Сонеты колдуна, или Успей снять это до полуночи (гет)

* * *

Сектум! Массивный побег отделился от тыквы и, бессильно распластав побуревшие листья, упал на землю. Вингардиум Левиоса! Тыква поднялась в воздух и вальяжно поплыла в сторону крылечка. Теперь стало видно, что оранжевая она только с той стороны, что была открыта солнцу — бок, лежавший на земле, остался зеленым. Может, рано было ее снимать? Хотя какое там «рано»? Октябрь на носу, хоть и тепло не по-осеннему…

Повинуясь волшебной палочке, осиротевшая тыквенная плеть выдрала корни из грядки и отправилась в свой последний путь — в компостную яму на месте бывшего сортира. Доски от него давно покоились за сараем, у двери которого вросла в землю большая деревянная бочка. Дождевая вода в ней помутнела от тины — и очень кстати, надо слетать по весне к озеру, где живет русалка, наловить там лягушек и поселить их в бочке. Будет запас лягушачей икры для зелий…

Мерлин, ну чего Гермиона там возится?

Час назад она выставила его из спальни и заперлась изнутри, и Северус неприкаянно бродил по своим владениям, коротая время до выхода. Сам он давно был вымыт, выбрит и одет. Гермиона лично выбрала ему костюм и нарядила в новенькую белоснежную сорочку. Северус не возражал — в конце концов, это ее родители, и ей лучше знать, чем их впечатлить, — только молча млел, пока девочка возилась, застегивая запонки на его манжетах... Значит, на четыре заказан столик в ресторане, а потом они все вместе идут в театр. В этот самый «Глобус», о котором Гермиона говорила не иначе, как с благоговейным придыханием. Она вообще много значения придавала сегодняшнему дню. Готовилась. Переживала. А вот Северус — нет, нисколько. Это же магглы — даже если что-то пойдет не так, всегда можно подправить им память.

В домике скрипнула дверь, послышался дробный стук каблуков по половицам. Ну наконец-то! Северус приземлил вторую тыкву на крыльцо рядом с первой и вошел внутрь.

Гермиона оказалась в спальне — сидела на краю кровати и перебирала содержимое своей сумочки. Да, девочка времени зря не теряла. Тугие каштановые кудряшки волной падали на плечо, красиво оттеняя платье — Северус даже задумался, какого цвета в нем больше — синего или зеленого. На груди красовалась брошь в виде цветка из той же ткани, что и платье.

— Не могу найти помаду, — пожаловалась Гермиона. — Вечно она куда-то девается. Даже Акцио не помогает.

— Да зачем она тебе? И так отлично выглядишь.

Гермиона выразительно закатила глаза и перешла к радикальным мерам — встала, перевернула сумочку вверх дном и встряхнула. Чего только оттуда не посыпалось… Северус чуть не присвистнул, глядя на гору барахла, выросшую поверх одеяла.

— Вот уж не думал, что дамские сумки настолько вместительны…

— О, это всего лишь творческое применение чар незримого расширения, — сказала Гермиона, явно довольная произведенным эффектом. — Очень удобно, главное — не попадаться нашим бюрократам. Хочешь, заколдую тебе так же карманы в мантиях?

— Спасибо, не надо, — пробормотал Северус. Платье, которое целомудренно прикрывало колени, оказалось с разрезом сбоку. Небольшой такой разрезик, дюймов пять длиной, открывающий бедро, и непонятного цвета ткань, оказывается, очень даже обтягивает все, что нужно… Ух ты! Может, ну их, эти театры с ресторанами?

Замечтавшись, он бездумно смотрел, как Гермиона выудила из свалки на постели какой-то сверток. Разорвала обертку, прочла выпавшую оттуда открытку, развернула книгу в простенькой коричневой обложке и перелистнула несколько заполненных стихами страниц.

— …хотела бы я знать, что за малышка прислала мне в подарок эту книжку.

Чего-чего? Рефлексы сработали даже быстрее, чем Северус толком успел осознать случившееся. Из его палочки выстрелили тонкие веревки. Обвитая ими книга хищно захлопнулась и выпала из рук Гермионы на прикроватный коврик.

Аутентикус! Проступившее на обложке название они прочли одновременно.

«Сонеты колдуна».

Вот черт! И судя по тому, с каким ужасом Гермиона прижала ладонь ко рту, объяснений ей не требовалось…

— Откуда это у тебя? — Северус поднял книгу с пола, прихватил открытку и отправился в кухню. Решать проблему там показалось сподручнее, чем в тесной спаленке — кровать в свое время, как и кресло-софа в кабинете, тоже подверглась заклинанию растяжения. И кому тут только что было скучно, а?

— На день рождения подаркам несть числа. А этот, кажется, сова мне принесла. Одна большая серая сипуха…

— И пожелала ни пера ни пуха? Тьфу, если это проклятие еще и заразно…

— Не думаю. Ты только не читай. О, Северус, ответ скорее дай — что делать собираешься теперь? И не бросай, который раз прошу, открытой дверь!

Гермиона захлопнула входную дверь, заняла свое привычное место за обеденным столом и глянула на Северуса с такой тревогой в глазах, что он проглотил просившийся наружу смешок.

— Посиди тихо, пожалуйста, и дай подумать.

Для начала Северус прочел открытку. Крупным и корявым, явно детским почерком там было написано: «Дорогая Гермиона, поздровляю с днем рождением и желаю удаче с домовиками! Ты мойкумир! Надеюс подарок тебе понравица. Всегда твоя Лиза С.» На заклинание выявления истинной сущности открытка не отреагировала, никаких секретов в ней не было. Как не нашлось и следов другой магии в коварном подарке. Что ж, пойдем обычным путем...

— Экзакто Малум! — Северус опустил нацеленную на Гермиону палочку. — Скажи что-нибудь. Как ты себя чувствуешь?

— Как, каким образом я себя чувствую, ощущаю? Прекрасно, великолепно, превосходно, просто восхитительно. Если не считать, не принимать во внимание, в расчет этот, сей сглаз, порчу, проклятие. Сделай, предприми что-нибудь, пожалуйста, умоляю, очень прошу!

— Кондукто Дамнум! А теперь?

— Северус, изменилось что-то чтобы похоже не.

Он сморгнул, осмысливая странную фразу.

— Изменилось, и еще как. Теперь ты произносишь предложения задом наперед.

— Слова сами не что еще хорошо. Что-нибудь сделай! Скорее можно как и, проклятия этого от избавиться хочу.

— Я тоже хочу его с тебя снять. Только это может оказаться очень непросто.

Часы в гостиной пробили четыре. Гермиона вздрогнула, сорвалась со стула и ринулась в спальню.

— Опаздываем мы!

— На твоем месте я бы никуда не ходил! — сказал Северус ей вслед. — Проклятия такого рода надо ликвидировать сразу. Чем дольше они держатся, тем труднее их снять. И надо выяснить, кто тебе подсунул эту дрянь!

Гермиона появилась в дверях спальни, одетая в широкий светлый плащ.

— Плевать мне, — отчеканила она. — Подождет прекрасно остальное всё, женихом с моим встречи ждут родители мои сейчас! «Глобус» в билеты достать трудно как, знаешь, потом и? Магией с даже!

И решительно намотала на шею тонкий шарф.

* * *

Путь до французского ресторана из заброшенной подсобки торгового центра, которой Гермиона пользовалась, когда аппарировала в этот район Лондона, они преодолели почти бегом. Точнее, Северус просто быстро шел, а она вцепилась в его локоть и едва поспевала за широкими мужскими шагами, стараясь не попадать каблучками в щели брусчатки.

Но она не была бы Гермионой Грейнджер, если бы не сумела взять себя в руки и привести мятущиеся мысли хотя бы в подобие порядка. Неприятно, да, но не катастрофа — если говорить короткими односложными фразами, родители ничего подозрительного не заметят. А еще лучше вообще ничего не говорить. Вот только…

— Магии о родителям слова ни, предупредить забыла совсем.

— Почему? — Северус замедлил шаг и вопросительно взглянул на Гермиону. — Насколько я знаю, родители магглорожденных волшебников обычно в курсе существования волшебного мира.

— Война началась когда, память им исправила я. Волдеморта прихвостней от прятала. Пришли мы, стой!

— И что тебе мешает это повторить, в случае чего? — сказал он, открывая перед ней дверь ресторана. — Один обливиэйт — и никаких проблем. Могу помочь.

Ага, Гермиона столько билась потом, после победы, чтобы родители вспомнили, что у них вообще есть ребенок. Очень трудно оказалось отменить действие собственной магии…

— Попробуй только! — И она украдкой показала Северусу кулак.

Метрдотель встретил их и проводил за столик, за нетронутым великолепием которого уже дожидались родители. Оба выглядели взволнованными, мама нервно теребила краешек салфетки.

— Мам, привет! Пап, привет! — сказала Гермиона, целуя родителей в щеки. — Северус. Кхе-кхе.

Какой же он все-таки умный — поймал намек на лету!

— Гермиона немного простыла, ей тяжело разговаривать, — сказал Северус, пожимая руку отцу. — Прошу извинить нас за опоздание.

— Ничего страшного, ничего страшного, а мы с Хеленой не скучали тут без вас, — папа указал на полупустые бокалы и тут же суетливо взялся за бутылку, чтобы налить вина и дочери с будущим зятем. — Ну, за знакомство? Я думаю, поскольку мы… ну то есть вы почти член нашей маленькой семьи, и мы можем обойтись без церемоний… В общем, вы можете звать меня Джон, просто Джон, а мою дорогую жену зовут Хелена, мы с ней прожили тридцать лет в любви и согласии, чего и вам от всей души желаем. Когда, кстати, свадьба-то, а?

— Ваше здоровье, Джон! Ваше здоровье, Хелена! — Из них четверых Северус явно владел собой лучше всех. — Свадьба состоится сразу, как только Гермиона выберет подвенечное платье. Все никак не может определиться с длиной шлейфа и фасоном корсета.

Чтооо? Гермиона поперхнулась глотком вина и уже вполне натурально закашлялась. Он же прекрасно знает, что вовсе не в платье дело, а… И если уж на то пошло, откуда Северус в курсе таких подробностей? Неужели тайком почитывает презренный «Ведьмополитен»? Ну, ваше высочество, вы попались!

Со дня помолвки они нередко в шутку обращались друг к другу «ваше высочество» — вместо «мисс Грейнджер» и «сэр».

В принципе, знакомство шло неплохо. Мама, как обычно, помалкивала, Гермиона тоже не встревала в разговор, хотя и сидела как на иголках. Папа и Северус перекидывались репликами через стол, как будто играли в пинг-понг. Хоть отец и волновался, жениху единственной дочери он устроил натуральный допрос с пристрастием.

— Вы ведь старше Гермионы, и намного, верно, Северус? Где же вы познакомились?

— В колледже. Я учил ее химии.

— Наверное, блистала на занятиях? Гермиона с самого детства такая любознательная… Сама научилась читать. Сколько лет ей тогда было, Хелена? Три?

— Справедливости ради, у меня были и более одаренные ученики. Но ваша дочь, несомненно, самая старательная из всех.

— Узнаю нашу Гермиону! А вы все еще преподаете?

— Нет, ушел на покой.

— Но вы ведь могли себе это позволить? — Папа поймал предупреждающий взгляд мамы и осекся. — Ради Бога, простите за бестактный вопрос, Северус, но нам важно понимать, кому мы вручаем судьбу нашей девочки. Не хотелось бы ей лишних жизненных проблем…

— Все в порядке, Джон, я вас понимаю, — если вопрос и задел Северуса, виду он не показал. — Мне бы тоже не хотелось для Гермионы лишних проблем. В последнее время я эээ… консультирую одну фармацевтическую компанию. В частном порядке. Гораздо спокойнее, чем преподавать. И за это хорошо платят.

— Рад слышать, рад слышать. А где вы намерены жить после свадьбы?

— В моем доме.

Северус краток на самой грани приличий, но это хорошо. Не пришлось бы объяснять, где расположен этот дом и как туда добираются. И что они уже живут там вдвоем. К счастью, папа выбрал другой аспект темы.

— Большой дом-то?

— Нет, но при желании его можно будет расширить.

— Ни слова про стройку и ремонт! — Папа схватился за голову в картинном ужасе. — Это самый настоящий кошмар! Мы с Хеленой все лето убили на переделку террасы. Но получилось славно, верно, дорогая?

Мама как-то застенчиво кивнула и чуть ли не впервые заговорила:

— Да, мне нравится, и будет еще лучше, когда я посажу там дикий виноград. Обязательно приходите взглянуть на нашу террасу, Северус.

Он молча наклонил голову, благодаря за приглашение. Папа снова взял бразды правления в свои руки.

— Вы сказали «при желании можно расширить». Подумываете о детях, верно?

Гермиона замерла и вся обратилась в слух, даже забыла прожевать отправленный в рот кусочек говядины по-бургундски. До сих пор Северус отвечал на вопросы честно — ну, с поправкой на Статут о секретности, разумеется. Что-то он скажет сейчас?

— Конечно, думаем, — проговорил Северус, внимательно глядя в свою тарелку. Даже чуточку излишне внимательно. — Двое или даже трое. Как получится. Но не сразу, пусть Гермиона сначала сделает карьеру.

— Вот! Это и я всегда говорил — женщина не должна сидеть дома! Свобода женщин для творчества и созидательного труда — это главное достижение нашей цивилизации! Именно поэтому я голосовал за партию Блэра, — восторженно поддержал его папа и тут же непоследовательно заявил: — Нам обещают внуков, слышишь, Хелена?

— И лучше бы не откладывать это надолго, — деликатно заметила мама.

Хорошо, в общем, все шло.

Пока папа не оседлал своего любимого конька...

— Что вы думаете о составе нынешнего теневого кабинета, Северус? Фокс на пару с Хаммондом, я полагаю, это последний гвоздь в крышку гроба нашего здравоохранения. А вчерашнее выступление Терезы Мэй? Я всячески поддерживаю идею равных прав и возможностей, но эти так называемые однополые браки — по-моему, просто вопиющая глупость!

Впервые за время обеда Северус пришел в замешательство и бросил на Гермиону взгляд, ища поддержки. «Эй, кто все эти фамилии?» — ясно читалось в округлившихся темных глазах. Гермиона еле заметно пожала плечами: а нечего было шутить про свадебное платье, выкручивайся сам. Тем более что она тоже не очень хорошо представляла, о ком идет речь: политическая жизнь маггловской Британии интересовала ее намного меньше магической.

— Эээ… Извините, Джон, но я с некоторых пор вне политики, — Северус все-таки нашел изящный способ обойти неудобную тему. Даже душой не покривил. — И не хотел бы ко всему этому возвращаться.

— Жаль, жаль… — папа заметно скис. — Но, надеюсь, вы еще передумаете. Я считаю, что участие в политической жизни общества — это долг каждого британского гражданина! Особенно мужчины. Демократия и футбол — наше главное достояние. Футбол-то, надеюсь, вы любите, а, Северус? — Он снова воспрял духом. — За какую команду болеете?

— Эээ… «Манчестер Юнайтед», — явно наугад выбрал тот, и Гермиона чуть не сползла под стол.

Признаться в симпатиях к «Манчестер Юнайтед» человеку, который всю свою сознательную жизнь болеет за «Ливерпуль»? А ведь могла бы успеть предупредить, если б не эти треклятые «Сонеты».

Ох…

Из ресторана Гермиона повела свою маленькую компанию в «Глобус». По этим же улицам они с Северусом гуляли в их первое свидание, только к театру нужно свернуть налево, а к Тауэрскому мосту — направо. Но зато Северус был молчалив точь-в-точь, как тогда. Погрузился в свои мысли сразу же, как только его перестали донимать вопросами. Только и сказал ей на ухо:

— Может, не будем тратить время на развлечения? Оно дорого. Я почти уверен, что надо успеть снять проклятие до полуночи.

Нет, если бы речь шла о каком-то другом спектакле… Но сегодня шла любимая мамина «Зимняя сказка», и к тому же премьера, а еще Гермионе очень хотелось увидеть наконец на сцене свою знаменитую литературную тезку — королеву Гермиону. Поэтому они добрались до театра, и предъявили билеты, и заняли свои четыре кресла в ложе верхнего яруса, в странном круглом здании без крыши, и Гермиона только вздохнула от восторга и сладостного предвкушения, когда со сцены раздалось:

— Если вам случится, Камилло, по долгу государственной службы приехать в Богемию…

А в антракте они поспорили. Точнее, спорили папа и мама, а Гермиона кивками и междометиями, не забывая покашливать в шифоновый шарф, усиленно поддерживала папину точку зрения: она тоже сочла выбор темнокожей актрисы на роль Гермионы, мягко говоря, странным…

— Почему это вас так смущает? — с улыбкой защищалась мама. — У Шекспира есть мавр Отелло, так почему бы в Сицилии не быть королеве-мавританке... И потом, она прекрасно играет, разве нет? Ну а вам, Северус, нравится Гермиона? — прибегла она к последнему аргументу, уже сдаваясь под объединенным напором мужа и дочери.

— Что? — рассеянно откликнулся будущий зять. — Ах да, конечно, она просто прелесть.

* * *

Как Северус и предполагал, театр этот пресловутый оказался полной чушью. Сначала он еще немного следил за актерами, увлеченный новизной обстановки, но как только со сцены заговорили стихами, его мысли снова вернулись к «Сонетам колдуна». Проблема ныла внутри, как больной зуб, заставляя его вновь и вновь перебирать свои познания в теории магии в поисках зацепок. Проклятие наверняка зациклено, и заклинания будут только перебрасывать от одного нарушения речи к другому. Интересно, сколько их всего? И если попробовать снять проклятие не чарами, а зельем? Его творение помогло Дамблдору продержаться на краю могилы несколько месяцев — оттолкнемся от этого. Так, лунная роса — обязательно, это первое средство против любой темной магии… Как же он все-таки расслабился за последние почти полтора уже года.

— Сколько строчек в сонете? — вполголоса спросил Северус Гермиону, когда они все расселись обратно по своим креслам в конце перерыва.

— Шестнадцать, — отозвалась она. — Нет, ой. Четырнадцать.

И прильнула к нему. Положила голову на плечо, и он сменил позу, чтобы ей было удобнее... Хорошо. Допустим, четырнадцать компонентов. Но по какому принципу их отбирать? Может — мелькнула озорная идея — достаточно созвучных названий, а свойствами ингредиентов можно пренебречь?

— Как они рифмуются? Строчки в сонете, я имею в виду.

Должно быть, он слишком громко говорил, потому что миссис Грейнджер обернулась к нему и, опередив замешкавшуюся с ответом дочь, спросила:

— Есть разные схемы рифмовки, Северус. Какой именно тип сонета вас интересует — английский, итальянский, французский, опрокинутый, хвостатый?

Их еще и много?.. Северус прикинул пропорционально умножившееся количество вариантов рецепта и похолодел. У него нет в запасе столько времени.

— Мам, английский, — подсказала Гермиона. Она положила ногу на ногу и что-то задумчиво отстукивала пальцами по обтянутому платьем бедру.

— О, там все просто...

Миссис Грейнджер все ему объяснила. Семь пар рифм — первые шесть чередуются, образуя четверостишия, а последняя — парная. Значит, семь пар ингредиентов с рифмующимися названиями... И это называется «просто»? Ну же, думай, Северус, шевели мозгами...

Время шло, взвинчивая его нервы, и Северус еле дождался, пока закончатся все эти бесконечные прощания, обнимания, рукопожатия и приглашения в гости. Беспечность Гермионы злила его, и он почти грубо прижал девочку к себе, когда аппарировал к Мунго.

В вестибюле больницы, куда без лишних пререканий пропустил их безголовый манекен, было почти пусто. Только прохромал навстречу сумрачный мужчина со знаком аврората на порванной мантии.

За стойкой привет-ведьм сидела блондинка в форменной мантии и полировала пилочкой длинные разноцветные ногти. Рядом с ней валялся раскрытый на середине комикс и стояла грязная чашка, а в воздухе витал густой аромат кофе. Лицо девушки показалось Снейпу знакомым — училась она у него, что ли? Судя по возрасту — почти наверняка.

— Где найти дежурного целителя?

— Добрый вечер, сэр. Боюсь, целитель Сплин немного занят. Пожалуйста, скажите мне, что вас беспокоит, и присядьте, — сказала блондинка с заученной любезностью, выдернула из стопки бланков один и занесла над ним перо. — Я передам ему сведения и приглашу вас, как только он освободится.

Гелберт Сплин — это хорошо, даже отлично. Не придется долго объяснять, что к чему. Но не бегать же по этажам в поисках...

— Вы плохо слышите, мисс? Я повторю. — Северус перегнулся через невысокую стойку и наклонился над блондинкой так, что его крупный нос чуть не коснулся ее побледневшего носика. — Где? Найти? Дежурного? Целителя?

Она вжалась в кресло и пролепетала:

— В смотровой на втором этаже, — и махнула рукой в сторону лестницы.

Северус двинулся в указанном направлении. За его спиной раздалось «Спасибо» и стук каблучков — Гермиона последовала за ним.

Смотровую они нашли легко — из единственной приоткрытой двери в полутемный коридор падал яркий луч света. И точно так же вдруг забрезжило перед Северусом решение проблемы: да, вот это точно должно сработать. Как будто он вытянул из огромной связки ключ, точно подходящий к замку. Рецептик как раз в духе автора этого дурацкого проклятия…

В каком-то лихорадочном возбуждении Северус потянул дверь на себя и шагнул в смотровую. Небольшая хорошо освещенная комната была перегорожена лимонно-желтой — в цветах Мунго — ширмой, и из-за нее на шум выглянул сухощавый седой мужчина. Кончиком волшебной палочки поправил очки в толстой роговой оправе.

— Добрый вечер! — поздоровался с ним Северус. — Целитель Сплин, мне срочно нужна ваша лаборатория.

— Добрый вечер, мистер Снейп. Отрадно видеть своих пациентов в добром здравии… И к вам, мисс Грейнджер, это тоже относится.

— Гермиона? — неуверенно раздалось из-за ширмы.

— Гарри! — тихо ахнула Гермиона, которая остановилась на пороге, не решаясь войти.

Нет, ну надо же было нарваться именно на Поттера! Так, спокойно…

— Мисс Грейнджер, в отличие от меня, не находится в добром здравии. Она случайно прочла книгу под названием «Сонеты колдуна» и подверглась действию темной магии. Проклятие заставило сначала говорить стихами, затем рядами синонимов, а теперь мисс Грейнджер произносит фразы с конца к началу...

Пока он объяснял, в чем дело, девочка сообразительно полезла в свою сумку и достала оттуда «Сонеты». Книжка, так и перевязанная веревками, перекочевала в морщинистые руки целителя. Сплин провел своей волшебной палочкой над ней, а потом и над самой Гермионой.

— Очень, очень интересно, — сказал он. — Ну, я полагаю, с мистером Поттером мы уже закончили и можем заняться новой пациенткой.

Упомянутый мистер Поттер, который, судя по шорохам, торопливо одевался, наконец предстал перед новоприбывшими. Вышел из-за ширмы, встал как вкопанный и уставился на них двоих так пристально, что Северус почувствовал себя слегка неуютно. Нет уж, пусть Гермиона объясняется со своим приятелем сама.

— Ваша лаборатория, Сплин, — поторопил он целителя. — Полагаю, что могу сварить исцеляющее зелье, но мне нужен котел и ингредиенты.

— Конечно, конечно. Вы ведь помните, где ее найти? Да, пароль недавно сменили. Как же его?.. — Сплин немного подумал и щелкнул в воздухе пальцами свободной руки. — Sanus vita! Пользуйтесь всем, чем сочтете нужным, мистер Снейп. Но мы тут тоже кое-что попробуем, с вашего любезного позволения…

Он положил книжку на столик, оценивающе глянул на безмолвную Гермиону и несколько раз крутанул палочку в ладони. Северус развернулся было, чтобы уйти, и тут же остановился. За его спиной Поттер сказал:

— Разрешите мне помочь вам, целитель Сплин. Вы же знаете, аврорат специализируется на противодействии темной магии.

Куда этот-то лезет? Северус снова повернулся и, не дожидаясь ответа Сплина, заговорил обманчиво ласковым тоном:

— Конечно, помогите, Поттер. Если ваши мозги хоть что-то усвоили из области защиты от темных искусств, этим, безусловно, надо пользоваться… Но имейте в виду — проклятие скорей всего циклично, после каждого нового заклинания проклятый начинает говорить иначе, чем раньше. Предполагаю, что после первого цикла порча может оказаться неснимаемой. И если в какой-то момент мисс Грейнджер заговорит стихами, как это было в самом начале, а вы отправите ее по второму кругу, я лично, — Северус проглотил «размажу ваши кишки по стенке», — заставлю вас прочитать эту книжку целиком, от первой страницы до последней… Проследите за этим, мисс Грейнджер, это в ваших интересах.

Гермиона кивнула, и, напутствуемый ее улыбкой, Северус устремился в лабораторию лечебных зелий госпиталя имени Святого Мунго. Ему бросили вызов, он его принял — и намерен был победить!

* * *

Не успели стихнуть в коридоре шаги Северуса, как двое оставшихся в смотровой мужчин взяли Гермиону в оборот. За ширмой, которую Гарри сдвинул в сторону, оказалась невысокая медицинская кушетка. Гермиона сняла плащ и присела на нее, и целитель Сплин по очереди с Гарри стали пробовать разные заклинания. Те, что применил Северус еще дома, больше не сработали, но в запасе у опытного целителя и многообещающего аврора разных чар было немало. После каждого заклинания Гермиона что-нибудь произносила, проверяя, что получилось.

То ли неведомый создатель «Сонетов» отличался бурной фантазией, то ли вложенная в них магия со временем как-то эволюционировала, но эффекты проклятия были на диво разнообразны. Гермиона говорила то вопросами, то восклицаниями, то метафорами, то вычурными эпитетами. В одних ее фразах слова начинались на одну букву, а в других какой-нибудь буквы не было. Однажды Гермиону перебросило на староанглийский, а в другой раз из-за перестановки слогов в словах получилась такая тарабарщина, что Гарри страдальчески поморщился и поспешил снова взмахнуть волшебной палочкой.

— Нормально в целом, но проклятие все еще на мне, — сказала Гермиона. Кончик языка слегка пощипывало.

— Ну, как вы теперь себя чувствуете, мисс Грейнджер? — Целитель Сплин пытливо взглянул на нее.

— Нет, я чувствую, что что-то не так!

— Но ты же говоришь абсолютно правильно, Гермиона, — вмешался Гарри.

— Я каждый раз опережаю вас на одну реплику!

— Что ты имеешь в виду?

— Именно.

— Вот черт!

С каждой новой попыткой Сплин становился все веселее — как видно, упрямая порча интриговала его с профессиональной точки зрения, — а Гарри все мрачнее. Гермиона не вмешивалась в их попытки исцелить ее: работа в Министерстве научила девушку сдержанности, а жизнь с Северусом Снейпом добила в ней выскочку-всезнайку окончательно. И главное, Гермиона, как ей показалось, уловила мысль Северуса из тех вопросов, которые он задавал ей в театре: если эта порча имеет отношение к стихотворной форме сонета, значит, и способ ее снятия — тоже. В магии многое связано с нумерологией. И Гермиона про себя считала варианты, в которых проявляло себя проклятие. Бинго! После четырнадцатой попытки она снова заговорила стихами.

— Что же, на этом остановимся и подождем, что предложит нам любезный мистер Снейп. — Словно в подкрепление своих слов, Сплин опустил очки, и они повисли на его шее — оказалось, дужки очков скреплены сзади резинкой, которую не было видно в давно не стриженных волосах. — Пожалуй, взгляну, не нужна ли ему помощь.

И ушел, оставив Гарри с Гермионой наедине. Гермиона вздохнула и приготовилась к атаке, однако услышала совсем не то, что ожидала.

— Как же я рад тебя видеть... Куда ты запропала, Гермиона? — не то спросил, не то пожаловался Гарри. — Мы с Джинни так соскучились по тебе!

Да неужели?

— Наоборот, скучала я по вам, пока вы с Джинни обжимались по углам, — уязвленно возразила она. — Казалось мне, что лишней я была из нас троих. Такие вот дела.

— Вот как?.. Наверное, ты права, даже Снейп — лучшая компания, чем двое влюбленных... Прости, — удрученно сказал Гарри.

— Да ничего, я, в общем, не в обиде. Не удивился ты, со мной его увидев?

Гарри по старой привычке запустил пятерню в свою встрепанную шевелюру и надолго задумался.

— Трудно сказать... Мне бы и в голову ничего подобного не пришло, даже когда ты забрала у меня его воспоминания — я думал, что ты просто отправишь их с совой или что-то в этом роде. Но, с другой стороны, ты еще в школе постоянно защищала Снейпа от нас с Роном, так что... Хотя я все равно не понимаю, что за удовольствие с ним общаться? Хоть он и герой войны, а все равно противный тип.

Ах, Гарри, видел бы ты профессора Снейпа, каким вижу его я... Гермиона усилием воли удержала на месте лицевые мышцы, стремящиеся расплыться в широкую блаженную улыбку.

— Поверь мне, Гарри, вовсе он не злой. Отбрось предубеждения долой.

— Ну, может, к тебе он и получше относится, но мне это явно не грозит... А ты уверена, что это не Снейп подсунул тебе проклятую книжку?

— Уверена, — отрезала Гермиона. Распинаться, защищая Северуса от инсинуаций, не хотелось, и она перевела разговор на другую тему. — И кстати, что с тобой? Опять сошлешься на учения, герой? Хотя я видела внизу еще аврора — и что-то староват он для стажера...

— Да нет, не учения. На инферналов-шатунов напоролись. В Центральной Англии неспокойно что-то опять, — неохотно ответил Гарри.

Новость ее встревожила, но выпытать у друга подробности она не успела — вернулся сопровождаемый Сплином Северус. Он нес маленький кубок, на медном боку которого красовалась эмблема больницы — волшебная палочка, скрещенная с костью. Гермиона встала Северусу навстречу и вопросительно взглянула в его напряженное лицо:

— Мне это пить и снова говорить?

Северус обратился к Сплину:

— Сколько до полуночи?

Тот похлопал себя по карманам и выудил за цепочку старинные часы с открывающейся крышкой.

— Четыре минуты.

— Тогда подождем. Для надежности.

Сплин открыл окно, и в тихую смотровую волшебной больницы ворвался маггловский Лондон. Рев моторов проезжающих мимо автомобилей. Отдаленный стук колес поездов. Зарево от уличных фонарей и ночной подсветки зданий... Гермиона глубоко вдохнула посвежевший к ночи воздух. Как-то там папа с мамой — благополучно ли добрались домой, в Хэмпстед Гарден?..

Шум Лондона разрезал гулкий удар колокола — Биг Бен начал отсчитывать последние секунды до полуночи.

Северус отдал Гермионе кубок. Зелье оказалось ярко-голубого цвета, с привкусом мяты, и Гермиона выпила его в четыре глотка: единица и четверка, четырнадцать — это показалось ей забавным дополнением к задачке. Взгляды троих мужчин скрестились на Гермионе, казалось, воздух вот-вот зазвенит от напряженного ожидания. Целитель снова нацепил на нос свои очки в толстой оправе.

— Ну, кажется, теперь все в порядке, — довольно сказала она, и хмурое лицо Северуса слегка разгладилось. — Сработало. Язык теперь полностью мой.

— Блестяще! — воскликнул Сплин. — Как вам это удалось, друг мой?

— Да, как? — поддержала его Гермиона. — Что-то связанное с числом четырнадцать, по количеству строк в сонете?

— О, не совсем, — прежде чем заговорить, Северус выдержал паузу, и в голосе его прозвучала плохо скрытая нотка торжества. — Суть была в том, чтобы написать рецепт в виде сонета. Зарифмовать ингредиенты… «Чтоб снять проклятие всего за полчаса, возьми котел. Рецепт довольно прост. Понадобится лунная роса, драконья кровь, один крысиный хвост...» Ну и так далее, — неожиданно оборвал он сам себя.

— Написать рецепт в виде сонета… — задумчиво повторил Сплин, потирая подбородок. — Может быть, это и есть ключ? Что, если для снятия проклятия годится любой набор действий, даже не обязательно магических, лишь бы он был изложен в нужной форме? А сама книжка — не носитель темной магии, а всего лишь принадлежность для салонной игры? Подобное было в моде в начале прошлого века…

Человек, мало знающий Северуса, наверное, ничего бы не заметил, но Гермиона за три месяца неплохо научилась читать выражения его лица. Сейчас морщинка над переносицей и опустившиеся уголки губ подсказали ей, что Северус обескуражен.

— Возможно, — нехотя признал он.

— Попробуем? Готов выступить в качестве подопытной жабы!

Гермиона поспешила вмешаться.

— Простите, целитель Сплин, но уже поздно, и нам пора домой. И книгу я заберу с собой, все-таки подарили ее мне. Большое спасибо вам за помощь!

Она быстро — пока никто не отобрал — спрятала «Сонеты колдуна» в сумочку и накинула плащ. Гарри, который все это время простоял, прислонившись к стене и скрестив руки на груди, вдруг шагнул вперед.

— Постой. Даже если эта книжка была создана забавы ради, наверняка те, кто ее прислал, рассчитывали проклясть тебя всерьез. Гермиона, ты в последнее время становишься довольно видной фигурой в магическом обществе, и, судя по всему, у тебя появились настоящие враги...

Северус, который до сих пор игнорировал присутствие Гарри, резко развернулся к нему.

— Вот и займитесь ими, Поттер. Преступления — это ведь теперь по вашей части, верно?

— Наша задача — охранять общественный покой в целом. Аврорат обычно не расследует частные дела. Разве что Гермиона захочет подать заявление…

— Разумеется, мисс Грейнджер хочет подать заявление!

— Тогда мы будем вынуждены допрашивать всех причастных. В том числе и вас, сэр. Вас — даже в первую очередь.

— Вы меня в чем-то подозреваете, Поттер?

Как кошка с собакой, честное слово…

— Не ссорьтесь, пожалуйста. Я знаю, кто это сделал.

Эффект от ее слов был не хуже, чем от навозной бомбы. Северус и Гарри тут же прекратили перепалку и синхронно повернулись к Гермионе.

— Кто?!

— На самом деле, отправитель почти не скрывался. Вместе с книжкой мне прислали открытку с ключевыми словами: «Желаю удачи с домовиками». Гарри прав, у меня появились враги, как раз из-за моего закона о домовых эльфов, и они хотели либо устранить меня совсем, если я не сумею избавиться от проклятия, либо оказать давление. Припугнуть. А может, просто Трэверсу захотелось отыграться за поражение...

— Открытка была подписана ребенком. Какой-то девочкой, — быстро напомнил ей Северус.

— Да, Лиза С. Лиза Селвин, например… На общественном слушании законопроекта мистер Диггори — отец Седрика Диггори, ты должен его помнить, Гарри, — сцепился со старым Трэверсом как раз из-за детей. Вы не представляете, сколько скелетов из шкафов они тогда вытащили — странно, что все это не попало в прессу... Так вот, у Трэверса, кроме сына, который сейчас в Азкабане, есть еще замужняя дочь, она как раз носит фамилию Селвин. И у нее вполне может быть своя дочь. Внучка старого Трэверса... Они все правильно рассчитали — не стану же я преследовать ребенка и требовать, чтобы его допрашивали. А если и стану — какой это повод очернить мое имя... И доказать злой умысел почти нереально.

— Даже с помощью магии? У аврората большие возможности по части докапывания до истины, знаешь ли...

— Магия — это еще не все, Гарри. — Северус при этих ее словах хмыкнул. — Нужна законодательная база, чтобы привлечь кого-то к ответственности, а у нас с этим полный швах. Фактически, мы отстали от магглов лет на двести... Нет нормального правового поля: кто сильнее, наглее, хитрее — тот и прав.

— Звучит так, как будто ты готова сдаться.

— Вовсе нет, Северус. — Теперь была очередь Гарри дернуться. Да, Гарри, наши со Снейпом отношения ближе, чем ты думаешь, привыкай к этому. — Я ведь теперь в некотором роде политик, а политика по широте возможностей ничуть не хуже магии. Так что придумаю какой-нибудь... несимметричный ответ.

Если честно, она сказала это просто чтобы успокоить мужчин — а ну как ринутся воевать неизвестно с кем. Ну то есть Трэверс точно замешан, в этом Гермиона почти не сомневалась, но кто еще может стоять за ним? Ощущение нависшей над ней неясной угрозы было неприятно, но Гермиона не торопилась перекладывать эту ношу на чужие плечи. Справится сама. Постарается справиться.

И она еще раз попрощалась со Сплином, который с чувством сказал ей: «Берегите себя, мисс Грейнджер», обняла Гарри и увела Северуса домой.

* * *

Гермиона сразу ушла в дом, а Северус задержался. Надо было выкинуть ее помаду еще в Лондоне, но он напрочь забыл об этом и сейчас замешкался во дворе, соображая, куда бы деть спрятанный в карман сюртука тюбик. Так, под ступенькой крыльца есть щель — годится: в случае чего можно отпереться, мол, сама выронила… Которая это уже по счету — четвертая, пятая? Ну не виноват он, что хочет целовать губы девочки, а не слой краски на них…

Запихнув тюбик помады под доски крыльца, Северус медленно выпрямился. Его все еще слегка мутило после аппарации и, кроме того, начинало слегка знобить. Обычная его реакция на стресс — а вечерок выдался не из спокойных. И что — неужели сегодняшний лимит переживаний еще не исчерпан? Люмос! Да, точно, тыквы лежат не там, где он их оставил, и кресло-качалка сдвинуто. И рядом старые Гермионины босоножки — при всем желании их не примешь за мужскую обувь. Ну что за дурная привычка разбрасывать вещи где попало?!

— Мои поздравления: теперь и Люциус Малфой в курсе, что я живу не один. Кто-то был здесь после нашего ухода, а кроме него, больше некому, — устало сказал Северус, войдя в дом. — Надо было зачаровать окрестности и от Малфоя тоже, не делать никаких исключений.

— Лучше сразу от Риты Скитер, — весело отозвалась Гермиона. Она успела скинуть свое непонятного цвета платье и, обмотанная полотенцем, выглянула из ванной, где уже шумела льющаяся вода. Глотик, призрачный дракончик, вился вокруг Гермионы как сумасшедший. Тоже чуял неладное и беспокоился за нее?

Северус прошел в спальню и медленно разделся. Повесил одежду в платяной шкаф. Нашел там свою ночную рубашку — он ни разу не спал в ней с тех пор, как Гермиона стала делить с ним постель и кров. Сгреб свалку барахла на Гермионину половину кровати и наконец-то лег.

Он справился сегодня — как, впрочем, и всегда, — он умел собирать себя, отбрасывать все лишнее и хладнокровно встречать опасность лицом к лицу. Но потом отвергнутая часть его «Я» возвращалась и мстила за себя — часами разбитости, нервной дрожи, дурного настроения, головной боли. Особенно после вызовов к Темному Лорду…

Шум воды в ванной стих, прошлепали по полу босые ноги, и Гермиона заглянула в спальню.

— Такое чувство, что слона могу съесть. А ты ужинать будешь? — Заметила ночную рубашку, сдвинула брови. — Северус, с тобой все в порядке?

— Не буду. Ничего, просто знобит немного.

Она все-таки склонилась над ним и потрогала лоб.

— Температуры нет. Сделать тебе ванну?

— Не надо. Лучше горячего чаю. — Подумал и добавил: — Сахара побольше положи.

Гермиона на скорую руку расчистила кровать — просто отлевитировала всю кучу барахла на кресло в углу — и ушла на кухню. Скоро там зашумел закипающий чайник и нож застучал о разделочную доску...

— Чай для вашего высочества!

Себе Гермиона принесла тыквенный сок, а еды все-таки было на двоих. Бутерброды, четвертинки перезревших, истекающих соком помидоров и одна свиная сарделька — вот такой у них сегодня поздний ужин. Гермиона забралась с ногами на кровать, пододвинула поднос к Северусу — ешь, мол — и сама накинулась на еду. И впрямь проголодалась девочка.

— Как тебе мои родители? — спросила она, когда поднос наполовину опустел.

— Приятные люди. Только… Мне показалось, или я впрямь не понравился твоему отцу?

Северус надкусил один бутерброд и положил его обратно — еда в горло не лезла. Горячее питье согрело его, но есть сейчас Северус способен был разве что самого себя. Нет, все-таки глупо было так нервничать из-за шуточной порчи…

— Из-за футбола-то? Не бери в голову. Главная у нас мама, а ее ты покорил. — Гермиона усмехнулась. — Не знаю, Северус, дошло ли до тебя, но когда она спрашивала, понравилась ли тебе Гермиона, она имела в виду актрису. А ты посмотрел на меня!.. Ты хоть заметил, что был в театре, а?

— Заметил… Проклятие сильно тебе досаждало?

— Да, в общем, терпимо. Я же все-таки могла говорить, хоть и неправильно. Неприятно было, только когда мне остались одни междометия. О-о-о да м-м-м…

— Надо было так и оставить, — он вяло улыбнулся. — Интригующе звучит.

Гермиона унесла остатки ужина на кухню, вернулась с лукавым видом и стащила со Северуса одеяло. Недвусмысленно потерлась грудью о низ его живота. Соблазнительная девочка в трусиках и тонкой трикотажной футболке, не скрывающей торчащих сосков… Тело тут же отозвалось приливом желания, но разум — разум еще трепыхался в тисках самоуничижения, и Северус был склонен к мазохизму.

— Давай утром, а? Я устал.

— Хочешь, я сама все сделаю?

Конечно, Гермиона хотела отвлечь и развеселить его, но ее игривый тон сработал ровно наоборот.

— Удивляюсь я вашей беззаботности, мисс Грейнджер… Один я должен волноваться и голову ломать, как снимать ваши проклятия?

Гермиона отстранилась и пожала плечами.

— Ну извини, что я нисколько в тебе не сомневалась… Помнишь, ты как-то сказал, что если тебе понадобится зелье, то ты его изобретешь? Я тогда еще подумала — как самонадеянно. А ведь сегодня именно так и получилось!

Нет, на девочку он долго сердиться не мог.

— И потом, ты при светлячке сказал, что хочешь снять проклятие, а я — что хочу от него избавиться. Он услышал и исполнил наши желания.

Или все-таки мог? Северус выдернул из-под Гермионы одеяло и натянул его по самый подбородок.

— Ну отлично. — Обида не замедлила прорваться сарказмом. — Стараешься, из кожи вон лезешь, чудеса творишь, а оказывается, что всему причиной какая-то волшебная тварюшка. Большое спасибо!

Гермиона погасила свет и улеглась рядом, подперев голову одной рукой, а второй погладила его по волосам.

— Северус, ты один из самых умных и талантливых волшебников, кого я только знаю. И помощь светлячка никак не отменяет этого факта. Думаю, он просто сэкономил тебе время.

— Я идиот. Действительно умный волшебник вообще не дал бы тебе открыть книгу, — Северусу захотелось излить душу. Пусть девочка переубедит его, если сможет. — Слушай, я же знаю, что за люди эти Трэверсы. Я должен был тебя предупредить сразу и позаботиться о твоей безопасности… Просто непростительная беспечность. И насчет принципа проклятия можно было догадаться самому, а не ждать, пока Сплин все разжует и в рот положит…

— У нас на кухне есть плита, а в плите духовка.

— И что? — не понял он.

— Сходи прищеми себе уши в наказание, — иронично сказала она. — А то ты прямо как домовой эльф. Северус не сделал то, Северус не сделал это… Даже не смешно. Ты ведь не Господь Бог, чтобы предусмотреть все!

— Никогда не понимал, какой вообще смысл быть, если не быть лучшим в том, что делаешь.

— Ты — это просто ты, Северус. Не надо ни с кем себя сравнивать.

И как он все эти годы обходился без девочки?.. Северус повернулся на бок, обнял Гермиону и уткнулся лицом в ее грудь. Руки сами потянулись погладить ее тело под футболкой — по спине между лопаток и изгибу поясницы, по ягодицам и бедрам, вниз, и вверх, и опять вниз… От этих однообразных нехитрых действий на него снисходило спокойствие. Гермиона вытянулась в его объятиях, и ее дыхание стало ровнее.

— Скажи мне это еще раз, пожалуйста, — глухо пробормотал он.

— Что именно? — сонно откликнулась она. — О-о-о или м-м-м?

— Про самого умного и талантливого.

— Я люблю тебя. Спи.

Гермиона скоро заснула, но эхо ее слов долго витало в темноте спальни, и Северус слушал и слушал его, пока сам не провалился в забытье.