Баллада о партизанах (джен)

И живут да поживают

Всем запретам вопреки,

И ничуть не унывают

Эти вольные стрелки.

Спят, укрывшись звёздным небом,

Мох под рёбра подложив.

Им какой бы холод ни был —

Жив — и славно, если жив!

— Тебе не подходит имя Уилки Венделл, — сказала Луна Доку.

— Я знаю, — улыбнулся тот. — К тебе пришли!

— Я вижу. Здравствуй, Колин Криви. Кого ты решил сегодня сфотографировать?

Колин Криви ничего не ответил, и Луна взяла его за руку:

— Я знаю, что у Дока много дел. А у тебя тоже много дел или ты останешься? Только знаешь что… — она обратилась к Доку. — Можно мне побыть снаружи? Хочется на небо посмотреть… Я не замёрзну.

И ей разрешили, выдав большой и тёплый спальный мешок. И она смотрела на небо, и на деревья, и опять на небо, и всё время держала за руку Колина Криви, а потом закрыла глаза и слушала его разговор с Доком. Они, наверное, думали, что она спит.

— Что с ней?

— Физически — ничего страшного. Но её украли и держали в подвале взаперти, а это, сам понимаешь, веселья не добавляет.

— Она так за меня и держится…

— Вы же дружили в школе?

— Ну, не то чтобы дружили… Учились вместе. Ну, то есть не всегда вместе… А как ей помочь?

— Тут по-хорошему психолог нужен, да где ж его взять…

— А я слышал, дядя Рувим отправил Рона к мистеру Лавгуду. Сказать, что Луну спасли! А то блокнот он забросил и не читает!

— Это правильно. Только бы мистер Лавгуд не решил, что теперь мы его Луной шантажируем!

— Не решит, он умный…

Луна улыбнулась и задремала.

* * *

Беда пришла незадолго до рассвета.

Луна проснулась мгновенно, словно от удара жалящим заклинанием. Было плохо, очень плохо, но не с ней… Плохо было с папой.

— Док! Док! — закричала она, забыв отпустить руку Колина Криви. — С папой плохо!

Кто-то вскочил, кто-то куда-то побежал, кто-то невнятно ругнулся… Потом появился Док, он привёл незнакомого сквиба:

— Так, Луна, спокойно, но быстро расскажи Рувиму, что случилось.

— Не знаю… Но папе сейчас очень плохо и больно, я чувствую.

— Где Рон?! — рявкнул Рувим.

— На месте нет… — послышались голоса. — Не видели… Неизвестно!

— Кто может аппарировать к Лавгуду? Кроме Рона?

Молчание. Потом кто-то сказал:

— Билл, наверное?

— А Билл где?

— У себя, в «Ракушке»… Где ж ему быть?

— Связь с ним есть?

— Блокнот…

— А говорящий патронус?

— Через «фиделиус»? Не факт…

— Пиши в блокноте срочный вызов! К «Ракушке» кто аппарировать может?

Молчание.

— А как в прошлый раз его вызывали?

— Через Ремуса…

— Ремус на Гриммо… Так… Гарри! Кроме тебя, некому! Аппарируешь на Гриммо, хватаешь Ремуса, дальше как хотите добывайте Билла, и чтобы он мухой был здесь! Счёт на минуты! Эд! Патроны давай!

Луна отпустила Колина Криви и подошла поближе к Рувиму:

— Я с вами.

— Знаешь…

— Я с вами.

Рувим внимательно посмотрел на Луну и тяжело вздохнул:

— Хорошо.

Хлопнула аппарация. Билл Уизли споткнулся и чуть не упал:

— Что за аврал? Почему меня будит патронус Ремуса и требует в две секунды прибыть к вам? Где пожар?

— Луна уверена, что с её отцом неладно, — ответил Рувим и повесил оружие на плечо. — Рона нет. Ты можешь аппарировать к Лавгудам? Тогда хватай Добби, туда и обратно, чтоб он координаты снял… И переносите группу! Я, Скотт, Марч и Луна. Вперёд!

* * *

Билл Уизли выпустил руку Луны и сказал что-то по-гоблински.

От трёх этажей дома осталось полтора, через дыру в стене виднелись останки печатного станка, кругом разлетелись бумаги. Но папе уже не было плохо. А из перекосившейся парадной двери выползал человек в чёрном плаще.

— Он здесь один, — сказал человек рядом. — Больше живых нет.

Билл Уизли ударил чёрного человека заклинанием и перенёс поближе. Рувим достал из кармана флакончик и капнул чёрному человеку в приоткрытый рот. Потом кивнул Биллу Уизли, и Билл Уизли опять взмахнул палочкой.

— Имя? — спросил Рувим.

— Родольфус Лестрейндж.

— Цель пребывания здесь?

— Узнать, куда делась дочь Лавгуда, и проучить самого Лавгуда.

— Сколько вас было?

— Трое.

— Кто именно?

— Я, мой брат и жена.

— Кто вас послал?

— Сами решили.

— Кто знает, куда вы отправились?

— Не знаю.

— Кому вы сказали?

— Никому.

— Какое вам дело до Лавгуда?

— Он не подчинялся Тёмному Лорду. Печатал не то, что надо.

— Я спросил, какое вам дело до Лавгуда. Вам, а не вашему Лорду.

— Дела нашего Лорда — наши дела.

— Он так вам доверяет?

— Он доверяет нам полностью.

— И что именно доверяет?

— Пытать и убивать врагов. Хранить реликвии.

— Какие реликвии?

— Драгоценные.

— Примеры?

— Чаша Хельги Хаффлпафф.

— Ещё?

— Не знаю.

— Где хранится чаша?

— В нашем сейфе в Гринготтсе.

— Когда вы её получили?

— В конце семидесятых годов.

— Кому ещё ваш Лорд доверял реликвии?

— Малфою.

— Ещё?

— Не знаю.

— Вернёмся к сегодняшнему дню. Что здесь произошло?

— Мы вошли в дом. Схватили Лавгуда. Допросили. Он не сказал, где дочь. Допросили ещё раз. Не сказал. Допросили с пристрастием. Он сказал, что не знает, где она, но может связаться с ней через рог морщерогого кизляка. Мы приказали связаться и узнать, где она. Он сказал, что без палочки не может. Жена вернула ему палочку, но мы держали его на прицеле. Он подошёл к рогу на стене и что-то сказал. Рог взорвался. Его убило. Жену и брата тоже убило. Мне сломало ногу. Я осмотрел тела и выбрался из дома. Меня оглушили, напоили веритасерумом и допрашивают.

— На какие-то секунды опоздали! — прорычал Билл Уизли и опять сказал что-то по-гоблински. — Надо было мне сразу…

— Либо под взрыв угодил бы, либо под заклинания сразу трёх Лестрейнджей, — сказал Рувим.

— Не злись, — сказала Луна Биллу Уизли. — Папа ушёл к маме, и теперь ему хорошо. А можно мне зайти в подвал? У папы была труба для разгона мозгошмыгов, она нам пригодится.

Рувим покачал головой, но разрешил, только сказал Биллу Уизли, чтобы он присмотрел. И Луна зашла в подвал, который был цел, и нашла трубу.

— Вот, — сказала она Биллу Уизли. — Только сюда надо палочку вставить, а у меня отобрали.

— У нас есть мастер Олливандер, — сказал Билл Уизли. — А пока можешь взять палочку Лестрейнджа.

И Луна вставила палочку в трубу, а потом посмотрела на Родольфуса Лестрейнджа ещё раз.

— Я думала, у него мозгошмыги, — сказала она печально, — а у него уже умогрызы. Не знаю, сможет ли труба их прогнать.

Она направила трубу на Родольфуса Лестрейнджа и потянула крючок. И труба сработала, и умогрызы пропали. Но Родольфус Лестрейндж закатил глаза, открыл рот и замычал, и из его рта потекли слюни.

— У него совсем не осталось своего ума, — сказала Луна ещё печальнее. — Весь сгрызли.

* * *

Они вернулись в лагерь, и там было очень много разных Уизли, а Рон раздавал всем печенье.

— А, привет, Луна! — сказал Рон. — А я мамино печенье принёс! Хочешь?

— Спасибо, Рон, — сказала Луна. — Твоя мама печёт очень вкусное печенье.

Рувим взял Рона за шиворот:

— Скажи, пожалуйста, Рон, что ты сказал вчера мистеру Лавгуду?

— Ну, я сказал ему, что Луна у нас и всё в порядке! А он сказал, что нашу хитрость с упырём раскрыли, и все наши спрятались у тётки Мюриэль! И я к ним помчался, проведать! Вот, печенье принёс!

— А передал ли ты мистеру Лавгуду моё письмо?

— Ну да! Только он его, кажется, не читал, а так, бросил на стол и сказал, что потом посмотрит…

— А сказал ли ты ему хоть на словах, что мы оттоптали Малфою и компании все любимые мозоли, и они очень злы?

— Да вроде нет…

— А передал ли ты мистеру Лавгуду мой совет немедленно скрыться, потому что Пожиратели могут броситься искать Луну и непременно его навестят?

— Не помню… А это так важно было? Ну так я сейчас к нему смотаюсь и передам!

— Чтобы ты мог ему что-то передать, мне придётся тебя расстрелять за халатное отношение к боевым приказам. А теперь скажи, пожалуйста, почему я не должен этого сделать?

И Рон открыл рот и замолчал. И Луна подошла и сказала Рувиму:

— Потому что этим вы никому не поможете.

И Рувим отпустил Рона и сказал:

— Может, ты и права. Но Рональда Уизли я больше видеть в отряде не желаю. Боюсь сорваться.

И ушёл.

А Луна нашла Колина Криви, взяла его за руку и заплакала.