От Горшка два вершка (джен)

Миша совсем не понимал — что за фигня, неужели так влияет размер, реально, а? Уменьшился не только он сам, но и чувство собственного... нет, не достоинства, а веса, что ли... Он словно расплывался, как песчинка, терялся в этом огромном мире. И от этого порой трясло, как и от обилия новых ощущений.

Мир-то остался прежним, а вот с ним что-то произошло однозначно. Иначе как объяснить, что всё, буквально всё ощущается сейчас усиленным в несколько раз? И нет, не о звуках и прочей физике, вроде, табло Андро на половину горизонта он сейчас. Эмоции, чувства — вот что ощущалось огромным и острым.

Когда были дома у родителей, прочувствовал всё сполна. Так, словно вся тяжесть ставшего вдруг огромным мира обрушилась на него — маленького и незаметного. Вы жили как после смерти? Миша живёт — прямо сейчас. Его всё равно что нет в этом мире. Цыганка своим колдовством стёрла почти без остатка... Этот огрызок, что сейчас называется им, да что он мог? Даже отлить без чужой помощи не мог. Чужой... А ведь Андрей прицепился к этому слову. Не понравилось ему. Может, не всё потеряно, а?

Стоили ли все эти приключения, бл*дь, чтоб узнать это? Что не всё равно... И не только Князеву. Что-то довольно сточенное внутри слабо мявкало, что да. Потому что, получись у него задуманное, ничего бы не было. Ни унижений, ни вот этих разговоров и невольных откровений. Причем те приплюскивали с такой силой, что невольно задумаешься, а не тесно ли стало тому, что некоторые называют душой, в его махоньком теле?! Вот эмоции и фонтанировали, чтоб хоть немного пространства освободить.

Только вот легче не становилось, напротив. Нахождение в доме родителей било наотмашь. Да так, что стало почти невыносимо — от голосов родных, в которых чётко читались страх, беспокойство, любовь (да-да, именно она. Не переживают так за тех, на кого наплевать с высокой колокольни, ё-моё) — от всего этого разрывало. Боль ощущалась почти физически, распирало, напирало — какая разница, когда и дышать-то невмоготу становилось. Он и сам уже плохо понимал, как тут очутился, что, где... когда, бл*дь, всё пошло по п*зде… Сил хватило только потыкать Княже чёртовой зубочисткой (изуверство, конечно, но как иначе?!) — ему реально надо было на воздух, последнего ощутимо недоставало. Видимо, сила эмоций всё перешибала, в том числе и кислород. О прорезанной дверце он даже и не вспомнил — и хорошо, потому что в подобном состоянии нестояния страшно подумать, что бы там с ним могло произойти... Выпал бы в недра кофты и сгинул где-то в районе штанцов, м-да...

Но даже когда Андрюха открыл крышечку и воздух ворвался в тесноватое пространство, даже когда увидел обеспокоенное лицо Андро (реально, точно на большом экране, хорошо видно было насколько) — даже тогда ничего не изменилось. Как накрывала и поглощала какая-то удушливая волна, так и продолжала. Ни грамма легче не становилось. Смутно, на грани понимания, осознавал, что Князь что-то говорит, обращаясь к нему… Вон волны воздуха расходятся, волосы треплет. Но слов разобрать не мог — всё сливалось в громадный фоновый шум, который лишь усиливал тяжесть.

Эта давящая прессом тяжесть продолжала обессиливать, хотя, казалось, куда уже больше. И так едва зубочистку дольше пары минут удерживать мог. На вытянутой руке. Какую-то жалкую деревянную фиговину, блин, не палицу, не меч-кладенец. Однако, как выяснилось, можно и больше, и сильнее. Настолько, что уже и сил на сопротивление не оставалось, когда его легко (ну, а чё — он для него сейчас — пушинка) подхватил Андро, да и ловко опустил куда-то в тёмное место, хотя тело при этом прошибала отчаянная дрожь.

Неожиданно, но темнота эта сделала пребывание легче. Не такая уж та и непроглядная, если присмотреться — огромное полотнище, точно портьера, а сквозь неё пробивается свет — совсем по чуть-чуть. А так тепло, темно… И мерный стук. Быстрый, но равномерный и сильный. Будто огромный барабан, только ритм какой-то знакомый, что ли... Но не мелодия, да. И это он непринуждённо вклинивался в фоновый галдящий, нестерпимый шум, заполнивший, казалось бы, голову... Вклинивался и успокаивал.

Неосознанно, но Мишка начал считать эти чёткие удары, начиная понимать, что слышит. Сердце. Так стучит человеческое сердце. И не просто какого-то человека — Андрея. А находится он, должно быть, снова в кармане. Раньше это казалось ужасом кромешным (когда его, распаренного и не понимающего ничего, схватили и посадили туда), сейчас же — самым надёжным местом в этом пугающем бушующем океане эмоций.

Откуда-то взялось чёткое понимание, что Княже (зря волновался — дурачина, Андро) не только сам вреда не причинит, но и от всех других защитит. И продолжает же волноваться, ё-моё — сердце для спокойного состояния бьётся слишком сильно. Теперь Горшочка не обманешь. Никак. Не всё равно... Именно так мерно отбило сердце. И вовсе не чужое. И хоть внутри сохранялась противная горечь, но дрожь постепенно уходила. Было больно — по-прежнему не физически, но эту боль можно было попытаться контролировать и даже пережить. Ведь, как выяснилось, его смерть причинит больше горя, чем жизнь.

Впрочем, не настолько он ещё совладал с собой — ведь когда Княже снова вытащил его на свет, вероятно, чтоб проверить, как он (конечно — это у Горшка теперь суперсилы, ага), не сумел сдержать эмоций. Больно и стыдно. За себя — всё-таки, что ему такому теперь делать... и за то, что о других не подумал со своим решением уйти в вечность. Да и никогда не думал по большому счёту.

В самом деле, представлялось, что так проблему решит — устранит для себя и других, чтоб с ним не мучались, а, на самом деле, выяснилось, что только умножит и создаст нерешаемое.

Вот и выболтал Андрюхе всё, что на языке вертелось, не сдержался. Словно в трансе — не хотел же, чтоб тот знал, чтоб вообще кто-то знал — да сам же и поведал. А Князь же не только ритмом своим заполошным, но и всем поведением подтвердил, что, да, всем им не стало бы легче. Во всяком случае насчёт родителей и этого типка уже убедился... Право, дальше лезть в эту удавку не хотелось. И так эти его слова — ну, про безысходность у гроба любимого человека — проникали, казалось, в душу и резали острейшими осколками. Стекла... Того самого, которым себя цыганка та украсила, м-да. Но в то же время они приносили какое-то совершенно неожиданное, восставшее из недр существа чувство — благодарности, что ли… И к Андрею, что явно, несмотря на свою растерянность и чувствующееся страдание (брови, Князь, тебя выдают с потрохами!), пытался успокоить и поддержать, и даже на чёртову цыганку, что так вовремя обнесла карманы и не дала свершить непоправимое.

Надо же, только вот так, в шаге от роковой черты и доходят очевидные, казалось бы, чувства и мысли. И Мише сейчас стыдно за свои действия, пусть даже и не свершённые. И за укольчик, и за раздумывания — как бы с дивана спрыгнуть или стола.

Андрей же его ещё и жалеет, поглаживая аккуратно по голове. Сейчас не хотелось думать, что словно мыша домашнего какого-то. Совсем. Потому что Миха совсем не Мышь — и Князь хорошо это знает, и сам Горшок это знает. Но они оба в этом моменте. И пусть и приносят эти движения одновременно и облегчение, и большие муки совести (разве заслужил он, а? Чтоб после таких признаний ему не только не устроили выволочку, но и приголубили?), но отказаться от них тоже нет сил. Необходимо вот это вот, чувствовать родного (сейчас всякие там "но" противные куда-то подальше задвигались, уползая: как вампиры от света, так и "но" сваливали от уверенных движений Андрюхи, который, конечно же, не замечал, но и сопел тоже в такт) человека максимально близко. Так что в этот раз даже не противится поездке в том же самом нагрудном внутреннем кармане (а правильно ведь понял, да, изначально) до цыганских поселений. Не кусался. Хватит. И так уже боли ему причинил... Немало.

Андрей вообще… Явно ж у него дел много своих (мечтал о своей группе — получил — так теперь и бегает, как вошь на гребешке — чё он, не справлялся, что ли?! Пахал Князь как конь какой, не то, что... Так, ладно, не надо об этом, ё-моё), чтоб ещё и по Мишкиным таскаться. Точнее, в первую очередь делами и проблемами-нуждами (от самых-самых базовых — остановился ведь, воды в крышечку от бутылки налил и придержал, пока Миха с этой чаши огромной жадно лакал, блин) Горшка заниматься. Но вот тот ведёт себя так, будто ничего важнее сейчас нет. Носится с ним... Возится. И это странно, даже несмотря на все его предыдущие слова и действия.

Собственно, теперь Мишка мрачно думает, что хоть и уменьшился, а проблем меньше приносить не стал. Может, даже больше. Вот и сейчас ведь… Он же почувствовал интуитивно уже после первого посёлка, что бесполезняк. Ну не похожа та ни на одну из обитательниц табора, ни этого, ни вообще... Откуда-то из другого мира вылезла, да и обратно в щёлочку пролезла. Потому и не найдут они ведьмочку. Нельзя найти того, кого в этом мире и вовсе не существует. Гостья... Хотел сказки — получай, Миш, кушай, не обляпайся, прям как теми помидором с огурцом...

Даже те крохи, добытые Князем, огромными показались — с кулак! Но, учитывая, что конституция у них не как у яблока, а мягче, то обляпался — мало того, что костюм сам дурацкий и предусматривает стриптиз при любом санье, так ещё и умазался... М-да. И пропотел весь уже после первого цыганского облома. Хотелось пить, есть и просто чтоб его положили куда-нибудь и так оставили. В покое. Потому что всё бесполезно... Но останавливать Андрея не стал — тому, наверное, важно знать, что сделал всё, что было в его силах. И да — всё это отодвигало возвращение, где Князев точно докопается до его неосторожно оброненного признания. Может, вообще, на ночь куда-нибудь посадит, чтоб не убёг и не убился. Пенальчик-то уже не подойдёт... Дверца есть... Нет, точно после услышанного в покое не оставит.

Миша прищурился... А он хотел бы, ну, чтоб оставил?! Что-то внутри шепчет тихо "нет". Так что... Непонятно, что и как теперь делать. Как-то постараться жить дальше вот таким, даже не половинкой себя, чтобы не причинить Князю большей боли? Жить в надежде, что у заклинания есть срок годности... Или что стеклянная ведьма снова объявится. Угу, жить и стараться не приносить проблем. Хреново у него это получалось даже в самом начале пути... Не стал тыкать Андрея и проситься домой, а что в итоге?!

А вот лучше бы остановил! Потому что, когда очевидная горькая истина становится понятна Княже и они понуро вернулись домой… Ну, в квартиру Князя, вот тут-то ещё и Агатка возмущённая нарисовалась. Сильно так, он аж чувствовал как расходятся колебания от неё в воздухе. Ну вот, не хватало только, чтоб из-за него Андрюха ещё и с женой пособачился. Та решила, что Князев лазит по притонам — м-да... Таборы — это немногим лучше, на самом деле, хотя... Сейчас он не хочет думать, что тот собачился бы в любом случае. Полезь не полезь, а разве бы тот сидел на жопе ровно? Теперь-то Миша не сомневается.

И всё равно не мог не думать, что сперва обмозговать надо, а потом лезть куда-либо. Эх, Горшок, Горшок, ну вот кто тебя просил в рюкзак-то забираться? Правда, теперь уже при этих мыслях возникает новое размышление: а если б не полез, и сейчас Андрей, так же, как и остальные, не знал бы ничего о нём? Нет, учитывая, как волнуется и сейчас, то для него это было бы, возможно, большей мукой. Неизвестность убивает подчас быстрее. А если не убивает, то делает жизнь невыносимой. Вот пропади неизвестно куда Андрюха, что бы на его месте Мишка чувствовал?! Да на стенку бы лез, хотя нет, сердце быстрее бы сказало «до свидания». М-да, вероятно, он бы долго не мучился. И снова внутри всё сжимается, потому что больно обо всём этом думать. Ну какие ж дураки, а? Оба... Оказывается, обоим плохо было, оба, кажется, скучали — потому что порой Андрей так смотрел... Что-то было во взгляде этом.

Так что да... Горшочку быстренько б крышечка пришла, а вот Князь, со здоровьём у которого, вроде бы, всё хорошо (бодрый кабанчик — сегодня через все Купчино проскакал и не запыхался!), так бы и жил с болью и надеждой, так, что ли? Сколько лет прошло бы, прежде чем сумел бы забыть и отпустить? Год? Пять? Десять? Двадцать?! И сумел ли бы?

Миша не знает ответов на эти вопросы. И знать не хочет — от каждого больнее и тяжелее. Ведь получается, что так, что этак — всё равно приносит страдания в жизнь дорогих ему людей. А полудурочный бегун этот... Ну вот, опять на говно переводится, м-да. Княже ведь ему по-прежнему дорог. Только вот показывал это он своеобразно в последние годы... А сейчас и продолжал! Ну вот что хорошего тот от него слышал в эти дни? Ну хоть одно хорошее слово, а? Внезапно очень сильно захотелось снова свернуть калачиком и попытаться не отсвечивать... Хорошо в детстве было — можно было сказать, что, мол, в домике — и всё. Он его даже обнять, блин не может. А его похлопывания тот не ощутит. Только пинок, а это совсем уж не дело...

Андрюха тем временем в комнату ускользает и, несмотря на непростой разговор с женой (с её стороны явно искры посверкивали! Видно даже сквозь кофту!), в первую очередь опять им занимается. Вытаскивает, какую-то фиговину мягонькую находит, на неё аккуратно сажает (а удобно — хм, на что-то та похожа... Только на что?), ужин, блин, готовит. Ну, приготовила его Агата, а вот доводил до соответствия с Горшенёвскими габаритами — Андрей. Не хватало ещё в каком-нибудь пюре, супе или каше утонуть... Эх, поэтому и останавливать не стал. Без заморочки, увы, полопать не выйдет. А сам он даже с зубочисткой долго провозится, отковыривая. Так что Княже весь в делах... в Мишкиных. Даже звонок от Вахтанга — Миша вяло слушает, узнавая голос — принимает, не прекращая этого чудесного действия — приготовления нанобутеров.

И вот лучше бы Мишка вообще не слушал, заткнул б ушки, конфиденциальность обеспечивая... После него чувство вины становится сильнее. Махарадзе новости принёс. Безрадостные, блин, такое ощущение, что жизнь не разносилась как туфля, а превратилась в жопу зебры — то есть не полосатую, а черную... и неизвестно, когда белая полоса по выходу из жопы начнётся. Вот и фанаты х*рню какую-то стали писать, сутки прошли — уже готовы во всех грехах Князева винить, ага. Купчинский маньяк нашёлся, да!

Но когда Махарадзе касается неожиданно темы здоровья (да Андро ж крепкий как кабан!), Горшенёв весь обращается вслух: какие-такие проблемы со связками?! Связками? Это ж их рабочий инструмент... Какой на хер сольник без голоса, вот же, бл*дь... Мечтал — дорвался, и сразу такая подстава от Вселенной?! Вот уж не думал, что он один проклят... Проблемы со связками, бл*! Да ещё и такие, что требуют не просто консервативного лечения какого, а операции, бл… М-да, не только у него здоровье-то пошатнулось… Но какого хрена Андрюха не сказал-то?! Ему ж, наверняка, хреново пришлось — и нервяк, что может остаться без сцены, и так... Может, денег не хватает, а? Связки по ОМС не подтянешь. Его кольнуло.

Капец, ё-моё, а он помирать собрался... Прекрасная, бл*дь, картина — Мишка развеян, Андро без голоса, где-то там перебивается, продавая свои тексты какой-нибудь Нане условной... Ну, а чё он ещё делать умеет? Рисовать. Ага, нужны кому-то рисунки эти... Ералашу заставки есть кому рисовать, а нормальные ниши заняты... А песни их Ренник поёт! С*ка, вот ведь... Всегда думал, что вот его схоронят, а Княже всё также по гастролям разъезжать будет... А тут... Ну может, не всё так хреново? Вроде, проблема эта у вокалистов нередкая — многие сталкивались... И ничего... Угу, но это ошибка выжившего, не факт, что и Андро повезёт! Его аж ведёт от злости... Но, памятуя о решении быть менее проблемным, отчаянно стараясь сдерживать ярость (а это, с*ка, нелегко), почти рыча спрашивает, когда тот, наконец, прощается с Вахтангом и обращает внимание на невольного свидетеля:

— И почему ты мне о проблемах со связками не сказал, а?

Андрей же в ответ лишь на него смотрит пронзительно, бровь свою выгнув, долго-долго смотрит — и молчит, гад! И Мишку почти несёт:

— Почему не пришёл, не сказал?! Что мы, я, блин, не помог бы?! — он и правда не понимает... Под помощью подразумевает и попить — поговорить, душу облегчить, и бабло, и уверения, что уж он-то всегда его текста купит...

— Чем, Мих?! — всё-таки не выдерживает и отмирает этот тип. А ведь у него дыхание сбилось... и голос едва заметно дрожит. От ярости — вот те на... — Врачом давно заделался? Да и когда помогать бы стал? В перерывах между обливанием меня тоннами говна? Попытками закопать, на хрен? Или тебя б это, наоборот, обрадовало? Возможность меня на цепь посадить подвернулась!

От эти слов боль нахлынула снова — ведь во всём прав. Текста писать — на цепь посадить... И то, что побуждения лучшие, чтоб типу этому было чё жрать — никого не волнует. Может, это Горшка теперь на цепь посадить надо? Хватит и нитки, пожалуй. Ну, чтоб людей не обижал... Хотя тут намордник нужен... Тьфу, блин, куда-то не туда мысли свернули. В самобичевание. Вот как оно, м-да... Били, ё-моё, и слова, и поступки. Княже ведь и сейчас, вместо того, чтоб своё здоровье, как выяснилось, не такое уж крепкое, латать да проблемы с группой решать, с Михой возится.

— Миш, — не сразу долетает до него... Поднимает голову, подмечая, что Андрей тоже, кажется, своей вспышкой смущен, — Извини, блин, — ещё и извиняется. Святоша хренов... Горшенёв бы закатил глаза, но ему слишком противен он сам. Поэтому просто слушает. — Ну не те у нас были отношения, чтоб я к тебе побежал бы, да и проблема-то не такая уж прям серьёзная…

— Насколько? — Мише нужны ответы, а не жалость, из-за которой тот сейчас перед ним извиняться удумал... Потому что страшно уже по другой причине — за Княже. Нет, реально, чё он делать-то будет, если всё по п*зде пойдёт?

— Предлагаю компромисс, — Андрей внимательно и обеспокоенно поглядел на него. Всё-таки хитрый он стал... Ну или и был, просто сейчас этими навыками пользоваться приходится чаще — вот и замечает. — Я честно рассказываю о своих проблемах, а ты — о своих. — Приплыли. Миха выдыхает, вспоминая тот букет, который раскинулся у него в карте после последнего неудачного попадания в больничку. — И не говори, что у тебя здоровье конское. Не поверю, не после того, что ты говорил о доживании овощем, — услышав это, Горшок застонал. Так и есть. Хер обманешь.

Придётся, видимо, поговорить. Не расскажет ведь иначе... А самому ждать и подслушивать — как-то нечестно. К тому же, раз уж он теперь попал Андрею в ладони, можно сказать, под ответственность, м-да, Князев имеет право знать, с чем может столкнуться. Пугать, конечно, не хотелось, но так лучше, чем если в один чудесный день Мишу всё-таки доконает это маломерное бытие и сердце объявит остановочку. Хоть знать будет от чего и что он не виноват, ё-моё... Почему-то буйное воображение нарисовало Князя, который разучивает мизинчиковый массаж сердца, тренируясь на кукле какой-то... Ага, и легочную учится делать через трубочку... Капец. Но его отчего-то заставило грустно улыбнуться... Андрей ведь может. Ему по фиг, как это будет выглядеть.

Куда стрёмнее, если у него мозги начнёт клинить... Тогда да — привет, коробочная-дурочка и кошмарное доживание. Горшка передёрнуло. Отличные на хер перспективы... Хотя наверняка с ним, с пальчик факовый, справляться физически легче. А морально? У него аж полчелюсти заныло... Да, рассказать действительно надо. Может, пока не поздно отнесёт его куда-нибудь с глаз подальше. То, что Андро так не сделает, было понятно, поэтому Горшочек насупился, долго-долго решаясь.

Вот такие разговоры — самое нелюбимое у Мишки. Ну, блин, и свои страхи выпускаешь наружу, и как будто оправдаться пытаешься — не я долб*еб, а просто обстоятельства так сложились. Не любит он, когда в его душу заглядывают. И то, что для Андро во всём обычно делал исключение, в том числе и с душой — не меняет дела. Потому что за два года от "обычно" не осталось и фундамента. Этот замок чудесный, где обоим было комфортно и можно было не таить души потёмки, развалился, будто стеклянным оказался. Попутно ещё и изранив обоих, как теперь чётко понимал Миша.

Но тут уж точно придётся — напомнил себе. Как иначе он про здоровье Княжеское распознает? А знать надо было вот прям щас, а не потом выслушивать, вынюхивать как шпион какой... Не к Агате же бежать спрашивать. Этак тоже долго бежать придётся. И не факт, что он марафон этот переживет — у него тут дочка двух с хвостиком лет да ещё два хвостика — затопчут!

— Ну, предположим, — неохотно протянул, решая схитрить... Ну, в самом деле, не будет же Князь пытки применять потом? Маленьких же обижать нельзя... О том, что тот коварно может включить в наушнике какого-нибудь Киркорова и подбросить ему наушник, подперев пенал (дверцу выстриженную) — Горшок предпочитал не думать... — Давай, сперва ты, потом я…

— Нет, так не пойдет, — твёрдо сказал Андрей. — Меня не устраивает, что ты вечно пытаешься увильнуть. А ты попытаешься, как только я расскажу о себе и своих заморочках. На свои темы ты мастерски переключаешь, да и забалтываешь человека так же. Нет, не в этот раз.

— Да чё говорить-то? — Миша поёжился, деваться некуда. Совсем. — Ну, всё, короче, Андрюх, кончилось то ли здоровье, то ли везенье. С сердцем проблема, м-да. Типа, предынфарктное состояние, — он не мог заставить себя поднять взгляд, знал ведь, что опять режет, но сам ведь потребовал. Потому и дорезал уж до конца по-живому. — И мозги тоже поплыли… — а потом его понесло и наружу вырвалось совсем уж горькое: — Так и будет: либо стукнет какой инфаркт-инсульт и буду, в лучшем случае, точнее, это в худшем, лежать овощем. В лучшем-то сразу в вечность, ё-моё. Либо, блин, мозги откажут и привет, тот же овощ, только ещё и подвижный... Вот так, такие дела, блин. Всюду дно, — тяжко сплюнул, наконец решаясь поднять взгляд.

— М-да, — выдавил Андрея, растеряно моргая. Руки его, как, вывернув шею, заметил Миша, судорожно вцепились в стол. Явно не этого услышать ожидал, да. Теперь вот смотрел своими большими, кажется, даже чересчур блестящими глазами-блюдцами беспомощно как-то. А потом всё же нашёлся: — Ну, чё тут скажешь, лечиться надо… — он нервно сглотнул. — Тебе что-то ведь прописали? Ну, таблетки там... Я, наверное, мог бы попытаться от них как-то отковырнуть... Бл*! — осознав, насколько это непростая задача, Андрей поморщился, но потом всё равно быстро затараторил. — Ну, ничего — микроскоп куплю — работают же как-то ювелиры! Справимся! Микровесы куплю — тебя взвесим, как-нибудь высчитаем... Ведь шансы-то есть?

— Есть, наверное, — Горшок тоже поморщился, представив все эти танцы с бубном вокруг его особы, — честно, толком и не узнавал. Страшно. Поэтому ничего особо и не прописывали... Ну, я не пил. Считал, что проку уже не будет. И не помню, чего там они калякали. Совсем. Да и они требовали углубленного обследования, чтоб лёг. А зачем тратить неделю-две из и без того короткой, пока ещё относительно всебешной жизни?! — да, Мишка оправдывался... А как иначе? Хотелось бы, чтоб Андро понял, что не долб*б он, на всё и всех наплевавший. Просто не стоила уже овчинка выделки, а его агония — продления.

— Да и что уж теперь — ты знаешь клинику или врачей для минипутов?! — реально, может и могли помочь офтальмологи или там нейрохирурги (стоматологи, бл*дь) — они работали с очень-очень малыми вещами в организме, но... Быть подопытным мышом — последнее, что он хотел. Поэтому натянул на лицо улыбку (вышел оскал) и попытался успокоить, кажется, очень сильно загрузившегося Андрея. — Да и… На удивление у меня неплохой самочух с момента уменьшения. Побочный эффект, ё-моё. Так-то, наверное, давно уж сердце б не выдержало... Но я будто не заново родился, конечно, но кто-то словно подлатал дыры в организме вместе с уменьшением тушки.

Помолчал немного, давая привыкнуть зависшему Князеву, что чудеса случаются иногда и не со знаком минус, да и добавил требовательно:

— Твоя очередь!

Князь, явно размышляющий о чём-то другом уже (угу, как бы проверить, а не брешет ли он насчёт хорошего самочуха — и надолго ли то) — вот кто бы говорил, а, про увильнуть, словно очухался, да и выдал:

— Да ты, собственно, и так слышал. Связки полетели, давненько уже, но до этого как-то пытались всё наладить: таблеточки там, ингаляции, пятое-десятое. Но не помогло, хрень там какая-то воспалившаяся проходить не желает, нужно через операцию. Что-то там обрезать и выскрести. И гарантий никто не даёт, что голос потом будет таким же, как раньше, — уже тише добавил.

— Так и чего ты сидишь?! — мигом вскинулся Мишка. Вот, реально, чья бы корова... Его упрекает, а сам?! — Андро, это ж, бл*ть, голос! Здоровье! Творчество. И ты, вместо того, чтоб в больничку бежать — а ещё лучше там лежать уже и операции ждать — со мной целый день провозился! Ты дурак? — задал в принципе риторический вопрос. Дураки. Оба.

— Ну, твои проблемы как-то весомее выглядят, — хмыкнул этот тип. — Да и валандался я с этими связками три года — пара дней точно ничего не решит.

— Я уже всё, Андро, — Мишка опустился обратно на мягкую хрень, с которой в порыве вскочил. Правда, "три" его дёрнули. Значит, всё началось ещё при нём, но этот... молчал. Уже тогда не доверял. Прекрасно, бл*! И свалил в закат этот придурочные, зная всё... Точно, дурак. А может, потому и свалил, пока ещё петь мог... Спешил излить всё то, чему в Короле и Шуте выхода не было. Внезапно стало неуютно. Он-то как всегда думал... Помрёт скоро — и делай, Княже, чё хошь... Трудно, что ли, чуток потерпеть. А тут вон как. Он снова взвился, пронзительно на него глядя. Горшок — сбитый лётчик, а этот не понимает... Надо как-то объяснить. — А у тебя вся жизнь впереди ещё!

— Мих, — Князев потянулся к нему рукой, моральных сил да и скорости уйти от касания не было. Снова он его как мыша карманного (кажется, у Шапокляк была крыска Лариска, что ж, у Андрея есть мышь Михаил — прекрасно, бл*дь!) поглаживать легонечко стал — по голове и спине, — ну чего ты раньше времени себя хоронишь, а? — увещевал тихонечко, продолжая свои нежности мышастые, ё-моё. — Не вешать нос, гардемарины! Помнишь же, всё исправить можно. У тебя тоже ещё может быть… Может быть много лет впереди.

Неисправимый оптимист этот Князь, смешно даже. Всё-то ему исправить и починить можно... Хотя в одном это хорошо. Построить бы снова тот замок грёз их, крепость от мира жестокого напоследок... Миша вздохнул:

— Князь, ну какая жизнь? Вот такая вот? — красноречиво похлопал себя по тушке. — С вечным прозябанием в крошечном тельце и полной зависимостью от других? Это не жизнь, это мука, похуже адской, — почти кричит он, снова нотки истеричные в голосе пронзаются. — Это всё равно что превращение в зверюшку какую ручную — попугая, например! Даже хуже... Те самостоятельнее.

— Так эта жизнь не навсегда же. Расколдуем тебя, подлечим… — не унимался Андрей, и как у него, бл*, спина не загнётся вот так над столом склоняться...

— Как? Эта ведьма растворилась, бл*дь, в летнем дождике, — Горшок злился. То, что он маленький не значит, что эмоций поубавилось. Наоборот, увы. Он концентрированный сгусток!

— Блин, Мишк, ну не нашли мы эту цыганку, что теперь, лапки сложить, так, что ли? — рука отнимается, он испытывает почти сожаления — вместо этого Князев бацает по столу кулаком... Горшок аж подпрыгнул на этой мягкой хрени, как на батуте. М-да, не у него одного бомбит, видимо... А нехило стол качнуло — да... Смотрит, задирая морду вверх, чувствуя, что от этого постоянного положения шея скоро отвалится... Лицо у Андрея виноватое, но он не идёт на попятную, продолжает гнуть свою линию:

— Не сдаёмся, слышишь! В конце концов раз уж попали в сказку, так будем сказочными методами действовать. Как там расколдовывали заколдованных принце… принцев? — Андро аж по комнате зашагал (от греха, ага, а то неизвестно, как Михин организм на новый прыжок стола отреагирует), возмущенно сопя. — Да даже если ничего не получится, главное, что живой, — о, вон как запел, блин... Ну да, не ему эту жизнь крошечную влачить же! — Всё остальное можно исправить. Можно приспособиться, слышишь?! Гитару маленькую где-нибудь закажем, домик справим, все прибамбасы, понял? Главное, вместе, и не сдаваться.

— Ладно-ладно, — Миха махнул поскорее рукой: этот дурак, блин, сейчас озаботится уговорами его жить, да и про себя совсем позабудет. Время упустит — по миру пойдёт.. Нет, тут надо тоже хитростью — хотя бы сделать вид, что все ок, он, типа, смиряется, приспосабливается, чтоб Андрей резвым поником поскакал в клинику на операцию. А то ведь так будет волноваться об одном мини-Горшочке, что и отложит, чего доброго, все манипуляции.

Князев не выглядел слишком уж убежденным, ну да, не первый год знакомы (Миша очень постарается бдительность усыпить, меньше проблем чинить и вообще, надо и ему самому тоже отношения восстановить), однако продолжил заниматься обедо-ужином. Бутербродик вышел уже получше, чем вчера — совершенствуется Княже. Этак вообще скоро мастером по миниатюрам станет, ха. Сможет расписывать мини-картины на рисовом зёрнышке — хах!

Честно говоря, аппетита не было — слишком много мыслей бродило в голове, начисто перебивая базовые потребности. Правда не те, что просились наружу, но вот по еде — да. Но под внимательным взглядом Андрея пришлось есть. А тот всё смотрел и смотрел, как Миха ест, губу пожевывал (лучше б свой ужин трескал — голодный ж тоже!), словно собираясь что сп*здануть, да всё никак не решался.

— Ну что? — не выдержал, наконец, Горшок. — Да ем я, ем! Ты тоже садись, ё-моё! А то мне неудобно одному трапезничать, пока ты тут сверкаешь волчьими глазами... Того гляди... — хотел пошутить, что меня слопаешь, но не решился. Обидится ещё. Кто его знает. Тот сейчас всё остро и с подъ*бкой воспринимал.

— Мих, не в этом дело, — вместо этого смущённо произнес Андрей. — Ты, понимаешь ли, весь какой-то... м-м-м испачканный.

Ха, Андрюха что, поделикатничать решил? Напрасно — он и так знает, что с утра уже черт-те в чём вымазанный. Помидоры, пыль, что-то ещё… Катышки там из карманов, ага. Это не считая того, что он взопрел от утренних приключений в пенальчике. Он не испачканный был — посмотрим правде в глаза — грязный, как свинья. Хотя и свиньи-то, наверное, более чистые. Чесаться, увы, порой тянуло... Да уж уменьшился, а вот грязь к нему липла нещадно.

— И чё? — решил всё ж поинтересоваться, — Панки грязи не боятся!

— Понимаю, но, как мне кажется, иногда хочется какие-то там базовые потребности удовлетворить. — Князев поморщился, ну да, он же известный любитель воды. — Да и таким макаром ты завоняешь скоро, то-то удивление будет у Агатки, которая своим кошачьим нюхом найдёт источник аромата…

Миша закатил глаза, хотя и понимал, что вряд ли Андро в полной мере оценит этот жест: вот, реально, чё он хочет? Явно ж что-то хочет предложить, так давай же уже! Не тяни кота за хвост. А то выходило, что тянет-потянет, вытянуть не может. Воз и ныне там.

— Давай уже, излагай, — буркнул сердито, попутно пережёвывая еду. Для этого теперь реально усилия прилагать приходилось. Но не будешь же об этом Андрею говорит... Посадит на бульон и пюре какое-нибудь.

— Ванна, Миш, всего лишь ванна! — Андрей почему-то проговорил это быстро-быстро, так, словно боялся, что это вызовет очередную возмущённую реакцию. Зашугал он своими истериками того, ох, зашугал... Осознавать это, на самом деле, было противненько.

Миша призадумался — вообще-то, если честно, смыть с себя всю эту налипшую грязь хотелось бы, а ну как, в самом деле, унюхает Агата? Что тогда? Со стыда гореть? Не только уменьшился, но и пованивает отнюдь не ромашками! Однако сейчас это всё равно выглядело как лишнее напоминание о его маленькой (ха-ха, если бы! Это Горшок уменьшился, а те увеличились!) проблеме. Хотя для кого как: ему, вообще-то, зависимость от других причиняла весьма большие страдания. Как мечтать об анархии, когда ты самостоятельно даже помыться не можешь. Но проклятый комбинезончик достал (стянул там всё, реально, как бы ещё новых проблем со здоровьем из-за этой тесноты не получить!), ходить грязным не хотелось, поэтому можно вполне закрыть глаза на некоторые моральные неудобства. В конце концов Князь сам вызвался, ё-моё.

— Ну и как ты предполагаешь это провернуть? — спросил задумчиво. По задорно блеснувшим глазам понял, что план имеется… Не думал только, что настолько коварный и с многоходовочкой, м-да.

* * *

Андрей немного выдохнул: так, полёт нормальный, на ванну не пришлось уговаривать долго. Неожиданно, но панки очень даже хотят мыться. Ну или не хотят, но старательно делают вид, что не прочь побыть клиентом Мойдодыра Купчинского. Почему вдруг Миха стал такой покладистый — ясно дело: зубы заговаривает. Внимание отводит и всё такое. Больно резкая перемена. А вот есть ли там, в головушке бедовой, план какой ужасный, что этим самым отводом глаз и прикрывается — вот это уже сложнее. Но бдить надо. Да. Покой нам только снится... Точнее, Князев не знал, как ему спать при таких вводных-то. Но спать придётся — иначе раньше Горшка свалится.

Ладно, проблемы будем решать по мере поступления. Поужинали с горем пополам — дружочек его мордой не дёргал, всё съел — и то хорошо. Сам тоже как-то покормился, почти не чувствуя вкуса пищи, но, не желая давать поводов для подъёбок, опустошил тарелку. Придумать, как бы скараулить Мишу и при этом в хлам с ним не разругаться, успеется. Сейчас главное — подготовить всё для успешного внешнего очищения мини-панков.

Вообще, Андрей мысленно-то уже всё продумал. Вместо ванны — тарелочка глубокая (Агата проводила его новым подозрительным взглядом, пока рылся в поисках пиалы. Чтоб усыпить бдительность, насыпал туда печенек — в кабинете вытряхнет, делов-то!), Михе — как небольшой бассейн, в самый раз. Дачный такой, несерьёзный — потому, если мордой вниз не переворачиваться специально, то не утопнет точно.

Воровато оглядываясь, прошмыгнул в ванную. Поставил тарелку в раковину, наполнил тёплой водой (реально, несколько раз пальцем проверил, боясь или сварить, или заморозить этого кадра), капельку пенки туда добавил — не только за уютностью, а ещё и конфиденциальности ради, ну, вдруг Горшочек его засмущается. Хотя тут он может вызвериться на запах от этой самой пенки — ну уж, извините. Клубника, так клубника. Рядом пипетку положил с заранее набранным шампунем (реально, блин, тонкая работа), немного подумав — отщипнул от губки (чистой! Новой!) махонький кусочек — чем не мочалка, а? Вытащил ещё одну махровенькую тряпочку — вот и полотенце, уже проверенный вариант. Только не останется же он после в таком махровом одеянии ползать... Реально, моль-переростка напоминать будет. Да и не шейх всё-таки. И мокро — неприятно, должно быть.

Вот с одёжкой уже труднее — не оденешь же на чистое тельце грязные вещи. М-да. А у него ж не склад милипутовских вещичек, и что, блин, делать? Порылся в надежде на крайний случай ещё салфетку добыть... А нету! Кончились... Вот и приплыли. Нет, понятно, что эти потом можно простирнуть, что он и сделает, но ведь и мокрые не натянешь! А пока сохнет, в чём щеголять-то? Да и что-то ему подсказывало, что комбезик Мишане тесен.

Так что здесь пришлось мозги понапрягать, почти пыхтеть. Реально, не идти же за листиками, бл*! И донапрягался же! Память, поскрипев, выдала ему небольшой схрон — от Алисы. Подарили ей на прошедший день рождение куколку, ну, вот эту, которая как барби, но мельче. Типа, сеструха её. И додумались же двухлетке… Они с Агаткой сразу и убрали на верхние полочки. От греха. Такую и целиком проглотить при желании можно, про откушенную голову он уж промолчит.

Но что удачно, ведь мелкота эта… По размеру — как Миха, может, чуть только повыше. Но это было не самое главное! Самое главное, у этой Шелли-Мелли был в комплекте целый набор одежды. Может, и сапоги какие подойдут, да! Так что Михе, считай, повезло. Даже выбор есть. Правда, нюанс такой: насколько Княже помнил, то в гардеробе — либо платья, либо крошечные юбочки с топиками. И всё это богатство каких-то совершенно вырвиглазных цветов, преимущественно розовых оттенков.

Вот её-то, куколку, и грабанул, как шпион какой, скрываясь от Агаты... Одновременно очень-очень надеясь, что в ванну та не проникнет и инсталляцию сумасшедшего не заценит... Не должна была вообще — не дурак же, на дело вышел, когда та поутихла в спальне. Но это дело такое — сейчас всё тихо, а через пять минут встанет — либо самой приспичит, либо к дочке... Ванна — место проходное, да. Так что надеялся на удачу, и не только на режим ниндзя от жены. Но и что Мишка там, в кабинете, не успеет добраться до края стола.

Так что да — грабанул, подавив при этом угрызения совести — распаковал, по сути, чужой подарок. Но… Алиска минимум через пару лет до таких дорастёт, наверное, потом купит ей две! Три куклы! А Мишке прям сейчас надо. Правда, теперь у него была ещё одна проблема…

Миха ж удавится, а такое не наденет… Наряд — а-ля радость Киркорова. Хотя даже тот... Ну, ладно, авось пока будет купаться, сумеет Андрей аргументы придумать. Главное же, что иногда? Если ляпаешь, так ляпай уверенно! А этого ему не занимать… Иногда.

Вот взять хотя бы его усыпление бдительности Нигровской. Не всегда удачное — да, мягко скажем. Вообще же, операцию «купание коня-анархиста» решили провернуть, когда Агата, подозрительно долго шуровавшая на кухоньке (реально, он ж пиалу под её взглядом добывал, показалось ж, что уже ушла, а нет — подвёл слух), отправилась-таки спать.

Перед этим, правда, поскреблась в кабинет с вопросом, а не собирается ли муженек её хоть сегодня сопроводить? Невысказанным осталось — у тебя спина загнётся и я за тебя переживаю. Андрей отбрехался как-то, пообещав, что скоро придёт, обратил её взгляд на стол (Горшочек прятался за монитором), мол, кипит работа, но немного осталось. По счастью, далеко копать та не стала. Понимала, что хрен переубедишь. И что он может упрямиться пока не свалится. Вообще, это в планы не входило.

А, проводив жену и щёлкнув замочком, про себя уже подумал, что, во-первых, спать сегодня в кабинетике — не вариант, совсем (тревожить лишний раз не хотелось, да и спина не казённая), а во-вторых, Мишка с пеналом переедет вместе с ним в спальню. И, может, чисто случайно пенал будет положен не той стороной, чтоб дверка могла открыться... Хм, да, у Агаты явно будут вопросы, когда она этот долбанный пенальчик с утречка и обнаружит на тумбочке. Встать бы раньше её, но не угадаешь ведь! Бл*, а ведь и Алиска ж схватить может… Проснётся вот ранёхонько, придёт к родителям в комнату, увидит пенал с забавными бегемотиками, да и цапнет. В этом случае страшно даже представить, что будет. Он поёжился.

Но ещё больше вопросов будет, если к тому моменту, как они с Михой прокрадутся в спальню, Агата спать не будет… В конце концов в одной постели спят не для тепла. Особенно летом. А что делать с внезапно возникшим желанием — а с этим проблем, к счастью, нет — не представляет. Отказать Агатке, сказав что-то типа, голова болит? Как-то это совсем уж... Глупо, да и вряд ли сможет, чё сам, что ли, не хочет? А заниматься сексом зная, что рядом Мишка… Если не видит, то точно слышит... Ну, такое себе, честно говоря…

Ладно, об этом он подумает потом. Возможно, завтра, если жена раньше его "перезагрузить" не попытается. Сейчас есть насущнее проблемы…

Всё это проносилось в голове, пока Мишка, действительно несколько смущенно (вон щеки порозовели, блин, уже не жарко — значит, если не простыл (только этого не хватало!), то стесняться удумал! И кого, бл*, его!), выпутывался из одежонки, которую Князев тут же, стоило другу отвернуться, сунул в карман. Без вариантов, прости, Миш…

В целом же особых проблем им мытье панковское не доставило. Тушку свою Мишка и сам в состоянии помыть, Андрей только на голову шампунь капнул, да потом долго и осторожно из леечки (тоже у Алиски позаимствовал, вот ей-то как раз играла, но он и в негодность ту не приводил же!) поливал чистой водицей. Тот, на удивление, даже на клубничку не ворчал. Ох, знал бы он, какие там ягодки впереди его подстерегают...

Это потом, когда прокрались, ну, точнее, прокрался, озираясь по сторонам аки тать, Князь, со спрятанным в кармане, завернутым в «полотенце», что только лицо (всё ещё смущенно розовенькое) торчало, Мишкой, — вот тогда-то проблем и подвезли. Ровно в тот момент, когда Андрей выложил перед другом треклятые стыренные шмотки. Ещё и выбирал же, блин, что получше! Чтоб не так… шокирующе для панковского сознания оказалось. Но, видимо, розовая маечка с кошачьей мордочкой (с бантиком на ухе! А так бы на Балу походил, ага, вот кто, наверное, маечку б не застремался надеть) да красная в белый горох пышная короткая юбочка — всё-таки были слишком большим потрясением.

Миха на вещи уставился, буквально онемев да в полотенце вцепившись так, будто опасался, что его сейчас оттуда силой вытряхнут и заставят вот в этом великолепии ходить. Ещё и щёлкнут камерой — для потомков! Лишь лицо постепенно становилось всё краснее и краснее, что вскоре уже соперничало с цветом этой самой юбчонки. И это не от распаренности после ванны!

«Сейчас рванёт!» — обречённо подумал Андрей, размышляя, нет ли где у него каски какой. Или броника. И не пора б уже хоть какое-то укрытие от закипевшего Горшка искать. Тот хоть и маленький, но умел быть, как перчик чили, жгучим. Вслух же быстро-быстро затараторил:

— Мишк, это всего на одну ночь! Завтра и твои привычные... — ну а чё, целые сутки отходил! Мордой не сильно дёргал, — шмотки высохнут, и закажем ещё каких! Сам выберешь! Наверняка есть что приличное!

— Не надену! — истерично, без всяких полумер, взвизгнув, Мишка вцепился в полотенце, чуть ли не отползая от вещичек. — Андро, это пздц!

— Ну, Мишка, ты ж на сцену килт одевал? Это то же самое! — мозг Князя лихорадочно искал варианты. — Просто расцветка малость другая.

— Это не килт! — рявкнул друже, недобро косясь и на него, и на шмотки. — Это юбка, бл*дь, девчачья! Пидорский прикид!

— Тебя никто не увидит, Мих! А если увидят, то решат, что у барби новинка — трансгендерная кукла! На тебя в последнюю очередь погрешат. — Андрей почувствовал, что вспотел, нет, серьёзно, проще было Алиску сторговать есть овощи... Куда проще. — Да и… В туалет так удобнее ходить! — выискал он аргумент "за", вспомнив, как тот корячился и что комбез явно тесен был.

— Ты издеваешься? — внезапно очень тихо сказал Горшок, прямо-таки брякаясь на жопу. — Какой, нах, удобнее в туалет? — почти взвыл ведь...

— Да, бл*! Ну, правда, только до того, как высохнет другое! — Андрей уже не знал, что и сказать. — Мишка, ну, пожалуйста. Потерпи. Ночью ты можешь под «одеялом» и так спать, но днём, если мы куда двинем, голяком, что ли, пойдёшь? Да и замерзнуть можешь, заболеть! Где я тебе врача отыщу? Да и вспомни... В истории моды мужики и не такие платья носили! И я тебе не только про ночные рубашки сейчас! Вон, сам же рассказывал, дочка Петрова придумала кросс-дрессинг! Ну, представь, что ты при дворе у шальной императрицы и пошёл на бал, блин!

Повисла гнетущая тишина. Андрей почти слышал, как у друже ворочаются шестерёнки в голове... Ну или то выкипали эмоции.

— Ладно, ё-моё, — наконец обреченно выдохнул Горшенёв. Воистину свершилось чудо, блин. — Но с тебя завтра нормальное чё! Косуха там! Джинсы!

— Найдём! — в этот момент Андрей реально был готов хоть луну с неба пообещать. Должны же быть, во-первых, кены — это он помнил, а во-вторых, должны ж быть те... Ну, хотя б не розовыми, а?!

Недовольно пыхтя, Мишка стал натягивать на себя кукольные одёжки, попутно шипя и матерясь неразборчиво для его слуха. Андрей постарался смех по-максимуму сдержать — выглядело это мило и комично. Но если сейчас конём заржёт, то Миха точно либо в шейхи, либо в нудисты подастся.

Поэтому-то, стремясь избежать случайно вырвавшегося смешка (Миха в этом обличье у него всё равно из головы никуда не пропадёт — и камеры не надо), занимается более насущными делами: налив Михе чай в блюдечко (другое уже! Скоро у него так склад посуды возникнет в кабинете! Да, кстати, надо бы с утра пошариться на сайтах магазинчиков детских, маркетплейсов каких… Найти там посудку, что ли, одежду — её тем более — обещал же, может, мебель какую, а то реально ни кола ни двора у Михи — живёт, как кот в коробке), сам отправился стирать в ванную вещички. Конечно, сердце билось тревожно, что Миха один остаётся, пусть и в запертой комнате, но всё же… А ну как юбочка эта последняя капля? Гордо скинет полотенце и прыгнет голышом с края! Что ж, теперь, похоже, быть тебе, Андрюха, параноиком полным.

Вообще, это тоже то ещё занятие — малипусечную одёжку отстирывать. Руки не привыкли ни к стирке — хоть и случалось, бывало, на гастролях, но всё же предпочитал просто грязное в пакет и до дома, или новое купить, ни к таким размерчикам. За этим увлекательным занятием (удаление овощного пятна с худи), чертыхаясь сквозь зубы, не сразу понимает, что в ванной есть кто-то ещё. Вздрогнув так, что чуть не выпустил кусок мыла из рук, оборачивается, сталкиваясь взглядом со странно (мягко говоря) на него поглядывающей Агатой, что аж в проёме застыла да челюсть приспустила.

— Не спится? — глупо спрашивает, так и застыв сусликом с мылом в одной руке и малюсеньким худи в другой.

— Да, знаешь, водички попить шла, — Агата окидывает его взглядом с головы до ног. — А ты тут…

Она беспомощно замолкает. И Князев не знает, как из этой ситуации выкрутиться — что надо сказать, чтобы жена ещё один пунктик не приписала к будущему вызову скорой психиатрической. Вот уж реально, в дурку за собой Мишу не протащишь — ну, наверное, там у них мышь не проскочит.

— Стираешь… — докончила всё-таки Агата, подцепляя пальчиком крошечный комбинезончик с краешка раковины, задумчиво глядя на испачканную (не добрался ещё до неё Князь, да) вещичку. Интересно, что она там вообще думает? Где можно умудриться мужику 40 лет испачкать одёжку для мини-барби? И при каких обстоятельствах?! Может, думает, что он с Дианой играл — на прошлой неделе ещё, а сейчас ему на глаза попалось и, страдая от необходимости руки занять, он и подписался на это? Хорошо бы так!

— Хочешь, я постираю? — внезапно выдаёт, заставив теперь уже Андрея окидывать её недоверчивым взглядом — шутит, что ли, так?

— Тебе ж, наверное, неудобно… — Агата аккуратно провела пальчиками свободной руки по загрубелым от гитары пальцам мужа, — Может, у меня получится лучше со столь мелкой моторикой…

Князев не знает, на что решиться. С одной стороны, больно уж заманчивое предложение — намучился он с этой постирушкой, с другой — а кто его знает, с какими целями предлагает подобное Агата. Но, вроде бы, врачам звонить не спешит, даже не смеётся, так что…

— Да, если не затруднит, — почти с облегчением выдыхает.

Агата молча забирает у него и худи, и мыльце и приступает к процессу, ловко потеснив Андрея у раковины. Князь понимает, что ему здесь больше нечего делать и решает вернуться к Михе. Так ему спокойнее будет. Перед этим, правда, чуть потоптался да поцеловал её в шею — такое себе извинение за нервотрёпку этих дней и странности плохо объяснимые...

— Я на полотенцесушитель повешу, — доносится ему вслед.

Ну, хорошо, хоть не в комнату, а то вопросы-то копятся… Впрочем, Андрей более чем уверен, что защелкнувшийся снова замок в комнате в тишине квартиры она отлично услышала. А так как Алиса спала, то записала на свой счёт. Но рисковать он не мог. Внутри чуточку выдыхает — посреди стола, развалившись на губке аки фея Курильщика сидит недовольный Горшочек.

Переодетый. Юбка, что смотрелась мини на кукле, по счастью, на него легла как миди — и обеспечила относительно пристойный вид. Мокрая седая головушка придала небрежного шарма. Не хватало сигареты — и точно Фея-крестная, когда узнала все желания современных Золушек. Кстати! Сигареты ж... Миху наверняка тянет. Но раз не попросил прямо, стало быть, ещё терпимо — да? Собственноручно же накуривать такого малыша Андрей не станет. Может, конечно, наверняка Горшку в таком состоянии хватит и его выдыхаемого дыма, но... Во-первых, бросил, во-вторых, после рассказанных проблем со здоровьем — страшно. Очень сильно страшно.

* * *

Утро наступает неожиданно быстро. Миха потягивается — в конце концов не так уж и неудобно в пенальчике. Всё познается в сравнении — в этой пидорской одежонке куда как неудобнее. Морально. Физически — всё куда лучше, чем с комбезиком, ниче не пережимает и ветерок гуляет, ё-моё. Может, даже реально килт заказать... Вон Пор частенько носит — ничего. Ну, если все штанцы на кукол такие вот... Не рассчитанные, кхе, на дополнительный инструмент.

Впрочем, сейчас, кроме, непосредственно, пенала от окружающего мира его ещё отделяют стенки ящика тумбочки. Приоткрытого — да и кислорода ему нужно немного, но всё равно как-то малость не того, блин. Будто в гробик засунули, а тот в склеп, а склеп на засов. Но Андро вчера весь на нервяке объявил, что спать будет в спальне. Ага, казалось бы, спи на здоровье, но ведь и Мишка в своём переносном хранилище, бл*ть, там же. А для надежности в ящик спрятал — пояснив, что Алиска туда, вроде, не должна полезть. Точнее, Князь рассчитывал проснуться от скрипа или чего-то там... Бровь у него дёргалась — перечить Миша не решился... Потерпит. А ну как и правда, заиграет его вместе с пеналом мелкая? Хотя... Ну, не с утра же!

Проще было бы — оставь тот его в кабинете, но, очевидно, боится... После откровений Горшенёвских — немудрено. И тумбочка не от дочки, не от взгляда жены... Это чтоб ему, Мишке, сложнее выбраться было через лаз свой в пенале... Тумбочку, даже слегка приоткрытую, он не отодвинет и не пролезет в щель. Хорошо придумал, ё-моё. Тюрьму обставил, как прикрытие от мелкой. Но ничего не поделаешь. Сил возмущаться нет. Да и обещал же проблем не доставлять... Ну хоть пытаться!

Проснулся, а темно в тумбочке — непонятно, который сейчас час. Потом уже выясняет, что Андрюха-то тоже чего-то раненько вскакивает. И сразу пенал с Мишкой транспортирует до ванны — привычка новая формируется. Так что сегодня риск оконфузиться гораздо меньше. Князь о нём помнит и без всяких тупых вопросов или напоминаний. Эх.

Ко всему можно привыкнуть, м-да? Ну вот, привыкай теперь в интересных местах ссать. То в фикус, то в раковину, блин. Почти туалет нормальный с дыркой, да. Плохо только, что он всё ещё босой — целиться лучше приходится... И, да — в юбке удобнее, но х*р он в этом признается этому типу! И Князь уже без подсказки отворачивается. Правда, переговариваться не прекращает, шёпотом. Ну, оно не так паршиво, да — отвлекает. Например, от того, что скоро ему понадобится и мини-бумага. Рви, Андрюха, рви... Снова вздыхает, чувствуя, как уши алеют. Кукольных унитазов точно не продают. Ну, рабочих — в этом-то уверен. Так что раковина — видимо, лучшее, на что может рассчитывать.

Княже, вообще, деятельный субчик — кроме планов по покупке одежонки (эта мысль хоть и неприятно царапает, словно подтверждая, что с Андро они ещё долго будут так валандаться… Не расцепляясь… Ни в сортире, ни в баиньках, ага. Однако и утешающе звучит — какое-то подобие налаживания быта, бл*ть! Хоть можно будет это страхоёжище снять!), намеревается так же Алёнке звякнуть. Она у него в последнее время всей этой психомагией увлеклась, ну там, даты-фигаты, нумерология, ещё какая-то чертовщина. Андрей, видимо, решил, что все варианты надо использовать.

А Мишка умудряется протолкнуть ещё, на совесть давя — ты, мол, Княже, теперь вдвойне отвечаешь и за себя, и за мир наш (и за меня!), здоровым быть надо — на созвон с врачом, обговорить последующий процесс госпитализации и операции. То ли Андрюха спорить не хочет, то ли проникся словами — по фиг. Главное, соглашается. Одним камнем на душе меньше, ё-моё.

Эх, а всё-таки не надо было ему рассказывать про планы по уходу в вечность. Фрукт этот теперь вообще не расстаётся с пенальчиком, то есть с ним. Карманов сегодня у Княже не наблюдалось — таскал в руках. Даже на кухню, под, вероятно, изумлённый взгляд Агатки, притащил. О, конечно, удивилась женка его, сам слышал весь их разговор:

— Андрей, ты так стресс спускаешь? — Нигровская явно оценила внешний вид этого Мишкохранилища. Да, так уж точно лучше, чем гробик, звучит. — Зачем ты, негодяй этакий, бегемотику-то глаз проткнул?

Невысказанное: «а на хрена вообще это с собой таскаешь?» — так и повисло в воздухе. М-да... Понятно — художник, но блокнот-то он следом не приволок.

— Это так, творчество, — Мишка был почти уверен, что у Андрюхи запылали уши, жаль, не мог свою догадку подтвердить — боялся к дырочкам подходить: мало ли, заметит одна глазастая особа,как маньячно сверкают глаза бегемотика. Выколотые, ага.

— Ну, ладно, — неожиданно спокойно заметила Нигровская. — У каждого есть свои слабости. Особенно у людей творческих. Пока ты с ним не начал разговаривать, я не волнуюсь, — тут самое время было поперхнуться...

И в самом деле, Андрей в этот момент издал какой-то непонятный звук — то ли хмыканье, то ли хрюканье, а Мишка в очередной раз поразился прозорливости Агатки. Хотя, возможно, она уже подобные разговоры с пеналом-то успела засечь? Непонятно… И да — со всех сторон другу подгадил. Скоро его в психи запишут, хорошо, ежели не буйные.

Это, вообще, наводило на определённые мысли: как они с Андро смогут неизвестно сколько держать в секрете пребывание в этой квартире Мишки? Пусть и мини-Мишки — он опустил взбешённый взгляд на волосатые коленки, торчащие из-под юбчонки, но не совсем ж он таракан! И вообще, масштаб личности же не уменьшился... Ну, хотелось в это верить. Что всё ещё человек, ё-моё. А скрыть наличие соседа — это уже невозможно, считай. И так уже прокол на проколе… Проколом погоняет. Вот и проблемка нарисовывается очередная…

У баб, и правда, чуйка какая-то есть. Ведьмы, одним словом. Может, лучше самим всё рассказать? Не дожидаясь, так сказать… Но страшно отчего-то — чем больше людей в курсе будут его маленькой проблемы, тем больше шансов реально под микроскоп на опыты загреметь. Из лучших же побуждений, ага.

Тут же невольно подумалось — а если его, вот такого, люди обнаружат, чё тогда будет? Ну, с ним-то путь ясен — в лабораторию какую. А ведь Андро ж с этим не согласится, защищать там будет, или ещё чего. Да, может, не только он. Родители там… Друзья-знакомые… С ними ничего, случаем, не сделают? Мозг нарисовал толпу с транспарантами "Свободу Горшку!", "Миша вам не мышь!" — ага, слушали б ещё только людей...

А то и вовсе стихушничают, а всех причастных... Запихнут ещё куда — в психушки какие, типа, не было никаких маленьких Горшков… Или ещё хуже, несчастный случай какой устроят… М-да, кажется, паранойя заразна — видимо, подхватил от Андрея, только в другое русло пошла водичка эта… Но всё же лучше молчать и скрываться. Меньше знают — крепче спят. Вон Князь долго ворочался. Очень. Пока его Агата не зажала — так и не угомонился этот волчок.

Ладно, у них, так-то, дел много. В комнате, куда Князев спешно с тарелочкой недоеденной убег, воспользовавшись тем, что жена Алиской занялась, пока Миха, собственно, завтракал — ну, хоть какое-то разнообразие, яичница, блин (отковырял по кусочку и белка, и желтка), бутербродик и даже кофе в блюдечке (за кукольный нарядец, что ли, так Андрюха расщедрился? Типа, извинения?). Андрей же в это время звонил сперва Алёнке, вопрошая, нет ли каких сведений на ментальном плане о Мишке. Сам Горшок, что жевал завтрак, хмыкал — не верил он во всю эту хиромантию... Может, потому сейчас тут и сидит мальчиком-с-пальчик, пока верующий Княже суетится, ага.

Бывшая его, судя по голосу, была не очень довольна ранней побудкой — спала, вестимо, но помочь и посмотреть в высших сферах пообещала. Как и перезвонить, если что там ей духи или ещё кто подскажут. Несмотря на неверие своё, думка у Михи на другое перескочила. Вот оно как важно, оказывается, расходиться со всеми, в дружеских отношениях оставаясь… Друг в беде не бросит, лишнего не спросит… Да, верный друг. Как и сам Андрей. Горшочек из-за кушаний своих глянул на него. В этот раз он меньше рисковал обляпаться — Княже ему сервировал книжку вместо стола и медиатор вместо тарелки. Сидел он всё также на проваливающейся мягкой фигне. Кушал и слушал, как тот разводит дела их.

Потом ведь и папе звякнул. Как сам Князев пояснил на недоуменный Мишкин взгляд — во-первых, чтобы убедиться, что там все держатся, помощь, быть может, какая нужна… Понятно, что всё бестолку, но надо ж на контроле держать — да и морально, может, хоть как-то поможет. А во-вторых, было бы очень странно, если б он не интересовался, как проходят поиски. И так его уже хрен знает в чём подозревают. Не нужно давать лишнего повода.

Закончив с этими формальностями, Андрей предложил… О, это увлекательный был, ё-моё, аттракцион… Выбирать одёжку кукольную (обувку, где ему найти кукольный сорок шестой, а? Может, есть кукольные валенки, м-м? Или лапти? Безразмерные, главное, чтоб...) на сайтах. Теперь Миха точно знает — среди кукол определенно есть дискриминация по половому признаку! Иначе как объяснить, что всё делается, ну... Почти всё, для кукол-девочек! Понятно, что играют ими они же, но должно ж тем хотеться... Ну, не знаю, разнообразия? Личную жизнь барби хотя б устроить, а?

Потому что для мальчиков — да хотя бы унисекс какой — раз-два и обчёлся. С трудом подобрали хоть что-то, причём неизвестно не обманул ли продавец и не будет ли жать... О таком, знаете ли, в отзывах не пишут! Ну, разве он потом может, да, попрыгать по клавиатуре, попотеть, набирая... Ну, костюмчик джинсовый, футболку с шортами какие-то снова вырвиглазные — на ярко-зеленом фоне сердечки аляпистые розовые, да на футболке ещё и сопля какая-то разверзлась! Что ты делать будешь, а? Косуху охота, косуху! Про плащ молчал... Ну кто будет шить такое на пупса, а?

— Мишк, — тем временем веселился этот гад, ну конечно, не ему всю эту радость дизайнерской мысли таскать, — это не сопля, а капля, дождик, типа.

Ну и костюмчик, типа, под рокера всё-таки заказали. Молодец, Андро, держит слово — всё перерыл, кажется, весь инет даже. И нашёл-таки у какой-то мастерицы — ручная работа, ё-моё, по стоимости — реальную косуху купить можно было. М-да уж... Совсем не весело от этого Мишке становится. Перебился бы, но и обижать Андрея не хочется, особенно после всех его выпадов в интервью, что тому жрать нечего. Нет уж — не пошёл на конфликт, промолчал.

Кроме того — вот уж точно понеслась душа в рай — понятно, что кое-кто возомнил себя мастером кукол... Короче, Княже заказал ему и набор какой-то совсем уж мелкой посудки — на самом деле, в самый раз, только раньше Мишка и не подозревал, что такая в природе существует. В чашки (жаль не кубки) точно из пипетки чай капать будут. Испейте-ка напиточка с привкусом резины.

А ещё… И тут Миху чуть не порвало на ещё более мелких Мишек от возмущения — целый кукольный дом! Розовый! С мебелью фиолетовой! Пздц, с*ка, бл*, нах*я козе баян, а? Он же не будет в таком жить! Его же Агата спалит! А-а!

Орать теперь получалось плохо — писк мышиный ведь, то есть его самого-то глушило, а вот кукольнику пох. А жаль. И особенно жаль, что Князев его в таком режиме слышит плохо. Ему было бы полезно массу нового о себе услышать. А может, и нет. В конце концов из-за несдержанности они в каком-то смысле и разбежались. Да и до сих пор, несмотря на всё вчерашнее вываливание тайн, так и не прояснили ничего толком.

Поэтому Миха понемногу угомонился, как мантру про себя читая, что обещал не чинить проблем... И вообще же... Он вспомнил фоточки на сайте. А в домике том кровать была. И стол со стулом, даже ванная. Понятно, что без труб — это всё равно что пиалка, но... Зато его собственная, ё-моё. Не ел никто, не пил из неё. Может, и не плохо, что заказал.

Да, Андрюха вообще все свои обещания сдержал — врачу позвонил, договорились прям сегодня вечером провести ещё один приём, да и всё порешать уже точно. А Мишка невольно подумал, что он бы в этой ситуации бегал бы от врача как от огня — связки потерять для него, пожалуй, было страшнее, чем проблемы с сердцем… Говорит же Князь, пел-выступал недавно... На Нашествии — значит, пока не всё так паршиво. М-да, сам вчера лапками сучил, а ведь наверняка б на его месте пока голоса бы не лишился, не охрип бы в конец — не сдался б... Ага, и там, быть может, поздно было бы.

Сегодня никуда не пошли. Ну, днём то есть. А куда? Всё заказали — привезут — сервис, хрена. Отец сказал каким-то уставшим выцвевшим голосом, что помощь не нужна, репетиций, видимо, не было... Приём сами слышали когда. Позвонил, правда... Нежданно-негаданно кадр один. Мишку аж чуть не подбросило, когда Сашку Леонтьева услышал.

Что тому надо было? А вот, прикиньте, концерт-то, оказывается, не сорвало Мишкино отсутствие. Этот Лось один выступил. И, видимо, не особо доволен народ оказался. Звонил тот Андрею с предложением, как он выразился, и их выручить, пока Мишку не найдут, и самому подзаработать нормально.

Пару ласковых очень хотелось загнуть самому Горшку — он тут пропал безвестно, а этот даже концерты не откладывает, ну ах*еть! Но его опередили — Андрей был ёмче, но мысль выразил доходчиво. Так что отвалил Сашка.

Оставшееся же время до вечера и до приёма грядущего — Мишка понимал, что поедет вместе с Князем, не оставит тот его одного дома, сп*зданул — теперь будет бдить — заполнили неожиданно творчеством.

Может, Андрей его отвлечь хотел от дум, может, ещё что — но стал показывать свои новые песни, наигрывать на гитаре, да напевая тихонько, советуясь. Может, и просто поделиться в радость было — Миха не мог не заметить, как ярко сверкали глаза при этом у друга. Аж просветлели будто. Отступила хмурая серость, снова синева проклюнулась сочная. Да и он сам … Скучал по этому процессу. Очень. И по Андро, и по взглядам этим… Переглядкам, когда реально понимаешь, что он понимает, ё-моё. Эх, не был бы таким дураком, не лишился бы всего этого, не сидели бы они сейчас в глубокой жопе с его размером.

Быстро время прошло. Очень. Пару раз выползал Князь из комнаты ненадолго, оставляя его, самое долгое, минут на десять... Потому и к врачу, как предполагал Горшенёв, поехали вместе. Он всё в том же пенальчике в кармане. Спокойнее так было Андрею, чем просто в кармане. Ладно, худо-бедно притёрся немного к нему уже, паничек вроде больше не ловил. Правда, зубочистку сжимал. Мало ли — накатит клаустрофобия в какой момент...

Впрочем, от стенок этих узких знатно отвлекали другие мрачные мысли. М-да, хотелось бы как-то Княже помочь — клиника ж частная, сейчас кучу денег на операцию потратит… А ведь только сегодня на него сколько отвалил. На все эти кукольные приблуды. Игрушки недешёвые, совсем нет. Дети, и мини-панки нынче дорого обходятся, увы.

Лечь в больницу, кстати, Андрюха должен был уже послезавтра. Плюсы частных клиник — там тебя сразу и положат, и все анализы возьмут, а на следующий день, если всё нормик — и под нож пустят. Мурыжить месяцами не будут. А у них целый день есть, чтоб придумать, как Мишке в этой самой больничке существовать — Андрей его наотрез отказался оставлять дома. Да, собственно, и Мишка понимал, что без помощи не справится… И Агате тоже говорить не хотел, отпирался. Хотя Горшок уже и не против был.

Впрочем, проблемы с проживанием в больничной палате постороннего, пусть и мини-человека, пришлось слегка отложить. Другая нарисовалась: встретила-то их дома Агатка с пакетом ярким, из которого явственно выглядывали красочно оформленные коробки с игрушками. Приплыли, ё-моё! Экспресс-доставка! Ну вот на хрена её Андро оформил, а? Объяснений с Агатой теперь точно не избежать. Ну или Княже — писатель Гудвин хренов — вывернется... Недооценивать его тоже не стоит, ё-моё!