Зарянка (гет)

Ровно в семь Снейп появился в холле, где у двери его уже поджидала взволнованная Трелони. Она переоделась и даже пыталась усмирить волосы, но с такой копной справляться сложно, особенно если находиться в крайнем нервном возбуждении. 

— От того, что вы паникуете, дело быстрее не продвинется. Вы уверены, что опасность реальна и вы ничего себе не надумали? 

— Послушайте, если не хотите со мной идти — так и скажите, я бы уже давно ушла, не дожидаясь вас. 

Зельевар на это обвинение промолчал, открывая дверь и вежливо пропуская прорицательницу вперёд. 

Дорога до Хогсмида прошла в молчании. Трелони куталась в шаль, упрямо поджав губы, и  шагала быстро, так, что длинноногому профессору не приходилось её поджидать. Зевающая Розмерта, слегка удивлённая ранним визитом, разрешила воспользоваться камином, и уже через десять минут они шагали по Косой аллее в направлении Лютного переулка. 

Перед самым поворотом Сивилла слегка помедлила, борясь с робостью, но после нахмурилась и нырнула под арку. Сразу стало темнее, будто мрачные делишки, которые проворачивают в местных лавчонках, отражаются и на внешнем виде улочки. Обитатели Лютного не были приверженцами ранних подъемов, поэтому большинство магазинчиков ещё были закрыты. Трелони, сжав кулаки, прошла до самого конца, заглядывая в окна, но пока не нашла ту, кого искала. 

Зато Северус на обратном пути действительно заглянул в пару зельеварских лавок, где иногда попадались редкие и ценные ингредиенты. Во время переговоров с торговцами Сивилла безучастно стояла в стороне, рассматривая улицу через мутноватые витрины, мало обращая внимание на окружающий антураж. Похоже, её не трогали ни химеры в банках, ни пугающие части тел монстров, ни мерзко выглядящие глаза разных форм и размеров. Все мысли её занимала старуха. 

Совершая повторный круг, Снейп остановился у плаката на стене — на черно-белой движущейся фотографии бесновался Сириус Блэк. 

— Здесь на удивление спокойно. Наверное, авроры распугали всех контрабандистов своими постоянными облавами и поисками Блэка, — предположил он, недовольно рассматривая худое лицо своего старого неприятеля. — Но и бродить вот так нам не стоит. Мы уже начинаем привлекать внимание. Вспоминайте, Сивилла, где стояла ваша старуха. Что вы у неё вообще покупали? 

— Я плохо помню, это было давно. А покупала я у неё зеркало, вот это…

Она достала из кармана и нерешительно протянула ему старинное зеркало в бронзовой оправе. Было заметно, что она не очень охотно расстаётся с ним, передавая в чужие руки. Северуса особенно заинтересовали грубоватые узоры на раме — они не были похожи на руны, скорее, это была схема созвездий, но ни одно из них не было зельевару знакомо. Никакого клейма мастера или других отличительных признаков на зеркале не наблюдалось, но по виду этому зеркалу можно было дать не одну сотню лет.

— Не знал, что вы интересуетесь антиквариатом, — заметил он, возвращая предмет. 

— Я не интересуюсь. Только этим зеркалом. 

— Вы же знаете, что искать здесь ведьму без имени похоже на поиски иголки в стоге таких же иголок? Особенно если ваша карга не хочет, чтобы её нашли.

— Я не собираюсь отсюда уходить, пока не найду, даже если придётся бродить кругами по Лютному до заката! 

— Кто-то осмелел? Трусливая зайчишка отрастила зубки? — Прозвучало неожиданно ехидное замечание из темного закутка за их спиной.

Снейп не заметил, откуда взялась старуха. Только что её не было, и вот она появилась, будто сотканная из утреннего тумана. Звучный, сильный голос сильно контрастировал с хрупким тельцем, и профессор ощутил,  как от взгляда карги у него холодеет под ложечкой. Завидев старуху, Сивилла кинулась к ней без оглядки, хватая старую ведьму за руку, будто она может сбежать.

— Вы! Вы продали мне зеркало! — Воскликнула взволнованно прорицательница. 

— Ещё бы. Удачная покупка, правда? 

— Да! Нет! Скажите, как мне связаться с тем миром?

— Лечь спать, милочка, — ехидно ухмыльнулась старуха. 

— Мне это не подходит, если лягу спать, то встречусь с ним! А мне нужно предупредить там других людей! Им может угрожать опасность! 

— Извини, ничем помочь не могу. Скажу только — артефакты парные, но у кого второй — я не знаю. 

— Как же так! Мне нужно предупредить тамошних магов! Он найдёт их, точно найдёт! И будет использовать! Это моя вина!

Трелони заломила в отчаянии руки, а зельевар молча прислушивался к их разговору. 

— Тебе были обещаны защита и ответы. Ты получила и то, и другое. О большем речи не было. Попасть туда или связаться с кем-то другим ты не сможешь. Для каждого владельца зеркала существует единственный, свой собственный собеседник. И повлиять на него ты не можешь. Что бы он ни творил на "той стороне", ты бессильна, это его мир, а не твой. 

Договорив, старуха отвернулась, демонстрируя этим, что разговор окончен, а Сивилла выглядела совершенно разбитой, с глазами, готовыми вот-вот пролиться слезами. Понимая, что она не собирается двигаться с места, зельевар подхватил коллегу за локоть и повел в сторону Косой аллеи. Больше им здесь делать было нечего. Прорицательница не сопротивлялась, автоматически следуя за ним, но он подозревал, что вскоре её накроет истерика, и не желал находиться в этот момент посреди людной улицы. 

Выбравшись из переулка, он огляделся и направился в небольшой ресторан, где, как он знал, имелись отдельные кабинеты. Там она сможет поплакать, а он сам — поесть. 

Устроив спутницу на мягком диване и усевшись напротив, он указал официанту несколько пунктов в меню, исподтишка поглядывая на Трелони. Прорицательница всё ещё находилась в глубокой задумчивости, но слёзы высохли. Похоже, рыдания отменялись. И тогда он решил утолить своё любопытство:

— Так что случилось, Сивилла? В чем ваша катастрофа? 

— Он узнал о магах от меня, — рассеянно пояснила она, глядя больше внутрь себя, чем на окружающих. — У них там нет волшебства. Вернее, думали, что нет. А оказалось, есть. И теперь он их всех найдёт! 

— Где — там? И кто — он? 

— В Лондоне. В другом Лондоне. А он это Майкрофт, — приходя в себя, договорила она, тут же испуганно прикрывая рот ладонью. 

— Я ничего не понял про "другой Лондон", но вы уверены, что эта угроза — реальна? 

— Северус, вы не понимаете, у него масса возможностей, и теперь, когда он знает, что они существуют, он поймает всех магов, наверняка будет проводить с ними какие-то эксперименты, или же решит избавиться, если посчитает опасными!

— То есть, ваш знакомый — злодей?

— Нет, он хороший человек, как вы можете так говорить!

— Вы противоречите себе. Если он "хороший человек", почему тогда вы решили, что он будет изводить неизвестных вам магов, которых, вполне возможно, не существует? 

— Потому что для него интересы страны стоят превыше всего. И он будет защищать Британию, даже если угрозы нет.

Сивилла уронила руки на колени, безучастно глядя на возникшую перед ней тарелку с рыбой. 

— Поешьте, вам это нужно. И расскажите уже целиком, во что ввязались.

Послушно взяв вилку, женщина принялась за еду, и вместе с тем проступили слезы, которые она так долго сдерживала. Капли стекали по щекам совсем беззвучно, а она при этом продолжала жевать, отправляя каждый раз в рот по крохотному кусочку. 

Прекратив терзать рыбу, она высморкалась в большой платок с пестрыми цветами и заговорила. Зельевар узнал о покупке зеркала, его действии и об общении во сне с таинственным могущественным человеком. Дослушав до откровений о том, что Майкрофт собирается искать волшебников, Северус проворчал: 

— Сивилла, вы — идиотка. Разве можно покупать в Лютном с рук неизвестный артефакт непонятного назначения, активировать его своей кровью и после болтать подолгу с нематериальной сущностью. А если бы это был демон? Разве родители не учили вас, как нужно обращаться с магическими артефактами? Три основных  правила: не давать бездумно клятв, не пробовать незнакомых зелий и не трогать артефакты! Зачем вам вообще вздумалось с ним откровенничать? 

— А что, я могла откровенничать в Хогвартсе с кем-то другим? 

Снова рассердившись, Трелони вскочила, оставляя на салфетке пару галлеонов: 

— Надеюсь, этого хватит. Благодарю за обед и помощь, я подумаю, как достать вам несчастное пророчество. А пока прощаюсь, отсюда я уже сама найду дорогу. 

— Сивилла, не чудите и сядьте. Теперь я лучше понимаю причину вашей тревоги, хотя всё так же крайне не одобряю вашу неосмотрительность. Забудьте про пророчество, вы мне ничего не должны. 

Женщина осторожно опустилась обратно на диван, рассматривая свои руки. Раньше у неё была какая-то цель, смутная надежда всё изменить. Но теперь после слов старухи и эти искорки испарились. С миром Майкрофта был единственный способ связи, и сейчас он лежал у Сивиллы в кармане. Зельевар прожевал кусочек мяса и напомнил:

— Упоминалось, что зеркала парные. 

Трелони растерянно пожала плечами в ответ:

— Я всё равно не знаю, кому принадлежит второе. 

Обед закончили в молчании и зельевар проводил разбитую неудачами коллегу обратно в Школу. Собираясь сворачивать на лестницу в подземелья, он предложил: 

— Если не желаете оставлять зеркало у себя, давайте я его спрячу. 

Но Сивилла испуганно сжалась, придерживая рукой карман:

— Извините, Северус, но нет. Вокруг и так слишком… темно. Пусть у меня останется хотя бы это… 

Сгорбившись, она начала подниматься наверх, но профессор снова её окликнул:

— Сивилла, постойте! Вы же сами говорили, что ваш знакомый — порядочный человек! Почему вы так уверены, что всё обязательно будет плохо? 

— Потому что никогда и ничего не бывает хорошо, — донесся до него еле слышный ответ.

///

Неудача в Лютном сильно ударила по Сивилле, хотя она и старалась этого не показывать. Женщина снова начала скатываться по наклонной в пучины уныния, вернулись кошмары и лишь последние крохи самообладания сдерживали её от того, чтобы снова достать из запасов бутылку. 

Состояние угнетения усугубляли и дементоры, которые появились у границ Школы в последние дни августа, приманив с собой промозглую сырость, неизменные серые тучи и сквозняки. От холода не помогали ни толстые кофты, ни вязаные перчатки, ни платки. Каждое утро Сивилла наматывала на себя все больше слоёв разномастной одежды, напоминая пёструю растрёпанную капусту, из носа постоянно текло, а кожа рук оставалась ледяной, краснела и шелушилась. 

Она спрятала зеркало в ящик комода, стараясь о нем даже не вспоминать, но из-за этого вернулись страхи, и она почти перестала нормально спать. Тени под глазами почти догнали оправу очков, делая её похожей на грустного лемура, и даже Минерва при встрече поинтересовалась, в порядке ли она. 

Неожиданную заботу проявил и Снейп, который прислал с домовиком зелье сна без сновидений, но его Сивилла пить не стала. Она боялась, окунувшись в непроглядную темноту, больше из неё не вернуться. 

Нашествие студентов немного отвлекало от тягостных мыслей, с одним исключением — теперь к ней на занятия ходил Поттер с компанией и она имела сомнительное удовольствие каждую неделю в непосредственной близости наблюдать сгусток мрака над головой мальчишки. А темный силуэт гримма в чашке, явный и зловещий предвестник несчастья, лишь послужил финальным штрихом. 

В Большом зале было не лучше. Сивилла перестала так сильно, как прежде, опасаться Снейпа, но теперь причиной беспокойства стал Люпин. Она помнила его студентом — Римус учился четырьмя годами раньше неё, — и уже тогда замечала в нём что-то странное. Теперь же от него отчетливо тянуло мускусом и падалью, как от матёрого хищника, а в чертах лица и улыбке нет-нет да и проглядывало что-то звериное. Люпин старался вести себя дружелюбно, но Сивилла ощущала фальшь и обходила нового преподавателя по широкой дуге. 

Ей мучительно не доставало под рукой заветного зеркала, а ещё не хватало тихих доверительных бесед с Майкрофтом. Она снова осталась одна, по кирпичикам теряя уверенность, которую старательно собирала последние полгода. Несколько раз ей хотелось достать зеркало и снова сунуть под подушку, но страх встречи пересиливал. Она боялась услышать от него резкие, ранящие слова, а ещё больше — узнать о последствиях своей откровенности. Ей грезились тюрьма и пытки, огни костров и кровь повсюду, стекающая по стенам, собирающаяся в лужи, ручейки, багровые реки, накрывающие её с головой, и Сивилла захлебывалась, не имея сил избавиться от этих видений даже когда бодрствовала. 

Она уже путала сон с реальностью, почти никого не принимала у себя, кроме приходящих на занятия студентов, а развлекалась немудрёным фокусом — взяв любую колоду, она неизменно доставала оттуда карту, предвещающую неприятности. Шестерка бубён неизменно ложилась рядом с девяткой пик, предвещая смерть. С карт Таро попеременно скалился скелет на коне, хихикал подвешенный за ногу висельник, или щерились в разных количествах мечи, предвещая убийства и травмы. Перемешивая колоду Ленорман, Сивилла неизменно раз за разом доставала бубновую девятку — карту "Гроб". 

Однажды она достала из колоды трефового туза и слегка обрадовалась, но после из следующих четырех колод последовали ещё четыре таких же туза, и стол после этого напоминал деревенский погост — весь в крестах. Сивилла, глядя на это, горько рассмеялась и долго не могла остановиться. Да, не напрасно её называют мошенницей и шарлатанкой. Ей приходится придумывать другие предсказания, потому что сама по себе способна увидеть в будущем только несчастья и смерть… 

Укутываясь сразу в три одеяла, она понадеялась, что в этот раз сон будет хотя бы немного менее выматывающим, и она сможет отдохнуть, но уже очень скоро снова очнулась с воплем, сбрасывая одеяла на пол, пытаясь избавиться от тягучего ужаса, облепившего её, как паутина арахнида. К сожалению, она очень хорошо помнила свой кошмар — в отличие от привычных уже туманных грёз наяву в этом сне она очень отчетливо видела молодого человека в плаще, темноволосого и вихрастого. Вот он становится на край крыши, прощается по телефону со своим другом и ныряет вниз. Полы плаща трепещут, как крылья, но не способны выдержать подобный вес. Оглушительно звучит в ушах шум удара, хруст костей, из-под разбитого виска по асфальту расплывается глянцевое багряное пятно. 

Но хуже того — Сивилла знала, кто этот человек, хотя никогда раньше его не видела. Дар предвидения в очередной раз вывернулся самым неприглядным образом, показав ей смерть младшего брата Майкрофта — Шерлока. 

Сидя в кровати, она до крови закусила губу. Она уже ощущала себя последней грешницей, запятнавшей себя кровью иномирных  магов, но вот так смолчать и позволить погибнуть ещё одному невинному человеку — на такое она пойти не могла. Тем более зная, что Майкрофт, в отличие от обитателей Хогвартса, ей точно поверит. 

На подкашивающихся ногах Сивилла проковыляла к комоду, не зажигая света пошарила на третьей полке, очень скоро ощутив под пальцами привычную прохладу. Возвращаясь в постель, в этот раз зеркало она держала крепко, будто опасаясь, что оно выскользнет и разобьется. Учитывая то, как отчаянно дрожали её руки, такой исход был вполне вероятным. Снова заворачиваясь в одеяльный кокон, она до последнего сомневалась в своём поступке, но все мысли исчезли под гнётом сна, который настиг Сивиллу, как удар топора.