Осенние письма (гет)

Раннее утро вновь было тихим и туманным. Солнечные лучи пробивались сквозь лёгкое светло-серое марево.

Рассвет вновь застал Заряну за письменным столом. Завернувшись в шаль, она выводила своим чётким округлым почерком строчку за строчкой.

"Здравствуй, Робин! Хочу сказать тебе: "доброе утро", потому что сейчас у нас очень красивое утро. И вообще, в бабушкином саду прекрасная золотая осень, и всё так красиво и хорошо, что даже сердце щемит. Если бы можно было собрать в баночку всю нашу замечательную атмосферу и переслать по почте! К сожалению, до такого даже магия ещё не дошла... Может, когда-нибудь?

У нас скоро семейный праздник, день рождения бабушки Всеславы. Соберутся родственники со всех сторон, и... и прощай, тишина, порядок и уединение! Конечно, будет весело, но всё же мы с бабушкой вздохнём с облегчением, когда гости укатят по домам.

Мы заранее наготовили множество разных вкусностей. Знаешь, как говорят в нашем семействе, если речь заходит о доме бабушки Всеславы? "О, вино и яблочные пироги!" — вот что они говорят. Бабушка делает вино из черноплодной рябины. Кусты черноплодки растут вокруг дома в великом множестве; сейчас эти заросли радуют глаз оттенками красного и бордового, я очень люблю там бродить. Урожай мы уже собрали и переработали. Начинка для пирогов из черноплодной рябины тоже хороша. Но наше семейство предпочитает яблочные пироги, и напекли же мы их — ух! И открытые, украшенные переплетением косичек, и закрытые, и горы пирожков, и ещё... словом, я могла бы исписать не одну страницу перечислением наших кулинарных подвигов. И это я ещё не говорю о первых и вторых блюдах! И о компотах! Ой-ой-ой...

Даже немного голова кружится от этого изобилия. Раньше я только приезжала к бабушке Всеславе, была на её пиру гостьей, а теперь участвую в подготовке и чувствую себя необычайно повзрослевшей.

Знаешь, это всё-таки весело. Главное, чтоб этот день прошёл спокойно, насколько это возможно. Надеюсь, дорогие родичи проявят деликатность и не начнут обсуждать за столом мою будущность. Всё-таки праздник. Хотя я уже предвкушаю вздохи, намёки и непрошеные советы. Главное: не воспринимать их всерьёз. Например, когда кузина Алла возведёт к небу свои очи и вздохнёт, что я "похоронила себя в глуши", мне следует сложить руки на груди, закрыть глаза, нацепить на лицо самое трагическое выражение и изобразить покойницу. Ну и так далее — по ситуации.

Раньше я не писала тебе об этом, Робин, но моим выбором в семье не очень-то довольны. Во-первых, я "сбежала" из Дурмстранга. Но мне не хотелось оставаться там без Володи. Понимаешь, я и пошла-то именно туда, а не в Колдовстворец из-за него, не хотела с ним расставаться..."

Заряна подняла голову. Её старший брат, нынче по-военному строгий и серьёзный, даже несколько чересчур сдержанный и светски учтивый, в одиннадцатилетнем возрасте был порядочным сорванцом и хулиганом. Так что на семейном совете постановили: исправить его может только Дурмстранг с полувоенной дисциплиной. Заряну же собирались по традиции отдать в Колдовстворец, где порядки проще и мягче, даже возможен экстернат. Но тут Зара впервые проявила непослушание и неуступчивость. Год без брата показался вечностью, а его письма с жалобами и возмущениями разбередили ей сердце. Они были самыми близкими людьми на свете и никак не могли разлучиться.

Зара улыбнулась, испытывая странное чувство — это было так недавно и так давно. Каких-то семь лет назад — ну разве для волшебника это много? Будто бы ещё вчера она впервые сменила цветастые платьица на тёмную суконную форму, впервые вошла под каменные своды древнего замка и услышала строгие команды учителей, заметила любопытные взгляды однокашников. Дети Зару не обижали: ещё бы, сестра Владимира Драгомилова, весьма крепкого и далеко не тихого второкурсника. Учителя относились к ней хорошо; вскоре она завоевала всеобщие симпатии удивительным умением уживаться в суровой атмосфере Дурмстранга и не терять бодрости духа. Дома ждали, что Зара вот-вот сбежит оттуда со слезами и истериками; но она научилась подчиняться многочисленным правилам, не попадать в переделки и осиливать насыщенную, довольно-таки тяжёлую учебную программу.

"Знаешь, Робин, Дурмстранг многому научил меня, и я благодарна за всё этой школе: и за знания, и за знаменитую закалку, и за путешествие на Турнир. Но в этом году я поняла: с меня хватит. Володя в Училище Мракоборцев, а я выберу другой путь — путь бабушки Всеславы. Кажется, я не говорила, что она моя родственница по маме, из рода Белосельских? Родная сестра моей "прямой" бабушки Мирославы (вот уж у кого я не хотела бы учиться). Мы всегда хорошо ладили с бабушкой Всеславой, но главное — мне нравится у неё учиться. Она удивительный человек: в молодости преподавала в Колдовстворце, потом вышла замуж за дедушку Георгия, и они вдвоём работали над теорией и историей магии, особенно в разделе чар и заклинаний. Дедушка Георгий был слаб здоровьем; он умер, когда ему было всего сорок лет. Их единственный сын — дядя Ярослав — служит сейчас на Дальнем Востоке, а бабушка Всеслава продолжает научную работу. Она разбирается во многих сферах магических наук, и её гибкий ум объединяет достижения разных отраслей в одно целое, в "мир-систему магии", как она говорит. Я ею восхищаюсь, честно! Общение с ней стоит любых магических курсов и тем более унылой работы стажёром в Министерстве. А потом бабушка Всеслава выплывает из библиотеки и идёт месить тесто, собирать яблоки в саду и присматривать за огородом. Она говорит, что за физической работой у неё лучше "играет мысль", и главные озарения приходят во время уборки или готовки. Но мало кто это понимает. Для половины семейства она осталась, как была в юности, "синим чулком", а для другой половины стала "распустившейся и зарывшейся в глуши наседкой". А всё-таки пьют вино из черноплодки и уписывают яблочные пироги и те, и другие!

Хотела бы я быть похожей на неё, прожить похожую жизнь. Только, конечно, мне бы хотелось, чтобы мой муж жил долго-долго."

Заряна задумалась, дописав эту фразу. Ведь Робин влюблён в неё, как-никак. А всё же... она написала самую обыкновенную, банальную правду! Нечего стесняться.

"Расскажи мне о своей семье, Робин, хорошо? Я читала в "Родословии волшебных родов всего света" краткую историю Блэквудов. Прямо приключенческая повесть, нарочно не придумаешь!

А ещё я спросила у бабушки Всеславы насчёт тех вредителей, о которых ты писал — не называя имён, так, из научного интереса. Она написала своей знакомой, которая занимается охраной лесов..."

Мелодичный бой часов напомнил Заре о неумолимом течении времени. Разговоры по душам с Робином стали необходимыми для неё. Более того, она чувствовала, что с радостью встретится с братом, но о многих предметах с большим удовольствием побеседует со "своим англичанином". Разве есть смысл толковать с Володей о красотах туманного утра, оттенках листьев черноплодной рябины или о маггловской поэзии? А с Робином можно обсудить что угодно...

Вздохнув, Зара прибралась на столе и взмахом палочки привела в порядок причёску и платье. Теперь можно спуститься к завтраку!

Когда они с бабушкой Всеславой уже вовсю возились с тестом для пирожных, которые следовало готовить в последнюю очередь, в окно постучалась почтовая сова. Умная птица оставила письмо на подоконнике, взяла лежавшую в специальном месте монетку, съела печенье и улетела.

— Письмо от твоего английского корреспондента? — улыбнулась бабушка.

— Да-да.

— Он часто тебе пишет.

Заряна покраснела под пристальным взглядом фиалковых глаз.

— Впрочем, ты рассказываешь о нём только хорошее.

— Бабушка! Это просто друг... пока что.

— Ну-ну. Беги, прочти письмо!

— Нет... я подожду. Буду предвкушать удовольствие.

— Ясно.

Некоторое время они работали в согласном молчании.

— Зара, а как ты думаешь — приедет твой отец? Ростислав?

— Не думаю. Кажется, он очень занят. Как всегда. Зато Пётр Васильевич с мамой приедут, это точно.

— Да... что ж, человек таков, каков он есть. У него работа, исследования...

— У тебя тоже исследования.

— Другого плана, Зарочка. Да и не переделаешь его.

— Ты ведь предупреждала маму, верно?

— Поздно, право слово. Катюша влюблена была без памяти, и он казался таким влюблённым... думала — может и сладится у них. Могло бы сладиться.

Зара задумчиво разрезала тесто на равные кусочки.

Ей вспоминались холодные звёздные ночи "на краю света", в глубине тайги, где её отец работал над изучением магических существ. Он уходил рано и возвращался поздно, иногда даже не ужинал и сразу заваливался спать. Мама будила его и начинала шёпотом, переходящим в крик, требовать от него ответов на мучившие её вопросы. Когда они уедут, наконец, из этой дыры в цивилизованное место? Когда он наконец с ней заговорит? Когда посмотрит на сына, на дочь? Они растут, не видя отца, не видя человеческого общества! Да как она могла выйти за такого чурбана бесчувственного! Отец долго молчал, а потом сказал однажды: "Чего ты от меня хочешь? Ты знала, за кого выходила замуж! И почему!". Мама заплакала и сказала: "Не знала! Не знала! Понятия не имела!".

Заряна ненавидела эти ночные ссоры, ненавидела и дни, когда мама старалась делать вид, что ночью не плакала и не злилась. Много позже Заре стало известно, что поженились её родители потому, что должен был появиться на свет Володя. А иначе... первая любовь, наверно, растаяла б без следа, и они разошлись бы навсегда. А теперь... они жили на краю леса, и маме не нравилась их жизнь. Володя и Зара не имели ничего против тайги: другого мира дети не знали. Хотя и не прочь были узнать...

В конце концов Володя тяжело заболел; мама собралась и уехала в Москву с детьми. Володя долго лежал в больнице, а целитель Пётр Васильевич был очень добр и внимателен. В конце концов родители развелись, и мама вышла замуж за целителя; через два года родилась малышка Юлия. Зара полюбила девочку всей душой, а вот Володя был к ней холоден. Даже ревновал: и маму, и Зару. Тогда-то он и стал настоящим хулиганом и разбойником. Зара не понимала, отчего он так не любит Петра Васильевича: ведь тот лечил его, спас ему жизнь. "Он врал! Он не меня спасал, а к маме..." Владимир долго не мог примириться с разводом родителей. Зара смирилась быстрее, хотя и чувствовала: для матери старшие дети значат гораздо меньше, чем младшая дочь.

Но всё это в прошлом. Теперь они все взрослые: даже Юля уже не малышка. А всё же...

— Бабушка Всеслава, а почему ты думаешь, что у родителей могло бы что-то... сладиться? Они слишком рано сошлись, я думаю, — медленно произнесла Зара.

— Э, беда не столько в том, что рано, а в том, что слепо. Не знали они друг друга и узнать не пытались. Может, после свадьбы попытались узнать бы, познакомится как следует, и слюбилось бы дело. Но нет... нет. Сделанного не воротишь...

— Не рано... слепо, — повторила Заряна. Прежде она всегда — вслед за матерью — винила во всех бедах юность родителей. Первая любовь всегда проходит. Хорошо, если не оставляет оков...

Когда пирожные уже готовились в духовке, Заряна отряхнула с рук муку и распечатала письмо. Бабушка Всеслава деликатно отвернулась.

Но вскоре ей пришлось повернуться к внучке с удивлением — и предчувствием поворота судьбы.

Зара подняла глаза от листа и воскликнула:

— Бабушка Всеслава, а помнишь... ты рассказывала об общих сновидениях? О снах на двоих?