Снейп-купидон поневоле (гет)

После «комплиментарного инцидента» Гарри и Гермиона старались вести себя так, будто ничего особенного не произошло. Они сдали Снейпу свои отчеты (Гермиона, разумеется, написала на три дюйма больше требуемого, с подробным анализом влияния избытка асфоделя на вербальные центры гиппокампа), и профессор, к их удивлению, вернул их без единой помарки, лишь сопроводив ледяным взглядом, который красноречивее любых слов говорил: «Еще одна такая выходка, и вы пожалеете, что родились».

Рон еще пару дней подтрунивал над ними, цитируя самые «сладкие» моменты их вынужденного диалога, но потом и он успокоился, переключившись на более насущные проблемы, вроде предстоящего эссе по Истории Магии и попыток отучить свою сову Сычика ронять мышиные хвостики в его тыквенный сок.

Однако, несмотря на внешнее спокойствие, между Гарри и Гермионой что-то неуловимо изменилось. Та неловкость, что возникла после инцидента в кладовой, не исчезла, а лишь трансформировалась. Теперь к ней примешивалось какое-то новое, смутное осознание. Те абсурдные комплименты, вырвавшиеся под действием зелья, как ни странно, оставили след. Они оба понимали, что слова были искажены, преувеличены, но где-то в глубине, за приторной оболочкой, скрывалась доля правды, которую они раньше не осмеливались признать даже самим себе.

Гарри стал чаще ловить себя на том, что замечает, как красиво падают волосы Гермионы, когда она склоняется над книгой, или как загораются ее глаза, когда она увлеченно рассказывает о чем-то. А Гермиона, в свою очередь, нет-нет да и задерживала взгляд на профиле Гарри, отмечая его упрямую линию подбородка или то, как смешно он морщит нос, когда не может решить задачу по Нумерологии. Это были мимолетные, почти бессознательные наблюдения, но они накапливались, создавая новый, непривычный фон для их дружбы.

И, конечно же, Северус Снейп не мог долго оставаться в стороне от этого «идиллического» затишья. Ему было жизненно необходимо вносить свою ложку дегтя в любую бочку меда, особенно если эта бочка принадлежала Гриффиндору, и в особенности — Гарри Поттеру.

Новый «подарок» от профессора зельеварения не заставил себя ждать. Это случилось на очередном уроке, посвященном редким и опасным растениям. Класс изучал свойства Ядовитой Тентакулы, и Снейп, как всегда, был в ударе.

— Поттер, — его голос разрезал тишину, как отточенный кинжал, — ваша способность превращать даже самое простое растение в орудие массового поражения поистине неисчерпаема. Вы умудрились заставить этот безобидный (относительно) образец Тентакулы выпустить свои щупальца так, будто он собирается задушить весь класс. Десять очков с Гриффиндора за попытку организации несанкционированного бунта флоры.

Гарри, который всего лишь пытался аккуратно подрезать засохший листок, покраснел и пробормотал извинения. Рядом Гермиона поджала губы, но промолчала, помня о недавнем «комплиментарном фиаско» и не желая навлекать на себя новый гнев Снейпа.

К концу урока, когда большинство учеников уже мечтали о спасительном звонке, Снейп окинул класс своим фирменным оценивающим взглядом.

— Поскольку некоторые индивидуумы, — он выразительно посмотрел на Гарри, — продемонстрировали сегодня особую «близость» к миру растений, им будет предоставлена уникальная возможность углубить свои познания. Поттер, Грейнджер, — его губы скривились в предвкушающей усмешке, — вы оба останетесь после уроков. Вас ждет небольшое, но весьма познавательное задание в теплице номер пять.

Сердце Гарри упало. Теплица номер пять! Это была самая дальняя, самая заброшенная теплица, где профессор Стебль обычно выращивала самые капризные, самые злобные и самые кусачие растения.

— Но, профессор! — воскликнула Гермиона, забыв о своей недавней осторожности. — У нас сегодня дополнительные занятия по Древним Рунам с профессором Бабблинг!

— Какая жалость, мисс Грейнджер, — протянул Снейп. — Боюсь, профессору Бабблинг придется обойтись без вашего всезнающего присутствия. Уверен, она как-нибудь справится. Ваше новое задание имеет гораздо более высокий приоритет. Оно связано с… сортировкой.

— Сортировкой чего? — с подозрением спросил Гарри.

— Корней мандрагоры, Поттер, — Снейп произнес это с таким наслаждением, будто объявлял о пире. — Недавно был собран урожай. И, к сожалению, из-за… небольшого инцидента с участием слишком любопытного полтергейста, корни взрослых, кричащих мандрагор оказались перемешаны с корнями молодых, еще незрелых, но уже довольно злобно кусающихся экземпляров. Ваша задача — аккуратно рассортировать их. Взрослые — в один ящик, молодые — в другой. И постарайтесь, чтобы они не откусили вам пальцы. Или, что еще хуже, не оглушили своим воплем до потери сознания. Наушники, разумеется, прилагаются.

Гарри и Гермиона переглянулись с ужасом. Работа с мандрагорами, даже в наушниках, была не из приятных. А уж сортировать их, рискуя быть укушенным или оглушенным…

— И чтобы вы, — добавил Снейп, его глаза недобро сверкнули, — не отвлекались на посторонние разговоры и полностью сконцентрировались на этом… увлекательном процессе, я приму меры. Для усложнения задачи, Поттер будет работать исключительно левой рукой, а вы, мисс Грейнджер, — исключительно правой. Это будет способствовать развитию вашей амбидекстрии и, несомненно, улучшит координацию движений.

Теперь уже и Гермиона поняла всю глубину снейповского коварства. Работать одной рукой, да еще и не ведущей, сортируя кусающиеся и вопящие корни, — это была пытка. К тому же, это означало, что им придется сидеть очень близко друг к другу, чтобы одновременно дотягиваться до кучи корней и ящиков.

— Но, профессор, это же… это неэффективно! — запротестовала Гермиона. — Мы будем мешать друг другу!

— Напротив, мисс Грейнджер, — Снейп одарил ее ледяной улыбкой. — Это научит вас… командной работе. И синхронизации. Можете считать это практическим занятием по преодолению межличностных барьеров. А теперь — марш в теплицу. Профессор Стебль уже предупреждена о вашем… энтузиазме.

* * *

Теплица номер пять встретила их влажным, душным воздухом, запахом прелой земли и… тихим, но отчетливым попискиванием и поскуливанием, доносившимся из огромной кучи корней, сваленных в центре. Куча была поистине гигантской, не меньше двух десятков ящиков. Рядом стояли два пустых ящика и пара потертых наушников.

— О, Мерлин, — простонал Гарри, оглядывая поле предстоящей битвы. — Он нас просто ненавидит.

— Это мы давно поняли, Гарри, — вздохнула Гермиона, надевая наушники. Звуки тут же приглушились, но все равно было слышно недовольное ворчание мандрагор. — Давай просто… постараемся сделать это как можно быстрее. И без потерь. Пальцев, я имею в виду.

Они сели на низкие скамеечки по обе стороны от кучи. Гарри попытался взять корень левой рукой. Это было ужасно неудобно. Корень извивался, как змея, и норовил цапнуть его за пальцы.

— А-ай! — вскрикнул он, когда одна из молодых мандрагор все-таки умудрилась его укусить. — Они действительно кусаются!

Гермиона, работая правой рукой, тоже испытывала трудности. Ее движения были скованными и неловкими.

— Нужно быть осторожнее, Гарри. И не дергайся так, ты их только злишь.

Им пришлось придвинуться друг к другу почти вплотную, чтобы одновременно дотягиваться до корней в центре кучи и до ящиков, стоявших по бокам. Их плечи и локти постоянно соприкасались. В душной, влажной атмосфере теплицы, под аккомпанемент приглушенных воплей мандрагор, это создавало странное, почти интимное ощущение.

— Так, этот… — Гарри неуклюже вытащил левой рукой довольно крупный корень, который тут же истошно завопил (к счастью, сквозь наушники это было не так оглушительно). — Взрослый, да?

— Да, похож, — Гермиона, тоже вытянув корень правой рукой, пыталась рассмотреть его. — Мой, кажется, молодой. У него еще нет… э-э… характерных морщин на лице.

Они работали молча, сосредоточенно. Гарри старался не думать о том, как близко сидит Гермиона, как ее волосы, выбившиеся из-под наушников, щекочут ему шею, как он чувствует тепло ее плеча рядом со своим. Но это было трудно. Эхо недавних «комплиментов» все еще звучало в его голове, смешиваясь с писком мандрагор и его собственным учащенным сердцебиением.

Гермиона тоже была погружена в свои мысли. Она чувствовала присутствие Гарри каждой клеточкой кожи. Легкий запах его одеколона (что-то свежее, с нотками мяты), то, как он иногда задерживает дыхание, пытаясь ухватить особенно вертлявый корень, его тихое сопение от усердия… Все это создавало вокруг них какое-то особое, почти наэлектризованное поле.

— Осторожно! — вдруг воскликнула она, когда Гарри чуть не уронил особенно крупную и злобную мандрагору прямо ей на колени.

Он инстинктивно дернулся, чтобы поймать ее, и их руки столкнулись. Их пальцы переплелись на мгновение, удерживая вопящий корень. Они замерли, глядя друг на друга. Расстояние между их лицами было минимальным. Гарри мог видеть золотистые искорки в ее карих глазах, капельки пота на ее лбу. Гермиона видела, как дрогнули его ресницы, как напряглись мышцы на его шее.

Мандрагора в их руках истошно завопила, возвращая их к реальности.

Они одновременно отдернули руки, корень с глухим стуком упал на землю.

— П-прости, — пробормотал Гарри, чувствуя, как горит лицо.

— Н-ничего, — так же смущенно ответила Гермиона.

Они снова принялись за работу, но напряжение между ними стало еще сильнее. Молчание было густым, почти осязаемым.

В какой-то момент, пытаясь дотянуться до корня, завалившегося в дальний угол кучи, Гарри потерял равновесие и начал падать прямо на Гермиону. Она инстинктивно выставила руки, чтобы его удержать. Они оба рухнули на мягкую землю теплицы, Гарри оказался сверху, прижав ее к земле.

Наушники слетели с их голов. Оглушительный, многоголосый вопль мандрагор обрушился на них со всех сторон.

— А-а-а! — закричали они одновременно, зажимая уши.

Гарри быстро скатился с Гермионы, помог ей подняться. Они оба были в земле, растрепанные и оглушенные.

— Ты… ты в порядке? — прокричал Гарри, пытаясь перекрыть визг мандрагор.

— Да! А ты? — так же громко ответила Гермиона.

Они быстро надели наушники обратно. Вопли немного стихли.

Гарри посмотрел на Гермиону. Ее лицо было испачкано землей, волосы растрепаны, но в ее глазах, несмотря на испуг, светилась какая-то… искорка. И он вдруг понял, что, несмотря на всю абсурдность и опасность ситуации, ему… ему не так уж и плохо. Быть здесь, с ней, даже сортируя этих мерзких мандрагор… это было лучше, чем сидеть в одиночестве и думать о Снейпе.

— Знаешь, — сказал он, когда они снова уселись и немного пришли в себя. — А Снейп, наверное, думает, что это для нас худшее наказание в мире.

Гермиона кивнула, на ее губах появилась слабая улыбка.

— Наверное. Он так старался придумать что-нибудь поизощреннее.

— А на самом деле… — Гарри замялся. — Ну, конечно, это не прогулка по Хогсмиду, но… с тобой… это не так уж и ужасно.

Гермиона посмотрела на него, и в ее взгляде он увидел что-то теплое.

— Да, Гарри. С тобой… даже мандрагоры не так страшны.

Они улыбнулись друг другу. И в этот момент, среди пыли, грязи и воплей растений, между ними проскользнула еще одна искорка. Не та, что от случайного прикосновения, а другая — искорка понимания, взаимной поддержки, чего-то, что выходило за рамки обычной дружбы.

Они продолжили работу, но теперь уже с каким-то новым чувством. Они начали координировать свои действия, подсказывать друг другу, какой корень лучше взять, как его удержать. Гарри научился более-менее сносно управляться левой рукой, а Гермиона — правой. Иногда их руки все еще сталкивались, но теперь это вызывало не столько смущение, сколько легкую, почти веселую неловкость.

— Этот, кажется, пытается спеть арию из «Волшебной флейты», — пошутил Гарри, вытаскивая особенно голосистую мандрагору.

Гермиона хихикнула.

— А мой, похоже, фальшивит. У него определенно нет слуха.

Они работали еще несколько часов. Куча корней медленно, но верно уменьшалась. Они устали, были грязными и голодными, но настроение у них было на удивление… хорошим.

Когда последний корень был рассортирован, и они, сняв наушники, вышли из теплицы на свежий вечерний воздух, оба почувствовали огромное облегчение и… странную грусть. Наказание закончилось.

— Ну вот, — сказал Гарри, отряхивая землю с мантии. — Кажется, мы выжили. И даже пальцы на месте.

— Да, — Гермиона улыбнулась. Ее лицо было уставшим, но счастливым. — Мы неплохая команда, Гарри. Даже когда работаем не ведущими руками.

Они пошли к замку, молча, но это молчание было уже другим — не напряженным, а каким-то… уютным.

У входа в Большой Зал они столкнулись с Роном. Он только что вышел с ужина и выглядел сытым и довольным.

— О, вот и наши герои-ботаники! — воскликнул он. — Ну как, мандрагоры не сильно покусали? Вы выглядите так, будто вас только что выкопали из грядки.

Гарри и Гермиона переглянулись и рассмеялись.

— Почти, Рон, почти, — сказал Гарри.

— Но мы справились, — добавила Гермиона. — И даже, кажется, не оглохли.

Рон посмотрел на них с подозрением.

— А чего это вы такие… веселые? Снейп обычно не назначает наказаний, после которых хочется смеяться. Вы там что, нашли клад в корнях мандрагоры? Или нанюхались каких-нибудь веселящих спор?

— Нет, Рон, — Гарри покачал головой, все еще улыбаясь. — Просто… день был… необычный.

— Очень необычный, — подтвердила Гермиона, и ее взгляд снова встретился с взглядом Гарри.

Рон пожал плечами. Он ничего не понимал. Эти двое становились все более странными. То они обмениваются приторными комплиментами, то возвращаются с наказания Снейпа грязные, уставшие, но… счастливые? Что-то здесь было не так. Какая-то тайна, в которую его не посвящали. И это ему не нравилось.

А Гарри и Гермиона, направляясь в гриффиндорскую гостиную, думали о том, что сегодняшний день, несмотря на все старания Снейпа, оказался не таким уж и плохим. Он заставил их работать вместе, преодолевать трудности, полагаться друг на друга. И он показал им, что даже в самых нелепых и неприятных ситуациях, которые им подстраивал их любимый профессор зельеварения, они могут найти что-то… хорошее. Особенно если они вместе.

Снейп, конечно, был бы в ярости, если бы узнал, что его очередное изощренное наказание имело совершенно противоположный эффект. Вместо того чтобы унизить Поттера и досадить Грейнджер, он невольно… сблизил их. Еще на один шаг. По этому странному, абсурдному пути, который, казалось, вел их в совершенно неожиданном направлении.