Lily Evans and the Marauders  (гет)

Всю неделю Лили немного нервничала. Она нашла одно интересное заклинание и время от времени практиковала его, удостоверяясь, что всё пройдет удачно.

Вскоре наступили выходные. Дул несильный ветер, дождь противно моросил.

Но несмотря на это, Лили, Белла и Мэдисон отправились в Хогсмид, в одно из своих самых любимых мест. На каждом углу находились всевозможные магазинчики с дружелюбными продавщицами и толпой посетителей. Больше всего им нравилось «Сладкое королевство», где продавалось вкуснейшее печенье с фисташками.

Подруги решили сразу пойти в «Три метлы», пока другие студенты не заняли все столики.

Им повезло — любимое место было свободно. Заказав, три чашки горячего шоколада, они расположились у окна.

Белла сделала большой глоток. Лили тоже поднесла стакан к озябшим губам и отхлебнула. По телу разлилось приятное тепло.

— Ммм... — пробормотала она, с удовольствием попивая напиток. — Нигде не готовят шоколад так хорошо, как здесь.

— Эй, смотрите, кто здесь, — шепнула Мэдисон, кивая на вход.

Порыв холодного ветра влетел в паб, заставляя посетителей поежиться. Вошли мародеры. Блэк, как и говорил, пришел без подружки.

— Привет, мои дорогие, — Сириус уселся рядом с Лили. Джеймс и Питер сели напротив. — А где же наши напитки?

— Это вопрос или простая реплика? — девушка закатила глаза. Их навязчивость и притязания на исключительность опять привели ее в ярость.

Юноша бесцеремонно вырвал чашку из ее рук и сделал вид, что пьет.

— Стоп! Поставь обратно!

— Злюка, как и всегда, — нежно сказал он.

— А где Римус? Вы же, как попугаи-неразлучники?

— Он навещает свою… ээ… больную бабушку, — видно было, что вопрос застиг Джеймса врасплох.

— Опять? Сколько времени она уже болеет?

— Я сказал бабушку? О, нет, я оговорился — кузину. Да… Кузину Берту. Правда, Питер?

— Эээ… да.

— Не смей! — крикнула Мэдисон, заметив, что Сириус незаметно пододвигает ее чашку к себе, и хлопнула его по руке. Юноша накрыл ее ладонь своей и ласково погладил.

— Не вижу что-то восторга.

— А он в глубине души, — холодно парировала девушка.

Даже самой себе она не хотела признаваться, что у нее дрогнуло сердце, когда вошел Сириус. Эта худоба, этот кошачий разрез дымчатых глаз, длинные волосы…

— Откуда такая игривость в тоне? — саркастично подметил Джеймс. — Кстати, как там твое имя?

— О, Мерлин! Мы учимся на одном факультете вот уже шесть лет, а ты до сих пор не запомнил мое имя, — недовольно проворчала Мэдисон и встала, чтобы заказать еще шоколада.

— Ну и что? Я честно не помню! Может, у меня не совсем обычный склад ума.

— То, что ты называешь складом ума, скорее можно назвать спадом, — снисходительно бросила Лили и, взяв Беллу за руку, потащила от мародеров. Незаметно достав палочку, она нацелила ее на юношей и беззвучно прошептала:

— Баиламосос!

В течение неуловимого мига ситуация повернулась на сто восемьдесят: Джеймс, Питер и Сириус внезапно вскочили, с грохотом опрокинув стулья. Взобравшись на столы, они, по-видимому, решили снискать славу великих танцоров: Джеймс начал вальсировать с невидимым партнером, в то время как Сириус бил чечетку, а Питер танцевал кан-кан.

Только одно бросалось в глаза — выражения лиц танцующих: торжественность на лице Сириуса резко контрастировала с одуревшими глазами. Питер танцевал торопливо, высоко задирая ноги, с недоумением на мрачном лице. Оскорбленное выражение Джеймса не гармонировало с изящными движениями.

Было очевидно — мародеры пытались остановиться, но руки и ноги их не слушались.

Подруги хохотали до слез. Все присутствующие, вначале оторопевшие от неожиданности, тоже начали смеяться. Вскоре стены паба сотрясались от гомерического хохота. Произведенный эффект превзошел все ожидания!

Лицо Джеймса раскраснелось, ссуженные глаза кровожадно уставились на Лили.

Девушка широко улыбнулась. Эта сцена доставляла ей истинное удовольствие, и она даже не пыталась придти им на помощь.

— Не думала, что в вас скрыт такой потенциал, — похвалила Мэдисон.

— Ну, залезли на стол, потанцевали, почувствовали себя звездами — слезайте, — добавила Белла.

Выйдя на улицу, они продолжали хохотать.

— Это было здорово! Великолепное зрелище! Чемпионат по состязанию идиотов!

— Все так смеялись.

— Мародеры были просто в истерике, — усмехнулась Мэдисон, вытирая слезы. — Особенно, когда под общее улюлюканье начали расстегивать рубашки. Жаль, что желающих накинуться на их тела не нашлось!

— Пусть Поттер дважды подумает прежде, чем шутить над кем-нибудь, — рассмеялась Лили.

— Ну, не знаю. Вряд ли это его остановит, — задумчиво протянула Белла.

— Да ладно тебе. Видела, какое у него было лицо? Не думаю, что в ближайшее время он что-нибудь устроит, — уверенно заявила Мэдисон.

Но Лили не верила в столь простую и убаюкивающую версию. Жизнь научила ее, что человек мало в чем может быть уверен, и что люди не любят свидетелей своей слабости.

* * *

В среду вернулся Римус, как всегда, бледный и уставший после подобных отлучек. У него было очень много болезненных родственников, которые заболевали с периодичностью раз в месяц.

* * *

Кругом стояла чернильная тьма. Но небо искрилось огненными зернами и, казалось, сеяло их по озеру. Темная вода была вся в звездной россыпи.

В ту ночь был назначен урок астрономии. Шестикурсники поднялись на Астрономическую башню, чтобы посмотреть на звезды. Профессор Хаттерсон, высокая женщина с добрым лицом, со светлыми, почти белыми, волосами, уже ждала их там. Ее длинная сиреневая мантия, казалось, парит в воздухе.

— Добрый вечер, класс. Сегодня лучшее небо, которое может быть для этого урока. Мне бы хотелось, чтобы вы назвали все звезды и планеты, которые увидите. Я поделю вас на пары.

К неудовольствию Лили ей в пару достался никто иной, как Поттер. Она думала, что Джеймс, как всегда, будет заниматься не пойми чем. Но, к ее удивлению, он сразу приступил к делу, изучая диаграммы, делая записи и то и дело поглядывая в телескоп.

— Так здесь Венера... и Козерог.

— Поттер, я… — начала Лили, но резко передумала. — Неважно. Вот здесь Меркурий.

— Слушай. Прости, ладно? Почему мы пытаемся уничтожить друг друга? Это не упрек, а всего лишь вопрос.

Он пристально смотрел ей в глаза, как бы желая придать глубокий смысл каждому своему слову. Но выражение его лица не вязалось с раскаивающимся тоном. Казалось, Джеймс вот-вот рассмеется.

— Да неужели? — холодно ответила Лили, но тут же замолчала, поняв, что что-то не так. Из ее рта вместо слов вылетело: — Илежуен ад?

Студенты стали прислушиваться к странному разговору.

— Что вы сказали, мисс Эванс? — спросила профессор Хаттерсон.

Лили посмотрела на Джеймса и увидела палочку в его руке. У нее вдруг мелькнуло легкое сомнение, тотчас превратившееся в уверенность. Ее худшие опасения оправдались. Вся эта болтовня с извинениями была дымовой завесой.

Девушка попыталась объяснить, что произошло, но у нее ничего не вышло. Джеймс весь трясся от смеха. Казалось, его очки вот-вот соскользнут с носа.

— Лялказ янем смйежд.

Тут профессор поняла, в чем дело:

— Мистер Поттер, такое поведение на моем уроке недопустимо.

Достав палочку, она нацелила ее на Лили и произнесла контрзаклятие. Девушка схватилась за горло и сделала глубокий вдох.

— Поттер…

Ответом ей был веселый смех. Юноша хохотал, схватившись за живот и уморительно морща нос.

— Мистер Поттер, своим поступком вы заслужили отработку, — строго сказала Хаттерсон. — Урок окончен.

Джеймс, похоже, ничуть не расстроился. Спускаясь с башни, он загородил Лили дорогу и вдруг взорвался:

— Послушай меня! Всему есть предел. Не стоит более искушать меня. С каких пор эта борьба, успех которой весьма сомнителен, стала смыслом твоей жизни? Утихомирься!

Ей никогда не приходило в голову, что человек может с такой быстротой перейти от веселья к негодованию. В течение нескольких секунд девушка как будто искала более сильного выражения, искала и не могла найти, и внезапно, с таким видом, точно собиралась плюнуть, бросила ему в лицо:

— У меня есть свой нравственный принцип, очень простой и легко применимый: «Не делай другим того, чего не хочешь, чтобы делали тебе».