Печать Шинигами  (гет)

Мадара, в сущности, даже не думал. Связанная девчонка явно не была здесь гостем, как украденная дочка какого-нибудь дайме не выглядела и особой угрозы не представляла. Чего бы ни хотела старуха, Учихе явно это было под силу. Но, брачная печать всё-таки оказалась сюрпризом. Нет, конечно, Мадара знал, что рано или поздно ему придется жениться. Причём ни о какой любви там и речи бы не шло. Только о полезности невесты клану.

А потом открытия посыпались на него одно за другим. Во-первых, девчонка была медиком, и лучшим, чем Хаширама. Это уже очень дорого стоило. Во-вторых, она точно являлась шиноби и, судя по всему, специализировалась на ближнем бое. В-третьих, Сакура оказалась бесклановой, что, конечно, не давало им союзников, но хотя бы исключало возможность того, что за ней придут с войной.

Но самым лучшим, как ни странно, оказалась печать. Ни одна клановая или более-менее высокородная девушка никогда бы на такую не согласилась. Сакура, вообще-то, тоже не соглашалась, но чего уж там. Его жена теперь не могла умышленно причинить ему вред, обманывать его или попытаться сбежать. А значит, никаких отравленных кунаев в спину, пока он спит. Печать, правда, работала в обе стороны, но и тут не какой проблемы не было. Ну не сможет он её выпороть за непослушание — не велика беда. Мадара давно не был мальчиком, и как доставить удовольствие партнёрше, ему тоже было известно. Как и то, как женщины реагируют, если в нужный момент их этого удовольствия лишить. Или что бывает от переизбытка удовольствия. Особенно, если сдобрить все это ещё парой-тройкой приятных слов. В общем, были пути влияния.

Так что переполненный решительности Учиха не собирался гневить Шинигами и Сакуру представил подобающе, а затем и добился соответствующего отношения к ней. Но тут и она не подвела. Девчонка держалась уверенно, говорила четко и по существу, а со старейшинами управлялась так, как будто уже несколько лет ходила на подобные собрания. Теперь огромную часть внутренних клановых дел, по сути, бытовых вопросов, можно было спихнуть на неё, и Мадара наконец со спокойной головой мог заняться важными вещами.

Единственное, что тревожило главу клана Учиха, так это то, а в чём, собственно, цена за жизнь Изуны? Пока он только выигрывал по всем фронтам от этого брака. И даже то, что Сакура излишне эмоциональна, его не тревожило. Старейшины её уважали, Мадару она слушалась, и были места, обычно скрытые звукопоглощающими печатями, где от этой эмоциональности одна польза.

Все прояснилось после их с Сакурой странного разговора о её прошлой жизни и каким образом она оказалась у старушки Бо. Супруга долго увиливала от этого, и явно не все рассказала, но всё равно картина складывалась удручающая. Всего через каких-то сто лет никого из Учиха может просто не остаться… Самое печальное, что это было правдой. И вот тогда реальная цена была озвучена. Если Мадара сам соберёт кланы в деревню, а потом возглавит её, вполне вероятно, что это сможет изменить историю и дать шанс его клану.

Дело это оказалось не быстрое, нервное и трудное. Зато результат превзошёл ожидания. Клан Учиха в деревне уважали. Да и как не уважать, когда глава клана являлся и главой деревни, а его жена организовала госпиталь и спасла столько жизней? Да и Хаширама с его излишней эмоциональностью и вечными одами своим друзьям сыграл не последнюю роль в формировании положительного мнения о их клане.

Мадара с высоты своей огромной каменной головы оглядел деревню. Где-то вдали резвился Хаширама, создавая новые леса, пока его жена занималась делами клана. Тобирама проводил очередные исследования, в то время как Изуна на клановой территории тренировал молодняк и своего племянника в том числе. Силуэт Сакуры легко можно было увидеть в окне госпиталя в её кабинете. Как и столб пыли неподалеку, образовавшийся от удара маленькой ножки розоволосой девочки. Вся в мать, ну честное слово. Ладно хоть сын сдержаннее. Учиха на секунду задумался о том, каким, интересно, окажется третий ребенок, а затем отмахнулся от этих мыслей. И так скоро узнают. А сейчас пора отправляться забирать жену и дочь домой, пока одна опять не переработала, а вторая не добавила в лице пострадавших работы матери.

По правде говоря, Мадара Учиха был искренне доволен своей жизнью.