Кадриль лобстера (джен)

— Что скажешь? — нетерпеливо прервал их обмен любезностями Бен, обращаясь к Лаудеру. — Есть у Янга дополнительные частоты?

Он сделал звук проигрывателя громче. Лаудер отрицательно покачал головой.

— Нет.

— Точно?

— Абсолютно, — повторил Лаудер. — Обычный вокалист, достигший кризисного возраста.

Бен посмотрел на него выразительным взглядом.

— Ты говоришь о его вышедших песнях, — не сдавался он. — Мне нужно, чтобы ты послушал еще последний сингл для полноты картины. Не может быть, чтобы там было все чисто.

Он вывел на монитор запись, которая хранилась в служебном архиве дела. Джон украдкой наблюдал за Лаудером — тот выглядел расслабленным, но слушал внимательно, прикрыв глаза. Интересно, каких кровей такая смесь…

— А теперь посмотри на лица в зале, — Бен сердито ткнул в монитор пальцем. — Они же все под кайфом. Хочешь сказать, он тут ни при чем?

Лаудер перешел на его сторону стола и остался стоять за креслом, пока на экране двигалась смонтированная лента скриншотов. Бен грыз колпачок ручки, изредка бросая взгляды на друга, но тот никак не комментировал увиденное, хотя остановить тоже не просил. О Джоне оба забыли, это позволило Катлеру и дальше беспрепятственно наблюдать за ними.

Через минуту он отказался от мысли, что Лаудер эдакий криминальный помощник в забавах богатого наследника, как часто показывают в фильмах. Кем бы он ни был, Бен не решался ни торопить его, ни прерывать молчание, хотя было видно, что ему очень хочется. Он просто терпеливо ждал.

И еще мелькнула мысль, что для него самого не было бы ничего проще, чем признать правоту Бена. Янг мертв, опровержения получить нельзя, версия звучит довольно логично и убедительно.

— Нет, — сказал Лаудер, останавливая трек. — У него стандартный человеческий диапазон. Вот его границы.

Он вытащил у Бена изо рта измочаленную ручку, зачеркнул на листе несколько цифр и написал поверх них другие. Бен несколько секунд смотрел на листок и с досадой смял его в ладони. Выражение его лица было разочарованным.

— Что, версии кранты? — сочувственно спросил Лаудер.

— Да, — неохотно признался Бен. — Если ты отрицаешь инфразвук.

— Я отрицаю инфразвук у Янга, — Лаудер встретился взглядом с Джоном, и опустил голову так, что лицо снова прикрыл козырек. — Смени фокус.

Бен, не мигая, уставился на него, потом в его глазах блеснул зеленый огонек.

— Аппаратура? А как тогда сам Янг избежал воздействия, находясь в зале?

— Он не избежал, — ответил Лаудер. — Толпа от исполнителя отделена расстоянием, ему доставались только отзвуки, основной удар приходился в зал. Но он долгое время мог считать свое странное состояние божественным вдохновением, приходом музы, или что там любят воображать творческие личности.

— Никто не проверяет технику, которой оборудуют зал, на частоты, — пробормотал Бен. — А любительские записи этого не выдают.

— Зато выдают лица, когда начинаешь всматриваться в них.

Бен обернулся к Джону.

— Инфразвук и тактовая частота, — пояснил он. — Полтора удара в секунду при давлении инфразвуковых частот вызывает у человека эйфорию, два удара в секунду вызывают транс, сходный с наркотическим. Такая техника не запрещена законом и стара как мир, но в данном случае использовалась без согласия участников и без их ведома. Дело должно быть переквалифицировано по статье «манипуляция сознанием с целью извлечения выгоды».

Джон опять почувствовал себя старым, крайне неприятное ощущение.

— Восстановим последовательность событий с точки зрения Янга, — быстро сказал Бен, перехватив и правильно истолковав его взгляд. — Рабочий период у него составил около девяти лет, из них только в последние годы он заметил что-то неладное. Конкретно — неадекватные реакции слушателей на собственное пение. Он попытался сменить жанр и стиль исполнения, результатов это не дало. Точнее, результат был тот же самый — неуправляемая экстатическая толпа. Это его серьезно испугало, он отказался от всех выступлений, кроме обязательных по контракту, и в течение года искал причины.

— В себе, — насмешливо подсказал Лаудер.

— В основном, — кивнул Бен.

— Вечная ошибка публичных персон, — Лаудер вернулся на свое место, подцепил кусок пиццы и свернул его в трубочку. — У них точка отсчета — они сами, хотя в дело вложены усилия и деньги сотни других людей.

Лицо Бена стало каменным.

— Люди ходили на Янга, — напомнил он. — Он был талантливым, по крайней мере в начале карьеры. Ему должны были сказать правду.

— Человеку с расшатанной психикой и больным самомнением? — Лаудер небрежно проиллюстрировал свои слова свернутым куском пиццы. — Брось, таких всегда используют только втемную.

Трубочка развернулась в треугольник, и Лаудер бросил ее обратно в коробку.

— Зачем же он записал последний сингл? — не понял Джон. — К этому моменту он уже понял, что на концертах используется эффект резонанса?

— Если верить протоколу, он пригласил на запись нескольких своих фанатов, — Бен машинально указал подбородком в угол комнаты, где были свалены материалы дела. — Видимо, хотел убедиться, что вне зала его вокал не работает. А может быть наоборот, хотел убедиться, что и без техники чего-то стоит. Наверное, результат стал решающим фактором.

— Для некоторых правда довольно болезненна, — заметил Лаудер, глядя в потолок. — Пешками запросто жертвуют, если они не играют по правилам.

— Все меняется, когда пешка становится ферзем, — ровно ответил Бен.

— Если доходит до края поля, — согласился Лаудер. — А не лезет в петлю и не делает другую ошибку.

Бен явно ожидал, что Лаудер продолжит свою мысль, но тот замолчал. Бен бросил ручку и поднялся, уперся обеими руками в столешницу.

— Какую именно?

Лаудер последовал его примеру, и они некоторое время смотрели друг на друга через стол.

— Не вглядывается в зал, — спокойно ответил Лаудер. — И поет как можно лучше.

Катлер хотел сказать, что Янг мертв и совет не имеет смысла, но в этот момент на столе тренькнул и тут же замолчал телефон. Все трое посмотрели на аппарат, но тот больше не издал ни звука. Это было странно.

— Нам пора, — заявил Лаудер. — Лейтенант Катлер, было приятно познакомиться.

— Взаимно, — ответил Джон, надеясь, что неискренность в голосе не слишком заметна.

Но Лаудер ее заметил, засмеялся, и они с Беном исчезли за дверью, едва кивнув на прощанье. Оставшись в одиночестве, Джон уселся на стул и машинально открыл коробку с пиццей. Оторвав себе кусок, он начал его жевать, раскладывая услышанное по полочкам. Мысли крутились в основном вокруг того, куда Бен пойдет, и не следовало ли все-таки задержать обоих до утра хотя бы ради банальной безопасности, но тут он вспомнил о номере в собственном паде. Переложив кусок пиццы в другую руку, Джон Катлер вызвал на экран список последних вызовов и тупо уставился на пустую страницу. Запросить список набранных за сутки абонентов у оператора было делом секунды, но и там незнакомого номера не значилось.

— Дрифтер, — сказал кто-то возле двери.