка смотрела с холма на расстилавшееся перед ней поселение. Теплый летний вечер был бесконечным, казалось, солнце плывет вдоль горизонта и никогда не закатится. Когда небосклон окрасился в алый цвет, Дэйка спустилась к подножию холма и прошла к рядам каменных плит, тонувших в облаках хризантем, высаженных между могил и вдоль тропинок. Здесь был похоронен ее брат, и именно сюда куноичи Сто лиц пришла пообщаться с ним и с племянником, который не имел могилы.

Но в этот раз женщина не находила слов. Она опустилась на колени, разложила рисовые шарики на бумаге, налила воды и молча сидела, склонив голову. Ей было всего тридцать шесть, но казалось, что безрадостная жизнь тянется уже полвека. Перед глазами пролетали редкие счастливые моменты: дружба с братом, его знакомство с девушкой, их свадьба и рождение Яцури…

Дэйка вспомнила, как ей присвоили звание чунина, на два года раньше, чем брату, хотя он был старше. Вспомнила товарищей по команде, один из которых стал АНБУ вместе с ней и погиб, а другой стал ее мужем и тоже погиб, но позднее. Быстрые отношения, короткий медовый месяц — и он ушел, оставив лишь воспоминания. О, если бы у нее был ребенок! Если бы она могла хоть чем-то наполнить источник жизни в глубине души… И всегда, всегда ей везло на миссиях. Дэйка проявила выдающиеся способности и в свое время была одним из самых востребованных шиноби своего класса, лучшим поисковиком и мастером маскировки. Словно сама судьба несла ее легкие ноги туда, где ей стоило быть.

Женщина вздохнула и, пошевелив затекшими ногами, просто опустилась на землю, укрывшись плащом. Ей хотелось заснуть и уйти по ту сторону, где так много людей ожидало ее. Дэйка крепко задумалась и не смогла бы сказать, как долго она пролежала на земле, как вдруг ее внимание привлек едва заметный силуэт, двигавшийся в сторону более старых могил. Куноичи мгновенно сосредоточилась и замедлила поток своей чакры.

Фигура в плаще и низком капюшоне осторожно продвигалась вперед, оглядываясь по сторонам и мягко ступая по зараставшей тропинке. Дэйка приподнялась и последовала за ним, создавая себе прикрытие с помощью чакры, сливавшейся по своим характеристикам с окружающей природой, и совершенной техники иллюзий. Куноичи подобралась поближе и увидела, как в свете звезд блеснули широкие стекла очков.

«Якуши Кабуто! — сердце Дэйки забилось быстрее. — Не удивительно встретить его на кладбище. Опять он собирает материал для своих чудовищных опытов. Казалось бы, Орочимару мертв, но дело его живо...»

Сначала Дэйка хотела проследить за ним и выведать его планы, но ничего интересного не происходило, Кабуто просто бродил среди могил, читая надписи и не предпринимая никаких действий.

«Кабуто должен знать, кто напал на Деревню Звездопада, он точно знает! Нет ничего в этом мире, куда бы Орочимару или его приспешники не сунули бы свой нос. И главное, по данным команды номер семь, Кабуто имел связь с Акацки». Дэйка осторожно проследовала за опасным шиноби и постепенно в ее голове сложился план.

Выследив правую руку Орочимару до его убежища, куноичи Сто лиц притаилась в соседней роще. Она перебрала свой походный инвентарь и, подняв голову, произнесла:

— Покажись, Руюга.

Через полминуты прямо перед ней возник молодой человек, выражая своим видом недовольство.

— Я так и знала, что ты где-то рядом, — усмехнулась Дэйка.

— А я знал, что ты знаешь, — ответил Руюга. — Я никогда не оскорбил бы тебя слежкой, если бы не получил такой приказ.

— От Хияши?

— От Пятой по просьбе Хияши.

Дэйка стиснула зубы. Много лет она была гордостью клана, а в тяжелые для нее времена превратилась в изгоя, а теперь ее еще и подозревают в предательстве.

— Ты мне никогда особо не нравился, Руюга. Наверное, потому что слишком похож на меня.

— В свое время я больше всего на свете хотел учиться у тебя, Дэйка Сто лиц.

— Мне жаль, но тогда я уже ничего не хотела. Впрочем, именно сегодня тот самый день, когда я могу преподать тебе урок. Последний урок. У меня есть к тебе дело, выполнив которое, ты узнаешь все о моей технике Иллюзорного перевоплощения с подменой чакры.

Против воли у Руюги расширились глаза.

Кабуто забился в небольшую расщелину в скалистом берегу реки примерно в полутора метрах над водой. Он развел костер и, подкрепив силы каким-то зельем, начал производить в уме расчеты. Кабуто подвернул широкий рукав и высвободил руку, которую принялся изучать с завидным вниманием, потом снова посчитал про себя.

— Этого хватит еще на два дня поисков, потом нужно будет вернуться в лабораторию. И все-таки она нужна мне для моей коллекции! Она будет настоящей звездой, — Кабуто сдержанно улыбнулся своей шутке как человек, привыкший проводить время в одиночестве, и вдруг напрягся: на краю расщелины кто-то стоял. Неизвестный сделал шаг вперед и вступил в освещенный пламенем костра круг.

— Здравствуй, Якуши Кабуто, ты узнаешь меня?

— Хьюга Дэйка? — шиноби улыбнулся и рука его исчезла в широком рукаве. — Однажды мы встречались, когда господин Орочимару заинтересовался свойствами твоего тела.

— Вам не удалось тогда завлечь меня в ловушку, не так ли? — Дэйка сделала еще один шаг и остановилась. — Но на этот раз все по-другому. Скажи, тебе все еще нужно мое тело?

— Тело шиноби, умеющего маскировать чакру? — Кабуто слегка сощурился, стараясь не выдавать радостного возбуждения. — Ты хочешь предложить какой-то обмен?

Дэйка вытянула перед собой руку и раскрыла ладонь. На ладони сидел маленький серый крысеныш.

— Это моя техника для передачи информации. Я задам тебе несколько вопросов, и этот малыш запишет и доставит ответы куда следует. Взамен ты получишь все.

Кабуто окинул женщину взглядом и улыбнулся. Если ему удастся раскрыть секрет ее техники…

— Какие вопросы тебя интересуют?

— Я хочу знать обстоятельства гибели шиноби Звездопада. Кто и зачем напал на Деревню два года назад?

— Это все? И ты готова к сделке?

— Да, я готова к сделке… — Дэйка не успела договорить, как сзади подползла серая змейка и укусила ее за лодыжку. Куноичи почувствовала, что тело ее охватывает паралич, и уже через секунду не могла двинуться.

— Так будет проще, — Кабуто поднялся со своего места и встал напротив женщины, поправив очки.

Крысеныш пискнул и завозился на ладони у своей хозяйки.

— Конечно же, мне знакомы те люди, которые напали на Деревню Звездопада. Господин Орочимару рассматривал их как кандидатов, строя планы по нападению на Коноху почти четыре года назад. Он знал этих детишек уже довольно давно, но как-то обмолвился, что они не в его компетенции. Конечно, сейчас это уже не дети, а молодые люди примерно двадцати лет.

Кабуто подошел к Дэйке вплотную и пристально вгляделся в ее единственный глаз.

— Жаль, что ты не принадлежишь к Главной семье Хьюга, бьякуган мне не помешал бы, а твой, к сожалению, разрушится после смерти… Та троица — тройняшки — сами, кстати, родом из Звездопада, жаждали пополнить ряды Акацки и продемонстрировать свою мощь. Увы, младший поплатился за это жизнью… Хотя это так говорят только, что он младший, на самом деле, кто знает?

Шиноби улыбнулся своей приятной улыбкой, как будто собирался сделать или сказать нечто дружелюбное.

— Я вижу, как ярость закипает в твоем прекрасном глазу. Не буду испытывать твое терпение, где сейчас эти люди, мне неизвестно, с Акацки у них так же ничего не вышло. Кстати, их зовут Тсурэн, Мирэн и Митсу, точнее, звали. Теперь это просто Тсурэн и Мирэн, брат и сестра. И эта информация не так ценна, как тебе казалось, Дэйка Сто лиц…

Крысеныш на ладони Дэйки пискнул, упал на пол и побежал, перебирая крохотными лапками. В то же мгновение силуэт женщины засветился множеством печатей и прогремел взрыв. Тело куноичи разорвало, оно рассыпалось на куски, которые лежали, обгорая, на полу. Кабуто яростно вскрикнул и движением руки выпустил нескольких змей. Несчастную крысу проглотила одна из этих тварей, но на этом они не остановились, а расползлись по окрестностям, выискивая присутствие чужой чакры.

— Мне показалось, что глаз ее смеялся, а веко дернулось, — пробормотал Кабуто, залечивая пострадавшее лицо и доставая из него осколки стекол. — Неужели она могла взорвать себя, несмотря на паралич? А какой еще есть вариант? Второй мастер маскировки чакры? Это невозможно… Но, по крайней мере, ей не удалось обвести меня вокруг пальца и передать полученную информацию, — подручный Орочимару посмотрел на останки Дэйки и покачал головой. — Такой ценный материал…

Руюга бежал очень быстро и остановился только через пару часов. Сердце его громко колотилось, а между пальцев была все еще зажата нить-невидимка, с помощью которой он заставил сдетонировать взрывные печати на теле Дэйки, как и предполагал ее план.

— Тсурэн, Мирэн, Митсу… — пробормотал молодой шиноби, отирая холодный пот со лба. — Неужели это того стоило?