Сонеты колдуна, или Успей снять это до полуночи (гет)

* * *

Гермиона сразу ушла в дом, а Северус задержался. Надо было выкинуть ее помаду еще в Лондоне, но он напрочь забыл об этом и сейчас замешкался во дворе, соображая, куда бы деть спрятанный в карман сюртука тюбик. Так, под ступенькой крыльца есть щель — годится: в случае чего можно отпереться, мол, сама выронила… Которая это уже по счету — четвертая, пятая? Ну не виноват он, что хочет целовать губы девочки, а не слой краски на них…

Запихнув тюбик помады под доски крыльца, Северус медленно выпрямился. Его все еще слегка мутило после аппарации и, кроме того, начинало слегка знобить. Обычная его реакция на стресс — а вечерок выдался не из спокойных. И что — неужели сегодняшний лимит переживаний еще не исчерпан? Люмос! Да, точно, тыквы лежат не там, где он их оставил, и кресло-качалка сдвинуто. И рядом старые Гермионины босоножки — при всем желании их не примешь за мужскую обувь. Ну что за дурная привычка разбрасывать вещи где попало?!

— Мои поздравления: теперь и Люциус Малфой в курсе, что я живу не один. Кто-то был здесь после нашего ухода, а кроме него, больше некому, — устало сказал Северус, войдя в дом. — Надо было зачаровать окрестности и от Малфоя тоже, не делать никаких исключений.

— Лучше сразу от Риты Скитер, — весело отозвалась Гермиона. Она успела скинуть свое непонятного цвета платье и, обмотанная полотенцем, выглянула из ванной, где уже шумела льющаяся вода. Глотик, призрачный дракончик, вился вокруг Гермионы как сумасшедший. Тоже чуял неладное и беспокоился за нее?

Северус прошел в спальню и медленно разделся. Повесил одежду в платяной шкаф. Нашел там свою ночную рубашку — он ни разу не спал в ней с тех пор, как Гермиона стала делить с ним постель и кров. Сгреб свалку барахла на Гермионину половину кровати и наконец-то лег.

Он справился сегодня — как, впрочем, и всегда, — он умел собирать себя, отбрасывать все лишнее и хладнокровно встречать опасность лицом к лицу. Но потом отвергнутая часть его «Я» возвращалась и мстила за себя — часами разбитости, нервной дрожи, дурного настроения, головной боли. Особенно после вызовов к Темному Лорду…

Шум воды в ванной стих, прошлепали по полу босые ноги, и Гермиона заглянула в спальню.

— Такое чувство, что слона могу съесть. А ты ужинать будешь? — Заметила ночную рубашку, сдвинула брови. — Северус, с тобой все в порядке?

— Не буду. Ничего, просто знобит немного.

Она все-таки склонилась над ним и потрогала лоб.

— Температуры нет. Сделать тебе ванну?

— Не надо. Лучше горячего чаю. — Подумал и добавил: — Сахара побольше положи.

Гермиона на скорую руку расчистила кровать — просто отлевитировала всю кучу барахла на кресло в углу — и ушла на кухню. Скоро там зашумел закипающий чайник и нож застучал о разделочную доску...

— Чай для вашего высочества!

Себе Гермиона принесла тыквенный сок, а еды все-таки было на двоих. Бутерброды, четвертинки перезревших, истекающих соком помидоров и одна свиная сарделька — вот такой у них сегодня поздний ужин. Гермиона забралась с ногами на кровать, пододвинула поднос к Северусу — ешь, мол — и сама накинулась на еду. И впрямь проголодалась девочка.

— Как тебе мои родители? — спросила она, когда поднос наполовину опустел.

— Приятные люди. Только… Мне показалось, или я впрямь не понравился твоему отцу?

Северус надкусил один бутерброд и положил его обратно — еда в горло не лезла. Горячее питье согрело его, но есть сейчас Северус способен был разве что самого себя. Нет, все-таки глупо было так нервничать из-за шуточной порчи…

— Из-за футбола-то? Не бери в голову. Главная у нас мама, а ее ты покорил. — Гермиона усмехнулась. — Не знаю, Северус, дошло ли до тебя, но когда она спрашивала, понравилась ли тебе Гермиона, она имела в виду актрису. А ты посмотрел на меня!.. Ты хоть заметил, что был в театре, а?

— Заметил… Проклятие сильно тебе досаждало?

— Да, в общем, терпимо. Я же все-таки могла говорить, хоть и неправильно. Неприятно было, только когда мне остались одни междометия. О-о-о да м-м-м…

— Надо было так и оставить, — он вяло улыбнулся. — Интригующе звучит.

Гермиона унесла остатки ужина на кухню, вернулась с лукавым видом и стащила со Северуса одеяло. Недвусмысленно потерлась грудью о низ его живота. Соблазнительная девочка в трусиках и тонкой трикотажной футболке, не скрывающей торчащих сосков… Тело тут же отозвалось приливом желания, но разум — разум еще трепыхался в тисках самоуничижения, и Северус был склонен к мазохизму.

— Давай утром, а? Я устал.

— Хочешь, я сама все сделаю?

Конечно, Гермиона хотела отвлечь и развеселить его, но ее игривый тон сработал ровно наоборот.

— Удивляюсь я вашей беззаботности, мисс Грейнджер… Один я должен волноваться и голову ломать, как снимать ваши проклятия?

Гермиона отстранилась и пожала плечами.

— Ну извини, что я нисколько в тебе не сомневалась… Помнишь, ты как-то сказал, что если тебе понадобится зелье, то ты его изобретешь? Я тогда еще подумала — как самонадеянно. А ведь сегодня именно так и получилось!

Нет, на девочку он долго сердиться не мог.

— И потом, ты при светлячке сказал, что хочешь снять проклятие, а я — что хочу от него избавиться. Он услышал и исполнил наши желания.

Или все-таки мог? Северус выдернул из-под Гермионы одеяло и натянул его по самый подбородок.

— Ну отлично. — Обида не замедлила прорваться сарказмом. — Стараешься, из кожи вон лезешь, чудеса творишь, а оказывается, что всему причиной какая-то волшебная тварюшка. Большое спасибо!

Гермиона погасила свет и улеглась рядом, подперев голову одной рукой, а второй погладила его по волосам.

— Северус, ты один из самых умных и талантливых волшебников, кого я только знаю. И помощь светлячка никак не отменяет этого факта. Думаю, он просто сэкономил тебе время.

— Я идиот. Действительно умный волшебник вообще не дал бы тебе открыть книгу, — Северусу захотелось излить душу. Пусть девочка переубедит его, если сможет. — Слушай, я же знаю, что за люди эти Трэверсы. Я должен был тебя предупредить сразу и позаботиться о твоей безопасности… Просто непростительная беспечность. И насчет принципа проклятия можно было догадаться самому, а не ждать, пока Сплин все разжует и в рот положит…

— У нас на кухне есть плита, а в плите духовка.

— И что? — не понял он.

— Сходи прищеми себе уши в наказание, — иронично сказала она. — А то ты прямо как домовой эльф. Северус не сделал то, Северус не сделал это… Даже не смешно. Ты ведь не Господь Бог, чтобы предусмотреть все!

— Никогда не понимал, какой вообще смысл быть, если не быть лучшим в том, что делаешь.

— Ты — это просто ты, Северус. Не надо ни с кем себя сравнивать.

И как он все эти годы обходился без девочки?.. Северус повернулся на бок, обнял Гермиону и уткнулся лицом в ее грудь. Руки сами потянулись погладить ее тело под футболкой — по спине между лопаток и изгибу поясницы, по ягодицам и бедрам, вниз, и вверх, и опять вниз… От этих однообразных нехитрых действий на него снисходило спокойствие. Гермиона вытянулась в его объятиях, и ее дыхание стало ровнее.

— Скажи мне это еще раз, пожалуйста, — глухо пробормотал он.

— Что именно? — сонно откликнулась она. — О-о-о или м-м-м?

— Про самого умного и талантливого.

— Я люблю тебя. Спи.

Гермиона скоро заснула, но эхо ее слов долго витало в темноте спальни, и Северус слушал и слушал его, пока сам не провалился в забытье.