Дневник старого панка, или Из прошлого с приветом (джен)

Агату Нигровскую всегда отличала Сила. Не та, что в спортзале качается, хотя и этим она не пренебрегала, а та, что с большой буквы пишется. Та, что, наверняка, древнее её самой. Потому как все женщины их рода были наделены определенными способностями, современные ведьмы — как шутили порой мама с бабушкой. Эх, родные…

Лучше б они сказали что-нибудь вроде: «Большая сила предполагает большую ответственность», но косплеем дяди Бена из Человека-паука никто из них не промышлял. А зря. Может, тогда не случилось бы всего этого… Агата зажмурилась, сплетённые картины разрушенного прошлого, настоящего и будущего, которое не случится, неотступно преследовали её, съедая заживо. А ведь можно было бы этого избежать. Можно!

И сама Нигровская не сидела бы сейчас у разбитого… у тела Мишки. Не первая его смерть в её судьбе, увы. Но, как выяснилось, боль потери не уменьшается. Сколько бы лет ни прошло. Теперь в разы острее всё ощущалось.

Сейчас ей надо позвонить родителям Горшка, подумать, как организовать отправку тела в Петербург — ну, не хоронить же его в этой тайге… Хотя Мишка, возможно, был бы счастлив… Просторы и воздух чистый, да.

А ведь она почти поверила было, что всё получилось, когда это роковое число — 19 июля — Горшенёв благополучно перешагнул. Чтоб спустя всего неделю умереть у неё на глазах. Неужели от судьбы не убежишь?

Вытирая злые горькие слёзы и усаживаясь на продавленное кресло, не обращая внимания на звон бутылок, что валялись здесь буквально повсюду, Агата мысленно перенеслась туда, где всё это завертелось-закружилось. В 2015, в этом витке реальности ещё пока не наступивший…

* * *

Два года тогда прошло. Со смерти Михи. А боль Андрея не притуплялась. Напротив, горела и фонтанировала. И она за этим молча наблюдала, понимая, что становится созависимой и что это постепенно их уничтожает. Что не текст — то мука и попытка воскресить, хоть так, на бумаге…

В какой-то момент Нигровской внезапно стало жутко страшно, что её мужа это уничтожит. Сгорит в своей тоске — сны с Горшком недостаточная замена. А может, и вовсе иной сорт муки, персонального ада.

И как-то, в очередной раз наблюдая его страдания, в сердцах подумала, что жизнь наверняка бы пошла по-другому, была бы более спокойной и счастливой, если бы Андрей и вовсе не встретился с Мишкой. Как он сам неоднократно повторял, шаг влево — и встречи бы не случилось.

Вот так, эта мысль промелькнула, и нет бы исчезнуть, как другие… Однако всё же сумела остаться и зацепиться. Нет-нет, да и возвращалась. Проигрывалась, как заевшая пластинка. А что, если просто взять и отменить реставрационку? Конец страданиям, боли — и возможность другого пути для Андрея. Он человек творческий, и без Горшочка бы выстоял, в бандиты не подался, не спился… Музыкантом — да, навряд ли станет, но не только же в музыке счастливым быть можно, да?

С ней вряд ли встретится? Ну, это Агата исправит. Она же ведьма в конце-то концов. А так хоть будет Княже жить без боли этой страшной. Не встретились — и нет проблем. Может, и Горшку легче станет, чем дьявол не шутит, а? Не на кого опереться будет, так, может, хоть в порядке фантастики повзрослеет их Питер Пен, покинет свой Неверлэнд? Может, вообще протест выкинет да позволит бате по жизни его пристроить… Кто ж знает — как минимум и у него не будет той боли от ухода Андрея, окончательно в бездну толкнувшей. Для всех же лучше, да?

В настоящем Агата давно уже перестала хоть как-то пытаться выгородить себя, оправдать — поняла, что это не поможет. Нет оправдания тому, что она позволила этой думке окончательно оформиться в затею с играми в судьбу. Она ведьма, но того, что творила, не ведала, ослепленная благостью намерений и своим «лучше знать». Поэтому для неё и того, что потом случилось, оправданий нет. Есть только горечь от поражения.

А вот тогда же чем дольше думала, тем более привлекательной становилась идея. Всего-то надо сварить зелье, зарядить его заклинанием да Андрею дать выпить. И поменять судьбу. Родится муженёк на два года позже, не встретится с Горшком — и все были бы счастливы. Так вот легок и прост рецепт счастья.

К слову, она всё же попыталась посоветоваться. Разговаривая за «чаем» с Аллочкой и Алёной, поделилась мыслью. Ожидаемо — подруги-ведьмы уставились на неё с явным опасением:

— Скажи, что ты пошутила, — Аллушка даже бокальчик убрала, боязливо покосившись — не он ли так в голову Агате дал.

— Вы не понимаете, — ссориться не хотелось, но ей очень важно было получить поддержку и одобрение, что верной дорогой идёт! — Вы не понимаете, что значит жить с зависимым человеком. И, если от физических зависимостей ещё худо-бедно можно избавиться — пусть сложно, долго, но можно! То выбросить из головы человека, а, особенно, Горшка почти невозможно. Поэтому мой способ — единственный!

— А тебе не кажется, что Андрей мог бы и сам решить, а? — вступила Алёна, тоже бокал отодвигая. — Не забывай, Княже наш — сильный колдун, если бы хотел — вырвал бы эту тоску из себя.

— Значит, она нужна ему, — вклинилась Алла, всё же решившая, что на трезвую голову разговор этот плохо ложится, да и приложилась прямо с бутылочки.

— А если он не видит, не понимает, что убивает и себя, и меня? — разозлилась Нигровская, понимая, что поддержки тут не найдет. Сытый голодного не разумеет. Для одной Андрей—пройденный этап, а у другой муж по брату не особо, прямо скажем, убивался.

— Он должен решить это сам, — Алёна была необыкновенно серьёзна, и, кажется, расстроена, что Горшенёва предпочла приложиться к бутылке, чем пытаться образумить их спятившую подругу. — Прошу тебя, пообещай, что не сделаешь этого!

Пришлось собраться, сделать соответствующее лицо и торжественно пообещать — волновать подруг — последнее дело. К тому же... Таких сильных и умелых ведьм — хорошо, что выпили они порядочно и мысли эти списали на алкоголь и её измордованность тем фактом, что благоверный съехал по фазе собственной непрощенности.

Но если вы думаете, что Агата остановилась… Скажу просто: вы ошибаетесь. Её не смущала ни исключительная сложность зелья, ни этичность вмешательства в чужую судьбу, судьбы, ни даже возможная расплата… Ведь за магию надо платить. Она была молода, самонадеянна и хотела во что бы то ни стало помочь любимому человеку. Их семье.

Подружки-ведьмы явно ничего не должны были знать — учитывая их красноречивую реакцию. Вот потому-то Нигровская варила зелье (о том, как ей удалось отыскать все ингредиенты, что не купишь в аптеке и супермаркете — отдельный разговор) в почти полном гордом одиночестве. Почти — потому что дочь играла в соседней комнате, а умаявшийся за очередным проектом-отвлечением от гнетущих дум Князев прикорнул в спальне.

Загонит он себя... И её заодно. От себя не убежишь ведь! Как бы ни старался, а инфаркт и прочие подлянки тут как тут. Оттого и была убеждена ведьмочка в правильности решения.

Весело варилось серобуромалиновое зелье в яркой кастрюльке с милыми сердечками. Агата уже нашептала ему заклинание, чуток подкачала своей силой, подложила пару волосков Андрея…

Осталось только, аккуратно помешивая против часовой деревянной ложкой, добавить последний ингредиент — чем она, собственно, и занималась. Две капельки из бутылочки тёмного стекла — и Андрюша родится не в 73, а в 75-м.

О том, что тогда, скорее всего, не будет никакого Короля и Шута — Агата старалась не думать. За всё надо платить. За спокойствие её мужа — тоже. И она была готова к последствиям.

Только вот не к таким... Потому что ситуация вырвалась из-под контроля. В дело вмешался неучтенный фактор. Когда уже завершался последний аккорд её плана — тихо и бесшумно капнули капельки, заставив зелье забурлить... Именно в этот момент маленький ураган по имени Алиса, ворвавшийся на кухню, порушил планы. Как, впрочем, и всегда бывает с ураганами — большими или нет…

В любом случае дочь, ворвавшаяся на кухню, требовала любви, ласки и внимания, а потому врезалась с разбегу прямо в ноги Нигровской, заставив ту остро пожалеть, что не защелкнула дверь в это помещение, коли уж творила ход истории.

От внезапного столкновения, пузырёк вылетел из рук Агаты и целиком вылился в готовящееся зелье. Оно угрожающее зашипело и взметнулось изумрудным всполохом вверх, испуская удушливые клубы едкого зелёного дыма.

Алиска, весело хохоча, с любопытством уставилась на эту картину, пока Нигровская отчаянно пыталась собрать себя в кучу и решить, как разрулить внештатную ситуацию... Когда в дверь поскребся последний обитатель квартиры, привлеченный грохотом и ароматами:

— Агатка, чем так пахнет? — последнее, что увидела горе-ведьма — Андрей, входящий в кухню и нервно дергающий носом. — Суп, что ли, подгорел?

И в этот момент кастрюлька оглушительно взорвалась. Алиска каким-то чудом успела спрятаться ей за спину. На стенах, потолке, полу — везде оказалась теперь уже коричневато-зелёная жижа, а сама посудина изящно прилетела Андрею на башку, будто цилиндр, отправив в бессознанку.

Впрочем, всего этого Агата не увидела — её, стоящую ближе всех к эпицентру взрыва, ожидаемо оглушило и окунуло в блаженную тьму… Где можно было не думать, как сильно из-за её промашки пострадали близкие.