Ветер кружит листья (джен)

Тело было еще приятно напряжено после тренировки, а волосы не до конца высохли после купания. Кенара растянулась на постели в полный рост. Широкие окна в ее комнате были распахнуты в сад, позволяя свежему, но теплому утреннему ветру носиться по комнате и шуршать тетрадками на столе. За окном пели птицы и шумела листва. Особняк Масари утопал в зелени. Впрочем, подобным образом жили все богатые семейства Деревни Звездопада. Кенара перевернулась на живот и извлекла из-под подушки недочитанную до конца книгу. В этот момент в дверь постучали, и сейчас же в комнату вошла высокая красивая девушка с водопадом серебряных волос.

— Валяешься в постели? В такое время? В одежде? Конечно же, ты читала всю ночь! — воскликнула старшая сестра.

— А ты стучишься для отмазки и входишь без разрешения, — проворчала младшая. — Нинаки, что тебе нужно?

Нинаки упёрлась одной рукой в бедро и склонила голову на бок.

— Вставай, — сказала она. — Сегодня особенный день и я придумала кое-что интересное.

— Боюсь предположить, что, — пробормотала Кенара.

— Для начала мы заглянем в пару ателье и подберем для тебя достойный наряд шиноби. С твоими вечно закатанными рукавами я еще смирилась, но эти твои штаны…

— Можешь повторить в сто пятидесятый раз, чем они тебе не угодили.

— Да они огромные просто! Я, конечно, понимаю, ноги у тебя не очень длинные и не такие уж стройные, но скрывать их под этими чудовищными широкими штанинами — это уж слишком. И потом, карманы… вульгарщина какая-то. Сколько их у тебя?

— Два сзади, четыре по бокам, и еще спереди два больших и два маленьких, — Кенара усмехнулась и села на кровати, вытягивая ноги и позволяя любоваться её штанами во всей их красе. — Я уже говорила, что они очень удобные, не маркие, легко стираются и быстро сохнут. Я бы одела так всех шиноби.

— Какой бы это был ужас, — Нинаки скривила губы и тряхнула копной волос, спускавшихся ниже пояса. — Если бы у тебя не было карманов, ты не держала бы в них свои руки. Впрочем, хотя это и грубо, зато не видно твоих вечных синяков и царапин. На тебе никогда живого места нет. Зачем оголять икры и предплечья, если они вечно в ссадинах?

Кенара посмотрела на сестру. Нинаки, как всегда, выглядела эффектно в своем кимоно с разрезами. Молочно-белая кожа рук, оголенных до локтей, была совершенной. Имея в запасе техники исцеления, старшая сестра могла позволить себе производить впечатление неженки.

— Ты сама постоянно выносишь мне мозг по поводу тренировок, а теперь упрекаешь за то, что на мне видны их следы? Как всегда, логики ноль, — Кенара пожала плечами.

Молодёжь деревни Звездопада с одинаковым усердием занималась тренировками и тусовками, Нинаки была лучшей из лучших куноичи, главными качествами которых считались красота и сила. Тщеславие заставляло разрабатывать всё новые эффектные техники и демонстрировать их друг другу. Это было своеобразной компенсацией за состояние упадка, в котором находилась деревня: если молодые люди не могли получать стоящие миссии, им оставалось только соревноваться друг с другом. Кенара относилась к более младшему поколению и критически оценивала такое положение вещей. В душе она мечтала видеть свою деревню процветающей, а шиноби — востребованными, поэтому усердно тренировалась. Но при этом напускала на себя скучающий и пренебрежительный вид, чтобы не быть похожей на старшую сестру и ее подружек. Последние, по ее мнению, гнались за внешним блеском, позабыв про истинное назначение шиноби.

Нинаки почувствовала, как ее охватывает раздражение. Она никогда не могла удержаться от замечаний при виде младшей сестры. Да и как это возможно, если Кенара ведет себя так, будто видит всех насквозь и знает все непреложные истины? Сестра, конечно, девочка умная и самостоятельная не по годам, но совершенно не имеет представления об обязательствах семьи Масари! Ее не волнует ни честь семьи, ни ее репутация, иначе она не позволила бы себе вечно расхаживать в таком виде и с подобным выражением лица. Если бы родители были живы… Каково бедной маме наблюдать, во что превращается ее младшая дочь — грубая, строптивая, с повадками сорванца… Разве она похожа на Гинпатсу? У всех Масари, как главных представителей этого клана, молочно-белая кожа, миндалевидные глаза ясного серо-голубого цвета, серебряные волосы, вытянутая представительная фигура. А Кенара что же? Волосы непонятного русого цвета, глаза темно-синие, кожа с загаром и узкие плечи. Да и рост не выдающийся, хотя она выше сверстниц. Само по себе это не беда, конечно, но в свете неидеального характера превращается в болезненное напоминание о несоответствии высоким запросам. Возможно, Кенара больше похожа на отца, которого Нинаки не так хорошо помнит. Он был талантливым шиноби, усыновленным в свое время семьей Масари, а именно бездетным двоюродным дядей их матери.

Старшая сестра тихонько вздохнула, пряча свои невеселые мысли за дежурной улыбкой. Кенара хмурилась, так как на такую улыбку купиться не могла. «Может ли хоть один разговор со мной обойтись без упреков?» — задавалась она вопросом. Нинаки опомнилась и попыталась вывести разговор на более приятную тему.

— Сегодня чудесный день, белые акации зацвели. Если не хочешь менять свой стиль сейчас — не страшно, но к экзамену на чунина я тобой займусь.

Кенара пожала плечами и проводила сестру взглядом. У выхода из комнаты Нинаки задержалась.

— И послушай… с днём рождения, сестренка! — широкая улыбка осветила красивое лицо, затем дверь захлопнулась.

— Спасибо, — ответила Кенара вслух. — Только зачем было портить мне настроение?

Это был только первый круг ада, предстояло пройти еще второй. Кенара вскочила с постели и направилась в дальний конец сада, за которым находилась тренировочная площадка. Девушка уже была здесь утром. На рассвете она проснулась, пробежалась до пруда, который назывался Купелью Лотосов, поплавала и завершила тренировку метанием кунаев. Однако не могла отказать себе в удовольствии изобразить перед сестрой лентяйку и пофигистку. И чем больше корпели над ее воспитанием родственницы, тем сильнее, казалось, развивались в Кенаре качества характера, с которыми они боролись.

На площадке делала растяжку Инари, младшая сестра матери Кенары. Она была похожа на Нинаки, только на пятнадцать лет старше, и имела деспотичный характер. Не только внешность, но и взгляды на жизнь объединяли тётю и старшую из ее племянниц. Кенара чувствовала себя лишней в этом союзе. Возможно, поэтому она предпочитала называть Инари "сан", а не "сэнсэй". В Деревне Звездопада не было школы, дети и подростки обучались у своих родственников-шиноби. Кенара предпочла бы быть более свободной в выборе наставника, ведь между ней и ее тетей так и не сложилось доверительных отношений ученика и учителя.

— Добрый день, Инари-сан, — Кенара скрестила руки на груди.

— О, Кенара, у тебя ведь сегодня день рождения, прими мои поздравления, — Инари выпрямилась во весь свой великолепный рост — она была выше племянницы почти на две головы. — Как идет подготовка к экзамену на чунина? Вы разработали тактику команды? Капитаном, конечно же, должна быть ты.

— Рики наш капитан, так решили мы с Таюши.

— Потому что он мужчина? — насмешливо поинтересовалась Инари.

— Нет, просто нам так проще.

— Проще? Проще?! От этого экзамена зависит ваше будущее, детки! У Деревни и без того мало заказов, если вы не покажете себя с лучшей стороны, на вашу долю ничего не достанется. И потом, нельзя упускать такой шанс продемонстрировать мощь Деревни… Кенара, как давно мы обсуждали эту тему?

— Вчера, — буркнула девушка. — И у меня не такая короткая память, чтобы всё забыть. Даже если мы сдадим этот экзамен и получим звания чунинов, заказов нам не видать. И никто из нас троих не владеет техниками, способными заставить шиноби трепетать перед Звездопадом. Даже Нинаки в свое время не справилась с этой задачей, чего же ты ждешь от меня?

— Ты права, продолжай оставаться на вторых ролях, — Инари повернулась к ученице спиной. — Странно видеть столь низкую планку у отпрыска Масари, — бросила она через плечо и удалилась своей величественной и одновременно грациозной походкой.

— Как же вы меня достали, — глаза Кенары сверкнули из-под повязки с протектором, на который нависала пышная челка. — Если бы я могла, свалила бы отсюда и никогда не вспоминала бы, что я — одна из Масари, — кунай, который метнула девушка, вонзился глубоко в один из деревянных столбов.

Продолжая метать кунаи, Кенара думала о своём. Ее сестра и тетя помешались на интересах семьи наверняка с тех пор, как на войне погиб жених Инари, а потом, четыре года спустя, спасая жителей деревни, пострадавшей от цунами, утонули Сирин и Тэйкен, родители Кенары и Нинаки. Какое будущее ждало род, завершившийся тремя женщинами, две из которых будут постоянно рисковать своими жизнями, а одна никогда не выйдет замуж, имея обязательства перед умершим любимым? Но ведь это естественный ход событий: сильные кланы разрастаются и становятся еще многочисленнее, маленькие семьи постепенно хиреют. Даже если Нинаки выйдет замуж, ее дети могут принять фамилию мужа. Чтобы причислить их к дому Масари, ей нужен жених без амбиций и славного имени. Что касается Кенары, она не собиралась связывать свою жизнь с кем-либо из мужчин и тем более становиться матерью.

— Зачем мне это надо? Променять свою свободу на постоянную головную боль и страх за собственную семью? В мире, где постоянно идет война и не найдешь человека, не знакомого со смертью с малых лет? Черта с два.

И всё же Кенара любила и сестру, и тётю, испытывала благодарность к ним, несмотря на вечные неуместные наставления. Человеку, который с ранних лет предпочитает жить собственным умом, всегда трудно прогибаться под чужую философию. К тому же, что скрывать, характер у девушки был не сахар, она это знала, как никто другой, и не обманывалась по поводу эмоций, которые вызывает у родственниц совместное проживание с ней.

— Кенара! — раздался звонкий голосок и на площадку вышли два подростка, девушка и парень.

— Привет, Таюши, Рики.

— С днём рождения! — Таюши обняла подругу и подала ей небольшой сверток в праздничной бумаге. — Это от нас обоих.

Кенара развернула бумагу и достала повязку тёмно-бордового цвета с новеньким протектором.

— Ого, вот спасибо, — улыбнулась она.

— Я шила, а Рики достал протектор и отполировал его до блеска. Примерь-ка!

Кенара сняла свою повязку и надела подаренную.

— Круто, — резюмировал Рики.

Кенара взглянула на него, потом на Таюши и поняла, что эти двое еще не открыли друг другу своих чувств. Таюши была хорошенькой неглупой девушкой с густыми волнистыми волосами, талантливым шиноби, обещавшим со временем повторить успехи Жёлтой Молнии Конохи. Рики, симпатичный высокий парень, отличался острым умом, а также интересными техниками Стихии Воды. Иногда рядом с ними Кенара чувствовала себя третьей лишней и нередко держалась особняком. Однако она ценила эту дружбу и радовалась, что судьба связала ее с такими замечательными людьми. Ей казалось, что в любой момент своей жизни она сможет обрести новых друзей, но с возрастом это давалось все труднее — дороги прежних товарищей по играм и ровесников расходились, как и их интересы.

— Кенара, ты повторяла ту технику? — спросил Рики. — Я рассчитываю на нее на экзамене, нам совсем не помешает мощный козырь в рукаве.

— Я еще не выбиралась из деревни, сами понимаете, такую разрушительную силу лучше высвобождать подальше от людей и жилых домов, — Кенара улыбнулась. Она часто говорила о себе немножко со скепсисом, иногда в шутку, иногда всерьез.

— Она действительно разрушительная, — заметила Таюши. — Возможно, ты сможешь это проверить на практике, потому что повязка не единственный наш подарок.

— Правда? А что еще?

— Билетик, — улыбнулся Рики и помахал в воздухе бумагой. — С большим трудом достал, пришлось потеснить старшее поколение.

— Что это? — Кенара выхватила листок и пробежалась по нему глазами. — Миссия ранга D. Хм, спасибо, — без особого энтузиазма сказала она.

— Вот так реакция. Уже месяц как наступило затишье и лучше практически ничего нет. А если и есть, взрослые разбирают, чтобы размяться.

— Спасибо, Рики, спасибо, Таюши, я правда рада. Это в любом случае лучше, чем торчать тут и ждать, какие ещё подарки мне преподнесут родственницы. А почему миссия на одного человека? Она, конечно, легкая, но можно было оформить на троих и получить больше опыта.

— Заказчик экономит деньги, — предположил Рики. — Если мы не прославимся на экзамене на чунина, Деревне Звездопада придётся совсем худо.

— Ничего, мы сколотим отряд и пойдём предлагать свои услуги за еду, — пошутила Таюши.

Молодые люди еще некоторое время перебрасывались шутками, а потом распрощались.

У Кенары оставалась пара часов, чтобы пообедать и собраться в дорогу. Миссия была рассчитана на одни сутки и включала в себя дорогу до поселения у рудника и обратно. Но сначала нужно было забежать на склад за взрывными печатями, а потом на рынок — купить себе дорожный плащ. Прогуливаясь по Торговой улице, Кенара заметила, как на нее пристально смотрит девочка лет пяти. Девочка потянула за руку свою маму, ткнула пальцем в куноичи и оглушительно закричала:

— Ууууууу, хочу себе такие штаны, хочу, хочу, хочу!

Кенара покраснела и улыбнулась. Мама девочки, рассматривавшая на витрине красивые платьица, тихонько вздохнула.

Дома никого не оказалось, готовить обед было неохота, поэтому Кенара обошлась вчерашними онигири с угрем, парочку завернула в бумагу и взяла с собой. Она хотела сходить с друзьями в гриль-бар ближе к вечеру, чтобы отпраздновать свое шестнадцатилетие, но теперь пришлось отложить эти планы на завтра.

Повесив сумку через плечо и завернувшись в плащ, проверив, на месте ли все кунаи и сюрикены, Кенара покинула свой дом. На холодильнике осталась записка: «ушла на миссию, вернусь завтра». Подарков и торта девушка так и не увидела.

За оградой сада начинались огромные угодья семьи Масари, их знаменитые фруктовые сады, полные цветущих яблонь, персиковых и грушевых деревьев. Кенара бежала по аллее, наполняя грудь прекрасным букетом ароматов, мимо лица ее проносились белые и розовые лепестки. Поднимался ветер и приносил из-за горизонта пушистые серо-белые облака, которые, казалось, тоже благоухали яблоневым цветом и пахли персиками. За садами протекала река, обозначая их границу. Через реку был перекинут аккуратный деревянный мостик, а дальше дорога уходила под сень лесных деревьев. В лесу Кенара могла передвигаться длинными прыжками, отталкиваясь от прочных ветвей, что экономило силы по сравнению с обычным бегом. В такую ветреную погоду она всегда ощущала подъем сил, как будто потоки воздуха становились частью ее чакры. И теперь, почувствовав безграничную радость и свободу, Кенара неслась вперед, ощущая себя единым целым с окружающей природой, и ей казалось, что зеленое море колышущихся листьев вокруг — это глубины ее тревожной души.

Самое лучшее место на земле, самый лучший день в году, лучший возраст и лучшая погода, которую только можно было пожелать!

Небо из голубого превратилось в сапфирно-синее, когда Кенара наконец добралась до рудника. Хозяйственные постройки были снесены и сложены в виде штабелей досок, часть из которых уже увезли. На одном из них сидел и курил трубку невысокий пожилой мужчина. Рядом щипал траву мул, запряженный в небольшую повозку. Ветер начал приносить мелкую морось. Кенара вежливо поздоровалась и протянула своё направление на миссию. Начальник Старого рудника переместил трубку в угол рта и сказал сквозь усы:

— Сначала сделайте свою часть сделки, а потом рассчитаемся. Я подожду, пока ты закончишь.

— Там ничего ценного не осталось?

— Нет, людей и инструменты увезли еще утром.

Кенара поклонилась и направилась ко входу в рудник. Ей предстояло спуститься в шахты и обойти все четыре рукава, расклеивая взрывные печати через равные промежутки. Это заняло около часа. Затем она быстро выбралась на поверхность, отошла на безопасное расстояние и потянула за прозрачную проволоку, которая обычно использовалась при установке ловушек. Сдетонировали все установленные печати, глухие взрывы раздались четко друг за другом, земля осела и на месте рудника образовалась воронка с неровными краями. Осталось засыпать место обвала специально привезенной землей, которая курганом возвышалась неподалеку. Кенара подошла и сложила несколько печатей.

— Стихия Земли, Стихия Ветра: Парящий остров! — скомандовала она и с огромным усилием с помощью чакры подняла часть кургана в воздух. Девушка перенесла его и опустила в карьер, затем повторила то же действие еще несколько раз, пока не засыпала яму полностью. Наконец она сравняла остатки рудника с поверхностью земли и утерла пот, катившийся по лицу и смешавшийся с дождем. Из-за влаги земля была очень тяжелой.

Начальник подошел к ней.

— Хорошая работа! — сказал он. — Вот вторая половина платы.

Кенара поклонилась и убрала деньги в сумку. Попрощавшись, она побежала в Поселок Рудокопов, чтобы там переночевать, так как дождь превратился в затяжной ливень.

Ее встретили довольно приветливо в домике, который являлся одновременно и закусочной, и гостиницей, разместили в комнате на втором этаже. Обстановка была скромной, но это не имело значения. Кенара растянулась на лежанке во весь рост и слушала, как дождь стучит по деревянным ставням. Сейчас могло быть где-то около одиннадцати часов вечера, однако из-за низких плотных туч казалось, что наступила глубокая ночь. Девушка не могла заснуть. Она налила себе воды в глиняный стакан из кувшина, напилась и снова легла. В желудке было пусто, но именно натощак ей снились самые яркие и запоминающиеся сны. И теперь она повернулась на живот и потянулась всем телом. Увидеть бы облака из белых и розовых лепестков, шумное зеленое море…

Вместо этого какая-то тревога сжимала ее сердце сквозь сон. Казалось, что она качается на волнах, а затем в спокойные воды врывается какой-то мощный поток и течение уносит ее в бездонные глубины.

Дождь прекратился, но вода еще капала с деревьев и крыши. Запели птицы. Девушка поднялась и подошла к окну. Она раздвинула ставни и вдохнула прохладный влажный воздух, попила воды и съела вчерашние онигири. Подкрепив силы, Кенара почувствовала себя лучше, но не могла до конца стряхнуть с себя впечатления от неприятного сна. Можно было отправляться в обратный путь. Прощаясь и расплачиваясь с хозяйкой, девушка услышала обрывки разговора, из которого поняла, что ночью горели какие-то постройки близ Деревни Звездопада.

— К счастью, дождь помешал разгореться серьезному пожару. Или, быть может, сами шиноби быстро с ним справились.

«Что же могло произойти?» — недоумевала Кенара. Впрочем, тревожиться было не о чем, ведь почти все шиноби деревни находились сейчас дома, на миссиях было всего три человека, включая ее саму. И всё-таки девушка ускорила шаг, а затем побежала, роняя росу и дождинки с травы.

Солнце поднималось все выше над горизонтом, но из-за плотной пелены туч его не было видно. Низкое серое небо создавало впечатление сгущающихся сумерек, казалось, что уже наступил вечер. Не чувствовалось ни малейшего дуновения ветра, мокрые листья уныло свешивались с веток и роняли редкие капли. Всё движение, вся энергия этой печальной картины мира сосредоточились в фигурке куноичи, закутанной в светлый плащ. Рассекая воздух и раскачивая ветви, Кенара длинными прыжками продвигалась вперед. Никакого удовлетворения от завершенной миссии она не чувствовала.

— Миссия ранга D, — мысленно рассуждала девушка, — пятнадцатая или шестнадцатая по счету в моей скромной карьере за три года с тех пор, как я стала генином. Еще две миссии ранга C, — Кенара мотнула головой, отгоняя неприятные воспоминания. — Вот, собственно, и все, чем я могу похвастаться. А ведь в шестнадцать лет мой отец был уже джонином, а мама прославилась как обладательница самой мощной техники земли за всю историю Деревни Звездопада. Впрочем, наша деревня не богата талантами стихии земли. А я… а я всего лишь мечтаю не провалить экзамен на чунина. По крайней мере, мне повезло с друзьями: они не просто отличные ребята, но и сильные шиноби, — так что не все так плохо. И, кто знает, может, нам удастся напомнить о силе нашей деревни?

Сады Масари тоже представляли собой в этот день унылое зрелище. Земля казалась особо черной, ряды деревьев — слишком правильными, листья — тусклыми, а многие цветы и вовсе осыпались под тяжестью дождя. Не слышно было пения птиц.

— И здесь как будто все застыло, как в подарочном стеклянном шаре, — удивилась девушка.

Она вскочила на ограду собственного сада и замерла. Ее родной дом зиял обуглившимися окнами, крыша почти провалилась, а стены обгорели и почернели от копоти. Было тихо. Тишина буквально резала слух. Лишь где-то капала вода.

Кенара спрыгнула на землю и в два прыжка оказалась возле особняка. Стекла первого этажа оплавились и валялись на траве, остался лишь остов, так что девушка могла видеть, что творилось внутри. Пожар погубил мебель и почти все внутренние перегородки. Наверное, не осталось ни одной неповрежденной вещи, большая часть сгорела. Главное, девушка не ощущала присутствия ни одного живого существа.

«Пожар? — подумала Кенара, — нет, это странно, шиноби не дали бы пламени разгореться, а тут огонь был остановлен ливнем. Нападение врага на деревню?»

Да, только это могло отвлечь тетю и сестру от защиты собственного дома. Кенара вытащила кунай и напряглась, внимательно глядя по сторонам. Однако никаких звуков битвы она не слышала. Девушка вскочила на ограду и внимательно осмотрела ту часть города, которая была хорошо видна. Никого. И тихо, слишком тихо! Кенара в несколько прыжков достигла городской стены, проходившей у подножия холма, на котором в ореоле из зелени находился особняк Масари. С городской стены девушка еще немного понаблюдала за улицами с прежним результатом.

«Шиноби где-то дают отпор врагу, возможно, ближе к городским воротам или за ними. Жители, возможно, прячутся в домах», — решила Кенара. Какое еще объяснение она могла найти? Девушка направилась к воротам, перепрыгивая с крыши на крышу. Улицы города были все так же пусты и казались темными в этот пасмурный день, как будто уже наступили сумерки.

Городские ворота были заперты. Ничто вокруг не говорило о проникновении врага в деревню. Кенара пошла по широкой стене. Она все еще продвигалась осторожно и была настороже. Нога ее, обутая в специальную сандалию, наступила в густую черную лужу. Инстинктивно Кенара одернула ногу и присмотрелась внимательнее, ведь эта лужа была не похожа на обычную дождевую. Скорее напоминала пепелище, размытое водой. Такие лужи встречались примерно через каждые пятьдесят шагов.

«Так обычно стоят часовые, — подумала Кенара, — но часовых здесь нет. И вообще никого». Сердце застучало громче. Девушка не чувствовала чакры, не ощущала опасности, только лишь сильное волнение. Таюши! Она направится к дому Таюши и узнает у подруги, что именно здесь произошло.

Через пять минут Кенара запрыгивала на балкон дома Таюши. Она решила не церемониться и распахнула стеклянные створки. В комнате девушки было пусто. Кенара хотела уже развернуться и отправиться на поиски Рики, как вдруг увидела на подушке темное пятно. Куноичи подошла ближе и отбросила одеяло. На постели лежал пепел или что-то похожее на него. Из-под подушки выглядывал листок бумаги. Кенара дрожащими пальцами выхватила этот листок и прочла: «Таюши, я буду ждать тебя завтра у Купели Лотосов, рядом с ивами, в девять часов утра. Я должен увидеть тебя, иначе рассвет для меня не настанет. И одна лишь ты решишь, настанет ли для меня рассвет».

«Он решился, он все-таки решился!» — подумала Кенара и на мгновение губы ее тронула улыбка. Но чему улыбаться? Возможно, Таюши мертва?! Улыбка сбежала с губ, брови нахмурились. Как это могло произойти? Девушка распахнула дверь комнаты и вышла в коридор. В доме было пусто, лишь в спальне родителей Таюши на их кровати лежал пепел. Или… прах?!

«Что за наваждение? Что за наваждение?!» — в ужасе подумала Кенара и, дрожа, отерла пот со лба. Она вырвалась из этого дома и побежала со всех ног по улице к дому Рики. Там она нашла то же самое. Тогда девушка начала распахивать двери всех домов по улице. Она забегала внутрь, врывалась в каждую комнату и везде видела россыпь пепла. Пепел, прах был везде: в креслах, в постелях, на полу, в колыбельках. Где-то в ужасе завыла собака, остальные подхватили вой. Кенара тоже кричала. «Здесь есть кто-нибудь? Здесь есть кто-нибудь?» — повторяла она везде, в каждом доме, в каждой комнате. Навстречу ей выбегали испуганные домашние питомцы и с дикими глазами уносились прочь. Девушка не знала, что у нее был точно такой же дикий взгляд. Во рту пересохло, но она продолжала сдавленным голосом повторять свой безумный вопрос, ни от кого не получая ответа.

Наступили настоящие сумерки. Кенара зажгла электрический фонарь, который подобрала в какой-то мастерской, и продолжила свой обход. Дом за домом, комната за комнатой. Здесь есть кто-нибудь?

Ночь пролетела быстро, темнота держалась всего пару часов, затем на город опустился туман, небо снова стало серым. Воздух посветлел. Вот и последний дом. Во рту совершенно пересохло, голос охрип. Кенара вырвалась на улицу и села на ступеньки у входа. Она опустила голову на руки и сжала ладонями виски. Ее учили когда-то развеивать гендзюцу, и это умение куноичи пыталась сегодня применить, но ничего не вышло. Либо реальность именно такова, либо иллюзия слишком сильная.

— Итак, — хрипло пробормотала Кенара, — все мертвы, обратились в прах? Что за сила могла такое сотворить? Сестра… тётя… если они тоже погибли, то понятно, отчего никто не предотвратил пожар.

Сверхшиноби, проникшие бесшумно и уничтожившие всех мгновенно какой-то чудовищной техникой, испарившиеся без следа… Это невероятно. Кенара поднялась с места и медленно побрела к особняку Масари. Она остановилась перед почерневшими от огня стенами своего родного дома. Сестра… тетя…

— Если… Если это сделал кто-то живой… клянусь, я убью его!

Кенара крепко сжала губы и резко отвернулась. Нужно делать то, что она умеет лучше всего — быть шиноби, искать следы. Девушка сорвалась с места и в несколько прыжков оказалась у городской стены.

— Начнем отсюда, — сказала она себе, и фигура в светлом плаще замелькала в серых утренних сумерках.

Больше суток Кенара провела, скитаясь, словно брошенное на произвол судьбы домашнее животное, вокруг опустевшей деревни. Ни одной живой души не встретилось ей, как и не удалось обнаружить следы чужаков. Наконец она поняла, что не справится в одиночку, ей нужна была помощь других, более опытных шиноби.

Приняв решение, Кенара взломала дверь склада, экипировалась и отправилась в Деревню Листа. В жилые дома она больше не заходила, брать что-либо из-под крыши у покойников казалось ей святотатством. Небо снова разразилось дождем, поэтому две ночи пришлось провести на ветках, под кронами деревьев, которые кое-как защищали от потоков воды. Кенара надела свою старую повязку с протектором, а подаренную друзьями спрятала во внутренний карман. Воспоминания о недавнем прошлом были слишком горькими, чтобы их вызывать лишний раз. Однако мысли не слушались девушку.

Кенара всегда считала себя не такой, как другие. Она оставалась в стороне, не искала общения и шумных компаний, держалась отстраненно, пряча за иронией и сарказмом свои истинные чувства. Детские забавы ей рано наскучили, ко взрослым ее еще не тянуло. Тренироваться девушка так же предпочитала в одиночку, и лишь когда в недалеком будущем замаячил экзамен на чунина, она начала чаще бывать в компании Рики и Таюши, а также вовлекать их в свои ежедневные занятия. Но задушевного друга у нее никогда не было, не было на свете такого человека, который бы полностью понимал и принимал ее. Одним она казалась слишком серьезной, другим — пессимистичной. Но проблема заключалась не в том, что думают о ней люди, а в том, что она думает о них.

Привыкнув быть на виду, жить в плотно населенной деревне, Кенара со свойственным подросткам максимализмом легко сбрасывала со счетов всех знакомых, которые хоть в чем-то не соответствовали ее строгим требованиям. К тому же, она быстро уставала от общества посторонних людей. Идеальным был бы, пожалуй, этакий друг-невидимка, который появляется, когда нужен, и исчезает, когда потребности в нем нет. Но разве хоть кто-то согласился бы на такую роль?

Кенара поплотнее завернулась в плащ и лежала, прислушиваясь к шуму дождя. Она ведь сама всегда искала одиночества. Изнывала от занятий с тетей и сестрой и бесконечных дисциплин, необходимых для получения достойного Масари образования. Старалась улучить минутку, чтобы почитать в спокойствии и тишине. Сбегала с чужих праздников и вечеринок, на которых этикет требовал, по крайней мере, показаться. И вот теперь она настолько одинока, как только может быть человек, оторванный ото всего мира. Нет ни дома, ни семьи, ни родной деревни. Нет никого, кто бы ее знал. Если она умрет прямо сейчас, ни один человек в мире не узнает об этом, не удивится, не заплачет. Ни с кем из людей ее ничто не связывает. Кенара ощутила тоску и страх, ей показалось, что она подвешена над пропастью и нет ни единой нити, что удержала бы ее от падения. По коже бегали мурашки. Казалось, что смерть тянет к ней свои холодные руки, а она не может противиться, ведь ей не для чего жить. Никому не нужна, не важна ее жизнь.

Так уж она была устроена: воспринимала мир через призму собственного эго. Осознав свое положение, она смогла понять и размеры катастрофы, постигшей ее деревню. И в этот момент ей показалось, что сквозь нее проходят души всех ее родственников, друзей и земляков, изгнанные из этого мира так внезапно и болезненно.

Кенара сморгнула слезы и достала из-за пазухи вишневую повязку с протектором — подарок друзей. Погладила ткань и эмблему деревни. Она должна выяснить, что стало причиной смерти дорогих ей людей, по чьей воле оборвались их драгоценные жизни. Не должно всё кануть в небытие вот так — под покровом тайны. Люди будут говорить о гибели ее деревни, так пусть узнают, как все произошло. Коноха поможет ей разобраться, шиноби Листа помогут воздвигнуть мемориал, захоронить останки погибших, воздать им все почести и помешать мародерам грабить опустевшие дома. А дальше, с ними или без них, Кенара уничтожит виновников произошедшего.

Всё это казалось сном и, немного облегчив душевную боль, девушка и вправду заснула.

Уже вновь перевалило за полдень, когда впереди показалась Деревня Листа. Погода изменилась, солнце выглянуло из-за туч и так получилось, что Коноха предстала перед Кенарой в ореоле теплых лучей как воплощенная надежда. Девушка бывала здесь прежде, в детстве, но уже почти ничего не помнила об этом. У ворот ее встретили дежурные шиноби, это были приятели Изумо и Котетсу. Они вежливо поздоровались, увидев на протекторе символ Деревни Звездопада. Лист никогда не враждовал с Деревней Звездопада, так как они оба служили интересам страны Огня, однако шиноби этих деревень когда-то соперничали между собой за первенство в силе.

— У тебя наверняка есть какие-то бумаги, подтверждающие личность, — заметил Котетсу.

Кенара покачала головой. Теперь каждый, кого она встретит на своем пути, будет интересоваться судьбой ее деревни и пробуждать тяжелые воспоминания. Но она не собиралась обсуждать это с каждым.

— У меня нет бумаг, но есть очень важные и печальные новости о моей деревне. Я должна сообщить их напрямую Хокаге.

Изумо и Котетсу переглянулись, но поняли, что расспросы будут бесполезны. Изумо вызвался проводить девушку до Резиденции Хокаге. Всю дорогу Кенара глядела по сторонам, радуясь ярким краскам и оживлению улиц. Плотность населения здесь была больше, чем в Деревне Звездопада, многие дома стояли совсем рядом, так что их жильцы могли, выглянув из окон, пожать друг другу руки. По пути им встретилось несколько шиноби, они все спешили по своим делам. «Дела тут явно идут хорошо, — подумала Кенара, — не то, что у нас». В Резиденции Изумо вызвал секретаря и помощницу Пятой Хокаге — Шизуне.

— Шиноби Звездопада хочет сообщить Пятой какие-то важные новости, — объяснил он.

Шизуне отпустила его и перевела взгляд на девушку.

— Вы можете объяснить, в чем дело, чтобы я могла предложить Цунаде-сама принять вас?

Кенара вздохнула. Ей придется это сказать.

— Деревня Звездопада была уничтожена четыре дня назад.

Шизуне охнула, попросила подождать минутку и скрылась в кабинете Пятой. Через несколько секунд она вернулась за Кенарой и пригласила ее войти. Девушка оказалась перед Хокаге и вежливо поклонилась. Цунаде сидела за столом, заваленным бумагами, и хмуро разглядывала свои ногти. Очевидно, мысли ее были далеко. Потом она быстро перевела взгляд и внимательно посмотрела прямо в глаза своей посетительнице.

— Сообщите ваши новости, — велела она.

— Деревня Звездопада была уничтожена четыре дня назад. Все мертвы, обращены в прах. Следы отсутствуют, никаких виновников и свидетелей не найдено. За исключением особняка Масари, пострадавшего от пожара, здания не тронуты. Только люди… — Кенара произнесла всё это быстро и без запинки. Губы ее крепко сжались, брови нахмурились, лицо напоминало каменное изваяние.

— Не может… быть! — новость поразила Хокаге, но Пятая сразу же взяла себя в руки. — Ты уверена, что это не гендзюцу?

— Уверена, — твердо ответила девушка.

«Ну, это еще надо проверить», — подумала Пятая.

— Шизуне! Вызови Морино Ибики ко мне, и пусть отправят отряд АНБУ в Деревню Звездопада сразу же.

Девушка поспешила выполнять поручения Хокаге, а Цунаде и Кенара остались один на один. Пятая подошла к окну и посмотрела вдаль, словно желая преодолеть пространство и собственными глазами увидеть опустевшую Деревню Звездопада. Кенара наблюдала за ней и осматривалась в кабинете. Она надеялась, что всё это будет официально объявлено и ей не придется всем любопытным пересказывать свою печальную историю. Ей хотелось обратиться к Пятой с просьбой о погребении всех погибших, но это могло оскорбить Хокаге, ведь наверняка она и сама знает, что именно надо делать. Цунаде резко обернулась и снова посмотрела в глаза девушки.

— Как получилось, что ты осталась жива?

— Недоразумение. Я была на миссии, отсутствовала всего одну ночь, а когда вернулась, жители деревни и шиноби — все уже были мертвы. И хуже — обращены в кучки пепла, в пыль. Мой дом сгорел, всё это произошло после полуночи, а я вернулась утром.

— Так ты Масари?

— Масари Кенара, прошу прощения, что не представилась сразу.

— Ничего, на это не было времени.

Цунаде вздохнула. Масари, Минами, Суягава… сколько талантливых семей. Такая потеря для страны Огня! Как же такое могло произойти?! И как защитить Коноху, если это бедствие придет сюда?

Явился Морино, и Кенару попросили выйти. Пятая давала инструкции, нужно было допросить куноичи Звездопада, отправить людей для зачистки и охраны погибшей деревни, созвать Совет старейшин Конохи. АНБУ займутся поиском каких-либо следов. Морино вышел из кабинета Пятой и увел Кенару за собой. Следующие несколько часов она провела в недружелюбном помещении, в здании АНБУ. Впрочем, к ней отнеслись вежливо, даже накормили рисом после того, как шиноби из клана Яманака залез ей в голову. Она не чувствовала обиды за то, что ей пришлось снова пережить ту ночь. Какая-то часть сознания Кенары знала, что это осталось в прошлом, и словно создавала барьер для эмоций. Девушка оставалась безучастным, насколько это возможно, наблюдателем, пока шиноби, чей лоб покрыла обильная испарина, просматривал одну картину памяти за другой. Закончив свое дело, он нахмурился и тихо сказал товарищам, что мало в жизни видал подобного и нелегко ему дастся сегодняшний отчет.

После этого Морино задавал вопросы и составлял протокол. На допросе Кенара тоже постаралась проявить все свое хладнокровие. Она понимала, как важно дать этим людям как можно больше информации, ведь их помощь была ей необходима.

Только ближе к вечеру ей удалось вырваться на свободу. Она вышла на улицу и глубоко вдохнула свежий воздух. Но… куда ей идти? Ночевать в гостинице — слишком дорого, нужно экономить деньги. Ни родных, ни друзей в Деревне Листа у нее не было, по крайней мере, настолько близких, чтобы воспользоваться их гостеприимством.

— Ничего не поделаешь, — Кенара пожала плечами. — Буду бродить по улицам, пока не стемнеет, а потом устроюсь на ночлег на дикой природе.

Возможно, это был не самый лучший план, но зато простой в исполнении.

Вдруг в ногу девушке уткнулся холодный нос — огромная белая собака стояла рядом с ней и обстоятельно ее обнюхивала.

— Эй, Акамару, хватит приставать к девушкам, — небрежно крикнул парень, шедший по улице, засунув руки в карманы. Он подошел к Кенаре и смерил ее взглядом. — Привет, ты шиноби из Деревни Звездопада? Я — Инузуки Киба, а этот шалопай — мой товарищ, боевой пес Акамару.

— Но… он же не красный…

Киба широко улыбнулся в ответ.

— Меня зовут Масари Кенара, — сказала девушка.

— До экзамена еще почти целая неделя, но уже начинают прибывать шиноби из других деревень. А где твои товарищи?

Кенара невольно коснулась кармана своих штанов, в котором лежала повязка, подаренная Таюши и Рики.

— У меня их нет, я одна.

Киба почесал затылок.

— Это может быть проблемой, — заметил он, — ведь в экзамене участвуют тройками, проверяют командную работу и всякое такое.

— Эта улица ведет к набережной? — Кенара постаралась перевести тему разговора. — Не хочешь прогуляться? Или, может, тебе некогда…

— Мы как раз гуляем, — улыбнулся Киба.

— Я никого не знаю в Конохе, — как бы в оправдание заметила девушка. — Приятно с кем-нибудь пообщаться.

Кенара удивлялась самой себе. Только в детстве она могла предложить кому-то свое общество, — тогда довольно просто удавалось заводить друзей, — со временем этот навык показался ей лишним и она его не развивала. Но теперь абсолютно всё изменилось в ее жизни и ей почти хотелось знакомиться и общаться. Шестнадцать лет эгоцентричной жизни привели к полному одиночеству, которого она, как оказалось, не хотела. И теперь нужно было перевоспитывать себя, быть вежливой и дружелюбной, интересоваться другими людьми, чтобы обрасти новыми связями и продолжать жить. Она перевела взгляд на Кибу. Вот, к примеру, этот шиноби Листа, по виду ее ровесник, такой простой в общении — у него есть чему поучиться. Нужно выбросить из головы все те правила хорошего тона, которым ее учили в детстве и которые уместны только в кругу аристократических семей: этот мусор ей больше не пригодится. Звездопада и его элиты больше нет, так что Кенаре пора прекратить задирать свой нос.

Тем временем Киба беззаботно болтал, явно желая произвести благоприятное впечатление на новую знакомую.

— К северу от деревни, ближе к лесу, есть большой тренировочный полигон для генинов, там почти всегда можно кого-нибудь встретить. Так что, если захочешь померяться силами с кем-нибудь из нас до начала экзамена, приходи.

Тут ребят окликнула Шизуне, как всегда спешившая куда-то по делам. Но у нее было дело и к Кенаре. Киба отошел в сторону. Он наблюдал за Акамару, который помогал какому-то малышу взобраться на качели.

— Кенара, я должна спросить, каковы твои планы, ты уже думала об этом? Рассматривала ли ты вариант поступить на службу Деревне Листа?

— Да, — просто ответила девушка.

— Не торопись, подумай об этом хорошенько и завтра сообщи о своем решении в Резиденцию Хокаге.

— Да, — Кенара кивнула. — Спасибо вам за участие.

— Это еще не всё. У тебя, наверное, нет денег?

— Есть немного.

— Тебе, конечно, нужно жилье, — Шизуне протянула девушке листок с адресом. — Это пока единственное, что я могу предложить, но, если ты официально станешь шиноби Листа, мы уже сможем поговорить о наградах за миссии, возможно, небольшом авансе, и ты подыщешь что-то поудобнее.

Кенара покраснела и поблагодарила Шизуне. Помощница Пятой внимательно посмотрела на девушку и подумала, что не ошиблась, выбирая форму, в которой могла быть оказана помощь шиноби дружественной деревни, потерявшему семью и кров. Шизуне любила порядок во всем, старалась не упускать мелочи, но также она неплохо разбиралась в людях, поэтому чувствовала, что Кенаре будет неприятна жалость. Вместо соболезнований Шизуне решила помочь делом — и не прогадала.

Киба подошел и заметил, что его новая знакомая задумчиво вертит в руках листок с адресом. Он вызвался проводить ее.

— Это художественная мастерская Гайчи, в том конце деревни, — он показал рукой направление.

— Звучит неплохо, — заметила Кенара. Ей представилось просторное помещение с большими окнами и какой-нибудь увлеченный творчеством и полный возвышенных чувств человек. Тяга к прекрасному станет отличным основанием для добрососедских отношений.

Реальность оказалась несколько иной. У входа в убогий магазинчик, расположенный на отшибе, Киба попрощался. По правде, ему уже давно пора было отправиться по делам, которые ему поручила мать.

— Увидимся, спасибо за компанию, — Кенара помахала рукой.

Хозяин магазина оказался брюзгливым и вредным старичком; он был весьма далек от прекрасного, мастерил и продавал дешевые музыкальные инструменты, рамки для картин и фотографий, курительные трубки и мундштуки. В передней половине дома располагалась лавка и жилая комната, в задней — маленькая кухонька, ванная комната и помещение, заваленное разным хламом. Видимо, старик Гайчи использовал его как склад. Он провел туда Кенару и показал на старый матрас на полу.

— Одно спальное место, — сухо сказал он. От входа едва можно было пробраться к матрасу, окон не было видно за поставленными вдоль стен досками и фанерами. На полу и всех предметах (кроме матраса) лежал толстый слой пыли. — На моей кухне и в ванной тебе делать нечего.

— Извините, но мне это не подходит, — спокойно сказала Кенара, в душе она была горько разочарована. — Без ванны мне квартира не нужна.

Гайчи пошевелил челюстями, словно жевал что-то и выдавил с усилием:

— Ладно, но без кухни!

Кенара пожала плечами.

— Найдутся у вас тряпки, я хочу навести здесь порядок?

— Нет у меня тряпок, — отрезал старик.

Кенару учили уважать старших.

— Я знаю, как обычно происходит, — вежливо сказала она. — Человек приходит в Управление и вносит своё помещение в список арендодателей, за это он получает вознаграждение. Шиноби, находящиеся на службе, арендуют эти помещения. Но если комната не соответствует определенным требованиям, договор не заключается…

— Хорошо, принесу тебе тряпку.

Старик скрылся в кухне и через несколько минут притащил какую-то ветошь и слегка покореженное небрежным обращением ведро.

До глубокой ночи Кенара наводила порядок в своей комнате, отмывая пыль и грязь со стен и пола, а также вымыла окно. К счастью, в дом было проведено электричество, так что заканчивалась уборка при свете лампочки, свисавшей с потолка. Как девушка ни старалась, но полкомнаты всё-таки оставалось заставлено ящиками и досками, по крайней мере, она попыталась их аккуратно сложить. От двери вел узкий коридорчик между стеной и хламом, затем он поворачивал и подводил прямо к выходу на задний двор. Матрас Кенара вынесла на улицу и как следует оттряхнула, но спать на нем всё равно побрезговала. Укладываться на ночь пришлось по-походному.

В своей прежней жизни Кенара время от времени наводила порядок в собственной комнате, но никогда ей не приходилось иметь дела с такими залежами пыли. Она даже подумала полушутя, не получится ли применить какое-нибудь ниндзюцу стихии земли, но побоялась разрушить здание. Не смотря на то, что четыре дня в неделю в особняке Масари прибиралась и готовила еду приходящая женщина, Кенару обучали ведению домашнего хозяйства, так что она вполне могла позаботиться о себе. Эти умения в очередной раз пригодились ей, когда она порвала свои любимые штаны о торчащий из пола гвоздь. Пришлось отрезать порядочные лоскуты ткани от обеих штанин (для сохранения симметрии) и прошить швы заново, так что в итоге получились почти обыкновенные брюки, правда, с большим количеством карманов. Разглядывая мелкие стежки, Кенара подумала, что сестра была бы довольна ее работой. И еще более довольна в два раза уменьшившейся шириной штанов.

Шитьем Кенара занималась уже на рассвете после двух-трех часов сна. Она собиралась порыбачить, поэтому не могла позволить себе поспать подольше, да и обстановка к этому не особо располагала. Еще вчера по дороге в Коноху девушка набрела на одну многообещающую запруду. Туда она и направилась. На месте Кенара смастерила удочку (крючки входили в ее походный набор), развела костер. Раздобыть личинок для наживки тоже не составило труда. Вытащив пару рыбин, девушка искупалась, постирала одежду и развесила ее вокруг костра. Затем она поставила удочку на подпорку и принялась печь рыбу. Завтрак получился вкусный, особенно учитывая скудный рацион предыдущих дней.

Наконец Кенара позволила себе подремать и проснулась, когда время уже близилось к вечеру. Она достала из воды самодельный садок, в который сложила выловленную еще утром рыбку, привела себя в порядок и отправилась в город. Пока еще ей не удавалось убедить себя в том, что на природе хуже. И, конечно, она не чувствовала себя в каморке в мастерской Гайчи как дома, хотя сделала по пути несколько покупок. Во-первых, она купила пару простыней, чтобы обшить матрас; во-вторых, в лавке всякого старья она разжилась одноконфорочной электрической плиткой. Ну и приобрела кое-что из посуды. Финансовый запас стремительно таял.

Оставив «дома» покупки и улов, Кенара отправилась в Резиденцию Хокаге. Шизуне попросила ее подождать в коридоре и только примерно через час Пятая смогла ее принять. Цунаде выглядела более усталой, чем вчера.

— Значит, ты хочешь быть шиноби Листа?

— Не уверена, что «хочешь» — подходящее слово, просто у меня не такой большой выбор…

— Но ты понимаешь, что тебе придется рисковать и, возможно, отдать свою жизнь за Коноху?

— Да, понимаю, и я к этому готова. Единственное, что помешало бы мне считать Деревню Листа моим вторым домом, это ее причастность к уничтожению моей родной деревни. Но это невозможно.

Цунаде слегка нахмурилась, но потом улыбнулась.

— Не обязательно быть настолько честной, — заметила она и подумала вдруг о Данзо. «Пожалуй, «невозможно» — тоже не самое подходящее слово в данном случае», — невесело подумала она.

— Я должна была участвовать в экзамене на чунина с моими товарищами, — сказала Кенара, — но они погибли. И всё же я хочу экзаменоваться.

— Мы не можем нарушать правила, — пожала плечами Пятая. — Экзамен — групповое мероприятие.

— Позвольте, госпожа Цунаде, — вежливо заметила Шизуне. — Мы могли бы попробовать подыскать партнеров для Кенары здесь, в Деревне Листа.

— Это будет довольно трудно, генины подходящего возраста почти все имеют свои команды. Все, кто хотел участвовать, уже давно определились с товарищами. Так что, — Цунаде взглянула на девушку поверх сцепленных пальцев, — мне не хотелось бы давать несбыточных обещаний. Однако мы попробуем кого-нибудь найти.

Кенара поблагодарила Пятую и Шизуне, и на этом аудиенция закончилась. Нельзя сказать, что девушка уходила с легким сердцем, наоборот, ее волнение усилилось. Ужас недавних событий еще крепко держал ее в своих лапах, тем сильнее куноичи испытывала желание действовать, а не сидеть на месте. Если в этот раз не получится стать чунином, неизвестно, когда будет проводиться следующий экзамен, возможно, через несколько лет. Поступив на службу Деревни Листа в качестве генина, Кенара получит доступ лишь к самым простым миссиям. Это будет отнимать ее время, но ничему не научит. Звание чунина давало намного больше возможностей и опыта, ответственные миссии должны были сделать ее сильнее. До сих пор Кенаре очень не хватало таких миссий, не представлялось случая испытать себя. Ей предстояло сильно измениться, чтобы найти виновников произошедшей катастрофы, и стать намного сильнее, чтобы иметь возможность сразиться с ними.

В этот момент девушка почувствовала, что за ней следят. Она сама толком не могла объяснить, откуда появилось это чувство, следили ли за ней с момента ухода из штаба АНБУ или слежка только что началась. Не удалось ей и обнаружить шпиона или какие-либо доказательства его присутствия. «Ладно, — подумала она, — либо он сам себя обнаружит, либо просто не будет мне мешать». Скрывать ей было нечего.

Вечер она провела, расщепляя часть досок из своей каморки на растопку. Кенара просила разрешения мастера Гайчи, чтобы их сжечь, но он вцепился мертвой хваткой в свои сокровища и разрешил тронуть лишь малую часть хлама. И то с условием по возможности извлечь побольше выгоды. Щепки он выставил на продажу в большом ящике в своей лавке.

На рассвете Кенара проснулась, вышла из Деревни, размялась, побегала, искупалась в реке и отправилась на тренировочную площадку. По дороге она встретила своих вчерашних знакомых — Кибу и Акамару. Киба обрадовался и представил Кенару товарищам по команде: стеснительной Хьюга Хинате и Абураме Шино, лицо которого трудно было разглядеть за высоким воротником и темными очками. Ребята отнеслись к ней дружелюбно и предложили присоединиться к их компании.

— Мы вместе с тех пор, как стали генинами, — команда номер восемь под шефством Куренай-сенсэй, — пояснил Киба.

Кенара улыбнулась. Она потихоньку разглядывала своих новых знакомых и пыталась соотнести внешний вид с качествами характера. Хината показалась ей настоящей красавицей, что было неудивительно, так как Кенара всегда чувствовала притягательную силу бьякугана. Шино казался замкнутым, возможно, он таким и был.

— Очень важно перед экзаменом поупражняться с друзьями, проверить быстроту реакции, — рассуждал Киба. — Именно скорость в конечном итоге решает, чем закончится схватка.

Рядом с девушками в нем просыпался дар красноречия. Акамару гавкнул пару раз в знак согласия с хозяином.

— Обобщаешь ты слишком, ибо шиноби разные стороны сильные имеют, — флегматично заметил Шино.

Кенара с любопытством поглядела на него — впервые ей довелось столкнуться с такой странной манерой речи.

Между парнями разгорелся спор. Киба делал ставку на быструю реакцию, Шино — на тактический расчет. Хината молча шла рядом и иногда вздыхала. На большой по площади тренировочной площадке никого не было, лишь вдалеке виднелись две зеленые фигуры в трико.

— Поединок наш решит спор пусть, — предложил Шино. Сражаться они решили в лесу неподалеку, в условиях пересеченной местности и плохой видимости.

Девушки остались одни, и на минуту повисла неловкая пауза. Хината робела, и Кенара с ужасом почувствовала, что инициатором разговора предстоит быть ей. Она знала, что Хьюга сильны в ближнем бою, поэтому предложила:

— Может, потренируемся в тайдзюцу?

Хината радостно кивнула. Девушки заняли обширную площадку, покрытую песком, встали в боевые стойки друг напротив друга и начали бой. Обе сражались как по учебнику, и это скорее можно было назвать отработкой приемов, а не поединком. Они задействовали лишь малую часть своей силы, улыбались друг другу в моменты наиболее удачного парирования, и даже не вспотели. Через некоторое время у них появились наблюдатели: к площадке подтянулись шиноби в зеленом трико, один из них был словно уменьшенной копией второго, а еще девушка с оданго из блестящих каштановых волос и парень из клана Хьюга. Он наблюдал за девушками, сложив руки на груди, и его хладнокровное лицо ни разу не изменило своего выражения.

— Давай, Хината! — время от времени раздавались крики. — Покажи, на что ты способна!

Но Хината лишь улыбалась в ответ: ее истинная сила была предназначена для решающих моментов в битве, а не для дружеских поединков. Откровенно говоря, бой был скучным и вызывал любопытство лишь из-за его участников. Кенаре удалось парировать очередной удар, но девушкам пришлось отскочить друг от друга. Неожиданно между ними встал парень из клана Хьюга.

— Хината-сама, позвольте мне вас подменить, — сказал он.

— Конечно! — девушка поклонилась и охотно переместилась в ряды зрителей.

— Мое имя Хьюга Неджи. Окажи мне честь сразиться с тобой, — парень встал в боевую стойку.

— Масари Кенара, — девушка поклонилась. — Нападай!

— Бьякуган!

Поединок с Неджи хорошенько встряхнул ее. Кенара быстро поняла, что на этот раз ей достался соперник, с которым нужно быть настороже. Движения Неджи были четкими, хорошо отработанными. Кенара была гибкой и ловкой. Он нападал, применяя технику мягкой ладони, предназначенной для попадания в тенкетсу (точки чакры), но не мог пробиться через ее защиту. «Спасибо тебе, Таюши, — подумала Кенара, — маленькая молния деревни Звездопада. Противостояние твоему тайдзюцу сделало меня очень быстрой». Неджи и Кенара отскочили друг от друга, устроив небольшую передышку, чтобы продумать дальнейшую тактику.

Они встретились взглядом, каждый пытался оценить своего противника. Бьякуган притягивал Кенару, как магнит. Поэты ее деревни называли такие глаза Очами Полнолуния, и сейчас казалось, что это название было придумано именно для глаз Неджи. Суровое выражение его лица лишь подчеркивало их красоту. Он был похож на Хинату: имел такую же матовую светлую кожу, длинные черные волосы и благородные черты. Это сходство было основано не просто на принадлежности к одному клану, но скорее на родстве. Он обратился к девушке «Хината-сама», из чего Кенара заключила, что имела дело сначала с наследницей клана, а теперь — с одним из ее близких родственников.

А дальше оба сражались в полную силу. Они забыли о том, где находятся, об окружающих (к которым присоединились Киба и Шино), о времени. Это было необыкновенно приятное чувство — обрести равного себе по силе и по воле к победе соперника. Кенара никогда еще не испытывала подобного, на тренировках с друзьями всегда были какие-то границы, чаще всего приходилось сдерживаться, и духа соперничества она попросту не ощущала. Но теперь все изменилось. На данном отрезке времени победить она хотела больше всего на свете, а самое главное — исчез страх навредить партнеру.

В какой-то момент напряжение на площадке достигло своего пика и вдруг все закончилось: Кенара толкнула ладонью Неджи в грудь, а Неджи ударил ее плечо ребром ладони. Оба отлетели в разные стороны на несколько шагов, но устояли на ногах. Девушка почувствовала, как по ее спине сбегает струйка пота.

— Все кончено, — немного отдышавшись, сказала она. — Если бы мы сражались по-настоящему, мое дзюцу Демон в бутылке разорвало бы твои легкие.

Неджи выпрямился.

— Не раньше, чем я обездвижил твою правую руку.

«Если бы это произошло, я не смогла бы осуществить дзюцу и он бы убил меня», — подумала Кенара.

— Это еще неизвестно, ведь мы ударили одновременно.

Зрители заспорили, но никто не мог точно сказать, кто дотронулся до противника раньше. Кенара и Неджи молча смотрели друг на друга. Потом Хьюга поклонился.

— Благодарю за поединок, я готов признать ничью, — спокойно сказал он.

Кенара поклонилась в ответ.

— Хината-сама, нам пора, — обратился Неджи к двоюродной сестре.

Девушка попрощалась с друзьям и в сопровождении брата покинула полигон.

Как только они удалились на несколько шагов, Кенара опустилась на землю. Кажется, она немного переволновалась. Пока мужская компания шиноби что-то бурно обсуждала, к девушке подошла познакомиться симпатичная обладательница оданго, представившаяся как Тен-Тен.

— Это у них надолго, — она кивнула головой в сторону зеленого трико. — Снова командная тренировка превращается в парную: Неджи ушел тренироваться с Хинатой, а Гай-сэнсэя и Ли водой не разольешь. Если честно, я проголодалась. Хочешь, сходим пообедать вместе?

Кенара кивнула и поднялась с помощью Тен-Тен.

— По правде, это было круто — то, как ты сражалась с Неджи, — призналась Тен-Тен, когда девушки уже перекусили и потягивали лимонад через соломинку. — Мне так часто хотелось поставить его на место, но как это сделаешь, он же гений клана Хьюга.

— Гений клана Хьюга? — переспросила Кенара. Ее самолюбие было польщено. — Хотелось бы мне увидеть его в настоящем деле, сражающимся изо всех сил. А почему его нужно ставить на место?

— Из-за его самоуверенности. Ну и пары скептических фраз относительно того, может ли женщина быть такой же сильной, как мужчина. Как будто мало примера госпожи Цунаде! Он, правда, раньше дрался с Сакурой, но она уступала ему в скорости и мастерстве, хотя рука у нее… хм, тяжелая.

— А ты?

Тен-Тен вздохнула.

— Мне еще очень многому предстоит научиться. Может, в рукопашном бою я не так хороша, но зато во владении оружием — мастер. Так, по крайней мере, говорит сэнсэй. А ты считаешься сильным шиноби в своей деревне?

— Не знаю, у меня было слишком мало миссий, чтобы определиться. По сравнению с Деревней Звездопада Коноха ведет очень активный образ жизни, подавляющая часть заказов идет именно к вам. И у нас нет школы шиноби, звания «генина» как такового не существует. Точнее, все умеющие сражаться и управлять чакрой подростки, достигшие двенадцати лет, автоматически считаются генинами.

— Ничего себе… А с кем ты будешь экзаменоваться на чунина?

— Я не знаю, у меня были товарищи, но… я осталась одна, — Кенара постаралась договорить фразу побыстрее и отвела глаза.

— В любом случае, буду надеяться, что мы с тобой встретимся на экзамене и успешно с ним справимся.

— Это точно, — Кенара улыбнулась. — И тогда я приглашу тебя и угощу обедом уже как чунин чунина.

Девушки еще немного поболтали и разошлись по своим делам, условившись встретиться позднее на полигоне и пометать кунаи и сюрикены. В этом Тен-Тен действительно была лучшей.

Ночью пошел дождь, началась гроза. Из-за ураганного ветра оконная рама в комнате Кенары распахнулась и треснула, ударившись с размаха о стену, на девушку посыпались осколки стекла. Так что рассвет застал Кенару за уборкой. Чуть позднее, выходя из комнаты, она наткнулась на записку, в которой ее приглашали к четырем часам на собрание в Зал для проведения торжественных мероприятий в Резиденции Хокаге. Кенара все еще лелеяла надежду отправиться на тренировку, но за ней пришли и увели в штаб АНБУ.

Господин Морино руководил расследованием по делу Деревни Звездопада. В прошлый раз девушке пришлось рассказывать в мельчайших подробностях о той страшной ночи, теперь же потребовалось отвечать на множество самых разных вопросов касательно того, что было до нее. Морино интересовался, какую политику в отношении шиноби проводило руководство деревни, не появлялись ли в деревне какие-то незнакомые люди с удивительными способностями, не демонстрировал ли кто-то из шиноби Звездопада странные техники и прочее. Он готов был ухватиться за любую версию. Кенара подключила память и все свое воображение. Она никогда раньше не думала, что так сильно можно устать от нескольких часов напряженного умственного труда, даже от экзаменов по теоретическим дисциплинам она так не уставала.

В обеденный час господин Морино попросил принести им чай. Официальный допрос закончился, но он хотел составить психологический портрет девушки, для чего требовалось разрядить атмосферу.

— Ты правильно сделала, что обратилась за помощью в Деревню Листа, — заметил он. — Обычно молодые люди, ослепленные местью, горят желанием действовать самостоятельно.

— Я бы до сих пор собирала пепел в погребальные урны, если бы пыталась делать все сама, — мрачно отозвалась Кенара.

— У тебя практический склад ума, это редкость для подростка.

— Я хотела бы быть романтиком, но у меня нет на это времени: мне уже шестнадцать.

Господин Морино засмеялся, чего ему давно не приходилось делать в этих застенках.

Ровно в четыре Кенара вошла в Зал для торжеств. Несколько рядов кресел были заняты, шиноби стояли вдоль стен и возле входа. Здесь же пара сенсоров незаметно контролировали поток вновь прибывших. Пятая Хокаге в сопровождении Шизуне вскоре вошла в боковую дверь и встала за кафедрой. Она хмурилась и опиралась обеими руками на бортики, не замечая кипу бумаг, которую протягивала ей помощница. В зале воцарилась тишина. Большинство шиноби были еще не в курсе событий, произошедших в дружественной деревне. Они опасались услышать вести о начале войны.

— Хочу рассказать вам одну историю, — голос Цунаде казался очень громким на фоне всеобщего молчания, — о двух братьях, которые были неразлучны. Они сражались бок о бок и каждый из них всегда готов был протянуть руку помощи другому. И хотя они соперничали друг с другом, между ними никогда не было вражды. И вот один из братьев мертв, а второй скорбит и строит планы мести. Таких историй тысячи, но эта… эта история о нас. Потому что Деревня Листа скорбит сегодня о Деревне Звездопада, как старший брат о младшем.

Шиноби заволновались, голос Цунаде стал жестче.

— Неделю назад шиноби и мирные жители Деревни Звездопада были убиты неизвестным врагом. Этот враг подобрался незаметно и невероятной, чудовищной техникой в один момент уничтожил всех. Некоторые не успели оторваться от дел, другие умерли в своих постелях. Выжило несколько человек, которые были вне стен деревни в ту ночь, но никто не может сообщить никаких подробностей. С пограничных застав тревожных сведений не поступало, мирные жители той округи ни о чем не знают. Опытные АНБУ ведут расследования, но сегодня я обращаюсь к вам с требованием быть осторожными. Старейшины не посчитали нужным вводить военное положение в Деревне Листа, несмотря на приближение экзаменов и связанным с ними потоком приезжих. Я же предупреждаю вас об опасности, которая усиливается от того, что мы не знаем, откуда она исходит. Прошу всячески оберегать мирное население, в том числе и от необоснованных слухов, и быть бдительными.

Цунаде выпрямилась. Шизуне незаметно тронула ее за рукав.

— Прежде чем мы разойдемся, давайте почтим память наших собратьев по оружию минутой молчания. Страна Огня понесла страшную потерю.

Шиноби поднялись со своих мест. В зале воцарилась тишина, никто не шелохнулся. Как только Пятая Хокаге удалилась своим привычным широким шагом, десятки голосов зазвенели одновременно. Кенара, чувствовавшая на себе множество любопытных взглядов в течение этой четверти часа, поспешила к выходу. Перепрыгивая с крыши на крышу, она быстро добралась до своей каморки, закрыла дверь на задвижку и улеглась на матрас, завернувшись в одеяло.

Она не плакала, просто чувствовала себя опустошенной. До этого вечера она старалась быть стойкой и пряталась за броней из равнодушия, но теперь ей стало страшно, что поток чужих сожалений и сочувствия пробьет ее панцирь. Спрятавшись под своим одеялом от суровой реальности, Кенара проспала почти четырнадцать часов, чего уже давно себе не позволяла. Поднявшись, приняв душ, она распотрошила свою походную сумку и достала то, что с таким рвением искала — толстый блокнот и карандаш. Затем девушка начала записывать имена всех шиноби родной деревни. Допрос в штабе АНБУ показал ей, насколько ранима и ненадежна человеческая память, а ей хотелось сохранить навсегда то, что было когда-то дорого. Еще многое, очень многое хотелось ей написать.

Кенара лежала в шортах и майке на своем отнюдь не аристократическом ложе, закинув руки за голову, и смотрела в потолок. Она только что вышла из душа и мокрые светло-русые волосы, не достававшие до плеч, были распущены. Девушка уже второй день пыталась найти в себе силы и нанести Хокаге визит. В дверь тихонько постучали.

«Наверное, АНБУ что-то от меня нужно», — подумала Кенара. Она понимала, что дверь придется открыть, но не хотела делать это сразу. На пороге стояла Тен-Тен.

— Привет! Ты не появляешься на полигоне и тебя уже почти двое суток никто не видел, так что я решила убедиться, что все в порядке.

— Привет, Тен-Тен, рада тебя видеть. Проходи, только присесть у меня особо негде.

— Ничего, так даже лучше.

Обе девушки уселись на матрас, подогнув ноги.

— Нас поразили эти ужасные новости о Деревне Звездопада, — Тен-Тен опустила глаза. — У Неджи там жили какие-то дальние родственники. Кенара, мы разделяем твою скорбь. Может быть, пережив такое, не стоит сторониться людей?

— Я просто не хочу, чтобы меня жалели, к тому же… Тому, кто потерял дорогого человека, необходимо выразить свою скорбь, но как может выразить ее тот, кто потерял все? Семью, дом, друзей. Хватит ли слез, чтобы их всех оплакать? Всех людей, которые когда-либо встречались за шестнадцать лет моей жизни, — Кенара покачала головой. — Нет, Тен-Тен, тогда у меня больше ни на что не останется сил.

Тен-Тен на целую минуту отвернулась к окну. Наконец, она посмотрела на собеседницу и мягко произнесла:

— Ты говоришь, что не хочешь, чтобы тебя жалели. Давай договоримся, что я пришла к тебе не из жалости, а из-за любопытства и желания подружиться…

— Давай, — Кенара улыбнулась. — Ещё не поздно потренироваться сегодня?

— Никогда не поздно! На полигоне сегодня только Ли, потому что у Гай-сэнсэя появились важные дела, Неджи тоже нет, так что можно заниматься чем угодно. Будет весело!

Тен-Тен познакомила Кенару с ребятами из команды ИноШикаЧо. Такой тренировки, как у них, Кенара еще никогда не видела: Чоджи ел чипсы, Ино пыталась проникнуть в его разум, а Шикамару стоял рядом и, засунув руки в карманы, наблюдал за происходящим и время от времени давал советы. Когда девушки ушли на площадку, где тренировался Рок Ли, Шикамару заметил:

— Вы могли бы взять эту девушку из Деревни Звездопада третьей в команду, вместо меня. Думаю, очень сложно будет найти кого-то еще, особенно за пару дней до экзамена.

— Ни за что! — воскликнула Ино. — Тем более что я уже предложила Сакуре к нам присоединиться.

— Но она же отказалась, — напомнил Чоджи.

— Она согласится, — отрезала Ино, — я знаю Сакуру.

Шикамару пожал плечами.

Рок Ли прыгал через скакалку. Несмотря на хрупкое с виду телосложение, Ли имел стальные мышцы и был самым выносливым шиноби, которого когда-либо порождала Деревня Листа. Он прервался, чтобы вежливо поприветствовать девушек. Его учтивое обращение заставило Кенару улыбнуться: она вспомнила наставления своей тети.

— Ли, ты знаешь, что не только ты любишь такие выматывающие долгие разминки? В деревне Звездопада тоже очень много внимания уделяется силовым тренировкам, — Тен-Тен подмигнула подруге. — Не хочешь потягаться силами с Кенарой?

— Если Кенара-сан этого хочет.

— Отжимания? — девушка предложила первое, что пришло в голову.

— Нет, так не интересно, — возразила Тен-Тен. — Давайте тогда уж отжимания, стоя на руках.

Поразмяться было приятно, но довольно быстро куноичи Звездопада начала отставать от шиноби Листа. Через некоторое время она устала, тогда как Ли придерживался прежнего темпа. Кенара подняла себя на руках в последний раз и, смеясь, признала поражение. Ли встал на ноги и вежливо поклонился.

— Если честно, у тебя не было шансов, — улыбнулась Тен-Тен. — Я просто хотела тебя развлечь.

— Это правда весело. Может, наперегонки? Только своим ходом, без чакры.

Ребята пробежали порядочное расстояние, но победителя так и не определили: Кенара и Ли бегали великолепно, да и Тен-Тен давно приноровилась к скорости своего товарища. После пробежки девушки решили искупаться в реке, Ли же ускользнул под благовидным предлогом. Наконец Кенара набралась решимости нанести визит Пятой Хокаге и узнать новости о своей дальнейшей судьбе.

По дороге к Резиденции она встретила Кибу и Акамару, что приняла за добрый знак.

— Говорят, вы не появлялись на полигоне со времен вашего поединка с Шино. За кем тогда осталась победа? За скоростью или продуманной тактикой?

— Ну… — Киба усмехнулся, — скажем, что это была ничья. Мы с Акамару, говоря по секрету, отрабатываем нашу особенную технику и уходим для этого подальше от деревни, чтобы не было всяких разрушений.

— Понимаю...

— Скоро ведь экзамен, уже через два дня начинается первый этап.

Чтобы убедиться в этом, достаточно было посмотреть по сторонам — в Коноху нахлынули шиноби из других деревень, и теперь Кенара не выделялась из толпы.

В Резиденции ее встретила Шизуне и попросила не беспокоить Пятую.

— Приходи лучше завтра, в одиннадцать часов. Даже в половине двенадцатого.

— Шизуне-сан, хотя бы скажите мне, допустят ли меня до экзамена, иначе я останусь на ночь тут, в коридоре, потому что все равно не усну.

Шизуне посмотрела на Кенару и вздохнула. Она очень устала сегодня и знала, что будет уставать и в ближайшие дни. Несмотря на это, помощница Хокаге никогда не забывала, для чего трудится: чтобы помогать людям.

— Я могу сказать только, что мы придумали кое-что, но подробности ты узнаешь завтра.

— Спасибо, Шизуне-сан, — Кенара поклонилась. — Может быть, вам принести кофе из ларька? Не похоже, что у вас конец рабочего дня.

— О да, день еще будет долгим и плавно перейдет в ночь и утро. Не беспокойся, пожалуйста, кофе у нас есть, чего не скажешь о свободном времени.

— Тогда прошу прощения, что отвлекаю вас, — Кенара вежливо поклонилась и, воодушевленная смутной надеждой, помчалась домой. Есть очень хотелось.

Она скакала по крышам, когда в толпе на улице увидела Хьюга Неджи. Лицо его было спокойным, даже строгим. Кенара наблюдала за ним какое-то время, но не решилась приблизиться и поздороваться. Это было не то же самое, что подойти поболтать, например, с Кибой.

На следующее утро Кенара явилась точно в назначенное время, но не решилась беспокоить Пятую и в легком волнении принялась прохаживаться по коридору. Вскоре из кабинета Хокаге высунулась голова Шизуне. Увидев Кенару, верная помощница Пятой как будто обрадовалась и вышла девушке навстречу.

— Тебя уже ждут, но прежде необходимо уладить кое-какие формальности, пойдем со мной.

Они прошли дальше по коридору и оказались в помещении, предназначенном для хранения бумаг. Кенару усадили за небольшой стол, на котором лежали не до конца заполненные бланки.

— Это договор между Конохой и рядовым шиноби с присвоением звания генина. Кое-какую документацию из деревни Звездопада мы затребовали себе, заодно ознакомились с твоим послужным списком. Он скромен, но для генина вполне сойдет. Нужно заполнить строки здесь и здесь и подписать оба экземпляра.

Кенара пробежала глазами текст договора и подписала. Она уже давно приняла решение, и от бумажек оно не зависело.

Шизуне положила на стол перед ней синюю повязку с протектором и символом Деревни Листа. Кенара встала, поклонилась и приняла ее, подумав о том, что это уже третья повязка шиноби в ее жизни, и о том, многие ли шиноби могли похвастаться тем же в шестнадцать лет.

— Обычно проводится торжественное мероприятие, но в нашем случае это неуместно, — Шизуне вздохнула. — Все чаще приходится отступать от правил или придумывать новые.

— Ничего страшного, мне не нужен официоз, чтобы отдать свою жизнь деревне.

— Надеюсь, такой жертвы не потребуется, — помощница Хокаге внимательно посмотрела на хмурое лицо Кенары.

«Этот ребенок, — подумала Шизуне, — как она выжила? И почему именно она? Жертв войны так много, и они всегда вливаются в бесконечный круг ненависти и убийств».

— Теперь тебе нужно познакомиться с товарищами по команде.

Глаза Кенары сверкнули: она попадет на экзамен!

— Чирасу Шэнрё из Деревни Песка, — произнесла Цунаде, и девушка с двумя рыжими косами, одетая в короткий белый балахон, лениво поклонилась.

Шэнрё была невысокого роста и по фигуре скорее походила на девочку, ее руки до самых локтей стягивали шелковые перчатки, а маленькие ножки были обуты в высокие сапоги из замши. Если бы не шнуровка, их можно было бы из-за тонкой текстуры принять за чулки.

Кенара не повела и бровью, хотя была удивлена.

— Цудзи Руюга, — Пятая повернулась к юноше непримечательной внешности, которому трудно было дать больше четырнадцати лет. На его повязке виднелась символика Конохи.

— Масари Кенара, ваш капитан, — представила Цунаде девушку ее новым товарищам. Кенара удивилась еще больше, но вновь не подала виду. — Итак, первая Сборная команда двух деревень составлена. Такого эксперимента еще не было, и это увеличивает ответственность, возложенную на ваши плечи. Ваше совместное участие в грядущем экзамене должно стать следующим шагом по укреплению союза между Деревнями Листа и Песка. Оно символизирует готовность дружественных шиноби выступить единым фронтом против общего врага. Шэнрё-сан более опытный воин из вас троих, но мы договорились, что командование останется за шиноби Листа, в том числе, потому что мы предоставляем двух человек, а Песок — одного. Надеюсь, вы успеете выработать общую стратегию несмотря на то, что первый этап экзамена начинается уже завтра.

Пятая попросила Кенару задержаться, чтобы сказать ей несколько слов наедине.

— Нелегко было найти генина без обязательств незадолго до экзамена. Руюга не просто шиноби, он — бывший член АНБУ. Вследствие некоторых особенностей он привык работать в одиночку и командное соревнование ему в новинку, — Цунаде вздохнула. — Надеюсь, ты понимаешь, какое доверие тебе оказано, Кенара. Пожалуйста, запомни, что ваши академические успехи не так важны, как развитие дипломатических отношений между Конохой и Деревней Песка. Главное — это показать слаженную работу, продемонстрировать единство и общность интересов.

Кенара приуныла. «Наш общий интерес в том, чтобы сдать экзамен, — думала она, — но, похоже, это тот случай, когда видимость важнее результата. Какой прок в оказанном доверии, если чунином мне не стать? Вот и начинается моя служба Деревне Листа, и она, конечно, идет вразрез с моими личными желаниями».

— Я выполню ваши инструкции в точности, госпожа Пятая Хокаге, — Кенара поклонилась. От любого другого человека ей удалось бы скрыть свое разочарование, но не от Цунаде.

«А ей это не нравится, — улыбнулась про себя Пятая. — Ну вот и посмотрим, на что она способна и в чьих интересах будет действовать».

Когда Кенара вышла из кабинета, Цунаде задумчиво произнесла:

— Взгляд этой девушки кого-то мне напоминает. До мурашек.

— Саске, — подсказала Шизуне. — Он как у Учихи Саске. Взгляд волка, отбившегося от стаи.

— Как сентиментально! Но в чем-то ты права. Что ж, посмотрим, сможет ли волк создать собственную стаю и стать вожаком.

Кенара надеялась, что новые товарищи по команде будут ждать ее у входа в Резиденцию, но внизу никого не было. Тогда куноичи впервые прочувствовала на себе, как хлопотно быть капитаном, потому что ей пришлось разыскивать собственную команду. Проще всего было узнать, где проживает Руюга, но там она его не нашла. Затем Кенара выяснила, в каком квартале расположились несколько команд из Песка, и отправилась туда на поиски Шэнрё. В квартале на нее наехали несколько ребят из Песка и потребовали, чтобы она убиралась. Вразумительные аргументы на них не подействовали, а применять силу Кенара не могла, чтобы не вызвать дипломатических тёрок между деревнями.

— Тогда передайте Чирасу Шэнрё… — и тут Кенара увидела свою подругу по команде в окне второго этажа. Девушка стояла, скрестив руки на груди, и презрительно улыбалась, — что ее искала Масари. С вами, ребята, встретимся на экзамене.

«Высокомерная тварь, — подумала Кенара. — Вся эта история с капитанством вообще какое-то недоразумение. Но есть и плюс: несмотря на Содружество, я смогу вполне законно избить этих придурков на втором этапе экзамена».

Куноичи была очень зла. Она терпеть не могла оказываться в смешном положении. В подобных ситуациях в ней всегда сначала вспыхивала гордость, а уже потом на выручку приходила самоирония. Пока девушка находилась на первом этапе и отправилась на полигон, чтобы излить свой гнев на бездушных манекенов. На дальней площадке она заметила команду Гая. Тен-Тен, Ли и Неджи что-то обсуждали со своим сэнсэем.

— У них-то есть стратегия, — хмуро подумала Кенара. — У всех есть, кроме моей новоиспеченной разношерстной команды, в которой никто не только меня, но и сам экзамен не воспринимает всерьез. И всё-таки это лучше, чем если бы я была одна. В одиночку меня точно не допустили бы до испытаний.

Она ушла подальше, чтобы ни с кем не разговаривать, будучи в столь мрачном настроении.

На первый этап экзамена Кенара проследовала в гордом одиночестве, что, впрочем, оказалось неважно, так как участников всех команд разделили на три группы. Девушка вытянула карточку под номером три и проследовала в третий кабинет. Она заняла место в последнем ряду и окинула взглядом помещение в поисках знакомых шиноби. Неподалеку, впереди нее, сидели Хината и Неджи Хьюга.

«Значит, Тен-Тен здесь нет», — подумала Кенара. Волей-неволей взгляд ее упирался в знакомых обладателей бьякугана. Девушка имела дальних родственников в клане Хьюга, а также и отдаленное представление об их традициях. Ей было известно, что младшая ветвь клана находится в полном подчинении у старшей. Однако, несмотря на почтительное отношение Неджи к Хинате, он явно пользовался большим авторитетом и вел себя покровительственно, как старший брат.

«Наверное, это нелегко, когда главой клана становится такой мягкий человек, как Хината — и для нее, и для тех, кто будет вынужден ей подчиняться», — размышления Кенары прервал голос экзаменатора, раздавшийся из динамиков. Она узнала в нем Нара Шикамару из той команды, в которую ее могли бы взять, если бы не Ино. Подчиняясь прозвучавшей команде, генины начали по очереди подходить к столу и брать бланки с заданиями. В проходе между партами Кенара столкнулась с Хинатой и ее братом и поклонилась первая, так как не поздороваться было бы невежливо. Ребята из клана Хьюга поприветствовали ее в ответ: Хината — радостно, Неджи — сдержанно.

На контрольном листе имелось три теоретических вопроса, ответы на которые оценивались в 50, 40 и 30 баллов. Ответить нужно было лишь на один вопрос, но баллы всех человек из одной команды суммировались и команды, набравшие слишком много или слишком мало баллов, выбывали. Таким образом, суть задания сводилась к выбору правильного вопроса, чтобы вместе со своими товарищами набрать 100 баллов. Трудность заключалась в невозможности для членов команды договориться между собой, так как они находились в изолированных помещениях.

«Отлично, — подумала Кенара, — хватит таращиться на Хьюга, пора заняться делом. Вполне очевидно, что я, как капитан команды, должна ответить на вопрос в 40 баллов, тогда мои товарищи выберут 30-балльные задания. Есть еще вариант: 0-50-50. Не факт, что первый вариант покажется столь же очевидным и для них». Девушка немного приуныла, ведь еще вчера можно было выработать с ее напарниками единую стратегию. Но тут она заметила, что трудности испытывают практически все, кто находился в аудитории.

Затем поднялся невообразимый шум. Кто-то решил, что можно докричаться до соседей по кабинетам сверху и сбоку, и многие начали выкрикивать имена своих товарищей, надеясь быть услышанными.

Кенара зажала уши руками и мысленно записала окружающих в идиоты. Отрадно было видеть, что почти никто из тех, кого она знала в Конохе, не принимал участия в этой какофонии. Время, отведенное для первого задания, приближалось к концу.

Она увидела, как Хьюга Неджи поднялся со своего места и подошел к стене. Он встал в боевую стойку и нанес удар, от которого стена загудела, а крики по эту и по ту ее сторону стихли.

— Что ты, чёрт возьми, делаешь? — воскликнул парень из Песка, выскочив из-за первой парты.

— Хочу подать знак нашим товарищам в соседних помещениях. Если я ударю четыре раза, они это услышат и поймут, что я хочу ответить на вопрос за 40 баллов, соответственно, им нужно будет взять 30-балльные задания.

Глаза шиноби из Песка недобро сверкнули, но он сделал вид, что ему все равно.

— Продолжай, я не буду мешать.

Неджи сосредоточился и совершил четыре удара, но его собеседник неожиданно ударил в пятый раз. Аудитория зашумела, все начали возмущаться.

— Стадо баранов! — закричал парень из Песка. — Вы хотите, чтобы прошли все?! Так вот, мне этого не надо, я уже связался со своими товарищами по команде. И не позволю, чтобы для вас получилось все так просто…

Неджи лишь пожал плечами.

— Пусть будет так, ты ничего не испортил. Теперь нам вообще ничего не нужно делать, а наши товарищи возьмут 50-балльные вопросы на себя.

— Не позволю! — и шиноби, решив окончательно запутать соседей по кабинетам сверху и сбоку, принялся наносить серии ударов. Сначала три, потом четыре удара. Но, как бы он ни старался, Неджи находился рядом и наносил дополнительные удары, так что все время получалось пять.

Несмотря на хладнокровие Неджи, взбешенный шиноби из Песка готов был ринуться в драку, но голос Шикамару из динамиков предупредил о наказании за нарушение правил, а также о том, что время подходит к концу. Таким образом, благодаря молодому Хьюга с первым заданием справились все.

Второе задание также требовало сообразительности или отличной командной работы. Нужно было написать, кем команда готова пожертвовать ради выхода во второй тур экзамена, притом жертва выбывала из испытаний, а если ответы членов одной команды различались, то с экзамена снималась вся команда. Кенара четко вывела на листке слово «НИКЕМ», и ей оставалось лишь надеяться, что Шэнрё и Руюга ответили так же.

Генины вышли во двор школы шиноби, ожидая объявления результатов. Кенара разглядела в толпе Руюгу и подошла к нему. Снова ей предстояло быть инициатором разговора, в котором она вовсе не нуждалась. Поздоровавшись и задав ничего не значащий вопрос «как дела?», девушка получила столь же неопределенный ответ: Руюга кивнул и пожал плечами. «Мы должны на всякий случай держаться вместе, — думала Кенара, — вдруг второй этап экзамена начнется прямо здесь. Шэнрё, если захочет, подойдет сама. А если нет... что ж, у нее будут неприятности, если она оторвется от команды». Куноичи из Песка все же подошла и произнесла с насмешливым выражением лица:

— Надеюсь, во втором задании вы указали не меня?

— Можешь быть спокойна, мы бы так не сделали.

К микрофону подошли организаторы: Нара Шикамару и Песчаная Темари. Результаты были объявлены, а когда выбывшие покинули площадку, начался второй этап экзамена: все команды должны были втечение семидесяти двух часов прибыть к Пустыне Демона в стране Песка. Скорость и выносливость имели значение, так как испытание засчитывалось только для первых пятнадцати прибывших команд.

Кенара, Шэнрё и Руюга одновременно сорвались с места и побежали, сохраняя одинаковую дистанцию. Несмотря на напряжение и прилагаемые усилия, это было самое спокойное за весь экзамен время для Кенары, когда ее команда действовала как один человек.

Сложность заключалась в том, что шиноби не были подготовлены к длительному переходу и небольшого запаса воды и еды не могло хватить на трое суток. Полноценные ночевки также исключались, отдыхать можно было понемногу и то, на свой страх и риск дать фору другим командам. Кенара ломала голову, как позаботиться о своей команде. Несколько раз за время перехода она делала крюк, чтобы купить еды и набрать воды там, где это было возможно. Это выматывало, но ее больше беспокоила не собственная усталость, а состояние Руюги.

Примерно через двадцать часов напряженного бега он начал сдавать. Кенара закинула его к себе на закорки, радуясь, что он всего лишь мальчик, а не какой-нибудь громила. На слабые возражения девушка ответила:

— Перестань, мы команда и в наших интересах доставить тебя в нужное время и место. Расскажи лучше немного о своих способностях, чтобы я знала, как их применить в соревновании.

Как она и подозревала, Руюга по большей части занимался шпионскими миссиями, сильными сторонами его были скрытность и терпеливость. Куноичи из Песка он не особо доверял и ждал, пока расстояние между ними увеличится, чтобы поделиться самым главным.

— Я могу полностью скрыть свое присутствие, только очень сильный сенсор способен почувствовать мою чакру, но я пока таких не встречал.

— Редкая способность. Мы можем заниматься разведкой и продумывать тактику заранее.

— Ну и я… немного сенсор.

Кенара кивнула. Это уже кое-что.

Через два часа Кенара окрикнула Шэнрё и предложила ей понести Руюгу.

— Ну уж нет! Лист верхом на Песке? На такое я не подписывалась…

Кенара спустила мальчика на землю и пожала плечами.

— Отлично, тогда можно не торопиться и отдохнуть немного перед отстранением от экзамена, — она уселась на травку под деревом и отпила немного из фляжки. Руюга тоже сел. Он хотел было соврать, что может бежать сам, но любопытство пересилило.

Шэнрё кусала губы.

— Ладно! — наконец сказала она и зло пробормотала: — коноховцы — слабаки…

Отдохнув на закорках у Шэнрё еще пару часов, Руюга дальше снова смог передвигаться сам. Но Кенара заметила, что команде выгоднее, когда он отдыхает, иначе приходилось приспосабливаться к его скорости. Даже с утяжелением на спине в виде худосочного подростка девушка бегала намного быстрее его самого, поэтому как только его чакра истощалась и скорость падала, Кенара или Шэнрё по очереди тащили его на себе. Несмотря на то, что они обогнали несколько команд, не было уверенности, что они находятся среди лидирующих, а не отстающих, поэтому девушка ломала голову, как им ускориться с помощью ниндзюцу. Она решила посоветоваться с Шэнрё.

— Есть одна техника, она выдерживает до четырех человек за раз, но я приберегаю ее для последнего рывка, потому что она требует много чакры.

— Мы находимся в пути уже больше двух суток, Пустыня Демона должна быть неподалеку. Думаешь, время еще не пришло?

Шэнрё остановилась и начала складывать печати.

— Стихия Земли, Стихия Огня, Стеклянная техника: Скользящая лодка!

Под ногами у куноичи из Песка образовалась дорожка, похожая на ледяную горку, на которой стояла прозрачная лодка. Команда запрыгнула в нее, Шэнрё встала на носу и продолжала создавать стеклянную дорожку на пару десятков метров впереди, тогда как позади стекло исчезало.

— Это стекло сделано из моей чакры, огня и песка, поэтому я могу контролировать силу трения между дном лодки и дорожкой, такую идеально ровную поверхность невозможно создать искусственно, но с помощью ниндзюцу мне это удалось.

— Круто! — сказал Руюга.

— Да, это потрясающе, — согласилась Кенара.

Они передвигались очень быстро, стеклянный щит вокруг лодки защищал их от встречного потока воздуха, разрезая его благодаря особой форме. Справа и слева промелькнуло несколько команд соперников. Через некоторое время Шэнрё вспотела, потом у нее задрожали пальцы, но она все еще держала сложенную печать. Ноги подогнулись и она опустилась на колени.

— Достаточно, Шэнрё, дальше мы сами, — Кенара дотронулась до ее плеча.

— Еще немного, я могу…

Девушка осела на пол, техника завершилась и всё исчезло. Молодых людей вытряхнуло из лодки и протащило по песку по инерции. Кенара вскочила на ноги и подбежала к товарищам. Руюга уже отряхивался от песка, а Шэнрё лежала совершенно обессиленная.

— Я чувствую чакру впереди — там джонины. Наверное, мы добрались, — Руюга вгляделся в черные точки на горизонте.

— Вперед, сделаем последний рывок, я уверена, что мы среди лучших, — Кенара привычным движением забросила за спину куноичи и помчалась со всех ног.

Они добрались до базы, многоэтажного здания, похожего на толстую башню. На походе к ней их встретили джонины из Конохи. Тот, что был в зеленом трико, улыбнулся в тридцать два зуба и показал большой палец.

— Отличная работа! — сказал он.

Кенаре показалось, что в башню как раз в этот момент входила команда Тен-Тен. Этому не следовало удивляться, ведь подопечные Гай-сэнсэя славились своей физической подготовкой. Куноичи не могла не думать о том, что если бы Руюга и Шэнрё бегали так же хорошо, как она сама, команда могла бы посоревноваться с Тен-Тен, Ли и Неджи. Тащить на себе отстающих — это издержки работы в любом коллективе. Благодаря одному товарищу они отстали, благодаря второму — наверстали упущенное, так что в целом жаловаться не приходилось.

Каждой команде была отведена комната для отдыха, а вечером всех участников экзамена, прошедших второе испытание, ожидал ужин в общем зале. Шэнрё уже пришла в себя, и они вдвоем с Руюгой отправились подкрепиться. Кенара воспользовалась редкой возможностью побыть в одиночестве и осталась в комнате. Ей хотелось помедитировать и немного расслабиться, сняв хотя бы на часок с себя бремя ответственности и лидерства. Была и еще одна причина, в которой девушка постыдилась бы признаться: коноховцы будут есть за одним столом, и ей наверняка кусок в горло не полезет, если Неджи окажется где-то неподалеку.

Через час ее товарищи по команде вернулись и принесли с собой новости: ужин закончился всеобщей потасовкой. Какой-то невероятно толстый парень из Скрытой Травы забрызгал своим потом общий ужин и, чтобы спасти хоть что-то, коноховцы решили его приструнить, но опрокинули столы с едой других команд. Голодные и злые шиноби напали друг на друга, в то время как Руюга и Шэнрё решили благополучно отсидеться за перевернутым столом и не вмешиваться в свалку. Закончилась эта потасовка еще нелепее, чем началась: девушка из команды Водопада свалилась через разбитое стекло в потолке и объявила, что хочет завести сотню друзей, предлагая всем подряд поиграть с ней в азартные игры или вместе искупаться.

— Всё это похоже на бред, — заметила Кенара.

Шэнрё пожала плечами и улеглась спать. Ночью имел место еще один инцидент: часть ребят из Конохи каким-то образом выбрались наружу, попали в песчаную бурю и чуть не угодили на ужин к местным скорпионам. Девушка из Водопада одним движением убила гигантского скорпиона, а затем вмешались джонины. Всё это Кенара узнала, выбежав в коридор, где у окон уже столпились ребята из других команд. Убедившись, в конце концов, что обошлось без жертв, шиноби разошлись по своим спальням. «Интересный персонаж эта Фуу из Водопада, — подумала Кенара. — Любопытно было бы поближе на нее взглянуть». Этому желанию не суждено было осуществиться: на экзамене команды не столкнулись, а сразу же после него Фуу была убита Акацки, охотившимися за Джинчурики. Кенара узнала об этом намного позже.

На рассвете пятнадцать команд собрались перед базой. Темари из Песка объяснила условия следующего этапа соревнований. Команды отправлялись на разные точки старта, разбросанные по Пустыне Демона. Каждая команда получала свиток Неба или свиток Земли. В течение следующих семидесяти двух часов предстояло раздобыть второй недостающий свиток и вернуться на базу. На этом этапе шиноби сражались друг с другом, устанавливали ловушки и использовали любые хитрости, чтобы не потерять свой свиток и отобрать чужой. Союзников здесь не было, все команды из любых деревень являлись соперниками.

«Что я буду делать, если мы столкнемся с командой Гай-сэнсэя? — задавалась вопросом Кенара. — Я не хочу с ними драться. То есть я хотела бы снова сразиться с Неджи, но не когда звание чунина на кону. Не хочу, чтобы они проиграли, но и мы не можем проиграть…»

Команда Кенары заняла свою точку. Через некоторое время был дан сигнал о начале испытания.

— Как ты себя чувствуешь? Полностью восстановилась? — спросила Кенара.

Шэнрё кивнула.

— Хорошо, покажем всё, на что мы способны. Руюга, свиток Земли будет у тебя, используешь свои козыри, если понадобится. Нам нужен свиток Неба. К сожалению, мы не узнаем, какой свиток у противника, пока не нападем. Шэнрё, нам с тобой придется сражаться за троих, зато у нас будет отличное прикрытие.

— Ясно.

— Тогда выдвигаемся!

Кенара бежала немного впереди остальных и смотрела по сторонам. На этом участке обзор был относительно неплохой: холмов почти не было, на небе ни облачка, солнце светило ярко. Однажды им встретился большой кактус в форме почти идеального шара. Шэнрё предложила остановиться и показала, как можно добыть из этого растения воды и съедобную мякоть, чтобы не погубить его и позволить расти дальше. За два прошедших часа им никто не встретился, так что решили сделать небольшую передышку.

— Ты хорошо знаешь это место? — спросила Кенара.

— Нет, — ответила Шэнрё, отводя взгляд в сторону. Она прищурилась и вгляделась в горизонт, а потом добавила с усмешкой: — Я ведь всего лишь генин, нам не разрешается посещать такие места, тем более, в одиночку.

— У тебя никогда не было своей команды?

— Я не умею работать в команде, мои миссии всегда были рассчитаны на одного человека.

— Я чувствую, что ты лжёшь, но наверняка у тебя есть на это причины, так что я больше не буду спрашивать, — сказала Кенара.

Шэнрё удивленно взглянула на нее.

— Уважаешь чужое личное пространство? Разумно, если хочешь привлечь такую, как я, на свою сторону. Только я не признаю сторон, так что… Я была чунином и у меня была команда. На миссии по преследованию банды «Коготь» меня взяли в плен, а товарищи отступили, фактически, бросили меня. Спасшись, я вернулась в Деревню Песка, но с тех пор никогда больше не работаю в команде. По этой причине меня снова понизили до генина. На этом экзамене я должна показать, что перешагнула через прошлое.

Кенара почувствовала комок в горле.

— Предательство забыть непросто, — проговорила она. — Но у нас тут не будет никаких предателей. Пойдёмте дальше.

Вступить в команду — значит взять на себя обязательства, поставить рядом с собой двух других людей, принять как факт, что их жизнь равноценна твоей. Для Кенары это было непросто. С детства она была довольно эгоцентрична, сосредоточена на собственном внутреннем мире. Пройдя некий путь, совершенствуя свой ум и тело, она представляла собой личность, а не только боевую единицу. Быть шиноби означало пожертвовать всем, превратить себя в орудие и быть готовым пойти на размен. Прямо сейчас эта работа происходила в ней. Она готовилась в случае необходимости переступить через своё Я, поставить во главу угла интересы команды и даже обменять свою жизнь на жизнь Руюги или Шэнрё, которые были ей не очень симпатичны. Но, став командиром, она отбросила симпатии и антипатии и признала этих людей своими, какими бы они ни были.

Примерно через час на горизонте показалось какое-то движение. Кенара предложила направиться туда. Вскоре начали вырисовываться фигуры соперников. Команда Кенары прибавила ходу и стала их настигать. Вдруг фигуры остановились.

— Должно быть, заманивают нас в ловушку. Давайте спрячемся за тем гребнем и отправим теневых клонов им навстречу.

Клоны Кенары, Шэнрё и Руюги остановились в нескольких шагах от противника. Шиноби из Песка посмеивались и поглядывали друг на друга. Главной, видимо, была высокая девушка в розовом кимоно с короткой ассиметричной стрижкой и огромной кистью для акварели, заброшенной на плечо. Ее напарниками были двое парней в обычной форме шиноби песка: один — рыжий с шейным платком с протектором, другой — симпатичный темноволосый с черными, будто накрашенными, глазами.

— Я их где-то видела, но лично не знакома, — сказала Шэнрё.

— Зато мы о тебе наслышаны, Шэнрё-сан, — усмехнулась девушка с кистью. — Для нас будет честью победить тебя.

— Наслышаны, но не боитесь? Любите рисковать?

— Мы хорошо подготовились, — художница начала быстро складывать печати, на песке проступили узоры, покрывающие довольно большую площадь. — Странный лес!

Узоры обрели форму, отделились от земли и оказались прочными лианами, которые начали быстро опутывать клонов.

— Хм, слишком легко!

— Фэн, они за гребнем, — рыжий парень махнул рукой. На плечо его уселась маленькая ящерка. В этот момент клоны, задушенные лианами, исчезли.

— Прячься, — бросила Кенара Руюге. Тот отступил на шаг и совершенно исчез.

Девушки сжали кунаи и разбежались в разные стороны. И вовремя, потому что в то место, где они стояли, прилетел огненный шар, выпущенный парнем с угольно-черными глазами.

— У них свиток Земли, — сказал рыжий, — то, что надо.

— Нет, — ответила Кенара, — это у вас то, что надо нам — свиток Неба.

Девушка с кистью, Фэн, уклонилась от кунаев и сложила еще несколько печатей. На песке проступил второй рисунок. Он был похож на множество растянутых и погнутых восьмерок.

— Траектории смерти! Летящие кунаи! — быстрыми движениями она доставала и выпускала по десять кунаев разом. Каждый кунай замер над одной из восьмерок на определенной высоте и начал быстро летать над рисунком, повторяя его форму.

Кенара и Шэнрё оказались отрезанными друг от друга. Они быстро сошли с рисунка и стояли теперь на островках, свободных от пролетающих кунаев.

— Отлично, Фэн! — воскликнул рыжий. — Но свиток был у третьего, он куда-то исчез. Впрочем, моя техника призыва быстро найдет его, если только он не летает…

Кенара огляделась и всё подсчитала в уме. Впереди восемь полос, которые ей надо пересечь, чтобы добраться до Фэн. Кунаи летают быстро, но она успеет по очереди проскочить мимо каждого из них. Куноичи прыгнула вперед… и упала на песок с кунаем в бедре.

Фэн усмехнулась.

— Неплохо, да? — спросила она. — Кунаи ускоряются, когда кто-то попадает в рисунок, ты не могла об этом знать.

Кенара вырвала кунай и быстро перевязала ногу.

— Ничего не получится, смиритесь, у меня еще несколько козырей в рукаве! — воскликнула Фэн. Она явно чувствовала себя в безопасности. — Просто отдайте нам свиток, убивать вас мы не собираемся.

Рыжий шиноби начал применять технику призыва. Земля задрожала, и на поверхности показались три огромных каменных червя-бурильщика. Они загудели и скрылись под землей. Шиноби создал островок из песка над землей, запрыгнул на него и отправился за своими питомцами.

— Они чувствуют того третьего парня, он движется на восток.

— Преследуй его, Нави! — крикнул черноглазый.

Кенара поднялась на ноги. Семь полос впереди. Кунай на пятнадцать сантиметров выше земли, кунай на тридцати, пятидесяти, ста двадцати, тридцати, ста сорока, ста, восьмидесяти сантиметрах… Они ударят мгновенно, просто ее кунай должен быть в точке удара заранее. Куноичи прыгнула вперед…

В это время Шэнрё создала стеклянный шар и покатилась в нем на восток прямо по рисунку, кунаи отскакивали от ее шара, не причинив ему вреда. Черноглазый бросился наперерез, Нави преследовал невидимого Руюгу.

Кенара перекатилась через первые две линии, отбив кунаи своим оружием, затем вскочила и перепрыгнула следующую линию, сделала кувырок, отбила четвертый кунай, следующие два отбив в прыжке, перед последней линией быстро сделала клона и пустила его вперед. Клон бросился через последнюю линию, получил кунай в ногу где-то над коленом и исчез, а из-за него уже летела в прыжке Кенара. Ей почти удалось ударить Фэн ногой, но девушка отскочила и сняла с плеча кисть, готовясь использовать ее как оружие. Однако в ближнем бою Кенара была сильнее и намного, намного быстрее. Одно движение, другое — и мощный удар в грудь. Фэн выронила кисть и отлетела на несколько шагов. Потеряв сознание, она так и не поднялась. Кунаи посыпались на песок. Подняв парочку, Кенара сказала самой себе:

— Так себе техника, хотя зрелищная и название пафосное. Напоминает техники Нинаки и ее ровесников.

Шэнрё выбралась из стеклянного шара и держала дистанцию, уклоняясь от огненных техник черноглазого парня. Кенара прибежала к ней на помощь и хотела напасть вблизи, но шиноби песка уклонился, перекатился и использовал новую технику.

— Стихия Огня! Руки-огнеметы! — воскликнул он, и из его предплечий вырвались два мощных огненных потока. Кенара отпрыгнула в сторону. Шэнрё бросила несколько сюрикенов, но они сгорели в пламени. Когда Кенара оказалась поблизости, Шэнрё тихо сказала ей:

— Заставь его расплавить песок вокруг, как можно ближе к его ногам.

Кенара сделала парочку клонов, и те пошли на сближение. Когда черноглазый парень окатил огнем практически все вокруг себя, Шэнрё сложила печати.

— Стихия Земли! Стихия Огня! Руки из стекла!

Оплавленный песок принял жидкую форму, трансформировался в мощные кисти рук и крепко ухватил шиноби за щиколотки.

— Попался! — воскликнула Шэнрё. — Теперь делай, что хочешь!

Кенара помчалась на восток. Бедному Руюге снова пришлось бегать; на этот раз от его скорости зависел не только успех экзамена, но и, возможно, его собственная жизнь, так что поднажал он не на шутку. Теперь маскировка с него спала. Следом гнались, сотрясая землю, бурильщики, а за ними на песчаном островке летел Нави, хохоча и поддразнивая Руюгу. Кенара поняла, что ей нужно догнать рыжего парня быстрее, чем он догонит Руюгу, а расстояние между ними сокращалось. Она ускорилась с помощью чакры.

— Мне нужно всего лишь шесть метров, шесть, не больше.

Быстрее, еще быстрее. Между ней и Нави — двадцать метров, между бурильщиками и Руюгой — десять. Пятнадцать и восемь. Десять и шесть. Восемь и пять. Вот оно! Кенара на бегу сложила печати…

— Стихия Ветра! Взрывная волна!

Мощный и резкий поток воздуха рассыпал островок песка и отбросил Нави далеко вперед, оглушенные бурильщики зарылись вглубь, Руюга упал. Кенара, не ожидавшая такой мощи, на мгновение оторопела, но тут же прыгнула к Нави и приставила кунай к его горлу. Рыжему парню пришлось отменить призыв и сдаться. Крепко его связав, Кенара и Руюга притащили его к месту сражения и положили на песок рядом с Фэн. Красивый черноглазый парнишка уныло стоял, опустив руки, и безуспешно пытался освободиться от крепкой хватки застывших стеклянных рук. Шэнрё сидела на камне неподалеку и крутила в руке Свиток Неба, который нашла при обыске девушки с кистью.

— Чистая победа, — улыбнулась Кенара. — Пойдем на базу, — она обернулась к черноглазому. — А вам удачи, ребята!

Шиноби песка кивнул и, подождав, пока соперники скроются из виду, бросил товарищу кунай, чтобы тот освободился от веревок. Вскоре Фэн тоже пришла в себя.

Ночь наступила быстро и была очень темной, так что пришлось сделать привал. Кенара не хотела останавливаться, но боялась угодить в зыбучие пески или еще какие-то ловушки, скрытые во мраке. Развести костер было не из чего, так что от холода зуб на зуб не попадал.

— Я могу немного подлатать твою рану, — сказал Руюга. — Я учился когда-то медицинским техникам, но у меня плохо получалось и пришлось забросить.

Кенара посмотрела на него с сомнением.

— Думаешь, получится? — нога болела и плохо двигалась.

— Хоть попробую.

Кенара сняла штаны и, прикрывшись кое-как, показала ногу. Руюга велел ей сесть и пощупал рану.

— Кость у тебя не задета. Видишь? Здесь вошел кунай и прошел под таким углом, но мышца перебита. Я могу ее заживить, ты будешь двигаться, и боль будет не такая сильная, но рана останется.

— Это же круто! Я даже не рассчитывала…

Руюга подлечил ее, как мог, вернув ей свободу движения. Потом шиноби расползлись по своим спальным мешкам, зарывшись в песок и замаскировавшись. Кенара улыбалась и не могла заснуть. Она чувствовала легкую эйфорию от того, что боль уменьшилась, и от событий дня. Во время сражения она ощутила прилив сил, возбуждение, но вместе с тем внешне стала спокойнее, а ум заработал еще более ясно и четко. Теперь ее команда имеет оба свитка и, если все пойдет хорошо, завтра утром доберется до базы и завершит этот этап экзамена успешно. Шэнрё и Руюга не подвели ее. Встретившиеся им соперники были, возможно, не самыми сильными, но и не слабаками, так что в целом всё обернулось как нельзя лучше. Похоже, она сдаст экзамен на чунина. Ей очень хотелось, чтобы ее друзья были с ней в этот день и чтобы сестра и тетя гордились ею.

Два года назад. Тренировочная площадка недалеко от особняка Масари. Кенара складывает печать, в двадцати пяти метрах от нее между двумя столбами привязан кусок парусиновой ткани с пришитыми по краям колокольчиками.

— Стихия Ветра! Взрывная волна! — куноичи посылает поток воздуха, но полотно висит неподвижно. На несколько шагов впереди нее песок под ногами покрывается зыбью. Шесть шагов.

Инари прикасается пальцами ко лбу.

— Сирин сгорела бы со стыда, — бормочет она. — Кенара, твоя сестра била потоком воздуха на тридцать метров уже в десять лет, а сейчас сдувает всё порывом ветра на пятьдесят метров! У тебя есть предрасположенность к воздушной стихии, тебе не хватает лишь упорства!

«Можно вместо лекций я просто попробую еще раз?» — думает девушка про себя, хмуря брови.

— Не смотри на меня так. О чем ты думаешь?

— Я тренируюсь уже давно, если бы дело было только в упорстве, я бы достигла хоть какого-то результата. Можно я пойду в библиотеку и почитаю про эти техники?

— Ты просто ищешь предлог улизнуть! Нет, ты будешь пробовать снова, и снова, пока чакры у тебя не останется ровно столько, чтобы доползти до постели. Ты слышишь меня, Кенара?

— Да.

— Не вздумай ослушаться!

Кенара складывает печать. Шесть шагов. Что еще она должна сделать? Она вкладывает в удар максимум чакры, который может выпустить за раз. Всё в пределах этих шести шагов сносится, под ногами трескаются камни, но дальше шести шагов чакра и поток воздуха рассеиваются. Не исключено, что она просто не имеет склонности к техникам дальних дистанций.

Как только тетя ушла по делам, Кенара сбежала. Теперь в течение недели благоразумным было вообще не показываться дома. Она направилась в библиотеку и провела там несколько часов, а когда читальный зал закрыли на ночь, взяла на вынос столько книг, сколько согласились ей дать, и отправилась в круглосуточную забегаловку. Оттуда, опасаясь гнева тети, куноичи сбежала на речку и жила там пять или шесть дней, пока не прошерстила все труды. Четкого ответа на свои вопросы она не нашла. В конце концов, может, тетя права и некоторые препятствия надо просто сломить бесконечным упорством?

Тетя смиловалась, но усилила надзор. Шесть шагов. Шесть с половиной. Через две недели — семь шагов, а потом — шесть метров. Это стало мертвой точкой, с которой Кенаре не удалось сдвинуться за два месяца ежедневных многочасовых тренировок. Инари вздохнула и отказалась подписывать племяннице пропуск на экзамен. Ее товарищи тоже были не совсем готовы.

Кенаре претили бессмысленные действия, поэтому она превратила тренировку в нечто по-настоящему полезное для себя. Она училась высвобождать большое количество чакры. Да, ее предел — шесть метров, но она научится не просто сдувать все волной воздуха, но стирать в порошок то, что находится ближе к ней. Конечно, можно использовать небольшое количество чакры, и вместо разрушительной силы получится просто толчок для потока воздуха, но это пройденный этап.

Вечера она проводила за книгами. Она не могла поверить, что все труды многих поколений шиноби, использовавших воздушные техники, не смогут ей помочь. И Кенара нашла… нечто необыкновенное.

Однажды она выбралась из дому пораньше, еще затемно, и отправилась в место под названием "Долина тишины". Это место люди обходили стороной и рассказывали про него небылицы. Воздух здесь словно застыл, ни ветерка. В центре долины лежал плоский черный камень — Камень четырех ветров. Кенара взобралась на него и села помедитировать. Она знала, что этот камень может быть ключом от измерения, в котором бесконечно бушуют ветра. Поэтому так тихо кругом: потоки ветра затягиваются в другой мир. Такое рациональное объяснение нашла Кенара тому, что прочитала в книгах. Углубившись в себя, она одновременно прислушивалась к происходящему. В какой-то момент ей показалось, что легкий ветерок коснулся кончиков ее пальцев.

Кенара чуть шевельнулась и улыбнулась, но не открыла глаз. Свежий ветер коснулся ее лица. По телу прошел озноб. Ветер усилился и окреп, а потом вдруг превратился в ураган. Кенару подхватил поток воздуха и закружил. Куноичи открыла глаза и увидела, что кружится где-то в небе между повисшими в воздухе островками, а земли и вовсе нет — внизу бесконечно глубокая пропасть. На минуту она ощутила беспомощность, испугалась, но затем заставила себя успокоиться. Внимательно осмотревшись (насколько это было возможно в ее положении), она увидела, что каменные островки располагаются почти по спирали, которая спускается вниз, в бездну, а бездна — огромная воронка, воздушный вихрь из плотной массы воздуха с примесью воды. И всюду вокруг практически нет свободного пространства: бушуют ветра, в разные стороны движутся потоки воздуха, завихряются и сталкиваются, смерчи всех размеров вращаются тут и там. Девушка пощупала ремень на груди, к которому было присоединено несколько свитков. В ее вихре ей уже было практически спокойно, так как ничего плохого не происходило, а вот предстоящий шаг в неизвестность пугал ее.

Страх высоты — один из первых, которые шиноби заставляют себя преодолеть, сразу же после страха перед болью. Но обмануть свое тело непросто. И тело Кенары вопило о неминуемой смерти, когда она, окутав себя чакрой, выпрыгнула из вихря и провалилась в другой, проносящийся мимо. На лбу выступила испарина, подбородок дрожал, но она сделала еще прыжок и оказалась на каменном островке. Девушка распласталась на нем, вцепившись в него руками и ногами. Сердце бешено стучало, она не хотела разжимать пальцы и открывать глаза. Но там, над бездной, находилась цель ее путешествия — голый остров, обтесанный воздухом и каплями воды, на котором вокруг черного плоского валуна прохаживались, подобно знатным господам, огромные пузатые смерчи. Кенара явилась сюда за силой по собственному желанию!

Мимо пробегал уже пятый или шестой вихрь, а она никак не могла разжать пальцы. Если она будет лежать здесь, пока не ослабеет, то точно умрет. Это довольно унизительно… Кенара встала в полный рост и расправила плечи. Прыжок в вихрь — и она понеслась вперед. Проплывая над расположенным ниже островком, Кенара снова окуталась чакрой и скользнула вниз. Еще несколько сумасшедших прыжков, и ей стало нравиться. Немного ловкости, немного безумия — и вот уже этот квест на выживание стал отличной тренировкой. Спустившись на несколько уровней, она повисла над центральной площадкой, по которой гуляли смерчи. Вот куда прыгать по-настоящему страшно! Кенара сжала свиток и прыгнула вниз…

Когда девушка добралась до черного камня, она чувствовала, что вся ее голова седая. Она не была уверена, что выход в ее измерение находится здесь: стихи, которые вели ее всё это время, были туманными. Они говорили: «прыгни в бездну навстречу судьбе, доверься ветрам, что вознесут тебя к небу». Очевидно, речь шла о бездне, которая ворочалась у нее под ногами и была похожа на провал к центру земли. По краям этого провала протянулось кольцо огромных черных туч, беспрестанно выпускавших торнадо. Убедившись, что иного выхода нет, она разбежалась, прыгнула с края островка и на лету сорвала печать со свитка… Ее подбросило вверх, закрутило во все стороны, пронизало холодными каплями… И вот Кенара лежит, мокрая и продрогшая, рядом с черным камнем в Долине тишины, сжимая в руках пустой свиток… Другие три — на груди. Она касается прядки волос за ухом и вытягивает ее перед глазами. Седины нет.

— Ну, давай, еще попытка, — говорит Инари.

Кенара складывает печать.

— Стихия Ветра! Взрывная волна! — и мощный поток воздуха прорывается вперед. Шесть с половиной метров.

Инари вздыхает.

— Уже немного лучше. Главное — это упорство и труд.

В принципе, Кенара с этим согласна, возможно, поэтому она улыбается.

Как только рассвело, Кенара выбралась наружу из своего укрытия и разбудила Руюгу. Шэнрё зевала и потягивалась. Она поднялась и начала обходить бархан в поисках места, где можно было бы уединиться. Ничего особенного Кенара в этом не усмотрела: прямо сейчас им не угрожала опасность и не было необходимости справлять нужду друг перед другом. Девушка принялась менять повязку на бедре. Рана была узкой и уже не такой глубокой благодаря стараниям Руюги, так что не мешала движениям, хотя и причиняла боль. Кенара сидела на своем спальнике без штанов, но даже не думала об этом и не замечала, как старательно отворачивается ее товарищ по команде, чтобы показать свою добропорядочность. Едва она успела натянуть одну штанину, как вдруг услышала крик. Они оба бросились на помощь к Шэнрё.

Девушка стояла без сапог и с гримасой отвращения разглядывала дохлого скорпиона, которого держала двумя пальцами.

— Жёлтый толстохвостый, ужалил в стопу, — уныло сказала она.

— Ядовитый? — спросила Кенара. — Насколько?

Шэнрё проковыляла немного и села на песок, подтянув к себе ногу. Стопа покраснела и начинала распухать прямо на глазах. В верхней части ее, между большим и указательным пальцем просматривалось место, куда ужалил скорпион, оно темнело и постепенно приобретало черный цвет. Девушка порылась в своей сумке.

— У нас всегда при себе противоядие от трех видов местных скорпионов, — пояснила она, разрывая упаковку, а затем проглотила четыре таблетки.

Кенара облегченно вздохнула.

— Как тебя угораздило? Ты же тут как дома. Ну что, как себя чувствуешь?

— Я боюсь, мне нужно часа два покоя в полусидячем положении. Чувствую дурноту, но это нормально.

— Хорошо, мы о тебе позаботимся, — Кенара взяла Шэнрё на руки, а Руюге указала взглядом на сумку и обувь девушки. Ей не терпелось отправиться на базу, но рисковать ради этого здоровьем товарища она не собиралась.

Устроив из песка что-то вроде лежанки и застелив ее спальниками, они уложили девушку и напоили ее водой. Кенара дежурила рядом с ней, а Руюга — чуть поодаль, где обзор был получше. Впрочем, никто их не потревожил. Через два часа Шэнрё, хоть и чувствовала себя нехорошо, выразила готовность двинуться в путь. Тащить ее все время на себе Кенара не могла: рана дала бы о себе знать и в случае нападения, при открывшемся кровотечении и без сил, девушка не смогла бы защитить свою команду. Повторить позавчерашнюю технику скользящей лодки Шэнрё была не в состоянии. Так что пришло время по максимуму использовать Руюгу и всю ту крепость телосложения, что он успел нажить за четырнадцать лет своей жизни. Впервые Кенара подумала о том, что этот мальчик младшее ее всего на год-два, а по виду — на все четыре. И то ей доводилось встречать намного более крупных и сильных двенадцатилеток. Тем не менее, они продвигались вперед, хоть и медленно.

Прошло четыре часа. Шэнрё не стало лучше, иногда она просила остановиться, так как ее тошнило. Кенара смотрела на базу из-под вытянутой козырьком ладони, но база как будто не приблизилась вовсе. И хотя в запасе они имели еще как минимум сутки, дела шли из рук вон плохо. Если на них нападут, скорее всего, команде придется сдаться и потерять оба свитка. Либо Кенара будет драться одна, пока Руюга прячется где-нибудь вместе с куноичи Песка, а это тоже почти наверняка означало поражение. Невидимость кажется отличной техникой, но на самом деле есть множество способов обнаружить шиноби, достаточно применить воображение.

— Противоядие действует? Как понять, есть эффект или нет? — спросила она.

— Раз я еще жива, то есть, — слабо улыбнулась Шэнрё. — Скоро мне станет лучше.

И действительно, еще через полчаса ей как будто полегчало. Следующие четыре часа они двигались без остановки. Потом поднялся ветер. Он усиливался и вскоре начал приносить пыль и песок. Кенара остановилась и посмотрела на базу. Ее сердце упало, она могла бы поклясться, что база не приблизилась ни на шаг. Может, пространство искажается? Нет, что-то не так.

— Руюга, посмотри, как тебе кажется, мы сильно приблизились к базе за эти полдня?

Юный шиноби вгляделся в горизонт.

— Не особо, но это же пустыня, здесь трудно понять на глаз.

Кенара обернулась. Шэнрё выглядела уже вполне здоровой и даже довольной, она натягивала сапоги. «Ну нет, только не это», — тоскливо подумала Кенара и сказала вслух:

— Руюга, давай вместе.

— Развейся! — воскликнули оба, сложив пальцы, и гендзюцу прекратило свое действие.

С того места, где они стояли, можно было увидеть бархан, у подножия которого они заночевали сегодня. Километр, максимум, два пробежали они за полдня. Кенара выдохнула и взглянула на Шэнрё. Этот взгляд из-под бровей был холодным и полным неприязни, но куноичи Песка он только позабавил. Она извлекла из-за пазухи Свиток Неба и, прежде чем ее спутники успели сделать хоть шаг, свиток вспыхнул и осыпался пеплом на песок.

— Теперь и торопиться некуда, — насмешливо сказала Шэнрё.

«Она специально напрашивается», — подумала Кенара и вспомнила о своей дипломатической миссии поддерживать мир.

— Значит, к чёрту экзамен? Тогда что тебе нужно?

Шэнрё выпрямилась и расправила плечи. Усмешка исчезала с ее лица, оно изменилось за одно мгновение и стало похоже на лицо безжалостного маньяка — презрительное ко всему миру, равнодушное к чужой боли.

— Одного из вас я убью, а второго отпущу с миром, — и ее настоящее лицо снова скрылось под маской насмешки.

— Оного убьешь, а другого отпустишь? — пробормотал Руюга, отступая на шаг.

— Да, мальчик, именно так. И, если хочешь, я оставлю в живых тебя. Нужно только не вмешиваться, а потом честно рассказать, как куноичи из Деревни Песка жестоко расправилась с товарищем по команде из Деревни Листа.

У Кенары вспотел лоб от напряжения. Она с самого начала беседы тайком сжимала кунаи. Дело было плохо. У Шэнрё все это время была своя миссия — подставить Песок и вызвать новые распри между деревнями. Непонятно, как она оказалась в команде с генинами, видимо, органы безопасности в Деревне Песка не справлялись со своей работой. Шэнрё явно была на голову выше остальных генинов, она была сильнее Кенары и намного опытнее. А, главное, ей приходилось убивать, и не единожды. Ветер усилился, он теперь беспощадно хлестал по телу и нес тучи песка. Песком заволакивало обзор на пару десятков метров вокруг.

— Что же тебе мешало прирезать одного из нас ночью?

— Может быть, ты не знаешь, но здесь повсюду глаза Казекаге.

— Шпионы? — удивился Руюга.

— Нет, я же сказала — глаза, — Шэнрё раздраженно дернула плечом. — Глазные яблоки из песка, они наблюдают за тем, как проходит экзамен.

— Ясно, — сказала Кенара. — А сейчас начинается песчаная буря и не видно будет ни зги.

Но она поняла также, что Шэнрё говорит лишь часть правды. Ну и что, что Казекаге смотрит? Это же и нужно — убить коноховца так, чтобы все знали, чьих это рук дело. Разве что… разве что она не хочет, чтобы ее схватили. Поэтому нужен свидетель, который расскажет о случившемся позже, когда уже никто не сможет остановить убийцу или помешать ему. И еще кое-что… отчего начинает холодеть кровь… разница в их силе, должно быть, такова, что Шэнрё, в общем-то, всё равно, драться с ней, с Кенарой, бодрствующей или убить ее спящую.

— Тётя была права, когда не отпустила меня на экзамен два года назад, — пробормотала Кенара.

— Ну, так что? — нетерпеливо спросила Шэнрё у Руюги. — Будешь ей помогать или примешь мое предложение и постоишь в сторонке?

— Это тебе без разницы, — ответил Руюга. — Все равно придется оставить меня в живых.

— Не обязательно тебя.

— Лучше исчезни, — тихонько сказала Кенара. — Спокойно оценишь обстановку и вмешаешься, когда понадобится.

Руюга кивнул и исчез. Шэнрё рассмеялась и начала складывать печати. Кенара бросила в нее кунаи и попыталась приблизиться, но куноичи сделала несколько прыжков назад и исчезла в песчаной буре. Кенара достала еще пару кунаев и напрягла все свои органы чувств. Буря мешала ей видеть, но двигаться и дышать Кенара могла свободно, так как умела гасить ветер и превращать свою чакру в воздух.

— Стихия Огня! Стихия Земли! Гигантский сувенир!

«Что за дурацкое название?» — подумала Кенара и почувствовала, как земля дрогнула. Площадь с радиусом примерно в сто метров накрыл огромный стеклянный купол. Внутри него песок осел, а ветер стих. Шэнрё стояла неподалеку.

— Наверное, ты не меньше меня желаешь знать, по ту или по эту сторону стеклянной стены находится наш невидимый дружок?

— Точно, — ответила Кенара и бросила два куная, а следом — третий, туда, куда собиралась отскочить Шэнрё.

— Такими атаками меня не достать, — куноичи Песка уклонилась от двух кунаев и отбила третий. — Покажи что-нибудь поинтереснее.

— Я всего лишь генин — это скучно. Продемонстрируй лучше ты свои великолепные навыки, — ответила Кенара. Ее тело усиленно вырабатывало адреналин, конечности становились невесомыми, а ум начинал работать быстрее.

Шэнрё улыбнулась в ответ и сложила печати.

— Стеклянный снег! — воскликнула она, и из-под купола посыпался град мелких бусин. — А вот и крысеныш, не хватило ума держаться подальше…

Тело Руюги обсыпали стеклянные бусины, он стал видимым, в панике попытался стряхнуть их с себя, опомнился и окутался чакрой.

Кенара бросилась на противника, но Шэнрё отскочила назад, складывая печати в воздухе.

— Стеклянный шар! — бусины вокруг Руюги сплавились и окружили его прозрачной сферой, из которой он безуспешно пытался выбраться.

— Для накала драматизма замечу, что воздуха там немного, — сказала Шэнрё. — Придется тебе поторопиться. Впрочем, можешь не спешить, он задохнется, а тебя я оставлю в живых, как свидетельницу. Мне подходит такой вариант, а тебе?

Кенара пыталась идти на сближение, но Шэнрё не позволяла ей этого, прячась за очередным стеклянным клоном.

— Я видела твои навыки тайдзюцу, так что не имею желания проверить их на себе.

Кенара не тратила время бесцельно, она размышляла. Допустим, она создаст своих клонов, но Шэнрё побьет ее в этом, ведь у нее побольше чакры, и преимущество снова будет за ней. Нужна ловушка, замысловатая, с неожиданной техникой. Но на это требуется больше времени… Шэнрё надоело убегать, она снова сложила печати:

— Тысяча игл!

Кенаре пришлось высоко подпрыгнуть. Стеклянные бусины растаяли и просочились в землю; из земли выросли острые, как иглы, кристаллы, разной длины и величины. Они усеивали всю поверхность, как сталагмиты, ступить было некуда. И всё это великолепие из усиленного чакрой стекла мерцало, давая света больше, чем солнце, скрытое за песчаной пеленой. В центре, на возвышенности, находилась небольшая гладкая поверхность, на которой стояла Шэнрё. Опуститься в прыжке было некуда, Кенара сосредоточила чакру в ступнях и упала на большую сосульку, торчавшую под углом. Ее ноги заскользили по узкому боковому склону, она выпустила больше чакры и остановилась. Сохранять равновесие и прикрепляться за счет чакры к стеклу было не так просто. Взгляд ее скользнул по стеклянному шару, в котором находился Руюга. Он пытался изнутри пробить свою тюрьму с помощью оружия, но на стекле не оставалось даже царапин.

«Изнутри не пробиваемая, а снаружи?» — Кенара вспомнила, как Шэнрё выкатывалась в подобном шаре из зоны «траекторий смерти летающих кунаев» (так, кажется, называлась та понтовая техника?), тогда кунаи отскакивали от шара, не причинив ему вреда. У Кенары была техника под названием Молот Земли, способная пробить такую сферу, но вместе с тем она сломала бы и хребет Руюге. Приходилось пока оставить все, как есть, и сосредоточиться на куноичи Песка.

Шэнрё метала кунаи и сюрикены, заставляя Кенару постоянно двигаться и менять положение. Однажды девушка не смогла сохранить равновесие и напоролась рукой на острие, но зато не упала и осталась жива.

— Ты скачешь, как шутовская обезьянка, — сказала куноичи. — Не собираешься показать мне, на что способна?

— Я еще не разогрелась как следует, — буркнула Кенара в ответ.

— Я тебе помогу, — Шэнрё сложила печати. — Кристальный сад!

В нескольких местах высунули свои головки большие кактусы из секла, усеянные прекрасными цветами. Ровно через пять секунд каждый такой цветок выстрелил длинными шипами. Кенаре пришлось снова прыгнуть, чтобы от них уклониться.

— Сосредоточься, — сказала Шэнрё. — Одна царапина — и ты труп. Эти иглы выпускают парализующий яд. Но ты понимаешь, что если тебя парализует, ты упадешь не на ложе из лепестков роз. Раз, два, три, четыре... пора!

Кенара прыгнула снова. Она не могла поддерживать разговор, так как смотрела по сторонам, уклонялась от кунаев и игл, старалась не упасть и постоянно сосредотачивать чакру в ладонях и на ступнях. Это было похоже на специальную тренировку ловкости, за исключением одного: когда она устанет, всё закончится смертью. В сложившейся ситуации было слишком очевидно, кто — охотник, а кто — жертва.

Шэнрё чувствовала себя крутой и наслаждалась своей мощью и неуязвимостью. Она размышляла, кого из этих двоих оставить в живых, и поняла, что ей, в сущности, всё равно. Скорее всего, с Руюгой будет меньше возни. Нужно покончить с Кенарой, пока он не задохнулся, и не забыть о самом главном деле, которое ей еще предстоит. Кенара попробовала подобраться ближе к центру, и эта попытка едва не закончилась ее смертью.

— Семь метров, да? — насмешливо поинтересовалась куноичи Песка. — Не только у Казекаге есть песчаный глаз, я видела, как ты использовала технику ветра против того рыжего парня. Надо сказать, совсем не впечатлило. Ничтожные потуги. Может быть, ты неплохой лидер, но как шиноби ничего из себя не представляешь.

«Ничего? Просто потому, что дальние дистанции пока не для меня?» Но ведь на свете нет шиноби, владеющих всеми техниками. Разве что знаменитый Копирующий ниндзя Хатаке Какаши. Нет шиноби, гениальных во всем. Ей вспомнился Ли, который владел только тайдзюцу. У каждого есть свои сильные и слабые стороны. С помощью того, что нам дано, мы достигаем то, чего у нас нет — так устроена жизнь, не только мир шиноби. Главное, иметь воображение и силу духа, не сдаваться и идти до конца. Вот и сейчас, одни чувства говорят ей, что конец близок и смерть ходит где-то рядом, а другие — что она может все. К ним она и собиралась прислушаться.

Кенара всё просчитала в уме, подождала, пока кактусы выстрелят своими парализующими иглами, уклонилась, вытащила свиток из портупеи, распечатала его, прикрепилась ногами к подходящему кристаллу и швырнула свиток в сторону Шэнрё. Из свитка вырвался смерч, который подхватил куноичи Песка, как тряпичную куклу, и закрутил в огромном вихре, сметая все на своем пути. Кенара умела гасить ветер. Она окутала себя чакрой и стояла незыблемо среди бушующей воздушной стихии.

— Прости, ты невероятно красивый смерч, но придется тебя развеять, — Кенара сложила печати и в момент, когда Шэнрё проносилась мимо нее в потоке ветра, крикнула: — Взрывная волна!

Куноичи Песка отлетела и ударилась о стену купола, отскочила и начала падать. Оглушенная, она все же успела сложить печати и отменить технику Тысячи игл, так что упала на песок. Кенара развеяла остатки смерча и бросилась к сопернице. Шэнрё начала подниматься на ноги, но когда она подняла голову и увидела, как Кенара подлетает к ней с намерением нанести страшный удар, стеклянные кактусы выстрелили и одна из игл вошла прямо под лопатку куноичи Песка. Глаза Шэнрё расширились, она упала на песок и осталась неподвижно лежать. Кенара стояла в паре шагов с занесенным кулаком. Стеклянный купол, шар, в котором сидел Руюга, и кактусы — все, что было сделано из чакры, рассыпалось. Иглы с паралитическим ядом были настоящие. Кенара надела перчатку и собрала несколько, пока их не занесло песком: буря была в самом разгаре.

Они вместе с Руюгой сделали что-то вроде палатки из плащей и укрылись внутри вместе с Шэнрё. Хоть она и была парализована, Кенара обыскала ее и связала понадежнее. Несколько шипов она отдала Руюге:

— Если очухается, сделаешь ей иглоукалывание.

— Не хочу тебя обидеть, но я думал, нам конец, — признался парень.

— Мне тоже подобное приходило в голову, но потом я решила, что не могу сдохнуть в звании генина.

Они напились воды, быстро перекусили и начали копаться в сумке Шэнрё. Здесь была карта Пустыни Демона, оружие, таблетки, фляга с водой, расческа, бинты, прочее барахло, а также клубок шелковых ниток. Как только Кенара увидела эти жемчужно-серые нитки, предчувствие недоброго пронзило ее, и она невольно их отшвырнула.

— Пропитаны чакрой, — сказал Руюга. — Не её, а какой-то другой.

Клубок шевельнулся и покатился словно по своим делам.

— Это какое-то ниндзюцу. Я видел, как подобными способами находят дорогу.

Множество мыслей промелькнули в голове Кенары и соединились в одно знание. Шэнрё ждала бури, чтобы убить одного из них, но не только потому, что скрывалась от глаз Казекаге, она должна была сделать что-то еще. А эта буря, грянувшая так кстати, наверняка знак. Поделившись догадками с Руюгой, она спросила:

— Думаешь, надо проследить, куда эта нить ведет? У Шэнрё наверняка были заказчики, те, кому выгодно снова поссорить Лист и Песок.

— Не знаю, но думать надо быстрее — нить исчезает.

Клубок разматывался и катился дальше, нить какое-то время змеилась по песку, а потом таяла. Неизвестно, какое решение приняла бы Кенара, если бы не техника исчезновения Руюги. Следуя за этой нитью, она, конечно, подвергает их обоих опасности, но он ведь мастер маскировки. К тому же им не обязательно лезть на рожон, достаточно будет осторожной разведки. Служба безопасности Песка не простит им, если они упустят такую зацепку. Она придумала бы еще тысячу причин, потому что ей хотелось пойти за нитью, но в этом не было необходимости: Руюга сказал, что готов следовать за ней, хоть это и не лучшая идея. Они завернулись в плащи, Кенара взвалила Шэнрё себе на спину (жаль, что это экзамен не по перетаскиванию тяжестей!) и помчались вслед за клубком, пока нить не затерялась в песке. Благодаря Кенаре буря не мешала их передвижению.

В Деревне Звездопада находился большой полигон, разделенный на площадки для тренировок детей разных возрастов от шести до четырнадцати лет. Дети занимались под присмотром своих учителей, чаще всего это был кто-то из родственников. Ребята наблюдали друг за другом и свободно общались. Тогда Кенара ходила на площадку для детей десяти-одиннадцати лет и тренировалась под руководством тети Инари или старшей сестры. Рядом с ней занималась девочка, которая привлекала к себе внимание благодаря необычной для ее возраста скорости и ловкости. Кенара наблюдала за ней и пыталась повторять ее достижения. Эту девочку звали Таюши, и у нее была очень теплая улыбка. У Таюши был и еще один постоянный наблюдатель — мальчик по имени Рики. В конце концов, Рики и Таюши подружились и однажды вовлекли в свой разговор Кенару. С тех пор они общались и иногда тренировались втроем. Инари понаблюдала за детьми, поговорила со старшим братом Рики и родителями Таюши и предложила им сформировать из детей команду, которая через два или три года примет участие в экзамене на чунина и будет выполнять миссии подходящего ранга. Так, самым естественным образом сложилась команда «Рики, Таюши и Кенара».

Родители Рики и Таюши жили в домах, расположенных на одной улице, семьи начали общаться между собой, и это еще больше скрепило дружбу детей. Кенара всегда ощущала себя немного в стороне, у ее друзей были какие-то свои общие воспоминания, темы и шутки, они почти все время проводили вместе, поэтому между Кенарой и Рики или Кенарой и Таюши не возникло особо глубокой дружбы. Редко удавалось поговорить наедине с одним из них, и однажды они окончательно превратились в сознании Кенары в «Рики-и-Таюши».

За полгода до Той Ночи, на Празднике Начала года, любуясь ночным зимним небом, расцвеченным фейерверками, Кенара вдруг заметила, как Рики смотрит на Таюши. Само по себе это, конечно, не было редким явлением, но обычно в глазах юноши светились восторг и радость, а сейчас он смотрел на подругу с какой-то затаенной грустью и словно искал в ее лице ответа на свой вопрос. Конечно, он был влюблен. Что заставляло его хранить это в секрете? Таюши была необыкновенно привлекательной девушкой, мягкой и нежной, умной, но при этом по-детски милой. Ямочки на щеках придавали обаяние ее улыбке, большие карие глаза неизменно светились теплотой. У Таюши было много поклонников, хоть она и не являлась красавицей в общепринятом смысле этого слова; ее дружелюбие и вежливое обращение часто принимали как поощрение, но в конечном итоге все получали мягкий отказ. Она чувствовала себя девушкой Рики, хоть он об этом и не знал, и ждала, что однажды последует объяснение. И, если бы не Та Ночь, они были бы очень счастливы.

Когда ребятам было по тринадцать лет, Лист объявил о начале подготовки к экзамену на чунина. Кенара была уверена, что это их шанс, но, как оказалось, остальные придерживались иного мнения. Тетя Инари и родители Таюши настаивали, что дети еще не готовы, им удалось убедить в этом Таюши, которая никогда не отличалась излишней самоуверенностью. Рики прислушался к мнению Таюши, и Кенара осталась одна. По сути, перед ней стоял выбор: смириться и продолжить подготовку к следующему экзамену (который, предположительно, последует через год) или взять инициативу на себя, надавить на Таюши, вместе с ней убедить Рики и выступить с протестом против мнения взрослых. Но Кенара не видела себя лидером и не хотела добровольно взваливать ответственность на свои плечи.

Однако она снова почувствовала себя одинокой: она по одну сторону невидимой стены, все остальные — по другую. Ей казалось, что ее не понимают или не воспринимают всерьез — последнее сильно задевало ее гордость. Нужно было как-то оторваться от взрослых, добиться независимости и жить по своей воле. Кенара подошла к этому вопросу практически.

В десяти километрах от деревни она нашла широкое дикое поле и решила оборудовать там тренировочный полигон. Снять верхний слой почвы вместе с растительностью было несложно — с помощью техник управления Стихией Земли. Расчистив площадку площадью примерно 300 на 300 метров, Кенара решила утрамбовать ее и посыпать песком. Первое было легко сделать, управляя воздухом и землей, а вот второе… Тогда и начались ее тренировки на выносливость: каждый день на рассвете Кенара взваливала себе на спину мешок песка и, усиливая себя с помощью чакры, пробегала с ним 10 километров до площадки, затем бежала обратно и брала следующий мешок. На закате она возвращалась в особняк, тело приятно дрожало от усталости. Кенара знала, что чем большее преодолеваешь себя, тем сильнее становишься, чем больше тратишь чакры, тем больше со временем становится ее запас. Ей нравилось подчинять страхи и слабости своей воле, при усталом и измученном теле свободнее казался ее дух.

Друзья узнали о ее планах и с энтузиазмом включились в тренировки. Эта странная троица каждое утро выбегала за ворота, волоча на спине мешки с песком, и возвращалась в сумерках, выражая в шутках и смехе радость от жизни, от ощущения молодости. Они казались себе всемогущими и бессмертными. Как сказал бы Гай-сэнсэй, для того и дана юность! Хотя, возможно, он выразился бы более цветисто.

Кроме песка потребовалось доставить так же манекены, мишени, металлические конструкции турников, инструмент и прочие необходимые вещи. Все это, как оказалось, довольно быстро приходило в негодность при усердных тренировках. Зато теперь, за 10 километров от деревни, молодых людей взрослые оставили в покое и только изредка приходили, чтобы дать пару-тройку советов.

Второй экзамен на чунина пришлось ждать не один, а целых два года. К этому времени Рики окончательно стал командиром; он, Таюши и Кенара отлично сработались, знали сильные и слабые стороны друг друга. Все трое были талантливыми, сообразительными и упорными в труде. Их также объединяла любовь к искусству шиноби. К новому экзамену Таюши подготовила технику под названием Танец ветра. Во время этой техники ее тело вращалось, разгоняясь до предела, двигалось по широкой окружности и разило врагов кунаями со скоростью, которую обычный человеческий глаз попросту не улавливал. Рики изучил технику Бомбы Водяного Дракона, при которой над полем боя из его чакры создавалась огромная голова дракона, извергающая водяные бомбы с довольно большой площадью поражения и мощной силой удара. Кенара отточила до совершенства свой удар Молот Земли, суть которого заключалась в максимальном уплотнении и сталкивании двух кусков земли: цель оказывалась как бы между молотом и наковальней, которые притягивались друг к другу за счет чакры. Этот удар во много крат превышал силу обычного удара каменным молотом. Также девушка освоила новую разрушительную технику, в которую никто не мог поверить, так как, казалось, она требовала управления чакрой на большом расстоянии. Кенару удручало лишь то, что эти техники убийственные, и она искренне надеялась, что на экзамене не возникнет потребности их использовать.

Эта команда хорошо подготовилась, она была создана и усовершенствована для абсолютной победы, но… ей не суждено было принять участие в соревнованиях.

Кенара бежала впереди, выпуская понемногу чакру, останавливая поток ветра, несущего тучи песка, и создавая чистое воздушное пространство вокруг себя и Руюги, бегущего следом. Когда она почувствовала легкое шевеление туловища Шэнрё на своем плече, то без малейшей жалости или сомнения вонзила ей в бедро иглу с парализующим ядом. Учитывая факт, что эти шипы предназначались ей самой, Кенара считала, что жалость в данном случае неуместна. Ее чакра довольно быстро восстанавливалась — сказывались постоянные изнуряющие тренировки. Сейчас она, как ни странно, отдыхала, что позволило ей предаваться воспоминаниям о прежней ее команде. Четыре года слово «команда» ассоциировалось у нее с лучшими ребятами Деревни Звездопада, а теперь это парализованная преступница и плетущийся сзади мальчик, который, в лучшем случае, может исчезнуть, чтобы спасти свою жизнь. Не слишком ли много она взяла на себя, приняв решение следовать за нитью чакры?

— Впереди, — Руюга остановился, чтобы отдышаться, — чувствую чакру, приглушенно, как будто люди без сознания, их двое.

Кенара прищурилась и смутно сквозь завесу пыли и песка разглядела два силуэта. Она подошла и сбросила Шэнрё на землю. Двое шиноби Песка, парень и девушка, стояли неподвижно с головами, замотанными серыми шелковыми нитями. Их занесло песком уже по колено.

— Кажется, они под действием гендзюцу. Нам придется остановиться, мы не можем оставить их как есть и разделиться, чтобы преследовать нить, тоже не можем: без меня ты не пройдешь сквозь бурю, а я без тебя потеряюсь.

— Хорошо, потому что я немного устал, — Руюга наклонился вперед и уперся руками в колени.

Кенара осторожно срезала нити сначала с одного пленника, потом со второго. Перед нею стояли симпатичные молодые люди, парень лет семнадцати на вид с пучком светлых волос на макушке и похожая на него девушка на два-три года старше с длинными прямыми волосами песочного цвета. Парень распахнул глаза и сразу же встал в боевую стойку, выхватив свои короткие мечи — вакидзаси. Он бросил взгляд на связанную Шэнрё, на повязки Кенары и Руюги с эмблемой Деревни Листа и спросил:

— Кто вы? Лист? Где Ходира? Почему эта девушка связана?

— А ты энергичный парень, — устало ответила Кенара. — Столько вопросов… Я — Масари Кенара из Листа, это Руюга, а девушка — наша пленница, политическая преступница. Вы были под гендзюцу.

— Дин, это невежливо, — длинноволосая девушка взяла брата за рукав. — Меня зовут Джоши Юджин, а это Джоши Дин, мой младший брат. К сожалению, на нас напали и…

— Ходиру украли, — Дин нахмурился и опустил мечи.

— Свара из-за свитков? — спросила Кенара.

— Погодите, — вмешался Руюга. — Впереди, на расстоянии около пятисот метров, я чувствую две довольно мощные чакры, а также одну среднюю и одну очень слабую. Они где-то ниже уровня земли.

— Это они! — воскликнул Дин. — Наша команда хотела укрыться тут от бури, как вдруг неожиданно из песка вышли два человека, очень сильных. У них, как у шиноби-отступников, на повязках были перечеркнуты эмблемы нашей деревни. Их главарь узнал Ходиру по знаку клана у нее под виском. Он сказал, что ее отец, Суреми Ходиши, один из первых перешел на сторону Гаары, нового Казекаге, и поплатится за это.

— Мы не успели ничего сделать, — уныло добавила Юджин, — как оказались под действием гендзюцу третьего, скорее похожего на привидение, чем на человека. Эти люди… мы как генины еще не знакомы с полным списком опасных личностей, но кое-что слышали о преступниках, похожих на них по описанию.

Дин и Юджин хмуро переглянулись, и девушка продолжила:

— Один меняет облик, второй очень крупный и сильный, третий высокий в белом балахоне со страшными руками… Это банда под названием…

— Коготь, — мрачно закончила за нее Кенара. Ей вспомнилась сказочка, рассказанная однажды Шэнрё, и теперь куноичи была уверена, что в этой сказке многое было правдой.

— В АНБУ нас учили, что в такой ситуации можно идти на обмен пленниками, — заметил Руюга. — Если мои ощущения меня не обманывают, нить чакры — это ключ к гендзюцу, за которым прячутся эти люди. Значит, Шэнрё работала на них.

— Скорее, с ними, — сказала Кенара. — Но в данной ситуации мы не можем обеспечить обмен пленниками: у нас нет никаких рычагов воздействия, кроме самой Шэнрё, нет преимущества в силе или гаранта безопасности. Они заберут свою сообщницу и станут снова неуловимой четверкой, а мы сможем лишь слабо блеять, как овцы, которых привели на бойню.

Дин и Юджин смотрели на этих шиноби со страхом и удивлением. Кенара хмурилась все больше, ее глаза из-под бровей были похожи на зимние сумерки. Она заговорила, обращаясь ко всем троим:

— Самое лучшее, что можно сделать в данной ситуации — двинуться под прикрытием моей воздушной техники на базу со всей возможной скоростью, сообщить им о расположении банды на территории Пустыни Демона и отправить отряд джонинов. Этот отряд обезвредит преступников и спасет заложницу.

Дин вытряхивал песок из сапог. Он выпрямился и сложил руки на груди. Его лицо приняло горделивое выражение.

— Юджин, эти люди не помогут нам. Попрощаемся поскорее и займемся спасением нашего товарища. Нашего друга.

«Пафосно, — подумала Кенара, — но он серьезен». Она покачала головой.

— Это самоубийство. Они не тронут пленницу: возможно, она нужна им для шантажа.

— Вы можете за это поручиться, Кенара-сан? — мрачно спросил он.

Кенара нащупала в сумке парализующие иглы. Можно спасти жизнь этим двум молодым людям, обездвижив их. Тогда придется и их тащить вместе с Шэнрё на базу. Это будет долго. За это время может случиться что угодно. Можно так же оставить Руюгу в укрытии вместе с тремя парализованными шиноби (невеселое соседство!), но это опасно, если у Когтя есть сенсор. Тогда они получат разом все козыри в свои руки.

Она отмела эти варианты. Всю сознательную жизнь ее оскорбляло, когда люди не принимали всерьез ее мнение. Кенара всегда отстаивала свое право выбирать и принимать решения. В глубине души она считала, что эти ребята имеют право рискнуть своими жизнями ради спасения жизни их товарища. В конце концов, возможно, это единственный шанс Ходиры на спасение.

— Ладно, — сказала она, — попробуем что-нибудь сделать. Руюга, бери Шэнрё и спрячься понадежнее, но так, чтобы чувствовать мою чакру.

Брат и сестра Джоши обрадовались.

— По правде, — сказал Дин, — от Юджин будет мало толку, она медик и не слишком умела в бою… Молчи, сестра! Я знаю, что говорю, к тому же… я отвечаю за тебя.

— Но ведь я старше! Это я должна отвечать за тебя!

— Не важно, — твердо сказал Дин. — Пусть лучше парень из АНБУ пойдет с нами.

— Это ему решать, — резко бросила Кенара.

— Я не против, — сказал Руюга. — Это все плохо кончится, но я ведь могу исчезнуть в любой момент.

«В прошлый раз это тебе не особо помогло», — хотела сказать Кенара, но закусила губу. Она чувствовала себя убийцей детей, спина начала потеть.

— Юджин, возьми эту женщину и укройся за тем барханом. Она очень опасна и хитра, поэтому мы используем парализующие иглы, чтобы ее обезвредить. Я даю тебе пять штук на десять часов. Если мы не выберемся отсюда, а действие паралитического яда закончится, помни, что если ты пожалеешь эту женщину, она не пожалеет тебя — и держи кунай наготове.

Девушка кивнула, обняла брата и, обмотав лицо бинтами, чтобы не задохнуться от песка, взвалила на спину Шэнрё, окуталась плащом и медленно исчезла во чреве песчаной бури.

— А теперь, — сказала Кенара, обращаясь к Дину, — расскажи мне все, что ты знаешь о членах этой банды и их способностях, попробуем выработать стратегию.

«У овец на бойне не бывает стратегии», — мрачно сказал ее внутренний голос.

Куроко всегда мечтал добиться большего, но ему не везло. Чунином он стал по достижении восемнадцать лет, затем попал в мясорубку под Кураймурой — жестокое столкновение шиноби, в котором жертвы исчислялись сотнями. Он потерял своих товарищей и после долгих сомнений и душевных мук понял, что ненавидит войну, страну Ветра и Казекаге, и не собирается проливать напрасно свою кровь. Куроко дезертировал, хотя сам это предательством не считал, а видел в этом полноправное проявление свободы воли. Скитаясь по стране, он наткнулся в одном городе на странное существо, похожее одновременно на человека и привидение — Кайко. Кайко был изгоем, он пугал своим видом мирных жителей, поэтому прятался в отдаленных кварталах, воровал еду и лелеял свои обиды и одиночество. Первым человеком, который заговорил с ним без тени страха и презрения, был Куроко. В долгом и бесцельном путешествии молодые люди (хотя кто знает, сколько лет было Кайко, этому странному существу?) в полной мере ознакомились со всеми человеческими пороками, наблюдая их со стороны. Когда у тебя нет дома, друзей и родных, когда некому вступиться за тебя и протянуть руку помощи, очень быстро становишься взрослым, а потом и циничным человеком. Знакомство с Джаккару придало окончательную форму жизненной философии Куроко, он пришел к выводу, что в мире есть две силы, которые решают все и возвышают тебя над другими людьми: чакра, а с нею боевые таланты и умения, и деньги.

Третьего товарища Кайко и Куроко буквально вырвали из рук разъяренных мужчин на пороге игорного заведения. Джаккару хотели избить за мошенничество, которым он промышлял всю свою сознательную жизнь. Он редко попадался, но в тот день ему не повезло. Трудно было бы найти человека, более подходящего для осуществления амбициозного плана Куроко, чем Джаккару, который умел не только изменять свою внешность, но и копировать особенности речи, поведение, привычки и даже в какой-то мере чакру других людей. Эта троица объявила себя группировкой «Коготь» и влилась в жизнь преступного мира, громко заявив о себе несколькими крупными ограблениями и расправами с менее удачливыми бандами. Сколачивая себе состояние, и тем самым выполняя первый пункт плана своего вожака, Коготь занимался грабежами, вымогательством, контрабандой, владел под прикрытием несколькими игорными и увеселительными заведениями. Но все было не столь безобидно, как казалось на первый взгляд. Куроко расправлялся со всеми, кто стоял у него на пути; более того, Коготь занимался охотой на ниндзя-отступников других стран и получал большую плату за их головы, а также запятнал себя кровью нескольких шиноби Песка.

Способности Кайко и Джаккару, а также изобретательный ум Куроко позволяли им устраивать великолепные ловушки, в которые попадались даже опытные воины, ловко избегать преследователей и скрываться от следопытов Страны Ветра. Их называли неуловимыми с тех пор, как банда пополнилась четвертым членом — Чирасу Шэнрё по прозвищу Кицунэ.

Денег еще было недостаточно, чтобы собрать крупные отряды шиноби-наемников и всерьез влиять на политику какой-либо из стран. Но на Коготь вышел некий знатный человек Деревни Песка, задумавший осуществить переворот и свергнуть нового, многим неугодного Казекаге. Куроко увидел в этом знак судьбы. Его полоса везения началась с появления в его жизни красивой рыжеволосой девушки четыре года назад, и с тех пор удача его не подводила. Он верил, что его ждет великое будущее. Кто знает, может, однажды он станет Казекаге Деревни Песка и навсегда изменит ее порядки...

На ящике, сколоченном из досок, сидел красивый мужчина, со вкусом одетый и с хорошей стрижкой. Он делал какие-то записи карандашом в маленьком блокноте и производил подсчеты в уме. Вокруг него слонялся и не знал, чем себя занять, мужчина маленького роста с неопрятными серыми волосами, спускавшимися до подбородка. До недавнего времени Джаккару развлекал себя тем, что издевался над пленницей: запугивал, тушил об нее сигареты, бил по лицу и наступал на пальцы. Куроко не разрешил ему причинять девушке более серьезный вред — на случай, если ее отец согласится заплатить выкуп. Тем не менее она потеряла сознание, лишив забаву Джаккару интереса. Третий член Когтя стоял неподвижно, сложив руки ну груди и низко склонив голову, полностью скрытую под светло-серым капюшоном. Всё его тело было окутано серым балахоном с белыми разводами. Пленница лежала рядом.

Помещение, в котором находилась эта компания, представляло собой большой металлический контейнер, скрытый в земле и под песком. Верхняя часть его имела раздвижную металлическую дверь, неплотно прикрытую и оставлявшую щель, сквозь которую мог проскользнуть человек. Так как сверху контейнер был укрыт примерно полуметровым слоем песка, а буря еще продолжалась, то щель эта была замурована чем-то наподобие паутины. Такими же липкими нитями Кайко усеял потолок. Нити свисали и светились серебряным светом. В одной из стен контейнера находилась замаскированная дверца, а за ней — широкая труба как запасной способ выбраться наружу на случай, если укрытие будет обнаружено.

По всему помещению были разбросаны пустые ящики, обрывки шпагата, куски брезента. Здесь уже два или три года время от времени базировался перевалочный пункт контрабандной торговли, в которой Коготь принимал участие. На данный момент укрытие не использовалось как склад. Обычно оно было надежно скрыто от посторонних глаз под слоем песка, но сегодня Кайко создал особое гендзюцу, похожее на мираж. Каждый, кто приближался на расстояние в полсотни шагов, попадал под воздействие гендзюцу и был не способен обнаружить пристанище контрабандистов.

Гендзюцу разрушилось, когда клубок ниток, специально созданный Кайко и отданный Кицунэ, добрался до цели. Он зарылся в песок и, растворившись, освободил щель в потолке от нитей. В образовавшийся проход вместе с песком должна была провалиться и сама Кицунэ. Куроко смотрел на песчаные струи, ожидая увидеть меж ними хрупкую фигурку и рыжие косы своей подруги, но ток песка замедлился, а девушка всё не появлялась. Главарь Когтя быстро убрал блокнот и карандаш в карман своего плаща и поднялся на ноги. Джаккару и Кайко встали по обе стороны от пленницы. Они готовились убегать, если потребуется, но Куроко медлил отдать приказ: он не мог поверить, что Шэнрё подвела его и поставила общий план под угрозу.

Песок вдруг взметнулся до самого потолка, а когда осыпался, перед Куроко стояли два подростка лет семнадцати на вид: парень с двумя мечами и девушка с шестью сюрикенами, зажатыми между пальцев.

Кенара резким движением метнула сюрикены, а Дин с криком бросился вперед. Они хотели отвлечь противника, пока Руюга под своей маскировкой попытается с помощью техники подмены выкрасть пленницу. Куроко легко и небрежно уклонился от сюрикенов и, ловко подкинув деревянный ящик носком сапога, подхватил его на лету и обрушил на парня. Ящик рассыпался на доски, а Дин улетел к стене. По знаку босса Джаккару сделал шаг вперед, а Кайко простер над пленницей свою левую руку. Больше всего эта рука с неестественно длинными и острыми пальцами напоминала корневище какого-то белого дерева. От пальцев до девушки протянулись нити и вокруг нее начал плестись кокон. Кенара бросила лишь один взгляд и увидела, что руки и ноги Ходиры сшиты большими уродливыми швами, идущими прямо под кожу. Кровь уже запеклась, но раны, несомненно, беспрерывно причиняли ужасающую боль. Задача Руюги усложнилась из-за Кайко, но думать об этом было некогда — Джаккару бросился на Кенару с двумя кунаями в руках.

Девушка проскользнула между лезвиями и ударила бандита в грудь, сбив его с ног. Когда Джаккару поднялся, Куроко остановил его, положив руку на плечо и кивком головы указал на Дина. Бандит улыбнулся, немного вытянулся ростом и принял облик своего противника. Он был точной копией молодого Джоши, даже в такой же одежде и с теми же мечами. Два Дина столкнулись, зазвенели клинки и вскоре стало понятно, что Джаккару скопировал не только внешность, но и мастерство противника.

Кенара и Куроко стояли друг напротив друга, бросая искоса взгляды на своих товарищей. Главарь бандитов размышлял. Эти дети не пугали его, он узнал в Дине спутника Ходиры. Только девушка была другая, но как это получилось, было трудно угадать. Значит, и вторая где-то рядом, возможно, в засаде, но ее вряд ли следует опасаться. Когда Коготь напал на подростков, беспечно вторгшихся на территорию их гендзюцу, дело решилось довольно быстро: Кайко вырубил двоих, а девчонка Суреми была захвачена Джаккару. Это был настоящий подарок судьбы, пришедший им в руки, знак благоволения к ним высших сил.

Освободить братца и сестру Джоши могли только извне. Легко предположить, что это сделал тот, кто вместо Шэнрё пришел по нити Кайко. Куроко улыбнулся. Его глаза были очень светлыми, серо-голубыми, ясными, как горная река, и казались выразительнее, очерченные черными ресницами. Красивое, яркое лицо, которое не сразу изгладится из памяти. Он заговорил; его голос и манеры были полны обаяния и усыпляли инстинкт самосохранения противника: разве такой симпатичный человек способен убить тебя или причинить боль?

— Пока наши друзья сражаются, предлагаю обменяться приветствиями, — произнес Куроко.

Кенара не шелохнулась и осталась в боевой стойке. Она поприветствовала бы его кунаем, но пока метать оружие было бессмысленно. Главарь бандитов приподнял бровь.

— Не желаешь вести беседу? Может быть, предпочитаешь это? — он молниеносно бросился вперед и нанес удар, от которого Кенара едва успела увернуться.

Сразу же последовал удар другой рукой, на этот раз Кенара попыталась атаковать в ответ. Какое-то время они сражались в ближнем бою, пытаясь достать друг друга, но безуспешно. Наконец, Куроко отскочил на несколько шагов.

— Твоё тайцзюцу неплохое, но я только начал, а ты уже показала всё, что можешь, не так ли? И всё же я окажу тебе честь и сниму свой плащ, так как он сковывает мои движения, — картинным жестом Куроко скинул свой модный долгополый плащ и оказался в великолепно сшитой шелковой рубашке с отложным воротником. Главарь бандитов неторопливо снял запонки и принялся закатывать рукава.

Кенара смотрела на него во все глаза. «Вот выпендрежный придурок», — подумала она. Ее сестра и тетя тоже всегда стремились выглядеть эффектно, даже в бою. Но какой в этом смысл? В конце концов, важно лишь то, насколько ты силен. Мертвецу плевать, красиво ли он был убит. Однако некоторые шиноби словно отыгрывали роль, а поле сражения превращалось для них в целое представление. Может быть, от скуки?

Она решила не дожидаться, пока Куроко закончит свои приготовления, и атаковала его. Он начал двигаться быстрее, и ей пришлось сосредоточиться еще больше. У нее было преимущество в скорости, так что удалось нанести пару ударов вскользь, но Куроко был выше нее и, естественно, сильнее физически, так что эти удары не нанесли ему серьезного ущерба. Он специально пропустил ее кулак к своей грудной клетке, чтобы встречным ударом кулака в живот вывести ее из игры. Кенара не успела увернуться и отлетела на несколько шагов. Она тут же вскочила и встала в стойку, хотя дыхание сбилось и вздохнуть удалось не сразу.

— Наконец я понял, кто ты, — сказал Куроко. Допустим, Шэнрё не справилась и смогла убить коноховца лишь ценой своей жизни. Тогда другой член ее команды обнаружил нить Кайко и по какой-то причине пришел за ней сюда. — И у меня есть несколько вопросов.

Поначалу Кенара не собиралась разговаривать с ним: это было все равно, что сражаться на поле врага. Но Руюге явно требовалось больше времени, чтобы придумать, как освободить Ходиру, и воплотить свой план в жизнь.

— Почему ты вообще разговариваешь со мной? Тебе что, поговорить больше не с кем? — грубо спросила она.

Куроко рассмеялся. Нет, этот противник явно не его уровня. Неотесанный генин, не способный даже поддержать беседу, не мог победить Шэнрё.

— Откуда у вас нить, по которой вы пришли сюда?

— Ты сам знаешь, откуда.

— Она жива?

Нужно было потянуть время, а не злить его, и Кенара ответила:

— Да, пока еще.

Может, метнуть кунай в Кайко? А вдруг Кенара попадет в Руюгу, он ведь невидимый... Пленница полностью была покрыта коконом, тысячи нитей вели к пальцам Кайко и, кажется, он контролировал ситуацию. Она может добраться до Ходиры, только победив Куроко. Дин постепенно тоже выдыхался, а на его сопернике было столько же неглубоких порезов, как на нем самом. Всё получилось не так, как задумывалось, эффект неожиданности использовать не удалось.

— Что вы еще задумали? — насмешливо спросил Куроко, проследив за ее взглядом. — Ваш бездарный план включал еще какие-то пункты, кроме как ввязаться в драку?

— Убить тебя, потом его, — она кивнула на Джаккару, потом показала на Кайко: — и его, и забрать пленницу.

Куроко атаковал с удвоенной скоростью, после нескольких комбинаций он оказался сзади и захватил в замок ее шею.

— Убить меня? — спросил он прямо в ухо. — А ты когда-нибудь убивала?

Кенара сделала вид, что обмякла от этого вопроса, а в следующую секунду ударила его по лицу своим затылком и вырвалась из захвата, отскочив на несколько шагов. На скуле Куроко начал проявляться синяк.

— Было такое, раз тебе интересно, — равнодушно сказала она.

— Я имел ввиду настоящее, осознанное убийство, а не случайный удар в драке.

— В драке не бывает случайных ударов.

— Ты сама сказала, что собираешься убить меня. Но хочешь ли — вот вопрос. Пока твои движения говорили скорее о желании пойти на контакт, чем причинить мне серьезный вред.

Кенара смотрела на него из-под бровей. Она действительно не хотела никого убивать, если бы можно было этого избежать, она бы попыталась. Но… для шиноби убийство — это не повод для философии, это средство достижения цели. Возможно, ей неприятно и даже больно убивать, но если понадобится, она сделает это. Этот симпатичный и умный человек манипулирует ей, а между тем, на его руках — кровь других шиноби и вон там, оплетенная шелковыми тенетами, лежит молодая девушка, почти девочка, с изуродованной кожей и конечностями. Он обаятелен, что позволило ему однажды совратить Шэнрё с верного пути и сделать ее предателем. Но Кенаре всегда удавалось смотреть на свои эмоции как бы со стороны и последнее слово оставалось за рациональной частью ее сознания. «Да, этот мужчина мне симпатичен, но мне придется его убить, иначе он, не колеблясь, убьет меня», — к такому выводу она пришла, глядя в его красивые глаза.

— Вот сейчас будет поинтереснее, — улыбнулся Куроко и сжал кулаки. На тыльной стороне его ладони начиналась реалистичная татуировка, изображавшая крокодила. Его разверстая пасть занимала всю кисть и половину предплечья, а дальше рисунок скрывался под рубашкой.

Главарь Когтя и Кенара сошлись в очередной схватке. Она выжимала максимум из своих физических способностей и поджидала, пока он начнет использовать дзюцу. У Куроку уже давно не было хорошей тренировки со столь быстрым противником. Пожалуй, с такой скоростью он сталкивался лишь однажды. Но ребенок есть ребенок, девушка есть девушка, и если ей больше нечего показать, скоро все закончится. Куроко схватил кисть ее руки и, развернувшись, хотел швырнуть ее об стену. Кенара на лету выхватила из поясной сумки пару сюрикенов и метнула их под таким углом, чтобы они не улетели далеко в случае промаха, а вошли в песок позади противника.

Куроко увернулся от сюрикенов, подобрал доску по ходу движения и, подбежав, сломал ее о голову Кенары, которая как раз ударилась о стену и не успела выпрямиться. Оставшимся в руке обломком он пригвоздил девушку к стене, воткнув острый край пониже ее левой ключицы.

— Я думал, у нас рукопашная схватка, но если ты желаешь по-другому…

Вокруг Кенары возникло небольшое завихрение воздуха, сдувшее на бок ее челку и взлохматившее волосы ее противника. Куроко понял, что соперница сосредотачивает чакру и отпрыгнул. «У Руюги было время, — подумала Кенара, — но больше его нет». Она вытащила пару застрявших в ране щепок и выпрямилась. Ссадина кровила, но несильно. Девушка ускорила поток чакры в своем теле — она могла сделать себя быстрее и сильнее с помощью чакры — но нужно было расходовать ее с умом. Она подбежала к противнику, проскользнула под его кулаком и ударила локтем правой руки в спину, одновременно сделав подножку. Куроко опрокинулся вперед, но оперся рукой о землю, оттолкнулся и отпрыгнул, Кенара прыгнула за ним и ударила его в грудь. На этот раз Куроко отлетел к стене и вынужден был восстанавливать дыхание. Куноичи хотела добить его, но он не подпустил ее к себе, а пространства для маневра не было, так как он опирался спиной о стену.

— Полагаю, теперь моя очередь задавать вопросы, — сказала Кенара и отступила на шаг.

— Если ты надеешься прорваться к Кайко, помни, что я знаю, который из них настоящий, и могу вмешаться, — Куроко указал на сражающихся Динов.

«Чёртов Руюга, чего ты ждешь?» — подумала Кенара.

— Как тебе удалось переманить Шэнрё на свою сторону?

— Это было несложно, учитывая, что друзья ее бросили, и она сильно огорчалась по этому поводу, — Куроко выпрямился и ощупал свою грудную клетку. — Чёрт, кажется, ты мне ребро сломала…

«Я достала его, — думала Кенара. — Что, если использовать Демона в бутылке в следующий раз? Я хотела оставить этот удар для другого человека, но сейчас на кону не только моя жизнь. В следующий раз… я точно убью его!»

— Вынужден признать… Вынужден признать, что мне придется сделать это! — Куроко оторвал сначала левый, потом правый рукав от своей рубашки, продемонстрировав вытатуированного крокодила во всей красе. Змеистое туловище продолжалось от середины предплечья до плеча и переходило в мощный хвост, заканчивающийся у основания шеи Куроко. По его телу струилась чакра, похоже, он уже готов был сражаться в полную силу.

— Теперь, — сказал он с усмешкой, — если ты сможешь ударить меня хотя бы раз, я отвечу на любой твой вопрос.

«Если останешься жив», — подумала она. Нападать первой было опасно. Кенара краем глаза понаблюдала за двумя Динами. Кажется, оба выдохлись. В чем смысл перевоплощения Джаккару? Эта техника не может победить противника, она может лишь вымотать его. Ответ только один — Куроко улучит момент и вмешается, чтобы прикончить настоящего Дина. Нужно помешать этому и по возможности… Куроко бросился на Кенару, и ей пришлось жарко, однако она все еще поспевала за его ударами. Для начала нужно было провести рукой как можно ближе к его лицу, Кенара поторопилась и не смогла как следует замаскировать цель своих действий, зато слегка задела его ухо. Куроко отскочил на несколько шагов в сторону Кайко.

— Ты подмешиваешь свою чакру в воздух, который я вдыхаю? — спросил он. — Собираешься применить какую-то технику?

— Я задела тебя. Отвечай на вопрос.

— Весь внимание.

— Для чего Коготь находится в Пустыне Демона?

— Мы хотим убить Казекаге, — спокойно ответил Куроко. — Как только закончится эта буря. Кицунэ должна была переправить нас к нему, но ее нет, поэтому приходится ждать.

— И ты не лжешь, потому что собираешься убить нас с Дином, — скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла Кенара.

Куроко улыбнулся и кивнул:

— К моему сожалению, так как я уже привязался к тебе. Ты была бы незаменимым спарринг-партнером в тренировках ближнего боя. А так я редко практикуюсь, реже, чем следовало бы, — он коснулся сломанного ребра и немного скривился.

— Уверена, Шэнрё ты предлагал больше.

Главарь Когтя рассмеялся.

— Да, я предлагал ей намного больше, столько, сколько она стоит. Предлагал братство, — Куроко указал на своих товарищей, — семью, которой у нее никогда не было. Преданность до конца, так как предыдущие друзья отказались от нее. Любовь, так как ей это было интересно. И деньги. Она начала жить как дочь феодала и вести себя соответственно.

Перед глазами Кенары встал образ Чирасу Шэнрё — да, одевалась она роскошно.

— Тебе не кажется несправедливым, что военное сословие, самое сильное и жизнеспособное, сословие избранных, чьи возможности превышают возможности всех других смертных, прозябает в бедности? Я сам был шиноби и помню, как мало получал за то, что рисковал своей шкурой. Уверен, размер твоего жалованья столь же жалок, как и мой когда-то, иначе ты не носила бы эту одежду.

— Ты ошибаешься, — холодно сказал Кенара. Вообще-то она купила свой прикид, когда ее семья была одной из самых богатых в Стране Огня.

— Ну серьезно! Прятать столь рельефные ножки под такими чудовищными штанами…

«Кажется, я уже слышала нечто подобное от Нинаки, — подумала Кенара. — Они обязательно сошлись бы на теме моды, если бы, конечно, он не был разыскиваемым преступником».

— Новый Казекаге должен дать шиноби то, что они заслуживают: жизнь в почете и роскоши. А если феодалы не захотят раскошеливаться, у нас есть сила, чтобы их заставить. Только у шиноби она и есть! Разве сила — не синоним власти? Так должно быть, но в нашем мире все по-другому. Пока еще… — Куроко сжал руку в кулак.

— Думаю, многие с тобой не согласятся. Мы сражаемся за мир. А ты хочешь, чтобы шиноби занимались рэкетом и терроризировали население? Хочешь, чтобы новый Казекаге превратил Деревню Песка в преступную группировку?

Куроко улыбнулся.

— В одно большое элитное братство, сплоченное общими целями. Ты ошибаешься, считая это невозможным. За последние годы шиноби-отступников стало намного больше, чем за все предыдущие десятилетия. И как ты думаешь, за что они сражаются? За деньги!

— Это самая дерьмовая философия, с которой я когда-либо сталкивалась, — откровенно призналась Кенара.

Главарь Когтя сохранил равнодушный вид, но все же слегка побледнел.

— С самого начала было понятно, что беседа с тобой оставит неприятный осадок в моем сердце.

Кенара сказала не совсем то, что думала, просто выбирая между высокопарными рассуждениями о чести и достоинстве и грубостью, она предпочла второе. В то же время перед глазами ее стояли представители знатных семей Деревни Звездопада, особенно молодежь. В их понимании благородство было практически невозможно без богатства, без средств вести «достойный» образ жизни. Кенара знала, что ее тетя, направлявшая все свои силы на сохранение доброго имени Масари, не запятнала бы его никаким преступлением. Но если бы от преступления зависело возрождение дома Масари (в широком его смысле) из пепла, каков был бы выбор Инари? Кенара не знала ответа. Она никогда не чувствовала себя особенной из-за одной лишь принадлежности к аристократическому дому. Сейчас, живя в каморке и получая гроши, она отличалась от других рядовых шиноби лишь воспитанием и образованием лучшего качества. Что осталось от знатности, от избранности славной ее семьи? Воистину, руины и пепел. Благородство аристократа — понятие довольно зыбкое, может, его и нет вовсе. Есть лишь внутреннее представление о достоинстве, о чести каждого человека вне зависимости от его происхождения. То, что не дает пойти на сделку с совестью, совершить подлый или малодушный поступок. То, что не нуждается в денежном подкреплении, чтобы быть.

Все этим мысли промелькнули у нее в голове, пока она принимала решение. Пальцы складывали печати.

— Теневой клон!

Кенара схватила своего клона за руку и, раскрутив, швырнула над головой у Куроко в сторону Кайко, охранявшего пленницу. Главарю Когтя некогда было создавать своего клона, он бросился к Кайко, оставив Джаккару открытым, но ведь Кенара не знала, на кого из двух Динов нужно нападать. Пока она разберется, он уничтожит ее теневого клона и успеет вмешаться…

Клон Кенары в полете метнул два куная, но Кайко вытянул свободную руку вперед, из его пальцев вырвались нити, оплели и остановили кунаи, за ними последовали другие два, а за кунаями прилетела и сама Кенара, в полете развернувшись и ударив Кайко ногой. Он отлетел, как тряпичная кукла, оборвав нити, связывавшие его с пленницей. В это же мгновение кокон с Ходирой исчез, а Кенару схватил Куроко. Он думал, что это клон, и собирался быстро свернуть ему шею, но увидел сцену, происходившую в другом конце комнаты.

«Настоящая» Кенара подбежала к двум Динам и, ловко проскочив под лезвием меча, дала одному из них кулаком в живот. Один Дин отлетел к стене и какое-то время лежал, приходя в себя. Ко второму Дину она повернулась спиной, открывшись для удара. Второй Дин усмехнулся и вонзил ей клинок под лопатку. Кенара оказалась клоном и исчезла, однако перед этим раздался взрыв: ее спина была обклеена взрывными печатями. Джаккару успел закричать и принять свой истинный облик. Он упал, обожженный и оглушенный ударом.

— Так значит, ты сама попала ко мне в руки, — злорадно проговорил Куроко и стиснул ее сильнее. — Жаль, но тебе конец…

Не успел он договорить, как возле ног его проявился кокон с Ходирой, а в спину вонзился кунай. Это был Руюга, который бросил пленницу, чтобы прийти на помощь к своей напарнице. Куроко закричал от ярости, но Кенара уже вывернулась из его рук и отскочила на несколько шагов. Руюга, всё еще невидимый, бросился к Ходире. Куроко стоял, опустив голову, истекая кровью.

— Вы… вы… как же вы меня бесите! — закричал он в ярости, татуировка на его руке запылала зеленым светом, а кожа начала покрываться плотной чешуей. На руках выросли когти, рот расползся по лицу и раскрылся в жутком оскале, обнажая острые зубы, глаза сузились и пожелтели. Мышцы по всему телу увеличились в объеме, добавляя ему мощи. — Я ненавижу эту форму, — прорычал Куроко.

У Кенары по спине побежали мурашки. Она начала складывать печати, готовясь создать взрывную волну, но в это время Ходира исчезла, видимо, подобранная Руюгой. Куроко рванулся вперед и схватил его за шиворот, как казалось, наугад. Руюга отшвырнул Ходиру и тут же оказался в крепких объятиях Куроко. Его чешуйчатая кожа выделяла какую-то обжигающую слизь и неприятно царапала. Кенара перестала складывать печати, так как не хотела навредить Руюге, подхватила Ходиру и бросила ее Дину. В этот момент раздался страшный крик, Куроко сжал Руюгу и собирался раздавить его насмерть.

Кенара подбежала и вонзила кунай в одну из лап, однако кунай вошел неглубоко, а Куроко не ослабил хватку. Она ударила его кулаком прямо в лицо, но главарь бандитов лишь усмехнулся окровавленным ртом. Раздался хруст костей, Кенара приклеила взрывную печать прямо на морду Куроко. Куроко отшвырнул обмякшего Руюгу и сорвал печать со своего лица. Он раздавил печать в своей лапе, и она взорвалась, не причинив ему вреда. Хищно оскалившись, Куроко бросился на Кенару. Он двигался теперь с невероятной силой и скоростью.

В это время Дин уже пришел в себя, он подхватил Ходиру и быстро выбрался с ней сквозь песок наружу, а потом вернулся. Сил для сражения у него почти не было, но он должен был как-то вытащить парня из АНБУ на случай, если тот еще жив.

Тело Кенары от соприкосновения с противником покрывалось ожогами и ссадинами. Однажды его когти достали ее и оставили глубокие царапины на ее спине, но ей удалось увести его в сторону от тела Руюги и открыть Дину дорогу. Однако они недооценили Куроко. Когда Дин бросился к Руюге, главарь бандитов подхватил с пола деревянный ящик и швырнул его в Дина, а затем сам побежал к нему, чтобы нанести страшный удар. Кенара не успевала остановить его, она сложила печать и создала клона.

Дин ударил Куроко мечом, оставив на чешуйчатой лапе порез, тем самым он спас себе жизнь, погасив силу удара, сбившего его с ног. Куроко собирался закончить начатое и бросился на упавшего Дина. Кенара прыгнула на него и свалила в сторону, крепко обхватив Куроко и оказавшись в его смертельных объятиях. Другая Кенара подхватила Дина, Руюгу и выбралась на поверхность. Куроко, поняв, что жертвы ускользают, пришел в ярость, разорвал клона Кенары напополам и бросился к черному ходу. В этот момент над ним разверзся ад. Сначала в нескольких местах взорвалась крыша, тщательно покрытая взрывными печатями еще до начала схватки, затем с потолка хлынули потоки оплавленного металла и песка, а в конце по небу раскатился крик:

— Метеоритный дождь!

Песок, поднимавшийся над землей и закрывавший солнце, сплавлялся в камни и с огромной силой обрушивался на укрытие контрабандистов.

Когда логово Когтя было наполовину завалено камнями, всё прекратилось. Кенара стояла на краю и часто дышала. Дин в нескольких шагах от нее срезал путы с Ходиры. Руюга без сознания лежал рядом с ними. Ветер уже не так сбивал с ног и приносил меньше песка, но буря все еще продолжалась.

— Нужно найти его, — проговорила Кенара. — Убедиться, что все кончено.

Сил не было. Куноичи чувствовала себя опустошенной. Чтобы совершить то, что казалось невозможным, ей снова пришлось создать своего клона. Клон раскрутил ее и подкинул высоко в воздух. Сложив в полете печати, Кенара смогла смешать свою чакру с песком, обратить его в камни и придать им мощное ускорение. Когда она падала, клон подхватил ее, поставил на ноги на краю ямы и исчез. На обычных клонов тратилась чакра, теневые клоны могли получать до половины чакры своего владельца, но при их исчезновении она зачастую попросту рассеивалась. У Кенары от слабости кружилась голова, ее мутило, но она силой воли удерживала себя на ногах. Она рассеяла технику, и камни рассыпались песком, покрывая волнами недавнее поле боя.

Слой песка составлял больше метра. Кенара помнила, где лежали Джаккару и Кайко, но не их она искала. Используя воздушные и земельные техники, она могла перемещать и большие объемы песка, но сейчас, почти без чакры, Кенара справлялась с трудом. И всё же первых двоих она извлекла из-под песка довольно быстро. У Джаккару был перебит позвоночник и раздавлены внутренности, Кайко проломило череп и сломало шею. Кенара вынесла их трупы из карьера и завернула в свой плащ. Она боялась, что испытает угрызения совести, но после Той Ночи смерть этих двоих не произвела на нее сильного впечатления. Ей просто было жаль, потому что отнять жизнь намного проще, чем подарить ее.

Наконец Кенара обнаружила черный ход и с замиранием сердца вошла в него, светя карманным фонариком. Куроко лежал в нескольких шагах, которые, должно быть, прополз с большим трудом. Похоже, он все-таки попал под камнепад, но особая форма помогла ему избежать фатальных повреждений. Он был оглушен, кисть правой руки была неестественно выгнута, спина и шея покрыты синяками и кровоподтеками. Но Куроко был жив.

Кенара испытала несказанное облегчение, убедившись, что враг обезврежен и не накинется на кого-то из ее ребят из-под песчаного покрова. У нее задрожали колени, она села, почти упала и какое-то время не двигалась, просто дышала. Затем собралась с силами, крепко связала главаря Когтя и выволокла его наружу.

Дин ждал ее, ему не терпелось отправиться за своей сестрой и успокоить ее. Кенара отпустила его и прождала около четверти часа, сидя рядом с Руюгой и почти не двигаясь. Постепенно силы возвращались к ней. Очень хотелось пить, есть, спать и помыться.

Буря, разразившаяся над Пустыней Демона, стихала, наконец, снова можно было увидеть небо. Юджин бежала очень быстро и опередила брата. Она упала на колени рядом с Ходирой и прижалась щекой к ее щеке. С ее лица капали слезы.

— Юджин, — тихо сказала Кенара, — Ходира потеряла много крови, но она уже восстанавливается и скоро почувствует себя лучше. А мой друг… возможно, он умирает.

— Да, я поняла, — девушка медик подбежала к Руюге и принялась осматривать и ощупывать его. Лицо ее сделалось сосредоточенным и серьезным. — У него сломаны кости предплечья и несколько ребер, хуже то, что осколок кости пронзил его легкое. Без медицинской помощи он умрет, но я смогу помочь.

Юджин вытянула руки и положила их на грудь Руюги. С помощью своей чакры она влияла на процессы, происходившие в его организме. Требовалось извлечь осколок кости, заживить легкое, остановить внутреннее кровотечение. Это было самой сложной частью. Потом Юджин поставила на место кости и подтолкнула заживление тканей.

Кенара снова отправилась в яму, на этот раз на поиски уцелевших досок от пустых ящиков, чтобы использовать их как шины. Дин добывал воду. Через час он вернулся, как раз когда его сестра закончила с Руюгой и занялась ранами Ходиры. Руюга еще не пришел в себя и выглядел бледным, но вполне жизнеспособным. Ходира открыла глаза и села. На ее смуглом лице с заостренным носом сразу же привлекали к себе внимание темно-карие, почти черные, ястребиные глаза под низкими бровями. Густые темно-каштановые волосы были подбриты над правым ухом, и там же, ближе к скуле, сине-зеленой краской был выведен символ клана Суреми.

— Юджин, Дин… — она была командиром своей команды и не должна была показывать слабости. Ходира сморгнула слезы. — Спасибо, я не сомневалась в вас, — она потрогала шрамы на руках и ногах.

— Прости, — пробормотала Юджин, — я не могу полностью вылечить тебя, возможно, шрамы останутся, сил почти нет.

— Мы живы, это главное. Кто эти ребята?

— Рада, что с вами все в порядке, Ходира-сан. Я — Масари Кенара, а этот раненный мальчик — мой напарник, Руюга.

— Он пострадал из-за меня?

— Это было его решение. И мое. Не волнуйтесь, Юджин обещала, что он поправится.

— Значит, поправится, — с облегчением сказала Ходира.

— Буря закончилась, солнце снова палит, но уже вечер, — сказал Дин. Он отвернулся, чтобы никто не видел его слез, когда Ходира очнулась, и делал вид, что ведет наблюдение.

— Нам нужно возвращаться на базу, — сказала Кенара.

Она подошла к Куроко. Главарь бандитов начал приходить в себя, однако он смотрел не на Кенару: рядом с ним на песке лежала Шэнрё. Кенара дала ему немного времени, а потом сказала:

— У тебя только рука сломана, Юджин наложила шину. Вставай, можешь идти сам.

Куроко перевел взгляд на нее.

— Как я мог проиграть? — он был бледен и выглядел опустошенным.

— Ты был слишком самоуверен, как и она, — Кенара указала на Шэнрё.

Куроко посмотрел на трупы, завернутые в плащ. Он поднялся на ноги. Когтя больше нет, и удача отвернулась от него.

— Понесешь ее? — спросила Кенара.

Главарь бандитов покачал головой.

— А как же преданность до конца?

— Она… подвела меня.

Кайко и Джаккару завернули еще в несколько плащей. Их потащили за собой на веревке Юджин и Ходира, которые шли почти в обнимку, поддерживая друг друга. Дин нес на руках Руюгу, а Кенара взвалила Шэнрё на плечо. Куроко шел в нескольких шагах впереди нее с бечевкой на шее. У Кенары осталась последняя игла с паралитическим ядом, и она хотела приберечь ее, если это понадобится, для Чирасу Шэнрё.

Становилось прохладнее, небо начинало темнеть. Подняв глаза, на одном из гребней Кенара увидела вдруг эффектную шиноби в шикарном черном кимоно. Это была одна из организаторов экзамена — Темари Песчаная. Она какое-то время наблюдала за странной процессией, а потом развернула свой металлический веер ростом с человека и спустилась на нем по воздуху.

— Темари-сама! — одновременно воскликнули Юджин и Дин и низко поклонились. Кенара и Ходира также склонили головы в знак приветствия.

Кенара сбросила Шэнрё на песок и потерла руками свою шею. Глаза Темари на секунду расширились.

— Это Шэнрё! — сказала она и быстро стрельнула глазами сначала в сторону Руюги, потом Кенары. — Сборная команда? Что у вас произошло?

— Сборная команда… — пробормотал Дин. В его голове вдруг сложилась картина, отличная от той, что он себе изобразил. — Команда?! Вы что, генины?!

Кенара пожала плечами.

— Кто же еще?

Юджин и Дин озадаченно переглянулись.

— Мы думали, вы наблюдатели за экзаменом, ищете пропавших во время бури. У вас же политическая преступница! А он, — Дин посмотрел на Руюгу, — он же сам сказал, что он из АНБУ, а ты вроде как джонин… или чунин…

— Ты выдавала себя за джонина? — холодно поинтересовалась Темари.

— Не было такого, — спокойно ответила Кенара.

— А чего тогда ты всеми командовала?! — прокричал Дин.

— Вы же нас спасли… И лицо такое серьезное… — пробормотала Юджин.

— Три генина против Когтя… три генина! Мы же могли все умереть! — отчаянно восклицал Дин, пока Ходира не дала ему оплеуху.

— Вы идиоты, — сказала она, покраснев до корней волос.

— Молчать! — закричала вдруг Темари. Порыв холодного ветра обрушился на всех участников этой сцены. Она повернулась к Кенаре: — Он сказал «Коготь»?

«Импульсивные ребята эти шиноби Песка», — подумала Кенара, а вслух сказала:

— Чирасу Шэнрё — это Кицунэ, она пыталась убить нас с Руюгой, чтобы подставить Песок и разрушить его союз с Листом.

— А это… — Темари в изумлении повернулась к Куроко. Его лицо показалось ей знакомым, но он был не очень похож на свои фотографии в подростковом возрасте.

— Видимо, их главарь. А там, — Кенара указала на завернутые в плащи трупы, — Джаккару и Кайко, так он их называл.

— Мертвы?

— Да.

Зелёные глаза Темари сузились, она посмотрела на Куроко, но тот отвернулся с презрительной гримасой. Симпатии к сестре Казекаге он, естественно, не испытывал. Куноичи Песка достала сигнальный пистолет и выстрелила в воздух. В небе расцвел гигантский оранжевый цветок.

На базу вернулись уже ночью. Когтем занялись спецслужбы Песка. Руюгу разместили в секторе, занятом под госпиталь; Кенара ждала, пока его осмотрят медики. Ей сообщили, что он находится в состоянии лечебного сна и, если процессы заживления под контролем медиков пойдут достаточно быстро, через две недели будет способен передвигаться самостоятельно и пользоваться обеими руками. В дальнейшем обещали полное восстановление. Кенара вздохнула с облегчением и вышла в коридор. Выглянув в круглое окошко, она увидела, что почти все команды экзаменующихся собрались вместе. Шиноби Песка заносил команды в список и принимал свитки. Ночь опустилась на Пустыню Демона, чистое темно-синее небо усыпали звезды.

Кенара забрала свиток у Руюги и отыскала на этаже уборную с умывальником. Над глиняной раковиной висело небольшое зеркало. Лицо девушки было в пыли, от скулы до шеи шел неглубокий ожог от кислоты, которой было покрыто тело Куроко в его последней форме. Кенара с наслаждением вымыла руки, умылась, напилась воды. Она отряхнула свою одежду, промыла и обработала антисептиком раны: царапины на спине, ссадину ниже ключицы, неглубокий прокол в ладони и глубокий, но уже сраставшийся прокол в бедре. Ссадину и ранку на руке Кенара заклеила пластырем, на ноге сменила повязку. Она попыталась вытряхнуть песок из своих волос, но они были слишком пушистыми и густыми, так что девушка просто снова собрала их в хвост и повязала протектор на лоб. Непослушная челка почти полностью скрывала символ Деревни Листа. Кенара вновь посмотрела на свое отражение. Джоши Дин принял ее за старшую, а ведь ему семнадцать. Что-то совсем не детское было в выражении ее глаз, как будто они видели не вещи и людей, а законы, которые ими управляют.

Кенара вышла во двор, освещенный электрическими фонарями, и сквозь группы генинов подошла к навесу. Она назвала себя и протянула свиток Земли. Конечно, им с Руюгой не удалось соблюсти правила второго этапа, но в душе она надеялась, что до третьего этапа их все-таки допустят, ведь, по большому счету, они разгромили банду разыскиваемых преступников и предотвратили дипломатический конфликт. Вряд ли кто-то еще так выделился на этом экзамене.

— Кенара! — воскликнула за ее спиной Тен-Тен. Она с любопытством выглянула из-за плеча девушки и сказала: — О, мы тоже сдали только один свиток, но я не волнуюсь. Думаю, этап нам зачтут, всё-таки… — Тен-Тен наклонилась к уху Кенары и прошептала: — Неджи спас Казекаге!

— Что?! — изумилась Кенара. Они с Тен-Тен отошли в сторону, чтобы поговорить.

— Мы оказались в самом центре заговора против Гаары, представляешь? Один посвященный заманил его в ловушку и пытался вытянуть из Казекаге Однохвостого зверя. Ты же знаешь, что он джинчурики? Все знают, еще с прошлого экзамена. И еще с ним была девушка — Фуу из Водопада. Они оба чуть не погибли, но Неджи вмешался и, пока мы отвлекали нападавшего, разрушил цепь, которая тянула чакру, и спас их.

Кенаре не нужно было искать Неджи взглядом в толпе. Вот он стоит, как ни в чем не бывало, сложив руки на груди, и спокойно отвечает на реплики Ли. Неджи хорош, как всегда, на нем — ни царапины, на светлой одежде клана Хьюга не видно пыли.

«Спас Казекаге, значит? — подумала девушка, — на твоем фоне Масари Кенара меркнет, как звезда рядом с полной луной». Она невольно перевела взгляд на свою одежду: рубашка была порвана и заляпана кровью ниже ключицы, в штанах в области бедра красовалась дырка от куная и еще больше крови, правая перчатка была разрезана на ладони и тоже испачкана. Сестра сказала бы, что все это признаки небрежного ведения боя.

И всё-таки эти тридцать шесть часов изменили ее. Она снова была одна, но не так потеряна, как раньше. Кенара всё больше понимала, на что способна. Она вспомнила Куроко, его силу, а также то, как ее собственный кулак не раз доставал его. Девушка улыбнулась. «Сейчас я побила бы и тебя, Хьюга Неджи», — подумала она. И в этот момент Неджи перевел взгляд и посмотрел прямо в глаза Кенаре. Куноичи не растерялась, мгновенно погасила огонь в своих глазах и чуть склонила голову в знак приветствия. Неджи слегка склонился в ответ.

Тен-Тен вернулась к своей команде. Другие ребята из Листа тоже держались поблизости, но Кенара предпочла стоять немного в стороне от толпы: сил на общение и вежливый обмен улыбками у нее не было. Вскоре к экзаменующимся вышел Песчаный Гаара. Он стоял на балконе, вырезанном в стене. Генины смолкли и обратили свои лица к Казекаге.

— Участники экзамена! Я по достоинству оцениваю ваши усилия, но… Времена изменились, и миру шиноби нужна новая система управления и правил. До сегодняшнего дня мы, шиноби, жертвовали жизнями наших товарищей, чтобы соблюсти закон и порядок, но я осознал, что у нас есть нечто более ценное, чем правила. Это дружба с нашими товарищами и узы, которые связывают всех нас. Думаю, каждый из находящихся здесь понимает, о чем я говорю. Вот почему я считаю третий этап, этап поединков, лишним! Кроме того, я хочу изменить правила второго этапа экзамена. Подробный отчет о каждом из вас будет направлен в ваши деревни, и Каге сами решат, кто достоин повышения в звании.

Генинов сильно взволновала эта речь. Возникли тысячи вопросов, все делились мнениями и впечатлениями.

Как только Гаара скрылся, Кенара повернулась и поплелась в спальню, которая была отведена её команде еще в первый день пребывания на базе. Но по пути к вожделенному отдыху ее перехватила Темари.

— Тебе нужно рассказать обо всем военному совету, — она провела Кенару в кабинет, в котором во главе стола сидел ее младший брат, сам Казекаге, а по бокам от него — второй брат, Канкуро, генерал Суреми (его можно было узнать по знаку клана) и еще два человека. Сама Темари села по правую руку от Гаары. В углу кабинета сидела марионетка и, видимо, готовилась делать записи.

По знаку Казекаге Кенара начала свой рассказ. Он был лаконичным, но содержательным. Еще некоторое время ей пришлось отвечать на вопросы: совет интересовали все подробности касательно Когтя и кое-что о Сборной команде. Потом девушку попросили удалиться в свою комнату, но пока не укладываться спать.

Кенара поклонилась и вышла. Ноги становились ватными, в голове тоже как будто вата взорвалась. Куноичи нашла на своем этаже общую уборную и умывальник, умылась холодной водой, чтобы отогнать сон, и напилась воды. Она вышла, но не успела дойти до спальни — ее снова поймала Темари.

— Пойдем со мной, — строгая куноичи проводила ее на другой этаж, завела в свою комнату и усадила за стол. — Тебе нужно написать подробный отчет для нашей службы безопасности, потому что завтра ты покинешь Деревню.

Кенара склонилась над бумагой и начала торопливо выводить иероглифы. Она жутко хотела спать, все расплывалось перед глазами, приходилось постоянно себя одергивать. Темари сидела на кровати, положив ногу на ногу, и наблюдала за ней.

— Я напишу еще записку для Пятой Хокаге, — сказала Кенара, когда отчет был закончен и куноичи Песка пробегала его глазами. Нужно было поставить Цунаде в известность об окончании дипломатической миссии.

— В этом нет необходимости, мы сегодня же отправим все нужные сведения в Лист. Теперь ты можешь идти спать.

Кенара поклонилась и направилась к двери. Темари проводила ее взглядом. Первая размышляла о том, что могла бы подружиться с этой деловой и решительной куноичи Песка, живи она в Конохе. Вторая подумала, что никогда не видела таких клёвых и одновременно дурацких штанов.

Луна была полностью опутана шелковой паутиной. Паутина сдавливала ее до тех пор, пока не раздался скрежет и хруст костей. Тогда голос Казекаге сказал, что времена меняются и результаты экзамена будут засчитываться по количеству сданных вражеских костей. Раздался стук в дверь, и Кенара очнулась от своего тяжелого сна. За дверью стоял Нара Шикамару, организатор экзамена от Листа.

— Прости, что разбудил, — сказал он.

— Вам не нужно извиняться — мне всё равно снился кошмар.

— Кошмар это то, что ты называешь меня на «вы», — усмехнулся Шикамару. — Я себя стариком чувствую. Мы же ровесники, к тому же, думаю, тебя скоро тоже повысят до чунина, учитывая то, что я слышал от Темари… и прочитал в отчете.

— Может, и так, — пробормотала Кенара.

Шикамару зевнул и коснулся рукой затылка.

— В общем, я тут, чтобы передать приказ. Гай-сэнсэй, Куренай-сэнсэй и Асума-сэнсэй отправляются прямо сейчас в Коноху, и я пойду с ними. Вам, генинам, нужно собраться завтра на рассвете и тоже выдвигаться, чтобы в течение недели прибыть к Пятой для подведения итогов экзамена.

— Всё понятно, спасибо, Шикамару.

После этого разговора Кенара не сразу смогла заснуть. Как только небо на горизонте начало светлеть, она поднялась, собрала свои вещи и, забежав умыться и почистить зубы, направилась в отсек здания, в котором находился госпиталь. В палате Руюги стояло еще несколько коек, некоторые были заняты. Кенара подошла к своему напарнику и дотронулась до его руки. Руюга открыл глаза.

— Похоже, всё не так уж плохо, — сказал он.

— Да, мы справились, — ответила Кенара. — Наша подруга по команде и ее сообщник под охраной, двое других бандитов мертвы. Команда Песка жива и практически здорова.

— Я не особо рассчитывал на все это.

— Ты пропустил речь Казекаге: третий этап отменили, Хокаге-сама будет решать нашу судьбу на основе отчетов.

— Звучит обнадеживающе.

— Я должна возвращаться в деревню.

— Через пару недель я последую за тобой. Как будешь у Пятой, пришли мне весточку, что там решилось с повышением.

Кенара кивнула.

— А знаешь, ты ведь спас мне жизнь.

— А ты — мне.

— Ладно, я пойду. Выздоравливай, и увидимся в Конохе.

— Кенара…

Куноичи, уже направлявшаяся к двери, обернулась.

— Не злись на меня за то, что услышишь от Пятой, — сказал Руюга.

— Хорошо, — удивленно ответила Кенара.

Было еще прохладно, солнце наполовину показалось из-за горизонта. Все коноховцы были в сборе. Вместе с Кенарой их набралось тринадцать человек: команда Ино и Чоджи с Сакурой, восьмая команда Хинаты, Кибы и Шино, команда Генная, Комуи и Инахо и девятая команда Неджи, Тен-Тен и Ли. Тен-Тен помахала рукой и предложила Кенаре к ним присоединиться.

— Где же твои товарищи? — спросил Ли. — Я знаю, что одна из них была из Песка, она, конечно, не пойдет с нами, но тот парень…

— Руюга в больнице, через пару недель поправится.

— Мы все в сборе, давайте отправляться, — сказал Неджи.

Недели было вполне достаточно, чтобы добраться до Конохи, не особо надрываясь. Но, учитывая остановки на ночь, днем требовалось все-таки двигаться быстро. До полудня все бежали и не было возможности разговаривать, потом сделали привал на час, чтобы пообедать и немного отдохнуть. К вечеру генины добрались до кряжа, под прикрытием которого решили заночевать. Здесь было достаточно сухого кустарника, чтобы развести большой костер и поддерживать его какое-то время. Все собрались в широкий круг, ужинали сухим пайком и делились впечатлениями. Киба с удовольствием рассказал об их захватывающей погоне за командой из Скрытой Травы. Вспомнили, как толстяк из этой команды стал причиной потасовки в первый день пребывания в Пустыне Демона.

На следующий день к вечеру пустыни остались позади, дальше простирались территории, больше похожие на степь, где было не так жарко. Вечером по всеобщему требованию Неджи рассказал о приключениях его команды. Ли и Тен-Тен его постоянно перебивали, так как, по их мнению, в его повествовании не хватало экспрессии. Во время экзамена ребятам довелось сдружиться с командой из Деревни Дождя, так как Тен-Тен и Аджисай из Дождя провалились под руины и оказались атакованы гигантскими муравьями. Больше всего генинов взволновал рассказ о спасении Гаары.

— Ничего особенного, — пожал плечами Неджи. — Я просто перекрыл точки, через которые вытягивалась чакра джинчурики внутри Казекаге. И той девушки из Водопада.

— О! — воскликнула Тен-Тен. — Ты самое интересное пропустил. Этот монах, который напал на Гаару, был учеником мудреца, умевшего запечатывать Хвостатых. Его техника была такая странная… с помощью игры на сямисене он управлял цепями, которые вошли внутрь Каге и Фу и тянули из них чакру…

На следующий день генины миновали границу и сделали привал у реки, устроили купания и постирушки. Девушки ушли подальше от ребят. Вечером все встретились у костра и ужинали печеной рыбой. Сакура, Чоджи и Ино рассказывали о своих противниках. О гигантском скорпионе, о девушке-кукловоде и о том, как ее уродливая кукла вдруг оказалась ей самой, а прекрасное тело — всего лишь куклой.

— Мясо скорпиона довольно приятное на вкус, — заметил Чоджи. — Особенно, когда ты так голоден, как был я…

На четвертый и пятый день передвигались по лесистой местности. Начали было вспоминать предыдущий экзамен на чунина, но эти воспоминания не для всех оказались приятными. Впереди был еще один день напряженного бега, ночевать планировали уже в Конохе.

— Кенара, ты ничего нам не рассказа, — сказала вдруг Ино. — Как прошли испытания Сборной команды?

Кенару немного сторонились, как это бывает в отношении людей, переживших потерю. Ино, как и Тен-Тен, считала, что гуманнее помочь ей втянуться в коллектив, чем игнорировать ее.

— Вряд ли я могу…

— Да не скромничай! — воскликнула Ино. — Это вовсе не секретная информация, мне Шикамару сказал, что вы поймали какую-то банду, это правда?

— Во время песчаной бури мы наткнулись на двух ребят из команды Песка, которые находились под гендзюцу… — Кенара рассказала о столкновении с Когтем, избегая упоминания Шэнрё и всего, что касалось ее дипломатической миссии, а также стараясь перенести акцент со своей персоны на спутников и приукрасить их заслуги, чтобы не казаться выскочкой. Оказалось, что она может быть довольно красноречивой, особенно когда Неджи ее внимательно слушает.

Команда Генная приуныла. Они чувствовали, что проигрывают на фоне других ребят из Конохи. Когда усталость пересилила любопытство и желание обсуждать интересные темы, генины начали укладываться спать. Была очередь Кенары дежурить. Конечно, они находились на территории страны Огня, но пока еще не в деревне. К тому же, такое количество шиноби по правилам требовало наличия караула.

Кенара от нечего делать поддерживала огонь в небольшом костре. Здесь ночи были теплее, чем в пустыне, по сути, не было необходимости в костре, но ребята готовили на нем еду и чай. Небо было ясным, звездным, луна убывала и не выглядела уже такой царственной красавицей, как несколько дней назад. Кенара отошла под сень деревьев и лениво собирала хворост. Еще два часа предстояло ей чем-то развлекать себя, чтобы не заснуть. Она прошла немного вперед и увидела, как деревья расступаются и открывают край возвышенности, на которой генины разбили лагерь, а под ногами в широком овраге расстилается густой кустарник без малейшего просвета. В ночи этот овраг казался провалом в бездну. За ним до самого горизонта тянулся лес, похожий сверху на темное море. И над всей этой картиной развернулось безграничное пространство ярко-синего неба, усыпанного звездами.

Кенара выронила хворост и вдохнула полной грудью. Какой же здесь влажный, мягкий ветер, как пушистый котенок, по сравнению с жесткими ветрами пустыни, несущими пыль и песок...

Она почувствовала шаги за своей спиной, несмотря на то, что человек передвигался бесшумно. И она знала, что это Неджи, до того, как он заговорил.

— Кенара, могу я спросить тебя кое о чем?

Здесь, под светом луны и звезд, если она обернется в эту самую минуту, шиноби, который видит всех насквозь, сможет прочитать чувства на ее лице…

Душа Кенары была обнажена перед красотой окружающего ее ночного мира, она не успела укрыться и замкнуться как обычно. И от голоса Неджи краска бросилась ей в лицо. Она дала себе три секунды, чтобы взять себя в руки.

— Конечно, Неджи, — спокойно сказала Кенара, обернувшись.

— Ты знала о том, что Коготь украл труп Байоши из нашего клана?

— Нет.

— Три года назад молодой шиноби из клана Хьюга находился на секретном задании в стране Ветра. Он был смертельно ранен и его товарищи надеялись доставить его домой живым, но его выкрали. Судя по некоторым обстоятельствам, это похоже на дело рук оборотня из Когтя.

— Джаккару? Вполне возможно, что это был он. Нет, Неджи, хотя у нас есть общие родственники в Конохе, до меня эта история не дошла.

— Возможно, теперь выяснятся некоторые подробности этого дела.

Кенара кивнула. Неджи смотрел на ее лицо, как будто пытался предугадать реакцию на свои следующие слова.

— Я еще не выразил тебе свои соболезнования по поводу случившегося в Деревне Звездопада, позволь мне сделать это сейчас от моего лица и от всех Хьюга. Все мы были потрясены. Наш клан был связан родственными узами с некоторыми семьями Звездопада.

— Спасибо, Неджи, — Кенара засунула руку в карман и дотронулась до повязки с эмблемой своей деревни, которую носила с собой. — От нас теперь остались только воспоминания.

— АНБУ проводят расследование, но, насколько мне известно, пока нет результата. Есть только две силы, которые могли совершить подобное: Орочимару и Акацки, — но никаких доказательств нет.

Кенара покачала головой. Ей не хотелось делиться своими мыслями на этот счет, так как они основывались исключительно на интуиции. Неджи это понял и постарался сменить тему:

— Ты ни разу не упомянула свою напарницу из Песка. Это связано с тем, что идея Сборной команды провалилась?

— Шэнрё оказалась четвертой из этой банды. Именно она невольно привела нас к своим сообщникам.

— Так что с командой Песка вы столкнулись не случайно. Вот, значит, как, — сказал Неджи. Все становилось на свои места. — Последний вопрос: что Коготь делал в том укрытии в разгар экзамена?

— Их нанял тот же человек, что послал монаха с сямисеном вытянуть из Казекаге Хвостатого. Они должны были обеспечить успех этого дела и убедиться в смерти Гаары. А потом, кто знает? Смена власти в Деревне Песка должна была стать концом мирных отношений с Конохой. Перейдя к агрессии, Песок мог бы перебить участников экзамена. Мы теперь не узнаем, как далеко простирались их планы.

— Скорее всего, да, — сказал Неджи. — Получается, наши команды в союзе с Песком и Водопадом разрушили заговор, хоть и действовали с разных сторон.

— Заговорщикам не повезло во всем. Если бы Куроко не был бойцом ближнего боя, все могло закончиться совсем иначе.

Неджи наклонился и собрал хворост, рассыпанный по траве.

— Не стоит стоять долго на таком обманчивом ветру: он лишь кажется теплым, на самом деле, можно простудиться, — сказал он на прощание и отправился спать.

Но Кенара не послушалась его. Ветер как будто наполнял ее жизненной силой, словно она уже научилась превращать потоки воздуха в чакру.

На пятый день к вечеру под проливным дождем генины вступили в Деревню Листа и сразу же разошлись по домам: аудиенция у Хокаге была назначена на завтра, на девять часов утра. Кенара мечтала о своей каморке, как о надежном приюте, ей хотелось отдохнуть и побыть в одиночестве, чтобы сбросить с себя напряжение прошедших дней. Но, когда девушка вошла в свою комнатку в доме Гайчи, она обнаружила на своем матрасе какого-то неопрятного пьянчужку. Хотя оплаченный ею месяц аренды жилья еще не истек, Гайчи решил выжать из каморки еще хоть какие-то гроши во время ее отсутствия. Кенара рассвирепела, но воспитание не позволяло ей выплеснуть свой гнев на старика. Это была одна из тех ситуаций, когда правда на ее стороне, но проблему не решить ни по справедливости, ни силой: деньги старик не вернет, а спать в этой комнате девушка теперь брезговала.

Кенара снова вышла на улицу, под дождь. Сумерки окутали деревню, люди ужинали у себя дома, при свете теплых ламп, в кругу близких и друзей. Она чувствовала себя как бездомная собака, побитая и усталая. Денег у нее практически не было, перспектива провести еще одну ночь в спальном мешке под открытым небом, мягко говоря, не прельщала. Девушка брела по улице, совершенно промокшая, и думала о том, что ее родные должны же были где-то хранить сбережения или доходы, которые приносили фруктовые сады. Завтра она напишет письмо в Центральное отделение банка в столице, узнает, не было ли открыто счета на имя ее тети. В конце концов, это очень глупо — бомжевать, когда у тебя есть потенциальные средства. Другие шиноби вполне обеспечивали свои нужды, получая плату за задания, или занимались какими-нибудь ремеслами, но почти за всеми стояла семья, а то и целый клан, всегда готовый приютить и помочь встать на ноги. О сиротах Деревня тоже заботилась.

«Наверное, полагается какая-нибудь премия за получение повышения в звании? — подумала Кенара. — Завтра спрошу у Шизуне-сан. Если, конечно, меня еще повысят». Девушка набрела на палатку с лапшой, из которой доносились вкусные запахи горячей еды.

— Пусть это будет стоить всех моих денег, но сегодня я наконец поем нормально, — сказала себе Кенара и, отбросив занавесь, подошла к стойке.

За ней сидел один человек и он обернулся, услышав шорох. Взгляд его был меланхоличным, лицо — довольно приятным. По белому вихру и повязке на глазу Кенара узнала Хаттаке Какаши, хотя он обычно скрывал свое лицо. И сейчас, покончив с ужином, Какаши натянул маску.

— Добрый вечер, Какаши-сан, — сказала Кенара и села к стойке. Она поздоровалась с хозяином заведения и заказала рамен со свининой.

— Здравствуй, Кенара. Значит, вы вернулись с экзамена сегодня?

— Да.

— Почему же ты не отдыхаешь, как другие ребята?

В такие минуты, грозившие излиянием души, Кенара особо полагалась на свою практическую половину. Из всех своих проблем она выделила наиболее насущную и прозаическую и ответила:

— Мне не нравится мое съемное жилье.

— Мастерская Гайчи? — глаз Какаши сощурился, и она поняла, что шиноби улыбается.

Кенара кивнула и с наслаждением вдохнула аромат поставленного перед нею блюда.

— Я знаю одну пожилую пару, которая долгое время провела в Деревне Звездопада. Во время первого этапа экзамена на чунина они сдавали комнаты на втором этаже своего дома. Обычно эти комнаты пустуют. Мне кажется, старикам будет приятно приютить кого-то из Звездопада, — Какаши назвал адрес и поднялся.

— Благодарю вас, Какаши-сан.

Наверняка это было хорошее жилье, но какая разница? Денег-то у нее все равно нет…

— До свидания.

Кенара принялась за еду и на какое-то время заставила себя ни о чем не думать.

На следующее утро ребята, принимавшие участие в экзамене, столпились в кабинете у Пятой Хокаге, здесь же стояли Шизуне и Шикамару.

— Я получила отчеты о втором этапе экзамена, — сказала Цунаде. — А также рекомендации Казекаге. Итак, Хината, Шино, Киба, Чоджи, Ино, Сакура, поздравляю, вы повышены до чунинов.

Те, чьи имена были названы, разразились радостными возгласами, но почти сразу смолкли, так как Цунаде продолжила свою речь.

— Комуи, Геннай, Инахо, вы сможете попробовать свои силы в следующий раз.

Эта команда генинов совсем приуныла, ведь они уже не первый раз пытались сдать экзамен.

— А теперь те команды, которые не собрали два свитка, но показали себя достойно… — Пятая повернулась к команде Гая и Кенаре. — Ли, Тен-Тен, вы, без сомнения, заслужили повышения до чунина…

— Цунаде-сама! — воскликнул Ли. — Команда Гай-сэнсэя не разделялась! Как так получилось, что Неджи не получил повышения?!

— Дай закончить! — рявкнула на него Пятая. — Хьюга Неджи получил особую рекомендацию от Казекаге, его успех был самым запоминающимся. Кроме того, Неджи давно уже выполняет миссии, обычно не доступные для рядовых чунинов. Так что, Неджи, ты повышаешься до джонина, что на самом деле отражает твой уровень мастерства.

— Благодарю вас, Цунаде-сама.

Казалось, Хокаге уже сказала все, что хотела, и ребята заговорили между собой. Кто-то радовался отличной командной работе, кто-то вспомнил Наруто, который пропустил экзамен. Пятая, думая о своем, посмотрела в окно куда-то вдаль. Кенара невольно сделала шаг вперед, Шикамару кашлянул.

— Ах да, Кенара, — Цунаде улыбнулась. — Насчет тебя у меня тоже есть особые рекомендации. Казекаге благодарит тебя и Руюгу от лица Песка за захват опасных преступников, он считает, что вы, ребята, достойны повышения, в частности, ты — до джонина. Но…

Кенара подняла брови. Она была приятно удивлена, хоть и понимала, что это невозможно.

— Мы не можем повысить тебя до джонина, потому что ты еще плохо знакома с личным составом шиноби Листа, с особенностями жизни нашей деревни. В твоем списке очень мало миссий, особенно высокого ранга. Но я уверена: все впереди и ты докажешь, что достойна этого звания... в дальнейшем. А пока поздравляю, Масари Кенара, ты — чунин Деревни Листа.

— Благодарю вас, госпожа Пятая Хокаге, — ответила девушка.

Шикамару, получив знак от Шизуне, удалился и увел за собой остальных молодых шиноби за исключением Кенары.

— Я прочитала копию твоего отчета. Теперь, конечно, у Песка будет много работы по выяснению некоторых обстоятельств, в том числе, как Чирасу Шэнрё так долго удавалось вести двойную игру и скрывать свою связь с Когтем.

— Мне жаль, что идея Сборной команды провалилась, — сказала Кенара.

— Провалилась? — Цунаде улыбнулась. — О, нет, наоборот, вы доказали вашу эффективность, выманив шпиона, не говоря уже об обезоруживании неуловимой банды. Я рада, что была права, разглядев в тебе некие задатки лидера, и думаю, мы продолжим работу в этом направлении. Кенара, я хочу, чтобы ты обзавелась собственными товарищами для выполнения групповых заданий.

— Мне понравилось работать с Руюгой, — ответила Кенара. — Некоторые его способности…

Пятая остановила ее жестом и покачала головой.

— Не стоит тебе рассчитывать на Руюгу, он выполнил свою задачу и вернется в АНБУ.

Кенару озарила неприятная догадка. Она вспомнила свои ощущения первых дней пребывания в Конохе — как будто кто-то следил за ней. Вспомнила и те слова, что Руюга сказал ей в больнице: «не злись за то, что услышишь от Пятой». «Значит, он был шпионом, — подумала она, — следил за мной и Шэнрё, а также за тем, чтобы Сборная команда не распалась раньше времени». Она не обижалась на него, так как его действия являлись не чьей-то прихотью, а объективной необходимостью. Тем не менее, команды у нее не было и нет.

— Для тебя нашлись новые товарищи, нам кажется, вы подходите друг другу. Ичиба Набу и Сэмпару Рой два месяца назад на задании ранга B потеряли своего командира, Сэмпару Мэй.

— Вы хотите мной заменить их потерю? — Кенара нахмурилась.

— Нет, — спокойно ответила Цунаде. — Но, тем не менее, именно ты им подойдешь. Мэй была необычной девушкой, только благодаря ей эти двое стали чунинами на одном из предыдущих экзаменов. Она была сердцем их команды.

Кенара стояла и слушала, пытаясь хоть как-то соотнести сказанное с собой.

— В общем… они твои. Не то чтобы скорбь их не утихла, — хоть от такой потери оправиться и нелегко, — но парни погрязли в унынии и отлынивают от заданий.

— Ичиба Набу и Сэмпару Рой, — произнесла Кенара. — Кто же был их учителем?

— Митараши Анко, — ответила Шизуне. — Пойдем, я расскажу, где они проживают, и решим еще одно дело.

Кенара поклонилась Пятой.

— У вас есть примерно две недели, а потом вашу команду ждут задания, — сказала на прощание Цунаде.

В коридоре Шизуне продиктовала Кенаре адреса ее будущих товарищей и их сэнсэя.

— Если Анко не окажется дома или на дежурстве, значит, она в «Изуми», наслаждается десертом, — Шизуне хитро улыбнулась. — Кстати, ты знала, что за поимку Когтя полагается денежное вознаграждение?

— Оно, кажется, всегда полагается за подобные дела?

— Да. Заплатил лично Казекаге, награда поделена между тобой, Руюгой и той командой из Песка, с которой вы вместе сражались. Это, кстати, была настоящая совместная работа, вполне компенсирующая распад Сборной команды… Ну вот, ты можешь получить в Казначействе свое вознаграждение.

Когда Кенара вышла из Резиденции, с деньгами и радужными надеждами, солнце как раз показалось из-за туч.

«Своевременно, — саркастично подумала девушка, — учитывая, что ночь пришлось провести в спальнике под дождем». Прежде всего, она отправилась по тому адресу, который указал ей Какаши. Это был красивый дом в одной из зеленых улочек. Как только Кенара увидела балкон, выходящий на центр города, с двумя апельсиновыми деревцами в горшках, сердце ее затрепетало в груди — так захотелось ей поселиться в этой комнате наверху, с большими застекленными окнами и колокольчиками фен снаружи.

Супруги Сэки, по счастью, оказались дома и были рады гостье. Они пригласили ее на чай.

— Значит, Масари… — госпожа Хона задумчиво улыбнулась, на ее щеках появились новые морщинки, черные глаза прищурились. — Мы знали одну семью Масари, но, видимо, это были родственники твоей тети.

— Наверное, ее двоюродный брат и его три дочери.

— Да-да, именно так. Приятные, воспитанные люди. Какое великое случилось горе… В день траура по Деревне Звездопада сюда съехалось множество людей, у которых там погибли родственники.

— К сожалению, я была на экзамене в этот день.

— В сквере у западной части городской стены возвели монумент из черного мрамора в память о погибших мирных жителях и шиноби Звездопада, — господин Макото вздохнул и, задумавшись о своем, не заметил, как крепко сжал руку своей жены. — Мы уехали в Деревню Звездопада почти сразу после свадьбы и прожили там пятнадцать лет, а потом финансовые дела повлекли нас в Коноху.

— А дети наши — трое сыновей и дочка — перебрались со временем жить в столицу, — добавила госпожа Хона. — Теперь у нас девять внуков, но они почти не приезжают к нам, так что мы сами ездим в столицу по нескольку раз в год на две-три недели.

— Поэтому нам не хотелось сдавать комнаты, — сказал Макото. — Уезжая, мы просто заколачивали двери и окна и просили соседей приглядеть за домом. Но недавно в деревню перебралась дальняя родственница жены, живет она через улицу, у своей дочери, а к нам приходит помогать по хозяйству.

— Тем более мы будем рады приютить девушку из Звездопада, — добавила госпожа Хона.

Позже Кенару проводили на второй этаж, где располагались три комнаты. В одной жили раньше средние сыновья Сэки, в другой — дочь, в третьей — самый старший сын. Кенаре хотели предложить комнату дочери с высокой кроватью, резным трюмо и бархатными занавесками, но ей больше по душе пришлась скромная комната старшего сына, с балконом и почти без мебели. Справа от окна, почти в центре комнаты, стояла кровать с жестким матрасом, в левом, дальнем от окна, углу располагался рабочий стол, над ним две электрически лампы в шарообразных плафонах были врезаны в стену. Простой стул с круглым сидением и высокой спинкой стоял возле стола, в противоположной от окна стене находился раздвижной неглубокий шкаф. В комнате царила атмосфера труда и порядка, что как раз подходило Кенаре. Ее глаза горели, так что супругам Сэки не пришлось сомневаться, довольна ли их новая соседка своим помещением. На этаже находилась вторая ванная комната, которая так же была в полном распоряжении Кенары.

Девушка спросила, может ли она переехать прямо сегодня, на что получила утвердительный ответ.

Через полчаса Кенара стояла у подножия монумента, воздвигнутого в честь жителей Звездопада. Он представлял собой комету с хвостом из черного мрамора, но не падающую к земле, а как бы возносившуюся вверх, к небу. Памятник, по мнению Кенары, был прекрасен. Она опустила к его подножию охапку белоснежных хризантем и медленно выпрямилась. Это были не единственные свежие цветы здесь: люди из клана Хьюга ухаживали за памятником и территорией вокруг него. Девушка ощутила всю глубину скорби, глядя на гладкую поверхность черного камня, размышляя о том, хватило бы его поверхности, чтобы вырезать имена всех погибших? Такие события не должны происходить на свете, а виновные — оставаться безнаказанными, наслаждаться воздухом и солнечным теплом, всей полнотой жизни. Кенара думала о произошедшем не как о личном несчастье, а как об общей трагедии. Та Ночь показала уязвимость мира, его зыбкую природу, и, как бы это ни ранило самолюбие, беспомощность даже самых сильных шиноби.

Шизуне не смогла дать вразумительного ответа об успехах расследования АНБУ, из чего Кенара сделала вывод, что-либо агентам не удалось напасть на след преступников, либо они откопали то, что следовало тщательно скрывать. Глупо было ожидать, что девушку станут держать в курсе этого дела, ведь уровень ее подготовки не давал допуска к заданиям ранга S. Ну ничего, стоит лишь набраться терпения, обзавестись надежной командой, стать сильнее и опытнее, и тогда, даже если Кенару не допустят до официального расследования, она проведет свое…

В этот же день девушка решила навестить своих новоприобретенных товарищей и назначить тренировку на завтра. Первым на ее пути оказалось жилище Сэмпару Роя, скромный одноэтажный домик, состоявший из пары комнат и кухни. Кенара поднялась по деревянным ступенькам и постучала в дверь. Все здесь было небогатое, но чистенькое и приятное глазу, в том числе светло-зеленые занавески на окнах, стены цвета морской волны, аккуратный водосток из нержавейки на углу дома. Дверь распахнулась, и на пороге показался высокий молодой человек в махровом халате и с полотенцем, намотанным вокруг головы в виде странного тюрбана. От него исходил приятный аромат ирисов. Кенаре показалось, что ногти на руках у Роя неестественно блестят, причем только на одной руке и на двух пальцах другой руки. Все это, вкупе с недовольным выражением лица, говорило о том, что его отвлекли от важного дела.

— Сэмпару Рой? Здравствуйте, я ваш новый член отряда и командир, Масари Кенара.

— Здравствуйте, — ответил Рой и тяжело вздохнул. Его красивое лицо выглядело измученным и усталым, под глазами лежали тени.

«Бедняга, — подумала Кенара, — наверное, он оплакивал своего товарища и мучился от бессонницы все эти дни». У Роя действительно были проблемы со сном: он никак не мог перестать спать по пятнадцать часов в сутки и заставить себя разлепить глаза раньше полудня.

— Завтра… хм… в девять утра я жду вас на шестом полигоне. Познакомимся и потренируемся вместе.

Попрощавшись, Кенара направилась по следующему адресу. Она ничего не почувствовала к новому товарищу и не могла представить себя с ним в одной команде. Хотя куноичи считала симпатии и антипатии, основанные на первом знакомстве, иррациональными, в глубине души ей все же хотелось почувствовать Роя и Набу своими людьми. Ведь понравился же ей Неджи с первого взгляда, раз и, казалось, навсегда. На свои чувства к нему она благосклонно взирала, считая их неизбежной полудетской влюбленностью, которая развеется от более близкого знакомства.

Дом Набу находился ближе к выходу из города. Дверь открыла женщина лет сорока пяти на вид, взрывная и бесцеремонная. На вопрос о Набу она разразилась криками на всю улицу:

— Вырастила сына на свою голову, помощничка! С утра его и след простыл, сбегает, видите ли, спозаранку, чтобы мать его работой не нагрузила, бесстыжие его глаза… Толку никакого, даром что мужчина, только девчонки за ним бегают, такие же сопливые, как ты!

— Госпожа Ичиба, я, вообще-то, шиноби при исполнении, попрошу более уважительного отношения, — строго сказала Кенара.

— Ох, простите, простите, — наполовину серьезно, наполовину с издевкой ответила женщина. — Мой оболтус тоже при исполнении, как его не попросишь о чем-нибудь, и всегда на заданиях, с утра до глубокой ночи! Знаю я его задания — на заднем дворе у соседей… Мне бы такие задания, хотя бы спину разогнуть разочек, сколько же можно, обслуживаю и обслуживаю всех…

Кенара не стала спрашивать, кого же именно обслуживает с утра до ночи госпожа Ичиба, если ее сына все время нет дома, а мужа она не имеет. Она почувствовала, что голова ее словно распухает от этих криков, и вежливо, но решительно попрощалась. Подождав, пока женщина скроется в доме, Кенара вышла из-за угла и постучалась к соседям. Дверь открыла девочка лет шести с двумя милыми косичками.

— Ичиба Набу? — спросила она. — Мам! Тут одна тетенька-шиноби ищет Набу…

«Тетенька?» — уныло подумала Кенара.

— Проводи ее на задний двор! — прокричал женский голос из глубины дома, и девочка обходным путем повела гостью на двор, где стояла большая теплица, покрытая прозрачной пленкой.

В теплице было полно зелени, а в дальнем углу копошился человек, втыкая в почву что-то наподобие лакмусовой бумажки. На руках его были перчатки, испачканные землей, фартук закрывал одежду от груди до колен.

— Вы Набу? — спросила Кенара.

— Да, чем могу вам помочь? — парень выпрямился. Он был ростом с Кенару или чуть-чуть выше, коротко стриженые волосы имели то ли серый, то ли сиреневый цвет и казались темнее в тени. За очками с вытянутыми прямоугольными линзами слегка щурились темные, продолговатой формы глаза.

— Меня зовут Масари Кенара, и сегодня я получила назначение к вам в качестве командира.

Набу слегка поднял брови.

— Приятно познакомиться, Кенара-сан, — вежливо сказал он, стягивая перчатки с рук.

Его вежливость и внимание к ее персоне побуждали к продолжению диалога.

— Я уже виделась с Роем и предупредила его о совместной тренировке завтра в девять часов на полигоне Шесть.

— А вы тот самый последний шиноби Звездопада? — поинтересовался Набу.

— Я теперь чунин Листа.

— Выходит, всех нас свели мрачные обстоятельства, — пробормотал молодой человек, отвечая на собственные мысли.

— Путь шиноби усеян мрачными обстоятельствами, в нашей жизни других практически не бывает, — хмуро заметила Кенара. Ей не нравился оборот, который приобретал разговор.

— Да-да, извините, я, наверное, бестактен. Так завтра мы увидимся?

Кенара попрощалась и вышла из теплицы. Она была в легком недоумении и гадала, что же за личности ее новые товарищи по команде, так как впечатление они производили неоднозначное. Необходимо было прояснить ситуацию и пообщаться с их наставницей, Митараши Анко. Анко удалось отыскать в кафе «Изуми»: молодая женщина наслаждалась кофе и зефирными пирожными в шоколаде. Она была очень привлекательной, с выразительной фигурой, в короткой юбке и в плаще. Кенара подождала за дальним столиком, пока наставница расправится с угощением, затем подошла к ней, вежливо поздоровалась и представилась. Анко вздохнула и знаком предложила девушке занять место напротив. В это время принесли еще один поднос с кофе и пирожным.

— Я отвечу на твои вопросы при одном условии, — усмехнулась Анко. — Так как ты своим появлением несколько испортила мне удовольствие от еды, за которую я плачу деньги, будет только справедливо потребовать от тебя возмещения ущерба, — в темных глазах куноичи заплясали лукавые огоньки. — Таким образом, мы обе получим, что хотели, и не останемся в накладе.

— Я с радостью заплачу за все, что вы выпьете и съедите, если получу ответы на свои вопросы, — сказала Кенара.

— Отлично! — Анко заказала еще мороженое и арахис в карамели. — Спрашивай.

— В личном деле Набу и Роя написано, что у них отсутствует мотивация, что они — безынициативные и немного апатичны, это правда?

— Ну… раз там так написано… пожалуй, в некотором смысле это правда.

— Неужели вам не удалось найти способ их мотивировать?!

— Ты переоцениваешь роль учителя в этом деле, — ответила Анко. — В большей степени успехи зависят от самого ученика.

— Простите, я не могу с этим согласиться… Сэнсэй… — начала Кенара, но ее перебили.

— Знаешь, кто был моим сэнсэем? Орочимару! — Анко приложила усилие и произнесла спокойно это имя, но щеки и губы ее побледнели, несмотря на чашку горячего кофе, поднесенную ко рту.

Кенара застыла от удивления и вперила в собеседницу испытывающий взгляд. Неджи подозревал в уничтожении деревни Звездопада Акацки или Орочимару, что, если Орочимару и вправду причастен к этому? А если причастна и Анко? Но девушке удалось вдруг разглядеть в больших темных глазах невысказанную горечь предательства. Каково это, когда твой горячо любимый наставник становится на путь Тьмы? Когда для всех твое имя навсегда остается связанным с ним, а ты сама — каждый раз под подозрением… Кенара вздохнула и отвела взгляд.

Анко молчала в смятении от того, что эта почти незнакомая ей девушка смогла читать в ее душе. «Ее воля так сильна или моя все еще слабеет при упоминании одного лишь его имени?» — спрашивала она себя.

— В чем же их цель, если они не желают становиться первоклассными шиноби? — спросила Кенара, как будто тема разговора не менялась.

— Цель такая же, как и у всех людей — быть счастливыми, — Анко грустно улыбнулась.

— Быть счастливыми, — повторила Кенара, явно не одобряя такого легкомысленного подхода к жизни. — В чем же, по их мнению, заключается счастье?

— Нуууу… У Набу, насколько мне известно, недавно появилась девушка, и он, наверное, однажды захочет создать семью. Он такой терпеливый и серьезный, что это будет для него самое то. А еще он увлекается садоводством и химией.

— Какая-то польза от этого есть?

— Для выполнения заданий? Нет, не думаю. Ему просто нравится. А Рой… Рой у нас благородный романтик, он мечтает принять участие в битве, о которой сложат легенды. Где он, конечно, будет главным героем, — Анко улыбнулась.

Кенара слегка приуныла. Она привыкла думать, что жизнь слишком печальна и опасна для обычного существования. Как дважды два она знала, что нужно сначала обеспечить мир, а потом заниматься личным счастьем — если ты шиноби, конечно, ведь в этом их миссия. Пытаться жить как шиноби и как обычный человек одновременно означало для нее не преуспеть толком ни в том, ни в другом.

Вечером она перебралась в свое новое жилище. Супруги Сэки накормили ее ужином и напоили чаем, перебирая воспоминания из жизни в Деревне Звездопада. Наконец-то девушка смогла полежать в горячей ванне, а после лечь спать на свежем постельном белье. Еще розовая и теплая после мытья, она зарылась в белоснежные простыни и расслабилась, пытаясь ни о чем не думать.

Крепко проспав пять или шесть часов, Кенара проснулась еще до восхода солнца и лежала, глядя в распахнутое окно, ожидая утреннюю зарю. Она пыталась припомнить в качестве примера для подражания какого-нибудь лидера, но кроме тети Инари никто не был ей хорошо знаком. Тетя фактически выполняла миссии уровня джонина, но ее авторитарные методы, которые Кенара прочувствовала на собственной шкуре, вызывали большие сомнения. В личном деле Ичибы Набу был указан его возраст — 20 лет, но ничего выдающегося он не сделал, выполняя в основном миссии ранга C и D, никакими способностями не выделялся, показывая средний уровень владения тайдзюцу и ниндзюцу, немного обучался исцеляющим техникам. Набу был склонен скорее к анализу, чем к активным действиям.

Что касается Роя, его мать происходила из клана Узумаки, но умерла при родах, 19 лет назад. Рой был усыновлен семейством Сэмпару в Листе и стал их десятым ребенком. Крепкие отношения у него сложились с одной из старших сестер, Мэй.

— Сэмпару Мэй, — произнесла Кенара. — Какой же ты была? Надеюсь, никто не ждет, что я буду выполнять твою роль…

Побегав, потренировавшись и искупавшись в реке, к девяти часам утра Кенара прибыла к полигону номер Шесть. Набу и Рой подошли с опозданием минут на двадцать. Набу был одет в форму чунина, а Рой — в кимоно длиной до колен из плотного шелка фиолетового и изумрудно-зеленого цветов, подпоясанное широким кушаком. Его кроваво-красные великолепные волосы были забраны в высокий пышный хвост, по бокам от лица свободно ниспадали более короткие пряди.

— Прошу прощения за опоздание, — сказал Набу.

— Разве мы опоздали? — небрежным тоном отозвался Рой.

— Доброе утро, — сказала Кенара. — Вы уже размялись или еще только собираетесь? — она окинула взглядом своих новоиспеченных товарищей: на них не было ни пятнышка грязи, ни одной капельки пота не блестело на лбу или щеках.

«Ба! — сказала она себе, — да эти товарищи как с картинки, готова поспорить, что встали не больше часа назад, спокойно позавтракали и попили кофейку, прежде чем прийти сюда. Ну что ж, значит, у них должно быть в запасе много сил».

— Я хочу увидеть какие-то ваши техники, на которые можно полагаться в бою, а также покажу, что сама умею. За две недели мы должны проработать несколько вариантов командной тактики, чтобы быть готовыми к следующему совместному заданию.

Рой, зевая, чуть не вывихнул челюсть, прикрывая рот ухоженными пальцами. Это не было демонстрацией неуважения с его стороны, просто он привык просыпаться часа на три позже.

— Рой, что ты считаешь своей самой сильной стороной как шиноби? Кажется, ты умеешь пользоваться гендзюцу?

— Ну, я довольно неплохо умею определять гендзюцу и развеивать их. Могу продемонстрировать и собственную технику.

Кенара кивнула и в ожидании взглянула ему в лицо. Глаза Роя, большие и зеленые, как бериллы, привлекли ее внимание. Ей казалось, что в них плещутся искорки. Девушке захотелось пересчитать эти искры, и, когда она дошла до шести, чья-то рука внезапно легла ей на плечо. Она очнулась и увидела, что перед ней стоит клон, а позади нее — Рой. Кенара улыбнулась.

— Отличная техника, — сказала она. Рой хмыкнул, но похвала пришлась ему по душе.

— У нее есть и слабая сторона, — заметил он. — Против нескольких целей одновременно она не работает и более сильный противник может развеять ее, если успеет.

— Эта техника вполне справляется со своей задачей — отвлекает противника, пусть даже на пару секунд, этого обычно вполне достаточно.

— Сильный противник может развеять ее за более короткое время. Если поймет, что попал под гендзюцу, конечно. Вот вас мне удалось застать врасплох.

Кенара предложила обращаться друг к другу менее официально.

— Набу, а ты не хочешь показать свою технику?

Молодой человек достал из кармана мячик и пальцем нарисовал на нем спираль, раскручивающуюся по часовой стрелке. Рисунок слегка светился сиреневым цветом. Набу швырнул мяч и быстро сложил печать. Мяч взорвался в воздухе, как если бы был облеплен как минимум тремя взрывными печатями.

— Я могу заряжать своей чакрой неодушевленные предметы. Правда, мой запас чакры не так велик…

— Неплохо, — сказала Кенара. — А главное, у этой техники есть мощный потенциал. Как ты пытаешься увеличить свой запас чакры?

— Раньше я много практиковался, но потом наши задания усложнились и свободного времени почти не осталось.

«Точнее, ты предпочитаешь тратить его на другое», — подумала Кенара.

— Ты покажешь нам свои техники? Я слышал, ваша Сборная команда отличилась на нынешнем экзамене, — сказал Рой.

— Я сильна в тайдзюцу, могу значительно увеличить свои силу и скорость с помощью чакры. Знаю некоторые техники стихий Ветра и Земли, но атаки на большом расстоянии у меня пока не получаются.

Кенара продемонстрировала свои техники Взрывной волны и Молота Земли.

— У тебя такой большой запас чакры! — воскликнул Набу. — Сколько теневых клонов одновременно ты можешь создать?

— Чакры и вправду много, но четыре клона — мой предел. Я могу наделить каждого частью своей чакры, но она не возвращается после гибели клона.

После этого Кенара попробовала себя в спарринге с обоими молодыми людьми и убедилась, что их навыки ближнего боя действительно не выдающиеся, особенно если сравнивать с Куроко, Ли и, тем более, с Неджи. В метании кунаев и сюрикенов Рой продемонстрировал способности, примерно равные ее собственным, Набу же особой меткостью не отличился. На этом первая совместная тренировка закончилась.

Вечер еще не наступил, и Кенара отправилась к специальному портному, чтобы заказать себе форму по размеру. На обратном пути она столкнулась с Тен-Тен, спешащей по тому же самому делу. Девушки улыбнулись друг другу.

— Приятная суета, не правда ли? — спросила Кенара.

— Да, не терпится увидеть себя в форме чунина, — ответила Тен-Тен и как бы невзначай добавила: — Кажется, кто-то приглашал меня отметить это событие…

Кенара вспомнила, что упоминала об этом при первом их знакомстве, и улыбнулась.

— Хочешь, пойдем в «Изуми»? Говорят, там вкусное мороженое и зефир в шоколаде…

«Во всяком случае, Анко понравилось», — добавила про себя Кенара.

— Отлично! Только, боюсь, тебе придется подождать, пока с меня снимут мерки…

— Я подожду тебя прямо здесь.

Девушки расстались и снова встретились через двадцать минут. В кафе им достался столик с диванчиком в самом углу, что было очень удобно для приватных разговоров; за низко вырезанным широким окном расцветало облако из магнолий, их зеленоватых веток и розовых, сиреневых, фиолетовых цветов. Тен-Тен заказала себе яблоки в карамели и кофе с корицей, Кенара — морс и слоеный цитрусовый пирог.

— Я рада, что встретила тебя сегодня. Неджи отправился по каким-то делам клана, а Ли очень занят новой супер-тренировкой.

— Что это за супер-тренировка?

— Да, такая же, как все: побольше потеть и чтобы мышцы сильнее болели в конце. Просто Ли приходится постоянно усложнять себе задания, так как к прежним он привыкает.

— Понятно. Этим шиноби можно восхищаться, ведь он добился почти невозможного, как и его учитель, — сказала Кенара. — Я впервые с таким сталкиваюсь. Впрочем, мой опыт не очень-то велик.

— Ли, конечно, выдающийся шиноби. После прошлого экзамена на чунина его кости были сильно поломаны, все тело ужасно повреждено, но он прошел огромный путь — тяжелую операцию и долгую реабилитацию, — и стал еще сильнее. Цунаде-сама говорила, что он рискнул жизнью, чтобы вернуться на путь шиноби, — глаза Тен-Тен потеплели при упоминании ее любимой куноичи, с которой она старалась брать пример.

Кенара слушала, затаив дыхание. В следующий раз, когда она встретит Ли-сана, она низко поклонится ему.

— Кто же так сильно повредил тело Ли-сана?

— Ни за что не догадаешься, — сказала Тен-Тен. Игривые слова совершенно не соответствовали ее серьезному тону. Очевидно, эти воспоминания вызвали у девушки не самые приятные чувства. — Это был Гаара-сама. Он тогда находился под влиянием своего хвостатого зверя, Шукаку, и, конечно же, еще не был Казекаге. Рядом с ним у всех в жилах стыла кровь, он был похож на чудовище, а не на человека.

— Похоже, ему удалось совладать со своими демонами, — заметила Кенара. — Сейчас он производит совершенно противоположное впечатление. Мне также понравилась его сестра, Темари-сама, уверенная в себе и сильная девушка…

Лицо Тен-Тен напряглось.

— Да, — кое-как выдавила она из себя, — сильная куноичи. Она доказала это, чуть не поломав мне хребет во время поединков на прошлом экзамене.

Кенара покраснела от своей неловкости.

— Но, Тен-Тен, — сказала она, — ты тоже очень сильная! Наверняка сейчас все могло получиться по-другому.

— Ты правда так думаешь? — прищурившись, поинтересовалась Тен-Тен.

— Конечно, — убедила ее Кенара. Покраснеть еще больше она уже не могла. Впервые в жизни она врала, чтобы искупить свою бестактность и укрепить взаимную симпатию. Тен-Тен и правда являлась замечательной куноичи, но Темари была на несколько шагов впереди, о чем говорило ее звание джонина и должность правой руки Гаары.

— С кем же сражался Неджи? — спросила Кенара, чтобы перевести тему, и ей даже не пришлось изображать любопытство. — Его противнику можно только посочувствовать.

— Наруто и вправду досталось, — заметила Тен-Тен. — Но Неджи проиграл тот поединок.

Глаза Кенары расширились от удивления. Она немного слышала о Наруто, кое-что почерпнув из разговоров сразу же после экзамена. Сопоставив эти сведения с воспоминаниями из своей прошлой жизни, девушка пришла к выводу, что это был достойный Неджи противник. Где сейчас находится Наруто, не знал, наверное, никто, кроме Хокаге и некоторых джонинов. Чтобы этот разговор с Тен-Тен не выглядел как сбор информации, Кенара решила рассказать немного о себе и была удивлена интересом, который проявила ее собеседница к этой теме. Она заметила также, что беседы о старых друзьях не причиняют боли — наоборот, оказалось очень приятным вспомнить Рики и Таюши и прежние деньки. Словно товарищи ее детства оживали вместе с воспоминаниями.

— Любовь в команде — как это романтично, — заметила Тен-Тен. — Так он ей признался в своих чувствах?

— В последний день, да, — глаза Кенары потемнели. — Рики написал записку, в которой назначил свидание Таюши. Это было живописное место на берегу пруда, где однажды их застал ливень. Рики тогда создал купол из чакры, который защитил их от дождя. Он знал техники Стихии Воды. Помню, я пришла на тренировку насквозь мокрая, а на них не было ни дождинки… Они должны были встретиться на рассвете, — лицо Кенары стало жестким. — Надеюсь, Рики и Таюши уснули в тот вечер в мечтах друг о друге, не зная, что у них не будет будущего.

Тен-Тен отвела взгляд в сторону. За окном подобно акварели расплывались сиреневые и розовые магнолии.

Следующие две недели прошли в тренировках. Кенара пыталась получше узнать свою команду и сработаться с новыми товарищами. Хотя Цунаде-сама, похоже, верила в ее лидерские качества, куноичи словно натыкалась на незримую стену, пытаясь влиться в коллектив. С одной стороны, Набу и Рой уважали ее за неплохие способности и силу, с другой — были немного отстраненными в общении, как будто считали Кенару временным явлением. Однажды, когда Набу пришел на тренировку вовремя, без товарища, между ним и Кенарой завязался разговор. Девушка откровенно спросила, в чем причина странного поведения Роя: он никогда не грубил ей прямо, но выказывал некое пренебрежение, например, всегда опаздывал, не дослушивал ее до конца, обращался с вопросами исключительно к Набу.

— Он не показывал это даже мне, но я знаю, что Рой сильно страдал, когда потерял сводную сестру.

— Думаю, я могу это понять, — ответила Кенара. — Я тоже не так давно потеряла сестру.

Набу, прищурившись, сквозь очки внимательно посмотрел на девушку.

— Нет, — сказал он. — Я думаю, ты не понимаешь. Мэй заменила ему мать, она была его семьей. Она была его душой. Маленькая и сердитая, как птичка, Мэй отчитывала его, а он носил ее на руках. Ты прости, что я говорю это, хотя ты стараешься, но наша команда умерла вместе с ней.

— В таком случае, — мрачно усмехнулась Кенара, — я должна быть ходячим трупом: столько смертей прошли вокруг меня, задевая своими крыльями.

— Значит, они не коснулись твоего сердца, — спокойно сказал Набу. — Иначе ты бы просто сошла с ума от горя.

Кровь бросилась девушке в лицо.

— Сила моей скорби — не предмет для обсуждения, — холодно сказала она.

— О, прости! Я иногда разговариваю сам с собой и забываю, что произношу свои мысли вслух, — Набу примирительно улыбнулся.

Кенара смотрела на этих двух парней со стороны и понимала, что всё еще хуже, чем с Рики и Таюши. И тогда, и сейчас она чувствовала себя третьей лишней, но раньше командиром был Рики. Кенара доверяла ему и была уверена, что он — хороший командир. Но теперь она с удивлением осознала, что не знает, каким лидером Рики был на самом деле, ведь они с Таюши были к нему расположены. Что делал бы Рики, попади он в такую ситуацию, как Кенара? Когда твои товарищи не росли с тобой бок о бок, а взялись из ниоткуда, со своими привычками, характером, мнением обо всем и даже со своим командиром, оставившим после себя неизгладимый след…

Кенара заметила, что в свободное время Набу и Рой играют в карточную игру собственного изобретения. Они так увлекались, что уходили в нее с головой и не замечали присутствия Кенары. Рубашку и лицевую сторону карт Рой собственноручно разрисовал тушью, а Набу придумал боевую систему и просчитал баланс. Кенара однажды подошла посмотреть и заинтересовалась. Несмотря на то, что правила показались ей несколько запутанными, игра ей понравилась. Она изредка задавала вопросы и Рой, забывая о своей неприязни, охотно отвечал ей. Эта игра под названием «Путь ниндзя» стала пока единственным тонким мостиком к ребятам.

Чем хуже шли дела, тем больше Кенара нуждалась во времени наедине с собой. Сейчас у нее не получалось быть лидером, потому что в глубине души она не чувствовала в этом необходимости. Проведя первую половину дня со своими товарищами, куноичи затем с удовольствием переключалась на индивидуальные тренировки. Она присмотрела себе замечательное местечко в лесу за пределами Деревни. Это была укрытая от любопытных глаз небольшая полянка, окруженная высокими стройными осинами. Над крепкими кремового цвета стволами шумели кроны из плотных темно-зеленых листьев. Трава была примятая, с проплешинами, как будто кто-то применял здесь техники Стихии Ветра. Здесь можно было и потренироваться до седьмого пота, и полежать потом на земле, глядя на кусок неба в обрамлении зелени. Кенара отрабатывала здесь свой секретный прием.

Однажды она пришла на поляну рано утром, перед встречей с Набу и Роем. Куноичи достала из заплечного мешка прямоугольную грелку и принялась ее надувать. С помощью чаркы девушка могла увеличивать поток воздуха. Первый раз оказался неудачным: Кенара не рассчитала силу и грелка лопнула.

— Отлично, назовем эту технику Смертельный поцелуй, — усмехнулась девушка. Она достала вторую грелку и начала надувать ее уже более медленно и осторожно. Закончив с этим, Кенара повесила грелку на ствол дерева примерно на уровне плеча. Куноичи подняла правую руку и поднесла раскрытую ладонь на расстояние примерно в тридцать сантиметров от поверхности грелки. Она сосредоточилась, непроизвольно сдвинув брови. Через полминуты грелка задрожала и взорвалась.

— Круто! — воскликнула Кенара.

— Ты взорвала ее, не складывая печати!

Девушка обернулась и увидела в нескольких шагах позади себя Неджи, который стоял, сложив руки на груди, и наблюдал за происходящим. Он был единственным человеком, приближение которого она не воспринимала как признак опасности. Собственно, поэтому его появление было таким неожиданным. «Интересно, как давно он здесь. Надеюсь, он не слышал мои дурацкие шутки», — слегка покраснев, подумала Кенара.

— Привет, Неджи, ты тоже ходишь тренироваться сюда?

— Это мое место для секретных тренировок вот уже пять или шесть лет.

Неджи вспомнил, как в детстве сделал здесь свой первый вихрь, сорвав листву с деревьев, и пытался коснуться «мягкой ладонью» каждого упавшего листочка.

«А для меня — пять или шесть дней», — подумала Кенара. Она почувствовала уважение к его постоянству и эстетическому вкусу, но постеснялась сказать об этом вслух. Говорить о том, что она больше не придет сюда, тоже было как-то глупо, словно напрашиваться на приглашение. Раздумывая о том, что бы ему ответить, Кенара вдруг поняла, что ее позорная слабость перед ним почти прошла: она почти не смущалась, не чувствовала предательски громкого биения сердца в груди или слабости в коленках. Может, лишь слегка участился пульс, но совсем незаметно. Неужели влюбленность прошла, оставив место простой симпатии и дружбе? Приняв это как факт, Кенара почувствовала себя свободнее и поняла, что просто рада увидеться с Неджи.

— Ты о многом думаешь, но почти ничего не говоришь, — заметил Неджи. Когда он смотрел в ее темно-синие глаза, ему казалось, что он видит, как в них, подобно птицам, кружатся мысли.

— Я понимаю, почему тебе нравится здесь, — сказала Кенара.

— Что это была за техника? — поинтересовался Неджи, поднимая с земли клочок резины.

— Моя техника «Демон в бутылке».

— Кажется, я уже слышал о ней раньше — во время нашего с тобой поединка.

Молодые люди переговаривались, передвигаясь по поляне и собирая разлетевшиеся обрывки грелок. Для обоих это было удобнее, чем подолгу смотреть друг другу в глаза или постоянно отводить взгляд.

— Суть ее заключается в том, что я подмешиваю свою чакру в воздух, который вдыхает противник. Моя чакра попадает в его легкие, а потом я заставляю ее двигаться на небольшом расстоянии от моей руки. Пока получается всего тридцать сантиметров, но для надежности лучше коснуться груди противника. И тогда чакра нагревает и вращает воздух внутри легких человека с огромной скоростью, разрывая грудную клетку изнутри.

— Какая жестокая техника.

— Да. Я придумала ее специально для одного человека… или людей. Надеюсь, до этого применять ее не придется.

— Кажется, я понимаю, о каких людях ты говоришь, — сказал Неджи, подходя к ней с горстью обрывков резины.

Кенара протянула свой раскрытый мешок, чтобы стряхнуть туда мусор.

— Да, думаю, понимаешь, — спокойно ответила она.

Неджи снова сложил руки на груди и стоял, невозмутимо глядя на ее лицо.

— Я знал одного человека, одержимого местью; ты на него совсем не похожа.

— Месть для меня — это не страсть, пожирающая душу, а холодный расчет, — ответила Кенара. — Я не могла принять другое решение и отказаться постоять за честь шиноби Звездопада, чтобы все забыли о нас и рассказывали детям, что шиноби Звездопада были слабаки и глупцы, позволившие себя погубить за одну ночь, — девушка побледнела. — Кроме того, я не хочу, чтобы кто-либо думал, что может совершать подобные поступки и как ни в чем не бывало ступать по земле.

— Твои мотивы мне ясны, — Неджи постарался сказать это мягче, но не был уверен, что у него получилось. — Я считаю, что ты имеешь право знать… тем более, что и знать особо нечего… Клан Хьюга ведет свое расследование по этому делу, но даже с помощью бьякугана нам почти ничего не удалось обнаружить.

«Вот по какому делу он отсутствовал, о чем упоминала Тен-Тен!» — подумала Кенара.

— Ты был там? Что там сейчас происходит?

— В основном мы осматривали окрестности, но начали с самой Деревни. Пока территория охраняется АНБУ и туда никого не пускают.

Перед мысленным взором Кенары встала ее родная Деревня, такая, как она ее оставила — сумеречная, осиротевшая, оплакиваемая небом.

— Единственное, что нам удалось обнаружить, это способ, каким преступники проникли в сердце деревни. Они проделали подземный ход, начинающийся далеко за стенами, в западном направлении. Очевидно, с помощью призванного животного, скорее всего, земляного паука. Либо это какая-то техника, оставляющая в земле следы вещества, из которого делается паутина. Это все. Других следов мы не нашли, по крайней мере, в радиусе пятидесяти километров от Деревни.

Кенара с удивлением смотрела на Неджи. Он выглядел бесстрастным, как всегда, и не был похож на сочувствующего. Тем не менее, он ей помогал. Быть может, его, как Хьюга, задевало произошедшее.

— Прошу простить также мою дерзость, — добавил Неджи, — но я дам тебе совет. Когда ты вычислишь врага, не позволяй эмоциям взять верх и не действуй в одиночку. Позови Хьюга, некоторые из нас отзовутся, желая отомстить за родственников. Ты сама понимаешь, с какой мощью придется иметь дело.

— Благодарю, — ответила Кенара. — Хотела бы я быть, как ты, уверена в том, что найду виновников.

Куноичи поклонилась и, вскочив на толстую ветку ближайшего дерева, через несколько прыжков скрылась из виду. Неджи проводил ее взглядом, думая о своем. Ветер не шумел в кронах деревьев, слышен был лишь щебет птиц, солнце поднималось все выше и тени отступали. Неджи в очередной раз заметил, как красиво это место, избранное им для тренировок, а в полдень облитая солнцем поляна в обрамлении осин будет похожа на залу с золотыми колоннами. Он никогда раньше не думал о том, что разделить красоту и уединение этого места с кем-то другим может быть приятно.

Ночью, когда весь дом погрузился в тишину, Кенара не могла заснуть и прокручивала в голове разговор с Неджи. Он доверил ей секрет своего клана, значит, он знал, что она не станет болтать об этом и совершать глупые поступки, ставя под удар всех Хьюга. Наверное, Неджи относился с уважением к ее способностям и считал ее сильным шиноби.

«Что ж, эти чувства взаимны, — думала Кенара, переворачивая слишком теплую подушку прохладной стороной вверх. — И, хотя Неджи скуп на эмоции, думаю, со временем мы станем друзьями. Какое счастье, что я больше не влюблена! Теперь, когда робость моя перед ним прошла, я могу дать ему объективную оценку. Судя по манере речи, способности все схватывать на лету и принимать решения, Неджи умен. Он — талантливый и увлеченный шиноби. Его сдержанность свидетельствует о хорошем воспитании, а также о том, что рациональная часть его личности одерживает верх над эмоциональной, — Кенара вздохнула. — И все равно он остается самым лучшим и интересным из всех, кого я встречала. И самым привлекательным, хотя я видела мужчин и покрасивее, того же Куроко, например…»

В этот момент в душе девушки промелькнуло некоторое сомнение по поводу исключительно дружеского характера ее чувств к Неджи, но она отогнала его и поскорее переключилась на другой предмет для размышлений.

«Подземный ход. Это объясняет, как преступникам удалось быстро и незаметно проникнуть в деревню. Я должна посмотреть на этот проход, но уверена, что в нем не могло поместиться много людей. Все произошло быстро, никто не успел поднять тревогу или отреагировать, даже часовые стояли на своих местах. Значит, что бы это ни была за техника, она подействовала мгновенно. Но какая же чакра нужна для техники подобной мощи… и сенсоры ничего не почувствовали?»

Кенара ворочалась и думала о пауках. Обычно шиноби заключают контракт с призываемыми существами, но такие контракты не для посторонних глаз. Если она хорошо помнила свои занятия по изучению животного мира, то существовала порода пауков-лазейщиков, так что с ними вполне мог быть заключен договор призыва. Вряд ли возможно добиться каких-либо показаний от самих пауков, но все-таки это зацепка, особенно если удастся отследить еще одно применение подобного призыва.

«Чему я радуюсь? — нахмурилась Кенара. — Я пока не сделала вообще ничего для собственного расследования. Играю в «Путь ниндзя» и надеюсь, что улики сами посыплются на меня с неба… А другие люди выполняют за меня рутинную работу по сбору информации… Но Неджи прав — я еще слишком слаба, чтобы противостоять мощи, уничтожившей целую Деревню первоклассных шиноби. Что я смогу сделать со своими шестью метрами взрывной волны и парочкой клонов?»

Девушка решительно встала, стащила матрас с кровати на пол и улеглась, удивляясь, как быстро отвыкла она от роскоши прежней жизни.

Новую миссию команде Кенары дали не через две, а почти через три недели. Эта миссия имела ранг C, но могла стать опаснее при определенных обстоятельствах. Кенара, Набу и Рой отправились вместе в город Танзаки, где им предстояло взять под свою охрану наследника одного влиятельного семейства. Мальчика нужно было препроводить в Страну Рек, под временную опеку его матери.

Кенара выглядела довольно внушительно в своей новенькой форме чунина, состоявшей из синих брюк и рубашки, а также защитного жилета. В его нагрудный карман она убрала протектор с символом Деревни Звездопада. Приятной неожиданностью оказалась быстроходность ее товарищей — Набу и Рой были вполне способны не отставать от своего командира и придерживаться быстрого темпа бега.

«Хотя чему я удивляюсь? Им ведь по двадцать лет, я об этом постоянно забываю», — подумала куноичи. Набу на период миссий переставал бриться, впрочем, бородка росла у него исключительно на подбородке и немного по контуру лица и выглядела вполне прилично без всякого оформления. А вот Рой тщательно брился каждое утро, уделяя этой процедуре немало времени и сил. «Лучше бы он так серьезно подходил к своим тренировкам», — ворчала про себя Кенара. Впрочем, ей не на что было жаловаться: разгильдяйство слетело с ее товарищей, как листва с деревьев осенью. Изменилась и сама Кенара, хоть она этого не замечала. Она выглядела и вела себя как человек, который точно знает, что надо делать и как это делать правильно, поэтому ее беспрекословно слушались. Кенара перестала быть сторонним наблюдателем, она превратилась в главное действующее лицо. Если раньше она присматривалась к своим новым товарищам, как к незнакомому инструменту, то теперь у нее появилось понимание, как и когда его лучше применить.

В Танзаки команда направилась в шикарную резиденцию Моро. Их принял сам господин Дзанмару, мужчина внушительного вида, с холодными глазами и высокой прической. Ему было около тридцати пяти лет, но выглядел он намного старше из-за нахмуренных бровей и надменного выражения лица. Дзанмару пристально рассмотрел каждого из трех шиноби, затем обратился к Кенаре:

— Мне знакомо твое лицо. Ты наследница семейства Масари?

— Да, господин.

Дзанмару усмехнулся:

— Вынуждена зарабатывать на жизнь после падения своего дома?

Кенара с удивлением и неприязнью взглянула на этого человека, придавая лицу бесстрастное выражение. «Должна быть причина для его злорадства, — думала она, — если этот знатный господин опустился до бестактности».

— Я всегда хотела быть шиноби, господин.

— Как же ты защитишь моего сына, если не смогла защитить собственную деревню?

«Какой грубый удар, — сказала себе куноичи, — но меня таким не достать. Надеюсь, я не покраснела…» Вместо ответа Кенара посмотрела Дзанмару прямо в глаза, сохраняя спокойное и вежливое выражение на своем лице. Вельможа хмыкнул и отошел к окну, сложив руки за спиной. Слуга ввел в залу мальчика лет девяти на вид, круглолицего и серьезного, с черными волосами, собранными на затылке в пучок. Шиноби по этикету низко поклонились ему. Мальчик, немного растерявшись, так же низко поклонился в ответ.

— Что ты делаешь? — с недовольством спросил Дзанмару. — Разве ты должен так низко кланяться этим людям? Они всего лишь твои телохранители, Данмару.

Данмару покраснел.

— Простите, отец, — сказал он и вдруг быстро добавил, опасаясь нового нагоняя: — Прошу прощения, господин.

Дзанмару скривился, как от зубной боли. Кенаре стало жалко мальчика и особенно его учителя по этикету. Ребенок выглядел задерганным и хмурым. Слуга, который привел Данмару, нес на спине рюкзак внушительных размеров и явно собирался в дорогу вместе со своим юным господином. Однако Кенара не желала без надобности увеличивать отряд.

— Если на нас нападут, чем меньше будет людей, нуждающихся в защите, тем больше будут развязаны наши руки.

Вельможа сделал нетерпеливый жест рукой, давая понять, что жизнь слуги его, в общем-то, не сильно беспокоит.

— Ваша задача — защитить наследника дома Моро.

— Тем не менее, — вежливо, но твердо ответила Кенара, — лучше вовсе не брать с собой лишнего человека, чем бросить его, отбиваясь от врагов. Думаю, мальчик вполне способен позаботиться о себе самостоятельно несколько дней?

Глаза Данмару загорелись. Позабыв об этикете, он воскликнул:

— Да, отец, прошу вас, отпустите меня одного! — под взглядом отца мальчик осекся и замолчал, опустив глаза.

— Это ваша сфера ответственности. А сейчас выйдите, я хочу попрощаться с сыном.

За дверями шиноби переглянулись, как бы делясь впечатлением от своего нанимателя. Кенара слегка пожала плечами. Может быть, Дзанмару так вел себя, желая проверить их профессионализм, умение владеть собой. Хотя она больше склонялась к версии, что у мужчины просто дурной характер и ему нравится всех доставать, пользуясь особым положением.

Передвигаться предстояло быстро и напрямую, так как время поджимало. Обычно знатных особ перевозили в паланкинах, с обширной охраной, по дорогам или вдоль них. Мальчика девяти лет можно было просто закинуть на закорки и нести на себе, в том числе по пересеченной местности. Это соответствовало планам господина Дзанмару, не желавшего привлекать внимания к путешествию своего сына.

Сначала отряд шел по дороге: Кенара рядом с мальчиком, Набу и Рой — по бокам от них. Через пару километров шиноби свернули на запад и придерживались этого курса, неся Данмару на себе. В таком быстром темпе можно было уложиться в три-четыре дня. Набу бежал впереди, так как у него лучше других получалось обнаруживать ловушки. Рой и Кенара по очереди несли мальчика, тот, кто был свободен, немного отставал на случай нападения с тыла. Впрочем, ни ловушек, ни засад, ни признаков врага не было. Первый день пути прошел спокойно, на ночь остановились в рощице, под сенью деревьев разбив палатку. Дежурили по двое, сменяясь каждые три часа.

После ужина Кенара разложила два спальника и принялась укладываться спать. Мальчик тоже послушно лег, но сон не шел к нему.

— Госпожа чунин, вы дежурите по два человека, и каждый из вас спит всего по три часа. Почему бы вам не оставить одного дежурного, тогда каждый сможет спать по шесть часов?

— В полевых условиях спать по три часа в сутки — вполне нормально для шиноби, особенно в течение небольшого периода в три-четыре дня. Так мы лучше сможем обеспечить твою безопасность. Обзор у одного человека слишком мал, даже если он ниндзя; нельзя исключать и случайности, — ответила Кенара.

— Не думаю, что на нас могут напасть, — серьезно ответил Данмару. — Вряд ли я кому-то интересен.

— Ну, есть много охотников за выкупом. Некоторые банды живут за счет этого и за счет разбойных нападений на караваны.

— Но даже если кто-то нападет, я хотя бы увижу, как сражаются шиноби.

— Вряд ли ты увидишь, в случае нападения один из нас скроется вместе с тобой, а двое других останутся сражаться.

Данмару вздохнул.

— Ты что, совсем не боишься? — спросила Кенара.

— Я не могу бояться того, чего не знаю, — ответил мальчик. — А я еще не видел ни одного сражения.

— Но тебе же было когда-нибудь больно и страшно?

— Конечно, мне ведь девять лет.

— Ну вот, сражение — это больно и страшно.

— Я вам не верю, — сказал Данмару. Он сел на своем спальном мешке и пристально смотрел на Кенару. — Вы не похожи на человека, который боится драться.

— Данмару, раз уж ты попросил обращаться к тебе без церемоний, то и ты, пожалуйста, тоже не называй меня «госпожа чунин», ладно? Я не боюсь драться, я боюсь проиграть или потерять кого-то из отряда. Боюсь, что одного из них ранят, понимаешь?

Мальчик кивнул. Подумав, он сказал:

— Да, я тоже не хочу, чтобы кого-то ранили, так что лучше все-таки обойтись без сражения.

— Если захочешь, ты сможешь посмотреть на поединки за звание чунина, они проводятся не реже, чем раз в два года. Там юные шиноби демонстрируют все свои способности.

— Я бы очень хотел это увидеть, — у Данмару было еще много вопросов, но он сказал: — Вам нужно поспать, Кенара-сан, я и так отнял время от ваших трех часов сна.

Кенара улыбнулась.

— Спокойной ночи, Данмару.

— Спокойной ночи, Кенара-сан.

Но ночь не была спокойной. Кенаре приснился кошмар. Набу и Рой пали, изрешеченные кунаями, мальчик был убит и бледная, холодная голова его лежала у нее на коленях. На небе сияла огромная кровавая луна, а на ее фоне на ближайшей ветке вырисовывался черный силуэт ворона. Ворон, облитый багровым светом, распахнул крылья и улетел. «Смерть ходит за мной по пятам и забирает всех, кто находится рядом», — пробормотала девушка в полусне и проснулась от того, что Набу прикоснулся к ее плечу.

На следующий день к вечеру отряд должен был пересечь границу Страны Рек. Они вступили на территорию, покрытую густым лесом. Крупные деревья позволяли передвигаться, прыгая по мощным ветвям, тогда как внизу, на земле, встречались непроходимые участки с оврагами и подлеском. Кенара думала о мальчике, о его рассудительности, не свойственной столь юному возрасту, и о том, как должно быть непросто проживать вместе с придирчивым и раздражительным отцом. Она вспоминала свое детство и необходимость подчиняться приказаниям тёти Инари вопреки собственным желаниям. У нее никогда не было доброго, понимающего отца или наставника и сложно было вообразить себе подобное.

Данмару не капризничал и не докучал вопросами. Мальчик с любопытством смотрел на мелькающие по бокам пейзажи или дремал, прижавшись щекой к шиноби, который нес его на своей спине. Радуясь своему приключению, Данмару беспрекословно слушался и ел все, что ему предлагали, и спал тогда, когда получал соответствующую команду.

После обеда отряд перешел под сень соснового бора, тянущегося вдоль берегов реки. Река протекала по оврагу с песчаными склонами и впадала в небольшое чистое озеро. Вот уже озеро осталось позади, а высокие стройные сосны тянулись до самого горизонта. Шиноби бежали по земле, усыпанной длинными иголками, среди красных и темно-янтарных стволов. Кенара несла Данмару, в нескольких шагах впереди нее бежал Набу, а замыкал отряд Рой. Ветер качал верхушки деревьев, неся прохладу и запах свежести и хвои, сосны поскрипывали и изредка роняли красноватые шишки.

Но не от холодного ветра по коже Кенары побежали вдруг неприятные мурашки. Она замедлила бег, ощущая впереди зловещую силу. Набу остановился и сделал предупреждающий знак. Шиноби не успели спрятаться, как перед ними словно из ниоткуда возникли две мощные фигуры в черных одеяниях с красным рисунком. Один имел бледно-землистое лицо, своим оскалом напоминающее акулу, а другой был очень красив — с правильными чертами лица и огромными черными глазами. Набу отступил назад, Рой встал рядом с Кенарой и произнес лишь одно слово:

— Акацки.

Когда-то старшая сестра познакомила Кенару со списком самых опасных разыскиваемых преступников ранга S, среди них были эти двое: Хошигаки Кисаме, Чудовище Скрытого Тумана, вооруженный одним из Семи Мечей, и Учиха Итачи, отступник из Деревни Листа, уничтоживший клан Учиха. Кенара почувствовала то, что испытывает человек, который не может пошевелиться, в то время как на него несется снежная лавина: неизбежную близкую гибель. Даже не будучи сенсором, она чувствовала огромную чакру Кисаме и угрозу, исходившую от Итачи. Эти двое несли смерть, и никто из ее отряда не был в силах оказать им достойное сопротивление. Но, несмотря на сжимавший все внутри ужас, Кенара заставила себя думать.

«Вряд ли эти двое посланы за Данмару, у них были здесь какие-то свои дела. Черт бы побрал прекрасные озера, так и знала, что надо было обойти его стороной…»

— Что это? — спросил Кисаме, как если бы наступил в грязную лужу. — Шпионы?

— Нет, — ответил Итачи. — Просто случайность.

Они разговаривали так, словно были вдвоем.

— Вы — разыскиваемые преступники из Акацки, — сказала Кенара, стараясь придать больше силы своему голосу. — Но мы не станем вас задерживать, так как находимся на другой миссии. Идите своей дорогой, а мы пойдем своей.

— Задерживать нас? — насмешливо повторил своим гнусавым голосом Кисаме. — Итачи, хоть они и не шпионы, но эти змееныши из Листвы сообщат о встрече с нами своей Хокаге.

— Конохе не нужно знать о наших перемещениях.

Кенара медленно, не сводя глаз с Акацки, спустила мальчика на землю.

— Беги, Данмару, и прячься, — тихо сказала она. Голос ее был спокоен, несмотря на то, что горло сдавил спазм отчаяния. Разум, просчитав различные варианты, выдавал один результат: они все трупы.

Акацки было все равно, ребенок их противник или нет, но Данмару не имел чакры шиноби, поэтому ему было позволено спрятаться за ближайшими деревьями. Охотники не погонятся за зайцем, преследуя лисицу. Сначала Акацки сметут со своего пути шиноби Конохи, а потом уничтожат мальчишку, как стряхнули бы былинку с рукава.

Рой и Набу встали в боевую стойку с кунаями. Не зная способностей Кисаме и Итачи, они осознавали опасность, но не в полной мере.

— Нападай, акулья башка, — сказал Рой.

— Кажется, эти глупцы еще не поняли, что будут раздавлены, как тараканы, — насмешливо заметил Кисаме и вдруг словно исчез.

Хотя его перемещение было очень быстрым, Кенара его ждала. Кисаме готовился нанести удар кулаком в грудь Рою и смять его грудную клетку, но куноичи прыгнула, встав перед своим товарищем, и сделала блок, скрестив запястья перед собой и остановив смертельный удар. Ее протащило назад почти на полметра. Подошвы сапог шиноби проделали две полосы в ковре из иголок, обнажив красноватую землю вперемешку с песком.

— Быстрая, — сказал Кисаме.

Набу и Рой отпрыгнули в разные стороны и бросили несколько кунаев. Кисаме и Кенара тоже сделали прыжок друг от друга. Вслед за Акацки полетели еще кунаи, некоторые из них взорвались, когда он уклонялся, несколько мелких осколков даже задели его.

— Как неприятно, — сказал Кисаме. Он достал из-за спины огромный меч и, прыгнув вперед, снес пару деревьев, за которыми скрылся Набу. Шиноби успел метнуться в сторону, и погоня продолжилась.

Кенара обернулась в ту сторону, куда убежал Данмару, и увидела перед собой лицо внезапно возникшего Итачи. Его глаза окрасились в красный цвет с черным рисунком. Окружающий мир исчез, и все объяла тьма. Постепенно зрение привыкало к ней и вокруг Кенары начали вырисовываться контуры улиц и домов. Она стояла и заворожено оглядывалась вокруг, не понимая, где оказалась. Гендзюцу было настолько сильным, что куноичи не способна была его осознать. Она начала узнавать очертания родной деревни. Кенара как будто перенеслась в Ту Ночь, но сейчас вместе с жизнью здесь отсутствовали и малейшие признаки ее: нигде не горел свет, фонари погасли, а двери и окна домов были наглухо закрыты. Ветер совершенно стих, моросил мелкий дождь.

На водостоке, с краю крыши ближайшего дома, сидел черный ворон. Он встрепенулся и улетел. Кенара обернулась ему вслед и вдруг увидела какое-то движение в конце улицы. Три темных силуэта вражеских шиноби быстро удалялись.

«Это они — те, кто убили жителей деревни! Надо их догнать», — подумала Кенара и бросилась следом за ними. Но какая-то тяжесть легла ей на сердце, словно внутри образовалась бездна, поглощающая всю ее чакру. Сила духа покинула ее, от чакры не осталось и следа, приходилось полагаться лишь на собственное тело. Но оно двигалось неохотно, ноги едва отрывались от земли, длинные прыжки не получались. Всего через несколько минут преследования Кенара устала, как никогда в жизни. Она вынуждена была перейти на шаг и, задыхаясь, смотреть в спины удалявшихся врагов.

В конце улицы, скрытом от ее взора за пеленой ночной тьмы, раздались крики. По голосу Кенара узнала своих товарищей и мальчика, которого должна была защищать. Она рванулась вперед из последних сил, но натолкнулась на две темные фигуры. Это были высокие, сильные вражеские шиноби в темной форме и с пустыми перечеркнутыми протекторами. Лица их были скрыты под масками. Кенара отчаялась из-за внезапно возникшего препятствия. Сердце громко стучало, перед глазами всплывали картины из ее сна, мрачные ощущения от которого не могли развеяться до конца.

«Если я сейчас не вмешаюсь, их убьют!» — подумала куноичи и от бессилия сжала кулаки. Она хотела ударить стоявшего перед ней шиноби, но он без труда перехватил ее удар. Ей в живот прилетел кулак, и она даже не успела защититься. Второй шиноби ударил ее в лицо, и Кенара упала на землю, неловко, на бок, как когда-то в раннем детстве, когда только училась ходить. Перед глазами на секунду потемнело, рот наполнила кровь. Выплевывая собственные зубы, Кенара встала на четвереньки и попыталась подняться. Ее схватили за шиворот и вздернули на ноги. Посыпались новые удары.

Вдали раздался отчаянный крик Роя, который захлебнулся, как будто ему перерезали глотку.

«Они все мертвы», — подумала Кенара. С треснувшими ребрами она снова упала на бок. Куноичи чувствовала острую боль и ужас от того, как необратимо поломано ее тело. Один из шиноби поставил свою ногу ей на голову и готовился раздавить ее. Кенара не боялась смерти, она боялась своего бессилия. Девушка поднесла к лицу руки и пробормотала:

— Почему мои руки такие слабые? Куда ушла моя чакра? Я теперь всего лишь человек? Я ничего, ничего не могу сделать… Враги такие сильные, такие большие, а я… всего лишь хрупкая девушка. Мне шестнадцать, я еще ребенок, просто ребенок…

Кенара заплакала. Будь она собой, куноичи сражалась бы до самой смерти, но в реальности, созданной гендзюцу, исчезла не только ее чакра, но и сила воли.

Данмару, распростершись на земле и выглядывая из-за соснового корня, видел, как перед девушкой возник человек в черном балахоне с изображением красных облаков. Этот человек просто смотрел на нее, а она — на него. Потом лоб Кенары покрылся потом, губы зашевелились. Она вытянула перед собой руки и произнесла:

— Почему мои руки такие слабые? Куда ушла моя чакра? У меня нет силы, почему я должна сражаться, ведь я всего лишь ребенок?!

Из немигающих глаз покатились слезы. Акацки сделал шаг вперед. Тогда Данмару нащупал на груди маленький кинжал в ножнах, висящий на цепочке. Он извлек клинок и быстро пополз к Итачи. Когда мальчик был за спиной у Учихи, он поднялся и замахнулся, чтобы нанести врагу удар, но Итачи вдруг обернулся и положил руку ему на голову, не давая двинуться вперед. Данмару попытался скинуть эту руку, но его отшвырнули в сторону.

Итачи посмотрел на по-детски круглое, искаженное страхом и злостью лицо с большими черными глазами и произнес:

— Как ты похож на него.

На том месте, где стоял Акацки, возникла стая ворон, которые с карканьем разлетелись в разные стороны. Исчезая, Итачи развеял гендзюцу.

Кенара схватилась за голову и упала на колени. Секунду ей казалось, что ее череп треснул и из него сочатся мозги и кровь. Через несколько мгновений она пришла в себя. Данмару, вскочив на ноги, подбежал и подал ей свою руку, словно он был уже взрослым мужчиной и мог помочь ей встать. Девушка улыбнулась сквозь слезы. Впрочем, это были как будто чужие слезы, так как воля вернулась к ней и все страхи разлетелись, как стая ворон.

Итачи материализовался за спиной у Кисаме, в самом разгаре его боя с коноховцами.

— У меня что-то заболела голова, — сказал он. — Ты ведь сам легко справишься с ними.

— Не беспокойся, — ответил Кисаме, и Итачи исчез в черной пелене блестящих крыльев.

Вокруг Кисаме было срезано несколько сосен. За одним из уцелевших деревьев прятался Рой, сжимая два последних куная.

«Он невероятно быстрый и сильный противник, — думал шиноби. — Но на помощь рассчитывать не приходится: Кенара сейчас один на один с другим Акацки. Я попытался поймать его в мое гендзюцу, но безуспешно… Что мы можем сделать? Что вообще можно сделать с противником, обладающим подобной чакрой? Он пока только играет с нами…» И, как бы отвечая на эти мысли, Кисаме сказал:

— Мне надоело играть в кошки-мышки.

Его фраза еще не была произнесена до конца, как он оказался прямо перед Роем и занес свой меч для смертельного удара. «Понятно, — подумал Рой, — он оставил водяного клона говорить за себя, поэтому я не ждал его приближения…» Молодой шиноби не двинулся с места, перед его мысленным взором промелькнули недавние воспоминания… Взрыв, Роя отбрасывает взрывной волной на землю, он оглушен… Сверху на него прыгает, прикрывая собой, Мэй… Летящие в Роя кунаи вонзаются ей в спину, один задевает сердце.

«Я заслужил это, я заслужил смерть…» Вдруг справа выпрыгнул Набу и, оттолкнув друга, принял силу удара на свою левую руку, сжимающую кунай. Кунай выпал из вывернутой кисти, плечо хрустнуло и рука беспомощно повисла. Лезвие меча, напоминающее ощетинившегося ежа, в нескольких местах впилось в плоть. Набу быстро поднял правую руку и начертил на лезвии свою печать, однако она словно утонула в нем.

«Этот меч поглощает мою чакру!» — подумал шиноби. Прямо за его спиной находился ствол дерева, который был рассечен вместе с рукой Набу, и сейчас древесина мешала продвижению лезвия. Кисаме выдернул меч, распарывая рану противника, и занес его для последнего удара. Но Рой опередил его: он подскочил, подхватил товарища и отпрыгнул на несколько шагов.

— Спасибо, Рой, — произнес Набу, которому даже дышать было трудно от боли. Чакра шиноби мешала наступлению шока.

— Нам нечем ему ответить, — со злостью сказал Рой.

Рядом с ними в конце длинного прыжка приземлилась Кенара. Не сводя глаз с приближающегося Кисаме, она сказала:

— Отступайте, возьмите Данмару и как можно быстрее двигайтесь к конечному пункту задания. Не оглядывайтесь, не останавливайтесь. Все, что я могу, — это немного задержать его. Если настроение Итачи изменится и он снова вступит в битву, мы даже убежать не сможем.

— Ясно, — Рой кивнул и подхватил на руки друга.

— Приказ принят. Меч поглощает чакру, — пробормотал Набу и потерял сознание.

Кенара сразу напала на противника, чтобы отвлечь его внимание от остальных. Морок Итачи окончательно развеялся, и на сердце полегчало. Битва, пусть даже и с таким мощным врагом, пробуждала ее силы. А необходимость защищать товарищей увеличивала эти силы многократно.

Куноичи ускорилась с помощью чакры и бросилась вперед, проскользнула под лезвием меча и ударила Акацки в грудь, затем отпрыгнула, прежде чем он схватил ее левой рукой. Кисаме взмахнул мечом вслед ускользающей Кенаре и распорол ее защитный жилет. Из разрезанного кармана вылетела повязка с протектором Деревни Звездопада и упала под ноги девушке.

«Этот парень словно из железа, я не пробила его», — подумала Кенара, отступая и поднимая из травы повязку. Кисаме с любопытством проследил за ней взглядом.

— Надо же, — сказал он. — Кажется, осколки взорвавшейся звезды продолжают разлетаться по свету. Так я и знал, что та троица — не хозяева своему слову.

— О ком ты говоришь?! — не сдержавшись, воскликнула девушка.

— Вас, похоже, не учили сбору информации в вашей деревне? — насмешливо произнес Кисаме.

«Этот гад мне точно ничего не скажет. Но он знает… он знает, кто… Надо держать себя в руках! Мне не победить его, и, даже если бы я смогла это сделать, Итачи обязательно вмешался бы в нашу битву. Нет, у меня нет ни одного шанса против этих Акацки. Но главное, что он знает, кто напал на мою деревню, и однажды я буду достаточно сильна, чтобы заставить его рассказать об этом!» — Кенара достала кунаи и начала продумывать план отступления.

«Не слишком быстро, чтобы дать время ребятам, — сказала она себе, — и не слишком медленно, чтобы не дать себя убить».

— Убить последнего шиноби Звездопада, — Кисаме улыбнулся, обнажив акульи зубы, — это будет интересно.

Он забыл о Рое, о Набу, о мальчишке. Еще недавно он был не против кого-нибудь убить, теперь же он хотел убить именно ее.

— Надеюсь, ты покажешь мне какие-нибудь особые техники своей деревни, — сказал он, — а я покажу тебе, на что способна моя Самехада… — меч в его руке словно увеличился в размере, еще больше растопыривая в стороны свои черные иглы, а острие его разверзлось жадной пастью. — Она говорит, что у тебя много чакры.

«Надо быть осторожнее, — подумала Кенара, — Набу предупреждал, что они поглощают чакру».

Однако пока она была способна ускоряться с помощью чакры, Кисаме не мог ее достать своим мечом. Ему не помогли и два водяных клона: куноичи ускользала и от настоящей Самехады, и от ее копий. Одного клона ей удалось уничтожить ударом куная, но до самого Кисаме она так же не могла дотронуться, как и он до нее.

— Ну, давай, покажи мне какую-нибудь занятную технику! — сказал Кисаме. — Уже скоро все закончится, а я так ничего и не увидел… — он быстро начал складывать печати. — Взрывная волна воды!

Кенара находилась в нескольких шагах от него, наполовину скрытая сосной, но это не спасло ее от техники Кисаме: словно отовсюду вдруг хлынула морская вода, она захлестнула девушку с головой и покрыла обширное пространство. Куноичи задержала дыхание, глаза защипало от соли, но она все же увидела, как в сине-зеленой толще воды мелькают темные тени. «Да это акулы! Надо выбираться отсюда! Вода не может быть везде…» Но движения в воде получались слишком медленными, а акулы быстро приближались… «Черт! Придется использовать Второй свиток! Уже второй за месяц… невероятно», — Кенара достала свиток из внутреннего кармана жилета и развернула его в противоположную от врага сторону. Когда из свитка вырвался мощный вихрь, она нырнула в самый центр его. Воздух выталкивало на поверхность, но вихрь не распадался, он был как живое существо. Куноичи добавила свою чакру, чтобы поддержать и ускорить воздушный поток. Через несколько метров ее вытолкнуло поверх гигантского бассейна, созданного Кисаме, перенесло через толщи воды и, когда вихрь рассеялся, а девушка приземлилась, окатило напоследок огромной волной.

Куноичи мгновенно вскочила на ноги и длинными прыжками поскакала прочь. Она решила, что уже пришло время отступать, и не хотела испробовать на себе какую-нибудь еще технику чудовищной мощи.

«Если он способен создать такую толщу воды вдали от водоема… его меч вытягивает чакру, а тело слишком массивное и крепкое для моих ударов… я понимаю, почему он — Акацки, и почему я еще не готова быть джонином».

Кисаме был раздосадован.

— Надо было сначала выпить ее чакру, а потом загонять ее в Водяную тюрьму, — сказал он. — Но кто же знал, что воздушная техника может быть такой мощной против Стихии Воды? Опять кошки-мышки? Мне это совсем не нравится.

Однако передвигался Акацки очень быстро.

Кенара ускорялась с помощью чакры и все-таки не могла оторваться от противника на достаточно большое расстояние. «Обычные клоны его не задержат, нужно использовать теневых клонов и распределять чакру поровну, иначе эта… Самехада сразу почувствует подвох. Боюсь, она и так поймет, что я разделила чакру. Одна радость: Итачи, кажется, не намерен вмешиваться, похоже, у них не принято трогать чужую добычу». Куноичи быстро прокручивала в голове различные варианты собственных действий и приходила к выводу, что придется в значительной степени полагаться на удачу. Времени на ловушки и хитрости не оставалось, нужно было рискнуть…

Девушка на ходу сложила печать и создала четырех теневых клонов, распределив чакру между ними и собой поровну. Один клон остался в засаде, двое других поспешили вперед в том же направлении, что и прежде, последний клон побежал на один час, а Кенара — на одиннадцать. При таком равном распределении чакры даже Самехада не могла почувствовать, кто ее настоящая жертва.

— Что? Они разделились? — Кисаме усмехнулся.

Навстречу ему двинулся первый клон Кенары, на ходу складывая печати.

— Стихия Ветра: Взрывная волна!

Враг находился на достаточно близком расстоянии, чтобы получить серьезные повреждения, но Самехада, раскрыв зубастую пасть, жадно всосала в себя всю чакру. Пока меч был занят, клон попытался атаковать Кисаме, но ускориться он уже не мог. Акацки оказался быстрее и схватил врага пальцами свободной руки за горло.

— Такой незамысловатый отвлекающий маневр, — сказал он, сжав пальцы, и клон исчез. — Теперь нужно выбрать из трех направлений. Прикрыт был только центр, в этом же направлении движутся две копии вместо одной. Что это: страх или хитрость, чтобы нас отвлечь?

Кисаме склонялся ко второй версии и раздумывал, двинуться ему направо или налево, как вдруг почувствовал настойчивость своего меча: Самехада требовала преследовать две жертвы вместо одной, чтобы лучше насытиться.

Кенара бежала так быстро, как только могла, тратя на это драгоценные запасы оставшейся чакры. Фактически, она добровольно лишила себя четырех пятых собственной энергии прямо перед лицом опаснейшего врага. Если он сделает правильный выбор, то ей очень быстро наступит конец. Вообще неизвестно, будет ли он выбирать наугад или сможет каким-то образом определить ее реальное положение. К тому же, в любой момент может измениться настроение Учихи, и никто не знает, где он сейчас находится…

Время текло очень медленно. Минуты проходили одна за другой, но присутствия Акацки так и не обнаружилось. Ей хотелось создать еще клона, чтобы хоть как-то задержать преследователя, если он все-таки идет по верному следу, но это означало выдать настоящую себя. Кенара не знала также, насколько Кисаме упрям, поэтому не могла сбавить темп. В горле пересохло, и девушка достала из кармана баклажку, чтобы напиться. Постоянное напряжение последних часов сказалось на ней, и она, пытаясь пить на ходу, зацепилась тесемкой, на которой болталась крышка от сосуда, за ветку. Баклажка вырвалась у нее из рук и упала на землю.

Кенара, быстро оглядевшись, спрыгнула вниз и подняла сосуд до того, как из него вылились остатки воды. В этот момент она увидела акулий плавник в лучах закатного солнца, который несся к ней, вспарывая ковер из пожелтевших иголок. Да нет, это не плавник — это острие меча, торчащее из земли! Сердце девушки упало. «От судьбы не уйдешь», — сказала она себе, засунув баклажку в карман и доставая кунаи. Если бы не вода, удар мог бы прийти снизу внезапно…

Едва только плавник приблизился к ней, куноичи вспрыгнула на ветку большой сосны, а потом еще выше, и еще. Кисаме вынырнул, нанес удар и… начисто обрубил первую ветку, на которой секундой раньше стояла Кенара. Девушка обратила внимание, что меч его снова в обмотках, как будто спит. «Неужели Самехада нажралась моих клонов и решила вздремнуть?» Это означало, что техники снова могут сработать без риска быть поглощенными. Куноичи хотела сложить печати, и тут же Кисаме отпрыгнул на несколько шагов назад.

— Твой клон уже познакомил меня с техникой Взрывной волны, — сказал он. — Но ведь она работает только на близких и средних расстояниях, не так ли?

— Да, — Кенара пожала плечами.

— А я уже думал, что ты онемела… — Кисаме бросился вперед, взмахнув мечом. Кенара решилась идти на сближение и, проскользнув под лезвием, ударила врага кунаем над коленом. Из-за его огромного роста выше достать из этого положения она не смогла, а широкий плотный балахон скрыл очертания тела, так что ей удалось лишь проделать дыру в одном из красных облаков.

Акацки удалось нанести ей скользящий удар рукоятью меча, когда она отступала. Удар пришелся в плечо и оставил лишь синяк на коже. «Тайдзюцу слишком опасно, за следующую попытку я могу поплатиться по-настоящему, — думала куноичи, — нужно рискнуть и попробовать ниндзюцу, пока его меч в обмотках». Чакры оставалось не так много, но на одну технику должно было хватить.

Кенара быстро взобралась по стволу довольно тонкой сосны, зная, что тяжелый Кисаме за ней точно не полезет. Она начала складывать печати, когда враг занес меч, чтобы одним ударом перерубить ствол. В последний момент девушка, оттолкнувшись ногами и спрыгивая с падающего дерева, сделала последнюю печать и с криком направила удар прямо вниз, под себя, где стоял, задрав голову, Кисаме. Техника взрывной волны впервые применялась ею вертикально и должна была с такого расстояния раскромсать половину его туловища, но тело врага лишь растворилось в воздухе.

— Клон! — воскликнула Кенара, от избытка чувств скрипнув зубами, и, сделав вращающееся движение, в вихре приземлилась на разметанную землю. Сил почти не осталось. Зато появилась надежда, что раз за ней отправился клон, то настоящий Кисаме где-то гоняется за ее клонами.

— Кажется, в этот раз ничья, — усмехнулась девушка.

Постепенно она начала менять направление движения, выходя на прямую, по которой должны были перемещаться ее спутники. Ни один из клонов не встретил ее здесь, значит, Кисаме гнался за теми, что двигались по центру, а потом свернул направо, отправив налево свою копию. Несмотря на то, что силы ее почти иссякли, Кенара передвигалась с помощью длинных прыжков по веткам деревьев. Она часто оглядывалась, ожидая увидеть еще один «плавник» на земле. Наконец это сыграло с ней злую шутку, и куноичи, споткнувшись, кувыркнулась вниз, упав на руки вовремя подоспевшему Рою.

Рой был бледен, но испытал явное облегчение, встретив Кенару.

— Что с мальчиком? — спросила девушка, встав на ноги.

— Всё в порядке, Набу продолжает миссию — несет мальчишку на себе.

— А как же его рука?

— Ну… потребовалось время, чтобы он пришел в себя. Потом Набу захотел испробовать на себе собственное изобретение — глиноплоть, или как там он назвал эту ерунду… Мы заштопали ему рану и намазали этой штукой, она сразу подсохла, не давая тканям распадаться даже при движении. Кисть вправили, руку положили на повязку. Она пока не действует, но надежда есть, — Рой замолчал и посмотрел на Кенару. Он все еще был бледен.

— Ты пошел за мной? — спросила девушка.

— Прости, мы ослушались приказа, — Рой грустно усмехнулся. — В свое оправдание могу сказать, что решение команды было единогласным.

Кенара почувствовала слабость и ухватилась за дерево. «У него был приказ, но он все равно вернулся. Вернулся, чтобы сражаться с Акацки… за меня?!» Эта мысль поразила ее до глубины души. «У меня теперь есть команда… моя команда!»

— Молчание становится неловким, — усмехнулся Рой, искоса поглядывая на командира и пытаясь угадать ее мысли. -Ты нас, конечно, отчитаешь, но лучше когда-нибудь потом. Не хочу отдуваться один…

— Давай поскорее догоним Набу, — сказала Кенара, стараясь придать силы голосу. Но, как только Рой собрался двинуться, она вдруг потянула его за рукав.

— М? — молодой шиноби оглянулся.

— Спасибо… Рой.

Увидев, как он залился краской, Кенара тихонько улыбнулась.

Хвойные деревья постепенно вытеснялись лиственными. Рой и Кенара спустились в долину и повернули ближе к дороге, а затем двигались вдоль нее на расстоянии примерно двух километров. Красное солнце давно уже мелькнуло последний раз за верхушками деревьев, теперь же задул прохладный ветер и спустились сумерки.

— Мы договорились придерживаться примерно такого пути, — пояснил Рой. — И не думаю, что они ушли далеко отсюда.

Вскоре их окликнул Набу: они с Данмару укрылись в небольшом овраге под сенью широко раскинувшейся лиственницы.

— Как я рад видеть вас живыми! — воскликнул он.

— А ты не такой уж и бледный, — заметил Рой, спрыгнув в овраг и вглядываясь в товарища.

— Я принял пилюли, которые компенсируют потерю крови, и теперь постоянно умираю от жажды.

— Держи, у меня полная, — Рой протянул свою флягу.

— Как твоя рука? — спросила Кенара. — Действует?

— С помощью Данмару я вырезал небольшой лубок и зафиксировал руку. Пальцами шевелить могу. Пока принимаю обезболивающее.

Хотя Набу улыбался и в сумерках выглядел почти здоровым, Кенара понимала, что он совершил невероятное, утащив Данмару на такое расстояние после серьезной кровопотери и пользуясь лишь одной рукой. Она не знала, как выразить ему свою благодарность и сказала просто:

— На тебя можно положиться, Набу.

«Эти парни, которые старались не напрягаться в мирной жизни, не пожалели себя, когда дошло до дела, — подумала Кенара. — Они отличные товарищи».

— Расскажите, как вам удалось уйти от Акацки, — попросил Набу.

— К сожалению, нет времени, сворачивайте спальники: мы идем дальше, — куноичи перевела взгляд на Данамару.

Мальчик кивнул. Лицо его было серьезным и сосредоточенным. Он изо всех сил старался быть полезным. После слов Кенары Данмару начал быстро собирать вещи.

— Неизвестно, насколько мы оторвались от них, — пояснил Рой. — К тому же, мы не знаем, куда они изначально направлялись. Нельзя, чтобы они застали нас здесь врасплох ночью.

Кенара взяла на закорки мальчика, а Рой — Набу, и команда двинулась вперед при скудном свете луны. Они отклонились от дороги немного к югу, чтобы выйти из-под деревьев на открытое пространство широкого поля, где трава доходила почти до колен.

— К утру мы доберемся до места, — сказала Кенара через плечо, чтобы успокоить мальчика. Она чувствовала, что он еще не спит.

— Кенара-сан, могу я спросить у вас кое-что… Когда на вас напал тот человек с красными глазами… В общем, вы сказали, что вам шестнадцать лет. Это правда?

— Да.

— Надо же… вы всего на семь лет старше меня, а уже чунин, настоящий шиноби.

— Я уже потом поняла, что это ты отвлек Итачи. Данмару, спасибо тебе за это. Если бы не ты, Итачи убил бы нас обоих, а Кисаме прикончил бы моих товарищей.

— Хоть я и не шиноби, но я не мог просто прятаться, — Данмару покраснел. Он вспомнил, какой слабой и напуганной выглядела Кенара под действием иллюзий, это позволило ему почувствовать себя настоящим мужчиной, мужчиной, который должен защищать. — Впервые в жизни я принял решение сам. Это… удивительное чувство!

— Ребенком быть непросто, — заметила Кенара. — Особенно таким взрослым по состоянию ума. Ты уже все понимаешь, но тебе не дают принимать самостоятельные решения. Хочешь воплотить в жизнь свой потенциал, но обязан подчиняться. Ты умен и многому научился, но никто не воспринимает тебя всерьез.

— С тобой было так же? — спросил Данмару.

— До недавнего времени.

— И как тебе удалось освободиться?

— Все, кто за меня отвечал, умерли.

Данмару помолчал немного.

— Это очень грустно, я лучше подожду еще несколько лет…

— Да, Данмару, надо подождать. Терпение — самое полезное качество.

Через несколько часов наступил рассвет. Ноги у Роя и Кенары намокли от росы. Потом где-то позади из-за леса вышло солнце и согрело землю. От травы поднимался пар. Прошло еще два часа, и наконец за холмами, в долине, показался небольшой город, расположенный на берегу озера. На воде, на большом понтоне, возвышался красивый дворец в черных и золотых тонах, именно туда и направился отряд.

Моро Махара, в девичестве Кадами Махара, мать Данмару, отличавшаяся легкомысленным и взбалмошным характером, около трех лет назад покинула своего мужа и вернулась в отчий дом, дворец Кадами, чтобы навестить родителей. Ее мать находилась практически при смерти, но вдруг почувствовала себя лучше, однако не настолько, чтобы совершенно развеять опасения по поводу ее здоровья. По обоюдному согласию супругов, Махара должна была оставаться при матери столько, сколько потребуется. Дзанмару был рад в душе избавить сына от пагубного, на его взгляд, влияния капризной женщины.

Махара, когда шиноби вошли в приемные покои, бросилась обнимать сына, плача и смеясь. Данмару испытал смешанное чувство неловкости и радости. Он любил мать, хотя ему было зачастую неудобно в ее обществе. Мальчик повернулся, чтобы попрощаться со своими спутниками. Пока Рой получал документальное подтверждение завершения миссии от управляющего, Кенара вежливо поклонилась хозяйке дома и ее сыну.

— Прощайте, господин Данмару, — сказала куноичи.

— Если мне понадобится помощь шиноби, я попрошу специально назначить на миссию вас, Кенара-сан, и ваших друзей.

— Ох, сладкий мой! — воскликнула Махара. — Зачем тебе может быть нужна помощь шиноби?!

— Мы будем рады, — Кенара последний раз взглянула в черные глаза мальчика и улыбнулась ему на прощание. Похоже, он вырастет настоящим мужчиной, хоть и не воином.

Шиноби вышли через нарядные ворота дворца в город. Набу шел сам, его щеки были уже достаточно розовыми, хотя боль в руке сильно беспокоила и приходилось принимать обезболивающее.

— Нам надо выспаться и хорошенько отдохнуть, — сказала Кенара.

— Знаю! — воскликнул Набу. — Снимем комнату в гостинице, поедим и сыграем партейку в «Путь ниндзя».

— Я с вами, — вздохнула Кенара, покоряясь неизбежному.

— Конечно, с нами, — ответил Рой.

По возвращении в Деревню на руку Набу было наложено несколько десятков швов. Пока он находился в больнице, Кенара и Рой отправились рапортовать об окончании миссии в Резиденцию Хокаге.

— Мы получили ваше сообщение из Кадами о столкновении с Акацки. Кенара, ты приняла верное решение, поставив в приоритет миссию и сохранность отряда, — выражение досады на лице Цунаде не соответствовало ее словам.

— Если бы с нами был кто-то из джонинов… — начала Кенара, но Пятая остановила ее, подняв ладонь.

— Я ожидала, что ты не станешь бездумно бросаться на врага, и рада, что не ошиблась. Хотя всем шиноби предписано задерживать членов Акацки при встрече с ними, это даже не многим из джонинов по плечу.

Тем не менее, девушка понимала, насколько сомнительной является эта похвала, ведь Коноха не получила практически никакой полезной информации. Цунаде долго ждала, пока Акацки дадут о себе знать, и вот возможность появилась… и была упущена. Впрочем, была ли это реальная возможность? Команда Кенары против Итачи и Кисаме? Цунаде хмыкнула. Нужно радоваться, что ребята вернулись живыми.

— Рой, ты можешь быть свободен, — сказала Пятая и, проводив молодого шиноби взглядом, медленно подняла глаза на Кенару. Шизуне, наоборот, потупилась. — Позавчера в Деревню Звездопада вернулась Суягава Амэя.

Девушка, услышав знакомое имя, почувствовала, что сердце ее забилось быстрее.

— Узнав от АНБУ все известные нам обстоятельства гибели жителей деревни, Амэя, укрывшись в одном из домов, бросилась на меч. К сожалению, она была обнаружена слишком поздно.

Кенара побледнела, против воли на глазах ее выступили слезы, но она быстро взяла себя в руки и произнесла:

— Вот как? И она ничего не сказала перед тем, как убить себя?

— Она задала один вопрос.

— Цунаде-сама! — испуганно воскликнула Шизуне.

— Черт возьми, Шизуне, — вскричала Пятая Хокаге, — она же шиноби!

— Какой вопрос задала Амэя? — спокойно спросила девушка.

Цунаде вздохнула и перевела взгляд на сцепленные перед лицом руки.

— Кто из Звездопада остался в живых.

— И ей ответили…

— Что в живых, насколько нам известно, осталась Масари Кенара.

— Понятно. Ей назвали мое имя, и она бросилась на меч, — девушка стала еще бледнее.

— Ты же понимаешь, что это не твоя вина! — воскликнула Шизуне с жалостью и тревогой.

— Да, — ответила Кенара. — Это всего лишь стечение обстоятельств.

По дороге домой куноичи продолжала размышлять об услышанном. Они с Амэей не были хорошо знакомы, женщина относилась к старшему поколению. До позавчера она находилась на затянувшейся миссии в Стране Молний и на пути в родную деревню. Амэя потеряла друзей и близких, а главное — свою четырехлетнюю дочь. Именно это и отняло у нее желание жить, имя Кенары стало лишь последней каплей в переполненной чаше. Амэя знала Кенару как замкнутую и не слишком приятную в общении особу, не того человека, который мог бы посочувствовать ей и разделить ее горе. По этой причине Кенара испытывала чувство вины. Могло ли все сложиться иначе, будь она приветливой и дружелюбной? Останься она там, дома? Ей вспомнились слова Набу о том, что смерть близких не задела ее по-настоящему. И, раз Кенара не пронзила свое сердце кунаем в Ту Ночь и начала новую жизнь в Конохе, может быть, он был прав?

Кенара была дисциплинированной и трудолюбивой девушкой. Возможно, эти качества не так сильно проявлялись бы, если бы она не любила свое дело. Однако даже увлеченные люди время от времени перегорают. Вот и Кенара иногда испытывала периоды полного упадка сил и беспричинной тоски. В такие дни она забрасывала все занятия, ни с кем не виделась и спала по многу часов подряд.

Поражение, которое она потерпела от Итачи, столкновение с Кисаме, закончившееся ее побегом, самоубийство Амэи наложились на целую неделю свободного от миссий времени. Это создавало раздолье для дурных мыслей. Забыв о тренировках, Кенара двое суток провалялась в постели. На третий день к ней в комнату постучалась Тен-Тен, которую госпожа Хона впустила в дом и проводила до лестницы на второй этаж.

— Твои товарищи по команде сказали, что ты закрылась дома и не хочешь ни с кем встречаться, — Тен-Тен пристально посмотрела на хмурое лицо подруги. — Им было неловко тебя беспокоить, так что, узнав о нашей дружбе, они попросили об этом меня.

— Можно подумать, я тяжело больна, — проворчала Кенара. — Всего лишь накопилась усталость.

— Думаю, после того, что ты пережила, печалиться вполне нормально.

— Боюсь, приступы дурного настроения начали мучить меня задолго до Той Ночи. К сожалению, я всегда такой была, Тен-Тен.

— А я не жалеть тебя пришла. На самом деле у меня есть эгоистическая просьба… Ты не могла бы взять для меня в библиотеке одну книгу по запечатывающим техникам?

— Да, конечно. Но почему ты сама не возьмешь?

— Ну… — Тен-Тен слегка покраснела. — Мне неловко появляться там после недавнего инцидента. Неделю назад я сидела в читальном зале и мне очень захотелось пить. Тогда я достала свой свиток с надписью «Вода»: думала, что там будет термос. Но на самом деле по ошибке взяла свиток с несколькими кубометрами воды, который приготовила для миссий. Хотя почти все книги удалось спасти, на меня с тех пор косо смотрят в библиотеке.

— А Ли не может взять для тебя книги? Или Неджи?

— Могут, наверное. Только Ли все превращает в тренировку, так что он притащит целую гору книг на левой пятке — все, где есть слово «печать». А Неджи… он может застрять там на целый день, читать исторические справки или что-нибудь из теоретического курса для джонинов. Ему же быстро присвоили это звание, и он считает, что недостаточно подготовлен.

— Уверена, только он так считает, — заметила, чуть улыбнувшись, Кенара.

— Это точно, — ответила Тен-Тен. — Ну так что, прогуляемся до библиотеки?

— Да, я только переоденусь.

Через десять минут девушки вышли на улицу. Солнце ярко сияло, стояла ясная безветренная погода, но сегодня природа не радовала Кенару, обычно легко поддающуюся ее очарованию. Она шла молча, засунув руки в карманы и спрятав подбородок за высоким воротником жилета, демонстрируя дурной тон, за который не раз получала нагоняй от Нинаки. Брови Кенары хмурились, а глаза горели каким-то недобрым светом, так что Тен-Тен посматривала на нее искоса, но ничего не говорила.

«Мрачное настроение, значит? — думала девушка. — Когда у меня настроение плохое, я просто кричу на Ли и ворчу на сэнсэя. Не то, чтобы это помогало, но надо же как-то душу отвести…»

— Хочу и для себя взять что-нибудь, — сказала Кенара. — Тен-Тен, не знаешь, что можно почитать о техниках Стихии Ветра или Земли?

— Неа.

Девушки проходили по аллее, ведущей к небольшой площади с фонтаном. Немного в стороне, на одном из старых раскидистых вязов удобно устроился Хаттаке Какаши. Облокотившись на ствол, закинув одну руку за голову, он то ли читал небольшую книгу, то ли дремал под ее прикрытием.

— Вот повезло, — сказала Тен-Тен. — Какаши-сэнсэй — мастер множества техник и каждую свободную минуту он читает. Спроси у него о техниках, а я пока куплю фруктовый лед, хочешь?

— Да, пожалуйста, мне малиновый.

Кенара подошла к вязу и, задрав голову, громко сказала:

— Доброе утро, Какаши-сан!

— О, привет, Кенара. Вроде бы четыре часа вечера сейчас, разве это утро?

— Наверное, уже нет. Сэнсэй, вы же много читаете? Не могли бы вы и мне посоветовать что-нибудь из того, что вам больше нравится?

— Ну… — Какаши прищурился и несколько смущенно затеребил волосы на затылке. — По правде говоря…

— Меня интересуют Стихии Ветра и Земли, — серьезно сказала Кенара и, достав карандаш и блокнот из кармана своего жилета, запрыгнула на соседнюю с Какаши ветку.

— А, по техникам? — сэнсэй как будто немного расслабился. — Ну, учебники я не буду тебе советовать, думаю, с их содержанием ты хорошо знакома. В списке литературы в конце любого учебника можно подыскать что-нибудь полезное. Ах да, есть еще справочник Хироко, в нем собраны наиболее распространенные и известные техники Стихии Земли, но это простые техники. Сама понимаешь, что-то по-настоящему опасное шиноби стараются придержать. Оригинальные и сложные техники если и фиксируются, то в специальных свитках, которые в обычной библиотеке не достать.

Пока Какаши увлеченно делился опытом, глаза Кенары невольно скользили по той книге, которую он читал. Обложка выглядела подозрительно, как и название «Приди, приди, Рай!». Во время разговора сэнсэй опустил книгу и Кенара невольно прочитала пару столбцов, хоть иероглифы и были перевернуты. Лицо девушки окрасилось в пунцовый цвет, она быстро убрала блокнот.

— Спасибо большое, Какаши-сэнсэй.

— Что-то случилось? — беззаботно спросил Какаши. — Ты уходишь?

— Я? Да… мне надо торопиться в библиотеку… пока все книги не разобрали, — Кенара спрыгнула вниз.

— Ну ладно, обращайся, если что.

Тен-Тен протянула подруге малиновое эскимо.

— Ты что такая красная?

— Тен-Тен, а ты знаешь, что конкретно читает Какаши-сан?

— Ты про глупые любовные романы эротического содержания?

— Ну да… «Сэнсэй, посоветуйте что-нибудь из вашего любимого», — передразнила саму себя Кенара.

Тен-Тен захихикала.

— Знаешь, такие маленькие слабости вовсе не делают человека извращенцем.

— Да, я знаю. Мне очень нравится в тебе твоя рассудительность, Тен-Тен.

— Любой команде нужен хотя бы один здравомыслящий человек.

— А как же Неджи?

— У Неджи свои загоны. Болезненное самолюбие, например. Он о-о-очень гордый.

— Разве это недостаток?

— Для кого как. На самом деле, сейчас Неджи — парень, что надо, и совсем не задается, хоть и стал джонином в семнадцать лет.

Кенара набралась смелости, чтобы задать волнующий ее вопрос, и чуть слышно произнесла:

— Тен-Тен, а как мужчина тебе Неджи нравится? — и тут же застыдилась, желая забрать сказанное назад.

— Неджи? Как мужчина? — казалось, Тен-Тен серьезно отнеслась к этому вопросу. — Если честно, я когда-то думала об этом, но… хотя я восхищаюсь его силой и талантом шиноби и несмотря на то, что Неджи дорог мне, как товарищ и друг… для меня он, пожалуй, слишком холодный.

— Холодный? — переспросила Кенара. Она так увлеклась беседой, что ее мороженое уже начало стекать липкой массой по пальцам.

— Ну да, все эмоции сдерживает внутри, прямо как ты. Но ты хотя бы стараешься говорить иногда о своих чувствах, а от него этого не добьешься.

Кенара вспомнила, как Неджи выражал ей соболезнования от лица всех Хьюга. Вспомнила, как он рассказывал ей о расследованиях своего клана. Представила лицо Неджи, когда он говорил об истории с похищением тела Хьюга Баоши. Во всех этих ситуациях он был спокоен и сдержан, но бесчувственным она бы его не назвала. Кенара осознавала, какая скорбь стоит за его словами.

И вдруг она поняла — хотя знала это и раньше, но умом, а не сердцем — что скорбь выражается по-разному. Не каждый выразит свою боль в слезах и причитаниях, не все от горя и безысходности бросаются на меч. И она, Кенара, знает, что позволила бы пытать себя целую вечность, разрывая плоть на куски, лишь бы вернуть всех погибших к жизни. Но откуда тогда взялось ее чувство вины?

Тен-Тен с подозрением вглядывалась в лицо подруги.

— Так что можешь не переживать, — сказала она с лукавой улыбкой. — Неджи совершенно свободен.

Кенара сделалась краснее своего малинового льда.

— Я… вовсе… не переживаю!

— Хотя, боюсь, эта тема ему не интересна, он же весь в тренировках. Парни созревают для любви намного позже, — Тен-Тен вздохнула. Было бы неплохо, если бы кто-нибудь за ней поухаживал — так, для поднятия самооценки. Рой из команды Кенары, например, довольно симпатичен и к тому же постарше на три года. — А, к черту, — сказала она. — Всё равно некогда.

— Это точно, — Кенара ловко зашвырнула палочку от мороженного в урну. — Проблем и без того хватает.

Проходили недели и месяцы, послужной список Кенары наконец-то начал пополняться миссиями C-ранга. Свое свободное время она проводила в компании Тен-Тен, Роя, Набу и Футабы. С другими своими сверстниками из Конохи девушка тоже познакомилась поближе: пару раз ребята собирались вместе на пикник и в кафе. Среди них был и Неджи. Казалось, с Кенарой он держался так же отстраненно, как и с остальными, но, бывало, пока другие разговаривали, девушка ловила на себе его взгляд.

Однажды после тренировки Набу и Рой предложили Кенаре вместе пообедать в одном уютном местечке с хорошей кухней.

— Я хочу познакомить тебя со своей семьей, — сказал Набу.

Куноичи с ужасом вспомнила его скандалистку-мать и уже хотела улизнуть под вежливым предлогом, но, к счастью, из дальнейшего разговора выяснились кое-какие подробности.

— У вас уже все так серьезно? — усмехнулся Рой. — Собираетесь с Футабой пожениться?

— Да, как только найдем подходящее жилье. С моей матерью мы жить не хотим.

«Это вполне понятно», — подумала Кенара, но вслух ничего не сказала.

Футаба была взрослой девушкой с густыми фиолетовыми волосами, с прямой челкой до бровей и глазами того же цвета, но на тон светлее. Они с Набу казались немного похожими благодаря продолговатой форме глаз и узкому овалу лица.

Девушка работала акушеркой в госпитале Конохи. Как шиноби, она имела звание генина, но на миссиях почти не бывала, применяя свои способности на благо новой жизни.

— Я много хорошего слышала о вас, Кенара-сан, от моего жениха, — Футаба улыбнулась. У нее был красивый глубокий голос.

По выражению, с которым фраза была сказана, Кенара поняла, что это не вежливость, а правда. Она немного смущенно поблагодарила собеседницу и заняла место напротив нее за столом. Рядом уселся Рой и тихонько сказал:

— Тут по пятницам бесплатный десерт для парочек, не хочешь прикинуться влюбленными? — взгляд его был простодушным, а зеленые глаза — чистыми, как горные озера, но Кенара отказалась от этого предложения.

Рой был несколько легкомысленным в плане ухаживания за девушками и каждой желающей давал повод надеяться на нечто большее. Кенара никогда не позволяла затянуть себя в какие-либо игры, за исключением «Пути ниндзя», отшучиваясь от комплиментов и игнорируя флирт. В какой-то степени ее радовало, что товарищи по команде напрочь забыли о разнице в возрасте между ними, и Футаба так же общалась с ней на равных, как будто не была старше на шесть или семь лет. Впрочем, ничто не выдавало юного возраста Кенары, если не считать по-детски нежной кожи и слегка округлых щек.

— Футаба-сан, не собираетесь ли вы принять участие в грядущем экзамене на чунина?

— Я хотела еще полгода назад участвовать в том экзамене, на котором вы так отличились, — девушка улыбнулась. — Но моя старшая сестра Амари родила на два месяца раньше положенного срока, так что вместо испытаний для генинов я принимала племянника. Тогда мы с подругами решили подождать следующего экзамена, но никто не думал, что он наступит так скоро! Мы пока в сомнениях.

— Очень жаль, что я уже чунин, — сказал Набу. — Хотелось бы мне быть с тобой рядом на экзамене.

— Не беспокойся, когда сдавали вы, все было сложнее, — Футаба пожала руку своего возлюбленного.

— Если бы не Мэй, мы бы до сих пор решались подать заявку, — улыбнувшись, сказал Рой.

Это был первый раз, когда Кенара услышала имя Мэй от своей команды. Она была рада, что Рой, наконец, смог вспоминать свою подругу и сестру без слез, с тихой улыбкой.

За окном клен момидзи трепетал на ветру, и его красные листья переливались на солнце золотыми и оранжевыми бликами. В родной деревне Кенары некоторые улицы были засажены такими кленами, и осенью начинался настоящий огненный звездопад, когда маленькие изящные листочки отрывались от веток и опускались на землю в медленном танце, либо валились целым ворохом от яростного порыва ветра.

Ветер кружит красные листья… В этом незабываемом образе отражались ее самые сокровенные чувства. Весь мир шиноби был похож на этот круговорот, в котором люди подобно оторвавшимся от веток листьям, влекомые волей, несутся через краткий миг жизни к забвению.

Кенару потянуло домой. Но у Пятой были свои планы.

— Вы уже неделю прохлаждаетесь, наконец-то у меня есть задание именно для вашей команды, — сказала Цунаде. — Нужно разыскать оставшихся в живых шиноби Звездопада. Изучив документацию, наши специалисты выяснили, что кроме Суягава Амэи еще два человека находились на заданиях за пределами Страны Огня. Это будет долгое путешествие, скорее всего, оно затянется на месяцы, но, крайний срок, к концу апреля вы должны вернуться или дать о себе знать.

Кенара сама хотела отыскать земляков: не исключено, что у кого-то из них имеются догадки по поводу виновников Той Ночи, но так же вполне возможно, что печальные новости еще до них не дошли.

Набу был вынужден пропустить экзамен Футабы и распрощаться с ней на неизвестный срок без возможности переписки и обмена новостями. «За несколько месяцев может случиться что угодно, а мы даже не узнаем об этом», — думала Кенара. Она отыскала Тен-Тен и попрощалась с ней. Ей также хотелось спросить о Неджи и взглянуть на него, но она пересилила себя. «Это покажется ему совершенно лишним», — сказала себе девушка. На следующее утро команда Кенары покинула Коноху.

День за днем, неделю за неделей Кенара, Набу и Рой проводили в обществе друг друга. Куноичи убеждала себя, что эта растянутая во времени миссия является неплохой тренировкой выносливости и терпения, а значит, косвенно способствует увеличению запаса чакры. Молодые шиноби получили возможность увидеть те края и страны, о которых раньше только слышали или читали. Кенара предполагала, что однажды ей придется покинуть Деревню Листа надолго, а может, навсегда. Неизвестно, в каком уголке мира отыщутся следы преступников, уничтоживших Деревню Звездопада.

Чтобы это время наступило как можно быстрее, нужно было усердно тренироваться. Кенара старалась не терять ни одной свободной минуты, даже когда тело двигалось, а голова была свободна, куноичи продумывала множество комбинаций собственных техник и изобретала новые. Еще при встрече с Кисаме ей стала очевидна необходимость увеличить силу своего удара, а также найти способы применения техник на средних и дальних расстояниях — кроме уже освоенного ею приема с подбрасыванием теневого клона.

В один из дней с самого утра зарядил ледяной дождь вперемешку со снегом и градом. К этому времени команда Кенары миновала земли Звезд, Жемчуга и Тигра, небольших государств, зависимых от обширных Страны Земли с востока и Страны Ветра с юга, которые обладали собственными армиями шиноби. Приходилось передвигаться осторожно и маскироваться под местное население, чтобы ненароком не столкнуться с вражескими шиноби, и при этом собирать сведения о Райракку Ото. Ото два года назад был отправлен в Страну Льда на временную службу к местному Даймё. Когда контракт Ото закончился, он должен был вернуться домой, в Деревню Звездопада, не по морю, а по суше, так как имел секретное послание к Даймё Страны Тигра. Команда Кенары выяснила, что послание это не было доставлено, а сам шиноби, по всей видимости, продвинулся не дальше южной границы Страны Льда. На подступах к этим землям их суровый климат начал давать о себе знать.

Команда Кенары пересекла нагорье и укрылась под каменистым гребнем с подветренной стороны. Из-за сырости и отсутствия пригодных материалов развести костер было практически невозможно, так что все трое сидели рядком, укрывшись до подбородка плащами и надвинув на брови капюшоны. Серая стена дождя отделяла их от остального мира, закидывая брызгами и белыми бусинами града.

— А дальше — Страна Льда, и будет только холоднее, — меланхолично заметил Набу. Он часто говорил то, о чем другие думали, но умалчивали из различных соображений. У Набу подобных соображений не было.

— Пускай, — ответил Рой. — Лишь бы эта сырость закончилась. Лучше уж снег, только нужно будет запастись теплой одеждой.

— А чакра тебе для чего? — сказала Кенара. — Грей себя понемногу изнутри. Это, кстати, отличная тренировка.

— Я не могу, — пробурчал Рой. — Я могу выпускать чакру только большими объемами, с концентрацией у меня всегда было плохо.

— Значит, ты замерзнешь и умрешь, — веско ответила Кенара. — На кой черт быть шиноби, если стесняешь свои движения, кутаясь в сто одежек?

— Я понимаю и не нуждаюсь в убеждении, я просто не-мо-гу, — раздельно проговорил Рой.

— А ты представь, что выпил саке и у тебя в животе становится тепло, а потом это тепло расползается по всему телу.

— Тебе-то откуда знать, ты же никогда не пила.

— Я много чего не делала из того, о чем имею представление. Для этого у меня есть книги и возможность применять опыт других людей, — Кенара похлопала по своему вещмешку, в котором, завернутое в парусину, лежало малогабаритное издание справочника Хироко. Куноичи знала его уже наизусть.

— Используй воображение, — посоветовал Набу.

— Что-то я побаиваюсь силы своего воображения, — проворчал Рой. — Как бы мне не воспламениться.

— По-моему, все знают, что воспламениться ты можешь только на словах, — усмехнулась Кенара, — а на деле у тебя ледяное сердце.

— У него нет сердца совсем, — заметил Набу. — Спроси его, скольких из своих семнадцати женщин он предупредил о том, что поход затянется на месяцы.

— И спрашивать не надо: знаю, что ни одной, — Кенара улыбнулась еще шире. — Хорошо, что Тен-Тен тебя вовремя раскусила…

— Признайся честно, это же ты предупредила ее о моем «коварстве»? Даже не знаю, почему все так серьезно относятся к обычному флирту.

— Ты узнаешь, когда разобьют сердце тебе.

— Но у него же нет сердца, — напомнил Набу, — так что не узнает.

Путешествие длиной в два с половиной месяца завершилось на возвышенности у подножия обледенелой горы. По указке местных жителей команда Кенары отыскала надгробие, сложенное из трех плоских камней, отсыревшее и запорошенное градом. В гостинице на границе Страны Льда и Страны Волка Райракку Ото был отравлен какой-то женщиной из окружения Даймё, а свиток с посланием — украден. Хозяин заведения был настолько напуган случившимся, что поручил сыновьям похоронить мертвого гостя подальше от поселения, а те даже не подумали его обыскать и лишь соорудили надгробие, чтобы дух умершего не потревожил их.

Девушка стояла ближе всех к могиле. На камнях не было ни надписей, ни знаков, кроме одного — Хейва (покой). Ледяной ветер сбросил капюшон с ее головы и трепал отросшие ниже плеч пряди светло-русых волос.

— Значит, — тихо проговорила Кенара, — он умер около года назад и не застал закат своей Деревни. Лучше так, чем знать, что после тебя не останется никого, — куноичи повернулась к своим товарищам: — Очень жаль, но могилу придется вскрыть.

Так полагалось, если только останки не сжигались перед захоронением, чтобы точно установить факт смерти шиноби. Рой, замотанный шарфом поверх мехового плаща, положил руки на плечи девушки.

— Это наша работа, — сказал он. «Ни к чему ей видеть разлагающийся труп своего земляка», — подумал он. Набу его поддержал.

Кенара отошла на несколько шагов и, задрав голову, засмотрелась на величественные вершины гор, встававшие перед ней. Резкий ветер заставлял ее глаза слезиться. Друзья могли подумать, что она оплакивает Ото. На самом деле, девушка пыталась вспомнить его лицо, но не могла. Хотя имя казалось знакомым.

«Неужели никого не осталось? — думала она. — Следующий человек, который нам нужен, возможно, отступник. Не исключено, что нам самим придется убить его. И что тогда? Последняя из Масари, последняя из Звездопада…» — прежде, чем Кенара почувствовала себя призраком в мире живых, Рой подошел и показал ей находку.

— Похоже, это он: темные волосы, средний рост, оружие и вот, в кармане было, — рука Роя в перчатке разжалась, и на широкой ладони куноичи увидела потускневший протектор с эмблемой Деревни Звездопада — три звезды, падающие с неба. Сердце тоскливо сжалось, хотя наивно было рассчитывать на иной исход.

— Спасибо, — произнесла Кенара. — Давайте вернем ему покой и уйдем отсюда.

Дешевая гостиница, на полу вплотную друг к другу лежат три спальных мешка. Ставни трещат от ветра, за окном — мокрый снег вперемешку с градом. Набу, расположившийся между двумя товарищами, ворчит во сне, натыкаясь на длинные волосы Роя. Кенара лежит слева, ближе к двери. Холодно, хотя кроме спальников у них есть общий мофу на всех. Сон не идет к ней.

«Тен-Тен, Неджи… надеюсь, вы живы и у вас все в порядке». Ей кажется, она изменилась и никто не узнает ее по возвращении. А вдруг ее никто не ждет? Может, расстояние и время вычеркнули ее из сердца и памяти друзей? Они так далеко от Конохи, неужели связь с ней все еще существует? В эту тоскливую ночь Кенаре кажется, что проще исчезнуть навсегда, чем вернуться.

— Эй, Кенара, — шепчет Рой. Он проснулся и, приподнявшись на локтях, обращается к девушке поверх головы Набу.

— Чего?

— Не хочешь ко мне в мешок? Погреемся…

— Спроси Набу, может, он хочет, — со смехом отвечает Кенара.

— Твои волосы когда-нибудь задушат меня, — бормочет Набу.

Тоска отступает. Пока снаружи буйствует стихия, Кенара ощущает тепло и уют — не из-за спальников и одеяла, а благодаря тому, что она не одна, ведь с ней ее товарищи, ее команда.

Февраль был на исходе, когда молодые шиноби добрались до берегов Страны Снега. Для этого пришлось пересечь часть территорий Страны Льда, сесть на корабль в порту и провести в плавании еще трое суток. Местные погодные условия показали им, что то, что они раньше принимали за снегопад, было лишь россыпью градин. Однако в Стране Льда дули резкие, холодные ветра, которые изматывали сильнее, чем тихая зима с легким морозцем. Отряду приходилось штурмовать целые сугробы, так что они перестали использовать для передвижения длинные прыжки, а Рой был вынужден тренировать концентрацию чакры, чтобы не проваливаться в снег.

Свет слепил, отражаясь от поверхности белой пустыни, но все же ощущения говорили о том, что рельеф местности меняется и начинается взгорье.

Перевалив за гребень, отряд оказался на краю обширной долины. На дне ее располагалось затянутое льдом озеро Ханкон, а вокруг него — три поселения на некотором расстоянии друг от друга. Через озеро проходил понтонный мост, а вокруг него тянулась утрамбованная в снегу и раскатанная дорога. Возле поселения на дальнем берегу озера велась какая-то большая стройка, там копошилось множество людей, на полозьях подвозились материалы для строительства, бревна и доски.

Неподалеку от западного поселения, возле елового леса, можно было разглядеть лесопилку, а на юго-востоке — каменоломню, располагавшуюся у подножия гребня.

Небо было чистым, светло-голубого цвета, но казалось, что оно раскинулось низко и почти касается нерукотворной каменной стены — цепи высоких холмов, окаймлявших долину. Солнце ярко сияло, но почти не грело, и все же было не так холодно, как в Стране Льда. Даже Рой скинул свой отороченный мехом капюшон и, щурясь, вглядывался в расстилавшийся перед ним пейзаж.

— Всё, что нам известно, связано с этим местом, — произнесла Кенара. -Четыре года назад Ио Номика отправился в Страну Снега со своим отрядом по заказу высокопоставленных особ. Им нужно было разобраться с бандой, тревожившей местных жителей. Однако с этого задания никто не вернулся. Двое шиноби погибло, а Номика исчез. По правде говоря, это странная история. Я ни разу не слышала, чтобы проводилось расследование по этому делу. Впрочем, я была еще ребенком четыре года назад, — Кенара помолчала. — Документы могли быть потеряны, никаких отчетов не сохранилось — или АНБУ ничего не нашли. Более того, в списке преступников Номика не значился.

— Кажется, до Конохи его вообще никто не искал, — сказал Рой.

— Да, и мы должны выяснить, почему.

— С чего начнем? — спросил Набу.

— С нанимателя. Господин Канто по своим делам находится сейчас в Поселке инженеров. Навестим его и узнаем, доволен ли он результатами миссии четырехлетней давности. В документах Деревни Звездопада она отмечена, как завершенная, но без подробностей.

— Надеюсь, все эти тайны стоят моих отмороженных пальцев, — проворчал Рой.

Дом Канто стоял в центре поселка, окруженный лиственницами и огороженный дощатым забором. Кенара без обиняков сказала слуге, что трое шиноби Листа желают видеть господина по поводу одной из миссий и показала свой документ, удостоверяющий личность. Конечно, Канто вполне мог отказать в аудиенции, испугавшись таких гостей, но он, наоборот, принял их незамедлительно. Все трое, прежде чем войти в приемную комнату, надели свои повязки.

Господин Канто был спокойным и вежливым мужчиной примерно тридцати пяти лет. Лицо его было гладко выбрито, а темные волосы собраны в пучок. Он не побоялся остаться наедине со своими гостями, несмотря на то, что они были потенциально опасны.

— Листья в Стране Снега, — произнес он. — Что привело вас сюда? У меня, к сожалению, не было общих дел с Конохой.

— Господин, четыре года назад вы обращались к Деревне Звездопада по поводу разбойников, беспокоивших местное население.

— Действительно, — сказал Канто. — Это было мое первое решение как главы своего дома: обратиться за помощью к шиноби той страны, которая находится слишком далеко, чтобы распространять на нас свое политическое влияние.

— Господин, никто из троих шиноби, отправленных на эту миссию, не вернулся назад, не знаете ли вы, что с ними стало?

Канто задумчиво смотрел в глаза Кенары. Он словно видел не ее, а события минувших лет.

— К сожалению, двое шиноби погибло — такова была цена, которой они истребили банду Хайро Оками (Серые волки). Третий по окончании миссии покинул пределы Страны Снега. Он собирался сесть на корабль в порту Мидори но Мизу.

Больше никаких полезных сведений господин не мог или не хотел им сообщить. Он был вежлив и мягко дал понять, насколько занят здесь, даже не поинтересовавшись, зачем Лист ищет шиноби Звездопада.

Кенара сделала заключение, что в Стране Снега еще не знают о гибели ее деревни. Видимо, по приказу Пятой эту информацию придерживали, насколько возможно, чтобы не показать слабость Страны Огня.

Сняв повязки шиноби, молодые люди покинули дом знатной особы. Они заняли комнату в ближайшей гостинице, перекусили и переоделись в зимнюю одежду, чтобы не привлекать к себе внимания местных. Кенара поверх штанов и рубашки надела короткую дубленку с меховым капюшоном и унты. Она распустила свои густые волосы, отросшие до лопаток, и заплела передние пряди в косичку, которая спускалась на левое ухо.

— Придумайте себе какую-нибудь легенду, — сказала Кенара. — Рой, ты отправишься в Поселок Каменщиков, а ты, Набу, — в Поселок Лесорубов. Нужно поспрашивать местных про банду Хайро Оками и вообще про всю эту историю с их истреблением.

— О! Я буду журналистом-криминалистом, который пишет исторический очерк, — Рой оживился. — Нужно зайти в магазин и присмотреть себе красивый костюм.

— Твой костюм все равно не видно будет под пальто, — заметил Набу.

— Ну, не всегда же я буду одет.

— Давайте встретимся через пять дней здесь же. Думаю, что этого времени достаточно: либо мы что-нибудь узнаем, либо не узнаем уже никогда.

Сама Кенара закупилась канцелярскими товарами и отправилась по отелям и гостиницам. Она представлялась студентом столичного университета, который должен составить туристический справочник озера Ханкон для своего курсового проекта. Ее интересовала инфраструктура долины, в том числе безопасность передвижения по местным дорогам.

Девушка узнала, что в последние годы жителей не беспокоили разбойники, тогда как в прошлом «всякое бывало». Например, еще пять лет назад появилась банда Хайро Оками. Они нападали на людей и повозки, передвигавшиеся по дорогам за пределами поселков, особенно туго приходилось тем, кто по разным причинам собирался въехать в долину или покинуть ее. Судя по всему, в этой банде имелись люди, умевшие управлять чакрой и использовать некоторые примитивные техники. К сожалению, они не только занимались грабежом, но и уводили в плен девушек. Всего ими было убито около десятка человек, многие были избиты или серьезно ранены; одна девушка, потерявшая заступившегося за нее жениха, покончила с собой, чтобы не быть похищенной. Еще девять украденных молодых женщин умерли уже в плену, а с ними погибли двое шиноби. Господин Канто решил проблему, наняв ниндзя из далекой деревни Звезды.

— Звездопада, вы хотите сказать? — вежливо поправила рассказчика Кенара, на что получила ответ:

— А разве это не одно и то же?

Сведения о третьем, оставшемся в живых, шиноби совпадали с тем, что уже ранее сообщил Канто: Номика отправился домой.

— Если вы собираетесь писать про нас книгу для туристов, советую вам побывать на стройке. Скоро на ее месте вырастет новый квартал с просторными складами и гостиницами для приезжих. К нам постоянно наведываются из-за гор за лучшим строительным лесом и камнем, ну и за стеклянным карпом, который водится только в нашем озере. Да, благословенное место… для тех, кто не боится холода, конечно, — закончил свое повествование словоохотливый хозяин одной из гостиниц.

Уже начали сгущаться сумерки, когда Кенара подошла к стройке. Это место можно было назвать отдельным поселением, похожим на муравейник, где постоянно шла работа. На дальнем конце расчищенной площадки уже возвышалось несколько складских помещений: там хранилась часть стройматериалов; другие были сложены под открытым небом, прямо на снегу. Для большинства зданий уже был заложен фундамент, и Кенара задавалась вопросом, сколько же понадобилось времени, чтобы выкопать такое количество мерзлой земли. «Им бы не помешало нанять шиноби», — подумала она. Девушка стояла, сложив руки, и разглядывала рабочих, которые трудились, используя лишь физическую силу своего тела.

Вдруг один из тех рабочих, что подтаскивали доски, резко обернулся и посмотрел прямо на нее, как будто знал заранее, что она стоит именно там. Кенара внутренне напряглась. Этот рабочий был одет легче остальных: его тело прикрывала одна лишь рубашка с закатанными до локтя рукавами и штаны из плотной ткани, а на ноги вместо унт были надеты обычные сапоги. Он быстро отвел взгляд и снова углубился в работу, однако его лицо все еще стояло перед мысленным взором девушки. Кенара испытала странное чувство, как будто знала этого человека, более того, словно его жизнь по каким-то причинам была переплетена с ее жизнью. Что могло их связывать?

Он был симпатичен, среднего роста, с сильным и гибким телом, сформированным скорее усердными тренировками, чем тяжелой работой на стройке. Темно-русые, почти черные волосы его были перехвачены шнурком, смуглая кожа лишь слегка посветлела из-за отсутствия палящего солнца. Черты лица немного асимметричные, но приятные, легкие морщинки возле губ, которые явно любили смеяться, улыбаться и выражать другие эмоции. Но больше всего привлекали внимание светло-зеленые, почти бирюзовые глаза, яркие, как две звезды, в обрамлении угольно-черных ресниц.

Кенара, скрывая охватившее ее волнение, прошлась вдоль натянутой веревки, выполняющей функцию заграждения. Куноичи старалась не терять из виду заинтересовавшего ее человека. Он еще немного поработал, а затем удалился в уборную — деревянное сооружение в дальнем конце строительной площадки, возле которого на бечевке поднимался вверх красный или синий платок.

Девушка ждала около десяти минут, пока опустится красный платок и поднимется синий, так как дверь, обращенную к лесу за стройкой, ей было не видно. «Кажется, прошло уже достаточно времени?» Кенара окольными путями пробралась к кабинке и постучала, потом, не получив ответа, распахнула дверь. Уборная, конечно, была пуста.

Куноичи в несколько прыжков достигла леса. Без сомнения, она имела дело с шиноби: он передвигался длинными прыжками и едва прикасался к снегу, но слишком спешил, так что не имел возможности скрыть свои следы. Ветер качал ели, сбрасывая с веток снег. Кенара преследовала беглеца около двадцати минут, за это время они почти пересекли лес и приблизились к взгорью. «Быстрый», — подумала куноичи.

Деревья впереди немного расступились и показалась небольшая поляна. В конце ее спиной к Кенаре стоял человек. Голова его была опущена. Он вытянул руки в стороны и произнес:

— Стихия Земли! Малые луны! — над его плечами возникли два шарообразных камня размером с большой кулак и принялись вращаться по расположенным наискосок — от плеча до бедра — траекториям, огибая тело, то ускоряясь, то замедляясь.

— Нападай, — глухо сказал он, не оборачиваясь.

Кенара швырнула пару кунаев, чтобы убедиться, что правильно поняла действие техники врага. Кунаи были отбиты: орбиты камней изменились так, чтобы прикрыть тело их хозяина. «Дальние атаки не сработают, применять техники и убивать его я не хочу, — подумала девушка. — Придется идти на сближение». Ей также хотелось проверить, насколько последние тренировки увеличили силу ее удара.

Кенара прыгнула к противнику и попыталась ударить его кулаком в корпус, но кулак ее столкнулся с камнем. Камень отскочил на секунду в сторону, а затем снова встал на место. В это время противник резко обернулся и ударил девушку ногой в живот. Он двигался с большой скоростью и воспользовался тем, что Кенара отвлеклась на его щит. Удар в целом оказался не слишком сильным — девушка отпрыгнула в сторону. Она высвободила немного чакры, чтобы ускориться, и решила попробовать комбинацию из трех быстрых ударов: отбросить оба камня и успеть достать врага, пока они не встали на место.

Бой продолжался около четверти часа, но Кенаре не удавалось нанести удар противнику: слишком быстро восстанавливался его щит. Но и достать Кенару у него не получалось. Тогда он начал складывать печати, а девушка отскочила в сторону.

— Стихия Земли! Третья орбита! — теперь в радиусе полутора метров вокруг него по горизонтальной траектории вращался третий камень. Это была защита против тайдзюцу.

«Подобраться к нему будет сложнее», — думала Кенара, но она все еще не хотела использовать техники. Девушка смотрела на противника настороженно, и он отвечал ей точно таким же взглядом.

— Шрапнель из камня!

Кенара прыгнула за соседнее дерево, скрывшись за его мощным стволом. Враг ее исчез из поля зрения, а камни, создававшие его защиту, разогнались и понеслись вперед, как выпущенные из пушки снаряды. Сбоку от Кенары три камня раскололись и осыпали окружающие предметы заостренными пулями. Куноичи резко прикрыла себя рукой и невольно создала щит из потока воздуха, отклонивший осколки. Кенара выскочила из-за дерева, но ничего не увидела. Вдруг из-под земли вырвалась пара рук и крепко ухватила ее за щиколотки. Девушка выхватила кунай и вонзила его в одну из кистей, но вместо крови из раны брызнула грязь.

«Земляной клон!» — подумала девушка, но было уже поздно: вокруг нее из-под снега вырывались столбы из какой-то достаточно крепкой породы и соединялись над головой Кенары. Куноичи сложила печати.

— Взрывная волна! — крикнула она и снесла стену перед собой подчистую. Противник стоял впереди, метрах в пятнадцати от нее. Последняя техника Кенары заставила его удивленно приподнять брови. Какое-то время девушка и ее противник стояли друг напротив друга, продумывая дальнейшую тактику. Затем из-под снега начали появляться земляные клоны. Их было около двух десятков и они почти окружили поляну.

— Нужно было раньше использовать взрывную волну, — сказал хозяин клонов. — Ты слишком гуманна для охотника за головами.

— Мне не нужна твоя голова, Ио Номика, — ответила Кенара.

Еще во время погони она сбросила с себя дубленку и унты, забрала волосы в привычный хвост, чтобы не мешали сражаться. И теперь она выглядела довольно странно в длинной футболке, леггинсах и босиком. Вокруг талии была застегнута поясная сумка. Девушка достала из сумки багровую повязку и без дальнейших разъяснений бросила ее под ноги Номике.

Земляные клоны исчезли один за другим. Номика нагнулся, поднял повязку и изменился в лице. Со смешанным выражением радости и печали он пальцами провел по символу родной деревни — три метеора, несущихся по небу. В его взгляде была такая нежность, что Кенара почувствовала себя неловко. «Черт возьми! Разве шиноби не должен скрывать свои эмоции?» — подумала она.

— Неужели я снова понадобился моей родной деревне? — произнес Номика, не отрывая глаз от заветных падающих звезд.

— Звездопаду уже никто не поможет: слишком поздно, — с затаенной злостью ответила Кенара. Куноичи начала понимать, насколько тяжелую миссию возложила на нее Пятая Хокаге. Как сказать ему?.. Но она должна была сказать — и заставить его страдать, как страдала она сама.

Кенара, сохранявшая до сих пор боевую стойку, устало вздохнула и выпрямилась.

— Номика, наша деревня погибла, мне жаль. Десять месяцев назад неизвестный враг пробрался в Деревню Звездопада и какой-то чудовищной техникой уничтожил всех шиноби и жителей, оставив от них лишь пепел. Я была в ту ночь на задании, а когда вернулась, никого уже не было в живых и мне не удалось найти ни одного следа.

— Это правда? Это не гендзюцу? Ты говоришь правду?.. — светлые глаза в обрамлении темных ресниц взглянули на нее с надеждой и болью. От этого взгляда мурашки побежали по коже, Кенара не выдержала и отвернулась.

— Да! — крикнула она, как прикрикивают на тупого, раздражающего ребенка.

И тут Номика, этот взрослый мужчина тридцати лет от роду, сел на снег и горько заплакал. Кенара хотела провалиться сквозь землю — настолько не привыкла она к подобным изъявлениям чувств, и ей тяжело было видеть до такой степени сломленного, забывшего о гордости собрата по оружию. Но вот она вспомнила, как горевала сама, и от жалости и сочувствия у нее защемило сердце.

Номика прикрыл лицо рукой, но слезы так и катились по щекам, падали на снег, обжигая его. Ветер качал ели и было слышно, как скрипят стволы и трещат ветки. Кенара подошла и опустилась на снег возле Номики, села рядом. Она не знала, что ей сказать и что сделать, поэтому просто положила голову ему на плечо. Так они и сидели, последние шиноби Звездопада, две падающие звезды, несущиеся к смерти во всем своем блеске и великолепии.

Номика перестал всхлипывать, отер слезы и спросил:

— А кто-то еще кроме нас был вне деревни в ту ночь?

Кенара подняла голову.

— Никого больше не осталось.

— Что сейчас там происходит?

— Я обратилась за помощью к Листу. Деревню контролируют АНБУ и они же пытаются проводить расследование, пока без особых успехов.

— Я не был дома почти пять лет, — сказал Номика. — Получается, что по-настоящему домой я уже не вернусь.

— У тебя осталась семья в Звездопаде?

— Нет, я потерял отца шесть лет назад, а больше у меня никого не было из близких родственников, только друзья и хорошие знакомые. Не могу представить, что они все мертвы…

— Почему я тебя не помню? — спросил Номика позднее. — Сколько тебе лет?

— Скоро будет семнадцать, — ответила Кенара. — Я тебя тоже не помню, ты старше моей сестры, но младше моих родителей. Их звали Тэйкен и Сирин из дома Масари.

— Масари? — Номика посмотрел на девушку. Лицо его выглядело печальным и мужественным, и с удивлением куноичи подумала, что его репутация в ее глазах не пострадала из-за его несдержанности. — Конечно, я знаю. Видел и Сирин, и Тэйкена, ведь они были выдающимися шиноби. Мне было пятнадцать или шестнадцать лет, когда они погибли. Ты больше похожа на отца.

— А где ты жил, в каком доме?

— В скромном домике неподалеку от сквера с кленами, с коричневой крышей и желтой дверью.

— Там маленькая кухня и в комнате на стене картина с кораблем и морем… — пробормотала Кенара. Если бы она специально пыталась вспомнить, то не смогла бы, а так образ сам собой всплыл в ее голове.

— Откуда ты знаешь? — удивился Номика.

— Я была там, — ответила девушка. — Я побывала почти во всех домах в Ту Ночь.

Ночь опустилась на долину Ханкон. Номика поспешил вернуться к своим товарищам рабочим, чтобы его не искали, и сообщил бригадиру, что берет бессрочный отпуск.

— Моя сестра приехала, — сказал он, кивнув в сторону Кенары.

Девушка подобрала в лесу дубленку и унты и выглядела вполне нормально, стоя в отдалении и поджидая «брата». Товарищи называли его Миширану Конор, и это имя больше ему подходило.

Они вместе вернулись в гостиницу и, когда совсем стемнело, сидели перед печкой и продолжали беседовать. До сих пор Кенаре иногда казалось, что ее прошлое приснилось ей, ведь не было никого, кто бы мог разделить ее воспоминания. А теперь появился человек с похожими воспоминаниями и он подтверждал: да, Деревня Звездопада — не сон и не выдумка.

— Объясни, почему ты не вернулся домой после той миссии?

— Я вернулся, но ненадолго, — Конор помрачнел. — Настолько, чтобы похоронить товарищей и попросить прощения у их семей за то, что не уберег их и мои действия и принятые решения привели отряд к гибели. Из-за чувства вины я больше не мог исполнять свои обязанности шиноби и, поставив старейшину в известность, снова ушел на север, — светло-зеленые глаза словно погасли. — Ведь погибли не только Саба и Кеномичи, но и девять женщин из Ханкона, захваченных в плен.

Конор встал и подошел к окну, закрытому ставнями. Он распахнул ставни и открыл окно, но ветра не было. И все же морозный ночной воздух хлынул в комнату, казалось, вместе со светом звезд с бездонного, низко раскинувшегося темно-синего неба.

— Здесь ночью небо цвета твоих глаз, — тихо сказал он.

Кенара вдруг увидела его другим — веселым, беззаботным ребенком, каким он, должно быть, был всегда и оставался бы таким, если бы не множество смертей, слетевшихся и легших ему на плечи тяжким грузом. «Что бы он ни сказал дальше, — подумала Кенара, — я знаю, что он был не виноват. Этот человек никогда не причинил бы людям умышленное зло». Но невозможно быть шиноби и иметь чистую, незапятнанную кровью душу.

Не будучи сенсором, не имея богатого опыта общения с людьми, Кенара не очень хорошо в них разбиралась, но симпатии, зародившиеся в ее душе, никогда ее не обманывали. Между ней и Конором не было той стены, которой она обычно отгораживалась от других. Девушка чувствовала, что этот человек не способен причинить ей боль, и понимала его, так как на них обоих лежала тень трагедии. Кенара не воспринимала его как брата, как отца или как мужчину. Кем он приходился ей, она еще не разобралась. Конор увидел в ней взрослого, мужественного ребенка, оставшегося один на один с большой бедой, и доверился ей, как равной.

— Мы переоделись торговцами и поехали на повозке через перевал, надеясь выманить банду Хайро Оками. Так и произошло, но, когда мы оказали сопротивление, разбойники начали отступать, ища защиты у своего вождя, владевшего некоторыми техниками. Я не боялся попасть в ловушку, так как знал, что мы сильнее их шайки. Мы решили, что они испугались, столкнувшись с настоящими ниндзя, и попрятались в свои норы. Их логово находилось в пещере внутри горы. Там нам навстречу выбежали женщины, которых держали в плену и использовали как обслугу. Мы не знали, что из пещеры есть другой выход — тоннель, ведущий на восточную сторону склона.

Как оказалось, бандиты имели план на случай обнаружения их укрытия. Они скрылись в тоннеле и взорвали печати, которыми был обклеен весь второй этаж — ходы, прорубленные под сводами пещеры. Я использовал технику, чтобы защитить всех: Мощь тысячи крепостей — это такой купол из земли и камня. Тогда я гордился ей, считал ее очень мощной, потому и дал ей подобное название.

От взрыва купол нас защитил, но когда начали сыпаться с потолка каменные глыбы, так как осела гора, мне было трудно устоять. Друзья старались мне помочь: Кеномичи передавала свою чакру, а Саба пытался поддержать мой щит своим ледяным щитом. Под куполом тогда творился ад, женщины кричали от ужаса, они падали и прикрывали головы руками… Я начал слабеть и, когда целая гора рухнула на нас, потерял сознание.

Я тогда не умел передвигаться под землей, а мои земляные клоны могли лишь утащить людей вниз, но они задохнулись бы там, пытаясь найти путь сквозь породу… Нет, я много вариантов перебрал, но не придумал, как их спасти именно в ту секунду. Я просто должен был быть сильнее, — Конор, стоя перед окном, сжал перед собой руки, глядя на них со смешанным чувством горечи и сожаления. Кенаре было знакомо это чувство.

— Как ты выжил? — спросила девушка.

— Я не знаю. Меня прикрыло двумя плитами, как сводами крыши, между ними как раз осталась щель, в которую я поместился. Очнулся я в темноте, задыхаясь от духоты и пыли. Я почувствовал, что все, кто был в пещере, мертвы. У меня есть навыки сенсора — так я почувствовал твое присутствие тогда, на стройке… Не знаю, почему я выбрался из пещеры, желания выжить я не испытывал, но тело двигалось само по себе. Кое-как червем я полз, с помощью чакры медленно расчищая себе путь и рискуя каждую секунду вызвать новый обвал. Я, правда, не боялся тогда.

— А «волки»?

— Выбравшись из пещеры и оставив там на время тела своих товарищей, я отправился по следам бежавших разбойников. Хотя меня слепила ярость, я старался по возможности никого не убивать. Когда главарь их остановился и дал мне бой, понадобилось совсем немного времени, чтобы сбить его с ног. Из сорока семи бандитов из пещеры спасся тридцать один человек (взрыв оказался сильнее, чем они планировали, и порушил опоры тоннеля), и всех их я привел, повязанных друг с другом, по глубокому снегу сюда, в Поселок Инженеров.

И все же мне пришлось смотреть в глаза тем людям, чьих сестер, невест и дочерей я не смог спасти. Ох, Кенара, от всей души желаю тебе никогда не испытать подобного! Мне пришлось на коленях вымаливать прощение у матери и отца Сабы, у брата Кеномичи… И не затем, чтобы получить прощение, а чтобы выразить скорбь и чувство вины.

Кенара молча смотрела в лицо Конора, на его хмурые брови и горький излом губ. Ее мнение не изменилось: она считала его не виновным. Он не был похож на авторитарного командира, чьи приказы беспрекословно приводятся в исполнение. Его товарищи при желании могли проявить большую осторожность. Но не удивительно, что ему, единственному оставшемуся в живых, пришлось в конечном итоге нести за все ответственность.

— Господин Канто был в курсе всей этой истории и согласился принять меня в Поселке Инженеров под другим именем, позволив тяжелым трудом в ничтожной мере искупить мою вину.

— Я так и знала, что он не был искренен с нами, — проворчала Кенара.

— Просто ему стало жаль меня и он дал слово не выдавать мой секрет. Я уж подумал, что вражеским шиноби понадобилась зачем-то моя голова…

— Ты знаешь, в Звездопаде о тебе ходили разные слухи, вплоть до того, что ты — отступник, хотя старейшина не заявлял ничего подобного. Поэтому я, не зная подробностей, готовилась ко всему, — Кенара помолчала. — Ничего, что я говорю тебе «ты», несмотря на разницу в возрасте? Нинаки бы изошла желчью… И за эту фразу тоже.

— Ничего страшного, конечно. Я привык к простому обращению за последние годы. Мне хотелось бы попросить тебя называть меня новым именем, Конор, так как прежняя моя жизнь закончилась. Так значит, ты теперь шиноби Листа?

— Это решение показалось мне самым разумным.

— Я понимаю, — задумчиво сказал Конор. — Одиночество — горькое вино.

— Дело вовсе не в этом, — нетерпеливо возразила Кенара, боясь, что ее заподозрят в тяге к общению. — Мне нужно постоянно практиковаться на миссиях, развивать свои навыки.

— Хочешь стать выдающимся шиноби?

— Конечно. Только выдающийся шиноби сможет найти и истребить тех монстров, которые уничтожили Звездопад.

Конор удивленно посмотрел на нее и слегка покраснел.

— Вот оно что. Я даже не подумал об этом. Наверное, я перестал быть шиноби. Говоря по правде, я хочу совершенно другого…

— Чего же другого можем мы еще хотеть? — спросила Кенара.

— Как — чего? Возродить Деревню Звездопада! Неужели мы можем смириться с тем, чтобы она стояла опустошенной или была стерта с лица земли? Чтобы Звездопад остался лишь жалким напоминанием о горестных событиях и потерях? Навсегда остался для других лишь объектом страха и жалости, растеряв былую славу? Неужели эти чувства должны испытывать те, кто слышат название «Звездопад»? Я не могу допустить подобного, Кенара.

Девушка с удивлением наблюдала, как меняется его лицо во время этой речи. Конор так нервничал, что не заметил, как начал вырывать из ее блокнота один лист за другим. Возродить деревню? Ей это даже в голову не приходило.

— Ты думаешь, такое возможно? — спросила она.

— Я должен отправиться к Хокаге и попросить открыть деревню. Какие-то дома нужно отдать родственникам погибших, если таковые имеются, остальные сдать в аренду за очень небольшую плату. То же самое и в отношении торговых лавок и ремесленных мастерских. У нас мягкий климат, плодородная земля, думаю, такие условия привлекут новых жителей. Мы должны открыть школу шиноби для детей, имеющих склонность к управлению чакрой — так мы сможем воспитать новое поколение шиноби Звездопада.

— Но это будут совсем другие люди, — произнесла Кенара.

— Ах, сто лет назад о нас могли сказать то же самое — и скажут еще через сто лет. Люди ведь меняются, но Деревня должна продолжать жить.

— Тебе нужно быть старейшиной. У тебя глаза горят, когда ты говоришь обо всем этом.

— А ты? Ты поможешь мне?

Кенара покачала головой.

— Я не смогу спокойно жить, пока не воздам по заслугам нашим врагам. Честь Деревни должна быть защищена, иначе я не вижу для нас будущего.

— Это правда, — согласился Конор. — Ты можешь рассчитывать на мою помощь в своем деле, хотя должен признаться, что-то стало с моим желанием убивать.

— Как и с моим желанием созидать, — ответила Кенара.

— Но потом ты вернешься домой?

— Я не знаю и не хочу давать пустых обещаний. Мне надо поспать, чтобы обработать всю эту информацию. Ты можешь укладываться на постель: я в любом случае предпочту свой спальный мешок.

Среди ночи Кенара проснулась и прислушалась к дыханию Конора, доносившемуся из угла комнаты, в котором стояла кровать. «Он настоящий, еще один шиноби Звездопада, и не приснился мне, — с облегчением подумала она и снова легла. — Значит, я тоже существую».

Наутро здесь же, в гостинице, Кенара раздобыла на завтрак печеного окуня с рисом. Когда они позавтракали, Конор распахнул окно и потянулся. Он привык проводить по многу часов на морозном воздухе, и в помещении, хоть и прохладном, ему было душно. Вдруг он весь напрягся, как будто увидел внизу, на улице, вражеского шиноби, и вылетел из комнаты, как его каменные снаряды во время техники Шрапнель.

Кенара допила чай и подошла к окну. По улице проходили разные люди, но девушке никто из них не показался подозрительным. Она увидела, как Конор выбежал из гостиницы и подошел к молодой женщине, несшей корзину. Видимо, он предлагал ей свою помощь. Девушка была высокая, почти как Конор, лет двадцати семи на вид, с чистой белой кожей, полными алыми губами и румянцем во всю щеку. Светло-серые глаза красиво контрастировали с темно-каштановыми, почти черными ресницами и бровями. Темные волосы были заправлены под шарф и спускались на спину почти до пояса.

Конор взял корзину из ее рук и слегка покраснел. Очевидно, он получил разрешение проводить девушку, и вскоре пара молодых людей скрылась за углом соседнего дома.

— Наверное, если бы Неджи хоть раз взглянул на меня так, как эти двое смотрят друг на друга, я бы приблизилась к пониманию счастья, — произнесла Кенара. — Но не помешает ли это чувство Конору отправиться с нами в Страну Огня?

Когда Конор вернулся, все еще румяный и с блестящими глазами, Кенара уже убрала со стола и что-то писала в блокноте. Она взглянула на своего спутника и спросила:

— Ты точно готов ехать с нами?

— Да. Почему ты задаешь этот вопрос?

— Из-за той девушки.

— Из-за Томико-сан? — Конор смущенно отвел глаза и опустился на табурет, придвинутый с другой стороны стола. — Мне будет жаль расстаться с ней, но, боюсь, это чувство не совсем взаимно.

— Не совсем взаимно? — переспросила Кенара. — На мой взгляд, она выглядела не менее влюбленной.

— Ты в этом ничего не понимаешь, ты еще ребенок, Кенара. Есть большая разница — просто нравятся друг другу люди или они готовы создать семью.

— То есть, ты спросил у нее, и она ответила, что ты ей нравишься, но она не готова создать с тобой семью?

— Нет, конечно, я не спрашивал… Как вообще такое можно спросить?!

— Придется спросить, — сказала Кенара. — Ты же не можешь просто уехать после того, как столь явно оказывал девушке знаки внимания? Хотя я знаю одного человека, который постоянно так делает. Впрочем, он и не влюбляется никогда.

Конор задумался. Не так-то просто сказать самой лучшей на свете женщине: я люблю тебя, но вынужден уехать.

До возвращения Роя и Набу оставалось еще три дня, и Кенара попросила Конора потренироваться с ней в ближайшем лесу. Ей хотелось пробить его защиту. Она разгоняла свои скорость и силу до предела, чтобы сбить два камня с их орбит и нанести сопернику удар. Достичь своей цели ей удалось только к концу второго дня тренировок. Это получилось так неожиданно, что она не до конца успела погасить силу удара, прежде чем ее кулак прилетел в живот Конора. Он упал на снег и кубарем прокатился до ближайшего дерева, напоследок приложившись об него спиной. Конор сполз на снег и, раскинув руки, глядел в низкое светло-голубое небо.

— У тебя много чакры, — сказал он. — Если ты не научишься правильно высвобождать ее, ты будешь повреждать свое тело. Когда ты ускоряешься с помощью чакры, ведь у тебя потом болит каждый мускул?

Кенара села рядом, подогнув под себя ноги.

— Да, но я думала, что так и должно быть. Кажется, с концентрацией чакры у меня не возникало проблем. Я грею себя изнутри, могу стоять на воде или прикрепиться к вертикальной поверхности, даже совершенно гладкой.

— Посмотри, как растаял под тобой снег. Если бы он не был таким глубоким, ты бы сейчас сидела в луже. Твой пот испаряется слишком быстро, твое тело — слишком горячее.

— Я просто максимально разогналась…

— Дело не в этом, — Конор приподнялся. — Ты справляешься со своей задачей — это правда, и даже проделываешь тонкую работу, но твой КПД довольно мал. Ты высвобождаешь больше чакры, чем требуется, и она рассеивается вокруг, в том числе нагревая твое тело и перенапрягая мышцы, — Конор взял ее за руку. — Расслабь руку.

Кенара разжала пальцы.

— Недостаточно. Расслабь так, чтобы она висела, как тряпка.

— Ты шутишь? Я вообще никогда не делаю такого со своим телом.

Конор выпустил ее руку, пощупал бицепс, потрогал мышцы между плечом и шеей.

— Как камень, — резюмировал он. — Да у тебя гипертонус мышц. Ты что, вообще не расслабляешься?

— Я на миссии уже полгода. Дома я расслабляюсь, могу спать несколько дней подряд.

— Вот об этом я и говорю. Напрягаться тогда, когда нужно — большое искусство, но расслабляться, когда это необходимо — не меньшее искусство.

Кенара пожала плечами.

— Боюсь, мне это не очень интересно. Я расслаблюсь, когда достигну своей цели.

Конор покачал головой.

— Нет, ты просто придумаешь новую цель.

— Я не считаю, что это плохо.

— Нет, если собираешься помереть к сорока годам. Ты когда-нибудь слышала о стиле «Пьяный мастер»?

— Немного. Никогда не наблюдала подобное. Это похоже на насмешку над искусством ниндзя.

— Ты ошибаешься, — улыбнулся Конор. Его улыбка была теплой, даже возражая, он сохранял мягкость. — Этот невероятный стиль заключает в себе чередование периодов небывалого напряжения и полного расслабления, причем переход между ними у настоящего мастера почти мгновенный.

— Я не стану пить, даже если это сделает меня сильнее, — пошутила Кенара с абсолютно серьезным лицом.

— Даже и не думал предлагать тебе, — рассмеялся Конор. — Ты же несовершеннолетняя. Тем не менее, тебе многому надо научиться, если действительно хочешь защитить честь нашей Деревни. Кто занимался с тобой?

— Тетя Инари. Но она была больше занята моей сестрой.

— И, видимо, пыталась тренировать вас одинаково. Но каждому шиноби требуется от учителя индивидуальный подход, — Конор лукаво посмотрел на Кенару. — Думаю, ей было непросто подступиться к тебе… из-за твоей закрытости. Но на меня такое не действует.

— Почему?! — Кенара уже третий день задавалась этим вопросом.

— Возможно, потому что я сам слишком даже открытый. Меня не напугать хмурым лицом и не оттолкнуть холодностью.

— Это правда. Я не чувствую с тобой такого отчуждения, как с другими…

— Ого! — воскликнул Конор. — Я даже заставил тебя говорить о своих чувствах! Но мы лучше побеседуем о деле — тебе это больше понравится.

Кенара кивнула. Они поднялись на ноги и отправились в гостиницу, так как на долину уже опустился вечер.

— Знаешь, — говорил Конор, пока они длинными прыжками пересекали серебрящуюся под звездным шатром снежную равнину, — бывают такие девушки, которые в отношениях прижимают тебя к стенке, хватают за воротник и пытаются силой вытрясти из тебя слова любви. Вот так же ты поступаешь со своими техниками.

— Неужели, — сухо ответила Кенара.

— Каждый раз ты пытаешься нащупать свой предел, стараешься изо всех сил — и это работает почти всегда… кроме, например, техник на дальних расстояниях. Твои шесть метров взрывной волны — яркое тому подтверждение.

Кенара готова была многое услышать в свой адрес, лишь бы это помогло ей двигаться дальше. Тем более в устах Конора критика звучала как завуалированный комплимент.

— Что же в ней поменять? — неохотно спросила девушка.

— Не напрягаться, выпуская чакру, с самого начала, а действовать так, чтобы твоя сила возрастала с постоянным ускорением. Человек с таким объемом чакры, как у тебя, может позволить себе намного больше, чем ты сейчас. Возьмем другую твою технику — Молот Земли. Если говорить честно, при всей своей мощи она ведь бесполезна, не так ли?

Кенара вынуждена была согласиться.

— Треснуть врага дубиной по башке может каждый, для этого не обязательно быть шиноби. Наша задача — дать себе такую возможность. Застать врага врасплох, заманить его в ловушку, обездвижить или сделать беспомощным. Без этого твоя техника не заработает.

— В теории это прекрасно, как будто учебник читаю, — проворчала Кенара. — А на практике сделать это, чтобы применить Молот, мне так и не удалось. Но я и не хотела до сих пор таким способом избавляться от своих врагов.

— Я понял, что ты не любишь наставления, — Конор тихонько рассмеялся, — поэтому я не буду продолжать. Достаточно того, что я заронил в тебя эти мысли, и со временем они дадут всходы.

Наступил условленный день встречи. Кенара инструктировала Конора:

— В шесть часов придут ребята, я хочу выслушать их отчеты, чтобы оценить их навыки сбора информации. На это понадобится около двадцати минут. В шесть двадцать ты зайдешь в комнату,и я тебя им представлю.

Однако не все ее товарищи оказались достаточно пунктуальными. Набу явился первым, а вот Рой опоздал на десять минут. Едва они успели обменяться приветствием, как в комнату вошел Конор — на десять минут раньше положенного. Кенара хлопнула себя ладонью по лицу и покачала головой. Похоже, вокруг нее каждый делает то, что ему вздумается…

Ей хотелось, чтобы Конор понравился ее друзьям. Впрочем, об этом можно было не беспокоиться: его открытость, остроумие и веселый нрав со временем расположили к нему и Набу, и Роя. Настолько, что Кенара почувствовала себя на вторых ролях. Это помогло ей немного отдохнуть от напряжения последних месяцев.

Вскоре они покинули Ханкон и направились в порт, чтобы сесть на корабль и отплыть домой, в Страну Огня. Конор увозил с собой фотографию и довольно толстый конверт с письмом от Томико-сан. «Похоже, объяснение состоялось», — с улыбкой подумала Кенара.

Февраль приносил на море то затишье, то шквальные ветра, а март выдался более спокойным. Именно на этот месяц пришлось путешествие Кенары и ее товарищей. Конор, верный своим планам, направлялся вместе с ними в Деревню Листа.

В одно солнечное утро, когда никто уже не страдал от морской болезни, Конор, Набу и Рой сидели на палубе и увлеченно играли в «Путь ниндзя». У Кенары было много времени для размышлений. Она наблюдала за своим земляком. В нем удивительным образом сочетались непосредственность и проницательность, легкий нрав и острый ум. Конор одновременно и нравился ей, хотя она предпочитала людей другого склада, и раздражал ее. «Я считала себя сильным человеком, уверенным в себе, ведь мне так хорошо удается скрывать свои эмоции и подавлять некоторые чувства. И вот я вижу человека, который еще сильнее и может позволить себе демонстрировать эмоции, не колебля уважения к своей персоне ни в себе, ни в других, не делаясь слабее». Но вскоре ее беспокойству и смятению пришел конец, так как она смогла определить для этого человека место в своей жизни.

Решившись, она пересекла палубу и встала напротив ребят. Конор в это время, смеясь, переворачивал карту.

— Конор, — сказала Кенара, — я хочу, чтобы ты стал моим учителем.

Ребята затихли и выжидающе смотрели на нее, ожидая дальнейших объяснений, но их не последовало. Конор выглядел удивленным и немного растроганным. «Ох, хоть бы он не заплакал», — подумала Кенара. Но он и не думал плакать, только вскочил на ноги и, прежде чем девушка успела опомниться, прижал ее к груди.

— Спасибо, — сказал Конор.

Стать наставником для шиноби — значит, в некоторой степени, утвердить правильность своего пути. Никто не станет просить неудачника быть учителем, все хотят учиться у тех, кем восхищаются, с кого можно брать пример.

— А мы знакомы намного дольше, но еще ни разу не обнимались, — как бы между прочим заметил Рой.

Позднее Кенара заявила:

— Я хочу, чтобы ты научил меня технике Тысячи Крепостей. От всего она не спасет, но в некоторых случаях позволит мне защитить моих друзей и товарищей по оружию.

Конор опустил голову и несколько секунд боролся со своими страхами и противостоял призракам прошлого.

— Это хорошая техника, хоть она и не смогла мне помочь в решающий момент. Но твой запас чакры больше, и ты сможешь сделать ее еще сильнее.

Однако упражняться в этой технике на борту корабля было невозможно, а по Стране Железа следовало передвигаться скрытно. Как только они пересекли границу Страны Огня, у всех полегчало на сердце, а за спиной словно выросли крылья. В первую ночь на родной земле Кенара, лежа в своем спальном мешке, всерьез задумалась над словами Конора. Она решила, что наступило время немного расслабиться и погрузиться в глубокий сон под бдительной охраной Роя, который дежурил первым. Впервые за несколько месяцев ее сон не был чутким. Девушка лежала на спине, расслабляя все части тела и пытаясь освободить голову от разнообразных мыслей. Кенара не заметила, как уснула. Только за пару часов до рассвета Набу разбудил ее на дежурство.

На завтрак ели рисовые лепешки, подогретые на костре, и пили чай.

— Ты разговариваешь во сне, — заметил Набу, откусывая большой кусок. — Точнее, при пробуждении. Я дотронулся рукой до твоего плеча, ты повернулась и сказала «Неджи».

— Что?! — возмутилась, краснея, Кенара.

— Что? — переспросил Конор.

— Ну, Неджи, — повторил Набу, как будто не замечая смятения, вызванного его словами. — Я так полагаю, это имя.

— Да, да, это парень из клана Хьюга, — сказал Рой. — Он силен.

— Да, силен, — равнодушно сказала Кенара, уже взявшая себя в руки. — Он был первым человеком, с которым мне пришлось померяться силами за пределами моей Деревни, не удивительно, что я вспомнила об этом.

— И кто победил? — с интересом спросил Конор.

— Мы сошлись на ничьей.

— Он Хьюга, значит, у него есть бьякуган. Этот Неджи использует технику Мягкой ладони?

— Да, он пытался перекрыть мои тенкетсу, но немного уступал мне в скорости.

— Тебе есть, чем гордиться, — Конор улыбнулся. Его взгляд был теплым, как всегда, но и испытывающим.

Алое солнце опускалось за горизонт, когда команда Кенары приблизилась к воротам Деревни Листа. Небо постепенно приобретало фиолетовую окраску, редкие розовые облака ложились на верхушки деревьев где-то вдалеке. Вечерний воздух был напоен весенней свежестью, теплый ветер трепал волосы. Кенара вдохнула полной грудью, чувствуя, как новая волна силы разливается по ее телу. Она словно вернулась домой.

— Набу, ты можешь быть свободен под мою ответственность, мы сами отчитаемся перед Пятой, — сказала девушка.

Набу широко улыбнулся и сорвался с места.

— Не забудь и мать навестить! — крикнула ему вдогонку Кенара и подумала: «Может, эта женщина смягчится, встретившись с сыном после столь долгой разлуки».

Она пыталась скрыть собственное волнение и вынуждена была признаться себе, что хочет и одновременно боится встретить по пути к Резиденции Неджи. Глупо обманывать себя, ее чувства к нему не такие, как к Тен-Тен, значит, не такая уж это и дружба. Вот почему она обмолвилась при пробуждении, назвала его имя, ведь именно с ним связывала она свои мысли о возвращении в Деревню Листа.

Пятая сразу же приняла их у себя. Разговоры о прошлом Конора и о будущем Звездопада затянулись на два часа. Ему предстояло на следующий день побывать в гостях у господина Морино Ибики и открыть его проницательному взгляду свои воспоминания.

— Ты можешь остаться у меня, пока не решишь все вопросы с Конохой, — предложил Рой. — У меня есть запасной матрас, только места маловато.

— Я думаю, господин и госпожа Сэки будут не против принять тебя у себя. У них просторный дом и много комнат, — сказала Кенара.

— Спасибо, Кенара, но все-таки удобнее будет побеспокоить Роя, чем пожилую пару, — Конор улыбнулся и тихонько спросил у Роя: — А карты у тебя?

— Да, да, не беспокойся…

Кенара махнула на них рукой и под покровом сумерек запрыгнула на крышу. Ей-то, конечно, нечего было предложить взамен «Пути ниндзя». Через балкон она пробралась в свою комнату. Похоже, помощница по хозяйству госпожи Хоны поддерживала здесь чистоту во время отсутствия Кенары. Девушка с удовольствием приняла душ, застелила свежее белье и погрузилась в прохладную постель.

Утром Кенара зашла за Тен-Тен. Девушки обнялись.

— Как я рада видеть тебя! — воскликнула Тен-Тен, темные глаза ее искрились, а на щеках играли ямочки. — Ты как будто выше ростом стала…

Кенара улыбнулась. Она почувствовала, что ей тоже приятно видеть подругу и что время и расстояние не уменьшили ее симпатии к ней.

— Кажется, я соскучилась по тебе, — ответила Кенара. — И, возможно, немного одичала в мужском обществе.

— И не говори! Несколько дней в компании Ли, Неджи и сэнсэя губительно сказываются на моем характере, всякая ерунда начинает выводить меня из себя. Что уж говорить о нескольких месяцах…

— В вашей команде все живы, здоровы?

— Да, все хорошо. У нас было несколько миссий, но ничего такого уж сложного… Хотя за Неджи не поручусь, мы с ним не всегда вместе бываем на заданиях, он же джонин.

Кенара провела вместе с Тен-Тен всю первую половину дня, потом она сходила в Канцелярию за деньгами и навестила Роя. Конор еще не вернулся из спец отдела, так что девушка решила подождать его на улице возле здания АНБУ. Он выглядел усталым, и Кенара пригласила его в Ичираку рамен.

— Боюсь, ничего полезного я им не сообщил.

— Меня больше удивляет, что они сами ничего полезного до сих пор не выяснили, — проворчала Кенара, прихватывая палочками лапшу. — Ты завтра потренируешься со мной?

— Завтра я еще буду им нужен, а вот послезавтра с радостью потренирую тебя.

Небо только-только начало темнеть, когда Конор и Кенара распрощались у лапшичной. Девушка медленно направилась по улице, вдыхая весенний воздух и наслаждаясь вечером, и вдруг за углом наткнулась на Тен-Тен, Неджи и Ли.

— Кенара-сан! Как приятно встретить вас! — воскликнул Ли.

— Мы возвращаемся с тренировки, — сказала Тен-Тен.

Неджи молча наклонил голову в знак приветствия, и Кенара ответила ему таким же поклоном.

— Спасибо, Ли-сан, — сказала она, — я тоже рада нашей встрече.

Эти слова не соответствовали разочарованию, которое она испытала и не смогла до конца скрыть: слишком ярким был контраст между радушным приветствием Ли и Тен-Тен и сдержанным приветствием Неджи. Он был серьезен, улыбка не тронула ни его глаз, ни губ. Он даже не удивился. И Кенаре было невдомек, что уже несколько часов назад Тен-Тен обсудила тему ее возвращения со своими товарищами.

— Ну что, может, зайдем в кафе, посидим вместе? — улыбаясь, предложила Тен-Тен.

— Вынужден отказаться: у меня дела, — сказал Неджи. Он попрощался и направился в сторону квартала Хьюга.

Кенара с ужасом ощутила желание заплакать, но, конечно, подавила его в себе. И все-таки она немного побледнела, а глаза ее, наоборот, как будто стали темнее.

— Жаль, конечно, — сказала Тен-Тен. — Но мы и втроем посидим, правда?

— Да, — ответила Кенара.

«С друзьями так не поступают, — думала она. — Кто же я тебе, Неджи? Неужели никто, пустое место?» Но примириться с этим она не могла. Гордость зажгла пламя в ее крови и зрачках. Куноичи поддалась своему порыву и в два прыжка догнала Неджи. Она потянула его за рукав и тут же отпустила. Когда он обернулся, Кенара выглядела совершенно спокойной, только глаза ее пылали в свете уличных фонарей сине-черным пламенем. Если он не признает в ней друга, пусть признает соперника!

— Окажи мне честь сразиться с тобой, — сказала она.

Неджи сдержанно улыбнулся.

— Я предполагал, что у тебя может появиться подобное желание. Я и сам думал об этом. Любопытно будет проверить, насколько сильнее мы стали.

«Они могут вообще разговаривать как нормальные люди, без этих реверансов?» — подумала Тен-Тен.

— Мы можем встретиться завтра утром в твоем секретном месте? — спросила Кенара.

— Да, я буду там с шести до десяти часов.

Неджи ушел, а она просидела в кафе с Тен-Тен и Ли остаток вечера, думая о своем и являя собой пример скучнейшего собеседника.

Только многолетняя самодисциплина помогла ей справиться с волнением и заснуть на несколько часов. Впрочем, поднялась Кенара на рассвете. Размышляя о предстоящем поединке, она не заметила, как приняла душ и позавтракала. Лишь одеваясь перед зеркалом в комнате, девушка ненадолго вернулась к окружающей ее действительности. Действительность была такова, что старая одежда оказалась ей мала. Штаны укоротились на пару сантиметров, а рубашка как-то неловко сидела, отказываясь застегиваться на груди. С формой чунина, которую Кенара покупала с запасом, подобных проблем по возвращении из путешествия у нее не возникло. А вот дорогой ее сердцу костюм, в котором она сдавала экзамены, подвел. Приходилось признать, что время неумолимо бежит вперед, рост ее увеличился, а грудь немного округлилась.

— Мне нужна новая одежда, — вздохнула Кенара и облачилась в форму чунина.

Чем ближе подбиралась она к заветной поляне, тем быстрее билось ее сердце и от волнения пальцы начинали дрожать. Пришлось остановиться, чтобы взять себя в руки. Куноичи вспомнила, как ей хотелось вызвать Неджи на поединок сразу же после экзамена на чунина, ведь тогда она чувствовала, что может победить. Сейчас она больше думала о поражении.

— Зачем я вызвала его? — уныло думала она, ковыряя сапогом влажную землю.

Ее окружали черные стволы деревьев с только-только набухающими почками, небо казалось неестественно чистым и тоже как будто влажным. Пронзительный ветер время от времени осыпал моросью. «Эта холодная весна такая же неуместная, как мои чувства», — подумала Кенара. В это утро она не знала, как вновь зажечь свою кровь.

Неджи разминался на поляне. Он заметил ее и выпрямился.

«Уставился на меня», — хмуро думала Кенара, приближаясь длинными прыжками.

— Доброе утро, — сказал Неджи. — Каковы условия нашего поединка?

— Можно использовать все, что не требует печатей.

— Почти все мои техники не требуют печатей.

— Я ведь не знакома с твоими техниками, поэтому мне трудно судить и выставлять условия. Могу лишь сказать за себя. Я буду использовать тайдзюцу с ускорением и усилением за счет чакры.

— Тогда я буду использовать Джукен, технику Мягкой ладони. Будет больно и какое-то время твое тело не сможет нормально функционировать. Если хочешь, сразимся без чакры, — предложил Неджи.

— Нет, используй Джукен. Даже Шестьдесят четыре ладони.

Неджи сдержанно улыбнулся.

— Мне кажется, ты недооцениваешь последствия применения этой техники.

— Ты хотя бы попробуй ее применить, — Кенара ответила такой же улыбкой.

«Как же будет унизительно, если он меня достанет», — подумала куноичи, но она уже начала ощущать прилив сил. Они встали друг напротив друга. Кенара смотрела в светло-серые глаза и понимала, что если сможет победить Неджи сейчас, то обязательно преодолеет собственные глупые чувства к нему.

— Бьякуган! — воскликнул Неджи. Теперь он видел потоки чакры в ее теле и точки, через которые происходило высвобождение энергии: ярко-синее пламя охватило Кенару и разлилось по ней до самых кончиков пальцев.

Куноичи напала первой, действуя с самого начала быстро и решительно. Она стремительно набрала скорость, и Неджи пришлось попотеть, чтобы поспевать за ней. Лишь однажды он предпринял попытку осуществить технику Шестидесяти четырех ладоней, но еще до ее начала девушка ускользнула из поля поражения. Тогда он решил применять лишь точечные удары пальцами и ладонью, но, хотя он видел тенкетсу, попасть в них оказалось непростой задачей. Неджи не успевал направить нужное количество своей чакры, чтобы при скользящем ударе перекрыть точку чакры противника.

Тайдзюцу клана Хьюга считалось самым сильным в Деревне Листа. Неджи двигался быстро, таким образом, чтобы Кенара могла ударить его только подставив свои тенкетсу под прямой удар. Бой все время оставался крайне напряженным, любой промах мог повлечь за собой поражение. Наконец комбинация ударов, натренированная на Коноре в свое время, открыла для Кенары возможность прямого удара, но Неджи в последнюю секунду поставил ладонь вертикально и воскликнул:

— Воздушная ладонь!

Мощный и резкий толчок отбросил Кенару и лишил на несколько мгновений возможности дышать. «Что это? Поражение?!» — куноичи вскочила на ноги.

— Ты делаешь такое без печати?! — воскликнула она.

— Но ведь ты тоже тогда взорвала грелку изнутри, не складывая печати, — напомнил Неджи.

— В ней был воздух, смешанный с моей чакрой.

— Ты хочешь продолжать?

Великодушно было с его стороны предложить это, учитывая, что он вполне мог засчитать себе победу.

— Конечно! — воскликнула Кенара. — Разве я могу сдаться?

«Я выставила себя посмешищем перед дорогими мне людьми, позволив им заглянуть в мое сердце и увидеть там образ этого человека. Неджи — моя слабость, а я привыкла преодолевать слабость через боль. Если сейчас смогу победить его, я смогу всё!» — куноичи прыгнула вперед.

Неджи по ее глазам понял, что для нее это не просто поединок. Она стала быстрее и сильнее, но и он упорно тренировался все это время. Невероятное везение иметь такого спарринг-партнера, на котором можно проверить собственные техники на пределе возможностей. Он не знал другого человека, равного ему в тайдзюцу, кроме учителя Гая. Ли и Хината давали ему многое, но с ними он вынужден был сдерживаться. «Сейчас!» — подумал Неджи, увидев выгодную для себя комбинацию ударов. Он быстро схватил правой рукой Кенару за кисть и, крепко удерживая ее, пальцами левой руки ударил в несколько точек. В этот момент он получил сокрушительный удар в живот и отлетел на добрый десяток метров. Неджи лежал на земле, согнувшись, и не мог вдохнуть целых четыре секунды. Затем он медленно поднялся и взглянул на Кенару.

Девушка держала свою правую руку в левой, так как она была практически обездвижена. Ужасная боль сковала ее от кончиков пальцев до самого плеча.

— Этот удар мог быть смертельным? — поинтересовался Неджи.

— Нет, если у тебя есть запасная печень. А твоя Воздушная ладонь могла меня убить?

— Сама по себе нет, но сзади мог оказаться кунай или еще что-нибудь острое.

Молодые люди смотрели друг на друга, раздумывая над поединком.

— В жизни побеждает тот, кто не умирает, — сказал Неджи.

— Или тот, кто умер последним, — добавила Кенара и вздохнула. — Ты первый достал меня, так что я не против признать тебя победителем.

— Хорошо, но будем считать, что во втором раунде ты отыгралась. Тебе нужно подлечить руку в больнице.

— Спасибо за поединок, Неджи.

— Подожди еще минуту, — он подошел ближе. — Есть один человек, который хочет с тобой познакомиться, ее зовут Дэйка.

— Она — Хьюга?

— Да, но в каком-то смысле изгой. За последние пару месяцев политика клана несколько изменилась. Хияши-сама заморозил расследование по делу Деревни Звездопада и перебросил основные силы на миссии по поиску Акацки и выяснению их планов. Как ты понимаешь, не все довольны таким положением дел. Дэйка потеряла свою семью, и возможно, именно мысль о мести поддерживала ее последнее время.

— Постой… Дэйка… Это имя кажется мне знакомым, — Кенара вопросительно взглянула на Неджи и замолчала, боясь ошибиться.

Неджи кивнул.

— Да, это та самая Дэйка Сто лиц, мастер поиска и маскировки.

Лицо куноичи просияло, и Неджи сдержанно улыбнулся в ответ.

— Конечно же, я очень хочу познакомиться с ней! Но… у тебя не будет неприятностей из-за этого?

— Не думаю. Дэйка будет действовать как частное лицо и не в рамках расследования Хьюга. В любом случае, я посоветовал бы вам не афишировать свои намерения и связи.

Кенара опасалась, что Хьюга захотят сделать ее своей пешкой и связать какими-то обещаниями. Конечно, она не бросится вершить возмездие сломя голову, но ее, в отличие от Хьюга, не интересует политика клана, Деревни Листа и Страны Огня в целом. Пока что она свободна в своих действиях, чего не скажешь о Хияши. И сам Неджи, насколько ей известно, вынужден подчиняться Главной семье. Кенара уже слышала о Проклятой печати, с помощью которой глава Хьюга управляет представителями Младшей семьи. Если даже Неджи не захочет в чем-то подчиниться Главной семье, его заставят. Эти внутриклановые законы ее настораживали и отталкивали. Не от Неджи, а от Хьюга.

Насколько сейчас он свободен в своих действиях и почему идет наперекор желаниям Хияши? Должна ли она доверять ему и Дэйке? Глядя в его светлые глаза, она хотела ответить «да». Если бы Кенара распоряжалась лишь собственной жизнью, она доверилась бы ему полностью, но речь шла о чести ее родной деревни, которую она хотела защитить.

Неджи спокойно смотрел в ее глаза и ждал. Он знал, что Кенара не откажется от помощи, но ему было интересно, как именно она ее примет. И Кенара приняла — безоговорочно.

— Где мы встретимся? — спросила она.

— Завтра в шесть часов мы будем ждать тебя в кабачке «У ворот». Это, конечно, не самое приличное заведение, но тем лучше.

— Я буду там.

Перепрыгивая с ветки на ветку длинными прыжками, Кенара аккуратно придерживала правую руку. Тоска немного отступила, и ей снова стало казаться, что они могут быть друзьями. Внутренний голос предательски нашептывал о Тен-Тен и Коноре, заставляя увидеть разницу в отношении к ним и к Неджи, но девушка отгоняла эти мысли. В конце концов, если любовь может быть разной, почему бы не быть разной и дружбе? Поляна Неджи как пятно ярчайшего света осталась позади, девушку снова окружал серый, сырой и холодный мир. Мысли ее изменили направление, теперь она думала о мести.

Футаба подлечила Кенару, рука ее двигалась, но в ней все еще чувствовалось некоторое онемение и неприятное покалывание, когда куноичи отправилась на назначенную ей встречу. Кабачок «У ворот» представлял собой третьесортное питейное заведение, но были в нем и отдельные столики за ширмой для более солидных клиентов, не желавших привлекать к себе внимание. В одной из таких «кабинок» Кенару поджидали Неджи и его спутница.

Это была женщина тридцати пяти лет, с приятной миниатюрной фигурой, почти на целую голову ниже Кенары. У Дэйки не было одного глаза и вся правая сторона лица была изрыта шрамами. Короткая стрижка слева топорщилась жесткой щеткой черных, как крыло ворона, волос, а справа пышной челкой спускалась до щеки, частично прикрывая увечья. Оставшийся бьякуган сверкал в узком разрезе век, приподнимавшемся к виску.

— Думаю, обойдемся без официального представления, — сказал Неджи.

Кенара кивнула.

— И ты думаешь, тебе не влетит за всё это от дяди? — усмехнулась Дэйка, повернувшись к Неджи, который сидел слева от нее и напротив Кенары.

Лицо Неджи не изменилось, но куноичи знала, что самолюбие его задето. Как ни странно, она не почувствовала неприязни к женщине, поддразнившей его подобным образом. И Кенара, и Дэйка знали о его недостатке, но первая из них обладала схожими слабостями и готова была их простить, а вторая чувствовала себя свободно.

— Мне кажется, дядя давно уже признал меня и мое право иметь мнение, отличное от его собственного, — холодно ответил Неджи.

У Кенары от этого тона сжалось сердце, а Дэйка только тихонько рассмеялась и подумала про себя: «Кажется, с моей стороны некрасиво дразнить его при этой девушке, но как тут удержаться?»

— Поэтому мы встречаемся в этой дыре, а не в квартале Хьюга, — вырвалось у нее.

Кенара пожалела, что нельзя спрятаться за ширмой, но Неджи, к счастью, был спокоен.

— Мне надо объяснять мастеру маскировки, почему мы встретились именно здесь?

— Всё, мир, — ответила Дэйка, но в ее глазу все еще плясали искорки смеха. — Прости, я так редко вижусь с людьми, что мне хочется выжать всю палитру эмоций из общения с ними. Как будто я все еще жива.

«Сто лиц, — подумала Кенара. — Не трудно догадаться, что она прячет за маской иронии».

— Вы раньше состояли в АНБУ?

— Да, и это наложило определенный отпечаток. У меня к тебе есть множество вопросов, но я не могу заставить себя прямо задать их.

— Быть может, мне лучше уйти, чтобы не мешать вам? — спросил Неджи, вставая из-за стола.

— Да, конечно, — ответила Дэйка. — Боюсь, это единственный способ заставить Кенару-сан больше смотреть на меня, чем на тебя.

— Или лучше остаться, чтобы взять огонь твоей иронии на себя?

— Нет, иди, я провожу тебя.

Выйдя из «кабинки», Дэйка сказала:

— Не обижайся на меня, троюродный племянник, все слезы вытекли вместе с моим правым глазом, а левый умеет лишь смеяться.

— Ты же знаешь, что я не злюсь, — ответил Неджи. — Просто твои шутки бывают раздражающими.

— Но иногда и приятными, не так ли? — Дэйка усмехнулась.

— Счастье, что у Кенары есть чувство юмора, надеюсь, она уделяет твоим шуткам внимания не больше, чем они заслуживают. Прощай.

Дэйка подошла к барной стойке и, заказав бутылочку саке, вернулась за столик.

— Вы близкие родственники с Неджи-саном?

— Нет. Мой муж был троюродным дядей Неджи-сана.

Слова «был» оказалось достаточно, чтобы отбить у Кенары охоту для дальнейших расспросов.

— Теперь расскажи мне все подробности Той Ночи, — сказала Дэйка. — Если хочешь, можешь сначала выпить.

— Простите, но я не пью: мне еще только семнадцать.

— Ха, как будто я этого не вижу! Может быть, другие и считают тебя старше твоего возраста из-за твоих глаз, но не я. Неджи не предупреждал тебя о моей проницательности?

— Нет. Он вообще мне немногое рассказал.

— Как и всегда, — Дэйка пожала плечами. — Неджи — человек дела, предпочитает действовать вместо слов. Как и ты, если я не ошибаюсь, а я почти никогда не ошибаюсь, — она опрокинула половину бутылочки из белой глины себе в рот. — Я готова тебя выслушать.

Кенаре не требовалось прилагать усилия, чтобы в подробностях воскресить в своей памяти события годичной давности. Время от времени Дэйка перебивала ее, задавая вопросы или отправляясь в бар, чтобы заказать еще саке. Наконец наступила ее очередь рассказывать.

— В Деревне Звездопада жила жена моего брата вместе с моим племянником Яцури. А брат погиб во время Третьей войны. Как и мой муж, — Дэйка невесело усмехнулась и отпила из бутылочки. — У нас у всех в этом мире что-то отобрала смерть. Правда, тебя никому не обскакать, даже юному Учиха. А ты неплохо держишься.

«О вас этого не скажешь», — подумала Кенара, провожая взглядом опустевшую бутылку, отставленную к предыдущим.

— Я тоже не сразу поняла, насколько ужасны полученные раны, а в какой-то момент почувствовала, что половина меня мертва и из жизни ушел весь смысл… Потом на свет появился Яцури и в кромешной тьме появился проблеск надежды.

Кенара смотрела на Дэйку расширенными глазами. На секунду ей показалось, что сейчас прославленная куноичи уронит голову на руки и зарыдает. И что тогда делать?!

— Он был бы сейчас генином. Я хотела перебраться в Звездопад и стать его наставницей. Надо было сделать это два года назад… Моя ошибка заключатся в том, что я не умерла вместе со своей семьей.

Кенара вспомнила это чувство — будто ты принадлежишь смерти, так как она уже забрала всех, кто был связан с тобой. Оно робко жалось в дальнем уголке ее души и лишь изредка подкрадывалось из тьмы и холода одиночества, чтобы сжать ее сердце ледяными пальцами.

Дэйка напилась так стремительно, что Кенара растерялась. Она оплатила счет, закинула руку куноичи себе на шею, подперла ее своим плечом и потащила к ней домой, в квартал Хьюга. Девушка передвигалась длинными прыжками и старалась не попадаться никому на глаза, пользуясь наступлением сумерек. Однако они все-таки столкнулись с Хинатой.

— Д-Дэйка-сама? — произнесла девушка.

Кенара вздохнула.

— Мне неудобно это говорить, но госпожа Дэйка немного пьяна. Она сегодня горевала, вспоминая о своей семье, и душевные силы изменили ей.

— Я понимаю, — с сочувствием произнесла Хината. Она подхватила куноичи под вторую руку и помогла Кенаре довести ее до дома.

Домик был скромным по сравнению с остальными зданиями в квартале и стоял на отшибе. Дверь была не заперта. Девушки втащили Дэйку в дом и опустили на матрас в углу единственной комнаты. Кенара окинула помещение взглядом. Оно немного напоминало ее собственную комнату после ее длительного отсутствия на миссиях: предметы покрывал слой пыли, мебели и вещей было немного и выглядели они так, словно ими не пользовались. Дом как будто не имел хозяйки. Маленькая кухонька, отделенная панелями, стояла почти совершенно заброшенная. Даже не верилось, что здесь когда-нибудь готовили еду.

Дэйку повернули на бок и окутали мофу. Кенара включила небольшой обогреватель.

— Может, мне провести здесь ночь? — неуверенно произнесла Хината. — Отцу, правда, это не понравится… К сожалению, с Дэйкой-сама у них прохладные отношения.

— Не надо, я побуду здесь, пока не прогреется комната, потом пойду домой. Не думаю, что госпожа Дэйка захочет пробудиться в компании одной из нас.

— Ты права. Ну ладно, если моя помощь не нужна, я лучше пойду.

— Да-да, — ответила Кенара. — Только, пожалуйста, Хината, если встретишь Неджи, не рассказывай ему о том, что увидела. Не хочу, чтобы ему было неловко…

Хината кивнула и, убедившись, что ее помощь действительно не нужна, удалилась.

— Вот, значит, как оно все бывает, если не расставаться со своими мертвецами, — произнесла Кенара, внимательнее оглядевшись вокруг. Она не увидела ни одной фотографии, ни одной личной вещи, кроме одежды и зубной щетки в крошечной ванной, и с грустью поняла, что этот человек не живет, а доживает. Может быть, кроме мести за погибших родственников, предлагать свои услуги Кенаре Дэйку заставило желание быть занятой и находиться вне дома.

Еще утром девушка волновалась при мысли о встрече с Неджи, и ей не могло прийти в голову, что он уйдет по делам, а новая знакомая накидается со скоростью летящего сюрикена. Но что поделаешь? Кенара старалась философски относиться к таким вещам.

Уходя, она выключила обогреватель и поставила стакан с водой у постели Дэйки. Женщина крепко спала, казалось, без сновидений, лицо ее разгладилось и душу как будто отпустила боль.

Позднее Кенара узнала, что женщина отдалилась от друзей и знакомых после Той Ночи, когда погибли Яцури и его мать. Еще за несколько лет до этого между ней и главой клана возникли довольно напряженные отношения, так как Дэйка чаще руководствовалась собственной волей, чем клановыми интересами. В итоге ей почти не поручали важные миссии и она подолгу под разными предлогами брала отпуска. Именно Дэйка обнаружила ход под Деревней Звездопада в самом начале расследования год назад, и теперь она вела работу в этом направлении и взяла на себя обязательство присылать напарнице подробные отчеты раз в две недели.

Через пару дней после встречи в кабачке «У ворот» Кенара написала письмо в столичный банк. Она попросила Цунаде-сама удостоверить ее личность как единственной наследницы дома Масари. Через неделю из банка пришел ответ с оглашением суммы, которая составляет счет семейства Масари, и суммы, которая может быть снята в ближайшее время. Кенара попросила перечислить ей деньги и еще через неделю получила в Казначействе приличную сумму. Она принесла пачки банкнот Конору, на что тот выразительно округлил глаза.

— Что это?

— Мой вклад в возрождение Деревни. Я еще написала бумагу и заверила ее у нотариуса, о том, что доходы с садов будут находиться твоем распоряжении в ближайшие десять лет. Ты обещал построить академию шиноби.

— Да, это, конечно, пригодится. Смотри, что я придумал, — Конор пододвинул к девушке тетрадь, испещренную символами, цифрами и схемами. — Я уже получил бумаги от Цунаде-сама, в которых она обращается к Даймё Страны Огня. Если ответ будет благоприятным, я займу пост старейшины, подготовлю запасы провизии и медикаментов и начну заселять дома. Я решил освободить от арендной платы на пять лет представителей всех полезных профессий, для остальных снять дом в Звездопаде будет очень дешево…

В течение следующих нескольких недель ежедневные встречи Кенары и Конора перемежались такими вот беседами и усердными тренировками. Техника Тысячи крепостей очень подошла девушке и почти с самого начала получалась довольно неплохо. Кенара рассказала ему о своем новом поединке с Неджи.

— Ну что, сэнсэй, ты все еще гордишься мной? — поинтересовалась она с усмешкой.

— Мне так жаль, что я не видел этого собственными глазами… В любом случае, я бы поставил на тебя.

К концу апреля Конор получил официальное назначение и готовился отбыть в Деревню Звездопада с кучей денег, документов и планов. Набу, Футаба, Рой и Кенара устроили пирушку в его честь и взялись проводить за ворота всей компанией. В сопровождение ему дали двух человек из АНБУ. Кенара крепко обняла его и поняла, что будет скучать.

— Сегодня годовщина Той Ночи, — сказала она. — Достаточно уже Звездопад оставался без своих шиноби, — Кенара подала ему новенькую темно-синюю повязку с протектором. На нем были вырезаны три падающие звезды.

Конор повязал ее на лоб и выпрямился. Из-под стального протектора выступали черные брови, а под ними блестели светло-зеленые глаза.

— Спасибо. Я бы сказал: тренируйся каждый день, но ты и так не даешь себе спуску. Так что я скажу: не забывай отдыхать.

— Идеальный учитель! — воскликнул Рой.

Конор обнял и его, и Набу. Лист подарил ему замечательных друзей. Очень тяжело и неохотно покидал он Коноху, зная, что впереди его ждет неподъемный труд и долгое одиночество. Впрочем, вскоре на его старый адрес — дом с коричневой крышей и желтой дверью — придет долгожданное письмо, в котором Томико-сан известит о своем приезде. Эта девушка станет верной женой и незаменимой помощницей молодому старейшине Деревни Звездопада.

Кенара по пути домой прошла к памятнику Куройхоши (Черная звезда) и положила к его подножию несколько нарциссов. Раньше этот день — день ее рождения — принадлежал только ей, а теперь это их день, день погибших жителей и шиноби Звездопада.

Нинаки покопалась в куче вещей на прилавке и выудила оттуда блестящие лосины.

— Если ты непременно хочешь рубашку, давай перетянем ее на талии поясом, а ножки сделаем легкими и четко оформленными.

— Я не надену эти панталоны, — хмуро сказала Кенара. — Мне нужны брюки из плотной ткани с несколькими карманами.

— У тебя узкие плечи, если ты возьмешь широкие штаны, то будешь похожа на треугольник, — Нинаки закатила глаза. Ну как можно не знать элементарных вещей? И ведь Кенара изучала основы эстетики целых два года! — Ты же Масари, часть одной из самых старинных и уважаемых семей Звездопада. Твоя одежда должна ненавязчиво отражать этот высокий статус.

— Моя одежда должна быть лишь удобной и прочной! Я вчера карабкалась на Юяке (Сопка Заката), скатилась в овраг, промокла до последней нитки во время грозы и подралась кое с кем. Представь, что стало бы с этим, — Кенара двумя пальцами приподняла и отшвырнула в сторону лосины.

— Хорошо, не имею ничего против плотной ткани. Давай хотя бы договоримся насчет цвета… Пожалуйста, положи на место эту вишневую бандану, на ее фоне твое лицо будет казаться бесцветным. Если бы ты была румяной девушкой или хотя бы красила губы…

Кенара отбросила бандану.

— Цвета Масари традиционно фиолетовые, серебристые, в крайнем случае, темно-синие, как ночное небо. Но этот цвет исключается, ведь у тебя темно-синие глаза. Чтобы их подчеркнуть, нужно…

— Я не собираюсь краситься.

— Нужно подобрать правильную гамму. Например, вот это кимоно роскошного темно-фиолетового цвета…

— О, голубая рубашка! — Кенара выудила из кучи вещей вышеозначенный предмет.

— Рубашка и штаны? — возмущенно воскликнула Нинаки. — Ты будешь похожа на рабочего…

— Я отрежу вот эту половину, которая ниже груди, и пришью черную сетку. Будет круто, — у девушки заблестели глаза.

— Ладно, — примирительно сказала старшая сестра, — еще не все потеряно. Если взять вот эти брючки и жилет баклажанного цвета, срезать пуговицы и поместить на манжеты красивые запонки, скажем, с аметистом или топазом, а руки прикрыть шелковыми перчатками на тон светлее…

— Вот это штаны! — Кенара увлеченно щупала плотную ткань цвета среднего между серым и хаки. — Да они все выдержат! И смотри, сколько карманов… Я их возьму. Перчатки, кстати, у меня есть. Кожаные митенки с протекторами. Очень удобно.

Когда девушка подшила рубашку, как и хотела, она примерила все вещи на себя и показалась перед своим строгим критиком в лице старшей сестры. Нинаки морщилась, как от зубной боли, и то и дело прикладывала руки к щекам.

— Ты похожа на… на… на разбойника с большой дороги, подрабатывающего по выходным на стройке! Знаешь, из тех, которые никогда не будут приняты в приличном обществе…

Кенара улыбалась, вспоминая тот день, и аккуратно складывала в нижний ящик дорогую ее сердцу одежду, многое претерпевшую на своем веку. Теперь она уже не ребенок и внимательнее относится к собственной внешности. Конечно, свобода движения и прочность остались для нее главными критериями выбора гардероба, ведь это важно для бойца ближнего боя, но с недавних пор Кенара начала задумываться о том, как выглядит со стороны. Она была бы рада воспользоваться некоторыми советами Нинаки, но это уже было невозможно. На помощь была призвана Тен-Тен.

Девушки полдня провели в бесплодных поисках и изрядно устали.

— Икебана! — воскликнула вдруг Кенара. — Ведь я изучала икебану, сочетание и символику различных растений. Что, если попытаться применить эти правила к выбору одежды? Ну, знаешь, например, белый — цвет осени и металла, зеленый — символ восхода солнца…

Тен-Тен задумалась.

— Ты уверена, что было именно так?

— Нет. Но, кажется, я уверена, что не хочу одеваться в бело-зеленую гамму.

— Смотри, здесь обычно хороший выбор спортивной одежды, — Тен-Тен показала на витрину. — Я тут иногда покупаю удобное белье…

Именно в этом магазинчике Кенара нашла основу своего будущего костюма: черный топ с коротким рукавом и широким полукруглым вырезом и черные обтягивающие бриджи выше колена, с заниженной линией пояса. Отдельно она выбрала для себя наколенники из сетчатой ткани, которые надевались поверх бриджей, и такие же напульсники.

— Осталось выбрать цвет туники, которая будет все это прикрывать, — сказала Кенара. — Только не темно-синий, сестра когда-то говорила, что он конкурирует с глазами или что-то подобное.

— А как насчет светло-синего? — Тен-Тен указала на ворох всевозможных балахонов.

— Не знаю. Может, это касалось любого синего? — Кенара выудила приталенную тунику почти без рукавов, с V-образным вырезом. — Смотри, легкая и плотная ткань — то, что нужно.

— Скажите, пожалуйста, — обратилась Тен-Тен к продавцу, — а как называется цвет этой туники?

— Синяя сталь, — ответила женщина.

— Все-таки синий…

— Да плевать, если честно. Я беру.

Едва Кенара распрощалась с Конором, как ей было доставлено очередное послание, привязанное к тощей серой крысе — одному из призывных животных Дэйки. В нем было сказано: «Необходимо твое участие. Двухнедельный отпуск бы не помешал. Встретимся в «Чайке» у Каньона». Девушка догадалась, что речь идет о Каньоне Южного ветра, расположенном на границе Страны Огня и Страны Рек, неподалеку от морского побережья. Отпрашиваясь в отпуск у Цунаде, Кенара решила не скрывать, куда отправляется, тем более, что шиноби обязаны были давать отчет о таких вещах.

— Какого черта ты забыла в Каньоне? — поинтересовалась Пятая. — Я думала, ты отпрашиваешься к своему учителю.

— Это не просто достопримечательность, а необычное место для тех, кто владеет воздушными техниками. Возможно, оно вдохновит меня и поможет освоить техники дальних дистанций, — ответила куноичи.

— Хм, боюсь, в скором времени они тебе очень пригодятся, а пока отправляйся, но помни, что, возможно, это последний отпуск… в этом году.

Кенара решила оставить форму чунина дома, а с собой взять лишь повязку с символом деревни и то, держала ее в рюкзаке. Тен-Тен она тоже сказала, что отправляется тренироваться. Ее подруга была, без сомнения, достойна полного доверия, но, в случае возникновения неприятностей, Кенара не хотела, чтобы пострадал еще кто-то кроме них с Дэйкой.

Куноичи торопилась, поэтому дорога заняла не больше трех дней с учетом крюка с целью обойти Деревню Звездопада стороной. Кенара так же постаралась держаться как можно дальше от Садов Масари и возвышенностей, с которых могла увидеть родные края. Ей казалось, что она не имеет права вернуться домой хоть на минуту, хотя бы в своих мечтах, пока не докажет, что способна постоять за честь Звездопада.

Было бы и в самом деле неплохо потренироваться в Каньоне и побывать на побережье, ведь в мае там наверняка тепло и без сомнения очень красиво, но пока Кенаре не терпелось встретиться с Дэйкой и поскорее узнать, что она обнаружила.

Четких инструкций у девушки не было, поэтому она просто сняла номер в гостинице «Чайка». Двухэтажное здание располагалось на вершине каменистого холма сбоку от дороги, ведущей к приморскому городку. Ближайшая местность была немного унылой, но зато со всех сторон открывался живописный вид, а до холма долетали чайки, оправдывая название гостиницы. Постояльцев привлекал также свежий воздух и близость Каньона, к восточному краю которого они совершали ежедневное паломничество, чтобы полюбоваться его красотами или пообщаться с духами ветра.

Около четырех часов вечера в комнату Кенары постучали. Распахнув раздвижную дверь, девушка увидела на пороге женщину среднего возраста и самой непримечательной наружности.

— Добрый вечер, — сказала она, кланяясь. Узел темных волос был скреплен на затылке заколкой, а скромное платье до щиколоток скрывало очертания фигуры.

Куноичи поздоровалась, решив, что к ней пожаловал кто-то из персонала гостиницы. Как только дверь захлопнулась, образ женщины исчез, а на ее месте, усмехаясь, стояла Дэйка.

— Я могла бы догадаться, — с легкой досадой произнесла Кенара.

— Не переживай, в этом отношении интуиция всегда всех подводит. Это моя особая техника: женщина без возраста, похожая одновременно на всех и ни на кого конкретно.

— Зачем вы меня вызвали, Дэйка-сама, неужели нашлись следы?

— Нет, но есть существо, которое можно допросить. И, пожалуйста, не говори мне «вы», я уже давно не нуждаюсь в выражении почтения.

— Боюсь, я не смогу по-другому…

— Неджи смог — и ты сможешь, — отрезала Дэйка.

Она прошла к столу, налила воды и выпила целый стакан.

— Я лягу тут у тебя поспать, а когда стемнеет, будем выдвигаться.

Пока Дэйка спала, Кенара успела добежать до берега, полчаса покупаться и прибежать обратно. Море показалось ей более синим, чем северное, а берег из гальки, нагревшейся на теплом весеннем солнце, понравился больше песчаных пляжей. Перед тем, как возвращаться, девушка охватила взглядом огромное пространство, сотканное из морских и воздушных волн, наполнила легкие теплым влажным воздухом, но вместо умиротворения почувствовала тревогу. Что-то жило в глубине ее души, связанное с морем, его необъятностью и силой, что-то печальное и пронзительное… Кенара резко развернулась и побежала прочь.

Теплый весенний ветер овевал холм солоноватым запахом моря и сладким запахом полевых цветов. Дэйка и Кенара передвигались длинными прыжками рука об руку и переговаривались между собой.

— Там, за Каньоном, каменный массив заканчивается и уже на территории Страны Рек начинаются пески и суглинок.

— Не возникнет какого-нибудь политического конфликта из-за наших действий на чужой территории?

— Не думаю, но мы в любом случае будем осторожны. Не так давно до меня дошли слухи о большом пауке, который по описанию похож на призывное животное. Он вырыл себе целую пещеру.

— Под Деревней Звездопада находился лаз со следами паутины…

Дэйка кивнула.

— Я его нашла, когда еще была полноправной участницей расследования клана Хьюга. Мне показалось, что данный факт может быть неплохой зацепкой. Я искала нечто похожее на паука, годного для дзюцу призыва. Конечно, это не та же самая особь, но обычно такие крупные животные занимают важное место в иерархии подобных себе и владеют информацией о контрактах с шиноби.

— Неужели мы будем допрашивать паука? Это странно.

— У меня созрел более извращенный план: я хочу, чтобы ты сделала его своим призывным животным. У тебя же еще нет такого?

Кенара удивленно молчала несколько секунд, прежде чем ответить.

— Нет, но я и не собиралась заключать контракты с животными.

— Тебе придется, потому что у меня уже есть договор с серыми крысами, а они недолюбливают пауков, если не могут использовать их в качестве пищи, — глаз Дэйки сверкнул.

— Хорошо, я готова, — ответила Кенара. Ей не нравилось осваивать те же техники, которые помогли уничтожить жителей ее родной деревни, но важным было лишь то, что их можно направить против врага.

Уже почти стемнело, когда они перебрались по подвесному мосту через Каньон на головокружительной высоте и спустились по пологому каменистому склону на территорию Страны Рек. Здесь кое-где росли кривые сосны, цеплявшиеся за глинистую почву, а чуть дальше пролегало русло пересыхающей реки. За рекой местность снова шла под уклон и приводила в зеленеющую долину с большей влажностью и сетью небольших рек.

Куноичи спустились с пригорка, припорошенного песком и иголками, и оказались возле входа в большую круглую нору, прикрытую круглой печатью. Кенара протянула руку и потрогала бархатистую поверхность печати с замысловатым рисунком.

— Как красиво, — сказала она и увидела, что глаз Дэйки подозрительно блестит.

— Это зад паука, — давясь от приглушенного смеха, произнесла Дэйка.

— Что?! — Кенара быстро отдернула руку.

— Это паук печати, у него брюшко так заканчивается, как раз, чтобы закрывать лаз и держать оборону… Прекрасное начало знакомства, кстати…

Судя по выражению лица, Кенара не разделяла ее мнение.

— Надо разбудить его, не причиняя боли, — сказала Дэйка. — Есть идеи?

— Земляные техники могут разрушить его дом, так что лучше использовать Стихию Ветра, — Кенара отошла на семь шагов и начала складывать печати. — Воздушная волна! — воскликнула она и вытянула вперед обе руки.

Это дзюцу по принципу действия было таким же, как Взрывная волна, но поток воздуха был медленнее и слабее и напоминал порыв ветра. В то же мгновение «печать» дернулась и провалилась в лаз, осыпая глинистую почву вперемешку с песком — паук нырнул вглубь своей пещеры. Дэйка и Кенара заглянули внутрь, светя фонариками, и увидели длинный коридор, вдоль которого тянулись жгутики паутины.

— Мы не влипнем? — спросила Кенара.

— Думаю, такая добыча ему не по зубам. Давай догонять, а то уйдет…

Девушка доверилась старшей напарнице, хотя внутреннее чутье било тревогу, и постаралась бежать осторожно, не прикасаясь к паутине. Паутинки, свисающие сверху, мелькали в свете фонариков серебром и как будто подрагивали на ветру.

Внезапно земля под ногами задрожала и пошла трещинами. Дэйка и Кенара успели только вскрикнуть, прежде чем лаз обрушился. Их протащило вниз вместе с песком и комьями почвы и глины и швырнуло на что-то твердое. Кенара кое-как нашарила фонарик и осветила пространство вокруг. Они лежали на полу огромной пещеры, усеянной человеческими костями, между которыми копошились полчища пауков размером с человеческую ладонь — отвратительных, серых, с уродливыми жвалами и брюшками, напоминающими пузырьки со светло-коричневым чуть светящимся гноем. От отвращения девушка вздрогнула и тут же вскочила на ноги, вздергивая за собой Дэйку.

— Черт возьми! — выругалась та, выхватывая кунаи.

В дальнем углу пещеры, в темноте шевелилось нечто. Вот оно поднялось в полный рост и вышло на свет. Нижняя половина туловища представляла собой брюшко и восемь коленчатых лап, а далее начиналась человеческая половина — торс, руки и голова, закованные в хитиновые пластины, как в доспехи. Это чудовище достигало своим ростом трех метров, и каждая из четырех пар рук вдоль неестественно длинного торса могла похвастать огромными заостренными когтями.

Кенара принялась складывать печати, готовясь использовать Взрывную волну, но чудовище вытянуло руки и словно высосало чакру этого дзюцу.

— Техники бесполезны! — воскликнула Дэйка и бросилась на врага с двумя кунаями.

— Подожди! — крикнула Кенара и увидела, как непонятное существо одним взмахом обезоружило ее напарницу, а вторым сгребло женщину в охапку и крепко прижало к себе.

Девушка выругалась про себя, кляня поспешность Дэйки, и метнула кунай прямо в голову врагу. Кунай со звоном отскочил в сторону.

— Бессполезно, человечешшки, — прошипело чудовище. — Траксу неуязвим!

Кенара бросилась вперед, ускорившись с помощью чакры, но получила удар паучьей лапой и отлетела. Она упала на жесткие кости и из-под нее с противным шорохом быстро начали расползаться отвратительные гнойные пауки. Откуда-то сверху на нее закапала вода, а потом хлынула мощным потоком и начала заливать все вокруг. Странное паукообразное существо это не смутило, оно продолжало удерживать свою жертву двумя парами рук и держало наготове третью и четвертую.

Куноичи вскочила, а воды было уже ей по колено. Она снова попыталась применить технику, но чакра также была вытянута врагом. Девушка нахмурилась и вытащила кунаи. «Дело плохо, дело плохо!» — думала она, но никак не могла заставить себя проанализировать происходящее, как будто здравый смысл отступал перед творящимся безумием. И все же девушка прыгнула к чудовищу, пытаясь достать его оружием, но вновь потерпела неудачу.

«Он быстрее меня! Как это возможно?! Вытягивает чакру и неуязвим для оружия…» — в этот момент вода достала до ее шеи. Кенара вынырнула и прикрепилась ногами к потолку.

— Беги, оставь меня! — прохрипела Дэйка. — Ты здесь умрешь… — лицо ее скрылось под водой.

В этот момент где-то под потолком Кенара разглядела боковой коридор, который, судя по всему, вел на поверхность.

«Какого черта!» — зло подумала она и нырнула в воду, пытаясь вытащить из портупеи последний свиток с воздушным вихрем, но его там не оказалось. Все пространство вокруг заливала вода, лицо Дэйки побледнело и как будто начало синеть, паукообразное существо стояло незыблемо посреди пещеры подобно статуе. «Как глупо сдохнуть здесь!» — думала Кенара с яростью и досадой, набирая силы для последнего рывка…

В этот момент в спину девушке задул прохладный ночной воздух. Она моргнула и увидела перед собой лишь мрак, оглянулась — рядом стояла Дэйка с остекленевшим взглядом. Мгновение — и Дэйка тоже заморгала, озираясь. Они стояли в нескольких шагах от входа в пещеру.

— Гендзюцу! — воскликнули они одновременно.

Кенара покраснела.

— Я же знала, что это бред собачий! Позор мне…

Дэйка начала смеяться своим суховатым смешком.

— Я очень старался соткать паутину из человеческих страхов и отвращения, — раздался из темноты голос, который мог бы принадлежать молодому мужчине.

Дэйка быстро стрельнула лучом фонарика и выхватила светом большого паука длиной в четыре или пять метров, с желудеобразным коротким брюшком и десятью лапками. На круглой голове сверкали маленькие черные глазки, окраска паука состояла из черного и рыжего цветов, плавно перетекающих друг в друга, с масляным отливом.

— Ты — Траксу? — спросила Кенара.

Паук чуть согнул передние лапки и опустил на секунду голову — словно поклонился. Куноичи поклонилась в ответ.

— Прости, что мы вторглись в твой дом и обнажили тут оружие, — сказала она. — Это было невежливо.

Траксу испытывающее посмотрел на собеседницу.

— Да, пожалуй, — сказал он. — Но, может быть, у вас есть на то причины, способные вызвать уважение или сочувствие? Расскажите мне, я давно одинок и много лет не беседовал с вашим видом.

— Мой дом — Деревня Звездопада — был уничтожен год назад. Правильно сказать, что здания не пострадали, но все, кто там жил, были убиты в одну ночь. Пытаясь выяснить, кто мог такое сделать, моя подруга, — Кенара обернулась к Дэйке, — обнаружила под Деревней подземный ход со следами паутины. Мы предположили, что нападавший использовал технику призыва пауков, и хотели задать тебе вопросы.

— Деревня Звездопада не так далеко отсюда, — медленно произнес паук. — В моей памяти ее имя крепко переплетается с историей паучьего рода, но только лунного, а не земного. Однако Зерет давно мертва, а ее дети разделили ее участь. Ни один лунный паук не дожил до этих дней, насколько мне известно. Но я ведь тоже пока еще юн по меркам моего народа и бывал далеко не везде. Что вы хотите узнать? Я отвечу на ваши вопросы, если буду знать ответы.

Кенара улыбнулась. Ей было странно и приятно общаться с этим существом. Хотя оно было сильным и выглядело угрожающе, куноичи не чувствовала опасности. Этот паук мог убить их, когда они находились под действием гендзюцу, но не стал. Он был одиноким и вежливым, и одним этим заслужил симпатию девушки. Дэйка испытывала несколько иное чувство, для нее Траксу все-таки оставался животным, хоть и разумным, поэтому она незаметно сжимала кунаи под своим плащом.

— Скажи, много ли существует шиноби, заключивших контракт с пауками?

— С пауками моего вида — ни одного. Нас осталось не так много, да и мы предпочитаем вести уединенный образ жизни. Да, в этом есть некое противоречие: я жалуюсь на одиночество, но при этом люблю одиночество.

— Не вижу противоречия, — заметила Кенара. — Получается, этот ход не был сделан пауками?

— Я не могу ответить на этот вопрос, знаю лишь, что, как я уже сказал, у моих сородичей нет контракта с шиноби, — Траксу помолчал. — Может быть, это было не живое существо, а особая техника?

— Пауки из чакры? — Дэйка хмыкнула. — Ты ему веришь? — шепотом спросила она, наклонившись к уху Кенары. Куноичи кивнула, не отрывая глаз от паука.

— Спасибо, Траксу-сан, — сказала она. — У нас больше нет к тебе вопросов.

— Не хочешь сразиться с ней, Траксу? — вмешалась Дэйка, кладя руку на плечо Кенаре.

— Сразиться? — переспросил паук. — Зачем? Я уже проверил вас с помощью моего гендзюцу. Каждая из вас до последнего пыталась спасти товарища, поэтому я пришел к выводу, что имею дело с порядочными представителями вашего вида, и решился на беседу с вами. А сражаться я не умею, да и не хочу.

— Я уважаю твое решение, — твердо сказала Кенара.

Дэйка покачала головой.

— Если у тебя когда-нибудь возникнет желание вновь побеседовать со мной, обратись к любому пауку-лазейщику, даже самому слабенькому малышу, и эта новость дойдет до меня, — произнес Траксу. — Скажи только свое имя, чтобы я его мог запомнить.

— Меня зовут Масари Кенара, и я думаю, что воспользуюсь однажды твоим благородным предложением.

Обратно Кенара и Дэйка шли не спеша. Они решили заночевать в поле на середине пути от Каньона до холма, на котором располагалась гостиница. Куноичи завернулись в свои спальные мешки и какое-то время лежали, глядя в бесконечное небо, усыпанное яркими звездами. Дэйка, наконец, сказала:

— Значит, в гендзюцу ты видела то же, что и я, только мы поменялись ролями защитника и жертвы?

— Ага.

— И ты до последнего пыталась меня спасти?

— Ну да.

— Хм, Кенара… Ты очень умный человек, но ты полная дура!

— Дэйка-сэмпай…

— Послушай и запомни навсегда, если хочешь работать со мной на пару, — Дэйка села в мешке. — Моя жизнь никогда, ни при каких условиях не может быть такой же ценной, как твоя! Не пытайся спасти меня, не вздумай рисковать собой! Я — конченый человек, моя жизнь — недоразумение. Все мои близкие люди по ту сторону, и, когда я умру, некому будет плакать, понимаешь? Посмотри мне в глаза и скажи, что понимаешь.

Кенара, приподнявшись на локте, слушала Дэйку.

— Ты хочешь умереть? — хмуро спросила она.

— Хочу ли я умереть? Никто не знает, что происходит с нами после смерти, мы надеемся наконец обнять там того, кого когда-то любили, но, может быть, там лишь пустота. Я и хочу, и боюсь смерти: а вдруг все закончится, и я окончательно потеряю Хизучи и Яцури? А вдруг жить — это единственная возможность быть с ними рядом, хотя бы в моих воспоминаниях? Ведь после смерти не останется даже воспоминаний… Если бы знать наверняка… я бы не медлила ни секунды, — Дэйка отвернулась. — Самое страшное в смерти близких — вечная разлука с ними, но разлука и есть смерть. Поэтому я и говорю обычно, что уже мертва.

Куноичи молчали некоторое время и было слышно лишь шелест ветра в траве, стрекот кузнечиков и пение цикад.

— Едва услышав о тебе, я знала, что ты меня поймешь, — произнесла Дэйка. — Но я знала также, что увижу человека, который не сломался, испытав то же, что и я.

— Нет! Я не могу позволить тебе сравнивать. Ты любила своих близких всей душой, а я мечтала сбежать от своих…

— Ты так хочешь думать в глубине своей души. Ты хочешь считать себя холодной и суровой, но только тот, кто плохо тебя знает, может поверить в это.

Кенара удивленно уставилась на Дэйку.

— И, может быть, ты права, заковывая сердце в броню. Может быть, только так ты смогла выжить.

— Почему ты думаешь, что можешь судить обо мне? Разве ты меня знаешь?

— Я знаю, что ты провела год в Конохе и уже обрела семью. У тебя есть твоя подруга, твоя команда и твой учитель. Ты привязалась к ним. Не слишком ли много связей для человека с холодным сердцем? — глаз Дэйки улыбался.

Кенара смутилась и не знала, что ответить. Ей казалось, что Дэйка хочет видеть в ней что-то особенное, чего, может быть, и нет на самом деле.

— Это было эгоизмом, но когда мы встретились впервые, я хотела узнать, как ты смогла жить дальше после того, что случилось? Но я не могла задать этот вопрос, не смогла побороть свою тоску. Кстати, спасибо, что ты не рассказала Неджи о моем поведении в тот вечер, — Дэйка грустно усмехнулась.

— Честно говоря, я думала о нем, а не о тебе.

— Ну конечно, — белый глаз снова лукаво сощурился в темноте. — Ты ведь все время о нем думаешь.

Кенара была слишком серьезна и не смутилась.

— Разве удивительно, что такой талантливый шиноби, как Неджи, вызывает восхищение и интерес?

— Я и не удивляюсь, — ответила Дэйка, — более того, я считаю, что это естественно. Мне приятно думать, что будущее остается в руках таких перспективных шиноби, как вы, но меня беспокоит, что тяжесть отмщения также ложится на ваши плечи, на твои в основном. Ты же понимаешь, что все будет зависеть от тебя, что Хьюга могут помочь, а могут остаться заложниками строгих правил и авторитарного управления? Неджи и я — мы еще можем пойти против Хияши, если придется, но другие…

Обе куноичи молчали какое-то время, затем Кенара сказала:

— Я ни на кого не рассчитываю. Неджи свободен в своих поступках, как и остальные Хьюга. Я не хочу заставлять их выбирать между кланом и местью за родственников из Звездопада. Дэйка, я благодарна тебе за помощь, но я приняла ее только потому, что ты очень сильна, а также потому, что ты одинока.

— Завтра я собираюсь отправиться на север, чтобы проверить еще одну зацепку, а тебе лучше вернуться в Коноху, — Дэйка заложила руки за голову и закрыла глаз, готовясь засыпать.

— Я, наверное, останусь на недельку потренироваться в Каньоне, ведь такая возможность выпадает редко, — произнесла Кенара. Она какое-то время смотрела на силуэт напарницы в темноте майской ночи, затем повернулась на бок и, припомнив все события минувшего дня, заснула чутким «походным» сном.

Обычно свой день Кенара начинала с пробежки и длинных прыжков, затем проводила силовую тренировку без использования чакры. Разогревшись таким образом, куноичи приступала к сложным техникам.

Для усовершенствования Мощи тысячи крепостей ей приходилось покидать пределы деревни и опытным путем определять, какой ландшафт наиболее благоприятен для использования этой техники. Чем больше чакры Кенара в нее вкладывала, тем прочней получались стенки купола. Кроме защитной техники Стихии Земли Конор научил ее создавать земляных клонов. Именно это ниндзюцу в конечном итоге позволило ей перемещать чакру на большие расстояния.

Клон создавался в толще земли и из нее же состоял. Он нес в себе небольшой запас чакры и более-менее свободно перемещался под землей. Кенаре не совсем нравилась форма клона — копия ее самой — и она начала экспериментировать. Таким образом, после изматывающих тренировок родилась новая техника — Земляной змей. По сути, тот же клон, но в ином обличье, больше по размеру и запасу чакры. Он мог передвигаться на расстояние вплоть до сорока метров от своего мастера и наносил мощный удар из-под земли. С этой техникой куноичи провозилась около двух месяцев, отвлекаясь на миссии, и смогла завершить ее лишь к октябрю.

По возвращении из двухнедельного отпуска Кенара услышала волнующее известие: Акацки активизировались. Было похоже, что эта организация ставила своей целью сбор великих зверей, Хвостатых. Нападению подверглась Деревня Песка; Казекаге Гаара, сосуд Однохвостого, был похищен и едва не погиб. Это событие совпало с возвращением в Деревню Листа Узумаки Наруто, джинчурики Девятихвостого, который сразу вновь исчез по каким-то важным делам. Кенара не сомневалась, что Наруто отправился на выручку товарищам из Песка. Позднее она узнала, что ему помогала команда Гай-сэнсэя.

Когда ребята вернулись с этой миссии с победой, Тен-Тен рассказала подруге о столкновении ее отряда с Хошигаки Кисаме.

Девушки спустились с набережной и уселись на траву.

— Если бы вы его победили, мое самолюбие было бы растоптано, — полушутливо заметила Кенара. — Я слишком хорошо помню, как быстро мне пришлось от него убегать.

— С нами ведь был Гай-сэнсэй, но даже этого оказалось недостаточно, — ответила Тен-Тен. — Что-то ты слишком радуешься, что Кисаме удалось ускользнуть. Между прочим, мы чуть не захлебнулись в его водяной тюрьме. К счастью, Неджи…

— Кисаме знает, кто напал на мою деревню. Пока он жив, есть шанс получить эту информацию.

Тен-Тен посмотрела на серьезное лицо Кенары и произнесла:

— Для этого тебе надо стать очень сильной.

Вскоре такие беззаботные встречи остались позади. Когда пришли новости о нападении Акацки на Храм Огня, Пятая Хокаге приказала создать двадцать патрульных команд и рассредоточить шиноби по территории страны с целью поиска следов Акацки. Команда Кенары перешла под руководство Митараши Анко и отправилась к югу, в окрестности Деревни Звездопада. Все агенты АНБУ покинули территорию Звездопада, так что фактически поселение охранял один лишь Конор. А между тем, уже несколько семей переселилось в Деревню из менее благополучных районов, и они нуждались в защите.

Во всех патрулируемых районах Страны Огня находились точки связи, между которыми постоянно передвигались специально обученные шиноби, обладающие особыми техниками получения и передачи информации. Так отряд Анко узнал о смерти Асумы-сэнсэя, одного из джонинов, чья команда столкнулась с Акацки. Почти сразу же за этим поступили сведения о разгроме этой группы Акацки, состоявшей из двух человек. Но больше всего поразила новость о смерти Орочимару.

Анко, получив сообщение, задрожала и воскликнула:

— Это не правда! Этого не может быть!

Невозможно было сказать, какое чувство владело ей в большей степени, облегчение или боль. «Скорее всего, и то, и другое», — думала Кенара. Она постоянно носила на руке особый медицинский браслет: он постепенно менял цвет с белого на красный, когда повышалась температура тела. Так куноичи пыталась улучшить свою концентрацию чакры, повышая ее коэффициент полезного действия и не допуская рассеивания.

Вскоре Анко вызвали к Пятой, а ее отряд был временно расформирован. Получив в кои-то веки выходной после долгих и бесплодных блужданий по пересеченной местности, Кенара, Набу и Рой поспешили по домам.

На Коноху опустились летние сумерки. Уже подходя к дому, Кенара остановилась, вдыхая напоследок свежий вечерний воздух, который ветер нес со стороны лесных низин. Вдруг из ниоткуда перед ней возник силуэт человека, небрежно прислонившегося плечом к стене и скрестившего руки на груди. Человек снял маску АНБУ и произнес:

— Привет, Кенара.

— Руюга! — воскликнула куноичи и не удержалась от улыбки. — Ты что, все еще следишь за мной?

— Нет, конечно же, нет, ты давно заслужила доверие Пятой.

«И все-таки за кем-то ты следишь», — подумала Кенара. Она заметила, что ее прежний напарник со времен экзамена на чунина заметно повзрослел, ему шел шестнадцатый год. Ростом он теперь был почти как Кенара, хотя остался худым. Впрочем, худощавое телосложение практически скрадывалось из-за мягких и ленивых, как у кошки, движений. Черты лица молодого человека слегка заострились, но ресницы оставались по-девичьи густыми и длинными, обрамляя продолговатой формы чуть прищуренные темно-серые, почти черные глаза. Взлохмаченные темные волосы торчали над повязкой в подозрительно живописном беспорядке. Руюга хотел казаться расслабленным и небрежным, но его взгляд из-под полуопущенных век был пытливым, а каждое слово он растягивал, словно давал себе дополнительное время на раздумья.

— Несмотря на то, что мы не являемся друзьями, я хотел бы оставить за собой право время от времени интересоваться твоими делами. Пусть мой вопрос не покажется тебе странным, но насколько ты доверяешь Хьюга?

— Кого из Хьюга ты имеешь ввиду? — спросила Кенара. Она как раз размышляла, не ждут ли ее письма от Дэйки и в Конохе ли Неджи. — Некоторые из них действительно пользуются полным моим доверием.

Руюга хмыкнул и выпрямился.

— Думаю, говоря о полном доверии, ты подразумеваешь Хьюга Неджи, — сказал он, и уголок его губ невольно дернулся в неприятной усмешке, когда молодой человек произносил это имя. — Но тебе стоит помнить о том, что он также является правой рукой Хияши.

— Ты считаешь господина Хияши моим врагом? — удивилась Кенара. — Но мы с ним почти не знакомы…

— Хоть ты и не знаешь об этом, но уже какое-то время являешься головной болью главы клана Хьюга, — Руюга усмехнулся. — И если по данному поводу он не может обратиться за помощью к Пятой Хокаге, то может бросить тень на более уязвимого в этом плане человека. Человека, с которым тебя объединяют общие дела, лишь косвенно касающиеся Листа.

— Ты не можешь прямо сказать мне, о чем речь? — нахмурилась Кенара.

— Я уже сказал все, что хотел. Прощай, Кенара, — Руюга растворился в воздухе, чуть тронутом вечерними сумерками.

«Если я хоть что-то правильно поняла, — подумала куноичи, — Хияши попросил Пятую, чтобы АНБУ следили за Дэйкой. Значит, наше с ней расследование больше не тайна».

Однажды ближе к вечеру девушка принимала ванну после очередного напряженного дня и, когда она вышла в коридор в халате и с полотенцем на голове, услышала настойчивый стук во входную дверь. Супруги Сэки отправились на пару недель в столицу навестить внуков, так что открыть было некому. Кенара высунулась в окно второго этажа и увидела, что на пороге стоит юный генин лет двенадцати на вид. Он увидел девушку и, задрав голову, прокричал:

— Кенара-сэмпай, вам нужно срочно явиться к госпоже Пятой Хокаге!

— Спасибо, я поняла, — ответила Кенара.

Она наскоро оделась, расчесала и забрала в хвост мокрые волосы и отправилась в Резиденцию. В кабинете Хокаге ее ждали Ли и Неджи.

— Так, команда почти в сборе, но я настаиваю на том, что вам нужен медик, — заявила Пятая.

— У нас нет свободных шиноби-медиков, которые обычно участвуют в подобных миссиях, — заметила Шизуне. — Если только брать кого-нибудь из штата больницы.

— Помнишь, там были три девушки, которые удачно сдали последний экзамен на чунина? Как насчет их капитана?

— Футаба-сан? — Шизуне задумалась на мгновение. — Да, думаю, она справится. Во всяком случае, опыт миссий такого ранга не помешает. Если позволите, я сама ее предупрежу.

Получив одобрение Цунаде, Шизуне отправилась в больницу, в отделение для рожениц.

— У вас час на сборы, затем выдвигайтесь, — сказала Пятая Неджи. — Нужно решить эту проблему как можно скорее.

Молодые люди вышли в коридор, а затем на улицу.

— Через час встречаемся у городских ворот, с собой иметь оружие и походный набор, — сказал Неджи, прежде чем они разошлись.

Кенаре не нужно было долго собираться, поэтому в оставшееся время она пыталась подсушить волосы, но безуспешно. Ей непривычно было, что задание получает кто-то другой и она совершенно не в курсе происходящего. И руководить миссией будет Неджи, как джонин! Если подумать, то впервые на миссиях Деревни Листа Кенара будет не лидером, а лишь частью отряда. Необходимость подчиняться Неджи ее не беспокоила, она была уверена, что он более чем достойный командир отряда. Скорее, ее волновало само его присутствие.

Девушка прибыла к воротам на четверть часа раньше и встретила там Футабу в новенькой с иголочки форме чунина, которая явно надевалась всего лишь пару раз.

— Я немного волнуюсь, — извиняющейся улыбкой встретила Кенару невеста Набу. — Сто лет не бывала на миссиях.

— У нас будут отличный командир и прекрасный боец, не считая меня самой. Для миссии ранга C это совсем неплохо.

Футаба улыбнулась, хотя эти слова ее не слишком успокоили.

— Интересно, почему выбрали меня? — произнесла она. — Наверное, толковые боевые медики поголовно заняты…

Этот вопрос навел Кенару на похожие мысли. Кто же поставил на миссию ее саму, было ли это решением Пятой Хокаге или желанием Неджи? Впрочем, пока Тен-Тен и Гай-сэнсэй отсутствуют, контролируя закупки оружия, логично было бы заменить девушку ее подругой, имеющей схожие боевые навыки. Не стоит, наверное, рассчитывать на то, что Неджи хотел взять в группу именно ее, Кенару, скорее, это оказалось самым удобным вариантом.

Ли и Неджи прибыли одновременно.

— Наша цель — селение Каваноя на юго-востоке Страны Огня, — сказал командир отряда. — Мы должны добраться туда за пять дней. На привале обсудим остальное. Выдвигаемся!

Молодые люди остановились поздно вечером, когда уже сгустились сумерки, в небольшом городке, в гостинице. Прежде чем разойтись на ночлег, отряд в полном составе собрался в комнате парней. Неджи рассказал о миссии подробнее.

— Жители Каванои занимаются рыболовством и выращиванием риса. Судя по всему, это не очень богатая деревня, выполнение задания оплачивается из казны Даймё. Пять лет назад в поселении появился человек, который искал себе учеников. Он продемонстрировал мастерство владения чакрой, показав, как можно с пользой применить в сельской жизни умения шиноби: за считанные минуты прорубил глубокий колодец и расчистил поле. Этот человек выбрал четырех юношей примерно нашего возраста для обучения и увел их на плато у водораздела. Он обещал обучать их в течение пяти лет, а затем вернуть в деревню. Две недели назад тело одного из юношей было найдено в ущелье, по которому протекает река. Жители обеспокоены, боятся ступить на территорию плато и не знают, как вызволить остальных молодых людей.

Командир разложил на полу карту и показал на ней саму деревню, две реки, сливающиеся ниже по течению в одну, и довольно обширный остров на возвышенности — плато, отделенное от остальных земель глубокими оврагами или ущельями, по дну которых проносились бурные потоки.

— Изолированное уединенное место, — произнесла Кенара. Неджи кивнул.

— Наши задачи: уточнить подробности у местных жителей, пробраться на плато и разобраться в произошедшем. Главный вопрос — было ли это убийство или несчастный случай. От этого зависят наши дальнейшие действия.

Августовское небо было высоким, без единого облачка, так что солнце нещадно жарило беззащитных людей и зверей на открытых пространствах. Как только отряд ступил под сень широколиственного леса, всем полегчало. На четвертый день задул влажный ветер с юга, а на пятый день уже под мелкими каплями грибного дождя шиноби вступили в Каваною. Жители выделили им дом, на переговоры пришла древняя старушка, старейшина деревни, в сопровождении своего внука, мужчины лет тридцати. Никаких новых сведений кроме описания юношей получить не удалось.

— Мы так не хотели их отпускать, — сокрушенно произнес мужчина, осторожно поддерживая под руку свою бабулю. — Но нам нужны были работники с такими умениями, как показал чужак.

— Он как-то называл себя? — спросил Неджи.

— Он сказал называть его Рипа-сама.

«Рипа? Жнец? Что же это должно значить?» — подумал командир.

Ночью все улеглись спать в единственной комнате отведенного им дома. Ли дежурил первым и вышел, чтобы обойти и осмотреть строение снаружи. Спальные мешки девушек располагались у одной стены, парней — у другой. Все уже лежали и готовились погрузиться в сон, кроме Футабы. Девушка ворочалась с боку на бок, а потом чуть приподнялась и прошептала Кенаре:

— Я так волнуюсь, что у меня дрожат пальцы. Завтра, возможно, мы встретимся с врагом, а я… Это было ошибкой отправить меня с вами.

— Шиноби должны скрывать свои эмоции, но нигде не сказано, что они не должны их испытывать, — ответила Кенара. — Если бы ты не сказала мне о своем волнении, я бы и не заметила его.

Неджи сел в своем спальном мешке.

— Мы — трое мастеров тайдзюцу, так что позаботимся о твоей безопасности. Главное, чтобы ты могла оказать нам медицинскую помощь, если потребуется.

Кенара тоже села.

— Не исключено, что все обойдется мирным путем, — заметила она. Но командир покачал головой.

— Жаль, что мы не застали тело убитого, поэтому вынуждены довольствоваться наблюдениями селян. Они считают, что у Си были повреждены внутренние органы, словно он упал с высоты, но это так же могло быть следствием использования воздушной или водной техники. Тело сползло спиной по склону оврага и зацепилось за кустарник. Похоже, его сбросили с плато.

— Сбросили спиной вперед, перекинув через ущелье? Не напоминает ли это тебе твою технику Воздушной ладони?

Неджи кивнул.

— Одежда его была мокрой, но никто не мог точно сказать, шел ли перед этим дождь, так как его нашли рано утром. Можно предположить, что была использована водная техника, — ему было приятно, что Кенара так внимательно его слушает.

«Очи полнолуния, — думала девушка, — какое поэтическое сравнение». С такого расстояния не видно было зрачка, он не отличался по цвету от радужки и был очень светлым серым с едва заметным лавандовым оттенком. В темном помещении два бьякугана и вправду казались двумя лунами.

— Это даже наиболее вероятно, — сказала Кенара. — Ведь Рипа демонстрировал жителям владение водной, а не воздушной техникой. Скорее всего, он и учеников подбирал себе со склонностью к своим же стихиям. Если обучать их вообще входило в его планы.

— Должно быть, входило, иначе он давно покинул бы плато. Ладно, у нас еще слишком мало фактов, чтобы делать однозначные выводы. Нужно выспаться.

Кенара раскрутила своего клона и швырнула его через ущелье. На той стороне клон прокрутился вокруг себя, словно в вихре, и опустился на ноги. Отряду прилетел конец веревки, и шиноби прошли по ней на плато. Куноичи развеяла клона, вернув себе почти всю чакру.

Неджи, используя бьякуган, вглядывался в чащу, увитую лианами. При приближении лес оказался не таким густым, как это казалось поначалу, но все же земля почти полностью была покрыта цветными мхами и папоротником.

— Пока я не вижу людей, давайте продвигаться вперед. Я пойду во главе отряда, просматривая окрестности, за мной двинется Ли, потом Футаба, Кенара прикроет нас с тыла.

Солнце поднялось уже довольно высоко, и начало парить. Воздух был жарким, влажным, не давал надышаться вдоволь. Из низин испарялись остатки вчерашнего дождя.

— Нам навстречу движется отряд из четырех человек, — быстро сказал Неджи. — Через минуту они буду здесь, приготовимся…

Но в это же мгновение враги выскочили из-за ближайших зарослей папоротника, смутив Неджи, чей бьякуган еще ни разу не испытывал искажения. Двое бросились на командира отряда, а другие два обошли его слева и справа и, одновременно сложив печати, прокричали:

— Гнев земли!

Они словно приподняли огромный пласт почвы, завернули его назад и обрушили прямо на Ли, Футабу и Кенару. Куноичи пыталась использовать для защиты Мощь тысячи крепостей, но не успела сложить печати.

Пока шиноби выбирались из завала, Неджи сражался с двумя противниками. По описанию он понял, что один из них и есть Рипа. Это был довольно высокий и плотно сбитый мужчина тридцати пяти — сорока лет. Его бакенбарды были выбриты и клиньями выступали на щеки, густые пышные волосы росли мыском надо лбом и, игнорируя попытки пригладить их, топорщились короткой коричневой гривой. Густые брови опускались к переносице и разлетались к вискам, глаза были близко и глубоко посажены и как будто находились в тени. Благодаря большому расстоянию между широким носом и ртом, нижняя половина лица казалась отделенной от верхней. Массивный подбородок украшала ямочка, а крупный тонкогубый рот производил обманчивое впечатление добродушия.

Рипа был довольно странно одет, как будто окутан в темно-серый саван с рукавами, напоминающими крылья или лохмотья. Подпоясывала мужчину кроваво-красная цепь, такая же цепь обматывала его шею, а между ними вдоль спины были протянуты четыре длинные цепи с шипами. Не зная силы притяжения, эти цепи всплывали вверх и издалека напоминали контуры крыльев стрекозы. Багровые митенки защищали руки, в качестве оружия Рипа использовал нечто среднее между серпом и алебардой — лезвие-полумесяц, заточенное с внутренней стороны и посаженное одним рожком на древко.

Он очень ловко управлялся с этим оружием, заставляя Неджи быстро уклоняться и менять положение. Задача усложнилась, когда красные цепи Рипы отстегнулись от ошейника и попытались хлестнуть молодого шиноби. Краем глаза он уловил, как справа помощник Рипы складывает печати и с криком «Водяная пушка!» направляет ладони в его сторону. Неджи прыгнул… и едва проскользнул под багровым лезвием. Но вдруг он понял, что его шею оцарапала вражеская цепь одним из своих шипов.

Рипа тотчас же подтянул цепь к себе и рассмеялся.

— Ну-ну, Акайкама (Красный Серп), — обратился он к своему оружию. — На этот раз кровь досталась не тебе, но не расстраивайся, очень скоро ее будет вдоволь!

Он растер каплю крови между ладоней и создал между ними небольшой сгусток, напоминающий черный клубящийся туман.

— Вот тебе мое проклятие — Дурной глаз! — Рипа швырнул сгусток в Неджи, но тот попытался отскочить в сторону. — Бесполезно, юный владелец бьякугана, оно последует за тобой повсюду, если придется…

В это же мгновение техника настигла молодого Хьюга и заставила его вскрикнуть, схватившись за лицо.

— Быстро, уходим! — крикнул Рипа, и его отряд начал отступление.

Кенара с помощью чакры пробила себе путь сквозь толщу земли, волоча за собой Футабу. Ли собственными силами раскидал почву и выбрался на поверхность. Пока ребята торопились отдышаться, Неджи выпрямился и повернулся к ним.

— Кажется, это проклятие сдерживает мой бьякуган, я не могу его использовать!

— Без него мы потеряем их! — сказала Кенара. — Нужно преследовать врага по горячим следам…

Неджи задумался ровно на секунду и кивнул.

— Футаба, следуй за нами, сохраняя дистанцию в двести метров, и затаись, если мы настигнем врага. Ли, Кенара, вперед!

Куноичи ускорилась до предела с помощью чакры и быстро передвигалась, оторвавшись от остальных и едва касаясь веток деревьев между прыжками. «Нас все-таки застали врасплох! — с яростью подумала она, распаляясь, как человек, который больше не хочет проигрывать. — Если упустим их сейчас — всё, конец»… Враги убегали в спешке, оставляя за собой сломанные ветки и порванные лианы. И уже через несколько минут впереди показались их спины.

Кенара сделала последний рывок, на ходу складывая печати, и в тот момент, когда замыкающий готовился обернуться и дать ей отпор, применила технику Взрывной волны. Молодого человека, использующего водные техники, судя по описанию (темные волосы, черные глаза, широкое лицо) звали Ре. Его отбросило с большой силой так, что Рипа, бежавший впереди него, едва успел отскочить в сторону. Кенара перепрыгнула через Фа и До, чтобы сразиться с их наставником, но ей не удалось застать его врасплох.

Красные цепи извивались, как змеи, и угрожали куноичи, так что она, опасаясь их шипов, не могла нанести удар противнику и только уклонялась от его атак, ожидая удачного момента. Она услышала, как позади нее Неджи и Ли вступили в схватку с двумя молодыми людьми, использовавшими техники Стихии Земли. Ли, ударив ногой, увяз в стене грязи, а Неджи, уклонившись от града каменных пуль, прыгнул к Кенаре и с помощью Воздушной ладони отбросил Рипу в сторону.

Так получилось, что наставник упал неподалеку от своего ученика. Ре подскочил к нему и помог приподняться.

— Сэнсэй! — воскликнул он.

Рипа успокаивающим жестом положил ладонь ему на живот и улыбнулся.

— Ре, тебе не о чем беспокоиться. Задерживай наших врагов, сколько сможешь, — руки в красных митенках принялись быстро складывать печати, а затем из земли под ним вырвалась огромная глиняная длань, крепко зажала тело Рипы в кулаке и утащила его под землю.

Фа и До на пару мгновений позже своего учителя принялись складывать печати и исчезли тем же способом прежде, чем Ли успел им помешать.

— Водяная пушка! — закричал Ре и выпустил мощный поток воды. Неджи отскочил, а Кенара, смотревшая по сторонам в поисках пропавшего противника, замешкалась. Ее сбило с ног и отбросило на несколько метров. Если бы расстояние между Ре и Кенарой было меньше, эта техника могла бы ее убить, но куноичи осталась почти невредима, хотя получила ушиб, задохнулась на какое-то время и оказалась мокрой с головы до пят.

Ли успел подхватить ее до падения и помог встать на ноги.

— Кенара-сан! С вами все в порядке?

— Ли, — девушка закашлялась, — Ли, нам давно пора перейти на «ты»…

Неджи в это мгновение был уже рядом с врагом. Он принял боевую стойку и готовился нанести удар.

— Я знаю, это Шестьдесят четыре ладони, — пробормотала Кенара, широко распахнув глаза. Больше всего она жалела, что не видит лица Неджи. Его выражение оставалось равнодушным, но глаза горели необычным огнем.

— Сто двадцать восемь ладоней, — сказал Ли. — Но без бьякугана это невозможно…

— Восемь Триграмм, Сто двадцать восемь ладоней! — воскликнул Неджи и провел свою серию ударов целиком.

Ре, скорчившись, упал на землю. Ли и Кенара уже через мгновение были рядом.

— Как ты это сделал?! — воскликнул Ли.

— Отчасти по памяти, отчасти наугад, — неохотно ответил Неджи. — Я думаю, что перекрыл не больше сорока точек, но и не меньше.

— Твои глаза все еще не видят чакру? — спросила Кенара.

— Нет. Ли, обездвижь его, возьмем его с собой и допросим. Нужно вернуться к Футабе. Может быть, она поможет моему бьякугану восстановиться.

Молодые люди осмотрелись в лесу вокруг поля битвы, но на этот раз противник не оставил никаких следов. Тогда они вернулись назад, но Футабу так и не встретили. Кенара хмурилась и напряженно вглядывалась в окружающую их зелень. Отодвигая влажный стебель папоротника, она хотела сделать шаг, но замерла. Сердце болезненно сжалось: на земле валялся протектор шиноби Листа. Протектор Футабы.

Молодые люди уныло сидели рядком перед телом находившегося без сознания Ре. Неджи хмурился, как и Кенара. Он понимал, что произошедшее является следствием принятых им, командиром, решений. Противники захватили их товарища и скрылись в неизвестном направлении, искать можно сколько угодно долго. Бьякуган не работает, и последняя надежда на то, что Ре выдаст возможное местоположение врага. Если очнется.

— Зачем им Футаба? — хмуро спросила Кенара.

— Обменять на своего? — предположил Ли.

— В таком случае, они дали бы о себе знать до того, как мы приступим к допросу, — сказал Неджи. — Просыпается…

Ре, связанный специальными узлами, едва мог пошевелиться. Часть его тенкетсу была повреждена, так что он не мог применять свои техники, а так же чувствовал боль во всем теле и непривычную слабость.

— Тебе лучше ответить на все наши вопросы, — сказал Неджи так спокойно, как будто обстоятельства не поставили его в тупик. — Ты же не хочешь испробовать на себе техники допроса шиноби Листа, и мы не горим желанием калечить еще больше твое тело.

Молодой человек заплакал, но не от страха, а из-за каких-то других эмоций. Лицо его сморщилось, из продолговатых черных глаз лились слезы. Неджи и Кенара переглянулись в легком замешательстве.

— Я скажу все, что вы хотите знать, — наконец произнес Ре, как будто взяв себя в руки.

— Начнем с убийства. Тело Си было найдено несколько дней назад. По всей видимости, его прикончила техника Стихии Воды.

Ре зажмурился.

— Да, я убил Си. Мы поссорились.

— Причина?

— Он слишком легко поддавался влиянию учителя. Си готов был на все, чтобы заслужить его одобрение… на все.

— И Рипа позволил его убить?

— Он сказал, что Си не нужен. Его техники Стихии Ветра были очень слабыми…

— Твой учитель и товарищи использовали Глиняные Руки для перемещения под землей. Куда они могли перенестись? В ваше убежище?

Ре молчал и исподлобья смотрел на Неджи. Потом он не выдержал и отвел взгляд.

— Что вы хотите с ними сделать?

— Ре, мы — шиноби Деревни Листа. Мы должны были расследовать убийство Си, но ваш учитель и вы напали на нас первыми. Теперь придется арестовать всех и доставить в Коноху для дальнейших разбирательств. Если нам снова окажут сопротивление, мы, естественно, применим силу.

«Неджи не говорит про Футабу, не хочет давать ему надежду», — подумала Кенара.

— Я задал тебе вопрос Ре: где находится ваш лагерь?

— В юго-восточной части плато, в бамбуковой роще дом, огороженный плетнем. Там наши колодец и огород… Мы вовсе не чудовища!

— Ты покажешь дорогу?

— Да, да, покажу. Но… учитель не захочет решить дело мирным путем, хотя он хороший человек… — Ре смутился. — Нет. Я не знаю… Я хотел бы помочь, но, боюсь, не смогу. Там может быть опасно для вас! Сэнсэй очень силен…

— Эта техника проклятия, которую он использовал на мне, как ее нейтрализовать?

— Она должна была ослепить вас, я не понимаю, почему вы все еще можете видеть.

— И все же, она действует, — холодно сказал Неджи.

— Не знаю, раньше он применял эти проклятия на нас, а потом сам же их вытягивал.

— Вытягивал? Это может сделать только он сам?

«Всего четыре года назад или чуть больше это был простой сельский парень. Ни черта он не знает», — мрачно подумала Кенара.

— Наверное, — нерешительно ответил Ре. В это же мгновение он резко вдохнул, глаза его раскрылись, грудная клетка расширилась, а потом он повалился на бок и через секунду воздух с едва слышным шипением вырвался из его рта между стиснутых зубов.

Шиноби Листа вскочили. Неджи подхватил юношу и увидел застывшее выражение на его лице.

— Он мертв, по-моему, — произнес командир.

Кенара схватила руку Ре и попыталась нащупать пульс. Потом дотронулась до его шеи.

— Маловероятно, что он так достоверно симулирует, — хмуро сказала она. — Но от чего он мог умереть? Это ведь не твоя техника…

— Нет. Я не пытался убить его.

— По-моему, у него остановилось сердце, — тихо сказал Ли.

— Он плакал, — произнесла Кенара, задумавшись. Они с Неджи посмотрели друг на друга.

— То странное движение, — Неджи приподнял ладонь над животом Ре. — Рипа прикоснулся к его животу. Мне тогда показалось, что под его рукой блеснула чакра…

— Проклятие твоего бьякугана… — откликнулась Кенара. — Должно быть, Рипа помещает в людей часть своей чакры. Просто она выглядит зловеще, как темное облако, а мы привыкли видеть чакру прозрачной, сияющей.

— Он убил его! — воскликнул Ли.

Неджи кивнул.

— Я читал о подобной технике. Чакра помещается внутрь врага и движется по обычным каналам вперемешку с его собственной чакрой, окутывает внутренние органы и повреждает один из них или все сразу.

— Это техника S-ранга! — Кенара с беспокойством вгляделась в лицо Неджи. Он выглядел обычно, глаза его оставались светло-серыми.

— Думаю, на мне он использовал другую разновидность этой техники, — хладнокровно заметил командир.

— Почемуже он убил его?! — Ли с жалостью посмотрел на Ре. — Это глупо, ведь мы все равно получили информацию…

— Видимо, не всю. И потом, я ведь частично перекрыл поток его чакры, наверное, смерть должна была настичь его раньше.

Неджи посмотрел на Кенару, потом на Ли.

— Нужно выручать Футабу. Что сделаем с телом?

Куноичи вздохнула.

— Я знаю, что.

Они обыскали Ре, но ничего не нашли.

— Теперь отойдите на десять шагов, — Кенара тоже немного отступила, а потом сложила печати. — Мощь тысячи крепостей!

Из земли вокруг Ре вырвались камни вперемешку с землей и образовали над ним купол. Кенара подождала пару секунд, а потом расцепила руки и обрушила купол. Образовался небольшой курган.

— Эта техника должна защищать людей, но пока справляется лишь с погребением, — грустно сказала она.

— Идеальная защита должна быть мгновенной, складывание печатей делает это невозможным, — заметил Неджи. — Выдвигаемся на юго-восток!

Футаба смутно помнила, как из-под земли вынырнула глиняная рука и утянула ее вниз. Так как девушка не успела окутать себя чакрой, как это обычно делали владельцы данной техники, ее порядком сдавило, и она потеряла сознание. За несколько минут до этого Футаба сорвала с шеи повязку с протектором, чтобы не испачкать ткань, пока ее тошнило. Видимо, повязка осталась лежать там, в лесу.

Куноичи не стала открывать глаз, чтобы не выдать своего пробуждения. Она внимательно прислушивалась к звукам и собственным ощущениям, пыталась осторожно подглядеть сквозь густые ресницы. Футаба лежала на простой циновке на ровном и теплом полу. Судя по запаху и малоподвижному воздуху, она находилась в помещении, построенном из бамбука. Ее руки и ноги были крепко связаны, сумки срезаны с ремня, карманы опустели. В чайнике на углях кипятилась вода, кто-то возился в трех шагах от Футабы, скорее всего, приготовляя еду, похожую на рисовые лепешки. Другой человек сидел или стоял прямо перед ней, на расстоянии двух шагов. Она слышала его дыхание. Вот человек двинулся, переменив положение, лязгнул металл.

— Ну-ну, — произнес хрипловатый гортанный голос, — пора бы тебе уже очнуться, Акайкама шепчет, что ток твоей крови ускорился.

Футаба приоткрыла глаза и, привыкнув к свету, увидела широкое улыбающееся лицо с большим ртом, расплывшимся в улыбке, и с темными, глубокими глазами. Пышные, кое-как приглаженные волосы и острые бакенбарды придавали этому человеку сходство с тигром, как и крепкие крупные зубы, обнажившиеся в улыбке, как в оскале.

— Так-то лучше, — мужчина небрежно откинулся в довольно грубо сплетенном кресле. При этом снова раздался лязг металла, и девушка увидела, что этот звук издавали багровые цепи, являвшиеся, очевидно, частью экипировки. Рядом с креслом стояло странное оружие, напоминавшее чем-то темно-красную луну, насаженную на древко. Футаба догадалась, что это и есть Акайкама. — Фа, дай нашей пленнице воды, ей, кажется, нехорошо.

Куноичи действительно чувствовала себя дурно. Полненький молодой мужчина в темном балахоне напоил ее водой из глиняной кружки. От его рук пахло рыбой и рисом. Это он готовил еду на столе слева. Фа ловко снял чайник с углей в жаровне и начал делать чай. День клонился к вечеру, через окно справа лился щедрый красный свет, но солнце постепенно тонуло в кронах бамбуковых деревьев.

— Какая ирония, — усмехнулся Рипа. — У меня есть пленник и есть прекрасное средство его разговорить, но мне ничего не нужно: я и так знаю кто вы и зачем пришли, шиноби Листа.

Футаба села и оперлась спиной о стену. Ее страхи теряли над ней власть, ведь все плохое уже случилось. Ее мутило, и она была уверена, что ей дурно от самой себя. Постыдное малодушие! Накануне она вела себя не достойно шиноби. Футаба вспомнила, как однажды принимала роды у молоденькой девушки по имени Мизэки. Мизэки смертельно боялась рожать и, когда пришло ее время, металась в ужасе во время схваток. Через пару часов у девушки началась настоящая истерика, но ребенок уже находился в родовых путях и было поздно резать живот. Тогда Футаба приняла решение усыпить девушку и доставать ребенка с помощью лент чакры. Все прошло хорошо, чакра Футабы защитила дыхательные пути малыша, он появился на свет и сам закричал, но у Мизэки началось кровотечение, которое на фоне слабости организма и бессознательного состояния роженицы невозможно было остановить. Однако благодаря вливанию крови и чакры самой Футабы Мизэки выжила — чудо произошло. Куноичи сама оказалась на грани смерти, возвращая девушку с того света. Она навсегда запомнила, как губителен может быть страх, как он может парализовать. Страх, который едва не стоил жизни ребенку, его матери и ей, принимавшей роды.

И после всего этого Футаба позволила себе бояться! Лучше было бы умереть в бою, чем оказаться в плену и тем самым подтолкнуть в ловушку своих товарищей…

— Да, если разбавить чернила молоком, пожалуй, получится цвет твоих глаз, а? — насмешливо спрашивал Рипа. — Но как добиться такой чистоты, такой ясности? Видишь ли, хотя Великий Джашин никогда не пресытится жертвами, иногда я бываю избирателен. По крайней мере, мне приятно препровождать ему души из красивых и сильных тел, как, например, твое. Хотя, — широкая улыбка сделалась еще шире, — в твоем случае это еще и двойная порция душ. Очень удобно!

«Что он там несет?» — с удивлением думала девушка. Постепенно ужасающая правда доходила до ее сознания.

— А вот и решение! Разбавим чернила слезами? — Рипа рассмеялся. Этот смех казался таким добродушным, как и ямочки на его щеках и подбородке. Однако на лице добряка горели глаза настоящего маньяка.

Футаба опустила голову, слезы закапали с ее длинных ресниц. Как же так? Они с Набу уже давно хотели ребенка, но из-за проблем со здоровьем это было для нее пока невозможно. И вот… в такой момент! Когда она должна умереть, когда она не способна защитить во чреве собственное дитя! Ну почему ей не стало дурно хотя бы за день до миссии, она бы догадалась, она могла бы предположить… Никто не отправит беременную девушку на миссию без самой острой на то необходимости, Шизуне-сан не отпустила бы ее, и все было бы в порядке! Набу, Футаба и их малыш, маленькое чудо. Теперь это чудо — во власти чудовища…

— Фа, покорми ее и дай ей чай.

Молодой мужчина принес с поклоном чай своему учителю, затем на подносе на пол перед пленницей поставил глиняную чашку с горячим напитком и пару онигири на виноградном листе.

— Можешь развязать ей руки, она не шевельнется, чтобы не повредить своему ребенку.

Темно-карие глаза Рипы впились в глаза Футабы. Она увидела в них угрозу. Да, этот человек сделает так, что она будет даже рада смерти.

Отряд шиноби двигался к юго-восточной части плато. Неджи сделал знак остановиться. Он стоял на толстой ветви дуба, оплетенного снизу диким виноградом. Кенара и Ли замерли на соседних деревьях.

— Я хочу попробовать применить одну технику.

— Мы поэтому остановились? — спросила Кенара и отпустила кунай, который начала было доставать из поясной сумки.

Неджи кивнул.

— Искусство Мягкой ладони, Удар тела! — вокруг шиноби вспыхнуло и погасло голубое сияние.

— Неджи высвобождает чакру через свои тенкетсу, — тихо пояснил Ли.

«Очередной его козырь, — подумала Кенара. — А много ли козырей у меня?»

— Думаешь, это поможет очистить бьякуган? — спросила она вслух.

Неджи повернулся лицом к товарищам.

— Я подумал, что чакра Рипы может покинуть мое тело вместе с моей чакрой, но этого недостаточно. Она все еще блокирует мой бьякуган. Возможно, если я выпущу максимум чакры, мои глаза очистятся.

— Но тогда ты будешь ослаблен! — воскликнул Ли. — Нельзя растрачивать чакру перед битвой с противником!

— Ли прав, — сказала Кенара.

Неджи пожелал объясниться.

— Нам будет трудно найти дом, о котором говорил Ре, к тому же, там нас наверняка ожидает ловушка. Без бьякугана идти на штурм будет слишком рискованно, и я в любом случае не смогу сражаться в полную силу. Поэтому я хочу попытаться избавиться от проклятия именно сейчас, чтобы хоть немного восстановиться до сражения.

Кенара кивнула, признавая разумность его решения.

Неджи повторял технику высвобождения чакры через все тенкетсу своего тела до тех пор, пока не почувствовал, что снова сможет применить бьякуган. Однако особой силы его глаз хватило лишь на секунду: у Неджи осталось слишком мало чакры, чтобы управлять бьякуганом. Командир протянул руку и оперся о ствол дерева.

Ли тяжело вздохнул, он слишком хорошо знал своего товарища, чтобы предлагать ему помощь. Кенара запрыгнула на ветку к Неджи и молча протянула ему медово-ореховый батончик. Он растерялся и взял его, но, прежде чем успел отказаться или сказать что-либо, девушка уже прыгнула вперед, на соседнее дерево, и внимательно вглядывалась в толщу леса впереди.

— Нам всем не помешало бы подкрепиться, как считаешь, Неджи? — сказал Ли.

Шиноби быстро перекусили и снова отправились в путь.

Отряд обнаружил укрытие врага, когда уже почти стемнело. Если бы не особое зрение Неджи, они могли плутать бесконечно по плато, но так ничего и не найти: дом в центре бамбуковой рощи был спрятан с помощью гендзюцу, развеять которое мог только шиноби с соответствующей техникой.

— Я вижу их, они в доме. Футаба жива, течение чакры лишь слегка угнетено.

Кенара прикрыла глаза и медленно выдохнула. «Это главное. Главное, чтобы она жила, тогда мы ее вызволим!» Проблема заключалась в том, что они не могли разрушить иллюзию и приблизиться к дому.

— Сегодня мы ничего уже не сделаем. В доме укладываются на ночь, думаю, нам тоже нужно отдохнуть. Так что вы ложитесь спать, а я продолжу наблюдение, — сказал Неджи. — Постоянно поддерживать бьякуган я не смогу, но буду использовать его примерно раз в пятнадцать минут, чтобы отслеживать передвижения врага.

— К утру ты будешь совсем без сил, — сказал Ли. — Может быть, все-таки будем дежурить по очереди?

— Без бьякугана мы можем упустить нужный момент, если они снова используют технику Глиняных рук.

— Хорошо! — воскликнул Ли. — Тогда я постараюсь выспаться так, чтобы завтра сражаться за двоих! — он забрался в спальный мешок и сразу же засопел.

Кенара тоже легла. Она положила руку под голову и смотрела на Неджи, который стоял к ней спиной. За этот год он стал выше и заметно раздался в плечах. Недавно ему исполнилось восемнадцать, и он больше походил на мужчину, чем на юношу. Прекрасные волосы, темно-русые, почти черные, спускались ниже лопаток. Они были гладкими и тяжелыми, в меру густыми и всегда так послушно лежали, словно договорились помогать своему владельцу достойно выглядеть, в отличие от волос Кенары, которые, напротив, будто бы воевали с ней. Ее собственные волосы были и очень густыми, и тонкими, их практически невозможно было носить в роспуск, так как они быстро спутывались, а еще магнитились и липли к лицу.

Неджи в своем светло-сером, почти белом одеянии клана всегда выглядел чистым и опрятным, а ведь он тоже боец ближнего боя. По нему сразу было видно, что он принадлежит к благородной семье. Кенара с первого взгляда не производила подобного впечатления, о ее происхождении свидетельствовали скорее манера речи и сдержанное поведение.

«А ведь все должно быть наоборот, — думала она. — Это мужчина должен удивляться девичьим секретам, позволяющим всегда хорошо выглядеть». Но, кто знает, может быть, Неджи где-то ожидает утонченная девушка, достойная его?

Впервые в жизни Кенара почувствовала укол ревности, и он оказался таким жгучим, что она уже и не надеялась уснуть. Она выбралась из мешка и встала рядом с Неджи. Он смотрел на выплывающую из-за бамбуковой рощи пламенеющую луну.

— Мне тоже обычно не спится в полнолуние, — сказал он, не отрывая глаз от неба.

— Это не удивительно, учитывая происхождение наших предков, — улыбнулась Кенара.

Неджи повернулся к ней.

— Я думаю, ты не веришь в это, так же, как и я, ведь мы оба скорее прагматичны, чем романтичны. Что не мешает мне восхищаться циклом поэм, посвященных лунным шиноби.

— Лучшая из них принадлежит Звездопаду и посвящена его основателям, — ответила Кенара.

— «Нохара и Зерет»? Я тоже считаю ее лучшей.

В этой поэме говорилось о том, как молодой охотник Нохара, потомок Хамуры Ооцуцуки, истреблял гигантских пауков-лазейщиков, пронзая их бледные тела посеребренными стрелами. Особой мишенью для него стала Мать Пауков Зерет. Она сплела паутину, соединяющую Луну с Землей, чтобы спасти свое потомство, и попыталась бежать от преследователя. Нохара погнался по паутине за Зерет, между ними разгорелась битва, и оба упали на поверхность Земли.

— Самый сильный момент в ней, когда паутина порвалась, а охотник и его жертва оказались отрезаны от собственного мира навсегда. Строки, в которых Нохара смотрит на золотой диск луны и понимает, что прошлая жизнь скрыта от него ее сиянием, а новая — лежит перед ним во мраке, проникают в сердце. Мне кажется, твои чувства были схожими.

«Когда я читала поэму или когда погибла моя деревня?» — хотела спросить Кенара, но не смогла. Ей казалось, что он имеет ввиду и то, и другое. Девушка отвернулась от его глаз, чтобы не позволить ему читать в своей душе, и посмотрела на луну, уже целиком выплывшую из-за леса. Вокруг нее небо было фиолетового и розового цвета, затем эти краски растворялись в глубокой синеве, почти чернильной по краям неба и в самой его бездне. Луна багровела на небосклоне, и казалось, что звезды тоже отливают красным светом.

— Неподалеку от места их падения находилась деревня, где Нохара обрел новый дом и, женившись на местной девушке, стал отцом двух сыновей, прародителей шести семей Деревни Звездопада, четыре из которых обладали бьякуганом, а две имели серебряные волосы… — Кенара замолчала.

— И здесь историки нашего клана расходятся во мнениях, — произнес Неджи. — Одни говорят, что Хьюга — прямые потомки Сенджу, а они, в свою очередь, происходят от Хагоромо, Мудреца Шести Путей. Другие считают, что предки Хьюга переселились из Звездопада в Лист, то есть, их прародителем нужно считать Хамуру, брата Мудреца, добровольного изгнанника на Луне.

— А как считаешь ты? — Кенара улыбнулась. — Чувствуешь в себе кровь лунных предков?

Неджи усмехнулся.

— Если считать легенды правдой, я бы поверил в смешанную версию. Хьюга, несомненно, являются ответвлением и наследниками клана Сенджу, но также неоспоримо и то, что часть обладателей бьякугана из Деревни Звездопада влилась в их ряды.

— Даже в нашем учебнике по истории говорится о том, что самая сильная семья, обладающая бьякуганом, покинула Звездопад. Так получилось, что у остальных родов он со временем стал вырождаться, уже в поколении Луноликой Суё достойных обладателей бьякугана можно было пересчитать по пальцам. Так же и серебряные волосы клана Гинпатсу остались лишь у Масари, — Кенара словно вспомнила, что говорить нужно в прошедшем времени, и помрачнела. — Многие поколения шиноби Звездопада мечтали соединить бьякуган и серебряные волосы и вернуться к силе и облику легендарного прародителя Нохары Ооцуцуки. Думаю, я бы тоже этого хотела, чтобы легенда ожила, если это возможно.

Кенара встретила слегка растерянный взгляд Неджи и вдруг поняла, какую сказала двусмысленность, ведь последним носителем гена серебряных волос была она сама, хоть внешне он и не проявлялся. Она покраснела и отвела глаза, думая, как бы исправить свою оплошность, но до этого ей показалось, что в глазах ее собеседника на мгновение промелькнуло лукавство. Неужели ее неловкость его позабавила?

Неджи великодушно решил сменить тему.

— Нохара продолжал преследовать потомство Зерет, пока не уничтожил всех бледных пауков. Хоть это и легенда, но она как-то перекликается с Той Ночью.

— Ты имеешь ввиду подземный тоннель под Звездопадом? — переспросила Кенара. Ее смущение исчезло. Она вспомнила слова Траксу. — Есть одно создание, для которого Зерет — часть реальности, а не забытая легенда.

Куноичи коротко рассказала о своем путешествии с Дэйкой. Ей хотелось обсудить с Неджи то, о чем ее предупредил Руюга, но ведь это означало вмешаться в родственные отношения между самим Неджи и его дядей. Она пока не могла понять, до каких пределов простирается власть Хияши над племянником.

— Есть еще несколько человек из нашего клана, которые помимо основных миссий собирают сведения из разных уголков мира, — произнес Неджи. — От Хияши-сама они получили приказ докладывать обо всем, что может быть связано с теми событиями. В любом случае, тебе нужно действовать заодно с Хьюга. Или хотя бы с учетом их интересов.

— Неджи, я думаю, в этом деле у нас общие интересы, — спокойно сказала Кенара. Глаза ее сделались холодными.

— Да, в том, что касается цели, разногласий нет, но средства ее достижения могут быть разными.

— Мои средства — это мои техники.

Неджи был удивлен, как быстро смущенная и уязвимая девушка превратилась в упрямую и холодную, и не совсем понимал причины данного явления. «Не стоит удивляться, что мысли о мести требуют жесткости, невозможно оставаться мягким, желая кому-то смерти», — подумал Неджи. Он использовал бьякуган и внимательно осмотрел дом, скрытый с помощью гендзюцу, и его обитателей.

— Все они на месте, — сказал он и деактивировал особое зрение, чтобы не расходовать чакру впустую.

Неджи не обиделся, что она не пошла ему навстречу.

«Это хорошо, что даже глядя в его глаза, я не до конца теряю голову», — думала девушка. Но все-таки ей было тяжело и неприятно не соглашаться с ним.

— Неджи, что думают Хьюга по поводу открытия Деревни Звездопада? Вы ведь знаете, что там снова появились поселенцы?

— Да, мы слышали об этом. Я бы сказал, отношение к этому скептическое: заселить дома можно, но прежних шиноби не вернуть.

— Конор-сан собирается построить школу для детей поселенцев и со временем воспитать новое поколение шиноби.

— Господин Конор — твой учитель? — спросил Неджи.

— Да, но мы познакомились лишь этой зимой и он научил меня только паре техник. Думаю, теперь у него слишком много забот, чтобы беспокоиться о тренировках.

— Но у тебя до сих пор неплохо получалось тренироваться самостоятельно. Я, кстати, тоже во многом самоучка и считаю, что никто не может лучше чувствовать твои способности, чем ты сам.

— Все же взгляд со стороны иногда полезен.

— Без этого не обойтись, даже если очень захочется, — сказал Неджи, и оба улыбнулись. — Новая школа шиноби — это будет интересно. Соперничество — полезная вещь.

— Да, едва почувствуешь себя сильнее, как твой соперник уже снова на два шага впереди, — сказала Кенара.

— У нас ведь, кажется, была ничья, — заметил Неджи. — Но ты права, это не повод расслабляться.

— Твои техники лучше, они дают тебе огромное преимущество в ближнем бою. А мои… хаотичны и иногда бессмысленны. Мне предстоит еще долго трудиться, чтобы выработать свой стиль боя.

— Не забывай, что ты выдаешь свои слабые стороны своему сопернику, — слегка улыбнулся Неджи.

— Нет, — ответила Кенара, — скорее своему другу.

Одно из правил шиноби требовало хранить в секрете особенности своих техник, тренировок, сильных и слабых сторон, но ведь Неджи благодаря применению бьякугана знал, что шпионов поблизости нет. Поэтому он без колебаний решился нарушить это правило и даже нашел это занятие весьма приятным. Неджи и Кенара увлеклись беседой о различных типах техник, собственных и тех, с которыми им приходилось сталкиваться, и обнаружили нечто общее друг с другом: пытливый ум и любовь к своему делу.

Ли проснулся часа через два, когда багровая луна пересекла небо и начала постепенно клониться к западу. Молодой человек с удивлением обнаружил, что Неджи и Кенара все еще сидят вместе, расстелив спальные мешки среди папоротника, и, наблюдая за бамбуковой рощей, продолжают беседовать. Еще больше Ли удивился, когда услышал голос Неджи, который с необычным для него оживлением рассказывал:

— В классическом учебнике по тактике при формировании отряда учитываются, прежде всего, наступательные техники, идеальным считается наличие шиноби с техниками, действующими на дальнем, среднем и ближнем расстоянии. Говорят, во времена Третьего Хокаге Цунаде-сама настаивала на включении медиков в отряд, но ее предложения были отвергнуты и приняты в расчет позднее. Но даже без этих нововведений подход к формированию отрядов для миссий поменялся, и всего каких-то тридцать лет назад начали уделять серьезное внимание не наступательным, а оборонительным техникам. Это понятно, ведь если вражеский шиноби легко минует твои техники дальних и средних дистанций и вынуждает тебя перейти к ближнему бою, ты оказываешься в проигрышной ситуации. Если таких врагов двое или трое, фактически, оказать достойное сопротивление им может только один человек из отряда — тот, который владеет тайдзюцу и связанными с ним техниками…

На этой фразе Ли, безуспешно пытавшийся вникнуть в суть сказанного, потерпел поражение в борьбе со сном и отрубился, бормоча себе под нос: «Зачем они читают учебники?»

— Проблема заключается в том, что в личные дела опасно добавлять сведения об уровне развития техник, так что невозможно сформировать отряд, учитывая эти факторы, если только ты не знаешь всех шиноби лично, — Неджи использовал бьякуган и, убедившись, что Рипа и его ученики все еще спят, вновь слегка расслабился.

— Тебе, как джонину, приходится решать довольно сложные вопросы, — произнесла Кенара. — Чьим решением было взять меня на эту миссию?

— Я это предложил, а Цунаде-сама одобрила мой выбор. В какой-то степени мне были известны твои способности, ведь я испробовал их на себе. Но у меня были серьезные сомнения насчет медика.

— Футаба — отличный медик и, кроме того, умная женщина, — Кенара попыталась вглядеться во тьму между бамбуковых стволов, но ничего не увидела, ведь у нее не было особых глаз. — Я не знаю, почему она поддалась волнению и позволила застать себя врасплох, но уверена, что она еще покажет себя.

Неджи не стал спорить, он надеялся, что Кенара права.

Когда Ли проснулся в следующий раз, небо алело с востока и с запада; луна опустилась к горизонту и таяла, ее уже не было видно, лишь розовеющее небо раскинулось над рощей, в это же время начинался восход. Солнце выплывало из-за горизонта, скрытое от глаз за деревьями, но с восточной стороны лазурный небосклон также был облит розовым светом. Ли повернулся на другой бок и услышал, как Кенара спрашивает Неджи:

— Бывал ли ты когда-нибудь в Деревне Звездопада?

«Кажется, мне нужно выспаться не за двоих, а за троих», — подумал Ли и добросовестно приступил к выполнению этой задачи.

— Я был там однажды вместе со своим отцом, Хизаши. Мне было совсем немного лет, так что я помню только клены вдоль широкой улицы. Помню еще, что ловил листья и говорил: «здесь и вправду падают звезды!» Ветер кружил кленовые листья и медленно опускал их на землю.

— Правда, что твой отец выглядел совсем как Хияши-сама?

— Да.

— А как выглядела твоя мама, ты помнишь?

— В доме есть ее фотографии, но по ним сложно составить впечатление. К сожалению, я был совсем мал, когда она умерла, — Неджи говорил об этом спокойно, но у Кенары сжалось сердце.

— Мне было три с половиной года, когда мои родители погибли, я их тоже не помню.

— Я думал, ты потеряла семью год назад…

— Родители погибли во время большого цунами, когда помогали жителям побережья эвакуироваться. После этого я жила вместе с тетей и сестрой.

— Значит, я не ошибся, — сказал Неджи.

— К сожалению, наши с сестрой отношения не были такими теплыми, как у вас с Хинатой, — сказала Кенара.

Неджи слегка нахмурился.

— Наши отношения с Хинатой вовсе не были такими теплыми каких-то четыре года назад. Заботиться о ней было моим личным решением, вызванным не распоряжениями Главной семьи, а собственным желанием и чувством вины. Однажды я повел себя с ней как негодяй и едва не убил ее, — в его глазах блеснула злость на самого себя за то, что в его прошлом есть такое позорное пятно.

— Я не верю, Неджи, что ты мог вести себя, как негодяй, — спокойно ответила Кенара и выдержала его взгляд, доказывая свою правоту.

— Тем не менее, это так, — горько усмехнулся Неджи, отводя глаза. — Я тогда ненавидел Главную семью и считал дядю Хияши повинным в смерти моего отца. К тому же, я был недоволен закосневшими традициями клана, согласно которым слабой Хинате предстояло со временем стать Главой, а мне, гению Хьюга, оставалось лишь посвятить свою жизнь служению ее семье. Мне нестерпимо было думать, что моя воля подчинена одним лишь интересам клана. Примерно за два года до твоего появления в Конохе у нас проводился экзамен на чунина, на котором мне предстояло сразиться с собственной двоюродной сестрой. Я решил жестоко избить Хинату на глазах у ее отца, чтобы показать всю глупость традиций и слабость Главной семьи. Хината и в самом деле была слаба, я мог бить ее, как куклу, но она каждый раз поднималась и продолжала сражаться, хотя я сам предлагал ей сдаться. Я видел насквозь ее мысли и техники. Но и она была не слепа. В конце Хината сказала, что видит мои страдания. Меня взбесило, что она жалеет меня, сама такая жалкая… и я попытался убить ее, но мне помешали, — Неджи казался спокойным, но глаза его как будто потемнели. — Ну вот, я рассказал тебе. Ты должна знать, что я за человек, прежде чем разбрасываться словами о дружбе.

У Кенары мурашки побежали по телу, когда перед ее глазами встала эта картина: хладнокровный Неджи избивает беззащитную перед его мастерством Хинату. «Ты был всего лишь озлобленным ребенком», — подумала она с сожалением. Теперь ей яснее представлялись отношения между дядей и племянником.

— Что заставило тебя измениться? — спросила Кенара.

— Один человек по имени Узумаки Наруто, с которым я дрался позднее. Мы поспорили по поводу неизменности человеческой судьбы. Я считал себя гением, а его — неудачником, и был уверен, что никогда мы не поменяемся местами. Наруто перехитрил меня и одержал победу, доказав, что судьба человека находится в его собственных руках и многое зависит от веры в самого себя, — Неджи улыбнулся этим воспоминаниям. — Вскоре я получил письмо моего отца, которое должно было храниться в тайне до моего совершеннолетия. Хияши-сама посчитал необходимым отдать его мне раньше. Никто не был виноват в смерти отца — это было его решением. Он пожертвовал собой ради брата, но не по требованию клана, а по собственной воле. Тогда я понял, что хочу искупить вину перед сестрой и заботиться о ней. Хината не выдающийся шиноби, но она хороший человек и нуждается в защите. Может быть, забота о ней — лучшее, что я сделал в жизни. И я уже не так высокомерен, как раньше.

«Разве что самую малость», — подумала Кенара.

— Трудно быть скромным, обладая выдающимися способностями, — вслух сказала она.

Неджи взглянул на нее и понял, что она не стала меньше его уважать. Это не было слепым оправданием, скорее, пережитое им было в чем-то созвучно прошлому самой Кенары. Он сказал:

— Тебе это удается. Ты очень сдержанно относишься к тому, что у других вызвало бы восхищение. Ты строга к себе.

— Мои тетя и сестра не согласились бы с тобой ни на счет скромности, ни на счет выдающихся способностей или строгости к себе. Я плохо обращалась с ними, больше всего на свете хотела, чтобы они оставили меня в покое. И они оставили меня, — Кенара помолчала. — Боюсь, я тоже не могу назвать себя хорошим человеком. Меня иногда мучают приступы дурного настроения и я холодна с людьми. Высокомерие… да, отчасти мне это знакомо.

— Твоя дружба с Тен-Тен говорит об обратном, — заметил Неджи.

Кенара вспомнила, что говорила по этому поводу Дэйка, и почувствовала необходимость опровергнуть ее слова о горячем сердце и множественных привязанностях.

— Это эгоистическое желание быть нужным, когда у тебя никого нет, — ответила она. — Когда обрываются все связи с людьми и домом, ты как будто летишь в пропасть, потеряв опору, несешься навстречу смерти. Жизнь, лишенная смысла, убегает быстрее, чем песок сквозь пальцы. Наверное, это часть инстинкта выживания — пытаться обрести новые связи с людьми, привязать себя к жизни.

Неджи смотрел на нее так долго, что она покраснела и отвела взгляд. Образ стал живым человеком, близким ему по духу. Он не понимал, почему Кенара краснеет, и ему не нравилось, что она смотрит в сторону. Казалось, в ее глазах вот-вот мелькнет что-то, о чем она не договорила, и он узрит еще не открывшиеся ему части ее души. Однако разве сейчас подходящее время для таких откровений? Интуиция подсказывала Неджи, что однажды Кенара сама расскажет о том, что сейчас пытается скрыть.

Раньше он только в книгах читал, что можно проговорить всю ночь напролет, а теперь с удивлением заметил, что уже наступило утро. В роще пели жаворонки и соловьи, Ли — ранняя пташка — тоже вскочил и принялся делать растяжку. Он уже не удивлялся, что его товарищи предпочли сну долгие разговоры, в конце концов, Неджи тоже человек, хоть и очень сдержанный.

— Какая жалость, что мы не можем развеять гендзюцу, — сказал Ли. — Мы могли застать врага врасплох этой ночью.

— Да, скорее всего, придется ждать вылазки с их стороны.

— Но у них там огород и колодец, они могут засесть в своем логове надолго, — разочарованно протянул Ли.

— Неджи, а что, если Рипа чувствует наше присутствие? — произнесла Кенара. — Когда мы только вошли на плато, враг напал на нас, и ему удалось даже исказить твое зрение.

— Мы могли попасть в ловушку, которую не заметили и которая оповестила о вторжении на плато своего хозяина, — ответил командир. — С того момента, как я смог увидеть Рипу, спрятавшегося за гендзюцу, его поведение совершенно не изменилось. Он ведет себя спокойно и не делает ничего особенного. Либо он — прирожденный актер, либо наше присутствие остается незамеченным.

— А он может снова исказить твой бьякуган? — спросил Ли.

Неджи задумался.

— Я предполагаю, что он тогда окутал себя и своих людей собственной чакрой, иногда это действует подобным образом. В данный момент я вижу их довольно четко.

— Раз уж вам не удалось поспать, давайте хотя бы поедим, — предложил Ли.

Ночь Футаба провела на коврике у постели Рипы. Одна из его цепей обвилась вокруг ее шеи, другая — вокруг кистей сложенных вместе рук. В доме была всего одна постель — по сути, низкая широкая скамья с тюфяком, набитым бамбуковыми волокнами. Фа, До и Футаба спали на циновках. Рипа проснулся раньше всех и заговорил сам с собой:

— Великий Джашин больше не посылал мне снов. Я не знаю, чем занимаются чужаки, наверняка шастают по плато. Сегодня багровая луна, завтра она пойдет на убыль, но око Джашина все еще пребудет с нами. Должен ли я устроить Жатву этой ночью? Пока еще сюда не прибыло подкрепление, пока здесь нет шиноби, способных развеять мое гендзюцу… Да, все готово, мои ученики на пике силы, а у меня есть дополнительный источник чакры… — вспомнив о Футабе, Рипа дернул за цепь.

Девушка невольно подалась к нему и приподнялась, неловко опираясь о пол опутанными цепью руками.

— А ты хорошо выспалась? — с улыбкой спросил последователь Джашина. — Сегодня ночью тебе понадобится вся твоя чакра, точнее, твоя чакра понадобится мне! — Рипа рассмеялся и, одним движением пальцев сняв цепи с девушки, поднялся и направился к столу, чтобы напиться воды.

Затем он небрежно сунул кувшин в руки Футабы и дал ей кусок рисовой лепешки. Сам он ел стоя, быстро работая своими мощными челюстями. Этот странный человек не получал удовольствия от еды, очевидно, он подкреплял таким образом силы лишь по необходимости.

— Что такое Жатва? — спросила Футаба. Если перед ней фанатик, ему понравится излагать свое учение.

Рипа, сверкнув зрачками, вперил взгляд в светло-фиолетовые глаза девушки.

— Это великое пиршество, которое устраиваем своему несравненному божеству мы, его скромные жнецы. Тебе оказана великая честь принять в нем участие. Думаю, никогда за свою жалкую жизнь ты не видела ничего подобного.

— А чем питается Джашин? — спросила Футаба, но не успела договорить это имя до конца, так как Рипа ударил ее по лицу своей цепью. От краешка губ до внешнего уголка глаза вспух багровый рубец, прорезанный грубым шипом, на плечо закапали частые и крупные капли крови.

— Глупая женщина! Разве ты заслужила право произносить это имя?

— Простите, — сказала Футаба, опустив голову.

Больше Рипа не желал с ней разговаривать. Он поднял учеников и заставил их молиться. Потом Фа и До засуетились, занимаясь хозяйственными делами. Они носили воду, собирали овощи и зелень, кипятили чай на жаровне, готовили завтрак и мыли посуду. Делалось это все молча. Футаба достала из кармашка жилета платок и приложила к ранке, опасаясь привлекать к себе внимание и использовать чакру. Если дом защищает гендзюцу, ей не выбраться отсюда. Придется ждать, пока Рипа и его ученики не соберутся на Жатву, тогда, возможно, выдастся шанс…

— Они снова молятся, — сказал Неджи, напряженно вглядываясь в сердце бамбуковой рощи. — Футаба сидит в углу комнаты, кажется, ей дают воду и пищу. Рипа смешивает что-то в глиняной плошке, Фа и До молятся или медитируют.

— К чему они там готовятся? — спросил Ли. — Тебе бы отдохнуть, но сейчас твой бьякуган нужен, как никогда.

— Да, — ответил Неджи. — Мы можем пропустить что-то важное. Но поддерживать бьякуган постоянно я в любом случае не могу.

— Рипа очень силен, так что вся твоя чакра нам нужна, — сказала Кенара.

— Нам нужно больше, чем у меня есть.

— Тогда спи! — воскликнул Ли. — Спи хотя бы по пятнадцать минут, а я буду тебя будить, чтобы проверить, что делают наши враги. И ты, Кенара, ложись спать, даже хорошо натренированное тело может подвести, если ему не давать достаточно отдыха.

Кенара кивнула и улеглась в свой спальный мешок. Неджи спал полулежа. Ли, хоть и не видел ничего особенного, сидел подогнув ноги так прямо, словно проглотил палку, и напряженно всматривался в плотный ряд бамбуковых деревьев. Если гендзюцу по-настоящему сильное, опасно даже просто войти в рощу, так как можно уже никогда не найти из нее выхода.

Когда Кенара проснулась, воздух уже посвежел перед вечерними сумерками. Ли принес воды и осторожно положил руку на плечо Неджи. Командир пробудился, сел и без лишних слов активировал бьякуган. Было заметно, что эта процедура приобрела уже известный автоматизм. Кенара подошла к Ли и тихо спросила:

— Он так и спал по пятнадцать минут?

— Да, там все время что-то происходило и мы боялись пропустить нечто важное, — ответил Ли. Он протянул Неджи флягу, полную свежей воды. — Надо поужинать, подкрепить силы, наверное, ночью что-нибудь случится.

Неджи напился воды и деактивировал особое зрение.

— Спасибо, Ли, я, кажется, чувствую себя бодрее. Наши неприятные знакомые ужинают, давайте поедим и мы.

Онигири со стружкой сушеной трески показались необычайно вкусными, как всегда бывает на свежем воздухе и на пустой желудок. Кенара уже не стеснялась есть при Неджи — это было бы просто глупо. Очарование прошлой ночи не меркло, но впечатление от нее на время уступило место новым тревогам за Футабу.

— Ее чакра движется немного странно, — сказал командир, — делая лишнее завихрение в области живота. Возможно, она несильно ранена и понемногу лечит себя. Серьезное ранение я бы заметил.

— Она ведь не может выбраться из гендзюцу? — спросил Ли.

— Нет, поэтому ее руки даже не связаны, хотя на ночь Рипа оборачивал ее шею и кисти своей цепью.

Кенара подумала, как должно быть отвратительно провести ночь рядом с таким странным человеком.

— Чему он их тут учит, этих Фа и До? — произнесла девушка. — Ли, когда ты сражался с ними, они ведь использовали только техники Стихии Земли?

Ли задумался на секунду, потом кивнул.

— Кроме Глиняных рук они использовали обрушение на нас пласта земли и еще стену вязкой глины, которую мне не удалось пробить.

— Они напали на нас первыми, так что цели обучения вряд ли носят какой-то благородный характер, — сказал Неджи. — Явно замышлялось что-то противозаконное вместо обещанной помощи жителям деревни.

— Можно было бы предположить, что Рипа собирается с помощью учеников терроризировать и грабить Каваною, мы часто с подобным сталкиваемся, но ведь это бедное поселение, — Кенара задумчиво нахмурилась.

— Их целью могла быть любая другая, более обеспеченная деревня, просто здесь удобное изолированное место, где можно вдали от любопытных глаз тренировать учеников. Погодите… Бьякуган! — Неджи вгляделся в сердце бамбуковой рощи. — Они выдвигаются, нам надо спрятаться.

Шиноби вскочили со своих мест и словно растворились в зарослях папоротника. Они держались рядом, и командир тихим голосом сообщал им о своих наблюдениях.

— Рипа вышел из дома и развеял гендзюцу. Они идут по тропинке, отгороженной плетнями от бабмука. Футаба позади него, ее шею сдавливает цепь. Если мы нападем сейчас, он просто оторвет ей голову.

Кенара вцепилась ногтями во влажную землю.

— Фа и До идут следом. Странно, раньше они казались мне слабее… И сам Рипа… их чакра увеличилась в два или три раза.

— Это тот ритуал, который мы видели два часа назад, — прошептал Ли.

Неджи сделал знак притаиться и замолчать.

— Они сейчас покажутся…

В этот момент откуда-то сбоку из рощи по тропинке вышли четыре человека. Ли мог поклясться, что пять минут назад никакой тропинки не было! Шиноби с удивлением увидели, что лица и тела их врагов раскрашены черной, белой и красной краской. Белым на лицах были обведены черепа, а также кости кистей рук и пальцев, оставшаяся поверхность кожи была матово-черной. Грязно-серые одеяния уступили место темно-красным балахонам из плотного шелка. Сам Рипа выглядел так же, но вдобавок нес Акайкаму и был опоясан багровой цепью. Хвосты этой цепи смыкались на шее и запястьях Футабы.

Эта процессия последовала к юго-восточной окраине плато, где находился единственный во всей округе, правда, заброшенный подвесной мост, протянутый через глубокий овраг, на самом дне которого буйным потоком неслась холодная река. Шиноби последовали за ними, сохраняя некоторую дистанцию. Неджи думал о том, что удобного момента для нападения может и не представиться, в таком случае необходимо принять решение, как действовать дальше. Кенара кусала губы и мысленно просчитывала разные варианты внезапного нападения, но во всех вариантах Футабу ожидала мучительная смерть. Ли был готов атаковать и ожидал только знака от командира.

Тем временем Рипа и его спутники миновали мост и оказались по ту сторону реки на открытой местности, где трава доходила почти до пояса. Равнина медленно шла под уклон, так что вскоре подвесной мост оказался вне поля зрения последователей Джашина. Шиноби воспользовались этим и в свою очередь перебрались через овраг. Прячась во влажной высокой траве, они хорошо видели расстилавшуюся равнину и пересекавший ее отряд. Где-то впереди и немного слева на темно-синее небо восходила полная луна. Она была уже не багрового, а оранжевого цвета, но выглядела не менее величественно.

Рипа впился в лунный диск глазами и, раскинув руки в стороны, воскликнул:

— Око Джашина узрит наши деяния!

Кенара достала кунай и приподнялась, оставаясь все еще скрытой травой. Неджи повернул к ней лицо и покачал головой. Куноичи закусила губу и подумала, что любой ценой защитит Футабу, даже если придется действовать вразрез с приказами командира. Однако Неджи понимал, о чем она думает, он сам в подобной ситуации думал бы так же. Наверное, хороший командир наподобие Гай-сэнсэя взял бы ее за руку и прошептал «доверься мне», но разве это подействует на Кенару? Неджи процедил сквозь зубы:

— Спокойно! Жди команды…

Пальцы куноичи, сжимавшие кунай, побелели от напряжения, но ничего не произошло, процессия двинулась дальше. Через какое-то время стало понятно, что Рипа направляется к самой деревне по старой дороге, которой уже никто не пользовался, она заросла травой и была едва различима в лунном свете. Когда до ближайших домов оставалось не более ста метров, Рипа двинулся в обход по окружности. Фа, замыкавший шествие, сдернул заплечный мешок и принялся высыпать из него что-то, похожее на песок.

Шиноби остановились и озадаченно переглянулись.

— Они чертят круг? — сказала Кенара. — Это часть какого-то ритуала?

Неджи активировал бьякуган.

— Рипа оставляет какие-то метки с помощью своей чакры. Что бы они ни задумали, это направлено против жителей деревни. Смотрите, Фа остановился, а До забрал у него мешок, и они двинулись дальше. Фа чертит что-то вокруг себя. Теперь он молится.

— Они встанут треугольником, вписанным в круг, — мрачно предрекла Кенара.

Похоже было на то, что ее предсказания сбываются.

— Ли, — сказал Неджи, — ты подкрадешься к Фа и обезвредишь его.

Ли кивнул и быстро пополз в траве параллельно линии очерченной окружности.

— Теперь До тоже остановился. Кенара…

— Позволь мне пойти за Футабой! — прошептала девушка, но наткнулась на строгий взгляд светло-серых глаз.

«Надо подчиниться, — подумала она. — Неджи сделает все, чтобы спасти Футабу». Кенара отступила и скрылась в траве. Она срезала часть пути через деревню, но когда приблизилась к До, тот уже закончил приготовления и стоял на расчерченном рисунке, воздев руки и ожидая знака.

Рипа добрался вместе с Футабой до своей позиции во главе третьей вершины вписанного в окружность треугольника. Он отбросил пустой мешок из-под песка и занялся рисунком. Обратив лицо к луне, Рипа усмехнулся и взмахнул Акайкамой в воздухе. На мгновение полыхнуло алое пламя — знак начинать «жатву». Фа и До не видели друг друга и учителя, но, узрев проблеск пламени, одновременно воздели руки и воскликнули:

— Слава тебе, Великий Джашин! Ты повелеваешь Смертью, собираешь души и наделяешь своих верных слуг безграничной силой, во славу твою прими сегодня нашу жертву!

Учитель и его ученики начали складывать печати и приготовились применить технику.

— Стихия Земли!..

Но закончить фразу не удалось никому из них. Ли прыгнул на Фа со спины, оглушил его и крепко скрутил. Кенара сделала то же самое с До. Она взвалила его бесчувственное тело на плечо и понеслась огромными прыжками через деревню прямиком к Ли.

— Вот веревка, свяжи их и охраняй, а я помогу Неджи!

Не успел Ли ответить, как Кенара унеслась прочь. «Словно ветер», — пробормотал Ли. Ему тоже хотелось быть в центре событий, но, пожалуй, было разумнее держать учеников подальше от учителя.

Когда Рипа закончил рисунок, он взглянул на Футабу. Цепь дернулась и заставила ее встать прямо перед ним.

— Преклони колени, жалкая женщина, сейчас ты узришь нечто недоступное твоему пониманию. Слава тебе, Великий Джашин!..

Цепи соскользнули с Футабы и она опустилась на колени, низко склонив голову. Слезы навернулись ей на глаза. Левую руку девушка прижала к своему животу, а правую спрятала под жилетом. «Бедный мой малыш, — думала она, — прости, но я не могу позволить убить стольких людей ради нас с тобой! Я могу обещать только, что по ту сторону мы будем вместе!» Футаба выхватила из-под жилета спрятанный там осколок кувшина и прыгнула, как пантера, на Рипу. Он как раз произносил слова «Стихия Земли», когда она вонзила ему в бок свое импровизированное оружие. Заостренный узкий осколок с отбитыми краями вонзился в плоть, хоть и не мог нанести достаточно глубокую рану. Футаба рассчитывала достать внутренние органы, но с горечью поняла, что ей это не удалось.

— Ах ты, бешеная сука! — заорал Рипа в ярости, его багровые цепи взметнулись в воздух.

Футаба зажмурилась и попыталась отскочить, понимая, что не успевает это сделать и будет исполосована шипами, но в этот момент ее подхватила чья-то сильная рука и резко отбросила назад. Девушка упала в траву и тут же вскочила. Прямо перед собой она увидела спину командира отряда.

— Футаба, — сказал Неджи, — отступи и спрячься в траве, — и, прежде чем девушка успела покраснеть от стыда за свою беспомощность, он добавил: — Кажется, я понял, почему чакра завихрялась в твоем животе. Ты вообще не должна сражаться.

Неджи бросился на врага, а девушка отступила на несколько шагов, пытаясь сдержать слезы. Но они все равно лились по ее щекам, ведь ребенок, с которым она попрощалась, был жив!

— Воздушная ладонь! — воскликнул Неджи, пытаясь откинуть противника потоком чакры, но Рипа разрубил чакру Акайкамой посередине, и она обошла его с обеих сторон. Тогда шиноби бросил кунай и попытался приблизиться к противнику, но ему помешали цепи и коса, которые постоянно создавали угрозу.

В это время в конце длинного прыжка рядом с Футабой приземлилась Кенара. Вместо каких-либо слов она порывисто обняла подругу и поспешила на помощь Неджи.

Когда Рипа увидел Кенару, он обвел взглядом поля вокруг деревни и прислушался, но ничего не происходило. Тогда он закричал:

— Великий Джашин, чье око пронизывает меня насквозь, ты стал свидетелем моего позора! Я обещал устроить Жатву, но потерпел неудачу… Но, клянусь твоим багровым глазом, ты не останешься без своей жертвы! Я преподнесу тебе сильные души этих шиноби, а потом душу той беременной девки и ее плода, и, если понадобится, собственными руками выпущу кровь из каждого человечишки в этой деревне, ибо она посвящена ТЕБЕ!

Кенара, услышав о беременности Футабы, побледнела.

Куноичи напала на Рипу сбоку, чтобы он открылся для атаки Неджи, но внезапно от последователя Джашина отделилась его тень и приняла облик хозяина, разве что без Акайкамы в руках. Теневой клон Рипы хищно улыбнулся и пошел навстречу Кенаре. Девушка мгновенно сорвалась с места и бросилась к противнику, проскользнула между его цепей и нанесла удар, правда, вскользь, сбоку в корпус. Клон Рипы отшатнулся. И вдруг Кенара услышала позади себя такой звук, словно коса входит во что-то мягкое. С замиранием сердца она позволила себе оглянуться и увидела, что Неджи жив, а лезвие Акайкамы вонзилось во влажную от росы землю. Это было грубой ошибкой, за которую пришлось поплатиться: куноичи упустила время и не смогла как следует уклониться от багровой цепи. Металлический шип оцарапал ее скулу.

— А вот и кровь! — завизжал клон Рипы и притянул цепь к себе.

Он растянул между ладоней темное облако чакры и поместил в него каплю крови Кенары. Девушка метнула кунай, но опоздала — нож вонзился в грудь клона, и тот исчез, но облако уже существовало само по себе. Это была самонаводящаяся техника, основанная на распознавании чужой чакры в капле крови. Кенара знала, что от проклятия невозможно убежать, но ослепнуть означало быть неспособной сражаться и оставить Неджи один на один с тем маньяком. А ведь Неджи наверняка не восстановился полностью и был не в лучшей форме… Поэтому куноичи ускорилась с помощью чакры, как только могла, и помчалась к единственному человеку, от которого могла ожидать помощи — к Футабе.

Футаба поднялась из высокой травы и увидела, что к ней, подобно большой саранче, скачет Кенара. Девушка прищурилась и увидела, что за ее подругой несется облако чакры, неизбежно сокращая расстояние до своей жертвы. Футаба начала быстро складывать печати и в момент, когда Кенара проскочила мимо нее, воскликнула:

— Ленты чакры! — из ладоней девушки выпорхнули широкие ленты цвета нежно-фиолетового ириса, извивавшиеся подобно хвостам летучего змея. Эти ленты метнулись к проклятию, плотно обмотали его и сдавливали до тех пор, пока враждебная чакра не рассеялась.

Кенара подбежала и остановилась на секунду, чтобы отдышаться.

— Спасибо! Кажется, я побила собственные рекорды скорости… — и тут же она умчалась обратно, туда, где сражался Неджи.

Рипа вытащил косу из земли и закричал:

— Вы убили моих учеников, а ведь я потратил пять лет на их обучение! Жалкий нечестивец, ты даже представить не можешь, какого зрелища вы себя лишили! Сотрясение Основ — техника столь мощная, что использовать ее в одиночку невозможно! Взбесившаяся Стихия Земли, разламывающая дома, как скорлупу ореха, перемалывающая тела людей в порошок, сила, способная поднимать горы и низвергать их в созданные ею же расщелины… Пять лет я готовился усладить взор моего повелителя этой ужасающей бойней!

Во время этого монолога Рипа пытался достать Неджи лезвием Акайкамы, но безуспешно. Впрочем, и Неджи не мог нанести ни одного удара. «Нужно заканчивать, пока он не взялся за ублажение Джашина всерьез», — подумал шиноби.

— Пока я могу двигаться, твой Акайкама останется голодным, — насмешливо бросил Неджи и позволил себе приблизиться к противнику на опасное расстояние.

— Твою душу я скормлю ему первой! — воскликнул Рипа, и его багровые цепи обмотались вокруг тела Неджи. Он замахнулся косой, чтобы нанести последний удар, но в это время шиноби применил технику Удар тела и выпустил огромное количество чакры из всех своих тенкетсу одновременно. Цепи лопнули, разорванные звенья упали на землю безжизненными кусками металла. Неджи оказался очень близко к своему противнику и получил возможность для ближней атаки.

— Восемь Триграмм! Сто двадцать восемь ладоней! — он ударил в одну точку чакры, затем в другую, но третий молниеносный удар пришелся в древко Акайкамы, которым Рипа неловко пытался защититься. Ему повезло, а Неджи — нет, пришлось прервать серию ударов и отскочить, так как оружие взорвалось, высвободив большое количество энергии, принявшей вид человеческой крови. Рипу и Неджи окатило кровью с головы до ног, но в следующее мгновение она обернулась чакрой и развеялась, не оставив после себя следа. Коса рассыпалась пылью в руках Рипы.

Последователь Джашина поднял свои налитые кровью глаза и окинул шиноби свирепым взглядом. Багровые линии, обрисовывавшие брови на черной маске лица, сошлись над переносицей и Рипа хрипло прорычал:

— Я разорву твою душонку на сто двадцать восемь частей!

Бой происходил на равнинной местности и трава уже была порядком вытоптана, так что подобраться к противнику незамеченной Кенара не могла. Поэтому она просто встала рядом с Неджи и попыталась умерить частоту своего дыхания, не давая догадаться, что она неслась к нему со всех ног.

— Коса и цепи ликвидированы, но серьезных повреждений я ему не нанес, — кратко сообщил Неджи.

Рипа остался без защиты перед лицом двух опасных противников, и трудно сказать, что страшило его в большей степени: скорость и стремительность куноичи или мощь шиноби с бьякуганом. Как удалось ему очистить свои глаза, неужели он придумал какой-то способ, не известный самому хозяину этой техники? Жрец Джашина скрипел зубами, сдерживая ярость, чтобы найти ей воплощение не в бесполезных эмоциях, а в форме, которую он придаст собственной чакре — форме неистовствующих стихий. Ему нужно было время, чтобы сложить печати, поэтому Рипа использовал не совершенную, но достаточно сильную технику.

— Стихия Земли! Грязевой столб! — проревел он так громко, как будто надеялся вознести свой клич к самому Джашину.

Из земли вырвался фонтан грязи, который заключил хозяина техники в капсулу цилиндрической формы со стенами из грязевого потока, уносящегося ввысь. Под этим прикрытием Рипа получил возможность складывать печати. Кенара метнула несколько сюрикенов, но они увязли в густой темно-серой жидкости и утонули в ней.

— Стихия Земли! Стихия Ветра! Танец гор и небес! — раздался возглас Рипы, слегка приглушенный его защитой.

В это же мгновение земля треснула, выпуская острые вершины, которые быстро возносились к небу, окружая цепью часть равнины диаметром в шестьдесят метров. С небес резко упал и задул ветер, быстро разогнавшийся до ураганной скорости. Он завихрился и создал над искусственными горами несущийся по кругу поток ледяного воздуха. В центре этой техники находился сам Рипа, защищенный потоком грязи, а внутри нее — шиноби, с трудом находившие опору. Земля продолжала содрогаться, лик ее изменился: часть земляных пластов вспучилась, часть рухнула вниз. Метущиеся в хаосе ветра разрывали почву на части, выхватывали из нее камни и наполняли воздушное пространство этими смертельными снарядами. Кенара и Неджи перепрыгивали с одного островка земли на другой и уже через секунду вынуждены были искать себе новую опору. Там, где только что торчал кусок породы, внезапно образовывалась щель, а на смену оврагам приходили небольшие утесы. Ветер обжигал лицо, рвал одежду и волосы, сбивал тело с задуманной траектории прыжка. Скоро стало понятно, что ловкость шиноби не поможет выжить в этой пляске двух стихий.

Кенара в прыжке сложила печати и прокричала:

— Остров земли! — она погасила ветер на небольшой площади перед собой и движением рук вырвала из земли плоский островок не больше шести метров в диаметре.

Умение управлять ветром с помощью чакры позволило ей поддерживать этот остров на лету и не давать ему стать игрушкой Рипы. Она вскочила на созданную площадку и крикнула:

— Неджи!

Он был неподалеку и, с силой оттолкнувшись от своей опоры, прыгнул в ее сторону. Хотя ветер немного сбил Неджи с пути, Кенара, наклонившись с края островка, поймала его руку. Но перчатка на ее правой руке оказалась расстегнута и соскользнула с кисти вместе с пальцами Неджи. Кенара успела перехватить его руку своей левой рукой, а перчатка унеслась прочь, влекомая беспорядочным потоком ветров. Неджи вскочил на площадку. С удивлением он почувствовал, что, сделав шаг, оказался как будто совсем в другом измерении, где царил полный штиль. Молодой шиноби невольно обернулся и взглянул через плечо на творившийся вокруг хаос, а затем на безмятежный островок, созданный Кенарой. Она гасила буйство ветра, но не могла остановить движущиеся по инерции предметы, поэтому мимо них пролетали булыжники и куски почвы, способные нанести увечье.

Куноичи быстро сложила печати и, воскликнув «Мощь тысячи крепостей!», ударила правой ладонью в землю. По краю площадки выросли толстые стены, создававшие укрытие в виде полусферы, совершенно отгородившее шиноби от окружающего их хаоса. Неджи дотронулся до гладкой стены. Она была как будто сложена из плотно подогнанных каменных плит. Как долго нужно тренироваться, чтобы суметь создавать из собственной чакры не просто землю, а камень, да еще такой правильной формы? И какое количество чакры нужно, чтобы удерживать их в воздухе, когда вокруг и ветер, и земля словно взбесились? «Несовершенные и бессмысленные техники, так она сказала прошлой ночью», — вспомнилось Неджи, но сейчас у них не было времени на разговоры.

Кенара осталась в той же позе, встав на одно колено, упираясь им и ладонью правой руки в поверхность созданного островка земли. Она одновременно удерживала две техники и гасила ветер, созданный чакрой Рипы вокруг их укрытия. От напряжения пот выступил у нее на лбу. Она старалась, чтобы голос ее прозвучал спокойно:

— Я не смогу так… долго…

Неджи смотрел на нее, но думал о своем. Наконец он сказал «Бьякуган!» и, напрягая зрение, пронизал взглядом толщу стены, бушующие стихии и столб движущейся грязи. Он увидел Рипу, застывшего в напряженной позе со сложенными перед грудью руками. «У него хватит чакры, чтобы дождаться, пока мы ослабеем, и стереть нас в порошок жерновами Земли и Ветра», — подумал Неджи. Он отменил технику особого зрения и сказал:

— Кенара, на каком расстоянии ты сможешь погасить ветер?

— Метров шесть-семь, не больше, — ответила девушка, вытирая левой рукой лоб. — Я не использовала это в бою и не тренировала…

— Этого должно хватить. Послушай меня, — светло-серые глаза смотрели прямо в ее душу. — Я разбегусь и прыгну с платформы, а ты должна вовремя убрать стену и попытаться защитить меня от ветров, чтобы траектория моего прыжка не изменилась. Тогда я прыгну прямо в столб грязи.

— Но ты же понимаешь, что это не просто грязь, а его чакра, и миновать ее вот так не получится…

— Есть способ, — ответил Неджи, — который тебе известен. Когда я окажусь внутри, у меня останется чакры, в лучшем случае, на одну Воздушную ладонь. Я отброшу его в твою сторону.

Куноичи вспомнила главу в учебнике, в которой приводились следующие условия: 1. остаток чакры у противника, 2. противника невозможно сдержать с помощью техник или предметов, 3. противник чрезвычайно опасен, 4. противник не обладает ценной информацией или не может быть подвергнут допросу, 5. уровень мастерства противника не соответствует уровню группы захвата. И жирным шрифтом значилось в конце: при наличии данных условий противник должен быть немедленно умерщвлен. «Если этот маньяк даст себя убить», — подумала Кенара и, проводив Неджи беспокойным взглядом, убрала стену. Она прыгнула к краю островка, чтобы защитить своего командира от порывов ветра.

У самого края грязевого столба, за мгновение до того, как скользнуть в него, Неджи использовал технику «Удар тела», выпустив чакру из своих тенкетсу и таким образом защитившись от воздействия чакры противника. Он остановился в прыжке в двух шагах от Рипы, за его спиной, и сразу же использовал Воздушную ладонь.

Жрец Джашина от мощного толчка прорвал собою стену грязи, пролетел еще несколько метров и напоролся на кунай, подставленный Кенарой. Куноичи поддерживала свою правую руку левой рукой, чтобы не вывихнуть кисть. Лезвие вошло под ребра и достало сердце. Лицо Рипы исказилось, глаза расширились и казались стеклянными. Зрачки его обратились к небу в поисках Ока Господина. Оранжевая луна клонилась к западу и наполовину скрылась за горизонтом. Джашин словно прикрыл свой глаз и готов был отвернуться от верного раба. Но Рипа даже в последнюю минуту больше всего жаждал славить своего бога и приносить ему жертвы. Он вцепился в плечи Кенары и последним усилием прижал ее к себе, так что лицо его оказалось у ее уха.

— Хоть… одну… душу… — с жаром прошептал он, — тебе, Великий Джа…шин…

Рипа испустил дух. Ветра стихли, осыпая застывшую в буграх и щелях поверхность земли камнями и комьями почвы. Столб грязи рухнул вниз, готовясь обдать волной обоих шиноби, но обратился чакрой и развеялся, не достигнув земли. Искусственные горы, окружавшие эту часть равнины, осели и остались невысоким всхолмьем. Островок земли, созданный Кенарой, опустился и выглядел неестественно ровным на фоне остальной поверхности, словно изрубленной и раскрошенной на куски.

Куноичи с трудом отцепила от себя тело Рипы и сбросила его оземь. Она нарочно избегала взгляда Неджи, не желая показать ему свое ожесточенное лицо. Трудно представить себе что-то менее женственное, чем убийство! Еще вчера ночью они нашли общий язык и обнаружили некое сходство друг с другом, и ей не хотелось затмевать эти светлые чувства совместным убийством. К счастью, неподалеку раздался крик:

— Кенара! Кенара! — Футаба приближалась к ним длинными прыжками.

Кенара отправилась ей навстречу быстрым шагом, не оглядываясь на труп. Неджи, наоборот, подошел ближе, чтобы осмотреть останки Рипы. Вдруг он увидел нечто знакомое между камней, нагнулся, вытянул из-под булыжника перчатку, аккуратно отряхнул ее и, увидев, что Кенара уже далеко, положил ее в карман. От Рипы на него пахнуло чем-то отвратительным, и Неджи увидел с ужасом, что их противник разлагается с невероятной скоростью. От лица и глаз уже почти ничего не осталось, труп сначала сгнил, а потом начал истлевать и истончаться на глазах, пока не исчез, оставив после себя черный, как первозданная ночь, след на земле. Последние лучи луны скрылись за густой синевой неба — Джашин прикрыл свое око.

Когда Ли дождался друзей и услышал от них подробности произошедшего, он надулся, как ребенок, хотя наотрез отказывался признавать, что обиделся. Конечно же, роль стража при обезоруженном противнике его не удовлетворяла.

— Прости, Ли, — сказала Кенара, — в следующий раз я пропущу тебя вперед, обещаю.

Она ласково улыбнулась и Ли, покраснев, пробормотал, что вовсе не обижен.

— Но обещание я запомню, Кенара-сан!

Солнечные лучи окрасили восточную часть неба в нежные лазоревый и розовый цвета, когда шиноби вернулись в отведенный им в деревне домик. Над влажной травой поднимался пар. Они втащили в помещение очнувшихся Фа и До. Ученики Рипы вели себя безучастно и не поднимали глаз. Неджи отправился за старейшиной деревни и бесцеремонно поручил разбудить ее внучке, открывшей дверь. Когда старуха со своим провожатым вошла в дом, она вскрикнула, узнав лица молодых людей. Но Фа и До словно не узнавали ее. Они выдержали поток брани, которой их подверг внук старейшины, равнодушно отнеслись к его угрозам.

— Так говорите, эти двое хотели разрушить деревню с помощью техник, которым научил их Рипа? — повторила пожилая женщина. — А где он сам?

— Ликвидирован, — спокойно ответил Неджи.

Кенара сжала за спиной руку, непривычно голую без перчатки.

— И вы оставите этих молодчиков на наш суд? — спросила старейшина с замиранием сердца. Ей было жалко семьи Фа и До, которые с ее же разрешения отдали сыновей на обучение Рипе, но одновременно в душе пробудился гнев на их предательство и нынешнее равнодушие.

— Нет, — сказал командир. — Мы доставим их в Деревню Листа и подвергнем допросу. Прежде всего нужно узнать, было ли их решение помогать Рипе добровольным или он использовал какие-то техники контроля над разумом. Ре, убитый своим учителем, вел себя совсем иначе, как будто раскаивался или не хотел участвовать в его задумке.

— Да? — старуха не все поняла, но у нее появилась надежда.

— Мы уйдем сейчас, чтобы не создавать лишнего шума.

Фа и До со связанными руками шли между Неджи и Ли, Кенара и Футаба замыкали строй. Все устали и собирались остановиться на отдых, как только отойдут подальше от Каванои. Сначала упал Фа, а за ним До прошелся несколько шагов, как на ватных ногах, а потом завалился на бок. Оба молодых человека были мертвы. Они умерли так же, как и Ре. Неджи хмурился, стоя над телами.

— У меня не было чакры, чтобы проверить их.

— Рипа убил их, как Ре, поместив в них свою чакру? — предположил Ли.

Неджи кивнул.

— На случай, если что-то пойдет не так, — произнесла Кенара. — Наверное, после разрушения деревни он собирался извлечь проклятия, ведь он потратил пять лет на обучение этих людей.

— И мог использовать их снова, — закончил за нее Неджи.

На этот раз Ли, чья энергия била через край, выкопал две могилы и водрузил на них небольшие надгробия из сложенных камней. Он подписал их «Фа» и «До». Конечно, это было не то занятие, которое могло порадовать юношу, но его друзья порядком устали, хоть и не признавали это в открытую.

— Возвращаться не хочется, — сказал Неджи. — Отправим печальные вести в Каваною из следующего поселения. Миссия оплачена распорядителем Даймё, ему будет направлен соответствующий отчет, но вряд ли он озаботится перепиской с жителями бедной деревни.

— Они не получили шанса исправить свои ошибки, — грустно сказал Ли.

Шиноби не радовала смерть учеников Рипы, но теперь они могли передвигаться длинными прыжками. После обеда было решено сделать привал и отоспаться. Отряд находился в небольшой осиновой рощице, где стройные деревья росли не скученно, а поодиночке, оставляя много свободного пространства, пронизанного солнечными лучами. По небольшому овражку протекал чистый ручей, так что все с удовольствием наполнили водой фляжки и умылись: день выдался достаточно жарким. Ли остался дежурить, а остальные уснули. Как только воздух посвежел, Кенара проснулась. Она спустилась ниже по ручью и вышла на небольшой пруд в низинке. Скрытая от глаз товарищей, девушка с удовольствием искупалась. На обратном пути она обобрала куст орешника, росший у оврага.

Неджи в это время тоже проснулся и почувствовал наконец себя бодрым. Он тщательно умылся и сел возле небольшого костра, на котором Ли готовил чай. Неджи достал из кармана перчатку и повертел ее в руках. Он хотел вернуть ее Кенаре, но забыл, а теперь девушка снова куда-то ускользнула. Перед глазами молодого шиноби встала картина смерти Рипы, он вспомнил его скрюченные длинные пальцы, с силой сжавшие одежду на плечах Кенары, вспомнил большую голову с волнистыми волосами, похожими на шерсть, голову, склонившуюся к уху девушки. Что он говорил? Наверняка какие-то свои жреческие бредни. Да, но почему так интимно, почему именно ей, ведь до того он был скорее склонен к шумным выступлениям…

Кенара вернулась и молча угостила всех орехами. Когда она насыпала их в пригоршню Неджи, он уже убрал ее перчатку снова в карман и даже не заметил этого. Хьюга проследил за девушкой взглядом и нахмурился.

— Бьякуган, — сказал он.

Хотя Неджи старался говорить тише, в мягком вечернем воздухе его слова прозвучали четко и ясно, так что все оглянулись. Ли от неожиданности опрокинул один из глиняных стаканчиков прямо в огонь.

Неджи отменил технику особого зрения. Кенара смотрела на него.

— Что, он и меня проклял? — спокойно спросила она.

Неджи кивнул.

— Когда прижался к тебе перед смертью.

— Навалился, а не прижался, — хмуро заметила Кенара. — Кажется, он сказал, что хочет преподнести своему божку последнюю душу. Я думала, он говорит о себе.

— Неджи-сан, что нужно делать? — спросила Футаба, поднимаясь с места. — Я могу вылечить Кенару?

— Сгусток чакры Рипы в виде техники проклятия движется по ее каналу чакры к сердцу. Вы можете это вылечить?

— Могу остановить… на время, — Футаба побледнела.

Кенара положила ей руку на плечо и сказала:

— Только не волнуйся, пожалуйста, я еще не умираю.

— Я не был бы так уверен, — заметил Неджи. — Посмотри: ты ударила его правой рукой под ребра, потом отвела руку с кунаем, он навалился на тебя — вот здесь была его рана, где у тебя следы крови на одежде. Значит, он коснулся тебя боком справа примерно над бедром. Следовательно, его чакра, направленная из его тела, прошла уже половину пути, так как находится под твоей печенью, на несколько сантиметров ниже.

— Рипа умер шестнадцать часов назад, — произнесла Кенара. — Значит, завтра утром умерла бы я.

Неджи кивнул. Если он и волновался, то по нему не было это заметно.

— Поэтому требуется хирургическое вмешательство, — заключил командир. — И как можно скорее.

Футаба побледнела еще больше.

— Мои ленты чакры не могут разрезать плоть, а извлечь ее скальпелем невозможно. В любом случае, действовать вслепую…

— Простите, Футаба-сан, я не имел в виду вас. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие, — Неджи перевел взгляд на Кенару. — Я сам это сделаю с помощью Джукен.

Он ожидал, что девушка побледнеет, но вместо этого краска бросилась ей в лицо. Ли, палочкой выкативший глиняный стакан из костра, заслушался и не заметил, как палочка взялась пламенем, и опомнился, когда огонь коснулся его пальцев.

— Подойди сюда, встань, пожалуйста, на свету. Ты же не боишься?

Кенара покачала головой и подошла, куда показывал Неджи, вплотную став спиной к гладкому стволу осины. Ей казалось, что она забыла, как дышать.

— Бьякуган! — сказал Неджи.

Она видела совсем близко его светло-серые, с легким лавандовым оттенком, глаза. Сейчас зрачок одного цвета с радужкой был хорошо заметен, вокруг него появились прожилки, захватившие белок глаза и выходившие за его пределы на матовую кожу молочного цвета. Словно глаза Неджи были сияющими цветками, пустившими прозрачные корни в верхней половине его лица.

— Ты можешь дышать, — сказал он. — Мне это не мешает.

Кенара вдохнула поглубже и попыталась взять себя в руки. «Ну же, не позорься, — сказала она себе, — ты ведь шиноби!» Краска сошла с ее щек, лицо сделалось серьезным.

Неджи, пристально следивший за облачком чакры в правой половине живота Кенары, поднес руки и начал расстегивать ремешок, к которому крепилась ее сумка с оружием. Он думал только о том, что ремень мешает осуществлению его цели, но Кенара, видимо, думала о чем-то другом и вновь покраснела. «В самом деле! — воскликнула она мысленно. — А если бы я взяла и начала расстегивать его ремень, неужели он бы оставался таким же равнодушным, как сейчас, и ни капли бы не смутился?!»

— П-подожди минутку, — сказала она, снова усилием воли вернув себе обычный цвет лица. — Я сама.

— Да, тунику тоже нужно снять.

Кенара отвернулась и скинула тунику. Она была вполне пристойно одета в черный топ и бриджи, если не считать голого от ребер до бедер живота. Впрочем, Неджи был слишком серьезен и к тому же сосредоточен на области расположения чакры Рипы, чтобы обращать внимание на подобные мелочи. Именно такими доводами девушка пыталась успокоить себя.

Неджи провел кончиками пальцев по тому месту, где под кожей и мышцами пульсировала враждебная чакра. Он вдруг поразился, насколько нежная кожа на этом плоском животике, подвергавшемся постоянным тренировкам, с по-девичьи тонкой талией, которую не может скрыть даже плотная одежда. Если бы Кенара осмелилась смотреть на его лицо в этот момент, она бы заметила, как щеки хладнокровного и сдержанного Неджи окрасились на мгновение в розовый цвет. Но она не могла на него смотреть, так как боялась показать собственное лицо.

— Будет больно, — предупредил Неджи.

Чакра на кончиках его пальцев сделала надрез и углубила его, позволяя погрузиться в ткани мышц. Кенара почувствовала резкую боль и невольно задержала дыхание. Обезболивающего не было, ведь у Футабы забрали ее сумку. Но очень скоро от боли ее отвлекло нечто иное. Кенара не чувствовала враждебную чакру внутри себя, но она ощутила чакру Неджи. Это было похоже на узнавание чего-то давно знакомого, но однажды забытого. Его чакра казалась теплой, небесно-голубой, напоминающей ветер на побережье летним вечером… Вот почему она полюбила его, как только встретила. Кенаре казалось, что ее околдовал бьякуган, но на самом деле эта чакра, столь созвучная ее собственной, притягивала ее, как магнит. Как она ни противилась, стараясь побороть силу притяжения к молодому Хьюга, как ни пыталась выдать самое сильное из всех возможных чувств за подростковую влюбленность, Кенара проиграла в этой борьбе. Она не сможет забыть его, ведь каким-то образом он стал частью ее души.

Неджи удивился, как терпеливо Кенара переносит боль, как легко движется его чакра внутри ее тела, почти не встречая сопротивления. Он охватил темное облачко собственной чакрой и вытеснил его к своей руке, а затем вытащил наружу пальцы с прикрепленным к ним проклятием. Волокна мышц Кенары, рассеченные вдоль, легко сомкнулись, но все же осталась рана и кровь лилась ручьем. Неджи позвал Футабу и отошел, чтобы рассеять проклятие.

Футаба, наложив руки, принялась залечивать рану собственной чакрой. Куноичи мужественно выдержала всю процедуру, думая о своем, и сейчас даже не побледнела. Когда она почувствовала, что боль приблизилась к поверхности тела, Кенара остановила Футабу, прикрыв ее руки сверху своей ладонью.

— Ты чего? — удивилась Футаба. — Не беспокойся, у меня еще много сил, я заживлю рану до конца, иначе останется шрам.

— Пусть… останется… — тихо сказала Кенара и отвернулась.

Футаба посмотрела на нее расширенными глазами и ничего не ответила, только вздохнула украдкой.

— Ладно, я наложу швы и перевяжу рану…

Кенара после перевязки почувствовала себя опустошенной и ушла посидеть в одиночестве на берегу пруда. Неджи решил остаться до утра на этой стоянке. Когда он сел ближе к костру, Ли протянул ему стакан с горячим чаем и сказал:

— Как хорошо, что ты смог помочь Кенаре-сан…

Неджи казалось, что он ничего не пил с самого утра — так пересохло во рту от волнения, хотя указать точно причину этого волнения он бы затруднился.

Было решено переночевать на этой же стоянке, а с рассветом отправиться в дорогу. Следующий день пролетел незаметно, шиноби передвигались длинными прыжками и каждый думал о своем. Футаба тихонько улыбалась и таяла от счастья под солнечными лучами, представляя, как обрадует Набу удивительной новостью. Она чувствовала легкое недомогание, но пока оно не мешало двигаться вперед.

Неджи возглавлял отряд и, оглядываясь время от времени, сдерживал себя, чтобы не обогнать остальных и придерживаться более спокойного темпа. Он заметил, что Кенара со вчерашнего вечера молчит и держится отчужденно. Неджи был уверен, что она слишком рациональна, чтобы обижаться на боль, которую он ей причинил. Может быть, ей неловко и виной этому обыкновенная девичья застенчивость? Наверное, этот вариант наиболее вероятен, хотя думать о Кенаре как о застенчивой девушке было довольно странно. Неджи в какой-то мере почувствовал свое превосходство: ему удалось быть лучшим шиноби, лучше держать себя в руках. Но правда ли это? Вчера Кенара даже не дрогнула, когда он разрезал ее мышцы, только крепче сжала губы. И после подобного застенчивость сковывает ее в ее поступках? Нет, что-то здесь не так. Но по собственному опыту Неджи уже знал, что Кенара сама заговорит с ним, когда будет готова. Его мысли изменили направление и он начал мысленно формулировать будущий отчет о миссии.

Кенара замыкала отряд. Она выглядела намного более спокойной по сравнению с тем, что творилось у нее внутри. Девушка находилась в полном смятении, и временами сердце ее учащенно билось, а потом наступала апатия и хотелось зарыться под одеяло в своей комнате и не выходить из дома два-три дня. Как унизительно осознавать, что другой человек обладает над тобой властью! Как страшно привыкнуть жить одним лишь своим внутренним миром и вдруг встретить кого-то, кто перевернул его и бросил на него тень, отравил радость одиночества несбыточными мечтами и надеждами… Кого-то, кто доказал тебе, что ты — всего лишь человек, такой же, как и все, жаждущий тепла и родства. И тем больнее это для настоящего ниндзя, который каждый день отодвигает границы возможного и как никто другой возвышается над человеческой природой, приближаясь к божественному за счет силы изменять мир.

Каждый свободный день она проводила в напряженных тренировках, подчиняя себе свое тело, преодолевая его слабость. Казалось, она подчинила тело собственной воле, но вот одно лишь прикосновение — и оно вырвалось из-под ее власти и отдалось во власть другого, совершенно постороннего человека! На что можно надеяться в этом мире, если даже на себя — нельзя?!

Кенара сражалась с Неджи дважды, а теперь он победил без всяких поединков, не оставив ей ни единой возможности отыграться… Какой бы сильной она не стала, достаточно ему будет нежно прикоснуться к ней, чтобы одержать верх. Это настолько ее пугало, что она на время возненавидела себя и собственное тело. Перед глазами встало гендзюцу, в которое ее однажды поместил Итачи. Он тоже обладал особым зрением и видел ее насквозь. Он видел ее страхи, страх слабости, беспомощности, и именно его тогда выбрал в качестве главного пугала. Но Итачи был врагом, он хотел ее поражения. Кто бы мог подумать, что любовь делает то же самое и, подобно вражеской иллюзорной технике, обрекает на слабость и беспомощность!

К вечеру ей немного полегчало, впечатления сгладились и мысли начали обретать структуру. Все проходит со временем, пройдет и любовь, тем более, что это чувство безответно, бессмысленно. Нужно только немного терпения, может быть, победа Неджи над ней не такая уж безоговорочная…

Отряд остановился у подножия сопки, на краю смешанного леса. Шиноби решили развести костер и разбрелись в поисках растопки и дров. Каким-то образом Кенара и Неджи оказались недалеко друг от друга. Куноичи внешне была совершенно спокойна.

— Как ты думаешь, Неджи, ранг этой миссии изменят с C на B?

— Да, — охотно отозвался Неджи. — Я думаю, да, хотя людей из Канцелярии Даймё это не обрадует.

Кенара улыбнулась ему. «Минует юность — минует и любовь, зато дружба останется навсегда». Она не думала, что все может получиться как раз наоборот.

За день пути до Конохи шиноби остановились в той самой гостинице, где впервые обсуждали свою миссию. Из окна на втором этаже высунулась голова Тен-Тен.

— Эй! — радостно закричала она. — Вот так встреча, — и спрыгнула вниз.

— Привет, Тен-Тен! — Кенара улыбнулась.

— А где же Гай-сэнсэй? — поинтересовался Ли.

— Он вышел прогуляться.

Неджи и Ли взяли себе отдельный номер, а Кенара и Футаба попросили подселить их к Тен-Тен. Остатки вечера девушки провели за приятной беседой, а наутро Футабе сделалось плохо. Решили, что Кенара останется с ней, а Гай-сэнсэй и его воссоединившаяся команда поспешат в Деревню Листа, чтобы отчитаться о своих миссиях. Неджи задержался на минуту у входа в гостиницу, позволив остальным обогнать себя.

— Я забыл отдать тебе, — сказал он Кенаре, доставая из кармана ее перчатку.

Куноичи взяла свою черную митенку и взглянула на нее как в первый раз. Ей доводилось читать романы, в которых поклонники берегли и носили у сердца платки, перчатки и веера своих возлюбленных. Но трудно было представить себе что-то менее романтическое, чем ее старая, потертая и исцарапанная перчатка. Кенара покраснела, и на этот раз Неджи верно отгадал ее чувства.

— Тебе не нужно смущаться, это перчатка настоящего труженика, — он слегка поклонился на прощание и отправился догонять товарищей.

Кенара сжала в руке свою перчатку. Наверное, возлюбленным говорят совсем другое. Интересно, что? Вряд ли она когда-нибудь узнает об этом не из книг.

Плохое самочувствие Футабы задержало девушек в гостинице еще на сутки, а когда они все же вернулись в Коноху, то обнаружили на месте деревни глубокий кратер. Было очевидно, что здесь произошло какое-то масштабное сражение или ужасающее стихийное бедствие. Кенара побледнела едва ли не больше Футабы. Первый же шиноби, которого они встретили, коротко рассказал, что на деревню напали Акацки — Пэйн и его сообщники, но Узумаки Наруто сумел отыскать главаря и одержать победу.

— Тот парнишка, который был изгоем! Подумать только… Чудом никто не пострадал!

«Как мог никто не пострадать?! Тут же камня на камне не осталось», — подумала Кенара, но от сердца у нее отлегло. Позже она узнала, что «чудом» была Цунаде-сама. Футаба медленно опустилась прямо на землю и закрыла лицо руками. С удивлением она услышала приглушенный горький смех, вырвавшийся из горла подруги.

— Тогда все умерли, но здания остались целыми, а теперь все разрушено, но обошлось без жертв… Еще немного, и я сама уверую в Джашина!

— Не говори так, прошу…

— Впрочем, на что я жалуюсь? У меня есть и люди, и дома. Жаль только, что и то, и то — чужое.

Футаба протянула руку и сжала холодные пальцы Кенары.

— Разве мы чужие тебе? — спросила она.

Кенаре вспомнилась строчка из «Нохары и Зерет».

— За луной я не вижу звезд, — тихо сказала куноичи.

Какое-то время Дэйка смотрела с холма на расстилавшееся перед ней поселение. Теплый летний вечер был бесконечным, казалось, солнце плывет вдоль горизонта и никогда не закатится. Когда небосклон окрасился в алый цвет, Дэйка спустилась к подножию холма и прошла к рядам каменных плит, тонувших в облаках хризантем, высаженных между могил и вдоль тропинок. Здесь был похоронен ее брат, и именно сюда куноичи Сто лиц пришла пообщаться с ним и с племянником, который не имел могилы.

Но в этот раз женщина не находила слов. Она опустилась на колени, разложила рисовые шарики на бумаге, налила воды и молча сидела, склонив голову. Ей было всего тридцать шесть, но казалось, что безрадостная жизнь тянется уже полвека. Перед глазами пролетали редкие счастливые моменты: дружба с братом, его знакомство с девушкой, их свадьба и рождение Яцури…

Дэйка вспомнила, как ей присвоили звание чунина, на два года раньше, чем брату, хотя он был старше. Вспомнила товарищей по команде, один из которых стал АНБУ вместе с ней и погиб, а другой стал ее мужем и тоже погиб, но позднее. Быстрые отношения, короткий медовый месяц — и он ушел, оставив лишь воспоминания. О, если бы у нее был ребенок! Если бы она могла хоть чем-то наполнить источник жизни в глубине души… И всегда, всегда ей везло на миссиях. Дэйка проявила выдающиеся способности и в свое время была одним из самых востребованных шиноби своего класса, лучшим поисковиком и мастером маскировки. Словно сама судьба несла ее легкие ноги туда, где ей стоило быть.

Женщина вздохнула и, пошевелив затекшими ногами, просто опустилась на землю, укрывшись плащом. Ей хотелось заснуть и уйти по ту сторону, где так много людей ожидало ее. Дэйка крепко задумалась и не смогла бы сказать, как долго она пролежала на земле, как вдруг ее внимание привлек едва заметный силуэт, двигавшийся в сторону более старых могил. Куноичи мгновенно сосредоточилась и замедлила поток своей чакры.

Фигура в плаще и низком капюшоне осторожно продвигалась вперед, оглядываясь по сторонам и мягко ступая по зараставшей тропинке. Дэйка приподнялась и последовала за ним, создавая себе прикрытие с помощью чакры, сливавшейся по своим характеристикам с окружающей природой, и совершенной техники иллюзий. Куноичи подобралась поближе и увидела, как в свете звезд блеснули широкие стекла очков.

«Якуши Кабуто! — сердце Дэйки забилось быстрее. — Не удивительно встретить его на кладбище. Опять он собирает материал для своих чудовищных опытов. Казалось бы, Орочимару мертв, но дело его живо...»

Сначала Дэйка хотела проследить за ним и выведать его планы, но ничего интересного не происходило, Кабуто просто бродил среди могил, читая надписи и не предпринимая никаких действий.

«Кабуто должен знать, кто напал на Деревню Звездопада, он точно знает! Нет ничего в этом мире, куда бы Орочимару или его приспешники не сунули бы свой нос. И главное, по данным команды номер семь, Кабуто имел связь с Акацки». Дэйка осторожно проследовала за опасным шиноби и постепенно в ее голове сложился план.

Выследив правую руку Орочимару до его убежища, куноичи Сто лиц притаилась в соседней роще. Она перебрала свой походный инвентарь и, подняв голову, произнесла:

— Покажись, Руюга.

Через полминуты прямо перед ней возник молодой человек, выражая своим видом недовольство.

— Я так и знала, что ты где-то рядом, — усмехнулась Дэйка.

— А я знал, что ты знаешь, — ответил Руюга. — Я никогда не оскорбил бы тебя слежкой, если бы не получил такой приказ.

— От Хияши?

— От Пятой по просьбе Хияши.

Дэйка стиснула зубы. Много лет она была гордостью клана, а в тяжелые для нее времена превратилась в изгоя, а теперь ее еще и подозревают в предательстве.

— Ты мне никогда особо не нравился, Руюга. Наверное, потому что слишком похож на меня.

— В свое время я больше всего на свете хотел учиться у тебя, Дэйка Сто лиц.

— Мне жаль, но тогда я уже ничего не хотела. Впрочем, именно сегодня тот самый день, когда я могу преподать тебе урок. Последний урок. У меня есть к тебе дело, выполнив которое, ты узнаешь все о моей технике Иллюзорного перевоплощения с подменой чакры.

Против воли у Руюги расширились глаза.

Кабуто забился в небольшую расщелину в скалистом берегу реки примерно в полутора метрах над водой. Он развел костер и, подкрепив силы каким-то зельем, начал производить в уме расчеты. Кабуто подвернул широкий рукав и высвободил руку, которую принялся изучать с завидным вниманием, потом снова посчитал про себя.

— Этого хватит еще на два дня поисков, потом нужно будет вернуться в лабораторию. И все-таки она нужна мне для моей коллекции! Она будет настоящей звездой, — Кабуто сдержанно улыбнулся своей шутке как человек, привыкший проводить время в одиночестве, и вдруг напрягся: на краю расщелины кто-то стоял. Неизвестный сделал шаг вперед и вступил в освещенный пламенем костра круг.

— Здравствуй, Якуши Кабуто, ты узнаешь меня?

— Хьюга Дэйка? — шиноби улыбнулся и рука его исчезла в широком рукаве. — Однажды мы встречались, когда господин Орочимару заинтересовался свойствами твоего тела.

— Вам не удалось тогда завлечь меня в ловушку, не так ли? — Дэйка сделала еще один шаг и остановилась. — Но на этот раз все по-другому. Скажи, тебе все еще нужно мое тело?

— Тело шиноби, умеющего маскировать чакру? — Кабуто слегка сощурился, стараясь не выдавать радостного возбуждения. — Ты хочешь предложить какой-то обмен?

Дэйка вытянула перед собой руку и раскрыла ладонь. На ладони сидел маленький серый крысеныш.

— Это моя техника для передачи информации. Я задам тебе несколько вопросов, и этот малыш запишет и доставит ответы куда следует. Взамен ты получишь все.

Кабуто окинул женщину взглядом и улыбнулся. Если ему удастся раскрыть секрет ее техники…

— Какие вопросы тебя интересуют?

— Я хочу знать обстоятельства гибели шиноби Звездопада. Кто и зачем напал на Деревню два года назад?

— Это все? И ты готова к сделке?

— Да, я готова к сделке… — Дэйка не успела договорить, как сзади подползла серая змейка и укусила ее за лодыжку. Куноичи почувствовала, что тело ее охватывает паралич, и уже через секунду не могла двинуться.

— Так будет проще, — Кабуто поднялся со своего места и встал напротив женщины, поправив очки.

Крысеныш пискнул и завозился на ладони у своей хозяйки.

— Конечно же, мне знакомы те люди, которые напали на Деревню Звездопада. Господин Орочимару рассматривал их как кандидатов, строя планы по нападению на Коноху почти четыре года назад. Он знал этих детишек уже довольно давно, но как-то обмолвился, что они не в его компетенции. Конечно, сейчас это уже не дети, а молодые люди примерно двадцати лет.

Кабуто подошел к Дэйке вплотную и пристально вгляделся в ее единственный глаз.

— Жаль, что ты не принадлежишь к Главной семье Хьюга, бьякуган мне не помешал бы, а твой, к сожалению, разрушится после смерти… Та троица — тройняшки — сами, кстати, родом из Звездопада, жаждали пополнить ряды Акацки и продемонстрировать свою мощь. Увы, младший поплатился за это жизнью… Хотя это так говорят только, что он младший, на самом деле, кто знает?

Шиноби улыбнулся своей приятной улыбкой, как будто собирался сделать или сказать нечто дружелюбное.

— Я вижу, как ярость закипает в твоем прекрасном глазу. Не буду испытывать твое терпение, где сейчас эти люди, мне неизвестно, с Акацки у них так же ничего не вышло. Кстати, их зовут Тсурэн, Мирэн и Митсу, точнее, звали. Теперь это просто Тсурэн и Мирэн, брат и сестра. И эта информация не так ценна, как тебе казалось, Дэйка Сто лиц…

Крысеныш на ладони Дэйки пискнул, упал на пол и побежал, перебирая крохотными лапками. В то же мгновение силуэт женщины засветился множеством печатей и прогремел взрыв. Тело куноичи разорвало, оно рассыпалось на куски, которые лежали, обгорая, на полу. Кабуто яростно вскрикнул и движением руки выпустил нескольких змей. Несчастную крысу проглотила одна из этих тварей, но на этом они не остановились, а расползлись по окрестностям, выискивая присутствие чужой чакры.

— Мне показалось, что глаз ее смеялся, а веко дернулось, — пробормотал Кабуто, залечивая пострадавшее лицо и доставая из него осколки стекол. — Неужели она могла взорвать себя, несмотря на паралич? А какой еще есть вариант? Второй мастер маскировки чакры? Это невозможно… Но, по крайней мере, ей не удалось обвести меня вокруг пальца и передать полученную информацию, — подручный Орочимару посмотрел на останки Дэйки и покачал головой. — Такой ценный материал…

Руюга бежал очень быстро и остановился только через пару часов. Сердце его громко колотилось, а между пальцев была все еще зажата нить-невидимка, с помощью которой он заставил сдетонировать взрывные печати на теле Дэйки, как и предполагал ее план.

— Тсурэн, Мирэн, Митсу… — пробормотал молодой шиноби, отирая холодный пот со лба. — Неужели это того стоило?

«Кенара!

Я отправил отчет Хокаге, но хочу отдельно сообщить тебе о том, что на сегодняшний день мы приютили у себя девять семей из Деревни Листа, которые не имели возможности или не хотели ожидать восстановления своих домов. Никто из них не планирует возвращаться — должен признать, я сделал им выгодные предложения, чтобы у них возникло желание осесть в Деревне Звездопада навсегда. Еще мы отправили две повозки с припасами и медикаментами для пострадавших. Всего теперь у нас насчитывается шестьдесят четыре семьи и занято сорок восемь домов, из них двенадцать — в квартале ремесленников. Мне удалось заманить в нашу деревню несколько первоклассных мастеров, о которых я с гордостью могу написать еще два или три письма, так что лучше вовремя остановиться…

Как только у меня появится свободное время, — на этих строках Кенара скептически усмехнулась, — я возьму несколько учеников, и со временем они станут учителями в академии Звездопада. Правда, до этого еще далеко. Кстати, меня не оставляет надежда, что ты однажды вернешься сюда и станешь примером для подражания и путеводной звездой для молодых шиноби. А пока… я хочу увидеть тебя. Хочу посмотреть, как ты овладела моими техниками и как их усовершенствовала. Кроме того, ты должна познакомиться с моей женой.

Прости, что я не пригласил тебя на нашу свадьбу (она состоялась в начале июня), но церемония была очень скромной и обошлась без гостей. Правда, весь следующий день к нам приходили с поздравлениями жители Деревни, я был удивлен и растроган…»

Кенара улыбнулась. Она-то как раз нисколько не удивилась, что Конор-сэнсэй так быстро снискал любовь и уважение новых поселенцев.

«Теперь мне есть, что показать тебе: Деревня оживает и уже сделала первый вдох. Я хочу, чтобы ты увидела ее улицы, постепенно наполняющиеся этой новой жизнью, и поверила в наше будущее. Ты — неотъемлемая часть его».

Куноичи нахмурилась. «Как ты спешишь, сэнсэй, — подумала она, — я еще ничего не знаю о своем будущем, как ты можешь о нем что-то знать?»

«Я должен признаться, что мы расчистили руины, оставшиеся от особняка Масари. Теперь это участок земли, зарастающий травой, на котором при желании можно воздвигнуть новый дом. К сожалению, я не нашел на пепелище ничего, что мог бы передать или сохранить для тебя. Хотя ты дала мне разрешение, я все равно чувствую себя виноватым. И пока меня мучает совесть, заодно сообщу тебе, что мы собираем урожай с ваших садовых деревьев. Дело в том, что поселенцам без ремесла и профессии нужна работа, а мне нужны рабочие руки для сбора урожая. Я нашел перекупщиков в столице, наладил поставки и теперь лишь руковожу и собираю деньги. Как ты и распорядилась, я пускаю их в дело, на самые разнообразные нужды (в том числе и подкуп мастеров — в качестве мотивации для смены места жительства). Всерьез думаю о шиноби-наемниках для охраны Деревни и сопровождения товара. Пока мы нанимали для этих целей генинов из Конохи (не знаю, в курсе ли ты).

Один из переселенцев рассказал, что Северный подгорный храм развалился, словно было землетрясение, а его монахи разбежались. Нужно будет побывать там и разведать обстановку. Вообще-то, у нас стихии ведут себя мирно, но я в ужасе от произошедшего с Деревней Листа! Страна Огня в последнее время подвергается потрясениям, не менее страшным, чем природные катаклизмы, и все же мы с надеждой смотрим в будущее.

Правильно ли я понял, что тебя не было в Деревне в момент нападения на нее Акацки? Надеюсь, никто из тех, кто тебе дорог, не пострадал? Хокаге утверждает, что обошлось без жертв, но трудно поверить в подобное, к тому же мы всегда приуменьшаем слухи, чтобы не давать оживиться нашим врагам.

Впрочем, зачем же я задаю вопросы? Как только появится возможность, приезжай и ответь мне на них лично, не присылай письма. И знай, что если ты не приедешь, мне придется заказать Листу миссию и нанять тебя за твои же деньги!

Кстати, что нового в клане Хьюга?»

Кенара слегка покраснела и с наигранной укоризной пробормотала: «Человеку тридцать лет, а ведет себя, как школьник». Она сложила письмо, убрала его под спальный мешок и вышла из палатки. Палаточный городок был залит ярким, но уже не таким жарким солнечным светом. На территории Деревни полным ходом шло строительство, сэмпай Ямато трудился, не покладая рук, ведь он был единственным шиноби, владеющим древесными техниками. Ему помогали жители и многочисленные клоны Узумаки Наруто. Другие шиноби тоже не сидели без дела: нужно было обеспечивать нужды жителей Деревни Листа, валить лес, обрабатывать древесину и помогать ремесленникам, а также сопровождать караваны из городов с предметами первой необходимости и патрулировать окрестности. Деревня заново вырастала прямо на глазах.

Масари Кенара трудилась то здесь, то там, пополняя свои знания в областях жизни, которыми ранее не интересовалась. Для себя она отметила, что общество коноховцев выглядит в разы более многочисленным вне домов. Куноичи утомляло состояние копошащегося муравейника, ей хотелось, чтобы жизнь вошла в прежнюю колею. На месте старой деревни располагался огромный кратер, в котором и была начата застройка. Стенки кратера должны были выполнять защитную и заградительную функции. Довольно сложной задачей стало размежевание участков. По окончании этой процедуры Кенара написала письмо госпоже Хоне в столицу. Выяснилось, что супруги Сэки решили остаться в городе и поселиться рядом с детьми и внуками, продать участок земли в Конохе и не восстанавливать прежний дом. Кенара захотела купить этот участок и написала в банк. Дело решилось в течение двух недель, а новый дом был построен с помощью Ямато.

Но это случилось позднее, в конце сентября, а пока Кенара шла вдоль палаток, щурясь от солнца, и разыскивая глазами нужного ей человека. Нара Шикамару, засунув руки в карманы, смотрел на стройку и делал какие-то подсчеты в уме.

— Привет, Шикармару.

— Привет, Кенара. Выходной?

— Разве сейчас бывают выходные? Так, небольшой отгул.

Шикамару искоса взглянул на нее и подумал, что Кенара, вообще-то, не любительница бессмысленной болтовни.

— Ты что-то хотела?

— Да. Голову Хидана.

Шикамару резко повернулся к девушке, глаза его расширились.

— Все знают, что ты его победил, но, согласно сведениям об Акацки, добытым командой номер семь, Хидан — бессмертное существо. Значит, ты либо расщепил его на молекулы, либо расчленил и поместил его останки на хранение в надежное место. Например, в рощу клана Нара, — Кенара перестала следить взглядом за проплывавшим по небу облачком и посмотрела собеседнику в глаза. — Это реальный шанс узнать о планах Акацки с наименьшими рисками.

— Нет, — твердо сказал Шикамару, который быстро взял себя в руки и снова был совершенно спокоен. — Это невозможно.

— Ты уже слышал, что мы столкнулись на миссии еще с одним последователем Джашина?

— Слышал.

— Нам пришлось его убить. Не похоже, чтобы он имел какое-то отношение к Акацки, да и вообще, судя по всему, пять лет провел в окрестностях Каванои. Тем не менее, его жажда массовых убийств заставляет думать, что Джашин и его последователи имеют какое-то отношение к гибели Деревни Звездопада.

— Так Хидан интересует тебя, как сектант, а не как Акацки?

— Меня — да. Но ведь его знания могут быть полезными для всей деревни.

Шикамару хмыкнул.

— Он уже давно выбыл из игры и пропустил много важных событий. Его сведения устарели.

— Не все, — возразила Кенара. — Конечная цель и расположение штаба Акацки не известны. Считаешь, это недостаточно важные сведения?

— Важные, если суметь их достать. Как предлагаешь пытать гребаного мазохиста?

— Яманака Иноичи сможет влезть в его голову, это я знаю по собственному опыту.

Шикамару покачал головой.

— Он не покинет рощу Нара. И я попросил бы тебя не делиться своими догадками с другими. Не хватало, чтобы Акацки пришли за ним сюда…

Кенара смотрела на собеседника, он отвечал ей спокойным, но тяжелым взглядом. Шикамару был умен и мог оценивать ситуацию объективно. Если ее доводы показались ему недостаточными, бессмысленно было приводить все те же аргументы, но с большим чувством. Она знала, что он потерял и чем расплатился за голову Хидана. Он знал о ее потерях и знал, почему эта голова ей необходима. И оба понимали: компромисс невозможен.

Куноичи отвела взгляд.

— Я поняла, — сказала она.

— И ты не пойдешь с этой идеей к новому Хокаге?

— Нет, — Кенара усмехнулась. — Я уважаю твое решение, хоть и не согласна с ним.

Шикамару кивнул и ушел, оставив девушку предаваться неприятным размышлениям.

«Эта роль романтического героя-мстителя совершенно мне не подходит. Только что я отказалась от великолепного шанса получить информацию из-за… уважения к чужим чувствам?!» — Кенара покачала головой. Вот человек, который мстил за своего учителя и сотворил невозможное. Он любил Асуму-сэнсэя. А Кенара? Любила она кого-нибудь? И если да, то почему выжидает, сомневается, топчется на одном месте? С начала августа Дэйка не прислала еще ни одного письма, хотя раньше отчитывалась каждые две недели. Девушка беспокоилась о своей напарнице, но опасалась предпринимать какие-либо шаги. К тому же трудно было представить себе ситуацию, в которой шиноби с талантами Дэйки Сто Лиц мог попасть в серьезные неприятности.

С каждым новым днем вырастали целые кварталы и улицы, дороги на насыпях, к воздвижению которых приложила руку и сама Кенара, как и многие другие шиноби, владеющие техниками Стихии Земли. По дорогам постоянно подъезжали караваны с множеством материалов и самых необходимых вещей, часть генинов участвовала в их разгрузке, чунины руководили и занимались учетом.

Как только Кенара оказалась более-менее свободна от обязанностей, она занялась поисками Руюги. Теперь, когда его прежнего места жительства не существовало, а Пятая была тяжело больна и лежала в бессознательном состоянии, эта задача оказалась трудновыполнимой. Куноичи не могла обратиться за помощью к АНБУ: эта организация никогда не давала отчетов никому, кроме главы Деревни. О помощи со стороны Шестого Хокаге нечего было и думать, тем более, что он отбыл в Страну Железа на военный совет пяти стран. Стоило ли бить тревогу? Письма Дэйки могли затеряться или погибнуть в момент разрушения Деревни.

«Хьюга, — подумала Кенара, — они могут что-то знать, ведь слежка за ней установлена по настоянию Хияши». Все-таки она не настолько отчаялась, чтобы просить о помощи главу клана, но посчитала разумным обратиться к Неджи.

Неджи в этот день контролировал возведение построек в новом квартале Хьюга. Занятие было скучным, поэтому он хмурился и пытался подавить в себе раздражение от вынужденного бездействия. В мире происходило множество важных событий, но шиноби должны были оставаться в Конохе и выполнять рутинную работу. Появление Кенары внесло приятное разнообразие в его распорядок дня, но, к сожалению, повод для встречи был тревожным.

— Привет, Неджи, — сказала девушка, вопреки обыкновению не улыбнувшись ему. — Можно с тобой обсудить кое-что?

Неджи предложил отойти подальше от стройки и побеседовать за штабелями досок, вдали от любопытных глаз. Кенара поделилась с ним своими опасениями.

— Дэйка-сан — человек, который ничего не делает просто так, — заметил молодой Хьюга. — Регулярно присылаемые письма свидетельствовали о том, что с ней все в порядке, теперь же есть полное основание думать, что она попала в беду.

— Последнее послание я получила в конце июля, она собиралась заглянуть в окрестности Звездопада.

— Там, кажется, обосновалось несколько десятков поселенцев?

— Несколько сотен, — Кенара нахмурилась. — А из шиноби — один лишь мой учитель.

— Он что-нибудь знает про Дэйку? — спросил Неджи.

— Нет, — ответила Кенара, и ей показалось, что Неджи остался доволен таким ответом.

— Но все же ему придется написать и, не вдаваясь в подробности, попросить о поисках каких-либо следов сражения вблизи Деревни Звездопада, — сказал он.

Кенара задумчиво покачала головой.

— Я сама должна быть там.

Неджи хмыкнул и скрестил руки на груди.

— Если помнишь, шиноби запрещено покидать деревни на время Совета пяти Каге.

— Черт! — воскликнула Кенара, не замечая, что позволила себе выругаться при Неджи. — Я и вправду забыла об этом! Но в этой суматохе письмо будет идти неделю туда и неделю обратно, это недопустимые проволочки…

Хьюга смотрел на нее. После совместной миссии ей хуже удавалось скрывать свое волнение, или теперь он лучше замечал его.

— Ты собираешься сбежать? -поинтересовался он с непроницаемым выражением лица.

По тону было непонятно, как Неджи относится к этой идее, поэтому Кенара не стала спешить с ответом.

— Я не собираюсь доставлять неприятности, особенно тебе, — в конце концов ответила она.

Хьюга вздохнул и использовал бьякуган. Оглядевшись по сторонам и деактивировав особое зрение, он подошел на шаг ближе и произнес:

— Какой двусмысленный ответ. Но нас никто не подслушивает, так что давай говорить прямо. Я знаю, что ты попытаешься выбраться из Деревни и сегодня же отправишься на поиски Дэйки. Как джонин, я должен был бы воспрепятствовать этому, но сейчас я действую не как джонин, а как Хьюга. К сожалению, я не могу скрыть свое отсутствие от Хияши-сама, поэтому не имею возможности отправиться вместе с тобой. В противном случае, все вскроется и «неприятности» будут у всех: у тебя, у меня и у клана.

Кенара мягко улыбнулась. Неджи истолковал эту реакцию как радость от того, что он на ее стороне. Сегодня ему казалось, что она не так хорошо владеет своими эмоциями, как обычно, и может совершить ошибку, пытаясь выбраться из деревни.

— Думаю, я должен помочь тебе не только как Хьюга, но и как твой друг, — сказал он. — Давай встретимся, когда наступят сумерки. Кстати, ты знаешь, что через полчаса наши товарищи собираются обсудить проблему с Саске?

— Проблему с Саске? Честно говоря, я сбилась с ног, разыскивая Руюгу, и мне не до того…

— Учиха Саске вступил в Акацки и напал на Восьмихвостого, брата Райкаге. До сих пор он находился под защитой Наруто, теперь мы должны решить, как поступить с ним.

— Как поступить с одним из Акацки? — переспросила Кенара. — Так, как предписано в инструкциях: если он не может быть пойман и подвергнут допросу, его следует убить.

— Не для всех все так просто, — ответил Неджи. — Некоторые знали его как товарища и любили его.

— Я его не знала и не любила, поэтому для меня все просто. Но не думаю, что мое мнение по этому вопросу может кого-то заинтересовать.

— Мне оно интересно. Я думал точно так же, но так как всегда недолюбливал Саске, опасался, что сужу предвзято. Ты развеяла мои опасения.

— Увидимся вечером, Неджи. Я не пойду на совет, мне надо подготовиться.

— Хорошо, встретимся на том месте, где раньше стояла хижина Дэйки.

Кенара ушла, а Неджи помедлил, прежде чем вернуться к своим скучным обязанностям. Когда он использовал бьякуган, то заметил, что ток чакры девушки ускорен, и списал это на ее волнение из-за пропажи куноичи Сто Лиц. Теперь ему было интересно, при каких обстоятельствах Дэйка и Кенара настолько сблизились, неужели та история с пауком так повлияла на них? Молодому Хьюга при всей его самоуверенности не приходило в голову, что основной причиной волнения Кенары был он сам.

Там, где раньше располагался дом Дэйки, стоял временный склад стройматериалов. Как только сентябрьское небо начало темнеть, Неджи и Кенара одновременно явились к месту встречи. Под плащом куноичи скрывался небольшой походный рюкзак и набор оружия.

— Я предприняла еще одну попытку разыскать Руюгу, но он не позволит себя найти, пока сам не захочет встречи.

— Не исключено, что он не в Конохе, а там, где Данзо-сама сможет использовать его таланты в полной мере, — заметил Неджи.

— Может, — согласилась Кенара.

— Я говорил с господином Хияши, он признал, что АНБУ следили за Дэйкой. Дядя сказал, что их агент потерял ее из виду пять недель назад, на данный момент ее местоположение не известно. Последний раз ее видели неподалеку от Деревни Звездопада, у захоронения предков.

— Спасибо тебе.

Неджи мотнул головой.

— Это и мое дело тоже, — сказал он. — Что касается охраны Деревни… В данный момент над кратером нет особого щита, как над прежним поселением, но окрестности прочесывают ниндзя из клана Абураме и другие проблемные шиноби, через которых просто так не проскользнуть. Из-за напряженной международной обстановки Данзо-сама приказал неукоснительно соблюдать запрет на выход шиноби из деревни, так что в охране задействованы и некоторые джонины. Я обдумал ситуацию и решил, что проще будет выбраться по дороге, накрытой Сигнальным куполом. Он не мешает передвижению, лишь оповещает о нем дежурных шиноби. Сейчас на посту находятся три чунина, один из которых связан с куполом, а другие следят за тем, чтобы пройти по дороге могли только мирные жители. Поставки продолжаются восемнадцать часов в сутки, ночью дорога перекрывается, — Неджи замолчал и, взглянув на Кенару, спросил: — Что-то не так?

— Ты сообщаешь мне такие важные сведения… которые я не должна знать.

— Я ведь уже доверял тебе нечто более важное, не так ли? К тому же, став джонином, ты будешь в курсе всех дел.

Кенара опустила глаза.

— Мне стыдно, что тебе приходится нарушать правила и рисковать своей безупречной репутацией, — тихо сказала она.

— Я начинаю думать, что безупречная репутация нужна, чтобы тебе поверили, когда ты решишь соврать, — пошутил Неджи с серьезным лицом, и Кенара не удержалась от улыбки. — И мне стыдно, что это — все, чем я могу помочь Дэйке в данный момент.

— Неджи…

— Послушай, пожалуйста, в чем состоит мой план.

Хьюга Неджи подошел к посту и поздоровался с двумя дежурными шиноби. Третий находился в палатке неподалеку и медитировал, поддерживая связь с куполом. Обязанности сенсора выполнял молодой мужчина из клана Абураме.

— Мои жуки сегодня немного не в себе — после встречи с Узумаки Наруто, — сказал он. — Они, кажется, перевозбудились от такого количества чакры. А вы пришли, чтобы меня сменить, Неджи-сан?

— Да, я поменялся дежурством с Канаги.

Абураме с радость сдал дежурство и ушел. Второй шиноби прохаживался у ворот и поглядывал на дорогу.

— Последняя поставка? — поинтересовался Неджи.

— Да, ждем повозку, а потом закрываем ворота.

Хьюга кивнул. С расписанием поставок он ознакомился заранее.

Небо сделалось темно-синего цвета, и на нем ясно проступили звезды.

— Ну, где они там? — шиноби зевнул.

— Бьякуган! — взгляд Неджи пронизал сгустившиеся сумерки. — Кажется, что-то не так, — сказал он. — Им, похоже, нужна помощь. Там, в четырехстах шагах от нас, дальше по дороге.

— Ну, нам нельзя вмешиваться, могу позвать кого-нибудь…

— Я отправлю клона, — сказал Неджи и начал складывать печати.

Дежурный шиноби не был уверен, что такое разрешено, но ведь он имел дело с настоящим Хьюга, раз тот продемонстрировал бьякуган. К тому же Неджи был джонином и шиноби, всегда строго следовавшим правилам. Уж он-то точно знает, что делает!

Едва появился клон, как Кенара, притаившаяся рядом, использовала технику подмены. Под личиной клона Неджи она сделала прыжок, оставив пост позади, и побежала по дороге. Из палатки высунулась голова шиноби клана Яманака.

— Купол нарушен, — крикнул он.

— Все нормально, это клон Неджи-сана, — сказал дежурный шиноби. — Он двинулся навстречу повозке.

Кенара бежала, пока не столкнулась с поставщиками.

— Все в порядке? — строго спросила она, все еще находясь в облике Неджи. — Вам не нужна помощь?

— Нет, — слегка удивился торговец.

— Я провожу вас до поста шиноби.

Кенара сопровождала повозку, пока не оказалась в поле зрения дежурного. Тогда Неджи сделал вид, что развеивает клона, а куноичи быстро скрылась в ночи, имитировав исчезновение.

Чем ближе Кенара подходила к Деревне Звездопада, тем тяжелее становилось у нее на сердце. Если бы с Дэйкой не случилась беда, она ни за что не вернулась бы туда, пока не отомстит за погибших жителей и шиноби деревни. Чтобы избавиться от неприятных мыслей, куноичи сосредоточилась на окружающем мире, выискивая хоть какую-то зацепку. Ее напарница должна была следовать примерно этому же пути, хотя с тех пор прошло уже больше месяца. Кенара понимала, что найти что-либо наугад практически невозможно, но не могла бездействовать и упускать даже мизерный шанс.

Она обошла стороной сады Масари, насколько это было возможно, заметив издалека там некоторое движение: в саду копошились рабочие. Кладбище располагалось дальше на юго-запад. Куноичи миновала небольшую рощицу и вышла к равнине, заставленной надгробиями, как солдатами, одетыми в белые и серые одежды. Они располагались в точном геометрическом порядке, тропинки выглядели ухоженными, по бокам от них зеленела газонная трава. Странно, но здесь Кенара не чувствовала себя несчастной. Здесь все было в порядке: мертвые обрели покой. Она страшилась неестественно пустых домов и улиц, которые будут болезненно контрастировать с воспоминаниями из прошлого, поэтому не решалась войти в Деревню.

Ее взгляд привлек ближайший холм, к которому вела одна из троп. Кенара начала подниматься по ней и увидела, что на вершине холма стоит памятник из голубого с белыми прожилками мрамора, утопающий в белоснежном море из хризантем. Она заметила кусты магнолий, которые, должно быть, тем же белым цветом окутывали памятник весной. Он представлял из себя высокую изящную трапецию и, подходя, Кенара разобрала на нем надпись: «Сыны и дочери Звездопада, катастрофа … апреля… года». Куноичи стояла, вперив взгляд в эти слова и цифры и не замечая времени. Она не слышала, как знакомый голос звал ее по имени, и опомнилась, лишь когда Конор положил ей руку на плечо. Кенара подняла на него глаза, в которых сплелись в неразделимый клубок гнев, скорбь, непонимание и сожаление. На мгновение ей показалось, что эта мраморная плита ложится ей на плечи и вдавливает ее в рыхлую землю, и тогда она схватила Конора за руку, но лишь на мгновение. Тут же отпустив его, она сказала:

— Все-таки я здесь.

— Пойдем, прогуляемся до пруда, — ответил учитель, приобняв ее за плечи и мягко отворачивая от памятника.

Какое-то время они оба молчали, пока Кенара не пришла в себя окончательно. Она сразу же отодвинула свои впечатления и мысли в дальний угол памяти и сосредоточилась на лице Конора. Оно было все таким же: смуглым, с удивительно яркими зеленовато-бирюзовыми глазами и с морщинками возле уголков рта, который любил улыбаться. Куноичи ответила ему своей грустной улыбкой и сказала:

— Мы познакомились полгода назад, а у меня такое чувство, что я знаю тебя всю свою жизнь.

— У меня такое же чувство, — ответил Конор. — Вот готов поклясться, что нянчил тебя, когда ты была еще крошкой, хотя это и не правда.

— Возможно, ты чем-то похож на моего отца, я его почти не помню, знаю лишь, что он был очень добрым.

— Я был бы рад иметь такую дочь, как ты, — Конор слегка покраснел. — Возможно, скоро так и будет: Томико ждет ребенка.

Кенара широко улыбнулась и глаза ее потеплели. «Кажется, молодожены не теряли времени зря», — подумала она. Вслух, конечно, она не могла этого сказать.

— Если так, то девочка будет намного лучше меня, ведь за ее воспитание ты возьмешься на шестнадцать лет раньше.

Конор и Кенара рассмеялись. Они шли по живописному берегу, вдоль которого простиралась плотная занавесь из плакучих ив. Куноичи почувствовала, что готова вернуться к неприятным мыслям и, посерьезнев, сказала:

— Ты понимаешь, что в такое время я здесь нахожусь по делу?

— Да, — тоже сделавшись серьезным, ответил Конор. — Мне пришло распоряжение от нового Хокаге не покидать деревню на время встречи Каге пяти стран. Наверняка и для шиноби Листа существует такое же ограничение.

— Так и есть. Но дело в том, что пропал один человек из клана Хьюга, и я только недавно убедилась в этом. Последний раз его видели в начале августа здесь, на кладбище.

— Знаешь, я ведь почувствовал твою чакру — так я нашел тебя. Возился с рабочими на окраине деревни… Думаю, кого-то с бьякуганом я бы тоже почувствовал.

Кенара покачала головой.

— Только не Дэйку Сто лиц.

Конор удивленно поднял брови.

— Но как мог пропасть шиноби с ее уровнем и спецификой способностей?

— Я не знаю, но если хотя бы не попробую ее отыскать…

— Это все, что мне нужно знать?

Кенара кивнула.

— Так… ладно. До ночи я буду в твоем распоряжении, пробежимся по окрестностям, попробуем что-нибудь почувствовать. Но я не могу отсутствовать долго, особенно в такое время. Я должен защищать своих людей.

— Спасибо тебе. Я вообще не рассчитывала на твою помощь, хотела просто спросить, не происходило ли чего-нибудь подозрительного, — куноичи помолчала. — Ты думаешь, ты сможешь всех защитить?

Конор грустно покачал головой.

— Боюсь, если обстановка накалится и Акацки развяжут войну, нам придется эвакуироваться в Деревню Листа. Там, по крайней мере, мы будем в окружении шиноби.

— Даже Лист не смог себя защитить от нападения Пэйна.

— Но ведь никто не погиб, не так ли?

— Нет, но деревню сравняли с землей, а Цунаде-сама отдала почти все свои жизненные силы и не может прийти в себя.

— Я бы хотел, чтобы все было по-другому, — произнес Конор. — Я стараюсь поступать с жителями Звездопада так, как поступил бы со своей семьей. Это не просто — всех принять и к каждому найти подход. Я хотел бы сказать, что все поселенцы — хорошие люди, но это не так. Кто-то приехал сюда, чтобы обогатиться на нашем горе. Но даже для них я должен найти подходящие слова, не про веру в светлое будущее…

Кенара слушала, смотрела на него и думала о его сердце, которое стремилось охватить своим теплом как можно больше людей. Сколько внутренней силы для этого нужно иметь? Интересно, когда у Конора появится целый полк учеников, останется ли она его любимицей или отчуждение неизбежно? С легкой грустью Кенара думала о том, что ей всегда будет не хватать учителя, ведь он должен делить свое время и заботу на множество людей.

Следующие двенадцать часов они провели, осматривая окрестности, а потом распрощались, как всегда, на неизвестно долгий срок. Кенара продолжила поиски самостоятельно.

Руюга устал и замерз, как собака: погода резко изменилась, буквально за один день перейдя от летней теплоты к октябрьской пронизывающей сырости. Моросил мелкий дождь, дул ледяной ветер, несущийся откуда-то с севера, видимо, из Страны Железа вместе с чередой перемен для всего мира шиноби. Юноша кутался в плащ и шел вдоль опустевшей улицы, сливаясь с вечерними сумерками. Этот ряд домов, вдоль которого он шагал, вырос буквально за пару недель. По мере приближения к конечной цели сердце Руюги начинало бешено колотиться. Он и сам не мог толком описать причину своего волнения, но ему казалось, что еще не наступило время выйти из тени и не стоит слишком спешить.

«Свет! Наконец-то», — сказал он себе, взглянув из-за угла на заветный дом. Руюга уже было дернулся, чтобы пойти вперед, как вдруг с крыши спрыгнул другой человек в плаще и остановился в паре шагов от него. Руюга отпрянул. «Черт! Да это же Хьюга! Принесло же его… если он использует зачем-нибудь бьякуган, то увидит меня, этого еще не хватало…» — юноша закусил губу от злости и начал медленно отступать по той самой улице, по которой пришел.

Кенара вернулась домой незадолго до того, как начало смеркаться. Она захлопнула за собой входную дверь и села прямо у порога. Тело ее охватило какое-то странное оцепенение, хотелось лечь спать и проспать всю ночь, весь следующий день, неделю или больше. Она потратила много часов на бесплодные поиски и вернулась, когда узнала, что деревни снова открыты для передвижений шиноби. Куноичи поняла, что без помощи сильных сенсоров или следопытов не сможет ничего обнаружить, но она так же знала, что сейчас всем не до того, никто не станет заниматься поисками Дэйки. В то же время девушка была все более уверена, что ее напарница мертва, и не могла справиться с этими мыслями.

Подогнув колени и уткнувшись в них лицом, Кенара сидела на полу у двери и вспоминала свои разговоры с Дэйкой. Ей показалось на время, что Дэйка разделила с ней чудовищный груз возмездия, которое надлежало свершить. Эта талантливая и опытная куноичи как будто все держала под контролем. Как отрадно было погреться в лучах ее силы! А теперь Дэйки нет, пропала ли она или умерла, ее больше нет, и Кенара снова один на один со своей местью. Кенара так привыкла быть взрослой и ответственной, что уже забыла, каково это — быть ребенком. Только такой старший товарищ, как Дэйка мог на время вернуть ей это чувство, но как мало было этого времени! И вот Кенара снова в одиночку в ответе за все.

Кто возложил на нее этот груз? Обстоятельства, без сомнения. И в каком-то смысле Пятая Хокаге, разглядев в ней задатки командира, лидера. Но время от времени Кенара, как сегодня, тяготилась этим. Больше всего в такие моменты, когда не могла ничего сделать.

Из-под двери дуло, так что куноичи в конце концов встала на ноги и начала подниматься по лестнице на второй этаж. Она включила свет в своей комнате. В общем-то, пыли не так много, к стене прибита перекладина для вешалок с одеждой. На полу — матрас и смена белья, сложенная в стопку под мофу. Хорошо, что сантехника на своих местах, можно помыться. Девушка успела лишь скинуть плащ и умыть лицо, как услышала стук в дверь.

Ей хотелось сделать вид, что ее нет, и не открывать, но к сожалению, зажженная лампочка говорила об обратном. Кенара вздохнула и поплелась открывать дверь, она никого не хотела видеть.

За дверью стоял Неджи.

— Привет, Кенара, как твои успехи? — спросил он.

Девушка не смогла ничего ответить и сделала приглашающий жест рукой, впрочем, довольно вяло, так как была уверена, что получит отказ. Но Неджи решил войти в дом. Кенара захлопнула дверь и повернулась к нему. Он разулся, как полагалось, снял плащ и огляделся. В комнате не было мебели.

— Прости, — сказала девушка, — чего нет, того нет. Хочешь, приготовлю чай? Это все, что я могу предложить.

В этот момент стало слышно, как дождь вперемешку с градом заколотил по стеклам и водостоку. Неджи аккуратно сложил плащ на подоконнике и сказал:

— Да, пожалуй.

На кухне мебели тоже не было, так что Кенара постелила на пол покрывало, и они уселись на него, ожидая, пока закипит вода в чайнике на плите. У девушки не было ни сил, ни желания оправдываться за отсутствие какого бы то ни было комфорта для гостей, так что она просто сказала:

— Прости, — и вздохнула.

— Я понимаю, что тебе некогда, — сказал Неджи. — У меня тоже довольно скромно дома сейчас. Ты расскажешь мне о своем путешествии?

— Нечего особо рассказывать, — ответила Кенара, глядя в сторону. — Я ничего не нашла. Подумала, что нужна помощь поисковиков, но… кто сейчас станет этим заниматься?

— Без явных доказательств того, что Дэйка в беде, никто. АНБУ отчитались в том, что она пропала из их поля зрения по собственному намерению. Учитывая ее репутацию в последнее время, могу сказать, что даже Хьюга не возьмутся за это. Никто не поверит, что мастер маскировки с таким строптивым характером попала в чью-то ловушку.

— А ты сам во что веришь? — спросила Кенара, взглянув на Неджи.

В этот момент вода в чайнике закипела, и она поднялась, чтобы заварить чай. Неджи наблюдал за процессом и размышлял. Он, в принципе, заметил, что Кенара несколько подавлена, но все еще удивлялся, что она так близко принимает к сердцу исчезновение Дэйки. В конце концов, кто знает, не по собственной ли инициативе она исчезла…

— Пока тебя не было, пришли новости из Страны Железа.

— А, — равнодушно ответила куноичи.

— Саске убил Данзо. Цунаде-сама пришла в себя и снова возглавляет Деревню.

Кенара обернулась к Неджи и забыла про чай. Хьюга продолжил:

— Учиха Мадара объявил войну пяти странам. Все это время именно он возглавлял Акацки.

Девушка казалась спокойной, но глаза ее загорелись.

— Так получилось, что я пришел к тебе за новостями, а вместо этого сам ими делюсь, — заметил Неджи. — Могу я получить свой чай, пока он не начал горчить, пожалуйста?

— Значит, мы теперь в состоянии войны? — произнесла Кенара.

Неджи встал, взял стакан с чаем и вернулся на место.

— Да, — сказал он. — Думаю, скоро начнутся военные действия, с завтрашнего дня объявлена мобилизация для формирования Объединенной армии пяти стран. Фактически, сегодня последний спокойный вечер… перед войной. Так что давай просто посидим и выпьем чая, пока есть такая возможность.

Кенара села в шаге от него, со стаканом в руках. Какое-то время оба молча пили и прислушивались к шуму непогоды за окном. Кенара могла бы дотронуться до его руки, если бы знала наверняка, что ему не будет это неприятно. Она боялась, что он ответит ей холодным взглядом и спросит «В чем дело?» с тем выражением высокомерного недоумения, которое у него так хорошо получалось и воздвигало между ним и его собеседником непреодолимую стену. Лучше просто сидеть рядом, как будто они вместе, как будто они снова одна команда и так будет всегда.

Ей не нужно было гадать, о чем думает ее друг. Она знала, что его кровь закипает, как и ее, в предвкушении смертельной битвы, но к этому ощущению примешивается печаль от предстоящих потерь. Война — это всегда новые жертвы.

Дождь стучал в оконные стекла. Кенара все еще сжимала в руках пустой стакан. Ей казалось, что этот вечер будет длиться, пока они не отставят стаканы в сторону, ведь чай — такой хороший повод, необходимая условность, чтобы провести столь поздний час в ее доме один на один, почти не испытывая смущения. Впрочем, было похоже на то, что смущается, как всегда, только Кенара. Неджи вел себя так, словно это было естественно — сидеть в ее кухне на полу, пока тонкие струи дождя за окном пронизывают сумрак осенней ночи. Он покачивал свой опустевший стакан вращательным движением, наблюдая за тем, как капли на дне катятся по кругу.

— Как ты думаешь, Неджи, — тихо спросила Кенара, — может наступить настоящий мир?

Молодой Хьюга ответил не сразу.

— Анализируя прошлое, вынужден сказать «нет». Сколько люди себя помнят, шла война, менялась лишь ее интенсивность. Множественность мнений и готовность убить и быть убитым за свою правду всегда порождала конфликты. Должен ли я поверить, что однажды люди, не смотря на свои раздоры, придут к согласию по всем основным вопросам?

— Звучит маловероятно. Значит, в мире всегда будет место для шиноби и наше дело не умрет.

— Идеи не умирают, в отличие от людей. Но почему ты заговорила об этом? — Неджи посмотрел на девушку. — Я видел знакомый блеск в твоих глазах, лишь слегка затененный печалью. Ты не боишься грядущих событий, наоборот, хочешь проверить свои силы.

Кенара спокойно встретила его взгляд. Щедрое летнее солнце придало ее коже золотистый оттенок, на фоне которого и в свете лампы синие глаза приобрели более темный и яркий цвет, чем обычно.

— Боюсь, — тихо произнесла куноичи, — но за себя в меньшей степени, и это чувство живет где-то в глубине души. Я лишь пытаюсь представить себе другой мир, в котором нет войн, но не могу. Мир, где у каждого ребенка есть родители, у каждого человека — семья. Там смерть лишь конец долгого пути, а не внезапная и непреодолимая преграда.

— Хорошо. Но чем бы мы занимались в таком мире?

— Не знаю. Просто жили счастливо?

— Без своего любимого дела? Сомнительно.

— Нашлось бы другое…

— И потом, — добавил Неджи, — я не совсем представляю, что значит «жить счастливо». Мы исполняем свой долг, защищаем людей и определенный порядок вещей. Совершенствуемся, расширяя для себя границы возможного. Удовлетворение от проделанной работы, усталость после хорошей тренировки, победа над сильным противником, удачно завершенная миссия — все это грани счастья, разве нет?

«Он даже не упомянул ничего, похожего на человеческие отношения, — подумала Кенара. — Неджи не влюблен в меня, он еще далек от этого чувства. Как нелепо было бы…» Вслух она сказала:

— Да, для меня тоже.

— Я знаю, поэтому слегка удивился направлению твоих мыслей.

Хьюга помолчал.

— Ты ведь не считаешь, что жизнь простых смертных наполнена большим смыслом в сравнении с нашей? — спросил он.

«Простых смертных», — повторила Кенара про себя, не сдержав улыбки. Иногда Неджи забывал придерживать собственную гордыню.

— Может и нет, — сказала она, — кто знает? Но, жертвуя собой ради их защиты, разве мы не признаем свою жизнь вторичной?

— Наоборот, тот, кто способен защитить другого, не может быть вторичен, — ответил Неджи.

— Даже если погибает при этом?

— Особенно если погибает. Стремиться к счастью — естественно и заложено в человеческой природе. И если мирная жизнь — непременное условие счастья, — он испытывающее взглянул в синие глаза, — скажи, ты могла бы отказаться от возможности быть шиноби ради того, чтобы «жить счастливо»?

«А это необходимо?» — подумала девушка.

— Нет, — честно ответила она.

Неджи сдержанно улыбнулся.

— Так я и думал. Мы не из тех, кто отсиживается за чужими спинами, следовательно, мирная жизнь не для нас. Ничего не изменится, Кенара. Колесо войны начнет вращаться быстрее, а потом, как всегда, замедлит свой ход. И я знаю, что, несмотря на множество смертей, потоки крови и тяжелые раны, мы с тобой получим удовольствие, выкладываясь на поле боя в полную силу. Такова наша суть.

Кенара смотрела на его открытое мужественное лицо, сердце ее билось учащенно. «Я люблю его и горжусь им», — думала она. Бьякуган излучал теплый свет, заставляя ее нежную улыбку против воли расцветать под его лучами.

— Ты — хороший товарищ, Неджи, и прирожденный командир.

Комплимент из уст Кенары заставил щеки молодого Хьюга слегка порозоветь.

— К сожалению, дождь закончился и мне нужно уходить, — сказал он, поднимаясь и ставя свой стакан на стол.

«Нет, не уходи», — подумала девушка.

— Да, — сказала она вслух.

Пока Неджи обувался в коридоре, Кенара подала ему плащ. Дверь распахнулась, на улице было тихо, лужи блестели в ночном полумраке, ветер как будто спал.

— Прощай, Кенара, — сказал Неджи.

— Прощай, Неджи, — ответила Кенара и, проводив его взглядом, затворила дверь. Она стояла какое-то время, то улыбаясь, то снова делаясь серьезной, затем выпрямилась, расправила плечи и глубоко вздохнула.

— Ну что же, надо размяться как следует и приготовиться стать еще сильнее, — сказала куноичи. Хорошее расположение духа вернулось вместе с уверенностью в себе и завтрашнем дне.

Неджи обернулся в конце улицы. Никогда еще его так странно не принимали в гостях, и впервые он чувствовал себя уютно в чужом доме.

Но несмотря на то, что началась мобилизация, войска шиноби пока еще не выводили из Конохи. Деревня волновалась и теперь уже напоминала не муравейник, а гудящий улей. Кенара неожиданно получила повышение до джонина и была быстро введена в курс дела старшими товарищами. За годы тренировок она воспитала в себе терпение и выносливость, но от природы была нетерпеливой, поэтому в свободное от служебных дел время пыталась отвлечь себя разнообразными занятиями. Кенара решила проверить боеготовность своей команды и посетила сначала Роя, потом Набу.

Рой проживал в маленьком домике, точной копии своего прежнего жилища все в тех же зеленых и оливковых тонах, и по-прежнему не спешил открывать дверь своим гостям. Куноичи знала наверняка, что ее товарищ по команде находится дома, поэтому стучала долго и настойчиво. Наконец послышалось какое-то шевеление. «Четыре часа вечера, не спит же он…» — пробормотала Кенара, и в этот момент дверь приоткрылась. В небольшой щели показалось бледное лицо Роя с глубокими тенями под глазами.

— Что тебе нужно? — хрипло спросил он.

— Рой… — Кенара придержала дверь рукой. Что это? Ей показалось или у него глаза красные? — Пожалуйста, впусти меня.

Рой оставил дверь полуоткрытой и ушел в дом. Кенара, недоумевая, вошла. В комнате уже стояла кое-какая мебель: небольшой изящный диван, столик и кресло. Девушка медленно прошла в кухню. Рой сидел на табурете за столом, уронив голову на руки. На столе лежал закрытый альбом для фотографий, кунай и повязка шиноби — реликвии глубокого горя. Кенара села на второй табурет. Ей хотелось уйти и дать Рою побыть наедине с его воспоминаниями, но она чувствовала ответственность за его душевное состояние, а также тупую боль — жалость по отношению к другу. Что ей нужно сказать, что нужно сделать?

Кенара робко коснулась его плеча, взяла его за руку. Рой вздохнул, как раненное животное, и приподнялся.

— Сегодня ее день рождения, — произнес он. — Ты не знаешь, но она погибла из-за меня, защищая меня. И я думал о том, сколько еще погибнет людей в ближайшее время.

Рой поднял глаза на Кенару.

— Я думал о тебе и Набу, о том, что если вы тоже умрете… я не хочу больше жить. Не хочу жить в этом склепе, где смерть отплясывает на трупах наших любимых, пьет их кровь и хохочет нам в лицо… Боль от бесконечных потерь сжигает душу до пепла, до пепла, Кенара!

— Тише, тише, — девушка крепко обняла его. — Вот я, я здесь, я не умерла и клянусь, я не умру на этой войне!

— Я ведь любил ее… Ты понимаешь? Я ее любил! Но никогда не говорил ей об этом, боялся, что она видит во мне лишь своего маленького братишку…

Кенара знала, что Рой был усыновлен семьей Сэмпару.

— А теперь она никогда этого не узнает. И эти слова, не сказанные слова, они жгут мне душу, не дают мне спокойно жить. Я никогда не прощу себе, что не сказал ей…

У девушки перехватило горло от этих признаний, она не знала, как себя вести, поэтому просто обнимала его. Рой крепко вцепился в нее, как в свою последнюю надежду, и стискивал зубы, чтобы не заплакать. Кенара выждала некоторое время, а потом отстранилась и взглянула ему в лицо.

— Ты стал очень важным человеком для меня. Ты — лучший друг Набу. Рой, ты дорог тем, с кем тебя связала судьба, и твоя жизнь принадлежит не только тебе. Пожалуйста, береги ее, какой бы горькой она не была…

Этот вечер был тяжелым, разговор затянулся до ночи, но Кенара не ушла, пока не уложила Роя спать и не убедилась, что он заснул. Ни одна из ее миссий не была такой сложной.

На следующее утро Кенара решила навестить Набу и Футабу, которые жили в своем новеньком домике у восточной стенки кратера. Она пришла пораньше, чтобы застать их до ухода на службу. Футаба обрадовалась, усадила девушку за стол и принялась угощать сладостями, которые мастерски готовила. Набу сидел тут же и улыбался, переводя взгляд с одной на другую, он выглядел счастливым.

«Они словно не знают, что началась война», — с удивлением подумала куноичи.

— Мы собираем палатки и медикаменты, ускоренно обучаем генинов со склонностью к медицинским техникам, так что в госпитале все ходит ходуном, — сказала Футаба.

— Как твое самочувствие?

— О, мне стало намного лучше, я чувствую прилив сил и если бы не все эти печальные события…

— А я тебе говорю, что сейчас самое лучшее время, — заметил Набу.

— Давай лучше подождем, пока Объединенная Армия разобьет Мадару, тогда всем будет спокойнее…

— Но я хочу мечтать о возвращении к жене, а не к невесте, — мягко возразил Набу, и Кенара поняла, что речь идет о свадьбе. Как будто ее товарищ верил, что узы брака станут своеобразным оберегом. Может, в этом и был какой-то смысл, может, любовь способна защитить от смерти, хотя бы в некоторых ситуациях.

Набу и Футаба нежно спорили, улыбаясь друг другу и излучая глазами тепло. Кенара чувствовала себя не в своей тарелке и давилась сладким соевым шариком, который ей не хотелось есть, но она еще не научилась возражать с улыбкой, так что была не в состоянии отвергнуть гостеприимные порывы Футабы.

— Кажется, я опаздываю, — пробормотала она, вставая из-за стола. — Сердечно благодарю за угощение, но мне пора…

Оказавшись на улице, куноичи не успела вздохнуть с облегчением, как увидела на другом конце улицы Неджи и Тен-Тен, которая увлеченно рассказывала о том, насколько арсеналы Деревни Листа готовы удовлетворить нужды армии в различном вооружении. Неджи уже ознакомился с этой информацией, так что слушал со снисхождением и не очень внимательно. Увидев Кенару, он не кивнул, как делал обычно, а улыбнулся своей сдержанной улыбкой. Кенара, сделав отчаянное усилие, проглотила остатки липкой сладости и подошла поздороваться. В итоге она дошла с друзьями до штаба, а потом уже отправилась по своим делам, предварительно договорившись с Тен-Тен встретиться вечером.

Кенара и Тен-Тен медленно шли по улице в расслабленном после бани состоянии. Мягкий свет фонарей приятно ложился на дорогу и стены домов. Тен-Тен улыбалась, пока наконец не произнесла вслух:

— Ты становишься просто другим человеком, когда разговариваешь с ним.

— По-твоему, у меня раздвоение личности? — едко поинтересовалась Кенара, желая соскользнуть с неловкой темы.

— Выражение твоего лица становится мягким и ты чаще улыбаешься, — продолжала Тен-Тен. — Кстати, я ни разу не видела, чтобы ты при Неджи засунула руки в карманы, как сейчас.

— Сказал человек, который не стесняется при мне грызть ногти! — парировала Кенара.

Девушки посмеялись.

— Тебе не удастся уйти от этой темы. Просто скажи, почему ты не признаешься ему в своих чувствах и вы не покончите с этим?

— Что ты имеешь ввиду, Тен-Тен? Это угрожающе звучит.

— Ну, не знаю… стали бы встречаться, со временем поженились бы и нарожали полдюжины хьюга-масариков…

Кенара остановилась.

— Ты всегда по-доброму относилась ко мне, поэтому я знаю, что ты не издеваешься надо мной, но зачем ты это говоришь? — девушка нахмурилась от волнения.

— Ты что, считаешь, что это невозможно?! — воскликнула Тен-Тен. — Почему ты думаешь, что знаешь?! Неджи, конечно, не самый пылкий парень… в мире, но даже у него есть чувства.

Кенаре вспомнилось, как она однажды дала подобный совет Конору. Ей тогда все казалось предельно простым и логичным.

— И по-моему, твое общество он предпочтет любому другому, — добавила Тен-Тен.

Девушки медленно пошли дальше.

— Ну правда, у вас же так много общего… Вы оба из хорошей семьи, получили почти одинаковое воспитание. Я уверена, господин Хияши был бы рад такому союзу.

«Ты даже не представляешь, насколько промахнулась на этот раз, Тен-Тен», — грустно подумала Кенара. Она не без оснований считала, что глава клана Хьюга прохладно к ней относится.

Хияши был недоволен тем, что Неджи познакомил Дэйку с последней представительницей Масари, способной броситься в безрассудную авантюру и втянуть в нее часть Хьюга. Хияши хотел поручить Неджи, раз уж он находится в дружеских, как говорят, отношениях с юной девушкой, задачу выведать ее планы и определить, насколько они угрожают интересам Хьюга, но тот холодно отнесся к такому поручению. Глава клана сделал вывод, что Неджи сочувствует стремлениям Кенары, хоть и не подает вида. Это настораживало еще больше, ведь клан Хьюга имел определенные обязательства перед Деревней Листа.

— Знаешь, любой, кто вас слышал, подтвердит, что вы разговариваете на одном языке.

— Спасибо, Тен-Тен, — произнесла Кенара. — У нас правда много общего с Неджи, я это чувствую и я это знаю. Но я знаю так же, что он не влюблен в меня. И если когда-нибудь настанет такое время… прости, у меня не хватает воображения представить, что будет тогда.

Тен-Тен стало грустно. Наверное, путь шиноби пролегает вдали от всего, что связано с любовью.

Кенара сказала:

— Ненавижу унылые вечера, пойдем-ка к Рою. Ты уже пробовала играть в «Путь ниндзя»?

Организационный военный совет в Деревне Облака подходил к концу, войска были сформированы, отданы приказы о перемещении к линии фронта и занятии позиций. Под руководством Кенары находилось двенадцать чунинов (включая Роя и Набу), каждому из которых подчинялся взвод из тридцати шиноби. Лично куноичи управляла также взводом из двадцати пяти человек, кроме того, при ней и при семи чунинах находилось по одному человеку для связи со штабом и другими соединениями, остальные пятеро чунинов сами обладали телепатическими способностями.

Батальон Кенары должен был выдвигаться из Деревни Листа в полдень, батальоны Неджи и еще трех джонинов — в четыре часа утра. Девушка проснулась в три ночи и больше не смогла заснуть. Начинался октябрь, погода стояла ясная, но холодная, было еще темно. Кенара скакала по крышам и смотрела, как по улицам движутся тени в серых плащах и стекаются к выходам из деревни. Шиноби было приказано прощаться со своими семьями дома, чтобы не затруднять передвижение. Ей предстояло проделать этот же путь при свете дня и выдвинуться со своими людьми к Стране Молний, а пока ноги вели ее к кварталу Хьюга.

Оглядывая окрестности, глядя на горящие в окнах огни, Кенара даже не хотела представлять себе, сколько пролилось слез и сколько еще прольется. Против воли смерть начинала казаться ей кровожадным чудовищем вроде Джашина. «Грядет его жатва», — мрачно думала девушка. Впервые в жизни ей было горько, что призвание, которое она выбрала себе, ее дело, без которого она не представляла собственное существование, поставляло жертвы этому жадному демону и набивало его брюхо. Ей казалось, что огни гаснут и вместо этой картины разворачивается другая — слепые дома и пустые улицы…

В этот момент из ворот квартала Хьюга вышли люди, пара десятков человек во главе с Неджи и Хинатой. Кенара спрыгнула вниз и встала в тени одного из домов, скрестив руки на груди. «Если он подойдет, я скажу ему…» — думала она и сердце ее против воли усиленно билось. Хината увидела ее и помахала ей рукой. Неджи повернулся к сестре и сказал вполголоса:

— Хината-сама, пожалуйста, руководите нашими людьми, я нагоню вас.

Отряд Хьюга двинулся дальше, а Неджи, поравнявшись с Кенарой, отделился от остальных и подошел к ней. Он выглядел спокойным и уверенным в себе. Лицо его было серьезным.

— Что-то случилось? — спросил он.

Кенара выпрямилась.

— Нет, прости, но я отниму у тебя всего минуту, — сказала она.

Неджи кивнул. Девушка волновалась, и всякие глупости приходили ей на ум. Почему, например, нужно выражать свои чувства именно в словах? В красноречии она в такие моменты не сильна, зато тело ее готово драться. Почему нельзя сразиться, победить его и… Усилием воли она заставила себя произнести:

— Неджи, ты должен знать прямо сейчас, что ты… очень дорог мне, — Кенара совершила героическое усилие и взглянула ему в глаза. Она не видела его лица, не замечала его выражения, она видела лишь свет его глаз. — Так что, пожалуйста, будь осторожен. И еще я… — она хотела сказать «люблю тебя». Кенара собиралась сделать это, потому что верила, что эти слова уберегут его от грядущей беды.

Но в этот момент в конце улицы показался связист из клана Хьюга и прокричал:

— Неджи-сама! Сообщение из Штаба!

Неджи невольно сделал движение рукой, и генин остановился, поджидая его. Невозможно было сказать, что происходит в душе у молодого Хьюга, но девушке показалось, что глаза его потеплели. Он сказал ей:

— Мы продолжим наш разговор позднее, так что, пожалуйста, Кенара, возвращайся живой с этой войны.

Неджи слегка поклонился и поспешил к своему связисту. В конце улицы он обернулся, но Кенара не могла сказать, на нее он смотрит или прощается с родным домом. Дорогое ей лицо исчезло в предрассветных сумерках, в суматохе зарождающегося дня. «Береги себя», — тихо сказала девушка и с горечью подумала о том, что Хьюга Неджи никогда не берег себя.

Батальон под командованием Кенары входил в состав Третьей дивизии Объединенной армии шиноби. Третья дивизия подчинялась Хатаке Какаши и состояла в основном из шиноби, способных к техникам на ближних и средних дистанциях. Вскоре стало известно, что силы врага состоят из мертвецов, пробужденных техникой Якуши Кабуто под названием Эдо Тэнсей, и клонов белого Зецу. Эти клоны способны были вытягивать чакру своей жертвы, передвигались они под землей и численно превосходили силы Объединенной Армии. Третья Дивизия занимала позицию у границы Страны Тумана и Страны Молний, ожидая атаки противника.

Новости приходили в основном от диверсионных и разведывательных отрядов, наконец поступил приказ выдвигаться навстречу противнику — 20-тысячной армии белых Зецу. Батальон Кенары был своеобразным заслоном с левого фланга, занимая самые южные позиции войска, растянувшегося вдоль границы. В то время как Какаши и ближайшие к нему формирования столкнулись с оживленными Забузой, Хаку, Пакурой и Гари, выдающимися шиноби разных стран, двенадцать взводов под командованием Кенары остановили движение, ожидая приказов из Штаба. Кенара и ее люди занимали возвышенность, с которой просматривалась каменистая равнина, простирающаяся до самой границы со Страной Тумана.

На камне рядом с Кенарой сидел Кибун, молодой человек, отвечающий за получение и передачу информации посредством телепатической связи. Куноичи прохаживалась и смотрела то на север, где сейчас сражались ее товарищи, то на запад, откуда могли появиться войска противника. В ее личном взводе находился юноша с бьякуганом. На вид ему можно было дать лет четырнадцать, он был генином. Кенара время от времени просила его осматривать окрестности и особенно пространство под поверхностью земли. Пара человек с техниками Стихии Земли использовали своих клонов, чтобы вовремя засечь Зецу, если те появятся.

— Кенара-сан! — воскликнул юноша. — На двенадцать часов к нам быстро приближаются два человека!

Очень скоро их можно было различить невооруженным глазом: это были, видимо, два порождения техники Эдо Тэнсей, оживленные мертвецы.

— Я выйду навстречу, со мной — капитаны Набу и Рой и ты, Кибун. Остальным капитанам и взводам оставаться на позиции, просматривать окрестности на наличие врага.

Кенара была уверена, что сможет защитить товарищей с помощью техники Тысячи крепостей, которую теперь могла создавать почти мгновенно, без печатей. Всем было приказано надеть гарнитуры для связи на небольших расстояниях, крепившиеся к уху и шее. Отряд шиноби из четырех человек выдвинулся вперед и вскоре встретился с двумя оживленными мертвецами среди каменистой равнины, поросшей бледной травой. Это были женщины, одна высокая, в строгой, как будто военной форме темно-фиолетового и кофейного цветов, с гладко зачесанными черными волосами, другая чуть ниже. Более низкая женщина носила весьма короткую серую шелковую тунику, перехваченную в талии фиолетовым поясом. Это одеяние почти не прикрывало «рельефные ножки», как однажды выразился Куроко, открывая взору крутые икры и красивую линию бедер. Кожа женщины имела оливковый оттенок, лицо ее было широким и плоским, с раскосыми глазами, излучавшими когда-то серебристый свет. Серебряные волосы прикрывали шею и были очень густыми. Верхняя их часть была стянута от самого лба в две косы — «хвосты дракона», убегающие к затылку и покоящиеся на остальной массе волос. На груди и спине крест-накрест была накинута портупея с кунаями и сюрикенами.

— Кажется, мы довольно далеко от дома, — произнесла женщина. — Как я и говорила тебе, Раска, мы мертвы, не стоит питать иллюзий.

— Да, сэнсэй.

— Неужели наши потомки додумались поднимать мертвых из могил, не поверю, что больше некому воевать. Посмотри, какие у них смешные повязки.

— Вами управляет Мадара, — громко сказал Кенара, остановив своих людей в двадцати шагах от цели. — А мы представляем Объединенную армию шиноби, выступившую против него.

— Мадара? — переспросила серебряноволосая женщина, скривив губы. — Кто такой Мадара?

— Из клана Учиха, — слегка удивившись, ответила Кенара. Какое же древнее поколение смог оживить Кабуто?

— Опять эти Учиха. Не хотите ли вы сказать, что Сэнджу и Гинпатсу так и не нашли на них управу?

— А вы из клана Гинпатсу?! — воскликнула Кенара с замиранием сердца. — Из Деревни Звездопада? Я — Масари Кенара, моя семья произошла от Гинпатсу!

— А что, серебряные волосы выродились? — спросила женщина.

— У моей мамы были прекрасные вьющиеся серебряные волосы, — улыбнулась куноичи. — Ее звали Сирин.

Но… неужели Кабуто смог добраться до самой выдающейся из женщин клана Гинпатсу? Неужели он заполучил…

— Суё-сэмпай, может, нам расспросить о более важных вещах? — нетерпеливо произнесла Раска.

— Вы — Луноликая Суё! — Кенара с любопытством и восхищением рассматривала женщину, запоминая каждую черточку ее лица и фигуры.

— Луноликая?! Что, из всех моих достижений определяющим оказалось наличие широкой физиономии?! — возмутилась легендарная куноичи. Ее тело встало в боевую позицию. — Приготовься, Масари Кенара, кажется, нас заставляют драться…

Раска начала складывать печати.

— Лунные цветы! — воскликнула она, и пространство под ногами шиноби покрылось цветами, похожими на белоснежные тюльпаны, с призрачными светло-серыми стеблями и листьями.

— Не дышите! Аромат этих цветов поймает вас в гендзюцу, — быстро предупредила Кенара и отпрыгнула на несколько шагов назад. Остальные последовали ее примеру. — Кибун, отступай, но оставайся в пределах видимости, предупреждай капитанов обо всех техниках. Набу, Рой, приготовьтесь…

В это же мгновение Кенара, задержав дыхание, синей молнией подскочила к Суё, намереваясь нанести ей удар, но легендарная куноичи увернулась. Не останавливаясь, Кенара метнулась к Раске и, прежде чем та успела что-либо предпринять, ударила ее кулаком в грудь. Послышался треск сломанных ребер, темноволосая куноичи отлетела на несколько шагов и не смогла встать.

— Запечатать, — коротко бросила Кенара. Набу и Рой двинулись по направлению к Раске, но она снова ожила и поднялась на ноги.

— Напрасно, — воскликнула она. — Наверное, нас невозможно убить…

— Там, за холмом, твое войско, не так ли? — спросила Суё. — Ты же знаешь о моих техниках Вулкан и Метеоритный дождь?

— Кибун, передай приказ капитанам рассеять отряды и быть готовыми использовать щиты от атак с воздуха, — сказала Кенара в переговорное устройство. — Видимо, Кабуто воскресил тебя из-за этих техник и способности к массовому уничтожению. Но прежде чем ты доберешься до моих людей, тебе придется сразить меня.

Кенара знала, что Луноликая Суё и ее ученица погибли вместе при выполнении миссии. Их тела доставили в Звездопад и, видимо, похоронили неподалеку друг от друга. Это были общие сведения из истории Деревни: Суё и Раска действовали вместе, одна обладала огромным запасом чакры, а другая одурманивала противника. Первый шаг — разделить женщин — удалось осуществить без особого труда, теперь оставалось победить и запечатать их по отдельности.

Суё, глядя, как ее пальцы складывают печати, произнесла:

— Тот, кто мной управляет, не хочет больше терять время. Я вхожу в режим Лунного шиноби.

— Улучшенный геном, — пробормотала Кенара.

— Улучшенный геном? Вовсе нет, это наследие Нохары…

Кожа легендарной куноичи приобрела белоснежный цвет и как будто засияла изнутри, глаза обернулись чистым бьякуганом.

— Лунный сюрикен! — воскликнула она, выхватив из особого кармашка на портупее белый сюрикен, больший по размеру, чем обычно. Это оружие в полете увеличилось в размере и обрело светящуюся ауру: видимо, сюрикен был заряжен мощной чакрой. На подлете к Кенаре он составлял уже пол человеческого роста, и девушка догадалась, что опасен не только металл, но и сама чакра, которая резала, как бритва. Куноичи отскочила в сторону и чуть не попала в ловушку: сюрикен раздвоился и одна из его копий полетела за ней. Затем Суё подтянула к себе оружие и метнула его снова. «Нити чакры», — подумала Кенара. Уклоняться было не сложно ровно до того момента, как сюрикен раздваивался, после этого спасала лишь необычайная скорость.

— Ты очень быстрая, — воскликнула Суё. — Но сейчас все может закончиться.

Она извлекла второй сюрикен… Когда Кенара поняла, что не успевает уклониться от всего оружия, она ушла под землю. С помощью чакры она могла раздвигать и сдвигать пласты почвы, превращать чакру в землю, окутывать себя земляным щитом с воздушной подушкой внутри. Четыре сюрикена пронеслись над головой.

— Бессмысленно, — сказала Суё. — Я вижу тебя благодаря своему бьякугану и в следующий раз разрежу землю…

Кенара складывала печати. Сюрикены полетели в обратном направлении, подтянутые с помощью нитей чакры. В тот момент, когда они вновь проносились над головой Кенары, она применила Взрывную волну, пробив слой почвы над собой и обрушив всю мощь этой техники на сдвоившиеся сюрикены. Так как расстояние было небольшим, оружие, несмотря на то, что было сделано из какого-то весьма прочного материала, покорежилось и потеряло форму. Нити чакры оборвались и то, что осталось от сюрикенов, улетело вверх, а затем рухнуло на землю бесполезным мусором.

Суё рассмеялась.

— Я рада, что мое оружие больше никому не будет служить. Оно было мне дорого.

Кенара выпрямилась, отряхиваясь.

— Расскажи мне про наследие Нохары, если можешь, — попросила она.

— Хм… Ты знаешь про Сопку Тануки? Она находится к югу от Деревни, неподалеку от того места, где упал на Землю Нохара.

— Юяке (Сопка Заката)? — переспросила Кенара. — Наверное, ты ее имеешь ввиду. Она похожа на сидящего тануки.

Суё лукаво прищурилась.

— Тогда, может, ты и пещеру за водопадом знаешь?

— Там нет водопада…

— В этой пещере находился камень, в который Нохара поместил часть своей чакры. Этот камень заключает договор с шиноби и наделяет его силой.

Кенара не знала, что и думать. Сначала Траксу сказал ей, что легенда о лунных шиноби — правда, теперь то же самое говорит Суё. А ведь это давно уже считалось сказкой!

Прославленная куноичи прыгнула к ней и попыталась ударить кунаем, но Кенара оказалась быстрее.

— За десять лет с момента заключения договора, — как ни в чем не бывало продолжала рассказывать Суё, скрещивая свой кунай с кунаем девушки, — я использовала режим Лунного шиноби восемь раз, но это подточило меня настолько, что на последней миссии я пала и погубила заодно свою лучшую ученицу. Этот особый режим забирает жизненные силы и сокращает отпущенное человеку время.

— Никогда о подобном не слышала, — сказала Кенара.

В режиме Лунного шиноби Суё не уступала ей в скорости и силе и обладала широким полем зрения за счет бьякугана. Кроме того, тело ее постоянно излучало чакру, создающую своеобразное защитное поле. Когда в это поле попадала рука Кенары, она слабела и начинала дрожать, собственная чакра девушки как будто искажалась. Она поняла, что нельзя допустить попадания в это поле корпуса и внутренних органов, а также головы. Вероятно, чакра Суё в этом режиме могла нарушить ток собственной чакры Кенары и создать опасную для здоровья и жизни аномалию.

«Тайдзюцу мне не поможет», — подумала Кенара. Из-за всевидящего бьякугана она так же не могла воспользоваться своими земляными клонами и ударить снизу, не могла застать врага врасплох и ударить воздушным змеем сверху. Взрывная волна требовала времени для складывания печатей. Нейтрализовать бьякуган невозможно: даже если Кенара повредит глаза Суё, они восстановятся благодаря особенностям Эдо Тэнсей. Режим Лунного шиноби, скорее всего, закончится только вместе с чакрой Суё, но из легенд об этой куноичи Кенара знала, что запас чакры у нее огромный. Итак, нужна сложная комбинация, а для этого потребуются теневые клоны или Рой и Набу.

Кенара после очередной попытки обменяться с Суё ударами отпрыгнула назад и спросила в переговорное устройство, каковы успехи ее товарищей.

— Мы не можем подойти к ней, — ответил Набу. — Раска держит нас на расстоянии, она использует огневые атаки, но главная проблема — щупальца с цветами и угроза попадания в гендзюцу…

До ребят было примерно восемьдесят метров, до холма, за которым располагались войска — четыреста. Кенара сказала в микрофон:

— Кибун, отходи в сторону, подальше, передай приказ всем отрядам отступать как можно быстрее на пятьсот метров на восток.

— Есть!

Куноичи со всей возможной скоростью бросилась вперед, перепрыгнула Суё и побежала дальше, туда, где сражались ее товарищи. Суё проследила за ней взглядом, а затем поскакала по направлению к холму, без сомнения, с намерением уничтожить расположенные там войска. Когда до Раски, окруженной щупальцами растений, оставалось сорок метров, Кенара остановилась и начала складывать печати.

— Земляной змей! — воскликнула она.

Часть ее чакры ушла в почву и обрела форму земляного дракона, который свободно передвигался под поверхностью земли. На большой скорости он устремился к Раске и нанес ей мощный удар снизу, переломав ноги и позвоночник, и отбросив труп, как куклу, в сторону. После этого змей рассыпался, а Набу и Рой подскочили к Раске и запечатали ее, пока она не ожила вновь.

— Как только закончите, догоняйте меня, проведем комбо-атаку, — произнесла Кенара и начала складывать печати снова.

Она создала теневого клона, раскрутила его и швырнула в сторону Суё, а затем сама помчалась следом. Клон обгонял ее на каких-то пятьдесят метров, благодаря запасу чакры он мог максимально ускориться и постепенно настигал Суё. Когда до врага оставалось не больше десяти метров, клон начал складывать печати и попытался применить Взрывную волну. Суё, с помощью бьякугана отслеживавшая даже те атаки, которые шли со спины, подалась немного в сторону, но не успела полностью уклониться. Ее отбросило вбок, клон прыгнул к ней и крепко сжал в объятиях, не давая подняться и продолжить бег. Тело клона пронизала инородная чакра, мышцы задрожали и потеряли концентрацию, Суё чуть отстранила его от себя и, заострив чакру на ладони, быстро погрузила руку в грудь противника и попыталась вырвать его сердце. Клон исчез. Суё вскочила на ноги и оказалась лицом к лицу с настоящей Кенарой.

«Эта техника похожа на Джукен Неджи, — подумала девушка, — впрочем, она не нужна ему, чтобы вырывать сердца». В этот момент Суё начала быстро складывать печати.

— Стихия Лавы! Извержение вулкана! — прокричала она и ударила в землю.

Холм сотрясся. Огромная часть чакры женщины ушла в землю и через какое-то время разверзла вершину, выпуская огромный фонтан раскаленной лавы. Почва потрескалась, поднялись клубы пыли, брызги лавы потекли по склонам.

— Кибун, как там наши? — воскликнула Кенара.

— Отступили согласно приказу, в зоне поражения людей нет!

По глазам Суё стало понятно, что хватка Кабуто ослабела, и серебряноволосая куноичи снова владеет своими мыслями и лицом.

— Как твои успехи, землячка? — спросила она с улыбкой. — Я задала тебе жару? Или ты мне?

Кенара улыбнулась в ответ.

— Я хотела бы сразиться с тобой по-настоящему — твоя воля против моей. Кажется, владелец техники Эдо Тэнсей не может применить твои таланты в полной мере.

— Значит, у меня есть достойные преемники?

Кенара постаралась сохранить нейтральное выражение лица. Во времена Суё Деревня Звездопада переживала период расцвета, затем она закоснела, оказалась в тени Листа и наконец погибла. Возможно ли сказать об этом той, что положила жизнь, сражаясь за процветание Звездопада? Омрачить несколько часов вымученного существования какой-то части ее души? Для Кенары ответ был однозначным — нет.

— Как видишь, — ответила она, заставив себя улыбнуться. Губы и щеки ее слегка побледнели.

Набу и Рой приближались.

— Скоро мы запечатаем тебя, госпожа Суё. Мне было очень приятно познакомиться с тобой!

— Видимо, Раска дала себя поймать? Что ж, если я увижу на том свете твою прекрасную маму, я обязательно передам ей, что ты стала очень сильной, Масари Кенара.

— Нет, госпожа Суё, — произнесла Кенара, доставая кунаи и принимая боевую стойку. — Передай ей лучше, что я стала счастливой!

Набу и Рой в длинном прыжке приземлились возле своего командира.

— Действуем с поправкой на бьякуган, — быстро сказала Кенара и прыгнула к Суё.

Рой побежал вперед и в сторону и остановился сбоку примерно в пятнадцати шагах от противника. Набу остался на месте и приготовился. Про себя он считал до пятнадцати, а в это время Кенара и Суё, так же вытащившая пару кунаев из своей портупеи, сражались в ближнем бою.

— Сейчас! — крикнул Набу.

Кенара отпрыгнула назад и вверх, одновременно метнув свои кунаи в противницу. Расстояние было слишком маленьким, чтобы успеть уклониться, так что Суё отбила кунаи собственным оружием. В этот момент она увидела, что к ней летит третий кунай, выпущенный Набу, и он светится от наполнявшей его чакры. «Что за техника?» — озадаченно подумала прославленная куноичи и отбила светящийся кунай своим оружием в правой руке. В тот момент, когда два лезвия соприкоснулись, прогремел взрыв такой силы, что у Суё оторвало правую руку, повредило плечо и часть лица. Крови не было, поврежденные части тела рассыпались крупными хлопьями пепла и быстро кружились вокруг своей хозяйки, медленно восстанавливаясь.

Суё увидела левым глазом, что к ней подбегает Кенара, занося кулак для удара. Куноичи попыталась отскочить, но ноги ее оказались опутаны чем-то красным. Взрыв отвлек ее внимание и помешал ей увидеть, как Рой подскочил ближе и, упав на колени, наклонился вперед, вонзая в землю кулаки. По плечам его струились обширным потоком прекрасные темно-красные волосы, впиваясь в почву, прорываясь сквозь нее к врагу и опутывая лодыжки женщины мягкими, но тугими и крепкими кольцами.

Кенара отвела левую руку Суё и ударила ее в незащищенную часть корпуса справа, проломив ребра и прибив женщину к земле. Куноичи упала, и ее руки, ноги и корпус обвили красные путы. Кенара придавила ее сверху коленом, пригвождая неповрежденную кисть своей правой рукой, а левой занесла кунай.

— Прости меня за это, — коротко сказала она и вонзила кунай женщине в грудь туда, где находилось вызванное к жизни злой волей омертвевшее сердце. — Набу!

Пока Кенара удерживала кунай, не позволяя телу Суё восстановиться, ее напарник подбежал и положил на лоб женщине листок с печатью. По мере использования запечатывающей техники по лицу и телу серебряноволосой куноичи расползались символы. Она усмехнулась, и эта предсмертная улыбка со странным выражением лица и светом бьякугана необычным образом подействовали на Кенару: девушка вздрогнула, ей померещились два совсем других знакомых человека. В этот момент она знала наверняка, что Дэйка мертва, и умирала она именно так — усмехаясь в лицо смерти.

— Я передам… — были последние слова Суё перед тем, как ее окончательно спеленала запечатывающая техника.

Кенара поднялась на ноги. Она провела рукой по щеке и с удивлением обнаружила, что плачет. Суё обратилась в прах, как и все те, за кого она сражалась. Как и будущее Деревни Звездопада, все кланы и семьи, которых эта щедрая земля приютила на своей груди. Всё обратилось в прах.

— Ну вот, теперь земля в волосах, — меланхолично произнес Рой, встряхивая своей шевелюрой.

Прекрасные темно-красные волосы приняли нормальный размер и едва доставали до пояса. Молодой человек в своей расстегнутой до груди синей рубашке чунина на фоне клонящегося к рдеющему горизонту оранжевого солнца был так хорош, что с него хотелось писать картины.

— А вулкан не исчез, — произнес Набу, поправляя очки.

— Исчезнет, — ответила Кенара, — ведь у него нет очага. Будет лишь немного странным с виду. Смотри, лава застывает, без чакры нечему поддерживать жар. Кибун, — сказала она в микрофон, — доложи в штаб и сообщи капитанам, что враг запечатан.

Вторая Дивизия под командованием Куроцучи из Деревни Камня сражалась с отрядами Зецу до глубокой ночи. Когда основные силы врага на этом фронте были разбиты, шиноби получили возможность отдохнуть. Кое-где еще сновали медики, проверяя, не затерялся ли какой-нибудь раненный среди белесых трупов клонов, им помогали сенсоры, в том числе и Ио Номика. Лишь далеко за полночь он смог улечься на свой походный спальный мешок и под светом звезд подкрепиться сух пайком.

Конор оставил Деревню Звездопада запечатанной от возможных грабителей, а своих людей проводил и разместил на территории Конохи. Только после этого он присоединился к войскам, нагнав их уже на границе Страны Огня. Из-за своей странной биографии, несмотря на опыт и способности, Конор не мог занять какую-либо должность и считался простым рядовым, как другие генины. Напрямую он подчинялся чунину из Страны Земли, а косвенно — Хьюга Неджи, который находился в звании джонина и командовал всем батальоном. Впрочем, с Неджи они практически не пересекались, пару раз видели друг друга издалека, но оба сделали вид, что незнакомы.

Тем не менее, Конор имел возможность наблюдать за молодым командиром со стороны, чем и занимался в течение боя. Что скрывать, он хотел убедиться в том, что Неджи достоин быть избранником Кенары, ведь Конор не сомневался в ее теплых чувствах к нему. Конечно же, и Хьюга не мог быть равнодушен к его ученице! Оценить внешность молодого человека Конору было сложно, но его лидерские способности и храбрость он отметил. Неджи оставил все силы на поле боя и сражался до тех пор, пока мог двигаться. Этим он напомнил сэнсэю Кенару.

Конор удивился бы, если бы узнал, что и он у Неджи вызвал определенный интерес, но только основанный на неприязни, а не симпатии. Казалось бы, этот человек пользовался уважением и доверием Кенары, значит, был достоин уважения и доверия самого Неджи, но… насколько она была объективна в этом вопросе? Ведь Конор — последний и единственный ее земляк, к тому же неизвестно, какие чувства она испытывает к этому человеку. А самое главное, почему, будучи мужчиной и более опытным шиноби, этот Ио Номика не взял на себя всю тяжесть отмщения за своих погибших соотечественников? От Кенары Неджи не слышал и намека на то, что Конор принимает хоть какое-то участие в ее поисках. Чем он занят, в то время как Кенара рискует своим званием и свободой, покидая Деревню под вымышленными предлогами? Авантюра с заселением Звездопада новыми людьми не вызывала понимания или сочувствия у Неджи, он не верил, что это вообще имеет какой-то смысл.

В общем, он не хотел и не собирался здороваться с Конором и заводить с ним разговор. Хотя у него почти не было времени на размышления в течение дня, вечером, лежа на плаще поверх травы без сил и без сна, он вспоминал последний разговор с Кенарой и думал о том, что это к нему она неравнодушна, а не к учителю. Иногда он бывал слишком самоуверен и знал за собой эту слабость. Может быть, и сейчас он обманывается, толкуя ее слова в свою пользу? Неджи вспомнил ее впервые такое нежное лицо и невольно улыбнулся. Нет, это не самообман… Однажды война закончится, и наверное, довольно скоро. И тогда он получит ответы на все свои вопросы.

Изнурительный бой продолжался в центральной части фронта всю ночь, но батальону Кенары было приказано лишь приблизиться к основным силам Третьей Дивизии на случай, если они затребуют подкрепление, и продолжать прикрывать армию с южной стороны. Несмотря на то, что выдалась такая возможность, Кенара не спала. Она смотрела в звездное небо и думала о тех, кто ей дорог и где-то сражается в данный момент: о Неджи, Коноре, Тен-Тен и общих друзьях. Ей хотелось сражаться бок о бок с Какаши-сэмпаем, который находился в те часы в эпицентре выматывающей битвы с Семью Мечниками Тумана всего в нескольких километрах от лагеря Кенары. Как мучительно было просто ждать, не имея возможности вмешаться!

Когда подошел Кибун, куноичи не спала. Он принес последние новости и сообщил, что в армии происходят диверсии и неожиданные убийства. Судя по всему, некоторая разновидность Зецу могла полностью копировать своих жертв — и внешность, и чакру, тем самым вводя в заблуждение даже самых сильных сенсоров.

— Правильно ли я поняла, что, прежде чем принять чей-то облик, Зецу должны подпитаться чакрой этого человека?

— Так точно, Кенара-сама.

— Тогда… эта опасность не угрожает нашему батальону, раз мы еще не имели дела с Зецу. Но все равно, передайте новости чунинам.

Теперь причин для беспокойства и бессонницы стало еще больше. Кенара вздохнула и перевернулась на живот, положив руки под голову. Повязка с надписью на протекторе «шиноби» (символ Объединенной Армии) сползла и лежала рядом. А ведь она еще не привыкла толком к символике Деревни Листа…

На второй день военных действий Третья Дивизия оказалась под ударом отрядов белых Зецу. Батальон Кенары двинулся на помощь Какаши и его людям и должен был ударить по белым Зецу с юга. Куноичи своими глазами увидела этих полулюдей-полурастений, выращенных из клеток Первого Хокаге Хаширамы. В этом бою ее батальон понес первые потери, шиноби гибли по неопытности или неосторожности, и к сожалению, не было возможности защитить всех. Вскоре из штаба поступил приказ всем Дивизиям отправляться на подмогу Наруто и Би, джинчурики Девяти и Восьмихвостого, а также всем Каге, которые в этот момент столкнулись с оживленным при помощи Эдо Тэнсей Учиха Мадарой.

Третья Дивизия должна была сначала покончить с Зецу и последним оживленным Мечником Тумана, на это ушло несколько часов. Хатаке Какаши оставил командование на других джонинов и уже достиг места, где сражался его ученик Наруто. Пока Армия шиноби стягивалась со всех фронтов к эпицентру событий, прошло довольно много времени. Батальон Кенары, одним из первых достигший точки сбора, обнаружил перекроенный ландшафт и вдалеке два гигантских черных шара из чакры всех видов, которые столкнулись друг с другом, создав взрыв ужасающей мощи. Затем на несколько минут все стихло. Небо заволокли тучи, на землю начали падать тяжелые капли дождя.

Кенара отдала приказ продолжать движение, и в этот момент в голове у каждого шиноби раздался голос главного стратега Объединенной Армии, Нара Шикаку. Он говорил: «Ситуация на передовой развивается в нашу пользу, а именно, отряду Узумаки Наруто удается сдерживать врага! Он и Би-доно, которых мы защищаем, самоотверженно противостоят врагу. Вместе с ними сражаются Какаши и Гай. Мы хотим, чтобы вы все поддержали их и присоединились к ним. Объединив вместе нашу волю, мы достигнем победы!» По рядам шиноби пронесся радостный гул.

— Вы слышали? — воскликнула Кенара. — Поторопимся на помощь нашим товарищам! — и добавила тише: — Иначе пропустим все самое интересное…

Через некоторое время из Штаба поступило сообщение о том, что техника Эдо Тэнсей развеяна, а это означало, что не только Зецу повержены, но и оживленные мертвецы изгнаны из этого мира. Однако силы врага как будто только увеличились: Мадара и Обито выпустили на волю Десятихвостое чудовище, Джуби, соединившее в себе всех Зверей, которых когда-то удалось собрать Акацки. Джуби, Восьмихвостый и Девятихвостый сражались друг с другом, используя особые гигантские снаряды из концентрированной чакры, так что стекавшиеся к месту действия дивизии еще издалека видели взрывы и чувствовали сотрясение земли. Наруто и Би, а также их хвостатые выбились из сил, и был отдан приказ всем собравшимся дивизиям перейти в наступление и непрерывно атаковать врага.

К этому времени войска были некоторым образом перегруппированы в зависимости от вида используемых техник. Первыми атаковали шиноби с техниками, ослепляющими врага, а также создающими помеху на поле боя из тумана или насекомых. Под этим прикрытием шиноби нанесли удар воздушными техниками и попытались с помощью стихий земли и лавы сковать Джуби. Кенара вместе с другими мастерами тайдзюцу попыталась приблизиться к Мадаре, но была отброшена. Хотя отряды действовали максимально сплоченно, эта сутолока действовала на девушку самым угнетающим образом.

Джуби вырвался из ловушки и начал мутировать, отращивая множество длинных конечностей. Глаз его начал выпускать чакро-бомбы. Кенара через Кибуна отдала приказ своему батальону сгруппироваться и снова заняла место рядом с ними, готовясь отражать атаки с неба. Но что можно было противопоставить гигантским сгусткам концентрированной энергии первозданного чудовища, словно сотканного из ненависти и хаоса? Он отправлял чакро-бомбы далеко за пределы поля боя, как будто для него не существовало преграды в виде расстояния. Поступило сообщение из Штаба: Шикаку объявил, что чакро-бомба движется к ним, шиноби были даны последние указания и Штаб замолчал…

Враг использовал Технику пронзающих ветвей: Джуби, обликом подобный уродливому растению со множеством веток-лап, разорвался залпами прочных снарядов, напоминающих толстые копья, заостренные с обеих сторон. Шиноби начали гибнуть в огромных количествах. Кенара использовала Мощь тысячи крепостей, укрыв за толстыми стенами максимальное количество людей — весь свой взвод или двадцать семь человек, включая ее саму. Роя и Набу она уже давно не видела.

Кенара стояла, опираясь на одно колено и правую руку, и поддерживала свою защитную технику. Кибун пытался связаться с другими чунинами.

— Атаки продолжаются, — сказал он. — Теперь Джуби выпускает копья быстрее, шиноби не успевают защищаться…

Вдруг все тело куноичи пронзила ужасная боль, а чакра в одно мгновение исчезла. Ее техника развеялась, но Джуби уже не выпускал свои иглы. Кенару охватила слабость, которой она еще никогда не испытывала, руки, дрожа, упали, голова опустилась. Ноги девушки подогнулись, и она опрокинулась лицом вперед, не в состоянии даже смягчить падения. «Что со мной? Я умираю?» — подумала Кенара, но она не видела никаких повреждений и не понимала, что произошло. Кенара лишь чувствовала, как сердце ее через силу бьется и с трудом толкает кровь.

— Кенара-сэмпай! — прокричал Кибун и дотронулся до ее плеча. — Что с вами, Кенара-сэмпай?!

Куноичи медленно возвращала себе контроль над своим телом. Она уперлась руками в землю и начала подниматься. Это было так тяжело, словно она не себя отталкивала от земли, а пыталась поднять над собой весь земной шар. Кенара с трудом поднялась на ноги и попыталась выпрямиться. Неджи…

В это время на руках у Наруто умирал Неджи, пронзенный копьями Джуби. Он уже не чувствовал своего тела и не мог говорить. Он бросил последний взгляд на бескрайнее небо, и ему показалось, что он видит птицу, парящую высоко в облаках. Может быть, прямо сейчас темно-синие глаза смотрят на эту же птицу? «Она всегда…» — подумал Неджи и свет его глаз померк.

Джуби концентрировал чакру, создавая огромный снаряд. Было похоже, что он готовится уничтожить все поле боя…

— Кенара-сэмпай, что с вами? — продолжал кричать Кибун, тряся куночи за плечо. — Вы можете поставить барьер? Иначе мы все умрем здесь…

Кенара вскинула на него глаза. Кибун замолчал и отшатнулся.

— Мы погибли, — пробормотал он, глядя на выраставший из головы Джуби черный шар.

Куноичи оглянулась на свой взвод. Некоторые шиноби были напуганы, другие — исполнены мрачной решимости, но почти на всех лицах застыло отчаяние. Что бы Кенара ни испытывала сейчас, ее долг — защитить этих людей, даже если она ненавидит их в этот момент за то, что была с ними, а не с ним. Всю сознательную жизнь она училась терпеть боль, преодолевать ее и становиться сильнее. Эта привычка, сформированная годами, взяла верх, когда сила воли и желание жить исчерпали себя. Чувство долга и привычка терпеть управляли ее телом, когда куноичи сложила печати и ударила кулаком в землю, создавая защитный купол. Две бомбы хвостатых столкнулись и раздался ужасающий взрыв. Кенара и ее взвод выжили, как и другие шиноби, способные защитить себя и своих товарищей.

Девушка снова упала на колени, так как истратила всю чакру, которая успела к ней вернуться, но в этот момент к ней подскочил клон Наруто, пылающий оранжевым светом, и положил ей руку на плечо. Кенара почувствовала, как тело ее наполняется теплой чакрой, странноватой по ощущениям. Наруто делился чакрой Девятихвостого со всеми выжившими шиноби.

В это время лапы Джуби удлинились и начали шарить по полю боя, давя и уничтожая всех, кто в них попадался. Кенара приказала своим людям рассредоточиться и переместиться ближе к центру: если Объединенной Армии суждено провести контратаку, то нужно сделать это общими усилиями. С помощью Земляного змея она задержала одну из лап, а Взрывной волной ранила другую, затем сама двинулась ближе к центру. Повсюду на поле боя лежали убитые шиноби, казалось, что их в разы больше, чем выживших. Передвигаясь длинными прыжками, Кенара твердила про себя: «Конор, Тен-Тен, Набу, Рой, Конор, Тен-Тен, Набу, Рой», — как будто это могло их защитить.

И вдруг девушка увидела знакомые фигуры в зеленом трико, а также… Кенара максимально ускорилась, не заметив, что ускользнула по пути из-под двух вражеских атак чудовищными лапами. Ли стоял на коленях и обнимал Неджи. Гай-сэнсэй хмурился и держал за плечо своего ученика, заливающегося слезами. Тен-Тен была тут же. Увидев Кенару, она закусила перчатку на своей руке и отвернулась, чтобы не зарыдать. Кенара остановилась. Она медленно подошла и опустилась на колени рядом с Ли.

— Хината заслонила собой Наруто, когда он был без сил, а Неджи прикрыл Хинату… — сказала Тен-Тен, взяв себя в руки.

— Он не мог поступить иначе, — произнес Гай-сэнсэй.

Грудь Неджи была в нескольких местах пробита насквозь заостренными копьями Джуби. Его лицо в обрамлении прекрасных темных волос казалось белоснежным. Впервые его высокий лоб, обычно скрывающийся за протектором, был открыт, но Проклятая печать уже исчезла, освободив молодого Хьюга от всех его долгов и обязательств. Кенара взяла холодную руку в свою и поняла, что Неджи больше нет в этом теле. «Куда теперь ты идешь?» — подумала девушка. Она наклонилась к белой руке и нежно поцеловала ее. Еще минуту Кенара смотрела на лицо Неджи, запоминая его навсегда, затем заставила себя отпустить его пальцы и поднялась. Она хотела сказать что-нибудь, но почувствовала, что не сможет, поэтому развернулась и быстро помчалась прочь.

Кенара отыскала свой отряд, когда Обито и Мадара использовали ужасающую огненную технику, охватившую почти все поле боя, но шиноби защитила чакра Наруто. Тогда Джуби зашевелился, земля разверзлась, а небеса дрогнули… Произошедшее напоминало Танец небес и земли Рипы, но только в несравнимо больших масштабах… И снова чакра Наруто защитила всех, но после этого покров начал таять и исчез. Теперь шиноби снова должны были рассчитывать лишь на себя.

Джуби тем временем продолжал свои мутации: тело его вытянулось, а вместо головы сформировался бутон диковинного цветка, готовый выпустить новую чакро-бомбу. В эту критическую минуту Объединенная Армия будто снова обрела командира: от имени Нара Шикамару с сознанием каждого шиноби связалась Ино. Она рассказала о простейшей технике создания земляной преграды и о требующихся для нее печатях. Шиноби выстроились рядами и совместными усилиями начали создавать стены из земли и камня, расположенные друг за другом. Кенара и ее взвод приняли участие в создании первой преграды, а затем быстро отступили. Остатки Армии шиноби столпились за каскадом стен, ожидая удара. Бомба Джуби смела почти все стены, создавая взрывную волну и сотрясая землю, но в конце концов истаяла, разрушив последние преграды. Шиноби переглядывались друг с другом, казалось, они скорее были поражены, чем обрадованы.

— Держитесь! — крикнула Кенара. — Вместе мы сильнее!

Другие командиры также пытались поддержать моральный дух своих людей, но дело выглядело почти безнадежным.

В это время подобно чуду явились четыре воскрешенных Хокаге Конохи, встали на сторону своих людей и совместными усилиями закрыли Джуби барьером из четырех рубиновых стен, предотвратив появление еще одной чакро-бомбы. В сознании Кенары послышался голос Ино:

— Кенара, Хаширама откроет проходы в барьере для атаки на Джуби, нам нужны самые сильные шиноби, присоединяйся и атакуй совместно с командой номер семь!

Кенара оставила Кибуна за главного.

— Мы атакуем Джуби, а вы ждите приказов и будьте внимательны. Чтобы все были живы к моему возвращению! — она поскакала вперед.

«Неджи, — подумала Кенара, — если ты где-то есть, смотри на меня! Смотри, как я буду драться!»

Джуби, окруженный рубиновым барьером, начал отделять от себя собственные копии, напоминающие одновременно и зверей, и Зецу, покрытые шипами и обладающие ужасающей чакрой Десятихвостого. Кенара сражалась рядом с товарищами из Листа, неподалеку от Кибы с Акамарой и Хинаты. Когда Хината использовала технику Шестьдесят четыре ладони, сердце Кенары болезненно сжалось и она не смогла оторвать от нее свой взгляд, за что и поплатилась. Один из клонов Джуби подскочил и ударил огромной шипастой лапой, зацепив левую руку куноичи и разодрав кожу и мышцы от плеча до локтя. Если бы не ее скорость и попытка отскочить в сторону, она бы уже валялась на земле со сломанной шеей.

Кенара, отступая, быстро сложила печати и разорвала чудовище на куски с помощью Взрывной волны. Она достала из сумки что-то наподобие глины — изобретение Набу — и растерла по руке, останавливая кровотечение. Из-за адреналина она почти не чувствовала боли от раны. Куноичи решила показать все, на что способна. Она уничтожила еще двух порождений Джуби, используя Удар с небес и Земляного змея, затем создала еще одного Воздушного змея, вложив в него побольше чакры и отправила туда, где ворочалась целая стая чудовищ. Это было ее произведение искусства: змей, оказавшись над врагом, стал проводником следующей техники. Кенара сложила печати и воскликнула:

— Стихия Земли! Метеоритный дождь!

Запас чакры из змея обратился в каменные глыбы, несущиеся на землю с огромной скоростью. Больше десяти клонов Джуби было уничтожено за раз. Кенара сражалась еще какое-то время, отрешившись от всего и желая лишь нести смерть своим врагам, но в какой-то момент звери исчезли. Сам Джуби тоже пропал в мгновение ока. Шиноби растерянно оглядывались по сторонам, пытаясь понять, в чем дело. Голос Ино прозвучал в сознании:

— Ребята, Обито запечатал Десятихвостого в себе и стал джинчурики! Враг стал еще сильнее! Уходите из барьера!

Через секунду рубиновый барьер исчез и это отрезвило Кенару. «И зачем потрачено столько чакры?» — подумала она и побежала туда, где оставила свой взвод. К счастью, все были живы, кроме того, Кибуну удалось связаться с Набу, и тот присоединился к взводу Кенары вместе со своими людьми.

— Счастье, что вы живы! — воскликнула Кенара. — Как вам это удалось?

— Благодаря талантливым ребятам из Деревни Камня, — ответил Набу.

Это были двое рослых братьев, поддерживавших друг друга и, видимо, истративших большой запас чакры. Они вместе использовали технику Черепаший панцирь.

Где-то раздался взрыв, затем шиноби увидели вдалеке сражение Мадары с Хаширамой: огромное Сусаноо билось с древесным драконом. Сердца людей дрогнули от подобного зрелища, и почти каждый почувствовал собственную никчемность. В этот момент в сознании людей раздался голос Нара Шикамару, передаваемый с помощью Ино. Он говорил о том, что даже малая сила пригодится в нужный час и не нужно падать духом. В конце этой речи прозвучал приказ не терять концентрацию и выжидать удобный момент для атаки.

Кенара и Набу воспользовались передышкой, чтобы обработать ее рану и осмотреть других раненных. В общем-то, оба взвода оставались в полном составе, тяжело раненных не было, запасы чакры еще не истаяли. К сожалению, с Роем и другими чунинами связаться не удалось.

Земля испытала новое потрясение: прямо на глазах у шиноби на поверхность вырвалось гигантское растение и вытянулось вверх до самых небес. На макушке его распустились четыре бутона. С ужасом люди увидели, как в чашечках цветов формируются новые чакро-бомбы, готовившиеся ударить во всех направлениях. Лицо Кенары помрачнело. Ее техника, да и любая техника уровня джонина, была бессильной против таких снарядов. Чтобы ударить наверняка, Обито в одиночку создал барьер вокруг центральной части поля боя.

— Мы в ловушке, — тихо произнес Набу.

Над полем витали горестные крики и ругательства, люди отчаялись, осознав безвыходность своего положения.

«Да, похоже на конец», — подумала Кенара. И все же она собиралась применить свою технику и умереть, предприняв хоть что-то.

— Не сдавайтесь! — яростно крикнула она своим бойцам. — Даже сейчас… никогда!

В этот момент шиноби почувствовали, как в них нарастает чакра Наруто, чакра его зверя, Девятихвостого Курамы. «Это не поможет, — думала Кенара, — но спасибо, Наруто…» И грянул взрыв.

— Тысяча крепостей!..

Прошла минута. Шиноби переглянулись — они все еще были живы. Когда Кенара убрала купол, то они увидели вокруг себя множество других выживших шиноби, в том числе Набу с его людьми, выбирающимися из-под каменного панциря, а где-то среди прочих мелькнули темно-красные волосы Роя.

— Это другое место, — сказала Кенара, оглядываясь. — Похоже, нас переместили с помощью чакры Наруто.

Братья из Деревни Камня упали, полностью истратив чакру. Набу приказал двум другим своим людям отступить и унести их к медикам.

Впереди виднелся гигантский барьер, только смотрели шиноби на него теперь снаружи, а не изнутри. Затем барьер исчез, но вместо растения с четырьмя цветками возвышался другой мощный стебель с бутоном на вершине. От него начали расползаться гигантские корни. Эти корни двигались над землей и под землей и хватали всех зазевавшихся шиноби, высасывая из них чакру без остатка.

— Отступаем! Быстро! — скомандовала Кенара.

Она хотела отойти на безопасное расстояние и придумать план для атаки. Но как можно атаковать то, что высасывает твою чакру?

В сознании людей зазвучал голос Хаширамы, воскрешенного Первого Хокаге. Он сообщил, что растение является древо-богом, с помощью которого Мадара погрузит всех в Бесконечное Цукуёми, массовое гендзюцу, и тогда чакра людей станет его пищей. Действие гендзюцу начнется, как только раскроется бутон, поэтому у Объединенной армии шиноби есть всего пятнадцать минут, чтобы атаковать и уничтожить древо-бога. Затем время как будто остановилось… в сознании людей картины сменялись одна за другой. Сначала это были воспоминания Хаширамы о его попытках наладить отношения между странами и Деревнями, найти общий язык между всеми шиноби мира, чтобы прекратить войны. Затем Ино спроецировала на всех воспоминания Наруто. В заключение он сказал о том, что нужно бороться до конца, чтобы ни о чем не сожалеть.

Эти сильные эмоции заставили шиноби воспрянуть духом. На поле боя появились пять действующих Каге, в том числе Цунаде-сама, которым с большим трудом удалось восстановиться после сокрушительной битвы с Мадарой.

— Цунаде-сама здесь, — сказал кто-то из отряда Кенары. — Значит, теперь все будет хорошо.

Многие вздохнули с облегчением, но Кенара не спешила радоваться. Мадара уже один раз победил Каге, вряд ли они смогут переломить ход войны. Но главное, что люди верили в них и готовились идти в бой.

Вскоре по земле начали расползаться копии Кацую, призывного животного Пятой Хокаге, лечащего слизня. Кенара отдала приказ двигаться обратно по направлению к древо-богу и готовиться к общей контратаке. Шиноби увидели сражающегося с Обито Девятихвостого Кураму, облаченного в Сусаноо, доспех из чакры. «С кем это Наруто объединился для атаки?» — подумала Кенара и, когда ее взвод подобрался ближе к месту действия, разглядела Учиха Саске.

«Я всегда недолюбливал Саске», — раздался родной голос Неджи в ее голове. Эти недавние воспоминания были такими яркими… Несколько дней назад они спокойно пили чай на кухне в ее домике, а теперь мир сошел с ума, чудовища и мертвецы оживают, землю раздирают потоки чакры, столько людей погибло и впереди беспросветный мрак…

Наруто и Саске, объединившись с другими ребятами из их Деревни, нанесли Обито удар. Джуби внутри него снова разделился на девять хвостатых зверей, и звери рвались наружу. Чакра Наруто, похожая на рыжие лисьи лапы огромных размеров, ухватилась за чакру хвостатых и начала ее тянуть из врага. Кенара посмотрела вверх и увидела, что бутон перестал раскрываться и застыл. Нара Шикамару через Ино обратился к сознанию всех шиноби и предложил им помочь Наруто тянуть чакру.

— Вы слышали? — крикнула Кенара. — Вперед! Хватаемся за «лапы» и тянем»!

Это было удивительное зрелище: все шиноби, что были на поле боя, собрались все вместе и выстроились «змейкой» по несколько человек. В едином порыве, общим усилием они тянули хвостатых из Обито. «Если война закончится, мы никогда не сможем этого забыть, — подумала Кенара, — мы не забудем, что были все вместе и действовали заодно! Мир изменится, он не может не измениться…» Хвостатые звери вырвались на свободу из тела Обито, и враг, потеряв особую силу, упал на землю.

После короткой передышки ночное небо разорвала белая шаровая молния. Все шиноби смотрели туда, где, судя по этим знакам, Наруто уже сражался с Мадарой. Кенара и другие командиры отдали приказ своим людям выдвигаться в том направлении. Снова робко засияла надежда на победу, ведь оставалось победить одного страшного врага.

Земля, по которой бежали шиноби, была изрыта и вспучена кусками. Не успели они добраться до нового места сражения, как поступил приказ уходить в сторону и не стоять на пространстве между Мадарой и хвостатыми.

— Отступаем! — воскликнула Кенара, повернув на девяносто градусов. — Покидаем зону поражения, прибавить ходу!

Через несколько минут на этом месте разразился ужасающий бой между Мадарой и Хвостатыми зверями. Шиноби видели вспышки Сусаноо, все были уверены, что сражение скоро закончится и наступит конец войне. Тогда Мадара призвал гигантскую статую Гедо Мазо, напоминающую уродливую фигуру то ли зверя, то ли человека с девятью глазами на лбу и одним огромным глазом на лице. Из статуи вырвались цепи и начали затягивать в нее хвостатых.

«Этот Мадара… подобен божеству, — подумала Кенара. — Кто может ему противостоять? Пять Каге пред ним — ничто, Наруто терпит поражение, целая армия шиноби бессильна…» — она стиснула зубы.

«Мы не из тех, кто отсиживается за чужими спинами», — сказал однажды Неджи. Куноичи хмурилась и готова была кусать локти. Но что она может сделать в данной конкретной ситуации? Что вообще можно сделать? Оставалась надежда, что от Шикамару или кого-то из Каге поступит приказ.

Вскоре на поле боя появился еще один участник — существо в маске, управлявшее гигантской статуей Тысячерукой Богини. И эта тысяча рук использовала множество техник всех известных видов чакры. Именно туда направилась Кенара со своим отрядом. Сражаясь с гигантскими руками, куноичи почти непрерывно использовала Взрывную волну. Она уже не могла отследить перемещение своих людей, все смешалось на этом поле боя… Краем глаза она заметила, что древо-бог как будто исчезло, но почему-то не испытала радости, наоборот, дурное предчувствие поднялось из глубины ее души.

Кенару сдуло в сторону одной из техник, которую она не успела погасить. Лежа на спине и пытаясь отдышаться, она увидела, как в небе парят огромные глыбы, словно кто-то собирался применить усиленную в разы технику Метеоритного дождя. Глыбы распадались, разрубленные на части Сусаноо Саске и расенсюрикенами Наруто, но над ними парила белая фигура Мадары… Куноичи кое-как поднялась на ноги и, забыв о Тысячерукой статуе, уставилась в небо. Силуэт ужасающего, но великолепного Мадары вырисовывался на фоне огромной луны, затем на поверхности луны отразился красно-черный узор, похожий на одну из форм шарингана, а землю залило белым светом…

Бесконечное Цукуёми захватило людей. Почти все оказались в плену непрекращающейся иллюзии непреодолимой силы.

Мадара использовал Божественное рождение леса, огромное древо расползалось по всей земле, отовсюду вылезали его корни и, протягивая свои лапы, спеленывали людей и подвешивали подобно диковинным плодам на раскинутых ветвях.

Но Кенара уже ничего не чувствовала.

Там, где горы сомкнулись в кольцо,

Месяц качает в серебряной лодке

Ту любовь, что похожа на сон,

Самый сладкий и самый короткий.

(«Колыбельная для Солнца», Флёр)

Девочка одиннадцати лет широко зевнула и дернулась, едва не свалившись с ветки раскидистого вяза. На коленях у нее лежал учебник по тактике. Привычным движением девочка отбросила назад густую челку отросших волос и потуже затянула хвост, который все время съезжал на сторону. На загорелой руке болтался браслетик из нескольких металлических плашек, составлявших вместе имя «Кенара». Девочка выглянула из-за облака листвы и посмотрела в сторону школы: кажется, занятия еще не закончились. Она поджидала старосту класса, которая после занятий приносила конспекты — в те дни, когда Кенаре не хотелось учиться.

Усевшись поудобнее, девочка продолжила чтение. Через некоторое время ее уединение было нарушено ребятами из старшего класса.

— Точно, сегодня же у старшеклассников распределение, — сказала себе Кенара.

Среди них был мальчик из клана Хьюга, который ей нравился, с серебряными глазами и длинными волосами темного цвета.

Парень из клана Хьюга шел по дорожке в компании двух человек: странного мальчика в зеленом трико и девочки с оданго. Он явно был чем-то раздражен, и вскоре Кенара смогла услышать все подробности.

— Я уже сказал, что не хочу быть в команде с посредственной куноичи и недошиноби, лишенным техник!

— Распределением занимались джонины и оно одобрено Третьим Хокаге, — возразила девочка с оданго. — Хочешь это оспорить?

— Из-за вас этой команде будут давать самые низкопробные миссии, так я никогда не смогу проверить свои силы, — юный Хьюга резко остановился, скрестив руки и пытаясь скрыть свою досаду.

— Я буду стараться стать сильнее и не подведу нашу команду! — воскликнул мальчик в трико, подстриженный «под горшок».

Своей угловатой фигурой и будто нарисованными черной тушью бровями он походил на деревянную куклу.

— Ты никогда не станешь сильнее! — прикрикнул на него Хьюга, не сдержавшись, и губы его скривились.

Ли отставил ногу назад и поднял руку, принимая боевую стойку.

— Пожалуйста, испытай меня, — сказал он.

— Ли, не надо! — воскликнула девочка с оданго. — Это закончится как всегда плачевно…

— Я уже побил тебя на прошлой неделе, тебе мало? Нравится быть грушей для настоящих шиноби?

Кенара была неприятно удивлена. Ей стало противно, что мальчик, которого она считала симпатичным, ведет себя как заносчивый болван. «Давай, Ли, — подумала она, — побей этого нахала». Засунув книгу в карман, она вытянулась поудобнее, чтобы не упустить ничего интересного.

Поединок продлился недолго. Уровень мастерства противников слишком сильно различался. Хьюга отлично пользовался Джукеном и легко считывал все движения Ли. Кенара слышала о мальчике, который мог использовать только тайдцюцу, но не была с ним знакома лично. Несмотря на то, что Ли находился в отличной физической форме и прекрасно двигался, ему явно не хватало усиления и ускорения в виде чакры, поэтому он уступал противнику. Не говоря уже о том, что традиционно тайдзюцу клана Хьюга считалось в Деревне Листа самым мощным, что Неджи и продемонстрировал. Последний удар в солнечное сплетение был очень сильным и показался Кенаре излишне жестоким для спарринга. Она даже дернулась и наполовину свесилась с ветки, выглянув из листьев наружу.

Хьюга презрительно усмехнулся и покачал головой.

— Ты всегда будешь бесполезным треплом, — сказал он скорчившемуся на земле Ли. — Только говоришь о силе, но даже не знаешь, что это такое.

— Эй, Хьюга! — крикнула Кенара. — Добиваешь лежачего?

Неджи покраснел от гнева и резко обернулся. Кажется, он узнал девчонку из младших классов, хотя по росту она была не ниже его самого.

— Тебе лучше не вмешиваться в чужие дела, — сказал он. — Проваливай.

Но Кенара не собиралась проваливать, наоборот, она спрыгнула с ветки на землю и, выпрямившись, посмотрела Неджи в глаза. Хмыкнув, она прошла мимо него и подала руку Ли.

— С тобой все в порядке? — спросила она.

— С-спасибо, — пробормотал Ли, тяжело дыша.

Девочка с оданго подбежала к ним и помогла Кенаре усадить Ли на траву.

— Я тебя предупреждала, — проворчала она и сказала Неджи: — Ну вот зачем ты…

— Не выношу неудачников, — ответил Хьюга и развернулся, собираясь уходить.

— Так это твои неудачники, — в спину ему бросила Кенара. — А ты, значит, капитан неудачников!

— Еще одна, — пробормотал тот и удалился длинными прыжками.

Тен-Тен и Кенара сидели на пригорке над рекой, на мягкой травке, согретой солнцем, и болтали, поедая мороженое.

— Моя мама была из сельских жителей, а отец — шиноби, — сказала Тен-Тен. — Папа погиб на миссии, когда мама была беременна мною, поэтому роды закончились печально. Так что меня воспитывали дедушка и бабушка, но я была очень подвижной, они не успевали за мной следить и в итоге договорились поместить меня под присмотром Третьего в Конохе, с няней, а затем отдать в Академию шиноби. И я получаю пособие как сирота и как дочка шиноби.

— У меня почти такая же история, только я жила с тетей и сестрой. В Деревне Звездопада нет школы, так что они решили отправить меня сюда, к дальним родственникам. Но я живу одна, без всякого там надзора, чему очень рада, — мороженое потекло по пальцам у Кенары и капнуло на футболку.

Футболка была темно-синего цвета, с тремя серебряными звездами на груди, так что капля мороженого удачно вписалась в рисунок.

Нинаки ловко завязывала розовый оби (пояс) особым узлом. Кенара стояла перед зеркалом в шелковом кимоно фиолетового и серебряного цветов и шевелила пальцами ног, пытаясь привыкнуть к дзори (особые сандалии). Лицо ее, слегка припудренное, выражало глубокую степень недовольства. Тетя Инари поправляла племяннице прическу, втыкая шпильки и пытаясь укротить пушащиеся пряди.

— Черт возьми! — воскликнула Кенара, когда почувствовала укол в голову, и тут же прикусила губу. Уже полгода прошло с момента окончания Академии шиноби и возвращения в Звездопад, а она никак не могла отучиться ругаться.

Инари больно дернула ее за волосы и возмущенно сказала:

— В нашем доме не ругаются! Ты, наверное, забыла за шесть лет.

— Тетя, я эту троюродную прабабку даже в лицо не помню, ну неужели мое отсутствие на ее юбилее кто-нибудь заметит?

— Человеку исполняется сто лет, — сказала Нинаки. Ее красивое лицо было накрашено, а серебряные волосы убраны в высокую прическу. — Раз в сто лет ты можешь почтить ее своим присутствием?

— Если обещаете, что до двухсот она не доживет… — пробормотала Кенара, за что ее снова дернули за волосы.

— Ничего, потерпишь. Такого праздника давно не устраивали, приедут гости из столицы и из Листа, к тому же особняк Менге — очень красивое место.

Особняк Менге был дворцом в черной и серебряной расцветке и стоял на берегу озера посреди дивного сада. Дорожки здесь были усыпаны галькой вперемешку с цветными стеклянными бусинами и янтарем, среди фонтанов и беседок стояли кадки с тропическими растениями. Позади дома устраивались развлечения для маленьких детей под присмотром нянь, а перед фасадом над озером молодежь запускала фонарики.

Кенара, выразив почтение всем взрослым, которым была обязана по этикету, получила разрешение погулять по оранжерее. Здесь росли хризантемы и розы, орхидеи и анютины глазки, а также множество цветов, названия которых куноичи не знала. В этом чудесном месте ее и нашла Нинаки.

— Сестренка, подойди сюда, пожалуйста.

Девочка вздохнула и приблизилась. Она, хоть и не признавалась в этом, любовалась своей сестрой и думала о том, что кимоно сидит интереснее на женской фигуре, когда уже выросла грудь.

— Нам надо поприветствовать Хьюга, они наши родственники по прабабушке. Хияши-сама приехал со своим племянником и несколькими молодыми людьми из побочной ветви.

Кенара пыталась спрятаться за сестру, но в определенный момент ее просто вытолкнули вперед для поклона. Поднимая голову, она увидела Неджи. Он выглядел как обычно, в своем одеянии клана, без всяких смешных украшений и неудобной обуви.

— Ты здесь освоилась, будь добра, позаботься о развлечении Неджи-сана, — сказала Нинаки.

Взрослые ушли, а Кенара и Неджи остались вдвоем. Девочка порадовалась, что под пудрой почти незаметно, как она вспыхнула от негодования. Однако хорошее воспитание заставило ее выдавить из себя:

— Добро пожаловать, Неджи-сан.

Неджи поклонился и вежливо поблагодарил ее. «Словно меня не узнал», — подумала Кенара.

— Не хотите посмотреть библиотеку? — спросила она. — Там есть интересные акварели, если вас это интересует…

— Да, спасибо, я и сам немного увлекаюсь живописью.

Кенара удивилась, но ничего не ответила.

Библиотека была настоящей сокровищницей. Кроме, собственно, большого собрания книг и свитков на стенах висели географические карты и картины, нарисованные акварельными красками; расписные ширмы прикрывали три окна, а в одном из шкафов за стеклом стояла коллекция фигурок из кости. Неджи и Кенара больше двух часов провели в этом помещении, почти не разговаривая, рассматривая и трогая удивительные сокровища, которые попадались под руку и на глаза. У одной из ширм они столкнулись.

— Странный рисунок, — заметил Неджи.

— Да! — воскликнула Кенара. — Тут у птиц голова свернута! Явно же рисовали с дохлых… — она прикусила язык.

Неджи тихонько рассмеялся.

— Да уж, любоваться живыми птицами намного приятнее.

— Только на природе, — ответила Кенара. — Не люблю, когда живых существ держат в клетках.

Неджи стал серьезным.

В этот момент дверь распахнулась и вошла тетя Инари, и без того высокая, а с пышной прической подобная богине. Она внимательно посмотрела на молодых людей и сказала:

— Вас уже давно не видно и не слышно, не желаете присоединиться к другим гостям?

Сказано это было тоном, подразумевающим исключительно согласие, так что больше Кенара не виделась с Неджи наедине в течение вечера и, соответственно, не разговаривала с ним.

Песчаная буря расходилась все сильнее, Рики и Таюши с двух сторон плотнее приблизились к Кенаре, чтобы она гасила ветер вокруг них.

— У нас оба свитка, — громко сказал Рики. — Но среди бури легко попасть в ловушки, так что нужно быть осторожнее.

— Под песком двигаются два моих земляных клона, — ответила Кенара. — Они смогут обнаружить… Погодите…

Кенара привела товарищей в то место, где ее клоны натолкнулись на подозрительную капсулу. Они извлекли эту капсулу на поверхность, а шиноби с помощью оружия вскрыли ее и обнаружили трех молодых людей, команду Песка, находящихся под действием гендзюцу. Очнувшись, они рассказали, что столкнулись с бандой разыскиваемых преступников, которые обрекли их на медленную смерть под толщей песка.

— Казекаге в опасности! — воскликнула девушка со знаком клана Суреми у виска.

Объединившись с командой Песка, Кенара и ее товарищи отправились в погоню за бандой под названием Коготь и сразились с ними неподалеку от места, где Неджи, Тен-Тен и Ли в союзе с другими шиноби Песка спасали Гаару от таинственного монаха с сямисеном и извлечения Шуукаку.

Когда все участники экзамена собрались вместе, чтобы послушать речь Казекаге Гаары, Кенара подошла к Тен-Тен обменяться новостями и заодно поприветствовала Ли и Неджи. Несмотря на физическую усталость, она ощущала душевный подъем из-за одержанной победы.

— В этот раз обстановка не такая торжественная, но намного более приятная, — сказала она Неджи, сдержанно улыбнувшись.

Ей хотелось озадачить его, но Неджи совсем не растерялся и ответил:

— Немного не хватает фонтанов.

— Так ты узнал меня тогда? — удивилась Кенара.

— Странно ожидать чего-то другого от представителя клана, обладающего особым зрением, — ответил Неджи.

Девушка мысленно показала ему язык, а вслух сказала:

— Окажи мне честь и сразись со мной, Хьюга Неджи, когда появится такая возможность.

— Очевидно, она появится довольно скоро.

Глубокой ночью на одном из барханов песка в лучах полной оранжевой луны состоялся их поединок, в котором не оказалось победителя: силы были равны. Кенара и Неджи пожали друг другу руки, как это полагалось в Деревне Листа, и разошлись.

Куноичи думала, что от усталости уснет мгновенно, но перед ее мысленным взором стояли серебряные глаза. Неджи изменился и повзрослел. Он уже не казался таким высокомерным, как раньше. Кенару беспокоила мысль о том, насколько она сама повзрослела, стала ли сильнее, поэтому ей так хотелось сравнивать себя с человеком, который одновременно был похож на нее и стоял на ступеньку выше. Неджи, как и Кенара, серьезно относился к мастерству шиноби, отдавал ему все свои силы, но был сдержаннее и требовательнее к себе. Сэнсэй будет гордиться, когда узнает, что она не уступила в поединке гению клана Хьюга…

По возвращении в деревню Кенара отметилась у Старейшины, а затем отправилась к учителю. Его дом находился возле сквера с кленами, и коричневая крыша каждую осень бывала густо припорошена алой листвой. Когда дверь открылась, на пороге показался несколько смущенный и растерянный Ио Номика, запахнувший на груди плотный махровый халат и придерживающий его обеими руками.

— Кенара, привет! — сказал он, широко улыбнувшись. В глазах его плясали искорки смеха. — Я тут немного…

Из-под халата раздался предательский писк. Кенара наклонилась вперед, а потом воскликнула:

— Еще один! Сэнсэй, вы уже четвертого кота подбираете, сколько можно?! Вам самому должно быть тесно в таком домике, а вы еще кошачий питомник устроили!

— Ну, я… — Конор тихонько рассмеялся.

— Дайте хоть посмотреть, — Кенара взяла из рук учителя маленького котенка. У крохи глаза были еще густо-фиолетовго цвета, а тело покрывал ярко-оранжевый, как апельсин, пушок. — Где взяли?

— На рынке. Там была женщина с коробкой котят, она сказала, что если не раздаст всех до конца дня, скормит собакам.

— Вы такой наивный… — девушка погладила котенка и аккуратно передала его Конору.

Через пару минут она уже сидела на маленьком диванчике, пила теплый чай и рассказывала об экзамене на чунина. Конор положил котенка на сложенный в несколько слоев шарф и отогнал от него двух любопытных кошек. Четвертый кот гулял где-то во дворе.

— Ты не представляешь, как мне приятно слушать о ваших подвигах… Как приятно гордиться тобой.

— Тогда у меня есть еще одна история: я дралась с Хьюга Неджи…

Ио Номика был наставником Кенары со времен ее возвращения из Академии Конохи. Он сам вызвался обучать девочку, обладающую склонностью к техникам Стихии Земли, а Инари с радостью передала ему эту почетную обязанность, так как имела другую специализацию.

— У меня тоже есть для тебя новости, — сказал Конор после того, как они обсудили поединок. — Не знаю, как ты к этому отнесешься… Ты же знаешь, что я уже несколько месяцев исполняю некоторые административные обязанности при Старейшине. Мы обсуждали с ним вопрос о создании в будущем школы шиноби в Деревне Звездопада.

— Ого! Приятно слышать.

— И вопрос о системе должностей и званий по примеру Деревни Листа. Нам не хватает опыта и квалифицированных кадров. Сейчас Звездопад получает мало заданий, а те миссии, которые нам поручают, обычно не очень высокого ранга. Так что наша молодежь имеет мало возможностей развиваться и получать ценный опыт. И это лишает нас возможности в будущем получать больше заказов и преодолеть кризис.

Этот «кризис» уже сидел у Кенары в печенках. С самого ее детства она слышала о состоянии упадка и невеселых прогнозах на будущее.

— Продолжай, сэнсэй, надеюсь, ты ведешь к чему-то хорошему.

— Как сказать… Решение было трудным, но я его принял. Ты должна поступить на службу в Деревню Листа на пятилетний срок. Переговоры с Конохой уже ведутся.

Кенара молча смотрела на своего учителя. Да, его логика ясна: она получит возможность выполнять сложные миссии и учиться тому, как поставлено дело шиноби в главной военной деревне Страны Огня.

— Если все пройдет гладко — а в этом я уверен — мы сделаем это постоянной практикой, пока не получим юное поколение, прошедшее хорошую закалку. Имея первоклассных шиноби, мы сможем претендовать на сложные миссии и получим возможность открыть школу.

— А как же Рики и Таюши?

— Они пока останутся здесь, но через год мы попробуем и их отправить в Деревню Листа. Эффективнее будет разделить вас и по одиночке включить в разные команды Конохи, для ускорения обучения и наилучшего взаимодействия.

Кенаре было приятно видеть учителя таким серьезным и увлеченным новой должностью. Вряд ли он смог бы раскрыть весь свой потенциал, оставаясь лишь рядовым шиноби. И хотя перспектива жить самостоятельной взрослой жизнью ее только радовала, к этой радости примешивалась легкая грусть от предстоящей разлуки с друзьями и наставником. Чтобы взлететь, нужно сначала лишиться опоры. Новая обстановка и новые товарищи, как и участие в настоящих миссиях, должны были стать для нее толчком к дальнейшему развитию.

— Хорошая работа, Дэйка-сан, — сказал Неджи. — До сих пор не верится, что мы смогли прижать его к стенке.

Дэйка усмехнулась.

— Первым его засек мой ученик, так что спасибо следует сказать прежде всего Руюге.

— Давайте сначала закончим, а потом будем раздавать благодарности, — произнесла Кенара, выхватывая кунаи. — Мало выследить Якуши Кабуто, нужно еще взять его.

Молодой человек, настигнутый в одной из лабораторий Орочимару, уже не носил очки. Часть его лица и одна рука были покрыты серебристой чешуйчатой кожей, один глаз напоминал змеиный. Он усмехнулся и сказал:

— Справедливое замечание.

— Это змеиное отродье не случайно отступало сюда, — произнес Рой. — Здесь могут быть ловушки.

— Бьякуган! — воскликнул Неджи и одновременно с ним Кабуто прокричал:

— Поздно! — и нажал на какую-то панель, скрытую в стене.

Металлические створки, мастерски замаскированные под камень, разъехались в стороны, и взглядам шиноби открылась обширная пещера, во мраке которой шевелилось ужасное нечто. Кабуто, смеясь, воскликнул:

— Сейчас вы столкнетесь с истинным порождением Змеи, которое нам с Орочимару-сама удалось несколько… улучшить.

Существо в пещере, видимо, поднялось на лапы и медленно поползло к выходу. Набу выхватил фонарик и осветил его — частями, так как оно было слишком крупным.

— Что это? — изумился Рой.

— Это… — Неджи замолчал на секунду, подбирая слова. — Это гидра со множеством голов и на каждой из них… по шарингану!

— Мы с Орочимару-сама прогулялись по кварталу Учиха после его зачистки, решили, не пропадать же добру, — сказал Кабуто, мерзко улыбаясь.

Набу почувствовал, как фонарик в его руке наливается чакрой, он еще не до конца освоил эту свою способность. «Черт, еще рано», — подумал юноша и швырнул фонарик в сторону пещеры. Раздался взрыв…

— Кажется, я не давал команды, — сухо произнес Неджи, повернувшись к нему.

Его лицо, искаженное бьякуганом и холодной яростью, представляло собой угрожающее зрелище.

Несколько голов гидры, напуганные взрывом, издали визг, чудовище попятилось и исчезло. Шиноби недоуменно переглянулись.

— Нет! Нееет! Когда ты освоила Камуи? — воскликнул Кабуто.

— Все ясно, — сказал Неджи. — Гидра использовала шаринган и перенеслась в другое измерение. Не повезло тебе, Якуши Кабуто.

— Земляные клоны! — воскликнула Кенара.

На врага двинулась стена из пяти силуэтов, по виду состоявших из земли и грязи. Кабуто достал одной рукой из поясной сумки дымовую бомбу, а другой, сосредоточив чакру, хлестнул по тому из клонов, что перерезал путь к отступлению в смежную с лабораторией пещеру. Грязь исчезла, а перед Кабуто уже стоял скрывавшийся под ней Рой. Зеленые глаза блеснули, в них плескались десятки рыбок-искорок и на пару мгновений враг отвлекся, прежде чем смог осознать и развеять гендзюцу. Этих мгновений хватило, чтобы Неджи подскочил и использовал свою технику.

— Сто двадцать восемь ладоней! — воскликнул он и начал наносить один удар за другим.

Кабуто упал на колени, пытаясь регенерировать и исцелить свое тело, но его точки чакры были перекрыты. Тогда Набу использовал свою технику запечатывания:

— Покров из глиноплоти! — воскликнул он, и тело Кабуто повалилось, обрастая саркофагом из белой глины, пропитанной чакрой. Сверху Набу прикрепил особую печать и окончательно обезвредил врага.

— Кенара, — сказал Неджи, — твоя команда хорошо сработала, поздравляю.

— Сейчас мы твоя команда, — сдержанно улыбнувшись, ответила Кенара.

— Что, время раздавать благодарности настало? — едко поинтересовалась Дэйка.

Кенара бежала, перескакивая с одной крыши на другую. Октябрьские предрассветные сумерки бодрили, овевая прохладным ветерком и сыростью, куноичи куталась в плащ. Остановившись у квартала Хьюга, она спрыгнула вниз и отступила в тень одного из домов. Из ворот выходил отряд Хьюга во главе с Неджи и Хинатой. «Посмотри на меня, — подумала Кенара, — давай же, посмотри на меня…» Хината ее увидела и помахала рукой.

— Хината-сама, — произнес Неджи, — пожалуйста, руководите отрядом, я догоню вас.

— Что-то случилось? — спросил он, подойдя к Кенаре.

Лицо его выглядело спокойным и серьезным.

«Как же мне защитить тебя? — с тоской подумала девушка. — Как мне тебя уберечь?»

— Неджи, я отниму у тебя всего лишь минуту. Пожалуйста, возьми этот свиток! — она протянула руку и взглянула ему в лицо.

Неджи с удивлением увидел в темно-синих глазах отчаянную мольбу. С той их совместной миссии в Каваное он стал лучше понимать Кенару.

— Но что это? — спросил он, хотя был готов взять свиток безо всяких вопросов и даже коснулся его.

— Это техника моего учителя, Малые луны. С помощью Набу нам удалось запечатать ее в этот свиток. Она применяется мгновенно, если сорвать печать. Это защитная техника: три каменные сферы вращаются вокруг тела и защищают его от всех видов атак, кроме гендзюцу.

Неджи опустил руку.

— Я думаю, твой учитель запечатал эту технику для тебя, — строго сказал он.

Кенара покачала головой.

— Я попросила его сделать это для моего друга. К тому же, Мощь Тысячи Крепостей я теперь создаю без печатей.

— Это правда?

— Да, — Кенара снова взглянула ему в лицо. — Неджи, я защищаю только себя, а ты дал слово защищать Хинату. Ты — невероятно сильный шиноби, но может наступить такой момент, когда получится спасти лишь одного из вас. Пожалуйста, возьми этот свиток и используй его, когда понадобится, — она взяла Неджи за руку и вложила в нее свиток.

Молодой командир слегка смутился от слов «невероятно сильный» и не сразу нашелся с ответом.

— Я должен поблагодарить тебя, но не стану делать этого сейчас. Кенара, возвращайся живой с этой войны, чтобы я мог сказать тебе «спасибо», — Неджи поклонился и ушел.

В конце улицы его ждал какой-то генин из клана Хьюга, очевидно, чтобы передать сообщение из Штаба. Прежде чем скрыться за углом, Неджи обернулся.

— Пусть сила моего учителя убережет тебя, если не хватит твоей собственной силы, Неджи, — произнесла Кенара.

Кенара лежала на поле боя среди вспученных пластов земли и слушала голос Ино в своей голове: «Учиха Мадара повержен совместными усилиями Наруто, Хвостатых и Объединенной Армии шиноби под руководством Пяти Каге! Мы сделали это, ребята!» — и слезы катились по ее щекам. Они показались ей сладкими, как сладок был вкус победы! С чувством невероятного облегчения куноичи поднялась с земли, глядя, как вокруг нее поднимаются и отряхиваются, собираются воедино шиноби. В толпе промелькнуло лицо Набу, красные волосы Роя, даже оданго Тен-Тен…

— Неджи, — прошептала она, — где же Неджи?!

— Не волнуйся об этом, — произнес мягкий голос. — Я собственноручно отнес его в палатки медиков несколько часов назад. Его раны не смертельны.

Кенара обернулась и увидела зеленоглазое с хитринкой лицо Конора.

— Должен сказать, я наблюдал за ним во время битвы и считаю, что лучшего выбора ты не могла сделать.

Девушка прижималась лицом к плечу своего сэнсэя и пыталась не заплакать.

— Спасибо, спасибо тебе… — тихо произнесла она.

Коридоры в больнице Конохи были просторными и светлыми. Кенара приходила сюда, на второй этаж, каждый день и прогуливалась возле заветной палаты или полусидела, опираясь на подоконник. Она не осмеливалась войти и скрывалась также от семьи Неджи, избегая встречи с Хияши и Хинатой и стыдясь собственных чувств. Вдруг она заплачет при ком-то из них?! Это недопустимо. Но одна из медсестер выдала ее…

— Там в коридоре девушка стесняется к вам зайти, — сказала женщина, менявшая повязку Неджи. — А ведь сидит здесь каждый день с утра до вечера.

— Девушка? — переспросил Неджи, недоумевая.

— Пригласить ее войти?

— Да, конечно.

Но кто бы это мог быть? Хината приходила с дядей и сестрой, Тен-Тен тоже навещала его, пока не отправилась на миссию. Кенара, кажется, была легко ранена и отдыхала дома. Больше он никого не ждал. Неджи с любопытством смотрел на дверь и, когда на пороге появилась Кенара, улыбнулся. «Что за странная робость?» — подумал он. Куноичи покраснела и остановилась, вцепившись в ручку двери. Неджи сделал приглашающий жест рукой и указал на стул рядом с кроватью.

— Привет, Кенара, — сказал он.

— Привет, — ответила девушка, медленно закрыла дверь, подошла и села на стул. Лицо ее обрело обычный цвет, и она уже казалась вполне спокойной.

Тут Неджи вспомнил, что почти раздет, и попытался незаметно подтянуть повыше свое покрывало. Он сидел в кровати, опираясь на подушки, часть груди и плеча справа были перевязаны бинтами.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Кенара. Ей казалось, что ее стул слишком близко стоит к кровати Неджи, и хотелось немного отодвинуться, чтобы ощущать себя увереннее.

— Я, кажется, вполне здоров, — ответил Неджи. — Но медики меня пока не отпускают. Я должен сказать «спасибо» тебе и Конору-сан: похоже, ваш свиток спас мне жизнь. Но… я много думал об этом и у меня появился один вопрос. Почему ты отдала этот свиток мне?

— Была же война, я боялась потерять тебя, — ответила Кенара прежде, чем успела обдумать свой ответ.

— Больше, чем Тен-Тен или кого-то из своей команды? — Неджи посмотрел на нее так пристально, как будто использовал бьякуган.

На этот вопрос ответить было сложнее, и Кенара почувствовала, что ее лицо заливается краской. Она знала, что Неджи может быть очень настойчивым, но не думала, что ей придется испытать это на себе. Зачем ему этот ответ и не станет ли он помехой их дружбе?

За эти несколько секунд Неджи успел подумать о многом. Недавно в это трудно было поверить, но теперь он видел ясно: Кенара влюблена в него. Но стоило ли удивляться, ведь именно она всегда так хорошо понимала его, восхищалась его силой и между ними царили согласие и взаимное уважение.

И все-таки его самолюбие было польщено, да и кто бы не почувствовал себя особенным, заполучив любовь такой девушки? Неджи смотрел на нее и видел, как она, превосходная куноичи, уязвима в этот момент, но испытывал не сочувствие, а нечто иное — желание одержать верх, как во время их поединков. Он думал о том, каким нежным кажется ее лицо, когда она смущается и краснеет. Они были близки, как товарищи и единомышленники, а теперь могут стать еще ближе. И Неджи с удивлением почувствовал, как желание стать ближе появляется в нем и становится сильнее.

Неужели она чувствовала то же самое? Мысль об этом доставила ему радость, которой он прежде не испытывал. Неджи отвернулся к окну, так как не в силах был скрыть улыбку.

Вырвавшись из-под власти светло-серых глаз, Кенара быстро поднялась и сказала:

— Выздоравливай, Неджи, — и выскользнула за дверь.

Неджи проводил ее взглядом, все еще улыбаясь. Если бы он выглядел более пристойно и не находился на больничной койке, то, возможно, нашел бы способ продолжить эту беседу. Неджи выглянул в окно и увидел, как Кенара с разбегу выпрыгнула со второго этажа здания и умчалась прочь быстрее ветра. Куноичи прибежала в штаб и попросилась на миссию на возможно более долгий срок.

Кенара присоединилась к отряду, который возглавляла Тен-Тен. Они выдвинулись на границу стран Тумана и Молний, чтобы выследить и уничтожить остатки белых Зецу. Кенара получила возможность попрактиковаться во владении холодным оружием. Имея дело не с людьми, а с агрессивными монстрами, можно было не сдерживаться и не тратить время на раздумья. Врубаясь во вражеские ряды, Тен-Тен и Кенара избавлялись от тревог и напряжения и пришли к выводу, что именно так нужно проводить свой отпуск.

— Ты отлично освоилась с мечами, — сказала Тен-Тен. — Но вот с метательным у тебя не очень: высокая точность только до тридцати метров. Хочешь, позанимаюсь с тобой, когда вернемся?

— Завтра с утра? — предложила Кенара.

— Ну, если только это будет позднее утро, после плотного завтрака и крепкого кофе.

Отряд вернулся в Коноху. Кенара полежала в ванной и постирала в машинке форму. Она хотела выспаться, но все равно проснулась рано. Заходить за Тен-Тен в это время было бессмысленно, девушка наверняка видела десятый сон. Так что Кенара отправилась на самую дальнюю от деревни площадку, чтобы размяться и подождать подругу там.

Осень в этом году была прекрасна: еще не закончился октябрь, солнце дарило тепло, а листья и трава оставались зелеными. Кенара разложила на стойке рядом с собой десятки кунаев и сюрикенов, чтобы не бегать постоянно к мишеням. Но едва она протянула руку за первым кунаем, как сердце ее подпрыгнуло в груди, а пальцы задрожали.

Кенара повернула голову и увидела Неджи. Он в два прыжка оказался рядом с ней.

— Доброе утро, Кенара, — сказал он.

Всего пару дней назад, легко расправляясь с Зецу и приятно общаясь с Тен-Тен, Кенара чувствовала себя уверенно. Она смогла себя убедить, что Неджи не догадывается о ее истинном отношении к нему и задает вопросы из свойственного ему любопытства и желания до конца разобраться в ситуации. Но вот девушка услышала свое имя из его уст, увидела его глаза и поняла, что была наивной.

— Привет, Неджи, — сказала она. — Мы с Тен-Тен договорились встретиться здесь, чтобы покидать кунаи.

— Она не сможет прийти, — спокойно ответил Неджи. — Если ты не против, потренируемся вместе. Давай для начала по пять кунаев в ту мишень на двадцать пять метров.

Это было туловище человека из крашеного дерева. Кенара взяла со стойки кунай и, разозлившись на собственную робость, метнула его в самое сердце. Неджи тоже взял кунай и без особого напряжения попал им болванчику в глаз. Второй раз куноичи попала в живот, Неджи — в другой глаз.

— Когда ты навестила меня в больнице… — произнес он, рука девушки дрогнула, и третий кунай пролетел мимо мишени. Неджи с большим трудом удержался от улыбки: так приятно было смущать Кенару. — …Мне сказали, что ты приходила каждый день. Спасибо тебе за это, — третий кунай Неджи вонзился в сердце болванчика рядом с первым кунаем Кенары.

— Пожалуйста, — тихо ответила девушка и снова промахнулась.

— Ты волнуешься? — спросил молодой Хьюга, не сводя глаз с мишени. Он попал в голову, хотя целился в шею, и понял, что его хладнокровие тоже может подвести. — Наверное, я должен успокоить тебя и пообещать не поднимать неудобные темы… — Неджи взялся за пятый кунай, но отпустил его и повернулся к Кенаре. — Но к сожалению, я — эгоист.

Светло-серые глаза настойчиво смотрели в синие, проникая сквозь эту прекрасную завесу в самую душу их владелицы. Преодолевая страх и смущение, Кенара выдержала этот взгляд и в свою очередь смогла заглянуть в душу Неджи. И тогда она осознала, что ее чувства взаимны.

Чем ближе Неджи находился к Кенаре, тем сильнее ощущал притяжение, словно она стала смыслом жизни, к которому он стремился. Он взял ее за руки и почувствовал теплые пальцы, чуть подрагивавшие от волнения. Синие глаза приблизились. Кенара была почти одного с ним роста. Неджи коснулся кончиками пальцев ее щеки — кожа была такой нежной, как он и представлял себе — не удержался и поцеловал Кенару в губы, прижав к себе так крепко, как будто хотел поместить ее прямо в свое сердце.

Ярко-синее августовское небо раскинулось над долиной. Светло-зеленая трава едва доходила до щиколотки и стояла неподвижно, даже легкое дуновение ветра не тревожило ее. Двое шиноби длинными прыжками приближались к гладкому черному камню, лежащему в центре долины.

— Странное место, — сказал Неджи, оглядываясь. — Кажется, сегодня было ветрено, но здесь полный штиль. Что будем делать дальше?

— Медитировать, — с улыбкой ответила Кенара и взобралась на камень. — Возьми меня за руку, Неджи, иначе нас может разбросать в разные стороны.

Молодые люди уселись рядом, приняв соответствующие позы, и начали медитацию.

— Я не могу абстрагироваться, когда твоя рука — в моей, — произнес Неджи, открывая глаза. — Не могу перестать думать о тебе.

— Тогда сделаем так… — Кенара сняла повязку со лба и молодые люди общими усилиями связали вместе свои запястья, развернув ладони тыльными сторонами друг к другу. Медитация продолжилась.

Трудно было сказать, сколько прошло времени, Неджи и Кенара одновременно ощутили прикосновение легкого ветерка. Затем порывы ветра сделались настойчивее, и через минуту молодых людей подхватил и закрутил мощный вихрь. Левая рука Кенары была привязана к правой руке Неджи, другой парой рук они тоже соединились и теперь вращались по кругу друг напротив друга. Неджи огляделся и слегка побледнел: измерение, в котором они оказались, было соткано из множества больших и малых потоков ветра, некоторые из них завихрялись, другие просто перетекали из одного пространства в другое. Множество островков земли вращались по спирали, а внизу вместо тверди зияла гигантская воронка из воздуха и воды, сливавшихся в черные тучи, время от времени озарявшиеся молниями.

Кенара хорошо помнила свои первые впечатления от этого места, так что понимала, что сейчас испытывает ее спутник.

— Это только начало, — воскликнула она, смеясь от радости. Здесь она ощущала невероятный подъем сил, как будто в нее вливалась новая чакра.

Неджи, как шиноби, владеющий воздушными техниками, чувствовал почти то же самое.

— Невероятно, — выдохнул он.

— Сейчас я прыгну к тебе, а ты должен притянуть меня, — сказала Кенара. Она погасила ветер вокруг себя и выскользнула в середину вихря.

Неджи подхватил ее и прижал к себе: теперь они вместе вращались в потоке ветра. Молодому человеку было трудно удержаться и не поцеловать обращенное к нему лицо, озаренное нежной улыбкой.

— У меня голова кружится, — произнесла Кенара, когда он отстранился.

— Держись за меня крепче, — ответил Неджи.

— Твои свитки на месте? Пора начинать нашу охоту…

— Я до сих пор не понимаю, что мы должны делать.

— Я буду гасить ветер вокруг нас, и мы будем перепрыгивать из одного вихря в другой или с острова на остров, а потом спустимся вон к тому месту внизу, над самой Бездной. Видишь там большой черный камень?

— Да, вокруг него двигаются огромные смерчи…

— Если ты хочешь выбраться отсюда, надо запечатать хотя бы один из них, — смеясь, сказала Кенара.

— Запечатать? — с сомнением в голосе переспросил Неджи. — А это возможно?

— Когда мне было шестнадцать, я запечатала четыре! — воскликнула куноичи.

Вскоре молодые люди начали свою сумасшедшую гонку, состоявшую из головокружительных прыжков. Каждый раз казалось, что они прыгают в Бездну, и каждый раз находился поток ветра или вихрь, подхватывавший их, или под ногами наконец обнаруживалась твердая опора в виде небольшого островка земли, висящего в воздухе. Когда они стояли на одном из таких островков, тесно прижавшись друг к другу, так как места было мало, на них налетел пронизывающий ветер и забросал моросью с головы до ног. Одежда и волосы мигом намокли, но молодые люди не обращали на это внимания, им было совсем не холодно.

В конце концов, они спрыгнули на самый нижний и самый широкий остров. Кенара сдернула свою повязку и освободила руку Неджи.

— Кто первый запечатает три смерча, тот победил, — сказала она, улыбаясь. Ей казалось в этот момент, что за спиной реют крылья и она может все.

Неджи побежал в одну сторону, она — в другую. Прямо на Кенару двигался огромный черный смерч, она бросила в него свиток и быстро сложила печати, мгновение — и мощные потоки воздуха без остатка затянуло, лист плотной бумаги завернулся и запечатался. Куноичи быстро справилась со своей задачей, а вот у Неджи получалось хуже. Кенара подскочила к нему.

— Я потерял один свиток, — сказал молодой Хьюга. — Все сделал, как надо, но чертов смерч просто поглотил его и разорвал в клочья.

— Видимо, тебя тут еще не знают, — ответила девушка. — Ты еще не показал свою силу. Это как договор призыва с животными: нужно победить или доказать, что достоин. Я умею гасить ветер, а ты? — в глазах Кенары блеснул лукавый огонек.

Неджи хмыкнул. Он задумался на секунду, а затем бросился навстречу смерчу. Кенара не успела вскрикнуть, как молодой Хьюга, складывая печати, прыгнул в центр гигантского черного вихря. Он использовал Удар тела, его техника показалась яркой вспышкой и исчезла в бурном потоке, и вот Неджи уже выскочил с другой стороны, совершенно невредимый. Обернувшись, он швырнул в смерч свиток и сложил печати.

— Сработало! — Кенара подбежала к нему, сияя от радости и гордости.

— Да, но это всего лишь первый…

Когда охота была окончена, куноичи объяснила, как можно вернуться в прежнее измерение, но Неджи лишь слегка приподнял брови. Молодые люди встали на край острова и посмотрели вниз — зрелище было захватывающее.

— Я никогда не совершал настолько безумных поступков, — признался молодой Хьюга, но во взгляде его не было и тени страха.

— Разве ты не чувствуешь себя бессмертным прямо сейчас? — ответила Кенара. — Разве Гай-сэнсэй не рассказывал, что такое «весна твоей юности»?

Они рассмеялись от радости и от того, что ощущали себя на пике силы. Неджи крепко сжал руку Кенары, и они прыгнули вниз, туда, где зияла Бездна. Куноичи приблизила свиток к лицу, зубами сорвала с него печать и швырнула вниз. Из свитка вырвался гигантский вихрь и закружил молодых шиноби в мощном потоке…

Неджи и Кенару вытряхнуло на траву возле плоского черного камня, обдав напоследок волной холодного и влажного воздуха.

— Спасибо за то, что дала мне возможность испытать подобное, — произнес молодой Хьюга, повернув свое лицо к девушке. Темно-синие глаза отражали свет, льющийся из светло-серых глаз, и сияли счастьем.

Неподалеку от одной из тренировочных площадок стоял Хьюга Неджи в одеянии старейшины Деревни Звездопада. Его высокий лоб был открыт и очищен совместными усилиями Наруто и Хияши от Проклятой печати. На мужественном лице время еще не оставило своих следов, но это уже было лицо взрослого мужчины. Рядом с ним точно так же сложив руки на груди, стояла Кенара в строгом костюме из темно-фиолетового шелка, с серебристым поясом, обвивавшим талию. Ее волосы были заплетены в косички и убраны назад.

На площадке занимались три юных шиноби, представлявших одну команду. Первый, лет двенадцати на вид, точная копия Хьюга Хизаши в этом возрасте, пытался воспроизвести технику Удар тела, выпуская как можно больше чакры из своих тенкетсу, но, очевидно, судил строго и был недоволен собой. Другие двое, мальчик и девочка лет десяти, сражались друг с другом. Мальчик, как и старший его товарищ, обладал бьякуганом, серебряные волнистые волосы его были забраны в хвост, а улыбчивое лицо сохраняло лукавое выражение даже в пылу схватки. Он использовал технику Мягкой ладони. Девочка двигалась с необычайной скоростью и не давала противнику воздействовать на свои точки чакры. Ее светло-русые гладкие волосы послушно ложились на плечи, а взгляд темно-синих глаз был преисполнен решимости.

— Ерануи сегодня не проиграет, — с улыбкой произнесла Кенара.

— Да, я тоже это вижу, — ответил Неджи. — Навевает кое-какие воспоминания, не так ли?

— Мой противник намного серьезнее относился к тренировкам. Вот если бы Ерануи побила Хитачи, тогда можно было бы сравнивать.

— Сейджин избалован тем, что ему от природы все дается слишком легко.

— Поэтому сегодня он проиграет. Смотри! — Кенара улыбнулась шире. — Мне, конечно, трудно судить объективно, но… это будет самая сильная команда на предстоящем экзамене!

— Ничего удивительного, — спокойно ответил Неджи, — ведь это наши дети.

После этих видений наступила тьма, время застыло, а пространство сделалось многомерным. Сначала родилась мысль о том, что она существует, а затем родился вопрос: кто — она? А потом резко вернулось сознание, и буквально за одно мгновение Кенара снова стала собой. Она видела, что стоит на утесе, над которым раскинулось неестественно-светлое небо, а внизу плещется море ультрамаринового цвета. Кенара обернулась и увидела рядом с собой Неджи. Он был одет в форму джонина, без протектора на лбу и без единого следа Проклятой печати. Неджи смотрел на Кенару и чего-то ждал.

— Здесь погибли мои родители, — произнесла девушка. — Под толщей этого предательского моря, которое сейчас ласкается и урчит, словно игривый котенок. Ты ведь тоже мертв, не так ли? Я вспомнила все, значит, действие Бесконечного Цукуёми заканчивается.

Неджи не мог здесь скрывать свои эмоции столь же легко, лицо его отразило болезненную тоску, душевный порыв и попытку обрести над собой контроль.

— К сожалению, я не могу прикоснуться к тебе, — сказал он, — и, будучи покойником, не имею права неосторожными словами привязывать к себе прекрасную живую девушку…

Кенара внимательнее вгляделась в его лицо и грустно улыбнулась.

— Ты сейчас говоришь в точности как настоящий Неджи, трудно поверить, что гендзюцу может достичь подобного совершенства.

— Я был рядом, пока ты грезила, — сказал Неджи и встретил нерешительный и удивленный взгляд. — Должен признаться, что я приблизился к пониманию того, что означает быть счастливым… хотя бы в мечтах.

— Неджи, ты…

Молодые люди невольно потянулись друг к другу, но в тот момент, когда их руки должны были соприкоснуться, Кенара почувствовала, что лежит на земле и камнях, а ей в лицо бьет солнечный свет. Первыми пришли в голову мысли о том, что война закончилась, и о том, что Неджи больше нет. Куноичи продолжала лежать, даже когда почувствовала, что диковинные листья больше не спеленывают ее тело. В этот момент ей было бы очень трудно отказаться от предложения снова вернуться под действие гендзюцу, но к счастью, подобного никто не предлагал.

Кенара села. Ее глаза слезились от яркого света, но она все же осмотрелась. Похоже, шиноби освободились от Бесконечного Цукуёми, повсюду раздавались радостные и удивленные возгласы, но были и такие, как Кенара, чье возвращение к реальности оказалось болезненным и жестоким. Куноичи шла по полю боя, изрытому вдоль и поперек, и искала знакомые лица. Сначала она встретила Кибуна, а потом с его помощью отыскала Набу, Роя и собственный взвод. В любом случае, стоило ожидать новостей и приказов от Каге.

Никогда в жизни Конор так не уставал, как за последние дни. Сначала он сражался, а потом выносил раненных с поля боя и передавал их медикам. Будучи сенсором, он определял, в ком еще теплилась жизнь, а для кого все было кончено. Эта работа продолжилась и после Бесконечного Цукуёми, в котором Конор видел Деревню Звездопада процветающей, а своих товарищей — живыми. Вот и сейчас он выкроил всего минутку на отдых, так как уже валился с ног. Одна из медсестер дала ему упаковку лапши быстрого приготовления, Конор уже заварил ее и готовился приступить к еде, вооружившись своими походными палочками. Он примостился на поваленном дереве и чувствовал себя почти счастливым, ведь война закончена, Мадара повержен и совсем скоро можно будет вернуться домой, к Томико-сан.

В это время из палатки медиков выходил крупный молодой человек из Деревни Камня, с которым Конор находился в одном отряде. Рука шиноби покоилась в лубке на перевязи — временная мера, чтобы не тратить чакру целителей по пустякам.

— Ишикен-сан! — воскликнул Конор, приветливо улыбаясь. — Рад тебя видеть живым и почти невредимым, друг. Не составишь ли мне компанию? — он протянул контейнер с лапшой боевому товарищу, но тот покачал головой.

— Прости, не могу разделить с тобой обед, — ответил Ишикен. — Из-за небольшого сотрясения меня все еще мутит. А ты ешь, не смущайся, я видел, как ты без отдыха скакал туда-сюда с нашими ребятами.

Конор снова сел и взялся за палочки.

— Удивительно легко дышится после этого всеобщего гендзюцу, — сказал Ишикен. — Даже не верится, что мы остались живы, хотя такие сильные шиноби, как наш командир, пали, сражаясь.

— Что ты сказал, Ишикен-сан?

— Жалко нашего молодого Хьюга, я видел издалека, как его пробило копьями того чудовищного Джуби: всю грудь разворотило… Да… моя мать, пожалуй, упадет в обморок от счастья, когда я вернусь домой, а кого-то уже не дождутся, такая беда…

Конор не заметил, как плошка в его руке накренилась, лапша вывалилась из нее и плюхнулась на траву. Он вдруг сорвался с места и поскакал вперед, оставив лежать на земле свой спальник, плащ и сумку, а товарища из Деревни Камня — напрасно окликать его и удивляться. Никогда в жизни Ио Номика не бегал так быстро, даже спасая собственную жизнь.

Примерно через полчаса он достиг места расположения той части войск, в которой служила Кенара. Когда Каге снова взяли Объединенную Армию под свой контроль, для каждой Дивизии был назначен пункт сбора, а Батальоны так же сохраняли некий порядок, разбивая лагерь. Побегав некоторое время, Конор отыскал чакру Набу и бросился к нему с расспросами. Оказалось, что взвод Кенары должен был помогать медикам. У медиков он узнал, что их палатки вместе с раненными, которых можно было перевозить, снялись с места и двинулись в сторону ближайшего города, а отряд Кенары был назначен в качестве сопровождения. Конор побежал следом. За следующие полтора часа он передумал многое, но никак не мог унять дрожь волнения в своем теле. То и дело ему казалось, что впереди, за деревьями, он видит, как мелькает ткань сложенных военных палаток и форма медиков, и наконец через целую вечность это стало правдой.

Кенара замыкала отряд и шла по дороге за медицинским обозом последней. Конор окликнул ее, подскочил одним прыжком и крепко прижал к груди, пробормотав «бедная девочка». Он чувствовал себя, как отец, дочь которого спаслась от смертельной опасности и обрела защиту от всего на свете в его объятиях. Слезы жгли ему глаза, но Конор успел поплакать еще в начале своего пути и теперь предстал перед своей ученицей в должном виде — мрачным, суровым и с сухим лицом. Точнее, это он так представлял себя, а на самом деле выглядел как человек, чье сердце надрывается от жалости и любви. Однако Кенара едва взглянула на него. Она ничего не чувствовала и, чтобы не потревожить ни одной печальной мысли в своей голове, ни о чем не думала, а просто слушала, как бьется сердце Конора, и считала его удары. Наконец девушка подняла лицо и спросила:

— Ты что, дезертировал?

— Сам не знаю, — ответил Конор, вглядываясь в нее с тревогой.

Кенара выглядела серьезной, как обычно, но все черты ее приглушила усталость. Он видел ее уставшей после тренировок, но тогда дух ее оставался бодрым, а теперь была измотана душа. Она маялась от горя, не находя утешения, и металась между настоящим и тем, что показало ей Цукуёми. Более эфемерное, чем воспоминания, оно постепенно ускользало от нее. Поэтому Кенара снова и снова заставляла себя вспоминать каждую мелочь и закрепляла ее в памяти навсегда. Не навсегда, а насколько хватит человеческой жизни.

— Ты должен вернуться, — сказала она. — Не нужно волноваться за меня, со мной все будет в порядке, от горя я не умру.

— Нет, нет, конечно… Просто я испугался за тебя, — Конор окинул ее взглядом с головы до ног и погладил ее плечи. Как расстаться с ней? Как оставить ее одну?

Кенара сдержанно улыбнулась и, взяв его за руки, сказала:

— Не бойся за меня, сэнсэй, и возвращайся к своим товарищам. Не хочу, чтобы у моего учителя были неприятности с Объединенной Армией.

— Я не хочу оставлять тебя.

— Как только меня освободят от обязанностей, я приеду в Звездопад, обещаю. Посмотрю на твоего ребенка, — Кенара снова улыбнулась и отпустила его руки. На этот раз ее глаза ненадолго оживились.

Конор немного успокоился, получив обещание. Он крепко обнял девушку и неохотно отпустил ее. Кенара в несколько прыжков догнала обоз и на мгновение замерла, с силой зажмурившись. «Уходи, сэнсэй, — думала она, — пожалуйста, уходи… Оставь меня одну!»

Учитель смотрел вслед своей ученице и сердце его горестно сжималось. Он чувствовал, что ничем ей не помог, и эта ужасающая беспомощность подавляла его.

Мир шиноби изменился, началась новая, более мирная эпоха. Солнце дружбы и взаимопонимания заливало пять стран своим светом, излечивая нанесенные войной раны, люди несли в сердцах воспоминания о том, как по-братски делили все тяготы и радости, вне зависимости от политических воззрений. Самых видных шиноби славили, как героев, а тех, кто не дожил до победы, торжественно оплакивали и провожали в лучший мир.

В конце Дня Памяти, когда люди, одетые в черное в знак траура, разбредались по домам под октябрьским дождем, Кенара пробралась под покровом опускавшихся на город сумерек к мраморной плите с именем Хьюга Неджи. Она увидела силуэты господина Хияши и его дочерей. Очевидно, они тоже ждали, пока поредеет толпа на кладбище, чтобы остаться здесь ненадолго. Кенара попятилась, не желая вторгаться в частную жизнь главной семьи Хьюга, но в этот момент Хината обернулась и увидела ее. Кенара быстро ушла в противоположную от своей цели сторону, неловко перебирая в руках порядком промокшие и потерявшие первоначальную белизну лилии.

«Ничего, — подумала девушка, — это ничего. Все равно я еще не готова». Она оставила цветы у одной из новых плит с незнакомым именем и, засунув руки в карманы своей куртки, повернула к центру города.

Войдя в дом, Кенара закрыла за собой дверь, медленно сняла и повесила куртку, разулась и в растерянности оглядела пустую комнату, не зная, что ей теперь делать. Кое-как раздевшись и завернувшись в халат, девушка легла на диван.

Через какое-то время раздался робкий стук в дверь. Кенара сначала не хотела открывать, но стук повторялся снова и снова, поэтому пришлось подняться.

На пороге стояла Тен-Тен, с ее зонта лились целые потоки воды, и казалось, что девушка сгибается под этой тяжестью.

— Я подумала, что стоит побыть с тобой сегодня, — сказала она.

— Тен-Тен, мне не нужна помощь, — устало ответила Кенара. — Прости, давай завтра увидимся.

— Мне нужна, — тихо сказала Тен-Тен, когда дверь закрылась перед ее носом. Девушка в растерянности обвела взглядом пустую улицу и медленно побрела под дождем, втягивая голову в плечи.

Кенара поднялась в свою комнату, твердо решив никому больше не открывать.

Ее охватила слабость. Куноичи легла, завернулась в одеяло и погрузилась в обморочное состояние.

Перед ней развернулась детская комната. На кровати возле окна сидела девочка в синей пижаме, усыпанной нарисованными звездами, и вырезала маникюрными ножницами фигурки шиноби со страниц учебника по тактике. Пушистые волосы девочки были заплетены от самого лба в две тугие косички, но даже это не могло их сдержать, и из прически выбивались паутинки русых волос, торчащие во все стороны подобно щетинкам гусеницы.

— Ой-ёй, — сказала девочка, нечаянно отрезав своему воину половину ноги.

Панель отодвинулась в сторону и в комнату вошла молодая женщина. Ее лицо наводило на мысли о хорошенькой лисичке, лукавые раскосые глаза по цвету напоминали крупные капли воды на светло-сером шелке. Щеки и подбородок украшали ямочки, тонкогубый рот улыбался. Волосы молодой женщины вились серебряными спиральками и, с трудом собранные в один пышный хвост, спадали волнами на лопатки.

— Чем ты тут занята, моя красавица?

— Мама, я кое-чем занята, — серьезно ответила девочка.

Сирин тихонько рассмеялась и присела на кровать дочери.

— Ого! Да это же учебник Нинаки, — воскликнула она. — Зачем ты его разрезала?

— Я собираю армию шиноби.

— Для чего?

— Они должны завоевать весь мир, — слово «весь» девочка растянула, одновременно раскинув руки в стороны, чтобы показать, какой большой мир она собралась завоевывать.

— Ничего себе, — усмехнулась Сирин, — амбиции у моей малышки. Зачем же тебе весь мир?

— Чтобы все-все было, как я хочу, — пояснила девочка. — Чтобы можно было не слушаться, ложиться спать, когда захочется, играть с оружием, везде ходить и носить грязную одежду.

Мама рассмеялась.

— Почему грязную одежду?! Разве чистая не лучше?

— Чистая одежда означает, что было скучно. А грязная, что было весело: все играли и радовались и никто их не ругал.

— Хм, — ответила Сирин. — Что ж, в этом есть своя логика. Но учебник придется склеить, книги нельзя портить, над ними трудилось много людей. Если захочешь, вырежем вместе армию из серебряной бумаги.

— Это будут лунные шиноби! — воскликнула девочка.

— Да-да, лунные шиноби, — Сирин взяла из рук дочери ножницы, учебник и ворох бумажных фигурок. Положив все это на тумбочку, она обняла девочку и так замерла на несколько секунд. — Ты — мой пушистый мотылек, маленькая Кенара…

На мир обрушилась тьма. Она несла тонны ледяной соленой воды и сметала все живое с лица земли. Двое шиноби Звездопада, отвечавших за эвакуацию, Сирин и Тэйкен Масари, навсегда были погребены под толщей океана.

Растерянная Инари пыталась успокоить ребенка, который стоял в углу на кровати, прижавшись спиной к стене, и отчаянно кричал. Эти крики сводили с ума и словно вытягивали жилы из тела. Тетя попыталась обнять племянницу, взять ее на руки, но получила пощечину. Она звала девочку по имени, но не могла перекрыть громкость ее голоса. Отчаявшись, Инари выбежала из комнаты и захлопнула за собой панель, будучи не в силах слушать крики. Она заплакала и села на пол, прижав пальцы к вискам. Из темноты коридора послышался голос:

— Тетя… — Нинаки подошла и опустилась рядом с Инари на пол.

Она крепко обняла тетю и прижалась к ее мокрой щеке лицом. За стеной кричала маленькая девочка. Через какое-то время она охрипла и, все так же открывая рот, издавала скорее звериное рычание, чем человеческие звуки. «Ма-ма, ма-ма», — приоткрывался маленький запекшийся ротик, но слышалось лишь хриплое «ааа-ааа».

Когда заплаканная Инари набралась мужества и заглянула в комнату, девочка лежала у стены, свернувшись клубочком, и спала. Нинаки тихонько подошла и легла рядом, делая знак тете тоже подойти. Инари села на коврик у постели, положила руки на кровать, опустила на них голову и, глядя на девочек, заснула.

Когда солнечные лучи начали заливать постель, маленькая Кенара проснулась. Инари резко села и потянулась к ней, но девочка, глядя сквозь тетю и сестру, соскочила с постели и молча ушла в сад. Через окно тетя увидела, что ее племянница играет, казалось, как ни в чем не бывало, строя миниатюрный шалаш из листьев и травы для своих шиноби из серебряной бумаги. С тех пор, глядя на равнодушное лицо девочки, Инари не раз задавалась вопросом: «Неужели она забыла?..»

Кенара открыла глаза и обвела взглядом комнату. Ей было трудно понять, сколько прошло времени, казалось, что целая вечность. Мир потемнел из-за густой пелены туч, между небом и землей протянулись тяжелые струи дождя, где-то вдалеке грохотал гром. Холод заставил дрожь пробежать по ее телу, а полумрак сглаживал очертания окружающих предметов. И все же куноичи ощутила ясность сознания. Часы показывали всего лишь восьмой час вечера. Она села на постели и обхватила колени руками. Какие-то воспоминания теснились в ее голове и складывались в целые эпизоды.

Ей было двенадцать, стояли очень жаркие летние дни, Кенара ползала в гостиной по циновкам, собирая рассыпавшиеся камешки для аквариума. Когда она забралась под стол, то услышала, как хлопнула входная дверь. Это вернулась домой Нинаки. Молодая женщина была белой, как снег, руки ее дрожали, а взгляд отсутствовал. Инари выскочила ей навстречу.

— Ну что? Он?..

— Мертв, — хрипло произнесла куноичи. — Он мертв, тетя, он умер, умер… — она разрыдалась и принялась кусать губы, чтобы взять себя в руки.

Инари тоже побледнела и обняла племянницу.

— Это судьба. Дни Масари подходят к концу.

— Ты же не винишь меня? Я больше никогда не смогу полюбить, значит, у меня не будет детей, но есть ведь еще Кенара.

— Да, есть, — безучастно ответила Инари.

В тот вечер Кенара не видела ни сестры, ни тети. Перед сном она подошла к комнате Нинаки и постояла немного перед закрытой дверью. Войти? Что сказать? Как вести себя? Она крепко стиснула пальцы так, что стало больно, но не смогла принять решение. Ничто на свете не могло заставить ее вторгнуться в чужой мир. Прикоснуться к чужому горю без приглашения казалось бестактностью, неуважением. Кенара предпочитала в одиночестве переживать свои беды и других людей представляла такими же.

Но почему в таком случае она сожалеет о том дне?

В дверь постучали. «Может, это Тен-Тен?» — с надеждой подумала Кенара и выглянула в окно второго этажа. Удивленная, она кое-как оделась, поправила волосы, быстро омыла лицо водой и спустилась вниз, чтобы открыть Хьюга Хинате дверь.

— Привет, Кенара, — сказала девушка, пытаясь улбынуться.

— Привет, Хината, пожалуйста, проходи.

Кенара забрала у девушки зонтик, отряхнула и аккуратно сложила ее плащ, пододвинула циновку, чтобы, разувшись, Хината ступила на сухое. Обе девушки присели на диван. Хината не выпускала из рук какой-то бумажный сверток. Миссия ее была затруднительной, ведь не могла же она сказать «я знаю, что ты была влюблена в Неджи, и возможно, он отвечал тебе взаимностью». Нет, это ужасно бестактно. Хината смутилась и тихо произнесла:

— Я знаю, что вы с братиком Неджи были большими друзьями…

Кенара подняла на нее глаза, темные и блестящие. Лицо ее выглядело уставшим и почти таким же бледным, как у белокожей Хинаты.

— Думаю, он бы хотел… ему было бы приятно… Кенара, пожалуйста, возьми кое-что из его вещей!

Кенара, сдерживая дрожь в руках, приняла от Хинаты сверток и медленно развернула бумагу. Она увидела альбом с акварелями. На обложке тушью было выведено имя владельца: Хьюга Неджи, — очень аккуратными и красивыми символами. И он делал это, видно, с большим старанием. Кенара вспомнила, как в детстве ее мучили уроками каллиграфии, и она злилась и с тех пор не любила это дело, хотя оно, в принципе, соответствовало ее характеру. Девушка с нежностью погладила буквы кончиками пальцев.

Хотя она забыла о Хинате, Хината все еще сидела рядом. На лице Кенары в этот момент читались все ее чувства, так что гостья смутилась и отвела взгляд. Она не знала, что еще сказать.

В альбоме почти все страницы были заняты рисунками. Неджи рисовал исключительно пейзажи, видимо, красота природы трогала его душу. Он подписывал свои работы. Нельзя сказать, что он был настоящим художником, но в каждом рисунке ощущалось дыхание жизни. Три раза он изобразил свою поляну для тренировок, и каждый рисунок вызывал разное настроение. На первом была изображена ранняя весна: прозрачно-голубое небо, влажная черная земля, где-то вдалеке, в тенях, можно было заметить островки еще не сошедшего снега, а на серебристо-кремового цвета ветвях, тонких, гибких, уже появились коричневатые почки. Кенаре показалось, что она чувствует прохладу и свежесть этого времени года, ей вспомнилось, как полгода назад они с Неджи сражались после ее возвращения из долгого путешествия в страны Льда и Снега. Да, это была словно одна из картин ее памяти.

Второй раз Неджи изобразил поляну так, словно лежал на траве и смотрел вверх: это был кусочек ярко-синего неба в кольце плотной темно-зеленой листвы. Таким это место Кенара увидела впервые.

На третьем рисунке преобладали рдяно-золотые краски, осень сделала этот уголок леса похожим на тронный зал с высокими золочеными колоннами.

Куноичи переворачивала один лист за другим, и ей казалось, что в эти мгновения она смотрит на мир глазами Неджи. Последний рисунок поразил ее в самое сердце: девушка мгновенно узнала одну из улиц Деревни Звездопада, засаженную кленами. Здесь тоже царила осень. На переднем плане ветер подхватывал красные звезды и носил их по кругу, не давая им упасть. По краю листа вилась аккуратная подпись: «Ветер кружит листья». На этот раз Кенаре показалось, что это Неджи, работая над рисунком, смотрел на мир ее глазами.

В конце альбома между последним чистым листом и обложкой была заложена его фотография. Кенара онемела, боясь прикоснуться к этому сокровищу. Наконец, вспомнив о Хинате и желая от всего сердца отблагодарить ее, куноичи подняла голову и увидела, что комната пуста.

Тен-Тен, придерживая на плечах одеяло, открыла дверь. На порог брызнули холодные капли. Под дождем стояла немного растрепанная Кенара, одетая в легкую кофту не по погоде. Она ожидала холодного приема и готовилась просить прощения, но Тен-Тен улыбнулась, хотя глаза ее были красными.

— Все-таки пришла, — сказала она.

— Прости меня, Тен-Тен.

— Конечно, мне придется тебя простить! — воскликнула девушка. — Как на тебя обижаться, когда ты такая несчастная и… бестолковая! Заходи скорее в дом и иди греться.

— Да, я бестолковая, — согласилась Кенара, покорно снимая обувь и верхнюю одежду.

Она прошла в комнату и села на диван рядом с Тен-Тен.

— Я тут совсем одна… — начала говорить та, но из глаз ее хлынули слезы и голос прервался.

Кенара села поближе и обняла ее. Тен-Тен положила голову ей на плечо и что-то говорила сбивающимся голосом. Она плакала и прижималась к подруге, а потом смолкла. Кенара гладила ее по руке и думала о своем.

— Прости меня, Тен-Тен, — сказала она. — Вы так долго были вместе, ты знала его с самого детства, вы прошли через многое плечом к плечу… Это было крайне эгоистично с моей стороны сразу не понять твоего горя.

Тен-Тен ничего не ответила: она спала. Кенара осторожно перенесла голову подруги на подушку, окутала ее пледом и села на пол, опираясь спиной о диван. Часы на стене показывали два часа ночи. Три, четыре часа. Кажется, дождь наконец прекратился. Кенара подошла к окну и коснулась рукой холодного стекла. Светло-серые капли собирались вместе и ручьями стекали вниз. Такого же цвета были ясные глаза ее мамы. Удивительно, что она вспомнила об этом через столько лет.

После окончания Войны и возвращения в Деревню Листа Кенара еще несколько раз сталкивалась со странными приступами слабости, когда вдруг чакра ее мгновенно таяла, а тело переставало слушаться, словно она не являлась хорошо натренированным шиноби. Это ее беспокоило и злило, а также заставляло избегать миссий. В конце концов пришлось попросить разрешения Хокаге на недельный отпуск. Куноичи собрала вещи и отправилась в Каньон Южного ветра.

На этот раз она решила не останавливаться в гостинице, а разбить лагерь на природе. Каждый день Кенара еще в потемках начинала забираться вверх по крутой скале со дна глубокого ущелья, прикрепляясь с помощью чакры к каменной поверхности. У нее не было страховки, так что приходилось выискивать уступы, щели и трещины, которые могли спасти ей жизнь, когда силы покинут ее. Куноичи верила, что инстинкт самосохранения возобладает над подсознанием раньше, чем ее тело разобьется о камни.

В первый же день случилось так, что чакра Кенары рассеялась, и пока она восстанавливалась, девушка висела над пропастью, вцепившись обеими руками в выемки в склоне, найдя опору лишь для одной ноги. Дикий страх вместе с ощущением беспомощности обуял ее, но не сломил. Прильнув телом и лицом к прохладной поверхности, куноичи постепенно возвращала власть над собой, медленно дыша и заставляя себя успокоиться. Она верила, что с каждым разом это будет получаться все лучше, а потом слабость окончательно покинет ее.

В конце дня, уже в сумерках, Кенара решила отыскать старого знакомого. Она спустилась в долину по ту сторону Каньона на территорию Страны Рек и уже глубокой ночью отыскала заветную нору. На этот раз проход был открыт, заглянув в него, Кенара позвала паука по имени:

— Траксу-сан, ты здесь?

Прошла целая минута, прежде чем ей ответили. Сначала в темноте блеснули ониксово-черные глаза, затем проступили очертания большого паука с лохматыми лапками.

— Добрый вечер, Кенара-сан, позволь, я выберусь наружу, чтобы поприветствовать тебя.

Куноичи отступила на несколько шагов назад. Траксу выполз из норы и поклонился с изяществом, которого трудно было ожидать от существа такого размера и строения, расставив шире свои передние лапы и опустив голову. Кенара поклонилась в ответ и оказалась под пристальным взглядом четырех пар глаз, расположенных в два ряда.

— Ты выглядишь как-то иначе.

— Да?

— Как будто потеряла половину своей души. Прости, если я подобрал неправильное определение, иногда бывает трудно выражать свои мысли на человеческом языке.

— Половину души? — переспросила Кенара. — Пожалуй, ты выразился очень точно. Два моих хороших друга погибли, одну из них — Дэйку-сан — ты должен помнить.

— А… да, благородное, мужественное сердце. Мне очень жаль.

— Я тренировалась в каньоне и решила навестить тебя.

— Наверное, ты голодна и замерзла? Можешь развести костер вот здесь, неподалеку от моего дома. Внутри тебе было бы душновато. Я с радостью проведу этот вечер с тобой, если желаешь.

— Спасибо, Траксу-сан.

Каждый вечер своего недолгого отпуска Кенара проводила в компании этого странного товарища, слушая его истории, совсем не похожие на человеческие. Траксу-сан рассказывал о том опыте, который накопил за свою долгую жизнь: о том, чем отличаются друг от друга разные виды почв, как вешние воды поят землю и просачиваются далеко вниз, туда, где текут подземные реки. Он рассказывал о том, каких животных можно найти зимой под толстым слоем снега в их норах и как они спят. Траксу-сан поведал о корнях сосны, которые пробиваются по ходам, проделанным другими, уже отжившими свое, деревьями на глубину в пятнадцать метров, и о корнях горной ольхи, которым порой хватает скудной почвы в несколько сантиметров, чтобы укрепиться и жить. Подземное царствобыло богатым, а Траксу оказался замечательным рассказчиком.

Закаты сменялись рассветами, приятный голос паука плел бесконечную паутину историй и мир, окружавший Кенару и сузившийся до одной болезненной точки в сердце, снова начал расширяться и разворачиваться подобно причудливой картине.

Так она исцелилась от приступов страха и слабости.

Кенара вошла в цветочный магазин семьи Яманака и сбросила капюшон. Ино вежливо приветствовала ее, хотя без обычной своей улыбки. Она тосковала по погибшему отцу и пока не могла обрести прежнюю жизнерадостность.

— Здравствуй, Ино. Мне нужно двенадцать белых лилий, самых красивых из тех, что есть.

— Белые лилии… — Ино вздохнула. — Еще пару недель назад их было не найти, лилии раскупили первыми, потом закончились белые хризантемы… и вообще белые цветы. Но сейчас… мы заказываем много белых цветов, из тех, что не можем вырастить сами. Вот, возьми, эти самые красивые, — девушка запнулась. — Нет, — вдруг сказала она, и глаза ее против воли наполнились слезами, — самые красивые я отложила для отца…

— Ино…

Кенара смущенно замолчала, не зная, что сказать и сделать, ведь Ино не была ее близкой подругой и невозможно было обнять человека через стол, а больше куноичи ничего не умела. Она уже хотела сказать «мне очень жаль», но тут Ино улыбнулась, сощурив мокрые от слез глаза, и воскликнула деланно бодрым голосом:

— С тебя 180 рё!

— Спасибо, Ино.

Расплатившись, Кенара накинула капюшон своей куртки и вышла на улицу, раскрыв зонтик и тщательно прикрывая лилии от дождя. Ино смотрела ей в след. Ей не нужно было гадать, кому Кенара понесла цветы.

Кенара писала: «Сэнсэй! Мне поручена миссия на южном побережье, возвращаться в Лист я планирую, сделав небольшой крюк, через Северный подгорный храм. Я буду ждать тебя в окрестностях храма на рассвете десятого дня, не считая сегодня. Если не сможешь прийти, отправь человека с запиской». Она поразмыслила немного, но больше ничего не добавила. Еще ребенком она отметала то, что не имеет смысла, приводя в отчаяние учителя по изобразительному искусству.

За ночь островки сухой травы и стволы деревьев покрыл иней. Впрочем, с восходом солнца он растаял, и остатки влаги переливались подобно россыпи мелких стеклянных бусин. Кенара выпростала руку из спального мешка и подбросила хвороста в огонь. Местность была каменистая, и ей без труда удалось отыскать несколько булыжников, чтобы обложить ими костер. Вставать и выбираться на холод девушке не хотелось, но мечта о горячем чае все-таки выманила ее наружу.

Куноичи размялась и попрыгала немного, чтобы разогнать кровь, умылась из ледяного, как дыхание смерти, ручья и поставила греться воду в глиняном стакане возле огня. Сама она уселась рядом, окутавшись светлым шерстяным плащом. Едва закипела вода, как неподалеку раздался возглас:

— Кенара! Эй, Кенара! — и в два прыжка Конор оказался рядом. Он поднял ее за плечи и крепко обнял. — Мы не виделись целую вечность!

— Да нет, — ответила девушка, — пару месяцев от силы.

— Ты холоднее, чем это утро, — сказал учитель и поставил свой стакан греться. — Я выпью с тобой чаю: всю ночь бежал, устал и замерз.

Кенара снова села на мешок и поинтересовалась:

— Как же ты мог замерзнуть, если все время бежал?

— Ледяной ветер бил мне в лицо, не все же умеют его гасить… Как там твоя миссия?

— Благополучно завершилась, я возвращаюсь домой.

— Домой? — переспросил Конор, грустно улыбнувшись.

— Да, — ответила Кенара, прежде чем поняла, что назвала Коноху домом.

Конор заварил чай и подал девушке стакан, обернув его платком. Он сидел на уголке спального мешка и косился на свою ученицу. Кенара казалась почти прежней, только взрослее, и он не решался завести речь о том, что его беспокоило.

— Ты обещала наведаться в Звездопад, — мягко напомнил он.

— Да, когда родится твой ребенок, я обязательно навещу вас.

— Это будет только в апреле!

— Что ж ты думаешь, мне дадут третий отпуск за полгода? — проворчала Кенара.

«Третий отпуск? Значит, она брала отпуск. Где же ты была? Где залечивала свои раны?» Но он не решался спросить об этом вслух. Зачем тревожить ее душу, когда она кажется такой спокойной? Но… Кенара почти всегда кажется спокойной.

Костер погас, дотлевали последние угли, Кенара и Конор, допив чай, поднялись и направились в сторону храма. Местность здесь была холмистая, а неподалеку возвышался горный кряж, у подножия которого располагался небольшой храм, сложенный из каменных плит. Теперь эти плиты были обрушены и заваливали вход в здание.

— Обрушение только здесь, совсем это не похоже на землетрясение, — сказала Кенара.

Конор осмотрел руины и прошелся вдоль склона.

— Ты ничего не чувствуешь? По-моему оттуда тянет смертью… Как будто кто-то очень сильный сгинул там, — Кенара указала на плиты.

— Ты права, и я тоже это ощущаю. Там действительно есть труп. Неужели у тебя появились способности сенсора?

— Не думаю. Просто у смерти… особый шлейф.

— Ладно, мы попозже обсудим это, а сейчас давай попробуем извлечь из-под завала труп. Возможно, это монах и мы лишь напрасно потратим время.

Совместными усилиями с помощью техник Стихии Земли Конор и Кенара камень за камнем разобрали завал из плит и открыли взору внутреннее помещение. Оказалось, что за особым занавесом монахи скрывали естественную пещеру, уходящую внутрь горы. Проход в нее был широким, примерно в два человеческих роста в диаметре, и наполовину заложен булыжниками и цементом. Кладка не пострадала, а вот внутри пещера была обрушена уже, видимо, достаточно давно, много десятилетий назад, задолго до воздвижения храма; свободным оставался лишь небольшой участок перед входом.

Когда Конор и Кенара вошли в пещеру, освещая путь фонариками, то увидели то самое тело, ради которого проникли сюда. Это был юноша лет девятнадцати на вид, красивый, как божество, с точеным телом и правильными чертами лица, как будто покрытый черным лаком, не скрывающим малейших очертаний.

— В одежде монаха, — сказала Кенара. — Совсем молодой.

— Он мертв, но почему-то его тело решили сохранить подобным образом. Я хотел бы взглянуть на него, но думаю, если мы разрушим оболочку, тело начнет разлагаться.

— Его специально оставили здесь как в склепе?

— Похоже на то, — Конор осветил фонариком пещеру.

В ее стенах были выдолблены отверстия, закрытые резными деревянными панелями, за которыми раньше, видимо, горели свечи.

— Посмотри, — он выдвинул одну из панелей и посветил фонарем сквозь нее. На противоположной стене возник узор из теней, похожий на причудливые паутинки.

— А здесь рисунки, — Кенара осветила другой кусок стены.

— Да это же сценки из той поэмы… как же она называлась…

— «Нохара и Зерет», — тихо сказала Кенара.

— Это, надо полагать, лунные шиноби? Посмотри, серебристые фигурки… и белые пауки, — Конор поставил панель на место и подошел, чтобы рассмотреть рисунки внимательнее.

— Да, с этой стороны диск луны, а с той — голубая земля. Похоже, когда горят свечи, тени образуют паутину, соединяющую рисунки…

— Я не знал, что этот храм посвящен основанию Деревни Звездопада, простых людей никогда не допускали в это помещение.

— И я не знала. Храм был разрушен после нападения на Деревню, возможно, в Ту самую Ночь. АНБУ не побывали здесь, да и Хьюга ничего не знали о разрушении храма.

Конор подумал, что его ученица хорошо осведомлена о том, что известно Хьюга, но ответил только:

— Это неудивительно: он находится в уединенном месте, вдали от дорог и населенных пунктов, да и не представляет особого интереса.

— Все же это странный монах, столь красивый и юный, — Кенара снова подошла к телу и опустилась возле него, обращая внимание на каждую мелочь. — Возле головы на каменном полу нацарапано «немуру» (спи) и еще одно слово — «Митсу».

— «Спи, Митсу»? Митсу — это имя?

— Видимо, да. Действительно, мы в склепе.

Конор и Кенара выбрались наружу и закрыли плитами вход в храм. Куноичи рассказала своему наставнику о миссии в Каваное, делая акцент на жреце Джашина и не упоминая Неджи.

— Кто поручится, что убийство жителей Звездопада не являлось так называемой Жатвой душ? Рипа не единственный сектант, был еще Хидан из Акацки.

— Но техники Рипы совсем не похожи на то, что произошло в Деревне, — заметил Конор.

— Поэтому я сомневаюсь.

Беседа продлилась до позднего вечера, так что шиноби прощались под низким ночным небом, усеянным звездами. Конор крепко обнял Кенару и пошел прочь, постоянно оглядываясь. Куноичи удалялась длинными прыжками и ни разу не обернулась. Конор потянулся, полной грудью вдыхая морозный воздух. Как приятно вновь почувствовать себя настоящим шиноби, отвлечься от кабинетных дел и суетной жизни управляющего! Впрочем, груз такой жизни вполне ему по плечам, ведь все это приближает его к заветной мечте. Нужно торопиться, Томико ждет…

Кенара, вместо того, чтобы отпирать входную дверь, запрыгнула на балкон и через окно попала в свою комнату. Холодный воздух хлынул внутрь и всколыхнул занавески. Темно, прохладно и уже скопилась пыль. Девушка скинула обувь, закрыла окно и улеглась на кровать поверх покрывала, завернувшись в мягкий мофу. Наконец-то дома… Ах да — она высунула ногу из-под одеяла и привычным движением щелкнула клавишей, включая обогреватель. В темноте загорелся крохотный оранжевый огонек. Вот теперь все…

Рано стемнело, ветра не было и с небес летели крупные снежинки. Кенара возвращалась с кладбища домой по какой-то узкой улочке, которая привлекла ее своим полумраком и отсутствием прохожих. В нескольких шагах впереди нее возник Руюга в черном полупальто, до половины лица замотанный в шарф. Руки его в теплых кожаных перчатках наполовину высовывались из карманов, на взлохмаченных волосах ворохом оседали снежинки.

— Привет, Кенара, — сказал он и добавил нарочито небрежным тоном: — Что-то ты часто здесь бываешь.

«Это не твое дело», — едва не вырвалось у Кенары, но она не хотела пререкаться. Действительно, она время от времени приходила к могиле Неджи, рассказывала важные новости и делилась некоторыми своими мыслями на этот счет, без жалоб и надрыва, без обсуждения чувств. Что же еще ей было делать?

— Привет, Руюга, — ответила она, подняв глаза и серьезно глядя на молодого человека. — Ты же не это будешь со мной обсуждать?

— Нет. Я принес тебе печальное известие: Хьюга Дэйка мертва.

Кенара посмотрела, щурясь, наверх. Снежинки падали на лицо, казалось, что она сама летит куда-то в темно-синее небо, а снег — это проносящиеся мимо звезды.

— Я знаю это, — спокойно ответила куноичи. — Но буду благодарна, если ты сообщишь мне подробности.

Руюга подошел ближе и встал, небрежно опираясь спиной о стену дома и не доставая рук из карманов. Он робел перед Кенарой, ощущая себя малолеткой в ее обществе, поэтому пытался вести себя как «крутые парни».

— На кладбище Звездопада она столкнулась с Якуши Кабуто и выследила его до пещеры над рекой. Там она попыталась заключить с ним сделку и обменять свое тело на сведения о гибели вашей деревни.

— Свое тело? — переспросила Кенара.

— Да, для исследования ее уникальных техник. Получив информацию, Дэйка взорвала себя с помощью скрытых от глаз взрывных печатей.

— Чёрт! Дэйка, зачем…

— Она надеялась, что заденет Кабуто, но этот гад здорово регенерирует. Я находился неподалеку, чтобы подслушать и передать тебе всю информацию.

Руюга предпочел не уточнять, что лично заставил печати сдетонировать. Какое это имело значение? Ведь он следовал плану Дэйки.

«И ты не вмешался?!» — хотелось воскликнуть куноичи. Но в той ситуации Дэйка пошла бы на воплощение своих замыслов так или иначе, Руюга лишь упростил ее задачу. Почему же Кенары не было рядом…

— Что за информация? — хмурясь, спросила она.

— Передаю слова Кабуто в точности: ему были знакомы люди, которые напали на деревню Звездопада. Орочимару рассматривал их, как кандидатов, строя планы нападения на Лист четыре года назад, но как-то обмолвился, что «эти дети не в его компетенции». Сейчас это молодые люди примерно двадцати лет. Они — тройняшки, родом из Звездопада, жаждали пополнить ряды Акацки и продемонстрировать свою мощь. Младший поплатился за это жизнью. Кабуто сказал, что ему не известно, где находятся эти молодые люди сейчас, с Акацки у них ничего не вышло.

Кенара опустила голову, обдумывая сказанное. «Дэйка, зачем же ты поспешила? Мы могли бы вместе все это узнать, неужели ты так оценила свою жизнь?» Она вспомнила их разговоры. Дэйка сказала тогда, что умерла бы, не раздумывая, если бы знала наверняка, что встретит там своих любимых. Неужели она поверила в эту встречу или просто устала ждать? На глаза навернулись слезы. Странно, последний раз она плакала, когда отправляла Суё обратно в Чистый мир, и думала уже, что больше не может плакать. Смахнув рукой слезы, Кенара спросила твердым голосом:

— Это все?

— Он сказал их имена: Тсурэн, Мирэн и Митсу.

Для Руюги лицо собеседницы не изменилось в эту минуту.

— Ясно, — спокойно сказала она. — Еще один вопрос, Руюга: как давно это случилось?

Юноша отвечал неохотно:

— В августе.

— Какого же черта ты ждал целых четыре месяца, прежде чем прийти ко мне? Почему думал, что можешь решать, когда рассказать об этом?!

— Потому что мог. Я мог решать, Кенара.

Куноичи внимательно посмотрела в его темные, почти черные глаза. С чего она взяла, что он будет на ее стороне?

— Кто еще об этом знает и кому ты намерен сообщить?

— Никто. Я и тебе не очень-то хотел это сообщать.

— Почему, Руюга?

— Потому что ты слишком слаба для такого противника, — ответил юноша и глаза его блеснули. Как же приятно было наконец уличить в слабости человека, рядом с которым он чувствовал себя беспомощным ребенком! Руюга получил удовольствие от каждого произнесенного слова.

— Скажи мне откровенно, ты следишь за мной?

Юному шиноби было сложно выдержать испытывающий взгляд темно-синих глаз, но все же он ответил:

— Если я буду следить за тобой по чьему-то приказу или желанию, кроме своего собственного, я сообщу тебе об этом. Но мы — не друзья.

— Ясно. Что ж, спасибо за информацию, — Кенара слегка поклонилась ему и продолжила свой путь, стараясь идти в прежнем темпе и ничем не выдавать своего волнения.

Две фигуры в серых плащах бесшумно двигались по дороге, припорошенной снегом, между ярко-синим небом и белоснежной землей. Они остановились на гребне, с вершины которого открывался вид на долину и обрушенные каменные плиты у подножия горного кряжа.

— Это здесь, — сказала Кенара.

— Не будем терять время, — серьезно ответила Тен-Тен и прыгнула вперед, по-тигриному мягко приземлившись на упругие ступни.

Девушки подошли к завалу.

— Стихия Земли, Управление Камнем! — Кенара расчистила проход в заброшенный храм, отодвигая плиты.

Куноичи вошли в храм и двинулись к пещере, освещая дорогу фонариками. Тело Митсу лежало так, как его и оставили, надежно защищенное черной оболочкой от разрушения и повреждений. Тен-Тен опустилась на колени и развернула перед телом свиток. Сложив несколько символов пальцами, она воскликнула:

— Запечатывание!

Митсу исчез, а на бумаге возник сложный рисунок.

— Так просто, — восхитилась Кенара. У нее не было способностей к этой разновидности техник.

— Обращайся, — улыбнулась Тен-Тен, щелкнув пальцами. — Ты уверена, что не хочешь рассказать мне, в чем дело?

— Я бы рассказала, но тебе придется доложить об этом Хокаге, что недопустимо для моих планов. В первую очередь это касается Звездопада.

— Тогда мне и правда лучше не знать. Пусть это останется дружеской услугой. Но если тебе будет угрожать опасность, ты ведь скажешь мне?

— Пока мне ничего не угрожает. Пойдем отсюда, — Кенара поднялась и погасила фонарик.

Коридоры в Резиденции Хокаге были хорошо освещены, но тем гуще казался сумрак раннего зимнего вечера за высокими окнами. Кенара доложила господину Какаши, Шестому Хокаге, об окончании миссии и теперь спускалась на этаж ниже. Дежурный чунин вежливо поздоровался с ней и двинулся дальше по коридору. Кенара заглянула в кабинет, отведенный под архив некоторого вида документации. Перед полками с коробками и ворохом бумаг стоял Шикамару и перебирал какие-то папки. Он был здесь один.

— Добрый вечер, Шикамару, — произнесла Кенара, плотно прикрывая за собой мощную дверь.

— Так-так, — ответил Шикамару, — это что-то интересное…

Куноичи подошла к столу и положила на него свиток.

— Здесь находится тело одного из той троицы, что напала на Звездопад. Я хочу попросить тебя о помощи в извлечении из него информации. Я знаю, что Ино стала очень сильной, и сейчас она — самый способный человек из клана Яманака, а также член твоей команды.

Шикамару смотрел на нее, чуть сощурившись.

— Допустим, — сказал он. — Но, видимо, ты собираешься проделать все это в тайне?

— Да.

— И мы с Ино должны хранить твои секреты, в том числе от Шестого?

— Да.

Шикамару хмыкнул.

— Сомнительное предприятие, — сказал он. — Если ты влипнешь в неприятности — а я чувствую, что так и будет — нас могут призвать к ответственности. И хоть ты, Кенара, лично у меня вызываешь некоторую симпатию, это чувство не настолько сильное, чтобы мотивировать к какому-либо действию.

— Это тело заключено в оболочку, оберегающую его от разложения, — произнесла Кенара, коснувшись пальцами свитка. — Я не знаю, сколько у нас будет времени. Потом оно, скорее всего, разрушится. Не останется никаких следов, ничего, что могло бы подвергнуть вас опасности.

— Мой ответ — нет, прости, — Шикамару покачал головой. — Если хочешь мой совет, отправляйся к Какаши, а затем в АНБУ с этой штуковиной, пусть они извлекут все, что смогут. Тогда будет ясно, как действовать дальше.

— Но это — мое дело, а не дело Листа. Какаши сейчас связан, как ни один Хокаге до него, связан миром. Где бы ни оказались преступники, если они не на территории Страны Огня, Деревня не станет вмешиваться!

— И правильно сделает. Да, Кенара, прости, но это — твое дело.

— Что ж, — тихо произнесла куноичи. — Тогда мне придется обратиться за помощью к кому-то еще. Да хоть к самому Орочимару!

— Ты не сделаешь этого, — спокойно сказал Шикамару. — Ты слишком разумна и знаешь, что плата за подобную услугу может оказаться неподъемной. И Лист ты не предашь. Мы оба понимаем, что ты бессильна в этой ситуации.

Кенара опустила голову и несколько секунд молчала. Потом она беззвучно рассмеялась и подняла на собеседника глаза, в которых горело темно-синее пламя.

— Хорошо, Шикамару, ты загнал меня в угол. Я не могу с тобой спорить: твоя логика всегда бьет мою. Да, я бессильна в том, что касается извлечения информации из этого тела, так что можешь забрать его в лабораторию АНБУ, — Кенара бросила свиток Шикамару. Тот поймал его на лету. — Однако ты переоцениваешь его значение для меня.

Куноичи развернулась и пошла к двери.

— Что ты собираешься делать? — воскликнул Шикамару.

— Даже без этого тела я знаю имена моих врагов. Нужно только найти их и уничтожить.

— В одиночку? Хочешь последовать за Неджи?

Кенара вскинула глаза на Шикамару.

— Думаешь, стоит произнести его имя, и я сразу же лишусь силы воли? Да, Неджи умер, но умер, как шиноби! Я горжусь им, и если понадобится, сделаю то же самое!

Шикамару вздохнул.

— Спокойно, тигрица, — сказал он с усмешкой, — спрячь свои когти. Я передумал, я помогу тебе.

Ночь монах провел коленопреклоненно, в странных видениях. Перед ним развернулись серые холмы и равнины, чуждые солнечного света и состоящие как будто вперемешку изо льда и пыли. Он видел множество ходов, разверстых на поверхности и уводящих вглубь. Он видел царство белесых пауков, которых богоподобные люди (или боги, обликом схожие с людьми) называли бледными пауками. Среди них мощью и силой выделялась принцесса Зерет. Эта паучиха научила сородичей не бояться солнечного света и выползать на светлую сторону, постепенно отвоевывая ее у богов.

Затем видения монаха сделались тревожными. Один из юных богов по имени Ооцуцуки Нохара открыл охоту на бледных пауков, преследовал их и не давал покоя. Зерет охотилась на Нохару, Нохара выслеживал Зерет. Принцесса пауков не хотела отступать с позором в свое царство Мрака, она желала создать собственное, потеснив богов, под лучами завораживающего солнца. Эта мечта о новом царстве на границе света и тени, сотканном из ледяных подземных коридоров и бескрайнего пространства под лунным небом, не отпускала душу монаха до самого утра.

Утро выдалось ясным, солнце поднималось над горизонтом, придавая осенним краскам еще больше яркости. По тропке с обширного холма в долину спускалась какая-то женщина с дорожной сумкой, с головой закутанная в широкое темное покрывало. Подойдя к храму, она низко поклонилась, сложив руки, затем сбросила покрывало с лица, и монах узнал Нагаи Хоши. Красивое, благородное лицо выглядело изможденным и бледным. Темные волосы с рано пробивающейся сединой были собраны в узел, ясные глаза блестели от слез. Женщина, столько дней мужественно шедшая к своей цели, собрав волю и скрепив сердце, уже не в силах была сдержать эмоции, она упала на колени и заплакала, прикрыв лицо руками.

— Нобуо-сан… — горестно выдохнула она.

Монах помог женщине подняться и повел ее в маленькое помещение при храме, где жил и предавался размышлениям. Хоши села на циновку, сложив сумку рядом с собой, и выпила стакан воды, предложенный ей старым знакомым.

— Хоши-сан, что привело тебя сюда в такое время года? Обычно ты бываешь здесь в июне…

— Да, вот уже… двадцать лет, да, двадцать лет я прихожу сюда каждое лето и молюсь… — женщина вздохнула. — Вы ведь знаете, Нобуо-сан, что меня нарекли в честь упавшей звезды, а когда мне было пять лет, я имела честь узреть дух Великой Зерет, пришедшей к нам из другого мира, упавшей к нам с небес. Будучи ребенком, я быстро забыла об этом, и только повзрослев, узнала истину. Будь я мужчиной, я умоляла бы вас взять меня в свои ученики, но я ведь женщина… Моей сокровенной мечтой стало рождение сына, мальчика, который бы выполнил мой долг за меня, но…

Хоши отерла слезы и выпрямилась. Господин Нобуо был монахом и человеком в возрасте, но она не могла пересилить себя и рассказать о некоторых вещах. Прожив с супругом двадцать лет, но так и не забеременев, женщина пошла на крайние меры, рассталась с мужем и попыталась понести от другого мужчины.

— Не так давно я почувствовала, что моя мечта сбылась, но… медики в Деревне Звездопада сказали, что плод замер и мне нужна операция. Нобуо-сан! Мне уже сорок лет, я не могу больше ждать! А главное… я им не верю! Это мой ребенок, я чувствую жизнь внутри себя, я знаю, что ему суждено появиться на свет! И это будет мальчик… мальчик, который станет вашим преемником, если заслужит такую честь. Может быть… Великая богиня, богиня Зерет не отвернется от меня? Может быть…

Смутные сны и предчувствия порхали в голове монаха как вспугнутые птицы. Он знал, что должен делать, и сказал:

— Сегодня мы проведем обряд, которому научила меня Великая богиня, готовься, Хоши-сан. Я всегда чувствовал, что на тебе лежит ее благословение.

Летом, в начале июля в акушерском отделении больницы Звездопада Хоши родила тройню. Старший ребенок, мальчик, родился крепким и здоровым. У его сестры, появившейся на свет следом, на лице имелись темные пятнышки, расположенные симметрично вокруг глаз: две черные точки под нижним веком и еще по две пары точек сбоку от внешних уголков глаз. Со временем эти точки увеличились до размера горошины. Самый младший ребенок родился с большим трудом, обвитый вокруг шеи пуповиной и поначалу казался нежизнеспособным. На его затылке топорщились серебряные волосики, а глаза продолговатой формы были огромными.

Хоши очень быстро обнаружила разницу в складе характера у своих детей. Младший ребенок, Митсу, был ласков и привязан к матери, а двое старших отличались независимостью и некоторой холодностью. В то же время если Митсу злился, ему было сложно контролировать себя, тогда как Тсурэн и Мирэн заранее взвешивали свои поступки уже с ранних лет.

Жизнь семьи Нагаи в Звездопаде нельзя было назвать простой. Люди косились на Хоши из-за ее странной беременности и из-за того, что отцом ее детей был чужак. Бывший муж Хоши, Горо, не мог смириться с разрывом и был не в состоянии простить жену за ее поступок. Все чаще его видели в питейных заведениях и в непристойном виде, но женщину и ее странных детей он не тревожил.

Тсурэн, Мирэн и Митсу превосходили своих сверстников по умственному и физическому развитию, так что не искали их общества. Дети старшего возраста ими не интересовались. Хоши происходила из семьи с достатком, поэтому не нуждалась в заработке. В ее доме было много красивых вещей и книг, она сама обучала детей и любила рассказывать сказки. Младший сын с упоением слушал такие истории, а старшие предпочитали упражняться в управлении чакрой. В этом Хоши не могла им помочь, так как ее не растили как шиноби.

С детства она прививала своему потомству любовь к богине Зерет и часто говорила о том, что мальчики станут учениками монаха при Подгорном храме. Когда детям исполнилось по шесть лет, Хоши решила покинуть Звездопад и переселиться ближе к храму, а старый дом сдать в аренду вместе с обстановкой.

В июне, в конце шестого года своей жизни, тройняшки отправились вместе с матерью в путешествие. Им уже дважды приходилось бывать в храме, а теперь они уходили туда навсегда. Хоши несла тяжелую заплечную сумку, у каждого из детей была такая же, только поменьше. Тсурэн развлекался тем, что ловил по дороге бабочек и отрывал им крылья, Мирэн с любопытством следила за беспомощными насекомыми, за тем, как дергаются их лапки и шевелятся усики. Это не было актом жестокости, скорее любопытством. Митсу старался идти в ногу с мамой и не отставать ни на шаг. Его большие, черные глаза отражали солнечный мир как в зеркале.

Тропа вывела семью Нагаи к вершине нагорья, обрывавшегося крутым склоном. Она поворачивала и уходила в сторону, пока не заканчивалась пологим спуском в долину.

— Для первого дня пути совсем неплохо, — произнесла Хоши. — Давайте остановимся здесь на ночлег.

Семья устроилась за пышно разросшимся иглистым шиповником, в стороне от тропы. Разложили спальные мешки и скромно поужинали. Когда стемнело и на небе выступили звезды, дети уснули. Женщина потихоньку поднялась со своего места и отошла ненадолго. Когда она уже собиралась вернуться, послышались чьи-то шаги на тропинке. Хоши с замиранием сердца отодвинула ветки, чтобы посмотреть, кто приближается к ее детям, и едва не вскрикнула от ужаса, узнав своего бывшего супруга, но в страшном, неопрятном виде.

«Неужели он гнался за нами? Да ведь мы за целый день пути от дома…»

Сердце бешено колотилось, еще две минуты — и мужчина выйдет туда, где расположился их лагерь. Не зная его намерений, Хоши не могла позволить ему встретиться с детьми ненавистного ему человека. Она вышла из-за кустарника и деланно спокойным голосом спросила:

— Что ты делаешь здесь, Горо-сан?

Мужчина остановился, вздрогнув всем телом, и быстро обернулся. Его лицо исказилось от боли.

— Хоши, — хрипло сказал он. — Неужели ты хотела исчезнуть навсегда? Может, отправляешься к отцу своих выродков? Может, он все-таки решил жениться на тебе? — с каждым вопросом мужчина делал шаг вперед и в конце концов подошел вплотную к бывшей супруге.

— Нет, — ответила женщина. — Я не знаю, где отец моих детей, и не хочу знать.

— Эти дети… эти дети… — задыхаясь, произнес Горо. — Они всегда стояли между нами! Почему ты выбрала их?

— Разве может мать поступить иначе?

— Но ты сделала выбор еще до их рождения, до того, как узнала, что у тебя будет ребенок. И ты выбрала не меня… Двадцать лет мы прожили вместе, я любил тебя больше жизни, я делал все только для тебя, я молился на твою красоту, Хоши… Как ты могла оставить меня? Ради призрачной мечты, ради… — Горо сдавил свою голову руками, потом опустил их и стало видно, что пальцы его дрожат. — Я не мужчина, что так долго не мог принять решение, я не мужчина, что позволил тебе уйти… Но теперь я знаю, что должен делать. Хоши, ты пойдешь со мной, прямо сейчас. Мы вместе уйдем туда, где нас никто не знает, вдвоем, — Горо схватил женщину за руку и потащил ее к себе.

— Горо! Отпусти меня! Ты хочешь, чтобы я оставила детей? Здесь?! Не требуй невозможного, давай лучше поговорим…

— Сейчас не время для разговоров. Я груб? Ну прости, я буду груб, я сделаю то, что задумал. Представь сама: эта решимость копилась во мне больше семи лет! — Горо встряхнул Хоши, впившись руками в ее плечи, затем потянул упирающуюся женщину за собой.

Хоши испуганно оглянулась. Там, за шиповником, сладко спали два мальчика и девочка, свет ее жизни, часть ее души. С неожиданной силой она вырвала правую руку из стиснувших ее пальцев и бросилась назад, от страха будучи не в состоянии здраво мыслить. Горо схватил ее снова и началась борьба. Хоши разодрала ему кожу на лице, как дикая кошка, и вскрикнула:

— Никогда я не пойду с тобой! Никогда этого не будет! Я скорее умру, чем оставлю детей! А если ты причинишь им вред, клянусь, я убью тебя!

— Меня убьешь?! — прохрипел Горо. — Умрешь скорее, чем оставишь детей? Так умри! Умри! Сдохни! — он схватил ее за волосы и потащил к обрыву. — Может я так избавлюсь от тебя в моей голове!

В этот момент в голову Горо ударило что-то тяжелое, брызнула кровь. Он резко обернулся и увидел мальчика с серебряными волосам, который стоял в двух десятках шагов, зажав в руках камни.

— Отпусти мою маму, чудовище! — выкрикнул он.

— Я не хотел вас трогать, — с усилием сказал Горо. — Но теперь… — он часто задышал, а потом, дернув женщину за волосы, вытолкнул ее с обрыва.

Митсу закричал и бросился вперед. В этот момент он не владел своим телом. Мальчик подпрыгнул и нанес удар, казалось, он даже не достал до туловища Горо, однако вспорол своей чакрой его живот, а потом, подобно снаряду, ударился головой в его грудь и вместе с ним полетел вниз. Пролетев больше десяти метров, Горо упал на спину плашмя и в эту же секунду умер. Митсу лежал на нем сверху, совершенно невредимый, и рычал от боли. За застилавшими его взор слезами он разглядел лицо мамы в метре от себя. Ее губы шевелились, глаза испуганно смотрели на сына. Женщина была жива.

Монах вышел из храма и начал спускаться к хозяйственной постройке внизу, завернувшись в клеенку, чтобы не промокнуть. Вдруг он увидел странную процессию, спускавшуюся по тропинке в долину: это были хрупкие детские фигурки, тащившие на своих плечах самодельные носилки. Девочка шла рядом с носилками и держала над ними зонтик. Нобуо бросился им навстречу.

— Мама болеет, — произнес Митсу и отвернулся, задохнувшись от слез.

— У нее сломана спина, — сказал Тсурэн. — Она упала с высоты и ударилась о камни.

— Мы сделали, что могли, — добавила Мирэн. — Наверное, мать нельзя было двигать, но выбора не было.

— Хоши… Хоши-сан, ты в сознании? — спросил Нобуо.

— Она без сознания, — ответил Тсурэн.

— Нобуо-сан! — воскликнул Митсу. — Вы можете что-нибудь сделать, пожалуйста?! Умоляю вас, помогите маме…

— Нобуо-сан — не врач — хмуро сказал Тсурэн. — Брат, не вздумай упасть на колени, а то уроним носилки.

— Ваша богиня, Зерет, может помочь? — спросила Мирэн.

Монах переводил взгляд с одного ребенка на другого.

— Я и сам не могу сказать, до каких пределов простираются возможности Великой богини, они могут быть безграничны. Пойдемте…

Ритуал проводился в пещере за храмом. Хоши положили на пол, Нобуо начертил символы вокруг ее головы и вдоль туловища и молился, стоя на коленях, обратив лицо к северу, к части пещеры, заваленной камнями. В выемках стен горели свечи, создававшие благодаря резным панелям удивительные рисунки из тени и света. По правую руку женщины сидели Тсурэн и Мирэн, по левую — Митсу, который молился, сердцем подбирая слова, сжимал пальцы матери и время от времени наклонялся, чтобы прижаться к ним своим белоснежным лбом.

В какой-то момент Хоши тяжело и протяжно вздохнула, медленно подняла веки и начала мучительно ворочать головой, отыскивая глазами заветные детские лица.

— Вы здесь… вы живы, — едва слышно прошептала она. — Хвала богине!

— Мама! — плача, воскликнул Митсу.

Хоши крепко сжала его пальцы левой рукой, а правой отыскала ручки других двоих детей.

— Тсурэн, — произнесла она, превозмогая слабость и глядя в прозрачные серые глаза сына, — позаботься о брате и сестре, ты — старший… Мирэн… будь умницей. Митсу, — называя это имя, Хоши не сдержала слез, и они закапали с длинных темных ресниц и покатились по щекам, — слушайся брата во всем! Теперь все будет хорошо, — женщина слабо откинулась назад и глаза ее закатились, но она успела произнести последние слова: — Дети… мои… посвящаю вас Великой Зерет…

Комната поплыла у Митсу перед глазами, ему показалось, что свечи погасли, выемки в стенах превратились в отверстия, сквозь которые льется холодный лунный свет. Эти лунные лучи робко ложились на каменный завал в северной части пещеры, и вдруг на камнях начал вырисовываться белесый силуэт, как будто огромное существо медленно поднималось с камней и выпрямлялось во весь рост. Это было величественное, страшное в своей неуловимости существо, напоминавшее гигантского паука, точнее, его призрак.

— Ми…тсу… — раздался шепот, от которого у мальчика начало сводить тело судорогами. — Митсу… впусти меня, таково последнее желание твоей матери.

— Впустить… впустить тебя? — пробормотал мальчик, дрожа и отступая на шаг назад.

— Протяни мне руку, вот так… Не бойся, дорогой, ведь ты меня знаешь, я — Зерет.

Теперь голос звучал чуть громче, это был странный, глубокий, нечеловечески-насыщенный голос, заполняющий голову слушателя целиком, вытесняющий все его мысли. Завороженный Митсу протянул руку и вдруг понял, что лежит на полу неподалеку от матери, а Нобуо отирает его лицо влажным полотенцем. Видение исчезло, свечи заливали комнату теплым светом, а бедная женщина была мертва.

Три подростка лет двенадцати на вид сидели у входа в храм. Старший брат, с длинными темно-русыми волосами пепельного оттенка, быстро выводил тушью символы, держа развернутый свиток на коленке. Сестра, хорошенькая, но бледная девочка с красивым разрезом темно-серых, почти черных глаз, с густыми угольно-черными волосами, забранными в тугой высокий хвост, лежала в траве у ног старшего брата и читала исписанную мелким почерком тетрадку. Младший брат сидел неподалеку и, казалось, медитировал. Его серебряные волосы были острижены на высоте подбородка, челка и короткие боковые прядки обрамляли молочно-белое прекрасное лицо, идеально симметричное, с продолговатыми глазами и благородными линиями носа и губ. Эти черты говорили о предках из клана Гинпатсу.

Все трое были облачены в одеяния монахов Подгорного храма — черные с белыми вставками.

— Ну?! — нетерпеливо произнес Тсурэн. — Будешь продолжать?

Митсу шевельнулся и отер пот со лба.

— Я пытаюсь, брат… Если честно, у меня уже совсем не осталось сил. Когда Истинная Мать говорит со мной, я все прекрасно понимаю с первого раза, но когда нужно расшифровывать рисунки и иероглифы из моих видений… Это все равно что пронизывать взглядом время и пространство — выжимает чакру почти целиком.

— Постарайся, — холодно, но с некоторым нажимом ответил Тсурэн. Он разглядывал брата, не испытывая к нему сочувствия, отстраненно. Странные мысли снова рождались в его голове.

Брат всегда был мягким, чувствительным человеком. Странно, что Великая Зерет именно его избрала сосудом для своих мыслей и воспоминаний. Конечно, дело в этом — в повышенной чувствительности. Но как сказала сама богиня посредством Митсу, в каждом из них находилась частица ее души и воли. Именно Зерет вдохнула в них жизнь, когда Хоши, чей образ потускнел в памяти Тсурэна, прибегла к ее помощи. Тсурэн всегда чувствовал себя особенным, он стоял выше обычных человеческих чувств, даже Мирэн избегала большинства позорных слабостей, а ведь ее воля охотно подчинялась его воле… Не зря же так легко давались старшему брату и сестре контроль над чакрой и знания о техниках Лунного мира. Это были не просто техники, а способности богов, отличавшиеся по форме и существу от обычных умений шиноби.

Тот человек в черном балахоне, однажды явившийся к ним, подтвердил, что все трое невероятно сильны. Он льстил им и увлекал на путь глубинного познания и обретения власти над человеческой природой. Эти беседы продолжались до тех пор, пока однажды странный человек в черном, представившийся как господин Орочимару, не остался наедине с Митсу. Подробностей их короткого разговора Тсурэн не знал, да и брат его, очевидно, впал в один из своих трансов и не мог дать объяснений. Но с тех пор человек в черном балахоне в окрестностях храма не появлялся.

Ясным летним утром с холма напротив храма спускались две фигуры, отягощенные походными заплечными сумками. Пожилая женщина и ее внучка приблизились ко входу, низко поклонились и вежливо приветствовали вышедшего им навстречу монаха.

— Мы возвращаемся из столицы в Звездопад, — сказала пожилая женщина. — И заходим во все храмы по пути, даже если приходится, как сейчас, свернуть с дороги. Скажите, уважаемый господин, кому посвящен этот храм?

— Богине по имени Теза Связующая, — ответил Нобуо. — Это великая богиня, которая привязывает сердца к родным или новым местам.

— О, тогда эта великая богиня покровительствует таким, как мы! Мы помолимся в этом чудесном храме, если позволите…

Нобуо пригласил путниц войти. Митсу, робко выглядывавший из-за его плеча, поспешно попятился и отпрянул в сторону. От смущения он не мог произнести ни слова, а когда девочка, проходя мимо него, подняла глаза и улыбнулась, юноша залился краской. Ей было лет двенадцать или тринадцать, светло-карие глаза излучали тепло, на щеках проступали веснушки, а непослушные кудрявые волосы были кое-как собраны под косынку и перехвачены лентой. Крепкая загорелая девочка казалась такой странной, как-то по-особому живой, так что Митсу некоторое время не мог оторвать от нее взгляд.

В помещении, скрытом от глаз, в это время занималась Мирэн. Она тщательно срисовывала со стены рисунок, оставленный младшим братом в состоянии транса, перенося его в тетрадь. Отставив в сторону широкую свечу, Мирэн поднялась и подошла к занавесу, отделявшему пещеру от храмовой залы. Сквозь небольшую щель она увидела коленопреклоненных женщину и девочку, воскурявших благовония и обращенных с молитвой к Тезе, личине, за которой скрывались от простых смертных истинный облик и сущность самой Зерет. Устоять было невозможно.

Мирэн подняла руки и начертила в воздухе множество линий, стремившихся к точке, в которой располагалось сердце девочки. На мгновение вспыхнул рисунок, между Мирэн и девочкой протянулась невидимая нить. Мирэн застыла, одна эмоция сменялась другой, пока все, что довелось за двенадцать лет пережить девочке, не пролетело перед ее мысленным взором за несколько мгновений. Глаза Мирэн не видели картин, но сердце ее с некоторым искажением передавало отражение этих картин в душе девочки. Это был своеобразный способ познания мира и человека. Тсурэн, медитировавший в дальнем углу, открыл глаза.

— Опять ты занимаешься этим, — с некоторым неудовольствием произнес он.

Мирэн глубоко вздохнула.

— Ты любопытен, брат, всегда требуешь от Митсу новых и новых знаний. Это тоже своего рода любопытство. Тот поток информации, который мне необходим.

— Я не против тренировок в любом виде, мне лишь не нравится, что ты становишься слишком мягкой после подобных упражнений. Неужели человеческое снискало сочувствие в твоем сердце? — Тсурэн задал свой вопрос небрежно, с усмешкой, но светлые глаза его пытливо смотрели на сестру.

Мирэн повернулась к нему, и он увидел, что следы чужих слез и улыбок совершенно исчезли с ее лица, не задерживаясь, глаза были холодными.

— Это всего лишь информация, — повторила девушка и начала приглядываться к старшей из путниц.

— А где Митсу?

Митсу выскользнул из храма и, вдыхая полной грудью аромат летних трав и цветов, пошел по тропинке, затем повернул к пригорку и растянулся на зеленом ковре, нагретом солнцем. Всем своим существом юноша ощущал безмятежность. Безграничное светло-голубое небо раскинулось над головой, солнце слепило, легкий ветерок раскачивал цветы, сдувая пыльцу и подхватывая бабочек. Вторые сутки не было слышно голоса Зерет, и Митсу впервые почувствовал себя самим собой, свободным от постороннего взгляда, тем более зловещего, что он был направлен изнутри. Конечно же, она вернется, но лучше не думать об этом и наслаждаться текущим моментом…

Ветер окреп и волнами прошелся по телу Митсу. Он гнал облака с юга и обещал дождь. Жизнь так огромна, а Митсу так мал… Вот бы ветер подхватил его, обращенного в зеленый листок, и унес прочь, куда-то далеко, к одному из домов Деревни Звездопада. Митсу-листок мягко опустился бы на подоконник, коснувшись золотисто-загорелой девичьей руки… Тогда милое лицо с веснушками озарила бы улыбка, и от теплого дыхания девушки Митсу снова обрел бы свой облик…

— Митсу, — голос старшего брата грубо оборвал поток этих мечтаний, и они растаяли без следа, оставив лишь несколько капель сладостной и горькой одновременно тоски в его смятенном сердце.

Митсу сел и увидел, что солнце померкло за пеленой туч, а ветер разошелся в полную силу. Темно-русые, с пепельным отливом волосы Тсурэна, как и его черно-белые одеяния, развевались и бесновались на ветру вокруг неподвижного белоснежного лица и фигуры, словно вырезанной из камня, со скрещенными руками на груди.

«Мой брат, должно быть, не человек, — думал Митсу. — Он непоколебим и сомнения ему чужды. Я скажу ему, что мечтал, и он ответит мне насмешкой. Если мой разум подобен музыкальному инструменту, из которого рождаются образы, тревожащие душу, то его разум — это инструмент инженера, преследующий конкретную цель».

— Как долго ты еще будешь сидеть под дождем и смотреть сквозь меня отсутствующим взглядом? — поинтересовался Тсурэн. Брат его выглядит почти счастливым, а значит, занят вовсе не делом.

— И правда, — ответил Митсу, запрокидывая голову и собирая легкие капли своим лицом, — вот и дождь.

— В храме чужие, поэтому давай поговорим здесь. Голос Великой Зерет молчит?

Митсу побледнел.

— Так. Она нужна мне, поэтому сосредоточься. Ты обратишься к ней — и она ответит.

— Тсурэн, я… Пожалуйста, позволь мне сегодня отдохнуть. Великая Зерет вернется завтра, и тогда ты сможешь поговорить с ней. А сегодня мне хотелось бы…

— Позови ее.

— Но брат!..

— Позови ее, — раздельно повторил Тсурэн.

Глаза Митсу погасли. Его лицо обрело обычное, усталое и отстраненное выражение.

— Как скажешь, брат, — тихо ответил он.

Митсу все еще сидел на траве. Он сложил ноги и выпрямился. Медитация продлилась около двадцати минут. За это время капли дождя стали падать чаще, вдалеке, где-то на краю черной пелены туч, прозвучал раскат грома. Тсурэн неподвижно стоял и внимательно изучал лицо брата. Наконец веки Митсу приподнялись, обнажив часть белков глаз.

— Чего ты хочешь, дитя? — спросил голос Митсу, но Тсурэн знал, что телом брата в обход его сознания управляет сама Истинная Мать.

Тсурэн вздрогнул и выпрямился. Впервые он говорил с Зерет напрямую и даже не знал, как ему обратиться к ней.

— Госпожа, в последнее время, вот уже несколько месяцев, видения Митсу содержат лишь обрывки истории Высших Пауков. Они завораживают, но не делают нас сильнее. До сих пор опосредованно ты была нашей наставницей, и мы все еще нуждаемся в твоих наставлениях.

— С тех пор, как мой дух отделился от тела, я лишилась способности лгать. Даже управляя этим хрупким сосудом, я лишь выражаю посредством его речи собственные мысли, которые не могу исказить. Знаешь ли ты, что заставило меня отказаться от воссоединения с предками и цепляться всеми лапами за этот мир? Влачить жалкое существование в виде призрака, эха моего прежнего облика и силы?

— Что же, Истинная Мать? — спросил Тсурэн. Волнение изменило его лицо, сделав еще более красивым, чем у брата, в холодных глазах зажглось пламя.

— Ненависть, — прошипел Митсу.

— Ненависть? Но я всегда думал, что Высшие Пауки отличаются от прочих разумных созданий холодностью и расчетливостью…

— О, да! Именно эти качества позволили моей ненависти сохраняться в неизменном виде веками. И сейчас, спустя почти шестьсот лет, я так же ненавижу Пурпурного охотника, истребившего мое потомство, как в тот момент, когда он пронзил мое тело каменными копьями, а затем дал уползти в эту пещеру умирать от моих ран в одиночестве, вдали от дома. Дитя, все мои надежды и чаяния погибли в тот день после мучительной агонии вместе с бренным телом. Но как мой дух мог расстаться с этим миром после такой несправедливости? Пурпурный охотник присвоил мои мечты и славу воительницы: он создал собственное царство, наплодил потомков и стал героем поэм. И никому нет дела до того, что свой боевой опыт и силу он приобретал, убивая моих детей!

— Мать читала нам эту поэму с невыразимой печалью. Она всегда говорила, что людям свойственно переиначивать прошлое, подчас меняя местами героев и злодеев. Значит, Ооцуцуки Нохара — Пурпурный охотник, о котором ты говоришь, а царство его — Деревня Звездопада, где мы когда-то родились и жили…

— Наконец оно приходит в упадок, а я нашла достойные орудия для своей мести. Да, время пришло. Дитя, цени своих брата и сестру, поверь, преданность и сила, слитые воедино — редкая драгоценность. Мне пришлось отдать часть своей души, чтобы обрести ее. Вы — мои последние потомки, мои наследники. Однако наследие это включает в себя не только дары, но и обязательства. И если вы их выполните, клянусь солнечным и лунным светом, я научу вас всему, что знаю сама, и помогу обрести силы, недоступные простым смертным. Кроме того, эти силы будут отличаться от земных, а значит, сделают вас менее уязвимыми.

Тсурэн улыбался, ясные, прозрачные глаза его блестели.

— В чем будет состоять твоя месть? — спросил он. — Что ты хочешь сделать нашими руками?

— Я хочу истребить род Ооцуцуки Нохары и лишить его незаслуженной славы. Пусть его царство опустеет и превратится в призрак! Пусть некому будет даже вспоминать о прошлом! Пусть люди трепещут и опускают глаза, заслышав имена Нохара или Звездопад! Воздаяние, а не жестокость, справедливость, а не бездумное уничтожение — вот мои цели.

— Они будут достигнуты, — спокойно ответил Тсурэн, — как только мы станем достаточно сильны.

Южный край небосклона разрывали молнии. Ветер внезапно смолк, и дождь полился в полную силу, прибивая траву и цветы к земле. Митсу устало поднялся на ноги и отер воду с лица, хотя она тут же залила его снова.

— О чем вы говорили с богиней, брат?

— Ты помнишь, что сказала перед смертью наша мать? — ответил Тсурэн. — Ты помнишь, что она посвятила наши жизни богине?

— Да…

— Мы выполним наш долг перед ней. И тогда ты будешь свободен, брат. Полностью свободен.

Митсу поднял голову, глаза его на бледном лице расширились от удивления. Неужели такое возможно?!

Отвесная часть горы у ее подножия — голый камень — была испещрена рисунком. Тсурэн стоял перед ним и размышлял, время от времени пальцы его, испачканные краской, подрагивали, вспоминая различные печати.

— Неужели ты понимаешь это, брат? — произнесла Мирэн, расположившаяся на траве с тетрадками и карандашами.

— А ты? — спросил Тсурэн, быстро повернувшись к ней.

— Я понимаю, что это не просто рисунок, ведь он не красив, не симметричен и не является частью большего. Значит, он содержит в себе некий смысл.

— Это что-то вроде формул Высших Пауков. В них заключена настоящая мощь. Однако… я не могу освоить эту технику. Именно эту — не могу. Хочешь попробовать свои силы, сестра?

Мирэн поднялась и подошла ближе.

— Я покажу тебе последовательность печатей. Эта техника воздействует на чакру противника.

— А тебе я не причиню вреда, если у меня получится?

— Нет, на чакру моего типа это не повлияет.

С детства ток чакры Тсурэна отличался от чакры брата и сестры. Его тело как будто имело особое поле, попадая в которое, другие люди получали повреждения: от головокружения до сбоя в работе важнейших органов. Со временем Тсурэн смог синхронизировать течение своей чакры с чакрой других людей, чтобы не причинять им вреда. Этому его научили объятия матери, которую он боялся поранить. Синхронизация отнимала силы, поэтому он пользовался ей лишь при неизбежности близких контактов, например, во время тренировок с братом или сестрой.

После нескольких часов попыток Мирэн смогла создать темный шар размером с яблоко, который требовалось все время поддерживать.

— Наконец-то, — сказал Тсурэн. — Теперь это твоя техника, так что можешь дать ей название.

— Черная… Звезда… — сорвалось с губ девушки, прежде чем она, совершенно обессилев, упала на колени.

Ночь была ясной, ветер раскачивал ветви деревьев и траву, ронял лепестки с душистых яблонь и слив, разливал сладковатый аромат по окрестностям Садов Масари. Ветер был холодным, влажным и время от времени нагонял быстрые облачка на растущую луну. В стороне от Садов, под сенью небольшого леса, три высокие фигуры в плащах бесшумно приближались к своей цели.

Тсурэн скинул капюшон и вдохнул ночную свежесть полной грудью. Ему шел двадцать первый год, но мужественное лицо с жесткой линией губ и пронзительными, почти прозрачными глазами выглядело старше этого возраста. Он волновался, чувствовал нетерпение и необходимость дать выход своей силе, но хорошо владел собой. Мирэн шла рядом и была почти спокойной. Ее волновал лишь успех миссии, осуществление замыслов старшего брата. Последним брел Митсу, низко склонив голову. В отличие от брата, он все еще напоминал подростка, глаза на печальном лице казались огромными, бездонно-черного цвета, контрастировавшего с мраморной белизной кожи и серебром волос. В последнее время Зерет была сильна как никогда, и ее присутствие подтачивало жизненные силы Митсу.

— Как ты себя чувствуешь, Митсу? — спросил Тсурэн. — Ты готов?

— Да, ее голос звучит во мне громче, чем когда-либо. Она мучит меня. Наваждает мой разум… Давайте покончим с этим быстрее, я хочу освободиться, хочу узнать, каково это — быть единственным хозяином самого себя.

— Монах Подгорного храма как-то сказал, что мама произвела нас на свет одного за другим, и с каждым разом паучьего становилось все меньше, а человеческого — больше. Но он, возможно, ошибался, ведь ты, младший из нас, единственный можешь слышать голос Истинной Матери, — Тсурэн испытующе посмотрел на брата и добавил: — Хотел бы я его слышать.

— Голос Матери не для ушей простого смертного, он ужасен… Наша Истинная Мать — чудовище. И мы чудовища, раз решились на то, что собираемся сделать!

— Мне не нравятся такие разговоры, Митсу, — тон Тсурэна сделался ледяным. — Не стоит оскорблять богиню.

Он поднял руки на уровне груди и начал складывать печати. У его ног закопошились пауки, сотканные из чакры. Они выросли почти в половину человеческого роста и вгрызлись в землю, разверзая подземный тоннель, оплетенный особой паутиной.

— Это скроет нашу чакру от сенсоров, — произнес Тсурэн. — Пока мы не окажемся в центре деревни, нас не должны обнаружить.

Все трое спустились в тоннель и какое-то время шли по нему, пригнувшись.

— Взбодрись, Митсу, — сказала Мирэн, слегка подталкивая брата в спину. — Скоро все закончится.

Девушка улыбалась: это ночное приключение давало ей новые впечатления и значительно обогащало скудный жизненный опыт. Митсу ужаснула ее улыбка, но он был слишком слаб духом, чтобы противиться. Юноша молился, мысленно обращаясь к Хоши. «Мама, — думал он, хотя мысли его путались, — неужели ты хотела именно этого? Мамочка, к чему твоя богиня нас привела? Должен ли я и теперь слушаться брата?» Но даже с матерью он не мог побыть наедине в своих мыслях, Зерет принялась нашептывать, уговаривать, обещать…

Молодые люди выбрались на поверхность посередине городской площади. Несмотря на время — близилась полночь — в некоторых домах горел свет, широкие улицы освещали фонари. Клены, окружавшие площадь, шумели, словно тревожно перешептывались друг с другом о только что появившихся из ниоткуда чужаках.

— Похоже, дежурные шиноби только на стенах, Звездопад совсем расслабился, — сказал Тсурэн. — Митсу, приступай!

Юноша сбросил с себя плащ и распахнул одеяние, обнажая испещренную символами грудь. Он наклонился и развернул у своих ног широкий свиток, дополнявший рисунок, и начал складывать печати. Эти печати отличались от тех, что обычно использовали шиноби. К тому же Митсу вполголоса призывал Великую Богиню на паучьем языке. Все произошло быстро: Митсу вскрикнул и, с искаженным лицом и широко распахнутыми глазами, подался вперед и вверх, раскинув в стороны руки. Рисунок на свитке и на теле юноши вспыхнул холодным светом, в груди появилась щель. Она раздавалась все шире, пока не захватила все пространство от плеча до плеча и от шеи до пояса, и из этого светящегося поля вдруг высунулась призрачная конечность — лапа паука. За ней показались еще лапы и паучье туловище, которое, пролезая через открытое в мир живых окно, сейчас же разрасталось до огромных размеров.

Заворожено наблюдая за этим явлением, Тсурэн все же сохранял самообладание.

— Мирэн, — произнес он, и его сестра начала быстро складывать печати. Ужасающая чакра, искаженная пребыванием в призрачном мире, словно занавесом окутала девушку и наделила ее тело невероятной мощью.

— Черная Звезда! -воскликнула Мирэн, воздев руки к небу и сотворив большую ртутно-черную сферу, набиравшую высоту.

В этот момент раздался возглас: «Режущий Ветер!» — и шиноби, притаившийся на одной из крыш, взмахнул рукой. Однако ничего не произошло, хотя двоим чужакам должно было снести головы.

— Что за… — пробормотал шиноби, отскакивая назад и с изумлением глядя на руки, покрытые липкой черной смолой.

Он попытался применить еще технику, но вязкой жидкости стало больше, она покрыла его шею и подступила к лицу. «Ясно, — подумал мужчина, — моя чакра, которую я пытаюсь высвободить, превращается в эту смолу. Я не могу применять техники. Нужно срочно объявить тревогу…»

Тсурэн как раз закончил складывать печати и воскликнул:

— Маски Древних!

Шиноби Звездопада с ужасом почувствовал, как вязкая жидкость сползается к его лицу, а потом она мгновенно затвердела, застыв черной маской, в то время как тело оказалось полностью парализовано. Всех шиноби Звездопада постигла та же участь: чакра превращалась в темную смолу на поверхности тела, попытки применить любые техники только ускоряли этот процесс, а бездействие все же не могло его остановить. Затем тело обездвиженно повисало в воздухе, запечатанное черной маской.

Тем временем призрачный силуэт Зерет, возвышавшийся над всеми строениями, шествовал по Деревне. Прозрачное тело скользило сквозь дома и постройки, леденя души обитавших в них людей, а из самого его центра протягивались незримые нити чудовищной паутины, оплетавшей сам город и его окрестности, пронзающие сердца всех живущих в нем. Сердца эти, нанизанные на паутину ненависти, болезненно колотились, а затем в один миг, когда Зерет обошла все владения Нохары и вернулась к площади, замерли в мучительном ожидании.

— Я, Принцесса Высших Пауков Зерет, жертвую свою бессмертную душу и отдаю ее всю, чтобы расколоть на части, и каждой частицей испепелить сердце моего смертельного врага. Исчезните навсегда, проклятые мною потомки Нохары! — ужасающий голос с невыразимыми интонациями волной раскатился по Деревне Звездопада.

Призрачное тело паучихи раскололось, на мгновение в лунном свете сверкнули растянутые нити, и тысячи вспышек, похожих на промелькнувшие между облаками звезды, разорвали ночь, а затем погасли. Мирэн вскрикнула и, развеяв свою технику, упала на колени. Тсурэн, часто дыша, опустил руки и сделал шаг вперед, оглядываясь по сторонам. Тело Митсу рухнуло на землю. Когда сестра кое-как подошла к нему, то закричала снова: прекрасное белоснежное лицо застыло навсегда, но не в страшной гримасе, а с выражением облегчения и наконец обретенного покоя.

Отделение морга и патологоанатомических исследований больницы Листа находилось ниже уровня земли и не имело окон. Искусственное освещение было ярким и создавало обманчивое впечатление разгара дня. После улицы помещение казалось даже теплым. На металлическом столе лежал Митсу в прозрачной черной оболочке, повторяющей каждый контур его тела и плотно прилегающей к коже. У изголовья стояла Ино, поеживаясь и с жалостью глядя на красивого, но мертвого молодого человека. Шикамару и Кенара тихо переговаривались, стоя в ногах трупа. Оба хмурились и выглядели напряженными.

— Суть вопроса заключается в том, насколько сильно успел пострадать его мозг после смерти. Если клетки мозга, отвечающие за память, мертвы, Ино не сможет найти в нем тень сознания, — сказал Шикамару.

— В том месте, где я его обнаружила, имелась надпись «Спи, Митсу», которую можно толковать двояко. Это была пещера, заваленная камнями. Сейчас мне кажется, что его не похоронили, а оставили на время, — ответила Кенара. — Не исключено, что брат и сестра надеялись его оживить когда-нибудь в далеком будущем.

Шикамару посмотрел на собеседницу из-под бровей.

— Кенара, а ты вообще уверена, что он мертв?

— Живых обычно не бросают под носом у врага.

— Ладно, допустим, он мертв и его заключили в оболочку сразу после смерти, так что клетки мозга не успели серьезно пострадать. Возникает два вопроса: как разрушить оболочку и как много у нас будет времени?

— Мне это неизвестно, — честно призналась куноичи. — Но если оболочка окажется слишком твердой, я могу применить Молот Земли. Буду целиться в ноги ниже колен. Если оболочка треснет хотя бы в одном месте, мы сможем добраться до тела.

— Но если вдруг окажется, что этот человек жив, ты его просто изуродуешь!

— Мне это тоже не нравится, — хмуро произнесла Кенара, — но других вариантов у меня нет.

— Так, допустим, мы добрались до его тела, Ино смогла проникнуть в остатки его сознания. Отражение сознания будет крайне слабым и начнет стремительно исчезать. Ино может просто исчезнуть вместе с ним, если не успеет вернуться в собственное тело…

— Я не так хорошо знакома с особенностями техник клана Яманака, учитывая, что он, подобно другим кланам, стремится сохранить их в секрете.

Шикамару покачал головой.

— Прости, Кенара, все это слишком опасно… — начал говорить он, но потом замер с широко раскрытыми глазами и резко обернулся.

Ино опрокинулась на стол и лежала рядом с Митсу, медленно сползая на пол. Шикамару быстро подскочил и подхватил ее. Кенара помогла ему усадить девушку на металлический стул у стены.

— Попроси ее транслировать мысли и мне, — произнесла куноичи.

«Я смогла проникнуть в его мозг через оболочку, — послышался голос Ино в сознании двух молодых людей одновременно. — Здесь осталось эхо, видимо, тело было сохранено сразу после смерти. Похоже, эта оболочка — чакра самого Митсу, пришедшая в такое странное состояние из-за внешнего воздействия, иначе я не смогла бы ее преодолеть. Кажется, мне удастся восстановить некоторые картины из прошлого, но они пойдут в обратном порядке, от момента смерти к рождению. Как только я освоюсь, передам вам, что смогу».

«Так будет лучше, — мысленно ответил Шикамару, — если только у тебя хватит сил».

Некоторое время молодые люди сидели в тишине, ожидая новостей от Ино, по обе стороны от ее стула. Внезапно в сознании вспыхнули видения из прошлого, странная смесь из реальности и особенностей восприятия самого Митсу, его эмоций и мыслей. Все началось с Той Ночи, с разговора братьев перед входом в подземный тоннель, выводивший на площадь Деревни Звездопада. В момент проникновения Паучихи в Нечистый мир живых душа юноши, очевидно, покинула тело или готовилась расстаться с ним, так как от воспоминаний остались лишь смутная картинка и звук — результат неосознанной работы органов зрения и слуха. Тысячи вспышек на мгновение озарили апрельскую ночь — так сила ненависти Зерет испепеляла сердца и тела ее врагов — а затем все померкло, вместе с остатками жизни Митсу.

Ино вдруг вздохнула и вздрогнула.

— Простите… мне надо отдохнуть, — пробормотала девушка, силясь прийти в себя после увиденного.

Шикамару поднялся и пошел за термосом с кофе. Кенара осталась сидеть на полу. Она видела и слышала достаточно, чтобы понять главное: ее Деревня стала жертвой отмщения лунной паучихи Зерет Ооцуцуки Нохаре. Так вот какое наследие оставил великий герой своим предкам! Кем они были и кем они стали… Наследники лунных шиноби, пепел, развеянный по ветру… Падающие звезды, сгорающие на лету… Все померкло, все исчезло. Слава растаяла, как дым, гордость втоптана в грязь, кровь предков иссякла и потеряла свою силу. «Моя ошибка заключается в том, что я не умерла вместе со своей семьей», — вспомнились слова Дэйки.

Хмурый Шикамару положил ей руку на плечо и протянул кружку с горячим кофе.

— Я плохо понял, что за чертовщина там творилась и кто эти парни с гигантским пауком-призраком. Но вижу, ты поняла куда больше моего.

Куноичи приняла кофе и расправила плечи. Шиноби Звездопада не были слабаками, так что ей стоило бы поддерживать память об этом посредством собственных действий. Она на секунду опустила глаза, а когда подняла взгляд, уже полностью владела собой.

— Главное, что мы узнали: Митсу мог вызывать призрак, который, в свою очередь, наделял чакрой и усиливал странные техники его брата и сестры. Паук мертв, как и его носитель, а это значит, что оставшиеся двое лишились большей части своей силы. Мне это на руку.

— Да уж, — ответил Шикамару. — Но мы пока почти ничего не знаем об их собственных возможностях.

Оба перевели взгляд на Ино. Девушка пила кофе, грея руки о кружку, и слегка дрожала. Кенара принесла ей плащ.

— Эти люди, которые убили всех в твоей деревне… — произнесла Ино. — Наверное, ты хочешь знать их имена?

— Я знаю их имена: Тсурэн, Мирэн и Митсу. Я даже поняла, зачем они напали на деревню. Теперь меня интересует их сила и планы на будущее.

— Я постараюсь найти эту информацию среди картин из прошлого, но это тяжело. Такое ощущение, что над сознанием Митсу постоянно довлела какая-то тень. Сейчас от нее остались лишь воспоминания, но очень тягостные.

— Понимаю. Твои способности уникальны, Ино, поэтому мне приходится просить тебя пойти на эту жертву.

— На жертву… — Ино вспомнила чудовищную паучиху и тысячи смертей как воплощение ее ненависти, глаза ее наполнились слезами. — Об этом не может быть и речи.

Набравшись сил, Ино показала Кенаре и Шикамару еще несколько событий из прошлого Митсу, делая иногда короткие перерывы. Было около шести часов утра, когда она добралась до переезда семьи из Звездопада в Подгорный храм. Обрывки ссоры Горо и Хоши пояснили некоторые обстоятельства появления троицы на свет, но когда Митсу бросился вперед, чтобы ударить мужчину, оболочка на его лице дала трещину. Шиноби, увлеченные видениями, поначалу этого не заметили. Перед их мысленным взором трое малышей тащили носилки с раненной матерью, затем монах начал проводить ритуал. Они видели прошлое глазами самого Митсу, так что, когда его мать умерла, узрели вместе с ним призрак Зерет и видели, как он протянул ей руку. На этом моменте все оборвалось.

— Оболочка треснула! — воскликнул Шикамару.

Трещины побежали по всей ее поверхности, а затем оболочка распалась на осколки и осыпалась. Молодой человек был мертв.

«Ино, возвращайся, — подумала Кенара, — пока клетки его мозга не начали отмирать».

— Что ж, это освобождает нас от моральной дилеммы, но мы теряем доказательства того, что видели, — заметил Шикамару.

— Кому они нужны, твои доказательства, — тихо ответила Кенара.

Нара Шикамару покривил душой, заявив, что месть за Деревню Звездопада — личное дело Кенары. На самом деле он так не считал. Лист был заинтересован в поимке преступников, во-первых, с точки зрения осуществления правосудия, во-вторых, в качестве превентивной меры во избежание потенциальной угрозы. Он хорошо помнил также слова Цунаде о том, что Звездопад являлся как бы младшим братом Листа с точки зрения их военной мощи и положения внутри Страны Огня. Так что информация, предоставленная Кенарой, имела большую ценность.

В принципе, Шикамару мог забрать свиток с телом, когда предлагала Кенара, и передать его АНБУ, но он знал, что в этой организации нет человека, способного считывать память с высокой скоростью и эффективностью. Раньше этим занимался Яманака Иноичи, но теперь он мертв, так что АНБУ, подобно самой Кенаре, вынуждены были бы искать помощи Ино. Плюс подобного варианта развития событий заключался в том, что все делалось бы с одобрения Какаши, Шестого Хокаге, минус — в Кенаре и ее реакции. Она, конечно, потребовала бы держать ее в курсе происходящего и в случае отказа пошла бы на разрыв с Листом. Винить ее за это трудно…

Молодой человек не смог удержаться от зевка и отвернулся, прикрыв рот рукой. Весь день после бессонной ночи он принимал отчеты с миссий генинов на пару с Шизуне-сан. В последнее время его все чаще привлекали к административной работе. Занятие было довольно скучным, так что мысли Шикамару бродили далеко. Он повторял про себя имя «Нагаи Тсурэн» и не мог избавиться от ощущения, что уже где-то его встречал, но где?

Зимние сумерки наступили рано, небо за окном казалось густого чернильного цвета. Кое-как разделавшись со своими обязанностями и вежливо попрощавшись с Шизуне, Шикамару начал медленно подниматься на самый верхний этаж резиденции, в отсек, куда приходила воздушная почта. Он постучался в комнатку с дежурным шиноби и попросил показать ему журнал входящей корреспонденции за последние два месяца под личную подпись.

«Да, вот оно — письмо из Страны Льда, пришло пять недель назад от имени Даймё, но за подписью советника Нагаи Тсурэна», — Шикамару по старой привычке почесал затылок, затем вернул журнал и вышел в коридор.

— Черт, — пробормотал он. — Вот и пришло время идти к Какаши…

Ровно в четыре утра прозвенел будильник в форме фарфорового грибочка в зеленых и коричневых красках. Кенара открыла глаза. В доме было холодно, но под одеялом — тепло. Ночь темная, морозная, как и полагается в четыре часа в декабре. Куноичи никогда это не смущало, если она планировала тренировку, но сегодня ей не хотелось вставать. Точнее, ей незачем было вставать. Она протянула руку, выключила будильник, перевернулась на другой бок и закуталась в оделяло с головой, оставив лишь небольшое оконце для лица. Сегодня, вчера, позавчера… Каждый раз она заводит будильник с целью начать тренировки, а потом выключает его и лежит без сна, пока не рассветет. И уже позднее, при дневном свете, засыпает снова.

Зачем вставать… А зачем она вставала раньше, до Той Ночи, до того, как ее первейшей жизненной задачей стало отмщение? Кажется, у нее было много желаний. С тех пор она потеряла семью, дом, друзей и единственного близкого по духу человека. Но ведь было же что-то еще, желание совершенствоваться, стать сильнее. Стать сильнее. Кенара усмехнулась. Она видела, как Наруто сражался с Мадарой. Их нечеловеческая, божественная сила была настолько далека от обычных ниндзюцу, что не оставляла ни единой надежды приблизиться к подобному мастерству. Невесело это — чувствовать себя карликом в мире великанов, занимаясь любимым делом.

Итак… с надеждой стать великим шиноби так же покончено, как и с остальными: прославить и вывести из состояния упадка родную деревню, доказать родственникам, чего стоишь, создать самую сплоченную, надежную и сильную команду в мире, завести семью. Да, то, чего она не собиралась делать — вступать в отношения и заводить семью — в какой-то момент стало одним из самых сильных стремлений в ее душе. Теперь можно признаться в этом. Ради Неджи она готова была поступиться своими принципами, но… кого это теперь волнует? Кенара даже не знает, был ли он настоящим при их последнем разговоре или являлся лишь частью иллюзии, мог ли он полюбить ее или это было невозможным с самого начала. Ей казалось, что вся жизнь ее — коридор с зеркалами, которые разбиваются одно за другим, оставляя лишь голые, непробиваемые стены, безнадежно отделявшие ее от остального мира.

Впрочем, таким и должно быть идеальное орудие отмщения. Ей будет не о чем жалеть, ставя на кон собственную жизнь, не о ком беспокоиться. Никакие жертвы не придется приносить в угоду мести. Неужели она наконец стала идеальным шиноби? Орудием, а не человеком. Когда-то давно, во время экзамена на чунина, думая о таком превращении, она цеплялась за свою личность, дорожила ей, не могла отказаться от человеческой части собственной натуры, хотя уже тогда за ее спиной стояли пепелище и опустевшая деревня.

Кенара высунула руку из-под одеяла и уставилась на собственную ладонь.

— Бесчувственное орудие, да? Хм…

Нет, это не сработает. Чувства у нее определенно есть. Особенно после того, что она увидела в прошлом Митсу. Остается лишь направить их в нужное русло, использовать в борьбе. А потом, наверное, ничего не останется. Да, возможно, уже ничего не останется.

Так зачем придумывать причину жить? Если жизнь — лишь короткий отрезок до выполнения поставленных задач, без всякого «потом».

Кенара спустила ноги на холодный пол и села в постели, сбросив одеяло с плеч. Так же, рывком, она отбросила лишние мысли, сосредоточившись лишь на том, как наилучшим образом выполнить свои задачи.

Не успел наступить рассвет, как на дощатом заборе, тянувшемся вдоль безлюдной улицы, появился рисунок: какие-то невнятные детские каракули. Эта улица была примечательна тем, что вела в центр города от здания без надписей и вывесок, стоявшего на отшибе. Здание являлось штаб-квартирой АНБУ и поблизости никогда не ошивалось никаких зевак, лишь дети иногда, заигравшись, прибегали в этот конец улицы.

Рисунок, сделанный неумелой рукой с помощью цветных восковых мелков, не представлял собой ничего особенного. Здесь были изображены и солнце, и тучи, и цветы. Из общего ряда каракуль выделялись лишь три рисунка, которые были подписаны. Неизвестный художник изобразил кошку над цифрой 6,5 и надписью «метр». Жалкое существо с неестественно искривленными лапами, очевидно, готовилось к прыжку и собиралось поставить рекорд в дальности перемещения собственного тела в пространстве. Второй рисунок изображал силуэт сгорбленного старца с длинной бородой и тростью в руке. Старец сидел на скамье над словом «ждать». Третий рисунок спрятался в нижнем углу и едва выступал над травой. Это было изображение ребенка в переносной заплечной корзине. Малыш выглядывал как бы из корзины и из травы, росшей вдоль забора, одновременно. На корзине было криво написано «мальчик за плечами».

Итак, шесть с половиной метров ждут мальчика за плечами.

На третий день после появления этих странных рисунков Кенара, как обычно, проснулась очень рано и отправилась за пределы деревни на тренировку. Она пробежалась без использования чакры и, достигнув своего полигона, расположенного среди холмов, приступила к разминке. Это место находилось примерно в двух часах пешего пути от новых Главных ворот и ничем особо не привлекало внимания, если не считать множественных следов разрушения и буйства стихий.

Кенара потянулась, наклонившись в сторону.

— Мальчик за плечами, значит? — недовольно произнес Руюга, появившись в нескольких шагах за ее спиной. — Ничего другого придумать не удалось?

Куноичи обернулась.

— Привет, Руюга, — сказала она. — Я искала факты, известные только нам двоим. Самыми надежными оказались воспоминания со времен экзамена на чунина. Сколько тебе понадобилось времени, чтобы заметить рисунок и догадаться о его назначении?

— Тебе повезло, что я был в городе. Привычка замечать мелочи, конечно, сыграла свою роль. Взгляд зацепился за шесть с половиной метров: я слишком хорошо помню, как убегал от червей-бурильщиков, а тебе нужно было приблизиться на такое расстояние, чтобы нанести удар врагу.

Кенара улыбнулась и подошла ближе. Руюга был выше нее на пару сантиметров и стоял так прямо, будто проглотил палку. Руки он держал в карманах пальто.

— Не стоит обижаться на «мальчика», ведь ты уже давно не ребенок, — серьезно сказала куноичи.

— Не думай только, что можешь указывать мне, что стоит, а что не стоит делать, — резко ответил юноша.

— Не могу. И я, кстати, нуждаюсь в твоей помощи. Хотя в нашу последнюю встречу ты сказал мне, что мы с тобой не друзья, я прошу тебя об услуге.

Кенара спокойно смотрела Руюге в глаза, но он отводил взгляд: то следил за птицей вдалеке, то, прищурившись, глядел на солнце.

— Что за услуга? — неохотно спросил он наконец.

— Мне нужна информация о двух людях. Если ваша организация владеет такой информацией, конечно.

— Твои враги?

— Да. Нагаи Тсурэн и Нагаи Мирэн.

Руюга опустил голову, как бы пряча от ветра нижнюю половину лица за широким шарфом. На самом деле он улыбался.

— Как только я передал тебе сообщение от Дэйки-сан, я сразу же проверил нашу базу персоналий на эти два имени. Я нашел человека по имени Нагаи Тсурэн, но не был уверен, что это тот самый, ведь я не знал их фамилии.

— Значит… этот человек в чем-то проявил себя? Чем он привлек внимание АНБУ? Совершил еще какие-то преступления?

Юноша покачал головой.

— У нас есть данные по всем высокопоставленным особам и чинам, имеющим политический вес. Твой противник — правая рука Даймё Страны Льда, господин Главный советник Нагаи Тсурэн.

Глаза Кенары на мгновение вспыхнули.

— Вот как, — произнесла она. Теперь Руюга пристально вглядывался в ее лицо.

— Что ты собираешься делать? — спросил он. — Не считаешь, что в таких условиях благоразумнее было бы отказаться от мести? Вряд ли Старейшины Деревни Листа одобрят конфликт со Страной Льда, который неизбежно вспыхнет, если мы затребуем голову советника. Впрочем, может, у тебя есть доказательства его вины?

— Нет. Свидетельств шиноби Листа явно будет недостаточно.

— Тогда… тогда тебе придется стать нукенином (ниндзя-отступником). Кто знает, может быть, мне вместе с моими товарищами из АНБУ однажды придется арестовать тебя и доставить в Коноху в качестве преступницы? — Руюга усмехнулся.

Ему пришлось бы оглушить или перебить отряд АНБУ, чтобы освободить Кенару и дать ей сбежать. Тогда она наверняка посмотрела бы на него другими глазами. «Руюга, зачем ты это сделал?» — спросила бы Кенара своим мягким голосом (Руюга уже слышал однажды, каким мягким может быть ее голос), а он бы благородно промолчал в ответ. Впрочем, нет, это на него не похоже. Конечно, он бы сказал, зачем это сделал.

— Нукенином? Ну уж нет, — ответила Кенара. — Я пока не собираюсь ничего предпринимать. Лишь сосредоточусь на тренировках.

— Рад слышать, что здравый смысл тебе не изменил, а значит, скоро ты поймешь, что без помощи Листа не обойтись.

— Да? И кто же, по-твоему, поможет мне? — хмуро спросила Кенара. — Может быть, ты?

— Я уже помог тебе. Дважды. При том, что мы не друзья, это очень много, — ответил Руюга. — Самым мудрым решением было бы откровенно поговорить с Шестым и принять любые его предложения.

— Спасибо за помощь и за совет. Мне пора возвращаться к тренировке, прости.

— Пока, Кенара. Думаю, мы скоро увидимся, — произнес Руюга, исчезая.

Шизуне сообщила Какаши, что Масари Кенара ждет в коридоре, когда он освободится. Шестой Хокаге вздохнул в предчувствии тяжелого разговора и попросил пригласить куноичи в кабинет.

— Здравствуйте, господин Какаши, — произнесла Кенара.

— Пожалуйста, называй меня как раньше, Какаши-сэмпай, — ответил Шестой. — Я, как можно заметить, немного скучаю по тем временам, когда был всего лишь сэмпаем.

Куноичи спокойно смотрела в лицо своему собеседнику, но его сонный, меланхоличный взгляд не выдавал никакой информации. Рассказал ему Шикамару или нет? Наверняка рассказал.

— Какаши-сэмпай, у меня будет к вам большая просьба, наверное, даже в каком-то смысле неприличная, если учесть вашу загруженность в последнее время.

Шестой приподнял брови.

— Я хочу попросить вас потренироваться со мной. Необходимо совершенствовать мое тайдзюцу, но мне стало трудно находить партнеров для спарринга. Гай-сэнсэй, к сожалению, пострадал во время сражения с Мадарой, а Ли, чтобы выкладываться по полной, нужно наносить вред собственному телу. Шиноби, равных им по скорости и мастерству, в деревне нет, за исключением вас.

— А ты, значит, усиленно тренируешься? — простодушно поинтересовался Какаши. — Странно, ведь война закончилась.

— Вы же знаете, что я собираюсь сразиться с теми, кто истребил жителей Звездопада. Для этого мне нужно стать намного сильнее, чем сейчас, — синие глаза смотрели прямо.

«Она не знает, что Нагаи в Стране Льда, — подумал Какаши. — Шикамару не сказал ей. Это хорошо, не будем торопить развитие событий».

— Знаешь, Кенара, я действительно очень занят, но думаю, смогу выделять по два-три часа каждую субботу для тренировок ближнего боя. Мне будет даже приятно отвлечься от всей этой бумажной работы, — Шестой улыбнулся под маской и хлопнул ладонью по стопке документов.

«Он знает про Митсу и остальное, — подумала Кенара. — Соглашается, чтобы держать меня на поводке».

— Спасибо большое, Какаши-сэмпай, это будет очень ценный опыт.

В коридоре куноичи не смогла удержаться от улыбки. Ни за что на свете ей не удалось бы получить такого партнера для тренировок, если бы Шикамару все не разболтал.

Январь, февраль и март стали самыми насыщенными месяцами для Кенары, как для шиноби. С раннего утра до позднего вечера она тренировала свое тело и совершенствовала техники, а ночи проводила в комнате за письменным столом. Первым делом она составила список способностей и техник Тсурэна, Мирэн и Митсу, которые удалось извлечь из памяти покойного, попыталась проанализировать их природу, разложив скудные данные по графикам и диаграммам, как это делалось обычно в личных делах шиноби. Остальные листы бумаги были испещрены схематическими изображениями поля боя и действий его участников.

Помимо тренировок по субботам, Какаши и Кенара играли в своеобразные кошки-мышки: Шестой старался завалить куноичи бесконечным количеством миссий, а она в свою очередь ставила рекорды по скорости их исполнения и антирекорды по скорости предоставления отчетности.

Сон, отдых, принятие пищи превратились в этапы тренировки, предназначенные для восполнения чакры. Девушка отстранилась от друзей и почти не находила времени для общения с ними. Набу, Рой и Футаба считали, что Кенара с головой ушла в тренировки, чтобы быстрее оправиться от смерти Неджи. Тен-Тен виделась с подругой чаще и даже обучала ее азам техники запечатывания и призыва.

Кенара совершенно иначе представляла себе осуществление возмездия. Она рассчитывала пять лет до истечения контракта служить Деревне Листа, набираться опыта и сил, затем подать в отставку и начать долгое путешествие и поиски виновников гибели Звездопада. Больше всего куноичи опасалась, что не готова бросить им вызов и столкновение произойдет слишком рано, но теперь, зная правду, медлить она уже не могла. Брат и сестра Нагаи, похоже, прочно обосновались при дворе Даймё Льда, но что будет, если до них дойдут слухи о двух выживших шиноби Звездопада или о новой деревне? Вдруг, опасаясь мести, они решат нанести превентивный удар? Конор и его поселенцы могут пострадать. Нужно действовать как можно быстрее и закончить эту историю хотя бы в течение полугода.

Посвящая все мысли собственной подготовке, Кенара позабыла о тех, кто будет сражаться в предстоящей битве вместе с ней, а между тем, ее товарищам тоже стоило бы подготовиться. Но… кто составит ее команду на этот раз? Первый человек, имеющий право на месть наравне с ней, это, конечно, Конор-сэнсэй. Однако он четко дал понять, что больше не хочет убивать, к тому же его жена ожидает ребенка. Конор не просто семейный человек, он — единственная надежда на возрождение Звездопада. Если с ним что-нибудь случится, его дело пойдет прахом, не говоря уже о страданиях Томико-сан, будущего ребенка, да и самой Кенары. Нет-нет, она не может потерять еще и своего учителя, это исключено.

Набу и Футаба тоже ждут малыша в ближайшее время, так что на них не стоит рассчитывать. Как, в общем-то, и на Роя и Тен-Тен. Если бы речь шла о спасении чьей-то жизни, Кенара, не раздумывая, обратилась бы за помощью к своим друзьям, так как доверяла им и знала их возможности, но отмщение… Это ее личное дело, и рисковать ради него чужими жизнями было бы верхом эгоизма и беспечности. Вот Руюгу она взяла бы с собой, но он уже и так оказал ей услугу, а затем намекнул на то, что лимит его дружеских чувств к ней исчерпан.

Хьюга… Конечно, первым человеком, у которого она искала бы поддержку, был Неджи. Неджи стал бы посредником между нею и собственным кланом. В конце концов, в Звездопаде проживали люди, имеющие родственные связи с некоторыми Хьюга. Кенара опасалась, что связи эти были непрочными и их было мало. Обычно люди мстят за близких родственников, и то не всегда. Случай со Звездопадом был вопиющим из-за массовых жертв, и в глубине души Кенара считала, что расследование и правосудие должно было совершаться Деревней Листа по приказу Хокаге, ведь сама Кенара — всего лишь человек. И теперь она боялась оступиться, так как не была уверена, что если погибнет, враги ее понесут заслуженное наказание. Допустим, она умрет в бою, разве это что-нибудь изменит? Заставит Хокаге пинать АНБУ до тех пор, пока они не найдут способа захватить преступников? Нет, вряд ли. Не изменится ровным счетом ничего. Кенара уверена, что Какаши уже знает о Нагаи то же, что и она сама. Шикамару, конечно, рассказал ему о Митсу, а сделать запрос в АНБУ для Хокаге — дело пяти минут. И разве Шестой что-то предпринял кроме слежки за ней?

Итак, Хьюга. Из уважения к Неджи, Дэйке и тем людям из клана, которые желали бы отомстить за своих родственников, Кенара должна была пойти к господину Хияши и объясниться с ним. Решиться на этот разговор было нелегко. Заранее назначать встречу она не стала, чтобы в каком-то смысле застать главу клана Хьюга врасплох и побеседовать со всей возможной в подобном случае прямотой.

Снег уже практически растаял, когда с севера внезапно подули ледяные ветра и за одну ночь заморозили все талые воды. Днем на Деревню Листа обрушился ливень вперемешку с градом, к вечеру небо прояснилось, но холодный ветер разгулялся с новой силой, сковав льдом лужи и потоки на мостовых. За пару кварталов от части города, заселенной кланом Хьюга, Кенара остановилась посередине узкой пустынной улочки и, плотнее завернувшись в плащ, произнесла, словно ни к кому не обращаясь:

— Мерзкая же нынче погода…

Прошло полминуты, а затем за ее спиной появился Руюга. Щеки его покраснели от ледяного ветра, волосы были взъерошены, а из кармана пальто торчала шерстяная шапка. Вытянув лицо над плотным шарфом, он сказал:

— Ты уже давно перестала разговаривать сама с собой, с тех пор, как почувствовала слежку, так что это твое замечание звучит подозрительно. Хорошо, что сегодня моя смена.

Кенара повернулась к нему.

— Я знала об этом.

— Каким же образом? — недоверчиво спросил юноша.

— Ты справедливо заметил, что я почувствовала слежку. А еще я обратила внимание, что две недели меня не оставляет чувство, что за мной следят, а затем на целую неделю оно исчезает, потом снова на две недели появляется. Я знаю только одного человека, который способен полностью скрыть следы своего присутствия. Поэтому я решила, что ко мне приставлены три человека, двое из которых справляются со своей работой чуть хуже, и один — настоящий мастер маскировки.

Руюга порозовел от удовольствия.

— Верные выводы, — усмехнулся он. — Так зачем я тебе понадобился?

— Похоже, АНБУ совсем нечем заняться после войны. Неужели не нашлось лучшего применения твоим способностям?

Руюга пожал плечами.

— Ладно, это ваше дело. Я хотела предупредить тебя, что отправляюсь в квартал Хьюга прямо сейчас, так что можешь взять отгул до завтра и вернуться в теплую постель.

— Да уж, там делать нечего…

Молодой шиноби избегал этого района города, так как его техники были бесполезны перед особым зрением Хьюга. Если его обнаружат и начнется переполох, он, пожалуй, станет посмешищем для своих товарищей из АНБУ. Кенара вставала в четыре, так что Руюга поднимался еще раньше, а ложился спать позднее нее и совершенно не высыпался. Мысль о теплой постели была невероятно соблазнительна, особенно в такую погоду.

— А ты дашь мне слово, что не станешь ничего предпринимать до завтрашнего утра? Ну, кроме визита к Хьюга?

— Даю слово. Это не уловка, чтобы сбежать из-под надзора.

Руюга кивнул.

— В таком случае, увидимся завтра. То есть, это я тебя увижу, а ты меня — нет. Спокойной ночи, — юноша исчез.

Кенара вдохнула холодный воздух поглубже и продолжила свой путь.

Если господин Хияши и был удивлен этим визитом, то не подал и виду. Дом Главной семьи был обставлен в традиционном стиле. Кенара была хорошо знакома с этикетом, так что не растерялась. Однако вместо четкого следования церемониалу какая-то вежливая девушка, служанка, няня или помощница по хозяйству, проводила ее в крытую беседку в саду. Через минуту появился и сам хозяин дома.

Кенара поклонилась и вежливо поздоровалась. Хияши ответил кивком и осведомился о цели ее визита.

— Хияши-сама, позвольте мне выразить соболезнования по поводу тяжких потерь, которые понес клан Хьюга в недавней войне, — серьезно сказала девушка.

Хияши молча склонил голову и с удивлением подумал о том, что прошло уже четыре месяца и соболезнования несколько запоздали. Потом он взглянул в лицо Кенары и понял, что для нее все было, как вчера. Похоже, для ее скорби времени не существовало, поэтому она не подозревала о некоторой неуместности своих слов.

Кенара не сразу смогла поднять глаза и открыто посмотреть в лицо главе клана Хьюга. Его бьякуган слепил и вызывал болезненные воспоминания. Но вот она решилась и произнесла:

— Я не хочу действовать за вашей спиной и переманивать кого-либо на свою сторону против вашей воли, поэтому спрошу прямо о том, что меня беспокоит. Хияши-сама, есть ли кто-то в клане Хьюга, кто хотел бы отомстить за своих родичей из Звездопада? Потому что время пришло.

— Кенара-сан, вам стали известны виновники произошедшего?

— Да. Это брат и сестра по фамилии Нагаи, ныне находящиеся на службе Даймё Страны Льда.

— Даймё Льда? Но ведь это все усложняет, точнее, делает невозможным. — Хияши задумчиво замолчал, подбирая слова. — Мы заплатили за мир дорогую цену, как вы и сказали, наш клан понес тяжелую утрату. Погиб не только мой племянник, но и другие молодые шиноби, на которых возлагались большие надежды. Хьюга не станут рисковать долгожданным воцарившимся миром ради старых обид. Я попрошу вас не бередить их едва затянувшиеся раны.

— Ради старых обид? Ведь это случилось два года назад… разве у Хьюга короткая память?

— Хьюга смотрят в будущее. Мы слишком долго жили прошлым, и в последнее время, не без помощи Неджи, я осознал, насколько может быть губителен этот путь. Звездопад — слишком дальние родственники, чтобы в память о них портить отношения с соседями.

Даже ледяной душ в сравнении с этими словами не произвел бы большего впечатления.

— Неджи не призывал отвернуться от Звездопада, он лишь выступал против практики Проклятых печатей, — произнесла Кенара.

Куноичи смотрела на непроницаемое лицо Хияши и думала о том, как много у него схожих внешних черт с племянником: высокий лоб, правильные пропорции лица, светлая кожа. Можно было даже представить, каким мужчиной стал бы Неджи, если бы дожил до средних лет.

Вряд ли Хияши гордится собой, произнося подобное. Но он несет ответственность за свой клан и имеет обязательства перед Конохой. Может ли он пойти против интересов Страны Огня и позволить своим людям стать политическими преступниками? Хьюга должны подчиняться Хокаге. Глупо было рассчитывать на иной исход.

— Хьюга не помогут мне, — тихо сказа Кенара. Она не могла ненавидеть человека, так похожего на Неджи.

Господин Хияши смотрел на нее и думал о своем племяннике. Будь Неджи жив, кто знает, на какие безумства он бы пошел ради этой девушки… Невосполнимая потеря. Быть может, если Хьюга откажут ей в помощи, Шестому Хокаге удастся убедить ее действовать в рамках закона. Так будет лучше для всех.

— Кенара-сан, от лица всех Хьюга я вынужден отказать вам.

Куноичи поклонилась, и на этом разговор закончился. Ее проводили на улицу, уже темнело и мостовая, покрытая коркой льда, влажно блестела в свете фонарей, как чешуя свежевыловленной рыбы. Кенара покинула квартал Хьюга и свернула в одну из боковых улочек. За ее спиной послышались быстрые легкие шаги. Обернувшись, куноичи увидела Хинату и вспомнила, что обладатели бьякугана могут читать по губам с довольно большого расстояния.

— Кенара! — воскликнула Хината и поклонилась. — Прошу, прости моего отца! Прости за то, что мы отказались от наших родичей…

Кенара растерянно смотрела на склонившуюся перед ней девушку.

— Я никого не могу за это винить, — наконец сказала она. — Вопросы чести всегда довольно запутанные. В первую очередь, это мое дело, и если оно будет сделано, никто и не вспомнит о сегодняшнем разговоре.

Хината выпрямилась. Взгляд ее выражал сочувствие и решимость.

— Тогда… я пойду с тобой! Это мой долг. Неджи пошел бы с тобой…

Кенара улыбнулась, глядя в прозрачные серые глаза, излучавшие свет.

— Вспомни о том, что у тебя есть также долг перед отцом и твоим кланом. По этой причине я не могу принять твою помощь, — куноичи протянула руку и сжала маленькие белые пальчики девушки из клана Хьюга. — Спасибо тебе, Хината.

— Но… Неджи… — Хината опустила глаза. — Ему бы все это не понравилось…

— Я не поблагодарила тебя еще за его вещи, которые ты принесла мне тогда. Не могу выразить словами, насколько они мне дороги, — Кенара отвела взгляд и набросила на голову капюшон. — Неджи был лучшим человеком, которого я знала. У него не было сомнений в том, что касалось чести. Думаю, он бы пошел со мной даже вопреки воле господина Хияши, но он получил бы за это… меня.

Хината, смутившись, окончательно усомнилась в правильности своего решения.

— Прощай, Хината. Ты сделала то, что должна была, из любви к Неджи предложив мне свою помощь. А я по той же причине должна отказать тебе.

Через пять дней после визита Кенары в квартал Хьюга наступила суббота. Стояла весенняя погода, земля прогрелась быстро, повсюду зеленела молодая трава, а на деревьях — листва. Даже не верилось, что еще недавно мир был скован льдом.

Кенара разминалась на площадке в ожидании Какаши-сэнсэя. Какаши всегда опаздывал. Он мог опоздать на час или полтора и появиться с извинениями, ссылаясь на обязанности Хокаге, хотя было довольно очевидно, что если он и занимался какими-то делами, то явно не в Резиденции.

На этот раз Шестой опоздал всего на тридцать минут и, видимо, по его часам это означало «вовремя», так как он даже не стал извиняться. Куноичи смотрела в его чуть прищуренные от улыбки глаза и думала о том, что Хокаге, конечно же, доложили о ее разговоре с Хияши.

— Доброе утро, сэнсэй, будете разминаться или сразу начнем бой?

— Пожалуй, я достаточно размялся, пока шел сюда…

Для Какаши самый первый поединок с Кенарой стал своеобразным открытием. До тех пор ему не приходилось иметь с ней дела. Он помнил ее еще подростком, явившимся в Деревню Листа два года назад. Цунаде обратила внимание на девушку, разглядев в ней какой-то потенциал. Почти сразу же Кенара стала чунином, отличившись на экзамене, затем командиром команды. Если не считать эпизода с Итачи и Кисамэ, ее миссии всегда выполнялись наилучшим образом. Кажется, у них было какое-то соревнование с Хьюга Неджи, и Кенара не отставала. Техники стихии Ветра и Земли, предпочтительно ближнего боя. Экстраординарная скорость, необычайная выносливость… Но только столкнувшись с ней в тренировочном бою, Какаши осознал, насколько Кенара была сильна, и это заставило его насторожиться. Он думал, что ей предстоит еще долгий путь, прежде чем она решится напасть на своих врагов, но убедился, что развязка может в значительной мере опередить ожидания.

— Не сдерживайся, — произнес Какаши, отскочив на несколько шагов. — Думаю, я не ошибусь, предположив, что это не максимальная твоя скорость?

— Идеальная скорость для тренировки, — ответила Кенара. Она вовсе не собиралась производить на сэнсэя впечатление. — Жаль, что вы потеряли свой шаринган на войне.

Какаши был человеком, к которому Кенара относилась с глубоким уважением. Он был одним из самых сильных и талантливых шиноби Листа, с внушительным боевым опытом, в том числе и в рядах АНБУ, а также героем войны. Кроме того, именно он обучал в свое время Наруто, Сакуру и Саске, достойных преемников Легендарной Троицы. Наконец, Какаши отличался спокойным, уравновешенным характером и был вежлив со всеми, если, конечно, не считать его вопиющих опозданий. Трудно скрывать свои мысли от такого человека. Если бы не титул Хокаге, Кенара могла бы довериться ему, но… Сейчас Какаши обязан думать и действовать именно как глава Деревни, а не как понимающий наставник или боевой товарищ. Обманывать вообще неприятно, а обманывать симпатичного тебе человека неприятно вдвойне. Но что поделаешь?

В глубине души Какаши надеялся, что Кенара будет с ним откровенна, но она вообще была не очень разговорчива, а глаза ее зачастую становились просто непроницаемыми.

— Довольно на сегодня, — произнес Шестой. — Если ты не против, давай отойдем в сторонку и побеседуем немного.

Девушка пожала плечами и последовала за учителем.

— Кенара, должен признаться, что Шикамару мне все рассказал.

— Я и не надеялась, что он станет хранить мои тайны.

— Тебя оправдывает только то, что ты — наполовину шиноби Звездопада.

Куноичи с удивлением подняла глаза на собеседника.

— Хоть кто-то это понимает, — сказала она.

— Но тебе не обязательно действовать в одиночку. Помнишь, о чем говорила Пятая два года назад? Деревня Листа изобличит и накажет виновников произошедшего. У нас были серьезные причины заморозить расследование по этому делу, но я хочу, чтобы ты знала, что оно возобновлено. На данный момент несколько лучших агентов АНБУ занимаются поиском улик против братьев и сестры Нагаи.

Нужно было изобразить радость, но Кенара не смогла.

— Вы — один из самых умных людей, которых я знаю, Какаши-сэнсэй. Как вы оцениваете шансы найти такие улики?

Какаши произнес после короткого раздумья:

— Мне трудно ответить на твой вопрос.

— Ясно. Ну что ж, будем жать результатов расследования. Спасибо вам за тренировку, до свидания, Какаши-сэнсэй.

— Кенара…

Куноичи обернулась.

— Скажи, ты считаешь, что готова вступить в схватку с этими людьми?

— Нет, — честно ответила девушка.

«Значит, время еще есть», — подумал Какаши.

Однажды одним поздним мартовским вечером Рой принес Кенаре новость о том, что у Набу и Футабы родился ребенок, здоровый мальчик. Молодые люди сидели в гостиной на диванчике. Между ними было расстояние не больше двух шагов, но у обоих складывалось впечатление, будто они находятся очень далеко друг от друга. Кенара вот уже три месяца принадлежала другой реальности, реальности, в которой не рождаются дети, а возможна лишь смерть, реальности, в которой нет места надеждам и привязанностям, а существуют лишь долг и воздаяние, жалкое эхо истинной справедливости. И сейчас она с удивлением вспомнила о том, что кто-то может быть по-настоящему счастлив.

«Она никогда его не забудет, — думал Рой, — как я не смогу забыть Мэй. Странно, ведь мы должны хорошо понимать друг друга, а вместо этого неловко молчим и пытаемся подобрать слова».

— О, смотри, — словно только что вспомнив о чем-то, воскликнул Рой, — я добавил еще одну карту.

Молодой человек достал из кармана колоду, порылся в ней и извлек одну карточку. Он протянул ее Кенаре.

— Это что, я? — девушка не сдержала усмешки.

— Да, это самая сильная карта в «Пути ниндзя», после Наруто, хвостатых и Каге, конечно. Нравится?

— А что с моим лицом? Боевое ранение?

— А, это… у меня просто тушь тут смазалась немного, потом перерисую.

— Не надо, оставь так. Мне правда нравится.

Помолчав полминуты, Кенара спросила:

— Рой, как ты думаешь, Набу теперь с головой уйдет в семейные дела и забросит тренировки?

— Сложно сказать. Ведь ему нужно содержать семью, значит, выполнять больше миссий.

— Знаешь, я скоро покину вас на какое-то время. Я получила письмо из Деревни Звездопада: у моего учителя тоже родился ребенок, еще неделю назад, как раз в день весеннего солнцестояния. Я хочу, чтобы вы продолжали тренировки. Ты и Набу — сильные шиноби, но вам нужно больше практиковаться. У Набу неплохие аналитические способности, он сможет заменить меня, как командира, если придется, но ему не хватает энергии. Без тебя и твоей поддержки ему не обойтись, так что, пожалуйста, стань для него силой, побуждающей к действию.

Рой молчал и внимательно слушал, так как Кенара была еще серьезнее, чем обычно. Ему даже стало немного не по себе.

— Хорошо, — ответил он. — Не беспокойся, мы как-нибудь справимся без тебя.

— Я хочу, чтобы вы справились не «как-нибудь», а наилучшим образом.

— Постараемся, — Рой улыбнулся. — Передавай приветы и поздравления Конору-сан.

Кенара получила десять дней отпуска, чтобы наведаться в Деревню Звездопада. Следить за ней было поручено Руюге, так как только он мог скрыть свою чакру от Конора. Впрочем, куноичи не чувствовала его присутствия, так что быстро забывала о том, что за ней следят. В конце первого дня пути, раскладывая спальный мешок на траве, Кенара сказала:

— Можешь показаться, поужинаем и поспим по-человечески. Наверное, нелегко все время поддерживать этот режим?

Прошло двадцать или тридцать секунд, прежде чем неподалеку возник Руюга в плаще и с походной сумкой, переброшенной через плечо.

— Нелегко было бежать все время с твоей скоростью, — проворчал он, отстегивая от сумки тугой рулон, превратившийся при развороте в нечто среднее между одеялом и спальником.

Какое-то время они молча сидели друг против друга, сосредоточившись на скромном ужине, достойном скорее именоваться легким перекусом.

— Выглядишь уставшим, — сказала Кенара.

— Еще бы. А ты сама-то не устала?

— Да ведь это первый день пути…

— За эти месяцы ты не устала? Трое агентов АНБУ, включая меня, уже воют от этой работы, так ты их задолбала своей непомерной активностью с раннего утра до поздней ночи. Признайся, ты — не человек?

Кенара с легким удивлением смотрела на Руюгу. Чаще всего он стремился казаться равнодушным, держался отстраненно, но потом, задетый чем-либо за живое, внезапно вспыхивал.

— Кажется, я не помню, что такое усталость, — тихо сказала она.

Следующие три дня пути Руюга то появлялся, то исчезал, никак этого не объясняя. Неподалеку от Деревни Звездопада он исчез в очередной раз, не желая кому-либо попадаться на глаза. Кенара подошла к Главным воротам в одиночестве. Раньше здесь дежурили шиноби, а теперь ворота были распахнуты настежь и их никто не охранял. Первые дома вдоль центральной улицы стояли пустыми. Боковые улочки выглядели неухоженными, их покрывали прошлогодние листья. Деревня поначалу производила впечатление запустения.

Кенара медленно шла по центральной улице, оглядываясь по сторонам. Наверное, она не слишком удивилась бы, увидев призраков, для нее они и так существовали. Ей казалось, что ее не было здесь много-много лет, что без нее произошло множество важных событий, приведших к такому печальному итогу. Странно было осознавать, что все случилось за одну ночь. И странно было думать о том, что дожди бьют в стекла этих окон, снега заносят крыши и дорожки, солнце иссушает краски, а людей здесь нет. Жизнь идет своим чередом, времена года сменяют друг друга, хотя столько людей погибло. Их нет, а дома стоят и простоят еще очень долго.

Она видела себя словно со стороны — девчонку, которой только-только исполнилось шестнадцать, бегающую с потерянным видом от дома к дому в поисках живых людей. «Есть здесь кто-нибудь?» — послышалось ей странное эхо из прошлого. Кенара вздрогнула и зашагала быстрее.

Сначала она услышала, а потом увидела, что попала в заселенную часть города. Население всегда создает своеобразный гул, складывающийся из голосов людей всех возрастов, шагов, лая собак или взвизгивания кошек, из скрипа дверей, стука и лязга посуды, инструментов, мебели. Самые звонкие звуки — это, конечно, детский смех и крики. В общем-то, привычный человеческому уху фоновый шум, который поражает лишь своим контрастом с внезапно обрывающейся мертвой тишиной.

Да, центр города был заселен, как и улица, ведущая к боковым воротам по направлению к Садам Масари. Нельзя сказать, что раньше Кенара знала всех и каждого в лицо в Деревне Звездопада, но лица новых поселенцев показались ей совсем чужими. Куноичи помнила, как располагались магазины и вывески, помнила завсегдатаев этих мест. Например, вон в том сквере на лавке всегда сидел старик с палкой, который играл с ручным хорьком и еле передвигал ноги. Он был как достопримечательность, всегда на своем месте. А теперь его нет. Не потому, что он мирно умер своей смертью в постели в окружении детей и внуков, а потому, что такое решение принял Нагаи Тсурэн. Его решение убило девочку, которая вот на этом самом месте два года назад ткнула в Кенару пальцем и закричала маме, что хочет такие же штаны, как у нее. Да, это были смешные штаны… Он убил и мать этой девочки, и всю семью. В доме на соседней улице жили семьи Рики и Таюши — они были соседями. Похоже, там и сейчас кто-то живет, но это уже другие люди. А Рики и Таюши уже никогда не будут вместе, никогда не будут дышать, бегать, использовать свои техники. Их просто больше не существует. Потому что так решил Нагаи Тсурэн.

Кенара не питала ненависти к Принцессе пауков. Точнее, ее чувства не были ненавистью в полном смысле этого слова. Разве человек ненавидит медведя, который рвет его плоть, или тигра, вцепившегося в его горло? Он просто желает спастись. Но человек ненавидит другого человека, по чьей вине происходят подобные вещи. Только человек мог впустить в этот мир демона и позволить ему резвиться на воле. Это Нагаи Тсурэн дал возможность ненависти Зерет найти воплощение в их мире. Всего лишь потому, что пожелал стать сильнее.

Она никогда не проиграет человеку, который пытается стать сильнее подобными методами.

Ход мыслей Кенары оборвался, когда она заметила на себе удивленные взгляды. Похоже, здесь каждое новое лицо встречали с любопытством. Плащ куноичи был распахнут, талию опоясывала повязка шиноби Деревни Листа. В разных ситуациях она носила ее то на лбу, то на поясе. Некоторые люди вежливо кивали ей или даже махали рукой. Конечно, к Листу местные жители питали самые дружеские чувства. Кенара невольно искала среди них знакомые лица лавочников, мастеров, торговцев. Искала людей с символами Звездопада. Это получалось неосознанно, и тем более необъяснимым было разочарование.

Иногда людям снятся сны, в которых они приходят в свой дом, но дверь им открывают незнакомцы. Тогда люди покрываются холодным потом при мысли о том, что оказались в какой-то параллельной реальности, где им нет места, где им не положено быть.

Именно с таким чувством Кенара подошла к Ратуше, в которой обычно решались административные дела и заседали Старейшины. Теперь Старейшиной был Конор, но помимо бумажной работы у него было множество других дел, так что застать его здесь казалось почти невозможным. Куноичи собиралась отыскать секретаря и получить у него сведения о месте пребывания Конора, но дверь оказалась заперта. Кенара развернулась и увидела своего наставника, который мчался ей навстречу вдоль по одной из боковых улиц. Поневоле она улыбнулась. Наверное, уже никто и никогда не будет так рад ее видеть, как этот человек.

Конор крепко обнял ее, потом отстранил от себя и посмотрел ей в лицо своими сияющими зелеными глазами. Конечно, радость его была более глубокой, чем просто радость встречи с дорогим другом. Конор недавно стал отцом чудесного пухлощекого мальчика.

— Поздравляю тебя, сэнсэй, — сказала Кенара. — Тебя и Томико-сан от своего лица и от наших общих друзей. Знаешь, Футаба тоже родила ребенка всего четыре дня назад.

— Ну, мой-то родился первым, — чуть прищурившись, заметил Конор. По прогнозам, Футаба и Томико ожидали малышей примерно в одно и то же время.

Последующие два дня Кенара провела как во сне. Сначала она наконец-то свела личное знакомство с Томико-сан, разглядев в ней не только красивую, но и приятную, умную девушку. Томико, кстати, и выполняла обязанности секретаря до самых родов, поэтому Ратуша в отсутствие счастливых родителей была заперта. Затем ее познакомили с малышом Сэндзуро, даже разрешили несколько раз подержать его на руках. Кенара ничего не почувствовала, кроме страха уронить ребенка или причинить ему вред, а также (хоть ни за что не призналась бы в этом, чтобы не задеть родительскую гордость) ужас от того, какой он маленький, жалкий и уязвимый. При этом счастливые родители утверждали, что он крупный и здоровый в сравнении с другими младенцами. Кенара вежливо кивала.

Томико уже была на ногах и пыталась окружить гостью вниманием, чем еще больше ее смущала. Кенара не привыкла быть центром, вокруг которого все вращается, так что радовалась, что есть младенец, который перетягивает больше половины всего внимания и заботы на себя. Она смотрела на Конора и Томико, как на Набу и Футабу, словно из-за толстого стекла. Они жили, несомненно, в каком-то другом мире, в мире, где возможно полюбить, создать семью и жить счастливо. Кенара принадлежала другому миру.

Первый раз, когда девушка и молодая женщина остались наедине друг с другом, обе почувствовали некоторую неловкость.

— Хорошо, что ваш дом рядом с Ратушей, наверное, очень удобно, — сказала Кенара.

— Да, — Томико улыбнулась, а потом подумала, вдруг здесь раньше жили люди, которых Кенара знала… — Конор очень много работает, я его вижу только по ночам… — женщина запнулась и слегка покраснела.

— Не удивительно, — ответила Кенара. — Конор-сэнсэй взвалил на свои плечи непосильную ношу. Точнее, если кто-то и может ее осилить, то только он.

Обе, улыбнувшись, посмотрели на дверь, затем друг на друга. Кенара вдруг поняла, что Томико-сан робеет перед ней, ведь она была шиноби, джонином, а Томико считала себя простой девушкой, которая любила тишину, уединение и книги. В Стране Снега она работала библиотекарем и учительницей младших классов, а теперь исполняла обязанности секретаря.

— Какое счастье, что вы полюбили моего учителя, — просто сказала Кенара. — Он замечательный человек и я рада, что он не один.

Томико улыбнулась и опустила глаза. Когда она слышала о Кенаре из рассказов своего мужа, то относилась к ней как к девочке, которая осталась без дома и семьи, к сироте, как она сама. Но теперь перед ней находился взрослый человек, проживший целую жизнь. Горечь этой жизни отражалась в глазах девушки, и взгляд ее глаз мог выдержать не каждый.

— Вы такая взрослая, — произнесла Томико. — Я вас иначе представляла себе.

— Мне кажется, я всегда была взрослой, — ответила Кенара.

— Муж увидел в вас ребенка, когда вы впервые познакомились с ним.

— Да, у учителя есть удивительная способность видеть в людях детей.

— Это правда, — согласилась Томико. — Он так ласков и терпелив с людьми, что мне иногда бывает стыдно за себя. У меня так не получается. Но даже если я буду стараться, мое сердце никогда не станет таким щедрым, ведь это будет побуждением разума.

Кенара посмотрела на молодую женщину с легким удивлением, ведь та озвучила некоторые ее мысли.

— Томико-сан, что вы думаете о возрождении Звездопада?

— Мне приятно принимать участие в таком благородном деле. Нам, конечно, приходится много трудиться, но разве не для этого мы живем?

— В таком случае, я попрошу вас кое о чем. Однажды может наступить такой момент, когда Конор-сэнсэй засомневается в себе, разочаруется в чем-то или в ком-то. Пожалуйста, поддержите его. Только он может вдохнуть жизнь в эту деревню, но, конечно, не в одиночку. А я позабочусь, чтобы у вас для этого было все необходимое. Все средства семьи Масари будут к вашим услугам и тех людей, которые к вам присоединятся.

Томико-сан с удивление смотрела на Кенару.

— Я обязательно выполню вашу просьбу, — сказала она.

Когда Конору понадобилось срочно отлучиться по делам, Кенара покинула его дом и отправилась к Особняку Масари. Добираться до него пришлось по безлюдным заброшенным улицам. Пепелище, как и сообщал ранее Конор в своем письме, было сровнено с землей.

Кенара опустилась на колени, наклонилась вперед и прижалась лбом к земле, на которой раньше стоял ее дом. Она до сих пор не верила, что ее тетя и сестра, более приспособленные и привязанные к жизни, чем она сама, мертвы. Ей казалось, что где-то существует настоящая Деревня Звездопада, застывшая в том мгновении, когда Кенара покинула ее в день своего рождения, отправившись на миссию. Просто она навсегда потеряла дорогу туда.

Но что здесь произошло, почему дом сгорел? Может быть, Нинаки увлеклась своими ароматическими свечами? Или тетя Инари молилась у домашнего святилища и зажгла огни? Ведь было много покойных, которых она могла поминать в тот день. Так ли это важно? Даже к лучшему, что Особняк сгорел. Каково было бы войти в него теперь? К лучшему, что ее дом не стал слепым призраком, как другие, а погиб в огне вместе с хозяевами.

Конор встретил Кенару, когда она брела обратно, засунув руки в карманы своей куртки.

— Не хочешь продемонстрировать мне свои успехи в техниках? — спросил он, чтобы отвлечь ее от мрачных мыслей.

Кенара покачала головой. Девушка боялась, что ее проницательный учитель заподозрит неладное, осознав, какой прорыв она сделала за последнее время. Пусть лучше думает, что у нее нет настроения для тренировок.

Конор пошел с ней рядом.

— Томико-сан тоже кажется, что ты считаешь меня ребенком, — произнесла Кенара.

— Это удивительный парадокс, — ответил учитель. — Я считаю тебя взрослой, но также ты навсегда останешься моей ученицей, моим ребенком, и ничего тут не поделать. Когда мы встретились, меня поразил контраст твоего лица: по-детски полные щеки и губы, при этом тяжелый, хмурый взгляд. Котенок, которого оторвали от матери, но не потерянный и испуганный, а уже готовый драться за свою жизнь.

Кенара вздрогнула.

— Странные ассоциации, учитывая тот факт, что я могла тебя убить.

Конор рассмеялся.

— Нет, не смогла бы. Хотя сейчас, возможно, все иначе.

— Значит, ты просто пожалел меня, в этом все дело?

— А ты — меня, — глаза Конора сделались серьезными. — Такие были обстоятельства. Наши судьбы связаны, возможно, поэтому мы оба выжили, чтобы встретиться.

Кенара кивнула.

— Ты прав, наши судьбы связаны. Мы должны защитить память о нашей деревне, каждый по-своему. Сейчас моя задача кажется мне более легкой, чем твоя.

— Кенара, ты же знаешь, что я хочу быть рядом с тобой в решающий момент? — серьезно спросил учитель.

— Да, я знаю.

— Вместе мы справимся. Я, правда, давно не тренировался, но готов приступить к тренировкам, как только ты скажешь, что напала на след.

— Спасибо тебе, сэнсэй. Надеюсь, я не последняя твоя ученица, потому что ты заслуживаешь лучших учеников.

— Почему это? — с подозрением спросил Конор.

— Потому что моя Взрывная волна так и не вышла за пределы семи метров, — тихонько рассмеялась Кенара.

Распрощавшись с семьей Ио, Кенара отправилась в обратную дорогу. Ей нужно было немного отклониться от намеченного пути и обыскать сопку Юяке. Во время сражения с Луноликой Суё Кенара узнала о существовании некоего Наследия Нохары. Ей хотелось проверить, существует ли еще камень, заключающий договор с ниндзя и позволяющий войти в особый режим Лунного шиноби. Стоит ли говорить, насколько привлекательной была мысль обрести бьякуган хотя бы на время и хоть раз взглянуть на мир глазами Неджи? Эта силы была бы полезна в предстоящей битве. Кроме того, покончить с врагом с помощью силы самого Ооцуцуки Нохары казалось символичным и правильным. Единственное, что смущало Кенару, это то, что режим Лунного шиноби забирает жизненные силы. Не то, чтобы она беспокоилась из-за сокращения отпущенного ей срока — разве он и без того не подходит к концу? — просто ей не нравились подобные сделки в стиле Орочимару.

Пещера была расположена не за водопадом, как говорила Суё, а за плотной завесой дикого винограда. Кенара разрезала запутанные стебли и вошла, освещая пространство фонариком. Стены небольшой пещеры были голыми и мокрыми, на каменном полу лежал небольшой валун породы, которую Кенара не смогла идентифицировать. Камень был цвета светлого серого шелка и испускал равномерное едва приметное сияние. На верхней стороне его четко выступал отпечаток огромной ладони с длинными, изящными пальцами, вырезанные в камне иероглифы складывались во фразу: «Потомок, подумай дважды».

Кенара невольно протянула руку, испытывая желание прикоснуться к сияющей поверхности и ощутить чакру своего первопредка.

— Какой ты странный человек, Нохара, — произнесла она, сдерживая свой порыв. — Должно быть, ты думал, что это сможет нас защитить. Но… какого же плохого мнения ты был о собственных потомках, если решил предложить им эхо своей силы. Откуда ты знал, что мы будем слабаками? Почему мы не стали лучше и сильнее, а лишь выродились, с каждым поколением неся в себе все меньше твоей крови и твоего духа и ничем их не возместив? Зачем все это, если мы не становимся лучше? Почему мы живем и умираем, позволяя себе быть жалкими, быть лишь эхом героев? — Кенара на мгновение замолчала, пытаясь успокоиться, но это ей не удалось. — Нет смысла в такой жизни! Может быть, мы заслуживали смерти, может быть, нам стоило умереть?! — воскликнула она, опустив голову и руки. — Ты должен был верить, что мы будем лучше, сильнее тебя, — тихо сказала она, начиная складывать печати. — Я докажу, что мы заслуживали жизни. Мне не нужна твоя сила, предок Нохара, я справлюсь сама! Молот Земли! — Кенара вложила в этот удар всю свою мощь и максимум чакры. Она вырвала кусок камня позади себя и перекинула его вперед взмахом руки, словно ударив гигантским молотом по лежащему перед ней камню.

Камень раскололся и вспыхнул, испустив взрывную волну чакры и вышвырнув Кенару из пещеры прямо в ручей. К ней подскочил Руюга, появившись из ниоткуда. Куноичи смеялась, хотя глаза ее блестели от слез. Она поднялась из воды, мокрая по пояс, и посмотрела на свои дрожащие руки.

— Что это было? — спросил ошеломленный Руюга.

— Конец Наследия Нохары, — засмеялась Кенара. Успокоившись, она добавила: — Лучше бы он нам ничего не оставлял.

Мощные порывы ветра сотрясали толстые ромбовидные стекла в окнах, сквозь которые лился скудный свет зимнего солнца. На чашеобразном кресле, покрытым меховым пледом, сидела молодая девушка, почти подросток. Бледное лицо с чуть заостренным носом, круги под глазами, хрупкая фигура создавали впечатление болезненности, дополненное привычкой кутаться в теплые покрывала. Светлые волосы девушки были убраны назад, а на лоб спускалась платиновая цепь с россыпью мелких бриллиантов. Это украшение в обычной обстановке девушка всегда предпочитала любым другим общепринятым символам титула Даймё, который лег тяжелым грузом на ее плечи всего два года назад. Близким людям было позволено по старой привычке называть ее Принцессой или госпожой Элеонорой.

Одной из таких приближенных была госпожа Глория, девушка, стоявшая у окна. Она заменила принцессе старшую сестру и чаще других скрашивала ее одиночество. Кроме незаурядного склада ума и приятного голоса Глория обладала яркой и запоминающейся внешностью. Облако прекрасных черных волос было безжалостно собрано в тяжелую косу, спускавшуюся на лопатки. В обрамлении темных ресниц ярко-синие глаза казались чистыми озерами. Аккуратно очерченный рот с полными яркими губами и тонкий нос с едва приметной горбинкой производили впечатление не идеальной, но оттого более притягательной красоты. Девушка была высока, хорошо сложена и держалась с достоинством.

— Кажется, господин советник забыл одну из своих бумаг среди моих свитков, — произнесла Элеонора, указывая на стол, заваленный книгами, картами и тетрадями. — Впрочем, это неудивительно, учитывая, какой у меня царит беспорядок.

Глория быстро обернулась, жадно взглянула на бумагу и тотчас же постаралась сделать вид, что не интересуется ею.

— Вы ведь запрещаете слугам притрагиваться к вашему рабочему столу, — с улыбкой произнесла она, переводя взгляд на принцессу.

— Да, это правда, — задумчиво ответила Элеонора. — Знаешь, каждый раз после встречи с советником я пытаюсь понять, чем меня так тяготит и одновременно привлекает его общество, и не нахожу ответа. Я никогда не встречала человека более умного и талантливого, с моей стороны было бы черной неблагодарностью жалеть о том, что я приблизила его к себе. Но…

— Что, госпожа?

— Я не чувствую себя свободной в его обществе. Мне кажется, что я не имею собственной воли и не могу принимать решения. Поэтому я снова и снова прибегаю к его помощи.

— Разве это плохо?

Элеонора с удивлением посмотрела на подругу.

— Плохо, если только я не желаю через какое-то время полностью оказаться в его власти.

Глория тихо вздохнула.

— Вы видите в господине советнике какие-то недостатки? — спросила она.

— Ну, конечно. А ты разве не видишь? За те полтора года, что он находится на службе, я ни разу не видела в нем проявления жалости, мягкости, сердечного отношения к кому-либо. Мне приходится напоминать ему о человечности, когда он заводит речь о прогрессе.

— Просто господин Тсурэн — прагматик. Он хладнокровный и спокойный человек, увлеченный своими задачами.

— Защищая его, не забывай… Глория, дорогая, ты покраснела? Пожалуйста, скажи мне, что ты не увлечена им, — Элеонора выпрямилась в кресле, вцепившись тонкими пальчиками в шаль.

— Должна признаться, что остальные в его обществе кажутся мне лишь призраками, а не людьми, — произнесла ее подруга. — Он так выделяется среди других глубоким умом, познаниями, внутренней силой…

— Но что ты собираешься с этим делать?

— О, если я соберусь что-либо предпринять, я обязательно расскажу вам, — Глория улыбнулась, пытаясь за улыбкой скрыть свои истинные чувства. — Отдохните немного, госпожа, а я пойду к себе.

Принцесса вздохнула и опустила голову. Ее подруга, направляясь к дверям, незаметно взяла со стола бумагу, оставленную советником, и спрятала ее в широком рукаве, испытывая, впрочем, некоторые угрызения совести за свой обман.

Темная фигура, закутанная в плащ с широким, отороченным мехом капюшоном скользила по коридору и остановилась, оглядываясь по сторонам, у двери в комнату советника.

Господин советник сидел за столом, лицом ко входу и сбоку от камина. Теплый, мягкий свет разливался по комнате от нескольких светильников на стенах, достаточный для работы с бумагами, но не слишком яркий. Тсурэн откинулся в кресле, перебирая собственные чертежи и записки. Стук в дверь отвлек его от этого занятия. Советник встал, оправил халат, подошел к двери и распахнул ее. Несмотря на капюшон, прикрывающий половину лица, и густую тень, он сразу же узнал Глорию.

— Пожалуйста, позвольте мне войти, не хочу, чтобы меня видели в такой час в коридоре у вашей двери.

— Прошу вас.

Глория вошла, сбросила капюшон и распахнула плащ. Прекрасные волосы ее были распущены и слегка перехвачены лентой. Шелковое светло-лиловое платье, запахнутое на груди, напоминало кимоно с широкими рукавами, но пояс, обвивавший талию, был завязан спереди, и длинные концы его заканчивались бахромой из серебряных нитей.

Тсурэн закрыл дверь на задвижку и повернулся к своей гостье. В один миг он охватил взглядом ее нежное лицо и стройную фигуру. В руке Глория сжимала бумагу, свернутую в свиток. Она показала ее советнику и произнесла:

— Вы забыли это сегодня в кабинете госпожи Даймё. Я хотела передать эту бумагу вам лично.

— Почему же вы решили затруднить себя этим, госпожа Глория? — спокойно спросил Тсурэн, внимательно наблюдая за девушкой.

— Если вас беспокоят приличия, то я была осторожна: удалила слуг и убедилась, что меня никто не видел сегодня ночью, — голос девушки срывался от волнения.

— Но вы ведь не за этим пришли. Давайте присядем, и я выслушаю вас.

Девушка опустилась на стул возле рабочего стола, Тсурэн вернулся в кресло. Кое-как совладав с собой, Глория сбросила плащ на спинку стула и взглянула в лицо собеседнику. Тсурэн выглядел спокойным, хотя ощущал непонятное смятение. В предчувствии чего-то странного и неизбежного он поменял режим чакры на совместимый с человеческим. Вдруг Глория вскочила со стула и опустилась на колени у ног советника.

— Пожалуйста… — запнувшись, девушка закрыла глаза и прижала руку Тсурэна к своей горячей щеке, наполовину скрыв лицо от его взгляда. — Сжальтесь надо мной. Любовь к вам сводит меня с ума, заставляя забыть о гордости и чести, о добром имени. Я могу лишь просить вас… распоряжайтесь моим телом и моей душой, ведь они и так навсегда и безраздельно принадлежат вам!

Под пальцами Тсурэна горела нежная бархатистая кожа — на щеке, на шее и ниже, над складками платья, сходившимися на груди. Вздрогнув и пытаясь сохранить остатки хладнокровия, советник сказал:

— Встаньте, Глория…

Девушка поднялась, и Тсурэн, по привычке соблюдая этикет, поднялся вместе с ней. Молодые люди оказались очень близко друг к другу, лицом к лицу, и почувствовали, как земля медленно уходит у них из-под ног.

Тсурэн, до пояса завернутый в простыню, сидел на краю кровати, опустив голову на руки. На широкой постели среди шелковых покрывал и подушек приподнялась на локтях молодая женщина, с телом, теплым и розовым от недавних ласк. Она улыбнулась, пряча лицо за прядями волнистых черных волос, и, ловко обернувшись простыней, скользнула к мужчине.

— О чем ты думаешь прямо сейчас? — спросила она. — Надеюсь, ты счастлив, как я, хотя это невозможно, ведь мне…

Сильная рука Тсурэна быстро, как молния, вытянулась в сторону и вцепилась девушке в шею. Сдавливая ее горло пальцами, советник повернулся к ней. На прекрасном девичьем лице отразились боль и удивление. Глядя в ясные светло-синие глаза, Тсурэн произнес:

— Не думай, что я делаю это, потому что равнодушен к тебе. Напротив, если бы я мог кого-то полюбить, то это была бы такая девушка, как ты: очаровательная и смелая. Но, видишь ли, мне не полагается иметь слабости.

Губы Глории шевельнулись.

— Ты хочешь спросить, человек ли я? Благодарю, этим вопросом ты доставила мне еще одно удовольствие. Дело в том, что со всем человеческим в себе я собираюсь покончить прямо сейчас…

Тсурэн сжал пальцы сильнее и смотрел, как девушка задыхается, в отчаянии вцепившись в его руку. Вскоре руки ее упали, плечи опустились, а ясные глаза застыли, неподвижные, как два голубых сапфира. Покрывало сползло, и прекрасную грудь прикрывали лишь длинные пушистые пряди темных волос. Советник отбросил в сторону тело, невольно в последний раз любуясь его красотой, и начал складывать печати.

— Не волнуйся, Глория, — произнес он, — твою душу я заберу тоже.

По возвращении в Коноху Кенара сразу же отправилась в Резиденцию Хокаге. Шестой был занят, и ей предложили прийти позднее, после девяти вечера. Девушка потратила это время на то, чтобы привести себя в порядок, собрать походные вещи и запечатать их в свиток (уроки Тен-Тен не прошли даром). Затем она села к столу, просмотрела свои бумаги и написала короткое письмо. Сложив листок пополам, Кенара подписала его «Тен-Тен» и спрятала на полке между книг. Это письмо обязательно найдется, если начнут разбирать ее вещи.

Теплый апрельский вечер был напоен запахами цветущих деревьев. Еще не стемнело, но небо окрасилось в ярко-синий цвет. Кенара вдыхала душистый свежий воздух и думала о стране вечного льда.

Какаши сидел один в своем кабинете, устало потирая глаза.

— Ты хочешь сообщить мне нечто срочное? — спросил он Кенару.

— Да, — куноичи подошла к столу и положила на него свою повязку шиноби.

Шестой поднял на нее глаза.

— Я знаю, что до окончания моего срока службы осталось еще три года, — произнесла Кенара. — Но вы, как Хокаге, имеете право расторгать контракты, заключенные с шиноби. Я прошу вас отпустить меня. Так будет лучше для всех.

— Это исключено, — Какаши поставил локти на стол и соединил кончики пальцев. — Когда ты вступала в новую должность, то должна была узнать, что служба джонина Деревне имеет бессрочный характер.

— Так разжалуйте меня. Никакими особо ценными сведениями я не обладаю, да и теперь, после войны, многое потеряло смысл.

— Не все так просто, Кенара. Договоры Деревни с ниндзя — это обычная формальность. В редких случаях, когда они расторгаются, бывший шиноби не покидает пределы деревни или страны и находится под рукой. Но это не твой случай. Бывших чунинов или джонинов не бывает, можно лишь уйти в отставку по состоянию здоровья или умереть.

Кенара нахмурилась и упрямо сложила руки. Какаши вздохнул и сказал мягче:

— Кроме всего прочего, у меня есть на тебя планы. Я уже говорил тебе, что возобновил расследование по делу о Деревне Звездопада, так вот… Я хочу, чтобы этим расследованием руководила ты. Тебе будет предоставлена известная свобода действий, а также три агента АНБУ перейдут в твое полное подчинение, включая Руюгу. Думаю, ты помнишь его со времен экзамена на чунина и знаешь о его необыкновенных способностях? Когда-то ты выражала желание иметь его в своей команде.

Кенара молча кивнула. Трудно было сказать, что она чувствует в этот момент.

— Пожалуйста, подумай об этом, — произнес Какаши. — Вспомни о том, как тяжело было бы порвать нити, связывающие тебя с Деревней Листа.

— Листья отрываются от веток, взрастивших их, и живут лишь до тех пор, пока ветру угодно играть с ними, — произнесла Кенара. Лицо ее побледнело, а губы дрогнули.

— Я когда-то назвал тебя наполовину шиноби Звездопада, но ты также наполовину шиноби Листа, и твои слова — замечательное свидетельство того, что ты сама считаешь себя шиноби Листа. Ты — одна из нас, и мы не откажемся от тебя.

Кенара зажмурилась, чтобы не расплакаться, отвернулась в сторону и прижала руку ко рту. Какаши вскочил, обошел стол и осторожно приобнял ее. Бедное одинокое сердце Шестого было чувствительно к слезам хорошеньких девушек.

— Я так устала быть одна, — тихо сказала Кенара, с ресниц ее закапали слезы и покатились по щекам.

Какаши с удивлением смотрел на нее, он никогда не думал о Кенаре как о мягкой, уязвимой девушке, и, видимо, в этом заключалась его ошибка.

— Все это время мне так хотелось довериться вам, ведь я готовилась в одиночку отправиться в Страну Льда, — Кенара улыбнулась сквозь слезы. — Так глупо, правда?

Шестой, тронутый до глубины души, осторожно коснулся ее лица, пальцами, как ребенку, отирая горячие слезы.

— Я знаю, что ты добьешься всего, чего захочешь, — сказал он, обняв девушку за плечи одной рукой, а другой подавая ей повязку шиноби. — Только тебе под силу закончить это дело. Поэтому ты, и никто другой, должна возглавить это расследование.

— Спасибо, Какаши-сэнсэй, — произнесла Кенара, поднимая на учителя чистые темно-синие глаза. Пальцы ее крепко сжали повязку.

— Тебе придется вернуться в Звездопад и провести там какое-то время.

— Когда мне приступать к делу?

— Через неделю вернутся два агента АНБУ с отчетом. Ты сможешь отправиться обратно вместе с ними.

Какаши почувствовал, как девушка осторожно высвобождается из его объятий, и опустил руку. Кенара уже хорошо владела собой и, очевидно, ощущала некоторую неловкость.

— Спокойной ночи, — сказал Шестой на прощание. После нескольких месяцев тяжелых раздумий на душе у него полегчало.

Как только девушка вышла за дверь, ее лицо за одну секунду преобразилось, утратив всю свою мягкость.

— Теперь я готова, Какаши-сэнсэй, — беззвучно прошептала она.