Visitation (джен)

Примечания:

Восемнадцать страниц. Наслаждайтесь

Бечено

---

— Авада Кедавра!

Он представлял себе смерть несколько иначе. Он всегда верил, что если его убьют, это повлечет за собой невыразимую боль. Но когда проклятие Волдеморта ударило его в грудь, он не почувствовал никакой боли. Это было больше похоже на то чувство, которое испытываешь, когда падаешь в обморок от изнеможения теплым летним днем. Место, куда его поразило проклятие, было слегка теплым, когда его тело окутал зеленый свет. В любом случае, так ли это было? Он почувствовал тепло по всему телу, когда темнота поглотила его.

Следующее, что он мог вспомнить, был холод. Все тепло и энергия были высосаны из него, не оставив после себя ничего, кроме пустой оболочки. Он моргнул и попытался не обращать внимания на холод. Ему было холодно, но он не дрожал. У него было ощущение, что его мышцы вот-вот сократятся, чтобы направить немного столь необходимого тепла в его замерзающее тело, но мышцы никак не реагировали. Если бы он подумал об этом повнимательнее, то вообще не почувствовал бы своих мышц, не говоря уже о своем теле.

Озадаченный, он огляделся по сторонам. Он стоял у подножия лестницы, которая вела на второй этаж⁽¹⁾. Входная дверь лежала на земле в нескольких футах перед ним. В коридор ветром нанесло листья.

Джеймс моргнул. Когда он повернулся, то увидел, что что-то лежит у его ног. Он присмотрелся к фигуре повнимательнее, и адреналин выплеснулся в его вены. Он смотрел самому себе в широко открытые мертвые, но тем не менее решительные, глаза, уставившиеся в потолок над ним, но не видящие его.

И тут он вспомнил. Лили! Гарри!

Он поднял глаза и увидел кончик темного плаща, исчезающий за углом. Он услышал, как дверь сорвало с петель, а за тем последовал полный ужаса крик. Лили!

Он помчался вверх по лестнице, по коридору к комнате Гарри, дверь которой валялась в коридоре, усеяв пол кусками крашеного дерева. Нет! О, Мерлин, пожалуйста! Нет!

— Отойди в сторону, Грязнокровка!

— Только не Гарри, пожалуйста, только не Гарри! Я сделаю все, что угодно! Пожалуйста! Сжальтесь!

— Я предупреждал тебя.

НЕТ!

— Авада Кедавра!

ЛИЛИ!

Джеймс завернул за угол и увидел, как тело самой замечательной женщины рухнуло на землю и осталось там, неподвижно лежа рядом с кроваткой. Нет! Лили! О, пожалуйста, этого не может быть!

Слезы грозили затуманить ему зрение. У него защипало в глазах, но когда он отчаянно вытер глаза рукой, они остались совершенно сухими. Он больше не мог плакать. Всхлипнув, он оторвал взгляд от Лили только для того, чтобы столкнуться со следующей катастрофой.

— И это ты должен был стать моей погибелью? Не смеши меня!

Его сын стоял в своей кроватке, уставившись на мать налитыми кровью и широко открытыми глазами. Слезы текли по его маленьким красным щекам, когда он посмотрел на Волдеморта, который изучал его без особого интереса и с большим презрением.

— Ребенок должен прекратить существование самого могущественного волшебника в мире? Я знаю, как избежать этого риска.

Глаза Гарри проследили за палочкой, которая медленно и неотвратимо нацелилась ему в лоб.

НЕТ! Не смей, ты, чудовище! ТОЛЬКО НЕ МОЙ СЫН! Джеймс бросился вперед и встал перед Гарри, который все еще вызывающе смотрел на сильнейшего темного волшебника прошлого века, высоко подняв голову.

Краем глаза он увидел, как серебристая фигура выпрямилась и бросилась к нему.

— Авада Кедавра!

* * *

Рев этого двигателя он узнал бы из тысячи. Как же не узнать, если он провел большую часть своих летних каникул, экспериментируя над ним вместе со своим лучшим другом и братом или чувствуя, как он грохочет и дребезжит под его сиденьем, когда они с Сириусом отправлялись кататься. Но он не знал, испытывать облегчение или ужас, когда услышал хорошо знакомый мотоцикл, с визгом остановившийся во дворе перед домом, после чего раздался испуганный крик.

— НЕТ! Пожалуйста, нет!

Джеймс повернулся к Лили. Они оба опустились на колени на пол перед разрушенной кроваткой своего сына, отчаянно пытаясь его успокоить. Гарри сидел на обломках, которые раньше были его кроватью, и снова и снова звал свою мать, которая, дрожа, сидела перед ним, отчаянно пытаясь заставить своего сына осознать, что она все еще там. Но Гарри смотрел только на неподвижное тело своей мамы, которое лежало рядом со сломанной кроваткой лицом к двери — мертвые, изумрудно-зеленые глаза, широко раскрытые и мокрые от слез.

Голос Гарри становился все более паническим, когда он понял, что его зов остался неуслышанным.

— Папа? Папа! — Гарри начал всхлипывать и попытался выползти из-под деревянных обломков своей кроватки к матери. — Мама!

«О Боже, пожалуйста!» — Лили всхлипнула и протянула руку к своему сыну, но рука прошла прямо сквозь него, не соприкоснувшись с теплой, мягкой детской кожей Гарри.

Джеймс закрыл глаза. Как это было возможно, что его жизнь и жизнь его семьи в один момент превратились в огромную катастрофу? Полчаса назад они сидели в гостиной, смеялись и играли со своим сыном, а теперь?

Он резко обернулся, когда душераздирающий крик эхом донесся с первого этажа до них.

— ДЖЕЙМС! Нет. О, нет! Пожалуйста! ДЖЕЙМС!

«Сириус», — Джеймс выбежал из комнаты Гарри, промчался по коридору и резко остановился перед собственным телом. Сириус сидел на полу, дрожа, держа его мертвое тело на руках, и умолял друга ответить ему, пошевелиться.

— Джеймс! Пожалуйста, не поступай так со мной! Пожалуйста!

Когда Джеймс опустился на колени рядом с ним и положил руку ему на плечо, сверху послышался громкий плач Гарри. Были отчетливо слышны отчаянные попытки Лили успокоить их сына. Голова Сириуса дернулась в сторону лестницы, которая вела в детскую Гарри. Шмыгая носом, он опустил Джеймса обратно на пол и осторожно закрыл ему глаза.

Дрожа, он встал и, пошатываясь, поднялся по лестнице, сопровождаемый призраком Джеймса. Гарри сумел наполовину выбраться из руин и взял свою мать за руку. Холод ее кожи напугал его.

Сириус завернул за угол, и его ноги подкосились, когда он увидел эту сцену.

— Лили, — он сумел сесть и начал ползти к матери и сыну.

Гарри поднял к крестному свое маленькое личико, залитое слезами, и снова заплакал.

— Дяга! Мамочка, нет! Где папа?

Сириус вытер слезы со своих глаз, за которыми немедленно последовали новые. Сейчас он должен был быть сильным. Он должен был быть сильным ради Гарри! У него все еще было достаточно времени, чтобы разобраться с Хвостом, и он не пожалеет времени. Но не сейчас. Он был нужен своему крестнику — сыну его лучшего друга.

— Гарри, — дрожащей рукой он нежно провел по мягкой, влажной щеке своего крестника и поднял его, оттаскивая подальше от матери. Гарри отчаянно потянулся к телу Лили и закричал от ужаса.

— Давай, Сохатик. Мама и папа сейчас в лучшем месте. Дядя Бродяга позаботится о тебе, солнышко, — он шмыгнул носом и крепко обнял Гарри.

* * *

— Этого не может быть на самом деле — прошептала Лили, наблюдая, как Хагрид спорит с Сириусом. Сириус вцепился в Гарри, который положил голову на плечо своего крестного и поочередно переводил взгляд то на своего дядю, то на полувеликана, тихо плача.

— Прости, Сириус. Приказ Дамблдора. Нужно забрать его. — Хагрид указал на их сына и сделал огромный шаг к ним.

Сириус отступил и крепче обнял Гарри.

— Я его крестный отец, Хагрид. Джеймс и Лили хотели, чтобы я позаботился о Гарри, если… я… если… — Бродяга шмыгнул носом и сделал глубокий вдох, чтобы вернуть себе самообладание. — Я не могу позволить тебе забрать его у меня, Хагрид. Мне очень жаль, но я просто не могу. Я не могу потерять и его тоже.

Хагрид печально наблюдал за отчаявшимся волшебником. Он тоже недавно плакал, судя по мокрым следам на его щеках. Он застенчиво посмотрел на Гарри, который снова уютно устроился в объятиях своего дяди.

— Приказ Дамблдора, Сириус. Должен выполнять. Сказал, что маленький Гарри нуждается в защите.

— Защита от чего? Волдеморт мертв, и он забрал с собой моих лучших друзей!

Хагрид сильно вздрогнул.

Сириус ухмыльнулся. — Вол-де-морт, — сказал он, особенно тщательно выговаривая каждый слог, и увидел, как полувеликан снова вздрогнул, — мертв. Гарри победил его. Почему ему не должно быть позволено остаться со мной? Я могу защитить его! Я буду защищать его!

Джеймс наблюдал за разгоравшимся спором. Почему Дамблдор не хотел, чтобы Гарри рос вместе с Сириусом?

— О, нет!

Джеймс повернулся к Лили, которая зажала рот рукой и в ужасе посмотрела на него.

— Что такое?

— Дамблдор не знает, что Сириус не был нашим хранителем тайны! Он думает, что Сириус — это тот, кто предал нас и рассказал Волдеморту, где мы прячемся!

Джеймс сглотнул. — Но… Но Дамблдор знает Сириуса. Он знает его много лет! Он бы не стал…

— …мне жаль, Сириус. У меня есть приказ доставить его к его единственным родственникам. У Дамблдора есть свои причины.

— К этим магглам?

Джеймс в ужасе уставился в широко открытые глаза Лили. — Нет! Петуния ненавидит магию! Она ненавидит меня! Дамблдор не может всерьез верить, что с Гарри будут хорошо обращаться, пока он на ее попечении!

— Да. Дамблдор ждет, так что…

Сириус перевел взгляд с Хагрида на своего маленького крестника и грустно улыбнулся ему.

— Гарри? — Гарри посмотрел на него, его большие изумрудно-зеленые глаза расширились.

— Мне очень жаль, малыш. Дамблдор заберет тебя в безопасное место, хорошо? Но не забывай, что я люблю тебя! — он крепко обнял его и зарылся лицом во взъерошенные черные волосы Гарри, которые так напоминали волосы его отца.

— Мама и папа любят тебя! Никогда не забывай об этом!

* * *

На улице было темно. Уличные фонари мерцали, а небо над ними было черным, ни единой звезды не было видно в эту осеннюю ночь. Сириус решительными шагами прошествовал по булыжнику, завернул за угол и направился к относительно большой площади. На дороге было несколько человек, которые, смеясь, переходили из паба в паб, кричали, явно пьяные.

Джеймсу и Лили пришлось бежать, чтобы не отстать от Сириуса.

— Что он задумал? — Если бы она все еще дышала, Лили бы запыхалась. — Ты думаешь, он будет?..

— Я надеюсь, что нет.

Джеймс слишком хорошо помнил, что могло случиться, когда Сириус был зол — так зол, что мог отбросить всякие сомнения. Последний раз кто-то чуть не расстался с жизнью, даже если этим кем-то был Северус Снейп. Но Джеймс был уверен, хотя и пытался убедить Лили в обратном, что Сириус замышлял убийство. Убийство единственного человека, который, о чем знал только Сириус, был ответственным за его смерть и смерть Лили. Питер.

— ПИТЕР! — Сириус остановился как вкопанный, холодный взгляд его серых, как небо в грозу, глаз устремился на противоположный конец площади. Там стоял довольно пухлый, маленький и дрожащий человечек, хнычущий от страха.

— СИРИУС! Почему? Почему ты предал Лили и Джеймса?

ЧТО? Джеймс уставился на Питера, совершенно ошеломленный. Сначала он предал их Волдеморту, а теперь пытается навязать двойное убийство одному из оставшихся в живых лучших друзей?

Ни о чем не подозревающие магглы, которые были на площади или рядом с ней, остановились и обернулись, чтобы посмотреть, что происходит. Группа подростков, направлявшихся в ближайший паб, повернулась друг к другу. Девочки начали перешептываться, мальчики встали перед ними, защищая и заслоняя их.

Кипя от арости, Сириус вытащил палочку и направил ее на бывшего друга.

— Ты заплатишь, крыса, — прошептал он, не обращая внимания на возбужденный шепот зрителей, которые собрались вокруг него и Питера.

Когда он набрал в грудь воздуха, чтобы произнести проклятие, вся площадь рядом с тем местом, где только что стоял Питер, взорвалась, части дороги и зданий разлетелись по воздуху. Сириус застыл, его палочка была направлена на кратер в земле, который занимал большую часть центра деревни.

Затем начался настоящий ад. Люди кричали, визжали, плакали, дико бегали вокруг, и посреди всего этого стоял Сириус и истерически смеялся.

Сотрудники министерства, авроры и обливиаторы аппарировали на разрушенную площадь, окружили смеющегося Сириуса и направили на него свои волшебные палочки.

— Сириус Блэк, вы обвиняетесь в убийстве Питера Петтигрю, Лили и Джеймса Поттеров, а также в попытке убийства Гарри Поттера и настоящим приговариваетесь к пожизненному заключению в Азкабан

Никто, кроме Лили, Джеймса и Сириуса, не видел, как крыса исчезла в канализации разрушенной площади.

* * *

Прошло некоторое время, прежде чем эти двое смогли пошевелиться. Этого не могло случиться! Сначала их жизни, затем жизнь их сына, а теперь и жизнь Сириуса были полностью разрушены всего за одну роковую ночь.

— О, Боже! Они не могут отправить его в Азкабан без суда! Он ничего не сделал! Он невиновен! Они не могут просто…

— Я знаю, Лили, — Джеймс шагнул вперед и обнял ее, нежно притягивая в свои объятия. Лили обвила руками его шею и начала бурно рыдать.

— Это просто несправедливо!

— Шшш, я знаю. Все будет хорошо, любимая. Вот увидишь!

Он сам изумился тому, как искренне звучал его голос. Ни дрожи, ни шепота. Хотя единственное, что Джеймсу хотелось сделать прямо сейчас, это кричать, бушевать и ругаться, он взял себя в руки. Сейчас было бы бесполезно выходить из себя. Они должны были позаботиться о Сириусе! И Гарри!

Он все еще не мог поверить, что Дамблдор привел его сына к Дурслям. Той самой семье, которая презирала магию, а также его жену и сына больше всего на свете. И с этими людьми должен будет расти его сын? Как мог Дамблдор думать, что с Гарри будут обращаться хоть в малейшей степени хорошо? Он был волшебником, и Дурсли будут ждать, пока он проявит какие-либо признаки стихийной магии, только чтобы иметь еще одну причину ненавидеть его еще больше. Разве недостаточно уже того, что Гарри только что потерял обоих родителей, а также своего крестного? Нет, Дамблдору пришлось взвалить еще большее бремя на его крошечные плечи и обречь его на ужасное детство!

Вскоре после того, как они наложили Чары Фиделиуса, они взяли с Альбуса обещание, что он никогда — ни при каких обстоятельствах — не отправит Гарри к сестре Лили. Сириус, Ремус, миссис Фигг — любой был бы лучше, чем эта ужасная семья магглов!

— Нам нужно присматривать за Гарри, — Лили подняла голову и уставилась на своего мужа, ее глаза были ярче, чем обычно.

— Хагрид, должно быть, уже отвел его к Дамблдору, — Джеймс сердито стиснул зубы, и ему пришлось дважды глубоко вздохнуть, чтобы удержаться от того, чтобы немедленно не аппарировать в Литтл Уингинг — или что там еще сделают призраки — и не задушить Дамблдора собственными руками. Гарри, их Гарри, в одном доме с семейством лошадиной морды, моржа и свиньи!

Дрожа, Лили взяла его за руку и кивнула ему. Сириус мог подождать. Она была уверена, что он сможет продержаться следующие часы без их присутствия. Она должна была увидеть, как дела у ее любимого малыша и хорошо ли с ним обращаются — по крайней мере, настолько хорошо, насколько они могли ожидать от такой женщины, как Петуния.

Она закрыла глаза и представила, как выглядит улица, на которую Петуния и ее муж-морж переехали после свадьбы. Тисовая улица с ее одинаковыми рядами домов и неестественно чистыми палисадниками.

«Нацеленность, настойчивость, неспешность.»⁽²⁾ Лили сделала глубокий вдох и развернулась на месте. Хорошо знакомое ощущение, что тебя протискивают через трубку, заставило ее почувствовать, что она задыхается — хотя она больше не могла дышать… От старых привычек просто трудно избавиться. Но вместо того, чтобы приземлиться перед домом своей сестры, ее затянуло обратно в трубу.

Темнота пробирала до костей, и ее хватка на руке Джеймса только усилилась, чтобы не потерять его в этом хаосе. Рывком она оказалась обратно на разрушенной площади Годриковой Лощины. Озадаченная, она повернулась к Джеймсу, который выглядел немного растрепанным и запыхавшимся.

— Что это было?

Джеймс покачал головой и огляделся. — Понятия не имею.

Вокруг них чиновники Министерства были заняты наложением чар памяти на магглов, которые пережили взрыв, после допроса их и просьбы объяснить, чему именно они были свидетелями.

— Похоже, мы не сможем выбраться из Годриковой Лощины, — Джеймс повернулся к Лили, которая смотрела на него своими ярко-зелеными глазами. Этого не могло быть! Этого не должно быть! Как они могут быть с Гарри, если не имеют возможности уйти из своей деревни?

— Но мы должны выбраться отсюда! Мы нужны Гарри!

— Я знаю!

Лили начала отчаянно бегать взад и вперед. Должен был быть какой-то способ! Они были нужны их сыну — они оба.

Она глубоко вздохнула и попыталась успокоиться. Джеймс наблюдал, как Лили отчаянно пыталась найти решение их проблемы.

— Ладно, это не может быть нашей магией. Если бы у нас ее больше не было, мы вообще не смогли бы начать аппарацию. Так что должна была быть другая причина. Подожди минутку… — она резко остановилась и уставилась на вход на кладбище, которое находилось на другой стороне площади, накрытой потусторонними тенями. — Я читала кое-что о призраках пару лет назад, — пробормотала она, медленно переводя взгляд на сбитого с толку Джеймса, который смотрел на нее широко раскрытыми глазами, слегка приоткрыв рот.

— Ты же не имеешь в виду…

— Это именно то, что я имею в виду — глаза Лили вспыхнули, когда она остановилась перед Джеймсом, взяла его руки в свои и посмотрела в его карие глаза.

— В то время я дала тебе книгу, чтобы ты с друзьями мог использовать ее для своих исследований по Защите! В ней, среди прочего, описывалось, как призракам Хогвартса удалось покинуть место своей смерти! Ты помнишь наш разговор с Почти Безголовым Ником? Он умер в Уэльсе, и все же он является факультетским призраком Гриффиндора. Он сказал, что высосал энергию из своего убийцы, точно так же, как Серая Леди забрала магическую энергию Кровавого барона после ее убийства! Нам нужна магическая энергия, чтобы выбраться отсюда!

— Это может быть правдой, но откуда ты планируешь взять эту энергию? Лили, мы единственная волшебная семья в этом месте. За исключением Берти, конечно, но мне бы не хотелось ее убивать. — Джеймс нахмурился. — Если только…

— Если только что?

— Если только нам не нужно живое существо, чтобы пожертвовать своей магией. Ты только что сказала, что наша магия все еще с нами, верно? Иначе мы не смогли бы аппарировать. Что если я…

— Нет!

— Лили, просто подумай об этом.

— Нет! Либо мы оба уходим, либо ни один из нас!

— Лили! Мы нужны Гарри! Хагрид только что приговорил его к детству на попечении Петунии! Ты думаешь, мы должны сидеть сложа руки и дуться, потому что не можем быть рядом с ним? Нет! Ему нужна его мать, и у нас есть способ сделать так, чтобы это случилось. Так почему бы и нет? Будет лучше, если один из родителей будет с ним там, чем он останется предоставлен сам себе.

— Но… — у Лили защипало в глазах. — Джеймс…

— Это наш единственный шанс быть с ним, — прошептал он и обнял ее. Он с любовью провел рукой по ее огненно-рыжим волосам и прошептал успокаивающие обещания ей на ухо. — Все будет хорошо, Цветочек. Вот увидишь.

* * *

— Прекрати ныть и помолчи!

С грохотом закрылась маленькая деревянная дверца чулана под лестницей, и Гарри услышал слишком хорошо знакомое звяканье цепочки.

Дрожа, он устроился на старом продавленном матрасе, кончики металлических спиральных пружин выглядывали из-под старой обивки. Шмыгая носом, он лег, подтянул колени к груди и уставился на стену, где паук только что закончил свою сложную паутину и подполз к краю, чрезвычайно довольный и готовый терпеливо ждать добычу.

Гарри давным-давно перестал бояться пауков. На самом деле они ему не нравились, но если ты лежишь на дырявом матрасе в чулане для метел, тело дрожит от усталости, конечности ноют, а единственный луч света освещает паука, даже это маленькое существо было немного интереснее.

— О, мой дорогой малыш! Петуния! Я клянусь! Когда ты когда-нибудь умрешь, тебе придется иметь дело со мной!

— Успокойся, Лили.

Лили фыркнула и села на пол рядом со своим сыном.

Около года назад они обнаружили, что Джеймс, хотя и застрял в Годриковой Лощине, мог разговаривать с ней, пусть и короткое время. Она подозревала, что это как-то связано с тем фактом, что он временно одолжил ей свою магию, чтобы она могла быть с их сыном, и таким образом он был каким-то образом связан с ней. Она не стала бы ручаться за эту теорию, но когда в течение многих лет тебе не с кем поговорить, кроме твоего мужа, которого ты все это время даже не видела, то начинаешь фантазировать.

Лили время от времени пыталась вернуться в Годрикову Лощину, просто чтобы снова увидеть Джеймса. Однако он не хотел этого слышать.

— Ты нужна Гарри, — был единственный ответ, который она получила, когда затронула эту тему.

Но она знала, почему он не хотел, чтобы она оставляла их трехлетнего сына. Сцена, которая только что произошла у нее на глазах, была достаточным подтверждением того, что они приняли правильное решение и поступили правильно. Как можно было запереть больного ребенка в чулане? Без всякой заботы, без всякого интереса к тому, как у него дела, без всякого сочувствия? Что ж, если бы ее дорогая сестра хоть немного любила своего племянника, Лили вообще не пришлось бы беспокоиться по поводу этого чулана.

Всхлип вырвал ее из раздумий. Гарри свернулся калачиком и отчаянно пытался сдержать свои рыдания. У Лили разбилось сердце, когда она увидела, что ее сын в таком отчаянии.

Громкие шаги возвестили о прибытии кашалота, который встал перед маленькой дверцей чулана и изо всех сил забарабанил в нее. Гарри сильно вздрогнул, и у него вырвался всхлип. В ужасе он зажал рот дрожащей рукой и уставился прямо через мать на деревянную дверь налитыми кровью и мокрыми глазами, как раз в тот момент, когда его дядя начал громко реветь.

— МОЛЧАТЬ! Иначе не получишь еды в течение следующих двух недель! Ты слышишь меня, мальчишка?

Лили положила руку Гарри на спину. Его тело дергалось и дрожало от сдерживаемых рыданий.

— Мое солнышко.

Гарри повернулся на бок, натянул тонкую, грязную простыню на свое маленькое тело и крепко зажмурился. Как раз перед тем, как он заснул, Лили услышала, как он пробормотал: — Мамочка! Папочка! Пожалуйста.

* * *

Раскатистый смех достиг его ушей, когда он съежился на ветке, выглянул из-за нее и попытался оценить, сможет ли Злыдень подпрыгнуть на два метра, отделяющие его от охваченного паникой Гарри Поттера. Он сомневался в этом. Эта собака была слишком толстой, чтобы прыгать более чем на несколько дюймов в высоту. Его штанина была слегка порвана. Пока он старался как можно быстрее взобраться на дерево, Злыдень поймал его за ногу и попытался стащить вниз, чтобы покалечить.

Ветка, на которой он сидел, была относительно тонкой. Впервые за свою шестилетнюю жизнь он поблагодарил всех, кто мог бы его услышать, за то, что ему давали только остатки еды — если давали вообще.

Лили парила под своим сыном и наблюдала, как тявкающая собака доводит себя до исступления. Сможет ли она ударить эту тварь так, чтобы та почувствовала?

Сестра Вернона, Мардж, стояла в нескольких футах от нее, толстая, как всегда, с все еще небритыми усами. «Интересно, а Мардж действительно женщина?» — пробурчала сама себе Лили. Толстуха только выглядела похоже, и то при большой доле воображения. С другой стороны, у нее были те же гены, что и у самого синего кита⁽³⁾, так что Лили не следовало ожидать слишком многого.

Дадли некоторое время назад потерял интерес к происходящему и теперь сидел перед телевизором с упаковкой пончиков на коленях. Если он сохранит привычки в еде последних лет, то не доживет до сорока. Как могла Петуния этого не видеть?

Ах, да, вспомни о дьяволе. Ее очаровательная сестра стояла примерно в двух метрах позади своей золовки и мужа и наблюдала за ситуацией, как посторонний зритель. Гарри, который явно нуждался в помощи, она проигнорировала, а вместо этого смотрела волком на Злыдня, словно тот был ответственен за ее испорченную жизнь. Ей никогда не нравились собаки.

— Я не могу в это поверить! Эти обезьяны просто стоят там и смеются над моим сыном? О, как много бы я отдал, чтобы снова быть живым и дать им всем хорошего пинка под их жирные задницы, а затем проклясть их по первое число!

Лили не могла не согласиться.

* * *

…и поэтому мы были вынуждены сообщить вам, что сегодня ваш племянник был найден во время обеденного перерыва на крыше главного здания. Он отрицал, что когда-либо забирался на крышу. Поэтому мы просим вас поговорить с ним об этом инциденте и надеемся, что это больше не повторится.

С уважением, директриса.

Гарри сглотнул и сделал шаг назад, когда его дядя медленно поднял взгляд от письма и уставился на него, его маленькие свиные глазки опасно сверкнули. — Мальчишка!

— Клянусь, я ничего не делал! — Гарри отступил еще на шаг, когда его дядя встал и начал нависать над ним. — Стивен и его друзья погнались за мной, и внезапно я оказался на крыше! Я даже не знаю, как я там оказался! Это было не нарочно!

— Стихийная магия.

Лили кивнула. Если бы она и Джеймс были все еще живы, они бы уже объяснили Гарри, почему все эти странные вещи происходили вокруг него. Точно так же, как инцидент со стрижкой, когда сестра изуродовала волосы ее сына, а на следующее утро все они снова отросли. Гарри дали три недели ареста в чулане и неделю без еды, хотя он вообще не мог нести за это ответственности!

Лили уже начала закипать от ярости при одной мысли об этом! Гарри должен был быть так напуган, не имея ни малейшего представления о том, что с ним не так.

— Больше. Ни. Слова.

Вернон прошипел это с такой ненавистью в голосе, что Гарри инстинктивно вздрогнул и повернулся к лестнице. Он знал, что должно было вот-вот произойти.

— Ты чертова маленькая дрянь, прямо как твои чертовы родители! Кучка уродов! Мало того, так еще этот сброд не смог воспитать тебя, потому что они умудрились так напиться, что теперь мы застряли с тобой. Ха, не смеши меня! Пока ты живешь под моей крышей, ты прекратишь эти чудачества, ты понял это, мальчишка?

Гарри отчаянно пытался бороться со слезами, которые каждый раз, когда его дядя говорил что-то о его родителях, застилали ему глаза.

— А теперь марш в чулан! СЕЙЧАС ЖЕ!

Гарри развернулся и пробежал через кухню в коридор, распахнул маленькую деревянную дверь и ворвался внутрь. Его дядя, тяжело дыша, последовал за ним и подоспел как раз вовремя, чтобы со всей силы захлопнуть дверь.

— И именно там ты останешься на следующую неделю! И сегодня для тебя не будет еды!

Гарри поднялся с пыльного пола и сел на слишком маленький матрас. Он быстро вытер мокрые полоски со своих щек и крепко зажмурился, чтобы не дать потечь новым слезам.

— Нет. Я в это не верю, — прошептал он, тихо шмыгая носом.

Лили опустилась на колени рядом с сыном и боролась с собственными слезами. Ощущение необходимости плакать не исчезло со смертью.

И она, и Джеймс знали, что Дурсли рассказали Гарри о них. Они сказали ему, что отец был пьяницей, безработным и жестоким. Что его матери было наплевать на него, и она ничего не сделала, чтобы помешать его пьяному отцу вести машину с ними на верную смерть.

Лили обхватила голову руками и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Ни один человек из волшебного мира не приходил за последние семь лет, пока Гарри застрял здесь, чтобы посмотреть, как дела у ее ребенка! Гарри ничего не знал о своей личности, о своей магии и о своих родителях. Это разбивало ей сердце, и даже если Джеймс не мог поговорить с ней, потому что их связь была бы под угрозой разрушения из-за длительного контакта, она все равно могла чувствовать его гнев и горькое отчаяние глубоко в себе. Она ощущала то же самое.

Когда она снова подняла глаза, то увидела во взгляде ярко-зеленых глаз Гарри дерзкий вызов. Он устал все время слышать, что родители его не любили! Он в это не верил!

— Мама и папа никогда бы так не поступили! Я просто знаю это!

Всхлипывая, Лили обхватила сына руками, держась на небольшом расстоянии от его кожи, чтобы не пройти прямо сквозь него.

«О, Гарри!»

* * *

Гарри уставился на пакет в своей руке, изо всех сил стараясь не поддаться порыву выбросить его в ближайший мусорный бак. Итак, его самым первым рождественским подарком был маленький дырявый пакетик с крошками, которые медленно просачивались сквозь крупную сетку ткани и тонкой струйкой сыпались на землю.

Гарри моргнул. Почему? Почему бы просто не запереть его в шкафу, как они делали каждое Рождество, и не продолжить не замечать его? Он бы лучше справился с этим, чем с этой насмешкой, которую его тетя назвала «подарком». Он рано понял, что они ненавидели его, но это было уже слишком.

Лили была в ярости, и даже встревоженные оклики Джеймса не могли остановить ее от отчаянных попыток схватить вазы, цветы и стулья и швырнуть их в сторону сестры. Каждый раз, когда она проходила прямо сквозь предметы, она рычала еще громче и пробовала следующий предмет. Удары ногами тоже не сработали.

* * *

Лили висела в воздухе рядом со своим одиннадцатилетним сыном и отчаянно пыталась втолковать ему, что он должен пройти сквозь стену между платформой девять и десять, чтобы попасть на Хогвартс-экспресс. Но как бы она ни старалась, Гарри снова и снова оглядывал толпу, выглядя совершенно потерянным. Он даже спросил одного из охранников, может ли тот показать ему дорогу к платформе девять и три четверти, однако затем быстро ретировался обратно через толпу, поскольку мужчина начал его ругать. Ведь должен быть способ связаться с Гарри! Но как?

Гарри подтолкнул к краю тележку с чемоданом и клеткой с совой сверху и воспользовался небольшим перерывом, чтобы осмотреться.

— Почему Хагрид не сказал ему, как попасть на платформу?

Лили вздохнула. — Мне тоже это интересно, Джеймс. У меня нет ни малейшего представления. Теперь Гарри оставили бродить в полном одиночестве и каким-то образом догадываться, как добраться до школьного поезда, который доставит его в Британскую школу магии, — саркастически сказала она. — Как будто это сработает, если он может расспрашивать только магглов.

Лили прикусила губу. Как сильно ей хотелось просто взять его за руку и сказать ему успокаивающим голосом, что все, что ему нужно сделать, это пройти сквозь стену перед ним, а они с папой скоро последуют за ним, чтобы поцеловать его на прощание.

* * *

— Что ты творишь?

Гарри уставился на Джастина Финч-Флетчли так, словно у того вырос третий глаз. О чем это он говорил? Гарри только что не дал змее напасть на него! Что не так с этим пуффендуйцем?

Когда Гарри выпрямился и огляделся, чтобы спросить Гермиону и Рона, знают ли они, какая муха его укусила⁽⁴⁾, он увидел, что глаза всех одноклассников и учителей сосредоточились на нем — все они были расширены от страха. Что вообще происходило?

Он развернулся и побежал вдоль дуэльной платформы, через Большой Зал и через двойные двери. Двое его лучших друзей бежали за ним по пятам.

— Гарри — Змееуст?

— Похоже на то, — озадаченная Лили моргнула, наблюдая, как ее сын исчезает за углом. Рон и Гермиона поспешили за ним, вероятно, желая узнать, почему Гарри никогда не рассказывал им о своем таланте.

— У вас в роду когда-нибудь случалось подобное? Он не мог унаследовать это от меня, так как все мои предки — магглы.

За этим последовало молчание, пока Джеймс в задумчивости просматривал свое генеалогическое древо.

— Нет, насколько мне известно, нет. В моей семье полно гриффиндорцев и равенкловцев, без исключения. Никогда не было слизеринцев, не говоря уже о самом Слизерине.

«Странно».

* * *

— Авада Кедавра!

— Экспеллиармус!

Лили прикусила губу, когда два заклинания встретились друг с другом. Их сын снова боролся за свою жизнь. Как он мог находиться в самом безопасном месте, которое только мог предложить мир, и все же подвергаться нападению каждый год?

Руки Гарри начали дрожать от огромного усилия. Задыхаясь, он крепче сжал свою палочку, чтобы подтолкнуть светящийся шар, созданный двумя столкнувшимися друг с другом заклинаниями, к Волдеморту. По какой-то причине он знал, что не должен подпускать этот шар даже близко к кончику своей палочки. Капли пота стекали по его вискам, пока он отчаянно пытался отправить шар обратно в палочку убийцы своих родителей. Он мог это сделать! Он должен был это сделать, если хотел выбраться оттуда живым!

— Что происходит?

Лили подпрыгнула, услышав голос Джеймса у себя над ухом. Она совсем забыла о нем.

— Гарри дерется с Волдемортом, — прошептала она, широко раскрытыми глазами наблюдая, как светящийся шар продвигается все дальше и дальше в направлении Волдеморта.

Она чувствовала волнение и страх Джеймса за жизнь их сына благодаря их связи. Она не винила его. Она чувствовала то же самое. Конечно, они знали, что Гарри рано или поздно составит им компанию, но этот момент не должен был наступить сейчас! Ему было слишком рано умирать! Он должен был прожить долгую, счастливую жизнь! Жизнь, в которой он был счастлив в браке, возможно, даже имел детей и не о чем жалел. Предполагалось, что он должен был преодолеть все тяготы своей молодой жизни. Но она годами не видела его полностью счастливым, и это разбивало ей сердце.

Если и был кто-то, кто заслуживал быть счастливым, то это был ее Гарри. Она бы все отдала, чтобы видеть его счастливым. Она позаботилась бы о том, чтобы он был счастлив!

Оглушительный грохот разметал тишину на кладбище, когда шар столкнулся с палочкой Волдеморта и, казалось, взорвался. Тонкие золотые нити вылезали из него и окружали убийцу и ее сына, запирая их в волшебной клетке. Вместе с рывком она почувствовала, как связь между Джеймсом и ней разрушается, но не успела вскрикнуть от шока, как в следующий момент ее потянуло к Волдеморту, и она исчезла в темноте его палочки.

Гарри не отводил глаз от кончика палочки своего противника и наблюдал, как одно тело за другим, казалось, выплывали из нее. Пожилой мужчина, женщина с волосами средней длины и в очках, Седрик — он сглотнул — и, в конечном счете, два человека, которых он не видел тринадцать лет — его родители. Он ахнул, когда они скользнули вперед и остановились прямо рядом с ним.

— Мама? — Его голос дрожал. — Папа?

Они с любовью улыбнулись ему.

— Гарри, послушай меня, — голос Джеймса эхом отразился от золотых стен колоколообразного шара. — Мы можем задержать его, но только на мгновение. Тогда тебе нужно будет бежать, ты слышишь меня? Беги! Ищи убежище! Будь в безопасности!

Гарри отчаянно закивал, глядя на него полными слез глазами. Джеймс печально улыбнулся ему и слегка кивнул.

— Мы гордимся тобой, сынок, — прошептал он, проводя прозрачной рукой по взъерошенным волосам Гарри.

Шмыгая носом, Гарри попытался улыбнуться.

— Гарри? — Его голова закружилась. Седрик завис в нескольких футах перед ним, с печальной улыбкой на губах наблюдая за разворачивающейся перед ним сценой. — Возьми меня с собой, хорошо? Верни мое тело моему отцу.

Гарри кивнул. Да, он это сделает!

— Милый, — Лили поцеловала его в щеку, глядя на него налитыми кровью глазами. — Ты готов. Отпусти, солнышко. Отпусти!

* * *

Испуганная и беспомощная, Лили была вынуждена смотреть, как Сириус, один из ее лучших друзей и брат, теряет равновесие, с последним издевательским смешком, все еще звучащим на его губах, падает навзничь и исчезает за завесой. Этого не могло случиться! Только не Сириус! Нет, пожалуйста! Только не Сириус!

— СИРИУС! — душераздирающего крика Джеймса было достаточно, чтобы толкнуть ее на колени. Она могла только беспомощно стоять в стороне и смотреть, как Гарри вырвался из объятий Ремуса и бросился за Беллатрикс Лестрейндж, думая об убийстве.

* * *

— Он собирается в лес, не так ли?

— Да, — прошептала Лили, наблюдая, как ее сын достал из кармана снитч, оставленный ему Дамблдором, что-то пробормотал и уставился на маленький черный камешек, который находился внутри.

Лили нахмурилась. Неужели это?..

— Лили? Что происходит?

— Кажется, Гарри только что нашел воскрешающий камень, — сдержанно ответила она и продолжала смотреть, как Гарри вынул его из маленького золотого шарика и внимательно осмотрел. — Он был внутри снитча.

Она почувствовала, как Джеймс сглотнул. Он знал, почему Дамблдор оставил камень ее сыну, точно так же, как знала это она. Предполагалось, что он должен был встретить смерть с распростертыми объятиями, не оглядываясь назад.

— Он поворачивает его, — прошептала она, пристально глядя на Гарри. Один, два, три раза он повернул Воскрешающий Камень в своей покрытой коркой крови и грязной руке, закрыл глаза и глубоко вздохнул.

Лили подпрыгнула, почувствовав тепло в руках и ногах, от которого все ее тело затрепетало. Что-то было не так. Это было?.. Глаза Лили расширились, когда она увидела мягкую улыбку Гарри, и, судя по решительному выражению его лица, она знала, что это за чувство. Она улыбнулась. Наконец-то она сможет поговорить со своим любимым сыном! После всех этих лет, в течение которых она пыталась заставить его понять, что он не одинок.

Она осторожно сделала шаг вперед и вздрогнула, когда ветка подломилась у нее под ногами. Ее улыбка стала шире. Листья шуршали у нее под ногами, когда она шла по ним. Она могла двигать их! Она смогла бы прикоснуться к Гарри, и он смог бы увидеть ее!

Она осторожно остановилась прямо перед своим сыном. Его глаза все еще были крепко закрыты, на его лице была видна решимость. Задавался ли он вопросом, действительно ли это сработает? Ей ничего так не хотелось, как обнять его, осыпать поцелуями и никогда не отпускать. Она хотела сказать ему, как сильно она его любит и как сильно гордится им. Но пока он держал глаза закрытыми, она молчала. Она не хотела пугать его. Ее замечательный, идеальный сын! Как сильно он был похож на Джеймса. Нос, волосы, уши. Она улыбнулась при мысли, что скулы и глаза Гарри определенно унаследовал от нее. И его челюсть была немного круглее и мягче, чем у Джеймса. Тем не менее, и этой частью лица Гарри походил на своего отца.

Он медленно открыл глаза, и у Лили, как всегда, перехватило дыхание, когда она посмотрела в изумрудно-зеленые его глаза — ее глаза. Она с любовью улыбнулась ему, вне себя от радости, что его глаза сосредоточились на ней, и чрезмерно гордясь тем, каким человеком он стал.

Она почувствовала его прежде, чем услышала. Легкие шаги Джеймса было трудно расслышать, но когда он встал рядом с ней, она не поняла, что ее поразило. Она не видела его шестнадцать лет, только слышала его голос, и то, что он стоял сейчас рядом с ней, лишило ее способности говорить. Прямо сейчас она не могла быть счастливее — Джеймс рядом с ней, а ее сын перед ней.

Он стал таким замечательным человеком — добрым, дружелюбным, вежливым, мужественным, любящим… и могущественным. И она знала, что если кто-то и сможет помочь им улучшить их с Джеймсом связь и освободить Джеймса из Годриковой Лощины, то это был Гарри — ее сын.

— Мы с мамой так гордимся тобой, — слова, которые прошептал Джеймс, вернули ее к настоящему. Гордость и неугасимая любовь к их сыну озарили его глаза, его лицо, все его существо. — Просто невероятно гордимся.

— Я не хотел, чтобы вы умирали за меня. Никто из вас. Я не хотел этого, — голос Гарри затих, когда слезы потекли по его поцарапанным щекам и оставили мокрые следы.

С грустной улыбкой она посмотрела на него.

— Мы знаем это, — прошептала она, не уверенная, что может доверять своему голосу. Она нежно поцеловала Гарри в лоб. Она не знала, как часто она делала это все эти годы раньше, когда Гарри не чувствовал ее прикосновений. Но он почувствовал это сейчас — его глаза на мгновение закрылись, и Лили пришлось бороться с собственными слезами.

— Мы не виним тебя за то, что с нами случилось.

Он должен был понять, что во всем этом не было его вины, что не его вина, что они не могли быть с ним.

Рядом с ней Джеймс, казалось, думал так же. Он улыбнулся и слегка кивнул. Позади них они могли чувствовать движение воздуха, когда Ремус и Сириус медленно приблизились к маленькой семье.

— Сириус, — его мягкий голос был едва громче шепота. — Ремус.

Джеймсу не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что его лучшие друзья радостно улыбаются, глядя на его сына. После того, как Сириус провалился сквозь завесу, хотя они больше его не видели, ему все еще удавалось время от времени вступать с ними в контакт. Благодаря ему они узнали раньше Гарри, что Ремус теперь с Сириусом.

— Привет, Гарри.

Гарри шмыгнул носом и вытер слезы с глаз, потому что моргание само по себе больше не помогало. Улыбка, которая пыталась тронуть его губы, выглядела болезненной и печальной. Он не был счастлив. Джеймс и Лили поклялись после рождения Гарри, что сделают все, что в их силах, чтобы увидеть Гарри счастливым, убедиться, что он будет счастлив. Они не хотели, чтобы война отняла у него детство и беззаботность. Он этого не заслужил.

— Джеймс? — Он повернулся к Лили и увидел, что она смотрит на него с решительным выражением лица. — Мы должны попробовать!

Он кивнул и снова переключил свое внимание на сына. Они должны были сказать ему, что они с ним и нуждаются в его помощи! Они каким-то образом должны были дать ему понять, что только он может освободить их и снять все запреты.

Позади них в водовороте красок исчезли его лучшие друзья. Он понимал, что они ничем не помогают Гарри, посещая его сны, чтобы поговорить с ним, но у них не было другого выбора. С каждым днем их связь друг с другом становилась все слабее и слабее, и это был только вопрос времени, когда она окончательно разрушится. Джеймс сосредоточился на этой единственной мысли и почувствовал, как Лили сделала то же самое.

— Нет! Ремус! Сириус! Останьтесь со мной! Я не знаю, что делать!

Гарри прыгнул вперед и с отчаянием наблюдал, как двое его дядей исчезли. Лили взяла его грязную руку в свою и попыталась улыбнуться ему. Джеймс обнял ее за талию и притянул к себе. Как сильно он скучал по этому чувству…

— Ты должен выслушать нас сейчас, солнышко. Это важно.

Джеймс мог чувствовать подсознательную борьбу Гарри против их вторжения. У них оставалось не так уж много времени.

— Нам нужна твоя помощь.

Его сын растерянно посмотрел на нее и нахмурился. Он никогда не привыкнет к выражению этих глаз, да и не хотел. — Моя помощь?

Джеймс изо всех сил боролся с подсознанием Гарри. Он не винил своего сына за то, что тот пытался бороться с вторжением извне. Он не знал, что это были его родители, а не какой-то случайный, оставшийся в живых Пожиратель Смерти, который хотел причинить ему боль. Его рука на бедре Лили сжалась, когда она повернулась, чтобы посмотреть ему в глаза. О Мерлин, как она была прекрасна. Даже последние шестнадцать лет не смогли изгнать это зрелище из его памяти. Это навсегда запечатлелось в его сознании. Лили слегка улыбнулась и положила свою теплую, мягкую руку ему на щеку.

— Мама?

Ее улыбка стала шире, когда ее пальцы коснулись его кожи, с любовью заглядывая в его глаза. — Мы можем это попробовать! Я буду продолжать ждать.

Они оба почувствовали, что его способность поддерживать связь иссякает.

Печально улыбнувшись ей, Джеймс повернулся к своему сыну. Последнее, что он увидел, была яркая зелень его глаз.

— Папа? ПАПА!

Лили подавила рыдание и быстро повернулась к сыну. У нее больше не было времени. Ей все еще нужно было так много ему сказать, но у нее едва хватало сил даже на то, чтобы сформулировать что-нибудь путное. Она должна была сказать ему, что он им нужен!

— Твой отец там, где я была раньше. — ее голос прошептал эти слова так, что она сама этого не заметила. — Это случилось шестнадцать лет назад, и с тех пор мы в ловушке.

«Я должна сказать ему!»

— В ловушке? О чем ты вообще говоришь? — Гарри выглядел сбитым с толку, отчаянно пытаясь уловить какой-то смысл в ее путаных словах. Она могла только надеяться, что ему это удалось.

— Ты ведь поможешь нам, ведь так, солнышко? Пожалуйста!

— Я даже не понмаю, о чем ты говоришь!

«Нет! Пожалуйста! Мне нужно больше времени! Он должен понять! Пожалуйста, Гарри! Пожалуйста, пойми!»

— Пожалуйста, Гарри. — Она почувствовала, что ее силы уменьшаются, и подсознание Гарри выиграло борьбу. Она глубоко вздохнула и попыталась больше сосредоточиться, но это было бесполезно.

— Пожалуйста, — было последнее, что она смогла крикнуть, и ее вырвали из видений Гарри.

---

1) В оригинале first floor — первый этаж. В Англии и Ирландии первый этаж называется ground floor, а дальше идут первый, второй и так далее.

Вернуться к тексту

2) Нацеленность, настойчивость, неспешность (destination, determination and deliberation) — три правила Аппарации.

Вернуться к тексту

3) Самый крупный кит, да и вообще млекопитающее, на Земле

Вернуться к тексту

4) В оригинале — «got his wand in a twist», что является переделкой английской идиомы «get your knickers in a twist».

Вернуться к тексту