Год Крысы. Дороги. Часть 2 (гет)

Ринстан оказался далеко не таким красивым и величественным, как ожидала Рыска.

Тсарский замок был старой крепостью, много раз достраиваемой и оттого разноцветной: местами бело-серой, местами чёрной, с красноватыми башнями и блестящими от слюды крепостными стенами — в зависимости от камня, который имелся в изобилии в разные годы. Окна больше напоминали бойницы, к воротам вёл каменный мост, перекинутый через ров, ныне занесённый снегом. Замок окружали такие же старые дома, крепкие и разномастные, на фасадах которых Рыска кое-где заметила — срамота какая! — некогда упомянутые Альком «статуи голых баб». Зимний город, в отличие от зимней вески, был малопривлекателен: снег успел подтаять и посереть, а кое-где и пожелтеть от помоев и нечистот.

Когда возница высадил Рыску на торговой площади, начал накрапывать недружелюбный дождь, быстро загнавший всех прохожих по домам, и улицы опустели. Помня, что в центральных кормильнях дерут втридорога, Рыска свернула в ближайший проулок, перекусила и пересидела непогоду внутри уютной пекарни, а затем перекинула через плечо дорожный мешок и оправилась на поиски своего нового пристанища.

После полугодового пребывания в Саврии родная ринтарская речь ласкала слух, а темноволосые жители казались милыми и дружелюбными: не нужно никого опасаться, никто её не запишет в шпионки, не станет коситься из-за акцента или непонятного словечка... Настроение у Рыски, несмотря на плохую погоду и неопределённость, было хорошее: она здорова и полна сил, у неё есть цель, ей есть за что бороться! Где та наивная дурочка, которая сбежала с коровой из глухой вески? Конечно, до уверенной в себе городской жительницы ей было далеко, но былые страхи отступили. Её положение оставалось шатким, но она вернулась в родной Ринтар! Если бы ещё Альк был рядом…

Она вдруг вспомнила, как изменился Альк, едва они переплыли Рыбку и стали путешествовать по Саврии: его плечи расправились, глаза заблестели по-новому, покровительственный тон стал более снисходительным, и вообще, он принялся их с Жаром опекать. Вот и Рыска почувствовала, что родная земля — это не пустой звук. Её веска была недалеко. Пусть мать и отчим её не ждали, но на хуторе у неё остались друзья, которых она не прочь была бы увидеть.

Но не сейчас. Потом… Когда ей не нужно будет скрываться, а будет чем гордиться.

Проходя мимо большой молельни, Рыска загляделась на красивую резную дверь и тут же наступила в глубокую лужу: даже в столице Хольгины служки не слишком радели о качестве мостовой. Громко ойкнув, она потрясла промокшим сапогом и вдруг краем уха уловила разговор идущих мимо молельни женщин, пожилой и молодой.

— Теперь ринтарской грамоты мало, нужно и саврянский знать. Вряд ли тсарским указом получится заставить белокосых перейти на наш язык, — с усмешкой сказала пожилая.

Рыска с интересом прислушалась, заинтересовалась и пошла следом за женщинами.

— Вот и я думаю, что Павлуше пора наставника поискать, — ответила молодая. — Кстати, ювелира, что у западных ворот, какой-то саврянин учит.

— Саврянин? — пожилая презрительно фыркнула. — Нет. Лучше спроси у купца Демьяна, вроде бы его невестка по-саврянски читает и пишет — может, согласится.

— Обучать? Что вы, матушка… Демьянова невестка только роду простецкого, а гонору несметного! Нет, разве что кто-то из грамотных саврянских служанок сподобится — их сейчас столько понаехало вместе с белокосыми послами и купцами.

— Саврянку в дом пускать, к ребёнку? Тоже скажешь… Может, среди наших толмач какой найдётся.

— Толмачи при дворе сейчас обитают, — возразила молодая, — у них и так работы много. Теперь же и грамоты, и купчие, и расписки надо на двух языках писать.

— Ох, не знали мы горюшка! — запричитала пожилая. — Скоро мы не сможем понять, о чём на улице народ болтает. И вообще, как бы нам самим не пришлось наставника саврянского искать — ну как торговля хорошо пойдёт и в Саврии? Не будем понимать язык, облапошат.

Рыска, не представлявшая, куда податься, последовала на небольшом расстоянии за женщинами, разглядывая их со спины: обе одеты прилично, но не слишком богато, обувь выглядит добротной… Снова наниматься в помощницы к лекарю она опасалась: если злой господин Лоресский с ней захочет поквитаться, ему нетрудно будет отыскать полукровку в лекарской лавке. И речи не шло о том, чтобы зарабатывать сказками с помоста — привлекать к себе внимание подобным образом не стоило. А вот использовать своё знание саврянского, хоть и не особо твердое, вполне можно было. Как там говорил Альк? Если есть спрос, нужно создать предложение!

Когда женщины остановились перед очередной глубокой лужей, раздумывая, как её обойти, Рыска набралась смелости и начала разговор:

— Тётеньки, добрый день!

Женщины обернулись и окинули незнакомую девицу удивлёнными взглядами.

— Чего надо, милочка? — спросила пожилая.

— Простите, но я случайно услышала, что вам нужна наставница саврянского, а я как раз знаю оба языка. Хорошо умею читать и писать.

Женщины переглянулись.

— А ты сама откуда будешь? — уточнила молодая.

— Местная я, из Приболотья.

Женщины медленно пошли по улице, Рыска засеменила рядом.

— Полукровка? — прищурилась пожилая.

— Да.

— А в столице что делаешь?

— Как раз работу ищу.

— Давно приехала?

— Сегодня.

— А меч зачем?

— Меня дед учил драться, то есть защищаться. На дорогах всякое может случиться...

Они глянули на Рыскин дорожный мешок.

— А жить где собираешься?

— Пока не решила, — честно ответила та. — Я как раз хотела найти работу и где-нибудь комнату снять.

— Уж больно ты молода для наставницы, — пожилая поморщила нос. — Тебе годков-то сколько?

— Восемнадцать. Я на двух языках сказки рассказывать умею.

— А расписку перевести сможешь, если что?

— Не знаю…

Рыска задумалась. Деловых бумаг ей читать не доводилось, тем более на саврянском. Конечно, она не раз слышала на хуторе, как Сурок обсуждает с торговцами скота условия сделок, но чтобы переводить… Хотя что в расписках сложного-то? Такой-то, одолжил у такого-то и обязуется вернуть в срок...

— Ну, может, и правда взять тебя? — засомневалась молодая, снова внимательно оглядывая Рыску с головы до ног.

— Возьмите, тётенька! Не пожалеете.

— Только мы много платить не сможем.

— Мне хватит сребра в неделю, — уверенно заявила Рыска, — если пустите жить со столованием.

— Ну, не знаю, — пожилая всё ещё сомневалась. — Сначала проверим тебя у Елисейки, он по-саврянски хорошо насобачился болтать. Если подтвердит, что ты не врушка-самозванка, почему бы и нет? Павлушу нашего учить будешь, нам бумагу какую переведёшь при необходимости. Тебя как зовут?

— Р… Варвара.

— А меня — госпожа Затея. А дочку мою Февроньей кличут.

— Очень приятно, — пробормотала Рыска.

— Ладно, пойдём, — решилась Февронья, проникаясь доверием к девчонке и понимая, что дешевле наставницу не найдёт: ювелир-то платил по сребру за три урока, а нынешней Павлушиной няньке они со столованием, но без проживания платили пять с половиной. — Павлуша наш сиротка, без отца растёт.

Рыска сочувственно ойкнула.

— Зато при деде, — гордо сказала госпожа Затея. — Подрастёт, будет нам с дедом в магазине помогать.

— А что вы продаёте?

— Гробы.

— Что? — Рыска споткнулась на ровном месте.

— А что? Хорошее ремесло, востребованное.

— Да, но… невесёлое.

— Когда как, — усмехнулась госпожа Затея. — Иные хоронят и так радуются, что диву даёшься.

— А живёте вы, конечно, над магазином? — обречённо спросила Рыска.

— Нет, что ты! Что мы, ненормальные, в мастерской жить, где гробы изготавливают? Там же шумно и посетителей уйма. По соседству живём, — ответила Февронья. — Город большой, много людей помирает — одних бродяг с дюжину в неделю. Их, слава тсарю, хоронят за казённый счёт, а с нами как раз договор.

Они свернули на мощёную улицу, прошли вдоль приличных каменных домов с палисадниками и остановились на углу Сенной и Тележной. Замок был недалеко — его острозубые башни свирепо вгрызались в серое небо примерно в полувешке. Нужный им дом располагался между седельной мастерской и свечной лавкой.

— Павлуша мальчик резвый, — заявила Февронья. — Тебе понравится.

— А сколько ему лет? — на всякий случай поинтересовалась Рыска, хотя отчего-то не сомневалась, что поладит с ребенком любого возраста.

— Девять. Заходи.

И Рыска вошла в свой очередной дом.

* * *

— Вот так, молодец! — радостно произнесла она, глядя через плечо Павлуши. — Только крючок в этой букве подлинней сделай.

— А зачем саврянам лишние буквы? — мальчик поднял на неё живые карие глаза.

— Они не лишние. Смотри, здесь крючок заставляет шипеть, а здесь палочка — свистеть.

— А зачем савряне всё время свистят и шипят?

Рыска вздохнула.

— Они не нарочно. Говорят, некоторые народы вообще напевают, а у степняков много звуков произносятся в горле, вот так, — она выразительно захрипела.

Эти знания Рыска когда-то получила от Алька, когда спросила, сколько языков он знает. Выяснилось, что он хорошо говорит только на саврянском и ринтарском, язык степняков понимает кое-как, а остальные — на базовом уровне: может представиться и ругнуться.

— Варвара, — мальчик отложил перо, — а расскажи мне сказку про такку.

— Я её для тебя записала, — радостно воскликнула Рыска, — так что читай сам, только вслух.

Павлуша скривился.

— Так я её уже знаю…

— А там концовка теперь другая. Волшебная.

— Волшебная? — мальчик недоверчиво наклонил голову, словно решая, стоит ли волшебство потраченных на чтение усилий. В конце концов любопытство победило. — Только во дворе.

— Хорошо, — она улыбнулась и выглянула в окно: ветер настойчиво трепал вывешенное служанкой бельё. — Но одевайся потеплей.

Весеннее солнце радостно осветило нужник, сарай, узкую дорожку едва позеленевших кустов и стоящую перед кустами скамейку, на которой они занимались, если дома становилось скучно.

Обучение мальчика оказалось далеко не таким простым делом, как ей виделось при уличном знакомстве с Февроньей и госпожой Затеей, и всё же Рыска считала, что ей ужасно повезло. Она жила в отдельной комнатке в доме у вдовы Февроньи вместе с Павлушей, кухаркой Дубравкой и служанкой Устиной.

Госпожа Затея и её супруг, потомственный гробовщик по фамилии Землицын, жили на соседней улице, недалеко от своей лавки. Дед мечтал, что внук однажды сменит его в прибыльном деле, однако Февронья, хоть и уважала семейное ремесло, была настроена обеспечить мальчику карьеру поинтересней и попочётней. Для этого она активно занималась поиском отчима для Павлуши, выбирая из нескольких кандидатур. Так как этим серьёзным делом было занято почти всё свободное время Февроньи, Рыска её интересовала крайне мало. Удостоверившись, что девчонка пишет и читает по-саврянски не хуже их знакомого купца Елисейки, который за мзду всем помогал вести дела с саврянами, она назначила Рыске жалованье в размере одного сребра в неделю и почти сразу о ней позабыла. Нет, она, конечно, время от времени спрашивала, не следует ли мальчишке дать розог и что они выучили за неделю, но в суть ответов не вникала, полагаясь на Хольгу.

Рыска столовалась не с господами, а с кухаркой и служанкой, с которыми завела знакомство и которым с удовольствием помогала по дому, заодно пытаясь разузнать как можно больше о столице и её жителях.

Её комнатка, хоть и крошечная, была намного уютней хуторского чердака. Так как Рыске позволялось пользоваться бумагой, чернилами и лампой с фитилем, необходимыми для занятий с Павлушей, в свободное время она читала книгу о кожных заболеваниях, выданную ей школьной наставницей, или писала новые сказки — то на ринтарском, то на саврянском. В книжной лавке на окраине города она иногда покупала за медьку какую-нибудь завалявшуюся книжку на саврянском, например, «Статуты древних тсарств», «Заметки коровнюха по уходу за скотиной», «Генеалогию Саврии» и «Затеи прелюбодеев». Последнюю Рыска купила случайно, перепутав прелюбодеев с лицедеями, и больше в ту книжную лавку заходить не решалась.

Чтобы не разучиться драться на мечах, она прямо в комнате по утрам и вечерам повторяла стойки, движения, выпады и повороты, задевая то спиной, то ногой кровать с прекрасным, набитым сеном тюфяком.

Ринстан быстро перестал пугать и удивлять. Рыска окончательно убедилась в том, что жизнь в деревне намного приятней столичной — но не из-за природы, размеренности и более здоровой пищи, а, в первую очередь, из-за людей. Обрести в городе настоящего друга казалось ей таким же нереальным, как подышать чистым воздухом.

Городские нечистоты в ринтарской столице сливали куда попало: чаще всего в отхожие канавы, но иногда на задние дворы или прямо в речку Быстринку. Люд был меркантилен, хитёр и пошловат. Рыске казалось, все только и думают о том, где бы побольше заработать, как бы кого надурить и перед кем всем этим прихвастнуть. Благородные господа драли носы почище Алька и не только перед менее благородными, но и друг перед другом. Несколько знатных ринтарских семей — о них Рыска узнала из рассказов служанки и коротких бесед с торговцами — соревновались между собой за внимание молодого тсаря, за дворцовые должности и место в Совете. Тсецы, охранявшие ворота города и дворец, так и норовили сказать похабное слово или ущипнуть за зад, так что их следовало сторониться. На торговой площади процветало воровство, а на главной каждый день кого-то вешали, каждую седмицу с кого-то живьём снимали шкуру всем на потеху, давали плетей или отсекали руки.

О Саврии и саврянах в основном говорили гадости. Безопаснее и проще всего было узнавать новости на рынке или в торговых лавках. Покупая нитки для шитья или пряник, Рыска останавливалась, чтобы поторговаться, прикидывалась любопытной дурочкой и слушала сплетни, гадая, сколько в них вранья, а сколько правды.

Один пожилой лавочник, господин Дубок, продававший ткани и ленты, любил похвастать перед ней тем, какие важные особы приходят к нему за покупками, что нынче в моде во дворце и как одеваются знатные господа.

— У меня на днях был заказ для самой бывшей тсарицы Саврии, — как-то сказал он. — Она сейчас гостит в замке. Её служанка брала такой батист для исподнего, что дороже парчи стоит. Ох, сошьют из моего батиста тсарице панталоны!

— А мне синих ниток, пожалуйста, — попросила Рыска.

Ей особо нечего было вышивать — из-за отсутствия нарядов и денег на оные, — но всё же одну мужскую рубаху она прикупила и теперь в свободное время занималась вышивкой саврянского орнамента на вороте и манжетах. Она знала, что в Саврии используют в качестве узора еловые шишечки, и очень надеялась, что Альк останется её вышивкой доволен.

Иногда на торговую площадь приходил глашатай и сообщал последние новости Савринтарского тсарства или читал тсарские указы — жаль, что про Хаскилей в них не было ни единого слова... А ещё Рыска любила в седмицу постоять у помоста и послушать музыкантов или сказочников — сама она решила не высовываться даже в порыве вдохновения, — поглазеть на игрища, возы с иноземными товарами и продававших всякую всячину торговцев.

— Амулеты, амулеты! От сглаза, от порчи, от поноса и золотухи! Детям и старикам скидка, — весело кричала озорная баба возле воза с украшениями, добавляя скороговоркой на одном выдохе: — Разрешение на торговлю царским указом от года первого савринтарского, беременным и чахоточным перед использованием проконсультироваться с лекарем, — а затем снова медленно, с расстановкой: — Амулеты! Для приворота, отворота, мужской силы, от лени, от дури… Не проходите мимо! Только сегодня второй амулет по цене первого!

Рыска долго соображала, дешевле это выйдет или дороже, но так и не смогла смекнуть. Впрочем, в амулеты она всё равно не верила.

— Покупайте лотерейные колоски, всего одна медька! Кому выпадет короткий, тот получит в подарок волшебный вензель!

Рыске сначала показалось, что баюн сказал «пендель», но тот, к счастью, уточнил:

— Только сегодня в подарок можно получить бересту с нацарапанным тсарским вензелем. Покупайте лотерейные колоски!

— Вложи три сребра, через неделю получи четыре! — вопил степенный мужик с бородой.

Возле его палатки стояло две очереди: одна, чтобы вложить, вторая — из ранее вложивших — чтобы получить. Первая очередь была намного больше второй, в ней толкались локтями и ругались. Некоторые из уже получивших доход в один сребр тут же становились в первую очередь, чтобы всё вложить опять.

— Ты за кем, девка? — спросил Рыску случайно затесавшуюся в толпу молодой мужик с бешеными глазами.

— Ни за кем…

— Так не мешайся под ногами!

— Ой, — она отскочила.

— Зенки разуй, конец очереди там, — сказала мужику чинного вида тётка в бобровой шапке.

— Бабуля, ты после меня пришла!

— Какая я тебе бабуля!

Тётка обложила настойчивого инвестора трёхэтажным ринтарским, и Рыска вдруг вспомнила, как Альк учил её неприличным саврянским словам. Некоторые показались такими благозвучными…

— Люди, да вы что, не видите — это же обман! — попытался вставить свои пять медек какой-то торговец, но над ним только посмеялись. — Эти жулики исчезнут через неделю!

— Дурак, не смыслишь ничего в инвестициях, так не лезь! Здесь на всё расписку дают, как положено!

— А кому ты её потом предъявишь, эту расписку?

Над купчишкой снова посмеялись, но потом к нему подошёл бородатый крепыш из охраны палатки и что-то тихо сказал на ухо. Купца как ветром сдуло.

Рыска еле выбралась из этой круговерти.

Весна вступала в права, но в городе это было не так заметно, как в деревне: камень он и есть камень. Садов и огородов в Ринстане было немного из-за дороговизны земли, известный царский розарий Рыска увидеть не надеялась, а в общественный парк, где прогуливались благородные господа, ходить не решалась. Нечистоты с приходом тепла воняли сильнее, и только солнышко светило одинаково что в поле, что в городе. Рыска часто вспоминала их с Альком беседы о всякой всячине, которые ему наверняка казались скучными, а ей на многое открыли глаза: солнцу действительно было на всех плевать, но грело оно восхитительно.

* * *

Однажды днём Рыска зашла в лавку к господину Дубку, чтобы разузнать последние новости и прикупить ниток для вышивки, но у прилавка уже стояли и выбирали ткани две женщины, и лавочник сделал ей знак рукой подождать.

Она на всякий случай навострила уши, но дамы вели беседу исключительно о качестве и цвете шёлка. Тогда Рыска стала изучать их обувь, по которой уже научилась безошибочно определять сословие и уровень дохода: у одной женщины, худой и высокой, были некогда прекрасные, а ныне стёртые кожаные туфли не в тон пальто. У второй, невысокой и визгливой, были дорогие сафьяновые сапоги на каблучках, новые, с блестящими пряжками. Вдруг эта вторая вытянула руку, указывая на какой-то отрез ткани, и Рыска окаменела: на запястье у женщины блеснул браслет. Очень красивый, дорогой и… знакомый. Его бы она узнала даже издалека, потому что сама не только надевала его на запястье, но и долго разглядывала вместе с Жаром в кормильне в Боброграде! Это был тот самый браслет, подаренный Исенарой в знак благодарности за доставленное письмо и стоивший не меньше ста златов, которым Альк собирался расплатиться с ней и с Жаром. Браслет, украденный кем-то из людей, похитивших Рыску с Жаром из кормильни… Она отчего-то думала, что все разбойники тогда погибли, но, очевидно, это было не так: каким-то образом браслет попал на запястье визгливой незнакомки.

Чтобы не выдать волнения, Рыска сделала вид, что разглядывает прилавок с лентами и булавками.

— Отмеряй-ка мне и жёлтого локтей пять. И к нему кружево. Только по цвету подбери, — делала заказ высокая дама. — Агнеша, тебе нравится вон тот розовый шёлк?

— Розовый сейчас не в моде, — ответила Агнеша. — Возьми лучше фиалковый.

Женщины ещё какое-то время выбирали ткани, затем, как было положено в городе, начали торговаться, и пришедшая в себя Рыска незаметно выскользнула из лавки.

Когда вышедшие из лавки покупательницы направились в сторону торговой площади, они были очень заняты беседой и не обратили внимания на идущую за ними девушку. Рыска то отставала, то приближалась, стараясь оставаться в тени, но женщины ни разу не оглянулись. Она поворачивала вместе с ними в заулки, выныривала на мощёные улицы, толкалась локтями в толпе. Вскоре обе женщины подошли к солидному двухэтажному дому и скрылись за высоким забором.

Рыска медленно прошла мимо, пытаясь осторожно заглянуть между досок забора. Дом как дом — кирпичный, с красной черепицей. Не бедный, но и не шикарный, как у Сыроварских, Нешитовых, Драгосвировых и прочих знатных семей, о которых Рыска была наслышана.

Отступив в тень, она с лучину простояла за каким-то сараем под противным дождем, прежде чем её упорство и смекалка увенчались успехом: Агнеша таки вышла из калитки и быстрым шагом направилась вверх по улице — к счастью, в противоположную от Рыски сторону.

Следить за ней было проще простого: женщина что-то напевала и слегка покачивалась, будто была навеселе. Они пару раз свернули то влево, то вправо и наконец вышли на Верхнюю улицу, за которой начиналась северная окраина. На обочине сидел нищий, вдруг схвативший Агнешу за ногу, и та грубо выругалась. Рыска обошла нищего стороной, а заодно спряталась за выехавшей из переулка каретой. Когда карета проехала, женщины и след простыл.

Помотав головой по сторонам, Рыска решила пробежаться вниз по улице, но обнаружила только стоявшую у калитки дома молодую парочку и бездомного пса недружелюбной наружности. Могла ли Агнеша зайти в один из ближайших домов? Рыска стала оглядывать каждый дом, выискивая дрожащую занавеску, прислушиваясь к голосам.

Наконец решив, что вернётся сюда в другой раз, она напоследок заглянула в небольшой переулок, откуда неприятно несло отбросами. Не успела она ступить и трёх шагов, как кто-то сильно дёрнул её за руку, прижал лицом к стене и приставил лезвие к горлу.

— Что-то вынюхиваешь, крыска? — раздался над ухом неприятный женский шёпот.

— Я, я… просто гуляла, — неуверенно соврала Рыска и получила кулаком под ребро.

— Тебя Сивый прислал?

— Ох… Нет, отпустите меня! Я не знаю, кто это.

— Ой ли. Иди за мной, только тихо. Рыпнешься — пырну в горло. Поняла?

— Угу.

Рыска последовала туда, куда её потащили. Не опуская руки с ножом, женщина подтолкнула пленницу к приоткрытой двери, за которой было темно и пахло чем-то сладким. Как только ужас и оцепенение прошли, Рыска поняла, что во мраке коридора у неё появился шанс сбежать. Нырнув головой влево и вниз, она сделала разворот и ударила женщину сзади под колени.

Сработало. Агнеша с удивлённым криком повалилась вперёд, а Рыска, не дожидаясь продолжения драки, в которой не надеялась победить, выскочила в переулок и бросилась бежать со всех ног, не разбирая дороги. Немного поплутав в незнакомых лабиринтах северной части города, она наконец добралась до лавки с тканями, откуда до дома было рукой подать.

Неужели Агнеша заметила слежку и притворялась нетрезвой? И как только Рыска купилась на такой простой трюк?

— Господин Дубок, — выпалила она, влетая в лавку с тканями, — простите, но мне очень важно кое-что узнать…

— Что случилось, Варвара? — лавочник спустился с лестницы, на которую залез, чтобы разложить рулоны на верхней полке, и удивлённо уставился на Рыску. — Ты вся промокла, и у тебя шея в крови!

— Тут такая история...

Сначала Рыска бежала в лавку, чтобы спросить, знает ли лавочник тех подозрительных покупательниц, но теперь её волновало другое. Она-то запомнила, где находится дом высокой госпожи, и легко выяснит её имя. Гораздо хуже будет, если Агнеша отыщет Рыску.

Тронув рукой шею, она нащупала царапину возле уха, глянула на красные пальцы.

— Господин Дубок, помогите мне перевязать порез.

— На тебя напали? Может, тсеца кликнуть? — испугался лавочник.

— Нет, не нужно. Это случилось не здесь.

Он сходил в кладовую и принёс несколько полос тонкой белой ткани.

— У меня есть только это. Может, к лекарю сходишь?

— Позже. Посмотрите, что там.

— Царапина, — он наспех перевязал ей рану.

— Хорошо, спасибо, — Рыска тронула повязку на шее и нервно сглотнула. — Господин Дубок, можно вас кое о чём попросить?

— Смотря о чём…

— Если кто-то будет обо мне спрашивать, не говорите, что вы меня знаете, — она подняла на него встревоженный взгляд. — Я не сделала ничего плохого, но мне может грозить опасность.

— Хорошо, — без особого энтузиазма согласился лавочник. — Я вовсе не обязан знать всех покупателей. А что всё-таки случилось?

Рыска замялась.

— Мне показалось, я встретила знакомую, я за ней пошла, но это оказалась не она…

— Та дамочка, Агнеша? — вдруг спросил он.

Рыска с надеждой встрепенулась.

— Как вы узнали?

— Она здесь не в первый раз. Неприятная особа. Выглядит как благородная госпожа, но по говору и повадкам ясно, что прикидывается. Что она тебе сделала?

— Ну-у, — Рыска провела рукой по перевязанному горлу, — почти ничего. Я думаю, что один её знакомый — бандит и вор. Он когда-то давно похитил меня и моего друга и кое-что у нас взял.

Господин Дубок обдумал сказанное, выглянул в окно, быстро запер лавку и вернулся к прилавку.

— Ты пошла за этой Агнешей, чтобы найти её дружка и расквитаться с ним? Девка, ты что, совсем рехнулась? Ясно же, что они фартовые. Да один браслет у неё на руке…

— Вот именно! — Рыскины глаза сверкнули.

— Но это же не может быть твой браслет? — вкрадчиво спросил лавочник. — Такие вещицы только тсаревне носить.

— Он не совсем мой, — Рыска насупилась, — но точно не её! Так вы ничего обо мне не скажете?

Господин Дубок почесал седой затылок.

— Ну, я же не убийца. Если эти ночные тебя найдут, не пощадят. Ты всегда можешь положиться на друзей.

— Жаль, что их сейчас здесь нет, — Рыска сокрушённо вздохнула.

Она не сомневалась, что Альк бы быстро придумал, как вернуть браслет и поквитаться с обидчиками, да и Жар бы не подкачал.

— А как же я? — лавочник миролюбиво улыбнулся. — Я могу тебя прикрыть, хоть и вижу, что у тебя самой рыльце в пушку. Добрая семья гробовщика не обрадуется, если узнает, что их служанка водит дела с ворами. Тебе, Варвара, нужна помощь.

— Да я в жизни с ворами не водилась! — возмутилась Рыска, тут же прикусив губу. — Не нужна мне ничья помощь. Просто ничего не говорите этой Агнешке, если она сюда придёт.

— А если придёт её дружок с ножиком?

Рыска обдумала такую вероятность.

— Ему тоже.

Лавочник хмыкнул.

— Это непростая просьба. За такое требуется особая дружба, — его глаза странно забегали.

— Я вам заплачу, — сообразила Рыска, вспомнив безотказный способ, которым пользовался Альк. — У меня есть один злат.

— Зачем его тратить, когда можно решить вопрос по-другому? Не всё, моя дорогая Варвара, меряется деньгами.

Он сложил руки на груди и уставился на Рыску таким масляным взглядом, что та отступила к выходу, с изумлением понимая, что не все методы Алька в равной степени годятся для неё.

— По-другому? — она упёрлась спиной в запертую дверь лавки и остановилась.

— Я дам тебе защиту, ты мне свою приязнь.

— Господин Дубок, но вы же… старый, — искренне удивилась Рыска.

Не то чтобы лавочник скрипел при ходьбе и разваливался, но на одну ногу слегка прихрамывал, и борода у него была вся белая.

— Думаешь, старому вдовцу не нужна ласка? — он многозначительно повёл бровями и добавил: — Я в городе разных людей знаю, помогу найти твоего бандита. Если браслет и впрямь твой, его можно вернуть, а стоит он немало, я в таких вещах разбираюсь.

— Я думала, вы… а вы… — слова застряли у неё в горле: ну почему даже взрослые и умные люди не понимают, что если бескорыстно помогать друг другу, то мир станет намного добрее и безопасней? — Они меня похитили! Они пытали моего друга! Они украли браслет, но он мне нужен не из-за ценности, а чтобы встретиться с молодой тсарицей.

Лавочник поморщился.

— С Исенарой? У тебя, девка, точно с головой всё в порядке?

— Господин Дубок, не выдавайте меня, если вдруг обо мне кто-то спросит, вот и всё, — попросила Рыска.

— Милая, за всё надо платить, — холодно сказал он. — Я должен рисковать из-за твоих проблем?

Она вдруг почувствовала, как внутри закипают злость и обида. Если один из способов Алька не подошёл, вероятно, сработает второй? Ей бы ещё его уверенности и решительности…

— У меня есть один знакомый путник, — сурово произнесла Рыска. — Я отплачу вам тем, что попрошу его подправить вашу дорогу.

Лавочник рассмеялся.

— Да нет у тебя никакого путника, это ясно. Иначе бы ты не просила у меня помощи.

Она глянула ему в глаза самым суровым взглядом, на который была способна.

— Господин Дубок, этим летом ваша жизнь будет в опасности. Кровяной понос. Один к трём.

Лавочник настолько опешил, что не сразу понял, о чём речь.

— Чего?

— А можно сделать так, чтобы был один к ста.

— О чём ты говоришь, девка?

— Я видунья. Если вы выдадите меня, то пожалеете. Отоприте дверь.

Он подумал, затем кинул ей ключ и сказал:

— Не дури, не стану я про тебя болтать.

— Спасибо.

Рыска спокойно вышла из лавки, хотя ей хотелось стремглав умчаться подальше от господина Дубка и его понятливости.

Сработало! Не деньги, так угрозы, хотя злат был реальный, а угроза — нет.

По пути домой Рыска приняла решение: она найдёт браслет, чтобы с его помощью добиться аудиенции молодой тсарицы, а потом вернёт его Альку, вот! Исенара вспомнит об оказанной Альком услуге и не откажет в помощи.

* * *

Прошло три дня, прежде чем Рыска смогла вернуться к дому высокой дамы, чтобы узнать главную новость прошедшей ночи: хозяев обокрали.

— Обчистили, мерзавцы, — делился соседский садовник с группой зевак, к которым осторожно примкнула и Рыска. — Господа Змерзлики, значит, поехали на свадьбу. Двумя каретами, коровнюх и сторож ихний сели на козлы. Служанку с собой взяли и причесуху. Дома только дворецкий остался, но он, как обычно, напился. Пса жалко, басистый был. Отравили его. Ночь тёмная была, безлунная…

— Да что ж это делается? — возмутилась женщина с корзиной в руках. — Страшно спать по ночам. А ты ничего не слышал?

— Слышал, — ответил садовник, — и всё уже дознавателю рассказал. Пёс лаял, а потом затих.

— И всё? — разочарованно спросила женщина.

— Ну, Сенька говорит, три дня тому какая-то подозрительная девка тёрлась возле ихнего сарая. Стояла долго под дождём. Это ж не просто так?

Рыска натянула платок на лоб и замерла, надеясь, что Сеньки среди стоящих зевак нет.

— А я слышала, у нас саврянская банда шурует. Как тсарства объединились, к нам всякое отребье потянулось, сущий сброд. А тсарь не хочет Исенару обидеть и белокосых не гоняет.

— Ты, это, Шуня, с такими речами поосторожней, — предупредил садовник. — А то вчера на площади одного купца стегали за то, что тот какого-то саврянина пришиб — ну как пришиб, по роже двинул пару раз, и всё.

— И за это плети? — распалилась Шуня. — Раньше за это похвалили бы.

— То раньше, дура. А теперь нынче. Нынче приезжим саврянам почёт и уважение. Особенно знатным.

— Знатные за ихней бывшей тсарицей потянулись. Уж лучше бы она сидела у себя в Саврии. Зачем они нам тут сдались?

— А чем они тебе так не угодили? — встряла в разговор молодая девица в сером плаще.

— Помню я их набег, — Шуня брезгливо скривилась. — Я тогда в веске жила. Мрази и насильники. Всех баб и девок, кто не сбежал, попортили, даже совсем малолетних, а уходя из вески, всё пожгли. Я поэтому в город и подалась.

— Говорят, — садовник сочувственно покивал, — наши вояки в Саврии тоже себе ни в чём не отказывали.

— Враньё, — проворчала Шуня. — Мой тогда как раз воевал и рассказывал, что их за насилие и грабёж старшие тсецы наказывали.

— Вот старшие сами и мародёрствовали.

— Ты, Федька, не знаешь, вот и молчи! — гаркнула Шуня на садовника. — Сам-то не воевал, розочки у господ подстригал. А в моей веске за главного был молодой тсец из саврянской знати, звали его Алеш Лоресский. Паскуда, каких свет не видывал…

Рыска, которой надоело слушать про известные ей кошмары прошлой войны, вдруг встрепенулась, услышав знакомое имя. Теперь ей, наоборот, хотелось продолжения рассказа, но садовника окликнул хозяин, и группка у забора стала расходиться.

Забыв об ограблении и о браслете, Рыска побрела по городу, не разбирая пути. Её душили сомнения и дурные предчувствия — кажется, она поняла, почему лицо господина Лоресского показалось ей таким знакомым…

— Эй, девка, с дороги!

Её привела в чувство проезжавшая мимо процессия из трёх ездоков. Поспешно отступив в сторону, Рыска оглянулась, сориентировалась и ускорила шаг. У неё вдруг возникло странное желание зайти в цирюльню: в последнее время там продавались не только тёмные, но и белые парики. Главное, чтобы сразу не выгнали, потому что для конспирации она с утра надела старый кухаркин плащ и обула лапти.

Вывеска «Бородач» оказалась за углом, в щепке ходьбы от дворцовых стен. Рыска вошла внутрь, радуясь, что оба цирюльника заняты, и остановилась у большого зеркала. Не заботясь о том, что о ней подумают, она сняла с одной из стоек белый парик и водрузила его себе на голову. Пригладила, приблизила лицо к стеклу.

Сходство оказалось поразительным, хотя её черты были мягче, чем у господина Лоресского. Рыска просто обомлела: заострённый подбородок, узкое, не по-ринтарски вытянутое лицо, летящие брови, но самое главное — жёлто-зелёные миндалевидные глаза в обрамлении густых, не слишком длинных ресниц.

— Что вам угодно?

— Выбираю парик для мужа, — не задумываясь ответила Рыска, ловя удивлённый взгляд цирюльника.

Снова глянув в зеркало, она насупилась, сдвинула брови, затем улыбнулась. Одно лицо.

Вернув парик на стойку, она вежливо попрощалась и вышла.

Возможно, у неё была куча сводных братиков и сестричек по всему Ринтару… Эта мысль Рыску вовсе не порадовала, но ей стало очень интересно, что ощутил машущий хлыстом господин Лоресский, когда увидел перед собой её лицо. Сомнение? Досаду? Удивление? Раздражение?

Раньше все савряне казались ей похожими, но это было вовсе не так. Пожив в Саврии и насмотревшись на саврян, она поняла, что, кроме светлых волос и светлой кожи, их мало что объединяло. У кого-то брови были светлые, у кого-то — как у Алька — тёмные. Носы — тонкие или толстые, с горбинкой, картошкой, курносые. Пожалуй, только круглолицых в Саврии было мало, а так попадались и румяные, и веснушчатые, и скуластые.

Остановившись в квартале от дома, Рыска поняла, что неожиданное открытие не только не принесло ей радости, но и добавило тревоги. «Иногда лучше не знать», — подумала она, чувствуя, как кто-то трогает её сзади за плечо. Сердце на всякий случай ухнуло...

— Здравствуй, Варвара.

Она обернулась. Перед ней стоял господин Дубок.

— Здравствуйте.

— Ты больше не заходишь, вот я и решил тебя найти, — объяснил он. — Ты была права. Эта женщина, Агнеша — только вряд ли она Агнеша — спрашивала о тебе. Но я сказал, что тебя раньше не видел. Пообещал ей сообщить, если ты снова придёшь.

— Как именно сообщить? — поинтересовалась Рыска.

— Во-от, — лавочник поднял палец. — Она оставила адрес, по которому можно прислать ей весточку.

— Переулок возле Верхней улицы?

— Нет, — удивился лавочник, — на Соломенной. Интересует?

— Если за ту же плату, что вы просили раньше, то нет.

— Ну, мы же договорились, видунья, — его лицо расплылось в улыбке. — Не будем друг другу вредить.

Рыска пристально глянула ему в глаза и поняла, что он поверил в её видуньи способности.

— Я точно не стану вам вредить, господин Дубок, — пообещала она. — Какой дом?

— С синим забором возле свечной лавки.

— Спасибо, — она кивнула и пошла в сторону своего временного дома.

* * *

— Мальчик, хочешь медьку заработать?

Чумазый мальчуган, торчащий возле молельни, шустро подскочил.

— Не, хочу две!

— Хорошо, — Рыска дала ему записку, — отнеси это в один дом. Скорее всего, тебе откроет дворецкий, а ты скажи, что это хозяевам передал один добрый господин и что это очень важно. Понял?

— Чего ж не понятного, — мальчишка взял записку. — Только две медьки вперёд.

Рыска отдала ему плату и объяснила, как найти нужный дом.

— Это тот, что на днях обокрали? — спросил догадливый сопляк.

— Именно.

Мальчишка припустил во весь дух, а Рыска, накинув капюшон, потрогала ножны. Зачем ей меч, она точно не знала, просто чувствовала себя с ним уверенней. Ни в какую драку ввязываться она не собиралась, но если вечерний город окажется недружелюбным, то можно негодников и припугнуть.

Вообще-то, она планировала очень осторожно понаблюдать за домом с синим забором, о котором ей рассказал лавочник. Днём это было слишком опасно, потому что Агнеша, к сожалению, знала её в лицо, трюки с маскировкой и переодеванием требовали денег, а сумрак скрывал бесплатно.

Узнав от господина Дубка адрес, где могли скрываться разбойники, Рыска весь день была сама не своя: занимаясь с Павлушей, путала задания, отвлекалась и в конце концов усадила его переписывать саврянские стихотворения из купленной за медьку книжки. Когда мальчика позвали на ужин, она сказала кухарке, что не голодна, и с наступлением сумерек выскользнула на улицу через двор.

У Рыски был план, и не один. Альк учил её всегда иметь про запас план «Б» и, на самый крайний случай, план «Ж» — если ситуация станет грозить опасностью для собственного зада.

Она подозревала, что Агнеша и её дружки имели отношение к ограблению дома той высокой госпожи, и не могла хранить свои подозрения в тайне, ведь каждый честный человек должен сообщить властям о преступлении, иначе обвинить могут невиновных. Однако идти к судье или дознавателю Рыска не собиралась: этим правдорубам только попадись, они, чтобы выслужиться, тебя саму в яму посадят. Поэтому она через мальчишку передала записку для ограбленной госпожи Змерзлик: «Проверьте Агнешу».

Всего два слова, но в свете последних событий та точно поймёт, о чём речь. Если Агнеша уже исчезла из круга её подружек, то её начнут искать те, кому положено. А если их усилия не увенчаются успехом, Рыска им поможет. Она подозревала, что в доме с синим забором на улице Соломенной может храниться часть награбленного.

Однако сначала нужно было вернуть браслет — Рыскин билет во дворец. Если у неё не будет браслета, Исенара может и не захотеть с ней разговаривать — да она её вовсе не узнает!

Рыске нравился её основной план.

Когда-то они с Жаром и Альком рискнули жизнью, чтобы передать тоскующей Исенаре послание от любимого тсаревича. Теперь, когда Альк по нелепой ошибке впал в немилость и вынужден был скрываться, тсарица не могла остаться равнодушной к его судьбе. Рыска замолвит за него слово, а Исенара похлопочет перед тсарём. Тот, поняв, какую службу ему сослужил Альк Хаскиль, отменит охоту и накажет тех, кто её объявил.

План «Б» казался чуть хуже, но тоже годился. В нём Рыска собиралась написать тсарице письмо, вложив в него браслет. Так и во дворец идти не придётся, лишней опасности себя подвергать не нужно, а браслет подтвердит искренность и бескорыстность её поступка. Вот только Рыска не была уверена в своём слоге: напишет что-нибудь неправильно или не поставит где надо запятую, и всему делу конец!

План «Ж» нужен был на случай, если тсарица окажется забывчивой или жестокосердной, Рыску не узнает, прикажет выставить вон или вообще отправит в тюрьму. Вдруг Алька в глазах Исенары уже очернили, выставили заговорщиком или бунтовщиком? Вдруг господин Берек, дядя мерзкого Райлеза, решил отомстить за племянника и настроил против Алька Пристани? Рыске вспомнился ещё один человек, ненавидевший Алька всей душой — косоглазый наместник Зайцеграда. Что-то ей подсказывало, что тот мог надолго затаить обиду за полученную в кормильне позорную шишку.

Когда Рыска подошла к дому с синим забором, Соломенная улица почти спала: в редких окнах виднелись огоньки свечей, где-то плакал ребёнок, кто-то фальшиво и пьяно напевал «Дорожную». Фонарей, ставших в последнее время модными в Ринстане, в этой части города не было. Накинув на голову капюшон, Рыска пристроилась в высоких кустах чуть поодаль от калитки, чтобы понаблюдать за входом.

Примерно с пол-лучины ничего не происходило, и она уже заскучала и зачесалась, став жертвой первых весенних комаров, как вдруг по дороге к дому заскользила чья-то тень. Потом ещё одна, и ещё… Что именно ей следовало делать, чтобы заполучить браслет, Рыска пока не решила — план был всего лишь понаблюдать, а там как повезёт. Тревога в груди закопошилась предательской гадюкой, но Рыска, как обычно не понимала из-за чего: из-за реальной опасности или банального страха?

Согнувшись в кустах, она на всякий случай проверила меч и обратилась в слух. Внутри дома, куда забрались тени, ничего не происходило, и вдруг — бам! Грохот раздался такой, словно выбили входную дверь.

Потому что в доме выбили входную дверь, сообразила Рыска.

— Хруст, налево! — громко скомандовал мужской голос.

Загорелись факелы, раздался топот, кто-то громко выругался, зазвенели мечи. Окна захлопали, ругань усилилась.

Рыска выглянула из засады, пытаясь понять, что происходит: разбойники дерутся друг с другом или до них добрались стражи? Кто-то выпрыгнул из окна дома как раз с её стороны, за ним тут же выскочила другая фигура, и оба человека помчались огородами в сторону реки. Крики и шум драки продолжились.

— Кого-то пасёшь, или живот прихватило? — вдруг раздалось у неё за спиной.

Голос был зловещий и неприятный, и Рыска, выхватив меч из ножен, быстро развернулась.

Она даже не поняла, как её разоружили: меч вылетел из руки, ноги подкосились, лицо уткнулось в грязную землю.

— Ой, не надо, — пискнула она, сжимаясь в комок и надеясь не получить удар сапогом в бок. — Я просто мимо шла, а тут такое…

— Знаем мы ваш бабий отряд, — прохрипел мужчина. — Как отвечать — они овечки, а как грабить — всех на ножи.

Руки за спиной больно стянула верёвка; под тяжёлым навалившимся на неё телом Рыска не могла не то что драться — пошевелиться.

— Я тоже хотела их поймать! Они и меня ограбили! — завопила она, но её уже перевернули, быстро стянули заодно и ноги и бросили под куст.

Оказалось, её скрутил совсем молодой парень, черноглазый, крепкий и плечистый, одетый в серую одежду, популярную среди состоявших на тсарской службе и проводивших рейды «хорьков».

В этот момент со стороны дома раздался душераздирающий крик, и парень проворчал:

— Ладно, не до тебя. Полежи пока тут.

Его как ветром сдуло.

Рыску спасло то, что парень забыл про её меч, отлетевший в середину колючих кустов. Кое-как подкатившись к самому краю торчавшего из-под корней лезвия, Рыска поёрзала и перерезала стянувшие руки верёвки, а затем, ломая ногти, освободила и ноги. Она уже собиралась дать стрекача, как вдруг увидела, что в доме напротив открывается калитка и через неё проскальзывает тонкая девичья фигура. Луна, сидевшая до этого за облаками, вылезла и осветила знакомое Рыске лицо. Агнешка! Она вовсе не пряталась в осаждённом доме…

Фигура задержалась в тени деревьев на полщепки, а затем помчалась вдоль по улице. Рыска засунула меч в ножны и, недолго думая, бросилась следом. На этот раз она не позволит этой бандитке застать себя врасплох! Если Альк её хоть чему-то научил, она должна это показать.

Спустя пару щепок Агнеша заметила преследование: повернулась, свистнула, обидно загоготала и припустила по дороге вдвое быстрее. Рыска не отставала. Скоро сердце уже стучало в горле, сползший сапог больно тёр ногу, ножны били по ягодицам, мешая мчаться на полной скорости, но злость и обида прибавляли сил. Агнеша свернула к речке, где Рыска могла запросто упустить её: трава и песок приглушили топот ног беглянки, а впереди к тому же темнели заросли кустов и камыши.

— Стой, бандитка!

В ответ раздалась быстро удаляющаяся сочная брань.

— Сама такая! — не выдержала Рыска, обидевшись на сравнение с падшей женщиной.

Агнешка была ловкой, выносливой, а ещё она явно ориентировалась в этой части города. Буквально через щепку погоня прекратилась, потому что Рыска просто не представляла, куда бежать. Она остановилась, перевела дух и тихо прорычала от обиды. Ух, она бы показала этой воровке!

Или наоборот? Теперь, когда они оказались возле реки и рядом не было ни «хорьков», ни местных жителей, бывалая Агнеша, пожалуй, находилась в более выгодном положении. Сейчас как выскочит из-за куста, Рыска не успеет и меч поднять…

Вдруг впереди и чуть слева залаяла собака. Потом вторая, третья — сердитый хор запел неспроста… Рыска припустила в сторону лая, надеясь увидеть жилые дома, но вокруг теснились полузаброшенные сараи, а за ними — опять прибрежные кусты. Луна зловеще осветила тропинку, какой-то мостик, сваленные сбоку от перил доски… Лай стал громче, отчётливей, а скоро и сами охранники показались. Их было с полдюжины! Впрочем, Рыска и волков-то не боялась, а тут какие-то собаки. С виду одичалые, но у неё с собой был меч.

— Прочь, паскуда! Поди прочь! — голос раздавался откуда-то снизу.

Рыска осторожно спустилась по пологому склону ближе к реке и вдруг увидела Агнешу, но не полностью: из земли торчали только плечи и голова, которую яростно облаивали разномастные собаки.

— Ой, — Рыска попятилась, но тут же взяла себя в руки, отважно приблизилась к собачьей стае, достала меч. — Пошли вон! Вон!

Твари испуганно отскочили, но ушли недалеко, продолжая рычать из кустов.

Подойдя на два вершка к торчавшей из земли голове, Рыска наконец поняла, что произошло: Агнеша провались в прореху недостроенного моста и намертво застряла в досках. Судя по тому, как она отчаянно пыталась выбраться из ловушки, в одиночку ей с этой задачей было не справиться.

— Эй, ты как? — спросила Рыска, опуская меч.

— Нормально, — процедила сквозь зубы воровка.

— Хм… Ну так я пойду?

— Вали-вали, коза.

— А собачек не боишься?

— Каких-то шавок?

— Ну ладно…

Рыска сделала вид, что уходит. Рык из кустов усилился.

— Постой, — неохотно окликнула её Агнеша.

— Да? — Рыска обернулась.

— Это, ты… помоги мне, что ли.

— А волшебное слово?

— Ради святой Божини Хольги!

— Вообще-то, и «пожалуйста» бы хватило.

Рыска подошла к застрявшей Агнеше и осмотрела место падения. Со стороны всё было не так страшно — вероятней всего, выбраться из провала той не позволяла зацепившаяся за гвоздь куртка, но воровка этого не поняла. Злобно сверкнув глазами, она проворчала:

— Подсади меня снизу, что ли, раз помогаешь.

— Сейчас.

Рыска осторожно подошла к мостку, стараясь сама не оступиться. По сваленным с разных сторон брёвнам и камням стало ясно, что мост как раз ремонтировали. Агнеша дёрнулась в очередной попытке самостоятельно вскарабкаться наверх, цепляясь руками за мокрые доски.

— Саший тебе в дупло, — ругнулась она, с противным скрежетом ломая ногти.

И в этот момент внимание Рыски привлек блеск на запястье Агнеши — в свете луны драгоценные камни так и переливались… Передумав спускаться, чтобы освободить воровку из ловушки, Рыска подошла к провалу, внимательно глядя себе под ноги.

— Извини, но я должна забрать этот браслет, — сказала она.

— Ещё чего! — раздался возмущённый возглас.

В одно мгновенье Агнеша стянула браслет со своего запястья и уже замахнулась, чтобы бросить его в густые заросли, а то и в воду, но её заставил одуматься вновь поднявшийся в кустах лай: если бы Рыска отправилась искать трофей, злобные твари вылезли бы из укрытия и одним гавканьем не ограничились. Эти по виду людей не боялись — возможно, и человечину уже пробовали: тсарский указ об отлове бродячих животных тсецы исполняли спустя рукава... Разумней было отдать браслет сейчас, чтобы спасти голову, а потом вернуть его себе.

— На, бери. Считай, что это моя плата за твою помощь.

Рыска схватила браслет и быстро отступила, чувствуя, как скрипят под ногами плохо скреплённые доски мостка.

— Нет, не плата. Я спасаю тебя просто так, потому что браслет и так мой, — заявила Рыска.

— Ладно, лезь уже вниз, — согласилась воровка, — у меня руки затекли.

— А платой за свободу будет твоё объяснение.

— Чего?

— Расскажи, откуда у тебя этот браслет, — потребовала осмелевшая Рыска.

— Ох, мне что-то в грудь впивается… — прохрипела Агнеша.

— А ты быстрей рассказывай!

— Друг подарил, — призналась та.

— А у него откуда?

— Нашёл.

— Где?

— В развалинах старого замка.

— Правда? — удивилась Рыска, безоговорочно поверив в историю.

Она знала, что их с Жаром похитители, укравшие браслет, прятались в подвалах разрушенного междоусобицей замка, грустную историю которого ей когда-то поведал Альк.

— Да, так оно и было. Всё, теперь выпустишь меня?

— А как его зовут?

— Кого?

— Друга.

— Неважно, — Агнеша снова дёрнулась, надеясь вырваться из ловушки, но лишь глубже провалилась вниз и запаниковала, не замечая, что внизу вовсе не вода, а земля, до которой осталось всего полвершка.

Рыска развернулась и сделала вид, что уходит.

— Браслет у меня на хранении, — полетело ей в спину. — А если я его потеряю, этот бандит убьёт меня и мою семью.

— Семью? — удивилась Рыска, останавливаясь.

— У меня есть мать и дочка, они в веске живут. Я им деньги передаю, когда получается.

Рыска обдумала услышанное.

— Ну, тогда я его тебе верну, — предложила она, позабыв и об оскорблениях, и о ноже, приставленном к её горлу в переулке. — Мне этот браслет нужно просто показать кое-кому. Это знак, чтобы меня узнали. Напоминание об услуге. Мой друг нуждается в помощи.

— Хорошо, — быстро согласилась Агнеша и драматично простонала.

Обойдя какие-то балки, Рыска спустилась под мост, отцепила от гвоздя застрявшую куртку и подтолкнула Агнешу вверх — её зад и ноги быстро исчезли в дыре, и только тогда Рыска поняла, что совершила ошибку. Ей больше не верилось в покладистость воровки, у которой наверняка имелся нож… Меч мечом, но убивать ради браслета Рыска была не готова: одно дело — собак попугать, и совсем другое — кого-то пырнуть. В проёме моста, где только что торчало застрявшее тело, появилось недовольное лицо Агнеши.

— О, да я могла бы спокойно и вниз прыгнуть, — удивлённо отметила она, сердито скалясь.

Рыска попятилась. Если бы она понимала, где находится, можно было бы улизнуть без драки, а так за браслет придётся сразиться — и впервые в жизни с равной соперницей. В кустах недовольно порыкивали псы, чуя, что их добыча ускользает.

— Вот и прыгни!

Но Агнеша была не дура и не собиралась сигать в темноту.

— Лучше ты вылазь, — предложила она. — Пойдём отсюда. Расскажешь, кому ты хочешь показать браслет. Может, я тебе чем помогу.

— Нет. Скажи мне, куда тебе его вернуть, и разойдёмся.

Сверху донёсся обидный смех.

— У меня нет постоянного адреса. Послушай, здесь дорога в город одна. Или ты хочешь возвращаться вплавь?

— У меня есть меч, — пригрозила Рыска, — и я умею им пользоваться.

— Зачем он тебе? Я предлагаю мир и женскую солидарность.

Сверху раздался топот каблуков, а затем — Рыска никак этого не ожидала — громкий лай. Собаки выскочили из укрытия и всей стаей набросились на одинокую жертву.

Рыска рванула наверх, но поскользнулась в темноте и на полщепки задержалась, карабкаясь среди досок, бочек и скользкой тины. Раздался сердитый крик Агнеши, затем собачий визг, но лай и рык не смолкли — привычные к дракам псы не отступали. Вдруг вскрикнула уже воровка, и Рыске этот крик не понравился — какой-то он был хриплый, отчаянный… К тому моменту, как она выбралась наконец из-под проклятого моста, женщина уже лежала на земле, окружённая стаей псов, один из которых вгрызался в её горло. Кровь била чёрной струёй, не оставляя надежды на благоприятный исход.

— Пошли вон, — завопила Рыска с таким ужасом и отчаяньем, что несколько собак отскочили ещё до до того, как блеснул её меч. — Прочь, у-у, зверюги!

Она замахнулась, и самый крупный пёс с кровавой мордой замер и уставился на неё в немой злобе. Зарычал, рыкнул — и бросился вперёд. Рыска опешила: за всю свою жизнь она повидала всяких собак, в том числе бешеных, но таких свирепых и расчётливых не встречала. Меч рубанул наискосок, укоротив предводителю стаи хвост. Этого хватило, чтобы остальные бросили жертву и отступили назад в кусты. Пострадавший пёс, дико визжа, тоже рванул прочь, и вскоре стая исчезла в темноте.

— Агнеша!

Рыска подбежала к лежащему на земле телу, понимая, что спасать уже некого, и никакие лекарские умения тут не помогут… Несколько мгновений она смотрела на разодранную острыми зубами шею, а затем отвернулась и вывернула на землю скудное содержимое желудка.

— Хольга, помоги, — пробормотала она, лихорадочно думая, что теперь делать.

Оставлять тело лежать на этом пустыре, чтобы собаки вернулись и довершили начатое? Оттащить его в сторону? Может быть, накрыть своим плащом и позвать на помощь?

Последний вариант показался самым правильным, и Рыска уже собиралась снять с себя плащ, как вдруг со стороны реки донеслись мужские голоса.

— Эй, сюда, — закричала она, — помогите! Собаки!

Зазвенели уключины, и скоро из кустов вышли два здоровенных… саврянина. Их белые косы отливали серебром в лунном свете.

— Чего орёшь, девка? — с заметным акцентом спросил один.

— Собаки загрызли мою подружку, — пропищала Рыска, вновь теряя самообладание.

— Что, правда? — пробасил второй и добавил своему другу на саврянском: — А у Аксёны на днях мальчишка пропал, до сих пор не нашли. Думали, утоп. Ты, Петро, придержи эту девку, мало ли что…

— А-а! — прокричала Рыска и бросилась бежать, теряя плащ в незнакомых руках.

Лишь спустя несколько щепок быстрого бега она поняла, что злополучный браслет остался лежать в кармане.