В чёрной воде (джен)

Если мои внутренние часы, ибо наружные с меня кто-то снял, не лгали, то день едва ли приблизился к обеду. Это значило, что времени у меня было как раз на то, чтобы всё распланировать, запастись едой, водой и всем необходимым. А так же проявить доселе не дававшие о себе знать лидерские качества. Оставалось надеяться на то, что людей я хоть и поверхностно, но читать могу и меня не отправят на корм очаровательным двухметровым рыбкам, едва услышав предложение.

Парень сразу меня сдавать не метнулся, но и желания поддержать не выказал. Он выслушал внимательно, не перебивая, до конца. Он не уточнял, не спрашивал. Просто слушал. А когда я с приглушённого тона постепенно перешёл на шипение, чтобы хоть как-то сдержать рвущиеся наружу эмоции, он просто встал, оглянулся на воду, развернулся и ушёл. Похоже, я всё-таки поторопился. Нужно было выждать, втереться в доверие. Но что уже об этом думать. «Значит, буду действовать один, по обстоятельствам. Главное — добраться до лодок как можно раньше, когда люди ещё спят, а нелюди уже уползли в свою топь. Едой теоретически можно было обзавестись на соседних островах, ведь именно там местные пополняют свои запасы. Правда, грести ещё и ударно с такой рукой будет весьма болезненно».

Но парня я не винил. Я очень рано осознал, что не все в этом мире готовы выбраться из пресловутой зоны комфорта, если она давала хоть какую-то стабильность, незаметно забирая в уплату порой самое ценное — достоинство и вкус к жизни. Я же к таким жертвам относился неприязненно. Я не любил сомнительный риск, но был готов рисковать, если это сулило мне ощутимую выгоду. Будь то знания, открытия, успех. Спасение. Даже мизерный шанс на спасение из этой ловушки стоил того, чтобы попытать удачу.

К моему удивлению, стоило мне добраться до лачуги, чтобы собраться с мыслями, как тут же раздался тихий стук. За дверью было тихо. Добрый знак. Можно было понадеяться, что, открыв её, я не столкнусь с разъярённой толпой с вилами и факелами. С некоторой настороженностью я приоткрыл дверь и в образовавшейся узкой щели узрел всего одного человека. Похоже, зря так сразу списал его со счетов. Едва дверь открылась, как он втиснул в помещение увесистую котомку, следом вторую, а затем прошмыгнул и сам. Его прерывистый, возбуждённый шёпот меня даже позабавил. Надо же, какие перемены! Стоило только помахать перед носом слабой надеждой вернуться к прежней жизни. Хотя, если судить по количеству припасов, он начал обдумывать побег задолго до моего появления здесь. А ведь с виду и не скажешь. Вспомнилось первое впечатление. Либо он, в отличие от меня, неплохо играет, прекрасно приспосабливаясь к любым обстоятельствам. Либо я настолько плохо разбираюсь в людях. Даже не знаю, что уязвило бы меня больше. И всё же я был рад, что ошибся. Получается, дважды.

Помимо продовольствия на первое время он прихватил с собой минимум посуды, лук и стрелы, которые смастерил ещё в первый год пребывания на остове. Неплохо, должен признать, смастерил. Его, везунчика, отец в детстве ещё научил. Ещё он достал нехитрый инструмент, вроде молотка и сапожного ножа. Оружием я этот нож при всём желании назвать бы не смог. Так же присутствовала импровизированная аптечка, за которую я его мысленно поблагодарил. В ней было слишком много повязок для простой походной аптечки.

— Есть кое-что ещё, — начало меня здорово напрягло, — я заметил где-то через полгода, наверное, что одна из построек, ну, та, к которой ведёт протока, не то чтобы охраняется. Скорее, наоборот, подозрительно игнорируется. Будто её и нет вовсе. Она стоит вплотную к дому старосты, между ними узкая протока. Перепрыгнуть можно, не напрягаясь особо. Окон у неё нет. А дверь слишком низкая и широкая даже для сомнительной местной архитектуры. Ещё расположена прямо напротив глухой стены с окном его дома. Я как-то пару раз слышал такой характерны рёв… Всего пару раз за эти годы. Но я думаю… Я думаю, там моторная лодка!

Последнее он так внезапно выпалил, что я даже подскочил. А затем его просто понесло, и он быстро затараторил, стараясь убедить то ли меня, то ли самого себя:

— Там точно моторная лодка. Я уверен! Звук такой… Ну, его ведь ни с чем не спутаешь. Не громкий. Но я могу определить?

Последнюю фразу он произнёс с таким сомнением, что я почувствовал непреодолимое желание сказать: «Конечно ты можешь определить». Я ощутил, как мышцы лица заныли. Давно я так широко не улыбался. Как безумный. Моторная лодка! Не хотелось думать, почему никто не использовал её для бегства с острова. Хватит ли топлива для того, чтобы добраться до Большой Земли? Как на шум двигателя отреагирует местная фауна? И насколько бдительно её охраняют? Если там и правда есть транспорт, способный вывезти меня из этих гиблых мест, я его заполучу любой ценой. Взгляд неосознанно упал на короткое и явно не очень острое лезвие, и я заставил себя резко отвернуться.

В мой план были внесены коррективы, что не пришлось по душе новому знакомому. Единственное время, когда можно было беспрепятственно влезть в тот сарай — предрассветные сумерки, то есть время болотных жителей и той громадины, что любит прогулки перед сном прямо по тем, кому не посчастливилось оказаться под её ногами. Безусловно, ход рискованный, но у меня были причины выбрать именно этот временной промежуток, и мне они казались достаточно очевидными и неоспоримыми. Однако животный ужас в глазах собеседника заставил усомниться не в выборе времени. Нет. Но в очевидности этого выбора.

Как можно защититься от плотоядных человекообразных не в меру любопытных рыб? Просто не попадаться им на глаза. Они не влезают в хлипкие домишки не по тому, что не могут, а потому, что не питают к ним интереса. Как можно спастись от многократно превосходящего тебя в размерах и массе существа, которому, по большому счёту, наплевать на тебя со своей немалой высоты? Верно, не путаться у него под ногами. Как можно сбежать от группы разъярённых — а они будут в ярости — довольно крупных мышцавитых людей с весьма сомнительными взглядами и подозрительными целями? Очевидно, не вступать с ними в открытую конфронтацию. За все годы изучения всевозможных существ, что создала природа, я ни разу не встречал зверя опаснее и кровожаднее человека. Хорошо бы и этому пацану осознать и принять этот факт как можно раньше. Потому что в любой момент может быть поздно. Я не являюсь человеконенавистником, вовсе нет. В конце концов, это было бы странно, будучи самому человеком. Но я точно знал, к чему вёл.

Со скрипом мы всё же сдвинулись с места в планировании, что не могло не воодушевлять. Мысленно я уже бороздил бескрайние чёрные просторы на пути к суше. Оставалось немного подождать. Пока один из нас успешно играл привычную роль живого трупа и прилежно выполнял ставшие рутиной распоряжения, второй, то есть я, здраво рассудил воспользоваться, вероятно, последней на неизвестно какой период времени возможностью как следует выспаться. Силы мне ещё должны были пригодиться, да и чувствовал себя я отвратно. Что неудивительно при такой кровопотере.