Двое в Рохане, не считая Плотвы (джен)

За долгие годы на большаке ведьмак давно не оказывался в таком пиковом положении, в какое судьба загнала его здесь — в горных лесах на роханско-гондорской границе.

Напуганная Плотва, dyeabl её aep arse, выбросила Геральта из седла так, что он скатился в яму под бревном и застрял, и ускакала. С одной стороны к ведьмаку приближался огромный рассерженный кабан, с другой — три мрачно ворчащих медведя. Теперь оставалось решать, кому из них дорого продать свою жизнь — и самое обидное, что это были не орки, назгулы, каргулы, ракопауки или другие чудовища, а обычные зверюги.

И главное — начиналось все совсем невинно...

Альдбург был старейшим в Рохане городом. Изрядно обветшалая, но сохранившая некое королевское благородство первостолица отрока Эорла в конце концов стала резиденцией Эомунда, родича царствующего дома по боковой линии Эофора, а когда тот погиб в стычке с орками в полях за Энтавой — его детей Эомера и Эовин. Лесистая Восточная марка или Эстфольд, стиснутая Белыми горами, рекой, болотами и Гондором, была их уделом, и при Эомере здесь была тишь, гладь и благодать валар.

Но ознакомившись с делами марки в отсутствие наследника, Геральт, действовавший по поручению Эовин, понял, что благодать была пшиком и управитель Альдбурга Аркил укрывал от Эомера подлинное положение дел. Подрядчики взвинтили цены на все работы, и хотя ведьмаку пришлось даже попугать некоторых особо нерадивых лично, это помогло слабо — все равно в расценки приходилось закладывать риск нападения орков на купеческие обозы. Геральт сам лично отгонял изенгардских мародеров, добравшихся даже сюда, от нескольких повозок.

При риске нападения вполне реальных орков Альдбург бредил полусказочными чудовищами, которыми народная молва охотно населяла горные леса Эверхольта к востоку от города. Это поветрие захватило даже комеса Аркила, который как-то вечерком завел с Геральтом разговор на эту тему в пиршественном зале.

— Обычно я не обращаю внимания на такие россказни, но эту историю не могу выбросить из головы. Ходят разговоры, что в лесу объявился огромный кабан. Я вот уже который день вспоминаю предание о вепре из Эверхольта, что века назад сразил насмерть короля Фольку, — говорил Аркил ведьмаку.

Они сидели на почетных местах, под гобеленом, на котором Кирион, наместник Гондора, торжественно вручал отцу-основателю Рохана отроку Эорлу грамоту, подтверждающую права народа рохиррим на Каленардон — нынешний Рохан. На деле же Гондор уже давно утратил власть над землями вглубь от Андуина, и их постепенно заселили полукочевые дунландские кланы, с которыми потомкам Эорла пришлось биться не на жизнь, а насмерть.

— А это точно был кабан, милсдарь Аркил? Может, работники видели там оркомышь? Или говорящую ворону? — предположил ведьмак.

Появление в городе «оркомыши», ставшей главной альдбургской хохмой, было исключительно на совести местного коморника Бертрада. Не далее как вчера он обратился к Геральту, уверяя, что под забором у него шебуршит "то ли мышь, то ли орк". Ведьмак, оценив ситуацию на участке, посоветовал коморнику просто засыпать лаз под забором, где скорее всего вместо таинственной твари шуршали обыкновенные крысы или коты. Сработало.

До этого Бертрад растрепал всему Альдбургу, что у него на подворье завелось другое чудо — говорящая ворона. Геральт подежурил под ее любимым деревом и выяснил, что за ворону смеху ради вещали уличные мальчишки.

— Мне некогда бегать по лесу и смотреть — кабан это, мышь или пьяный лесничий Хенгист девок пугает. Но если ты проверишь, правдива ли молва, буду признателен, ведьмак. Искренне надеюсь, что ты ничего не найдешь, — сказал комес, с трудом отрываясь от кубка лебеннинского.

На всякий случай Аркил, призвав клерка, тут же составил с ведьмаком контракт на кабанов, по условиям которого потенциальный вепрь из Эверхольта вполне себе проходил.

— Кстати, господин Геральт, — вставил клерк. — Осмелюсь порекомендовать для поисков вепря горные склоны к востоку от хутора Вильгильта в Фольде. Места там самые кабаньи, да и приключается с народом много чего. Позавчера один альдбургский охотник посеял там свой меч — вдруг от ужаса? Да и Вильгильтова работника Ательбальда, которого послали туда на охоту, никто давно не видел...

Поездка в Фольд явно не принесла сколько-нибудь стоящих плодов. Ведьмак зарубил нескольких секачей и отправил в Альдбург целую телегу со свининой, встретил в лесу Ательбальда, который набирал материал для второй телеги, даже меч нашел в зарослях папоротника. Но вепря из Эверхольта, убийцы королей былого и грядущего, там не было точно. Следы, в которых могли уместиться два обычных кабаньих копыта, были, но они вели в никуда.

Один раз только между деревьев мелькнули гигантские клыки. Геральт осушил склянку "Волка" и встал в боевую стойку, но вепрь не шевелился. Тогда ведьмак изменил тактику — подкрался поближе и... обнаружил, что жестоко обманулся.

— Курва мать, duwelscheiss, an badraigh aep cuach, — тихо заругался Геральт на зря потраченный эликсир.

Сверхкабан оказался грубо сработанным идолом — грудой деревяшек, переложенных кабаньими костями, на которую сверху был напялен череп. С одной стороны, Аркил мог спать спокойно. С другой — оставалось непонятным, кто мог поставить это здесь? За несколько дней в Альдбурге ведьмак собрал много слухов и пересудов, но про тайный культ вепря точно не слыхал — наоборот, убийца Фольки был для любого честного роханца естественным врагом.

Получалось, что идол орочий, и это тревожило куда больше. Походами на орков в Альдбурге ведал Эотейн, знаменосец Эомера, которого тот отрядил в родовое гнездо.

— На орков Белой Руки, которые стали похаживать на нас в набеги, это непохоже. Мне стали доносить, что недавно в Эверхольте стали замечать орков какого-то нового племени. Крепкие, приземистые и носят кабаньи черепа на мордах, — сказал военачальник ведьмаку.

— Я таких встречал к западу отсюда, у Стези Мертвецов. Может, они сюда пробрались? — предположил Геральт.

— Очень может быть, хотя как же мне, Враг побери, этого не хочется. Обычно вести о них приходят с востока, из Фенмарка и Меринга с округой. Но по горам в Эверхольте они могут дойти и в Альдбург, чего допускать нельзя. Скажу Аркилу, чтобы он поручил тебе заняться ими вплотную. Благо в этом районе недавно сгинула неизвестно куда повозка углежогов. Их нужно вызволить или хотя бы с честью похоронить, — распорядился Эотейн.

Так ведьмак, едва успев отправить с оказией в Эдорас свой доклад о непорядках в Альдбурге, вынужден был поехать еще дальше на восток. Фенмарк стоял у самого начала великого болота у впадения Энтавы в Андуин. Топи, возможно, величайшие в Средиземье, перемахивали Великую реку под водопадами Рауроса и уходили на восток почти до Мордора — так что орки могли добраться по болотным зарослям и оттуда. И Геральту пришлось столкнуться с ними очень скоро.

— Караул! Караул! Жгут, грабят!

Геральт остановил Плотву, увидев, что на тракт с севера выбежала простоволосая перепуганная роханка. Ему удалось узнать от неё, что орочья шайка напала на лесопилку в Импинге на берегу Энтавы. И там он понял, что относительно природы новых орков заблуждались они все.

Они были не из Мордора и не из Изенгарда — крупные твари с бурыми шкурами в шлемах из черепов кабана. Но и не из Дунхарроу — у тамошних орков не редкостью был каменный топор, а находники в Импинге были вооружены современными, вполне пристойными секирами и булавами.

— Вот такая оркомышь, — подумал вслух ведьмак.

Владетель Фенмарка Спарафок достойно принял истребителя десятка орков на лесопилке. Но опрашивая жителей его рыбацкого городишки, сонно внемлющего пению лягушек под сенью старых ив, Геральт не нашел и следа новых врагов. Зато напал на след «вепря-убийцы»...

— Нет, это был не кабан... По крайней мере, не живой кабан. Дело так было: пошла я погулять, а тут это! Кто-то привязал кабаний череп веревкой к огромному пню и натыкал костей. Ох и перепугалась я... — взахлеб рассказывала ведьмаку Това, слывшая в Фенмарке бабой непутёвой и бестолковой.

Ведьмак прочесал близлежащие острова на болоте. Посреди третьего по счету острова он нашел на лугу точно такое же идолище, что и под Альдбургом. Мелодичный звон комаров и квак лягух нарушил вдруг свист стрел — четверка довольно крупных орков попыталась прогнать Геральта от святыни и чуть не убила. Но тайна «воскресшего вепря из Эверхольта», похоже, была раскрыта.

Одно только держало Геральта в напряжении — следы кабана-гиганта. Они-то были настоящие!

Работы для ведьмака редко бывает мало. Пока Геральт после болотной стычки отпивался «Ласточкой» и перевязывал раны от орочьих клинков, в Фенмарке стряслась новая неприятность, из-за которой его вызвал ипат Спарафок.

— Ты говоришь, что окрестности кишат орками. А моя дочь Мерегит ушла и до сих пор не возвращалась.

Выяснилось, что Мерегит — как и почти все девушки рохиррим — сохла со страшной силой по третьему маршалу марки Эомеру. Узнав, что третий маршал и первый жених Рохана стал престолонаследником, она расстроилась, осознав, что теперь-то он себе и получше найдет, и ушла побродить в мрачном одиночестве в осиновой роще по дороге на Меринг. И с утра оттуда не приходила.

И росгобельскому ежу было понятно, что Мерегит следовало спасать. Геральт выехал на юг немедля, несмотря на протестное ржание не успевшей пообедать Плотвы. Но в роще он обнаружил только цветок стрелолиста, еще один — на перекрестке чуть к югу. Девица явно оставила для своих будущих спасителей указатели, и ведьмак разумно им последовал.

Дело было уже к ночи, когда Геральт поднялся на каменистое взгорье на севере Эверхольта. Шестой, наверное, цветок по счёту вывел его на узкую тропочку, а уж она вела прямиком в орочий стан. Для ведьмака это было не первое разорение лагеря орков в одиночку: достаточно было поджечь пару возов с припасами — и орки заметались по становищу, пока Геральт спокойно искал Мерегит.

Девушка из Фенмарка нашлась в глубине лагеря, где ее, привязанную к колу, стерегли три бугая в кабаньих черепах. Мальдоррцы — так они себя называли — были крепкими и хитрыми бойцами, и не будь у ведьмака эликсиров, тут бы ему и голову сложить. Но сложил орков как раз он и пустился развязывать милсдарыню Мерегит.

— Так это ты — тот самый загадочный ведьмак, пришедший с севера, союзник эорлингов? — сообразила наследница болота.

— Он самый. А теперь, барышня, залезайте со мной на Плотву — и ходу! Сейчас орки потушат повозки и всей гурьбой придут к нам.

Они насилу прорвались из лагеря — Геральт сумел пришпорить Плотву до воистину небывалой скорости, на которой она просто валила мальдоррцев копытами как столбы. Оказавшись наконец за пределами орочьих угодий, ведьмак почувствовал, что долго без роздыху он не протянет.

— Есть ли здесь надёжное укрытие? Эти орки здоровы драться...

— Отсюда до Меринга уже ближе, чем до моего Фенмарка. Поедем туда, — предложила Мерегит, и Геральт повел верную Плотвичку в указанном направлении.

По пути ведьмак снова заметил след, привлекший его внимание еще под Альдбургом — кабанье копыто в двойном размере. Призрак вепря из Эверхольта опять грозил стать реальностью.

Меринг — последний город рохиррим на пути из Эдораса в Гондор — стоял на берегу реки того же названия, правого притока Энтавы, по которой Эорл и Кирион и провели границу пятьсот лет назад. Главной достопримечательностью и причиной основания Меринга был Галифириен на том берегу — огромная гондорская сигнальная башня, за которой из городка полагалось бдить на случай, если огонь маяка даст роханцам сигнал выполнять договор с Кирионом и мчаться на помощь.

Геральт зализывал в гостеприимном Меринге раны, перед тем, как снова отправиться на поиски вепря и углежогов. Мерегит тоже пережидала, пока орков отгонят подальше, а Спарафок в Фенмарке сменит гнев на милость. А по главной улице мимо трактиров и гондорских лавок, шли, бренча на лютнях, те, кого ведьмак уже давненько не встречал...

— Хорн! Лютик! Как вы здесь оказались?

— Я вручил Эовин твой доклад о том, что неладно что-то в Восточной марке, и направился обратно на восток... гм... по личному делу. А у поворота на Альдбург меня как раз нагнал Лютик, — сказал роханец.

— Мне как раз тоже понадобилось в Меринг, — сказал трубадур. — Это чисто профессиональное — меня всегда волновали сказки, легенды, тосты... Я задумал эпическую вещь — роман в стихах о короле Фольке, а до Эдораса как раз дошли слухи, что в Эверхольте объявился потомок вепря-убийцы.

— Лютик, есть шанс, что это не слухи. Я сам видел следы.

— Прекрасно, Геральт! Когда ты оправишься, мы непременно выедем на поиски этой твари. Я намерен преподнести роман ее высочеству, поэтому должен описать страховидлу максимально достоверно...

— Не советую, Лютик, не советую. Съедят, — устало ответил ведьмак. — Кабан сам по себе опасен, да и поклонников у него не меньше, чем у тебя. В основном в орочьей среде. Так что сиди в Меринге и не лишай темерское искусство его ярчайшего бриллианта.

— Думаешь? Не беда, я найду чем заняться и в городе. А вепря опишу по твоим рассказам. Вчера по приезде мы с Хорном засели в местной таверне «Загулявший гондорец» и столько материала набрали!...

Представь себе, к югу от Меринга есть старый дом, который местные обычно обходят стороной, считают проклятым. Там никто никогда не жил, сколько местные себя помнят. Вот только вечерами дым иногда из трубы валит, а вокруг все время бродят одни и те же три медведя. Подозрительно...

— Бывает и такое. Я тоже видел под Альдбургом заброшенную избу, в которой свила гнездо целая орава белок, — сказал Геральт.

— Нет, тут другое. Наш собеседник в таверне говорил, что как-то раз на спор забрел в лощину, где дом стоит, и даже в окно заглядывал! Ничего там не заброшено, все кровати да стулья на месте, всегда прибрано... Только ни души. Одни медведи в кустах ревут, — продолжил Лютик.

— Меня сейчас интересуют больше кабаны и орки, — ответил ему Геральт. — Медведями ты можешь заняться сам, может, коллега Хорн составит тебе компанию.

— Прости, Лютик, но у меня тоже совсем другие цели в Меринге. Верные люди из Сноуборна прислали весточку, что двое, похожие на наших старых приятелей — Нону и Корудана — пересекли реку и направились в Эверхольт. Там, если прав ведьмак, им может грозить многое.

— Что ж, я пойду один. Но даже если проклятые медведи на мне места живого не оставят, все равно Юлиан Альфред Панкрац де Леттенхоф раскроет их секрет!

Лютика было не остановить.