®“Отголоски прошлого”  (гет)

Проснувшись более ранним утром, чем обычно, Ренесми долго отказывалась вставать с дивана, чтобы пойти в школу. Открытое окно, что она оставила на ночь, сквозило. Прохладный ветер гулял по комнатам, как самый наглый гость, возомнивший себя хозяином. Ренесми, чтобы прекратить волевые гуляния «гостя», поднялась с дивана, и, к её радости, под ногами лежал мягкий и всё же тёплый коврик. Но вот в проходе в комнату такой «роскоши» не имелось, как ни крути. Едва она ступней коснулась паркета, её словно молнией пронзил холод, невольно заставив вздрогнуть, а затем поёжиться.

Вопреки ожиданиям, кстати говоря, небо было заволочено тёмно-серыми кочевыми облаками, был дождь — неудивительно, почему так холодно и ветер.

Подойдя к окну и закрыв его, Ренесми чихнула. Резко так, неожиданно для самой себя. Потом ещё раз, и ещё. Бог любит Троицу или как там говорили верующие. По спине пробежал колющий морозец, и Несс юрко прошмыгнула обратно — в тёплую постель.

Холод с головы до ног окутал её даже под одеялом. И Ренесми поняла — привет, ОРВИ. Болела голова, горели щёки, а вот тело, блин, как будто лежало в морге — холодно и зябко. И хотя она ненавидела даже мысль о болезни, сейчас радовалась, как ребёнок долгожданному подарку на Рождество. Не придётся видеть новичка снова, не придётся встречаться с ним взглядами и вспыхивать от воспоминаний у калитки. А что он подумал об этом? Думал ли вообще? Как принял побег Ренесми с такой сцены? Блин, да всё на поверхности — как она не отшила бы его? Они едва знакомы. Им нужно было поговорить, но Несс, увы, пока не была готова. Не хотела решать проблемы и становиться взрослой. Не сейчас.

Ненавязчивый стук в дверь как рукой снял сон, а следом послышался тихий скрип петлей.

— Проснулась?

— Да, пап, скоро спущусь, — голос хрипел, но это не из-за недавнего пробуждения. В горле царапало и горело, было больно сглатывать. Машинально Несс схватилась рукой за шею, немного сдавив её в попытках хоть немного унять боль. Она попыталась прочистить горло, но его обожгло огнём. Пропади всё пропадом! Она бы лучше выдерживала пытки цепкого взгляда новичка, чем это.

Эдвард вышел ещё тише, чем зашёл. Повернув ручку, он встал в замешательстве, как-то грустно рассматривая деревянную белую дверь с детским рисунком пейзажа и трёх человечков, когда-то нарисованных их семьёй. Тринадцать лет назад, когда Несс было еще только три годика.

Он провел ладонью по рисунку, словно сканируя эту связующую нить с прошлым, и задержал взгляд на маленьком человечке с хвостиками — Ренесми.

«Только Алана не хватает для полноты картины», — подумал он. Амбивалентные чувства нахлынули совсем внезапно — ровно так же, как и его взгляд пригвоздило к рисунку, который до этого вообще был словно незаметен.

С одной стороны, Эдвард был рад, что у него такая семья. Все дружны, все взаимно друг друга уважают. Он рад, что у него заботливая и понимающая красавица-жена и полностью идентичная дочь, хоть и со своим характером, с немного другими представлениями, но это ли важно? С другой стороны, Эдвард был доволен, что они вырастили более чем хорошего человека. Но он скучал по старым временам, когда только забрал Беллу из роддома, когда их дочь произнесла первое «папа», когда научилась ходить, бегать, кушать, читать. Каждое достижение их дочери принималось им, как высшая награда.

В стенах этого дома больше не слышен детский смех и визг, нет топота маленьких ножек и выкриков непонятных слов, значения которых и известно лишь ребенку. Их дочь выросла и скоро покинет этот дом.

Ностальгическое настроение вызвало счастливые воспоминания. Эдвард в очередной раз убедился, как же все-таки быстро летит время. Еще во времена, когда их дочь была мала, он даже и не думал, что она когда-нибудь вырастет, а сейчас — ей скоро поступать в колледж…

— Я не пойду в школу, — сказала закутанная в плед Ренесми Эдварду, доедающему завтрак, когда стояла у холодильника и думала, что выпить от температуры и мигрени одновременно. Терпеть не могла глотать горькие таблетки, но когда нужно, скрипя зубами, это делаешь. Хочу и надо — понятия совершенно разные, хоть и идут бок о бок друг с другом.

— Почему? — убрав посуду в посудомойку, Эдвард облокотился бедром о столешницу.

— Болею, — повернулась Ренесми, когда нашла нужные лекарства. — Я на ночь оставила открытой форточку, а погода… — поджав губы, она глянула в окно, по которому медленно стекали крупные капли дождя. — Сам видишь. Оденься теплее, пап.

— В этом нет необходимости.

— Когда куришь, ты открываешь окно. Сляжешь тоже, — недовольно оглядев отца, что стоял в своём вельветовом брючном костюме, сказала она.

— Ты очень напоминаешь мне свою маму, — Эдвард усмехнулся, подойдя к дочери, обнял её и поцеловал в лоб. Несс любила эти родительские жесты, поэтому прикрыла веки от удовольствия.

— Я ведь её дочь.

— Люблю тебя, зайчонок.

— Но вы всё равно похороните меня на заднем дворе.

— Только от большой любви, — успокаивающе ответил Эдвард, взяв телефон и ключи со стола.

— Охотно верю.

* * *

— …Да, Ренесми плохо себя чувствует. Да, ее сегодня не будет. Всего хорошего, — Белла стояла, оперевшись на раковину и скрестив руки на груди.

Положив трубку, она прикусила уголок телефона зубами, задумавшись о том, как дочь так резко могла заболеть. Почему с ней сегодня все так плохо?

Белла поднялась наверх и тихонечко приоткрыла дверь спальни: Несс, по всей видимости, спала. Только вот шторы были открыты. Тихонько пройдя в комнату, Белла задвинула тёмную ткань, свисавшую с карниза до самого пола. На тумбочке лежал телефон её дочери, разрывающийся от уведомлений. Миссис Каллен хоть и было интересно, что Ренесми может скрывать от родителей, но она никогда не посмела бы влезть в её жизнь. Если были секреты — значит, так нужно было. Чарли и Рене никогда не рылись в личных вещах Беллы, и за это она им благодарна. Они научили её уважать личное пространство любого — будь то незнакомый или родной человек.

Интерес рвал и метал изнутри, но разум служил клеткой, сдерживающей первобытного зверя внутри. Потерять доверие дочери она не хотела. Регулярно натыкаясь на ЯЖЕМАМские переписки в комментариях групп по типу: «Подростковая психология и ваши отношения с ребенком» на фейсбуке, она буквально передёргивалась от сообщений этих хреноматерей: «Нашла вчера у дочки в комоде личный дневник, прочитала и оказалось, что ей не хватает моей доброты! Показала ей, что такое доброта, и забрала дневник, пусть лучше уроки делает». Искренне сочувствуя этим детям и всем сердцем ненавидя их мамаш, Белла задумывалась, а как её воспринимает Ренесми?

Подоткнув одеяло Несс, Белла поцеловала её в лоб и ощутила, насколько у неё была высокая температура. Веки задёргались, и Белла подумала, что разбудила дочь, но та лишь перевернулась, натянув во сне одеяло до подбородка. Снова раздался навязчивый звук колокольчика. Белла закатила глаза и с лёгкой такой ненавистью переключила кнопку на беззвучный режим.

Когда она выходила, то глянула на корзину для белья, стоявшую около двери. Она была полной, и здесь сработал переключатель на уборку. Белла была из тех, кто ежедневно поддерживает чистоту в доме, а не убирается два раза в неделю, разгребая хлам, накопившийся за несколько дней.

* * *

Наверное, все знают такое чувство, когда спишь днём, просыпаешься и теряешься в пространстве и времени. У Ренесми такое часто бывало, в особенности, когда она болела. Спала днями напролёт, но когда просыпалась — неважно, днём или вечером, — ужасно раскалывалась голова. Как в старых комедиях — сначала бьют по голове кувалдой, потом надевают железное ведро и снова врезают. Хрипящее дыхание свистом отдавалось в лёгких, а резкая боль в горле была похожа на моменты, когда тебя с ненавистью царапает чья-то кошка.

Еле как сев на кровати, Ренесми попыталась встать, но тело отказывалось слушаться. Окинув взглядом комнату, поняла, что нужно будет убираться, пока мама не начала свою тираду. Хотя пока Несс болела, ей полагались простудные бонусы в виде освобождения от домашних дел и, вместе с этим, прогулок. У всего в жизни есть плюсы и минусы, разве что не у твоего краша, который в твоих глазах идеален во всём. Даже болеет, по-твоему, красиво — и пусть даже с похмелья, — а не просыпается весь опухший, как после офигенной вечеринки.

Взгляд Ренесми упал на лежащий экраном вниз на тумбочке телефон, хотя она чётко помнила, что оставила его экраном вверх. И только сейчас до неё дошло, что шторы плотно закрыты, а корзина для белья — пуста.

— Опять мама порядки наводила, — еле слышно сказала Несс, потянувшись за мобильником. Он стоял на беззвучном; и тупому было понятно, что звук выключила Белла. На крошечную долю секунды Ренесми подумала, что мама копалась в её телефоне, но нет, та бы этого не сделала. Во-первых, зная Беллу, она слишком дорожила доверием тех, кого любила, во-вторых, на телефоне пароль — который, впрочем, можно подглядеть.

Уведомления, конечно, были. Куча. Но лишь два сообщения от людей, а не групп фейсбука, каналов в телеграмме или новых комментариев в обсуждении видео на ютьюбе. Поморщив нос от количества ненужной «грязи» в телефоне и мысленно пообещав себе запретить такого рода уведомления и отписаться от половины, Ренесми зашла в чат с Адрианой.

Адри (^.^): Карли, тут новичок тебя спрашивает. И твой номер.

Адри (^.^): А правда, ты где? P. S. Номер я ему сказала :)

— Вот чертовка, — тихо ругнулась Несс, отчего тут же больное горло вспыхнуло, и она схватилась за него одной рукой, на пару секунд прикрыв веки, а второй напечатала простое и лаконичное «Болею». Смысла не было ругаться или обвинять подругу, всё равно уже ничего не изменишь. Но сказать ей о том, что нефиг бросаться чужими номерами направо и налево, всё же стоило. В голове что-то щёлкнуло, и Ренесми отправила другое сообщение.

Ренесми: Погоди, а как он вышел на тебя? Он же не знает, с кем я общаюсь.

Но Адриана не ответила, поэтому Ренесми оставила телефон на кровати и решила спуститься вниз. В этот раз получилось многим лучше, хотя ноги были тяжелыми, будто бы на них обули чугунные сапоги, и в голове всё так же звенело. Спуск по лестнице дался не проще, чем подъём на Эверест без снаряжения. Соприкосновение ступни с полом было резким, колебания поднимались по телу и отдавались в голову. Ощущение было такое, что ты стоишь прямо в колокольне Собора Парижской Богоматери, а глухой звонарь будто не видит тебя и всё равно тянет за верёвки, осуществляя свою работу.

Когда на лестнице послышались тяжёлые шаги, Белла, занятая уборкой в ванной, выглянула и увидела дочь.

— Ренесми?..

— Мам, давай позже, хорошо? — прохрипела та.

— Ладно, но как ты себя чувствуешь?

— Если скажу плохо — совру, скажу «ужасно» — тоже. Самочувствие — ужасно, увеличенное во сто крат.

— Разореть поесть?

— Мам, — поморщилась Ренесми, — нет. Я… — задумавшись, а зачем, собственно, спустилась, она оглядела первый этаж с лестницы, и её взгляд остановился на кухонном столе, где стояли стакан и кувшин с водой. — Я попить.

Помимо просто воды нужно было и съесть пару таблеток. Как не хотелось лечиться, как ненавидела Несс лекарства, но так же и не могла терпеть болеть. Тут уж каждый расставляет приоритеты. Можно было бы забить на всё, само бы прошло, заодно дольше не ходила бы в школу, где её ждали Ник и… и Джейк. Как ни странно, всё же что-то внутри хотело увидеть его, вновь почувствовать аромат его духов и поговорить. Но вместе с тем она не хотела, вообще никак говорить на тему вчерашнего вечера.

И всё же как хорошо, что Дениелс больше не крутился в мыслях и Ренесми переключилась на новичка. Пусть она этого и не признавала — не хотела делать опрометчивые выводы, но как и всегда, делать было уже нечего, ибо всё уже было решено — и пусть не одобрено.

Вечером стало легче, впрочем, как и всегда. Боль в горле уже стала не так сильна, голова не болела, и Ренесми даже приободрилась.

Сидя в кресле, читая книгу, она была одета теплее, чем вчера — шерстяные тапочки и махровая розовая пижама, в этой одежде было так мягко и нежно, как на облаке мечтаний. В наушниках играла расслабляющая мелодия фортепиано и скрипки — классическое, но такое новое. В воздухе витали ароматы крепкого чёрного чая с лимоном и сэндвичей с арахисовой пастой. Не нарушаемая ничем и слившаяся в одну композиционную картинку атмосфера виртуозно, как Линдси Стирлинг, песни которой Несс тоже обожала, играла на струнах настроения и души невидимым смычком, создавая новую мелодию — песню вечерней безмятежности и успокоения.

В таком состоянии любой бы хотел прожить всю оставшуюся жизнь, и Ренесми — отнюдь не исключение, но телефон посчитал иначе. Она уже дочитывала одну из последних глав, готовясь перевернуть страницу, потому облизнула палец и подхватила краешек листа. Тут же абстрактный пузырь спокойствия копьём рассёк резкий звук уведомления, Несс даже слегка дёрнулась от неожиданности, что было понятно по чуть помятому уголку страницы.

Закатив глаза от испорченного настроя дочитывать книгу, она нехотя взяла телефон в руки, активировала экран и увидела сообщение от неизвестного номера.

Неизвестный номер: Прости, я должен был написать раньше, но думал, что не хочешь со мной разговаривать или что-то вроде того. Как ты?

Не нужно было особой смекалки, чтобы понять, от кого оно. Руки предательски затряслись, дыхание остановилось, и она тупо уставилась в экран, прошептав:

— Джон…

Она поджала губы, что затряслись от такого сильного — должно быть, оно было действительно первостепенным — желания расплакаться. Действительно, стоило только Ренесми забыть о нём на день, не думая о нём ни секунды, так он, конечно же, решил о себе напомнить. Почему именно когда мы перестаём винить себя в прекращении общения и думать о том, втором человеке, составляющем этот круг, он так бесфамильярно врывается в нашу жизнь снова? Снова заставляя переживать эту боль, эти чувства. Если ушёл — будь добр, вали дальше, не возвращайся.

Совесть, к сожалению, не отсутствовала, чтобы так нагло соврать о безразличии к этому сообщению, о безразличии ко всему, что касалось Джона. Да, он сделал больно, за что должен был расплачиваться самым жестоким образом, и Ренесми уже хотела просто оставить в игноре это смс, но искреннее чувство благодарности за всё, любовь к Джону и даже такая мизерная жалкая надежда вернуть всё заставили напечатать простое: «Всё хорошо, ты как?».

Сердце едва пропускало заставляющие желать лучшего удары, грудь под натиском нахлынувших противоречащих чувств тяжело вздымалась, точно придавленная огромной стеной гордости и обиды, когда пришёл ответ.

Неизвестный номер: Почему тебя не было сегодня в школе?

Ренесми: Ты откуда знаешь?

Неизвестный номер: Я с тобой учусь, дурочка: з

Резко, как ударом молнии, Ренесми дёрнулась, поняв, что это Джейкоб, а вовсе не Джон. Треснувшим льдом раскололось подсознание, вскрыв эту воду — она всё ещё надеялась на возвращение. Свято, даже отчаянно веря и так скромно надеясь на своё счастье.

Ренесми: Извини, приняла тебя за другого.

Джейкоб: Неужели меня так легко спутать с кем-то?

Она понимала, что это флирт. Несерьёзный, подростковый. Такое ей не всегда нравилось. Нет, всегда не нравилось. Не от него она хотела бы это слышать, не сейчас. Признаться честно, она даже расстроилась, что Джейкоб оказался не Джоном.

Ренесми: Опустись, мальчик, ты не единственный в своём роде.

Джейкоб: Ауч, жёстко, не думаешь?

Ренесми: Тебе под стать :)

Джейкоб: Издеваешься?

Ренесми: Сопоставляю факты.

Джейкоб: Нужно поговорить.

Нет… да?

Ренесми: О жестокости в отношении тебя?

Джейкоб: И об этом тоже.

Ренесми: Но ведь время…

Джейкоб: Девять вечера. Не думаю, что это надолго затянется.

Джейкоб: Я подойду к тебе.