Такова Доля (гет)

Здешние церемонии делятся на те,

раз в сто лет, раз в тысячелетие и так далее.

Элизабет Гилберт, «Есть. Молиться. Любить»

(перевод Ю. Змеевой)

Вожделение проснулось в недрах Малфоя чудовищем, неприятно заиграв бледным шрамом у виска.

Драко оскалился.

Он чувствовал, как бешено колотится ее маленькое храброе сердечко. Видел страх и мольбу в ее карих глазах. Слышал, как прерывисто и рвано она дышит.

Его маленькая, милая, беспомощная куколка.

— Ты права, — прошептал Малфой, сильнее прижимая Гермиону к себе. От него пахло алкоголем и табаком. — Но они подождут…

Гермиона замерла. Взгляд ее забегал по комнате, ища спасения, а в горле все будто обдало огнем, когда он выдохнул ей прямо в губы.

— Смотри, как ты прекрасна! — повторял он будто в исступлении. Словно она не девушка рядом с ним, не живой человек, а статуя некого божества. — Сейчас я сделаю тебя еще прекрасней.

И Драко ласково провел рукой по ее волосам, тем самым отпуская их. Он поцеловал — будто лизнул, попробовал на вкус — ее в шею, после чего на миг отстранился.

Мерлин!

Он пугал ее своим вожделением! Своей похотью! Своей…

«Ну, когда же прекратятся его домогательства?!» — стонала она, а внутри все сжималось, завязывалось узлом.

Гермиона скосила глаза в сторону и увидела, как Малфой, продолжая второй рукой придерживать ее за талию, достал из левого верхнего ящика трюмо деревянную шкатулку. Темная, лаковая, с маленьким серебряным замочком; обтянутая черным бархатом внутри, который выгодно оттенял синий свет огромных сапфиров ювелирного гарнитура. Драко легко взял одну сережку и, поправив распущенные локоны, аккуратно вставил тяжелое украшение в ушко девушки.

Почувствовав, как оно оттягивает мочку, как драгоценный металл холодит кожу шеи, Гермиона стояла, не в силах пошевелиться; по телу неприятной волной поползли мурашки.

— Серьги выполнены из золота 585 пробы и украшены 126 бриллиантами круглой огранки с 57 гранями, общим весом половина карата, — с хрипотцой говорил он, одевая ей вторую сережку сильными, ухватистыми пальцами. — Главные камни — это шесть ярких сапфиров, общим весом почти два с половиной карата. Длина украшения составляет около двух дюймов.

Девушка в оцепенении смотрела на себя в зеркало.

Безумное украшение. Явно старинное. Оно… шло и не шло ей одновременно. Как можно осмелиться, как можно посметь надеть такую красоту? Такое изящество и богатство?!

— Про обладательницу этого украшения, которой прежде была моя мать, — продолжал Драко, заставив Гермиону вздрогнуть, — можно сказать, что она благородна и соблазнительна, тепла и обаятельна. А также, обладает неповторимым вкусом. Обладала, — тут же поправился он.

Малфой мрачно ухмыльнулся, ловя ее взгляд в отражении зеркала, и положил массивное колье на шею девушки.

Щелкнул замочек. Ощущение, что посадили на цепь. Как собачку. Маленькую комнатную собачку.

Гермиона затрепетала.

Нет, это все сон! Этого просто не может быть! Камни ослепляли…

— Колье выполнено в той же форме, что и серьги, из золота 585 пробы и украшено 63 бриллиантами круглой огранки с 57 гранями, общим весом в четверть карата. Три сапфира, с весом чуть более карата.

Божественный гарнитур. Королевский. Кто она, чтобы носить это?

Да и не нужно ей никакой роскоши! Она просто хочет домой, в свою уютную маленькую квартирку! Это поместье угнетало ее, оно напоминало слишком о многом.

Воспоминания калейдоскопом завертелись у Гермионы перед глазами: пытка, Беллатрикс, слишком много крови вокруг…

— Отец подарил его моей матери в честь дня их свадьбы, — Малфой тяжело опустил руки на плечи девушке, чуть надавив на них, тем самым прижимая ее спиной к своей груди. — Это древнее фамильное украшение. Ему уже несколько сотен лет, — он будто ласкал языком ее ушко, прижимаясь все сильнее. Стараясь вжаться в нее всем своим телом. — Теперь оно твое. Я дарю его тебе, Гермиона. Ведь именно его получали в дар входящие в род юные девы.

Она вздрогнула, когда он назвал ее по имени.

Неприятный холодок коснулся спины при его упоминании о «юных девах» — определенно, Малфой опять хочет унизить ее.

Драко, казалось, не заметил ее дрожи — заставляя девушку трепетать каждый раз, когда он касался пальцами кожи ее шеи, плеч, груди, Малфой собрал несколько прядей ее волос. И, продемонстрировав отражению зажим из тонкой проволоки серого металла, украшенного бриллиантовой пылью, заколол тугие кудри на затылке.

Да, он чувствовал себя господином, и это осознание собственного всемогущества растекалось по его венам, смешиваясь с пьянящим алкоголем. Гоняло тяжелую, дурную кровь все сильнее и сильнее — вожделение накрыло его удушающей волной.

Ее огромные и испуганные карие глаза, в которых мерцали искорки, будто Гермиона вот-вот готова заплакать. Длинные каштановые волосы, небрежно собранные сзади шпилькой, обрамляли нежное личико. Чистая белая кожа щек и груди, оттеняемая яркой синевой сапфиров и горностаевым мехом. Насыщенное синее платье, которое собирало весь образ воедино.

Куколка.

Нарядная, украшенная драгоценностями. Трепещущая, живая.

И огромный, в форме змеи, перстень с рубином на ее безымянном пальце, ядовито выделяющийся на фоне безмятежного и утонченного вида Гермионы. Словно окова, которая держит ее в повиновении и заставляет трепетать.

Драко смотрел на девушку в зеркале и сходил с ума.

Его радужки посветлели, наливаясь странной одержимостью и похотью. Черты лица, казалось, ожесточились, стали напряженнее — будто Малфой перекидывался из человеческого облика в другое существо. Похотливое, распущенное, развратное…

Все перестало существовать — осталась лишь она. И его безудержное, дикое и яростное желание обладать ею.

Здесь и сейчас.

Малфой накинулся на девушку, резко развернув ту к себе. Он впился в губы Гермионы, кусая и посасывая их, с каждым мгновеньем пьянея еще больше. Его заводили ее слабые попытки оттолкнуть его от себя, а маленькие кулачки, бившие Драко в грудь и по рукам, отдавали болезненной пульсацией внизу.

Сломать, растоптать, покорить, подчинить, чтобы и не мыслила противиться.

«Хотя нет», — метался его разум. — «Пусть не покоряется. Пусть бунтует, так еще слаще, еще запредельнее…»

Мерлин!

Гермиона задыхалась.

От нехватки воздуха и от страха.

Он снова… снова… захочет… сделать ЭТО с ней?

Да что же он за животное?!

— Хозяин, ваши гости просят сонного эля эльфов(1), — совершенно безучастно отрапортовал появившийся домовой эльф. — И ждут вас, хозяин.

Драко на миг замер, отстраняясь от девушки.

— Да… — разочарованно и зло выдохнул он.

Его хватка стала ослабевать, и Гермиона, воспользовавшись моментом, выскользнула из кольца его рук, в два прыжка оказавшись позади домовика, в массивных дверях спальни. Она благодарила Мерлина и судьбу и обещала себе как минимум расцеловать завтра эльфа. Хотя, тот вряд ли оценит. Слишком уж предан своему хозяину.

Гермиону передернуло, когда встретилась с взбешенным взглядом Малфоя.

— Я с тобой еще не закончил, — проговорил Драко сквозь зубы и, яростно схватив девушку за руку, так, что завтра наверняка будут синяки, потащил ее по коридору к лестнице.

Но ту это не волновало.

Сердце девушки неистово колотилось, разрывая грудь изнутри. Гермиона жаждала оказаться внизу. Она надеялась увидеть знакомое лицо, надеялась, что сможет достучаться, и ее спасут. Она уже лелеяла мысль о своем скором освобождении из этой проклятой тюрьмы.

Вниз, скорее вниз!! Там спасение! Там люди — не похотливые скоты, как Малфой, а люди! Ее спасут. Ее обязательно спасут…

Жесткие линии подбородков, непроницаемые глаза — самцы, готовые всех порвать на своем пути, живущие только инстинктами. Урвать лучший кусок, забрать себе самую красивую самку, разорвать слабого. И они пили за своего хозяина.

За ее хозяина. Ее супруга и сюзерена.

Подлые и гнусные ублюдки-аристократы, что поднимали бокалы за Малфоя. За его финансовый гений, за его безжалостность в их нелегком и опасном бизнесе, за его мгновенную реакцию и быстрые решения.

И она хотела просить помощи у них?! Наивная! Гермиона оцепенела, сделав последний шаг. Оказавшись посреди каминной залы.

И что теперь дальше?

Дура, полная и непроходимая дура!

Ей стало не по себе. От этой ее неуместности в обществе, частью которого она не является. И никогда не являлась — она же магглорожденная, она далека от правил их жизни. Никогда не поймет и никогда не примет.

Да и, в конце концов, нужно быть откровенной — она чужая в их купленном мире, где нет ходу таким понятиям, как благородство, порядочность, честность…

Что она делает здесь, в Малфой-мэноре, среди всех этих чистокровных выродков?! «Отпустите меня!» — умоляли ее глаза. Но кто смотрел в них?

— Миссис Малфой, — привстал один из трех гостей. — Мы так рады, что вы…

— Миссис Малфой! Вы просто ош-ш-шеломительны! — девушка узнала самый пьяный голос. Мужчина чуть поклонился, едва не свалившись с кресла и не расплескав эль на ковер под гулкий хохот остальных.

— Пр-р-редлагаю тос-с-ст! — отозвался третий. — За чудес-с-сную мисс-ик-сис Малф-ф-фой, героиню вой-ик-ны!

Гермиона недвижимо стояла в нескольких футах от лестницы, во все глаза наблюдая за гостями, членами Парламента, и невозмутимым Малфоем.

Словно и не было той вспышки безудержной похоти в спальне. Не было неистового желания, которым он прожигал насквозь.

Ничего не было.

Холоден и непоколебим.

Драко неспешно подошел к небольшому столику и, изображая из себя гостеприимного и внимательного хозяина, сам подлил эля в кубки своих коллег. Те благодарственно закивали, продолжая пожирать Гермиону глазами.

Алкоголь дал о себе знать — здоровым мужчинам нужна была женщина, чтобы удовлетворить желание.

Она видела, ощущала их вожделение. Мерлин, как же страшно! Никогда ей не было так страшно. Безумно страшно!

Во время финальной битвы она просто не задумывалась об этом — адреналин зашкаливал. Все происходящее тогда — под пеленой одного слова. Убить.

Да, в плену егерей было страшно… но не так. Она была не одна, и на нее возлагалась миссия, как и на всех них. Это подстегивало. Это не давало страху полностью овладеть ею.

А сейчас было жутко. Дикая, чужая похоть обволакивала, ядом растекалась по телу, оставляя ощущение грязи. Густой, липкой грязи.

— Красива, молчалива… Где же вы, лорд Малфой, отыскали такой дивный, нежный цветок? — продолжали смеяться ублюдки.

Гермиона оказалась в Аду.

Земля разверзлась, и сейчас она стоит на Первом круге. Казалось, еще слово — и мука станет страшнее.

— Подойди ко мне, Гермиона, — мягко позвал ее Малфой, усаживаясь в высокое кресло из темного массива дерева.

Спокоен, собран. Но все это напускное — она чувствует и знает, за простыми словами таится угроза. И за неповиновение ожидает физическая расправа.

Драко так же, как и его гости, неотрывно следил за девушкой. За каждым ее движением, каждым ее взглядом, даже вдохом. Пожирал ее, с головой погружая в собственное же грязное и развратное безумие.

Второй круг.

Похоть была в его глазах. От него так и исходило обещание скорого реванша, за отказ в спальне. Или следует копать глубже?

Кстати, откуда в каминном зале мебель? Еще днем ничего не было — только кушетка и рояль, которые сейчас были немного сдвинуты ближе к стене.

Девушка, словно в забытьи, сделала шаг в сторону Малфоя, чем вызвала усмешки на лицах гостей. Она не знала, что ею движет, но начала двигаться к нему.

— Иди ко мне.

Гермиона сделала еще шаг. Еще. Еще.

Он следил, как она покачивает своими округлыми бедрами, как высоко вздымается ее грудь в такт ее сбитому дыханию.

Бледная сливочная кожа, оттеняемая светлым мехом и холодным блеском драгоценных камней.

— Послуш-ш-шна, хорош-ш-ша, — пропел пьяный голос, смакуя каждое слово.

Девушка была готова сорваться. Убежать, закричать — да хоть что-нибудь сделать! Но оцепенение, сдавившее легкие, и ненавязчивое жжение на шее сзади…

Еще шаг.

— Садись, — и Драко похлопал себя по бедру.

Он издевается. Хочет ее унизить. Хочет выставить ее посмешищем!

Мерлин…

Да он делает из нее потаскушку!

— Легкая форма успокоительного. В вине, за завтраком, — прошептал он ей на ушко, аккуратно поправив прядку каштановых волос, как только Гермиона оказалась у него на коленях. Второй рукой он придерживал девушку за талию. Почти как несколько минут назад перед зеркалом. — Сиди смирно.

Ледяной безжизненный голос предостерегал.

Но она уже улавливала его интонации: в этих, как могло показаться, холодных и чуть презрительных нотках было сокрыто яростное, дикое, необузданное желание.

И она чувствовала… она сидела на символе его возбуждения — Мерлин, у него стояло! Здесь и сейчас!

Гиппогриф задери, что он хочет от нее?!

Гермиона болезненно сглотнула, деря сухое, будто обожженное, горло.

Они все смотрят на нее…

Мир окончательно превратился в Ад, когда Гермиона поняла, что Малфой забрался рукой ей под юбку.

Дыхание перехватило, когда она почувствовала его холодные жесткие пальцы на внутренней стороне бедра. Когда эти пальцы поползли выше, когда с легкостью отодвинули крошечный кусочек нижнего белья.

Хотя он и сам не знал, зачем затеял эту игру. Просто желание почувствовать руками ее мягкую, нежную плоть напрочь переклинило здравый смысл.

А она совсем беззащитна.

«Глупая маленькая гриффиндорка», — думал Драко, наблюдая за расширяющими глазами девушки. — «Глупая… Моя маленькая наивная глупышка».

И ведь она знает, и он знает, что она ничего не может сделать — ее тело словно одеревенело. Просто перестало повиноваться ей. И эта вынужденная покорность доставляла ему блаженство.

Малфой тихо, утробно зарычал, скользнув средним пальцем под шелковую ткань ее трусиков.

Гермиона вся сжалась от смущения, стыда и омерзения, нахлынувшего на нее вместе с этими тактильными ощущениями. А самое главное, гости ведь тоже не дураки и понимают, чем Драко занимается. Что его рука делает у нее под юбкой. И почему она так выгибается… стараясь избежать очередного прикосновения внутри себя.

Девушка подняла на них глаза, и ее тут же окатило чужеродной вожделенной волной. Ее ошпарили, будто кипятком, их плотоядные усмешки и жадные голодные взгляды, которые эти выродки кидали на нее и ее платье. На юбку ее платья. И Гермиона поняла: они, эти гнусные и продажные твари, догадались, что Малфой у нее в трусах.

Мерлин…

Да у них слюни текли!

Ком застрял у нее в горле, а тело сковала липкая волна паники, когда Драко полностью отодвинул ее трусики, накрывая вожделенный участок ее тела своей рукой.

Два пальца…

Гермиона сжала зубы от напряжения.

От стыда.

И еще одним — большим — он, ни сколько не смущаясь, ласкал ее… При этом, казалось, сам испытывал безумное удовольствие — на лбу у него выступила испарина. Малфой все время облизывал губы, глаза заблестели.

Мерлин! Мерлин, Мерлин!!

Она снова дернулась, пытаясь увернуться от его пальцев.

— Ты… сволочь… — выдохнула Гермиона, когда Малфой наклонился к ее декольте, поцеловав в шею. Пальцы его погружались все глубже. — Сволочь.…А твои гости… извращенцы, — прерывисто шептала она, а ее тело дрожало.

И в ответ лишь его наглая самодовольная усмешка.

— Ты в моей власти, — тихо сказал он, надавливая сильнее, отчего девушка опять выгнулась; но не от экстаза, как виделось со стороны. Гермиона хотела лишь, чтобы он был как можно дальше от нее.

Пьяные гости — о, Мерлин! — сами были готовы сорваться с места и сейчас же наброситься на нее. Их растянутые улыбки и высунутые языки тоже обещали ей то самое, «неземное наслаждение». В глазах каждого неистовым пламенем полыхало огромное желание оказаться на месте Малфоя.

И ни капли стеснения…

— Она так возбуждает, — приглушенно проговорил один из голосов.

— Лорд Малфой, она же послушная, м-м-м? — вторил второй гость, залпом опрокидывая кубок с элем.

Драко резко отпрянул от нее, грубо высвободив свою руку, отчего отодвинутая ткань трусиков полосонула Гермиону по нежной коже, и буквально скинул девушку с колен. Та, не успев смягчить падение, упала на ковер, засаднив руки.

— О, да… Очень послушная, — процедил он сквозь зубы, доставая палочку из внутреннего кармана пиджака.

Глаза его были сужены, желваки напряжены, а неприятный шрам рисовался слишком яркой и отчетливой рваной линией, стекая из глубоких морщин на лбу. Губы сжаты в тонкую полоску, а из-под них так и жаждут показаться клыки…

И все это перекрывала жгучая похоть.

Получить женщину, здесь и сейчас! Не важно, кто здесь. Не важно, что хочет она. Важно лишь то, что хочет он! И он это получит!

Здесь и сейчас!!

Гермиона же в напряжении следила за его движениями. Все в ней буквально кричало — опасность! Сейчас что-то будет!!

Его волчий оскал.

— Сделай мне приятно, — властно приказал Малфой.

Гости сдавлено прыснули, заново наполняя бокалы.

«Мерлин, о чем это он?» — недоумевала девушка.

— Давай, докажи, как ты любишь меня, — продолжал он, направляя на нее волшебную палочку. — Ты же покорна, правда? Ты же послушна? Ты ведь умеешь? Хватит ли талантов у самой умной ведьмы столетия, чтобы доставить удовольствие своему супругу?

Она отползла на пару шагов назад, но Малфой все равно нависал над ней. Аристократы словно и не замечали того, что происходило у них под носом. Будто все так и должно быть…

Все они присутствовали на спектакле, под названием «сцены из семейной жизни лордов и леди».

«Чистокровные ублюдки!», — зло думала Гермиона, опасливо косясь в их сторону. — «Интересно, у вас тоже есть свои гребаные Кодексы, твари? Что хочет от меня этот безумец? Что он хочет, чтобы я сделала?!»

— На колени.

Ей послышалось?

Он же не заставит ее делать ЭТО? Ну, не при всех же? Она не может, она не хочет… Это просто какое-то безумие!

— Гермиона, на колени. Ну же, смелее. Ты ведь у нас гриффиндорка! Давай, возьми его в рот!

Вкус собственного имени на его губах… И никогда еще «гриффиндорка» не звучало так издевательски. Нет, она никогда не привыкнет к этому! Да какое там привыкнуть?! Она сбежит! Определенно сбежит! Скоро!

Девушка лишь прерывисто и тяжело дышала, чувствуя, как лихорадочно бежит по венам кровь. Она была не в силах выполнить то, что он требовал…

Нет, нет и еще раз нет!

Не перед ними! Не перед этими гостями!!

И он знал это. Но его желание пересилило. Напрочь сорвало все мыслимые и немыслимые барьеры.

Драко, чуть небрежно перебросив в руке палочку, размеренно отдал свой бездушный приказ:

— Империо.

Так просто — и она, сама не своя, становится на колени перед ним. Поднимает руки, тянется к его телу.

Унижение топило Гермиону, она захлебывалась в нем, ей не хватало воздуха, но проклятие подвластия не оставляло ей шанса. Она сопротивлялась изо всех сил, до головной боли пытаясь вернуть контроль над своим телом; но она проиграла этот бой с самой собой.

Поиграла, и не в свою пользу.

А когда Малфой расстегнул брюки, она поняла, что сейчас будет. Он не шутил — это действительно произойдет!

«Нет, только не это! Встань, встань, тряпка! Сорвись с места, не починяйся!» — буйствовал голос разума.

Но тело ей ответило только дрожью, из аккуратно очерченной ноздри появилась капелька крови.

«Бедняжка», — ехидно думал Драко, приказывая девушке дотронуться до него, прикоснуться. — «Неужели никакого опыта с Уизли? Хотя, думаю, сеанс публичного минета не входил в их расписание».

Но скоро робкая ласка тонких пальцев отвлекла его, и он сосредоточился только на своих ощущениях.

Гермиона закрыла глаза, пряча слезы, но звонкая пощечина заставила ее передумать. Она с нескрываемой яростью смотрела на него, и в этом взгляде было все — она обещала ему смерть.

Драко тихо рассмеялся, и морщины его сгладились.

«Вот так, грязнокровка, здесь все будет, как я хочу», — вел Малфой свой внутренний монолог. — «Подними на меня свои глазки! О, да-а-а… У тебя нет больше роскоши закрыть их и остаться наедине со своей болью и унижением. Ты моя и только моя. Теперь нет твоего мира, нет твоего горя. У тебя есть теперь только Я!»

Из носа Гермионы тоненькой струйкой шла кровь, очерчивая разомкнутые губы. Зверь внутри Драко плотоядно облизнулся — она смеет сопротивляться даже под Империусом! Мерлин, как же он хочет ее! Его вожделение было практически невыносимым…

Сейчас же погрузиться в нее, немедленно!

Малфой, следя за своими деловыми партнерами, довольно застонал, чувствуя мягкие и ласковые губы.

Он понимал, что это лишнее — это показательное унижение, — но не мог совладать с собой. Он видел, как возбудились его гости, и внезапно это взбесило его. Эти дракловы аристократы, заседающие в Парламенте, видели его жену, стоящую перед ним на коленях, а во рту у нее…

Недоноски уже давно спрятали руки в карманах и украдкой ласкали себя, наблюдая за его нежной, невероятно сексуальной женой.

Мир окрасился в багровые краски, Драко сжал кулаки. И даже нежные движения девушки не доставляли того блаженства, как мгновенье назад.

Нет, она — его собственность, и он не ревнует. Откуда ему знать такое слово? Но когда Малфой заметил, как жадно смотрят на них его гости, смущенные картиной происходящего, как прячут глаза, но все равно продолжают смотреть, как напряженно дышат, словно их тела уже находятся в объятиях шлюх.

Драко прикрыл глаза, поняв, что перегнул палку. Ему нужно было совсем другое. Ему нужно было их уважение перед миссис Малфой, а что теперь?!

Только он может ее унижать, насиловать, бить, если потребуется. А для других она должна быть недосягаема.

Она — его!

Тихий всхлип будто отрезвил Драко, снова вернув в мир сладостных ощущений. Да, он все понял. И сейчас он исправит свои ошибки.

Малфой расслабился, наблюдая, как елозит перед ним Гермиона, как она плачет. Как слезинки рисуют мокрые дорожки. Как ритмично двигается ее голова, как губы скользят по его плоти — это все было так сладко. Запредельно сладко. Приготовив палочку, он, наконец, успокоился. Схватив девушку за волосы, Драко отдался-таки ритму, который сам же задал.

И кончил.

Лицо мое было мокрым от слез, внутренности сбились в комок и подпирали горло. Я была совсем без сил и уже плохо соображала, почти теряя сознание. Пришла в себя, когда в горло мне ударила густая струя, потом вторая, третья…

Мой кашель отрезвил нас…

Драко тут же отстранил ее, застегивая брюки и снимая действие заклинания. Девушка, не веря в происходящее, рассеянно опустилась на пол, уставившись куда-то в одну точку. По подбородку ее стекала вязкая сперма, капая на меховой воротник и на грудь, стекая теплой струйкой внутрь декольте.

— Иди наверх, приведи себя в порядок. Жди меня, — распорядился он, рывком подняв Гермиону на ноги.

Та, скорее по инерции, нежели понимая, что делает, направилась к лестнице. В голове у нее билось лишь одно слово: «унижена». И еще: «Так больше не может продолжаться! Надо что-то делать!»

— Обливейт, — пауза. — Господа миссис Малфой я представлю Вам в другой раз, — сквозь вату и туман, окутывавший ее, услышала Гермиона властный голос Малфоя, когда ей оставалось всего несколько ступенек.

Но то, что пьяные гости ничего не вспомнят, ее мало успокаивало.

Ее тело охватила дрожь, колени саднили, рот переполняла зловонная слизь этого ублюдка, грудь была перепачкана.

Мерзкая грязнокровка…

Да, теперь она грязная! Как он хотел, как всегда ее называл! Никогда больше она не сможет, высоко подняв голову, смотреть в зеркало.

Она растоптана, она не чиста.

Последний, третий, хлопок — и еще один ублюдок, возомнивший себя аристократом, покинул Малфой-мэнор. Тишина…

Гермиона сидела у стены, просто съехав по ней спиной. Сил идти куда-то дальше, делать что-то, выполнять ЕГО приказы не было. Послав всех к дементорам, она сплюнула прямо на паркет, утеревшись платьем.

Да к гоблинам это гребаное платье! Несколько тысяч галеонов? Да пропади они! С ее одеждой-то Малфой не церемонился!

Девушку передернуло. Опять ОН!

Слез больше не было. Пелена постепенно спадала с глаз, а руки сами сжимались в кулаки, отчего ногти болезненно впивались в ладони, — Гермиона прямо-таки всем телом ощущала, как зелье, подлитое ей за завтраком, прекращает действовать.

Легкая форма успокоительного?

Что за чушь! Средняя форма Империуса — вот, что это за настойка!

«Ты сгниешь в Азкабане, подонок!» — обещала она сама себе, остервенело вытирая грудь юбкой платья. — «Ты сдохнешь, как и твой папочка!»

Ярость волной поднималась из глубин сознания, разливаясь приятным огнем по венам, будоража и отрезвляя.

Но ощущение липкого семени на груди не исчезало. Казалось, оно только размазывается, и теперь все тело было в нем.

Гермиона зарычала. Она сейчас же пойдет к нему и убьет его — смоет сперму его чистой кровью.

Снизу доносились хлопки и звон разбитого стекла.

Пора со всем этим разобраться.

— Зачем ты спустилась? — Малфой даже не посмотрел в ее сторону.

Кресла исчезли, и он, развалившись на кушетке с бокалом вина в руке, вытаскивал второй рукой мысли, после чего небрежно стряхивал их с палочки в Омут Памяти. Громоздкая чаша из червленого серебра практически целиком занимала оставленный в каминном зале небольшой столик.

— Я. Хочу. Домой, — ровно отозвалась девушка, хотя внутри у нее все кипело, бурлило ненавистью и жаждой крови.

А она уже и забыла, как это — так сильно ненавидеть… и хотеть жить.

— Никуда ты не пойдешь. Оставь меня, пока я добрый, — отмахнулся от нее Драко, избавляясь от еще одного воспоминания.

Добрый?!

Гермиона напряглась, готовая в любой момент сорваться с места и съездить по лицу этого надменного ублюдка.

— Ты… — тяжелый и рваный выдох. — Гаденыш… — еще один. — Ты унизил меня… — еще. — Перед всеми!

Драко даже не обратил внимания на то, что она повысила голос.

— Они ничего не вспомнят, — Малфоя, казалось, совершенно не интересовало происходящее. Он был слишком увлечен Омутом.

Мерлин, правда же! Заклинание полностью уничтожило их воспоминания!

— Небольшой театр в тесном кругу аристокр…

— Аристократы НИКОГДА так себя не ведут!! — Гермиона сорвалась. — Настоящий аристократ и джентльмен никогда даже не помыслит о том, чтобы поднять руку на женщину! Аристократы не заставят свою любимую «женушку» отсосать на потеху публике!!

— Скажи мне, Малфой, — она сделала ударение на его фамилии, буквально выплюнув, как нечто неприятное. Он прав, Гермиона давно превратила «Малфой» в ругательство. —

Скажи, Люциус тоже бил твою мать? Заставлял ее унижаться? Скажи мне, Малфой, он также ВОСПИТЫВАЛ ее?!

Драко поднял голову и увидел их — эти глаза, полные боли и страдания. Самые прекрасные глаза на земле.

В горле тут же пересохло…

Он не верил, что такое возможно, — в его жизни никогда не было таких женщин. Его милая, прекрасная мама всегда была для него ангелом, а ангелы не видят грязи. На Слизерине рядом были соперники по интригам, по подлостям, там были шлюхи. А здесь — в ее карих глазах он видел страдание, горе, обиду. И все это выплескивалось на него, как лавина, сметающая все на своем пути.

Малфой тут же закрылся, пытаясь убедить, что она такая же, как все эти женщины, понятные для него.

Но почему же Нарцисса выбрала ее — среди всех выбрала гребаную грязнокровку? И ведь он тоже ее выбрал. Тогда? Сейчас? Этот взгляд… Она так напоминала ему маму…

Нет, все не правда! Она ведь не может испытывать такой боли!

Гермиона чувствовала, как ее прошибает пот, как дрожат коленки, как пульсирует венка на виске, но она уже не могла остановиться.

Сейчас! Нужно сделать это сейчас!!

— Не знаю, — спокойно ответил Драко. — Когда я родился, родители жили уже долго; и мама была идеальной женой, идеальной матерью и идеальной хозяйкой. Что ты хочешь еще услышать?

У нее словно выбили почву из-под ног. Он… он не отрицал! Может, его отец тоже порол и насиловал прекрасную Нарциссу?

— Мир жесток, Гермиона. Неужели ты еще не поняла этого? Хотя, да, когда? И где? У Уизли? — Малфой приподнялся с кушетки, поставив недопитое вино на пол. — Мужчины по сущности своей доминантны и склонны к насилию, — он оскалился. — Любому насилию.

«Бум, бум», — гулко билось ее сердце.

— Тебе еще повезло, я о тебе забочусь. Ты имеешь высокий общественный статус, достаток, дом. Не имеешь только одного — ничего своего! Для тебя важно уяснить, Гермиона, что сейчас ты служишь мне и моей семье, и все. Больше в твоей жизни ничего не будет, только я. И наши дети.

Он встал и принялся расстегивать рубашку, ловко орудуя своими длинными и тонкими пальцами. Гермиона, в замешательстве, пятилась назад, к лестнице. Казалось, выпитое спиртное развязало ему язык, и ему хотелось поговорить.

Или только казалось?

— Мы склоны к контролю над своим, — продолжал Малфой, наблюдая за своей жертвой. За ее внутренними метаниями. За страхом, проступающим сквозь ярость. — Жена это статус. Это внешность, достоинство мага. И только.

— Замолчи!

— Ты все еще витаешь в облаках, Гермиона? — наступал он. — Конечно! Война закончена, мы победили, можно расслабиться! Не так ли? Жизнь — сказка, а мужчины-маги — принцы на белых единорогах?

Маленькая наивная дурочка!

Гермиона сделала еще шаг и уперлась спиной в перила. Сердце пропустило удар, отозвавшись гулкой пустотой в ушах.

— Тебе следует усвоить, что школа закончилась. Здесь замужество — это все. Никто не поможет тебе теперь, как раньше, когда Потти и Вислый, — Драко скривился, и шрам блеснул тонкой белой линией, подобно лезвию, — спасали тебя на каждом углу. Мы уже не в Хогвартсе, где ты была лучшей в Трансфигурации. Отличница! А сосешь хуже слизеринских двоечниц.

Едкий, нахальный голос. Взгляд, полный желания, смешанного с безудержной и неутолимой жаждой.

Опять и снова!

Кровь отхлынула от ее лица — стыд за публичный минет напомнил о себе.

«Не верь, ни единому слову не верь!» — упорствовал ее разум. — «Так не бывает — лишить человека всего! Надежды, веры, свободы!»

— Да как ты смеешь! — зашипела девушка, сжимая кулачки. — Я ни одному твоему слову не верю!! Ладно, Гарри ты не перевариваешь, он тебе не показатель, не аристократ. Ладно, Рон для тебя нищеброд; но они никогда не заставили бы меня сделать… сделать… ЭТО на публике! Настоящие мужчины другие!!

— Да-а-а? — лениво протянул Малфой, кладя расстегнутые запонки на столик рядом с омутом памяти. Его забавляла сама ситуация — он учит всезнайку Грейнджер жизни! Пять баллов Слизерину!

— Виктор Крам, он аристократ, — сказала Гермиона победно. — Он был ко мне предупредителен, всегда вежлив и нежен. Да он меня пальцем не тронул!! Всегда заботливый и предупредительный!

Драко опешил.

«Крам? Вот как она думает о Краме?» — гадкая и жестокая усмешка отразилась на его лице.

— Пора тебе открыть глаза на твоего Крама, — и Малфой махнул рукой, подзывая Гермиону к себе.

Та стояла как вкопанная.

— Ну, иди же. Я лишь покажу тебе пару воспоминаний, — ласково пропел он, кивнув на Омут Памяти. — Не бойся.

«Бояться?» — встрепенулась девушка. — «Пусть сам меня боится!»

И, плотно поджав губы, подошла к столику, нагнувшись над чашей. Что такого этот заносчивый хорек может показать ей?

Мир завертелся, и вот она уже стоит позади двух высоких кресел.

Гермиона сразу узнала комнату, в которой оказалась, она ведь даже была здесь несколько раз — это гостиная в замке Виктора. Сам же хозяин поместья громко вещал нетрезвым голосом какие-то дракловы непристойности, уповая на понимание и стойкость своего собеседника.

Девушка обошла зал по периметру, оказавшись перед мужчинами.

— Но сделка удачна… — лениво протянул Малфой, после чего они с болгарином снова чокнулись. — Еще несколько, и можно будет закрывать брешь.

Крам довольно кивнул, опять разразившись руганью:

— Эта контора мне хорошенько заплатит за свои грязные дела, — и он отхлебнул из кубка, пролив немного на себя.

Драко поморщился.

— Заплатят, куда они денутся. Выпьем!

И мужчины в который раз довольно зазвенели, плеская вино во все стороны.

— Кстати, с нашей последней встречи твой английский вырос на порядки, — заметил Малфой, когда хозяин замка отдал распоряжения относительно новой бутылки.

— Есть немного, — нахмурился болгарин. — Чего не сделаешь, ради женщины.

— Женщины? — удивился Драко. Его шрам неприятно дернулся. — Собрался жениться, Вик?

Виктор помрачнел.

— Я сегодня хотел сделать ей предложение.

— Даже так?

Малфой с интересом наблюдал за ним, а Гермиона — за ними обоими.

Мерлин, Виктор собирался жениться? А почему она ничего не знает об этом?! И Малфой, Малфой… Кругом этот вездесущий Малфой! Слизеринский хорек!

«Он так хорошо общается с Виктором?! Они друзья?» — недоумевала девушка, жадно ловя каждое слово мужчин.

— И кто же посмел тебе отказать? — спросил Драко, подливая Краму вина.

— Ты, должно быть, помнишь ее. Ведь ты же учился в Хогвартсе, когда Тремудрый Турнир был?

— Да, на четвертом курсе.

— Точно, глупый вопрос, — и они усмехнулись, звонко чокаясь.

— Так что, она из Хогвартса? — Малфой откинулся на спинку кресла, закидывая ногу на ногу.

Виктор рассеянно кивнул, делая очередной глоток.

— Да. Она тоже тогда была на четвертом курсе. Она с Гриффиндора. Гермиона Грейнджер. Мы были парой на балу. Святочный, вроде, нет?

Драко опешил.

Смотря на Малфоя, Гермиона поняла, что ее общение с Виктором для него стало новостью. И, судя по всему, не особо приятной неожиданной новостью.

Как давно они общаются? Что за дела у них? Что за бизнес?

Да что вообще здесь происходит?

— Грейнджер?!

— Да. Я сегодня был в Лондоне, встречался с ней…

— Нет, подожди, — перебил его Драко, замотав головой. — Неужели Грейнджер?! Грязнокровка? Ты хотел сделать ей предложение?

И он зашелся смехом. Легким, расслабленным смехом, без тени злости, жестокости и надменности. Это было так… странно.

Гермиона, как и Виктор из воспоминания Малфоя, уставилась на него во все глаза.

— Подожди, подожди, — он пытался справиться с внезапным приступом. — Грейнджер… Нет, но это же Грейнджер!

— Да, она магглорожденная, но сейчас это мало кого волнует, — пожал плечами болгарин. — Пойми, я запал на нее. И бонусы, как героиня войны… Как же она хороша, как нежна… Настоящая английская роза!

— А-а-а, теперь я тебя понимаю!

И мужчины, отсалютовав друг другу, пригубили вино.

— Так вот, был в Лондоне. Хотел сделать ей предложение… А эта… дрянь встретилась со мной и с радостью, гадина, показывает мне это драклово кольцо, которое ей Уизли подарил!

— Уизли?

— Ага, Уизли.

— Ты меня все удивляешь и удивляешь, — усмехнулся Драко. Слова его прямо-таки сочились сарказмом. — Грейнджер и Уизли. Кто бы мог подумать?

Гермиона не верила своим ушам.

Нет, этого просто не может быть!!

Она же не знала тогда! Она помнила эту встречу. Ну почему, почему нельзя вернуть все назад? Она бы все исправила!

Она бы…

— Да. И я сидел, как дурак. Держал в кармане кольцо, наше фамильное кольцо, хотел подарить этой дряни. И улыбался. Обещал быть на свадьбе. — Виктор грязно выругался. — Ведь, гадина, запала она мне! Понимаешь? Запала!

— Понимаю, Вик, — Малфой похлопал его по плечу, и загадочно улыбнулся. — Понимаю. Гадина.

— Была бы болгарка, — продолжал Крам мечтательно, — а не англичанка, прости Драко, я бы ее за волосы и в поместье притащил… А тут гоблинова политика, межнациональные отношения, пикси с ними.

Перед глазами все поплыло.

«Нет…» — выдохнула Гермиона. — «Нет… Это не правда! Это не Виктор! Этот человек не может быть ее Виктором!»

— Да… Была бы она из Болгарии — притащил, и не пикнула бы, — мужчины снова чокнулись. — И дальше все, как у нас положено: пока бы пять сыновей не нарожала, я бы ее в покое не оставил!

Они засмеялись, разливая остатки вина по бокалам. Болгарин позвал домовика, и тот, появившись с характерным хлопком, оставил им новую бутылку.

Пока Драко распечатывал и вынимал пробку, пока они наполняли свои кубки — пока у них кипела жизнь, Гермиона стояла, словно в нее запустили Конфундусом.

Мерлин, что это? Что это было сейчас?!

«Получается, что Виктор врал мне? Врал… Врал, что не знает Малфоя, а они вон неплохо общаются!» — кровь отхлынула от ее лица.

А самое обидное то, что он врал ей о своей нежности. Он оказался таким же, как и Малфой.

«Таким же…» — и Гермиона вспомнила, как вечером, перед свадьбой, когда Виктор приехал в Нору, он как-то странно дернулся при упоминании Малфоев.

Все это просто дикий сон!

— Героиня войны гребаная, — странное подобие тоста.

— Вик, плюнь. Вик, найдется другая, — криво усмехнулся Драко, опрокидывая свой кубок.

— Да… Что-то паршиво мне, — кивнул Крам, допив. — Скажи, а у тебя были болгарки, м-м-м?

Малфой, пододвинувшись на край кресла, отрицательно замотал головой, чуть не свалившись. В глазах у него читался интерес, желание…

«А у тебя были болгарки?» — Гермиона сглотнула. — «И это говорит он? Он?!»

Она не хочет это видеть! Пусть воспоминание закончится! Она не хочет!!

Девушка сделала попытку выйти из Омута памяти, но Малфой — настоящий, реальный Малфой — крепко держал ее за плечи.

Мерлин, да они же пьяны до безобразия! Что они будут сейчас вытворять?!

Девочки появились внезапно, если такое было возможно, конечно. Гермиона отошла в угол комнаты, откуда сквозь слезы наблюдала за происходящим. Вот они разделись, вот стали ласкать мужчин…

— Как всегда, господин? — спросила одна из них Крама.

Гермиона напряглась, будто во сне видя, как кивает Виктор, как жрица наемной любви, оказавшаяся метаморфом, оборачивается… в нее саму. В Гермиону!!

Пелена вокруг.

И все сквозь туман. Вторая раздевает Малфоя — снимает с него рубашку, — тут же гладя и целуя его обнаженное тело.

Нет… она не хочет знать!

Малфой ошалело смотрел на метаморфа. А то, что было дальше…

Виктор грубо наклонил вперед псевдо-Гермиону и резко, одним движением, вошел в нее, придерживая за плечи, вцепившись в них до синяков. Та сдавлено охнула, и на ее глаза навернулись слезы.

— Люблю попки, — подмигнул он Драко.

Нет… Это не Виктор!

Гермиону уже трясло.

— Да… Да… Да! Люблю тебя, моя дорогая Хермиван! Гер-Гермиона! Да!! — яростные толчки. Бедная болгарка, ее голова моталась из стороны в сторону, губа была прикушена. И эти жалобные стоны…

Нет… Но этого оказалось мало.

Завороженный Малфой подошел к ним спереди, оставив свою девочку тихо хныкать в кресле. Полуобнаженный, возбужденный — он поднял голову метаморфа за волосы, за ЕЕ волнистые каштановые волосы…

Драко нежно провел по ее щеке, лаская; большим пальцем стер капельку крови из прокушенной губы и решительно расстегнул свои брюки перед ее лицом.

Нет…

Спазм желудка, толчок — все закончилось.

— Это мое любимое воспоминание. Да, я не думал, что в компании Крама буду иметь саму Гермиону Грейнджер, — сказал Малфой. Этот Малфой.

Глаза его блестели, и, хотя внешне он казался спокоен, в воздухе чувствовалось его возбуждение от просмотра воспоминания.

Но Гермиона не слышала его — перед глазами еще стояла безумная картина, где двое мужчин… она… То есть, не она…

— Крам у нас само олицетворение нежности, я смотрю? Любитель анального секса. Хороша нежность, — продолжал издеваться Драко, видя, как медленно девушка оседает на пол. Но он не спешил прийти к ней на помощь. — По делам я пару раз пересекался с ним в болгарских борделях. Знаешь, бедные шлюхи. Нелегко им пришлось!

— Замолчи.

— О-о-о, приходим в себя?

— Не верю. Я не верю, — отозвалась Гермиона, обхватывая колени руками. То, что она сейчас сидела в ногах у Малфоя, ее совершенно не волновало.

Нет…

Слишком больно. Ее душа умирала тяжело, в мучениях… Как же больно!

— Он грубый, жесткий в сексе, — Драко присел рядом с ней. — А они страдали. Они велись на его статус, как мухи. Весь же такой брутальный, богатый, известный. С виду внимательный, да? И извращенец…

— Замолчи! Замолчи, замолчи!! — девушка заткнула уши руками, но слова Малфоя продолжали раздаваться в ее голове.

— Ты же тоже повелась, м-м-м? — он убрал прядку с ее лица. — Ты же грязнокровка, откуда тебе знать настоящих мужчин? Вот и выбрала себе Уизли… Хотя я даже рад, что твой выбор пал на этого тупого нищеброда. Ведь если бы ты все же отдала свое предпочтение Краму… Я бы вряд ли украл тебя, не так ли? А ты бы только беременела от него все время. Имела бы растраханную попку и никакой светской жизни, — ехидно подытожил Драко.

Она застыла, уставившись куда-то выше его головы. На глаза навернулись слезы… все неправда! Мерлин, как же больно!

Душа разваливалась на кусочки, она ведь так верила ему. Счастливые воспоминания поглотили ее — вот Виктор, улыбаясь, поднимает ее, когда они танцуют вальс. Вот она, безумно волнуясь, не знает, что ответить приставучей Скитер, а Крам защищает девушку от вспышек колдокамер. И, наконец, последнее воспоминание: он, улыбаясь, протягивает ей маленький букетик. Всего три дня назад. Его теплые, живые глаза, дарят нежность, радость, просто так. Просто за то, что она — это она.

И это все разрушил ОН!!

Гермиона, дико зарычав, со всей силы толкнула Малфоя в грудь, отчего он, не удержав равновесия, повалился назад, выронив палочку, но тут же рефлекторно перекатился, готовый подняться в любой момент.

Она же, стукнувшись локтем о кофейный столик, направляла на него его же собственное оружие.

— Герми…

— Заткнись! Заткнись!! Не двигайся!! — угрожала она, лихорадочно сжимая пальцами волшебную палочку. Ее путь к спасению. Ее шанс!

— Ге…

— Ступефай! — закричала Гермиона, и парализованный Малфой отлетел в сторону.

Тяжело дыша, девушка поднялась на ноги, в исступлении повторив заклинание, — Драко отлетел прямо к камину, ударившись спиной об решетку. Но крепкие прутья даже не прогнулись, когда об них со всей дури ударилось тяжелое тело.

Она ликовала!!

Ни боль в шее, ни жар кольца не могли остановить ее, когда до свободы оставалось так мало.

Палочка! Теперь у нее была палочка!

Она выберется отсюда!

— Петрификус Тоталус!!

И Малфоя, вытянувшегося по стойке «смирно», с неимоверной силой снова швырнуло на решетку камина, после чего тот безвольно упал.

Гермиона не заметила — да какой там! — что его рука заломилась, зацепившись за прутья решетки, а родовое кольцо на пальце, сдирая кожу, оделось на острие штыка и, по инерции, скользнуло вниз. Его рука оказалась блокирована прутом. Девушка бросилась к дверям, послав вперед себя «Алохомору». Сейчас, с палочкой, она могла выйти из этого проклятого дома.

Пьянящий воздух. Свобода…

Зачарованный лабиринт снова зарос прямо за ее спиной, задев растрепавшиеся от бега волосы.

Мерлин! Это все бесполезно! Острые каблуки вязли в земле, и она сбросила туфли, рванув, что есть мочи, вперед.

Это порождение Темной Магии не слушалось ее!

Гермиона свернула направо — там лиственный коридор был шире. И тут же отпрянула обратно, вскрикнув. Плечо полосонула нечто похожее на лиану, и девушка выронила палочку.

Поднимать оружие времени не было — ветвь оборачивалась вокруг нее, жаля. Гермиона выругалась и побежала вперед, благо она уже видела ворота поместья.

Драко напрягся.

Палец распух, кольцо все никак не поддавалось, а сосредоточиться и произнести заклинание без палочки он не мог.

— Мерлинова грязнокровка! Я убью тебя! — орал он, снова и снова мучая свою руку, пытаясь снять кольцо, намертво застрявшее в каминной решетке.

Малфой прикрыл глаза, чтобы отследить перемещения Гермионы родовой магией, — и снова стал поливать ее грязью, обещая все круги Ада.

Та уже была почти на границе его владений. Еще чуть-чуть, и она выберется за территорию мэнора.

Он не мог этого допустить…

Да, он сможет найти ее потом, куда она денется? Он везде ее достанет. Но это не то… Важно сейчас! Важно наказать ее за этот побег. За своеволие!

Да как посмела она толкнуть его? Как посмела поднять на него его же собственную палочку?!

Да он руки вырвет этой гадине!!

Драко все меньше и меньше чувствовал ее, невербальная магия семейного клейма ослабевала с каждой секундой, — а это значит, что еще чуть-чуть, и грязнокровка будет на свободе.

— Не выйдет, сука, — прошипел Малфой.

И решился!

Стиснув зубы, он рванул палец на себя, отрывая его от решетки; массивное кольцо отрезало ему верхнюю фалангу и покатилось по полу. Фамильный перстень Малфоев просто превратил его палец в обрубок!

Драко закричал от дикой боли, прижимая окровавленную руку к груди. Боль сводила с ума, затмевая собой все вокруг.

— Тварь… ты за это заплатишь! Своей грязной кровью заплатишь! — рычал он, обезумевший, рвано дыша.

Она заплатит…

Но сейчас главное — это успеть, до того как она выйдет из ворот.

Заплатит. Определенно заплатит…

Тряся искалеченной рукой и сыпля проклятиями, Малфой открыл подземный ход в полу и, шатаясь, направился к воротам.

«Не уйдешь», — скалился он, перебинтовывая кисть куском ткани, оторванным от рубашки. — «Не уйдешь, тварь».

Гермиона снова свернула. Да, вон они, ворота. Осталось совсем немного…

Девушка перешла на бег, путаясь в подоле длинного платья. Днем шел дождь, и земля превратилась в склизкую кашу — Гермиона вязла ногами в этом месиве, падала прямо в лужи, скребя ногтями мокрую землю. Грязная, вымотанная, она блуждала по зачарованному лабиринту, подгоняемая лишь одной целью — бежать. Бежать дальше. Бежать до конца!

Но что-то было не так.

Она замедлилась, чуть снова не упав.

Вот она свобода — еще десять ярдов, и массивные ворота Малфой-мэнора навсегда останутся за ее спиной.

Она уйдет навсегда из мира магии!

С нее хватит!! Поиграла в волшебников, и будет!

«Рон, где же ты, гад? Почему, вместо того, чтобы провести вечер с невестой, ты стал напиваться в обществе малоизвестных друзей? Или кого там?!» — метались ее мысли, словно как перед смертью прокручивая все «если».

Ведь, может, этого бы всего и не было, удели он внимание своей будущей жене?

«Гарри… ну почему же ты оставил меня?» — плакала девушка.

Почему она смогла, почему она прошла все пути, стоя с ним плечом к плечу во всех битвах, выпавших на его — или их? — долю… а не выдержал и надломился он? Ну, зачем ей еще выпало испытание этим сумасшедшим? Что, мало было боли и слез в ее жизни?!

«Все! Быстрее отсюда! Никакой магии! Никогда!» — она наскоро утерла слезы широким рукавом платья.

Еще несколько шагов…

__________

(1) Сонный эль эльфов — крепкий алкогольный напиток (дикая фантазия Авторов).