Маховик времени, или Новая история Невилла Лонгботтома (джен)

— Добрый день, миссис Крауч, — голос молодого человека, вышедшего навстречу Элеоноре вместо старой подруги, вмиг прервал ее рыдания и породил в ее глазах дикий, практически необузданный страх.

— К-кто вы? — выдавила она в ужасе, пока её воображение рисовало тысячу и один способ казни её сына.

«Неужели Августа поверила, что все эти гадости с ее сыном и невесткой сделал Барти, и вызвала авроров? Какая же я была дура, что решила прийти за помощью именно сюда. Нужно было догадаться, что она не простит и не поймет!»

— Можете называть меня Невилл, мадам, — молодой человек вроде как улыбнулся ей, а по телу женщины пробежал обжигающий холодок страха. — С некоторого времени я являюсь лордом рода Лонгботтом и отвечаю за все, что происходит в этом доме, — и твердо добавил: — И за всех.

— Простите, милорд, — Крауч еле удерживала голос от дрожи. — Я, вероятно, ошиблась, ведь была уверена, что прибуду к старой подруге, и поэтому не предупредила о своём визите заранее. Мне крайне совестно, и я хотела бы уйти, чтобы никоим образом не нарушить ваши планы...

— Вы не ошиблись, мадам, бабушка сейчас приведёт себя в порядок и подойдёт. Она крайне рада будет вас видеть. Как и Барти, — добавил он как бы невзначай, но для знающего человека было понятно — здесь знают, что леди прибыла не одна.

— Я... — зрачки женщины расширились от страха, а глаза наполнили слезы. — Милорд, разрешите, он уйдет? Он ни в чем не виноват, — после этих слов она полноценно разрыдалась, упав перед ним на колени и вцепившись в руки. — Он ни в чем не виноват. Не виноват, — слезы текли из глаз женщины бурным потоком. — Это все он! Это все мой муж! Это из-за него Барти ввязался в плохую компанию. Я прошу вас, я умоляю, я готова на все, только отпустите сына! — она стала целовать руки молодого человека. — Я сделаю всё, что вы прикажете!

— Элеонора, прекратите и встаньте, — Невилл насильно помог ей приподняться и отряхнуть платье. — Никто не собирается арестовывать вашего сына или сдавать его аврорам. Более того, как крестный сын моей бабушки он получит здесь убежище. Мы не выдадим его и попробуем обелить имя. Это не просто и не быстро, но я думаю, что всё-таки возможно.

— Спасибо, — глаза женщины блестели от слез и благодарности. — Спасибо, — повторила она ещё раз и, закатив глаза, упала в кресло без чувств.

— Миссис Крауч!

— Мама! — одновременно закричали Невилл и Барти, который до этого момента прятался под мантией-невидимкой, и подбежали к ней.

— Мадам, очнитесь, — Невилл пытался привести ее в чувство лёгким похлопыванием по щекам.

— Мама, что с тобой? — Барти схватил первую попавшуюся вещь и старался махать ею перед лицом матери для создания прохлады.

Леди в себя не приходила, а только стремительно бледнела, и кожа ее с каждой секундой холодела все сильнее.

— Молодые люди, что тут у вас происходит?

Два взволнованных парня резко повернулись на голос и увидели стоящую в дверях Августу.

— У нас неожиданные трудности, — Невилл перевел взгляд на гостью. — Мадам Крауч стало дурно, и она потеряла сознание.

— Так вели Нэнни перенести ее в спальню и вызвать колдомедика, что ты как маленький, Невилл, — нахмурилась женщина. — А ты что, Барти, тоже все мозги растерял?

— Крестная...

— Замолчи! — прикрикнула она. — Замолчи, пока я тебя самолично не высекла, Барти! Говорила я Эл, что она тебя распустила, да она все не верила. Впрочем, я и сама хороша: так же, как и она, вырастила пустоголового идиота на свою голову. И тебя вовремя не уберегла. Видела же, что что-то с тобой не так, что волком смотришь, что не улыбаешься, — Августа присела в кресло, где до этого была бессознательная Элеонора, забранная сейчас Невиллом и Нэнни в комнату, и прикрыла глаза рукой. — Я должна была понять, что вы оба вляпались по самые уши!

Сказав это, Августа заплакала. Весь такой длинный день она пыталась быть сильной, пыталась не показывать все те эмоции, что захлестнули ее с головой, ведь для одного человека столько потрясений сразу — это очень много. И пусть она была сильной, но все же пока не железной.

— Ты тоже иди отдыхать, бабушка, — мягко взглянул на нее Невилл. — Это был длинный день. Мы поговорим с тобой позже, — он на секунду замер. — Многим позже.

— Хорошо, наверное, ты прав, Я так и сделаю, — кое-как придя в себя, ответила ему Августа. — Вы тоже долго не сидите, мальчики, — улыбнулась она и вышла.

— Вы и правда мне поможете? — после непродолжительного молчания задал волнующий его вопрос Барти.

— Да, — коротко ответил Невилл, начинающий чувствовать приступ тошноты, предваряющий потерю сознания перед обратной трансформацией.

— И за что такая щедрость? — прищурился Крауч. — Только из-за того, что я крестник леди Августы?

— За то, что отринул страх перед сильнейшим, чтобы защитить ребенка и женщину, — ответил Невилл, теряя сознание и растворяясь в воздухе, чтобы в ту же секунду появиться в своей постели.

Нэнни всегда была на страже благополучия своего хозяина.

* * *

— Августа, прости, прости меня! — Элеонора снова плакала. — Я не знала, что Барти попал к Пожирателям, честно! А когда он пришёл ко мне бледный и сказал, что Лестрейнджи напали на Френка и Алису, и единственное, что он смог сделать, это спасти Невилла, и то с помощью Беллы — я так испугалась! Я сразу послала к тебе патронуса, но он вернулся ни с чем! Дом был закрыт, совы возвращались, на работе ты не появлялась. Я думала, ты тоже погибла! А потом явился Барти. Глаза его горели огнём, и в них читалась жажда крови нашего сына. Как он кричал! — она зажмурилась. — Мне было по-настоящему страшно. В тот день он впервые ударил меня. Именно тогда я поняла, что должна спасти сына. Муж ничего не хотел слышать. По его словам, место Барти в тюрьме, иначе он не станет министром. Это дракклово кресло ему дороже сына! Ненавижу его!

— Вот скунс! — Августа была солидарна с подругой. Кажется, им обеим не повезло с мужьями. — Ну ничего, ты правильно поступила, что создала младшую ветвь и ушла. К дракклам его! А с Барти мы что нибудь придумаем. Кроме показаний Лестрейнджей, у них на него ничего нет!

— И Каркарова... — тихо добавила Крауч.

— Что? И этот... Этот... я не знаю, как его назвать, тоже дал показания? — Августа была зла.

Каркаров в их бурной молодости ухаживал за Элеонорой, и очень даже красиво ухаживал. Высокий, статный, красивый иностранец, когда он начал оказывать юной мисс Фоули знаки внимания, долго ждать не пришлось. Юная Элеонора влюбилась в него по уши. Однако длилось это недолго. Спустя пару месяцев после их знакомства лорд Фоули узнал о наглом иностранце, что хотел опорочить его дочь. Тогда он быстро договорился о помолвке и скорой свадьбе с сыном лорда Крауча. Тот уже был стар и хотел увидеть внука или внучку до смерти, и традиционно длинная помолвка его не устраивала, так что скорая свадьба была для него лучшим решением, как и для Фоули. Элеонора тогда хотела сбежать вместе с Игорем, они даже договорились о побеге за день до свадьбы, но тот просто не пришел на место встречи. Спустя пару недель после свадьбы Элеоноры Августа узнала, что Каркаров просто взял деньги у Фоули, обещая взамен не портить свадьбу Краучей. Молодая леди Лонгботтом хотела тогда отомстить Каркарову, но Элеонора со слезами на глазах упросила ее это не делать. Видимо, зря. Удавила бы она его тогда — не было бы проблем сейчас.

— Да.

— Скверно.

— Знаю, — утихающим голосом согласилась Элеонора, — но...

Её прервал стук в дверь.

— Крёстная, можно?

— Заходи, Барти, мы как раз о тебе, — Августа жестом остановила порывающуюся что-то сказать подругу. — Расскажи-ка нам, дорогой, как так получилось, что ты связался с такими людьми, как эти Пожиратели?

— Я... Я хотел доказать отцу, что могу добиться чего-то без его протекций, — тот опустил голову и покраснел. — Он постоянно издевался, что без него я ни на что не годен, что даже дары семейные во мне не проснулись.

— И как, вышло? — со смешком поинтересовалась леди Лонгботтом.

— Да фигово как-то вышло, крёстная. Семью разрушил, будущее — тоже, в тюрьму билет себе купил, вас подставил, проблем добавил. Да и Синтия ушла.

— Синтия... Это Кэрроу которая? — постаралась вспомнить девушку Августа. — Черноволосая когтевранка с замашками слизеринки?

— Да.

— А не из-за нее ли ты к Пожирателям попал, Барти, а? — прищурилась леди Лонгботтом.

— Нет, крёстная, она была лишь одной из причин, — понурил он голову.

— Ну да, ну да. В любом случае, я слышала, что с некоторого времени Синтия стала леди Джоркинс. Вдовец Джеймс быстренько нашёл замену Пенелопе. — Барти отчетливо скрипнул зубами. — Хотя я слышала, что кто-то пытался отравить лорда, но не вышло.

— Жаль, что не вышло.

— Барти! Надеюсь, это был не ты? — взволновалась Элеонора.

— Нет, конечно, мама, но я пожал бы руку тому, кто это был...

* * *

— Нет, никакого зелья я больше варить вам не буду! — взбеленилась Нэнни, как только Невилл сформировал ей свое желание-приказ. — В этот раз вы снова не просыпались почти три месяца! Вы совсем ядро свое и сердце не бережёте?! Что это за график такой, сутки через три месяца? Вам жить надоело? И не надо на меня так осуждающе смотреть, смотрели уже и не раз, и не два, и не три! Со всеми срочными и нет делами сможет справиться леди Августа, а с чем не сможет, помогу или я, или леди Элеонора. Они с мистером Барти живут теперь у нас, и леди надеется, что вы будете не против. Вы же не против? — тоном, не терпящим возражений, спросила Нэнни.

Невилл покачал головой, против Краучей он не был, это точно. Но вот против бытия ребёнком — был, это факт. И то, что домовичка его не слушалась, Невилла жутко раздражало.

«Я не хочу быть ребёнком! Я взрослый мужчина! Я приказываю тебе! »

— Нет, — сощурила глаза Нэнни. — Вам необходимо смириться с тем, что вы теперь ребёнок, милорд, — листья растений, щедро расставленных в комнате, затрепетали от нескрываемой ярости Невилла. — Чем быстрее вы примете этот факт, тем легче вам будет в будущем. Вы и так потеряли полгода своей жизни!

«Но я не могу быть ребёнком! Как ты себе это представляешь? Мне ползать по поместью, есть кашу и капризничать?»

— Ну, с последним вы неплохо справляетесь, — пожала она плечиками.

«Нэнни!»

— Всё не так плохо, как вы себе представляете, милорд. Через месяц вам уже будет два. Всё жильцы в доме в курсе, что вы уже не ребенок. Правда, не всё знают, по какой причине. Августа сказала, что вы попали во временной разлом и прожили до двадцати пяти лет в совершенно другом мире, а потом, после трёхмесячной комы, вернулись сюда. Какое-то время вы были взрослым, но всё-таки так как тут вы были ребёнком, то снова стали им, но память у вас сохранилась.

«Вот это фантазия у Августы!»

— Вся остальная история в ваших руках. Но это не фантазия. Пару столетий назад такая ситуация произошла с одним из ваших предков. В возрасте двадцати лет он впал в кому на пять месяцев, а когда вышел из неё, выглядел как старик старше сотни. А за последующие несколько недель снова стал собой внешне, но не внутренне. Он знал и умел столько, что укрепил позиции Лонгботтомов, не будучи лордом или наследником, что крайне сложно. К нему прислушивались даже другие лорды.

«Знаешь, Нэнни, у меня такое ощущение, что всё, что с нами происходит, уже происходило когда-то давно с кем-то другим. Будто ничего нового и не бывает».

— Жизнь циклична, милорд. События проходят, забываются, а потом снова происходят, и всё уверены, что это впервые. И кстати, магией вам пользоваться сейчас нельзя.

«Что?»

— Из-за больших перегрузок ваш организм не выдерживает и отключается. Чтобы этого не происходило, вам необходимо развить каналы до размеров вашего ядра. Зелья для того, чтобы это происходило быстрее, я вам приготовила, благо один из моих предыдущих хозяев создал такое для своего сына-сквиба. Он добился того, что сильный сквиб стал слабым, но магом. А вору много сил и не надо. Главное: умения и ловкость.

«Особенно если у него есть ты, Нэнни».

— Не буду скрывать, я помогала, чем могла. С ним, конечно, было труднее, чем с остальными, но я наловчилась со временем.

«Ты чудо, Нэнни».

— Спасибо, — улыбнулась эльфийка. — Помимо зелий для каналов я приготовила вам зелья для того, чтобы снять спазм с голосовых связок — их разработка теперь не будет доставлять вам боли, а цветы, которые стоят в комнате, будут гасить ваши выбросы, пока каналы не будут готовы к работе.

«Это же...»

— Да, они. Я не знаю, были ли вы в курсе в той жизни, но...

«Но дядя Элджи хотел стать лордом Лонгботтом и таскал мне эти цветы, чтобы все уверились, что я сквиб?»

— Кхм, да, сейчас он изгнан из рода за попытку убийства главы рода, а цветы помогут нам с проблемой осознанного колдовства.

«Хорошо, я понял. Но я надеюсь, кормить меня всё же будут в этом доме?»

* * *

— Э-э-э, здравствуй... те? Я Барти. Вы, э, помните, наверное, — Крауч смутился и прикрыл глаза. Ну что это с ним? С момента его здесь появления прошло уже больше полугода, а он всё ещё боялся показываться на глаза юному лорду, но сегодня всё-таки пересекся с ним, не успев ретироваться вовремя из библиотеки.

— Здравствуй, Барти, — усмехнулся Невилл.

Мерлин, как же ему нравилось, наконец, нормально говорить! Если бы он только мог, он бы прибил Элджи, который напоил его той дрянью, что почти сожгла ему всю глотку, прожгла связки и чуть не сделала немым. А он-то на колдомедиков грешил!

— Может, хватит?

— Вы о чем?

— Я о твоём поведении. Ты ведь не такой, правда? Ты не нежная фиалка, чувства которой растоптали. Ты сильный, смелый, резкий, дерзкий. Где это всё? — Невилл внимательно посмотрел на дрогнувшего на этих словах парня.

— Я стараюсь забыть об этом. Забыть обо всем, что произошло.

— Став книжным червём?

— Да, — после небольшого промедления ответил он. — Каждый раз, когда я хочу поступить как раньше, я вспоминаю... Неважно.

— Важно, — покачал головой Невилл. — Все, что ты чувствуешь, — важно. Что ты вспоминаешь?

— Я вспоминаю то, что делал! Понятно? — вспылил Крауч. — Я вспоминаю смерти, пытки! Мне нравилось это, понимаешь? Нравилось! Это чувство...

— Опьянения, которое будоражило до самой глубины души. Чувство превосходства над остальными. Чувство, что твоих проблем не существует. Что здесь и сейчас именно ты управляешь своей жизнью, а не кто-то другой, что именно ты — главный, да?

— Да, — выдохнул Барти и сдулся.

— Я понимаю тебя, Барти, — Невилл присел рядом с ним. — У меня тоже был такой период.

— Да? — с сомнение протянул тот.

— Да. Я убивал. И многих. Было несколько раз даже с особой жестокостью. Я не горжусь этим, но меня успокаивало, что они были мразотными людишками. Но это чувство... только Мерлин один знает, насколько оно мне знакомо. Плохо обычно только первые разы, а потом наступает опьянение. И вот оно не дает остановиться и подумать хорошо. Но меня еще и подталкивали другие чувства: злость, ненависть, жажда мести. Я был безумен и могу признать это, — Невилл замолчал, вздохнул и прикрыл глаза.

Какое то время оба парня молчали. Крауч переваривал услышанное, а Лонгботтом успокаивал разбушевавшееся сердце. Он надеялся, что боль прошла, ан нет, она с ним, просто глубоко внутри.

— Скажи, почему ты не дал меня пытать тогда? — прервал-таки тишину Невилл.

— Э-э-э, ну, ты же был не виноват в том, что сделали твои родители. Да и ребенок же. Фу, детей пытать, — он скривился так, будто его сейчас вырвет.

— А те, кого ты пытал? Они были виноваты?

— Ну, в основном это были магглы, от которых как-то пострадали маги. В развлечениях, где издевались просто так, я никогда не участвовал — у меня запала не было. Лорд сказал как-то, что мне, видимо, скучно с ними, и в тот раз я оказался в одном положении с магглами, спасибо, что не добили в конце. Но больше меня на такие мероприятия не звали, видимо, он подумал, что одного раза с меня хватит, а магглов и так на всех не хватало, — Крауч хмыкнул. — Эти идиоты даже устраивали дуэли за право пытать. Я, кстати, так первый раз туда и попал. Выиграл две дуэли, а когда отказался — меня отдали тем, кому проиграл.

— Весело развлекаются в ставке лорда, — усмехнулся Невилл. — Раз, два, три, четыре, пять, вышел маггл погулять...

— Ага, до безумия весело, — хмыкнул Крауч.

— Барти, — окликнул того Невилл.

— А?

— Будь собой, пожалуйста. Меняйся, если чувствуешь, что так нужно, но не ломай себя. Ты хороший парень и будешь хорошим лордом, но если сломаешься — обезумеешь, я знаю это, — Лонгботтом сжал его руку.

— Спасибо. Знаешь, — Крауч посмотрел Невиллу прямо в глаза, — очень странное чувство, когда ты общаешься с кем-то взрослым, кто выглядит как трехлетний ребенок.

— Хах, понимаю тебя, — он усмехнулся. — Скажи, а у тебя есть друзья?

— У меня были друзья. Эйден Эйвери и Эван Розье, но друзья ли они мне сейчас? Я не знаю.

— Напиши им и спроси. Если соврут, мы узнаем, поверь.

— Чтобы они решили, что я хочу их подставить в обмен на свободу? Все же знают, что меня ищут. Они могут подумать, что я так выкупаю свободу. У наших, как я понимаю, это сейчас в порядке вещей.

— Чтобы они знали, что у них есть к кому обратиться, если нужна помощь. Чтобы ты мог поддержать их, а они тебя.

— И чем я смогу им помочь? — горько произнёс Барти. — Я сейчас беглый преступник...

— Зато я смогу, — просто ответил Невилл. — Как минимум убежище, как максимум — оправдание.

— Зачем тебе это?

— Не знаю, вот хоть убей, не знаю. Сам себя не понимаю. Вроде как и ненавидеть вас должен, а не могу. Я всю свою сознательную жизнь хотел вернуть родителей, ненавидел Пожирателей, а сейчас... Нет, я не простил и под знамена Лорда не пойду, но частично я вас понял. Это война, и война не ради войны, а за самостоятельность, за свободу, за семью. У каждого свои причины, — Невилл замолчал, а потом резко перевел тему разговора. — Ты знаешь, что это? — он раскрыл руку и показал Барти кулон.

— Э-э-э, подвеска? — немного растерянно ответил Крауч.

— А если посмотреть внимательнее?

— Старинная подвеска? Прости, я не очень разбираюсь в украшениях.

— А если так? — Невилл натянул на нос Барти специальные артефакторские очки.

— Ого! — выкрикнул тот. — Это же... — палочка его мгновенно показалась из рукава и запорхала над украшением.

Минут двадцать Барти разглядывал украшение со всех сторон — крутил, вертел, на зуб только не попробовал.

— Ну что, увидел? — поинтересовался у задумавшегося парня Лонгботтом.

— Это достаточно сильный ментальный артефакт. Судя по вот этим красным линиям, он должен влиять на агрессию, понижая ее, а вот эти линии, — он указал на синие, — должны погружать всех людей с плохими намерениями в зоне его действия в сон. Вроде как все.

— Ты неплох в артефакторике, Барти, но ты не профессионал, как и мой отец, как и Джеймс Поттер, у которого Фрэнк консультировался. Если бы вы были профессионалами, вы бы заметили, что руны немного странно написаны.

— Ну есть такое, но я подумал, что это как с почерком.

— Нет, просто большинство рун здесь нарисованы зеркально, причем именно те, что на первый взгляд не отличаются, как Альгиз. К тому же — их чертили вверх ногами. Этот артефакт ужасен. Он раскрывает жестокость и дает силы на ее реализацию.

— Но зачем он тебе? — в ужасе посмотрел на украшение Крауч.

— Дамблдор дал его Фрэнку для моей защиты.