Печать Шинигами  (гет)

Времени раздумывать особо не было. Изуна абсолютно точно умирал, и если даже Хаширама Сенджу не мог ему помочь, наверное, стоило бы просто дать ему спокойно уйти. Наверное. Но не в случае, если твой старший брат Мадара Учиха. Попрошу заметить, любящий старший брат. Только чудо могло бы сейчас помочь Изуне, и Мадара определённо собирался выцарапать ему это чудо, даже если понадобится самому умереть ради оного.

К счастью, старый храм Учиха находился не так уж и далеко. Мадара не удивился, когда старая служительница встретила его у входа, как будто давно ждала этого. Все Учиха знали старушку Бо. Временами казалось, что она живёт целую вечность, потому что все его соклановцы, независимо от возраста, всегда помнили её глубоко пожилой женщиной. Пожилой женщиной с большими секретами и очень тяжёлой аурой. Но именно к ней приходили за помощью в безнадёжных ситуациях. Иногда она молча помогала, иногда говорила, что духи не разрешают ей этого сделать, а иногда и вовсе отказывалась даже открывать. Тем не менее, как бы кому-то нравились или не нравились поступки старой служительницы, старушку уважали все без исключения.

— Изуна, он…

— Я вижу, — спокойно ответила женщина, а после указала рукой: — Неси его в ту комнату. У нас минут пять-шесть, не больше.

Мадара тут же отнес брата в комнату, по виду напоминающую больничную палату, и бережно уложил на кровать.

— Какова цена? — незамедлительно уточнил он.

— Достаточная, потому что за такое всегда приходится платить. Но, боюсь, именно в этой ситуации всё гораздо сложнее, — тяжело вздохнув, произнесла старушка Бо. — Изуна должен умереть. Слишком много зависит от этого. Есть события, которые излишне опасно менять во временной линии.

— Время, — прорычал Учиха.

— К твоему великому счастью, сегодня не ты один решил изменить историю.

Старая служительница пересекла комнату и открыла дверь кладовой, а затем лёгким движением вытащила оттуда хорошо связанную розоволосую девицу. Та, увидев Мадару, тут же возмущённо замычала и начала отрицательно мотать головой.

— Ну а как ты думала, милочка? Шинигами таких вещей не прощают, — почти ласково объясняла Бо. — Непростительный дзюдцу потому так и называется.

Учиха, явно все больше и больше приходящий в бешенство из-за быстро утекающего времени, опять прорычал:

— Время! Назови цену, женщина!

Служительница храма недовольно сузила глаза.

— Она перед тобой. Цена за жизнь твоего брата, — и указала рукой на связанную девушку.

— Я принимаю эту цену, — тут же ответил Мадара.

Девушка ещё активнее начала мычать и брыкаться. Старушка Бо же только улыбнулась и опять с несвойственной её возрасту лёгкостью достала откуда-то каменную чашу и хорошо заточенный кунай, а затем быстрым движением полоснула по руке девушки. Та, к удивлению Учихи, на это даже не пискнула, только сузив ярко-зелёные глаза.

— А теперь ты, — начиная нервничать, поторапливала старушка Бо. — Время поджимает.

Как только кровь пролилась в достаточном объеме в чашу, она отнесла её в другую часть комнаты, установила в центре нарисованного круга и принялась складывать печати. Мадара не спрашивал. Что бы от него ни требовалось, он был готов заплатить эту цену. Правда, увидеть на себе, спустя невыносимо долгих шестьдесят секунд, одну из самых серьезных брачных печатей он явно не ожидал.

Как только знак на руке стал хорошо виден, Бо тут же развязала девушку и подтолкнула в сторону Изуны. Мадара дернулся было туда же, но был ловко остановлен отнюдь не слабой старческой рукой.

— Если кто и может помочь твоему брату, то только она, — почти ласково произнесла старушка, но что-то очень древнее и темное в её глазах не укрылось от шарингана старшего Учиха, заставив его тут же остановиться.

— Шаннаро! Мадара Учиха! Ну, конечно, это обязательно должен был быть он, — бормотала девушка, продолжая тем временем лечение. — Ну почему не Кагами или хотя бы Изуна… Он хоть красивый.

Мадара недовольно фыркнул и достаточно громко и немного уязвленно уточнил:

— Я правильно понимаю, что единственное, что тебя волнует в сложившейся ситуации — это то, что я не так хорош собой, как мой младший брат?

Девушка повернулась к нему и, смерив взглядом, ядовито выплюнула:

— Меня больше всего волнует, что ты определённо самый невменяемый за всю историю вашего излишне темпераментного клана.

Раздался громкий хлопок в ладоши, и девушка невольно вздрогнула.

— Пока вы не наговорили друг другу ещё больше «свадебных приятностей», хочу внести немного ясности, — бодро произнесла старушка. — Вы оба решили влезть туда, куда не следовало. За что и поплатились. Печать Шинигами нельзя снять или изменить. До конца жизни вы будете связаны и не сможете обмануть или сознательно причинить вред друг другу. Также если вы решитесь играть с Шинигами и попытаетесь выкрутиться из ситуации… Настоятельно не советую. Печать позаботится о том, чтобы вы хорошенько пожалели о подобном решении.

Девушка непроизвольно сглотнула, когда Мадара смачно выругался.

— И поскольку жизнь Изуны Учиха уже вне опасности, — произнесла служительница храма, — спешу поздравить вас с заключением брака, Учиха Мадара и Учиха Сакура.

Всё было не так. Всё чертовски было не так. Сакура всего лишь хотела обменять одну жизнь на другую. Дать возможность Изуне жить, чтобы избежать войны и спасти мир от вечного Цукуёми. Да, план не был лишён недостатков, но это лучшее, что она с Какаши-сенсеем смогли придумать.

Харуно была готова умереть. Её лучший друг был мертв, Саске Учиха тоже, а у Хатаке едва хватало сил, чтобы оставаться в сознании. Все остальные стали жертвой вечного Цукуёми. Что значила её жизнь по сравнению с масштабами проблемы? Конечно, Какаши настаивал, что это он должен предложить свою жизнь Шинигами, но они оба знали, что это так не работает. У них обоих чакры оставалось так мало, что едва хватило на дзюдцу. Какой толк Шинигами от Хатаке, который такими темпами и так скоро отправится в Царство Мертвых?

А потом все пошло не так. Нет, дзюдцу сработало. Но вместо смерти Сакура вдруг оказалась в прошлом, в храме Учиха. Она даже моргнуть не успела, как старенькая служительница спеленала её как младенца.

— Не знаю, чем ты так позабавила Шинигами, милочка, но сегодня определенно твой второй день рождения, — потуже связывая Харуно чакроблокирующими веревками, спокойно рассказывала старушка. — И Изуну спасёшь, и замуж за Учиха выйдешь. А не будешь дурой, и госпиталь потом откроешь. Все как ты мечтала.

Сакура обречённо замычала. Оказаться в прошлом, где девять из десяти женщин вообще ни во что не ставили. Да сто лет ей не нужно такое счастье. И никакой Учиха ей не нужен. Хватит с нее Саске, который в обмен на её самые теплые чувства столько раз пытался её убить. Сложно представить, чем её «порадует» Учиха этого времени.

И, конечно же, это обязательно должен был оказаться Мадара. Которому она теперь не могла ни соврать, ни умышленно причинить вред. Это, правда, работало и в другую сторону, что, впрочем, совершенно не значило, что её, прости Ками-сама, мужу было не под силу превратить её жизнь в ад. Да Сакура с порога могла накидать вариантов двадцать, как, не нарушая правил печати, можно было весьма негуманно от нее избавиться. И даже сбежать она теперь не могла. Мама, роди её обратно.

А дальше все пошло ещё более нелогично. Конечно, не стоило с самого начала обострять отношения резкими словами. Не стоило, но когда Харуно отличалась сдержанностью? Мадара этого явно не оценил, но промолчал. Во всяком случае, пока она лечила Изуну. Только, нахмурившись, рассматривал печать на руке и периодически шумно и недовольно вздыхал. Ха! Можно подумать, Сакура была ей сильно рада…

В поселение они возвращались в молчании. Учиха был занят своим все ещё бессознательным братом, пока Сакура, по его требованию завернутая в его же огромный плащ, обречённо плелась в свою новую тюрьму.

Конечно, их появление вызвало фурор. Но не такой, как пафосная речь абсолютно невозмутимого Мадары о том, что сегодня Шинигами благословили их клан спасением Изуны и новым матриархом Учиха в лице его жены. Крайняя степень изумления коснулась всех. В особенности Сакуры, которую вместо вполне ожидаемой камеры сопроводили в дом главы клана. В её личную комнату.

Остальной день и того больше был похож на бесконечный поток сюрреализма. Ей принесли подобающую одежду, с ней приходили знакомится, приносили подарки и нефритовые камушки, заставляющие её невыносимо краснеть. А в какой-то момент пожилая женщина привела четырехлетнего ребенка, потому что, мол, Мадара-сан сказал, что вы хотели познакомиться с Кагами. И да, это единственный Кагами в клане уже очень долгое время.

К вечеру Сакура едва с ног не валилась от усталости. Бесконечная вереница женщин Учиха здорово её утомила, как и маленький Кагами, который, не зная родительского внимания, беззастенчиво пытался получить его от Харуно. К тому же, несмотря на стабильное состояние, Изуна так и не пришел в себя, что требовало ещё больших чакрозатрат для дальнейшего лечения. С другой стороны, невозможно было бы не признать, что это гораздо лучше прозябания в камере.

Когда Сакура наконец-то добралась до футона и собиралась провалиться в долгожданное забытье, её муж вдруг решил напомнить о себе. Ками, да этот человек всё делал бесконечно высокомерно. Вот просто всё. Он даже раздевался максимально преисполненный чувства собственного достоинства. Сонливость вдруг резко спала с Сакуры. Какого биджу он раздевался в её комнате?!

— Что ты делаешь? — испугано спросила она.

— Раздеваюсь, — невозмутимо ответил Мадара.

— По-почему ты делаешь это здесь?

— Потому, что это моя спальня.

Сакура тут же смутилась.

— Извини, я сейчас уйду. Мне сказали, что это моя личная комната, но, видимо, произошла какая-то ошибка…

Мадара, уже стянувший с себя всё, кроме штанов, повернулся в её сторону и смерил очередным «ты что, ребёнок?» взглядом.

— Сакура, здесь нет никакой ошибки. Мы женаты. Конечно, у нас будет общая спальня.

Он двинулся в её сторону, и Харуно изо всех сил старалась не пялиться на его накаченный торс.

— Ты не можешь мне вредить! — напуганно пискнула она.

Учиха тут же закатил глаза.

— Я не собираюсь тебе вредить.

— Значит, я могу уйти? — с надеждой в голосе уточнила Сакура.

Мадара остановился и задумался.

— Ты что, росла без матери и ни одна из знакомых тебе женщин не удосужилась объяснить, каким образом появляются наследники клана?

Харуно залилась краской.

— Нет. То есть да. То есть я… О Ками-сама!

Учиха только, забавляясь, хмыкнул.

— Не бойся, никому из нас это точно не навредит.

Изуна любил своего брата, любил свой клан и горд был носить веер утива на спине. Так же он с сожалением вынужден был признать, что Шинигами послали клану нового матриарха явно не за заслуги. Нет, Сакура могла быть очень доброй и милой. Могла. А ещё могла в порыве гнева ударом руки расколоть тяжёлый дубовый стол на собрании старейшин. Или ужасным голосом злого Шинигами процедить:

— Если ты сейчас же не выпьешь лекарство, Сас… Изуна-кун, то я засуну его в твой организм таким путём, что тебе потом даже Мадаре жаловаться будет стыдно.

Мадаре, кстати, жаловаться приходили постоянно. Сначала. Кто-то не хотел идти на осмотр, кто-то возмущался, что женщина должна знать свое место и не помыкать мужчинами, кто-то просто не хотел менять привычный уклад жизни. Учиха на это реагировал всегда одинаково — сначала внимательно слушал, а потом орал на пришедшего так, что тряслись стены ближайших домов. Желающие жаловаться как-то быстро иссякли.

Справедливости ради, хотя бы Мадару Сакура слушалась. При нём это розоволосое исчадие ада вело себя аки прекрасное создание, тут же теряя навык речи диктатора и краснея от одного его взгляда. Даже когда она сломала тот злополучный дубовый стол — Изуна не будет говорить, сколько из их воинов пытались потом повторить этот удар в надежде доломать стол, и потерпели неудачу, — требуя себе помещение, где она могла бы лечить людей, её мужу было достаточного одного «Сакура», чтобы та посмотрела на его ухмылку и тут же густо залилась краской, немедленно перестав кричать и сев обратно на свое место. Выглядело впечатляюще. Уважение к главе клана так и витало в воздухе в такие моменты. Изуна, правда, не хотел думать, как именно его брат воспитывал свою жену. Особенно с учётом того, как часто обновлялись звукопоглощающие печати на их спальне.

Помещение ей все-таки выдали. Рассудили, что и дело хорошее, и Мадара-сама всё время в поселении не будет. Оставаться без него с новым матриархом было страшновато. Пусть лучше в больнице сидит. Сакура тут же набрала себе несколько учениц-помощниц и действительно немного сбавила обороты. До следующего собрания. В этот раз, наученные горьким опытом, старейшины гораздо быстрее согласились с требованиями выделить средства на закупку необходимого инвентаря и лекарств.

Было, конечно, и много хорошего в том, что делала Сакура. Само по себе то, что она врач, уже делало её незаменимым членом клана. До этого Изуна медиков видел только в клане Сенджу, но ни один из них, включая Хашираму, и близко не дотягивал до её уровня. А ещё, невзирая на строгий характер, Сакуру просто обожали маленькие Учиха. Куда бы она не двинулась, стайка детей обязательно следовала за ней. Кагами так и вовсе, похоже, поселился у них дома. Изуна как-то поинтересовался на этот счёт у брата, на что тот, не отрываясь от свитка, ответил:

— Спроси об этом у Сакуры, — а затем ухмылка скользнула на его лицо. — У них там особая любовная история.

Выражение лица невестки намекало, что Изуна точно не хочет знать, что это значит.

Тобирама был умным шиноби. В первую очередь — учёным и исследователем. И тем не менее, он понятия не имел, что происходит. После того, как Сенджу убил Изуну Учиха, логичным был бы новый виток войны, ужасающий гнев Мадары и прочие сопутствующие факторы. Но ничего не происходило. А потом и вовсе оказалось, что проклятый Учиха жив, а его старший брат привел в клан нового матриарха. Мадара, которого не интересовало ничего, кроме войны.

Время шло, и происходящее все меньше и меньше нравилось Тобираме. Сначала Мадара договорился о временном перемирии с Хаширамой. Тот, будучи искренне удивлённым таким переменам, сразу же согласился, а потом заявил брату, что ему срочно нужно жениться. Если даже Мадаре это пошло на пользу, то уж ему точно необходимо. Что там Мадаре пошло на пользу, младший Сенджу не знал. Подобраться к новой Учиха-доно было невозможно — клан берег её как зеницу ока. Оставалось только ждать личного знакомства.

Спустя месяц Хаширама отбыл в Узушио в поисках невесты, пока

Мадара, не теряя времени, вел переговоры с Нара — а где Нара, там всегда и Яманака с Акимичи, — Хьюго и Сарутоби. Такими темпами, если они все вместе нападут, к возвращению брата от клана могло просто ничего не остаться. Тобирама не хотел сгущать краски, но перестраховаться, конечно, не мешало бы. У них же перемирие. Почему бы тогда не отправиться познакомиться с Учиха-доно?

Как ни странно, несмотря на отсутствие главы клана, в поселение Тобираму и двух его воинов впустили. Ещё больше Сенджу смутил вид явно уставшего Изуны, который с тревогой косился на маленькую розоволосую девушку. Неужто это и была та самая Учиха-доно? В этот момент Сакура, не стесняясь, громко отчитывала неизвестного Учиху за невыполнение медицинских предписаний. Тот, будучи едва ли не вдвое больше неё, только нервно вздыхал, все больше втягивая голову в плечи.

— Шаннаро! — раздалось громкое ругательство, а затем маленький и изящный кулачок ударил по стене с такой силой, что её просто снесло. — Я надеюсь, ты все понял, Мико-сан?

Тот нервно закивал. Изуна застонал следом.

— Нет, Сакура-чан, Мадара с меня шкуру сдерет за это…

— Тогда, наверное, лучше начинать ремонт уже.

Весь вид Изуны и его взгляд, брошенный на Тобираму, так и говорили: «Ну почему ты даже убить меня не смог нормально???» В это время Сакура развернулась и обратилась к гостям:

— Ну наконец-то! — эмоционально начала Учиха. — Я уж начала думать, что мне до скончания веков придется ждать адек… менее эмоционального представителя Сенджу.

Вообще-то, Тобирама мог использовать это высказывание как причину для конфликта. Но зная своего брата лучше, чем кто-либо другой, на самом деле мог только посочувствовать Сакуре. Для начала нужно было хотя бы выслушать её. Через пару часов Сенджу не мог объяснить, каким образом они уже договорились об обмене знаниями, совместном исследовании и набросали примерный план мирного соглашения.

Особым шоком для мужчины стало ещё полуофициальное предложение присоединиться к деревне, строительство которой уже начал её муж. Мадара Учиха, который начал строительство деревни. Святые Шинигами! То, о чем столько времени говорил его эмоциональный братец, взял и воплотил в жизнь Учиха! И, судя по отчётам разведки, сторонников у него уже было достаточно.

Тобираме Сенджу было о чем подумать, возвращаясь домой. Изуна Учиха тоскливо смотрел ему вслед.

Мадара, в сущности, даже не думал. Связанная девчонка явно не была здесь гостем, как украденная дочка какого-нибудь дайме не выглядела и особой угрозы не представляла. Чего бы ни хотела старуха, Учихе явно это было под силу. Но, брачная печать всё-таки оказалась сюрпризом. Нет, конечно, Мадара знал, что рано или поздно ему придется жениться. Причём ни о какой любви там и речи бы не шло. Только о полезности невесты клану.

А потом открытия посыпались на него одно за другим. Во-первых, девчонка была медиком, и лучшим, чем Хаширама. Это уже очень дорого стоило. Во-вторых, она точно являлась шиноби и, судя по всему, специализировалась на ближнем бое. В-третьих, Сакура оказалась бесклановой, что, конечно, не давало им союзников, но хотя бы исключало возможность того, что за ней придут с войной.

Но самым лучшим, как ни странно, оказалась печать. Ни одна клановая или более-менее высокородная девушка никогда бы на такую не согласилась. Сакура, вообще-то, тоже не соглашалась, но чего уж там. Его жена теперь не могла умышленно причинить ему вред, обманывать его или попытаться сбежать. А значит, никаких отравленных кунаев в спину, пока он спит. Печать, правда, работала в обе стороны, но и тут не какой проблемы не было. Ну не сможет он её выпороть за непослушание — не велика беда. Мадара давно не был мальчиком, и как доставить удовольствие партнёрше, ему тоже было известно. Как и то, как женщины реагируют, если в нужный момент их этого удовольствия лишить. Или что бывает от переизбытка удовольствия. Особенно, если сдобрить все это ещё парой-тройкой приятных слов. В общем, были пути влияния.

Так что переполненный решительности Учиха не собирался гневить Шинигами и Сакуру представил подобающе, а затем и добился соответствующего отношения к ней. Но тут и она не подвела. Девчонка держалась уверенно, говорила четко и по существу, а со старейшинами управлялась так, как будто уже несколько лет ходила на подобные собрания. Теперь огромную часть внутренних клановых дел, по сути, бытовых вопросов, можно было спихнуть на неё, и Мадара наконец со спокойной головой мог заняться важными вещами.

Единственное, что тревожило главу клана Учиха, так это то, а в чём, собственно, цена за жизнь Изуны? Пока он только выигрывал по всем фронтам от этого брака. И даже то, что Сакура излишне эмоциональна, его не тревожило. Старейшины её уважали, Мадару она слушалась, и были места, обычно скрытые звукопоглощающими печатями, где от этой эмоциональности одна польза.

Все прояснилось после их с Сакурой странного разговора о её прошлой жизни и каким образом она оказалась у старушки Бо. Супруга долго увиливала от этого, и явно не все рассказала, но всё равно картина складывалась удручающая. Всего через каких-то сто лет никого из Учиха может просто не остаться… Самое печальное, что это было правдой. И вот тогда реальная цена была озвучена. Если Мадара сам соберёт кланы в деревню, а потом возглавит её, вполне вероятно, что это сможет изменить историю и дать шанс его клану.

Дело это оказалось не быстрое, нервное и трудное. Зато результат превзошёл ожидания. Клан Учиха в деревне уважали. Да и как не уважать, когда глава клана являлся и главой деревни, а его жена организовала госпиталь и спасла столько жизней? Да и Хаширама с его излишней эмоциональностью и вечными одами своим друзьям сыграл не последнюю роль в формировании положительного мнения о их клане.

Мадара с высоты своей огромной каменной головы оглядел деревню. Где-то вдали резвился Хаширама, создавая новые леса, пока его жена занималась делами клана. Тобирама проводил очередные исследования, в то время как Изуна на клановой территории тренировал молодняк и своего племянника в том числе. Силуэт Сакуры легко можно было увидеть в окне госпиталя в её кабинете. Как и столб пыли неподалеку, образовавшийся от удара маленькой ножки розоволосой девочки. Вся в мать, ну честное слово. Ладно хоть сын сдержаннее. Учиха на секунду задумался о том, каким, интересно, окажется третий ребенок, а затем отмахнулся от этих мыслей. И так скоро узнают. А сейчас пора отправляться забирать жену и дочь домой, пока одна опять не переработала, а вторая не добавила в лице пострадавших работы матери.

По правде говоря, Мадара Учиха был искренне доволен своей жизнью.