Обреченные (джен)

Верность — понятие растяжимое.

Особенно для того, кто в этом не разбирается.

(из кодекса Шпионов ордена «Укзахур»)

«Чистая Вера» была похожа на храм. На корабле имелось несколько часовен, в которых каждая душа могла подавить терзающую её тревогу и получить прилив духовных сил. Раньше здесь звучало «Лектицио Дивинитатус», прославляя Бога Императора. Теперь же здесь звучали тексты «Книги Лоргара», которая несла славу темным силам, которые изменили «Чистую Веру». Теперь корабль был пропитан силами варпа и походил на жертвенный алтарь. Часовни превратились в жертвенные залы, где легионеры в обмен на души людей получали награды богов варпа. Крики и стоны заполняли коридоры, все полотна были заменены с бумаги на кожу. Сами картины были живыми. Одни кричали, другие смеялись, третьи плакали кровью, из-за чего пол под ними был всегда липким и зловонным, четвертые повторяли выдержки из «Книги Лоргара». Безумие поселилось в «Чистой Вере» и пустило корни. Люмены освещения были заменены на факелы, изголовья которых были из черепов, внутрь которых помещалось горящее вещество.

Смиренной походкой по такому коридору шел Калиф. Его церемониальный доспех отливал красным и чем-то был похож на расцветку «Гал Варбак». Он шел по коридору и слушал какофонию звуков, среди которых был и оскверненный дух машины. Очищенный дух «Чистой Веры», как он когда-то сказал своим воинам. Калиф остановился около картины, на которой был запечатлен космодесантик легиона «Несущих слово» в цветах брони, которые они никогда больше не нанесут. Легионеры узнали друг друга, от чего космодесантник на картине стал кричать, а Калиф просто улыбнулся под личиной шлема.

— Жура, — сказал Калиф, — как же приятно снова тебя увидеть, — продолжая улыбаться, протянул легионер.

Содержимое картины не говорило вслух, но могло общаться телепатически. В голову Калифу потекли оскорбления от его некогда брата:

— Ты сгоришь в праведном огне вместе с отцом, ублюдок!

Калиф просто махнул рукой, призывая его остановиться, и сказал:

— Заткнись, предатель, — пророкотал Калиф. — Ты, как и другие, сам выбрал этот путь. Так вот и пожинайте плоды своего выбора, идиоты. Вы посмели восстать против отца, который узрел истину в Императоре и понял, что все это время ошибался. Мы были овцами, плетущимися, куда направит пастух, теперь же мы ведем стадо к истине! — подняв кулак перед грудью, сказал Калиф. — Скажи спасибо, что твоя душа цела, Жура. Некоторым не так повезло, как тебе. Поверь, быть вместилищем для демона так себе затея. Я думаю, ты мне скоро понадобишься, поэтому оставайся здесь и жди меня, брат, — с ехидной улыбкой сказал Калиф, после чего пошел дальше по коридору.

— Вы все сгорите, еретики! — это последнее, что услышал у себя в голове Калиф.

— Гореть будешь ты. И скорее всего, целую вечность, — подумал «Несущий слово».

Легионер продолжал идти к ангару, где «Грозовая птица» ожидала своего командира. На пути ему попадались люди, которые падали на пол и кланялись ему, называя его «господином». Иногда они просили благословения, и тогда Калиф опускал им свою руку на голову. Некоторые уходили со слезами радости на глазах. Все это забавляло Калифа и подпитывало его высокомерное эго. Он шел по коридору и увидел послушников, сидевших вдоль стен и склонивших головы. Сначала он услышал неразборчивый гул, но подойдя ближе, узнал слова. Слова его отца. Откровения истинной веры. Проходя мимо них, Калиф чувствовал восторг.

Внезапно его взяли за латную перчатку, от чего легионер немного опешил и остановился. Опустив голову, он увидел сгорбившегося старика, голову которого накрывал капюшон. В отличие от остальных он молчал.

— Господин, — с трепетом начал старик, — не убивай пожалуйста, дай мне свое благословение, о мудрейший, — после чего в голосе появились ноты юмора, а старец поднял голову и с улыбкой и горящими красным светом глазами посмотрел на легионера.

В этот момент показатели температуры на визоре стали падать, и доспех включил процесс терморегуляции. Калиф попытался выдернуть руку, но старик крепко держал её и смотрел ему в глаза, продолжая улыбаться.

— Да чтоб тебя! — начал было Калиф, но был прерван речью старика, который поднялся с пола.

— Ты не забыл уговор, легионер? — не своим голосом сказал старик.

Было ощущение, будто тысячи голосов говорили одновременно. Легионер попытался вытащить свою руку из хватки старика, но единственное, что он почувствовал, так это жжение внутри перчатки, а также натугу кожи рук.

— Если ты еще раз попытаешься освободиться, я оторву тебе кисть, — грозно, словно тысячей голосов сказал старик.

— Тогда ты не получишь своё войско, — ехидно ответил Калиф.

— Я все равно еще нечего не получил, в отличие от тебя, смертный, — горящие глаза старика продолжали сверлить взглядом легионера.

— Ритуал скоро начнется, мы утопим гарнизон Тамира в крови, и ты получишь своё войско, демон. Мне просто нужно время.

В этот момент старик засмеялся тысячей голосов, отражавшихся от стен из-за чего создавалось впечатление, что вокруг Калифа много смеющихся персон. Старик потянул руку легионера вниз от чего десантник застонал и опустился на колено, тем самым став на уровне глаз старика. На визоре шлема Калифа появилась предупреждающая руна о давлении в области кисти.

— Если ты думаешь, что сможешь меня обмануть, то спешу тебя разочаровать, — с улыбкой сказал демон. — Если у тебя нечего не получится, — сказал старик, после чего облизнул длинным раздвоенным языком свои сухие губы, — Твое тело будет хорошим сосудом для меня в этом мире. А душа, — поднесши к подбородку указательный палец другой руки сказал старик, — Душу твою я буду мучать целую вечность, — продолжая смотреть в глаза Калифа, улыбнувшись закончил демон.

— Я сделаю все как нужно, — сквозь зубы процедил легионер, ощущая при этом давление на кисть и улавливая скрипы наруча от крепкого рукопожатия старика, — Мне просто нужно время.

В этот момент старик отпустил руку Калифа. Легионер мгновенно поднялся и отступил от старика. Давление внутри костюма стало восстанавливаться, а руна с визора шлема исчезла. Через мгновение старик поднял худой костлявый палец правой руки и указал на легионера.

— Запомни, Калиф, — звериным голосом сказал демон, — ты мне должен, и я все равно заберу свой долг, — после чего старик начал смеяться. Калиф продолжал молча стоять и смотреть на смеющегося старца, у которого под ногами внезапно зашипел пол. Старик буквально как снег начал таять на месте, растекаясь в луже крови. Через несколько секунд от старика остался только его балахон и лужа крови под ним. Легионер продолжал смотреть на это, после чего повернулся и пошел дальше по коридору.

Несущий слово шел и думал о предстоящем мероприятии и его возможных итогах. Его давили со всех сторон, и это напрягало. Калиф был хитер и хотел обмануть всех. В нынешней реальности внимание темных богов могло даровать небывалые силы, которых вполне могло бы потом хватить, чтобы справиться со всеми владельцами долга. Калиф улыбнулся от этой мысли. Единственным плюсом было то, что у него был хотя бы план на случай, если он не выполнит часть сделки с демоном. Калиф шел и смотрел в пол, углубившись в мысли, и в очередной раз, подумав о том, как он подстрахуется с демоном, с улыбкой сказал:

— Жура, будь готов послужить легиону снова, — после чего Калиф вошел в ангар, где его ждала «грозовая птица» с хором на борту.

От жара двигателей Стикс вытер пот со лба и тяжело выдохнул. Во рту ощущалась сухость, от чего он решил, что ему необходимо освежиться, «Но только после заправки «громовой птицы», — подумал он.

Стикс был обычным рабочим большего механизма слуг легиона «Несущих слово». После заправки очередной грозовой птицы, Стикс направился в уборную, но не дойдя остановился, так как услышал крики и стоны. В ангар вышла целая процессия из легионес астартес и людей. Люди были одеты в черные балахоны, ноги были скованы цепями, а глаза украшали шипастые обручи, из-под которых сочилась кровь. Они шли друг за другом, ведомые легионером в черных одеяниях. Они стонали и кричали, но на них никто не обращал внимания, так как все знали, что могут оказаться на их месте. Единственным, что их отличало от членов хора, была метка на лбу в форме восьмиконечной звезды, вырезанная на коже, с изображением ока. Параллельно этой колонне шло два человека со знаменами, на которых изображался Лоргар Аврелиан с книгой в руке, из которой во все стороны расходились лучи. Хористы шли, оставляя за собой кровавый след на полу. Замыкал процессию легионер в полном боевом облачении с рогом на шлеме.

В последнее время Стикс все чаще стал обращать внимание на то, что легионеры изменились. У некоторых на головах и шлемах стали появляться наросты в виде рогов, у кого-то менялись конечности. Все это его пугало, ведь не так должны были выглядеть ангелы Императора. Перемены вселяли страх, но большинство же приняло их с радостью. Это обстоятельство сделало из Стикса в какой-то мере отшельника, от чего он стал молчаливым и скрытным.

Стикс сопроводил взглядом до самой «громовой птицы» процессию, которая поднялась по трапу и исчезла внутри. В этот момент в ангаре появился Калиф. Легионер как всегда горделиво шагал по палубе. Эхо его шагов отбивалось в ушах на фоне воцарившейся тишины. Все в этот момент опустились на колени перед полубогом склонив головы. Стикс не стал исключением. Воин в полном боевом облачении прошагал к «грозовой птице» и исчез внутри, после чего ангар вновь наполнился трудовым шумом.

По ангару перемещались легионеры, которые грузились на транспорты. Все говорило о том, что легион готовится к боевым действиям. Но кто противник, никто так и не узнал. Людская стезя — это прислуживание, и более их не интересовало.

Решив, что в уборную ему больше не нужно, Стикс обтер руки о рабочий комбинезон и направился к выходу из ангара. Мимо него проходили легионеры «Несущих слово», перед которыми он опускался на колени и кланялся, после чего поднимался и шел дальше к выходу из ангара. Перед самой дверью дорогу ему перегородил сервитор.

— Кампер Стикс, отдел снабжения, проследуйте к своему рабочему месту, — механическим голосом произнес сервитор.

На Стикса смотрел человек, который в силу своей судьбы или греховности был отдан темным механикумам, которые превратили обычного работягу в машину, лишенную воли и обреченную на жалкое существование. «Вот цена ошибки», — с горечью подумал Стикс.

— Код четыре, один, семь, — ответил Стикс.

Сервитор замер, обрабатывая команду, после чего отошел в сторону, дав Стиксу возможность пройти. Двери с шипением разошлись, и Стикс направился в свою комнату.

Код четыре, один, семь значил, что Стиксу необходимо в лазарет, в который он обязательно зайдет, но позже. С изменением внешности легиона пришли и изменения внутри. Стало больше контроля, а люди просто превратились в скот, который расходовался как патроны во время боевых действий.

Стикс шел по коридору, покрытому испариной. У него было ощущение, будто он находится в парнике. Стены были также покрыты язвами и ржавчиной, из-под которой иногда вытекала жидкость зеленого цвета. Он шел и слышал голоса в голове. Иногда они слышались так отчетливо, что Стикс оборачивался в надежде, что увидит того, кто является их источником, но каждый раз его ждало разочарование. У Стикса иногда складывалось впечатление, что с ним говорит сам корабль, но сама эта идея казалось ему абсурдной.

Минуя несколько перекрестков, он подошел к двери, на которой имелось обозначение «364». Стикс поднес карточку ключ, после чего дверь с шипением отошла в сторону. Стикс дождался закрытия за своей спиной двери, после чего подошел к кровати. Его начало трясти, от чего он засунул руку под подушку, нащупал клочок бумаги и, сжавши его, вытащил кисть. Его продолжало трясти, когда он разжал кулак и увидел помятый, желтый лист пергамента. Испугавшись, что лист может прийти в негодность, Стикс начал аккуратно разворачивать его. Его взгляду предстали строки «Лектицио Девинитатус». Он пробежал глазами по тексту, пытаясь набраться сил и остановился на словах «Император хранит». Тяжело выдохнув, Стикс запихнул листок обратно под подушку и залез под кровать. В углу, в самом низу, располагалось отверстие, через которое подавался обогащенный кислородом воздух в комнату Стикса. Он взял магнит и поднес его к отверстию. Через мгновение показалась часть предмета. Стикс взял за один конец и потянул. В руках у него оказался металлический цилиндр. Небольшой предмет был разделен на две части, на одном конце которого имелась небольшая кнопка. В этот момент Стикса снова затрясло, а его язык буквально онемел. В эту же минуту он вспомнил событие трехгодичной давности, когда они вместе с братом, Гарри, несли службу в ангаре. Обычный день заправщика, который был омрачен приходом легионера из «Несущих Слово». Они, как положено, преклонили колени и не проронили ни слова. В этот момент легионер просто опустил руку на плечо Гарри и сказал:

— Твое время пришло, Гарри Кампер, ты нужен легиону. Поднимайся дитя, ты пойдешь со мной.

Никто не смел проронить ни слова, но на лице Стикса проступил холодный пот. Он оцепенел от услышанного, но побоялся что-то сказать. Стикс просто услышал удаляющиеся шаги легионера и Гарри, продолжая находиться в прежнем положении. Он так и не узнал, что случилось с Гарри. На этот момент легион уже изменился, но люди только начинали привыкать к новой жизни. Вера и верность ушли в прошлое, а на их смену пришла темнота и смерть. Стикс искал своего брата, общался с другими рабочими, но все тщетно. Уже разочаровавшись, он решил пойти в часовню и попытаться там найти ответы. И именно там он в последний раз и увидел своего брата. Брат был распят на алтаре. В этот момент в нем что-то изменилось. Изменилось так сильно, что Стикс решил раз и навсегда покончить с легионом отступников и предателей.

С этими мыслями он продолжал держать в руке цилиндр, нервно поглядывая на вход в комнату в ожидании того, что сейчас откроется дверь и сюда войдет легионер, который убьет его за измену. Время шло, а легионера все не было. Стикс потихоньку приходил в себя и собирался с силами. Трясучка постепенно закончилась и Стикс, сосредоточившись, нажал на кнопку цилиндра и сказал:

— Высадка началась, — после чего отпустил палец и убрал цилиндр обратно в маленькую шахту для кислорода.

Когда он вылезал из-под кровати, Стикса вновь стало трясти, но он старался держать себя в руках. Он подбежал к умывальнику и облил лицо холодной водой. Почувствовав облегчение, Стикс вышел в коридор, оставив свою комнату в одиночестве. Он шел по коридору и думал о том, что будет дальше. В этот момент он окончательно убедил себя в правильности поступка и попытался настроиться на самый худший вариант развития событий. Дойдя до перекрестка, Стикс повернул влево и в этот момент слегка замешкался, ведь вспомнил, что ему необходимо было обратиться в медицинскую часть за помощью. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, он пошел в сторону аптекариона, — «Ведь если ты уже начал играть, так играй красиво и до конца», — подумал Стикс, после чего слегка улыбнулся.